В джазе только хулиганы

Глава 1. Начало года

— Правитель ни много ни мало… всего белого света, неба и подземного мира! Властелин вселенной! Один из самых могущественных древнеегипетских богов, отождествляемый с полуденным солнцем. Представляю вашему вниманию… Бог Ра!

Ярослав придвинул к себе монитор, на котором только что продемонстрировал коллективу поисковой запрос. Подпихнул меня в бочину, прямо под изучающие взгляды незнакомцев, и демонстративно указал руками.

В зеркале рабочего шкафа в полный рост отразилась моя фигура, облачённая в облегающее белое платье. На плечи была накинута синяя атласная мантия, достающая до массивных браслетов на щиколотках. На голову Ярослав водрузил мне нечто похожее на кокошник с головой сокола. Его клюв нависал тенью над глазами, украшенными чёрными жирными стрелками, так и норовя воткнуться в переносицы очевидцам моего перфоманса.

Поглядывая на остриё птичьего рта, суровая администратор Эля отглотнула уже не дымящийся кофе из картонного стаканчика и пододвинулась ко мне вплотную. Запахло «императрицей» и терпким напитком, несвоевременно принимаемым ею в семь вечера…

— Ты, Бог Ра, по нотам хоть иногда попадаешь? — настороженно изрекла администратор.

Её брови вздёрнулись и на мгновение спрятались под идеально ровно выстриженную линию густой чёлки.

— Попада-а-ает, — уверенно вмешался Ярослав.

Но от его интонации Вовки из мультика «И так сойдёт» я ощутила, как вспыхнули щёки. Видимо, Ярик тот ещё брехун! Мы ведь за три часа знакомства успели только от вокзала добраться до Люблино, обсудить климат, очередность уборки в квартире и понять, что Ярославу пора выдвигаться на смену! В «Фа-соли» катастрофически не хватало людей, а я, вдруг откуда ни возьмись, как раз-таки собиралась обходить все заведения в округе и проситься на работу… И вот благодаря Ярику, проникнув в заведение через чёрный ход раньше начальства, я краснела и кусала кожу щёк.

— Я не с тобой разговариваю, — огрызнулась Эля на Ярослава и снова обернулась ко мне. — В караоке когда-нибудь работала?

— Нет, но-о-о… всегда мечтала! — честно призналась я и мгновенно пожалела.

Три парня и работодательница уставились на меня исподлобья.

— Вот мечты у людей! Послушать двадцать пьяных версий «Рюмки водки»* за ночь!.. — симпатичный парень с щетиной, в рубашке и фартуке на металлических бляшках усмехнулся. — Спорим, в конце смены ты захочешь зацементировать себе уши?

— Да не пугай ты её с порога, убежит ещё! Суббота! Я вдвоём с Яриком не вывезу полный зал! — завозмущался третий незнакомец.

— Ну ладно-ладно… Не ссы, Ра! Прорвёмся. Если будешь сильно волноваться, приходи ко мне в бар, я налью тебе стопарик, — подмигнул парень в фартуке.

Видимо, он был барменом…

Администраторша, за всё это время не отодвинувшаяся ни на миллиметр, наверняка слышала, как заколотилось моё сердце под лёгкой тканью платья.

— Сразу предупреждаю – никакой выпивки на работе!.. Ярик, подстрахуй её. А я ещё обзвоню наших, может, кто забежит на подмогу.

— Так точно, босс! — приставил к голове ладонь Ярослав, но девушку, схватившуюся за телефон, затормозил уже в дверях. — Стой, Эль, а как же грим?

— Меня в последнюю очередь. Так что давайте, поторпаливайтесь. Уже скоро смена начинается.

Недружелюбная администраторша спешно покинула кабинет, а я лишь судорожно вздохнула. От волнения сдавило грудь. Я ведь так и не спросила ни про оплату, ни про трудовой договор, ни про график… Откровенно говоря, а нужно ли было спрашивать? Без пяти минут москвичка припёрлась без её ведома, нацепила клюв, назвалась богом и поставила работодательницу перед фактом: сегодня я у вас пою. Полнейшее сумасшествие!

Я не могла думать о чём-то, кроме своей возможной некомпетентности… насколько хороший вокалист им требовался?

— Кстати, а почему новенькая – правительница аж вселенной? — очнулся тот, что стоял рядом с барменом. — У нас что, парней мало на роль бога мужского пола?

— Пхах! Если ты не заметил, у нас вообще теперь персонала мало, — усмехнулся Ярослав. — И к тому же, Ра видишь, какой… «белобрысый», — Ярик нагло взял прядь моих волос и потеребил перед носом возмутившегося работника. — Самое то! Роль Нефтиды, с вашего позволения, я приберёг для Эли. Со смыслом! «Богиня рек и сна», — обратился парень вновь к экрану. — Не, а что? Она у нас мастер по усыплению бдительности пьяных гиксосов.

— Кого, блин? — хохотнул бармен.

— Гиксосы! Чужеземные захватчики, сеявшие хаос и беспорядки в Древнем Египте! Новое кодовое слово для «запойных» гостей!

Довольно двусмысленно для караоке… Но я не могла даже ухмыльнуться, перебрасываясь взглядом между тремя парнями, в компании которых осталась. Творческий Ярик с россыпью родинок на широкоскулом лице на мой субъективный вкус выглядел привлекательно, особенно когда улыбался или виртуозно рисовал на моих глазах стрелки полчаса назад. Не каждая барышня так владела подводкой. Но, несмотря на то что он любезно встретил меня на пироне, поспособствовал трудоустройству и даже успел потрогать за щёки во время нанесения грима, держался холодно. Ростом Ярослав не выдался. Был совсем коротышкой, значительно ниже бармена.

Последний -- русоволосый парень с тонкими губами, короткой бородкой и чуть выбритыми висками хитро ухмылялся. То и дело пялился на меня и перебирал что-то лязгающее в кармане фартука. А когда в разговоре невзначай извлёк металлический предмет и начал крутить в пальцах, я поняла, что он притащил с собой штопор.

Ну а третий их друг настолько показался мне неприметным за исключением усиков, что тут же забывался, стоило посмотреть на Ярослава или бармена.

— Садись, Санёк. Будешь богом крови и вина – Шезму, — величественно объявил Ярослав и открыл на компьютере картинку. — Ты у нас бородатый, сойдёшь за львёнка.

— Мяу, — прохрипел бармен, въедаясь в меня взглядом и размещаясь на кресле.

Я подтянула вырез платья повыше, так чтобы прикрыть ложбинку на груди. От волнения перед первым рабочим днём обледенела кожа, в руках поселился тремор. А тут ещё и непрошенный флирт… Захотелось укутаться поглубже в мантию, прогуляться вдоль стола, хоть в кабинете особо и не было места.

