В брызгах жаркого лета...

Пролог.

Его доставили. В прямом смысле. Взяли в одном месте, упаковали, погрузили в машину, затем в самолет, выгрузили из самолета, снова машина и вот он дома. Ах, да, где-то среди этой канители еще сдача анализов на наркоту. И вот теперь он мешкает, стоя у кабинета отца и готовясь к явно неприятному разговору.

Когда утром в его лондонской квартире с него резко сорвали одеяло, а затуманенный мозг выхватил-таки лицо Бориса, он сразу понял: сегодня домой. Борис, правая рука отца по делам личного характера, мужик грозный с виду, но знакомый с детства и потому практически родной, скосил взгляд в сторону и почему-то шепотом сказал:

- На кухню.

- О, спасибо, дружище. Мне сейчас каждый громкий звук как молотком по башке – поморщившись, принял сидячее положение, но не рискнул сразу встать парень.

- Я бы твоей башке сейчас еще и леща отвесил, но пусть уж отец сам. Барышню твою будить не хочу, проводи – так же шепотом, направляясь из комнаты, произнес Борис.

Резко повернув голову назад, даже подскочил:

- О-о-о!.. Ни хера себе – пробормотал молодой человек, глядя на спящую девицу. Чуть-чуть завис, пытаясь осознать, и, несмотря на жуткую головную боль, стал быстро, насколько мог, рыскать вокруг: приподнял одеяло, разбросанные вещи и, когда, пошарив под краем кровати ногой, вытолкнул оттуда доказательство безопасного секса, громко выдохнул. Вообще он достаточно брезглив и непонятных девиц в свою кровать не укладывает, а тут такое. Встал коленом на кровать и потянул с лица «барышни» волосы. Выдохнул с облегчением еще раз: своя! Ну не именно его, но хотя бы знакомая – однокурсница, то есть не с улицы взял. Уже легче. Но сам факт беспамятного вечера и ночи напряг. Обычно с ним такого не происходит, а это значит, что в этот раз перегнул. Простояв полчаса под душем и лишь чуть придя в себя, парень отправился будить соучастницу «преступления».

После неприятной процедуры проводов девицы-однокурсницы, следовательно, девушки, знающей себе цену, из хорошей семьи, которой ужасно воспользовались и оскорбили: ни кофе в постель с утра, ни цветов, ни колечка… В общем с яркой отметиной пятерни на щеке парень плюхнулся на кухонный стул и стал с печалью разглядывать стакан с какой-то мутью, поставленный перед ним Борисом.

- Ты бы хоть оделся! – уже громко и строго произнес мужчина.

- Отойти время есть? – сморщившись, быстро стал глотать содержимое стакана.

- Нет, Алексей, одевайся, шмотки твои потом соберут и доставят, к концу дня уже дома быть должен – суровым даже для самого себя тоном сказал Борис.

- Да что такого-то криминального я сделал?! Ну, погуляли мы – выпускной же! Или вы в свое время у пионерского костра посидели и по домам!? Это соседи, старперы, копов вызвали. Но все же утряслось! Сами порешали все! - вскочив и швырнув стакан в мойку, Алексей направился в спальню. Быстро натянул первые попавшиеся джинсы и белую футболку.

- Я гляжу: полегчало тебе! Мы может у пионерского костра и не сидели, но мозгов не трепаться о себе хватало! – появился в дверях спальни Борис, - На, полюбуйся! а то все видели, один ты похоже нет еще! – протянул свой телефон парню.

«Московские мажоры отжигают в английской столице: секс, наркотики и рок-н-рол!» - название ролика уже не предвещало ничего хорошего, но нарезка видео с «улетной» вечеринки представляла все даже хуже, чем было на самом деле: шум, музыка, полуголые девицы, бутылки и стаканы чуть ли на всех поверхностях и крупным планом дорожки из белого порошка на столе.

- На третьей минуте посмотри, Дон Жуан! – ехидничает Борис.

А на третьей минуте голая задница наследника известного московского бизнесмена Владимира Мостового сверху очередной «барышни» в движении, не оставляющем сомнений по поводу интимности момента, мелькает под подбадривания, ввалившейся в комнату толпы. А дальше рожа того же наследника с пьяной ухмылкой от уха до уха крупным планом.

- Комментарии в машине почитаешь! – швырнул в парня кроссовками бывший «пионер».

Алексей.

Стою у кабинета отца. Он у меня моралист тот еще. Уверен половина родаков участников этой злосчастной вечеринки даже не позвонили своим чадам до сих пор. А мне выволочка обеспечена. И не то чтобы я боялся своего отца, но под ложечкой неприятно сосет. Понимаю, что неприятности семье доставил. Это же теперь каждая собака в их «дружеском» окружении за спиной будет тявкать: «такие правильные, а воспитали ВОТ…». И, если меня чужое мнение обо мне нисколько не парит, то родителей задевает. А родителей я люблю. Они за меня, правда, переживают и очень любят, и я у них один.

Открываю дверь и делаю шаг вперед. Отец сидит за столом и смотрит на меня внимательно, явно знал, что я за дверью мялся. Мама стоит за его спиной и смотрит в окно.

- Леша! Сыночек, как ты? – подлетаем ко мне мама и стискивает, как маленького, хотя я на голову ее выше. Поднимает на меня взгляд и… а-а-а, сука, вот оно: немой укор во взгляде. Вот из-за чего это противное чувство под ложечкой. С отцом мы похожи и не только внешне: оба вспыльчивые и упертые. Он наорет сейчас, я не сдержусь и тоже вспылю, наверняка накажет меня как-то, кредитку там отберет или еще что-то. Потом отойдет и все норм будет. А мама, в жизни голоса на меня не повысила, но этот ее взгляд - сам все кредитки отдашь.

- Садись, - кивает отец на кресло напротив себя.

Сажусь. Драматическая пятисекундная тишина в качестве нагнетания значимости грядущего разговора и спокойный строгий голос:

Глава 1.

Алексей.

Уже давно рассвело. Меня вообще кто-нибудь собирается вытаскивать?

Оглядываю свою ласточку, которая теперь лежит на пузе посреди лужи. Помощи нет, связи нет, зато обещанные комары в изобилии. И хотя до места, обозначенного отцом, через свободные джинсы они не добрались, зато остальные части тела искусаны капитально. Я даже не знаю точно, где нахожусь. Вчера, когда выскочил из дома, перед этим покидав в сумку первые попавшиеся вещи из шкафа и не обращая внимания на робкие уговоры матери, я и не думал о подобном исходе. Вбил в навигатор адрес и со свистом тронулся в путь. Не знал, что спустя 4 часа дороги польет дождь, а последнее, что изречет мне навигатор будет: «вы ушли с маршрута».

Солнце начинает пробиваться сквозь листву и становится душно. Дорога эта узкая, как по тоннелю из деревьев ехал. Птички какие-то поют, разрываются. Красота. Как на релакс-видосах. Но у меня даже воды нет и бесит все. Ещё больше собственная беспомощность. Я полночи пытался выехать и в итоге закопался окончательно. Как-то тупо начался мой демарш. Когда асфальт закончился, нужно было тормозить, но я решил лезть напролом. Короче, пацан к успеху шёл.

