Уроки ведьмы. Книга первая

Глава 1. Неожиданный поворот

Опять я ждала Ленку. Как обычно. За время нашего общения она всегда заставляла себя ждать. И опаздывала Лена Косова не на «этикетные» пятнадцать минут, а на полчаса, не меньше. Каждый раз я старалась приходить позже, но во-первых, у меня годами выработанная пунктуальность, а во-вторых, Ленка словно каким-то чутьем определяла время моего опоздания и приплюсовывала его к своему. И опять приходилось ждать не менее получаса.

Сейчас отсчет этих тридцати минут только пошел, можно было спокойно прогуляться туда-сюда, тем более место, где мы договорились встретиться, мне не нравилось. Это был обычный подъезд панельной многоэтажки в том районе, где мы планировали погулять с подругой. На входе в подъезд стояло несколько лавочек, где мне удобно было дожидаться Ленку, а еще здесь находился наш с ней опознавательный знак – старый раскидистый клен, других таких поблизости не было. В этом дворе вообще было скудно с растительностью. Вдоль тротуара росли тощие и чахлые саженцы липок, недавно посаженные школьниками, и низкие кустики какого-то многолетника. Поэтому легко было договориться о месте: не у третьего подъезда слева, не на пятой лавочке от проезжей части, а просто – у клена.

Летом мы здесь с Ленкой часто встречались перед прогулкой: в тени крупных остроугольных листьев старого дерева даже в жару было терпимо, и длительное ожидание подруги казалось не утомительным, а приятным.

Сегодня же мне у клена не нравилось. Все лавочки были заняты, и не старушками-сплетницами, а молодыми девицами, выглядевшими довольно двусмысленно. Почти все были с выкрашенными в угольный цвет волосами и в черной одежде, обилие яркой косметики на молодых лицах резало глаза. Прямо какое-то сборище ведьм! Или проституток. Некоторые, правда, были одеты и накрашены по-человечески, но общее впечатление от этой толпы было неприятное.

Я топталась поодаль и ждала подругу, а некоторые «ведьмы» сверлили меня глазами из-под начерненных бровей. В голове крутились разные ругательные эпитеты для Ленки за то, что мне приходится испытывать дискомфорт. Можно, конечно, было перебраться к другому подъезду и ждать подругу там, но она же слепуха и растяпа. Вполне могла не заметить меня и пройти мимо, а мобильный она вообще часто забывала зарядить перед выходом. Сейчас, например, он был недоступен. А то я бы уже высказала все, что думаю.

Я бросила взгляд на часы: Ленку можно было прождать еще двадцать минут. На меня нахлынуло сильное желание вернуться домой. Вот пусть притащится и подождет зря, а я дома чаи буду распивать в это время. Но у подруги на подобные мои выпады было потрясающее чутье. Я знала, что как только переступлю порог своего дома, полная ехидной радости, что Ленка стоит на жаре, переминаясь с ноги на ногу, так в тот же момент у меня зазвонит телефон, и горе-подруга умильно-извиняющимся тоном пробубнит, что у нее сегодня никак не получается встретиться, и какое счастье, что она застала меня еще дома. Так что я махнула рукой и продолжила ждать.

Тем временем девицы зашевелились и стали подниматься с лавок: дверь подъезда открылась и вышла девушка в простеньком салатовом кардигане и черных джинсах. Все внимание собравшихся тут же обратилось на нее. В отличие от «ведьм», девушка выглядела вполне прилично. Каштановые волосы были туго собраны в «конский хвост», никакой лишней косметики на лице. Девушка была востроносая, тонкогубая, с хорошей кожей – я даже позавидовала, настолько она чистая и светлая. А ее глаза… Я вроде и поодаль стояла от сборища, и все равно, когда эта девушка в мою сторону поворачивалась, видела, как глаза сверкают. Даже не сверкают, а словно лучи рентгеновские источают.

Что она им говорила, мне не было слышно, но «ведьмы» почти сразу же расселись по своим скамейкам, глядя на востроносую девушку с нетерпением, надеждой и даже с какой-то преданностью. Она медленно шла вдоль девиц, подолгу на каждую смотрела в упор, пронизывая своими лучиками. А потом я неожиданно уловила на себе ее пристальный взгляд. В нем проскользнула заинтересованность, мне же отчего-то стало не по себе, мурашки по спине устроили забег. Стало ясно, что на меня она смотрит гораздо дольше, чем на остальных: изучает, сканирует взором. Сначала я попыталась так же пристально смотреть на нее в ответ, хотя обычно у меня это выходит с трудом, и я первая отвожу взгляд. В этот раз я тоже не выдержала и опустила глаза, а потом взглянула на остальных девиц. Оказывается, все они тоже на меня пялились и очень уж недоброжелательно.

«Что же тут такое происходит? – с тревогой и любопытством думала я. – Кто они такие? Почему так странно все на меня реагируют?»

Отвернувшись, я стала разглядывать «местные достопримечательности»: не сбегать же теперь. От внимательного изучения детской игровой площадки меня отвлекло чье-то легкое прикосновение. Девушка с пронзительными глазами держала меня за предплечье.

«Сейчас как врежет! – почему-то пришло мне в голову. – А остальные добьют».

– Я выбор сделала. Буду учить тебя, – сказала она и обернулась к девицам в черном. – Вы слышали? Я нашла ученицу.

Ответом было гробовое молчание и все те же недружелюбные взоры, адресованные мне, а может быть, уже нам двоим.

– Чему учить? – с трудом сглотнув комок в горле, пробормотала я.

Востроносая с легким недоумением посмотрела на меня.

– Тому, ради чего вы все здесь собрались. А к чему у тебя будет лежать душа и в чем ты сможешь проявить себя, позже разберемся.

Она снова обернулась на девиц, которые продолжали чего-то ждать.

Глава 2. Первый урок

– Ну, раз ты пришла, значит готова пополнить наши немногочисленные ряды, – улыбнулась в ответ на приветствие Марина. Я согласно кивнула. – Стало быть, перейдем к делу.

Мы уселись за стол в кухне. Марина, как и в прошлый раз, налила мне чаю и выставила на стол плетеную вазочку с домашним печеньем. Затем моя учительница приступила к объяснению нового материала. Для меня, правда, все было новым, так что это, скорее, оказалась вводная лекция.

– В магии множество направлений, но мы – я и мои так называемые коллеги – не придерживаемся какой-то одной магии. Мы считаем, что стоит делать все то, что получается. Удается ясновидение или получается гадать – предсказывай, удается влиять на человеческий организм – излечивай. Главное, чтобы все это было во благо, а не во вред окружающим. Ничего плохого нет, если ты делаешь это исключительно для себя. Главное, не вреди. Поэтому, сама понимаешь, сразу отметаются все привороты, сглазы и тому подобные воздействия.

– Извини, я тебя перебью, – вставила я, – а снятие приворотов? Это позволено?

– Вообще это очень сложный процесс, и он не всегда возможен. Иногда можно даже усугубить ситуацию. Но это отдельная тема, я постараюсь тебе все объяснить. Сейчас об этом рано говорить. Мы еще не знаем, к чему у тебя лежит душа и какие у тебя способности. Если вдруг в тебе действительно обнаружится настоящая сила, то будет смысл подумать и о исправлении чужих ошибок. Приворот – это такая на самом деле гадкая вещь! Менять насильно ход событий и судьбу нельзя, все это приводит к необратимым последствиям. В итоге никто не остается счастливым, разве только на очень короткий отрезок времени. А дальше все покатится по наклонной. Отложим это на потом. Но перебивать меня не стесняйся. – Марина снова с одобрением улыбнулась. – Чем больше ты спросишь, тем мне легче будет. Может быть, я даже определю, к чему ты тяготеешь. Ты моя первая ученица, и, пусть я опытный маг, но педагог пока из меня не очень. Твои вопросы меня направят.

– Ох, вопросов-то у меня множество! Но они все роятся в голове, друг друга перебивают и путают меня. Наверное, мне стоило бы все записать и прийти сюда с готовым списком, но беда в том, что когда я осталась наедине с собой, меня охватило какое-то опустошение. Я сразу поняла, что хочу учиться. Но что для этого делать, я не представляла, – начала сбивчиво оправдываться я.

