В жёны не годишься

1

- Отдай нам ребенка, Агния, а сама живи свободно, без обременений, - холодно говорит мне мужчина, пять минут назад представившийся дядей моего двухлетнего племянника.

Он такой высокий и крепкий, что в моей крохотной кухне выглядит просто нелепо. Одет дорого. Смотрит на меня свысока.

- После гибели брата и его жены суд доверил опеку над Максимом мне, - крепче прижимаю к груди сидящего на моих руках малыша. – Ваша семья никогда с нами не общалась. С чего вы взяли, что я доверю вам племянника?

Денис Архипов бросает такой же холодный взгляд на Максима, и ребенок в испуге прячет личико, уткнув его в мое плечо.

- Ты сама еще ребенок, - мужчина произносит это так, будто обвиняет меня в чем-то плохом. – Тебе всего восемнадцать. Научись сначала справляться со своей жизнью, а потом уже берись отвечать за кого-то другого.

- Я справляюсь… - краснею, понимая, что видит перед собой незваный гость. Обшарпанные стены съемной квартиры и меня с ребенком в заляпанной одежде. Перед его неожиданным приходом я кормила Максима обедом. Племянник провернул свой любимый трюк и бросил в меня содержимым своей тарелки, как только я на секунду потеряла бдительность.

Мне действительно приходится трудно. Я пытаюсь работать из дома, но с двухлетним малышом и без опыта это непросто. Заработанных денег и пособия от государства едва хватает на аренду и еду. Даже за коммуналку в прошлом месяце не смогла заплатить, и это сильно тревожит.

Но я убеждена, что даже в таких скромных условиях Максиму будет лучше жить со мной, любящей тетей, чем в детском доме.

Смотрю на мужчину, и холодок бежит по спине.

Он красивый. Мужественные черты лица вместе с массивностью его фигуры внушают против воли какой-то трепет. Он такой большой, что рядом с ним я действительно чувствую себя хрупким ребенком. Такая сильная у нас разница в комплекции.

Тем более, что он явно гораздо старше меня.

Может, не стоило открывать ему дверь? Запоздалая мысль заставляет меня еще больше нервничать.

Серые глаза мужчины похожи на небо перед грозой. В них чувствуется угроза и опасность. И смотрит он на меня с Максимом чуть ли не презрительно. Почему? Он ведь нас совсем не знает. Чем мы ему не угодили?

Нет – нет, такому человеку нельзя доверять маленького ребенка.

Даже если у него достаточно денег, чтобы дать Максиму то, что не могу я, это не стоит того. Такой холодный человек просто сломает ребенку психику.

- Не понимаю, - упрямо допытываюсь я, - Лара, жена моего брата, говорила, что ваша семья от нее отказалась. Ни Вы лично, Денис, ни кто-либо еще из родственников Лары прежде никогда не изъявляли желания даже познакомиться с Максимом. Почему сегодня вы заявились ко мне, как снег на голову, и требуете отдать ребенка на воспитание вам?

Мужчина морщится, будто вспоминает что-то неприятное. А потом все-таки снисходит до объяснений:

- Наш с Ларисой отец был сложным суровым человеком. И ко всем членам семьи он был очень требователен. Лариса не хотела жить по его правилам и сбежала. Тогда отец запретил мне и матери с ней общаться. Правда, мы пробовали звонить ей, но номер оказался заблокирован. Он был оформлен на отца. Так что связь с сестрой мы потеряли. И только после смерти отца я нашел в его телефоне переписку с Ларисой. Он ни разу не ответил ей, но она все равно писала. Сообщила, что вышла замуж. А два года назад написала, что родила сына.

- Сочувствую вам, - говорю я.

- Почему? – брови Дениса хмурятся, и он смотрит на меня недоуменно.

- Вы же только что сказали, что у вас умер отец…

- Ах, да, - кивает мужчина, - Так вот, неделю назад я узнал, что и сестры у меня больше нет, но есть племянник. Мы с матерью решили отдать дань памяти Ларисы и принять ее ребенка. В отличии от тебя мы сможем обеспечить ему достойное будущее.

Не знаю, что из сказанного мужчиной понимает Максим, но малыш держится за меня так крепко, что мне даже больно.

Чувствую страх ребенка и понимаю, что сделаю всё, чтобы защитить племянника.

- Извините, но вы Максиму никто, - твердо говорю я.

Сильная аура мужчины подавляет меня, заставляя робеть. Но я не поддаюсь.

- Вы и ваша мама можете общаться с Максимом, если хотите, - разрешаю благородно. – Но воспитывать его буду я. Думаю, мой брат и Лариса этого бы хотели.

Лицо мужчины мрачнеет на глазах.

- Глупая девчонка, - Денис делает шаг ко мне, и это выглядит как угроза. – С чего ты взяла, что решаешь тут что-то? Думаешь, я не понимаю, что ты ввязалась в это ради халявных денег от пособия? Я не оставлю племянника на безмозглого подростка, у которого на уме парни и гулянки.

- Откуда вы знаете, что у меня на уме? – воинственно спрашиваю я, но отступаю с ребенком на руках на шаг назад.

Денис презрительно ухмыляется.

- Приличные девушки не ходят перед незнакомыми мужчинами в трусах…

Мужчина опускает красноречивый взгляд на мои голые ноги, и мои щеки начинают пылать еще сильнее.

Вообще-то на мне надеты шорты. И они даже не мои. Я одолжила их из гардероба Ларисы, потому что в свои старые вещи я постепенно перестаю влезать, а на новые денег просто нет.

2

За шесть месяцев до этого.

- Ваш брат с женой попали в аварию на своей машине, - ровным голосом сообщает мне полицейский. – К сожалению, все участники ДТП погибли на месте до прибытия скорой помощи.

Смотрю на мужчину в форме, не в состоянии осознать смысл сказанных им слов.

За окном весь вечер шумит страшная гроза. Даже электричество вырубало ненадолго.

Мы разговариваем в коридоре нашей квартиры. Максим стоит рядом, обняв для опоры мою ногу. Услышав очередной раскат грома, малыш пугается и начинает хныкать.

Привычным движением подхватываю племянника на руки и растерянно смотрю в отстраненные глаза мужчины в форме.

- Но…

Мозг отказывается верить.

Днем брат с женой уехали по делам в соседний город. А я осталась сидеть с Максимом.

Последние два часа я злилась на них, потому что они уже должны были вернуться. И я должна была пойти готовиться к завтрашнему экзамену.

Полицейский повторяет сухим протокольным языком страшную новость, а я стою и хлопаю глазами, как полная дура.

- В доме есть взрослые? – спрашивает мужчина, нахмурившись.

- Да, - говорю я, начиная осознавать пугающую реальность. – Я взрослая. Мне на прошлой неделе исполнилось восемнадцать.

Боль утраты постепенно расползается по сердцу холодным ядом, и мне становится трудно дышать.

- А где ваша мать или другие родственники? – полицейский с сомнением смотрит на кроху, которого я качаю в своих руках, чтобы тот не пугался грома. – Нужно позвонить кому-нибудь из старших, чтобы помогли тебе с ребенком и поехали в морг на опознание…

Качаю головой.

- Никого больше нет, - говорю, и сама пугаюсь своих слов. – Теперь я единственный родственник этого ребенка…

Бог знает какого труда, душевного и морального, мне стоило справиться с тем, что произошло.

Вслед за полицейским приехали сотрудники службы опеки и настойчиво попытались забрать Максима.

На то, чтобы убедить их оставить племянника со мной, ушло часа три, не меньше. Нашу квартиру тщательно осмотрели. Я показала им все: где ребенок спит, полку с его одеждой, баночки детского питания в шкафу на кухне и холодильник, в котором на мое счастье стояла кастрюля с готовым супом. Правда, ремонт тут последний раз делали еще в прошлом веке, но за чистотой я всегда следила.

И всё равно суровая женщина в строгом костюме, как у учительницы в школе, не хочет оставлять Максима со мной.

- Ты хоть понимаешь, что такое ответственность за ребенка? – с каждым ее словом и косым взглядом во мне растет уверенность, что меня запугивают. – Если он получит травму под твоим присмотром или еще как-то пострадает, тебя могут даже посадить в тюрьму.

Я пониманию больше, чем она думает.

Брат заботился обо мне с тех пор, как умерла наша мама. Мне тогда было семь лет, а ему девятнадцать.

Так что и речи не может идти о том, чтобы я добровольно отказалась от его сына.

Тем более я в свои семь лет все-таки попала в детский дом на целый месяц, пока Артем, мой брат, оформлял опеку. Эти дни въелись в мою память мучительным испытанием.

Я не позволю, чтобы племянник прошел через это.

И мне удается настоять на своем. Максима никуда не забирают в тот вечер. К сожалению, оказалось, что это было только начало пути к победе. Временная опека вовсе не гарантировала постоянную.

И очень скоро я понимаю, что ребенка у меня пытаются отобрать, не смотря на все мои усилия.

Мой возраст, отсутствие работы и жилья, которое бы нам принадлежало, мешало мне выглядеть благонадежным вариантом в глазах социальной службы.

Но я не так наивна, как могу выглядеть со стороны. Я нашла аргумент, который устраивает очень многих людей в этом мире.

Я дала взятку начальнице опеки.

Брат с женой копили деньги на первый взнос. Хотели купить наконец свою квартиру. Правда, стоит признать, что откладывать и экономить получалось у них не слишком хорошо. Они время от времени тратили то, что сумели скопить. Будто любая сумма на счету жгла им руки.

Судьба распорядилась так, что после аварии кое – какие деньги все-таки остались. Их хватило на то, чтобы организовать похороны. И частично на взятку опеке.

Расположение начальницы опеки удалось добиться только после того, как к скромной сумме я добавила дорогое кольцо Ларисы. Редкая и очень красивая вещь. Кажется, фамильная драгоценность ее семьи.

Жаль, конечно, что не получится передать его Максиму, как память о матери. Но, думаю, Лариса поняла бы мой выбор.

Так что я справилась. Выстояла. Потому что, когда на твоих руках оказывается беспомощный ребенок, у тебя не остается права на слабость.

Кем бы я была, если позволила сыну вырастившего меня человека оказаться в детском доме?

Быт меня нисколько не пугает. Я и так всегда делала большую часть дел по дому. И с Максимом сидела с самого его рождения. Я очень люблю с ним возиться. Этого очаровательного карапуза невозможно не полюбить.

3

- Вы предлагаете мне деньги за… Максима? – шокировано переспрашиваю я.

Кем он меня считает? Или в его мире это обычное дело – покупать и продавать людей?

Денис набирает в заметках телефона число с большим количеством нулей и поворачивает экран ко мне.

- Этой суммы хватит на покупку хорошей квартиры в центре. Решайся, Агния. Все окажутся в выигрыше, ты ведь это понимаешь?

Невольно отступаю на шаг назад. Подальше от мужчины.

- Это гадко и низко! – шепчу я.

Денис хмурится. Он делает шаг ко мне. Словно хищник, загоняющий свою жертву в угол.

- Но ведь ты уже купила этого ребенка… - Архипов улыбается мне, но это больше похоже на оскал.

- В каком смысле?

- В прямом. Ты купила Максима у продажной чиновницы, дав взятку. Бессовестно пустила в ход фамильную драгоценность Архиповых, между прочим. Как считаешь, это было гадко и низко?

Денис смотрит на меня сверху-вниз с усмешкой, и я краснею под его взглядом. Как можно так все переворачивать? В моем случае всё было не так! Или…

- Но… если бы я этого не сделала, то Максим попал бы к чужим людям, и то не сразу – вначале ему пришлось бы жить в детском доме…

- Ну вот видишь, - Архипов продолжает мне улыбаться. – Ты совершила благородный поступок. Я тоже планирую совершить благородный поступок и спасти племянника от плохой жизни.

- Вы думаете, - на мои глаза наворачиваются слезы, - что со мной у Максима будет плохая жизнь?

А что, если он прав? Слова мужчины пробили брешь в моей уверенности. Что, если я не справлюсь, и испорчу жизнь единственному дорогому мне человеку?

В глазах Дениса сверкает торжество. Как хищник чувствует кровь, этот опытный в бизнесе человек чувствует, что смог продавить оппонента.

- Не принимайте все так близко к сердцу, Агния, - мягко советует Денис. – Вы очень молодая и красивая девушка. У вас еще будет возможность завести семью.

- У меня уже есть семья! – дрожащим голосом возражаю я.

И тут из комнаты раздается пронзительный плачь.

Я срываюсь с места, проскальзывая мимо мужчины, и бегу в комнату.

Максим сидит на ковре возле дивана, обхватив свою правую ножку.

- Ты опять пытался прыгнуть с дивана на стул? – журю я маленького непоседу. – Сколько раз тебе говорила, что нельзя так делать!

Я сажусь на диван и поднимаю малыша к себе на колени. Глажу по светловолосой макушке, чтобы утешить. Целую в заплаканную щечку.

- Возможно, ребенок получил травму, - вмешивается Денис, пришедший в комнату вслед за мной.

- О, нет, - успокаиваю я мужчину. – Вы разве не слышите по плачу, что он в порядке? Когда ему действительно больно, то ревет Максим иначе. Сейчас ему чуть – чуть больно и сильно обидно.

Максим хнычет, уткну личико мне в грудь, и я немного раскачиваю его на своих коленях вверх и вниз, чтобы отвлечь. Нежно обнимаю, прижимая поближе к себе.

- Всё уже прошло, мой хороший.

Максим поднимает на меня личико, и я целую его в лоб.

- Мам, - жалобно зовет кроха, - бо-бо.

- Где бо-бо? Здесь? - я хватаю ушибленную коленку и целую ее несколько раз. – Так лучше?

- Дя, - довольно соглашается Макс.

Маленький хитрец. Я его насквозь вижу.

- Он зовет тебя мамой, - замечает Архипов.

Вздыхаю.