Глава 2. Праздник губ

— Кстати, а это кто?

Спустя минут пять саморекламы в моём присутствии он решил поинтересоваться?! Но с настолько обаятельной улыбкой, от которой блестели прищурившиеся серые глаза, что всё идущее вперёд него тщеславие мне показалось даже милым изъяном. «Кто я? Ну, как сказать… Богиня раскалённой звезды, дарующей людям свет, тепло и воздух», — подумала я, но ляпнуть не успела. Осипший после продолжительного молчания голос не послушался, застрял в горле.

— Это моя подруга! — заявил Саня. — Первый день работает.

Я так и разинула рот от того, как быстро обзавелась московскими «друзьями». Кинулась взглядом к победному оскалу бармена, потом к прежней улыбке Соколова Кирилла, в одно мгновенье напрочь лишившегося увлечённости моей персоной. Он тут же переключился сверкающими глазами на кубок с пятизвёздочным коньяком, устремив меня в разряд слишком скучных объектов в караоке…

Ну и пожалуйста! Развод и девичья фамилия! И вообще!.. Меня такие ненастойчивые напыщенные экземпляры не впечатляли!

Отвернув клюв, я схватилась за графин и принялась наполнять стакан. Вспомнила-таки, зачем пришла в бар. Стоило смочить рот перед похоронным для моей загадочности «Гнгнэстайлом». Очередной гость завопил «Рюмку водки», заглушая бэк-вокал Ярика. Слева от меня послышались звуки молнии, а затем к ноге снова прислонился холодный чемодан.

— Угадай, кто?! — вдруг радостно взвизгнул женский голос.

Вздрогнув, я обернулась к соседнему стулу, на котором вновь обустроился Кирилл, убравший свой чемодан. Его лицо спрятали изящные нетерпеливые ладони, готовые общупывающими движениями растащить парня на кусочки. Над его головой надвинулись рога.

Администратор караоке позабыла об обязанностях надзирателя и фривольно вцепилась в беднягу, прижавшись грудью к его спине.

— Даже не знаю, — насмешливо хмыкнул Соколов.

— А так? — Эля открыла ему глаза, которые парень мимолётно закатил, но сдавила одной ладонью розовые щёки. Тот вынужденно выпятил губы уточкой, а дальше мне не было видно…

Администраторша заслонила собой мужское лицо. Рога угрожающе нацелились в стиснувшего челюсти бармена.

Эля и Кирилл — пара? Занятно… Мне показалось, он гораздо её моложе.

— А вот так? — возле бара появилась незнакомка с короткой стрижкой и розовым чемоданом. Она бросила багаж, где пришлось, и подскочила к парню, обнимая его вторым слоем поверх рук администраторши.

Женская причёска напоминала шапку и открывала вид на заострённые аккуратные уши. Рваные пряди каштановых волос чуть спали на лоб, когда девушка наклонилась к другой щеке Соколова и, судя по звуку, смачно чмокнула. Самая быстрая измена, которую мне, вылупившей зенки, когда-либо доводилось наблюдать…

— Давно не виделись, Даш, — раздражённо процедил Кирилл из-под объятий воркующих девиц. — С самого аэропорта.

Даша?.. Та самая? С которой мы будем вместе жить?

— А у меня такой же, — весело ткнула она пальцем в сторону кубка, продолжая обнимать двоих.

— Мои ж вы краса-а-авчики! — заверещала Эля.

Во дают! Ни стыда, ни самоуважения!

— Праздник губ, обид и гла-а-аз! Забери-и-и меня в свой плен! Эту линию коле-е-ен целовать в последний ра-а-а-а-а-а-а-а...*

Я залпом осушила стакан.

— Ну всё! Хватит лобзаться в баре, долбанная семейка! — взмахнул полотенчиком Саня возле трёх лиц.

Девушки отпрянули от куска ткани, а заодно и от зацелованного Кирилла, оставшегося мирно караулить полный кубок коньяка.

— …а-а-а-а-а-а-з! То-о-о-ольк-а-а-а! Рюмк-а-а-а водк-и-и-и на столе-е-е-е-е…

Саня сказал «семейка»? Вот это да! Современная столица открылась мне раньше, чем я успела добраться до Красной площади!

— Шведская что ли семейка? — на полном серьёзе поинтересовалась я.

Эля резво встала в позу, заслоняя двух других, и вонзилась в меня злобным взглядом. Позади неё зазвенел истеричный женский смех. Мужского слышно не было…

Я мельком обратила внимание на бармена, несогласного с происходящим каких-то пару секунд назад, но теперь ухмылялся и он.

— Новенькая, ерунду-то не неси!.. Вокальная! Вокальная семейка! Это образно говоря! Мы в одном коллективе!

А… что-то я сплоховала. Нервная Эля явно ни с кем Кирилла делить не собиралась. Из-за её спины вынырнула девушка с короткой стрижкой.

— Ты – та самая «Ра»? — нет смысла говорить, что меня зовут иначе? Ай, всё равно… потом! — Я Даша, твоя соседка, — бойкая девчонка протянула мне руку, и мы крепко поздоровались.

Её ладонь оказалась замёрзшая, и через неё мне будто передалась трепещущая дрожь. Из колонок раздался уже второй куплет: совсем скоро придётся позориться на глазах ушах вокальной «семейки» с корейской песенкой…

— Приятно познакомиться, Даша. Поздравляю с победой! — кивнула я в сторону кубка, источающего орехово-древесный аромат. Он вынуждал слегка поёжиться.

Так значит, все они, как сказала администратор, в одном коллективе? Эля, Кирилл, Даша, Ярик, усач… Катя, на место которой я мечу, и сестра Сани, не перешедшая в старшую возрастную категорию?

— Вы вдвоём тоже здесь работаете? — поинтересовалась я.

— Ой, нет. Мы просто к вам в гости приходим иногда. Не благодарная это работа для вокалиста.

Забавно, я ведь всегда думала, что караоке – предел совершенства для певца. Ну, не считая телевидения и радио.

— Так, а… что тогда за вокальный коллектив?

— Ну всё, новенькая! — вмешалась администраторша. — Отдохнула и хватит! Иди работать!

❤❤❤

Злая «мачеха» Эля, взявшая надо мной шефство, теперь пристально следила за звуками, испускаемыми моим ртом. А с каждым часом я пела всё отвратительнее. Голос сел, в глотке першило и болезненно жгло даже от попыток разговаривать. Отсутствие сна и аппетита этой ночью наверняка жёстко ударило по голосовым связкам. Но я упёрто продолжала позориться и отказываться от предложений закончить свой рабочий день преждевременно. Лауреаты итальянского конкурса Даша и Кирилл успели услышать абсолютно всё в моём исполнении: от «Гнгнэстайла» с «Мамонтёнком» до Бутырки… Последний столик с детьми освободился около двенадцати. Контингент стал пьянее и агрессивнее — на смену попсе пришёл шансонистый блатняк. А я была настолько вымотана морально, что достигла глубокого состояния безразличия: какая в попу разница, что обо мне подумают эти двое? Я забыла своё родное имя, пока пела «Два кусочека колбаски»*...