– Поэтому я и предложила спрашивать сразу, с ходу! – засмеялась Марина. Улыбка осветила ее лицо. – Я ведь понимаю, сама такая была. Хотя, когда у тебя в голове чуть-чуть уже уложится, лучше записывай. Какие-то вещи все равно придется заносить на бумагу. Ведь это учеба как-никак. Все на свете не запомнишь.

– Тогда сперва вопрос не очень по нашей теме: сколько тебе лет? – спросила я и, кажется, покраснела. – Это не просто праздное любопытство. Мне интересно, если ты уже учитель, значит, знаешь и умеешь многое. А мне кажется, что на освоение такой науки как магия требуется очень много времени и сил.

– А я очень молодо выгляжу, поэтому тебя это удивляет? – Марина посмотрела на меня долгим, проницательным и слегка снисходительным взглядом. – Не удивляйся, но я намного тебя старше. Но я должна быть крепкой, мне нужно долголетие, ведь я еще только-только встретила первую ученицу. И очень надеюсь, что я нашла именно того, кого надо.

– Скажи, а ты пользуешься какими-то книгами? Я иногда бываю в эзотерическом магазине, там столько всякой литературы. Не представляю, как можно из такой кучи информации выбрать необходимую.

– Когда ты знаешь, что ищешь, то выбрать не составляет труда, хотя все самое необходимое находится внутри нас. Но если ты чувствуешь, что тебе нужна та или иная книга – покупай и читай. Ты все сама потом начнешь понимать! Кстати, ты когда-нибудь что-то подобное читала?

– Может быть. Я не знаю, существует ли какая-то взаимосвязь между магией и тем, чем я интересовалась. Я читала книгу «Путешествия вне тела». И какую-то еще брошюрку из интернета на ту же тему.

Во взгляде Марины, сидящей напротив, я неожиданно увидела удивление и нескрываемый интерес.

– Ну-ка, давай поподробнее! Почему? Что подтолкнуло тебя к выбору именно этой книги? Как ты нашла ее?

– У меня иногда бывали странные ощущения во время сна. Меня они беспокоили. Мне посоветовали почитать Монро, и я успокоилась.

– У тебя получается? Ты выходишь в астрал?

– Иногда мне кажется, что да, а иногда – что это только сны.

– Мы обязательно должны это обсудить! – Марина явно была приятно поражена. – Опять же не сейчас, иначе мы совсем с тобой запутаемся. Ты знаешь, я очень рада. Особенно за себя. С каждой минутой убеждаюсь, что я нашла именно того, кого надо. Вот что! Даю тебе первое домашнее задание. Помимо того, что ты запишешь все приходящие тебе в голову вопросы, – как закономерные, так и, на первый, взгляд глупые, – ты еще хорошенько обдумаешь и вспомнишь все, пусть даже самые незначительные, странности в твоей жизни. Все моменты, которые могут быть расценены как сверхъестественные или непонятные. Все-все, что сможешь вспомнить. И тоже запишешь. Впрочем, я уже просила об этом в первую встречу, но ничего страшного. Достаточно уже того, что сегодня ты просто пришла.

– Принято! – я улыбнулась. – Это я могу не записывать, домашнее задание я точно запомню!

– Не сомневаюсь. Надо же, как странно. Я могла предположить, что ты читала книги о чем угодно – гаданиях, астрологии, гороскопах, именах и числах. Но что ты заинтересуешься книгой об астральных проекциях!

Глава 3. Домашнее задание и новые открытия

К домашнему заданию я постаралась подойти со всей ответственностью и сразу же столкнулась с проблемой памяти. Когда от нее не требуется напряжения, она в самый неожиданный момент может подкинуть какое-нибудь воспоминание, ни с чем не связанное. Просто запах что-то навеял, или звук, или что-то еще. А тут мне надо было вспомнить все, что происходило необычного в моей жизни, – причем, именно вспомнить, я ведь знала, что необычное было, – и память сразу сдалась. Ничего не знаю, мол, ничего не ведаю.

Я сидела дома за пустым кухонным столом, скрестив пальцы рук, и тщетно пыталась выудить хоть какое-то сверхъестественное воспоминание. Не выдержав пустопорожнего сидения, я заварила мятный чай и принялась медленно цедить его вприкуску с соленым печеньем.

Что было странного в моей жизни? Выходы из тела. Но про это я Марине уже рассказывала, вернее, упоминала. Однако стоило записать. Что еще? Выходы, выходы… вдруг они мне только снились? Сны?

Да! Сны мне иногда снились вещие. Хоть мне и не нравилось слово «вещие», события из сновидений иногда потом случались наяву. Но не любые, а те, о которых я задумывалась. Когда от сна оставался осадок, словно после недосказанной истории. Такая история потом не раз находила свое завершение в обычной жизни, правда, чаще в незначительных ситуациях. А иногда сбывались даже не сны, а просто ожидания или предположения. Это тоже стоило записать.

Мысль о воплощении снов и ожиданий выдернула из памяти еще одну мою способность. Как я могла упустить? У меня же гадания на картах сбываются!

Гадать в прямом смысле этого слова я не умею. Настоящие гадалки помнят все значения карт, знают их толкования в разных раскладах. У меня же есть такая специальная, удобная колода, где на картах расписаны все ситуации и подсказки: что означает любая карта в зависимости от того, с чем лежит рядом. И пусть я всегда считала свою гадальную колоду шуточной и сделанной для развлечения, предсказания на этих картах очень часто сбываются! А Марина как раз говорила: не важно, что помогает тебе предсказывать, главное, что тебе это дано. Может, карты говорят со мной? И не важно, что они не настоящие? Нельзя, конечно, быть настолько уверенной, но записать и рассказать об этом стоит.

Память постепенно проснулась и заработала. Она стала помогать мне. Я вспомнила, как несколько лет назад мой отец ездил к своей матери в Молдавию. Моя бабушка была уже совсем старенькая, но сохранила здравый ум и ясную память, и папа расспросил ее о наших предках. С ее слов он нарисовал семейное древо: некую схему, где значились лица, о которых я ничего никогда не слышала. В принципе, это наша, наверное, неурядица. Мы очень мало знаем о своих родственниках, живых и почивших. Мы – в смысле наша семья. Так вот, из бабушкиных рассказов выходило, что две или три моих прапрабабки были деревенскими знахарками. А одна из них обладала еще и даром ясновидения. Если это семейное, оно обычно передается не меньше, чем через поколение. Молдавская бабушка хоть и двигалась еле-еле, могла снимать свою же боль простым прикосновением ладони. И жила она потому, что жила. И, чем я особенно всегда восхищалась, когда кто-то спрашивал ее о самочувствии, в ответ не слышал жалоб. Бабушка говорила, что чувствует себя так, как и должна в восемьдесят пять лет. Мол, все происходит закономерно. Старенькая, вот и плохо, а жаловаться грех. Старенькая, а живая. Отцу не было свойственно ничего сверхъестественного, а я ведь вполне могла перенять через поколение хоть какие-то способности.

Я судорожно строчила в тетрадке, безумно боясь что-либо упустить. Пусть это будут не очень важные мелочи: я покажу свои записи Марине, и она сама выберет существенное.

Память разошлась и стала подбрасывать мне новые и новые открытия. Мне неожиданно вспомнилось, что по маминой линии в роду у нас были цыгане. Не знаю, кто и когда, но бабушка рассказывала, что были, а они ведь самые мастера ворожить. «Ах, колдунья, ах смуглянка, даже страх берет немножко. Ах ты, цыганочка-цыганка, не то дьявол, не то кошка», – даже песенка такая была когда-то.

Наконец я подустала и начала отвлекаться. Утомленные мысли принялись скакать, как им заблагорассудится, и больше ничего в голову не приходило. Пришлось довольствоваться малым. Ничего, Марина все поймет. Она ведь выбрала меня из всех. А я, в отличие от остальных, даже не мечтала об этом. Все, что смогла, я вспомнила. Попозже надо было записать вопросы к Марине, но пока стоило сделать перерыв.

