Утилитарная дипломатия

Пролог

Кристиан глотнул кофе и поставил чашечку на блюдце, наблюдая за гостьей. Ему редко доводилось самому заниматься посетителями, но сегодняшняя гостья хотела увидеть именно его и настояла на приватной встрече.

– Недурно. Оказывается, хоть где-то в Империи умеют готовить кофе.

Сеньора де Торрадо подняла глаза от чашки. Сливки и сахар она проигнорировала. Как и пирожные, расставленные на столе.

– Я передам буфетчику вашу похвалу.

– Может быть, Ваше Высочество будет столь щедро, что позволит ему работать во дворце? – иронично уточнила гостья, прищурив черные глаза.

– Боюсь, столь далеко моя щедрость не распространяется. К тому же, Ее Величество Маргарита предпочитает иной кофе.

– Вы имеете в виду ту подкрашенную воду, которую она разбавляет сливками?

Голос у Анны-Валенсии был бархатистым и глубоким, и только приятное звучание несколько скрашивало смысл фразы.

– Полагаю, вы прибыли не для того, чтобы обсуждать вкусы Ее Величества?

Посольство имело возможность ознакомиться со всеми капризами Маргариты за прошедшее время. Первые два месяца после нападения апийский курятник вел себя тихо и смирно. Затем, с наступлением осени и началом сезона в нем начались робкие шевеления, которым сразу же нашлось применение. Ивон, вернувшись из загородного поместья, пожелала проверить работу благотворительных комитетов, а заодно познакомиться поближе с будущей императрицей и ее свитой.

До праздника Середины зимы, когда происходил перелом года, а по-старому календарю смена Сезона Тьмы на Сезон Воды, дамы были заняты. Затем переполох несколько улегся, и свита принцессы начала болеть. Одной сеньоре даже пришлось отправиться в Апию, настолько тяжела оказалась для нее зима в Империи. Конечно, уехать одна она не смогла, и свита уменьшилась на двух почтенных дам. Следующая неудачно упала и растянула лодыжку, о чем написала родственникам, и те пожелали видеть мать семейства дома. Конечно, в сопровождении.

К весне свита принцессы составляла лишь из двух сеньор и несколько горничных, а посол Апии уже устал обивать порог министерства иностранных дел. Его король недвусмысленно напоминал о свадьбе, которая должна была состояться уже давно…

– Вы правы. Я здесь, чтобы прояснить планы Его Величества…

Чашечка вместе с блюдцем была поставлена на столик. А длинные пальцы переплелись, демонстрируя кольца с гранатами. Говорили, что сеньор де Торрадо владел шахтами богатыми гранатами. А его вдова унаследовала достаточно драгоценностей и денег, чтобы больше никогда не выходить замуж.

Кристиан сделал крохотный глоток, выдерживая паузу перед ответом и давая гостье возможность осмотреть стены в гостиной. К этому разговору они оба шли чересчур долго, чтобы торопиться.

– Что же именно волнует вас касательно планов Его Величества?

Темный взгляд метнулся к его лицу. Показалось, что сейчас уважаемая сеньора фыркнет и совершенно по-лошадиному тряхнет гривой. Нет, внешне на благородное животное Анна-Валенсия совсем не походила, но вот характером… Темперамент не скрыть под шелком и сеткой для волос.

– Позвольте мне быть откровенной, Ваше Высочество. Мы прибыли сюда еще прошлым летом ради заключения помолвки моей сестры, и император должен был назвать дату свадьбы. Я понимаю, что события, произошедшие в тот день, выходят далеко за рамки приличий и ожиданий. Как наших, так, полагаю, и ваших. Но прошло уже больше полугода, и дата свадьбы до сих пор не названа. Принцесса Апии живет во дворце в статусе невесты, но помолвка не может длиться вечно. Ваш же племянник… избегает встреч с ней. Кроме как тех, что оговорены вашим этикетом и правилами.

Повысить голос гостья себе не позволила, но говорила все более и более резко. И в каждой фразе все четче проступал акцент. Южная речь более экспрессивна, и удерживаться в рамках сеньоре де Торрадо было явно сложно. Пожалуй, проходи встреча в ее доме, герцога ждала бы эмоциональная и колоритная отповедь, щедро сдобренная моряцким жаргоном. В Апии море почитали.

– Еще кофе? – вежливо спросил мужчина и, не дожидаясь ответа, поспешил наполнить чашечку гостьи ароматным напитком. Она пристально наблюдала за его действиями, и тонкие ноздри подрагивали от гнева. Вот-вот начнет бить копытом землю.

Потрясающая женщина. Будь Кристиан лет на двадцать моложе, с удовольствием сам отбросил бы приличия и ударился в бурный и страстный роман. Быстротечный и недолгий, но… Анна-Валенсия относилась к тем женщинам, которых лучше вспоминать как нечто неповторимое, чем жалеть о не сбывшемся.