Да где кто есть?! Меня же по-любому должны встречать, подохнуть тут можно.

Улавливаю непонятное тарахтение. Прислушиваюсь внимательнее, кто-то едет, сюда. Да неужели! Отлепляю задницу от тачки, складываю руки на груди и жду.

Из-за поворота выруливает нечто допотопное и тормозит в трех метрах от меня. Если бы сам не видел, не поверил бы, что ЭТО может ехать. С сомнением окидываю взглядом агрегат, по почти стёртым фирменным наклейкам на капоте понимаю, что это все-таки за мной. Дверь открывается с каким-то то ли скрежетом, то ли стоном и на землю спрыгивает… девчонка.

Огромные ярко-голубые, как блюдца, глаза смотрят на меня, не моргая. Пухлые губы медленно приоткрываются и взгляд скользит по моему телу сверху вниз и обратно. Оценивает? На девчонке майка, короткие шорты, длинные русые волосы в косе. И если бы маечку не оттопыривали вполне себе объёмные сиськи, подумал бы, что передо мной подросток. Пялюсь на грудь и вижу, как начинают прорисовываться соски. Без лифчика. Кайф. Резкий укол в шею. Сука. Комар. Бью по месту укуса и всё во мне взрывается, ору, как бешеный:

- Насмотрелась?! Чего долго так? Где кто есть?

- Где кто? – как-то ошарашенно лапочит мелкая. Похоже напугал. Пытаюсь взять себя в руки, но сказывается бессонная и дрянная во всех отношениях ночь – все внутри кипит от раздражения.

- Где кто – повторяю, как для умалишенной, - или ты сама меня вытаскивать будешь? Старших дома нет что ли?

Смотрит во все глаза и потихоньку придвигается к открытой двери своего «крокодила». Вытягиваю руку вперёд в примирительном жесте:

-Стой. Ты же из Клещеевки, с фермы? – стараюсь говорить спокойно, - но, так понимаю не за мной?

Отрицательно машет головой. Б*ять. Что за Квест тут у меня.

- Послушай. Я - Мостовой Алексей, сын хозяина фермы, ехал туда и застрял. Меня встретить должны. Ты же на фермерской машине, не слышала что ли?

Снова машет отрицательно, потом, будто бы очнувшись, прочищает горло и впервые заговаривает со мной:

- Не слышала. Я вообще-то не из Клещеевки еду, а как раз туда. Из соседней деревни. Тебя тут вряд ли кто-то встретит, обычно все по асфальту едут, тем более на такой, - кивает на мою ласточку.

Какая умная! Уже тоже бесит меня:

- Серьёзно!? – деланно удивляюсь. – Меня вытащить надо.

- Я не смогу, - опять машет головой из стороны в сторону. Вот выберусь отсюда, закажу себе на панель игрушку наподобие собачки, которая все время кивает, а это - мелкая эта будет сидеть и махать своей башкой влево вправо. Мелкая нос вздергивает и по-деловому продолжает:

- Всю дорогу я тебя не протащу, там дальше тоже грязь. Оба увязнем. Если сейчас получится тебя объехать, то могу до фермы докинуть.

Надо же, какая важная, устало вздыхаю:

- Давай…

Глава 2.

Соня.

Обожаю летнее утро после дождя, обожаю запах дождя. Это чуть позже начнём сходить с ума от духоты, а сейчас – воздух влажный и свежий, птички щебечут, красота кругом. Мы любили сидеть с бабушкой на крылечке во время дождя. Капли стучат по крыше небольшого навеса, по листьям, все это сливается в какой-то шелестящий общий шум, и поразительная тишина и покой внутри. Природа будто бы шепчет: «Сейчас моё время, а ты посиди рядом с близким человеком, помолчи».

Бабули год уже нет. Я и до её смерти была в статусе сироты, но все же не одна. Болела долго она, и я была готова, насколько это возможно, к её смерти. И она смиренно её ждала, только все тревожилась: на кого меня оставит?

Все хорошо у меня, бабуля, я справляюсь. Окончила второй курс с отличием, денег сиротских мне хватает, так ещё и работа на каникулах любимая. Клещеевка – мой второй дом. Там меня любят, даже уазик мне старенький выдали, чтобы я на работу из дома ездить могла. У меня же теперь права есть, бабуля. Все у меня по плану!

Разгоняю тугой комочек тоски в груди: подпеваю голосу из динамиков:

- Это было летом, было так прекрасно, началось всё это, как в волшебной сказке.
Вместе улетели, небо голубое, обо всём забыли, были мы с тобою.

Где-то летом, звёзды нам улыбались, где-то летом, наши мечты сбывались.
Где-то летом, звёзды нам пели песни, где-то летом, были с тобою вместе.

Еду аккуратно, дорога прямая от моей деревни до Клещеевки, за пятнадцать минут доезжаю. Но после дождя лужи, и если не знать, по какой стороне их объезжать, можно застрять.

Снова подхватываю припев:

- Где-то летом, звёзды нам улыбались, где-то летом, наши мечты сбывались.
Где-то летом, звёзды нам пели песни…

Замолкаю на полуслове и торможу. За очередным изгибом картина, которую увидеть тут ну никак не ожидаешь: машина шикарная и дорогая, это сразу понятно даже мне, ярко-синяя, хоть и заляпана сейчас грязью. А рядом в позе из журнала стоит молодой человек. Стоит, демонстративно сложив руки на груди и высокомерно задрав подбородок.

Все это настолько неожиданно, что не думая, выпрыгиваю из машины и смотрю на парня во все глаза, даже не зная верить им или нет. Отчего-то вспоминаю, что ужинала грибами. Но парень вроде вполне себе реальный. Темно-русые волосы растрепаны, широкие брови нахмурены, губы сжатые. Высокий. Опускаю взгляд на руки, сложенные на груди: мускулистые, но не перекачанные, живот плоский, ноги длинные, прямые. Недоученный ветеринар во мне говорит, что параметры отличные.

Скольжу взглядом обратно вверх и натыкаюсь на насмешливый взгляд. Цвет глаз понять не могу: ни тёмные, ни светлые. Интересно. Замечаю, как эти глаза шарят по моему телу и останавливаются на моей груди. На мне майка тоненькая совсем, я же на ферме ещё спецовку надеваю – жарко! Чувствую себя голой, грудь начинает гореть. А он все пялится с ухмылкой. Наглость! И нет! Мне не стыдно, что я занималась тем же самым минуту назад! Это другое!

Не успеваю возмутиться, как парень, хлопнув себя по шее, начинает орать. Причем несёт бред какой-то: где, кто, про каких-то старших дома или не дома.

Да он псих, а я дура! Незнакомый человек на дороге в лесу, а я выперлась и стою перед ним, раскрыв рот. Срочно в машину!

