В деревню с боссом или понаберут по объявлению

1.

Дверь сотрясалась под натиском пинков и кулаков. Благо, что железная, а то уже бы вынесли.

- Пахомова, открывайте! — орал коллектор, будто я глухая, а не просто очень хорошо притворяюсь.

- Ага, щас, — буркнула я, упираясь спиной в дверь, и прислонилась, чтобы надёжнее было.

- Верните долг и живите спокойно! — продолжал вещать мужчина, сопровождая речь ритмичными пинками.

- Не учите меня жить, — вздохнула я. - Лучше помогите материально.

- Пахомова! – зашёл на следующий виток коллектор.

И ведь каждый раз новый!

У них там конвейер, что ли? И все как на подбор: два метра ростом, бицепсы с арбузы, а бегают как гепарды.

Я еле унесла ноги на девятый этаж, скача по ступенькам, как горная коза после трёх энергетиков. А он за мной – будто в фильме ужасов, только без достойного саундтрека.

Внезапно в грохот на площадке вклинилась новый звук.

- Как же вы задолбали! – раздался женский истеричный голос.

О, это соседка моя, тётя Зина.

Люблю, когда она подключается. Все эти суровые да брутальные, жаждущие моей расплаты, тут же убегают.

Она всю жизнь на заводе проработала мастером над слесарями. Иногда, как ввернёт словцо, даже со словарём не разберёшься, чтобы смысл понять.

- А вы не ругайтесь, женщина, — прислушиваюсь к их диалогу, — а помогите вразумить вашу соседку. Пахомова Мария…

- Марья, — ворчу я, сложив руки на груди.

Не люблю, когда упрощают моё имя, у меня даже в паспорте написано так.

Мне это имя бабушка любимая завещала.

Именно Марья, а не Мария.

- …должна банку, — продолжает коллектор, рассказывать всю мою подноготную, соседке, будто она не знает.

Ну, сейчас тётя Зина ему ответит.

- Марья! — громыхнула тётя Зина, ломая сценарий.

- Да-а? — отозвалась я, чувствуя подвох.

- Или отдаёшь деньги, или сваливаешь отсюда к чёртовой матери! Надоели уже эти твои «друзья»!

- Не могу, тёть Зин. Ехать некуда, а денег — как у церковной мыши.

- Твои проблемы! — рявкнула она. - Девка ты видная, иди в стриптиз — за два вечера заработаешь!

- Отличная идея! — тут же подхватил коллектор. - Мы можем оформить вам рассрочку. Частями — удобно!

- А никто не смущает, что это, вообще-то, не мой долг?! — взвилась я.

- По документам — ваш, — бодро отрапортовал коллектор.

- Ага, — обижено соплю. – Как же.

- Марья, — прошипела тётя Зина в щель. — Если быстро не разберёшься — позову Мишку-кривого. Он у меня самый крутой слесарь — дверь откроет за три секунды.

- Это незаконно!

- А твой перформанс «Бег с препятствиями» каждый день — законно?!

- Тёть Зин, ну вы же знаете…

- Знаю. Но этот концерт мне надоел. Серьёзно, Марья — не шучу!

Соседская дверь захлопнулась.

Коллектор ещё немного посопел, потом постучал вежливо.

- Оставил визитку. Если решитесь на рассрочку — звоните. Предложение ограничено. Всего доброго.

Шаги затихли.

Но я ещё полчаса сидела под дверью, прежде чем решиться открыть её.

На пороге лежала визитка:

"Коллекторское агентство “Долг-Вам-Крыша”. Звоните — обсудим вашу новую жизнь!"

Что же… Похоже, пора искать деньги. Или срочно учиться танцевать у шеста.

2.

- Вадик, какого хрена, до сих пор у меня нет помощницы? – рычу в трубку.

- Работаем, Демид Сергеевич, — отзывается эйчар, не реагируя должным образом на моё ворчание.

Привык уже.

Знаю, что за спиной все шепчутся и клянут мой характер. Но пока я плачу им зарплату, пусть терпят.

- Хреново работаете, Вадик. У меня через два дня командировка в этот мухосранск, а помощницы нет. Я что один там буду по навозу бегать? Трудно найти нормального работника, которому всего-то надо внимательно исполнять мои просьбы?

- Демид Сергеевич, вот не поверите, но трудно! Очень специфичные условия, понимаете, желающих нет.

- Добавь бонус. За успешную командировку в эту глушь, премия восемьдесят процентов от оклада.

Вадик присвистнул.

Ну а что делать?

Крутой контракт нарисовался, но для этого надо самому съездить, всё осмотреть, решить. Прежде чем ввалить хреналлион бабла, нужно всё проверить.

Для этого нужно хотя бы несколько дней поработать на месте, изучить обстановку, проанализировать ситуацию. И обязательно лично. В первичном анализе я не доверяю посредникам

И, как назло, самая моя верная, лучшая помощница – Лидия Михайловна слегла с ангиной. И это посреди лета. Наелась мороженого, и пиши, пропало. А у меня сроки горят. То, что мне подсовывают кадровые агентства, просто никуда не годится. Все соискательницы, отсмотренные мной, почему-то считают нужным поразить меня длиной ног и размером груди и совсем упускают из вида мозг, которым видимо ни одна не пользуются. И дня никто не продержался и придётся мне по ходу одному в эти, как его там… Халявино, ехать.

Но к вечеру, когда я утвердился в мысли, что мне предстоит одиночная поездка, снова звонит Вадик.

- Есть, — с ходу торжественно произносит он.

- Точно? – не обольщаюсь раньше времени, все остальные кандидатки были так себе.

- Точно. Резюме отличное. Двадцать четыре года, правда, но есть стажировка в крупной компании в должности помощника, знание языков, ведение документации, полное сопровождение, отличные рекомендации…

- Назначай встречу, — перебиваю Вадика, — сам посмотрю на это чудо делопроизводства.

- Когда желаете провести собеседование?

- Чем раньше, тем лучше. У меня поездка горит, я должен понимать, один я еду или всё-таки с помощницей.

- Через час постараюсь устроить собеседование, — начинает Вадик.

Я морщусь, точно от зубной боли.

- Никаких постараюсь, Вадик. Устрой, и резюме её на почту скинь, — и отключаюсь, чтобы не слушать бесполезные стенания.

Настроение немного выравнивается, особенно когда приходит резюме соискательницы.

Впечатляет.

Именно такую сотрудницу я и ищу.

Исполнительную, умную, ответственную.

Неужели я так много прошу?

3.

Подделать документы не составило никакого труда.

У меня на ноуте до сих пор хранились Жанкины доки, моей подруги, по вине которой я и влипла в эту авантюру с горьким привкусом предательства. Рекомендации с её стажировки в престижной конторе — золотая жила! Возраст слегка подкрутила, будто после института год там моталась — выглядит солидно.

В объявлении, которое мне так удачно попалось на глаза, говорилось про важную командировку, в глубинку нашей Родины, и обещание жирного бонуса по исполнению.

Ну что там делать-то? Фигня.

Ходишь за боссом, записываешь его хотелки.

Английский и немецкий, о которых я наврала в резюме, мне там навряд ли понадобятся. А с остальным справлюсь. Я на наших физсборах самая выносливая была. А здесь с недельку потерпеть распоряжения начальника, а потом будет, наконец, возможность хотя бы частично перекрыть долг, который нерадивая подруга повешала на меня.

Эх, Жанка…

Думала, мы сестры по духу, чуть ли не кровные. Поверила, когда она с глазами, полными надежды, уговорила взять кредит на наше «турагентство мечты». Мол, вместе покорим мир, будем кататься по курортам, пить коктейли на Бали…

Ага, как же.

Даже вспоминать не хочется, какой я дурой была, поверила. А Жанка свалила на моря, а я осталась с заложенной квартирой, оставшейся у меня от бабушки, и долгом в миллион.

Ни работы, ни сбережений.

У родителей просить?

Так, они не потянут.

Папа всю жизнь на заводе слесарем отработал, мама в местной поликлинике медсестрой.

Да и Линке сестре, ещё восемнадцати нет, ей поступать сейчас, все вложения в неё идут.

А я в их глазах — «устроенная»: образование (неоконченный физкультурный техникум), жилплощадь (пока не отобрали) и светлое будущее (ха!).