- Он еще слишком маленький, чтобы действительно понимать, что произошло, - я посылаю Максу печальную улыбку. – Он и раньше звал мамой то меня, то Лару, потому что часто оставался со мной.

- Вот как…

Архипов подходит к большому пластиковому ящику с детскими игрушками. Половину из которых Макс уже успел вытащить и раскидать по ковру.

Мужчина наклоняется и берет в руки деревянную пирамидку с разноцветными кольцами. Крутит ее в руках, рассматривая.

- Ты ведь не согласишься на деньги, верно, Агния? – спрашивает он, поднимая на меня глаза.

Качаю головой.

- Мне действительно некогда уговаривать тебя сейчас, - Денис досадливо морщится. – Я думал, все будет проще. Но… либо ты очень хорошая актриса, либо действительно любишь этого мальчика… И мама после смерти отца еще не пришла в себя. Она не справится сейчас с таким маленьким ребенком. А мне на два месяца нужно уехать из страны. Наладить работу в одном из наших филиалов.

Я слушаю, затаив дыхание.

- Давай поступим так, - продолжает Архипов. – На эти два месяца Максим останется здесь с тобой. А потом вернемся к этому разговору. Подумай еще раз. У тебя нет ни работы, ни образования. Как ты видишь свое будущее? О Максиме есть кому позаботится. Возможно, тебе лучше позаботиться о себе.

От облегчения у меня на глазах выступают слезы. Оказывается, я даже не дышала, пока мужчина говорил.

Какое счастье услышать, что сейчас никто не станет нас разлучать.

4

Не могу оторвать взгляда от серых, будто пасмурных глаз мужчины.

То, что он говорит – просто ужасно.

Мои щеки заливает жаркий румянец. Отчасти из-за гнева. Таких пошлых предложений мне еще никто не делал. Я ведь правильно его поняла?

Но кроме злости есть еще что-то. Томительное тепло растекается в груди.

Всему виной твердая ладонь Дениса, продолжающая касаться моей.

Я думаю о том, что должна была бы уже вскочить на ноги и начать кричать на Архипова. Защищать свою честь.

Но мы смотрим в глаза друг другу, и я никак не могу найти в себе силы. Тону в сером холоде его глаз. Интересно, что он видит, когда так смотрит на меня? Я вижу в Денисе несокрушимую силу, способную сломить мое сопротивление. Победить. Подчинить себе, несмотря ни на что.

Неожиданно на лице мужчины расплывается циничная усмешка. Это что, была какая-то игра?

- Вы ведь пошутили? – догадываюсь я.

Закусываю от досады губу.

- Пошутил, - Денис сам убирает свою руку, и отходит немного назад. – Куда тебе в содержанки? Очевидно же, что ничего не умеешь…

Хмурюсь. Я вроде всё умею: и готовить, и стирать, и…

А потом до меня доходит, что должна уметь женщина, встречающаяся с мужчиной за деньги, и я мучительно смущаюсь. Не знаю, куда себя деть из-за стыда.

Наверняка, я красная, как помидор.

Архипов усмехается и поднимает лицо к потолку. Словно, он не в силах продолжать на меня смотреть.

- Агния, ты на редкость забавная девочка… но в жизни наивным не везет. Постарайся вырасти до того, как кто-то воспользуется твоей недалекостью…

Денис уезжает, отказавшись забрать свою карту. Перед тем, как покинуть мою квартиру, он заставляет продиктовать ему мой номер телефона и зачем-то номер хозяина квартира. Сразу звонит мне, советует сохранить его номер и уходит, не прощаясь.

И я наконец выдыхаю.

Два месяца спокойствия у меня есть. За это время я обязательно что-нибудь придумаю.

Найду способ убедить Архиповых не разлучать нас с Максом. Мы так привыкли к друг другу. Не представляю, как буду жить без этого мелкого хулигана.

А может, Денис и сам передумает забирать племянника. Вон он какой занятой. Ему не до детей. Вдруг здоровье его мамы не улучшится…

Нехорошо желать кому-то плохого здоровья, и я очень стараюсь не надеяться на этот вариант.

Пусть эта незнакомая мне женщина оправится после потери мужа, но найдется какая-нибудь другая причина, по которой она не захочет забирать у меня Макса. Пожалуйста, пусть все будет хорошо…

Но удача явно не на моей стороне. Все складывается одно к одному и не в мою пользу.

На очередной подработке в интернете меня кинули и не заплатили за проделанную работу. Макс подхватил где-то вирус. Так что пришлось выложить ощутимую сумму на лекарства, прописанные педиатром.

А потом приключился еще и потоп.

И недели не прошло после отъезда Архипова, а я уже по уши в проблемах. Это всё из-за него. Он сглазил нас с Максимом, не иначе. Как еще объяснить весь этот трэш?

Я возвращаюсь с Максом из детской поликлиники и обнаруживаю, что по полу в коридоре быстро расползается какая-то странная лужа. Ставлю Макса на ближайшую табуретку и бегу искать источник наводнения.

Открываю дверь в ванну и охаю. Ну почти.

-Пилять… - слышу, как повторяет за мной племянник и хлопаю себя по губам.

Но там просто ужас, что творится! Кран в раковине сорвало, и из трубы хлещет настоящий фонтан. А в добавок к этой красоте стиральная машинка, которую я запустила перед уходом, с писком пшикает и гаснет. А от розетки начинает подниматься в воздух вонючий черный дымок.

Быстро возвращаюсь в коридор и опускаю в электрощите все рычажки. Холодильник на кухне устало вздыхает, выключаясь.

А Максу тем временем надоедает сидеть сухим, и он спрыгивает в лужу.

- Уа! – радуется малыш, топая по воде.

Хватаю ребенка под мышку и возвращаюсь в ванну с включенным на телефоне фонариком.

Макс пытается вырваться.

- Топ-топ! – требует он.

- Тебе нельзя топ-топ, - говорю я, пытаясь понять, смогу ли сама перекрыть этот фонтан. – Ты ведь болеешь…

Беру телефон в зубы и открываю дверцу, за которой прячутся трубы. Там тоже есть рычажки, я точно помню.

Нахожу их и тяну за каждый по очереди.

- Есть!

Вода прекращает хлестать на пол фонтаном.

Пока всеми тряпками и полотенцами собираю с пола воду, пытаюсь решить, что делать дальше.

Очень мне не хочется звонить хозяину квартиры. Я задерживаю оплату уже на три дня. И Артур Савельевич, на мое счастье, по какой-то причине не напоминает о просрочке.

Кажется, мне все-таки придется воспользоваться картой Архипова. Бесконечно Артур Савельевич ждать не будет.

5

Осознаю смысл сказанных Артуром Савельевичем слов и подвисаю с открытым ртом.

Может, Архипов был прав, и я недалекая?

Второй раз уже не догоняю вовремя, что им от меня нужно.

Вот такая она взрослая жизнь, да? Едва знакомые мужики без всяких цветов и комплиментов делают неприличные предложения, обещая в обмен деньги. Или простить долг. Интересно, они все такие?

Может, я выгляжу доступной?

Не понимаю, что вызывает такой интерес. Растянутые спортивки с безразмерной футболкой?

Лара не раз смеялась над моей манерой одеваться. Она говорила, что прятать красоту в бесформенные мешки – это преступление. Сама она всегда выглядела эффектно. Не терпела непривлекательных вещей даже дома.

А еще она умела постоять за себя. Кому угодно могла зубы заговорить.

Я сейчас постараюсь вспомнить всё, что слышала от Лары, и не дам себя в обиду.

- Еще раз услышу от вас подобное, и напишу заявление в полицию, - уверенно угрожаю я.

Пусть этот обрюзглый таракан знает, что получит сдачи.

- О как заговорила! – Артур Савельевич возмущенно надувается, словно жаба, надутая через соломинку. – Да я тебя прямо сейчас вышвырну, дрянь неблагодарная!

- Только попробуйте! – холодно предупреждаю я. – Сделаете это, и я сразу пойду в полицию и напишу на вас заявление. Скажу, что вы пытались меня изнасиловать. И всем соседям расскажу. В тюрьму вас, конечно, не посадят, но славу на весь двор я вам обещаю.

Не знаю, откуда у меня взялись силы на эту речь. Я ведь сейчас угрожаю человеку, что оболгу его в полиции. Собираюсь совершить преступление. Вот на что способен человек, загнанный в угол. Я готова исполнить свои угрозы. Ведь на кону стоит наше с Максом будущее.

- Су-у-у-учка… - Артур Савельевич брезгливо поднимает губу, - не больно-то и хотелось. Не видишь ты, Агния, доброты моей. Ну плати тогда, раз такая гордая.

- И заплачу, - киваю я.

Приходится снова одеваться с Максимом и тащиться к банкомату.

Опустошаю карту Архипова до последней копейки, и также поступаю со всеми своими заначками.

Артур Савельевич с довольным видом пересчитывает деньги.

- Ну как знаешь, Агния, - настроение мужчины смягчилось. – Никто тебя не заставляет, в самом деле. Но если передумаешь, - Артур Савельевич игриво мне подмигивает, - я не обидчивый. Поладим. Никуда ты не денешься. Рано или поздно поладим…

От его слов меня натурально начинает мутить. Старый паук решил дождаться, пока у меня не останется выбора. И самое пугающее в этом то, что его план не безнадежен. Сейчас я выкрутилась. Но что, если завтра не смогу?

Он знает, что мне не у кого просить помощи. И знает, что некому за меня заступиться.

Несмотря на заплаченные деньги, Артур Савельевич не спешит менять стиральную машину. Хорошо, хоть кран сантехник починил сразу, в тот же день.

Уже две недели я стираю вещи, замачивая их прямо в ванной.

От моих закономерных вопросов хозяин квартиры отмахивается. Говорит, что, конечно, заказал стиральную машинку, но ее пока не доставили.

- Ты не стесняйся, звони, если помощь нужна - елейным голосом тянет Артур Савельевич.

Он сменил тактику. Мягко стелет, выжидая удобного случая, гад.

Но он точно будет последним человеком, к которому я обращусь. Его мерзкий голос теперь преследует меня в кошмарах.

Так мы с Максом остались на мели. Но сдаваться я не планирую.

Кое что все же осталось. Я жестко распланировала имеющиеся деньги до следующего пособия. Нашла новую подработку в интернете. Осталось протянуть какой-то месяц и все наладится.

Я составила меню для Макса. Буквально по граммам распланировала покупки так, чтобы ребенок был сыт и качественно накормлен.

Приготовила его любимые мясные тефтельки и заморозила их в морозилке. Так же поступила с курицей. Закупила овощей для супчиков. Немного фруктов. Половина яблочка на обед, и еще половина на полдник. Посчитала сколько понадобится крупы для каши на завтрак.

После такого планирования паника немного отступила, и я почувствовала себя увереннее. О ребенке я сумею позаботится, а сама смогу протянуть и на рисе с перловкой. Если добавить к каше немного морковки, то вообще отлично выйдет. А по моим подсчетам раз в три дня я могу позволить себе целое яйцо. И даже, возможно, яблоко.

Не пропадем.

Беспокоит только то, что Макс все-таки разболелся после беготни к банкомату. Педиатр выписала антибиотики, и пришлось потратить часть оставшейся суммы на дорогое лекарство.

А значит урезать немного мой рацион.

Не страшно. Первую неделю я так сильно переживала за здоровье малыша, что почти не думала о еде. Максу поставили пневмонию. И я ругала себя последними словами, что не нашла другого выхода, кроме как тащить ребенка в тот злополучный день на улицу.

Постепенно племянник шел на поправку, а вот я то ли заразилась от него, то ли где-то на улице подцепила другую заразу.

6 Денис

Сложно с этой Агнией получается. А я не люблю, когда сложно.

С женщинами всегда так. Особенно с теми, кого не пошлешь, если надоели. Я имею в виду маму и Лариску.

Черт, теперь только мама осталась.

Лариса была родной мне только по отцу. И в наш дом ее привезли ершистым подростком. Потому что ее мать перестала с ней справляться. Отец же умел приструнить любого. В том числе и своевольную дочь с обалдевшей женой, которой пришлось принять нагулянного ребенка от другой.

Мда…

Лариса младше меня на шесть лет. И такими уж прям друзьями мы не стали. Я терпел ее закидоны, она истерила на каждом шагу.

Потому что ей было у нас плохо. Все это видели.

Обиду на свою собственную мать, отославшую ее с глаз долой, она вымещала на моей. Грубила ей, как последняя овца. А я, естественно, защищал маму.

Отец никогда не выражал по отношению к нам каких-либо эмоций. Вся его забота проявлялась исключительно через деньги. И через строгость. Если это конечно была любовь.

Я сбежал учиться за границу. Звонил оттуда маме и был этим вполне доволен. А вот Лариску никто никуда не отпустил. Когда она вылетела из местного института за прогулы, отец просто решил сбагрить ее замуж за своего человека.

Не знаю, чем тот ему так насолил.

Лариса была явно не из тех женщин, кто мечтает о договорном замужестве. Или вообще о замужестве. Сестру интересовали шмотки, гулянки и странные парни с нелепыми сережками в самых неожиданных местах. Как будто ей до сих пор тринадцать.

Так что я не был удивлен, когда она сбежала. Отец попытался прижать ее к стенке, и птичка упорхнула на свободу.

Мне правда жаль, что ее полет оказался таким коротким.

Зря она не захотела обратиться за помощью ко мне или маме. Мы никогда не считали ее врагом. И если бы она приехала в мой офис, или перехватила бы маму в тех местах, где она бывает обычно, и оставила бы нам свой новый номер, мы могли бы сохранить контакт.

Могли бы помочь ей хотя бы деньгами. Особенно после рождения ребенка.

Не понимаю, почему Ларка вышла за этого Артема. Он слишком непохож на ее бывших. Ни одной татухи или серьги. Тем более не понимаю, зачем она связалась с нищим парнем без амбиций. Что он мог ей дать?

