Урожай Богов

Глава первая: Имя ему - Пустота.

Слой за слоем, пронзая гранит, базальт и древнюю, забытую породу, Метрополия Эры опускалась вниз. Наверху, на залитых солнцем шпилях, люди верили, что их город питают чистые законы физики, инновации и гений Ордена Урожая. Внизу, на глубине в три тысячи метров, инженеры вроде Калеба Ворна знали, что Метрополия питается болью. Это место называлось Саркофаг. И это была абсолютная противоположность всему, что Метрополия Эры демонстрировала миру. Калеб, его комбинезон из синтетического волокна, пропитанного антисептиком, казался единственным пятном стерильности в этой вечной гробнице. Он двигался по узкому технологическому мосту, который опоясывал гигантскую цилиндрическую камеру. Мост был сделан из титанового сплава, тускло отражавшего свет редких, мерцающих ламп аварийного освещения, расположенных с интервалом в пятьдесят метров. Внизу, под мостом, клубилась Несущая Жидкость — густая, темная субстанция, чье происхождение было засекречено даже от Инженеров высшего звена. Она не кипела, она пульсировала — медленно, тяжеловесно, словно огромное, больное сердце планеты. Из её поверхности поднимались нити пара, пахнущие озоном и жжёной медью. Калеб остановился. Ежедневный обход. Ритуал. И в самом центре этого колоссального, влажного, душного пространства, скованное между небом и землёй, парило Божество. Азаль. В официальных доктринах Ордена, которые Калеб зубрил с детства в Академии Коллекторов, Азаля называли Источником Первой Благодати. В действительности, он был пленником. Он не имел человеческой формы. Он был идеей, обернутой в чистый, ослепляющий свет, который, однако, сейчас был сильно приглушен. Его сущность была похожа на бурлящее ядро звезды: белое, с золотистым оттенком, и постоянно меняющее свою форму. Но это бурление было не радостным танцем энергии, а агонией. Азаль был оплетен Коронным Контуром. Это была гордость инженерной мысли Ордена — комплекс из толстых, черных, как обсидиан, цепей. Они были выкованы из сплава, способного сдерживать и поглощать нематериальную энергию, и покрыты тысячами рунических символов, призванных не защищать, а удерживать и дренировать. Цепи светились ртутно-синим светом, который пульсировал в противофазе с пульсациями Азаля, словно насильно навязанный ритм. Калеб подошел к консоли Модуля-7. Это был один из двенадцати узлов Контура, отвечавший за синхронизацию цепей.

— Саркофаг, Инженер Калеб Ворн, Смена 19. Активация диагностики Модуля-7, — его голос был глух, поглощенный гулом камеры. Дисплей консоли ожил, залитый обычным, успокаивающим зеленым цветом. Цифры побежали.

* Температура Контура: 112.5°C (в норме)

* Синхронизация Рун: 99.98% (в норме)

* Уровень Отдачи Благодати: 14% (критически низко)

Калеб сглотнул. 14%. Он смотрел на эту цифру с тревогой, которая граничила с ужасом.

«Пятнадцать лет назад, когда я только пришел сюда стажером, Отдача была 85%. Система работала так эффективно, что казалось, Азаль добровольно отдаёт свет», — подумал он. Это была ложь, которую им внушали. "Источник Благодати желает служить". Но 14% — это не служба. Это медленная, мучительная смерть.

«Орден просто увеличивает давление на Контур, чтобы скрыть истощение Источника. Но физика не терпит обмана. И мистика, похоже, тоже».

Калеб знал, что происходит в Метрополии: перебои с энергией, странные сновидения у граждан, появление необъяснимых "белых шумов" в высокочувствительных приборах. Орден списывал это на "переходные фазы Эры", но Калеб понимал: когда Азаль умирает, границы между реальностью и тем, что должно было быть за ней, истончаются. Он уже собрался отправить стандартный отчет (согласно протоколу, "Критически Низко" следует интерпретировать как "Стабильно, Требуется Незначительная Корректировка"), когда дисплей Модуля-7 резко сменил цвет.