Уже были мысли идти стриптиз танцевать, фигура позволяла, особенно сейчас, когда я толком неделю не ела. Но там я слышал помимо отличных физических данных, ещё и пластикой какой-никакой надо обладать, а я брёвнышко.

Но и на это я бы пошла, выкрутилась как-нибудь, но тут на глаза мне попалось объявление про важную командировку в качестве помощницы руководителя, и план созрел сам.

4.

Половина седьмого.

Собеседование в полном разгаре, вот только соискательницы моей нет.

Отличное отношение к работе, ничего не скажешь.

Лишь крайняя нужда хоть в каком-то сопровождении, и отличное резюме заставляет меня ждать её, и если бы не эта необходимость, я бы уже давно плюнул, и думать о ней забыл.

Но сейчас я поставлен в очень тяжёлое положение, этот проект важен для меня, я патент зубами вырвал и не имею права облажаться, и поэтому, стиснув зубы, я жду.

Без пятнадцати скребутся в дверь.

- Войдите, — гаркаю я.

Приоткрывается дверь, и в кабинет вплывает девушка.

- А вы кто? – не совсем понимаю, что этому бледному, юному созданию нужно.

- Добрый день! – дрожит голоском. – Я Марья Пахомова на собеседование.

Присматриваюсь к этой девочке.

- Вы Марья?

- Да, — тихо тянет она и покачивается на высоченных каблуках, одёргивая на бёдрах юбку.

- Ничего не пойму, — бормочу, выходя из-за стола.

Как-то она молода. И бледная чего-то. Трясётся вся.

- Нет, это исключено, — решаю я. – Вы совершенно не подходите…

- Простите, — лепечет она. – Если это из-за опоздания, то я в вашем лифте застряла, а я не выношу закрытых пространств…

Бормочет и на глазах, стекает по стеночке, бледнея ещё больше.

- Девушка! — подскакиваю в тот же момент, когда она полностью садится на пол, и задравшаяся юбка оголяет стройные девичьи бёдра.

Зависаю на пару мгновений, чувствуя странный интерес, пока она тоненько не стонет.

- Так, Марья, – настраиваю просевший голос и упираюсь взглядом в расстёгнутую на груди блузку, ниже, чем нужно на одну пуговку. В вырезе виднеется упругая ложбинка, и я сглатываю, ловлю себя на несвойственных желаниях к этой незнакомке.

Украдкой перевожу взгляд на её лицо.

Пухлые губки чуть приоткрыты, впалые щёчки отливают мертвенным фарфором, ресницы дрожат.

- М-м-марья, — тяну и аккуратно похлопываю по щекам и снова ловлю приход.

В голове мелькает картинка, как сжимаю её щёчки, губки размыкаются, и я впиваюсь в её рот.

Да, Дэм, заработался ты совсем, уже на незнакомок западаешь.

- Так, — настраиваю голос, — Марья, я сейчас вас аккуратно обхвачу и перенесу на диван.

Кивает.

Я стараюсь сдавить её деликатно, подхватываю её под мышки, но так неудобно, и приходится прижать к себе.

От неё вкусно пахнет. Нежно. Цветочно.

И тело её юное, прижатое ко мне, начинает вызывать вполне резонные реакции в моём изголодавшемся мужском.

Всё чувствую, пока тащу её на диван. И упругую грудь, что плющится об меня, и биение сердца, и развилку, эргономично со мной сходящуюся.

Надо быстрее доставить её до дивана, пока все мои реакции не стали понятны слишком явными.

5.

Я опаздывала.

А всё потому, что мне внезапно позвонили и назначили собеседование.

Через ЧАС!

Какой нормальный человек (а уж тем более девушка) может собраться на судьбоносную встречу за такой срок?

Правильно — никакой.

Но и отказываться от шанса устроиться на работу, которая могла бы спасти меня от кредитного рабства, я не собиралась.

Побежала последние деньги с кредитки тратить на новый прикид, потому что идти на собеседование, на заветную работу, которая по моим прикидкам должна помочь мне выпалить хотя бы часть долга, в джинсах и майке, значит, сразу вылететь из игры.

Юбка-карандаш, белая блузка (немного прозрачная, но это же не специально, правда?), туфли-лодочки на убийственных каблуках — и я уже мчусь домой, чтобы привести себя в презентабельный вид.

У нас как раз было плановое отключение горячей воды, поэтому мылась я громко и быстро, и была бодра и не очень весела. Но затея того стоила, я это чувствовалась.

Правда, я и про турагентство также говорила, но да ладно, опустим подробности, я уже и так наказана.

Естественно, мне не хватило часа, и я опоздала и прекрасно понимала, что ни один нормальный руководитель не наймёт помощника, пунктуальность которого претерпела такое фиаско. Пришлось соображать.

Офис компании «Грант-строй», находился в деловой высотке в центре города, на двенадцатом этаже.

План спереть опоздание на застрявший пришёл, как и всякая дурь в мою голову спонтанно, сперва-то я хотела сказать, что попала в ДТП. Но когда кабина стремительно несла меня на двенадцатый, и внезапно мигнул свет, и она притормозила, постояла немного и поехала дальше. Вот тогда-то я поняла, на кого спереть опоздание.

Для натуральности спустилась на первый и поднялась. На восьмисантиметровых каблуках это прямо испытание. И бледность, отдышка, и тремор всё в купе придало моей уловке нужный окрас.

Но вот чего я не ожидала, что мой босс окажется таким красавчиком.

Высокий, под два метра, брюнет с густой щетиной, пронзительными синими глазами и такими губами, что хочется... э-э-э... в общем, продолжим.

Фигура — хоть на обложку мужского глянца. И когда он подхватил меня на руки, я почувствовала, что он... тоже заинтересовался.

В мой план входило вызвать жалость, а не эрекцию.

Но так тоже неплохо.

Главное, чтобы он маньяком каким не оказался, остальное потянем.

Он уложил меня на диван, сбегал за водичкой, я отхлебнула и принялась врать напропалую.

- Понимаете, не выношу закрытых пространств, — лепетала я, смахивая на блузке ещё одну пуговку, типа невзначай, раз уж он запал на меня, надо закрепить успех.

Босс отпрянул, смотреть старался мимо, либо в лицо, и тогда я начала провоцировать его, теребя ворот распахнутой блузки.

- Чуть дольше пяти минут, и задыхаюсь, — продолжила я, добавляя волнения в груди. – А здесь свет погас, и никто… не мог помочь.

- Странно, — выдал он задумчиво, даже забыл контролировать свой взгляд, который так и сполз на моё грудное цунами, — надо уточнить у охраны…

- Расскажите лучше о командировке и моих обязанностях, — решила отвлечь его, и как можно грациозней села.

И теперь он смотрел на мои бёдра, потому что юбка поползла вверх, показалась кромка чулок.

Босс сглотнул.

- Ой, простите! — сделала вид, что смутилась и встала, поправляя одежду. Харасмент нам не нужен. Затем протянула руку.- Давайте начнём сначала. Марья Пахомова. Готова к работе!

Он поднял на меня свои синие глаза, потом посмотрел на мою ладонь, словно взвешивая все за и против, и всё же протянул свою, и сжал.

- Корнеев Демид Сергеевич, — проговорил он. - Присаживайтесь, Марья Васильевна, я расскажу вам о ваших обязанностях.

"- Ну вот, дело в шляпе!" — обрадовалась я, ровно до того момента, пока он не начал зачитывать список моих обязанностей.

Миллион задач.

Миллион требований.

И миллион причин сбежать прямо сейчас.

Но и у меня миллионный долг.

Совпало, ничего не скажешь.

После получасовой лекции о моём светлом рабском будущем он торжественно протянул договор, и я размашисто его подписала.

Теперь мы с Демидом Сергеевичем — как два заключённых на галере: он гребёт в сторону «сверхурочных», а я — в сторону «аванса».

Ладно, прорвёмся.

В деревню, так в деревню.

6.

«Халявино» встретило нас гробовой тишиной.

Настолько тихо, что я начал сомневаться: а есть ли здесь хоть один живой человек?

Ни петухов, ни коров, ни даже пьяного дядьки с гармошкой — ничего, что, по моим городским представлениям, должно было «оживлять» деревенский пейзаж.

Домишки вдоль грунтовки жались к земле, будто прячась от посторонних глаз. Пыль, поднятая колёсами моей машины, лениво кружилась в воздухе, добавляя кадру атмосферности в духе «Твин Пикс».