Вот и вышло, что после их смерти их единственный сын выживает на копейки под опекой тетки, которая и сама только школу окончила.

Агния наивный ребенок.

Надо напоминать себе об этом почаще. Потому что рядом с девушкой… сложно соображать здраво.

Она красивая. Очень. Юный, только – только распускающийся цветок. Глаза такие, что зависнуть можно. Зеленые огоньки. Коса пшеничная до задницы. А ноги…

Хочется пнуть самого себя, чтобы выкинуть из головы эти мысли. Много таких вот хорошеньких.

А на уме у нее скорее всего тоже, что и у Лариски. Просто возможностей меньше. Вот и сидит дома.

А если б могла, жила бы как все в ее возрасте – гуляла бы до утра и парням в институте глазки строила.

Не про меня она. В тридцать четыре года нафиг все эти гляделки уже не сдались.

С женщинами я предпочитаю поддерживать приятное деловое общение. То есть имею легкодоступный качественный секс в обмен на хорошую поддержку.

И никаких тебе сложностей.

Агния в такой формат точно не впишется.

Черт меня дернул за язык заикнуться с ней об этом. Глаза свои огромные и наивные распахнула на пол-лица. Покраснела.

Вот же ж…

Только она ребенок еще. Мозгами так точно. А я не извращенец, чтоб детей…

Короче сложно все с этой девицей.

Я думал просто пацана заберу и к матери отвезу, как она просила.

И Агнии груз с плеч, и маме утешение. Не знаю, что такого эти женщины находят утешающего в маленьких детях, тем более не своих.

Но оказалось все не так просто. Выяснилось, что сын Ларисы тетке не в тягость. Она его… любит, получается. И заботится о нем хорошо.

Это я сразу понял.

Если сама девушка была одета в какие-то обноски, то мелкий щеголял в красивом костюмчике. Игрушки в коробке лежали горой. А на столе я заметил аккуратную стопочку с детскими книжками.

Кто станет читать книги с двухлетним несмышленышем? Только тот, кто думает о его будущем, и готов для этого стараться.

И что мне теперь со всем этим делать?

Совесть нашептывает, что я не имею права скидывать на хрупкие плечи Агнии заботу о ребенке.

Несправедливо это. А она и сама рада. Вцепилась в Макса зубами. Права качает.

Нет, я, конечно, ребенка заберу, если вопрос ребром встанет. Агния мне не помешает. Но… не хотелось бы…

Не хотелось бы причинять напрасную боль им обоим.

Так что я ума не приложу, что делать.

Может, действительно, пусть воспитывает? Поможем ей деньгами. Мама будет приезжать нянчиться, если захочет. И моя совесть будет чиста.

7 Денис

Звоню Пашке, своему старому другу со школьной скамьи. Тот отвечает далеко не сразу и недовольно бурчит в трубку:

- Если это не вопрос жизни и смерти, то ты мне больше не друг.

- Подъем, Пашка! – ору я на него в трубку басом. – У меня тут девушка без сознания. Надо спасать!

Пашка врач. И хороший, насколько я знаю. Уважаемый специалист с платной практикой. Пусть осмотрит Агнию. А потом уже решим, что дальше.

Через полчаса впускаю помятого друга в квартиру.

- Это что еще за дыра? – Пашка брезгливо морщится, пиная ботинком линолеум на полу в том месте, где он протерся до бетона.

Я объясняю ему насчет Ларисы и ее сына, утягивая в комнату за руку.

- Ничего себе, тетка… - чуть ли не присвистнув, комментирует друг.

Перевожу взгляд на Агнию.

Золотистые волосы разметались по подушке вокруг ее головы. Тонкая ткань футболки сбилась в сторону, откровенно обрисовывая пышную высокую грудь девушки и тонкую талию. А дурацкие обтягивающие штаны вообще нельзя считать одеждой. В них ноги девушки все равно, что голые.

- Сосредоточься на том, что она без сознания, если тебе не сложно, - прошу я сквозь зубы, чувствуя, как поднимается внутри злость.

Бесит, что он на нее пялится. Не за этим я его сюда позвал.

Пашка деловито кашляет в кулак и принимается за осмотр. Он задает мне один вопрос за другим, но ответов у меня нет.

Я не знаю, как давно она болеет и сколько у нее держится температура. Принимала ли она сегодня какие-то лекарства.

Друг прослушивает Агнию стетоскопом и качает головой.

- В больницу вести придется. Воспаление легких у нее. Причем запущенное. В нашу кладем или через скорую? – спрашивает Пашка.

- В вашу, конечно, - киваю я.

Пашка звонит в свою клинику, заказывает машину, а потом ставит Агнии укол жаропонижающего.

- Пока все. В больнице анализы возьмем. И там уже антибиотики назначат.

- Спасибо, Паш, - я жму другу руку. – Я в долгу не останусь, ты же знаешь.

- Угу, - бурчит Пашка. - Надо еще одежду ей другую найти, сухую. А то она вспотела от жара и мокрая вся. Лучше переодеть.

Иду капаться в шкафах.

Вытаскиваю вещи из стопочек, разрушая образцово - показательный порядок Агнии.

Это не то. И это тоже.

Вот. Спортивные штаны подойдут. И чистая футболка с кофтой.

Задумчиво смотрю в ящик с нижним бельем. Брать или нет? Если придется снимать с нее трусики, то куда девать потом стояк? Черт… куда пошли мои мысли?

Раздраженно захлопываю шкаф и тащу добычу к дивану.

Пашка бесцеремонно хватается своими лапами за край футболки на Агнии и тянет вверх.

- Руки убрал! – рычу я, отпихивая друга. – Я сам.

- Это почему? – интересуется Пашка. – Я тут, между прочим, врач. А ты этой девушке кто?

- Конь в пальто! – огрызаюсь я. – Сказал, сам сделаю. Ты лучше ребенка осмотри.

Макс все еще спит на ковре. Я побоялся его поднимать и перекладывать куда-то, чтобы не разбудить. Потому что понятия не имею, что делать с проснувшимся орущим ребенком.

- Да глянул я уже, - успокаивает Пашка. – Послушал аккуратненько, чтоб не будить. Вроде все в порядке с карапузом. Температуры нет. Дышит отлично. Вполне здоров, в отличии от девушки. Ты ей скажи, когда в себя придет, что нельзя так себя диетами истязать…

- О чем ты? – я хмурюсь, оборачиваясь на друга.

- Да ты посмотри, какая она худая, - Пашка снова подходит и задирает футболку на Агнии повыше. – Думаю, что не от природы у нее так пупок к позвоночнику прилипает. Какой только глупостью девушки сейчас не занимаются ради фигуры… небось голодом себя морила, вот и посадила иммунитет. А откуда организму брать силы на борьбу с болезнью, я тебя спрашиваю?

Смотрю на тонкую талию девушки.

Действительно, уж слишком прозрачная. Вон как ребра торчат. Когда мы виделись в прошлый раз, Агния выглядела здоровой. Зачем ей диета, не понимаю…

Пашка отходит к ребенку.

- Давай-ка, парень, мы тебя все-таки как следует осмотрим, - он поднимает Макса с ковра.

Ребенок, естественно, просыпается, и поднимается крик.

- Ну чего ты орешь? – мягко увещевает друг пацана. – Все уже хорошо, мы тебя в обиду не дадим. И тетушку твою на ноги поставим. Ты голодный? Пить хочешь?

Пашка уносит Макса на кухню, где тот продолжает орать, не желая идти на контакт.

- Поторопись там, - кричит с кухни Пашка. – Скоро машина подъедет.

Агния слабо стонет, когда я стягиваю с нее мокрую футболку. Грудь девушки ничем больше не прикрыта, и я позволяю себе зависнуть на целую секунду.

Идеальная форма. Идеальный размер.

Если я обхвачу ее своей ладонью, то чуть-чуть не поместится.

8 Денис

Одеваю Агнию торопливо, убеждая себя, что думать о ней будет большой ошибкой.

Едва успеваю закончить, как в дверь звонит бригада медиков из Пашкиной клиники.

Приехавший по нашему вызову врач тоже осматривает девушку, а потом я помогаю отнести Агнию в машину скорой помощи у подъезда.

Пашка прав, она слишком тощая. Почти не чувствую ее веса, пока держу на руках.

Когда скорая уезжает, я поднимаюсь обратно в квартиру. А там Пашка уже напяливает в коридоре ботинки.

- Ты куда? – спрашиваю я.

- Я? – Пашка накидывает на плечи куртку. – Домой спать. А это тебе.

Друг поднимает сидящего на табуреточке притихшего Макса и сует его мне в руки.

Парень тут же начинает истошно орать.

- Паш, я же понятия не имею, что делать с детьми! – я смотрю на друга умоляюще. – Не оставляй меня с ним…

Макс больно лягает меня ногой по ребрам.

Засранец мелкий. Вытягиваю руки с ребенком перед собой, чтобы он не мог проделать тот же фокус снова.

- Это всего лишь маленький человек, Денис, - Пашка не поддается на мой жалобный вид. – У него те же потребности, что и у тебя. Корми, пои, мой, если запачкался. Переодень, если нужно. Спать уложи. Обнимашки в таком возрасте успокаивают лучше, чем слова. Ты справишься. А мне нужно поспать перед сменой.

Друг уходит, и мы с Максом остаемся вдвоем.

Рев усиливается.

- Ты очень похож на Ларису, - сообщаю я племяннику. – Она тоже любила пинать меня ногами и истерить.

Услышав имя матери, Макс всхлипывает и замолкает.

- Мама Лала, - говорит он, глядя на меня очень даже осмысленно.

Вздыхаю.

- Это очень грустно, мужик, но мама Лара больше не придет, - говорю я.

Макс хмурится.

- Мама Нешка? – спрашивает он.

- Нешка? – я пытаюсь сообразить, что он имеет в виду. – А-а-а.. это, наверно, Агния – мама Нежка?

Парень кивает.

- Мама Нешка.

- Мама Нежка обязательно придет, - обещаю я. – Она заболела, и пока доктор ее лечит, нам с тобой надо тут справиться самим, понимаешь?

Макс меня игнорирует. Болтает в воздухе ногами, пытаясь снова пнуть.

- Ладно, - сдаюсь я. – Ты голодный? Пашка велел тебя накормить.

Макса мое предложение воодушевляет.

- Нямки! – радостно кричит он.

- Отлично.

Несу ребенка на кухню. Усаживаю в специальный детский стульчик и принимаюсь за поиски еды. В холодильнике есть контейнер с порцией пюре и тефтелек.

Показываю это Максу.

- Неть! - он мотает головой. – Хочу нямки!

Закрываю контейнер крышкой и возвращаю его в холодильник. Там ничего больше нет, кроме двух грустных морковок. Так что я закрываю холодильник и приступаю к осмотру полок.

Показываю Максу баночку детского пюре, на котором нарисованы брокколи.

- Это нямки?

- Неть! Неть!

Макс отчаянно трясет головой, раскачиваясь в своем стульчике и, кажется, опять собирается плакать.

Яблоко, лежащее на тарелке возле плиты, оказывается не нямкой. И черный хлеб тоже.

Подбородок Макса начинает дрожать, а в глазах ребенка блестят слезы.

- Блин, да скажи ты по-человечески! – требую я, заколебавшись играть в эту шараду. – Что это за нямка? Печенье? Банан? Шашлык из молодого барашка? Только скажи, парень, я тебе его прямо сейчас закажу. Через час максимум доставят.

Клянусь, этот шкет закатывает глаза, а потом тычет пухлым пальчиком на один из шкафчиков.

- Нямка, - сообщает он мне.

Открываю дверцу и вижу пакет с ванильными сушками.

- Нямка! Нямка! – радуется Макс.

- Держи, - сую ребенку в протянутую ручку сушку, и еще одну себе в рот.

Сто лет не ел простых сушек. Вкусно.

Довольный Макс обсасывает сдобное колечко. А мой взгляд падает на тетрадочку, лежащую на столешнице.

Похоже Агния записывала сюда свои траты. Очень подробно записывала.

С одной стороны расписано меню на месяц. По дням и приемам пищи. Два столбика. Один озаглавлен «Макс», другой «Я».

И если к столбику «Макс» у меня вопросов нет, то столбик «Я» выглядит так, будто его забыли заполнить.

Переворачиваю тетрадь и пробегаюсь глазами по списку покупок. Картошка, яблоки, курица. Рядом с каждой позицией указана цена до копейки. Так, а это еще что?

Аренда квартиры? Отдала Артуру Савельевичу за ремонт крана и стиральной машины? Это что еще за хрень?

Кручу тетрадь и так и эдак, изучаю вдоль и поперек. И прихожу к нехорошим выводам.

9 Денис

- Ничего я не брал! - верещит этот хрыщ. – Она все врет! Пускай докажет!

Та-а-ак… Если до этого у меня была еще крохотная надежда на ошибку, то теперь сомнений не осталось. Ложь этого урода написана у него на лбу.

Мать вашу. Только бы не потерять контроль. Сначала допросить, потом убивать. Не наоборот.

- А что еще за ремонт у тебя в хате такой волшебный образовался? – почти спокойно спрашиваю я. – Кран потек?

Хорек краснеет, собираясь выдать мне явно очередную брехню.

- Так Агния мне тут потоп устроила! – хорек драматично трясет в воздухе руками. – Соседей снизу залила. Стиралка сгорела. Это справедливо, что она мне ущерб возместила!

- Как Агния устроила потоп? – отстраненно интересуюсь я.

Отодвигаюсь немного от трясущегося гада. Пусть чуть выдохнет. Это сделает его разговорчивее.

- Так трубу прорвало… - охотно поясняет это ничтожество. – А девчонка еще и шлялась где-то. Пока вернулась и кран перекрыла, тут воды по пояс было!

- И ты решил на нее свой косяк повесить? – с притворным пониманием уточняю я.

- Почему это мой?