А еще меня очень занимала идея создания кнотена. Мне нужны были любые две дощечки, на которые я могла нанизывать свои шнурки и выплетать себе помощника. Пока мне нечего было вложить в смысл узлов, и я даже не представляла, как это делается, зато я уже могла поискать дощечки. Две обычные планки мне показались скучными. Я решила подойти к этому более творчески и… мистически.

Человека, который смог мне помочь, я нашла без труда. Я еще не прекратила общаться с одноклассниками, хотя прошло около десяти лет со дня последнего звонка. Мой школьный приятель Леха не пошел в институт, он с детства любил возиться с деревяшками. Сейчас он был профессиональным резчиком по дереву. Его работы показывали по телевизору, они украшали музеи. Мне даже не обязателен был такой профессионализм, но его способности оказались очень кстати. Еще больше мне пригодилась его природная тактичность. Он даже не спросил, зачем мне это нужно, просто сделал мне дощечки. Вырезал то, что я просила, отшлифовал, покрыл лаком, сделал дырочки для будущих шнурков. Перед очередным походом к Марине у меня были две замечательные и очень оригинальные планочки.

Я решила, что мои дощечки, пусть это первый кнотен, должны быть и сами преисполнены смысла. Выяснив, что по гороскопу друидов мое дерево – сосна, я попросила Лешу сделать их из этой древесины. По восточному календарю моим знаком зодиака была змея, по западному – рыбы. Товарищ выпилил для меня планочки в виде длинных плоских рыб, вокруг которых обвивались чешуйчатые змейки. Символизируя тригон, объединяющий рыб, скорпионов и раков, на моих дощечках «осели» капли воды. Леша искусно вырезал их, и под блестящим слоем лака казалось, что это действительно живые водяные капельки. Отверстия в планках он проделал практически незаметные, чтобы не портить общий вид, но мне не составило труда вдеть сквозь них шнурки. Я полагала, что справилась с домашним заданием, если не на пять, то на пять с минусом уж точно. Конечно, это не я, а Леха справился, но ведь идеи были мои. Товарищ же за труды получил бутылку неплохого коньяка, чему очень даже обрадовался: не дурак он был выпить.

Глава 4. Ленкина грустная история

Вернувшись домой, я с наслаждением скинула с ног туфли на каблуках и босиком пошлепала в кухню. Ненавижу каблуки. Я понимаю, что это красиво, но до чего же неудобно. Мне так сложно поверить подругам, которые уверяют, что на плоской подошве чувствуют себя неуверенно и, чтобы чувствовать себя хорошо, им необходимы туфли на шпильках. Как можно на шпильках себя чувствовать хорошо? Конечно, красота требует жертв. Но я не в силах принести такую жертву. Шпилек в моем гардеробе не имеется, а просто высокие каблуки есть, и иногда хочется покрасоваться в изящной лодочке с подъемом, но после таких выходов я себя ругаю почем зря.

«Нет, все, убираю эти туфли в дальний угол на черный день», – решила я. Чернота того дня виделась мне уже сейчас. Не знаю, чем будет день плох, но вышагивание на каблуках его точно сделает еще хуже. Говорят, это дело привычки. Но зачем целенаправленно себя приучать к такому неудобству? Чтобы нравиться мужчинам? Так, если мне некомфортно, я ни о каких мужчинах даже думать не смогу. В общем, я для себя выбор сделала. Больше никаких каблуков.

В кухне я посмотрела на городском телефоне, кто звонил в мое отсутствие. Определитель номера пестрел сплошными ежеминутными Ленкиными звонками. Вот нетерпеливая, чего ей от меня надо? А мобильный я с собой просто так таскаю? Я набрала номер подруги. В последнее время слышала я ее не часто.

После первого же гудка трубку незамедлительно сняли, и в ней раздались безутешные всхлипывания.

– Косова, это ты? – Я поняла, что подруга ждала моего звонка.

– Я, – раздался еле слышный дрожащий голосок. – Я тебе звонила, звонила…

– Что случилось? – Ленка жизнерадостный человек, и меня встревожило ее настроение. Видно, произошло что-то серьезное.

Итак, что же случилось.

У Лены был молодой человек, Слава. Встречались они относительно давно – ну, это по моим меркам – года, наверное, полтора, а может, все два. Жить стали вместе несколько месяцев назад. Изначально была у них идиллия, отношения – трепетнее не бывает, просто идеальная пара, с которой можно писать любовные романы с хорошим концом. А потом пошло-поехало, появилось раздражение, причем, с его стороны больше, чем с ее. И ведь не то, чтобы он ее разлюбил, просто стал самим собой, стал высказывать то, о чем раньше находил сил промолчать. И ей, разумеется, не все в нем нравилось, но она очень старалась вести себя как «мудрая женщина», прощать, мириться со всем, не пилить (о, это было просто законом!), терпеть недостатки. А Славка не был «мудрым мужчиной» и вел себя так, как вел, как умел, как мог. И если что-то его коробило, говорил прямо. Но это с каждым разом происходило все чаще, и Ленке, которая просто стала другим человеком, полюбив его, становилось все тяжелее. Ведь на самом деле она не стала другой, просто смогла усмирить свои желания, противоречащие его потребностям. Смогла перестроиться на его ритм жизни. Смогла ограничить контакты с друзьями до того уровня, что общалась теперь только с теми людьми, которые ему понравились. Для нее стало незыблемым такое понятие как верность. Она практически никуда не ходила без него. Но Слава ценил это только поначалу, а затем стало воспринимать, как должное, и откуда-то сразу появилась куча претензий, что все она делает не так. Не так, как что? Не так, как он для себя когда-то определил. Она пыталась поговорить с ним, объяснить, что мелочи лучше не теребить, на них можно смотреть сквозь пальцы, как делает это она. Все разговоры оказывались ее монологом, обращенным в никуда. Он смотрел в сторону и молчал, и нельзя было понять, согласен он с ней или нет.

Ленка постепенно начала жаловаться мне, но и то не сразу. Долгое время она пыталась один на один с этим находиться, опасаясь высказывать наболевшее, чтобы оно не обрело материальную силу. Она тешила себя иллюзией, что, если никто не знает о ее проблемах, то, стало быть, их не существует. Затем она начала делиться со мной более откровенно. Часто она просыпалась ночью часов в пять и подолгу не могла заснуть, потому что пыталась мысленно разговаривать с любимым и выяснять отношения. Она готовилась к настоящему разговору, но при свете дня не находила смелости. Я не знала, что ей посоветовать. Я видела, что они оба друг друга все еще любят. Его, по всей видимости, устраивали их отношения. Слава был человек импульсивный, вспыльчивый, нервный. Ему нужны были подобные разрядки. Но она эти встряски терпеть устала. Ленка слышала недовольство по поводу самых пустячных своих промахов, которые и за промахи она не считала. Впрочем, я тоже считаю, что промахов не было. В свою очередь, он ошибался и промахивался столько же, если не в два раза больше, но у Лены хватало еще терпения как бы не замечать их. Она все пыталась быть «мудрой женщиной».

Но любому терпению приходит конец. И даже самая сильная любовь к другому человеку часто не может превзойти любовь к себе самому. И это правильно. Лена любила себя. Она хотела быть счастливой, но была несчастна. Она не знала, какую реакцию можно ожидать на тот или иной поступок. Сделав что-то приятное ему, она тут же могла услышать претензию по совершенно другому поводу. Лена теряла силы. Она теряла себя.

* * *

И все же они решили попробовать жить вместе. Мы с Косовой возлагали на этот проект большие надежды. Может быть, совместный быт – это то, что им нужно. Они просто встречались больше года, но вдруг они станут жить вместе, и что-то изменится? Иногда быт убивает любовь, но если здесь любовь не находит поддержки, может быть, именно быт ей поможет?

Ленка старалась вовсю. Сроду не готовившая дома, она с усердием принялась постигать секреты кулинарного мастерства, и, надо заметить, ей неплохо это удавалось. Она нашла в этом удовольствие и стала готовить очень вкусно. Славка принимал это как должное. Она держала весь дом, готовила, стирала, гладила, продолжая работать по девять часов в день и получая зарплату даже немного больше, чем он. Ее любимый считал, что придя домой, имеет право лечь на диван и ничего больше не делать. Ну, разве только Ленку критиковать. Грязный нож? Ах, это обычное явление. Нестиранные носки? Опять поленилась!