Глава 3. Собака

— А йя-я всё летала, но йя-я так и знала, что мечты-ы лишь мало для лю-юбви ла-ла-ла!*

Жанна Фриске? Я поняла, что не сплю. Больше не сплю… и мычу вслух содержимое своего сна. Чувствовалось, что неизвестного количества часов не хватило до полного восстановления. В груди больно стучало, отдавало в глотку и виски. Я рискнула пошевелить ногами, и всё, что ниже колен, оказалось отёкшим и неподдающимся моей воле. Ещё одна неимоверная куча сил понадобилась на то, чтобы заткнуться. Продрать глаза.

Меня встретила поначалу замыленная незнакомая комната. Тёмно-вишнёвый советский шкаф напротив кровати. Вдоль стены слева от него — пустой сервант на высоких пузатых ножках. Нет, кажется, в глубине стеклянной полки всё же стояли две маленькие фигурки, но отсюда их было не разглядеть. Справа от шкафа — выкрашенная в коричневый цвет со странным бурым подтоном дверь.

Кряхтя, я перекатилась на правый бок и уставилась на бежевую миниатюрную тумбочку. Она выглядела неожиданно свежо на фоне предыдущего списка мебели и в свете не зашторенного окна в изголовье. У боковой стенки разместился широкий деревянный стол с оранжевым оттенком, с каким делают офисную мебель, а под ним — стихийный склад моих дорожных сумок. Интерьер завершал кинескопический квадратный телевизор на табуретке, расположенный между рабочим местом и выходом.

Потерянная в настоящем времени и совдеповской обстановке, я сразу поняла, что в моей новой комнате не хватало часов. Нужно было раздобыть телефон! А для этого вспомнить, каким образом и во сколько я сумела добраться домой…

Я завершила свой разворот на кровати, плюхнувшись на живот, и медленно поднялась на руках. Середину ладоней покрывали рукава свитера, который я надевала за час до прибытия на Казанский вокзал… а куда делось белое платье богини?

«— О, в «человеческой» одежде ты тоже ничего, — слащаво подмигнул бармен.

Я продолжила молча натирать стол, пока парень в куртке, умытый от грима, решил постоять рядом. Как-никак друг!

— Спасибо, — на большее не хватило голоса.

— Да ты не парься, — заподозрил Саня неладное. — Я уже сформировал отчёт и закрыл смену. Так что, у них нет выбора… скоро разойдутся по домам.

— Отлично, — буркнула я и покосилась в сторону дальнего столика в нише».

Эля, Кирилл и Даша бухали до восьми утра! Я прозрела, припомнив, как караоке закрылось в шесть — но не для «своих», до семи мы с официантами натирали посуду, а потом я не могла уйти без соседки… «Ща-ща-ща, Ра, пять минуток… вызываю такси-ик-и-и-и…»

Неужели ТАК пить возможно? Они не вокалисты, нет… может, бокалисты?

«— Дла… вас-с-с, — нарочито официально протянула администраторша в микрофон и уселась на спинку кожаного дивана, — выступа-а-аэт… лаурэат мэждународного конкур-р-р-рса и просто… просто… пр… пр-р-р-рекрасный человэчек… Дарьйа Ковалёва!

Раскрасневшийся на этот раз не от холода, а от бодуна, хихикающий Кирилл натянул горлышко свитера себе на нос и откинулся на диван. Его красивая голова ещё немного покачалась из стороны в сторону от соударения со спинкой, пока Эля передавала через него микрофон второй подружке. Даша, шатающаяся, с трудом поднялась над круглым столом и продолжительно выдохнула.

В колонках раздался хруст, и все официанты, прибирающие зал, поёжились.

— Эта пе…ик!..сня, — ещё раз устало вздохнула девушка поверх зазвучавшей мелодии. Где-то сверху тихо плакал звукооператор, которого не пустили домой вовремя за опоздание… — Эта пе-песня.. Принесла мне первое ме-есто в Риме… И, паэхали… Party girls don't get hu-u-urt, Can't feel… anything, when will I learn*...

С тряпкой в руках я зажмурилась, ожидая услышать нечто между душераздирающим скулежом и предсмертной «пе-песней». Но вдруг уши мои расслабились, охотно подпуская к перепонкам отдалённо знакомый мотив, а глаза ещё пока что недоверчиво раскрылись…

Пьяная Даша зазвучала ангельски мягко. Будто и не пьяная вовсе, и даже не как живая девушка — словно пластинка, лишённая дефектов. Она запела так, словно петь — также нормально, как и дышать или смеяться… Я бросила тряпку, прижав похолодевшую руку к груди.

Сердце истошно забилось от приближающегося припева. Кажется, эта популярная песня, однажды, вынудила меня разочароваться в собственных способностях.

— I-i-i-i-i'm gonna-a-a swi-i-ing from the-e, — пробирающе заголосила Даша. Боже, как же она сумеет спеть так высоко?.. — chandelie-e-e-er, from the chandelie-e-e-e-er…

По моей щеке прокатилась слеза: неужели так владеть голосом правда реально? Пока никто не увидел, я спешно вытерла рукавом лицо и принялась отдраивать столешницу, как заведённая».

Последние минуты, проведённые в воспоминаниях о бессонной ночке, в лицо шарашило солнце: в комнате не было штор, лишь прозрачная тюль. Перед сощурившимися глазами так и виделась мраморная белая поверхность, а в голове не смокал мотив из клипа, в котором танцевала худенькая девочка с белыми волосами. Только, как звучало в оригинале, я не помнила — теперь для меня существовала единственная версия в исполнении Даши… с которой прямо сейчас мы находились в одной квартире?!

Одичав от идеи, что смогу когда-либо научиться петь также, я затрепыхалась на кровати, стряхивая одеяло, выпрыгнула на ледяной пол и кинулась к закрытой двери. Нужно спросить у Даши, быстрее!

За раскрывшейся створкой оказалась знакомая мне комната: полугостиная-полукухня. Гарнитур и обеденный стол отделялись от спального места сквозной книжной полкой. На разложенном диване поверх перекрутившейся синей простыни с открытым ртом дрых Ярослав. А в противоположной стороне от его спального места оставалась только одна незнакомая мне дверь… там и была Дашина комната!

