Увидеть Париж и не умереть (ч.1)

От автора

УВИДЕТЬ ПАРИЖ И НЕ УМЕРЕТЬ

«Печальней осени в Париже

Лишь дождь московский на стекле,

Что, как котёнок, лижет крыши

В той безразличной суете,

Где много бликов и контрастов,

Где день, как ночь, а ночь, как день,

Где есть любовь, но мало счастья,

Где всё не так, как у людей…»

«Париж – это состояние души. Это вкус, который ты ещё не почувствовал, но уже не можешь забыть.

Париж – это жизнь, ты убегаешь от него, а потом бежишь за ним.

Париж – это время, которые мы тратим напрасно и ценим только лишь тогда, когда понимаем, что нашего Парижа не существует, потому, что у каждого он свой…»

Voron

Пролог

ПРОЛОГ

         Москва, осень 2017 года

Наум отбросил телефон на сиденье «Порше». Слова друга засели у него в голове: «Твою сестру хотели взорвать». Он с силой надавил на клаксон, пытаясь разогнать образовавшуюся перед ним на Варшавке пробку. Выругавшись, он выехал на тротуар и, не обращая внимания на людей, светофоры и полицейских, вдавил педаль газа до упора, забрызгивая пешеходов потоками воды из грязных луж. Вцепившись в руль до побелевших костяшек пальцев, он мысленно вспомнил сотни разных картин, когда убивали его и когда убивал он сам. Картинки в голове сменяли одна другую все быстрее и быстрее, и вдруг память словно замерла на паузе… Набережная Сены. Белый «Ситроен», подброшенный мощным взрывом. Языки пламени из вылетевших наружу стекол и ее крик… Это потом он поймет, что кричало что-то внутри него… что-то, полоснувшее его душу этим взрывом, что-то, разделившее мир на до и после… то, что…

Наум тяжело вздохнул, пытаясь подобрать внутри себя слова, которые могли бы его успокоить.

- Главное, она жива, - вслух произнес он и надавил на педаль газа снова, словно, не веря себе…

«Она жива» - это просто слова, сиюминутное облегчение. Возможно, они успокоят, но ненадолго. Ведь если внутри тебя что-то перевернулось, то нужно слишком много времени, чтобы все вернулось на прежнее место. Иногда на это хватает нескольких секунд, иногда уходят годы… А иногда целые десятилетия…

«Десять лет назад», - Наум поморщился, - такая же проклятая и мокрая осень… Осень, которая перевернула внутри него все с ног на голову. Только не здесь, а там, в Париже, в городе вечной любви, где эту любовь так просто найти и еще проще потерять. В Париже, ради которого многие готовы умереть, а другие наоборот, готовы ради него жить. Только для чего жить, если любовь, которую ты там нашел, там же и потерял?..

1 глава. Встреча под дождем без зонта-1

ПЕРВАЯ ГЛАВА

ВСТРЕЧА ПОД ДОЖДЁМ БЕЗ ЗОНТА

«Быть парижанином –

это не просто родиться в Париже.

Это значит родиться в нём заново…»

Париж, осень 2007 года.

Наум неспеша спускался по длинной узкой улочке, уставленной впритык машинами, с бумажным пакетом в руках. Унылая луна, висящая над черепичными крышами, отражалась в серых лужах. Подойдя к своему золотистому «Икс пятому», он поставил пакет с продуктами на капот и полез в карман джинсов за ключами от него…

Неожиданно, словно мотылек на свет, из темного переулка выскочила девушка и с размаху ударилась о заднее крыло его «БМВ». Оставив на машине кровавый отпечаток руки, она сползла вниз со словами: «Аide ... s'il te plait…» («Помогите… пожалуйста…» - франц.)

Наум повернулся в сторону переулка, из которого появилась незнакомка, и увидел три темные фигуры, которые не стали светлее при свете фонарей. Один из негров, не обращая на него никакого внимания, тяжело дыша, подбежал к машине и, забросив девушку на плечо, собирался уже было исчезнуть, но Наум остановил его:

- А ну-ка погоди, папуас!