Зеленый свет погас. Экран залился не красным, обозначающим обычный технический сбой, а черным, на фоне которого пульсировал единственный, яркий иероглиф. Этот символ не существовал в базе данных Ордена. В нем не было ни букв, ни чисел. Это был чистый, визуальный шум, который, однако, мгновенно передавал смысл. Безмолвие.

«Что это такое? Визуальный глюк? Результат истощения?»

Калеб инстинктивно прикрыл ладонью нагрудный сенсор, который записывал его физиологические реакции. Пульс подскочил. Он посмотрел на Азаля. Сущность парила неподвижно, но Калебу показалось, что он заметил микроскопическое движение — дрожь, идущую не от цепей, а изнутри света. Словно Азаль попытался крикнуть, но Контур не дал ему даже этого, заблокировав выход энергии, но оставив след попытки. Калеб быстро вызвал системный журнал.

— Инцидент: Код 777: Внешняя Аномалия. Заблокировать передачу данных, — пробормотал он в микрофон. Протокол 777 был создан для сокрытия любых явлений, которые не могли быть объяснены наукой Ордена. Любая мистика, любой "духовный" след — это ересь, которая могла подорвать веру в рациональность Урожая. Он посмотрел на иероглиф. Он был не просто нарисован на экране, он впечатался в него. Калеб провел пальцем по холодному стеклу, и символа не коснулся. Он был глубже. В самой логике Модуля. В тот же миг он почувствовал лёгкое жжение на запястье. Он опустил взгляд и увидел, что синтетическое волокно его комбинезона возле рукава слегка обуглилось. Дым пах не горелым пластиком, а... ладаном. Странный ладан, который Калеб помнил из тайных, полузабытых семейных историй.

— Мне нужно подойти ближе. Только так можно изолировать Модуль и перезагрузить его вручную, — Калеб принял решение. Это было нарушение протокола. Приближаться к Контуру без специального Экранирующего Костюма разрешалось только Главному Инженеру. Но ждать его — значит дать Аномалии разрастись.

Он закрепил свои инструменты, проверил крепление страховочного троса и медленно, осторожно двинулся вдоль технологического моста к центру. Калеб шёл по кругу, приближаясь к точке подвеса Модуля-7. Чем ближе он подходил, тем сильнее давила атмосфера. Это было не физическое давление, а ощущение тяжести на разуме. Словно подсознание кричало, что он находится там, где человек быть не должен. Аварийные лампы стали казаться бесполезными. Весь свет здесь исходил от Азаля, но это был обманывающий, изможденный свет. Он не давал тепла, он давал холодное сияние, в котором все цвета казались мертвыми. Когда Калеб оказался в десяти метрах от парящей фигуры, он почувствовал запах. Не озон. Это был запах старого, засохшего океана и пыли с поверхности луны, который смешивался с запахом человеческого страха — его собственного. Он поднял глаза. Теперь он мог видеть детали Контура. На черном металле цепей он различил тысячи крошечных гравировок — не рун, а миниатюрных, повторяющихся изображений человеческих лиц. Лица были неразличимы, но каждое из них выражало что-то: жадность, мольбу, равнодушие. Каждое лицо было как микроскопическая присоска, вытягивающая силу. В этот момент Азаль снова пульсировал. Это был негромкий, но глубокий БУМ, который Калеб ощутил не ушами, а в грудной клетке, как остановку сердца. Из сущности Азаля вырвался тонкий вздох света. Часть его, не пойманная Контуром, оторвалась и медленно, словно медуза, поплыла в сторону Калеба. Это была чистая, необработанная Благодать. По легендам, прикосновение к ней без фильтрации вызывало мгновенное просветление, или безумие, или смерть. Орден запрещал даже говорить о ней. Калеб замер, пытаясь дышать поверхностно. Свет приближался. Он был теплым, в отличие от холодной ауры Контура. В его свечении Калеб увидел образы, которые промелькнули за долю секунды: широкое, бескрайнее небо; поле, полное цветов, которых не было на Земле; рука, протянутая в темноте.

Глава вторая: Союз Хакерши.