Едва ли не с криками «Банзай» я ворвалась в женскую спальню и оккупировала кровать прямо с вздрогнувшей Ковалёвой.

«— Вы берёте меня на работу? — промычала я из последних сил.

Глава 4. Вокальная палата №6

Даша быстро променяла молчание на сон. Пришлось ей с похмелья звонить преподавателю вокала и просить послушать одну «назойливую девчонку». Из трубки отвечал требовательный женский голос, вызвавший у меня лёгкий мандраж: «Хорошо! Пускай приходит. Сегодня, без пятнадцати три». Так я с посаженными связками в отсыпное воскресенье выскочила впопыхах из квартиры и побежала знакомой дорогой в сторону караоке. Оказалось, в доме напротив на втором этаже и находился конвейер будущих звёзд. В кабинете… то есть, как выразился Ярик, «в палате номер шесть».

Я летела по одуряюще длинным тротуарам, покрытым притоптанным, чуть обледеневшим снегом. Поскальзывалась, но не падала. Морщилась от колючих снежинок, прилетающих в лицо, и старалась дышать ровнее. Но, судя по облачкам пара, вырывающегося изо рта, тщетно. Нервишки сдавали.

Когда выяснилось, что я разбудила своих соседей в два часа дня, Ярик, потирающий заспанное лицо, стал преследовать меня по квартире и запугивать: «Надин Дмитриевна терпеть не может опоздания! Помоешься вечером!»

Божечки, назвалась-то как! Ох уж эти москвичи!

«— А-а-а, ну почему?! Почему Даша не смогла тебя отговорить?.. Кошмар, фух… Запомни! Она будет спрашивать, не знакомо ли тебе её имя! Ты должна сказать, что слышала, как твои родители ходили на её выступление в академический муз театр имени Станиславского! Если скажешь, что лично была, она не поверит!

— Но мои родители живут в Саратове. Они в Москве-то были один раз проездом.

— Вот и скажи, что они специально приезжали на выступление Надин!»

Надин Дмитриевна, Надин Дмитриевна, Надин Дмитриевна… что-то меня уже подташнивает.

И телефон я так и не нашла! Не могла проверить, успеваю ли к назначенному времени. «Не надо паники! Ты с телефона отправляла звукачу песни, такси заказывала! Значит, он где-то здесь! Найдём вечером!» Ага! А может он и выпал в такси?! Если сегодня утром до меня не дозвонилась мама, боюсь представить, какой скоро получу расписон...

Я, задохнувшаяся ледяным воздухом, остановилась через дорогу от «Фа-соли» с выключенной вывеской и несколько раз перепроверила: дом напротив караоке. Ошибиться сложно. Множество рекламных баннеров над крыльцом гласили, что здесь находились клининговая компания, магазин газонокосилок, ремонт ключей, секс-шоп, кхм, зоотовары и фейерверки… о вокале не было ни слова! Стараясь долго не думать, я влетела на первый этаж, благоухающий почему-то запахом свежей выпечки. Понадавливала кнопку лифта, но тот не издал ни звука, чуть покрутилась в коридоре и, обнаружив лестницу, кинулась наверх.

Снова коридор. Практически бесконечный и плохо освещённый -- не мудрено, выходной же. А у кого-то работа...

Рассмотреть ближайшую металлическую дверь, украшенную новогодней гирляндой в виде ёлки, у меня толком не хватило сил. «6», — было изображено внутри периметра макушки. Я выдохнула, дёрнула за ручку и… встретилась с ещё одной дверью.

Хорошо, надо отдышаться и постучать…

— Ты опоздала на две минуты! — пронзительно раздалось изнутри.

Я обмерла от неожиданности. Спёртое дыхание быстро передавило ноющие после бега лёгкие. Может, это всё-таки не мне?.. Последовал хруст щеколды, раскрылась створка… Статная светловолосая женщина лет сорока с шокирующе яркими алыми губами и леопардовым платком, повязанным на шее, встала между мной и проходом, скрестив на груди руки. Вот это сеньорита… Я громко втянула воздух.

— У меня нет времени на лоботрясок.

Всё-таки мне...

«Справедливо». Очень даже «справедливо»! Но дверь-то Надин Дмитриевна открыла! Покажите мне проход, и я залезу в него без вазелина! Отступать уже некуда!

Сил моргнуть не находилось. Замёрзли белки глаз. Я попыталась сдуть прядь, выбившуюся из-под шапки, но та прилипла ко лбу.

— Извините, пожалуйста. Как только я узнала, что вы согласились меня послушать, выбежала из дома, — просипела я, улыбаясь во все двадцать восемь зубов. — А остановилась сейчас, у вашего порога.

У фифы из театра Станиславского надменно изогнулась бровь.

— Прям так и бежала? — польщённо ухмыльнулась она. Истероидный тип сошёл страниц учебника по психодиагностике! Я, может, и неуч, но такой экземплярчик трудно не распознать! — Ну… заходи, Форест Гампиха, — сдалась преподавательница и отодвинулась с порога. — Красная ты какая!.. Отдышись. Куртку на крючок, обувь оставляй у коврика, тапочки надевай.

Заботливая, словно матушка! Святейшая женщина! И почему Ярослав собирался меня отговаривать? Даша в такси лепетала: «не надо тебе к этому педагогу». Эля чуть не вгрызлась в шею, когда я спросила, где они занимаются… Жадины не хотели делиться знаниями!

Я выполнила все требования Надин Дмитриевны по списку. «Положила» ступни в гигантские чёрные тапки и встала солдатиком у входа, ожидая дальнейших инструкций. Преподавательница успела обустроиться за пианино, листая ноты, надела очки. Левее от инструмента располагался стол со звукооператорским пультом — а на нём пара десятков кнопок и ползунков. В глубине кабинета лежало три толстых пёстрых ковра, по ним тянулись провода к микрофонным стойкам. Две чёрные необъятные колонки выше меня ростом были расставлены в углах. Между ними — диван, журнальный столик и комнатное метровое дерево с жёлтыми плодами, обмотанное мохнатой гирляндой... Я сначала не поверила. Но, кажется, это были лимоны! Над диваном болтались растянутые на ниточке снежинки, вырезанные из бумаги… А парад вывешенных на стену дипломов я разглядеть уже не успела…

— Не те тапки! Упадёшь, голову расшибёшь, а мне за тебя отвечать? Там где-то были женские с бабочками… — лишь на мгновение оторвавшись от нот, недовольно изрекла Надин из-под овальных очков. Я тут же зашоркала к полке обратно и присогнулась в поисках. — Шевелись! На столе электрический чайник, налей себе чаю в пластиковый стакан и подходи к пианино… Стаканы на полке под столом.