Глава 5. Поездка в Дом

Все оставшееся до следующих выходных время я провела в томительном ожидании. Марина решила, что нечего тянуть, раз уж я об их пристанище знаю, и пообещала в субботу взять меня в Дом. Я практически ни о чем больше не могла думать и жила предвкушением того, что увижу волшебное здание. Все пыталась занять себя плетением кнотена, но мысли вертелись вокруг предстоящей поездки, и кнотен не плелся. Вернее, навязать-то можно было что угодно, но тогда бы получилось бесформенное скопление обычных, ничего не значащих узлов.

На следующий день после разговора с Леной, мы с ней встретились в нашем любимом баре на станции «Кузнецкий Мост». Хотя сказать о нем «любимый» скорее всего неправильно, вернее будет «привычный». Еще на первом курсе института, гуляя по центру и прячась от осенней непогоды, мы с однокурсницей забежали в ближайшую кафешку. Она не поражала ни уютом, ни разнообразным меню, ни демократичными ценами. Там чересчур громко играла музыка. Мы просто переждали там дождь, выпив по чашке капучино. Это было единственное, что там меня поразило. Больше нигде и никогда я не пробовала такой вкусный кофе. Этим мне кафе и запомнилось. И когда хотелось куда-нибудь пойти, но не приходило ничего в голову, я всегда звала друзей в это местечко.

С Ленкой мы просидели там часа полтора. Все это время она цедила через трубку рекомендованный мной капучино, бездумно блуждала глазами по стенам и, собрав все усилия воедино, сдерживала слезы.

– Поплачь, Лен. Зачем ты крепишься, во имя чего? Легче станет, – безнадежно советовала я, уже уразумев, что она меня не послушает. Сегодня она уже не жаловалась мне на бывшего. Она просто предавалась грусти-тоске. Я даже не понимала, зачем я ей сегодня была нужна. Как жилетку она меня не использовала, как советчика тоже. И поддержки никакой не хотела.

* * *

Наконец настал долгожданный день. Я всю ночь ворочалась, боясь проспать, проваливалась в неглубокий сон, потом опять просыпалась и по полчаса лежала, уставившись в потолок. Я и сама не могла бы объяснить, почему меня так волновала предстоящая поездка в Дом. Я ведь ехала просто посмотреть его. Наверное, для меня все, что мы делали, и все, что нас связывало, на самом деле очень много значило.

Мы решили выехать пораньше. Дорога предстояла долгая, а очень хотелось зацепить еще сегодняшний день. Сначала надо было добраться до Павелецкого вокзала, затем еще полтора часа томиться в электричке, потом минут сорок на автобусе и еще какое-то время пешком. В общей сложности, не так долго, только время прибытия электричек не совпадало с расписанием автобусов. Приходилось еще тратить время на ожидание.

Я с сумкой наперевес выскочила из подъезда около восьми утра и бодрым шагом направилась к метро. С Мариной мы договорились встретиться уже на Павелецком у пригородных касс. Она приехала минут на десять раньше и уже обзавелась билетами туда-обратно для нас обеих. Ехать надо было до станции Михнево. Мы купили в дорогу бутылку зеленого чая и несколько слоек с сыром. Подкрепиться дома с утра у меня не получилось: при раннем подъеме аппетита никогда не было. Ближайшая электричка отправлялась через пятнадцать минут. Мы не торопясь отправились на посадку.

Народу было не много, несмотря на субботний день. Может быть, потому что наш поезд следовал до какого-то дальнего Узуново и очень много остановок пропускал. В Михнево же все электрички обязательно останавливаются, поэтому нам подходил любой маршрут.

Марина в пути дремала, я читала одну из ее учебных книжек «Чужие мысли» Ласта. В «Белых облаках» такую книгу купить невозможно. Подобная литература доступна только в самых узких кругах и в продажу не поступает. Такими книгами обмениваются, их дарят, выдают при обучении. Когда отдаешь такого рода книгу, необходимо быть полностью уверенным в читателе. Мне Марина доверяла, и теперь я пыталась постичь таинственное мастерство. Вообще, если никакой предрасположенности к этому нет, то можно сразу захлопнуть эту книжку и забыть о ее существовании. У меня все-таки что-то в этой сфере оказалось, и сейчас я, слепо уставившись в печатные строчки, изо всех сил пыталась вычислить, о чем думает сидящая рядом со мной женщина средних лет. Излишне сосредоточившись, я вдруг начинала «слышать» мысли – целые фразы про то, как она сейчас приедет в деревню, пойдет в лес за ягодами, а потом купаться. Мысли были такими четкими, что это заставило меня усомниться в их подлинности. В книге написано, что чужие мысли в моей голове должны как-то сразу себя идентифицировать как чужаков. Я сразу пойму, что это не я думаю, а кто-то еще. Такого я не ощущала, стало быть, просто придумала себе все теткины мысли.

Вдруг я заметила, как Марина через щелочки век наблюдает за мной и слегка улыбается. Когда она мне давала эту книгу, то сказала, что полностью и с легкостью читать мысли у меня не получится никогда. Нужно родиться с этим, а затем развивать. А у меня ведь к другим вещам предрасположенность. И если кто-то не захочет, чтобы я вмешивалась в то, что он там себе думает, он легко защитит себя от моего вторжения. Пусть это даже будет обычный человек. У него просто на подсознании сработает самозащита, о которой он даже не подозревает.

Марина слегка кивнула мне, это означало руководство к действию. Я снова напряглась. «Завтра… сколько готовки… свадьба… наконец-то дочка…» – словно зазвенели слова в голове. Они сопровождались гулом, шипением, словно я слушала старую затертую магнитофонную запись. Больше не получалось. Но и так мне было понятно, что у этой женщины завтра большое событие – свадьба дочери. Причем мне показалось, что этой свадьбы женщина ждет давно. А может, и не именно этой, а просто наконец она дочь замуж выдает, может, та засиделась в девках, по теткиному мнению. Да впрочем, и не важно совсем. Главное, что получилось все-таки.

Глава 6. Ленкина просьба

Ленка была на пределе. Я уже не знала, как можно ее поддержать. Она ревела днями, говорила только о нем.

– Зачем же ты уходила, Лена? – сетовала я.

– Я больше не могла. У меня не было сил так жить!

– Но зачем же ты хочешь к нему обратно?

– Ниночка, как ты думаешь, может на автоответчик ему новый стих записать?

Новый стих назывался «Листок». Я была первой читательницей.

Прибитый тяжелыми каплями слез

К асфальту усталый осенний листок…

Две осени ты на руках меня нес,

Но силы иссякли, ты больше не смог.

Я скоро завяну, засохну, умру,

Меня не питает живительный сок,

Что ты мне дарил по ночам, поутру…

Но силы иссякли, ты больше не смог.

– Косова! – я начинала злиться. – Мне нравится это стихотворение, но ведь ты ушла красиво и гордо. Зачем же ты хочешь теперь ползти к нему обратно?

– Почему ползти обратно? Я просто хочу, чтобы он знал, что я сейчас чувствую.

Мы сидели на тесной Ленкиной кухне. Подруга курила и нервно стряхивала после каждой затяжки пепел в керамическую пепельницу в виде босой ступни. Когда-то я ее привезла из Турции. Ленка пепельницу не мыла, и та вся была черная от пепла.

– Но ведь это же ты ушла! И должна крепиться. Ты собрала свою волю в кулак, перешагнула через себя и шагнула навстречу к свободе. А сейчас хочешь свести на нет свой мужественный поступок. Ведь не каждый человек может порвать так со своим прошлым. Для этого нужны большие силы. Ты же смогла! А другая сидела бы дома, тупела, терпела, варила ему борщи, выслушивала все его претензии и прощала, смирялась.

Я где-то в глубине души Лену понимала. Она ведь ушла, не разлюбив. Но я не могла понять того, что она готова идти на попятный. Это же надо себя не уважать!