Свет в квартире Калеба был приглушен до минимума. Он сидел, склонившись над своим рабочим столом, который теперь превратился в центр мятежа. Дрон Ларисы лежал рядом с планшетом, выступая в роли микрофона и шифровальщика.

— Слышу тебя, Ворн. Канал назван «Змея». Он не использует Сеть Метрополии, а работает через старую, забытую частоту резервного городского водопровода. Спасибо, что не раздавил мой дрон в приступе лояльности, — голос Ларисы Каст звучал чисто, но сухо, без лишних эмоций. Калеб представил её: затворница, чья жизнь протекает в потоках кода, а не в физическом мире.

— Я не раздавил его. Но знай, Каст, я работаю не для тебя. Я работаю для того, кого вы называете Источником.

— Детали, — резко прервала Лариса. — Твои моральные ориентиры меня не интересуют. Меня интересует эффективность. Ты мне нужен, потому что ты — глаза и руки внизу. Я — мозг и ключ. Примем это как данность.

Калеб почувствовал раздражение, но сдержался. У неё была правда, которую он не мог игнорировать.

— Принято. Каков первый шаг? Уничтожить Коллектор?

— Нет. Это самоубийство. И глупость, — Лариса фыркнула. — Разрушение Коллектора мгновенно активирует «Протокол Апофеоза». Весь остаток энергии Азаля будет сожжён за секунды, чтобы обеспечить переходный период. Мы не успеем даже выйти из Сектора-Альфа. Наша цель не хаос. Наша цель — знание.

— Знание?

— Мы начинаем с Архива Ордена Урожая.

Калеб нахмурился, проводя рукой по волосам.

— Архив находится в закрытой башне. Уровень доступа — Магистр и выше. Там нет физического входа, кроме воздушных шлюзов. И это самое защищенное место в Метрополии. Оно защищено не только кодом, но и, по легендам, первичной Благодатью.

Лариса рассмеялась. В этом смехе была нотка усталой, циничной гениальности.

— Первичной Благодатью? Это всего лишь красивое название для биометрического сканера, синхронизированного с остаточными полями Азаля. Они верят, что только «чистая» душа может войти. Они просто используют его как сложный ключ. Мы не сможем туда проникнуть физически. Но мы можем взять то, что там хранится, — через Сеть.

Лариса начала говорить быстро и четко, перечисляя свои требования. Калеб стал записывать в свой блокнот.

— Цель №1: Схема Контура, — Лариса выделила слово с ударением. — Мне нужны полные, детализированные чертежи Коронного Контура и всех Модулей. Без этого я не смогу написать алгоритм для цепной деактивации, которая не убьёт его.

— Она там, — подтвердил Калеб. — Но она разбита на сотни файлов и защищена тройной криптографией Ордена.

— Я взломаю криптографию. Но мне нужен Транзитный Путь. Ты знаешь, как данные из Коллектора передаются на поверхность?

— Через Транзитный Шнур. Это оптоволоконный кабель, который идет параллельно лифту «Вознесение», но выходит в Секторе-Дельта, далеко от Архива.

— Отлично. Я могу подключиться к Шнуру. Но мне нужно время.

— Какое время?

— Минимум двенадцать часов непрерывного, скрытого соединения. При этом Транзитный Шнур охраняется: каждые шесть часов система запускает сканирующий импульс, который ищет несанкционированное подключение. Он называется «Пульс Реникса».

Калеб почувствовал холод: — То есть, нам нужно обезвредить «Пульс Реникса»?

— Именно. И это — Цель №2: Отключение Камер Сектора-Дельта. Это твой фронт работ. Сектор-Дельта, где находится выход Транзитного Шнура, контролируется двумя независимыми оптическими сетями. Тебе нужно проникнуть в Коммутационный Узел и отключить их.

— Коммутационный Узел Сектора-Дельта — это зона ограниченного доступа, — возразил Калеб. — Патруль каждые пятнадцать минут, и требуется двухуровневый биометрический пропуск.

— У тебя есть пропуск Инженера Коллектора. Это первый уровень, — Лариса невозмутимо парировала. — Второй уровень — это сетчатка глаза инспектора.