Кажется, она выбирала, чем испытать меня на прочность… Издалека были видны только страшные многочисленные каракули над рядом клавиш. Я исполнила и последующий наказ о согревающем напитке, подкралась к Надин Дмитриевне и непонимающе всмотрелась в нотный разворот. Мне хана!

Глава 5. Конфета с коньяком

А Надин всё играла. Белые и чёрные клавиши впадали от нажатия, затем мягко принимали прежнее положение. И лишь по тому, как часто повторяли грациозно округлённые ладони одни и те же фигуры, я постепенно поняла, что мелодия имеет одинаковые кусочки. Или похожие. Или одинаковые. Или… всё-таки похожие? А-а-а-а-ай!

— Запомнила? — Надин Дмитриевна манерно вскинула руками по окончанию и перевела на меня испытующий взор своих каре-зелёных глаз.

Во рту пересохло, хоть я и только что осушила стаканчик с чаем до дна.

— В-всё? Всё сразу?

У неё дёрнулся один уголок губ. То ли от удивления, то ли от замысла избить меня розгами. Кричать о помощи на пустом этаже в воскресенье бесполезно?

— Я любезно повторила три раза одну и ту же мелодию, — преподавательница нахмурила брови, от чего кожа её век чуть нависла над не моргающими глазами. От услышанного мне стало дурно. К горлу подкатила тошнота. — Хочешь сказать, ты этого не поняла?

Признаться и пробить дно её матерных запасов или схватить куртку и выбежать из кабинета? Слишком долго шнуровать ботинки! Ладно, говорят, на суде за чистосердечное могут скостить срок…

— Не поняла. Можно мне послушать ещё один раз? — неловко улыбнулась я непослушными губами.

Надин, откинулась на спинку стула, теребя шарфик, завязанный галстуком на шее, но вдруг подозрительно спокойно изрекла:

— Можно.

А я уж думала, меня найдут повешенной на этом леопардике!

— И-и-и, — обозначила она вступление.

Снова: «пилик-пилик», «пум-пим-пилик», «пилили-пилили-пум-памс», «пилик-памс-пилик», «пилипамс»… Я напрягла весь свой слух, мускулы лица, грецкий орех, интуицию, чакру хитропопости и с силой впилась пальцами ног в резиновые тапки, будто это поможет раскрыться ушным раковинам пошире.

Надин Дмитриевна, покачивающаяся от удовольствия в такт, стремительно завершила отрывок и взглянула из-под края очков. Со мной случилось оцепенение.

— Дыши, девочка, — надменно ухмыльнулась преподаватель. Она ещё и роды принимать умела? — Вот тебе первая нота.

В кабинете раздался продолжительный, плавно стихающий звон, переходящий в щекотную для ушей тишину. Я натужилась, пока ещё смутно помнила этот несчастный звук. Разинула рот на «А», тут же громко повторила в унисон, даже почти не сипло после чая, и на радостях забыла всё остальное…

Мамочки! А что петь дальше?..

А дальше произошла импровизация, с которой я бы никогда в жизни ни при каких обстоятельствах не хотела оказаться услышанной живым существом!

Преподавательница лишь поначалу нервно промокнула друг об друга алые губы. Потрясающей всё-таки она владела артикуляцией… Но больше ни рот, ни брови, ни стеклянный взгляд Надин не выдавали эмоций, вызванных моей подзаборной серенадой. Я воспроизводила местами нечто лживое -- понимала это и сама -- стремилась ссутулиться до размеров маленького блеющего ягнёночка и приходила во всё большее потрясение из-за невозмутимости Надин Дмитриевны. Виновато смолкла, задержала дыхание.

Наступила всеобъемлющая тишина. Надеюсь, я не сломала преподавательнице психику?!

— Та-а-ак, — помедлила и деловито протянула женщина. Пролистала закорючки почти в конец, пока я дорвалась до воздуха. — Сделаем упражнение. Пойдём вверх по октавам до крайне возможной тебе ноты, затем вниз. Вот такой мотив, запоминай… На слог «Ра».

Да вы сговорились что ли?!

— И-и-и, — Надин заиграла.

О! Это звучало не так уж и сложно!

— Ра -↑ра -↑ра - ↓ра- ↓ра-а-а! — она помогла мне спеть несколько первых попыток своим насыщенным жёстким тембром, постепенно передвигаясь пальцами вправо по клавиатуре.

Я подсела на темп, вторя преподавательнице. На третий раз мой голос зазвучал «без поддержки», и мы, как Надин и обещала, отправились на поиски той самой крайней унизительной ноты…

Искать пришлось не долго. Я ра-ра-ракала, пока не крякнула, и закашлялась. Тогда женские пальцы помедлили и… отправились влево.

Когда Надин Дмитриевна нащупала вторую мою точку невозврата, звучащую, как гул парохода, я схватилась за горло сквозь ткань свитера и обессиленно вздохнула. Кадык больно опустился, голос просто исчез под конец упражнения. В довесок ещё и заурчало в животе…

Надин ничего не сказала. Лишь глянула на настенные часы над пианино, а у тех большая стрелка уже как шесть минут показывала на три! Женщина кисло опустила уголки губ. Кому-то прилетит втык! Да побольше, чем мне! Я-то опоздала только на две минуты. А вот тот, кто должен был заниматься следующий…

— Ну давай, Регина. Спой мне песенку а капелла… В смысле, без музыкального сопровождения, — преподавательница опустила на клавиатуру крышку, уныло облокотилась об неё локтем, подперев голову, и расслабила узел на платке.

Пятнадцать минут прослушивания, из которых половина — разговоры, а я вымоталась, словно тягала мешки с картошкой по лестнице!

— К-какую? — сипло выдала я. Кошмар! Голос, вернись, пожалуйста!

— «В траве сидел кузнечик»*.

Не похоже было, чтобы Надин Дмитриевна шутила. Я тревожно сглотнула слюну и покосилась на входную дверь. Не дай Бог…

Хотя… если бы у меня был выбор между «Кузнечиком» и, скажем, «Поющими трусами»…

— Регина, ты меня слышишь?

— Да-да, — я прокашлялась и кинулась в бой, чтобы не передумать. Принялась усердно «пиликать» ртом про огуречик. — В траве сидел кузнечи-и-к, в траве сидел кузнечи-и-ик, совсем как огуречи-и-ик, зелёненький он был! — фух! Бедное насекомое, прости меня… я стараюсь, честно! — Представьте себе-представьте себе-совсе-е-м как огуречик…— я так и знала. Я ТАК! И! ЗНАЛА! Внешняя дверь принялась распахиваться навстречу моему публичному унижению. Я полностью отвернулась лицом к Надин, чтобы не смотреть в глаза опоздавшему. — Представьте себе-представьте себе зелёненький он был!