– Нин, я люблю его, я хочу к нему. Мне плохо, я не знаю куда мне деваться. Хочу чтобы было, как прежде.

– Как прежде? – я взорвалась. – Ты понимаешь, что, если вы сойдетесь, все именно и будет, как прежде. Ты будешь страдать, страдать и еще раз страдать? Он не станет меняться, он не видит в этом смысла!

– Я все понимаю, но я не могу без него, – ныла Ленка.

В моем понимании такой уход, какой совершила Лена, должен быть окончательным. Я считаю, что надо перебороть себя, перемучаться, перестрадать, но в одиночестве. Нельзя опять начинать все сначала. Лена перестрадать была не готова.

– Косова! Ну займи себя хоть чем-нибудь. Ходи на дискотеки, знакомься по интернету, вышибай клин клином! Не нужен он тебе!

– Нин… – Лена вдруг заговорила шепотом. – Я знаю, что можно сделать. Я сама не хочу возвращаться, но я хочу, чтобы он вернулся. Я знаю только один способ…

Она загадочно замолчала. Я ждала, что она скажет.

– Ты моя близкая подруга, и я знаю, что только ты можешь мне помочь.

Я решительно не понимала, к чему она клонит. Как я могу ей помочь? У меня нет молодого человека, с друзьями которого я могла бы познакомить Нину. У меня нет никаких подходящих кадров среди знакомых. Чего же она хочет от меня?

– Ниночка, я знаю, что ты сможешь это, и не отпирайся. Я хочу приворожить его.

Это высказывание застало меня врасплох. Откуда она знает? Я, конечно, очень кратко и размыто ей говорила о том, что я умею, но…

Я задумалась. Как бы я ни переживала за любимую подругу, помочь таким способом ей не могла. И дело было не только в том, что я не имела права заниматься подобными вещами. Я сама прекрасно осознавала, чем это чревато. Лекции Марины не прошли даром, и, если раньше я могла не понимать, почему помочь безответно любящему и страдающему человеку при помощи приворота нельзя, то сейчас картина мне была ясна. Прежде я думала, что ничего плохого нет в том, чтобы приворожить свободного и никем не увлеченного человека. В результате этого бедный влюбленный в него должен перестать страдать. Свободный же человек просто найдет свою любовь. На одну счастливую и крепкую пару станет на белом свете больше. Что же тут плохого? Плохо, когда за счет этого разрушена чья-то семейная жизнь, любовь, счастье. Когда, к примеру, любовница, прибегнув к привороту, уводит у жены мужа. Так я думала.

Но пообщавшись с Мариной и выслушав все ее доводы, я поняла, что все это гораздо серьезнее. Использование магических сил – это в любом случае вмешательство в естественный ход событий. Но приворот – один из самых некорректных способов вмешательства. Я уже не говорю про порчу или сглаз.

Вот, предположим, знахарство. Человек заболел. Может быть, так и должно было случиться, но если ты в силах с этим бороться – стоит бороться. Сначала за дело берутся врачи с помощью лекарств и других своих средств. Если не помогает, больной или его близкие, отчаявшись, кидаются к нам. Откуда-то обретается вера в магическую силу, и мы становимся их последней надеждой. И мы боремся с болезнью своими способами, которые никому не вредят, разве только кроме нас. Потому что, в основном, используем мы не травки да припарки, а свою энергию. Когда я кладу руку на лоб человека, голова которого раскалывается от мигрени, то его боль утекает через мою ладонь, а потом проходит сквозь меня. Очень часто после таких сеансов валишься с ног, как после тяжелого физического труда. Но себя истязать я право имею. Такова уж моя доля. Если меня эфир наградил даром исцеления, я должна научиться его использовать. И кроме того, я не имею права зарывать свой талант в землю. Это слишком щедрый дар, чтобы не пользоваться им.

Глава 7. Немного о выходах из тела

Вернулась домой я в двенадцатом часу, усталая и очень довольная. Поездка превзошла мои ожидания. Я даже не ожидала, что будет так весело! Приняли меня хорошо, я почти сразу включилась в игру. Вначале, конечно, несмотря на свою общительность, слегка постеснялась: одно дело играть в компании друзей, другое – в обществе абсолютно новых для тебя людей, да еще не на интерес, а участвуя в соревновании. Здесь важно не бояться быть смешным, потому что задания даются такие, что серьезность сохранить невозможно. Изображать мне сегодня пришлось лифт, рыбу-пилу, страусиное яйцо, вранье и Жанну Агузарову. Все это делать надо без слов – либо жестами, либо (и мне это больше нравится) играть, как роль. Но как можно сыграть вранье? Я корчила рожи, махала руками, в общем, импровизировала самым жутким способом, почти не понимая, что творю. Но, как ни странно, ребята из моей команды это слово отгадали и потом меня хвалили за находчивость. Я краснела и улыбалась: мне дали понять, что с радостью встретят меня здесь еще.

В команде, в которую мне посчастливилось попасть, чувствовался дух сплочения. Ребята были очень дружны и часто встречались за пределами клуба. После окончания игры меня потащили в какой-то кабачок, где они заседали каждый раз по субботам.

«Это наше послекрокодильное место!» – объявили мне.

Я ненадолго отправилась с ними туда, выпила кружку пива и засобиралась домой. На прощанье мы обменялись телефонами и договорились, что я обязательно приеду на следующую игру. У них это заседание явно должно было продлиться всю ночь, а я не любительница отсыпаться днем. Раньше, во времена моего студенчества я могла не ложиться спать дольше всех, а сейчас это уже не кажется таким интересным. Ночью надо спать. Недаром говорят, что утро вечера мудренее. Я, правда, спать все равно не собиралась. Хотелось позаниматься чем-нибудь, например, плетением кнотена. Можно было провести коротенький спиритический сеанс, почудить с зеркалами или даже попробовать выйти из тела. Что-то мне говорило, что сегодня это может получиться. Какое-то у меня перед этим странное настроение, которое я не могу описать словами.

Я совершила все необходимые приготовления ко сну, отключила звук на телефоне и улеглась в постель, оставив гореть только ночник в изголовье кровати. Правильнее всего лечь на спину, вытянув руки вдоль туловища под теплым одеялом, но чтобы части тела друг друга не касались. Мне гораздо удобнее лежать на животе, и в таком положении у меня чаще получаются выходы, но сейчас, в утомленном состоянии, это было чревато тем, что я просто напросто могла сразу заснуть.

Я легла, как полагается, и закрыла глаза. Теперь надо было использовать один из описываемых Монро способов расслабления. На самом деле у меня это пока не получалось. Возможно, у меня был свой способ, не известный этому человеку. Расслаблению обстановка способствовала, за исключением того, что с периодичностью в минуту у меня начинало чесаться в разных местах. Это, наверное, происходит по закону подлости – когда обязательно надо, чтобы ничего не мешало, начинает сразу же что-то мешать. А может быть, на нервной почве.

Но все-таки мне удалось справиться с отвлекающим зудом, и я почувствовала, как проваливаюсь туда, куда и планировала. Поборов привычный страх, я вышла и, не глядя на то, что лежало на моей кровати, направилась по комнате. Я корила себя за то, что не придумала, куда мне попасть. Сейчас мысли немного путались, и вообще нервное состояние не давало думать. В качестве маленького теста я оглянулась на ночник – он горел – и подошла к окну. Двинувшись прямо на стекло, я прошла сквозь него, почувствовав некоторое сопротивление материи, и оказалась в воздухе за окном. Ни одной идеи по поводу нужного места не возникло. Я полетала между своим и соседним домом, но что-то потянуло меня обратно. Мне захотелось срочно вернуться, что я и сделала.

Я открыла глаза. Сердце колотилось, и слегка звенело в ушах. Обычное явление. Ничего, что могло бы меня тянуть в себя обратно, я не заметила. У Монро обычно описывалось в таких случаях, что он или очень неудобно лежал, или затекла какая-то часть тела.

Я встала и включила верхний свет. Надо было немножко отойти от выхода, потому что стоило мне сейчас закрыть глаза – и меня опять начало бы вытягивать, а мне почему-то этого больше не хотелось.