Может и не придётся долго и нудно уговаривать оставшихся местных жителей съезжать, суля им все благости мира.

«Халявино», наполовину заброшено, но есть здесь горстка местных, которые ни в какую не хотят сдавать свои позиции и не желают переезжать.

Зато места красивые, ельник, речка, рельеф для строительства самый подходящий, ровны, даже эти приземистые домишки, крепко держаться на грунте.

Исследование инженеров дали отличные результаты…

- Демид Сергеевич, это что за Сайлент Хилл такой? — выдала Марья, высовываясь вперёд с видом первооткрывателя затерянной цивилизации.

- Вижу, вы выспались, — процедил я, досадуя на прерванные мысли и глядя, как она сладко потягивается на пассажирском сиденье, будто кошка на солнышке.

И ведь проспала ВСЮ дорогу!

Саботировав мне все планы, по полевому совещанию с графиками, таблицами и вдохновляющей речью. Хотел накидать ей примерную тактику действий, но теперь придётся всё на ходу.

После вчерашнего странного собеседования, когда я был дезориентирован этой особой, меня охватили смутные сомнения, ведь она толком мне не выдала ничего.

Какие профессиональные качества я у неё рассмотрел, кроме длинных ног, и упругой груди.

Всё на словах.

И ведь поверил.

А вот с утра, когда я заехал за ней в восемь, как договаривались, моя уверенность начала трещать по швам. Ровно через час ожидания (и три чашки кофе) она вылетела на крыльцо, с милой улыбкой, таща через плечо огромную сумку, точно мы не в командировку, а в отпуск на моря.

- Будильник подвёл! — заявила она, как будто это был железный аргумент, и опять эти ноги в узких джинсах, и грудь в белой майке. Невинные небесно-голубые глазки в обрамлении каштановых волос.

Где-то в глубине души заскрипел зубами мой внутренний эйчар.

Но я напомнил ему, что мне необходима помощница, а у этой особы, несмотря на взбалмошный характер отличное резюме.

В машине довольно прохладно, так как за бортом летний зной, и всю дорогу работал кондиционер, и я замечаю некоторые особенности реакций женского тела на прохладный воздух, конкретно в район груди, под белым хлопком футболки.

- Марья, мы уже на месте, — оторвал я от неё взгляд, досадуя опять себя, за излишнюю внимательность к девушке. – Это Халявино, — настроил я голос на официально-холодный тон, ещё бы себя как-то настроить, — я вчера вам рассказывал, что это стратегически важный для строительства объект. Здесь планируется элитный комплекс…

- «Раздолье», я помню, — просияла она улыбкой.

Я по инерции, глянув на неё снова завис. Чуть заспанная, мягкая, улыбчивая… Футболка эта на груди…

- Демид Сергеевич! — завопила Марья, тыча вперёд, с энергией человека, заметившего падающий метеорит.

Я глянул на дорогу и вдарил по тормозам так, что ремень безопасности чуть не перерезал меня пополам.

Из воздуха материализовалась корова – прямо перед капотом, будто её только что сбросили на нас с коровьим парашютом.

Я успел затормозить в сантиметре от её пятнистого бока.

Корова пристально глянула на меня, так, будто осуждая за невнимательность, и медленно пошла дальше, что-то жуя.

Перевёл дух, сжав руль так, что обмотка затрещала.

Отлично.

Просто замечательно.

Вместо того чтобы сосредоточиться на дороге, я пялюсь на свою помощницу, как подросток на первом свидании.

Кстати, о ней.

- Вы как, Марья? – оборачиваюсь, ожидая увидеть её в состоянии лёгкой паники.

А она, блин, смеялась, хоть и выглядит потрёпанной.

- Фееричный коннект! Чисто в деревенском стиле!

Я открыл рот, закрыл, затем снова открыл.

- Вы не ударились? С вами всё в порядке? Или это у вас такой защитный механизм — психующая эйфория?

- Ой, простите, — тут же спохватилась Марья, и улыбку притушила, но глаза так и сияли, и меня опять заклинило.

Нервно дёрнул воротник рубашки, расстёгивая верхнюю пуговицу. Откуда-то накатил жар. Сердце зашлось, взгляд прилип к Марье, будто намагниченный. С трудом отрываю его от неё, понимая, что затеял эту командировку зря, поздно осознавая, что моя «гениальная» идея взять её с собой, обернулась чередой психологических пыток.

Надо было самому ехать. Справился бы я без помощницы. Сейчас все силы нужно направить на проект — он для меня в приоритете. Но теперь поздно. Теперь мне придётся ежесекундно напоминать себе, что я её начальник… нет, серьёзно, я её начальник.

7.

Босс в очередной раз пялится на меня. И я не против, главное, чтобы мы не пострадали из-за этого.

Мне даже льстит, что такой красавчик, считает меня привлекательной, и честно, я надеюсь, что его внезапная симпатия поможет мне пережить эту поездочку. Пока по ощущениям, это не командировка, а какой-то треш-квест в духе «Свернули не туда», только вместо каннибалов здесь обитают исключительно призраки скуки и местные жители, которых, кажется, последний раз видели в начале нулевых.

Халявино.

Название-то какое — прямо обещание «всё задарма». Но вместо халявы нас встретило место, словно сошедшее с обложки учебника по советской архитектуре: низкие, безликие дома, пустынные улицы и тишина, будто всех жителей ночью тихо эвакуировали инопланетяне.

Такое ощущение, что мы не двадцать километров за город уехали, а все две тысячи вглубь страны.

Меня разморило почти сразу, и не удивительно, я не спала всю ночь.

После собеседования я метнулась домой, и очень удачно был сломан лифт, как расплата за мою прежнюю ложь, но теперь-то я понимаю, что это спасло меня. Ещё и туфли эти бесячие, стёрли мне все пятки, и я их сняла, поковыляла по лестницам родного дома босиком.

В общем, всё сложилось удачно.

Их было двое.

Коллектор, который приходил до этого, и новый, видимо, для моральной поддержки друга взял, помня про тётю Зину.

Сидели на лестницах моего этажа, переговариваясь, караулили.

Моей первой мыслью было тихо сбежать.

Но куда?

На улицу? Слоняться по городу, пока стёртые пятки окончательно не превратиться в лохмотья. Нет уж, лучше подъезд. Тут хотя бы стены родные.

Так началась наша великая «сидячая» война.

Они – на моём этаже.

Я – на ступеньках ниже, чутко отслеживая их перемещения.

Они тихо матерились.

Я – также тихо материлась в ответ.

Они – терпели.

Я терпела и мёрзла, отсиживая зад на ступеньках

Надо сказать, что коллекторы попались упрямые, и задниц своих, и мою, в том числе, не жалели, сидели до последнего.

Время перевалило за час ночи, прежде чем мой телефон сдох, а они всё сидели. Упрямые как ослы. Я уже начала подозревать, что эти долговые феи, там обустроились насовсем, может даже, палатки разбили.

И чуть не прозевала, когда они всё же решили ретироваться, и в последний момент шмыгнула за трубу мусоропровода, вжавшись в стену, и, кажется, на секунду действительно стала частью интерьера.

Конечно же, я проспала.

Конечно же, я не собралась.

Кидая в сумку, всё, что попадалось под руку, пока хоть мало-мальски заряжался телефон, и наспех нацепив первые попавшиеся джинсы, и единственную приличную футболку, влезла в кеды.

Надеюсь, мой аутфит в стиле «спонтанный минимализм» соответствует корпоративному дресс-коду на выезде.

Сам Демид Сергеевич, был в брюках, рубашке, начищенных туфлях, и вид имел не очень довольный.

"Главное сейчас — не проколоться и выжать из этой поездки всё возможное", — пронеслось у меня в голове, пока новый шеф, сжав челюсти, терпел мои сбивчивые оправдания за опоздание. Я устроилась на заднем сиденье его огромного внедорожника, с трудом запихивая туда свою неподъёмную сумку.

А потом, пока он там что-то бормотал, про то, как мы приедем, как наведём шороху, я уснула, а проснулась в новой реальности.

Реальности Халявино.

Демид Сергеевич, наконец, остановился у самого высокого дощатого дома, с вывеской «Магаин», буква «з», видимо, канула в века. Теперь вывеска напоминала паб в ирландском стиле, я даже прыснула со смеха, представив местных забулдыг, тянувшихся сюда по вечерам, за местным пивом.