Надин Дмитриевна отклонилась на спинку стула, чтобы заглянуть мне за спину. В ход уже пошли «травки и козявки», а сзади донеслось шуршание куртки но, на удивление, ни одной жалобной мольбы помиловать грешника. Да и сама преподавательница, ненавидящая опоздания, лишь скрестила на груди руки, кивая своему ученику. Того устрашающего выражения лица, что она продемонстрировала мне с порога, даже не предвиделось.

Глава 6. Кукарача

Шоколадный кругляшок скрылся между полных приоткрывшихся губ. Кирилл вдруг поморщился, продолжая упорно жевать свой презент. Надеюсь, в эту секунду ему стало также горько, как и мне. В висках запульсировало, в рёбрах взвихрилось волнение: я чуть не спасовала. Готовилась ведь к худшему, но представить его настолько уж безнадёжным не хватило фантазии! Мне нужно было стерпеть минуту…

Всего одна минута, и у любой скандальной сенсации истекает гарантия на удивительность!

Правда, соколик-алкоголик продолжил подливать коньяк в огонь…

— За издевательства над «Кузнечиком» можно было и обматерить, — спасибо, что не втащить! — Как раз перед уходом, — хохотнул парень.

Нашёлся блин, гринписовец! Стоит едва ли не синий, подсказывает!

— Да, за «Кузнечика» обиднее всего, — спокойно согласилась Надин Дмитриевна. — Собирайся, Регин. Не будем больше отнимать время от занятия Кирилла.

А-а-а?! Это я виновата, что он опоздал с бодуна?!

Ну вот и всё… Не слетающая с губ Соколова добродушная улыбка ну никак не соответствовала озвучиваемому им сарказму. А преподавательница казалась непреклонной.

Кирилл нагнулся к нижнему глубокому ящику в столе. Открыл. Достал из него красную кружку, на которой было написано: «Sokolov».

Да у него ещё и кружка здесь своя, личная!

Меня тронуло белой завистью.

— Иди-иди, девочка. Не задерживай нас, — кивнула в сторону двери Надин. — Уже восемь минут!

Игнорируя поторапливания преподавателя, явно намекающего на начало занятия, парень подцепил за ручку кружку и вразвалочку двинулся в сторону столика в глубине кабинета. Видимо, за чайником. А в другой руке он держал новую коньячную бомбу, прихваченную с собой из коробки.

Нет. Так просто я не уйду!

— Спасибо вам за критику, Надин Дмитриевна, — кто она там? Бывшая певица в театре? — Мне было важно услышать именно ваше мнение…

Надин, подошедшая к двери и схватившаяся за ручку, опешила, а я, по ощущениям, побагровела.

Вторая конфета так и осталась занесённой у рта притаившегося возле журнального столика Кирилла. Он, не скрывая любопытства, обернулся и окатил меня изумлённым взглядом с ног, замёрзших в тапочках, до немытой головы. Больше он не улыбался.

— Пожалуйста, — наконец, важно кивнула преподавательница, глянув на меня из-за плеча.

Успела приоткрыть створку, но вдруг замедлилась. Ну точно истероид! Падка на лесть!

— Возьмите меня! Я хочу научиться петь! — затараторила я, пока Надин впала в сомнения. Подбежала к двери, протиснулась между ней и Надин Дмитриевной.

Мы же обе понимали, что на «будущий год» на самом деле означало «уходи и не возвращайся никогда больше».

— Вот уж глупости не говори! Зачем тебе это? Только меня без толку измучаешь!

— Я всему научусь!

— Сомневаюсь… у тебя нет таланта.

— Зато я трудолюбивая! — рыкнула я на преподавательницу и моментально охладела от ужаса.

Её равнодушные глаза округлились, накрашенные ресницы вздрогнули, а алый рот слегка приоткрылся, практически уже изрекая смертельно ранящее возражение. Но вот в кабинете повисло молчание…

Медленно покосившись на Соколова, греющего уши и пережёвывающего очередную конфетину, я заметила, как он подносит ко рту кружку. Специально ли, он громко-громко отхлебнул чай, не сводя с меня глаз.

— Ну хоть что-то же я могу?! — первая сдалась я. — Неужели всё так плохо?

— Некоторые посетители караоке поют грамотнее, чем ты, — хладнокровно продолжила Надин кромсать мою самооценку.

А между тем чуть наклонила голову влево и как-то иначе меня осмотрела.

— Так я всё-таки пою?

— Нет! Не поёшь. И не советую когда-либо серьёзно этим заниматься. Поищи у себя таланты в чём-нибудь другом.

— Ладно! Спасибо за совет…

Я обречённо вздохнула и отодвинулась с прохода. Где мои ботинки?!

— Тогда… тогда я пойду дальше работать в «Фа-соль». Может, у гостей чему-нибудь научусь…

— Ты устроилась в «Фа-соль»? — ошарашенно вскрикнула Надин и подскочила ко мне. Женские руки требовательно сжали мои плечи. — Через дорогу отсюда?! Как же… Как же… Регина! — заговорщически продолжила преподавательница. — А… раз ты не умеешь петь… почему бы тебе не уволиться?!

А-а-а-а! Сработало! У меня едва ли не закончились аргументы!

Я застыла в цепких ручках Надин Дмитриевны, снова зачем-то решив проверить реакцию Соколова. Он метался взглядом между нами двумя, а когда увидел, что я на него уставилась, мягко ухмыльнулся.

И хрен его знает, что это могло значить! Если он умудрялся лыбиться аки ангел, когда предлагал меня обматерить!

— Кхм… не буду… Не буду я увольняться! Я хочу работать в «Фа-соли»! И прославлять это заведение со всей вашей вокальной семейкой! Своим… бледненьким голосом!

Надин Дмитриевна вскрикнула. Надула щёки и прерывисто выдохнула, разглядывая потолок.

Не ищите там помощи! Уверена, вас наверху принимают за антихриста!

Хм… но после угрозы осквернения её трудов подмазаться всё-таки было надо.

— Я очень хочу научиться петь. Именно у ва-а-ас! — ласково протянула я, решившись придержать женщину за руки. Пан или пропал! — Вы топчик, Надин Дмитриевна.

Кирилл, уже наводящий на меня смущение своим молчаливым наблюдением, хохотнул и облизал нижнюю губу, слабо мотнув головой. Преподавательница бесшумно втянула воздух, брезгливо отстранилась и выпуталась из моих ладоней.

— Я знаю, — удручённо закатила она глаза. Да кто бы сомневался! — Ну, хорошо, Регина… Давай попробуем.

ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА! МНЕ НЕ ПОСЛЫШАЛОСЬ?

А-кукара-ча! А-кукара-ча! Надин меня взяла-а-а!