1 глава. Встреча под дождем без зонта-2

Негр проигнорировал окрик Наума, зато его друзья равнодушными не остались. Один из них, повыше ростом, подтянув сползающие широкие штаны, вихлястой походкой подошел к нему. На Наума из-под черного капюшона уставились белки глаз, прочерченные красными капиллярами лопнувших сосудов. Руки негра замахали перед лицом Наума, напоминая жесты сурдопереводчика из телевизора. Свой плохой французский здоровяк пытался компенсировать неприличными жестами, обозначающими на всех языках одно и то же: «Кто ты такой? И не свалил бы ты на хрен!»

Когда грязные пальцы мужчины приблизились к лицу Наума, он перехватил негра за ладонь и со всей силы боднул его головой в грудь. После того, как тот согнулся, Наум ударил кулаком прямо поверх капюшона, накрывавшего голову. Упавший на колени верзила даже не сообразил, когда получил еще один удар, на этот раз коленом прямо в челюсть. Его друг поспешил на помощь валяющемуся на брусчатке и причитающему товарищу. На ходу он вытащил из-под кожаной куртки пистолет и, говоря что-то очень плохое про «маман» и «папА» Наума, пошел прямо с ним наперевес к незнакомцу, который еще раз пнул ногой его друга в капюшоне. Приставив пистолет к груди Наума, он что-то злобно прошипел, но тут же отскочил назад, получив локтем в голову. Наум вырвал из его розовых ладошек «Глок» и с размаху влепил рукояткой негру прямо в лоб. Оказавшись рядом со своим другом в неглубокой лужицу, парень без оружия попытался встать, но Наум навел на его голову пистолет и покачал головой: «Не надо».

- Эй! – Наум крикнул в спину негру, который до этого не обращал на него внимания.

Наконец тот его расслышал и повернулся. Сняв с плеча девушку, он аккуратно посадил ее возле серой стены и пошел в сторону Наума. Вытащив из кармана какой-то железный предмет, он зажал его в ладони и встряхнул. Предмет превратился в телескопическую стальную дубинку, которая со свистом пролетела прямо возле виска Наума. От второго удара Наум ушел влево, едва не поскользнувшись на мощенных булыжниках. От третьего он присел и поднырнул под руку огромной обезьяны с железной палкой. Когда черный амбал замахнулся четвертый раз, Наум сплюнул и, вспомнив про пистолет, нажал на курок. Выстрел в полной тишине пролетел эхом по всему кварталу. Звук вылетевшей из ствола пули тут же растворился в реве громадного негритоса, который, схватившись за простреленную ногу, попытался еще раз махнуть дубинкой, но, потеряв равновесие, грохнулся на тротуар, хорошенько стукнувшись, не без помощи Наума, конечно, кучерявой головой о фонарный столб.

Его дружки тем временем поднялись. Один, клацая белоснежными зубами, вытащил из кармана нож, но, посмотрев на валяющегося друга с дыркой в ноге, тут же убрал его, примирительно подняв руки и попятившись назад. Второй, в капюшоне, что-то быстро заговорил. В его речи слышались слова «мсье» и «путана». Тараторя, словно читая рэп, он просил прощения за своих друзей и себя и приближался к лежавшей у стены без сознания девушке. Глядя на молчащего Наума, он решил, что все улажено и кивнул головой своему товарищу, который передумал лезть к Науму с ножом, жестом показывая, чтобы тот поднял раненного в ногу друга, а сам тем временем подошел к девушке, пытаясь поднять ее. Но дуло пистолета в руках Наума уставилось прямо ему в голову:

- Вали отсюда на хуй, черномазый, - с улыбкой на лице произнес Наум по-русски.

Негр в капюшоне понял и попятился в сторону темного переулка, откуда он и появился. А вот его товарищ отреагировал неправильно и все-таки бросился на Наума, зажав в руке нож. Пуля «Глока» с размаху влепилась ему в ладонь, заставив выронить нож вместе со сжимающими его пальцами и громко заорать.