Но, время вспять не повернуть. Пора бурной молодости прошла, и оставалось лишь любоваться чистым пламенем со стороны. А хороша… Двадцать шесть лет. Вдова. Роскошные волосы, фигура, рост… И положение.

Карлос Пятый женился дважды. И второй раз не постеснялся взять в жены вдову с дочерью от первого брака. Более того, назвал девочку принцессой. И растил как родную. Пусть даже чуть позже жена и родила ему Марию-Долорес. Та унаследовала кроткий нрав матери, а вот старшая явно пошла в отца. И неизвестно еще приемного или родного.

– Я понимаю, ваше волнение, связанное с сестрой. Но поверьте, мой племянник не нарушит данное слово… Расскажите лучше, как вам нравится жизнь в Империи.

Его окинули взглядом, не оставляющим сомнений в том, что сейчас Кристиан услышит четное и неприкрытое приличиями мнение о собственной стране.

Глава 1. О трудностях трудоустройства…

Поезд прибыл в столицу около полудня. Яркое весеннее солнце отражалось от окон здания вокзала и слепило глаза. Холодный ветер щедро швырнул в лицо дым от пребывающего поезда, заставив закрыть лицо платком и поднять воротник. В столице было значительно холоднее, чем в Аринии в середине весны.

Фройляйн Гессен порадовалась, что предусмотрительно взяла с собой пальто, хотя дома обходилась уже одной лишь накидкой поверх платья. После тепла вагона сырость улицы вызывала мурашки.

Ее ощутимо толкнули в плечо, и мимо протиснулся хмурый старик с чемоданом:

– Чего встала, рот разинула?!

С ворчанием он пошел вперед, а Клара рефлекторно прижала к груди единственный саквояж, где были сложены все ее вещи: два платья на смену, белье, несессер с туалетными принадлежностями и кошелек с деньгами на первое время.

В чем-то старик был прав. Нельзя стоять, разинув рот. В столицу она приехала не для того, чтобы любоваться видами, а работать. И в первую очередь нужно купить газету.

Определившись с целью, девушка быстро зашагала в сторону здания вокзала. Навстречу спешили люди, за спиной торопились те, кто прибыл вместе с ней. Клара ускорила шаг, уже не стесняясь пробивать себе путь локтями. Как на ярмарке в родном городке: не поторопишься, все без тебя разберут.

Уже через четверть часа она покупала газету с объявлениями о работе, косясь на стоящий рядом прилавок с пирожками. Желудок неприятно свело от голода, а во рту скопилась слюна. Есть хотелось, ведь последний раз она утром доела кусок хлеба и вареное яйцо, которое матушка сунула в дорогу.

Ничего, вот разберется с работой и сможет поесть. Если бы еще удалось найти такое место, где кормят и выделяют комнату, чтобы не платить за ночлег. Мечты, мечты…

Фройляйн стремительно покинула вокзал и поспешила прочь, прижимая газету локтем. Следовало найти тихое место, чтобы сесть и спокойно почитать объявления. Выбрать подходящие, а потом сориентироваться по адресам. Стоило бы еще купить карту города, чтобы понимать, как далеко от вокзала расположено то или иное место.

Что ж… Ничего страшного. Извозчик наверняка сможет подсказать ей, куда лучше направиться в первую очередь. В самые богатые районы лезть бесполезно. Аристократы нанимают секретарей через агенства. А вот торговцы или мастера… Может быть, удастся найти какую-нибудь тихую лавку часовщика.

С губ сорвался тихий вздох, но Клара запретила себе грустить. На нее надеется вся семья. От того, насколько удачно она сможет найти работу, зависит их будущее. Поэтому мечты и сожаления останутся в прошлом. Если даже ей придется работать посудомойкой или прачкой, но за это будут прилично платить, она согласится. Деньги сейчас важнее всего.

Устроившись на скамейке в небольшом сквере, девушка поставила саквояж рядом, подозрительно огляделась по сторонам и, только убедившись, что рядом нет уличных мальчишек, которые могут доставить неприятности, развернула газету.

Объявлений было много. И их количество вселяло надежду на благоприятный исход. Но постепенно погружаясь в детальное описание опубликованных вакансий, девушка понимала, что поиск будет не столь простым.

Почти везде требовались рекомендации. И у нее имелись две. Одна – от директрисы школы, которую она закончила с отличием. И еще одна – от старого друга отца, с которым он вел дела. Обе блестящие, но совершенно не подходящие ни для работы горничной, ни для секретаря.

Горничной полагалась комната с соседкой и питание, но оплата в неделю вызывала лишь разочарованный вздох. Вставать с рассветом и работать допоздна Клара не боялась, умела шить, отлично убиралась, даже умела готовить простые блюда, но не подумала, что в рекомендации потребуется упоминание этих навыков. Оставалось лишь надеяться, что ее примут на испытательный срок и не выгонят через неделю. Но этот вариант девушка решила оставить на крайний случай.