- Опять стресс? – обжёг, уже не таким ласковым взглядом босс.

- Простите, Демид Сергеевич. Просто представила будущий элитный жилой комплекс "Раздолье"... а напротив – культовый питейный бар "МагаИн". Это же не просто инфраструктура, это готовая концепция! "Живите шикарно – отдыхайте душевно!" — не удержалась я.

Босс почесал затылок, хотя мне показалось, что он хотел изобразить «рука-лицо», но вовремя вспомнил, что у него дорогие часы. Нацепил очки на нос с видом человека, который вот-вот прочитает мне лекцию о вреде креатива.

- Хватит шуток, Марья, — строго приговорил он, цепляя с соседнего сидения, папку с документами. – Пора включаться в работу. У нас на сегодня плотный график. Миллион дел, для веселья нет времени.

Миллион…

Эта цифра теперь будет преследовать вечно.

- Нам нужно найти главу посёлка, и договорится о постое, это я поручу вам…

Демид Сергеевич, вышел из машины, продолжая сыпать задачами, не обращая внимания, что я всё ещё сижу, скептически разглядывая начальственный зад в элегантных брюках, потом замечаю оставленные в замке зажигания ключи.

Водить-то я умела. Ну, чуть-чуть. На адреналине драпанула бы, до ближайшей берёзы или коровы.

8.

Халявино меня удивило.

Тем, что не такое оно заброшенное, и это вопрос к моим инженерам, за недостоверную информацию. По их данным — «десять домиков, пару бабулек и коза» не соответствует никакой действительности. Хотя бы, потому что есть как минимум ещё и корова.

Они говорили, будто жилых домов осталось не больше десятка. Так, оно и было – если заезжать с окраины, как сделали мы с Марьей.

Но стоило углубиться – и перед нами открывалась вполне себе живая деревенька, как раз от «Мага.ина», что так рассмешил Марью.

Это не десять бабок, как выразился мой зам Козлов, который и проводил первичный анализ. Это домов двадцать.

Улица, мать его.

И здесь живут не только бабки.

А вполне бодрые мужички, которые стерегут свои дома и огороды как зеницу ока.

Халявинский глава, протеже моего зама, с которым мы как раз договорились о встрече, дал мне более полный расклад.

Никто из них съезжать не собирается, хотя вот он совсем не против, потому что ему до пенсии всего ничего, а той компенсации, что я выделяю за землю сельчанам, ему вполне хватит на отличную прибавку к пенсии.

Но вот жители другого мнения, и это проблема.

А если быть откровенным, года через два, максимум три, Халявино само загнётся, но столько ждать я не могу.

Здесь скоро будет важная дорожная развязка. За это время я должен отстроить комплекс и запустить его в эксплуатацию, и поэтому надо думать, какие меры предпринять, чтобы убедить старожилов, переехать поближе к городу, или в сам город, и освободить землю под будущую постройку.

Нам с Марьей дали домик, что называется, «с историей» — точнее, с таинственно исчезнувшим хозяином.

То ли дед здесь какой-то жил и помер, то ли уехал он к родственникам. Даже огород ещё не совсем зарос.

Глава Халявинский путался в показаниях, зато две бабки, стоящие поодаль, знали всё наверняка — судя по их хихиканью и перешёптыванию.

Явно для них, мы с Марьей стали, чуть ли не самым интересным событием со дня основания деревни.

Но мне было не до бабок и их сплетен, да и дом я осмотрел так, не вдаваясь в детали, крыша есть и ладно.

Во мне кипела справедливое негодование на недоработки своих людей.

Это Марья расчихалась, как только мы вошли в затхлое помещение, носик скривила, отмахиваясь от летающей пыли.

Я опять подвис, рассматривая её, варясь в своих тяжёлых мыслях, чуть не грохнулся, наступив на непонятно откуда появившегося облезлого кота.

Тот, естественно, шарахнулся в сторону с диким мявом, залез под печку и устроился там, как демон-отшельник — шипит, подвывает, будто я ему должен за прошлую жизнь.

- Как-то у вас не ладится с животными, — заметила Марья, пряча улыбку.

- А я сюда не зоопарк разводить приехал, — огрызнулся я, хотя по факту, уже развёл: одна чуть не сбитая корова, один нервный кот, конечно же, помощница, как без неё, и я классический идиот, который вместо работы пялится на её ноги.

Всё шло наперекосяк, с той минуты, как только я решил нанять её.

Нет, я, конечно, не суеверен и не склонен обвинять кого-то в своих же промахах, но закономерность прослеживается.

Отличная командировка, ничего не скажешь.

Моя команда сработала отвратительно, сроки горят, а я здесь сижу без интернета, как средневековый отшельник, и думаю не о проекте, а о том, как чертовски красиво Марья морщит нос, когда в доме пахнет плесенью.

Надо работать.

Надо решать проблемы.

Явно всё это потребует больше времени, чем я ожидал.

Но сначала, видимо, придётся пережить этот странный квест с котом, печкой и своей очередной неспособностью мыслить здраво.

Марья, видя, что шутить я не намерен, потихоньку зашуршала к выходу.

- Стоять, — гаркнул я. - Марья мне срочно нужно связаться с моим замом, и принять почту.

- Не вижу препятствий, Демид Сергеевич,— пожала она плечами, пытаясь выудить из-под печки упирающегося кота.

Тот орал дурниной и выходить не собирался.

- Марья, — начал я, стараясь сохранить в голосе ледяную начальственную твёрдость, и напомнить ей, что она здесь не Гринпис, и не на отдыхе, а моя помощница, и это её обязанности.

Но тут она упала на четвереньки, чтобы выудить упрямого кота, из-под печки, явив мне свою круглую, обтянутой джинсами попку, и все слова, да и мысли выветрились из моей головы.

Ну как все.

Определённые остались. Только они теперь и были.

Отличная поза.

Досматривать этот эротический этюд, чтобы потом не выдать свою явную заинтересованность, не было никаких сил.

Я схватил ноут, телефон и отправился в Крестовый поход по Халявино — искать священный Грааль, в виде хотя бы одной палочки интернета, чтобы, наконец, обрушить на Козлова весь груз накопившегося раздражения, за его косяки.

9.

- Марья, мне нужно моё расписание на сегодня, — Демид Сергеевич, нервно постукивает пальцами по столешнице, будто отбивал морзянку: «Всех прибью!».

- Я вчера вечером вам накидал список необходимых дел.

Начальственный голос звенел напряжённо и не предвещал мне никаких поблажек.

Накидал он.

Этот неутомимый трудоголик вчера перерыл всю деревню, на ходу выдавая мне сотню поручений, я еле успевала за ним не то что записывать, дышать было проблематично.

Блин, он реально думает, что я в шесть утра уже расшифровываю его иероглифы?

Это же не список дел, это криптограмма!

«Марья, то…»

«Марья, это…»

«Где мои документы?»

«Почему не ловит интернет?»

«Нам срочно нужно идти туда… а нет вот сюда…»

В итоге мы так никуда и не пошли.

Он вчера так меня вымотал, что к вечеру я уже таскала язык на плече, с грустью вспоминая о милых коллекторах и мечтая только об одном — упасть в ближайший куст и надеяться, что он примет меня за часть ландшафта.

Даже его красивое начальственное лицо перестало спасать ситуацию. Вместо восхищения — тихая, методичная ненависть. Вместо рвения — чёткий план побега.

- И прошу вас, давайте бодрее, — добавил босс, видя мою растерянность. – В вашем резюме среди прочего было указано, что вы гуру тайм-менеджмента.

Гуру тайм? Чего?

Полный аут!

Где-то за окном закукарекал петух, напоминая, что ещё ну очень рано.

- Может, хотя бы кофе сначала, — жалостливо простонала я.

Он бесцеремонно растолкал меня пятнадцать минут назад, опять чеканя команды, я чуть не застонала в голос и не начала отбиваться от него ногами.

Вывалилась в кухню, вся помятая и лохматая.

Сам босс выглядел до безобразия бодрым, и, вполне возможно, даже и не ложился.

Судя по испорченному настроению вчера, и крику с матами, что-то пошло не по плану с Халявино, а, соответственно, и «Раздольем», и Демид Сергеевич, жаждал крови провинившихся.

Только вот кроме меня, никого поблизости не было, так что огребала я по полной.