Когда я почувствовала, что смогу спокойно заснуть, то улеглась в постель в своей любимой позе: на животе, обхватив подушку руками, и вскоре уснула.

* * *

Пробудившись наутро довольно рано, я немножко повалялась в кровати, планируя сегодняшний день. Надо будет снова позвонить Ленке и узнать, что у нее да как. Теперь уже можно будет рассказать ей про клуб и пригласить на следующую субботу. Надо только дождаться одиннадцати: дозвониться до этой сони раньше не выйдет. Потом можно слегка прибраться и заняться чем-нибудь приятным. А может, полезным. Если будет много сил, стоит съездить к Марине: к ней сегодня должны приходить люди, которые ищут у нее помощи. Я там могу понадобиться.

Вставать пока не хотелось. Закрыв глаза, я попыталась мысленно воспроизвести последний выход. Каждый раз по прошествии некоторого времени мне начинает казаться, что это был только сон. Но в момент выхода я точно знаю, что это происходит на самом деле, и тому есть подтверждение. Просто какая-то частичка меня, наверное, никак не может до конца поверить в существование потустороннего мира. Сидит где-то внутри маленький противный реалист-материалист-или-как-там-его и смущает меня своим недоверием.

Странное, надо сказать, это ощущение выхода. Состоит из моментов блаженства и желудочной боли. Кто не испытывал этого, не сможет до конца меня понять. Здесь – грубо говоря, в нашем мире – не бывает такого блаженства. И вряд ли бывает такая странная боль в желудке. Даже не боль, а скручивающая мышцы желудка судорога, при которой кажется, что если потерпеть еще чуть-чуть, то желудок вывернется наизнанку. Именно это очень неприятное ощущение и отпугивало меня раньше от выходов. Я же не знала, что за этим следует, не понимала, что происходит. Так как это неоднократно повторялось, меня уже стало разбирать любопытство, и я все дольше старалась терпеть, но помимо судорог приходил сверхъестественный страх, и я не могла с ним бороться. Но однажды, видимо, я продержалась необходимый период времени и оказалась за пределами тела.

Глава 8. Встреча в ночном клубе

Я взглянула на часы: можно было звонить Ленке. Я набрала ее номер. К телефону долго никто не подходил, я терпеливо ждала, и наконец сонный Ленкин голос просипел «алло».

– Привет! – бодро начала я. – Извини, если разбудила, ты вроде обычно в это время уже не спишь!

– Да нет, ничего страшного. Я уже просто валяюсь. Привет, кстати! – ответила подружка.

– Как дела? Пропала на неделю целую. Обиделась, что ли?

– Да нет, что ты! – Голос Лены не был несчастным, каким я слышала его в последнее время. Возможно, мои надежды оправдались, и она и вправду нашла себе утешение? – Все нормально у меня, все хорошо. Как ты?

– Да вот, хотела поделиться с тобой информацией. Я побывала в очень интересном месте, предлагаю вместе как-нибудь туда сходить, надеюсь, тебе понравится! – выпалила я одним махом.

– А что за место? – спросила она, как мне показалось, без особого интереса.

– Это клуб, где собираются компании и играют друг против друга в «Крокодила»! – У меня перед глазами снова встал вчерашний день, и я заулыбалась сама с собой. Я очень хотела убедить Ленку, что стоит туда пойти.

– В кого? В чего? – протянула Лена. – Это не ночной клуб?

– Да нет же! Просто как его еще назвать – ну, клуб. Там очень-очень весело, я в таком восторге вернулась вчера! Давай сходим вместе в следующую субботу! А «Крокодил» – игра такая. Там изображать слова надо, а другие отгадывают.

– А, – бросила подруга. – Я что-то знаю такое. Когда-то играла.

– Тон у тебя странный, – произнесла я. – Тебя не заинтересовало мое предложение?

– Ну, так.

По моим расчетам Ленка должна была загореться этой идеей. Я никак не ожидала от нее такой реакции. Может, и впрямь кого-то нашла, и ничего ей больше не хочется. Ну, коли так, замечательно. Тогда я могу умыть руки. Хотя в клуб все равно схожу, пусть и одна.

– Я бы уж лучше в обычный ночной клуб сходила, если хочешь.

– Ладно, как скажешь. – Я не подала виду, что сильно удивилась и разочаровалась. – Давай сходим в ночной клуб.

– В субботу, да? А ты с кем будешь?

– Что значит, с кем? Я одна буду! С тобой то есть. Может, с кем-нибудь познакомимся, я очень даже за, – покривила я душой. Знакомиться в ночном клубе? Чтобы создать длительные отношения? Абсурд. Хотя исключения бывают из любых правил, но, в основном, там знакомятся с иной целью.

– А, ну ладно. Тогда до субботы.

Мы попрощались, я повесила трубку и в оцепенении застыла над телефонным аппаратом. Какая-то она странная, эта Ленка, но похоже, она больше не страдает. Ну и чудненько.

* * *

В течение следующей недели я постоянно возвращалась мыслями к разговору с подругой. Никогда она еще не разговаривала со мной с такой интонацией. Неужели ее настолько задел мой отказ, что в ее голосе чувствуются нотки отчуждения? Как будто мы не лучшие подруги еще со школы, а приятельницы, которые встречаются лишь изредка, чтобы заполнить пробелы во времени. Но ведь если у нее все уже нормально, то значит, она сама должна понимать, что ей не нужно было то, о чем она просила. Значит, я была права, что отказала. Тогда почему она так со мной разговаривала?

Эх, надо было вообще посоветоваться с Мариной по поводу Ленки. Не сейчас – сейчас уже поздно – а тогда, когда Лена только обратилась ко мне по поводу приворота. Марина придумала бы, что можно сделать для Ленкиного успокоения. Ну да дело сделано. Теперь нет смысла рассказывать.

Вечера я просиживала за кнотеном. Мне оставалось совсем немного, чтобы он получил полную силу. Вот уж не ожидала, что так долго буду его создавать. Но тут мало было просто наплести узлов. В каждый завязанный узелок я вкладывала определенный смысл, понятие или предназначение. Я не могла закончить его, не будучи полностью уверенной в том, что когда подведу под узлами итог второй планочкой, не останется еще каких-то упущенных понятий. Заключать кнотен полностью в рамку я не хотела. Мне нравилось, что его можно будет свернуть рулончиком. Рамочка не несла большой смысловой нагрузки, просто в ней кнотен был растянут, как на пяльцах, и видны сразу все узлы. Мне это было не нужно.

В пятницу я съездила к Марине: у нее находилась женщина, которую мучила страшная мигрень. Сил моей учительницы не хватало на то, чтобы снять такую боль. Во-первых, ее способности к исцелению слабее, чем у меня, а во-вторых, в этом случае требовалось действительно очень много сил. Объединив усилия, мы с Мариной облегчили бедной женщине жизнь, но домой я вернулась полностью разбитая. Было ощущение, что меня иссушили, выжали как лимон. Но это был мой выбор. Я ведь знала, на что шла, когда давала согласие, хотя и только в теории.

Плюхнувшись в кровать, я только-только собралась крепко заснуть, как мне помешал телефонный звонок. Я выругалась сквозь зубы, причем, скорее, не на звонившего, так как времени было еще немного, а на себя за то, что забыла отключить звук. На том конце провода заверещала Ленка. Надо же, после сегодняшней тетки с мигренью я напрочь забыла про предстоящий поход на дискотеку. Как же мне не хотелось идти дрыгаться в подобное заведение.

Ленка на этот раз была более приветлива. Мы договорились, где встретимся, и разъединились. Я молниеносно выдернула телефонный шнур из аппарата, обеззвучила мобильный и тут же отключилась сама.

Глава 9. Бедная Соня

Марина с унылым лицом выслушала мой рассказ. Когда я замолчала, она озабоченно постучала кончиками пальцев по столу, за которым мы сидели, и встала. Меряя маленькую кухню шагами, она заговорила.

– Сейчас, Нин, ты ничего не предпринимай. Хотя ты и не можешь ничего сделать, ведь ты даже не знаешь, как. Но пока и не надо. Если вдруг удастся вернуть сейчас все на свои места, Ленка только озлобится и может тебя не простить. Нужно, чтобы прошло какое-то время.