Объявлений о поиске секретаря было всего два. Одно из них в какую-то небольшую типографию, судя по сумме заработка. Условия работы описывались весьма смутно. К тому же ни о проживании, ни о питании ничего не говорилось. А если вычесть эти траты, разница с заработком горничной выходила не столь уж и большой. Да, она сможет что-то отправлять домой. Но на прибавку рассчитать не приходилось, разве что через пару месяцев удастся найти место получше, а здесь получить рекомендацию.

Второе место обещало куда более выгодный заработок и даже проживание с питанием, но работать бы пришлось на некого маркиза. И здесь наверняка крылось нечто мало приличное. Каких услуг за такие деньги может потребовать одинокий аристократ? В том, что потенциальный работодатель не женат, Клара не сомневалась. Какая жена позволит мужу нанимать женщину-секретаря? Только крайне равнодушная или проживающая отдельно, а это равносильно одинокому мужчине. Нет, до такого отчаяния она еще не дошла.

Дальше шли объявления о поиске продавщиц в несколько больших магазинов в центре. Но в них стояло отдельное требование по внешности: средний рост и стройное телосложение, желательно – светлые волосы.

Клара с грустью опустила взгляд на заметный бюст. Нет, стройной ее не назовешь. Да и волосы каштановые. Даже немного жаль, ведь заработок предлагали неплохой.

Следующими шли объявления о поиске нянь, и в них девушка заглянула скорее по инерции. Детей она нянчить умела, ведь это несложно. Но такая работа хорошо оплачивается лишь в богатых домах, куда не так просто попасть, торговцы же предпочитают нанимать няню на несколько часов в день, чтобы сэкономить. И тогда придется искать несколько возможных вариантов, а еще съемную комнату где-то рядом. Можно было бы попробовать, но только тогда, когда она немного обживется в столице и сможет лучше ориентироваться.

Глава 2. О супружестве…

Ивон нашлась в будуаре, оформленном в прохладных оттенках мяты. Здесь она обычно пряталась от посетителей, чтобы отдохнуть и побыть в тишине. Окна комнаты выходили в сад, сейчас еще по-весеннему неприглядный, не очнувшись от зимнего сна и не привлекающий гостей – гнездо дроздов все еще оставалось пустым. Эта зима была слишком долгой и никак не хотела уходить…

Кристиан вошел без стука, как всегда стремительно пересек комнату и замер за спиной жены. Ивон сидела в низком кресле за столиком, на котором раскладывала и снова складывала тонкую младенческую рубашечку нежно-золотистого оттенка. Судя по заломам на ткани – отнюдь не новую.

Тема разговора сразу выскользнула из головы. Зато вспомнилась застывшая, изломанная фигура с посеревшим лицом и отчаянно искусанными губами.

– Я думал, что приказал сжечь их все…

– Приказал, – легко подтвердила герцогиня, аккуратно поглаживая ткань. – Но эту я хранила в гардеробной, а не в детской. Доставала украдкой по вечерам. Представляла, как буду одевать малыша… Я знала, что тебе нужен наследник, но хотела девочку…

По интонации он поняла, что Ивон улыбается, и невольно усмехнулся сам, представляя, какой стала бы детская, если бы в ней появилась маленькая маркиза.

Чудесные платья, сотни кукол, обязательный домик с мебелью, карета с упряжкой, а позже – рояль или скрипка, учитель пения или рисования. Это была бы возможно самая избалованная фройляйн во всей Империи. Но самая любимая.

– Вчера я ходила по магазинам… В центре открыли новый… Там оказался большой отдел с игрушками. Я увидела карусель для детской кроватки. С серебряными колокольчиками и бабочками. Если я куплю ее и отправлю в подарок, она примет? Как ты думаешь?

Ей снова требовалось одобрение. Если бы кто-то из их окружения увидел ее сейчас, он сильно удивился бы тому, как неуверенна бывает Великая герцогиня. Но Кристиан знал ее именно такой: наивной и испуганной девочкой, что пошла с ним к алтарю.

Он вздохнул и обошел стол, занял кресло напротив. Ивон не поднимала глаз от рубашечки, как и всегда, когда боялась осуждения.

– Я думаю, фройляйн Ланге с удовольствием примет подарок. Ты же уже купила карусель?

По тихому вздоху он понял, что угадал.

– А еще куклу… И платья для нее.

Конечно. А еще она хотела бы сейчас быть там, в особняке Герхарда. Курицей-наседкой бегать вокруг колыбели, переживать, что малышка не спит. Или не ест. Умиляться тому, как она корчит рожицы и тихонько посапывает. Замирать, услышав лишний писк.

Кристиан протянул ладонь через стол и сжал ее пальцы. Холодные. Снова перенервничала.

– Ты отлично контролируешь свою силу. Ничего не случится, если ты решишь вручить подарок лично.