А ещё кровать в этом затхлом домишке была одна. Старая панцирная, с огромной периной и взбитыми подушками, на которую, я думала, не лягу ни за что.

Куда там!

Он меня так замордовал, что я даже отказалась от ужина, состоящего из сухпая и чая из термоса.

И вот сказать точно, ложился ли рядом Демид Сергеевич, не могу. Всю ночь пребывала в таком глубоком сне, что надеюсь, он им не воспользовался.

Хотя судя по его лицу, Демид Сергеевич точно не ложился, даже одежда до безобразия опрятная, только рубашку сменил.

Может он робот?

- Садитесь, я уже сварил, — сжалился босс, и я упала на твёрдый табурет, оглядываясь вокруг.

Кухонька была крохотной — замызганная электроплита с двумя конфорками, деревянный стол, потёртый до бледного оттенка, и пара шатких табуреток. На полке в углу стояли банки с вареньем, затянутые паутиной, какие-то коробки, а рядом — старый радиоприёмник, который, кажется, последний раз работал в прошлом веке.

Солнце едва пробивалось сквозь грязные стёкла окна, оставляя на полу золотистые блики, смешанные с пылью, кружащей в воздухе. Через открытую крохотную форточку тянуло запахом свежескошенной травы, прохлады и дымком.

Опять заорал петух.

Ни это себе представляешь, когда такой красавчик приглашает тебя в командировку, пусть и в деревню. И теперь становится понятно, почему такая жирная премия, и каким трудом она зарабатывается. А ещё сохраняется возможность её просвистеть, если мой босс заподозрит во мне не выпускницу экономического факультета с отличными рекомендациями, а самозванку, позарившуюся на жирную премию.

Демид Сергеевич поставил передо мной жестяную кружку с ароматным чёрным кофе, и моё внимание невольно привлекли его руки — сильные, с выразительными венами и прожилками, с длинными, изящными пальцами и аккуратными ногтями, которые так уверенно держали металлическую поверхность.

- Спасибо, — прошептала я, ощущая, как густой аромат кофе кружится в воздухе, а по щекам разливается предательское тепло.

Вот же нелепость — минуту назад я готова была мысленно придушить его за то, что поднял в такую рань и начал раздавать команды, будто я армейский робот. А сейчас растаяла от обычного жеста.

- Не привыкайте, — сухо заметил он.

Я тут же попыталась изобразить независимый вид, но, похоже, не преуспела.

- Это не забота, а тактическая необходимость, — всё же усмехнулся он, но тут же стал серьёзным. - Без кофе вы будете путать «срочно» с «когда-нибудь».

- Очень смешно, — не удержалась от ворчания, делая обжигающий глоток.

Его губы опять дрогнули, но только и всего. В синих глазах, ни намёка на веселье.

10.

Жарило нещадно.

А в кафе, на трассе, в котором я засел, работал один-единственный вентилятор и дул исключительно на хозяйку кафе, дородную женщину, лет пятидесяти, неопрятную, с ярким маникюром. Она с недовольным видом взирала на мою походную конференцию, что я развёл за ближним столом, хотя я по максимуму заказал у неё, и завтрак, и обед с собой, помня про свою помощницу, и отвратительный кофе, тоже был.

Но видимо, то, что я устроил разнос всем своим подчинённым, не стесняясь в выражениях, с самого утра в этом уважаемом всеми дальнобойщиками заведении, не прибавляло мне балов симпатии.

Женщина смотрела хмуро и неодобрительно, отмахиваясь от мухи, которая, упрямо стремилась залететь под поток прохладного воздуха.

На парковке стояла пара грузовиков, их водители в мятых майках потягивают пиво за соседним столиком, тоже неодобрительно поглядывали, когда меня особенно несло, и мой мат перебивал хрип какой-то забытой попсы, скрипевшей из динамика колонки, смешиваясь с гудением холодильника за стойкой.

Но мне было абсолютно плевать на эти брезгливые взгляды — я уже поручил финансовому отделу подсчитать, во сколько мне влетит косяк моих подчинённых. Хотя, честно говоря, я и сам прикинул: цифры были огромные, и я мстительно пригрозил Козлову, чтобы готовились к волшебному превращению своих премий в красивые отрицательные числа. Не одному же мне страдать.

При мысли о страдании я первым делом вспомнил о своей помощнице.

Нет, не о Марье, а об исполнительной, дисциплинированной, строгой и самой лучшей – Лидии Михайловне.

Как же мне её не хватает.

Всё-таки Марье, явно недостаёт опыта, несмотря на стажировку, и она недотягивает до моей постоянной помощницы.

На пустяковые поручения она порой глядит на меня такими круглыми от удивления глазами, что, клянусь, я готов, усомнится во всех её регалиях, прописанных в блестящем резюме.

Но вот чего у неё не отнять, с ней не соскучишься.

Один «Мага.ин» чего стоит.

Я непроизвольно улыбнулся, вспоминая и корову, и её заливистый смех, и кота этого демонического, который, кстати, ночью, наконец, исчез, а то были опасения, что вцепится в мстительном укусе, во что-нибудь ценное.

Какие же у Марьи красивые голубые глаза, блестящие озорством, в которых тонут все мои попытки сохранить деловой тон. Пухлые губы, и ямочки на щеках – две маленькие ловушки, из-за которых даже моё железобетонное недовольство даёт трещину.

Мне всё время кажется, что она моложе своего возраста, какая-то безбашенная порой. Капризная и ранимая.

Но характер не отнять. Вчера до последнего бороздила со мной Халявино, в поисках интернета. Даже я устал, а уж она.

Потом так сладко спала, а я как маньяк, стоял возле единственной кровати в доме, смотрел на спящую Марью, и впервые в жизни не понимал себя.

Где моя железная логика? Где холодный расчёт? Пусто лишь этот странный пожар в груди.

И это не только голое желание. Что-то ещё непонятное, сложное, и совершенно неуместное.

А Марья тем временем сладко посапывала, не подозревая, что в двух шагах от неё медленно, но верно сходит с ума человек, который всегда считал себя умнее чувств.

И повторяя свою, уже привычную мантру про начальника, я пошёл спать в машину, клянясь себе, что как только станет возможным, я сразу отправлю её восвояси.

Вернуться в Халявино к обеду не получилось.

К неудовольствию хозяйки кафе, я взял максимум от имеющегося там интернета, и провёл ещё пару переговоров, и дождался ответа финансового отдела.

Что же.

Если постараться, то сроки не так сильно и сдвигаются. Надеюсь, Марья выполнила моё поручение. Мне нужно знать реальные цифры жителей, чтобы понимать размер компенсации за их дома.

Затарившись сомнительными бургерами и пиццей, я, наконец, покинул «гостеприимный» островок чревоугодия, посреди трассы и вывалился в зной.

Мысли мои сейчас были только о предстоящем проекте, даже припекающее солнце, не мешало мне, строить планы, особенно когда я сел в машину и врубил кондёр, который постепенно охлаждал нагретый воздух, и мыслительный процесс пошёл быстрее.

Не всё так плохо, как мне казалось вчера. Да и Козлов, радеющий за свою премию, обещал притормозить посредника, пока я не решу с Халявино окончательно.

Настроение, несмотря на трудности, нынешние и предстоящие, поползло вверх.

В этот раз в деревню я заезжал другой дорогой, с обжитой стороны. Узкая грунтовка петляла через густой лес, пахнущий смолой и нагретой хвоей, и юркую речку.

Она показалась на повороте и теперь мелькала между стройных стволов сосен, берегами, густо заросшими высокой травой.

Я как раз бороздил эту неукротимую зелень, на подъезде к Халявино, она вздымалась выше капота, шуршала по днищу, точно притормаживала, уговаривая насладиться видами — когда мой глаз выхватил в сверкающих водах речки знакомую фигуру.

Марья!

Она стояла спиной, по колено в воде, а солнце играло в её мокрых волосах, капли скатываются по плечам, сверкая, будто специально, даже отсюда, издалека, привлекая моё внимание.

11.

Халявенцы оказались на удивление приятными людьми, особенно когда поблизости не маячил мой босс с видом человека, что его грандиозные планы по строительству, слегка подпорчены наличием живых людей.