Хорек нервно оглядывается на парней, молчаливо стоящих за его спиной.

- Ну а кто же хозяин этой шикарной хаты? – спрашиваю я.

- Я… - кивает хорек.

- Во-о-о-т… - я заботливо поправляю загнувшийся воротничок на пижаме хорька. – А кто отвечает за состояние сантехники? Правильно – собственник…

На лбу мужика выступает испарина…

- И цена-то у твоего крана такая заоблочная, будто ты взамен сломанного золотой установил, - удивляюсь я. – Откуда ты знал, что у Агнии есть именно эта сумма?

Мужик снова оглядывается, будто надеется, что парни за его спиной куда-нибудь делить, и он может сбежать.

Падла. Небось перед Агнией так не трясся.

- Да не знал, я! – выпаливает он, когда я двигаю свой стул ближе к нему. – Я вообще не думал, что она сможет заплатить… Что я не человек что ли? Я же все пониманию – положение у нее тяжелое. Мы бы с ней так договорились, без денег…

- Это как это без денег? – не понимаю я.

- Ну так… - мямлит хорек, - я бы простил ей долг, если бы она захотела…

Вот сука…

Я считаю про себя до десяти, прежде чем спросить:

- И что, не захотела? Не оценила Агния твоей доброты?

- Не оценила, сопля! – возмущенно восклицает хорек. – Не видит щедрости! Ты вот за квартиру для нее заплатил и свалил. А за что, спрашивается? Ясное дело – отымел девчонку. Ну я и понял, что раз не целка больше, то можно и свое покровительство предложить. Да уж не на один раз, как ты. Мы бы с ней долго ладили…

Закрываю глаза и еще раз считаю до десяти, но в этот раз совсем не помогает…

***

Утром открываю глаза с четким ощущением, что что-то не так. Спать на неудобном диване в квартире Агнии мне не понравилось. Но тащить куда-то ночью спящего ребенка тоже так себе идея.

С кухни доносится какой-то шорох.

Так, похоже Макс проснулся.

Заставляю свое не выспавшееся тело оторваться от дивана и топаю на кухню.

Успеваю, мать вашу, в последний момент.

Макс пододвинул к шкафчикам табуретку, залез по ней на столешницу, и уже повис на полке, с которой вчера я достал ему пакет сушек.

Я подхватываю парня прежде, чем он шмякается на пол.

- Нямка! – возмущенно требует Макс.

Цветастые носочки племянника перепачканы кровью, которую я вчера плохо вытер с пола после разговора с хорьком.

- Всё, Макс, - командую я. – По нямке и валим из этой дыры.

Перед уходом парень гордо демонстрирует мне, что уже сам умеет пи-пи, и я несказанно благодарен ему за это.

Завожу ребенка домой и отдаю его маме.

Она чуть в обморок не падает от счастья. Крутится вокруг Макса, будто он новогодняя ёлка.

Парень хмурится, но компания женщины, кажется, нравится ему больше, чем моя.

Ну и подумаешь. Не очень-то и хотелось.

- Мама Нешка? – спрашивает Макс уже в миллионный раз.

- Сейчас съезжу узнать, как там твоя мама Нежка, - обещаю я.

Оставляю Макса на маму и отправляюсь в больницу к Пашке.

- Слишком слабое здоровье, для такого юного возраста, - качает головой друг. – Анализы просто ужасные! Нет, в целом-то хронических заболеваний мы не нашли, но уровень белка и железа такой, будто ее в подвале держали на хлебе и воде. Мы ее прокапали уже немного и антибиотики подобрали. Так что в себя пришла твоя тетушка. Но раньше, чем через неделю, я ее точно никуда отсюда не отпущу. Так и знай!

А я что? Я и не спорю. Пусть лечит сколько надо, если руки не будет распускать.

Пашка провожает меня до палаты Агнии и сваливает на обход.

10

Я проснулась несколько часов назад, и почти сразу ко мне зашел доктор. Павел Васильевич. Он прослушал мои легкие, а потом неожиданно начал отчитывать:

- Ты понимаешь, что воспаление легких это не шутка? – строго спрашивает мужчина в белом халате. – Что за безответственность? Почему так долго тянула и не шла к врачу? Сидят на глупых диетах, бегают с воспалением легких, а потом удивляются, что здоровье закончилось! Агния Александровна, ты осознаешь, что мы тебя без сознания сюда привезли?

Я не знаю, что ему ответить. Не объяснять же незнакомому человеку, что на лекарства и здоровую еду у меня просто не было денег.

Молча краснею от стыда и киваю, соглашаясь с его нелестной оценкой моих умственных способностей, пока доктор выговаривается.

- Я была в квартире с ребенком, моим племянником… - спрашиваю наконец то, что беспокоит меня больше всего. – Может, вы знаете, что с мальчиком?

Я ведь ничего не знаю. Сколько я провела в квартире без сознания? Как пережил это Макс, и где он сейчас?

- Ребенок в полном порядке, - успокаивает меня Павел Васильевич. – Денис Архипов забрал его, не волнуйся.

Киваю, стараясь не выдать своих чувств. А когда Павел Васильевич уходит из палаты, даю себе волю. Позволяю слезам пролиться.

Я ведь понимала, что так будет. Я сама просила его приехать и забрать Макса. Я должна радоваться, что племянник в безопасности.

Но сердце просто разрывается от тоски. И стыда.

Я не справилась. Мне так стыдно перед братом. Он смог позаботится обо мне, когда не стало мамы. А я не смогла вернуть ему долг. Его сын попал в чужие руки. Я подвела брата. И скорее всего никогда больше не увижу племянника.

Боже, хоть бы узнать, что с ним все хорошо…

Может, мне и вовсе было лучше не просыпаться?

Страшная мысль звучит в моей голове почти приговором, и слезы текут по щекам бесконечным потоком.

А если Макс тоже сейчас плачет? Есть рядом с ним кто-то, кто может его утешить вместо меня?

- Почему ты плачешь? – голос Архипова звучит за спиной неожиданно.

Я испуганно замираю на больничной кровати. Боюсь обернуться. Лучше буду и дальше трусливо пялиться в стену.

Присутствие Дениса действует на меня странно. От его голоса по спине бегут щекотные мурашки.

Во мне бушуют одновременно два взаимоисключающих желания.

Часть меня хочет общения с этим мужчиной. Обернуться. Заглянуть в его глаза. Спросить что-нибудь, чтобы Архипов ответил своим приятным низким голосом.

А другая часть отчаянно боится. И очень – очень надеется, что дядя Макса просто куда-нибудь исчезнет и не станет отнимать у меня племянника.

- Агния…

На мое плечо ложится мужская ладонь.

Сердце буквально останавливается. А тепло от руки Дениса разливается по телу, словно он впрыснул в меня парализующий яд.

Архипов давит на плечо, разворачивая меня к себе лицом. А когда мы встречаемся взглядами, отдергивает ладонь. Будто осознает, что взялся за оголенный провод.

Денис отступает на шаг назад. Его взгляд тяжелеет, превращаясь в мрачный.

- К чему эти слезы? – сухо спрашивает Архипов.

Мне снова становится неловко. Я виновата в том, что подвергла Макса опасности. Виновата в том, что, наверняка, нарушила планы Дениса, заставив примчаться мне на выручку. А теперь еще виновата в том, что реву.

Но я не могу остановить слезы.

- Как Макс? – спрашиваю я.

- С ним все отлично. Он сейчас с моей мамой.

Почему-то после заявления, что с племянником «все отлично», слезы начинают литься по моим щекам с новой силой.

Денис качает головой. Мне кажется, что он смотрит на меня с осуждением.

- Я так и знал, что нельзя было доверять ребенка ребенку. Тебе самой нужна опека, не только Максу. Не нужно было слушать тебя. Ты еще ничего не понимаешь в этой жизни…

Каждое слово Архипова вонзается в сердце острым ножом.

Что мне ему возразить? Он оказался прав, а я проиграла.

Закусываю губу, чтобы она не дрожала от рвущихся наружу рыданий.

- Скажи, почему ты не позвонила раньше и не сообщила о том, что хозяин квартиры тебя достает?

Денис смотрит на меня строго.

- Я надеялась справиться самостоятельно, - пытаюсь оправдаться я.

- И что? – холодно интересуется Денис. – Справилась? Боже, Агния, да он развел тебя, как ребенка! Хотя почему «как»?

Архипов достает телефон из кармана.

- Артур как его там очень хотел сказать тебе кое-что, - на лице Архипова появляется злая улыбка, - но лично приехать не смог. Так что мы записали небольшое видео.

Мужчина протягивает мне свой телефон. А когда я сажусь повыше и беру его, касается пальцем экрана, запуская видео.

То, что я вижу, пугает меня не на шутку.

11

- Я не это имел в виду, Агния, - спокойно объясняет Денис. – Я предлагаю тебе помощь не в обмен на секс. Ты не интересуешь меня в этом плане. Слишком мелкая и наивная. Я говорил о том, чтобы найти выход из нашего положения. Ты не можешь воспитывать Макса в одиночку. Мы убедились в этом. И нет необходимости все тащить на себе. Давай попробуем по-другому…

- Что же вы предлагаете? – спрашиваю я, краснея.

Слова Архипова одновременно принесли облегчение и задели. Больно укололи гордость. Я могу не беспокоиться о приставаниях с его стороны, потому что он не находит меня привлекательной. Мне не должно быть до этого дела. Но… неприятно.

- Думаю, возвращаться в квартиру Артура вам с Максом точно не стоит, - Денис качает головой. – Парень сейчас с моей мамой в нашем доме. Не вижу причин это менять. Когда тебя выпишут, ты тоже поедешь к нам на какое-то время…

- Но…

- Можешь не ехать, разумеется, - резко говорит Архипов. – Мама пригласила тебя в гости. Она считает, что мы должны взять над тобой опеку, как над Максимом.

- Но я совершеннолетняя, - напоминаю я. – Мне восемнадцать.

Архипов пожимает плечами.

- Я сказал ей об этом. Но для нее все, кому меньше тридцати, еще дети. Нелогичный подход, учитывая, что меня она родила в девятнадцать.

Мне крайне неловко. Кем я буду в их доме? Приживалкой?

Денис видит мое замешательство и категорично заявляет:

- Я не стану тратить время на уговоры. Макс живет у нас. Ты едешь после больницы к нам и помогаешь маме с ребенком. Либо так, либо не увидишь больше племянника.

Теряюсь от такой неожиданной грубости, и на глаза тут же выступают слезы.

- Вот и отлично, - комментирует мою реакцию Архипов. – Твой доктор Паша сказал, что тебя выпишут через неделю. Будь хорошей девочкой и слушайся врачей. Макс скучает по своей маме Нежке.

Неделя в больнице тянется бесконечно долго. Кроме антибиотиков Павел Васильевич пичкает меня витаминами вперемешку с нотациями. Он свято уверовал в то, что я халатно отношусь к своему здоровью. И теперь каждый день после осмотра читает мне лекции о сбалансированной диете, глупых стандартах красоты и важности квалифицированной медицинской помощи.

Я со всем соглашаюсь и считаю часы до своего освобождения. Постепенно мне становится лучше. Силы возвращаются, а болезнь отступает. К концу недели я чувствую себя почти здоровой. Правда, теперь после долгой голодовки мне сложно есть полноценно. Целые порции просто не лезут. Тошнит. И голова иногда кружится при ходьбе.

Дошло до того, что Павел Васильевич стал приходить ко мне в палату и коршуном следить, чтобы я съедала свой обед и ужин.

Вначале меня удивляла такое участие с его стороны. А потом я поняла, что больница-то вовсе не государственная. Похоже, Архипов положил меня в частную клинику. Видимо, тут доктора находят время не только на постановку диагноза и назначение лечения.

Со стыдом понимаю, что даже не поблагодарила Дениса. Он, конечно, довольно резкий человек. В его присутствии я всегда теряюсь. Но, по факту, он спас и меня и Макса. Нужно будет сказать «спасибо».

Еще я очень скучаю по племяннику. Мы не разлучались так надолго с момента, когда брат привез Лару из роддома. Я надеялась, что Денис, возможно, приедет с Максом ко мне в больницу хоть разочек. Но он больше не появлялся.

В день выписки у ворот клиники меня встретил водитель Архипова. Он представился и передал, что Денис Викторович отправил его за мной.

Не то, чтобы я ждала самого Архипова. Просто в компании совсем незнакомого человека мне неловко. Я не слишком общительный человек.

Водитель спрашивает, где он может забрать мою сумку с вещами. Но у меня ее нет. Одежда, в котором меня привезли в больницу, это все мои вещи.

Я чувствую себя чем-то чужеродным на заднем сидении дорогого автомобиля Архипова. Мой старый растянутый спортивный костюм выглядит особенно убогим на фоне кожаного салона.

Мелькает мысль о том, чтобы попросить водителя заехать на квартиру, в которой мы жили с Максом. Там ведь остались все наши вещи. Куча игрушек и одежда племянника. А мне пригодится одежда Лары. У нее были вещи, которые подходят мне по размеру, и выглядят более презентабельно, чем то, что привыкла носить я.

Но я не решаюсь. К тому же очень хочется поскорее увидеть Максима. Черт с ними, с этими вещами. Похожу пока в спортивном костюме.

Машина подъезжает к огромному дому, который я скорее назвала бы особняком. Никогда не видела такой роскоши. Больше похоже на музей, чем на здание, в котором живут. Водитель замечает мой ошарашенный вид и ухмыляется.

- Денис Викторович просил проводить вас сразу к Галине Михайловне.

Водитель высаживает меня недалеко от главного входа и действительно провожает в дом.

Мной вдруг овладевает страх. Кажется, что все обитатели этого дома должны будут смотреть на меня с пренебрежением. Ведь сейчас я отчетливо понимаю, что одета хуже попрошайки.