Вот теперь Ивон подняла взгляд, и в льдисто-голубых глазах отразилась мука. Жгучее желание, смешанное с неизбывным страхом.

– Я не могу так рисковать, Кристиан. Если что-то вдруг пойдет не так… Нет. Это наша единственная внучка.

В свете Великая герцогиня Сантамэль своей холодностью умела заставлять окружающих трепетать. От ее проверок благотворительные комитеты дрожали в ужасе. Но никто не боялся Ивон больше, чем она сама.

Ее родители, граф и графиня фон Зепп, не обрадовались, когда у них родилась дочь с темным даром. Потомственные маги света, а тут такое. Граф трижды проверял родство, но все приглашенные лекари установили, что дочь рождена именно от него. Супруги решили скрыть наличие дара и не обучать дочь. Но тьма вырвалась наружу, как это происходило всегда. Пострадали люди. К счастью, немногие, и ущерб удалось возместить. Упрямый Зепп решил, что сможет обмануть судьбу. Он докопался до какого-то старого, забытого и запрещенного ритуала, запирающего тьму внутри носителя, и провел его над собственной дочерью. Магия ушла. Но тьма осталась.

Покойный отец ценил графа фон Зеппа за его немалые заслуги в министерстве финансов. Поэтому, когда встал вопрос о женитьбе Кристиана, предложил союз именно ему. Конечно же граф согласился. И конечно же ничего не сказал об обряде, надеясь на то, что правда никогда не всплывет. Так бы и случилось, если бы заключенная тьма не начала менять тело носителя…

Ивон могла не дожить до свадьбы. Могла умереть от обычной простуды, получив осложнение. Но ее связь с элементалем оказалась достаточно сильной, чтобы он не вредил хозяйке. А вот детей тьма убивала…

Понадобилось четыре выкидыша, чтобы семейный лекарь, наконец, понял, в чем дело. Аккуратные расспросы. Разговор, во время которого у почтенного метра подрагивали руки.

– Мне очень жаль, Ваше Высочество. Я даже не мог представить, что подобная гадость все еще существует. Такие практики были широко распространены сотни лет назад, но с тех пор, как магов тьмы признали равными другим, были запрещены. Я даже подумать не мог, что кто-то в современно мире решится на подобное!

– Ее Светлость знала, что с ней сделали?

– Она была ребенком, и плохо понимала происходящее. Она даже толком не успела осознать свой дар, как его заперли.

– Это можно исправить?

– Я поищу способы. Кажется, даже знаю, к кому можно обратиться. Сила вернется, но нанесенный вред… Боюсь… Мне очень жаль, но Ее Светлость не сможет иметь детей. Однако, она сможет пользоваться даром. И не умрет.

Глава 3. О холоде…

В порту шла разгрузка торговых кораблей Альбиона. Тяжелые, неповоротливые махины современных механизмов медленно съезжали на пирс. Их корпуса укрывали плотные, темные полотна, пропитанные жиром, чтобы уберечь металл от влаги и мороза.

Дитрих наблюдал за разгрузкой из окна резиденции градоначальника Веднеса, любезно предоставившего комнаты для свиты советника короля. Сам господин Нильсен сейчас находился непосредственно в порту, лично контролируя разгрузку товара, за который почти весь город мог ответить головами.

– Впечатляюще, не правда ли? – Ингемар как всегда подошел бесшумно. – Такое великолепие… Торжество разума и силы в одном изобретении.

Сползая на пирс, новомодные цистерны или, как их правильно было называть, танки, двигались в предназначенные для них ангары, где и будут ждать своего часа.

– Как твои успехи с изобретением герцога Рейса? – советник легко сменил тему, но не интонацию. Он обладал удивительной способностью даже о самых сложных делах говорить мягким, ласковым тоном, обманывающим многих, кто видел его впервые.

Когда-то Дитрих тоже им обманулся, подумав, что заговоривший с ним человек, добр.

– Есть результаты. Кажется, я понял, как герцог стабилизирует тьму в одном состоянии. Последний эксперимент оказался удачным.

– Замечательно. Хорошая новость.

Ингемар светло улыбнулся, разом становясь моложе. Высокий, сухощавый, с темными волосами, тронутыми сединой, он не производил серьезного впечатления. Обычный, немолодой мужчина в возрасте за пятьдесят. Однако он являлся единственным не военным, к кому король Харольд прислушивался. А порой и в самом деле спрашивал совета.

Дитрих отвернулся от окна и отошел к ближе к печке. Он всю свою жизнь провел в Фреденсберге, но так и не смог относиться к холоду как к данности. Чтобы стать северянином, нужно родиться со льдом в крови и огнем в сердце, так здесь говорили. Ему же, по словам покровителя, льда явно не хватало.