Я отлично выспалась, умылась и переоделась, выхватив из сумки, где всё лежало в импровизированном порядке, то есть комом, на мой взгляд, самое подходящее: короткие джинсовые шорты, и неубиваемую майку-алкоголичку, прихватив перепись населения деревни, влезла в кеды и поплелась зарабатывать так нужную мне премию.

На улице припекало так, что я взмокла, только выйдя, и весь дальнейший день, представлялась мне чередой забегов под тенёк.

Работала я как-то курьером, надо было на сборы, хоть немного денег раздобыть, и тоже в жару, как вспомню, так вздрогну. И сейчас не лучше.

Солнце уже успело подняться высоко, и разлить по округе густой, тяжёлый жар. Воздух на горизонте, как раскалённый металл, и от нагретой земли поднимались прозрачные волны марева.

На пыльной улице, где трава по краям уже пожелтела и приникла к дороге, кудахтали куры, копошась в поисках зёрен. Петух, который по ходу и орал с утра, теперь сидел в тени плетня, распушив перья.

Даже птицы щебетали как-то вяло, так было жарко.

Складывалось такое впечатление, что все повымерли, как в самом начале, когда мы только сюда заехали, так было тихо, знойно, лениво, и лишь вдалеке скрипело что-то, и деловито жужжали пчёлы.

А ещё отчётливо пахло речкой. Нет-нет, а горячий ветер доносил издалека терпкий аромат глинистого дна и сладкий запах тины, и тогда хотелось плюнуть на всё и пойти купаться, чтобы хоть немного разбавить знойный день.

Но задание босса и опасность разоблачения, он и так уже подозревает что-то, щурит свои синие глаза, сыплет терминами, точно подловить меня хочет, не давали мне наплевательски отнестись к важному поручению, и поэтому, откинув все слабовольные порывы, я поплелась по раскалённой улице.

В первом же доме, куда я заявилась по поручению Демида Сергеевича, меня немедленно усадили за стол и буквально закормили блинами.

Видимо, здесь действовало железное деревенское правило: «Раз вошла — ешь, пока не лопнешь».

Блины моим изголодавшимся организмом воспринялись на ура, словно дождь в сухую землю, и пока я героически уплетала стопку жирных, масляных кругляшей, оглядывая неприхотливую кухоньку, пахнущую душистыми травами, соседки, две сухонькие бабульки-подружки Баба Тася и баба Галя, в одинаковых цветастых палатках на седых головах — выдали мне полный расклад по всем местным делам, сэкономив мне день кропотливой работы.

Всего жителей было двадцать пять. И не только бабульки, но и дедульки, и бодрые мужички. К кому внуки на лето приезжают, к кому дети.

Самому молодому жителю деревни, не считая окаянного главу района, как обозвали его бабушки, было пятьдесят восемь.

Дядя Коля жил один, держал корову Бурёнку, подозреваю, ту, что мы чуть не сбили.

Бабушки шептались, что дядя Коля частенько «прикладывается» к бутылке — мол, с горя. Жена когда-то сбежала в город, видимо, не выдержав деревенской романтики.

На мои осторожные расспросы не хотят ли они всем скопом переехать в город (или куда там Демид Сергеевич их собрался ссылать), ответили вежливо: «Нет, спасибо».

А невежливо — попросили передать моему начальнику, что он, скорее лом сломает, чем их отсюда выковыряет.

Так и передам ему, пусть сам решает, что делать дальше.

Наевшись от пуза, нагло воспользовалось «деревенской справочной» и прошерстила выданные мне списки, уточнив все детали у бабушек.

Они охотно отвечали на все мои вопросы, явно скучая по общению.

Вот интересно, почему крутые спецы моего босса-красавчика, не сделали то же самое.

Подмазались бы к бабушкам, всё расспросили, и это информация была бы, куда подлиней той, что они собрали.

Половина жителей Халявино из списков оказалась недосчитана, другая половина уже давно канула кто куда.

Закончив досрочно задание Демида Сергеевича, я разузнала у бабушек про речку, и, закинув документы в дом, попутно подкормив вернувшегося кота, блинами, которыми меня нагрузили соседки, нашла какое-то пыльное покрывало, пошла на местные спа-процедуры.

12.

Из-за отсутствия купальника я не переживала, планируя зайти куда-нибудь подальше, чтобы никому не попадаться на глаза, и поплавать в прохладной водичке голышом.

Поплутав по здешним красотам и встретив пару местных, я забралась в самую даль, в прохладную тень леса, ища подходящий бережок, чтобы освежиться, наконец.

И вот когда такой представился, вроде и не видно никого и меня тоже, я разделась, покидав на покрывало вещи, оставшись в одних трусах, поскакала по песчаному берегу к блестевшей на солнце водичке, уже предвкушая, как сейчас мне станет хорошо, как сзади послышалось шипение.

Первым делом я прикрыла грудь и обернулась. С пригорка спускалась стая гусей – жирных, важных и, судя по шипению в мою сторону, явно считавших, что я нарушила их священную территориальную целостность.

- Это ваш, что ли, берег? – попыталась я договориться с ними, топчась на мели.

В ответ мне полетело не просто шипение, а целый гусиный ультиматум, подкреплённый угрожающим маханием крыльев.

Я оставила попытки дипломатии с этим пернатым ОПГ и потянулась за вещами, чтобы слинять по-тихому.

Про гусей я знала мало, но то, как агрессивно они шипели, говорило даже мне, всю жизнь прожившей в городе, о многом.

Забрать вещи мне не дали, а погнали приямком в воду. Пришлось с разбега, почти как олимпийский прыгун, только без медали, нырять в речку.

Нет, я понимала, что гуси плавают лучше, чем некоторые люди ходят, и что я им чем-то страшно насолила, но речка вроде была спокойная, узкая, и я плавала тоже неплохо, тем более что поодаль виднелся высокий бережок, заросший какой-то травой. Туда-то я и драпанула.

Освежилась, называется.

Гуси орали, шипели и честно подгоняли молотить под водой руками и ногами быстрее, поэтому до желанного бережка я доплыла в рекордные сроки, спряталась за высокой травой.

Пернатые террористы отстали почти сразу, как выпустили меня из виду, но в траве я сидела ещё долго, отмахиваясь от всей живности, что норовила меня покусать.

Можно, конечно, было по суше пробежаться до оставленных вещей, навряд ли гуси позарились на них, но будет фееричный кринж, попасться кому-то в таком виде, поэтому возвращалась я по речке, по мелкоте, меся ногами ил, чутко прислушиваясь к окружающим звукам.

Добралась успешно. Гусей нигде не наблюдалось, и я уже раздумывала, не искупаться ли, как и хотела, с удовольствием, без спешки, насладиться прохладой, как берег огласило грозное: «— Марья!»

«Не может быть!» — только и успела подумать я, когда возник Демид Сергеевич, очень злой и недовольный, а я даже грудь забыла прикрыть, так и стояла вполоборота и глядела, как мой босс скачет к берегу.

На это оказалось победы. Вернулись гуси.

- Бегите, Демид Сергеевич! – запоздало прикрыла я грудь, потому что шеф слегка окосел, пытаясь сохранить лицо и не отвлекаться на обнажёнку.

- Куда? – опешил он, замерев на берегу, оглядываясь на шипящих и подступающих гусей.

- В воду, — выпалила я первое, пришедшее в голову, хотя очевидно, что сбежать он смог и по суше, но момент был упущен, его уже окружили.

Гуси шипели, вытягивали шеи, и всё ближе подступали к боссу.

- Да что за маразм? — попытался прорвать оборону шеф, и тут же был, клюнут в ногу.

- Ай! – возопил он, с таким удивлением глядя на меня, точно я это я подговорила пернатого агрессора напасть на него.

А потом недолго думая, скидывая нога об ногу, туфли, поскакал ко мне, разнося брызги от высоких скачков, нещадно портя свои идеальные стрелки на брюках и белую рубашку.

Плыли мы быстро, и молча, повторяя мой первый манёвр. И только, засев в траве, вдруг оба осознали, что я раздета.

Как-то сразу и гуси забылись, и то, что мне светит нагоняй. Щёки обожгло стыдом, и обняла себя, пытаясь скрыть наготу, украдкой глянула на Демида Сергеевича.

- Какого хрена с вами вечно, что-то происходит? – не разделял моего трепета босс, выглядывая из травы.

- Да я то здесь при чём? — обиделась я.

- Притом, Марья, — наконец он посмотрел на меня. – Вы где должны быть? Что должны делать?