— Кхм-кхм-кхм, — прочистила я горло, чувствуя, как дрожат уголки губ, норовя растянуться до ушей. — Спасибо за шанс.

— Да не за что, — пожала преподавательница плечами, будто ей ничего не стоило согласиться. — Садись давай на диван, сейчас дам тебе листок. Напиши свой номер телефона, адрес, где учишься, где работаешь… ну это мы выяснили… график напиши, учебное расписание. В общем, всю подноготную. Только побыстрее, пожалуйста.

Глава 7. Такова жизнь

— При ней что ли? — пренебрежительно промурчал Соколов. — А как же конфиденциальность?

— А при самом Онесто Росси ты петь не стеснялся? — усмехнулась Надин, от чего её ученик подавился чаем. — Цигель, цигель с флэшкой к ноутбуку! Распевайся сразу со словами, нет времени на упражнения!

Похоже, даже на гордых соколиков здесь находилась управа.

Кирилл смиренно поставил на стол кружку и залез в карман брюк.

— Только я… неважно себя чувствую сегодня, — тихо предупредил он, изогнув бровь, и тут же побрёл в сторону рабочего стола.

Надин так ничего ему и не ответила, только хмыкнула.

Конечно, неважно он себя чувствовал! Как осинка на ветру колыхался после пары литровых «рюмочек»! Удивительно, как Соколов вообще умудрился притащиться на занятие, когда в этот же день закончил обмывать кубок?!

Шоркающими шагами по коврам, а затем и линолеуму он добрался до рабочего стола и перегнулся через него к подоконнику. Нехотя достал ноутбук.

— Регин, — окликнула меня преподавательница. — Пиши! И фамилию с отчеством не забудь!

Я, до сих пор ещё не верящая в то, что выгрызла себе местечко, кивнула.

— А сколько будут стоить занятия, Надин Дмитриевна? — к слову о деньгах и новом телефоне…

— Не знаю, — пожала плечами преподавательница и хохотнула. Э-э-э… это как? — Я с детей денег не беру, а старшие сами оплачивают аренду. Спроси у Даши и Эли по сколько нужно скидываться. Мне от вас ничего не нужно…

Я уставилась на её шёлковый платок, на краешке которого только сейчас заметила надпись «Louis Vuitton», и изумлённо поджала губу. А если смотреть внимательнее, то можно было узреть и два кольца с внушительного размера камушками на безымянном пальце…

— Ничего не нужно, кроме дипломов! — насмешливо донеслось из противоположного конца кабинета.

— Это ей ближайшие лет пять не светит, — поправила Надин парня и снова обратилась ко мне. — «Расплатишься», если доживём до того знаменательного момента.

Значит, через пять лет… Я уже успела прочухать, что преподавательница не относилась к числу оптимистов или великих мотиваторов. Скорее, наоборот — она делала всё, чтобы я сама от неё ушла как можно скорее и дальше. Зато теперь хотя бы стало ясно, что Надин Дмитриевне от моего наличия в кабинете в материальном эквиваленте ни горячо, ни холодно.

— Не передумала, случайно, у меня учиться? — ехидно спросила она.

Я отрицательно мотнула головой и принялась аккуратно выписывать на лист свой новый домашний адрес.

Преподавательница пристально следила за моей рукой, пока возле рабочего стола с пультом копошился Соколов.

— А вы с Дашей вместе что ли снимаете квартиру?

— Да. И с Ярославом, — из колонок, стоящих по бокам дивана, раздалось тихое отдалённое шипение.

— С кем?! — визгливо вскрикнула Надин так, что я вздрогнула и чирканула полосу на листе. — Чтоб я больше не слышала этого имени!

— П-почему? Я думала, они оба ходят к вам заниматься…

— Сама спроси у этого шалопая, «почему»! — чуть не выплюнула Надин, резво смахнув уголки платка на правое плечо.

В следующую секунду она сердито нахмурилась и снова переметнула их влево. Кажется, Ярик сильно набедокурил… очень сильно! Изящной ладонью женщина пригладила пряди своих белокурых волос и собиралась ввернуть ещё что-то достаточно безапелляционное, но тут раздалась противная пиликающая мелодия.

Надин Дмитриевна злобно застучала каблуками в сторону пианино, на крышке которого загорелся мобильник, торопливо, но статно покачивая бёдрами, добралась до него и схватила.

— Опять! Опять долбанные книжники! Что им нужно в воскресенье?.. Слушаю! — рыкнула она в трубку. Возможно, в разговор намеренно попала вся цитата от начала… а Кирилл, успевший вставить в ноутбук флэшку, обернулся к преподавательнице и закатил глаза. — Да!.. Да, только вернулись!.. Слушайте, они все занятые люди! Работают или учатся! А некоторые – и то, и другое! — Надин и Кирилл переглянулись, и тот отрицательно замотал головой. — Сначала мне нужно узнать, кто сможет, — она громко зацокала в сторону двери и стремительно её одёрнула. — Сколько нужно ртов?..

«Ртов»? Это типа «вокалистов»? А я было успела подумать, что она любит свою работу… Хах!

Преподавательница вышла в коридор, захлопнула за собой створку и, судя по звукам, металлическую дверь тоже. Мы остались с Соколовым одни в кабинете, но, во избежание нелепых взглядов и уж тем более обсуждений моего прослушивания, я уткнулась в листок и начала выписывать рабочее расписание. С применением как можно большего количества слов…

Фа-соль (через дорогу)

Понедельник, вторник с 20.00 часов до 5.00 часов

Пятница, суббота с 19.00 часов до 6.00 часов

Учебное расписание я ещё не знала. Мне предстояло выяснить его завтра, в первый учебный день в московском филиале. Быстро же у них закончились каникулы!

Из колонок вдруг вырвалась ненавязчивая мелодия. Соколов прибавил громкость на ноутбуке и, пытливо разглядывая меня издалека, двинулся ближе. Я молниеносно насторожилась, сжимая между пальцев ручку и наблюдая, как он плавно шагает к журнальному столику под игривый мотив. Где-то я его уже слышала… словно в чёрно-белом американском кино. Вступление зазвучало лениво и беззаботно, только ведущий инструмент не получалось распознать: то ли клавишные, то ли какие-то трубные многоголосые звуки сличались в подобие рок-н-ролла.

Парень, хищно прищуриваясь с высока, позволил мне чуть выдохнуть, когда отвёл взгляд к левой колонке, что стояла ближе к окну, и пристроился к ней почти в плотную.

— That’s life -- that’s what a-a-a-ll the people sa-ay-y* , — с хрипотцой проронил он сквозь чужой голос песни. Строчка увенчалась мелким протяжным колебанием, переросшим в новую, более громкую фразу.

Я, задержав дыхание, тихо уложила ручку на листок и покосилась на стоящего боком Кирилла.

— I thought of quittin’, baby, but my hea-a-art just ain’t gonna buy i-i-it* .

Глава 8. Бикини

Музыка продолжала звучать, а вместо мелодичных вокальных партий раздался сердитый «рэп».

— Тебе по жопе надавать?! — ого! Я бы на это посмотрела… От любопытства даже распахнула веки. — Чтоб спел мне сегодня отрывок!.. Тебе повезло, что я ещё не смотрела видео с конкурса! Если я и там не услышу внятной импровизации… — Надин, выглядывающая из-за двери, вонзилась взглядом в обернувшегося Кирилла, а затем… в меня. И стремительно изменилась в лице. — О! Отдам твоё время Регине! Она вон, как хочет научиться петь! Да, Регин? Ты пиши-пиши своё расписание…

Я настороженно кивнула и покосилась на Соколова, улыбающегося в привычной манере — только, кажется, теперь не очень добро.

— Будет вам скэт, — пожал он плечами.

Что это такое?

— Вот и славно! Пой, пока не вернусь!.. Я пошла обзванивать народ, — Надин Дмитриевна, приложив к уху телефон, снова закрыла дверь снаружи, но, судя по всему, это не мешало ей подслушивать распевку разозлившегося Соколова. От нахмурившихся бровей на его лбу чуть выше переносицы появились две напряжённые полоски.

Не знаю, в чём он ошибся… Барабаны вдруг нагнетающе застучали, в мелодию ворвался бэк-вокал, а Кирилл разошёлся вновь под усилившиеся духовые. Тон повысился, словно градусы в горячей, пропитавшейся алкоголем мужской крови. Хотя, ему-то, чтобы повеселеть, пары конфеток явно было недостаточно… Я, парализованная сочетанием его музыкальных навыков с громогласным голосом, проследила, как Соколов отошёл от колонки к подоконнику. Устало упёрся в него руками, оказавшись ко мне спиной.

В самый захватывающий дух момент он оборвал строчку следом за инструментами и оригинальным исполнителем... А затем вдруг ласкающе ворвался в тишину.

Но, если ничего не изменится здесь до июля…

Я закручусь в огромный шар и угасну.

Мои перепонки тронула выразительная дрожь в стихающем голосе. И вот наступило молчание. Кабинет погрузился в тихое шипение колонок и отдалённо доносящиеся из коридора неразборчивые реплики Надин. Кого-то она там словесно четвертовала…

Смысл весёлой, старой, словно мир, песни, так и остался для меня загадкой. Но это было неважно… Важно, что Соколов точно знал, о чём пел, и, когда облокотился о подоконник задом, плотоядно мне улыбнулся.

Скрестив на груди руки, он не торопился идти включать песню снова, как ему велела преподавательница. Смотрел на меня через прищур так требовательно, будто я, безголосая Регина из Саратова, действительно могла заполучить его часы… Умелая оказалась провокация.

Я неловко опустила взгляд на листок, на котором не прибавилось ни буквы с тех пор, как он запел. Подумала, что признаваться Надин Дмитриевне в том, что я потеряла мобильник, слишком рисково… Скажет ещё, что безответственная. Тогда я неуверенно выцарапала свой номер в надежде на то, что телефон лежит в караоке.

Как отпустит меня, забегу на работу…

Руки уже беспричинно начало потряхивать, а щёки воспылали жаром. Я судорожно повспоминала, какой ещё информацией стоит поделиться с Надин, но так ничего здравого и не придумав, не выдержала. Слишком щекотно обходилось молчание.

— Тебе сказали петь. Чего ты на меня смотришь? — процедила я, переметнувшись взглядом в серые «улыбающиеся» глаза.

Вообще-то была у меня надежда, что он так пялился из-за «Кузнечика», а не потому, что узнал без лохмотьев, идиотского клюва и египетского макияжа…

— Да так, — хмыкнул Соколов. — Пытаюсь понять, как тебе лучше. В квадратном костюме книги Зигмунда Фрейда или в бикини на пляже Анапы…

Что? Это был день открытых дверей в саратовском филиале! И мои летние каникулы!

Я, испуганная до потемнения в глазах, почувствовала, как безвольно приоткрылся рот.

— Хм… или как вчера, в костюме птицы? — ехидно продолжил Кирилл.

— Это был бог Ра! — оскорблённо заявила я.

И на башке его распяли сокола, который, наверняка, слишком много кудахтал!

— Это ты взял мой телефон?!

Кирилл залез в левый карман приталенных брюк и с трудом вытянул из него пропажу. Дразняще покрутил между пальцев, не планируя так просто возвращать.

— Я ведь подумал, что это Дашин. На картах было видно, что такси ехало по её домашнему адресу, — бросил он спокойно в своё оправдание. Я почти прониклась аргументом, когда Соколов злорадно просиял. — И как можно быть такой рассеянной и не поставить пароль?

Ну извините! За пределами Москвы меня такие идеи не посещали!

Бикини, блин, ему моё понравилось!.. Мог даже не интересоваться! На него бы всё равно не налезло!

— А как можно копаться в чужой галерее?

— Ну должен же я был понять, с чьей мамой разговаривал!

— Что?! — я оглушительно взвизгнула, вскочила с дивана и выдернула свой телефон из тёплых рук Соколова. — Что ты ей сказал?!

❤❤❤

На улице уже плавно темнело. Люди, машины — все куда-то сновали, а вывеска в «Фа-соли» ещё оставалась незажжённой. Снег не шёл, а между объёмными белоснежными сугробами в меркнувшей улице рассыпали песок. Первое, что я, оглушённая стыдом, сделала, выскочив наружу — жадно нанюхалась щиплющим ноздри воздухом и кинула маме дозвон.

Она приняла его моментально, не дав мне отдышаться.

— Алло?! Мамульчик? Послушай! — обессиленно затараторила я, выпуская на улицу пар вместе с сиплым голосом. — Всё! Всё, что тебе наговорили утром – всё наглая ложь! Ярослав встретил меня на вокзале, мы оставили вещи дома и пошли в караоке! Там он помог мне устроиться вокалисткой! Поэтому у меня теперь есть работа! И всю ночь, до самого утра я пела! А ещё там пела вторая наша соседка по квартире! Она много выпила! А я не пила!.. Ни капли не пила! Она пила – а я нет, мам! Мне пришлось ждать её… и мы уехали на такси домой!.. Клянусь! Клянусь! Я не напивалась и никому не отдавалась!

— Что?! — подозрительно изумлённо раздалось в трубке. — Региш… ты с кем-то переспала? — мягко уточнила мама. — В первый же день?

— Да мам! Я же говорю! Не было такого!