Но парень вытягивает руку вперёд и говорит уже спокойнее:

- Стой. Ты же из Клещеевки… но, так понимаю не за мной?

С чего бы?! Отрицательно машу головой. Он продолжает:

- Послушай. Я - Мостовой Алексей, сын хозяина фермы, ехал туда и застрял. Меня встретить должны. Ты же на фермерский машине, не слышала что ли?

Снова машу отрицательно. Я, кажется, дар речи потеряла. Но картина становится мало-мальски ясной, и я беру себя в руки:

- Не слышала. Я вообще-то не из Клещеевки еду, а как раз туда. Из соседней деревни. Тебя тут вряд ли кто-то встретит, обычно все по асфальту едут, тем более на такой, - взглядом показываю на его машину.

Снова сжимает губы, кажется ноздри раздулись.

- Серьёзно!? – гримасничает, а затем приказным тоном выдает. – Меня вытащить надо.

Дурак что ли!? У меня правам нет ничего. Я ездить недавно только начала, опять машу отрицательно:

- Я не смогу, - смотрит на меня, как на идиотку и явно о чем-то размышляет. Малохольный мажор! Ещё даже не доехал до фермы, а уже проблему создал. Да еще и указания раздает! Ладно, выручу, раз сын хозяина:

- Всю дорогу я тебя не протащу, там дальше тоже грязь. Оба увязнем. Если сейчас получится тебя объехать, то могу до фермы докинуть.

Вздыхает:

- Давай…

Сажусь обратно в уазик и потихоньку протискиваюсь между деревьями и его машиной, нервничаю, не поцарапать бы, расстояние сантиметров двадцать. Мельком смотрю на мажора. Руки в волосы запустил и скорчился так, будто при нем кому-то кастрацию проводят.

Выдыхаю, объехав машину и остановившись чуть дальше. Я умница! Смотрю в зеркало назад, парень вытаскивает с заднего сидения сумку, мускулы на руке напрягаются. Вздыхаю – хороший! Пикает сигнализация. Смешной. Даже если запищит, кто же в лесу её услышит. Идёт к моей машине, а я бросаю взгляд в зеркало, смотрю уже на себя. Почему-то волнует, как выгляжу. Не успеваю оценить себя, как задняя дверь резко распахивается, и «хороший» чего-то там мешкает. Поворачиваю голову и вижу брезгливое выражение на его лице. С такой рожей на червей смотрят. Но ничего страшного на заднем сидении у меня нет, просто пыльно, кондиционера же нет, езжу по грунтовке с открытыми окнами. Но это же рабочая машина! Даже обидно. Вижу, как он с отметиной вселенского страдания кладёт все же свои вещи на сидение. Сразу скатывается по моей шкале от «хорошего» снова до «малохольного мажора».

Глава 3.

Алексей.

Она это специально! Я себе чуть череп не раскроил, а она улыбается так мило и ресничками хлопает. Тру ушибленное место.

- Ты нормальная?! – мне себя даже жалко становится. Все тело чешется, весь грязный и потный, пить охота, сил нет, еду на какой-то развалюхе, сам толком не зная куда.

Ещё два дня назад и представить себе такого не мог. А она меня ещё так… Ну, может, про Авдотью и зря, но не бить же меня за это?! Отворачиваюсь и смотрю в окно. Больше слова ей не скажу.

Она сбавляет скорость и едет уже аккуратнее, с видом знатока заявляет:

- Здесь дорога такая, нужно держаться! Это любому взрослому человеку понятно.

Ах взрослому!? Ну, что ж, держаться — так держаться по-взрослому! Сажусь к ней вполоборота и кладу левую руку ей на ногу, сжимаю пальцами внутреннюю поверхность бедра. Дёргается, как ошпаренная, и резко тормозит. Я уже ученый, поэтому вовремя упираюсь ладонью в панель. Она смотрит на меня, как на инопланетянина, дышит тяжело и молчит. Кожа у неё нежная, поглаживаю большим пальцем ногу. Смотрю на её губы явно пухлые сами по себе, не накачанные, невольно опять опускаю взгляд на грудь. Даже сам слышу, как шумно сглатываю, и чувствую, как приятное тепло идёт к низу живота. Убираю вторую руку от панели, но ничего не успеваю сделать, как мою правую щеку обжигает. Залепила мне пощёчину от души. Хватаюсь за щеку, с ноги её руку быстренько убираю. Искренне возмущаюсь:

- Да что ты бьёшь меня все время?! Ты, если из ЭТИХ, то я не любитель, сразу говорю!

- Лапы свои при себе держи – шипит мне в лицо. Ого, зрачки расширены, дышит тяжело, щеки раскраснелись. Да она красотка! Но лупить меня не надо, тоже мне недотрога.

- Ты бы своими тоже не сильно размахивала. СОНЯ. Одна в лесу, чуть ли не голышом, - киваю ей на грудь и непроизвольно оттягиваю голову назад: удар у неё не хилый. – Или думаешь, я твой эффектный наклон, чтобы «помочь мне с дверью», не заценил? Сажаешь к себе в машину мужика. Мамка не учила, что так делать нельзя?

- А где ты тут мужика увидел? Маленький мальчик заблудился в лесу и, если бы не я, размазывал бы сейчас дальше свои сопли по щекам. Ещё раз ко мне ручонки свои потянешь и…

- Да кому ты нужна?! – ору в ответ. Пигалица деревенская. Возомнила о себе!

- Значит так. До фермы нам осталось минут пять. Может чуть больше. Всю оставшуюся дорогу мы едем молча. Не знаю, что ты забыл на ферме, но то, что ты сын хозяина, ещё ничего не значит. У меня там своя работа и свое начальство. Ферма достаточно большая, чтобы нам не пересекаться, чему я буду активно способствовать. Все ясно?

Даже не собираюсь отвечать. Молча так молча. Отворачиваюсь к окну. Пигалица трогается и смотрит только на дорогу.

Буквально через пару минут лес заканчивается. Ещё пару минут едем по полям, не знаю, что здесь растёт, но похоже на кукурузу. Мне не очень-то интересно, анализирую, чтобы успокоиться. И эта бесит и чешется все. Кукуруза заканчивается и грунтовка уходит вверх. Как только мы поднимаемся на холм, выезжаем на асфальт и взгляду открывается вид на мое пристанище на ближайшие два месяца.

Я здесь был когда-то с отцом. Лет в десять. Они с мамой сюда наведываются, хоть и нечасто, но без меня уже. У меня сначала школа, куча секций, каникулы заграничные, потом Англия. И, если бы не случилось то, что случилось, я бы сюда и не подумал приехать снова.

Проезжаем большие кованые ворота. Пигалица машет с улыбкой какому-то старику, стоящему у небольшой сторожки. Впереди виднеются различные постройки и дальше огороженное пастбище. Но мы сворачиваем направо к небольшому двухэтажному зданию, видимо административному.

Навстречу выбегает, прихрамывая на одну ногу, низенький седой мужичок.

Пигалица выпрыгивает из машины, я тоже вылезаю, оглядываясь по сторонам.

Мужик подбегает, протягивает мне руку ещё на бегу, в другой сжимает что-то вроде панамы. Его сморщенное загорелое лицо растянуто в улыбке от уха до уха, в глаза бросается ряд золотых коронок. Жму ему руку, а он стискивает меня в объятьях, как родного. Просто сюр какой-то.

- Вот, дядь Вить, в лесу нашла. Говорит, что сын Владимира Сергеевича. Но я не уверена, проверьте у него документы на всякий случай, - подала голос та, кто обещала молчать.

Дядь Витя держит меня за плечи и разглядывает с… обожанием?! Пару раз хлопает меня ладонью по плечу (понял – рукоприкладство всех видов здесь в чести) и произносит:

- Ну что ты, Сонечка! Сын. Видно. Вон как на батьку похож. Какой парень вымахал! Пойдём скорее. Отец только что позвонил, че ж не раньше, встретили бы, чёй-то ты там набедакурил, - хихикает, я устал очень, а ещё тачку надо достать, и ещё оказывается отец «только что позвонил». Зашибись.

- А доктор ваш где? Мне мазь нужна, - спрашиваю, расчесывая шею.

-Доктор? – непонятливо переспрашивает мужик.

- Ну, Степан, кажется, - поясняю.

- Так он не доктор, он ветеринар наш. Сонечка, кликни.

Ветеринар? Смотрю убийственно на Сонечку. Она задирает нос, откидывает свою косу за спину и, развернувшись на сто восемьдесят, дефилирует прочь.

Вот коза.

Глава 4.

Соня.

В ветеринарной нахожу Степана, передаю ему просьбу дяди Вити и описываю в двух словах ситуацию. Переодеваюсь в свою форму: голубой костюм с эмблемой фермы на рукаве. В нем я похожа на женщину-хирурга. И, правду говорит Машка, он мне очень идет. Поправляю волосы перед зеркалом. Смотрю на часы и вижу, что несмотря на задержку в пути, время у меня еще есть. Спасибо привычке выезжать из дома значительно раньше. Беру из своего шкафчика два небольших яблока и иду в денник.

Ферма у нас считается небольшой, всего на восемьдесят голов. И да, я не просто так говорю “у нас”. Мне она, конечно, не принадлежит, но я здесь знаю каждый уголок, здесь все родное для меня. На этой ферме плотником и кузнецом в одном лице работал мой отец, который частенько брал меня с собой, а до него дед. У папы были золотые руки и доброе сердце. Он не смог пережить смерть мамы, запил, и никто, и ничто не смогли ему помочь. Его так и нашли на третью годовщину смерти матери на берегу речки бездыханным, с бутылкой в руке. Через неделю пять лет, как и его не стало.

Не успеваю дойти до стойла в самом конце, как уже слышу оттуда нетерпеливое фырканье.

- Привет, Балу, - захожу в стойло и протягиваю на ладони яблоко своему верному другу, единственному на ферме рыжему тяжеловозу. Пока он хрустит своим лакомством, обнимаю его за шею. Но он перебирает ногами и продолжает пофыркивать. Хитрец, знает, что в кармане у меня второе яблоко. - Ну, держи, обжора.

Когда-то, когда ферма была еще колхозная, здесь было много тяжеловозов. Помимо этой была еще большая конюшня зального содержания, а на табунном содержании было еще около пятисот голов мясного направления. Это все мне дед еще рассказывал, говорил, что в конце восьмидесятых, когда разруха добралась и до фермы, бойня работала круглые сутки, а сам он, будучи уже седым, плакал, как ребенок. В девяностые, практически опустошенную ферму, за бесценок выкупил отец мажора. И теперь Балу, потомок советского прошлого, выглядит инородным элементом среди грациозных русских верховых.

Беру из ящика, прикрепленного к стене стойла снаружи, щетку и начинаю чистить коня. Объективно необходимости в этом нет, но это помогает мне успокоиться. День только начался, а из-за наглого мажора у меня такие скачки в настроении.

Наглый и высокомерный. И еще это его брезгливое выражение... Как говорится, надо быть проще и люди потянутся. Зачем он здесь? Надеюсь, с каким-нибудь коротеньким поручением от отца и к вечеру его здесь уже не будет.

Моя нервозность передается Балу, и он снова начинает фыркать и топтаться.

- Тише-тише, хороший, - успокаиваю его и сама пытаюсь успокоиться. Но тут же вспоминается похотливый взгляд мажора и это его “думаешь, я твой эффектный наклон не заценил”. Он серьезно подумал, что я его пыталась соблазнить?!! Хамло!

Нет, он, конечно, красавчик. Рост явно выше ста восьмидесяти, подтянутый, ухмылка наглая только, зубы ровные и белые... Тьфу... это во мне сейчас опять ветеринар заговорил? Стрижка модная, явно салонная, и не слишком коротко, но и не висит ничего над ушами. Ему идет. Но самое привлекательное в нем глаза. Я хорошо разглядела, когда он лапал меня в машине. Они у него интересного цвета: вокруг зрачка будто бы желтые, а вот ближе к четкой черной каемке ярко-зеленые. Впервые такое вижу. Может линзы? Брови и ресницы черные и густые, за такие любая девчонка убила бы. Он так на меня смотрел в машине, что я растерялась. И ударила-то его только потому, что своей реакции испугалась и не знала, как это прекратить. Неприлично мужчине быть таким привлекательным.

Рвано вздыхаю, мне кажется, что я его руку на своей ноге до сих пор чувствую. Это все из-за моего очередного плана на это лето, у меня теперь все мысли через одно...

- Видела?! Видела?! - орет, подлетая к стойлу Балу, моя непутевая подруга Машка. Нельзя таким образом вырывать людей из их мыслей. Тем более таких.

- Маш, у меня чуть сердечный приступ не случился, ты чего орешь так?! - вытараскиваю на подругу глаза и успокаивающе глажу Балу.

- Там новенький приехал! Огонь, Сонька! Он - огонь, я от его взгляда - тоже огонь! - обмахивает себя ладонями и картинно закатывает глаза под потолок. - Новый стажер! Вот утром на обложке журнала был, а сейчас у нас материализовался.

Я, конечно, понимаю, о ком она. И раздраженно ворчу:

- Видела. Никакой он не стажер, сын Владимира Сергеевича, хозяина фермы, зачем-то пожаловал. И что за вздохи? Ты же вроде по Степану с ума сходишь. - закрываю стойло, и мы идем по деннику в ветеринарную.

- Ой, Сонь, ну мне что, глаза теперь выколоть и не смотреть ни на кого? К тому же Степан — это мой недосягаемый идеал, он же в своей суровости никого к себе не подпускает, а на меня вообще и не смотрит.

- А барчук этот досягаемый что ли? - мне как-то неприятно о нем говорить.

- Ну по нем видно, что он такой... ну... ловелас что ли. По-моему, он мне даже подмигнул. - пропевает последнюю фразу Машка.

- Ой, горе ты мое! Он сегодня здесь, завтра - нет. А ты уже слюни пустила.

- Ну, не знаю. Зачем он тогда свои вещи в комнату в мужском корпусе затаскивал? Сумка большая, как будто надолго.

Чуть подвисаю. Серьезно, в корпусе для работников фермы? Странно.

- Слушай, пойдем быстрее уже. У нас дел сегодня - вагон. Огребем от Степана сейчас.

Глава 5.

Алексей.

Уже стемнело, но из-за того, что я проспал весь день, мне, естественно, не спится. Мазь у этого Степана и правда волшебная, да ещё и таблетки, которые мне дала тётя Фрося, кстати, все-таки местный фельдшер, оказались с эффектом сонливости. Да я и без них бы вырубился, сказалась бы бессонная ночь.

Сажусь на лавочку возле корпуса, где расположены комнаты всяких командировочных, а теперь и моя. Корпус этот напоминает большой длинный сарай, обшитый белым пластиком. Ряд небольших окон и дверей. Вход у каждого свой прямо с улицы в единственную комнату внутри, где две односпалки, две тумбочки, стол, шкаф и комод. Все. Чуть дальше такой же для женщин.

Подкуриваю и, глубоко затянувшись, выдыхаю струю дыма в небо.

Звезды, яркие, их миллиарды и все они как будто смотрят на тебя. В городе такого не увидишь.

Воздух здесь тоже другой, и, несмотря на некоторые запахи, мне нравится.

Только вот ума не приложу, какого хрена мне здесь делать? Действительно кидать навоз? Бред. Здесь достаточно работников для этого и я им только буду мешать. Весь процесс здесь налажен, за одним идёт следующее, и я буду только тормозить работу. Пригляжусь пока и, если смогу здесь быть полезным, буду.

Делаю ещё затяжку. Я бросал курить, но тут вспомнил про старую пачку в машине, и решил развязаться. Может хоть это поможет мне не сойти здесь с ума.

Смотрю на свой телефон, связь здесь тоже хреновенькая, не говоря уже про мобильный интернет. Но худо-бедно что-то пробивается. Пару сообщений о том, что звонила мама и Темыч, мой лучший друг, ждёт моего возвращения из-за бугра, обещал мне тусу закатить "со всем русским гостеприимством". А я вот вернулся, только не туда.

Пишу маме, что все в порядке, чтоб не волновалась, отправляю - сообщение виснет. Б*ять.

Знаю, что мама уже дозвонилась этому дяде Вите и все про меня узнала. И ещё, видимо, просила мне здесь курорт устроить. Спасибо конечно, но я все ещё злюсь на отца и никаких подачек мне не нужно. Решил напугать меня колхозом. Знаю, что мне даже дом подготовили, который здесь у отца есть неподалёку от фермы. Но уж нет, наказали значит наказали. Буду как все.

Ну, почти. Может где-то своим положением и воспользуюсь. Непроизвольно улыбаюсь, вспоминая лицо пигалицы, когда мне её в няньки назначили. Я даже и не ждал такого поворота, и, когда управляющий крикнул "Соня", почувствовал внутренний протест. Но, когда увидел её реакцию... В общем, не смог удержаться. Пусть помучается...

Выдыхаю ещё одну струю дыма в небо и слышу, как хлопнула дверь в стороне. Кто-то вышел из душевой. Здесь душ и туалет отдельно от корпусов, метрах в пятидесяти. Да уж. Спорю: ночью все терпят до последнего.

По дорожке к корпусу направляется какой-то парень. Дойдя до меня, мнется пару секунд и произносит:

- Привет.

Кидаю затушенную сигарету в урну и тяну руку парню.

- Привет. Алекс. Алексей то есть. - по привычке говорю ему сначала английский вариант своего имени.

- Иван. - тянет руку в ответ.

- Слушай, Иван. Тут у вас со связью вообще беда? Интернет только в административном корпусе?

Ваня чешет затылок и будто не знает: говорить или нет. Решается:

- Ну, вообще, наши нашли способ. Связь тут есть, просто слабовато доходит... Перед конюшней сарай для соломы. С обратной стороны лестница. В общем, на крыше хорошо ловит. Только Виктору Иванычу нас не сдавай и не кури там.

- ОК. Ну, спасибо. Пойду позвоню, - поднимаюсь с лавочки, а Иван направляется к двери рядом с моей. Сосед значит.

Иду к местному "центру связи и коммуникаций", обхожу с обратной стороны и вижу лестницу. Высоковато. Но лестница добротная и прикручена, вроде, сверху. Недолго думая, забираюсь наверх, смотрю на телефон. Есть. Все деления. Набираю Темычу.

Темыч берет не сразу и кричит кому-то на заднем плане, чтоб заткнулись. Бахающая музыка начинает отдаляться.

- Леха, привет! Слышишь меня?

- Слышу. Привет. Надеюсь ни от чего интересного не отвлек?

- Шутишь? Я тебе когда на сотовый не дозвонился, родакам твоим на домашний набрал. Мне мать твоя про твой арест рассказала. Как там у вас на Колыме? - ржёт. Подхватываю ржачный тон:

- Колоритненько. Приезжай, у меня в хате как раз ещё одна шконка пустует.

- Не, уж лучше вы к нам, - ржёт опять. - Ну, а это... с бабами тоже как на зоне, напряг?

Вспоминаю всех, кого успел повстречать.

- Бабы есть. Даже на выбор. В бухгалтерии сидит красотуля с четвёртым размером, три из которых видны в вырезе кофточки, с ярко-красными губами и розочкой в цвет за ухом. Короче, стиль - сельский шик, но позиционирует себя, как женщину-вамп. Ещё одна, пухлая хохотушка, вся такая мягенькая и тёплая, судя по виду. С такой холодной ночью удобно, а утром она тебя ещё блинами накормит. А третья, ангел с виду, но похоже любит быть в роли доминанта, уже успела меня ударить.

- Э, брат. Я, кажется, начинаю тебе завидовать.

- Ага, приезжай. Я тебе всех их в одной кроватке соберу, если тебя не пугает конский парфюм.

- Фу, ну умеешь ты испортить картину. Для себя небось приберег?!

Глава 6.

Соня.

Я всю ночь проворочалась. Мысли крутились в голове, не давая покоя. У меня со свободным временем не густо. Я от работы на ферме стараюсь взять максимум, чему-то действительно научиться. Плюс ещё под руководством декана научную статью пишу. Хочу потом в аспирантуру. Нужно время для Вани выделить, а теперь ещё мажор.

Даже обидно. Дядь Витя правда считает, что мне нечем заняться? Что я на ферме самый бестолковый человек, поэтому кому, как ни мне нянькой быть!?

Еле дождавшись рассвета, еду на ферму в надежде убедить дядь Витю найти в качестве компаньона для "Алексея Владимировича" кого-нибудь ещё. Нахожу управляющего в сбруйной. Он всегда встаёт с рассветом и делает что-то вроде обхода. Излагаю ему все свои аргументы, опуская, конечно, мои рвения в сторону Вани. Но в ответ получаю:

- Ну, что ты, Сонь. Кому я его ещё доверю? Нашим деревенским пацанам он сразу, не успел на двор зайти, не понравился. Городской же. Ещё подшутят над ним, а он все-таки хозяйский сын. Нехорошо. Он сам ещё вчерашний студент, а среди студентов у нас здесь ты самая ответственная. - явно заходит через развитый у меня "синдром отличницы". Я все же пытаюсь возразить и уже открываю рот, но дядя Витя меня перебивает:

- Сонь, ну не велика просьба. Занимайся своими делами, попутно ему покажешь все. Он через пару деньков освоится и пусть сам решает, что делать, а может и сбежит ещё, в город свой. Все, все, давай, некогда. - выпроваживает меня, прикрывает дверь в сбруйной на засов и уходит в противоположном от меня направлении. А у меня внутри все кипит.

Сбежит - это хорошо. Скорей бы.

Смотрю на часы на руке, ещё рано.

Пойти проведать Балу? Хорошо бы, но мне же нужно везде за собой "Алексея Владимировича" провести, все же ему показать?! А я же хорошая и ответственная!!!

А это значит мажору пора вставать! Сам же просил разбудить.

Оглядываюсь, как далеко ушёл дядя Витя, он скрылся в деннике. Разворачиваюсь и чуть ли не бегом направляюсь к администрации. Знаю, что там ещё никого, а подсобка с различным инвентарем закрывается редко. Там на верхней полке есть коробка с дубликатами ключей от всех комнат жилых корпусов. Меня интересует один. Вчера Машка говорила, что мажор в четвертую вещи свои затаскивал. Забегаю в ожидаемо открытую подсобку, нахожу коробку и хватаю ключ с нужным номером на брелоке, быстро возвращаю все на место и вышмыгиваю из здания.

На улице стараюсь успокоить своё чуть зачастившее сердечко и с равнодушным видом отправляюсь в ветеринарную. Передеваюсь в спецовку, ключ от комнаты Мостового прячу в карман и иду к мужскому корпусу. Сама ещё не знаю, что хочу сделать, но потребность навредить этому самодовольному типу жжёт меня изнутри. Может сумку с вещами его сопру. Пусть побегает в одних трусах, поищет.

Около двери с номером четыре прислушиваюсь. Тихо. Оглядываюсь по сторонам - никого. Вставляю ключ и поворачиваю. Щелчок замка кажется слишком громким, и я замираю, но медлить нельзя. Я быстренько проскальзываю внутрь и, прикрыв дверь, оборачиваюсь.

Мажор спит, лёжа на животе и обняв подушку. На односпальной кровати он кажется ещё больше. Голова повернута в мою сторону, и я разглядываю его лицо. Права Машка, что теперь, глаза выколоть!? Парень красивый, и его хочется разглядывать. У него правильные черты лица, а сейчас, с двухдневный щетиной, он выглядит очень мужественно. На шее поблескивает золотая цепочка. Он лежит по пояс обнажённый, и я с детства на ферме повидала в летний зной голые мужские спины, но почему-то при виде этой у меня даже ладони загораются - так хочется прикоснуться.

Мажор слегка шевелится, глубоко вздыхает и стонет. Я опускаю взгляд ниже и замечаю, что одеяло чуть съехало и открыло мне верх упругих ягодиц. Он снова слегка елозит. Я смотрю, не мигая. Во рту сушит. И грудь наливается тяжестью, которая начинает спускаться вниз. Я не маленькая уже и понимаю: у меня к нему половое влечение.

Мажор опять стонет и делает движение бёдрами к матрасу и обратно. А меня, как холодной водой обдают. Я как-то резко соображаю, какого рода сладкий сон его мучит.

Дура!

Увидела голого мужика и отупела в секунду. Забыла, зачем я здесь. Он снова стонет, уже громче, я испугавшись, что он вот-вот проснётся, кидаюсь к шкафу. Открываю и...

Серьёзно!?

Нет никакой сумки! Все вещи аккуратно разложены. Вот уж чего от него не ожидала, так это то, что, не успев толком заселиться, он все разложит по местам.

Дергаюсь к камоду, в панике сама не понимая, что делаю, открываю один из ящиков и вижу там его трусы. Новый стон и возня за спиной меня подгоняют, и я, схватив его трусы, запихиваю их под матрас второй, пустующей, кровати. На носочках пробегаю к двери, закрываю ее. И, несмотря на прыгающее где-то в горле сердце, громко стучу и ору официальным тоном имя мажора.

Не хочу, чтобы он досмотрел этот сон. Просто, НЕ- ХО-ЧУ!!!

Реакции нет, и я кричу ещё. Как только мажор отвечает, говорю ему, что буду ждать у женского корпуса.

Иду туда, сажусь на лавочку рядом с Машкиной комнатой. Эта комната числится и за мной, и я здесь остаюсь иногда, когда утром нужно выйти на работу раньше или когда нужен интернет, чтобы работать над статьёй.

Сижу и смотрю в сторону мужских комнат. Почему тихо? Должна же быть какая-то реакция. Я минут пять сижу неподвижно - ни-че-го!

Глава 7.

Соня.

Утром в столовой народа обычно немного. Все местные, включая меня, живут и завтракают дома. Здесь же можно увидеть всех командировочных и студентов.

Ежегодно, когда начинаются полевые работы, и многие постоянные работники занимаются заготовкой кормов, на ферму съезжаются практиканты и наемные рабочие. В этом году, помимо нас с Машкой, здесь ещё несколько студентов с мехфака, но их почти не видно, так как вся техника в полях, они по сути появляются только в столовой и в мужской корпус приходят, чтобы переночевать. Есть ещё несколько с агрофака и Иван с Нелли, которая подхватила какую-то заразу, то ли грипп, то ли ангину и сейчас лежит в районном центре в стационаре. Поговаривают, что сказались ночные прогулки с нашим жокеем. Нелли и Иван из школы верховой езды и помогают с выучкой молодняка.

Мы с Алексеем заходим в столовую, моем руки, и я веду его к раздаточной.

- Теть Ань, доброе утро, - обращаюсь я к нашей раздатчице, полненькой женщине лет сорока. - Что сегодня на завтрак?

- О, Соня. Тут что ли ночевала? Каша рисовая, яйцо, хлеб с маслом, с сыром, чай - быстро тараторит тётя Аня. Смотрю на Алексея, тот выглядит растерянным. Наверное, не привык к таким "изыскам".

- Нет, не ночевала. Вот, Алексей Владимирович к нам приехал, слышали наверное, мы с утра пораньше ферму смотрим.

- Слыхали, уж не распустить ли нас хотят? По миру пойдём же. - смотрит на Алексея.

Тот, как будто выйдя из задумчивости, качает головой:

- Нет, даже не думайте. Ни о чем таком даже разговора не было. Давайте кашу и чай.

- Мне то же самое, - говорю я.

Забираем свой завтрак и идём к столам. Их здесь всего два, длинные, сбитые из досок и покрытые клеенкой в цветочек, каждый вдоль всей стены, вместо стульев лавочки. Садимся с краю друг напротив друга. Я помню брезгливый взгляд мажора (тогда ещё мажора, поправлю себя мысленно) в своей машине. И считаю нужным сказать:

- Лёша, - он поднимает на меня взгляд, - здесь скромно, но вкусно. И на кухне порядок идеальный. За это я лично ручаюсь.

Он берет ложку и отправляет первую порцию каши в рот. Ест все же без особого энтузиазма, но что я хочу, ему просто непривычно.

В дверях появляется Ваня. Я совсем про него забыла, а ведь мы видимся практически только в столовой. Это время нужно использовать максимально. Да, я его соблазняю. И все пока как-то шатко-валко, я даже подумываю чаще оставаться здесь с ночёвкой.

- Ваня! - машу я ему с улыбкой, - садись к нам. И возьми Маше порцию.

Начинает подтягиваться народ. Машка вечно опаздывает, потом стоит в очереди, и, когда мы уже поели, она только приступает.

Ваня подсаживается справа от меня, и я хочу представить его Лёше. Но не успеваю: Лёша тянет руку через стол, Иван жмёт её и спрашивает:

- Ну, как? Удалось позвонить?

- Угу, - кивает, прожевывая.

Со мной Ваня даже не поздоровался. Я вообще для него существую? Хмурюсь. Алексей кидает на меня внимательный взгляд. Я решаю не сдаваться и поворачиваюсь к Ване:

- О, так вы уже успели познакомиться. Как спалось?

- Хорошо, - боже, он может хотя бы просто улыбнуться? Такой симпатичный, но такой скромный. Улыбаюсь ему ещё шире.

- Машулю нашу не видел?

- А Машуля уже тут! - раздаётся от двери.

Машка влетает вихрем. Она не толстая, но пухленькая, и может поэтому все движения у неё лёгкие и плавные независимо от скорости их выполнения. И в общении у неё все так же - само собой, легко и плавно.

Машуля подходит, поворачивается к Лёше и произносит театрально напыщенно:

- Алексей Владимирович, вы в представлении не нуждаетесь, но позвольте внести ясность по поводу моей скромной персоны - Мария - будущий звездный ветеринар.

Будущий звёздный ветеринар протягивает Алексею Владимировичу свою руку ладонью вниз. Тот быстренько встаёт, кланяется, целует Машкину руку и в тон ей отвечает:

- Знакомство с вами большая честь для меня, Мария. Для вас просто Алексей.

Все смеются этой театральной импровизации. Даже Иван. И только проходящий мимо Степан одергивает:

- Молодые люди, вы в столовой, а не в цирке.

Все замолкают, Машка садится рядом со своим сценический партнёром и косится в сторону Степана.

- Суров ваш Степан, - говорит Алексей с ухмылкой.

- Это он просто забыл, что такое молодость. И теперь боится любого её проявления, как огня, - шёпотом, который наверняка слышно Степану, произносит Машка.

Зря она, ему всего тридцать один. Очень талантливый ветеринар. Я по-доброму завидую Машкиной лёгкости, тоже так хочу, но я скорее похожа на Степана.

Тяжело вздыхаю своим мыслям, и все смотрят на меня. Чувствуя, что нужно что-нибудь сказать, кидаю первое попавшееся:

- Жарко. Может на речку выберемся на днях?

- Точно! - хлопает в ладоши Машка. - Завтра почти всех коняшек, которых не тренируют, на выпаску выгоним. Со временем посвободнее будет. Давайте ближе к вечеру, часов в пять.

Глава 8.

Соня.

- Ну что, маленькая фетишистка, поиграем теперь по моим правилам?..

Мажор стоит ко мне практически вплотную и разглядывает, склонив голову чуть на бок.

А я, кажется, онемела. На сколько он сегодня утром показался мне милым, на столько же сейчас кажется опасным.

- Может ты что-то хочешь мне сказать? - спрашивает вкрадчиво.

Он выше меня значительно и достаточно хорошо развит физически. Мне с ним не справиться. Остаётся только...

- Кричать... - продолжаю свою мысль в слух.

- Что? - вскидывает брови мажор, как будто не расслышал.

Я говорю увереннее:

- Если ты сейчас же не откроешь дверь, я буду кричать.

- Кричааать, - протягивает и обходит меня сзади, чувствую его дыхание у своего уха, - чтобы ты понимала, я не против криков в спальне.

Он снимает с моих волос резинку, которой я их собрала перед душем в непрезентабельную кулю. Я дергаюсь от него вперёд и оборачиваюсь, волосы веером распадаются по плечам. Пошлый подтекст его слов злит и придает мне сил.

- Да, кричать! Выпусти меня немедленно! Иначе я такой шум подниму - вся ферма сбежится.

- Да? А что же ты шепчешь? Кричи уж сразу, выйдешь ты отсюда, когда я захочу.

Я действительно шепчу, скорее шиплю на него. Я, конечно, очень хочу отсюда выбраться, но не желаю, чтоб мой поступок и вообще нахождение в комнате мажора стало кому-то известно.

Он снова подходит ко мне, убирает волосы с плеч назад и ведёт пальцем по ключице.

- Не будешь ты кричать, лапуля. Я это ещё утром понял по твоему убитому взгляду. Что? Правильная маленькая девочка, по крайней мере так о тебе все здесь думают, затеяла опасную игру и не потянула?

- Я понятия не имею, о чем ты? Ничего плохого я не делала.

Отпираться до последнего! Я ничего не делала! Все!

- А, то есть пробраться к спящему голому мужчине и стащить его трусы - это по-твоему ничего плохого? - говорит он, медленно ведя руками по моим плечам.

Вы когда-нибудь чувствовали одновременно жар в груди и холодок по спине. Вот у меня сейчас что-то такое случилось. Я облизываю в момент пересохшие губы, и его взгляд резко падает на них.

- Какие трусы? - говорю, непонимающе хмурясь.

- О, которые сейчас должны быть на мне, но их почему-то нет. Вот здесь, - оттягивает резинку своих штанов, - показать?

- Нет! - я взвизгиваю и прижимаю своими ладонями его штаны обратно к телу. Чувствую, как мыщцы на животе мажора дёргаются. Из-за чёрных зрачков сейчас у него почти не видно радужки.Он накрывает мои ладони своими и давит вниз.

Я отдергиваю руки и сама отскакиваю на добрый метр. Мажор выдаёт вздох полный разочарования.

- Я не трогала твои трусы! Ты сам сегодня в столовой при Маше и Ване, между прочим, сказал, что возможно забыл их дома.

- С чего ты взяла, что я говорил про трусы? - говорит с новым вздохом, закусывает губы, потом зачем-то поднимает лицо к потолку и стоит так перекатываясь с носка на пятку, руки держит в карманах. Он сейчас похож на взведенную пружину, и мне от этого не по себе.

- Ты говорил "личные вещи", - пытаюсь говорить спокойно, нужно вернуть его кровь к мозгам, потому что я уже вижу буквально, где она у него сейчас.

Перестаёт раскачиваться.

- А, да нет же, я говорил не про трусы, - он подходит к прикроватной тумбочке, достаёт одну руку из кармана и берет из ящика небольшой квадратик фольги, демонстрирует мне его. - Про это!

Я пялюсь на презерватив в руках мажора.

Что делать?

Отрицать. Отрицать и взывать к разуму. Вытягиваю вперёд руку ладонью вперёд и говорю, как с человеком, у которого в руках оружие. Видели, как это в американских фильмах? обычно такое ещё соправаждается фразой типа "эй, парень, не дури, положи пистолет".

- Так, давай сейчас успокоимся и откроем дверь. Ничего у тебя я не брала. Шутка твоя зашла слишком далеко... Я все дяде Вите расскажу.

В ответ он только ухмыляется, кидает презерватив на тумбочку и пожимает плечами:

- Ну, кое что он уже знает, не знает только, ЗАЧЕМ тебе ключ понадобился, но ты же ему все расскажешь. Вперёд.

Чувствую, как внутри меня все холодеет:

- Ты врешь.

- Нет. - он явно доволен моей реакцией. - Видишь ли, я сразу понял, кто у нас воришка, ещё и такой нерадивый, что выдал себя сразу одним своим видом. Но я люблю факты, поэтому спросил про запасные ключи у Виктора, а их, представляешь, не оказалось на месте, а потом смотрим по камерам, надо же, их зачем-то Соня взяла.

Вот идиотка! Камеры. Но кто же думал, что мажор решит целое расследование провести. Ладно, я вообще тогда не думала. Из-за этого придурка поддалась эмоциям, и вот результат.

- Ладно, чего ты хочешь?

- Всего две вещи... - делает вид, что сейчас пойдёт разговор о сущих пустяках, и тянет паузу.

Я не выдерживаю:

Глава 9.

Алексей.

Не дала. Ни во сне, ни на яву.

Сижу на крыше местного центра связи. Полчаса держу в руках телефон и так никому и не позвонил. Мало того, когда стали приходить смс о пропущенных, я включил авиарежим.

Вот так, припёрся сюда, а сам не хочу ни с кем разговаривать.

На моем телефоне, кстати, теперь трещина через весь экран, а говорили противоударный. Запустил им в дверь вслед этой пигалице. Хорошо, что она сразу ноги унесла. От боли и разочарования я был готов её придушить.

Место укуса болит при малейшем напряге и начинает проявляться добротный такой синяк.

Эх, зря я не взял с собой что-то постелить. На крыше грязно, а я бы сейчас прилёг, посмотрел на звезды. Успокоился.

Утром, когда трусы свои на месте не нашёл, сразу стал думать, как наказать малявку за дерзость. И все варианты, после эротического сна с её участием, были один пошлее другого.

Потом увидел её мучения: глазки из Шрэка, губы постоянно кусает, на бледном лице красные щеки, дёргается вся. Хотя и пытается держаться.

И поплыл. Она показалась мне такой нежной и настоящей. С таким упоением рассказывала про ферму, сразу видно: это место и свою работу она любит.

Я никогда рыцарством не отличался, а тут сам себе наступил на горло, вернее на постоянно дергающийся в её присутствии член.

А потом эти её нелепые приставания к Ивану, а дальше и её разговор с подругой про поматросить и бросить снесли к херам мои доспехи.

Я, между прочим, действительно случайно все услышал.

Вышел из столовой первым, а меня эта бухгалтерша с четвёртым размером в сторонку позвала, что-то там с компьютером у неё, просила зайти. Так и получилось, что я потом по дорожке за пигалицей с подружкой шёл.

Вообще, я её хотел развести на минет. Ну раз ей похер на всякие там отношения и она ищет себе временного ё*аря. Явно же не впервой. Голову ломал, как её к себе в комнату заманить, а она умница, сама все придумала. И сразу в душ понеслась, чтобы чистенькой помочь мне кроватки двигать. Я ещё подумал, что она явно и сама не прочь, только пытается всю эту похабщину в приличную обертку спрятать.

Я её пока из душа ждал, минут пять каких-то, сразу кровати сдвинул и таких картинок себе нарисовал, что, когда она в комнату влетела, уже был взведён капитально.

"Без прелюдии? “, вспомнился мне её вопрос. Да, б*ять, я хотел сразу, без прелюдии. На колени и вперёд.

Но эти её испуганные глаза.

Весь её вид: это дурацкое деревенское платьице, этот пучок на голове с неподобранной мокрой прядью на шее, запах мыла на теле... Одновременно и свёл с ума, и заставил притормозить.

Я пытался себя сдержать, как мог.

Эх, плюю на грязь и вытягиваюсь на крыше, положив руки под голову.

Я чуть не обкончался, как в первый раз. Тогда умелые руки моей репетиторши по английскому, Марины Вячеславовны, довели меня до конфуза секунд за десять.

Мне было пятнадцать, а Марине около тридцати, но это не помешало нам в течение месяца подтягивать не только мой английский. Мы с ней за этот месяц столько выучить успели. Потом мама что-то заподозрила, и на смену Марине пришла шестидесятилетняя Анна Сергеевна. Я тогда психовал жутко.

Но если про первый раз с Мариной все понятно: я - с бушующими гормонами, строящий из себя мачо, она - красивая и опытная, и спасибо ей, что не высмеяла, а, скажем так, развила и закрепила успех, то, чем меня эта мелкая-то так завела, не пойму.

Поцелуи её эти, неуклюжие, и движения как будто и хочется, и колется. Сама жалась ко меня, а сиськи показывать не захотела.

Просто было ощущение, что ей нравится то, что она делает. Что это для неё был не просто технический этап, который нужен, чтобы к главному перейти, а уже часть главного, что это то, от чего она уже получала удовольствие.

Я так точно получал. И уже мысленно на второй заход замахнулся, не такой стремительный, и такой облом. Болезненный во всех смыслах. Хорошо хоть не за член цапнула.

Кайфовала или просто ключ нужен был?

Хер поймёшь, что у неё в голове. Но одно я прямо сейчас понял точно. Пока я здесь, никто, кроме меня её трахать не будет. Да и то, если хорошо попросит.

А это значит, время перетереть с Иваном.

Принимаю сидячее положение и тут же слышу, что по лестнице кто-то карабкается.

Да, ладно, на ловца и зверь бежит. Из-за края крыши появляется темноволосая голова Ивана. Он, появившись по плечи и увидев меня, замирает. Смотрит на меня секунд пять и не двигается. Ну что за долбо*б. Машу ему.

- Залазь, я все равно ухожу уже.

Он наконец-то забирается на крышу. Аж целиком. Решаю сначала разведать, что у него к Соне. То, что они не пара, я уже узнал.

- Ты позвонить? - кивает. - Кому, если не секрет, родителям?

- Да, нет.

- Девушке? - закидываю удочку.

- Ну, напарнице моей, она в больнице лежит, а завтра выписывают. Хотел спросить, может встретить её.