- А я, между прочим, всё сделала, — хотела грудь выпятить, но вовремя вспомнила, что сейчас не вариант.

- И пошла купаться, — саркастически заметил шеф.

И ведь чётко в глаза смотрит, даже обидно как-то.

- И пошла. Жара такая, — огрызнулась я и хотела отодвинуться, но поскользнулась и полетела в воду.

- Марья! – Демид Сергеевич галантно потянулся за мной, чтобы помочь, но ладонь его чётко накрыла мою правую грудь, потому что при падении, я раскинула руки.

Шершавое прикосновение обожгло, вдруг вызвав сладкий спазм в животе.

- Я не хотел… Марья… — забормотал босс, решил перегруппироваться, но ноги в мокрых носках, поехали по илистому берегу, и я словно в слоу-мо наблюдала, как на меня приземляется шеф.

Он придавил меня ко дну своим телом, немного притопив, но я даже не успела испугаться, как босс ловко поднялся на ноги и вытащил меня и прижал к себе.

13.

«Как же я хочу этого!» – стучит в висках, как назойливый ритм плохой поп-песни, той, что сегодня играла в придорожном кафе.

Дать волю инстинктам, забыть про все эти дурацкие «этики», «правила» и «не надо бы»! Просто схватить её, притянуть к себе – а там будь что будет!

С первой минуты, как увидел её в своём кабинете, и потом всякий раз, когда мы сталкивались более тесно, эта борьба с самим собой.

А сейчас, когда Марья настойчивее вжимается в мои губы, все сдерживающие моменты, кажутся мне не такими уж важными, чтобы из-за них прерывать поцелуй.

Тем более она сама настаивает. Сама прижимается теснее, и её упругая, идеальная грудь, так плющится об меня, что пальцы зудят от желания, сжать её, ощутить приятную тяжесть, пройтись по затвердевшим соскам, сдавить, а потом вобрать в рот, и дальше одним длинным поцелуем, исследовать нежное тело.

Все мои «возвышенные» мысли о Марье, когда-либо приходившие мне в голову с момента нашего знакомства, сейчас трансформируются в горячую похоть, и мне приходится сдерживать себя, потому что она явно не готова к тому, что я уже представил и осуществил с ней в своих грязных мечтах, с момента этого поцелуя.

Вместо этого я впиваюсь пальцами в её мокрые волосы, притягивая ближе, углубляя поцелуй. Давлю языком в сладкую глубину, и Марья охотно открывается, выдаёт тихий стон. Этот звук снова разрывает меня — между нежностью и жадностью, между тем, чтобы остаться человеком… и тем, чтобы забыть обо всём.

От неё сногсшибательно пахнет свежестью и, кажется, ванилью.

Она отзывчивая и вкусная.

Её пальцы слегка впиваются в мои плечи, будто она боится, что я исчезну, и это окончательно рвёт все стоп-краны.

Вжимаю её теснее, глубже теряясь в поцелуе, и, кажется, будто всё вокруг перестало существовать — только она, только этот момент, только жар, растекающийся по телу.

Веду ладонями по стройному стану, по выгнутой спинке, тонкой талии, оглаживаю ягодицы, не удержавшись, сжимаю упругие половинки. Опять поощрительный стон в мои губы. Обхватываю её бёдра, приподнимаю — и она оседает на меня, горячая и лёгкая.

Поцелуй прерывается.

Марья смотрит сверху — взгляд тёмный, влажный, губы алые, щёки пылают.

- Демид… — начинает она, но фраза обрывается, теряясь в коротком вздохе.

Она ёрзает, и мои пальцы непроизвольно сжимают её бёдра сильнее — будто боятся отпустить. Не хочу и не могу. Особенно теперь, когда перед глазами — её грудь, мокрая от воды, и капли стекают по коже…

Я же не железный, в конце концов.

Течение тихой речушки будто ускоряется — вода журчит громче, или это просто кровь стучит в висках?

Трудно поверить, что прошло всего несколько минут. Кажется, мы стоим здесь целую вечность — в прохладной воде, в сплетённых руках, в поцелуе, который не хочет кончаться.

- Ты против? — спрашиваю я, голос звучит глубже, чем обычно.

Наверное, с этого простого вопроса стоило начать, а не нападать на голую девушку, хотя, если посмотреть, кто на кого, но уже поздно — назад не отмотаешь.

Да и Марья не против. Точно не против, и целоваться, и зайти дальше, прямо здесь, в этой речке, или на илистом берегу, заросшим травой.

Внутри обдаёт жаром, падает тяжестью в низ живота, и напряжённое тело сокращается, требуя вполне понятных действий.

Но стоило этой рациональной мысли закрасться в голову, и я вспоминаю, что она моя помощница, а я… чёрт побери!.. её начальник, и всё вот это, что буквально сейчас, порно-роликом проигралось в моей голове, в разных ракурсах и позах…

Всё это, неприемлемо и не должно быть.

Я здесь не для того, чтобы потрахаться с помощницей, и загубить личными проблемами всё дело.

Так что хватит.

Выключаем воображение, включаем профессиональную холодность.

- Нам не стоит…— начинаю, неуклюже спуская её с рук.

- Что? – хмурится в ответ.

- Марья, — вздыхаю, потирая переносицу, чувствуя, что делаю какую-то фигню. – Я ваш начальник, — скрипит мой голос, но обнажённая грудь помощницы, бесстыдно топорщится острыми сосками, мешает мне, сосредоточится, и мне наоборот, так и хочется плюнуть на всё то рациональное, что проснулось во мне.

Я сдираю с себя мокрую рубашку, которая теперь больше похожа на тряпку для мытья полов, и накидываю ей на плечи — благородный жест, если не считать, что Марья выглядит теперь как утопленница из дешёвого хоррора.

- Марья, — настраиваю голос, чтобы он звучал твёрдо, и смотреть тоже пытаюсь чётко в растерянные глаза помощницы:— всё это неправильно. Нам не стоит даже начинать всего этого.

- Вы дурак, Демид Сергеевич, — Марья стягивает рубашку и шлёпает её возле моих ног и отступает, туда, где глубже. Ныряет с головой и появляется уже дальше, там, откуда мы приплыли.

- Ещё какой, — вздыхаю я, подбирая мокрый комок рубашки, и шлёпаю по берегу, до того места, откуда нас выгнали гуси.

К речке не выхожу, пусть спокойно оденется и проклянёт меня от всей души, и я сам от себя не в восторге.

14.

Фееричный облом. Ничего не скажешь.

Такого со мной ещё не было.

Не то чтобы я рококвуха, но вот так, когда я уже была готова к эко-сексу, вся растаяла от одного только поцелуя, так обломать меня.

Наверное, он всё же робот.

Хотя реакции у него верные. Всё где надо встало и затвердело, а вот в голове пошли мыслительные процессы, да не в ту сторону.

Может, ему девушки в принципе, не нравятся, или он реально такой убеждённый прагматик.

А может, испугался, что замуж потащу.

Чёрт! Вот нужно мне это всё было?

Сейчас иду, думаю, чем я не угодила этому красавчику, хотя мне должно быть наплевать, а мне не наплевать. Чувство разочарования топит, и так и хочется послать и босса с его закидонами, и Халявино это.

Все эти странные и непрошенные чувства, совсем не вписывались в мой план. Одно дело пофлиртовать и потешить своё самолюбие, видя однозначную реакцию, и совсем другое, когда вот так таешь от одного поцелуя, а тебя с небес на землю, причём с размаха: «Нам не стоит…»

Всё у вас стоит, Демид Сергеевич, здесь без обмана, но вот как-то не про мою честь.

А может, и хорошо, что так получилось. Ну что бы я потом с этим всем делала? Я и так что-то сверх меры парюсь, а должна радоваться, что всё обошлось.

В дом я возвращаюсь, когда босс уже давно там. Переоделся, а вернее, оделся. Опять строгие брюки, вместо рубашки футболка-поло, на ногах белые кеды.

Против воли залипаю. Ему очень идёт. Надо намекнуть, чтобы всегда так ходил. А, впрочем, не моё это дело. Пусть как хочет, так и ходит.

Сидит, трескает блины бабушек-соседок, деловито перебирая бумаги, которые вручил мне утром.