— И что ты предлагаешь?

— Я могу взломать систему безопасности и подменить изображение твоей сетчатки на активный код инспектора. Но для этого мне нужно знать, кто будет патрулировать этот сектор завтра утром. У тебя есть доступ к расписанию патрулей?

— Я могу получить доступ к Общему Расписанию Смен из нижнего Коллектора. Но оно не обновлено.

— Этого достаточно. Я составлю список потенциальных жертв. Твоя задача, Ворн, — ты должен вернуться в Саркофаг.

Калеб вздрогнул.

— Снова? Я только что выбрался оттуда, избежав допроса Реникса!

— Ты создал Щель. Ты должен её использовать. Тебе нужно пройти мимо камер, получить расписание, вернуться и передать мне данные. И ты должен сделать это в ближайшую смену. Реникс уже тебя подозревает. Если ты проявишь чрезмерную активность на поверхности, он сломает тебя.

— Хорошо. Но что насчет Щели?

— Ты дал Азалю возможность дышать. Моя теория: Контур работает как фильтр. Ослабляя его, мы не только даем ему возможность действовать, но и создаем помехи в системе Ордена. Мы используем его мистическую энергию как щит от технологического контроля.

Лариса замолчала, и в канале повисла тяжелая тишина.

— Понимаешь ли ты риск? Если тебя поймают внизу с моим дроном и ты признаешься, ты будешь первым, кого Орден бросит в Несущую Жидкость Саркофага.

— Я понимаю, — Калеб сжал кулак. Его дрожь исчезла. Его заменила холодная решимость. — Когда начинаем?

— Через восемь часов. Твоя следующая смена. Будь готов к тому, что это будет твой последний обход.

Отлично. Мы сосредоточимся на напряжённой психологической и технической подготовке Калеба. Этот этап — последний рубеж между его старой, безопасной жизнью и его новой, смертельно опасной ролью.

Калеб установил обратный отсчет на своем внутреннем хронометре: 7 часов 58 минут до начала смены. За это время он должен был превратиться из безупречного инженера Ордена в идеального обманщика. Первая проблема была чисто технической, но критической: как спрятать дрон и планшет Ларисы Каст? На входе в лифт «Вознесение» все сотрудники Коллектора обязаны были пройти Сканер Лояльности — арку, которая проверяла не только наличие запрещенных материалов, но и любые электронные устройства, не зарегистрированные в основной Сети Метрополии. Малейший несанкционированный чип вызывал блокировку. Калеб, зная Схему Сканера, понял: он не может просто завернуть дрон в фольгу. Сканер Лояльности использовал комплексный электромагнитный резонанс, который проникал через тонкие экраны. Он подошел к ящику с инструментами. Его взгляд упал на Регулятор Пропускной Способности — прибор, используемый для калибровки Контура. Он был громоздким, сделанным из плотного, инертного титана, и имел внутреннюю полость для охлаждающего геля.

Глава третья: Ловец и Сетчатка.

Калеб стоял перед дверью Коммутационного Узла Сектора-Дельта. За последние восемь часов, в краткие перерывы между сменами, он успешно собрал Ловец Сигнала — компактное устройство, замаскированное под обычный датчик влажности. Он использовал свои допуски, чтобы списать нужные компоненты, умело манипулируя инвентарными списками. Все это время Лариса Каст работала в режиме лихорадочной активности, подготавливая Маску Доступа.

— Ты готов, Ворн? — прошипел голос Ларисы из наушника, который он закрепил под воротником комбинезона. — Маска будет активна всего шестьдесят секунд. Сразу после прохода сбрасывай её, или система Сектора-Дельта сожжет мой код.

— Готов, — ответил Калеб. Его сердце стучало о ребра, как отбойный молоток.

Он приложил свой Инженерный Пропуск к первой, механической панели. Загорелся зеленый свет. Первая ступень пройдена. Затем он подошел к главной двери, где находился Двухступенчатый Сканер.

— Первый уровень, Инженер Ворн. Проверка личности.