Отпихнув нож вместе с пальцами в сторону, Наум подошел к девушке и поднял ее на руки. Поглядывая назад через плечо на валяющихся в лужах собственной крови негритосов, он подошел к машине. Прижав к себе незнакомку, голова которой безвольно болталась, он нащупал в кармане ключи и, пискнув кнопкой пульта, открыл машину, а потом ее завел. Распахнув заднюю дверь, он аккуратно уложил девушку на кожаные сиденья и, еще раз посмотрев на верещащего негра без пальцев и ножа, сел за руль и надавил на газ. С капота «БМВ» слетел пакет, и по мостовой ночного Парижа покатились вниз пять красных сицилийских апельсинов и головка сыра «Канталь» вместе с хрустящими французскими булками.

1 глава. Встреча под дождем без зонта-3

Особняк в квартале Гро-Кайю, осень 2007 года

Наум положил девушку на диван, бросил куртку на винтажное кресло семидесятых годов и, взяв в руки пульт, опустил светонепроницаемые шторы на панорамном окне с видом на Эйфелеву башню. Подойдя к бару, он вытащил из него бутылку бурбона и плеснул себе полстакана. Он уже собирался отправиться на кухню за льдом, но вспомнил о пистолете, торчащем у него за ремнем сзади. Положив пистолет на журнальный столик из вулканического стекла, он подошел к огромному холодильнику и, открыв морозильную камеру, зачерпнул оттуда горсть морозных ледяных кубиков, которые неспеша опустил в бокал с бурбоном. Вернувшись в зал с камином, он уселся прямо на журнальный столик и изучающе посмотрел на лежащую без сознания на диване девушку. На вид ей было не больше двадцати. Волнистые каштановые волосы, собранные в пучок, ровный чистый лоб с аккуратными полосками бровей, ярко очерченная линия пухлых губ и пушистые ресницы. Она была довольно симпатичная. Из-под расстегнутой потертой кожаной куртки виднелся вырез черной футболки, не столько скрывающей, сколько подчеркивающей  очертания аккуратной груди. Сообразив, что пялится куда-то не туда и думает не о том, Наум посмотрел на ее грязные кроссовки «Найк» и дырку на кожаной куртке в районе правого плеча, вокруг которой расплылось уже подсохшее кровавое пятно.

Хлебнув бурбон, он вздохнул и вновь вернулся на кухню. Посмотрев на навесные шкафы, сделанные из массива канадского клена, он открыл один из них и, покопавшись, вытащил коробку с лекарствами. Достав оттуда обезболивающее и бинты, он нагнулся к нижней тумбочке и, открыв ее, вытащил обычный тюбик клея.

По пути в зал он прихватил из бара бутылку «Абсолюта» и направился к кожаному дивану. Девушка на нем уже не лежала, а сидела, направив на Наума оставленный им же на столике пистолет:

- Qui êtes vous? («Кто ты?» - франц.) Où suis-je? («Где я?» - франц.) – она прикусила губу и ткнула в Наума пистолетом.

- В жопе ты полной, - ответил на чисто русском Наум и рывком выхватил из ее ослабших рук ствол, - по-русски можешь говорить.

- Откуда вы… - начала было она, но Наум остановил ее:

- В машине ты бредила. По-русски, - он убрал пистолет под ремень, - зовут-то тебя как?

- Вика, - девушка моргнула своими напуганными глазами.

- Наум, - он кивнул ей и посмотрел на дырку в куртке, - снимай давай.

- Зачем? – девушка, побледнев еще больше, вжалась в кожаную спинку дивана.

- Чинить тебя будем, кукла Вика, - рассмеялся Наум.

Он помог ей снять куртку и изучающе уставился на след, оставленный пулей на плече по касательной:

- Жить будешь. Дырку, правда, тебе заклеить надо, - Наум посмотрел на рану и засунул в нее палец.

- Ай! Больно! – отдернулась девушка.

- Это хорошо, - улыбнулся Наум, - значит ничего серьезного не задето. Держи, - он протянул ей бутылку водки, - пей.

- Я не пью вообще, - девушка потянула резинку для волос и тряхнула рассыпавшимися по плечам волнистыми волосами, - и не пила никогда.

- Ну когда-то надо начинать, - Наум отхлебнул бурбон из бокала и посмотрел, как девушка, неумелыми движениями сворачивает пробку с бутылки «Абсолюта». После того, как она сделала глоток, Наум кинул ей бутылек с анальгетиками, - ешь штук пять и запивай сколько влезет.

Девушка с трудом проглотила таблетки и сделала глоток водки, которая обожгла ей горло. Она хотела убрать бутылку, но Наум удержал ее возле ее побледневших губ:

- Пей сказал, - Наум посмотрел девушке в глаза, - а то доктора вызову.

- Не надо доктора, - девушка испуганно покачала головой.

- Тогда пей, - кивнул Наум.

С трудом, морщась, она сделала пару глотков, а на третьем водка уже спокойно полилась сама в согретое горло. Вика почувствовала, как по ее телу разливаются горячие волны, от которых вдруг стало спокойно и хорошо.

- Руку давай, - Наум посмотрел на нее и, взяв протянутую ладонь, снова посмотрел на рану, - сейчас клеить тебя будем, а то шрам как от топора останется.

Он взял из рук девушки бутылку и намочил её содержимым бинт. Осторожными движениями он обтер кровь вокруг раны. Убедившись, что ничего постороннего в самой ране нет, он сдавил кожу вокруг кровавой борозды пальцами и, не обращая внимания на Викино скрежетание зубами, провел по ране открытым тюбиком клея. Вика продолжала испуганно смотреть на него, но водка уже сделала свое дело – сил сопротивляться и что-то говорить не было.

- Ну вот и все. Вроде как склеили, - Наум убрал пальцы и посмотрел на аккуратно склеенную ранку, - подуть на бо-бо не надо? Где ж тебя так угораздило? – он открыл упаковку со вторым бинтом и уверенными движениями наложил тугую повязку.

- Я потом скажу… Мерси… То есть спасибо, - Вика почувствовала, как в голове ее кружится карусель из водки и обезболивающего, -  я сейчас просто очень спать хочу.

- Спи, - кивнул Наум и поднялся со столика вместе со стаканом бурбона.

Вика сползла на диван и свернулась на нем калачиком, попытавшись снять грязные кроссовки и укрыться курткой, но так и не смогла, обессиленно упав на кожаные подушки.

1 глава. Встреча под дождем без зонта-4

Особняк в квартале Гро-Кайю, осень 2007 года

Когда Вика открыла глаза, она увидела перед собой на столике винный бокал, наполненный кефиром, и тарелку с еще горячими сэндвичами с ветчиной и сыром.

- Ну, доброе утро… Вика, - из комнаты вышел Наум с торчащей изо рта сигаретой, - ешь вот и пей.

- А кофе можно? – она подняла с подушки гудящую голову.

- Можно, - улыбнулся Наум и стряхнул пепел в бронзовую пепельницу, стоящую возле какого-то экзотического дерева в горшке, - в кофейне. Здесь его нет. С бодуна кефирчик лучше пойдет.

- Спасибо, - Вика вгрызлась зубами в ароматный сэндвич и только сейчас поняла, как она сильно хочет есть.

Отхлебнув кефир из бокала, она почувствовала, что вчерашняя дурь от обезболивающего и водки начинает улетучиваться и стекать вместе с прохладной жидкостью куда-то в район желудка.

- Можешь в душ сходить, - Наум кивнул в сторону длинного коридора, - последняя дверь, - только повязку не мочи. Там майки чистые есть и халат. Бери, что нравится. Ну и зубная щетка новая, паста, шампунь. Сама разберешься, короче.

- А это ваш дом? – Вика посмотрела на хрустальную люстру восемнадцатого века.

- Нет, дяди Степы, - Наум затушил сигарету в бронзовой пепельнице.

- Какого дяди Степы? Кто это? – Вика на секунду отвлеклась от сэндвича.

- Который милиционер, - Наум сел на кресло, больше похожее на трон, - рассказать не хочешь, где тебя подстрелили?

- А можно я сначала в душ? – Вика положила недоеденный сэндвич на тарелку.

- Сходи, - кивнул головой Наум, - только смотри, через окно не уйди. Тебя полиция ищет.

- В смысле? - испуганно посмотрела на Наума девушка.

- В смысле? В прямом, - улыбнулся Наум, - ты теперь телезвезда. Основная свидетельница по делу об убийстве трех албанских мафиози. Так что сиди здесь лучше, пока я добрый. Но с одним условием, - он серьезно посмотрел на нее, - мы с дядей Степой должны знать, кого мы спасли, а теперь прячем.

Вика тяжело вздохнула и посмотрела на Наума:

- А если я всё расскажу, вы мне поможете?

***

Вика посмотрела на Наума, который взял бутылку бурбона и налил себе полный бокал, и начала свой рассказ:

- Я работаю в небольшом кабачке на Монмартре. Там есть бармен, Гиём, он предложил мне заработать пять тысяч евро. Надо было взять у его русских знакомых рюкзак и отвезти его в Менильмонтан, отдать его и забрать другой.

- Что за русские друзья? – остановил ее Наум.

- Есть тут у нас один такой, Волков. Здесь его называют русской мафией. У него несколько мясных магазинов по всему Парижу, - Вика вздохнула, - я пришла по адресу, который мне дали. Человек взял у меня рюкзак, там были деньги. Он начал их пересчитывать, а в это время в квартиру забежало несколько человек. Они начали стрелять. Я спряталась за диван. В общем, они друг друга перебили, - Вика опять вздохнула, - и я попыталась выйти, а там были их друзья. Они меня заметили. В это время появилась полиция. Я побежала. Эти негры за мной.

- Это были негры? – переспросил Наум.

- Те, кто на улице, да, - кивнула девушка, - а остальные… я не знаю, они были в масках.

- А кто был в квартире? – Наум отхлебнул бурбон.

- Кажется албанцы, - девушка на секунду задумалась, - похожи по крайней мере. У нас в кафе они бывают. И в клубах их тоже много.

- Ну а дальше что? – Наум поставил бокал с бурбоном на подлокотник кресла и закурил.

- А дальше… Ну вот… Я бежала, а один из них начал стрелять. Попал мне в руку, а потом вы, - девушка посмотрела на Наума, - и всё. Я не знаю, как в полиции догадались, что я там была.

- Камеры видеонаблюдения, - процедил Наум, - а негров ты этих знала?

- Нет, - она покачала головой, - я их вообще стороной обхожу.

- Ну ладно, - Наум снова взял бокал, - а что албанцы должны были тебе отдать?

- Не знаю, - она опустила глаза, - Гиём сказал, что тоже рюкзак. Что там было – я не знаю.

- Дурь там должна была быть, - Наум посмотрел на потолок, - вляпалась ты, Вика, по самое не балуйся.

- Как вы думаете, - она подняла взгляд на Наума, - они меня будут искать?

- Будут, - кивнул головой Наум, - только вначале надо понять, кто первый тебя искать будет. Весело у тебя все получается. Русские тебе дали деньги, которых у тебя нет, албанцы с неграми перебили друг друга у тебя на глазах, причем черномазые наверняка считают, что это ты навела копов, с которыми их друзья устроили перестрелку. Так что выбирай, кто тебе больше нравится, и начинай от них бегать.

- Вы же сказали, что поможете, если я… - начала было она, но Наум остановил ее:

- Чем тебе помочь? Спрятать что ли надо? – он посмотрел на свою гостью, - тебе не прятаться надо. Тебе надо проблему решить. И здесь она у тебя не одна.

1 глава. Встреча под дождем без зонта-5

Париж, район Северного вокзала, осень 2007 года

Проехав по улице Ла Файет, Наум свернул к самому главному рассаднику парижской преступности Гюр Дю Нор (Северный вокзал) и в очередной раз удивился, как на небольшом пятачке, ограниченном со всех сторон четырьмя многолюдными бульварами, удалось разместить такое количество преступников. Возле Северного вокзала вполне мирно уживались наперсточники, обманывающие туристов, негры, продающие контрабанду и подделки знаменитых брендов вместе с «левыми» документами, воры-карманники, проститутки и огромное количество наркодилеров.

В районе Северного вокзала было слишком много гангста-рэпа. Он звучал ото всюду – из обшарпанных баров, из тачек и витрин дешевых магазинов, торгующих палеными шмотками и краденной техникой.

Магазины тянулись вдоль обеих сторон улицы и напоминали палатки на базаре. На Северном вокзале у преступников были свои банки, медицинские центры и даже парикмахерские. Местные братки с лицами, будто вырезанными из серого камня, внимательно изучали прохожих и проезжающие машины, всем своим видом показывая чужакам, что это их территория. Казалось, они просто следили за вами, но стоило им показать золотые часы или новый телефон, они вас тут же грабили, заводя в переулок и приставляя к горлу нож.

Дилеры, не стесняясь копов, торговали дурью и тут же дергали у зазевавшихся местных и туристов фотоаппараты и сумки прямо из рук, чтобы втюхать их барыге из местного ломбарда и тут же купить себе новую дозу.

Обитатели Северного вокзала следили за всеми, как крысы из щелей, попрятавшись в тупиковых переулках и глухих проходных дворах, заканчивавшихся стенкой-тупиком.

Мусора и преступности на грязных улицах этого места хватило бы сразу на десять Парижей. Здесь с легкостью уживались «Чайна-таун», «Маленькая Индия», «Маленькая Турция» и «Маленькая Африка», которая, казалось, по количеству чернокожих была здесь главной.

Камерунцы на каждом шагу предлагали вам поддельные документы, начиная от разрешения на работу и заканчивая водительскими правами и паспортами, очень похожими на настоящие.

Бывшие жители Конго дергали сумки и, вычищая из них все ценное, тут же продавали их туркам, которые укладывали ворованные сумки в ряд вместе с подделками и вешали на них свой ценник.

Уроженцы Кот-д'Ивуара звенели наперстками и собирали с незадачливых прохожих мелочь на пожертвования от имени несуществующих организаций.

Но самыми опасными здесь безусловно были парни из Заира. Эти торговали наркотой. На них работали толпы чернокожих и турецких детишек, ни слова не говорящих по-французски. Они сновали туда-сюда по всему северному вокзалу, разнося любые виды наркотиков и деньги, передавая их главному «пушеру», который выделялся из толпы огромным количеством золота на себе и брендовыми шмотками из настоящих магазинов высокой моды. 

Наум свернул в узкий переулок и увидел задний двор французского ресторанчика, где молчаливые и суровые китайцы отрубали курицам головы, а лягушкам лапы огромными тесаками.

Проехав мимо турчанок в хиджабах, которые шили в подвалах из одной и той же китайской кожи сумки, штаны и куртки, Наум остановился возле неприметного, похожего на кладбищенский склеп, серого здания. Вместо вывески над ним «Забудь надежду, всяк сюда входящий», красовались розовые буквы «Bon appetit» («Приятного аппетита» - франц.)

Наум вылез из «Мазерати» и, на всякий случай показав двум неграм, трущимся рядом, огромный пистолет, торчащий за поясом, подошел к железной двери. Посмотрев на нее, он стукнул по ней мыском дорогого кожаного ботинка. Окошко, похожее на тюремную решку, распахнулось, и там появилась наглая небритая морда, жующая зубочистку.

- Мне Волков нужен, - посмотрел на рожу Наум.

***

Волков оказался худым мужчиной возрастом примерно около полтинника. Его тощую шею с торчащим кадыком душил воротник дорогой черной рубашки с туго затянутым модным лиловым галстуком. Встретив Наума изучающим взглядом, он предложил присесть и, не задавая вопросов, выслушал историю Вики, после чего взял из коробки сигару и, пуская колечки к потолку, помолчал еще минут десять. Поднявшись с кресла, он прошелся несколько раз по длинному и узкому кабинету мясной лавки, потом снова сел и заговорил:

- Я понял твою историю. Вернее, не твою, - он улыбнулся, - хотя нет… она уже твоя, если ты сюда приехал. Ну что же. Давай поможем друг другу. Может быть я и не думаю, что твоя девушка меня кинула. Знаешь, почему? – он посмотрел на Наума и продолжил, - Потому, что она дура! Гиём умеет находить дур. Я не верю, что она кинула меня, - повторил он, - скорее всего, это албанцы. Они никогда не любили правила и очень часто срывали сделки. Но они божатся, что в этот раз они не делали этого, - Волков посмотрел на Наума, - конечно же, я не верю им, но, как говорится у нас: «Не пойман – не вор». Поэтому, если ты не хочешь, чтобы эта девушка пострадала, найди виноватых. Я позвоню Горану, он у них главный, и он встретится с тобой. Но смотри, он хитрый человек и всех подозревает. Я вот смотрю на тебя, - Волков прищурился, - и не понимаю, кто ты и зачем влез в это дело. Но люди сказали, что ты человек серьезный. А я привык верить людям. Поэтому, пока я верю тебе. Но смотри… Пойдем, - он поднялся с кресла и повел Наума по коридору с холодильниками, в которых болтались на железных крюках свиные, бараньи и коровьи туши.

1 глава. Встреча под дождем без зонта-6

Париж. Квартал Менильмонтан. Кладбище Пер Лашез. Осень 2007 года.

Наум ехал неспеша, разглядывая из-под стекол БМВ обитателей квартала Менильмонтан, многочисленных азиатов и негров, толкающихся на узких улочках с поэтическими названиями среди дешевых магазинчиков и кафешек с армянскими и греческими названиями. Свернув по круговой на площади Гамбето, он уперся в главную достопримечательность самого криминального двадцатого округа Парижа, кладбище Пер Лашез. На входе в La cite des morts («Город мертвых» - франц.) торчала труба действующего крематория с прислонившимся к ней колумбарием для парижан, пожелавших стать пеплом и комфортно разместиться в каменной нише, прикрытой табличкой-дверью с годами жизни и смерти. Отодвинув рукав кожаной куртки, Наум посмотрел на часы и решил немного прогуляться.

Для начала, вспомнив свою молодость, он сходил к могиле Джима Морисона из «Дверей», спрятавшуюся от посторонних глаз за бетонными плитами, которые подпирали с десяток грязных, патлатых неформалов с неизменными гитарами, дешевым вином и торчащими изо рта сигаретами. Проходя мимо них, Наум почувствовал себя в московском подземном переходе с запахом мочи и депрессии из девяностых, от которых хотелось сбежать подальше. «Сбежать» удалось до могилы Оскара Уайлда, с парящим каменным сфинксом, мужское достоинство которого откололи местные геи, а одинокие женщины в поисках вечной любви в три слоя покрыли его бока разноцветной губной помадой.

Немного побродив, Наум дошел до могилы местных Ромео и Джульетты – Пьера Абеляра и его ученицы Элоизы, любовь которых закончилась уходом в монастырь обоих – ее в женский, а его в мужской, откуда они писали друг другу письма и очень жалели, что даже не потрахались.

- Когда ты стал таким циником, Наум? – вслух произнес сам себе Наум, разглядывая строения из фантазий Фрейда.

Размышляя о превратностях судьбы, Наум прошел мимо надгробия Шопена, похороненного здесь по запчастям – сердце в Варшаве, а туловище в Париже, под «Сонату для фортепиано номер два», третья часть которой известна, как «Похоронный марш», закопали большую часть местных неживых обитателей.

Оставив надгробие Шопена позади, Наум дошел до скромной плиты королевы парижского шансона Эдит Пиаф, которую этот веселый город доконал алкоголем и наркотой вместе с антидепрессантами.

Запутавшись в бесконечных улицах мертвого города, Наум набрел на могилу фотографа Виктора Нуара с лежащим на плите бронзовым мужиком. Посетители кладбища, верящие во всякую ерунду, до блеска натерли лежащей статуе причинное место в районе ширинки, искренне полагая, что за это им будет счастье, а не прилетит по башке от кладбищенских смотрителей.

Наум снова посмотрел на часы и направился на северную часть кладбища. Там было настолько тихо, что он услышал шум ветра вместе со срывающимся с серого неба дождем вперемешку с шорохом нападавшей с деревьев листвы под ногами. Старых памятников и склепов стало еще больше. Большую часть склепов украшали разноцветные окна-витражи с разбитыми временем и местной шпаной стеклами. Между старых надгробий гулял ветер, то и дело со стуком и скрипом открывая и закрывая двери в дома мертвых парижан.

Засмотревшись на покрытые мхом крыши склепов и распятий, которые облюбовали молчаливые парижские вороны, Наум снова чуть не потерялся среди бесконечных могил, и только благодаря чугунному указателю выбрался из царства плена и тоскливой сырости старых камней.

Могилы на северной части Пер Лашез располагались в несколько ярусов. Наверху обитали те, кто даже после смерти решил блеснуть своим богатством. Ниже до самого горизонта тянулись бесконечные ряды свежих надгробий. Спустившись по каменным ступенькам вниз в современный мертвый Париж, Наум сразу же увидел среди наваленных впритык плит на земле несколько живых фигур, среди которых выделялся квадратный мужчина в кожаном плаще до пят, над которым двухметровый детина держал раскрытый черный зонт.

- Чтобы тебя здесь похоронили, надо родиться в Париже или здесь умереть. Я плачу за каждую могилу своих людей пятнадцать тысяч евро, - квадратный оглядел вереницы надгробий и повернулся к Науму, - я Горан. Волков сказал про тебя. Я знаю, чего ты хочешь. А теперь послушай, чего хочу, а чего не хочу я, - мужчина достал из кармана плаща пачку сигарет «Джитан» без фильтра. Его охранник с зонтом чиркнул зажигалкой, и Горан затянулся горьковатым дымом, - я не хочу воевать с русскими, потому, что не хочу, чтобы убивали моих людей. Хоронить по пять человек за неделю довольно накладно, даже для меня. А хочу я, чтобы ко мне вернулось то, что принадлежит мне. Тогда никого и хоронить будет не надо. Поэтому я согласен с Волковым. Если эта девчонка не при чем, найди тех, кто при чем и верни каждому из нас свое – мне мой товар, а Волкову его деньги. Мы забудем эту неприятность, и никто не пострадает.

- Из-за этой курвы… - начал было охранник с зонтом, но Горан остановил его:

- Подожди, Замир, не надо оскорблять женщину, особенно если ты с ней не спал, - он усмехнулся, - тем более человек хочет ей помочь. Поможет ей – значит поможет нам.

- У тебя есть конкуренты в твоем бизнесе? - Наум тоже достал из кармана пачку сигарет и уже было собирался закурить, но на кончик сигареты упала капля дождя, - их имена. Кто они?

- Проще назвать с кем у меня все хорошо, - Горан затянулся, - с нами не многие хотят работать, но без нас никуда не денешься. Семьдесят процентов наркоты в Париже наши. Африканцам это больше всего не нравится. Наш товар дешевле и качественнее. Прямых конфликтов не было, но есть некто Мустафа из Заира. Вот с ним у нас были проблемы по точкам сбыта. А зачем тебе мои конкуренты?