В доме душно, и опять затхлый запах, заставляет меня чихать, а ещё как бы освежающе не было в речке, до определённого момента, теперь, после того, как я прогулялась по Халявино, хотелось в душ, смыть и речку, и пыль, и прикосновения, которые я всё ещё чувствовала на себе.

Но только я хочу улизнуть в комнату, чтобы хотя бы переодеться, найдя из того кома вещей что-нибудь подходящее, Демид Сергеевич замечает меня.

- Марья, подойдите, — как ни в чём не бывало, зовёт к себе.

Я тоже стараюсь не выдавать больше эмоций, хватит и того, что, пока плыла, только про него и думала, а потом на «гусином» берегу, туфли его хотела бросить, но всё же пересилила себя.

Я всё время забываю, что я же гуру, и не только тайм-менеджмента, но и вообще всего, кроме, может, собственной жизни – но это мелочи. И то, ради чего я затеяла этот фарс, так что прикидываемся профи и вперёд.

- Марья, мне нужны пояснения вот по тем пунктам, — тыкает он в графы, где перечислены жители деревни Халявино, не живущих тут давно, и я спокойно, стараясь не глядеть на его красивые крепкие руки, которые совсем недавно мне сжимали. Ни на его губы, которые вот только что, и пары часов не прошло, так страстно целовали. Да и весь он был куда симпатичнее мне, когда отпустил себя, чем сейчас.

Нет-нет, я не буду вспоминать, не буду обижаться на его непонятный отказ.

Пошёл он куда подальше!

И я со всеми этими установками в голове, выдаю ему ровно и спокойно всё, что мне рассказали бабушки, а в конце всё же мстительно добавляю, про то, что никто их отсюда не выселит.

- Ну, это мы ещё посмотрим, — как-то удовлетворённо и задумчиво произносит Демид Сергеевич, перекладывая бумаги.

- Я ещё вам нужна? – хочу сбежать поскорее в комнату, а потом поискать в баньке какую-нибудь бадью и сходить на колонку за водой.

- Вы так и не нашли здесь интернет? — также не поднимая взгляда, спрашивает Демид Сергеевич. И вот же гад, какой.

Точно робот. Ни капли эмоций. Ведь совсем недавно такой горячий и живой был.

Поморщилась. Ну вот чего я опять.

- Нашла, — киваю, и тут же заслуживая его внимание.

Да Марья, ты не интернет. А жаль.

- Вон на той сосне, — тыкаю наугад. Здесь сосны везде. – Повыше заберётесь, и тут же всё оживёт.

- Отлично, — верит босс. – Завтра испробуем. Вы не боитесь высоты, Марья?

- Я? Почему я?

- Вы же профессионал, — хмыкает босс.

Издевается? Не пойму.

- Или у вас помимо закрытых пространств есть ещё фобия высоты?

Закрытых пространств?

А, ну да. Надо хоть заучивать, что там я наврала, и резюме своё перечитать, а то так спалиться недолго.

- Нет, больше фобий нет, — вздыхаю я, хотя рискую приобрести реальную. "Боссобоязнь".

- Ну, вот и прекрасно.

Ага, очень!

- А теперь давайте накидаем расписание на завтра, — приглашающее машет за стол.

Да, недооценила я должность помощницы руководителя. Тяжёлая работа, особенно вот с таким боссом, который, то целует жарко, то смотрит так, словно я пустое место.

15.

- Послушайте! – вещал я из последних сил. – Вам всё равно здесь осталось год, два… Вы думаете, что после постройки дороги и части посёлка, ваши халупы устоят. Ведь вас отрежут от всех коммуникаций, и что дальше?

Народу собралось немного, но, надо полагать, что это и есть основное население Халявино.

Как раз перед тем самым «Магаи.ном». Здесь подходящее место оказалось. Центр силы для Халявинцев.

Собрала всех Марья, и первые приходившие, странно интересовались, когда будут кормить, и во сколько начнётся представление.

Чего там наговорила моя креативная помощница, ещё предстояло выяснить.

Общались мы теперь сугубо по-деловому, так как и положено, и так, как я и хотел, но парадокс был в том, что я скучал по прежней Марье.

Открытой, весёлой, даже с небольшой придурью.

Как говорится, бойтесь своих желаний.

Я понимал, что обидел девушку, своим отказом, и, конечно, ей надо было дать время подуться, поэтому не лез, и на все её колкости отвечал сдержанно, будто тренируясь в дзене.

Ничего бы путного из нашей связи не вышло, даже при том, что меня тянет к ней, как ни к одной женщине, до неё. Но замутить с помощницей, значит похерить всю работу, взвалить на себя двойной груз: и любовные терзания, и дедлайны.

Всё по классике: сердце хочет, разум запрещает, а совесть шепчет: «Ну, ты и кретин!».

Ладно, хоть пошутить над собой могу — у меня с чувством юмора, то же самое, что и со здоровыми отношениями.

Контрпродуктивно.

Так и вижу:

«Марья, надо немного поработать!»

«Демид, поработай сам, а я устала. Ты же хочешь, чтобы вечером у нас всё было. И ночью. Для этого мне надо отдохнуть».

И ношусь я сам по деревне в мыле, пока моя экс-помощница, чилит где-нибудь на бережку речки, философски созерцая, как я сам себе копаю могилу трудолюбием.

Нет. Нет. Нет.

Я не для этого носом землю рыл, чтобы сейчас, как какой-то романтический балбес, запартачить всё, только потому, что я влюбился в свою помощницу.

И мне, вообще-то, не просто памятник стойкости надо поставить, а целый монументальный комплекс, с экскурсиями, потому что после произошедшего на речке Марья, видимо, решила вооружиться лозунгом «Смотри, что ты потерял, и кусай локти!».

Вчера вечером не особо стесняясь, щеголяла передо мной в одном полотенце после того, как плескалась в бане. Понятно, что я там всё видел, ну почти и даже слегка потрогал, но от этого ещё хуже.

Теперь я чётко представлял, что там под махровыми покровами прячется.

Я потом всю ночь промаялся с бессонницей, совершенно бесконтрольно фантазируя на тему, как сдёргиваю это полотенце, как впиваюсь в сочные губы, ну и, естественно, привет, стояк, на всю ночь.

А Марья?

Марья сладко спала, на единственной кровати, пока я, как идиот, проводил бессонницу в компании фантазий, холодного душа из ушата, и вернувшегося облезлого кота, который точно страж, опять засел под печкой и шипел. Даже блинами его было не задобрить

А утром, пока я оживлял себя кофе, Марья выперлась в обтягивающих, ярких лосинах, очень анатомично демонстрируя, где перед, где зад, и крохотном топе, который держался на честном слове и на вожделенной груди, и, пошла во двор, делать зарядку.

Надо ли говорить, что кофе у меня был не просто бодрящий, а с представлением и ожидаемым подъёмом.

Потом я, правда, отыгрался, накидав ей пару дел, и поручил организовать собрание, но легче мне не стало и не становиться.

Чувствует моё сердце и другие чувствительные органы, не выдержу я так долго.

- Позови Марью, пусть она скажет, — завопил из редкой толпы крепкий мужичок.

- Послушаете, — возмутился я, — а при чём тут Марья? Она моя помощница.

- Да уж получше тебя девчонка будет, — встряла какая-то бабка.

- Марья делает то, что я ей говорю, — отрезал я.

Сомнительное, конечно, заявление, но жителям Халявино знать тонкости наших отношений необязательно.

- Марья обещала, что будет банкет, — тут же шамкнул ближний дедок, привалившись на палочку. - Давненько я на банкетах не был, — добавил он мечтательно, тряся длинной, седой бородой.

- Банкет? – опешил я.

- Если она делает, что ты ей говоришь, тогда, где обещанный банкет? – опять встрял бойкий мужик.

Вот же…

Где сама Марья, мне интересно?

- Сперва банкет, потом поговорим, — подхватили все остальные.

Пришлось скупить нехитрый ассортимент «Мага.ина», и устроить импровизированное пиршество, чтобы заручиться поддержкой населения и не прослыть треплом.

Марья так и не объявилась, и в моём воспалённом мозгу зрел план мести, который состоял из ремня, и чей-то упругой задницы.

Я даже посмаковал эту картинку, ожидаемо возбудившись, но сейчас, это только влилось в общее бешенство и даже помогло, когда наглые Халявинцы, недаром так прозванные, пожрав, стали расходиться, так не до чего и не договорившись.