– Есть еще одно приятное известие, – советник тоже отвлекся от созерцания, подошел к сервированному расторопными слугами столику и наполнил бокал глинтвейном. По небольшой гостиной поплыли ароматы гвоздики, корицы и винограда. – Нашему союзнику в Ференции удалось блокировать парламент. Скоро он будет утвержден как глава правительства. Выпьешь со мной?

– Конечно, – Дитрих взял протянутый бокал, ощущая приятное тепло. Сам Ингемар предпочитал крепкий аквавит, который и налил себе. К запаху пряностей и вина добавился аромат тмина. Пил советник крайне редко, но сегодняшний день явно добавил ему радости.

– Пусть и другие наши планы будут столь же успешны!

Короткий звон бокалов ознаменовал торжественность момента. Дитрих с наслаждением глотнул теплый, пряный напиток, ощущая, как по телу разбегается застоявшаяся кровь.

Все утро он работал в подвале, выделенном ему для экспериментов. Помещение не отапливалось, и мужчина заметно продрог. Однако результат того стоил.

– Ты все еще считаешь войну необходимой?

Он был одним из тех, кому позволено задавать подобные вопросы. Кому-то другому советник просто не ответил бы, однако его удостоили сначала пронзительного взгляда серых глаз, а затем и ответа:

– Война – последнее средство дипломатии. Я не хотел бы к ней прибегать, но нужно быть готовым ко всему. Сантамэли успешно пережили твою авантюру, пришлось разработать новый план, и сейчас я его реализую.

Дитрих сжал зубы, как всегда, когда ему напоминали об ошибках. Ответный гнев привычно рванул наружу, но мужчина сдержался. И даже выдавил улыбку.

– Мы получили возможность исследовать их технологию, – напомнил он о прихваченном с собой цилиндре из угнанного автомобиля.

– Да, поэтому твое путешествие нельзя считать полностью провальным, – Ингемар прошелся по гостиной, снова вернувшись к окну. Дома в Фреденсберге строили небольшие с маленькими комнатами, которые удобно отапливать. Долго по таким не походишь. – Хорошо, что я не ждал многого.

Рассуждать о чужих неудачах легко. Попробовал бы сам сориентироваться в чужой стране, найти союзников, раздуть тлеющие угли до пламени, готового пожрать все на своем пути. Не вина Дитриха в том, что Сантамэли оказались умнее и успели подготовиться. И кто мог знать, что ритуал даст лишь временный эффект?

– Не хмурься, мой юный друг. Ты сделал немало, а самое главное – доставил мне сведения, которые и позволили наметить следующие ходы. Переворот в Ференции – лишь временный маневр.

Ингемар умолк, явно не собираясь продолжать и оставляя Дитриха терзаться вопросами, как слепого котенка.

– Почему ты не можешь рассказать мне все?

После возвращения из Империи, он думал, что советник злится на скудный результат. Но со временем понял, что на самом деле его покровитель занят чем-то иным, а неудавшийся план интересует его не больше, чем прошлогодний снег.

– Все? Мой мальчик, ты еще не готов к тому, чтобы вести игру на равных. Ты не видишь всю картину и слишком горишь личными обидами и амбициями. Они застилают твое зрение.

– Сантамэли заслужили смерть!

Гнев все же вырвался, и Дитрих сразу же пожалел о вспышке, наткнувшись на насмешливый взгляд.

Глава 4. …и жаре.

Расческа скользила по каштановым волосам в золотистом свете ламп переливающимся от рыжего до насыщенно-темного. Равномерные движения успокаивали и приносили умиротворение. Мама всегда любила расчесывать им волосы, но только теперь Валенсия поняла причину.

Отложив щетку, она взяла в руки тяжелые пряди, неторопливо сплетая их в свободную косу для сна. Сестра думала о чем-то своем и почти не обращала внимание на манипуляции с волосами.

– Дома скоро первый весенний бал… – задумчиво протянула Долорес. – Мама наверняка придумала что-то новое.

В Апии королева традиционно открывала сезон первым балом, превращая дворец на время то в волшебный сад, то в птичник, то в морскую пучину. Незамужние девицы со всей страны приезжали в сопровождении уважаемых матрон, чтобы встретиться с потенциальными женихами и заключить помолвки. Бал длился всего одну ночь, но перед ним традиционно проводились ярмарки, театральные и акробатические представления. Столица бурлила не одну неделю, встречая гостей и радуясь жизни.

Валенсия мимолетно улыбнулась, закрепила косу лентой и положила руки на плечи сестры, заглянув ей в лицо через зеркало, перед которым они обе устроились на кушетке.

– Позови тетушку, мне нужно вам кое-что сказать.

Долорес встрепенулась и порывисто обернулась.

– Что-то случилось? Ты недавно встречалась с Великим герцогом. Это из-за него?

В наблюдательности и умении делать выводы ей не откажешь. Выдержки вот не хватает, но все дело в юности.

– Иди, и я все расскажу.