– Зачем?! – поразилась я. – Ведь пойдет процесс, будет только хуже!

– Процесс уже пошел, – устало махнула Марина рукой. – Но надо, чтобы появились следы этого приворота. И лучше всего, чтобы Лена сама их увидела и озаботилась этим. Если она сама будет за то, чтобы все отменить, нам будет проще. А то ведь еще и будет помехи нам создавать. И неизвестно, куда это заведет.

Я молча слушала.

– А ты уверена, что Слава не сам вернулся? – вдруг ошарашила меня Марина вопросом. – Может быть, у тебя просто предвзятое мнение? Лена просила тебя заняться приворотом, ты отказала, увидела их вместе и сразу решила, что он пришел к ней не по своей воле. Может быть, он просто вернулся к своей любимой девушке? Не выдержал и вернулся?

Я в недоумении воззрилась на Марину. Как-то не приходило мне это в голову. Действительно, я и мысли не допускала, что Слава мог вернуться сам, и тут же вывела из этого, что на него оказали определенное воздействие.

– Ну, что скажешь? – Марина выжидающе смотрела на меня. – Может такое быть?

– Я даже не знаю, – неуверенно начала я. – Я, когда их увидела вместе, в первый момент удивилась, что он к ней вернулся. Но, когда я заметила, каким взглядом он на нее смотрит, тогда и решила, что все не просто так. Он никогда так не смотрел и вообще никогда не бегал за ней, как ниточка за иголочкой. Он всегда вел себя очень независимо, а тут смотрит в рот, слушает каждое слово, исполняет с лету любую ее просьбу. Всякое, конечно, может быть, но…

– В общем, нам в любом случае нужно время, – подытожила моя наставница. – Либо мы убедимся, что там все искренне – это было бы замечательно – и умоем руки. Либо мы увидим, что все катится по наклонной, и придется нам браться за дело. Время, время, без него никуда.

– Сегодня кто-то придет? – спросила я у Марины, переходя к другой теме.

– Да, конечно. Будет несколько посетительниц. Две с мигренями. Одна с абортом, но тут, скорее, нужна психологическая помощь. И еще одна девушка, о цели прихода которой я пока не знаю. Меня Лада попросила ее выслушать. Ну, тут я уже с ней вдвоем останусь.

Лада была одна из наставниц, я видела ее в Доме. Ей было уже около сорока, но выглядела лет на тридцать. Стройная, интересная женщина с суровым взглядом. Она занималась изготовлением всяческих зелий, читала заклинания. Ведьма в прямом смысле этого слова, но добрая. Злых среди нас нет. Заклинания она, в основном, применяла не к людям, а сама к себе, для общения с потусторонними силами. Главной целью ее было удовлетворение любопытства. Все свои колдовские эксперименты она описывала в тетради. Правда, людям она тоже помогала, была очень талантливой целительницей, но не как мы с Мариной, пропуская все через себя, а используя свои зелья. Я общалась с ней в Доме мало. Почему-то у меня от ее взгляда бежали мурашки по коже, я по необъяснимым причинам побаивалась ее. Интересно, кого она прислала и что у нее за проблема?

– А что значит – с абортом? – спросила я у Марины. Что-то я не слыхала, чтобы мы еще и акушерством занимались.

– Не может прийти в себя после аборта. Года три уже в депрессии. Парень убедил прервать беременность, она согласилась, а после стала терзаться. Все время снится ей ребенок, она подсчитывает, сколько бы ему было, если б он родился, ну и так далее. Обычная история, таких много. Не знаю, какой помощи она от нас ждет. Грехи мы не отпускаем, вернуть все тоже не в силах. На мой взгляд, ей лучше к психологу сходить.

Я пожала плечами: действительно, что мы можем сделать? Только выслушать, дать советы какие-то.

В дверь позвонили.

– Это с головной болью, – сказала Марина и пошла открывать. Некоторые страдающие мигренью женщины приходили по несколько раз в месяц, когда страшная боль выводила их из строя. Боль мы снимали, но первопричину устранить пока не получалось. Мы просто не знаем, в чем причина этих болей, и нам не на что направить свою силу. Но женщины к нам шли, потому что болеутоляющие не помогали. А после наших сеансов они долгие дни чувствовали себя совершенно здоровыми.

Наконец появилась девушка, которая мучилась от того, что когда-то сделала аборт. Ей было лет двадцать. Невысокого роста, худенькая, даже слишком. Ничем не примечательная, только огромные карие глаза заставляли запомнить ее осунувшееся лицо.

Она, по всей видимости, не ожидала, что нас будет двое, и переводила вопросительный взгляд с меня на Марину и обратно.

– Кто Марина? – пролепетала девушка.

– Марина – это я, – спокойна ответила та. – А это Нина, моя ученица. Но, если хочешь, мы останемся с тобой вдвоем.

– Да нет, – вздохнула девушка. – Я просто подумала, что это тоже клиентка. Не при ней же рассказывать. Меня Соней зовут. Марина уже говорила, почему я пришла? – вопрос был адресован мне.

– Да, – предупредила мой ответ Марина. Наверное, увидела, что я в замешательстве, как лучше ответить в такой ситуации. – Пойдем в комнату.

Глава 10. Альтернативное лечение

Шли дни, от Ленки не было ни слуху, ни духу. Я терпеливо ждала, как советовала мне Марина. На днях я закончила кнотен и теперь все свободное время предавалась испытаниям своего помощника. Он мог многое, частью даже не нужное в моей деятельности, но зато интересное. Я создавала мимолетные образы, видения. Кнотен помогал мне видеть недоступное обычному взгляду. На самом деле я могла называться колдуньей с большой буквы, жаль только, мне не было это позволено. Хорошо, что разрешалось баловаться, чем я иногда и занималась.

В пятницу вечером я вернулась с работы, по-быстрому переоделась, погрызла, что нашла в холодильнике, подготовила постель, чтобы плюхнуться в один миг по первому желанию, и решила поколдовать. Я отправилась в маленькую комнату. Там давно шел процесс реорганизации. Я постепенно превращала обычную комнату в магическую, где можно проводить ритуалы, гадать, ворожить. Так как в нашей магии не было каких-то определенных канонов, то я использовала все, что мне было интересно и приятно.

В этой комнате было полное смешение стилей. На полке, вделанной в стену, стояли божки: индийские, египетские, языческие. Рядом лежала фигурка Вуду – я ее не использовала, просто положила для антуража. Комната была полна зеркал разных размеров, множеством свечей и ароматических ламп. В узком шкафу, похожем на кухонный пенал, хранились предметы для каких-либо ритуалов. В самом дальнем углу на верхней полке ютилась одна небольшая бутылочка от Лады. Я никогда не открывала ее и без разрешения Марины не притронулась бы. Она стояла на всякий случай, как она мне сказала, и я даже не знала, что в ней.

Вместо люстры висела ловушка снов. Саму люстру я сняла, и комната освещалась только настенными лампами либо – и чаще – свечами. Там было много разнообразных подсвечников и свечей всевозможных форм. Многие пришли ко мне от друзей и знакомых в качестве подарков и отдарков. Кое-что я купила сама в «Белых Облаках» и через интернет.

Еще у одной стены стояли одна на другой несколько полок: импровизированный книжный шкаф. Раньше там располагались книги разнообразных жанров, теперь я перетащила их все в большую комнату, а эти полки постепенно заполняла специализированной литературой. Первыми свои места заняли такие книги как «Путешествия вне тела» Монро, «Таро для начинающих», «Чужие мысли», «Магия узлов». Были всевозможные сонники, книги о знаках зодиака, именах, способах гадания на картах, старинных обрядах и ритуалах. Половина книг не содержала в себе достоверной информации. Такие книги были мне нужны для ознакомления, сравнения, да и просто для удовлетворения любопытства. Кое-какие материалы были более серьезными. Например, несколько книг по нумерологии. Как-то давно мамина знакомая сделала для меня какой-то расчет по дате рождения. И по всем раскладам выходило, что я из тех, кто способен изменить мир. Помню, я тогда покивала, поулыбалась для приличия, да забыла об этом. Никогда не воспринимала такое всерьез. А вот после знакомства с Мариной мое мировоззрение сильно изменилось. Поэтому я обзавелась книгами по этой тематике, но пока никак не доходили руки что-то из них изучить.

* * *

Поупражнявшись в колдовстве, я приняла душ и направилась в постель. Уже перед тем, как я собиралась ложиться, раздался звонок от Марины. Она сообщила, что приезжала наконец Сонечка и привезла свои медицинские заключения. «Так, ей же на завтра назначено», – вспомнила я. Завтра Соня должна была приехать на сеанс, а сегодня Марина предложила мне по телефону вкратце рассказать, какие выводы сделали врачи. Я, наморщив лоб, быстро записала под диктовку информацию в блокнот, попрощалась с Мариной и полезла в интернет за разъяснениями. Что же мне удалось выяснить?

У Сони было вторичное бесплодие. То есть женщина до этого уже была беременной, не важно, благополучно или нет, а вот в другой раз забеременеть уже не может. Часто к этому приводят осложнения после абортов. Например, если операция была проведена неквалифицированно, или же пациентке делали гинекологическое выскабливание. Обычно так делают, когда срок уже большой, и так как раз случилось с Соней.

«При гинекологических выскабливаниях непоправимо повреждается весь слой эндометрия. Фолликулы могут благополучно созревать и оплодотворяться, но матка уже не может их к себе прикреплять. К сожалению, в этом случае шансы забеременеть повторно у женщины сводятся к минимуму», – прочла я на каком-то гинекологическом сайте.

– Ну, почему же, к минимуму, – с облегчением вздохнула я. Дело не представлялось уже таким сложным, как поначалу. – Восстановим этот эндометрий, и все у нее будет прикрепляться, куда надо. Если бы всегда было так просто! Все-таки виноват именно аборт на позднем сроке. Не было у нее никакой своей болезни. Почему ей врачи по-другому сказали?

Мне требовалось только направить силы Сониного организма на восстановление нужной ткани. Сам бы организм этим заниматься не стал, но с моей помощью у девочки все восстановится, и она сможет рожать. Я еще порыскала по сети в поисках определения не понятных мне терминов, а затем просто вооружилась старой толстой медицинской энциклопедией, нашла, где расположены все интересующие меня ткани и органы. У Сони будет все хорошо, я уверена. Это даже проще, чем мигрень. Может, и придется встретиться с ней несколько раз, но только, чтобы проследить, как движется дело.

В субботу в назначенный час Соня явилась без опозданий, со следами бессонной ночи на лице. Мы с Мариной, обе улыбающиеся, встретили ее и проводили в нашу специальную комнатку с абажуром. Я поспешила подбодрить девушку.

Глава 11. Что натворила Ленка

Спустя где-то три недели после нашей встречи с Леной на дискотеке она наконец-то позвонила. Я закрыла шкафчик в ритуальной комнате, где протирала пыль на фигурках, и взяла трубку. Голос был веселый и беззаботный.

– Привет, как дела?

– Да ничего вроде, – ответила я. – Привет. Куда запропала?

– Так ты сама не звонишь! – возмутилась подружка.

– Ну, я не стала звонить. Тебе не до меня сейчас, я думаю! – я постаралась придать голосу восторженные нотки. – У тебя все наладилось, я подумала, что когда будет время, наберешь мой номерок.

Ленка засмеялась.

– Где-то ты права. У меня действительно сейчас все в таком движении… Закружилось, завертелось, раньше такого не было. Я сейчас, как в сказке, Нин, правда! Мне кажется, что я сама еще больше влюбилась, чем прежде.

– Ну, это не удивительно, – протянула я, прощупывая почву. – Когда чувствуешь, что на твою любовь отзываются со всей душой, начинаешь любить еще сильнее. Он стал к тебе так относиться, как раньше не относился. Словно перед тобой появился твой любимый человек, но в несколько раз улучшенный.

– Вот, вот, – поддакнула Ленка. – Ты прямо в точку! Я просто счастлива!

Я зажала трубку между плечом и ухом и отправилась снова протирать пыль.

«Как бы у нее выведать, сам он вернулся или нет? Подождать, пока признается, или прямо спросить?»

– Мы теперь все время вместе, – продолжала тем временем Лена. – Стали ходить на выставки, на природу выбираемся, и все это вдвоем. Никаких друзей, никаких компаний. А мне и не хочется и – самое невероятное – ему тоже! Он говорит, что с друзьями ему скучно.

«Так, так, так».

– Поразительное дело, Ленкин! – я вложила в интонацию как можно больше радости и удивления. – Раньше у вас не было таких отношений. Вспомни, каких трудов тебе стоило его вытащить куда-нибудь.

– Да, да, я о том же. Теперь все не так. Его больше ничего во мне не раздражает. Славка сам говорит, что я просто совершенство. Он признался, что в тот период, когда мы расстались, у него были женщины. Мне, конечно, неприятно очень, ведь это все происходило в то время, когда я страдала. Но ты представляешь, он говорит, что ему со мной лучше, чем с кем бы то ни было! Что они все по сравнению со мной просто надувные куклы! Он даже и помыслить не может о ком-то еще.

«Ох, не права Марина на этот раз. А я права. Неспроста это все», – решила я.

– Ленк, а тебе не кажется это неожиданным или странным? – беспечным тоном спросила я, любовно протирая египетского божка. На том конце провода возникла небольшая пауза, после которой Лена медленно выдавила из себя:

– Нет, Нин, не кажется. Если быть честной, то не кажется. Я, конечно, ожидала приблизительно такого результата, но чтобы до такой степени! На это я даже не могла надеяться.

«Процесс пошел», – с удовлетворением отметила я.

– Мне обещали такое, но я на самом деле еле-еле во все это верила.

– Обещали? Ты к кому-то обращалась?

– Ну да, по объявлению в газете. По первому попавшемуся позвонила и договорилась. – В голосе подруги появились напряжение. Видно, ей не хотелось признаваться мне в том, что Славка всего-навсего приворожен, а не сам вдруг воспылал любовью. Но, наверное, она почуяла, что я все равно дознаюсь. Не хотелось мне сейчас читать ей морали, пока она плещется в своем искусственном счастье, да и не время было. Пока, по всей видимости, ее ничего не тревожило, и убеждать ее в неправоте с моей стороны было, по меньшей мере, глупо. Как я смогу доказать человеку, что он сделал все неправильно, если в этот момент все выглядит так, что лучше не придумаешь? Придется еще ждать до тех пор, пока последствия приворота не скажутся. Одно ясно: она и себя еще зацепила этим приворотом. В общем, мало никому не покажется.

Знать бы, к кому она обращалась. Все-таки было бы немного проще. Но если я сейчас у нее об этом спрошу, она что-нибудь не то подумает. Вот теперь зато я со спокойной совестью могу все обсудить с Мариной.

Заезжать к наставнице в тот раз не стала, мы пообщались по телефону. Марина похвалила меня за проницательность и полностью со мной согласилась, что не время вмешиваться.

– Посмотрим, что будет дальше. Я пока подумаю, что можно сделать в подобных случаях, поищу информацию. А ты жди и, если будет возможность узнать, кто с ней работал, обязательно выясни. Не сейчас, конечно. А когда начнется.

* * *

Первый звоночек прозвенел через полмесяца после нашего с Ленкой разговора, во время которого последовало ее признание. Она наконец смогла уделить мне пару часов времени, и мы отправились в маленькое летнее кафе. Был уже сентябрь, но очень теплый, и столики с улицы не убирали. Мы сели за маленький столик и заказали себе кофе. Ленка еще попросила принести сто грамм коньяку. Началась беседа о том, как она сейчас живет. По ее словам, все было замечательно, в их доме царила сильнейшая любовь. Сказка продолжалась. Влюбленные массу времени проводили вместе. У них появилась традиция – каждый вечер они пили кофе с коньяком.

Ленка мне все это торопливо выкладывала и, казалось, не находила себе места. Все время пока мы сидели за столиком, она вертелась, оглядывалась и ежеминутно смотрела на часы. Наконец я не выдержала.