Как отнесется ко мне мама Дениса, Галина Михайловна? Вдруг я ей не понравлюсь? Она может выгнать меня из своего дома, и тогда я больше не увижу Максима, как грозился Архипов.

12

Я невежливо молчу, застыв под взглядом матери Дениса. И мне кажется, что вот сейчас, через секунду красивые брови этой женщины нахмурятся, выдавая неодобрение.

Но ничего подобного не происходит.

- Агния! – восклицает Галина Михайловна с улыбкой. – Как же мы тебя ждали! Максим, смотри, твоя мама Нежка приехала.

А Макс и сам уже заметил. Мой малыш быстро вскакивает на ножки и несется со всех ног ко мне.

Я подхватываю племянника на руки, чтобы крепко прижать к груди. Вдыхаю его родной запах.

- Ма-а-а! – счастливо пищит Макс.

- Да, я тоже по тебе очень соскучилась, маленький хулиган, - со слезами на глазах шепчу я, целуя малыша в лобик.

- Ну наконец-то! – Галина Михайловна поднимается на ноги и подходит ближе к нам. – Теперь все в сборе.

Страх перед новым для меня человеком уже отпустил, и я замечаю мягкость в лице и движениях Галины Михайловны.

Нет, мама Дениса точно не может быть черствым человеком.

- Дашенька, - хозяйка дома с улыбкой обращается к проводившей меня женщине, - будьте так добры, приготовьте нам чаю.

- Конечно, Галина Михайловна, - с любопытством наблюдающая за нами из коридора Дарья Эдуардовна уходит.

По лицу удаляющейся женщины я догадываюсь, что она немного разочарована тем, что не услышит продолжение нашего разговора.

- Я именно такой тебя и представляла, - говорит Галина Михайловна.

У нее добрый женственный голос. И вообще мама Дениса располагает к себе.

Скажи такое другой человек, я, пожалуй, стала бы искать подвох, гадая что за ожидания были у человека. Какой меня представляли? Трусливо проглотившей язык? Жалко одетой?

Но я отчего-то уверена, что мама Дениса не имела в виду ничего плохого. Бывают такие люди, рядом с которыми тепло и спокойно. И, кажется, Галина Михайловна именно такой человек.

Мы идем пить чай, где меня расспрашивают обо всем на свете. Незнакомые люди по-прежнему смущают меня. Кроме Галины Михайловны в комнату, где мы пьем чай, несколько раз заходят Дарья Эдуардовна и молодая девушка в переднике с подносом пирожных.

Я заикаюсь, когда натыкаюсь на их любопытные взгляды.

Я все отвечаю и отвечаю на бесконечные вопросы, и по глазам вижу, что моя история производит на женщин драматичное впечатление.

Мне становится в очередной раз неловко. Я никого не хотела разжалобить. Просто пересказывала факты своей и Макса жизни.

- Бедная моя Лариса, - мама Дениса утирает выкатившуюся слезу. – Такая непростая судьба у девочки. Я виню себя в том, что все так сложилось. Не смогла найти к ней подход. Надеюсь, хоть в последние несколько лет она была счастлива… они ладили с твоим братом?

- Я никогда не видела, чтобы они ссорились, - честно отвечаю я. – Казалось, они всегда были… на одной волне… я уверена, что они любили друг друга. И Макса любили, хоть и не планировали.

Весь оставшийся день племянник не слезает с моих рук, пока Галина Михайловна показывает свой большой дом и ухоженный двор, за которым следит садовник.

Макс отказывается оставаться в детской даже на дневной сон. Он так и засыпает на мне, как маленькая обезьянка. И я не против. Хоть руки со спиной очень скоро начинают ныть, мне тоже хочется побыть подольше в тесном контакте.

Надышаться друг другом, чтобы разлука забылась.

К ужину мои глаза слипаются от усталости.

Домой возвращается Денис, и я снова чувствую неловкость.

В его компании далеко не так спокойно, как в обществе Галины Михайловны. Архипов бросает на меня хмурые взгляды и, кажется, он совсем не рад моему присутствию в своем доме. Мне даже становится немного обидно. Ведь это он позвал меня сюда. Я не напрашивалась.

Макс сдается, проваливаясь в ночной сон, и я все-таки перекладываю его в кроватку.

Галина Михайловна все отлично продумала. Она отдала нам две смежные комнаты. Я могу пройти в детскую прямо из спальни, выделенной мне.

В комнате для Макса уже стояла новенькая детская кроватка, комод с вырезанными на ящиках силуэтами зверушек и даже детский столик с миниатюрным стульчиком. Я уж не говорю о целой горе дорогих игрушек.

Галина Михайловна явно постаралась, чтобы Максиму было комфортно в ее доме.

- Я очень рада, что вы согласились пожить у нас, - говорит хозяйка дома, когда я прошу отпустить меня в спальню после ужина.

Я краснею, вспоминая, что приглашение Дениса было куда больше похоже на ультиматум. Ловлю на себе очередной хмурый взгляд Архипова и сбегаю в свою комнату, пожелав всем спокойной ночи.

День был долгим, и я правда сильно устала. Преодолевая головокружение поднимаюсь в спальню.

Тянет лечь и заснуть прямо так, не раздеваясь. Но есть еще одно дело, которое очень хочется сделать.

Я хожу в своем спортивном костюме целую неделю. В больнице я могла позволить себе только выстирать перед сном нижнее белье. Ночью оно сохло на батарее. А утром я быстренько натягивала еще слегка влажные трусы обратно.

13

- Я не знала, что здесь кто-то есть… - шепчу в ужасе.

Настолько стыдно мне еще никогда не было. Честное слово, я не против, чтобы прямо сейчас мне на голову упал метеорит. Потому что конец света пугает меня меньше, чем злой и откровенный взгляд Дениса, которым он окидывает мое тело в данный момент.

Я сижу перед ним на коленях, и мои голые ноги утопают в пушистом мягком ворсе. Хватаюсь за край полотенца на груди и тяну его выше, будто это может спасти ситуацию. Денис стоит, засунув руки в карманы брюк. Совсем рядом, буквально нависая надо мной тучей. Смотрит сверху вниз.

Полумрак превращает глаза Архипова в темные омуты. И я замираю, будто загипнотизированная. Боюсь даже моргнуть. Есть во взгляде мужчины что-то такое, отчего дрожь прокатывается по моей спине и плечам, спускается волной по бедрам, отзываясь покалыванием в замерзших кончиках пальцев на ногах.

А он все молчит и молчит, продляя стыдную пытку.

- Я искала… - пробую оправдаться я.

- Не играй со мной в игры! – грубо обрывает мои попытки Архипов. – Я не куплюсь на дешевый развод.

- … таблетки… - заикаясь, договариваю я.

Архипов ухмыляется.

- Спроси еще, как пройти в библиотеку.

Не понимаю, чем я заслужила такое обращение.

- Я выронила где-то пачку антибиотиков. А Павел Васильевич сказал, что если я их не допью, как положено, то попаду снова в больницу. И тогда он назначит мне новый курс антибиотиков внутримышечно. Это значит, что лекарство будут колоть прямо в…

- И ты, наивная простота, решила пойти гулять по дому без одежды?

Денис окидывает скептическим взглядом мои голые колени, торчащие из-под полотенца.

Он мне не верит.

- Я выстирала свою одежду, - дрожащим голосом объясняю я. – Она мокрая сушится на батарее. А другой у меня с собой нет. Я вспомнила про таблетки, когда уже легла спать. Как мне, по-вашему, следовало поступить?

Денис поднимает вверх одну бровь.

- Может, следовало хотя бы накинуть на плечи покрывало с кровати? – предлагает Архипов.

- Да у вас же здесь все, как в музее! – возмущаюсь я. – Мне жалко было мочить мокрыми волосами шелковое покрывало. Волочить его по полу было бы преступлением! Я могла завернуться разве что в одеяло. Но оно бы тоже подметало пол… Откуда мне было знать, что вы сидите тут в темноте, как в засаде? Я специально даже свет не включила, чтобы внимание не привлекать!

Денис наконец перестает пялиться на меня, как на ядовитую змею. Поднимает лицо к потолку с тяжелым вздохом.

Я уже видела у него такой жест в нашей старой квартире.

- Не пойму, Агния, - обреченно замечает Архипов, – это ты надо мной издеваешься или жизнь?

Кажется, паника начинает меня немного отпускать, потому что я замечаю горящий экран ноутбука, лежащий на журнальном столике за спиной мужчины.

Наверно, Архипов сидел с ним в кресле, когда я прокралась в комнату.

- Я запрещаю тебе разгуливать по дому раздетой, это ясно? Ты уже не ребенок, чтобы не понимать очевидных вещей. Взрослый мужчина видит в таком поведении откровенное предложение себя! Ты готова к последствиям своей провокации?

Взгляд Дениса снова темнеет, а мужчина медленно опускается на корточки рядом со мной.

- Может, стоит тебя проучить, как считаешь? – спрашивает он, подцепляя кончиком пальца край моего полотенца.

Я неловко отшатываюсь. Пытаюсь отползти так, чтобы полотенце на мне не распахнулось.

- Вы обещали! – испуганно шепчу я.

- Что обещал?

Пальцы мужчины задевают мое бедро, и я впадаю в панический ступор.

- Обещали, что не станете требовать от меня… секс… - лепечу я, смущаясь даже самого этого слова.

Архипов в очередной раз ухмыляется, скользя по мне тяжелым взглядом.

- Наивная, Агния, - протяжно тянет мужчина. – Если я захочу трахнуть тебя, я не стану требовать или просить. Я просто возьму то, что захотел, и все.

Меня начинает трясти.

- Расслабься, - бросает мужчина, отстраняясь. – Я уже сказал, что ты не в моем вкусе. Ты такой еще ребенок…

Меня злит, когда он обращается со мной как с малявкой. Я взрослый человек!

- Вы практически в одном предложении назвали меня не ребенком, а потом ребенком! - обижено возмущаюсь я. – Где логика?

- Открою тебе страшный секрет, Агния, - карикатурно сдвинув брови, шепчет Денис. – Красивые девушки, завернутые в полотенце, выключают в мужчине логику…

Архипов с нарочито грозным видом снова наклоняется ближе, протягивая ко мне руку. И я не выдерживаю.

Трусливо пискнув, срываюсь с места. Быстро вскакиваю на ноги, и тут же чувствую головокружение. В глазах темнеет. Все-таки я еще не поправилась…

Но страх так велик, что я несусь в темноте наобум, игнорируя плывущую перед глазами комнату. Естественно, натыкаюсь на дверь.

14

Архипов идет ко мне, а я в ужасе пячусь назад к кровати.

Сердце бьется так отчаянно. И даже коленки дрожат от страха. Что он собрался делать?

Взгляд Дениса горит злым огнем. Я не посмела бы сейчас сказать ему и слово.

Утыкаюсь пятками в кровать и беспомощно замираю. Трусливо зажмуриваюсь, боясь встретить опасность лицом к лицу.

Так и стою в этом идиотском полотенце, обернутом вокруг голого тела. Прижимаю край ткани к груди. Коленки дрожат от страха, а глаза зажмурены.

Слышу шаги. Архипов быстро подходит ко мне и останавливается совсем рядом. Я даже чувствую его запах. Денис пахнет грозой и горьким кофе. Приятный головокружительный запах.

Кожа становится очень чувствительной, словно наэлектризованной. Если Архипов сейчас коснется меня, его непременно ударит током. Нас обоих ударит, я уверена.

- Открой глаза! – требует он.

От низкого властного голоса Дениса по моей спине бегут мурашки.

- Открой глаза, Нежка, - повторяет Архипов мягче.

Так еще хуже. Теперь к дрожи добавляется тягучая слабость. Того и гляди колени подогнутся.

Подчиняюсь.

Мне приходится поднять голову наверх, чтобы посмотреть в лицо Денису. Он стоит слишком близко. Я вижу, как бьется венка на его шее.

Поднимаю глаза еще выше и натыкаюсь на потемневший взгляд мужчины.

- Я нашел твои таблетки.

Денис берет мою ладонь и вкладывает в нее шуршащий блистер с моими таблетками.

- Ты была права. Твое лекарство валялось на полу возле дивана. Я увидел его, когда ты решила сбежать. Надеюсь, ты не врешь насчет того, что выронила его случайно. И повторю еще раз: если я тебя зову, ты подходишь. Не заставляй бегать за тобой. Мы не в детском саду.

Взгляд мужчины опускается ниже, на мои губы.

- Спокойной ночи, Агния.

- Спокойной…

Не дослушав меня, Архипов разворачивается и уходит.

Тупо смотрю на закрытую им дверь еще какое-то время, а потом падаю на кровать.

Это был самый неловкий день в моей жизни.

Выдавливаю одну таблетку, и проглатываю ее прямо так, не запивая водой.

Всё! Павел Васильевич, сегодня для своего здоровья я совершила настоящий подвиг. Вы должны мной гордиться.

Зевая во весь рот, натягиваю на себя край одеяла. Как хорошо! Мне наконец становится тепло. А под одеялом можно спрятаться от любых монстров, все это знают.

Даже от сероглазых монстров, пахнущих заманчивой опасностью.

Но и во сне Архипов не дает мне покоя. Мне снится очень стыдный сон. Мы снова стоим возле моей кровати, а Денис требует открыть глаза. Я снова подчиняюсь. Запрокидываю голову, несмело заглядывая в глаза мужчине, и вижу в его глазах огонь. Но этот огонь не злой, он другой. Жар во взгляде Дениса будит что-то во мне. Что-то, похожее на ответный огонь. Я чувствую, как настоящий пожар разрастается в груди.

Лицо мужчины склоняется к моему, и наши губы соединяются. Я пьянею от поцелуя. Внутри дрожит странное нетерпение. Оно с радостью встречает руки мужчины, смыкающиеся на моей талии.

Денис прижимает меня к себе, заставляя почувствовать мощь его тела, а затем дергает за полотенце, оставляя меня обнаженной.