Сестра нахмурилась, но легко вскочила и скрылась за дверью, ведущей в смежную гостиную. Пока ее не было, Валенсия неторопливо заплела собственную гриву в косу, но скреплять лентой не стала. Все равно к утру слетит. Ее волосы не терпели лишних оков, и управиться с ними можно было только сеткой.

– Что случилось на ночь глядя? – громко вопросила сеньора Гуэро, вплывая в комнату, окруженная ароматом цветочных духов.

Несмотря на почтенный возраст, приближающийся к шестому десятку, она сохранила роскошный цвет волос, отливающий на солнце медью, и любовь к нарядам. Шелковый халат, расшитый на восточный манер цветущей вишней, подчеркивал пышную фигуру и отвлекал внимание от морщин на шее и лице.

Тетушка остановилась точно посреди комнаты, привлекая все возможное внимание и вопросительно приподняла брови. Долорес за ней почти потерялась, поспешила обогнуть по дуге и вернуться на кушетку.

– У меня только хорошие новости, – Валенсия встала, чтобы видеть обеих. – На днях я говорила с Великим герцогом о свадьбе. Мы договорились о замене невесты, поэтому скоро Долорес отправится домой.

– О чем? – пискнула сестра, вскакивая на ноги.

– Слава Богам! – тетушка простерла руки к потолку. – Этот кошмар, наконец-то, закончится!

– Что значит «замена невесты»? – Долорес нахмурилась и сжала кулачки. – И почему вернусь только я?

– За императора выйду замуж я, – ровно пояснила Валенсия, вглядываясь в лицо младшей.

– Но почему? Я сделала что-то не так?

– Девочка моя, ты все сделала великолепно! – тетушка поспешила пересечь оставшееся расстояние и заключить принцессу в объятия. – Ты – самая прекрасная гвоздика в нашем цветнике! Но гвоздикам нужно цвести в своем саду, а не чахнуть в чужом.

– Но Валенсия остается вместо меня!

– Твоя сестра как терновник, она выживет, где угодно! Деточка, ты же на меня не обижаешься?

Сеньора Гуэро глянула на Валенсию большими глазами редкого в Апии темно-синего цвета. Считалось, что такие встречаются только у потомков моряков. Обижаться, глядя в эти глаза, было невозможно. Как и в целом долго сердиться на тетушку. Поэтому матушка и выбрала ее для посольства.

– Конечно, нет, – сеньора де Торрадо улыбнулась.

– Вот и замечательно! Так и кому же принадлежит эта чудесная мысль о замене? Поделись с нами подробностями. Долорес, присядь.

Сопротивляться широким ладоням, давящим на плечи, Долорес не умела, поэтому покорно опустилась на кушетку, продолжая хмуриться.

– Великий герцог предложил замену сам, сославшись на наш обычай об отказе невесты жениху. Он уже поговорил с императором и сегодня прислал мне записку, что Его Величество не против.

– Значит, от меня ничего не зависит?! – воскликнула сестра, пытаясь вскочить, но тетушка легко удержала ее на месте. – Но почему? Почему он решил заменить меня?

– Долорес, тебе здесь не нравится, – терпеливо начала объяснять Валенсия, с каждым словом чувствуя, что теряет контроль. – Ты скучаешь по дому. А теперь представь, что тебе придется прожить здесь всю жизнь! Рядом со скучным, угрюмым человеком, скорбящим по первой жене! Рядом с его матерью, которая не видит никого и ничего кроме себя самой! Ты еще совсем молода! У тебя может быть другое будущее!

– А у тебя нет?! Тетушка, пусти!

Принцесса все-таки вырвалась и встала перед старшей сестрой, уперев руки в бока. Совсем как мама, когда начинала их отчитывать и забывала об этикете.

– У тебя тоже еще вся жизнь впереди! Мама встретила папу, когда ей уже исполнилось тридцать! А тебе сейчас меньше!

Глава 5. О возвращении…

Ульрике вернулась к вечеру. Когда на улице зажглись фонари, а Кристиан устроился в гостиной, глядя в не занавешенное окно. Она вошла в дом, оставила плащ в прихожей и медленно прошла по коридору. Стук трости сопровождал бесшумные раньше шаги. Бывшая воровка остановилась в дверях, рассматривая комнату.

В волосах появилась седина. Ульрике обрезала их, оставив длину до подбородка, и мягкие кудряшки теперь обрамляли похудевшее лицо. Морщины вокруг рта и в уголках глаз стали глубже. Фигура под мягким свитером казалась прежней, а вот юбку сменили широкие брюки, скроенные Моро.

Фройляйн Бистром медленно дошла до своего кресла у окна и тяжело села, стараясь не тревожить левую ногу.

– Ничего не изменилось, – отметила она, не глядя ему в глаза.

– Я велел прибраться к твоему возвращению. В остальном все так, как и было.

Ульрике все же подняла взгляд, сжав трость чуть сильнее.

– Я изменилась.

