В цепях ее пламени

Пролог

Туман висел над ареной Хрустального Колизея, оседая на кое-где треснувших от времени плитах. Глен Вишер шагнул вперед, босые ступни бесшумно прилипли к мокрому камню. В голубых глазах светилась холодная ярость.

Вода послушно стекала с его рук, змейками обвивая рельеф мускулов и подчеркивая игру сухожилий на запястьях. Капли влаги скатывались по обнаженному торсу, оставляя блестящие дорожки между напряженными мышцами пресса. Его водяная магия была такой же, как он сам, — сильной, гибкой и неукротимой, как река в половодье.

Навстречу ему, сквозь дымчатый воздух, вышла Элидж Тэйне.

Зал разочарованно зашумел: настолько разительным был контраст между противниками.

Даже Глен на мгновение замер, оценивая девушку и ощущая вялое трепыхание совести. Она казалась такой маленькой рядом с ним — стройная, почти хрупкая смуглянка в обтягивающем алом комбинезоне, перехваченном золотым поясом.

Пламя не окружало Элидж — оно жило в ней. От каждого ее шага по мокрому камню поднимался легкий пар, а браслеты из черного обсидиана, единственное украшение, мерцали ослепляюще-красными искрами. Девушка не спешила занять боевую стойку. Просто ждала, поглаживая лежащую на плече толстую черную косу.

Взгляды магов встретились. В темных, как спелая вишня, глазах Элидж была лишь спокойная уверенность, и это еще больше разозлило Глена, хотя он и так клокотал от гнева.

— Твой род обратил мой в пепел! — рыкнул мужчина, яростно встряхнув головой. Его кадык резко дернулся, когда он сглотнул. Давно не стриженные светло-золотистые пряди прилипли ко лбу и вискам, будто сама вода пыталась охладить его бешенство. — Сегодня ты узнаешь, каково это — быть бесправной игрушкой.

— Обычно вода гасит огонь, — согласилась Элидж, сжимая в кулак тонкие пальцы. — Но иногда пламя бывает сильнее, и тогда вода горит, слышал о таком? — Ее голос был тихим, хотя каждое слово обжигало.

По позвоночнику Глена пробежался неприятный холодок. Отбросив дурное предчувствие, маг лишь презрительно ухмыльнулся и атаковал! Вода взметнулась изо всех трещин в плитах, сплетаясь в десятки хлыстов, со свистом рванувших к девушке, чтобы разорвать, захлестнуть, утопить…

Но Элидж даже не сдвинулась с места. Она вдохнула, ее грудь плавно поднялась, и первые водяные хлысты мгновенно испарились в воздухе.

Глен удивленно приподнял бровь, но не остановился: из тумана над ареной обрушился водопад — целая лавина, способная раздавить весь Колизей.

Элидж выдохнула. Маг успел заметить, как ее тонкие ноздри расширились, как напряглись мышцы шеи под гладкой кожей, а с губ сорвалось раскаленное белое пламя и… выжгло воду без следа, будто ее и не было.

Зато по телу и лицу мужчины побежали капли пота. Не только из-за жара вокруг, но и из-за осознания, насколько велики ставки. Тогда он атаковал снова!

Хрупкая фигурка, словно танцуя, заскользила между хлещущих струй. Тяжелая коса металась черной волной. Вдруг браслеты Элидж вспыхнули алым, и в воздухе зазмеились огненные кнуты.

Девушка уверенно двинулась вперед, а Глен начал отступать, выставив перед собой водяные щиты. Его босые ступни звонко шлепали по мокрому камню, дыхание стало частым и резким, пот уже ручьями тек по телу. Дурное предчувствие снова проснулось, сдавливая сердце.

Воздух наполнился шипением воды, испаряющейся при встрече с пламенем.

Огненный кнут рассек защиту, взрыв пара опалил кожу, глаза Глена заслезились. Жар от второго удара опять проник сквозь водяную завесу, оставляя след на плече, и маг зарычал от ярости, пытаясь увернуться от третьего. Споткнулся, чувствуя, как напряглись икры, когда он попытался удержать равновесие. Не вышло… Очередной кнут полоснул по ногам, обжигая и толкая вперед.

С громким проклятием мужчина рухнул на колени. В тот же миг Элидж оказалась рядом. Тонкие сильные пальцы сомкнулись на его горле. Глен инстинктивно напрягся, пытаясь вырваться. И не сумел. Самое страшное: он впервые не чувствовал воды вокруг. Его магия захлебнулась, подчинившись чужой воле.

— Ты проиграл, — голос девушки звучал тихо и в нем не было злорадства. Только уверенность.

Ее лицо было настолько близко, что Глен разглядел тени от ресниц на точеных скулах, золотистые крапинки в карих глазах, мелкие веснушки на переносице и капельки пота над верхней губой. Все в ней дышало совершенством, от которого кровь стучала в висках.

Элидж разжала пальцы, но маг все еще чувствовал их захват на шее. Огненная зараза оставила на нем след — клеймо под левой скулой, знак его нового положения.

— Ты… что ты сделала? — прохрипел мужчина, растерянно щупая эту странную горящую метку.

— Ты сам выбрал правила. — Девушка усмехнулась, глядя на него сверху вниз.

А потом пошла прочь, оставляя проигравшего мага на камнях. Ее коса колыхалась за спиной в такт шагам, и Глен не мог отвести взгляда, представляя, как наматывает эту косу на руку…

Теперь он испытывал к выскочке из рода Тэйне не только ненависть, но и сводящее с ума желание. Гордость мага требовала реванша, а гордость униженного мужчины — обладания, жаркого и страстного, как сама смуглянка.

У выхода с арены Элидж остановилась:

— Теперь ты мой. Но если хочешь найти настоящих убийц — научись думать и слушать.

И ушла не оборачиваясь, зная, что нового раба доставят к ней домой. Оставляя Глена одного — с яростью, стыдом… И первыми в жизни сомнениями.

Глава 1

Если бы мне когда-нибудь предложили описать идеальное утро, я бы точно не выбрала «драка на арене с полуголым водяным варваром». Но, как говорила моя бабушка, «жизнь — как гейзер: то бьет кипятком, то обжигает паром».

Глен Вишер выглядел, как ожившая статуя бога. Очень агрессивного бога. Но я бы предпочла, чтобы этот красавчик и дальше торчал там же, где провел последние три года. Потому что упертый идиот воспользовался своим правом на возмездие, а среди членов Совета нашлись придурки, поддерживающие его тупые обвинения в сторону нашей семьи.

В итоге все закончилось ожидаемо для меня и неожиданно для Глена — клеймом рода Тэйне под его левой скулой.

Я бросила этого глупца прямо на арене, зная, что скрыться от него уже не выйдет. Но мне надо было посетить старика Ашфорда — поговорить с ним о новом задании. И очень хотелось сделать это побыстрее, наедине, без упертого, озлобленного раба рядом. Так что я заплатила гвардейцам и попросила доставить мою собственность к дверям дома, упаковав по всем правилам безопасности для окружающих.

Я ожидала аккуратные узлы на запястьях и щиколотках, но, вернувшись со встречи, обнаружила веревочный кокон с кляпом во рту. Во взгляде валяющейся на крыльце мумии бурлила ярость.

— Ну извини, гвардейцы поняли меня слишком буквально, — фыркнула я, не скрывая злорадного ехидства.

А чего стесняться? Вместо того чтобы встретиться и поговорить, этот тупой качок, уверенный в своем магическом превосходстве, вызвал хрупкую девушку на дуэль. И, подозреваю, в случае проигрыша со мной бы обращались примерно так же, если не хуже.

— Огненная сучка! — подтверждая мои мысли, выплюнул мне в лицо Глен, едва я освободила его от кляпа. — Все равно отомщу…

— Страшно представить последствия, — с сарказмом протянула я, ставя через метку фильтр на оскорбления.

Не знаю уж, где он таскался три года, после того как его имение превратили в пепелище, но лично я получила приличное воспитание, высшее образование и вообще аристократка бесы знает в каком поколении! Кстати, Вишеры — тоже не нувориши… Мы с Гленом даже пересекались иногда в коридорах Академии, пока с его семьей не случилась та трагедия. А учиться в ней могут только очень родовитые маги.

— Есть хочешь? — уточнила я, буквально заталкивая свое приобретение в дом, как только удалось освободить его от веревок.

Да, провернула я это не слишком аккуратно, подпалив пальцами узел и потом быстро смотав все в клубок, заставив Глена крутится на пятках. Пусть радуется, что не с лежачего скручивала! А упал он пару-тройку раз не по моей вине. Просто крутился плохо.

Вместо ответа Вишер зыркнул на меня испепеляющим взглядом, как будто я ему что-то дурное предложила. Ну и зря, кстати. Готовлю я неплохо, а вот угощаю тем, что наготовила, очень редко.

— С-с-с… С-с-с-с…

— Да? Сахар? Соль? Салат? — принялась перечислять я, наблюдая, как бедолагу все сильнее потряхивает от злости.

— С-с-терва! — наконец-то смог он подобрать слово, прошедшее цензуру.

Я же не зверь какой-то, в самом деле. Негативные эмоции в себе копить вредно, так что пусть выплескивает, только без мата. А «стерва» — это вообще мое второе имя.

— Ладно, присаживайся, — махнула я рукой на пол. — На колени, как положено хорошему рабу, — и погладила лежащую на плече косу. Вишер постоянно на нее косился, как на опасную змею.

Конечно, хороший раб из Глена, как из меня приличная мать семейства, но метка на его скуле вспыхнула алым, заставив подчиниться. Он рухнул на колени, будто его ударили под дых, но не опустил взгляд. Голубые глаза светились, словно два айсберга.

— Не нравится поза? — Я присела на край стола, демонстративно доставая яблоко из вазы. Браслеты на запястьях вспыхнули, отражая солнечные лучи из окна. — Могла бы заставить тебя лизать сапоги, как это делают в твоих любимых портовых кабаках. Но я добрая.

Ашфорд менее чем за час выяснил безрадостное прошлое Глена. Правда, очень попросил меня не копаться слишком глубоко в этом мутном деле, дурно пахнущем политикой.

Я бы и не копалась. Но некоторым до сих пор хватает ума обвинять мою семью в убийстве Вишеров. Даже после того, как погиб отец! Так что оправдать собственный род было делом чести. И я почти докопалась. Точнее, уже знала, против кого искать доказательства.

И тут слишком уж удачно всплыл мститель-Вишер, вернувшийся в страну после трех лет контрабандной вольницы. Три года пиратил по морям-океанам и вдруг решил вернуться, чтобы отомстить, да еще получив одобрение на дуэль кого-то из членов Совета.

Глен стиснул зубы, и я заметила, как кадык дергается у него на шее — точь-в-точь как в Академии, когда он спорил с преподавателями. Тогда он был золотым мальчиком в синем мундире, а я — «выскочкой Тэйне» в пахнущей дымом кожаной куртке.

— С-с-с… — зашипел он снова, но метка затянула петлю на горле, превратив слова в хрип.

— Сухофрукты? Суп? — предположила я, откусывая кусочек яблока. Сок капнул на пол, и Глен невольно проследил за каплей взглядом. Вода для гидроманта, как магнит. — Или хочешь сказать, что я сожгла твою гордость?

Вишер рванулся вперед, красиво напрягая пресс, но метка швырнула его обратно на пол. Бедолага чуть не ударился спиной о дверной косяк и яростно заскрежетал зубами. На него даже разозлиться как следует, чтобы наказать, не получилось.

— Осторожнее, — протянула я, поднимая руку. На ладони закрутился огненный вихрь в форме клетки. — Ты же не хочешь, чтобы я упаковала тебя в это? Гвардейцы хоть и креативны, но мой вариант… гораздо теплее.

Во взгляде Глена на миг промелькнула искра страха. Похоже, клетки его пугали.

— Есть хочешь? — я повторила вопрос, растворяя пламя. — Или будешь лежать здесь, как выброшенный на берег кит, и хлюпать носом?

Вишер расправил плечи, яростно сверкая своими глазищами, но уже без попыток атаковать. Даже в унижении он выглядел как бог войны, забывший доспехи.

— Ладно, — я бросила ему яблоко. Глен поймал рефлекторно, словно мяч. — Начнем с малого. Делаешь то, что я говорю, и не рыпаешься. А я… попробую не сварить тебя заживо. Договорились?

Глава 2

Эта стерва надеется, что я сломлен? Что буду ползать у ее ног, как побитая собака? Пусть смеется, пусть щелкает пальцами, заставляя пламя танцевать в ладонях.

За время нашего разговора я несколько раз представлял, как обматываю черную косу вокруг горла девчонки и затягиваю, пока в надменных карих глазах не появится ужас. А потом прижимаю ее к полу, чувствуя, как тело изгибается подо мной, словно волна перед штормом. И пусть она кричит… Пусть узнает, каково это — быть беспомощным.

Но пока… пока я скреб ее проклятые тарелки и кружку. Моя вода, которую стерва заставила меня вызывать, воняла моющим зельем. Ненавижу этот запах! Он напоминал о первых месяцах на пиратском корабле, где мне тоже приходилось мыть посуду и драить палубу.

Но сначала, три года назад, был вызов из Академии, спешное перемещение через порталы, бешеная скачка к родному имению и чужие люди, толпящиеся в саду, где мать выращивала алые розы. Был почти сгоревший дом, черная ткань на телах, серебряная пряжка на отцовском сапоге. И кольцо с аквамарином на обгоревшей руке матери. До сих пор помню, как камень переливался, словно застывшая капля моря.

— Мы нашли их в объятиях, — голос пожарного дрогнул.

Главное было — не разрыдаться, представляя, как они кружились в последнем танце под треск обрушивающихся балок. Как отец прикрывал мать собой, а серебряные волны на его мундире сливались с дымом.

Почему два водных мага не сумели погасить огонь?! Что им помешало?!

А на следующее утро меня вышвырнули из собственного имения и из Академии.

— Твои родители — банкроты, — сказали мне тогда.

Я рвал бумаги, кричал, что это ложь. Но дом уже был пеплом, а все договоры «сгорели».

Потом я мыл полы в портовых кабаках, где селки-оборотни дрались в клетках за глоток виски, и научился воровать — сначала кошельки, потом грузы. Меня взяли на пиратский корабль, в банду кобольдов, и там я провел следующие два года.

А потом увидел его — дядю Элидж, Лорена Тэйне. Он пришел на сделку в черном плаще с огненной подкладкой. Говорил о кристаллах голубого тремолита, которые нужны для «стабилизации магических потоков». Я стоял у двери, держа ящик с костяными пистолетами, а он даже не взглянул на меня. Не ожидал встретить «золотого мальчика» Вишеров в таком гадюшнике.

Так что Элидж врала, что ее семья ни при чем. Я слышал, как огненный маг Тэйне хвастался сделками с Грейроками, купившими сгоревшее имение моих родителей за бесценок.

«Если хочешь найти настоящих убийц — научись думать». Я три года наблюдал и думал! Так что теперь моя цель — запереть огненную заразу в клетке из ледяных шипов и приходить к ней каждую ночь, наматывать ее косу на руку и…

— Стерва, — злобно процедил я, с интересом наблюдая, как из моих мыльных рук выскальзывает чашка. Упс! Зато не придется оттирать сироп.

Чашка разбилась с громким треском, осколки заплясали по раковине, а я застыл, сжав мыльные руки в кулаки. И ждал… Визга, ругани, удара.

Но Элидж не закричала. Она медленно подошла ко мне, и в ее глазах светилась не злость, а что-то более опасное. Что-то… голодное.

— Ты специально, — прошептала она и шагнула ближе.

Почему-то я отступил. Она снова шагнула. Я опять отступил, стряхивая с рук мыло. Спина уперлась в холодную стену, и тело стервы прижалось к моему. Коса скользнула по плечу, будто змея, готовая задушить.

— Решил развлечься? — пальцы Элидж впились в мои запястья, прижимая к стене. Обсидиановые браслеты на ее руках жгли кожу. — Все еще веришь, что контролируешь ситуацию?

Я хотел вырваться. Хотел прошипеть очередное ругательство. Но ее дыхание пахло яблоком и корицей, а веснушки на переносице казались такими милыми.

— Боишься? — Стерва прижалась губами к моей шее, и ее зубы сомкнулись на кадыке. Не больно. Но почему-то возбуждающе.

— Ненавижу тебя, — выдохнул я, но руки уже скользили по ее талии, сминая тонкий шелк платья.

— Ври больше, — усмехнулась Элидж, и ее комбинезон плавно соскользнул на пол.

Тело у нее оказалось таким же острым, как ее язык. Худое, с упрямыми изгибами. Я приподнял ее, впиваясь пальцами в бедра, и она обвила мою шею косой, но не стала затягивать петлю.

— Ты… не… командуешь… — впился я поцелуем ей в губы.

— А ты все еще пытаешься, — Элидж как-то умудрилась одновременно целоваться и спустить с меня штаны.

Ее ногти впились в мою задницу. Мы рухнули на пол, и ее черная коса раскинулась вокруг, как поводок, на который меня посадили.

Я ненавидел эту огненную дрянь. Ненавидел за то, что ее кожа пахнет дождем после грозы. За то, что ее грудь прижимается к моим шрамам, будто хочет их исцелить. За то, что даже когда я вошел в нее резко, почти жестоко, ее глаза загорелись ярче, словно крича: «Еще».

Она стонала, металась, полосовала ногтями мне кожу. Ее ноги сомкнулись на моей спине, пятки впивались в поясницу, а пальцы сминали задницу. Мы дрались, как звери, но каждый толчок, каждый укус, каждый стон сплетали нас еще сильнее.

— Стерва… — прошептал я, чувствуя, как ее мышцы сжимают мой член.

— Трус… — выдохнула она в ответ, впиваясь зубами в плечо.

Но когда нас двоих накрыла волна оргазма, зародившаяся в ней и перекинувшаяся на меня, я услышал, как она шепчет мое имя. Не «трус», не «Вишер». Глен.

И это звучало страшнее любого проклятия.

Потом она лежала на полу, ее грудь вздымалась, а черная коса раскинулась вокруг головы, как корона из теней. Свет из окна скользнул по веснушкам на ее плечах, и я вдруг понял, что они похожи на созвездия — те, что мать показывала мне в детстве, говоря: «Даже в хаосе есть узоры».

Я поднялся, чувствуя, как метка на скуле пульсирует, будто второе сердце, в такт ее сердцебиению. Странная мысль — а что, если это не просто клеймо, а нить, связавшая наши жизни?

— Теперь я знаю, как ты выглядишь, когда теряешь контроль, — бросил я, натягивая штаны.

Мой взгляд вместе с солнечным лучом скользнул по ее пышной груди, задержался на ложбинке пупка, потом спустился к темному треугольнику волос, создающему дерзкий контраст с фарфоровой кожей. И ниже, к бесстыдно разведенным стройным ногам.

Глава 3

Всучив ему склеенную кружку, я подняла и натянула свой комбинезон на голое тело, чувствуя, как взгляд Глена скользит по спине.

Пусть смотрит. Пусть запоминает каждый изгиб. Пусть мучится от желания!

Не знаю, может, он решил, что после секса мы станем общаться на равных, я забуду о его утреннем вызове, ушате из обвинений, подозрительном разрешении на дуэль и ненависти, пылающей во взгляде, вместе со страстью. Но у меня слишком хорошая память.

— Ладно, раз мы познакомились поближе, теперь можно вместе пообедать. — Посмотрев на слегка озадаченное лицо Глена, я рассмеялась. — Даже не стану заставлять тебя хлебать помои. Просто достань суп из холодильника и поставь на плиту.

Как ни странно, он послушался. И двигался по кухне, при каждом движении поигрывая мускулами. Нарочно красуется, как мальчишка…

Я щелкнула пальцами, и синий огонек под котелком ожил. Запах лука и тимьяна заполнил комнату.

Потом, все с тем же озадаченным видом, Глен сидел на полу — все еще голый по пояс, с миской супа в руках. Капли бульона капали на штаны, но он, кажется, даже не замечал. Ему было не до этого.

Глен сверлил меня взглядом, будто я была очередной загадкой, которую он пытался разгадать. Врагом, которого мечтал придушить. И женщиной, которую он хотел так сильно, что это было видно через достаточно плотные брюки.

Его пальцы сжимали ложку так, будто это был клинок. И ел он медленно, словно боялся отравиться. Мне же нравилось смаковать крепкое вино, а не суп.

— После обеда едем в шахту Холтронов, — с ленцой уведомила я, отодвигая тарелку и наливая бокальчик гранатового красного.

— Зачем? — хрипло спросил Глен, даже не подняв головы.

Но судя по тому, как напряглись его плечи, он кое-что слышал об этой семейке.

— Шахта обрушилась как-то уж слишком вовремя. — Я провела пальцем по краю бокала, и вино внутри заклубилось, как кровь. — Через две недели саммит поставщиков магических ресурсов. Холтроны привезут туда пыль, а Грейроки задерут цену на свои крохи в два-три раза и озолотятся.

Обвал в шахте произошел сегодня ночью, но старик Ашфорд уже был в курсе и поручил мне облазить там все до появления официальных инспекторов.

Холтроны добывали астралит — редкий минерал для стабилизации порталов. Грейроки тоже владели парочкой чахлых астралитовых месторождений, но при этом хотели контролировать цену и задирали ее до облаков. Понятное дело, производители порталов предпочитали закупаться у Холтронов.

И вот — удача! Под обвалом не только само месторождение, но и склад с недельным запасом добычи. Его как раз должны были сегодня поднять на поверхность. Теперь работа на шахте встала, заваленный склад наверняка обчищен до последнего минеральчика, а старые запасы уже все распроданы по дешевке.

Так что Холтронам не до саммита с аукционами. Им еще людей спасать, компенсацию выплачивать, виноватого искать…

— И что? Ты решила восстановить справедливость? — с сарказмом протянул Глен, вытирая рот рукой, словно дикарь.

А ведь я еще помню, как ловко он пользовался в столовой Академии ложками, ножами и вилками, зная предназначение каждого прибора. Это мне было плевать на условности.

— Я решила собрать улики, — поправила я. — Ну а ты, как верный хвостик, идешь со мной.

Пальцы Глена дрогнули, пытаясь сложиться в похабный жест, но метка на скуле вспыхнула алым, заставив его втянуть воздух сквозь зубы. Он вцепился в миску до побелевших костяшек. Я усмехнулась, отставив бокал.

Кадык моего раба дергался с каждым глотком, мышцы шеи напрягались. Ложка скользила между губ, и я ловила себя на том, как слежу за этим — за тем, как его яремная вена пульсирует, как влажный блеск супа остается на нижней губе. Глен ел медленно, нарочито грубо, будто демонстрировал, что даже в унижении остается хищником.

Отставив пустой бокал, я встала из-за стола и подошла к заметно напрягшемуся парню. Да, благодаря своей магии он омыл наши тела после жаркого секса, но пока я наблюдала за ним, во мне вновь проснулось желание.

Комбинезон зашелестел, опять спускаясь по бедрам на пол. Глен жадно сглотнул, едва его взгляд упал на мое оголенное тело. Голубые глаза вспыхнули, будто лед, подожженный моим пламенем.

— Лижи, — приказала я, хватая его за волосы и притягивая к себе.

Глен сопротивлялся всего секунду — ровно столько, чтобы я успела почувствовать, как дрожит его тело. Потом губы коснулись меня — сначала нерешительно, потом с яростной жадностью, надеясь загасить бушующий во мне жар.

— Ненавижу… — прошипел он, обхватив руками мои бедра и впиваясь в них пальцами.

— Ври громче, — выдохнула я, запрокидывая голову.

Глен не был нежен. Его зубы царапали кожу, язык жег, как раскаленный клинок. Я с силой сжала его волосы, заставляя проникать в меня глубже. И услышала стон — низкий, животный, от которого дрожь пробежала по всему телу, до предела усилив возбуждение.

— Ты… чертова…с-с-с… — Метка тут же вспыхнула, и Глен вздрогнул, буквально войдя в меня языком.

— Тише, щенок, — я прижала его лицо к себе, чувствуя, как пламя внутри разгорается, — ты же любишь слушаться.

Он ответил укусом — не больно, но так, чтобы я вскрикнула от возбуждения. Его пальцы впились в мои ягодицы.

Но когда волна оргазма накрыла нас обоих, он обнял меня за талию, уткнувшись лицом в живот, словно ища спасения. И в этот миг я поняла: мы оба в ловушке. Не метки, не ненависти. Чего-то гораздо более опасного.

А началось всё лет десять назад. Ничейная земля, где пересекались контролируемые Вишерами подземные реки и термальные ключи Тэйне, внезапно стала источать «живую магию» — концентрированную энергию, способную усиливать заклинания в десятки раз. Очень редкий и, понятное дело, ценный ресурс.

Естественно, Вишеры тут же заявили, что это проявление водной стихии. Наша семья настаивала, что магия пробудилась из-за вулканической активности. Каждый род хотел заполучить себе все, а не делиться богатством пятьдесят на пятьдесят.

Глава 4

После нее всегда оставалась горечь. Не от прикосновений, а от того, как тело предательски отзывалось на каждое ее движение, каждый вздох.

Я опять стоял над раковиной, стискивая губку так, будто это было ее горло. Вода шипела на моих пальцах, словно смеялась. Презрительный смех мерещился везде, даже в тиканье часов на стене.

От злости я швырнул тарелку, и та с треском разбилась.

— Ты достался мне бесплатно, но это не повод перебить всю посуду.

Голос Элидж прозвучал сзади — сладкий, как яд. Я даже не обернулся, уверенный, что сейчас она задействует метку. Но воздух разрезал знакомый свист, от которого голова инстинктивно вжалась в плечи. Первое время, пока пытался выжить, этот свист сопровождал меня повсюду.

В спину впилась плеть. Не обычная, а магическая, огненная. Тело пронзила острая, обжигающая боль, но я не издал ни звука. Уверен, стерва только этого и ждала!

— Мне же придется тратиться на твою еду, одежду… — Элидж перечисляла все это с издевательским наслаждением, будто и правда собиралась обо мне заботиться, а не использовать как покорную игрушку для секса. — И таблетки от головной боли, которая у меня уже началась.

Новых ударов не было, хотя я ждал их почти с предвкушением, готовый подбросить угля в костер своей ненависти. Пришлось обернуться — тишина сводила с ума.

Стерва спокойно сидела, развалившись на стуле, с бокалом вина в руке и смотрела на меня. Алый комбинезон плотно облегал ее грудь, а золотой пояс на узкой талии светился так же, как самодовольство на ее лице.

— Убила бы и сэкономила, — процедил я, не выдержав и отведя взгляд в сторону.

— Убить? — Элидж приподняла бровь, вращая бокал. — Ты разве еще не понял, что я предпочитаю… другие игры?

Ее взгляд скользнул по моему животу и спустился ниже. Метка на моей скуле дрогнула, будто второе сердце. Ее сердце. Что эта дрянь делает со мной?!

Но тут она подошла, заставив меня вжаться в холодный край раковины. В паху сразу потяжелело. Опять…

— Ты дышишь, как загнанный зверь, — прошептала Элидж, прочертив ногтем от ключицы к соску.

Холод раковины смешивался с жаром ее прикосновений, будто мое тело разрывали сразу две стихии.

— Ненавижу… — начал было я, но стерва щипнула сосок так резко, что слова превратились в стон.

Развернув меня лицом к раковине, она погладила пальцами спину. Ее дыхание обожгло шею, а возбужденный член уже пытался вырваться на свободу. Но ни у него, ни у меня не было ни малейшего шанса.

Скорее всего, стерва убирала след своей же плети. Возможно, судя по обжигающим прикосновениям, шрамы от других плетей — тоже. И я испытывал странную, извращенную благодарность, хотя понимал, насколько же это тупо…

Интересно, сумею ли я сбежать? Надо дождаться ночи и рвануть отсюда как можно дальше, пока не погряз в рабской трясине.

Неожиданно Элидж прильнула ко мне сзади, огладили бедра, накрыла ладонями член… Мысли о побеге испарились. Только вместо ожидаемого продолжения, стерва потянулась к лежащим в раковине осколкам, провела пальцами по краям и склеила их снова в тарелку. Целую, даже без трещин.

— Паром можно творить столько всего интересного, — прошептала Элидж мне на ухо. — Он даже человеческие тела растворяет, представляешь? — Член уже был каменный. Казалось, еще немного — и металлическая раковина прогнется под его напором. Но стерва решила, что хорошего понемножку. — Давай, хозяюшка, поторопись. У нас еще дел по горло.

И снова отошла к столу — пить вино, пока я домываю посуду!

***

Городской портал кишел людьми. Купцы, маги, нищие — все толкались, спеша по своим делам. Элидж прошла вперед, как королева, а я брел за ней, чувствуя, как взгляды цепляются за мои босые ноги и рваные штаны.

В оплаченной еще на сутки гостинице лежала сумка с моими вещами. Сапоги и рубашку я снял перед самой дуэлью, оставив в камере хранения. Так что на мою одежду не требовалось денег, надо было лишь потратить время, чтобы донести это все в мой новый дом. Мой… Ха!

Но стерва торопилась восстанавливать справедливость, и ей не было дела до моих босых ног. К счастью, желающих составить нам компанию в шахту к Холтронам не нашлось, так что мы перенеслись туда лишь вдвоем.

— Инспектор Скайлэнд, — бросила она стражникам у выхода из портала, сверкнув каким-то документом, явно поддельным. — А это мой помощник, водяной маг. Переодеваться ему некогда — работаем без выходных.

Стражник окинул меня подозрительным взглядом. Я уже приготовился к вопросу о рабской метке на щеке, но он лишь хмыкнул и отступил, позволяя выйти из портала. Как будто бы не заметил на моем лице ничего странного.

— Метка становится видимой, только если ее активировать, — прошептала Элидж, словно прочитав мои мысли. — Будешь хорошим мальчиком, и никто не узнает, что на тебе ошейник и поводок.

Возле входа в шахту нам вручили защитную одежду — комбинезоны, сапоги, каски. Все они были рассчитаны на здоровых мужиков с плечами буйволов и огромными лапами. То есть на таких, как я, а не на хрупких стервозных выскочек.

Элидж копошилась рядом, пытаясь застегнуть комбинезон, который висел на ней, как мешок. Рукава свисали до пола, пояс едва держался на бедрах, а каска съехала набок, прикрыв пол-лица. Переобуваться она даже не стала. В самый маленький сапог легко поместились бы две ее ноги.

— Красота, — фыркнул я, поправляя ремень. — Теперь ты похожа на гнома-подростка, который стащил папину робу.

— Заткнись, — буркнула стерва, пнув в мою сторону сумку с поисковой и защитной магтехникой.

— Как прикажете, госпожа, — улыбнулся я, закидывая сумку на плечо и наслаждаясь румянцем у девчонки на щеках.

Но когда она развернулась, и комбинезон сполз, обнажив шею, я вдруг вспомнил, как пахнет ее кожа, как тонкие пальцы впиваются в плечи. Как…

— Черт, — буркнул под нос, споткнувшись о камень.

— Уже падаешь? — Элидж обернулась, и в ее глазах блеснула знакомая искра ехидства. — Не торопись. Убьешься — некому будет мыть мою посуду.