Я просыпаюсь со стоном и в ужасе осознаю, что мне только что приснилось.

Неужели Архипов мне нравится?

«Очень…» - шепчет внутренний голос.

Это просто ужасно! Ведь он такой грозный и грубый. А еще сказал, что я его не интересую.

Если он узнает, что нравится мне, то высмеет. Назовет малявкой, алчной женщиной или еще что похуже.

Нет – нет, ни за что нельзя показывать ему своих чувств.

Я их как-нибудь переживу в себе. Заставлю себя не думать ни о чем таком. Уверена, у меня получится.

15

Под утро меня ненадолго будит прибежавший греться Макс. Он часто так делает. Забирается ко мне под одеяло, обнимает за шею и досыпает еще часик – другой. Я обнимаю теплого малыша в ответ и вслед за ним проваливаюсь обратно в сладкий утренний сон.

За завтраком отдаю право кормить Макса кашей Галине Михайловне. Мама Дениса полна энтузиазма. Ее не расстраивает недовольное лицо Макса, отворачивающегося от ложки.

Вот только Галина Михайловна еще не привыкла к шалостям племянника. Стоит ей зазеваться, как тарелка с кашей летит на ее элегантное бежевое домашнее платье.

- Ма-а-акс! – награждаю хулигана порицающим взглядом. – Нельзя так делать! А – я – яй!

Пугаюсь на мгновение, что хозяйка дома может разозлиться и накричать на ребенка. Я знаю, что не все могут выдерживать маленьких детей.

Подаю Галине Михайловне салфетку, чтобы она могла привести себя в порядок, и замечаю с облегчением, что женщина даже не думала сердиться.

- Доброе утро! – к столу присоединяется Денис.

Прежде, чем сесть и приступить к своему завтраку, он треплет мимоходом волосы Максу.

Почему-то в присутствии Архипова мне становится важна моя одежда. Раньше я не придавала значения тому, как выгляжу.

Да даже минуту назад, до прихода Дениса не задумывалась о своем внешнем виде.

А теперь со смущением осознаю, что хоть и чистый, но заношенный спортивный костюм смотрится неуместно в этом доме.

Я выгляжу странно за роскошным столом с резными ножками. Да даже хозяева составляют со мной красноречивый контраст: Галина Михайловна одета в длинное платье, а Денис в деловой костюм с белой рубашкой.

Архипов бросает на мою одежду неодобрительные хмурые взгляды, подтверждая мои мысли.

И когда Денис допивает кофе и уезжает на работу, я решаюсь попросить Галину Михайловну:

- Не могли бы вы посидеть немного с Максом, пока я съезжу на нашу старую квартиру? Хочу забрать вещи.

В одежде, оставшейся от Лары, должно найтись что-нибудь более – менее подходящее, в чем я не буду выглядеть здесь так неуместно. Да и гардеробчик Макса не мешало бы прихватить. Хоть Галина Михайловна и накупила ему уже кучу новой одежды, старая лишней не будет. Дети в возрасте Макса пачкаются по десять раз за день.

- Конечно, Агния, - улыбается мне Галина Михайловна. – Я попрошу Алексея отвезти тебя.

Алексей порывается сопровождать меня и до квартиры, чтобы помочь с сумками, но я отказываюсь – вещей будет не так уж и много. Я быстро их соберу и спущусь вниз сама. Помощь мне не нужна.

Водитель хмурится, но не спорит.

Так что я одна поднимаюсь в квартиру и сразу берусь за дело.

Сначала достаю из шкафа папку с нашими документами и медицинскую карту Макса. Это самое важное. Затем складываю в большой пакет одежду Макса. Добавляю к этому несколько его самых любимых игрушек и книжек.

Ну вот, осталось выбрать из вещей Лары что-нибудь для меня.

С женой брата мы были примерно одного роста. Правда у Лары была фигура модели, а у меня некоторые части тела не желали вписываться в строгие стандарты худобы.

Правда, последний месяц украл часть объемов с этих самых мест, так что одежда Лары должна оказаться впору.

Откладываю в сторону большую часть вещей. Лара любила одеваться красиво, но с провокацией. Сеточки в неожиданных местах, глубокие вырезы на шнуровке и неоновые цвета украшали почти все, что я брала в руки.

Лара умела это носить. Она никогда не смотрелась ни вульгарно, ни дешево, потому что одежда соответствовала ее резкому, порой бескомпромиссному характеру.

Надень такое я – стану похожа на женщину легкого поведения или городскую сумасшедшую.

И все же мне удается отыскать кое- что подходящее.

В пакет отправляются вполне приличные черные брюки. К ним в комплект добавляю черную блузку. Правда она почти прозрачная. Но если под нее надеть вот этот Ларин черный топ, то получится относительно скромно.

Забираю свои удобные старые джинсы, пару футболок и свитер. В этом можно гулять с Максом.

Кидаю на кровать два платья из гардероба Лары. Они самые скромные и простые, но все равно вызывают у меня сомнения.

Одно голубое, закрытое до самой шеи. Красивые жемчужные пуговички делают его даже нежным. Вот только пышная юбка точно окажется сильно выше колен. Как в таком нагибаться?

Второе – макси приятного молочного оттенка. Подозрения у меня вызывает разве что подчеркнутый выточками вырез.

Нужно мерить.

Я вылезаю из спортивного костюма и натягиваю на себя молочное платье.

Развеять сомнение не получается. Вырез не слишком глубокий - ничего из него не вываливается. Но платье скроено так, что облегает фигуру как вторая кожа. А я привыкла к просторным футболкам, и чувствую себя в этом почти что раздетой.

Кручусь перед зеркалом, закусив губу. Брать его с собой или нет?

Из раздумий меня вырывает звук дверного звонка.

16

Я задерживаю дыхание и тяну на себя дверь. Архипов не ждет, толкает дверь с другой стороны, вынуждая меня испуганно отпрянуть.

Мужчина быстро заходит и рывком закрывает за собой дверь. Раздавшийся грохот заставляет меня ойкнуть и отступить еще на шаг назад.

Почему он так злится? И, кажется, открыть ему было не самой лучшей идеей.

Смотрю на высокого крепкого мужчину и понимаю, что не имею никакого желания оставаться с ним наедине, когда он в таком настроении.

Серые глаза потемнели. На скулах играют желваки. Дышит Денис как-то рвано, раздувая ноздри. И кулаки сжаты. Даже костяшки пальцев побелели.

- Какого хрена ты тут забыла? – грубо спрашивает Архипов.

- Я… не… - блею что-то невнятное, напуганная его агрессией.

- Я спрашиваю, - Архипов делает шаг ко мне с угрожающим видом, - ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ЗАБЫЛА?

Провожу дрожащей рукой по платью на мне.

- Я хотела… хотела забрать наши с Максов вещи, только и всего…

- Ты на всю голову отбитая, да, Агния?

- Что? Почему?

Не понимаю его претензий. Вообще чувствую себя запертой в клетке с диким зверем. Это не я отбитая, это он абсолютно неадекватный!

Но именно Архипов смотрит на меня как на сумасшедшую.

- Ты одна поперлась в квартиру к мужику, который тебя домогался, и его за это отмудохали? Серьезно?! Ты что, пытаешься привлечь к себе внимание, вытворяя всякую дичь? Доводишь себя до больницы, разгуливаешь по моему дому почти голышом, а теперь еще мне звонит Алексей и сообщает, что ты одна поперлась в хату этого хорька!

- Ничего я не вытворяю… - возражаю почему-то неуверенно.

- Как ты думаешь, - раздраженно спрашивает Архипов, - что с тобой сделает пузатый таракан, если застанет одну на своей территории? Всего хорошего пожелает?

Денис смотрит на меня злым взглядом. Обвиняет непонятно в чем, будто это я собираюсь сделать что-то плохое.

- Но ведь срок оплаченной аренды еще не закончился, - возражаю я.

Мне эта аренда очень дорого стоила.

- Почему я должна оставлять здесь нужные нам вещи? – нахожу в себе силы поднять на Архипова прямой взгляд.

Архипов рычит, поднимая лицо к потолку. Очевидно, привычный для него жест.

- А я почему должен быть твоей нянькой и срываться с работы, отменяя важные встречи?

Хмурюсь, чувствуя, что на смену страху приходит злость. До встречи с Архиповым никто и никогда не называл меня глупой или недостаточно серьезной. Да я еще в школе жила практически самостоятельно!

- А никто не просил Вас со мной нянчиться! Не нужно было приезжать – я сама могу о себе позаботиться!

Архипов прекращает гипнотизировать потолок, опуская на меня взбешенный взгляд.

Вся моя решимость тут же улетучивается, и я нервно сглатываю.

- А может, - медленно произносит Денис, - ты здесь одна, потому что ищешь встречи с хозяином хаты? Может, тебе пришлось по душе его предложение, и я сейчас мешаю твоим планам?

- Что? – я просто обалдеваю от такого предположения. – Да ничего я не планирую! Просто приехала забрать одежду и документы… да вот же, сами посмотрите, все уже в пакеты упаковано…

Я указываю в сторону своей комнаты. Через открытую дверь видна кровать, на которой лежат три набитых пакета.

Архипов бросает взгляд на кровать, но увиденное его не успокаивает.

Он резкими движениями трет шею и снова смотрит на меня как следователь на допрашимоего преступника.

- Я спросил: почему ты пошла сюда одна, без Алексея?

Нервно одергиваю рукав платья.

- Да не знаю! – огрызаюсь, не понимая какого ответа он вообще ждет. – Я просто привыкла все делать самостоятельно… справляться самой…

- Так мы же уже выяснили, - холодно замечает Архипов, - что сама ты нихрена не справилась! Разве нет, Агния?

Эти слова бьют по больному, и я не выдерживаю. Чувствую, как к глазам подступают слезы.

Я не должна показывать ему свою слабость, но мне не удается…

Моргаю, пытаясь справиться с собой, но это не спасает.

Слезы катятся из глаз, и я быстро смахиваю их дрожащими пальцами.

Архипов смотрит на меня, не отводя взгляда.

- Ну вот видишь, - мужчина делает еще шаг ко мне, - я даже правду тебе не могу сказать, чтобы ты не расплакалась…

Денис снова сокращает расстояние между нами, и я пугаюсь. Неловко подаюсь назад, натыкаясь спиной на стену.

Архипов смотрит на все это равнодушно и делает еще один шаг, загоняя меня в ловушку. Почти прижимает своим телом к стене.

Поднимаю на мужчину полный ужаса взгляд.

Что это за странный способ спора? Что он пытается мне доказать таким образом.

Сталь во взгляде мужчины плавится, превращаясь во что-то еще более опасное.

17

Дрожу в мужских руках, принимая новый для себя опыт.

Это мой первый поцелуй. Когда я думала о нем в своих розовых девичьих мечтах, мне представлялось что-то нежное и осторожное. Легкое, как дуновение ветра. И уж точно добровольное.

Архипов совсем не нежен. Его губы грубо подчиняют меня. Безумно откровенно и порочно.

Денис вдавливает меня в стену своим большим телом. И я испытываю мучительный стыд, ощущая, как в живот упирается что-то огромное и твердое.

Паника накрывает меня, как лавина, но Архипов не дает передышки. Даже вдохнуть не позволяет.

Властно толкается в мой рот языком, раскрывая хрупкую преграду из моих дрожащих губ.

Я чувствую, как во мне двигается его язык, и схожу с ума.

Плавлюсь, превращаясь в жидкий металл. Сладкая слабость разливается по телу, а коленки подкашиваются. То, что делает со мной Денис, лишает воли. На краю сознания мелькает мысль о том, что стоило бы прекратить это, попробовать спастись, но руки не слушаются.

Упираюсь ладонями в мужскую грудь, но вместо того, чтобы оттолкнуть, сжимаю пальцами рубашку Архипова.

Потому что вместе со страхом меня поглощает сладкое предвкушение. Низ живота сводит томительной судорогой, и все ощущения обостряются до предела. Губы мужчины, порочно скользящие по моим, кажутся обжигающими. А то твердое, чем упирается в мой живот Архипов, волнует так, что я начинаю задыхаться. Воздуха катастрофически не хватает. Голова кружится, и суровое лицо мужчины плывет перед глазами. Внимание то цепляется за горящие огнем глаза хищника напротив меня, то уплывает. И я почти теряю сознание.

Грудь лихорадочно вздымается, упираясь в твердые мышцы Дениса. Да он как скала! Как огромная каменная глыба, способная меня раздавить. Я слишком слаба, чтобы выдержать это!

Не думала, что мой первый поцелуй окажется таким сумасшедшим. И он все длится и длится, будто время остановилось.

Но, кажется, это вовсе не все, что хочет от меня Архипов. Мужские ладони бесцеремонно гуляют по моему телу. Касаются там, где еще никто не касался. Крепко сжимают грудь. Ползут вниз за поясницу, чтобы обхватить то, что ниже спины.

Это что-то звериное. Грубая, насильная ласка Архипова будит и во мне животное желание. Это пугает. Буквально с ног сшибает своей мощью. И вместе с тем что-то во мне ликует от осознания того, что Денис меня хочет.

И сердце трепещет в предвкушении.

Архипов вдруг хватает меня за то самое мягкое место и резко поднимает в воздух, продолжая прижимать к своему телу.

Вскрикиваю от испуга в губы мужчины, но поцелуй не прекращается. Просто раньше Денис нависал сверху, и мне приходилось запрокидывать голову. А теперь мое лицо оказалось выше.

Наверно, я могла бы прервать наш контакт, если бы не чувствовала себя примагниченной.

Денис быстро шагает со мной на руках в комнату. А в следующее мгновение я уже лечу на кровать.

Снова вскрикиваю. Секундный полет захватывает дух. Приземляюсь на покрывало и беспомощно смотрю в полные решимости, холодные серые глаза Архипова.

Он вообще собирается останавливаться? Если нет, то я просто обязана найти способ, и сама прекратить то, что не должно зайти слишком далеко.

Я так не могу. Он мне никто. Не муж и не парень. Даже не возлюбленный. Я и в своих-то чувствах не уверена, а о мыслях мужчины и гадать нечего. Каждое его слово в мой адрес – это обвинение или упрек.

Как он может желать ту, кого ни во что не ставит?

Нет, мой первый раз точно не будит таким.

Проходит каких-то пару секунд, когда Архипов нависает сверху, алчно рассматривая меня, лежащую на кровати. А мне кажется, что это длится вечность.

Сжимаюсь под его взглядом. А Денис вдруг отмирает. Наваливается сверху, накрывая мое тело своим, и снова впивается в губы подчиняющим волю поцелуем.

Меня бросает как на американских горках. От страха и протеста до трепета и жаркой агонии.

Я снова горю и не могу думать о последствиях. Сердце готово разорваться от переизбытка чувств. Это все слишком ново для меня.

Слышу свой стон и не узнаю собственный голос. Он изменился. Стал низким и хриплым.

- Мой порочный ангел, - восхищенно выдыхает Архипов, отрываясь от моих губ.

Его низкий голос, его горьковатый терпкий мужской запах – все сводит меня с ума. Заставляет хотеть большего. Того, о чем полчаса назад даже не думала.

Я же планировала остановить это!

Смотрю будто со стороны, как мои трясущиеся руки упираются в плечи мужчины. Давят в несмелой попытке оттолкнуть. Правильно, я должна постоять за себя. Так ведь он сказал.

Денис хмурится. Между бровями мужчины появляется ломанная резкая морщинка.

Он передергивает плечами, будто хочет стряхнуть мои руки, а потом просто хватает их и рывком прижимает к кровати над моей головой. С силой сдавливает оба моих запястья одной своей большой рукой, лишая возможности шевелиться.

Я морщусь от дискомфорта и дергаю руками, пытаясь освободиться, но это бесполезно. Я все равно что в железных тисках.

18

Ткань платья трещит, и я чувствую на груди холодный воздух. Дергаю изо всех сил руками, пытаясь освободится и прикрыть ладонями наготу. Но Архипов только усиливает хватку на моих запястьях, не позволяя шевелиться.

Голодный мужской взгляд прикован к моей обнаженной груди. Вижу хищный блеск в глазах Дениса, когда часть обнаженной плоти твердеет под его взглядом.

Мне ужасно, ужасно стыдно. Приятный тягучий туман, вызванный поцелуями Архипова, рассеивается, оставляя после себя только страх. Потому что Денис действует слишком грубо. Просто разбивает все иллюзии о романтике и нежности.

В подтверждение моим страхам Денис дергает ткань еще раз, разрывая платье сильнее, спуская его до самого пупка. Чтобы как следует рассмотреть все целиком. Архипов просто пожирает меня взглядом. А потом мужская ладонь бесцеремонно накрывает мою грудь. Пальцы Дениса крепко сжимаются, и это почти больно. Нет, не почти… это больно!

На глаза выступают слезы, а дыхание перехватывает от ужаса.

Щеки пылают. Низ живота все еще сводит судорогой, а тело дрожит от смеси паники и шока. Сердце разрывается от отчаяния - я не хочу такой близости! Только не такой!

- Маленькая беспомощная Нежка… - хрипло шепчет нависающий надо мной Архипов. – Ну что же ты? Давай – постой за себя!

Смотрю на мужчину глазами, полными ужаса. Не могу найти сил, чтобы что-то сказать. От страха язык совсем не шевелится.

Чувствую, как по щекам текут слезы. От них щиплет кожу, поцарапанную щетиной Дениса во время поцелуя. А я не могу вытереться, потому что вообще не могу пошевелиться.

- Молчишь? – резко спрашивает Архипов. – Значит, разрешаешь!

Мужская рука ныряет под подол узкого платья, задирая его вверх.

- Нет, нет, пожалуйста! – преодолевая панику, умоляю я.

Хочу кричать, но выходит только сдавленный шепот.

- Что «пожалуйста»? – грубо переспрашивает Архипов.

Его рука не останавливается. Нагло, по-хозяйски скользит по моему бедру вверх до самого края трусов. Хнычу, когда чувствую, что мужские пальцы ныряют под резинку белья. Оттягивают хлопковую ткань в сторону и отпускают. Резинка возвращается на место, шлепая меня по коже.

- Пожалуйста, хватит… я вас умоляю… - слезы текут из глаз уже ручьем, тело бьет крупной дрожью, а внутри такая паника, что ни вдохнуть не получается, ни выдохнуть.

Денис скользит взглядом по моему телу. От белых трусиков, торчащих из-под задранного подола, выше к обнаженной груди. И еще выше к моему залитому слезами лицу.

В глазах Дениса бушует дикий шторм напополам с безумием. Ни следа жалости или сочувствия… Я пропала…

Архипов с шумом втягивает носом воздух и поднимает лицо к потолку.

Замирает так на несколько секунд. На несколько бесконечных мгновений, позволяющих мне услышать, как отчаянно, оказывается, бьется мое собственное сердце.

Затем пальцы, удерживающие мои запястья, резко разжимаются.

- Быстро! Пошла в ванну!

Прижавшее меня тело немного отстраняется, позволяя вывернуться и сползти с кровати.

Неловко падаю на пол. Тут же подскакиваю и трясущимися руками стягиваю разорванную ткань на груди.

Денис не двигается и, кажется, даже не дышит, продолжая пялиться в потолок.

Пячусь от него, как от страшного дикого зверя, к которому нельзя поворачиваться спиной. А нащупав рукой дверной проем, мигом преодолеваю оставшееся расстояние до ванной. Пальцы дрожат так сильно, что повернуть задвижку удается далеко не с первой попытки.

Открываю кран. Не знаю зачем. Просто хочу, чтобы рядом шумела вода. Без сил оседаю на кафель и сворачиваюсь в комочек. Обнимаю колени.

Я собираюсь прорыдать здесь до конца моей жизни. Мне так плохо и страшно! За что Денис так со мной? Неужели, я заслужила такую жестокость? Разве так можно обращаться с женщинами? Разве вообще так можно с живым человеком?

Плачу и никак не могу остановиться. Холодный пол заставляет дрожать все сильнее. И, кажется, колючий мороз проникает даже в душу. Сковывает льдом робкие ростки моих чувств к этому мужчине.

Да я его сейчас просто ненавижу!

Не знаю, сколько проходит времени. Я просто лежу в странной прострации. Сил подняться у меня нет. Сил привести себя в порядок - тоже. Очень надеюсь, что Архипов ушел из квартиры. Тогда я полежу здесь еще пару часов и что? Вернусь потом своим ходом в его дом? От одной мысли об этом, мне становится плохо.

В дверь стучат, и паника возвращается. Сердце снова бьется, как безумное. Я отползаю в дальний угол и прячу лицо в коленях.

Меня нет. Меня просто здесь нет.

Стук повторяется снова. А потом Денис громко требует открыть дверь.

Но я не могу. Ведь меня здесь нет.

Архипов стучит по двери так, что она едва не сходит с петель.

- Открой немедленно! – мужской бас сотрясает воздух не хуже мощных ударов.

- Если ты сидишь под дверью, то отойди, - рычит Архипов. – Я собираюсь ее выбить.

19

- Чш-ш-ш-ш, прости меня, ангел, - бормочет Денис куда-то мне в макушку. – Мне очень жаль. Это моя вина.

Мне не выбраться из его стальных объятий. Чувствую твердость мужского тела. Сильные руки, что сейчас нежно меня обнимают и больше не причиняют вреда.

Не хочу, но постепенно расслабляюсь. Крупная дрожь сменяется мелкой, а глаза сами собой закрываются. Я слишком перенервничала.

Тяжелая мужская ладонь ложится на голову и мягко давит, вынуждая облокотиться на каменную грудь Дениса.

Затем эта ладонь касается моей спины. Легонько растирает через ткань покрывала, успокаивая.

Это какое-то безумие. Сначала обидеть, унизить и испугать до полусмерти, заставить умолять о пощаде, а потом утешать. Нежно гладить по волосам и спине.

Силы покидают меня вместе с дрожью. Я так устала. Выплеснула в слезы и возбуждение всю энергию. Вывернула себя на изнанку. И теперь батарейка разрядилась.

Руки и ноги становятся ватными. Веки тяжелеют. Сознание уплывает, цепляясь за низкий мужской шепот:

- Всё будет хорошо, моя девочка. Забудь. Я не хотел обижать тебя. С тобой нужно обращаться нежно, я знаю. Нужно любить тебя нежно…

Сердце отзывается на слова Дениса болью. Со мной никто и никогда так ласково не разговаривал. Не качал на руках, как самое ценное в мире сокровище. Не успокаивал мои страхи.

Но никто никогда и не обижал меня так, как этот мужчина. Никто и никогда так не пугал меня.

Проваливаюсь в спасительный сон, под тихий, урчащий, как у зверя, голос Архипова:

- Я должен был целовать тебя мягче… нет, я не должен быть целовать тебя… ты такая сладкая… охрененно вкусная…

Мне снится тепло маминых рук. Ее образ почти стерся из памяти. Но во сне можно вернуться в прошлое. Туда, где мама жива. Она жарит на кухне оладьи на старой стальной сковородке.

Окно заливает солнечный свет. Уже позднее утро.

Пахнет маслом и сдобой. Мама оборачивается и мягко мне улыбается. Откладывает в сторону лопатку, которой переворачивала оладьи, и с любовью треплет мои распущенные волосы.

- Ну ты и соня… - смеется она.

Сажусь за стол и передо мной появляется тарелка. Но на ней не оладьи. На ней слипшаяся в комочки водянистая каша с куском черного хлеба, брошенного прямо сверху этой неаппетитной жижи.

Поднимаю в страхе взгляд, но мамы нигде нет. Я знаю, что нет. Ее не может здесь быть. Ведь такую кашу давали в детском доме. Вокруг мрачные высокие стены, выкрашенные дешевой краской, и строгий, следящий взгляд воспитательницы. Слышу бесконечные равнодушные команды:

- Торопись… не задерживай других… не сиди здесь… не плачь… переоденься… ешь, что дают… не плачь… хватит плакать…

- Не плачь… - чьи-то теплые пальцы стирают слезы с моих щек.

Это кто-то большой и сильный. Хочется довериться ему. Чтобы защитил. Чтобы был рядом.

Хочется чувствовать его прикосновения дольше. Они дают опору, чувство своего места.

- Пора просыпаться, соня, - зовет мужской голос, от которого по спине бегут мурашки.

Открываю глаза и вижу Архипова.

Мурашки растворяются, будто их и не было, а тело напрягается.

В голове сумбур. Мысли путаются, и мне требуется время, чтобы сложить обрывки воспоминаний в целую картину.

Я лежу на своей кровати, все еще завернутая в покрывало, а Денис протягивает мне чашку чая. Над кружкой поднимается пар.

Я не понимаю, что мне думать и чувствовать. Как вести себя? Боюсь даже глаза поднять на мужчину, потому что не представляю, что он выкинет в следующий момент.

- Нам пора ехать домой, Агния. Скоро вечер.

- Что?

Бросаю растерянный взгляд на окно. Да, солнце уже спряталось за соседний дом.

Сажусь, пытаясь проснуться окончательно, но туман в голове не желает рассеиваться.

- Выпей!

Мужчина пихает мне в руки чашку с чаем.

Принимаю напиток и делаю глоток. Обжигающая жидкость немного помогает прийти в себя.

Бросаю на Архипова несмелый взгляд.

Он стоит рядом хмурый и собранный. Смотрит сверху вниз холодно, будто ничего обжигающего душу между нами не произошло.

На глаза против воли наворачиваются слезы.

- Агния, - голос Дениса срывается, но мужчина быстро снова берет себя в руки. – Я еще раз извиняюсь перед тобой. То, что я поцеловал тебя, вообще коснулся – это недопустимо. Я хочу, чтобы ты понимала: я не собирался насиловать тебя, я хотел тебя трахнуть. Но между нами этого никогда не будет. Мы не подходим друг другу. Это было бы ошибкой. Поэтому лучше сделать вид, что ничего не было. А ты просто будь благоразумнее, и не ходи туда, куда не следует. Сиди дома и занимайся Максом.

20

В доме Архипова его слово - закон. Я уже поняла это, наблюдая, как обслуживающий персонал бросается выполнять распоряжения хозяина. Мама Дениса тоже, кажется, скорее слушается сына, чем наоборот.

Неужели и моя жизнь теперь будет подчинена воле этого жесткого человека?

Он сказал сидеть дома и заниматься Максом. И я сижу дома. С одной стороны - мне некуда ходить. А с другой…

Я привыкла к свободе. Брат никогда не ограничивал меня. Ему было некогда и не до этого. Он был занят своей жизнью. Опека Артема никогда не давила, даже наоборот. Иногда мне ее недоставало. С делами по дому я справлялась сама практически с тех пор, как брат забрал меня из детского дома. Сама ходила в школу и магазин. Сама делала уроки. Сама ездила в торговый центр на распродажу покупать себе школьную форму и другую необходимую одежду. Артем просто давал деньги. Столько, сколько было, и чаще всего меньше, чем нужно. А еще подписывал документы, когда требовалось. Мои проблемы он не решал, что делать не указывал. И я была благодарна брату. Старалась не быть ему в тягость. И очень радовалась вечерам, которые он проводил дома. Тогда мы смотрели вместе телевизор или просто валяли дурака.

Я висла на Артеме, скучая по обнимашкам. А он побеждал мои атаки беспощадной щекоткой.

А потом он привел домой Лару. Жена брата с порога показала свой бойкий характер. И я сперва испугалась, что она станет меня притеснять. Зачем ей чужая девочка в доме?

Но мы с Ларой поладили. Она была добрым человеком, несмотря на боевую натуру. Да и быстро выяснилось, что делить нам нечего. Лара с братом не стали домоседами. Они оба работали, а вечерами и часто ночами зависали где-то.

Стоит признаться, что оба они были немного не от мира сего. Например, могли сорваться ночью прямо из кровати на прогулку. Несколько раз такое было. Я выходила в коридор – посмотреть, что там за шум. А эти двое во втором часу ночи со счастливыми улыбками натягивали ботинки.

- Нам не спится, Нежка, - смеялся брат. – Пойдем поглазеем на луну. Хочешь с нами?

Я мотала головой. Завтра в институт рано вставать. Какая еще луна?

Бытом Лара не интересовалась. Порядок под себя на кухне наводить не стала. И как-то автоматически хозяйкой в доме осталась я.

Сама от себя не ожидала, что так обрадуюсь рождению Макса. Просто он оказался таким сладким. Таким трогательным и крошечным. И я могла его тискать столько, сколько душе угодно. Ведь он не мог отделаться от меня щекоткой. Так что я носила малыша на руках так долго, как только Лара мне позволяла. Помогала кормить и переодевать его.

Когда Максу было три месяца у Лары пропало молоко. И тогда мне поручили укладывать капризничающего ребенка спать. От меня требовать молока было бесполезно, и он засыпал проще.

И вскоре Лара стала выходит на работу. Она делала это во второй половине дня, когда я возвращалась из института и могла позаботиться о племяннике.

Так что в доме Архипова я чувствую себя скованно. Понимаю, почему Лара сбежала отсюда, особенно, если отец давил на нее.

Спасает только то, что Дениса теперь почти никогда не бывает дома. Он возвращается очень поздно и далеко не каждый день. Утром завтракает налету, целует мать и тут же сбегает на работу.

Меня игнорирует. Здоровается буквально через силу. В очередной раз задаюсь вопросом: зачем же он пустил меня в свой дом, раз так не рад этому?

Галину Михайловну расстраивает поведение сына. Она поджимает губы, просит его чаще бывать дома, но ничего не меняется.

С нашей стычки прошел уже почти месяц.

Я привыкла к новому месту. Запомнила где какая комната находится. Познакомилась с людьми, помогающими содержать в порядке этот большой дом. И больше не чувствую себя здесь неловко.

Тем более, что в Галине Михайловне я нашла друга. Она правда очень добрая женщина. Если бы мама была до сих пор жива, мне бы хотелось, чтобы она была похожа на маму Дениса.

Макс уже зовет ее бабушкой. А я получаю поцелуй в щеку перед сном каждый вечер. Когда она сделала это впервые, я не смогла сдержать слез. Так что второй вопрос, которым я задаюсь: как у такой мягкой женщины, мог вырасти такой черствый сын?

В первые дни после происшествия в квартире Артура Савельевича я места себе не находила. Вздрагивала от каждого шороха за углом, боясь наткнуться на Дениса. Но он верен своему слову. Я для него теперь будто не существую.

Наверно, он прав, и так будет лучше.

Правда, хотелось бы наладить хоть какое-то общение. А то неловко - даже Галина Михайловна понимает, что мы не ладим.

Однажды вечером, уложив Макса спать, мы пьем на кухне чай с приготовленным мной яблочным пирогом, и мама Дениса замечает:

- Вижу, что тебе не нравится мой сын, Агния. Прошу, не суди слишком строго. У него непростой характер, и он долго сближается с людьми. Не принимай слишком близко к сердцу, если он грубит тебе.

Поджимаю губы, краснея, и прячу глаза.

- Я благодарна Денису Викторовичу. Он очень помог нам с Максимом. Особенно, когда я попала в больницу.

- Вот и хорошо, моя милая, - улыбается Галина Михайловна. – Может, ты тогда будешь так добра и отнесешь Денису чай с твоим чудесным пирогом. Он у себя в кабинете.

21

- Я… - отступаю назад с подносом в руках.

И правда? Зачем я сюда пришла?

- Никак не угомонишься, да? – презрительно огрызается Денис. – Я же сказал тебе, чтоб не лезла. Не таскайся за мной, Агния. Глупо дергать тигра за усы.

Господи, как я могла забыть насколько этот мужчина невыносим?

- Я всего лишь принесла вам чай по просьбе вашей матери…

- Ну, конечно, - усмехается Архипов. – Мне не нужен твой чай! Еще раз повторяю: прекрати свои игры! Не нужно подлавливать момент, когда я один. Не нужно приходить на ночь глядя в мой кабинет. И прекрати смотреть на меня так…

Вспыхиваю еще сильнее и опускаю глаза.

Если бы не Макс, ноги бы моей не было в доме этого грубияна! Я не давала повода думать обо мне то, в чем меня обвиняет Денис.

- Просто возьмите этот дурацкий пирог и всё! – не выдерживаю я. – Галина Михайловна недовольна, что вас не бывает дома. И что мы не выносим друг друга тоже ей не по душе.

Мужчина недовольно кривится.

- Да без проблем. Если ты решила поработать прислугой, иди поставь поднос на мой стол в кабинете. И смотри осторожно, - Денис складывает руки в замок на груди. – Не запачкай бумаги. А то ты не слишком аккуратная. Вижу, что пока несла, уже половину разлила!

Ох, как мне хочется сейчас стукнуть его чем-нибудь тяжелым! Внутри все просто клокочет от злости. Даже пальцы трясутся, и я вцепляюсь в поднос покрепче, чтобы не пролить еще больше чая.

Совершенно очевидно, что с этим человеком невозможно найти общий язык. И как я могла только вообразить, что мне нравится этот хам?!

Стиснув зубы, протискиваюсь мимо Дениса, стоящего в дверях. Хочется пнуть его хорошенько, чтобы выпустить пар, но тогда чашка и пирог точно окажутся на полу. А я этот пирог, между прочим, два часа пекла!

Кидаю поднос на письменный стол Дениса чуть ли не с размаха. И злорадно любуюсь чайными брызгами, упавшими на аккуратную стопку бумаг.

Красота!

Собираюсь уже уйти, даже делаю шаг, но Денис преграждает дорогу. Встает горой на моем пути.

- Подожди, - требует он. – Мама права. Нам следует быть более вежливыми с друг другом.

Замираю молча. Чего он ждет? Я-то всегда вежливо с ним разговариваю.

Стою, даже глаз на него не поднимаю. Просто пытаюсь испепелить взглядом пуговицу на его рубашке.

- Как твои дела? – спрашивает Архипов будто через силу.

Словно произносит это вопрос на незнакомом для него языке.

Все-таки поднимаю на мужчину растерянный взгляд. Он правда хочет знать о моих делах?

- Всё хорошо, спасибо, - робко отвечаю я. – И… спасибо за вашу помощь. Вы очень помогли нам с Максом, а я вас так и не отблагодарила…

Что-то в глазах мужчины неуловимо меняется. Они темнеют, будто небо затягивается тучами.

- Хочешь… меня отблагодарить? – хрипло спрашивает Архипов.

Его взгляд спускается с моего лица ниже. Окидывает меня с ног до головы.

В горле как-то сразу пересыхает и становится не по себе.

- Э-э-э, да, спасибо вам большое, Денис. Я правда благодарна.

- И всё? – хрипотца в низком голосе мужчины дергает за какие-то струны в моем теле.

Посылает волны мурашек вниз по позвоночнику.

- Еще не могли бы вы не расстраивать Галину Михайловну, - осмеливаюсь попросить я. - Не нужно избегать ее общества, из-за того, что вам неприятно мое присутствие. Лучше я буду сидеть по вечерам в своей комнате, а вы проводите время дома, как раньше.

Денис усмехается.

- Как это мило. Кажется, мама нашла себе маленького соратника. Бедная малышка, Агния! Все крутят тобой, как хотят!

Вспыхиваю от обиды. Об этого человека можно только колоться. Он будто кактус!

- Ладно, Агния, так и быть, пойдем плясать под дудку моей мамы, раз тебе так хочется.

Денис хватает меня за руку. Запросто так. Бесцеремонно.

Просто дергает за собой, как собачку на поводке.

Тащит из кабинета к лестнице. Идет быстрым шагом, заставляя меня семенить за ним чуть ли не в припрыжку.

А я не могу отделаться от воспоминаний. О том, как этот мужчина сводил меня с ума горячим развратным поцелуем. И о том, как мне было страшно потом, когда все зашло слишком далеко.

Денис ведет меня обратно на кухню, где его мама все еще пьет чай с Дарьей Эдуардовной.

Я не вижу выражения лица Архипова, ведь нахожусь за его спиной. Но, судя по притихшим на кухне женщинам, оно вовсе не доброе.

Чайная ложечка в руках Дарьи Эдуардовны зависает в воздухе. Она размешивала ей сахар, а теперь не глядя опускает на стол. Промахивается мимо, и ложечка со звоном падает на пол.

Я дергаю свою руку из хватки Дениса и нагибаюсь, чтобы поднять упавший столовый прибор.

Встаю с зажатой в руке ложечкой, но, видимо, делаю это слишком резко.

22

- Ты хорошо питаешься? А гуляешь регулярно?

Павел Васильевич хмурится, доставая из своей сумки стетоскоп.

- Стараюсь, - отвечаю я.

Мой лечащий врач приезжает на следующий же день. Точнее Денис его привозит.

Не знаю, может, я правда еще больна. Иначе не понимаю, как можно объяснить помутнение в сознании, заставившее меня надеть сегодня голубое платье Лары.

Чего я хотела этим добиться? Кому-то что-то доказать? Вылечить задетую гордость?

Хотела сделать Денису больно. За то, что отверг мои чувства, о которых даже не знал. За то, что пренебрёг мной. Посчитал недостойной.

А почему я решила, что голубое платье Лары заденет Архипова?

По факту он привез доктора, а теперь сидит и пялится на мои коленки, торчащие из-под пышной короткой юбки. Следит за осмотром.

А я чувствую себя коварной провокаторшей. Может, я откусила кусок не по зубам?

Когда услышала, что Денис сам поехал за доктором, специально надела то самое платье. Знала, что это его разозлит.

Я проспала всю ночь и проснулась вполне здоровой. Силы вернулись. А вот хорошее настроение – нет.

Павел Васильевич попросил Дениса выйти на время осмотра, но тот отказался.

Будто я его собственность. Как и все в этом доме.

- Чего я там не видел, - бурчит он и садится в кресло у окна.

В каком это смысле?

Злюсь на него и на себя. Он что, намерен сидеть там, и смотреть, как я сейчас буду расстегивать платье?

Ну я ему сейчас устрою такое шоу, что не забудет!

Ряд жемчужных пуговичек расположен спереди. Я смотрю прямо в хмурые глаза Архипова и хватаюсь за верхнюю жемчужинку у самого горла.

Пропихиваю ее пальчиком через петельку.

Серые глаза напряженно следят за моей рукой.

Скольжу пальчиком ниже, хватаясь за следующую пуговку.

Самой жарко от своей наглости. Щеки горят, а пальцы едва не дрожат. Тоже мне - смелая независимая женщина… Ну зачем я его дразню?

У Архипова дергается кадык.

- Отвернитесь! – требую я, не выдержав своей же игры.

- А Павел Васильевич тоже отвернется? – резко спрашивает Архипов, переводя колючий взгляд на доктора.

- Павел Васильевич может и отвернуться, если Денис Викторович умеет прослушивать легкие, - строго ставит Дениса на место наш доктор.

Архипов бросает на меня испепеляющий взгляд и наконец отворачивается к окну.

Я сразу будто сдуваюсь. Словно электроприбор, отключенный от питания. Запал кончается, и я расслабляюсь. Спокойно расстегиваю оставшиеся пуговицы и спускаю с плеч платье, позволяя Павлу Васильевичу приложить холодный стетоскоп к моей груди.

Дышу, как он велит, а затем поворачиваюсь спиной.

Зависаю в шоке, когда вижу в окне отражение злого взгляда Архипова. Он что… подглядывает?

- Агния, дышите нормально, не нужно задерживать дыхание, - просит доктор.

Павел Васильевич перекидывает мои волосы со спины вперед на плечо, чтобы ему было удобно, а взгляд, отражающийся в окне, становится просто убийственным.

- Долго еще? – грубо спрашивает Архипов.

- Можете одеваться, - говорит доктор, вынимая из ушей стетоскоп. – В легких все чисто.

Судорожно натягиваю платье на плечи, потому что Денис тут же поворачивается, получая за это осуждающий взгляд Павла Васильевича.

Дрожащими пальцами застегиваю на груди жемчужные пуговки. Я явно переоценила свои моральные силы.

Ну разозлила я его и что дальше? Теперь мне самой страшно и неуютно под раздраженным взглядом мужчины.

- Давай, помогу!

Павел Васильевич тянет руки к верхней пуговице на моем горле, которая никак не хочет слушаться и пролезать в свою петельку.

- Теперь понятно, зачем ты меня отсылал, дружище, – рычит Архипов. – Паш, ты со всеми пациентками руки распускаешь?

Стискиваю зубы, поражаясь пещерной твердолобости одного из присутствующих здесь мужчин. А потом мимолетом перевожу взгляд на своего доктора и краснею.

Ой!

Кажется, Денис нервничает не на пустом месте.

А я и не заметила ничего, сосредоточив все свое внимание на Архипове. Но вот сейчас отчетливо вижу смущение доктора. И его взгляд какой-то… неравнодушный…

Блин! Становится крайне неловко. Сразу чувствую себя не в своей тарелке. А еще начинаю винить себя. Может это и неправильно. Ведь женщина имеет право одеваться так, как ей хочется. Но не могу не думать о том, что стоило все-таки надеть другое платье. С юбкой ниже колен.

Тогда, наверно, Павел Васильевич не смотрел бы на меня сейчас так по-особенному.

- Нужно взять кровь на анализ, - говорит доктор.

Достает необходимое и помогает мне закатать рукав.