Для него она осталась прежней. Но убедить в этом женщину, которая несколько месяцев заново училась ходить, будет непросто.

Кристиан улыбнулся.

– Как Варения?

После завершения реабилитации Ульрике решила съездить в родную провинцию, под предлогом посещения родных и их могил. И провела там последний месяц.

– Много беженцев из Ференции. Не знаю, что там случилось, но поток только растет. Сначала появлялись семьями, покупали дома на последние сбережения, занимались землей. Потом стали приезжать как попало. Без денег. Без вещей. В последнюю неделю особенно… – она ненадолго замолчала, переводя дыхание, затем продолжила: – Я видела последователей Единого. Их едва не забили, когда кто-то начал проповедовать.

После прошлогодних выступлений и громкого разгрома в газетах фанатики притихли. Почти всех отправили по тюрьмам, чудом избежавшие суда предпочитали не высовываться. Имперцы, потерявшие близких в погромах, были злы, а тут такое…

– Тайная полиция разберется. Кениг держит религиозные секты на особом контроле.

Помимо изрилионской заразы с Единым существовали еще и другие последователи, приходящие из-за восточных гор, разделявших материк пополам. Этих было меньше, и сторонников они собирали с трудом. К счастью.

Ульрике рассеянно кивнула и поморщилась. Провела ладонью по бедру, явно пытаясь унять боль. Лекари обещали, что со временем станет лучше, и судороги пройдут, но пока…

– Давай разомну.

Он разместился на полу у ее кресла. Не так ловко, как хотелось бы, но бывшая воровка промолчала, упуская возможность отпустить шпильку о его возрасте. Отказываться от помощи тоже не стала, что уже хорошо.

Кристиан стянул ботинок с узкой ноги и начал аккуратно разминать стопу. Сверху раздался глухой стон. Судороги часто проходят снизу-вверх, и разминать их стоит также. Медленным, восходящим массажем.

– Потерпи, станет легче.

Герцог добавил силы в ладони, делая их теплее.

– Знаю…

Она отложила трость, уперлась локтем в рабочий столик и прикрыла лицо рукой, пытаясь спрятаться.

Последний раз они виделись на Перелом, когда в столице все немного успокоилось, и у него появилась возможность ненадолго сбежать, прихватив с собой проектор и новый фильм.

Тогда они сидели вдвоем в темном зале загородного поместья и смотрели сменяющие друг друга картинки на белом полотне. Почти не говорили, но голова ее лежала у него на плече, а щеку щекотали кудряшки, от которых пахло яблоками. Ульрике еще не могла долго ходить и быстро уставала, но уже хотя бы не билась в истерике от собственной беспомощности.

Восстановление шло тяжело. Пусть Ивон и забрала почти всю тьму, и продолжала забирать ее после, помогая лекарям, повреждения оказались чудовищными. Разрушенные позвонки и суставы, поражения внутренних органов, атрофия мышц и нервов.

В первую их встречу осенью Ульрике запустила в него подносом с едой, а потом упала на подушки и разрыдалась. Лекари вызвали его именно потому, что она отказывалась есть. А энергетическая подпитка не могла возместить отсутствие пищи, для восстановления требовалось задействовать все ресурсы организма.

– Я тебя ненавижу! Все из-за тебя! Лучше бы я умерла!

Фройляйн Бистром не хотела жить так. Прикованной к постели. К сиделкам. Зависимой. Слабой.

И ему пришлось пообещать, что восстановление будет полным. Что она будет ходить. А если нет…

Кристиан вздохнул, подбираясь пальцами к колену и даже сквозь ткань чувствуя сведенную, натянутую мышцу. Ульрике скрежетала зубами от боли, но молчала. А растереть было необходимо, иначе ночью она не сможет уснуть, и завтра станет хуже.

Он накрыл ладонью бедро, ощущая почти исчезнувшее эхо чужой тьмы. Сила Ивон и того подонка, который скрылся, прихватив с собой изобретение Герхарда. Эту кость лекари собирали почти по песчинкам.

– Вы не понимаете! Проще отрезать ногу, чем собрать ее! У нас не хватит сил!

Знакомый лекарь потел и протирал лоб платком, пытаясь донести до него очевидное.

– Сколько нужно?

Глава 6. О служебном…

Слуги в особняке ужинали поздно. За неделю Клара приноровилась укладывать малышку спать и присоединяться к остальным на кухне. Кухарка – фрау Бауэр – всегда была готова передать ей поднос в комнату, но девушке нравилось ужинать внизу под общую беседу и суету, которая напоминала о доме.

Герр Шварц – дворецкий – садился во главе стола, по правую руку от него занимала место кухарка, рядом с которой устраивалась сама Клара, слева садился камердинер Его Светлости и лакей – Пауль. Черновая и кухонная прислуга питалась отдельно.

– Приятного аппетита, – пророкотал герр Шварц, приступая к запеченной курице.

Ему ответил нестройный хор голосов.