Калеб поднес руку. Сканер считал его отпечатки и отпечатки вен. Пройдено.

— Второй уровень. Биометрический ключ доступа. Требуется сканирование сетчатки инспектора.

Лариса активировала Маску Доступа. На экране сканера появилось мерцающее, едва различимое двойное изображение: с одной стороны, его собственное, не имеющее доступа, а с другой — криптографически подделанная, активная сетчатка Инспектора Мирры Стоун. Калеб приложил свой глаз к окуляру. Он чувствовал, как его зрачок пронзают лазерные лучи сканера, пытаясь сопоставить подделку с реальностью. Секунды тянулись.

— Совпадение… 99.99%. Ошибка. Повторите сканирование.

— Черт! — рявкнула Лариса. — Сканер чувствует, что это не его оригинальный сигнал. Попробуй еще раз, Ворн!

Калеб, сохраняя внешнее спокойствие, приложил глаз снова, чуть сильнее надавив.

— Совпадение... 100%. Доступ разрешен.

Раздался щелчок, и тяжелая дверь Коммутационного Узла открылась.

— Маска сброшена! Ты внутри. Теперь, Ворн, действуй быстро. В Узле есть только одна цель — Инспектор Мирра Стоун.

Калеб вошел в Узел. Это было не похоже на Саркофаг. Здесь было светло, холодно и идеально чисто. Ряды серверов гудели, генерируя огромный поток данных. И посередине комнаты стояла Мирра Стоун. Она не сидела. Она стояла у консоли, высокая, подтянутая женщина с короткими, жесткими черными волосами. Ее униформа офицера безопасности была безупречна, а движения — точны, как у хищника. Она не была похожа на вялого охранника Криса или педантичного Семёнова. Она была лицом и сталью Ордена. Мирра немедленно повернулась на звук открывшейся двери. В её взгляде не было ни любопытства, ни скуки — только оценка.

— Инженер, — её голос был низким, уверенным. — Вашего присутствия здесь нет в моём текущем журнале патрулирования.

Калеб подошел, держа Ловец в руке, стараясь не выглядеть подозрительно. Его сердце ушло в пятки. Он должен был использовать своё самое лучшее, заранее подготовленное алиби.

— Инспектор Стоун. Извините за внезапность. Я из Коллектора, Модуль-7.

— Всегда Модуль-7, — усмехнулась она, в её глазах мелькнула тень усталости. — Что на этот раз? Колебания?

— Не только колебания. Это предписано Магистром Рениксом, — Калеб использовал самое сильное имя в Ордене. — Мы фиксируем остаточную тепловую аномалию в секции старой кабельной проводки. Предположительно, это мешает передаче данных с верхних этажей.

Мирра пересекла руки на груди.

— И почему вы не вызвали Инженера Обслуживания Кабелей?

— Потому что это остаточное тепло может быть следствием работы нашей Благодати. Реникс хочет, чтобы это проверил тот, кто знает природу этого тепла. Я должен проверить коммутационные шкафчики на наличие перегрева. Мне потребуется не более пяти минут.

Калеб сделал шаг к восточному коридору, где находился Шкафчик 47. Мирра не двинулась с места.

— Вы видите моё личное пространство, Инженер? — она указала на свою небольшую консоль, стоявшую у восточной стены. На ней был виден её личный рабочий терминал, с которого она, видимо, отсылала отчеты.

— Твоя цель — рядом с её головой. Действуй, Ворн! — прошептала Лариса.

Калеб почувствовал, как всё его тело сжалось. Ему нужно было пройти прямо мимо её терминала.

— Да, Инспектор. Это ваша личная рабочая зона? Мне нужно проверить шкафчики в этом секторе. Шкафчик 47, согласно нашим старым схемам, расположен как раз здесь.

Он дошел до Шкафчика 47. Он выглядел как все остальные — серый, стандартный металлический ящик. Мирра стояла в пяти метрах, наблюдая за ним с выражением глубокого скептицизма. Калеб открыл шкафчик и начал лихорадочно изображать поиски. Он достал свой инструмент — Регулятор Пропускной Способности (спрятанный дрон был внутри) — и начал водить им по стенкам шкафчика, имитируя поиск теплового излучения. Он нашел подготовленную полость.

— Есть, — прошептал Калеб, наклонившись, чтобы его не было видно.

Он вытащил Ловец Сигнала и, используя заранее нанесенный нано-клей, прикрепил его к задней стенке полости, прямо за тонкой перегородкой. Это место было всего в метре от терминала Мирры Стоун. Ловец активирован. На его корпусе мигнул почти невидимый, синий индикатор.

— Приём пошел! — выдохнула Лариса. — Мне нужно двадцать секунд для полной синхронизации и сбора данных. Если она пошевелится, мы пропали.

Калеб закрыл шкафчик и повернулся. Мирра Стоун подошла на два шага ближе.

— Вы нашли что-то, Инженер? Ваша кожа бледная. Может, вам нужно спуститься в медицинский отсек?

— Нет. Я… я думаю, я нашел источник, — Калеб сглотнул и взглянул на ее глаза — идеальная цель для его Ловца, расположенная всего в нескольких футах. — Проблема, Инспектор, в том, что тепловая аномалия очень низка. Она не превышает 0.5°C.

Он начал говорить медленно, чтобы потянуть время.

— И она нестабильна. Она появляется только тогда, когда ваш личный терминал передает данные. Вероятно, это вызвано низкочастотным конфликтом между старыми и новыми протоколами.

Глава четвертая: Точка Сбора.

Путь от аварийного люка L-19 до точки сбора был долгим и мучительным. Калеб, руководствуясь непрерывными инструкциями Ларисы через наушник, передвигался по Низшим Секторам — огромным, забытым ангарам и туннелям, которые когда-то служили основой Метрополии, но теперь были законсервированы Орденом. Здесь не было вездесущего белого света. Только грязь, пыль и ржавый запах вечного запустения. Калеб полз, прятался за штабелями неиспользуемых очистных фильтров и пролезал под мертвыми электрокабелями. Лариса, в свою очередь, отводила патрульные дроны с его пути, создавая микро-сбои в их навигации.

— Еще сто метров. Ты на подходе к Сектору Гидропоники.

Калеб остановился у массивной, запертой металлической двери.

— Это запечатанный сектор. Я не смогу его открыть.

— Сможешь. Используй свой Инженерный Пропуск, но не как ключ. Как предохранитель. Я отключу питание, и ты должен нажать на панель в тот момент, когда импульс будет на нуле.

Калеб сделал, как было сказано. После короткого, резкого щелчка дверь открылась с шипением, и он скользнул внутрь. Он оказался в огромном, цилиндрическом помещении, потолок которого терялся в темноте. Это был один из старых Гидропонических Куполов, реликтов первых лет колонизации, когда Метрополия пыталась обеспечить себя настоящей едой. Теперь Купол был пуст, заполнен остовами металлических ферм и сухой, мертвой землей. Свет здесь был естественным, проникающим через трещины в верхней обшивке и создающим мистические лучи в пыльном воздухе. Было тихо. Слишком тихо. В самом центре этого заброшенного Купола, под тентом, сшитым из старых технологических тканей, располагалась станция Ларисы. Это был настоящий центр управления: шесть мониторов, работающих от массивного, самодельного генератора на водородных элементах; горы чипов, кабелей и инструментов; и, самое главное, человек. Лариса Каст была не такой, как представлял её Калеб. Он ожидал увидеть затворницу с болезненной бледностью. Вместо этого, перед ним стояла невысокая, жилистая женщина. У неё были коротко остриженные, практичные волосы, а глаза, несмотря на бессонные ночи, были удивительно ясные и проницательные. На ней была темная, рабочая одежда, испачканная машинным маслом и пылью. Её руки, которые сейчас лихорадочно печатали код, были сильными и несли следы порезов. Она повернулась к Калебу, не отрывая пальцев от клавиатуры.

— Неплохо для побега, Инженер. Выглядишь, как будто тебя облили Несущей Жидкостью.

Калеб, опершись о стену, медленно стянул рюкзак. Он наконец-то увидел её.

— А ты… ты не похожа на того, кто работает с водопроводными трубами, — он едва мог говорить.

— Водопроводные трубы — это всего лишь способ получить доступ к забытым частотам, Ворн. Позволь представить тебе мой дом. Сектор Независимости. Это единственное место, где нет ни Гармонайзера, ни контроля. Здесь когда-то росла настоящая пшеница. Теперь здесь растут только хакерские коды.

Лариса указала на стул, собранный из старых гидравлических поршней.

— Садись. Мы не друзья, Ворн. Мы активы. Ты успешно установил Ловец. Я успешно получила ключ Стоун. Теперь мы переходим к главной фазе.

Она взглянула на один из мониторов, который отображал сложную, меняющуюся схему, похожую на нейронную сеть.

— Нападение на Архив Ордена началось. Я использую Маску Взлома Стоун, чтобы проникнуть в систему. Но мне нужно, чтобы ты оставался на связи, потому что…

Она снова резко замолчала, её взгляд стал абсолютно сосредоточенным. Она повернула экран к Калебу.

— ...потому что я столкнулась с защитой, которая не является кодом.

На экране, поверх всех криптографических слоев, мерцал Рунический Узор. Тот самый, который Калеб видел в Саркофаге, но в тысячи раз сложнее. Он был не цифровым, а мистическим.

— Это не просто криптография, — прошептала Лариса. — Это идеологическая защита. Орден связал свои самые секретные данные с остаточной Волей Азаля. Они превратили его в свой файловый сейф. Любая попытка взлома вызывает отдачу. Отдача, которая мгновенно уничтожит меня, если я продолжу.

— Я знал это, — Калеб сжал кулаки. — Реникс говорил, что Архив защищен Первичной Благодатью.

— Именно. И это значит, что я не могу просто взломать систему извне. Мне нужен проводник, который может нейтрализовать эту Волю изнутри.

Лариса посмотрела на Калеба, и в её глазах впервые промелькнула не расчетливость, а надежда.

— Ты — единственный, кто может это сделать. Твоя Щель в Модуле-7 — это не просто ослабление Контура. Это синхронизационный порт.

— Я дам тебе вирус-нейтрализатор. Он будет замаскирован под обычный патч для обновления протоколов. Ты должен вернуться в Саркофаг, проникнуть в Центральную Камеру Управления Коллектором (ЦКУ) и загрузить этот вирус.

— ЦКУ? — Калеб покачал головой. — Это главная точка контроля Ордена. Уровень защиты — Магистр Реникс. Я только что сбежал от его Инквизиторов!

— У тебя будет преимущество. Их ошибка. Они думают, что ты бежал через Сектор-Дельта, Ворн. Они перекрыли все выходы из Низших Секторов, ведущие в верхний город. Они будут искать тебя там.

Лариса поднялась и указала рукой на монитор, где отображался её план.

— Ты пойдешь вниз. Инквизиторы не ожидают, что ты, беглец, захочешь вернуться в тюрьму. Твой путь к свободе лежит через Саркофаг.

Калеб понял: их план заключался в том, чтобы использовать его как живую приманку, пока Лариса взламывает Архив, защищенный Божеством. Но это был единственный шанс. Он кивнул, несмотря на усталость и боль.

— Я вернусь в Саркофаг. Я установлю твой нейтрализатор. Но если нас поймают, Лариса…

— Если нас поймают, Ворн, — закончила она, возвращаясь к своему экрану, — это будет означать, что Плен Азаля продлится вечно. А мы станем просто очередным неверным отчетом, который Реникс сотрет из памяти Сети.

Пока Лариса готовилась к электронной атаке, Калеб успел привести себя в порядок. Он принял холодный душ из остатков технической воды и надел чистый, темный комбинезон, который дала ему Лариса. В отличие от белого комбинезона Ордена, этот был сделан из материала с низкой тепловой сигнатурой, идеального для незаметного перемещения. Лариса снабдила его Нейтрализатором — крошечным, размером с ноготь, чипом, который содержал мощный, замаскированный вирус.