– Фройляйн Гессен, вы уже получили ответ от ваших родных? – поинтересовался Пауль, самый молодой из присутствующих, а от того самый общительный.

Кларе он напоминал младшего брата, такого же любопытного, добродушного и большеглазого.

– Да, сегодня пришла телеграмма. Дома все хорошо, и матушка очень рада, что я так скоро нашла работу.

Отправленным деньгам она обрадовалась еще больше, поэтому и позволила себе воспользоваться телеграфом. Все же сборы в столицу ввели семью в определенные издержки, которые с лихвой окупились выданным герцогом авансом.

– Она наверняка вами очень гордится. Отправиться так далеко от дома, чтобы поддержать семью после потери основного кормильца – очень самоотверженный поступок.

Фрау Бауэр тепло улыбнулась, подсовывая Кларе дополнительный кусочек хлеба. Она была дородной, пышной женщиной в годах и почти всю жизнь проработала на кухне. Замуж так и не вышла, не завела детей, поэтому всех обитателей особняка заочно усыновила и любила как родных.

– Спасибо, фрау Байуэр. Думаю, матушка привыкла, что я всегда помогаю.

– Жаль, что ваши братья не столь самоотверженны, – мимоходом отметил герр Вагнер, ненадолго подняв взгляд от тарелки. Камердинер Его Светлости редко делал замечания, но был невероятно внимателен. Он почти не задавал вопросы о ее семье, но выводы делал лучше других.

– Гюнтер! – укоризненно одернула его кухарка. – Фройляйн Гессен может посчитать тебя невежливым, а ты ведь до сих пор не женат.

Клара рассмеялась, уже привыкнув к таким намекам. Дома ей тоже все время старались сосватать женихов, но на них не хватало времени. То дела отца в лавке больше некому вести, то матушке нужно помочь с младшими, то подшить одежду для братьев, пока родители не заметили оторванные рукава и пуговицы.

– Что смешного? Я же серьезно. Гюнтер у нас человек серьезный, на Его Светлость работает уже больше десяти лет. Жалованье у него приличное, родни нет, тратиться особенно некуда.

– Фрау Бауэр, не смущайте фройляйн Гессен, – пророкотал герр Шварц.

Он казался строгим и величественным, как и сам особняк, в котором служил, и не любил шумные разговоры. Но порой Клара замечала в нем нечто большее, что невозмутимый старик предпочитал прятать глубоко внутри. Обычно оно появлялось рядом с детской или возле кабинета герцога. Словно сквозь маску образцового слуги вдруг проглядывал заботливый дедушка.

– Как скажете, герр Шварц, но я все равно считаю, что юным фройляйн нужно устраивать свою личную жизнь. Не всем же так везет, как…

Кухарка наткнулась на взгляд дворецкого и немедленно умолкла, занявшись едой на своей тарелке.

Об обитателях особняка слуги говорить избегали, и ее тоже сначала сторонились, присматривались, не торопясь сближаться. Однако за неделю немного привыкли и приняли в свой узкий кружок.

– Я разделяю вашу позицию, фрау Бауэр, – подхватила оборванную фразу Клара, – но порой невероятно сложно найти спутника жизни. Ведь хочется, чтобы рядом находился надежный, преданный человек, который, в случае надобности, защитит и поможет.

– Как наш герцог! – воскликнул Пауль. – Фройляйн Ланге он только так защищал, поэтому нас так мало и осталось!

– Пауль! – рокот дворецкого опоздал, хотя лакей сразу же пригнулся и стал как-то меньше.

– Да я что? – забормотал он. – Я же только правду… И правильно же он все сделал… Я же…

– Довольно, – веское слово герра Шварца заставило юношу умолкнуть.

– Герр Шварц, – как ни в чем не бывало заговорил Гюнтер, – вам не кажется, что фройляйн Гессен лучше знать некоторые особенности нашей службы, чтобы остаться с нами подольше? Ведь найти новую няню вряд ли удастся.

Теперь за столом умолкли все и замерли, напряженно глядя на дворецкого. Решать определенно предстояло ему, и Клара невольно ощутила трепет, будто оказалась на пороге некой тайны, в которую ее могут посвятить.

– В ваших словах есть доля истины, герр Вагнер. Фройляйн Гессен уже зарекомендовала себя наилучшим образом, Его Светлость доволен ее работой, поэтому, полагаю, мы можем кое-что прояснить…

Дружный вздох стал ответом. Пауль выпрямился и обрел прежние размеры, фрау Бауэр заулыбалась, а камердинер встретился с ней взглядом и неожиданно подмигнул. Пока фройляйн пыталась понять, что это значит, дворецкий продолжил:

– Как вы могли заметить, в особняке не так много прислуги, как должно быть.

– Я никогда раньше не бывала в подобных домах, герр Шварц, поэтому не могу судить о количестве прислуги. Мне кажется, что все вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями.