В капкане бездушных Монстров. "Белым мелом по стеклу"

ПРОЛОГ

Пролог

— Отвали, я тебе сказала! — мощная ладонь смыкается на моём предплечье, резкий рывок и развернувшись, спиной ударяюсь о стену.

— Я смотрю в тебе дохера величия. Я собью с тебя эту спесь, сука! — зло рычит мне прямо в лицо.

— Да что я вам сделала? — дрожащим голосом задаю вопрос уже обоим, потому что вижу, как к нам подходит Амирхан. Его я боюсь гораздо больше, чем Тима, хотя он, в отличии от Тимерлана, физически ко мне не прикасался ни разу.

— А мне говорили, что Молот зря вливает в дочурку бабло. — «Не стать ей актрисой, потому что она бездарь», — а сейчас смотрю на тебя и понимаю, — врали всё. — Амирхан говорит очень спокойным голосом и это очень страшно. Глаза этого человека бездушны, он только взглядом способен уничтожить, и именно ему я перечить вообще не могу. Внутри всё холодом сковывает, когда он рядом, меня парализует, и я могу, только подчиняться ему. — Не светись тут, Тим. Кто-нибудь может увидеть. — это Амирхан сказал уже куда более обыденным голосом.

— Да похрен.

— Заиграют игрушку, — я прекрасно понимаю, о чём речь. Пока Тимерлан один меня всячески цепляет и унижает. Но стоит ему сказать «фас», показать, что со мною можно обходиться подобным образом, их будет уже не остановить. И по этой же причине я не могу пожаловаться на Багаутдинова. Если другие преподаватели начнут разбираться с Тимом, также все могут посчитать, что я могу быть всё той же игрушкой для битья.

Тут учатся преимущественно богатенькие детки и то, что всем уже есть восемнадцать ни черта не делает их взрослыми. Тут все и каждый считает, что им всё дозволено.

Ах да, о чём это я? Не это является главным.

Амирхан! Он директор этого колледжа с недавнего времени и моя жалоба пройдёт напрямую через него. Соответственно, Тимерлану ничего не будет, только разозлю их обоих ещё больше.

Тим, тянет меня вдоль стены, прочь от главного входа, и уже буквально через минуту мы втроём через служебную дверь входим в здание. Через кухню, по пустующему коридору и на второй этаж, прямо в кабинет Амирхана.

— Пусти, мне больно! — от злости Тим слишком сильно сжал мою руку. Я пытаюсь вырваться, и мне удаётся, точнее Тимерлан мне позволяет это сделать.

Потираю затёкшее запястье, параллельно пытаясь унять дрожь в теле.

Амирхан проходит к своему столу, опускается в кресло и вальяжно развалившись на нём, из-под опущенных ресниц, смотрит на меня.

Мне невероятно дискомфортно от его взгляда, буквально до физической боли…

— Я себя чувствую первоклассником, — начинает говорить Тим. Не мне, разумеется, Амиру. — Вот почему её хирачить нельзя?!

— Почему нельзя, можно! — я вздрагиваю всем телом и оба мужчины это замечают, — усмехаются, — но ты получишь от этого моральное удовлетворение?

— Не знаю, я баб бить не пробовал.

— Баб, — едва заметно усмехается директор — Далеко ей до бабы ещё. Ты посмотри, какая она мелкая, от одной твоей пощёчины сотрясения себе заработает.

— Не похрен ли? — снова усмешка от Амира, но на этот раз более выраженная.

На короткое время повисает гнетущая тишина, они что сейчас серьёзно?

Тим делает два шага ко мне, становится настолько близко, что я чувствую жар его тела.

От страха не могу пошевелится, даже когда Тимерлан неспешно задирает мою футболку, ладонью касается моей кожи, я только вздрагиваю, но по-прежнему стою приросшая к полу.

— Бить нельзя, — констатирует и мне бы выдохнуть, но что-то мне подсказывает — ещё рано. — Но трахать то можно! — от шока открываю рот. Я настолько растерялась, что и не заметила, как Тим стянул с меня футболку и я осталось в одном только спортивном топике. — Смотри какие титички, — Тимерлан становится позади меня и обеими руками касается моей груди, поигрывает поочерёдно каждым полушарием.

И только после этого я, наконец, отмираю. Схватив наглеца за руки в попытке прекратить это я изо всех сил отталкиваю парня. Вот только, что я могу?..

Тимерлан словно и не чувствует моего сопротивления.

— Мелкая она, — повторяет Амирхан, почти с нажимом. Будтобы не только Тиму говорит это, ни и себя убеждает.

По сравнению с Амиром, конечно, я мелкая. Мне девятнадцать, а ему около тридцати пяти и ростом он очень высокий, такой же высокий, как и Тимерлан, только шире его в плечах, хотя, казалось бы, куда шире?!

— Ну чё, будешь? — с этими словами, руки Тима становится ещё более настойчивыми.

— Давай её сюда…

1 Глава

— Ты всё запомнила? — внутри меня вибрация раздражения, скрыть которую удаётся с большим трудом.

— Да, Игорь Демидович. Не волнуйтесь, — злюсь оттого, что приходится быть учтивой с этим… даже ругательных слов жалко на этого человека… недочеловеком!

— Ну-ну, девочка. Ты меня сейчас взглядом испепелишь, — «Было бы неплохо, конечно», — мелькает в моей голове. — Я же уже всё тебе объяснил. Тебе и твоим родителям. Да вы мне ноги целовать должны. Где бы ты сейчас была, девочка, если бы не я?! — округляю глаза, он сейчас серьёзно? — Всё, дочка, — произносит громко, наигранно улыбаясь. — За тобой классный руководитель уже идёт.

— А классные руководители, уважаемый Игорь Демидович, у нас остались в школе, — с широкой улыбкой поясняет подошедшая к нам статная женщина. — Это престижный колледж, где полным ходом идёт подготовка к учёбе в высших учебных заведениях, все ученики совершеннолетние и в этих стенах полностью несут за себя ответственность. Пора уже выпустить пташку из-под крыла.

— Стелла Робертовна, — улыбается мужчина в ответ, — моё почтение, — целует ей руку, а я едва смогла сдержаться, чтобы не закатить глаза. — Я, разумеется, всё это понимаю, но так сложно это принять.

— У вас прелестная дочь! Только на вас совсем не похожа. Уж простите. И скромная такая, мы успели немного пообщаться.

— Да, она у нас в маму.

— О, ну тогда всё понятно. Марианна, — обращается ко мне моя куратор, — ты попрощалась с отцом?

— Да, Стелла Робертовна.

— Ну, так беги к сокурсникам.

— Пока, папочка, — последнее слово кислотой обжигает горло, и в груди невыносимая боль.

— Будь умницей, — я уже не могу его видеть. Развернувшись, иду в сторону колледжа. — В воскресенье мы с мамой ждём твоего звонка, милая!

Переигрывает! Ей-богу, переигрывает дядя.

Мне не по себе оттого, что я не только до глубокой зимы не увижу сестёр и родителей, мне не по себе ещё и оттого, что этот колледж — как тюрьма.

Ещё каких-то две недели назад всё было иначе. Я прыгала от счастья, собираясь в это самое учебное заведение. Наивная идиотка!

Я настолько была вне себя от счастья, что и не замечала обеспокоенности родителей. Когда мама впервые заговорила с отцом о том, что это слишком уж хорошо, чтобы быть правдой, я очень сильно обиделась на неё. Как же сейчас мне стыдно за это. Я ведь так и не смогла с ней поговорить, а главное, так и не попросила прощения.

Я тому, что пойду учиться в этот колледж, радовалась как маленький ребёнок. Я, к собственному стыду, даже не задумывалась над тем, что совершенно посторонний мужчина тратит на меня свои деньги. И даже на то, что Игорь Демидович отказался от денег родителей, которые они ему пытались дать для того, чтобы он свои не тратил, отреагировала нормально.

Конечно, я бестолочь. Нужно было ещё тогда задуматься, а у меня почему-то мысли совершенно не о том были. Я в какой-то юношеской эйфории пребывала, а ведь всегда считала себя здравым и рассудительным человеком!

У нас одна только мама, как оказалось, здраво мыслила на эту тему и постепенно этим изводила себя и, в конце концов, довела, что называется, до ручки и меня, и папу.

Ради спокойствия мамы мы решили отказаться от этого колледжа прямо накануне начала учебного года — опустим подробности того, какая у меня тогда случилась истерика.

И, как и было решено ранее, я должна была сегодня не тут быть, а в педагогическом университете, что располагался в городе неподалёку от нашего посёлка, но только нам довольно доходчиво объяснили, что переиграть всё у нас уже не получится.

Разумеется, теперь нет у меня никакой радости оттого, что я нахожусь в этом месте. Теперь вся та красота, что окружает, меня совсем не радует.

Колледж располагается на возвышенности, прямо в самой глуши субтропиков.

Лес, горы, озёра. От всей этой красоты действительно захватывает дух, но мне точно теперь не до всего этого…

И пусть этот бессовестный мужчина, что втянул нас в эту авантюру своими золотыми сказками, и пояснял мне всю дорогу, что мне и моим родителям ничего не угрожает и я могу тут спокойно учиться, — так кто же ему поверит теперь?

Ладно, вляпались, так вляпались! Пока что ведь ничего плохого не произошло?! Даст бог, и не произойдёт.

Буду учиться и решать проблемы по мере их поступления. Постараюсь ни о чём пока и не думать!

2 Глава

Колледж поделён на два корпуса. Первый — огромное здание в три этажа, где, собственно, и будут проходить занятия.

Во втором корпусе — спортивные залы: целых два бассейна и хаммам для девочек.

В каждом из кабинетов новейшее оборудование, удобные, регулируемые парты, стулья с мягкой обивкой.

У каждого ученика свой планшет. В них нет ничего лишнего, только несколько программ, которые необходимы для выполнения заданий, а ещё там чат, в который учителя будут сбрасывать нам задания.

— Волкова, вам особое приглашение нужно? — едва не вздрагиваю. Казалось бы, всё правильно, и это моя фамилия, но только теперь в полной мере пришло осознание того, что я — это не я, и в этом месте меня принимают за другую. — Садись вон туда.

Учитель по высшей математике лазерной указкой показывает мне на свободное место за третьей партой первого ряда.

В этом колледже всё современное и очень дорогое. Ну и ещё это закрытый колледж, от слова «совсем», и домой я попаду только на десять дней рождественских каникул, ну и на два месяца летних, разумеется. Других тут не предусмотрено.

Ах да, ещё телефоны нас попросили сдать и давать нам их будут только на выходных и только на пару часов, чтобы позвонить родным.

Но это не потому, что нас тут хотят запереть, как в тюрьме, вовсе нет!

В выходные дни в этом колледже проводят разного рода мероприятия, от спортивных соревнований до походов в горы и даже сплавления на байдарках. В целом не всё так плохо, к тому же сами родители могут звонить нашим кураторам в любое время.

— Так, тишину, пожалуйста, — строго командует преподаватель высшей математики. — В чате уже появилось расписание на эти три дня, но оно ещё не окончательное, будет корректировка. Стелла Робертовна временно ваш основной куратор, я на подхвате, пока не прибудет новый директор. Потом основным куратором будет он, Стелла Робертовна на подхвате, — коротко и по делу стал пояснять тучный профессор, — дальше: все необходимые учебники в библиотеке, задания старайтесь выполнять там же. Сразу оговорюсь, слишком много, в неучебные часы, вам трудиться не придётся, задания только по особенно сложным параграфам, для закрепления материала. В общем, ребята, я вас особо сейчас не буду грузить информацией об учёбе. Уверен, вы мало что запомните. Давайте, я лучше кратко расскажу об изменениях, что произошли за этот год, — учитель прошёл к столу и сел в кресло, — хотя вы и первокурсники, всё равно каждый из вас заочно со всем уже знаком, так как на сайтах подробно всё показано, но! Этим летом была осуществлена перепланировка женского крыла, и теперь вас по списку распределят по боксам. Списки внизу в холле, кто с кем и в какой комнате будет жить. Бокс на две комнаты, по две девчонки в каждой из комнат. Санузлов тоже два, как и душевых. Так что никаких разборок и делёжек территорий. Каждый год одно и то же, сил на вас нет!

— А что, раньше проблема какая-то была? — чуть подавшись вбок, спрашиваю у рыжеволосой девушки, что сидит рядом со мной. Я слышала, как она говорила Стелле Робертовне, что у неё сестра заканчивала этот колледж. Соответственно, должна быть в курсе.

— Ты график дня смотрела?! Подъём в шесть утра и пробежка. Раньше тут были комнаты по четыре-пять человек, два санузла на комнату и всего одна душевая. Девочки часто ссорились. Бывало, нередко до драк доходило.

— Понятно…

— Расселение строго по спискам, — продолжал учитель, — никакой ротации.

Лев Михайлович нам пояснил ещё буквально пару моментов и отправил по своим комнатам. До ужина нужно распаковать свои вещи.

— Марианна, ты не против, если я займу пару полок в твоём шкафу?

— Что? — я даже растерялась от такой наглости.

— Ну, просто у тебя вещей намного меньше, чем у меня, и вообще я хотела…

— Извини, Сабрина, но нет! — отказывать, да ещё и столь хладнокровно, я совершенно не привыкла, но у меня четыре старшие сестры, и все они, живя в своё время кто в общежитии, кто на квартире с соседками, пережили одно и то же: конфликты на бытовом уровне, потому что изначально позволили на себе ездить. — Будет неудобно потом просить тебя освободить мой шкаф, потому что мне привезут тёплые вещи ближе к холодам.

— Мм, ну понятно! — Сабрина даже не попыталась скрыть своё недовольство. Цокнув языком, она скривила лицо и вышла из нашей общей комнаты.

У моей старшей сестры, Ольги, два высших образования, и она у нас без пяти минут доктор наук. Она супермозг нашей семьи, но те, кто плохо её знают, думают совершенно иначе. Так вот! Оля в меня вцепилась мёртвой хваткой и на протяжении всего периода, пока я готовилась к поступлению в этот колледж, зная мой бесхребетный характер, она мне буквально вдалбливала то, как я должна себя тут поставить.

Наверное, стоит сказать о том, что Оля с самого начала вообще не хотела, чтобы я сюда ехала. Вот именно об этом она мне и говорила: что все богатенькие девочки — надменные курвы, и они сразу поймут, что из меня можно вить верёвки. И похоже, что Оля была права, потому что уже через пятнадцать минут я зашла в ванную и увидела, что для меня Сабрина тут оставила одну только маленькую полочку, и то не в верхнем шкафчике, а внизу под раковиной, где должны храниться предметы личной гигиены.

— Даже не надейся! — слышу за своей спиной. — Шкаф один, и он общий.

— Всё верно. Тут две полки, одна тебе, вторая…

— Тоже мне! — произносит почти по слогам, с нажимом.

— Я что-то не пойму, — вкладываю в свой голос всю невозмутимость, но внутри при этом всё дрожит от страха. Я совершенно неконфликтный человек, но поставить себя как-то мне действительно надо! — Кажется, куратор ясно дал понять, что…

— Рот свой закрой!

И я закрыла. Не то что подчинилась, я просто онемела от такой дерзости.

— Мой отец главный спонсор этого колледжа, и я тут…

— Такая же студентка, как и остальные, — раздался низкий голос за моей спиной. Сабрина, вздрогнув, вмиг изменилась в лице. Уставилась куда-то поверх моей головы. Я обернулась. — Бобрыкина, у нас, кажется, уже с тобой был разговор на тему дисциплины.

3 Глава

— Не обольщайся, я пошутил, — тон блондина стал чуть более пренебрежительным. Мне даже как-то не по себе стало. — Тебя по ошибке с Бобрыкиной поселили. В этом году строго все по курсам распределены.

— Ой, ну слава богу! — не унимается девушка.

— Собираться обратно долго? — мужчина задаёт этот вопрос мне.

— Да нет, у неё вещей, как у нищей, — Сабрина не даёт мне раскрыть рта.

— У её папаши… — мужчина осекается, но я всё равно понимаю, что он хотел сказать. — У папули её деньжат в пять раз больше, чем у твоего. А за последние три месяца он ещё разбогател! Да, Марианна?!

В груди всё сжимается до боли. Мне приходится приложить максимум усилий, чтобы подавить в себе нахлынувший гнев. «Он говорит не про моего папу», — мысленно повторила себе раз десять, и только потом смогла успокоиться.

В целом Сабрина всё верно сказала. Вещей у меня немного. Если так разобраться, ну, глядя, например, на ту же Сабрину, Игорь Демидович здорово сэкономил на мне.

Вещи у меня все брендовые, это да, даже нижнее бельё. Его для меня выбирала сама Марианна. Но у меня действительно немного вещей. По меркам здешнего общества, разумеется.

А мне самой так в самый раз!

— Это всё? — в удивлении приподнимает бровь Кирилл Дмитриевич, глядя на мой небольшой чемодан и рюкзак.

— Да, всё.

— Действительно негусто. Идём!

Мы прошли к лестнице и поднялись на четвёртый этаж.

— Разве это не этаж для преподавателей и персонала?

Ответом мне было равнодушное молчание.

Разумеется, мне было очень любопытно посмотреть, как обустроено тут всё у преподавателей, но Кирилл Дмитриевич шёл слишком быстро, и я едва за ним поспевала. Успела мельком разглядеть просторный холл с огроменной плазмой и мягкими диванчиками, и спортзал с силовыми тренажёрами. Кстати, к гадалке не ходи, учитель испанского регулярно его посещает. У мужчины довольно натренированное тело.

Мы проходим по широкому коридору, свернув направо, делаем ещё пару шагов, и я на мгновение теряюсь!

Мужчина отодвигает в сторону плотный полиэтилен и пропускает меня внутрь.

— В этом году учащихся на четыре человека больше положенного. Поэтому в течение первого полугодия четверо из учеников первого курса имеют все шансы на вылет, — профессор толкает одну из дверей и жестом велит мне войти.

Это комната немного поменьше той, в которой я должна была жить вместе с Сабриной, и она… она грязная!

Огромный слой пыли, строительной пыли. Тут, судя по всему, летом сделали ремонт, но уборку за собой не провели. Даже упаковки из-под инвентаря, а также куча целлофана лежали в углу.

— Комнат на третьем этаже не хватило на всех, так что тебе повезло. После занятий тишина и спокойствие, и шкафчики не с кем делить не нужно, — я смотрю на блондина и пытаюсь разгадать по его лицу, он смеётся надо мной или просто издевается. — Кстати, — делает шаг назад, — душ, — указательным пальцем тычет на узкие двери в коридоре, — а там туалет.

Я просто утвердительно киваю.

— Ну ты давай, располагайся. Папульке привет, — последнее сказано было с усмешкой.

Я осталась одна посреди пыльной комнаты. Просто стояла, не шевелясь какое-то время, отходя от шока.

Это, вообще, что?

Это, вообще, как? Это вот такое отношение — норма, что ли?

Да ну… Ну как возможно вообще такое?

Вопросов сумбурных много, ответов на них нет. Как и времени идти на ужин.

Иду осматривать свои владения! Похоже, что жить я тут буду одна!

Да, ремонт тут был. Душевая с огромной чашей, в ней можно прямо как в ванне мыться, она достаточно глубокая.

Вот с неё я и начала…

В небольшой кладовой была химия для уборки, там же я нашла тряпки и швабру. Ванную я отмывала не меньше двух часов, потому что абы как я не умею, соответственно, я не успокоилась, пока не увидела в кафельной плитке своё отражение.

То же самое я провернула с санузлом, но на него у меня ушло гораздо меньше времени, так как его площадь значительно меньше ванной комнаты.

В комнате, которую мне выделили, пришлось развести сырость. Я при помощи щётки побрызгала все поверхности, чтобы спокойно подмести всё, не поднимая пыли.

Наводить порядки мне не привыкать, у нас достаточно большой дом, и помимо обычной уборки, раз в полгода мы делаем генеральную, с частичным выносом мебели и выбиванием ковров. Перемываем все комнаты и даже чердак приводим в порядок периодически.

В общем, не сказать, что было просто, но уже к одиннадцати вечера я закончила с уборкой.

Постельное бельё мне никто тут не выдал, я даже не знаю, у кого могу его спросить?! Благо матрас, который лежал на красивой полуторной кровати, был хорошо упакован в целлофан, и, сняв его, я улыбнулась, обнаружив совершенно белоснежную поверхность.

Вот на него, одетая в плотную пижаму с собачками, я и улеглась спать, голодная и злая!

— Мари! Мари, подожди меня.

По лестничному пролёту я спускалась вроде как одна, только поэтому обернулась.

— Ты тоже решила в первый учебный день спуститься пораньше? — всё-таки Мари назвали меня. Та самая рыжеволосая кудрявая девушка с мелкими веснушками на носу, что сидела вчера со мной за одной партой, догнала меня, зашагала рядом со мной.

— Да, хочу немного осмотреться, — после вчерашнего выпада Сабрины я чувствую скованность оттого, что не знаю, могу ли я кому-то здесь доверять. Головой я понимаю, что меня здесь принимают по финансовому статусу равной другим, но внутренне я перестроиться пока не могу.

— Меня, кстати, Саша зовут.

— Так Саша или Алекса? Просто вчера на перекличке тебя назвали Алекса Рябинина.

— По паспорту я Александра, но моя мама лет с десяти, когда наш семейный статус значительно поднялся в определённых кругах, начала звать меня Алекса. Ну и, соответственно, всем меня так представлять. Мол, звучит стильно и всё такое.

— Я поняла, — улыбаюсь.

Кажется, эта девушка не выпендрёжница, может, мы и сможем с ней подружиться.

4 Глава

Первая пара — молекулярная физика. Пожилой, но достаточно подвижный профессор говорил так быстро, что мы едва за ним поспевали. Но удивительно то, что, несмотря на его торопливость, лично мне всё было предельно понятно.

— Итак, кто мне ответит? При понижении абсолютной температуры идеального газа в 1,5 раза средняя кинетическая энергия теплового движения молекул…

Ислам Мухамедович обводит взглядом весь наш поток и настолько резко показывает на меня небольшой указкой, что я теряюсь.

— Ну, Волкова, порадуйте нас вашими школьными знаниями.

— Эмм, — на пару секунд напрягаюсь, пытаюсь вспомнить. —

Средняя кинетическая энергия теплового движения молекул идеального газа прямо пропорциональна абсолютной температуре.

— То есть?

— При понижении абсолютной температуры в 1,5 раза средняя кинетическая энергия также уменьшится в 1,5 раза.

— Очень хорошо, Марианна, — профессор, смотря с прищуром, задаёт ещё один вопрос. — При неизменной концентрации молекул идеального газа средняя квадратичная скорость теплового движения его молекул увеличилась в 4 раза. Во сколько раз изменится давление газа?

— Давление идеального газа пропорционально произведению концентрации молекул газа и квадрату средней квадратичной скорости их теплового движения, — мой голос от волнения и напряжения звучит искусственно.

— Быстро формулу на доску.

Встаю с места и иду к доске. Формулу я хорошо помню, но всё равно меня не отпускает внутренний мандраж.

— Марианна Волкова, мы с вами определённо подружимся, — с улыбкой говорит учитель, глядя на сделанную мною запись.

В дверь стучат, и мы с учителем синхронно смотрим в её сторону.

— Ислам Мухамедович, — металлический голос прорезает тишину, — вы позволите?

Внутри всё замирает, когда я вижу его…

Тимерлан Багаудинов. Бездушный монстр, который украл мои сны.

Мне было пятнадцать!

После сложного перелома ноги родители отправили меня в очень хороший оздоровительный лагерь. Когда я туда приехала, он уже был там.

У Тима было перебинтовано плечо, и он плохо двигал правой рукой. Тимерлану было сложно, но не оттого, что приходилось переучиваться делать всё левой рукой. Тим буквально бесился оттого, что вокруг него постоянно находился медицинский персонал, бесконечно предлагая свою помощь.

Никто из них не замечал, что их «забота» делает его слабым.

В том центре было много всего, и парень сначала вежливо — если, конечно, так можно вообще сказать про этого человека — просил оставить его в покое, потом кричал, прогонял всех, злился. Но его никто не слышал.

Когда Тим впервые сорвался, я очень испугалась! Тимерлан сломал медбрату челюсть за то, что тот подал выпавшую из больной руки Тима книгу.

Мне было жутко видеть корчившегося от боли медработника, но вместе с этим я понимала: его действие было лишним.

Тимерлан не был беспомощным.

Да, у него болело плечо и почти совсем не работала рука, но он всё равно со всем прекрасно справлялся!

Я понимала чувства Тимерлана. Нет ничего хуже беспомощности!

За то время, пока я была прикована — сначала к постели, потом к инвалидному креслу, я в полной мере поняла, каково это — быть обузой для других, быть практически недееспособным человеком.

Мне запрещали шевелиться, да впрочем, я и не могла этого делать. Я лежала в постели, и за мной ухаживали врачи, а потом и мама с сёстрами…

Этот период отчаяния я никогда не смогу забыть!

Только через полгода меня пересадили в кресло, а ещё через два месяца наконец позволили ходить хотя бы на костылях.

Я попала в центр через знакомого моего лечащего врача. Это было необходимо для полного выздоровления, чтобы я не осталась хромой.

Знаю, как сильно моя реабилитация ударила по карману моих родителей, да и моих старших сестёр тоже.

Я научилась вставать в пять утра, потому что в это время просыпался он. Тим, одетый в одни лишь спортивные штаны, выходил во двор и упражнялся с длинными палками. Он так красиво ими управлял…

Я не могла оторвать от него взгляда. Этот поистине мужской танец завораживал. Каждая идеально проработанная мышца плавно перекатывалась, каждое его неспешное, но уверенное движение заставляло моё сердце замирать.

Наверное, именно тогда я влюбилась в него, и вот уже три с половиной года этот парень в моих мыслях и моих снах.

— Тимерлан, — профессор в один момент стал очень серьёзным. — Проходи, — парень обвёл взглядом всех присутствующих и прошёл вперёд.

«Что он тут делает?» — мысленно я задаю себе этот вопрос.

Я точно знаю, что Тимерлан почти на три года старше меня. Я это знаю, потому что своё восемнадцатилетие он отмечал как раз в том самом реабилитационном центре. К нему тогда приезжали друзья и во всеуслышание горланили: «С совершеннолетием, брат».

Может, он тогда, так же как и я, пропустил год учёбы? Опять же, если только год. Ну, а смысл больше? И опять же, я ведь не знаю, что было до его больной руки.

Тим прошёл к задним партам и сел за одну, при этом небрежно бросив рюкзак на пол рядом с собой. Я безотрывно, чуть приоткрыв рот, смотрела на него, и, словно почувствовав это, он посмотрел на меня.

Рефлекторно делаю шаг назад.

Внутри всё холодеет от острого взгляда, насквозь пропитанного презрением и ненавистью.

Я это очень чётко вижу, но не понимаю почему. Вернее, за что?

Узнать он меня точно не мог. Хотя бы потому, что я наблюдала за ним только со стороны.

Да я и вовсе не уверена, что за тот месяц, который мы пробыли с Тимом на одной территории, он меня хоть разок заметил.

Я сотню раз хотела подойти к Тимерлану и познакомиться, заговорить с ним, но опасалась, что и мне он ответит грубостью.

А ещё с того времени я повзрослела!

Полностью исчезли прыщи переходного возраста, и я немного поправилась.

Да, я и сейчас очень худенькая, но тогда и вовсе была кожа да кости.

А вот он совсем не изменился, разве что стал ещё шире в плечах и как будто бы выше.

5 Глава

— Марианна, ты где ходишь? — я вошла в кабинет вместе с сигналом, оповещавшим о начале урока. — Этот предмет ведёт новый директор, — Саша говорит вполголоса, почти шёпотом. — Говорят, он очень суровый мужик.

— Саш, всё нормально, я не опоздала, — не могу удержаться, чтобы хотя бы мельком не обернуться. Посмотреть, что Тимерлан здесь, что он мне не приснился.

Боже…

Сердце замирает, и я делаю несколько вдохов, стараясь взять себя в руки. Потом снова поворачиваюсь к Саше.

— Директора самого ещё нет. Нечего волноваться.

И только, что называется, вымолвить успела…

Да уж. Мороз по коже. Вот это действительно мужчина, так мужчина. Сильные руки, обвитые тугими венами. Рукава его белой рубашки, закатанные до локтей, позволяют это рассмотреть. Да и вообще…

Мужчине точно больше тридцати, даже больше тридцати пяти, наверное. Густая, чуть отросшая борода мешает определить его приблизительный возраст. Но это точно уже довольно зрелый мужик с очень натренированным телом. Даю голову на отсечение, что в прошлом, а может и в нынешнем ещё, присутствует силовой спорт!

— Всем добрый день! — низкий резкий голос пробирает до мурашек. — Зовут меня Багаутдин Амирхан-Хаджи. Отчество не склоняется, фамилия тоже. Если запутаетесь, ругать не буду, но всё же прошу постараться запомнить, это не сильно сложно.

Багаутдин? Как Тимерлан?

Нет, Тимерлан Багаутдинов. Или нет?

Вообще, я не знаю, склоняется фамилия Тима или не склоняется.

Впрочем, не отец он ему точно, не подходит по возрасту, но…

Смотрю на сурового мужчину и вижу некую схожесть. Единственное, Тим — он просто брюнет, а Амирхан ещё и смуглый.

Жгучий брюнет с густыми ресницами и чёрными глазами.

У мужчины настолько подавляющая энергетика, что, кажется, не только я не дышу сейчас, полгруппы замерло.

— С этого года я являюсь директором колледжа и вашим куратором, — снова заговорил мужчина. — Все вопросы касательно не только учёбы, но и бытового плана, ко мне. Но хочу вас сразу предупредить, что со всякой хернёй, по поводу дележа или несоблюдения порядков в ваших комнатах, это к Кириллу Дмитриевичу, он ответственный за ваш досуг. Или Стелла Робертовна, она меня подстраховывает. Я решаю только действительно серьёзные проблемы: буллинг, травлю среди учащихся, унижения, драки. В общем, думаю, мы друг друга поняли.

— Он сказал «всякой хернёй»? — едва слышно, немного подавшись в мою сторону, спрашивает Саша.

— А я думала, мне послышалось.

— Ну чё, попробуем прогулять разочек его пару?

Я понимаю, Саша шутит, но отвечаю ей вполне серьёзно.

— И не подумаю. Я на расстоянии-то его уже боюсь. Даже не представляю, что со мной будет, если он начнёт меня отчитывать.

— Волкова, встать! — от неожиданности у меня из рук вылетает шариковая ручка и отлетает аж до первой парты второго ряда.

Меня заметно затрясло, и со стула удалось подняться не с первого раза. Директор смотрит мне прямо в глаза, и я не могу поверить… В них я читаю ровно то же самое, что прочла в глазах Тима на первой паре. Тимерлан тоже сейчас смотрит на меня, я чувствую это и боюсь, что смотрит он снова с точно таким же презрением, как Амирхан-Хаджи.

— Я что-то не понял! Я давал тебе разрешение рот открывать? — он не кричит, но словами бьёт наотмашь. От страха меня парализует, я вообще говорить не могу, а он выдерживает паузу, словно ждёт ответа. — Села! — на этот раз сказано ещё более резко.

Колючий ком подкатывает к горлу. На меня в жизни никто не орал, никогда. Даже в детстве. Хотя я иногда давала повод, но мои родители предпочитают демократическое воспитание.

Мне едва удаётся сдержаться и не расплакаться. В общем, не даёт мне разреветься всё тот же низкий строгий баритон.

— Записываем задание. Микроэкономика…

Записывала я то, что говорил новый директор, как робот, на автомате, но при этом в голове совершенно пусто, я просто не могу теперь усваивать материал.

Напряжение во мне росло с каждой минутой, и в конце концов у меня разболелась голова, да так сильно, что потемнело в глазах.

Я пару до конца досидела с огромным трудом и, наверное, если бы не Саша, которая вела меня едва ли не под руку, вряд ли я бы вообще дошла до последнего урока.

— Мари, ну ты как, отошла немного?

— Да, голос учительницы взбодрил немного, — мне даже удалось улыбнуться, а Санька, хихикнув, хрюкнула, после чего мы и вовсе расхохотались.

Учительница по английскому приболела, но мы не со зла сейчас над ней смеёмся. Очень жаль, что она простудилась, но её заметно осипший голос и без того звучал, как у Скруджа Макдака, так она ещё из-за заложенности носа хрюкала через раз, и Саша её сейчас очень забавно передразнила.

— Голова прошла?

— Да, прошла почти.

— Зверь мужик, да? — разумеется, я поняла, что Алекса вернулась к теме нашего директора.

— Да! И лучше я на его уроках высовываться не буду.

— Ты хоть тему поняла? Так-то вроде бы несложная.

— Если честно, то не очень, — вздыхаю. — Вообще не поняла, если честно. Сейчас перекусим, и я пойду в библиотеку, попробую сама разобраться.

— Я с тобою пойду, — говорит Саша, цепляясь за мой локоть.

В буфете мы съели по овощному салатику и, понабрав про запас булочек с корицей, которые тут, на удивление, невероятно вкусные, пошли в противоположную часть здания, где располагалась огромная библиотека.

6 Глава

Амирхан узнал о том, что Молот хочет вывезти свою дочурку за границу и сделал всё, чтобы перекрыть ему все пути.

Амир понимал, что если девицу вывезут, то велика вероятность, что её уже не удастся достать.

Хан сидел в своём кабинете в загородном доме. Единственная недвижимость, которую удалось сохранить!

Амир раздумывал над тем, как будет уничтожать мерзкое отродье Молота, что посмело так хладнокровно погубить тот цветок, который он бережно выращивал. Эвелина была тем светлым лучиком, который не позволял Амирхану озлобиться, ожесточиться.

В сотни раз было бы проще устранить то или иное препятствие жёстким выпадом. Наказать всего раз, и этим дать понять, что не стоит тянуть грязные лапы туда, куда не следует. Но пачкать свои руки в крови, значит бросить тень и на неё. Амир себе подобного не мог позволить.

Раньше не мог, теперь же внутри него только яд, ненависть и злоба.

Плевать, кого втаптывать в землю. У нечисти нет мужского или женского пола.

Теперь уже не важно, сколько жизней придётся загубить, чтобы вернуть себе всё, что принадлежало их семье.

Доброта Амирхана в конце концов сыграла против него, да что там против него. Плевать на себя. Доброта и милосердие всей семьи сыграли против всех. Когда большая беда постучалась в двери, в спину нож вонзили те, от кого ожидалось меньше всего.

У Молота были соратники — соратники даже среди тех, кому не только Амир когда-то протягивал руку, но и его отец.

Возможно, сам Амирхан смог бы пережить своё унижение, закрыться в себе, захлебнуться в собственном горе, но задета честь всей семьи и это не останется безнаказанным!

Он больше никогда не станет тем, кем был. Не будет видеть перед собой света, отомстит всем, кто посмел растоптать самое главное в его жизни. То, ради чего он жил.

Игорь Демидович Волков, он же Молот, хорошо понимал, что то, что его дочь натворила, не сойдёт на этот раз ей с рук. По крайней мере, такой человек, как Амирхан, ей не простит. Да никто бы не простил!

То, что Молоту удалось влезть в бизнес семьи Багаутдин и выдрать его практически с корнем, это поистине везение. Игорь тогда знал, что всем им не до империи. Он действовал быстро, как всегда, грязно и низко.

Пришёл прямо на фирму, что существовала уже не одно десятилетие. Создавалась она ещё прадедом Амирхана и с каждым поколением только росла и процветала.

Волков пришёл под видом нового партнёра, говорил убедительно, знал, что пожилой управляющий, который имел право подписи в большей части важной документации, не станет звонить главам компании и всё уточнять, ведь у всей семьи такое несчастье…

Правда сам Молот на тот момент ещё не знал, что его взбалмошная дочурка имеет к трагедии самое прямое отношение. Иначе бы он не терял времени. Действовал бы по-другому, жёстче, и сразу же бежал бы со всей семьёй из страны.

Волкова многие презирали, ненавидели, но в то же время боялись. Знали, что лучше смолчать, чем в подворотне словить пулю в лоб.

Волков знал, где нужно показать зубы, а где напротив, максимально прогнуться, был жив пока только благодаря этому.

Бизнес Багаутдина был чистым, что в целом в наше время являлось редкостью.

Любой богатый человек, стремясь стать ещё богаче, находил обходные пути и богател в геометрической прогрессии.

Но семье Багаутдин каким-то образом удавалось богатеть, не нарушая законов. Во многих кругах это было поводом для уважения, причём нередко уважения тех, кто вообще весь свой бизнес строит на сплошном нарушении этих самых законов. Как раз этого Молот не учёл, и проблем нажил себе ещё больше.

Теперь единственное, на что Волкову приходилось рассчитывать, это время. Время, пока огромная дружная семья ещё не до конца пришла в себя.

Молоту нужно было успеть осуществить задуманное, иначе теперь уже его семье несдобровать.

— Ну что? Как съездил? — Тим, как всегда, без стука вошёл в кабинет Амира и уселся в мягкое кресло напротив дяди.

— Тимерлан, не до тебя сейчас.

— Совсем плохо?

— Не спрашивай, — строгий ответ и ни капли жалости. Амирхан всё выкричал в первый же день.

— Я с тобою поеду, Хан.

— Куда.

— В джунгли…

Амир понял, что племянник что-то узнал.

Тимерлан первым взял себя в руки. Начал рыть руками землю, чтобы найти виновных, и нашёл. Быстро нашёл, даже суток не прошло, потому что как оказалось, Тим был относительно близко, но не видел происходящего…

— Не трепи мне нервы. Говори, что удалось выяснить?

— Как там говорят? Дальше положишь — ближе возьмешь? — Амир вонзается в племянника острым взглядом.

— Дальше спрячешь, скорее найдёшь.

— А, да. В нашем случае так правильнее будет.

— Хочешь сказать, она где-то под нашим носом?

— Не совсем под носом, но достать можно…

Старые связи помогли в кратчайшие сроки устроиться в закрытый центр.

Было сложно поверить в то, что Волков решится засунуть свою единственную дочку сюда.

Да, это место в самом деле является одним из престижных и действительно оно открывает многие двери, но… в этом рассаднике гнили ещё нужно выжить!

Этот колледж не зря является закрытым, сюда отправляют учиться своих деток те родители, которые точно знают, что если отправлять едва оперившуюся кровиночку сразу в престижный заграничный вуз, то они скорее их потеряют окончательно. Потому что только сейчас прозрели и поняли, что не с золотых ложек кормить нужно было своих детей, а воспитывать из них людей.

Но так получили, что получили, последняя надежда на строгую дисциплину колледжа, который располагается на приличном расстоянии от цивилизации и тут за ними строжайший контроль.

Вот только это также всё иллюзия.

Иллюзия многих родителей в том, что с их детьми тут тоже носятся, и что людей из них преподаватели формируют благодаря своему достойному образованию и огромному опыту.

Понимают эти зверёныши только грубую силу, и потому преподавательский состав — это преимущественно мужчины.

7 Глава

В библиотеке кроме нас никого не было. Мы не стали садиться за массивные дубовые столы, что были здесь. Мы прошли к одному из больших окон, оно единственное было почти полностью спрятано за огромными стеллажами, и мы с Сашей забрались на широкий подоконник. Там, довольно уютно разместившись, мы увлечённо прозанимались несколько часов.

Тема сегодняшнего урока была простой, мы быстро её разобрали, а вот следующая оказалась довольно сложной, но на моё везение, Алекса смогла не только сама в ней разобраться, но и мне вполне доходчиво всё разъяснить.

У меня во сне затекла шея. Очень сильно затекла. А ещё грубый баритон врывается в моё сознание, очень раздражает этим.

— Это охренеть просто! — я не поняла, что именно произошло.

Колено иглой пронзила острая боль и, раскалённым импульсом поднявшись выше, врезалась в тазобедренный сустав, тот самый, что был когда-то раздроблен.

Всю ногу пробила судорога, это не столько больно, сколько до зубовного скрежета неприятно.

— Тимерлан, нельзя было поаккуратнее? — внутри всё холодеет, когда я слышу голос директора.

Не знаю почему, но у меня ощущение, что он для галочки говорит это. А на деле, плевать ему.

— Я не специально, — как и всегда, голос Тимерлана звучит холодно, — не думал, что она слетит, да ещё и так резко.

Я поняла, что мы уснули прямо на подоконнике.

Сашу, в отличие от меня, достаточно бережно взяли на руки и помогли спуститься с высокого подоконника. Кирилл Дмитриевич что-то сказал девушке и она, сонно кивнув, ушла, оставив меня сидеть на полу наедине с тремя мужчинами.

— Неудачно упала? — вопрос от учителя испанского языка.

— Да, — боль постепенно начала отпускать, осталось только лёгкое онемение после судороги.

— Надеюсь, до своей комнаты дойдёшь?

— Да, разумеется.

Все трое просто развернулись и ушли. Даже руки никто не подал.

Это очень задело моё самолюбие. Я что, прокажённая какая-то? Разве было сложно мне помочь?

Я не знаю, насколько сильно могла пострадать моя больная нога. Я решила хотя бы немного посидеть на полу неподвижно, пускай боль ещё немного пройдёт.

Верхняя часть ноги простреливала, но не сильно. Я решилась подняться, очень осторожно, постепенно пыталась делать шаги, очень аккуратно.

Вообще профессор реабилитационного центра, того самого, где я встретила Тимерлана, говорил, что через год я полноценно не только танцевать смогу, с трамплина прыгать буду. С трамплина я не решалась, конечно. Свой скейт вообще забросила, хотя мама и говорила мне, что зря. Некоторые из трюков у меня лучше, чем у многих мальчишек[C1] живущих в нашем дворе получались.

— Нормально, вроде, — говорю сама себе, и в потёмках медленно плетусь к лестнице.

До четвёртого этажа, вверх по лестнице, я добиралась ещё минут двадцать. Шла тихо, поэтому моё приближение никто не заметил, иначе бы они замолчали.

— А по-моему, ты просто поиздеваться надо мной решил. Я что, должен на эту образину не только на занятиях любоваться, но и тут?

— Хан, перестань. Я тебе в сотый раз повторяю. Её в списках до последнего не было, всех расселили, она одна осталась. Не с хоз-персоналом же её селить было? Тебе нужно было мне сразу сказать, для чего тебе срочно понадобилось сюда устраиваться. Я бы в подвал её определил.

Последнее Кирилл Дмитриевич сказал не всерьёз. Неудачно пошутил, я это поняла просто по его тону, а не потому, что Амирхан посмотрел на учителя испанского злобным взглядом. В следующую секунду этот самый злобный взгляд Амир перевёл на меня.

Не описать всего того, что внутри меня творится, но я не стану лить слёзы, показывая свою слабость. Я просто отворачиваюсь и ускоряю шаг, иду в свою комнату.

Мне нужно принять душ и успокоиться.

Долго душ не принимаю, быстро мою голову и выхожу. Волосы феном не просушиваю, уже начало двенадцатого и пусть те немногочисленные педагоги, что остаются на ночь, ещё не спят, сидят в фойе, мне всё равно шуметь и обозначать своё присутствие не хочется.

В своей спальне я включаю верхнее освещение и едва не ахаю.

— Ну вот. Хоть что-то хорошее за весь день.

Говорю вслух, чтобы не чувствовать себя такой одинокой.

У меня комната просто потрясающая. Я так понимаю, это всё дочка Ульяны Рашидовны постаралась.

В углублении стены у меня вырос белоснежный трехдверный шкаф. Открываю одну из дверей и нахожу там аккуратно разложенные мои вещи. Не стоило этой девушке, конечно, рыться в моих чемоданах, но ладно, зато мне не разбирать. Миллионы я там всё равно не прятала, так что спасибо!

Далее несколько широких полок, спрятаны всё в том же углублении стены. На них уже красуются мои книжки и шкатулки с мелочами — резинки, заколки, серьги и колечки, — проверяю, всё на месте…

Я знаю, что тут носить мне их нельзя, но я почему-то очень сильно люблю всякие там безделушки, прямо очень-очень.

Я золотые украшения с собою не брала, только крестик с цепочкой, но он всегда на мне. Я взяла с собою только бижутерию.

Открываю двустворчатые двери и вижу вешала, на которых костюмы, брюки, юбки. Все эти вещи не просто развешаны один к одному, они и по цветовой гамме сочетаются.

Моя кровать застелена пушистым пледом, на нём подушки декоративные, на стене рамки под фотографии, я брала с собою несколько, а значит пустовать они не будут.

Под полукруглым окном небольшой письменный стол и кресло к нему.

У противоположной стены, в углу, кресло для чтения. Почему для чтения? Потому что над ним высокий торшер и что-то мне подсказывает, его реставрировали вручную, потому что таких сейчас уже не делают.

Ворсистый ковёр на полу придаёт светло-бежевой комнате особый уют.

Сон я себе перебила, теперь точно не усну, поэтому я просто сажусь в постель, утаскивая с собою учебник физики.

Не могла я заниматься в таком состоянии. Времени было подумать предостаточно и сколько бы я ни обдумывала, ни придумывала, у меня всё сходилось к тому, что Игорь Демидович ради Амирхана меня сюда и пристроил.

8 Глава

Я уснула примерно к трём утра. Мозг к этому моменту кипел от переизбытка размышлений.

С утра взбодриться и немного прийти в себя мне помог прохладный душ. Потом я надела бордовые леггинсы и удлинённую белую футболку, заплела косичку и из неё создала довольно объёмный пучок, чтобы волосы мне не мешали.

Выйдя во двор, я немного растерялась. Сначала решила, что пробежку отменили, но потом услышала за спиной голос Саши.

— Вот ты где? — Алекса не столь весела, как обычно.

Я оборачиваюсь к девушке лицом, внимательно смотрю на неё.

— Прости меня, пожалуйста, — девушка надувает губы и смотрит виноватым взглядом. — Я вчера как зомби, пришла и спать. Просто ну вообще. Утром проснулась, меня как водой ледяной окатило, — немного сумбурно говорила Саша. — Я вообще сначала подумала, что мне приснилось всё. Ты простишь меня? — и подаёт мне конфету в ярко-красном фантике.

Смотрю на девушку пару мгновений, а потом беру сладость с её ладони и, быстро развернув, кладу конфету в рот.

— Не сердишься?

— А у тебя ещё такие вкусные конфетки есть?

— Есть.

— Тогда прощаю… — не могу сдержать улыбки.

На самом деле и вчера было видно, что Алекса была не в себе, когда уходила. Я не сердилась на Сашу, потому что так и подумала, что она ничего даже не поняла. Лекса одаривает меня широкой улыбкой, обнимает, целует в щёку.

— Пойдём на пробежку.

— А она не тут разве будет, — кивком головы показываю на стадион, где должны проходить спортивные занятия.

— Нет, ты что?! Утренняя пробежка по лесной тропе, с обратной стороны здания. Нам же говорили.

— Я прослушала где-то, — отвечаю мрачно.

Ну а что тут удивительного? Максимально нужно взять себя в руки, я, наверное, всё-таки слишком сильно нервничаю, раз пропускаю мимо ушей подобные заявления.

— Идём скорей, — и тянет меня вперёд. — Говорят, в этом году третьекурсник Камал Алиев ответственный за утреннюю пробежку нашей группы. Синтия сказала, что он суровый парень и у него не забалуешь.

— Третьекурсник? — не пойми зачем переспрашиваю.

— Да! А вторым нашего Багаутдинова поставили.

— Что? — я вдруг резко затормозила.

— Ты чего?

— Тим будет с нами на пробежке?

— Как бы он-то с нами учится, — тараторила Саша. — У него разряд по лёгкой атлетике, и он мастер… Мари, ты чего побледнела так?

— Нормально всё, — я постаралась взять себя в руки и пошла дальше. — У них фамилии просто схожи с нашим директором или…

— Или. Мне соседка с утра все уши прожужжала про их семью.

— Что сказала? — спрашиваю с осторожностью. Мне бы не хотелось выказывать своё любопытство, но и иного способа разузнать хоть что-то о Тимерлане и Амирхане я не знаю.

— Ну, во-первых, Амирхан-Хаджи, он дядя Тимерлана.

— Получается, Тим, он тоже Багаутдин, а не Багаутдинов, — прикусываю кончик языка. Этот вопрос можно было и не задавать.

— Да, его фамилия тоже не склоняется. Но согласись, очень хочется? — я в ответ только киваю.

— А что ещё?

— Ну, ещё у них, у всей их семьи, был свой бизнес, впрочем, он и сейчас вроде как есть, но не так давно была целая империя. Сейчас лишь малая её часть.

— Почему?

— Вот этого не знаю. Слухов много разных, что из всего правда, а что нет, не имею представления, а совсем уж сплетничать не хочу.

— Ясно…

— Сейчас бизнес пытается наладить Динар Ходжи, отец Тимерлана, а Тим вот сюда учиться поступил, а Амирхан — директором. Только зачем, непонятно!

— Почему?

— Потому что Тим, он учился в Иордании, а кто-то говорит, что до сих пор там учится. Я не знаю, как это возможно, потому что тут совмещать обучение с другими какими бы то ни было учебными заведения точно нельзя. Ну, а Амирхан-Хаджи, он…

— Я не понял! Мы где ходим? — синхронно поворачиваем головы на строгий баритон, как я понимаю, того самого Камала Алиева.

Высокий, довольно спортивный темноволосый парень, с очень красивыми, большими, немного раскосыми глазами.

— Мы ещё не опаздываем, — говорит Саша. — Ещё три минуты есть.

— Да что ты? — парень говорит довольно дерзко, хотя я считаю, что повода для этого нет, потому что Алекса сказала вполне безобидным тоном. — Тут я решаю, кто опоздал, а кто нет. Два круга за опоздание.

— Насколько я поняла, ты просто смотришь чтобы никто не филонил, — это уже говорю я. При этом я изо всех сил стараюсь говорить максимально ровным голосом. — Не думаю, что есть необходимость брать на себя больше, чем требуется, — спокойно, Марьяна, это всего лишь его взгляд.

Взгляд у парня поистине дьявольский, но я выдерживаю его, потому что должна, раз уж рот открыла, Марья, — держи удар!

«Физически он не посмеет», — на всякий случай мысленно поясняю себе несколько раз подряд.

Правильнее было бы, конечно, обратиться к совершенно незнакомому парню на «вы», быть более вежливой, но я тут не совсем я, и Игорь Демидович настаивал на том, чтобы я оставила своё воспитание и вела себя дерзко.

Я тогда ответила ему, что вряд ли у меня так получится, и что мне проще до минимума сократить общение со сверстниками.

Такой ответ явно не устроил мужчину. Он сжал руль до побелевших костяшек, и почему-то мне тогда показалось, он был готов ударить меня. Мы как раз ехали в колледж, и он давал мне последние наставления.

«Ты очень эгоистична, Марьяна!» — сквозь плотно сжатые зубы сказал тогда он.

«П-почему?» — спросила я дрожащим голосом, чуть заикаясь.

«Потому что мы миллион раз обсуждали, кто ты, как вести себя должна и как разговаривать. Я так понимаю, тебе плевать на своих сестёр и брата, а также…»

«Я постараюсь», — ответила я резко, потому что не хотела слышать завершение фразы.

Мне накануне были даны все инструкции и уже тогда я понимала, что и третьей части не смогу сделать.

Я умею постоять за себя и при возможности заступиться за слабых, но я не умею быть дерзкой или выказывать своё недовольство к чему бы то ни было.

9 Глава

— Так вот кто у нас дочурка Волкова!

Ага, он нас спутал. Принял Сашу за меня, наверное.

Хрен тебе. Не дочка Волкова я!

Но парню, разумеется, я всё подтверждаю.

— Совершенно верно! Через минуту у нас пробежка, идёмте к старту. — и тяну за руку растерянную Алексу.

Внутри меня кавардак. От напряжения внутренности начинают содрогаться. Мне было страшно, страшно не справиться и расколоться. Думаю, стоило этому парню немного поднажать, и я бы себя выдала. А ещё я понимаю, будь на его месте Тимерлан или Амирхан-Хаджи — тем более Амирхан-Хаджи, — я бы сдулась сразу же.

Так что мы имеем?

Снова сгусток сумбурных мыслей в моей голове

Первое и главное. Не могу оценить себя со стороны и понять, насколько хорошо у меня получилось быть дерзкой и высокомерной. Тем более, высокомерной.

Высокомерной не получилось. Думаю, совсем, а значит, я должна составить свой собственный план.

Я не умею врать, не рождена быть актрисой, но я могу, могу ведь постоять за себя!

Я же выдержала травлю в младшей школе. Сама отвечала за себя и даже пару раз дралась с мальчишками. Тут думаю до драк не дойдёт, но я должна держаться.

Я чувствую, почти… Да чего себе врать? Всего третий день я в колледже, а уже на себе испытала негатив, направленный именно на меня.

Я тут неслучайно и хорошо, что мама заподозрила неладное во всём этом. Да, я не знаю истинной причины и намерений Игоря Демидовича и его дочери. Но в момент, когда Волков вёз меня сюда, я понимала, как бы это грубо ни звучало, что скорее всего, мною собираются прикрыть свой ссыкливый зад!

— Мари, пожалуйста… — откуда ни возьмись в мою голову врывается голос. — Я не успеваю.

— Саша…

Я вдруг опомнилась.

Алекса белая как стена и у неё сильная одышка. Наверное, от волнения я бежала бегом и всё это время тянула Сашу за собой.

— Блин, прости, пожалуйста, — сама с трудом дышу я. — Я просто перенервничала.

— Да-х… — Саша что-то хочет сказать, но у неё не получается.

— Лекса, ты чего? — Саша заметно пошатнулась и, споткнувшись, чуть не упала.

Я отвожу её с беговой тропинки немного в сторону.

— Я просто дыхание как сбила сразу, — спустя не меньше минуты смогла наконец ответить Саша, — так и не смогла уже его восстановить уже! Ты очень быстро бегаешь.

— Да, у меня хорошая скорость.

— Я в нашем лицее несколько раз призовые места занимала по бегу, но ты вообще, конечно… — улыбнувшись мне, подруга, кажется, окончательно пришла в себя.

— Да, я тоже участвовала в соревнованиях по бегу. Так, а мы где?

Я смотрю по сторонам и понимаю, что мы сошли с тропы. С беговой тропы. Рядом с нами сейчас была обычная лесная узенькая дорожка.

— В лесу.

— Логично. Как мы обратно вернёмся? У меня топографический кретинизм!

— Чего? — смеётся Саша.

— Я плохо ориентируюсь на местности. В городе по навигатору, а в лес я без папы вообще не хожу.

— Аа. Ну боюсь тебя расстроить, но у меня примерно то же самое.

— Блин. Ну тропинка та вот она, бежали мы оттуда, — рукою показываю вправо.

— Оттуда, Мари.

— Мари! — повторяю за девушкой. — Так меня никто не называл никогда.

— Тебе не нравится? — я пожимаю плечами, смотрю на развилку одной тропы.

— Да нормально вроде, просто непривычно и всё. Так что раз ты уверена, пойдём левее.

Алекса смотрит на меня и в её глазах я читаю сомнения.

— Саша…

— Ну ты просто засомневалась, и я теперь тоже.

Вокруг щебечут птицы, шумит листва от лёгкого ветерочка, и... и всё! Тишина такая, что становится не по себе в какой-то момент.

— Куда идти-то. Саш?

— Может жребий кинем? — понимаю, что Алекса пошутить хочет, но нам обоим не смешно совсем.

— Так! Мы с тобою хоть и быстро, но недолго бежали, верно.

— Двадцать семь минут, — почти по слогам говорит Алекса.

— Ну, минус минут десять, что мы с тобой тут сидим.

— Не-а! Плюс двенадцать минут, что мы с тобою остановились тут.

— Ты что, время засекала?

— Конечно, — Алекса вытягивает вперёд правую руку, на запястье которой, как я понимаю, спортивные часы.

— Мой папа инженер-электронщик. У него своя фирма и он производит всякие электронные штуки. Эти часы всё фиксируют автоматически. Сколько бежала бегом, сколько пешком прошла, сколько просидела. Много ещё чего. Это пробная версия, их в продаже ещё нет даже.

— А они нам обратную дорогу не покажут?

— Тут есть компас, — говорит Лекса.

— Да? Это же отлично!

— Ага, — мы немного оживляемся.

— Так, мы с тобою на юго-востоке.

— Ага, а идти нам куда, западнее или севернее?

— А я не знаю…

— Попадос!

Мы в замешательстве, какое-то время просто пялимся на часы, где куча разных цифр, но они ровным счётом нам ни о чём не говорят.

Я прохожу немного вперёд, осматриваюсь по сторонам. Через минуту ко мне присоединяется и Саша.

— Как можно было нестись, не разбирая дороги? — немного нервно выдаёт она.

— Саш, прости! Я смотрела под ноги, тропа и тропа. Откуда мне было знать, что она на развилки делится.

— Да не сержусь я. Просто писать хочется.

— Так в кустики вон сходи, — кивком показываю девушке в сторону разросшегося малинника.

— Я? — в удивлении приподнимает бровь. — В кустики?

— Ты что, в кусты ни разу не ходила?

— Нет! А ты?

— В кустах прошло всё моё детство. Не домой же было бежать, чуть приспичило.

Саша немного странно на меня посмотрела, обернулась в сторону кустов и снова на меня. Опять на кусты, чуть помедлила и всё же двинулась в их сторону.

Я прошла ещё немного вперёд, остановилась, прислушалась, может нас уже хватились? Думаю, что да, потому что время пробежки тридцать минут, а прошло уже не меньше сорока.

Мне становится крайне неловко перед Алексой. Ладно бы я одна заблудилась, но я волокла её за собой.

Так, в восьмом классе, ещё до получения травмы, я бегала стометровку за двенадцать ноль одну. Бегала я лучше большинства мальчишек нашего класса.

10 Глава

Кирилл Дмитриевич помог Алексе спустится. Аккуратно взяв за талию, он придержал её, а потом и вовсе подхватил на руки и уже со своих рук тихонько отпустил, поставил на землю.

Когда к дереву, с которого я до сих пор до конца не слезла, подошёл Тимерлан, моё сердце замерло, неужели он сейчас поможет мне спуститься?

Тим поднял руку и я, повинуясь секундному порыву, совершенно не согласовав свой поступок с головой, подалась вперёд, отпустила ствол дерева, за который держалась, и… полетела вниз.

На этот раз я просто как клуша завалилась на бок, прямо под ноги Тимерлана.

Стыдоебище...

Парень посмотрел на меня сверху вниз совершенно безразличным взглядом, после чего переступил чуть не через мою голову и прошёл дальше.

Внутри меня разлилась жгучая горечь, я, и без того красная, ещё больше покраснела. Потому что осознавала — Тим совершенно точно всё понял. Понял, что я решила, будто он не за веткой сосны потянулся, аромат которой он тут же вдохнул, а именно решил помочь мне спуститься.

Амирхан-Хаджи и Кирилл Дмитриевич, они также это поняли и сейчас, видя какая я в их глазах жалкая, меня изнутри словно кислотой обжигает. Оказывается, это настолько паршивое чувство, оно вызывает самую настоящую физическую боль. Лучше бы они в голос посмеялись надо мной, чем вот так.

Словно от какой-то мерзкой букашки, они почти синхронно отвернулись от меня и пошли вперёд. Даже и не подумали посмотреть, убедиться, что я не ушиблась и могу самостоятельно встать и пойти вслед за ними.

— Ты что-нибудь понимаешь? — доносится до меня отдаляющийся голос Тима.

— Ни хера! — отвечает ему Амирхан, а дальше разговора я уже не слышу. Они отходят на достаточно большое расстояние.

Вот я дура, конечно. У меня под ногами две толстенные ветки были. Я могла совершенно спокойно встать на них, слезть без посторонней помощи.

Думаю, Тимерлан, как и любой мужчина, и не сообразил, что можно и джентльменом побыть, помочь девушке.

Мысленно даю себе подзатыльник. Вспоминаю взгляд, которым и он, и наш директор смотрят на меня. Он у них одинаковый. Полный ненависти и презрения. Так зачем ему…

— Давай помогу подняться, — негромкий голос вырывает меня из собственных размышлений.

Я резко поворачиваю голову вправо.

Я совсем про Сашу забыла. Она всё это время стояла чуть в стороне и мне показалось, что девушка сейчас очень растеряна. Неужели со стороны тоже видно, что ко мне относятся в этом колледже иначе.

— Спасибо, — произношу тихо и подаю своей подруге руку.

— Не ушиблась? Вроде несильно грохнулась.

— Несильно, Лекси. Всё хорошо.

Мы шли молча. Всё-таки Саша права была, мы бежали по тропе, на которую она мне указывала, и если бы я была одна, то наверняка бы решила вернуться самостоятельно, пошла бы неверной тропой и заблудилась бы.

Всего пять минут, и мы вышли на беговую дорожку, а ещё через две увидели огромное здание нашего колледжа.

Я честно не понимаю, что происходит. Но мне определённо нужно во всём разобраться. Мне нужно понять, за что Багаудин Тимерлан и Амирхан меня так яростно ненавидят. А ещё мне нужно знать, кто ещё может относиться ко мне с тем же пренебрежением. Просто мне нужно понимать, где можно хоть немного расслабиться, а где будет необходимо обороняться.

— Саш, а я ведь могу приходить к вам на этаж, верно?

— Конечно, — вполне живо отвечает. — Девочки вторых и третьих курсов свободно перемещаются по комнатам друг друга, это видят кураторы и никто ничего не говорит. Да и в общем зале достаточно места. Можно играть в настольные игры, смотреть телевизор или слушать музыку.

— У вас телевизор есть?

— Да, но кажется его почти никто не смотрит. В основном у нас просто играет музыка.

— Сейчас быстро по комнатам и в душ, — прямо с порога нас встретила Стелла Робертовна и говорила она очень строго. — Берёте учебники и только попробуйте не успеть ко второй паре.

Зря я подумала, что сорок минут это более чем достаточно. Смола, что налипла на мои руки, и как оказалось ещё и на волосы, никак не хотела отмываться. В конце концов было принято решение заплести два тугих колоска, чтобы скрыть слипшиеся пряди.

У меня достаточно длинные волосы. У нас из всех сестёр осмелилась на стрижку только Ольга, и то потому, что с её плотным графиком: учёба, дом, дети, работа, не было особо времени ухаживать за волосами. Мама очень расстроилась, когда Оля приехала на каникулы с волосами длиной чуть ниже плеч.

— Ничё себе, какие у тебя волосы длинные! — с восторгом замечает Алекса.

Я до этого старалась убирать их в низкий пучок или под заколку-краб. Густоту и объём моим волосам придаёт только лишь пористая структура, плюс они очень волнистые у меня, а когда я их сжимаю, соответственно, объём уходит.

— У моей старшей сестры вот такие колоски ниже попы, — показываю на себе. Ребром руки провожу сбоку по бедру, — и гуще гораздо. А у меня косы, как видишь, едва до середины попы достают.

— Здорово.

Длина моих волос не оставила равнодушной ни одну девчонку из нашей группы. Они с восторгом наперебой спрашивали, как я смогла их отрастить. Но, разумеется, уже после того, как я им сказала, что локоны не наращённые и мне не придётся писать заявление, чтобы меня выпустили в город на коррекцию.

Наконец у меня приподнялось настроение, я буквально оживилась, поняв, что не все против меня. На самом деле было глупо предполагать, что в колледже вот как по заказу подобрались те ученики, которые слепо меня ненавидеть будут. Вернее, Марианну Волкову. Меня им ненавидеть точно не за что…

— Что за сборище? — чуть грубоватый женский голос заставляет всех рассесться по своим местам. — Записываем тему. «Общепрофессиональные дисциплины». Сегодня кратко поговорим о вычислительных системах, сети и телекоммуникациях. Информационные системы, базы данных, и многое другое, — молодая женщина лет тридцати говорила строго и по делу. — Времени на болтовню нет, поэтому сразу включаемся в работу.

11 Глава

Оставшуюся часть пары я, как и просил меня профессор, была полностью безучастной, а всё потому, что не могла выкинуть из головы то, какой взгляд напоследок бросил на меня Амир.

Он молод! Отметила для себя я, но в то же время в глазах его не юношеская мудрость. Осмелюсь предположить, что Амирхану около сорока, но он молодо выглядит. Он молод душой! Или нет, не так…

Совсем недавно он был молод, а сейчас…

Как бы там ни было, мне непросто обращаться к нему по имени-отчеству, мысленно, я имею в виду.

А мысли о нём теперь непрерывно крутятся в моей голове, я не могу о нём не думать, и поэтому паника во мне вместо того, чтобы угаснуть, напротив, набирает обороты.

До дрожи в коленях мне было страшно к нему идти. Но я шла! Шла, потому что ослушаться Амирхана было в разы страшнее.

Амир громко разговаривает своими глазами, они не просто ненавидят меня, они способны… он способен!..

Я боюсь даже мысленно говорить о том, на что именно Амирхан способен, а учитывая то, что и Тимерлан смотрит на меня так же...

Вместе с этим всем, я на каком-то интуитивном уровне чувствую — Амир и Тимерлан Багаудин, они оба не показывают мне и сотой доли того, на что способны.

Марианна, она сделала что-то поистине ужасное! Если изначально я считала, что сам Игорь Демидович в чём-то провинился перед Амиром и Тимерланом, то теперь я абсолютно уверена, сама Марианна, она сделала нечто такое… Что-то, от чего теперь Амирхан не видит границ перед собою, я так отчётливо прочла в его глазах: «Попробуй, оступись и тебе не выжить!» А я хочу жить!

— Мари, тебе плохо? Ты белая, как стена.

— Нормально всё.

Кабинет Амирхана-Хаджи располагался на втором этаже правого крыла. Он тут был один. В том смысле, что рядом не было других кабинетов. Лишь позднее Алекса пояснит мне, что под нами находится второй отдел библиотеки, куда доступ открыт учащимся вторых и третьих курсов, и то избранным.

Мы, не сговариваясь с Алексой, на пару мгновений притормозили у массивной дубовой двери. Она совсем немного, но всё же отличалась от остальных.

Вдох…

Выдох…

Вдох…

Не успеваю выдохнуть, Саша коротко, но достаточно громко стучит в двери.

Кажется, нам сказали «входите», но я не уверена. Слишком переволновалась и сейчас в голове шумит.

Хотя раз уж Лекси толкнула дверь, значит так и есть, нам позволили войти внутрь.

На удивление, небольшой и светлый кабинет. Я ожидала увидеть нечто иное.

Не чёрные стены и огромный овальный стол с деревянными табуретками, но всё же не это…

Большое окно пропускало много света. На стенах интересный орнамент в византийском стиле, на полу дорогущий паркет.

Массивный стол из красного дерева и объёмное кресло в европейском стиле. Амирхан не сидел, он восседал в нём и при этом смотрел прямо на меня. От его взгляда я цепенела. Не могла пошевелиться. Сейчас в его глазах не было злости или презрения. Он просто смотрел мне прямо в душу и будто бы искал ответы на свои же немые вопросы…

Тяжёлый взгляд мужчины было вынести достаточно сложно. В какой-то момент у меня и вовсе закружилась голова, причём настолько сильно, что я пошатнулась.

Я не могла смотреть на Амира, покорно опустив голову, смотрела себе под ноги.

Мне было трудно дышать. Казалось, что воздух накалился, или же это взгляд Амирхана так сильно обжигал мою кожу. Сложно было вынести это, но и выбора мне никто не дал.

И только лишь когда за нашими спинами открылась входная дверь, Амирхан отвёл от меня взгляд и наконец произнёс своим низким, пробирающим до костей голосом.

— За утреннее происшествие вы обе наказаны, — казалось бы ничего в его словах такого нет, но я всё же вздрогнула, — Рябинина поступаешь в распоряжения Кирилла Дмитриевича, а ты, Волкова, — в голосе проскальзывают нотки презрения, — идёшь во второй корпус, там в старом спортзале цокольного этажа стены плесень посожрала. Тебе выпала честь самостоятельно всё там отмыть! — последнее произносит не без удовольствия.

— Но это нечестно! — вдруг выдаёт Алекса. — Мы с Мари, мы вместе бежали, и…

— И ты рот свой прикрываешь, — прерывает строго Сашу директор. Строго, но без злобы, так как учитель может позволить построжиться на свою ученицу, не более. — Кирилл Дмитриевич, — я только в этот момент отмираю, и то всего на сотую долю секунды. Только сейчас осознаю, что в кабинет помимо учителя испанского вошёл и Тимерлан, — вы можете уже идти.

— Благодарю, Амирхан-Хаджи. Про завтра с вами вечером, я так понимаю…

— Да! Вечером ещё раз всё обсудим.

Посмотрев на меня с явным отторжением, Кирилл уводит Лекси из кабинета, кажется, она попыталась дёрнуться. Алекса, в отличие от остальных, единственная, кто на меня смотрела с сочувствием.

Теперь уже двое мужчин испепеляли меня глазами, и если от взгляда Амирхана во мне поднимался страх, то от презрительного взгляда Тимерлана — боль! Слишком много времени этот человек занимал мои мысли, слишком часто снился по ночам.

Сейчас душу разрывает на части, потому что не такой его взгляд я желаю на себе видеть. Не так он должен смотреть, не так говорить, и не такая энергия от него в мою сторону должна исходить…

Тишина слишком сильно давит. Воздух настолько тяжёлый, что дышать не могу, от этого физически в груди возникает болезненный спазм, от него я невольно и морщусь.

— Красивая сучка! — я не сразу понимаю, что эти слова из уст Амирхана произнесены в мой адрес.

— Хотелось бы поспорить, но блять… — Тимерлан качнув головой невесело усмехается, он подходит к столу Амира, опирается о его край, скрещивает сильные руки на широкой груди и снова впивается в меня взглядом. — Жаль, что внутри прогнила насквозь.

Вздрагиваю как от пощёчины.

— Почему ты так говоришь? — вылетает вопрос из моего рта. — Ты же совершенно меня не знаешь.

— Имел счастье лично тебя не знать, — отвечает спокойно, — и было бы прекрасно, если бы и не слышал о тебе никогда.

12 Глава

— Ну, что думаешь? — Тимерлан отошёл от стола, вновь подошёл к окну, открыл его настежь, впуская в помещение больше свежего воздуха. — Я не знаю, Амир. Что-то тут явно не сходится.

— Согласен. Она даже ухом не повела, когда я про Михея сказал.

— Я заметил. У тебя, кстати, полная на неё информация?

— Вообще да. Но я всё равно Цыбу попросил ещё раз всё перелопатить.

— Мгы, — промычал Тим и синхронно со своим дядей проговорил:

— От неё сексом пахнет, — мужчины рассмеялись, кажется, впервые за долгое время им наконец удалось немного переключиться, расслабиться.

— Молодая она слишком.

— Нормально.

— Ну для тебя-то да! Знаешь, что меня в ней ещё смущает? — Тимерлан поворачивается лицом к Хану, внимательно на него смотрит, Амир в это время задумчиво потирает свою густую бороду. — Меня в ней смущает то, что меня она боится, как, впрочем, и должно быть, при условии, что она знает, кто я.

— Она знает.

— Да, знает, разумеется. Но я не понимаю, почему тебя она не боится? Она же в Англии с тобою училась.

— Не на одном же факультете. Да и училась, это громко сказано. Она ещё реже меня занятия посещала. Хотя я старший курс и мне по статусу было положено.

— Она слышала про тебя! Пусть на тот момент, когда изводила Эвелину, она не знала, что ты её брат. Но сейчас она в курсе.

— На это я тебе ничего не могу ответить.

— Ты повторно разговаривал с сокурсниками её?

— Да, вчера звонил Даниилу. Всё то же самое, ничего нового.

— Лекса что говорит?

— Пока ничего. Они три дня только как общаются.

— И уже не одно приключение на двоих, — Тим усмехается.

— Вот, единственное, что сказала пока что, так что весело ей с Волковой.

— Ты видел, как Кир на Лексу смотрит?

— Ещё весной, на своём дне рождения заметил, — отвечает без каких-либо эмоций.

— Она долго у тебя уже.

— Это на фоне апокалипсиса, что на нас свалился. Замену искать настроя нет! А так у неё разве что минет более-менее. Выдерживает по крайне мере. В остальном безвольная дырка. Как бревно, пока не рыкнешь, а рыкнешь, как в конвульсиях дёргаться начинает.

— Печально.

— Не то слово… — на выдохе.

— А с Илоной у тебя что-то серьёзно намечается? Она у тебя тоже второй месяц уже. И сюда ты её с собой притащил.

— Ну, у неё опыт богатый, в отличие от твоей. Знает, как удержаться. К тому же, мы же не знаем, сколько пробудем времени тут. Кто мне яйца освобождать будет?

— Педагоги, — говорит Тим больше с сарказмом. — У вас под носом просто рассадник похоти и разврата, а вы ни хрена не видите.

— Ты серьёзно думаешь, что нам по ночам не слышно, как в комнатах, что под нами, мыши пищат?

— А что, слышно? — Хан лишь пристально посмотрел на племянника, оставил вопрос без комментария.

— Кстати, а сколько Алексе лет?

— Она на год меня старше. Ботоксом переколола себя, вот и смотрится на восемнадцать.

— Точно, ты же говорил мне, что двадцать четыре ей.

— Когда Цыба информацию предоставит?

— Завтра к утру обещал. Тебе позвонит, встретишь его.

— Хорошо.

Амирхан был третьим ребёнком в семье. Разница между средней сестрой и старшим братом, отцом как раз таки Тимерлана, была довольно существенная. Тим рос на глазах Хана и как-то получалось, что большую часть своего времени Амирхан проводил именно с ним. Хан учился, а его брат Динар уже давно развивал семейный бизнес.

Тимерлан был непростым ребёнком, едва ли не с младенчества научился управлять всеми в доме, и не капризами и истериками, как обычные дети, а именно своим упрямством и настойчивостью.

Тим тянулся только к Амирхану и лишь к нему прислушивался. Годы шли, а взаимоотношения между дядей и племянником только крепчали, перерастая больше в мужскую дружбу, нежели в родственные взаимоотношения.

Оба они безоговорочно понимали друг друга, знали в какой момент подставить плечо, а когда напротив, стоило отойти в сторону.

Амирхан вместе с Тимерланом ещё два года назад сделали ответвление от основного семейного бизнеса. Они не были уверены, что всё получится, и поэтому не спешили говорить семье о своих делах.

Именно этот бизнес, что уже дал свои весьма неплохие результаты, позволил всей семье не захлебнуться в нищете, остаться на плаву. Если бы Волкову удалось пронюхать о делах Амирхана и Тима, то он и туда без труда запустил бы свои немытые лапы.

Наутро Амирхан и ещё двое преподавателей собирали группу для предстоящего похода. Амир на своё же удивление немного волновался, он не привык нести ответственность за такое количество людей. Хан вроде и понимал, что вся группа из двадцати человек — уже взрослые, и голова на плечах у каждого есть, однако чувство, которое Амир испытывал сейчас, всё же щекотало ему нервы.

— Амир! — окликнул Амирхана Тим. — Цыба передал отчёт.

Амирхан взял из рук племянника толстый конверт и незамедлительно вскрыл его.

— Ну что, она или всё-таки нет? — Тимерлан спросил несколько торопливо, в это время внимательно смотря на зевающую Марьяну, что стояла вместе с Алексой в метрах двадцати от него.

— Документы не подделка, всё сходится, — отвечает после непродолжительной паузы.

— Значит всё-таки она, и план остаётся прежним.

— План меняется, Тимерлан, — произносит Амир с усмешкой, — но не по отношению к этой продажной сучке, — кивает в сторону Волковой.

13 Глава

Моё утро началось с пробежки, хотя в выходной это и необязательно. Просто мне было необходимо проветрить голову, потому что моё сознание уже рвалось на части.

Непонимание, незнание всей ситуации выкручивало мне нервы. В какой-то момент я и вовсе подумала о том, что стоит просто пойти и напрямую всё рассказать. Я имею в виду то, каким образом и при каких обстоятельствах я оказалась здесь. Вот только стоило вспомнить, какими Амирхан и Тимерлан смотрели на меня глазами, у меня тут же по телу пробегает дрожь. Как я ещё могу диалог с ними вести, не понимаю. Хотя диалог, это громко сказано, но всё же!

Вслед за этими размышлениями всплывают в памяти слова Волкова: «Ты эгоистка, совсем не думаешь о родных!» И вот уже идти и разговаривать ни с одним из мужчин мне не хочется.

— Марианна, ты чего копошишься? — ко мне в комнату вошла Илона Богдановна.

Молодая женщина лет тридцати живёт со мной в этом небольшом крыле. Она работает в бухгалтерии. Ей и отдали вторую комнату.

— Уже иду, — беру свой рюкзак и, перекинув его через плечо, поспешно выхожу из своей комнаты.

— Во сколько ты вернулась? Не слышала, когда ты пришла, хотя легла довольно поздно.

— Я? А... Ну, — быстро соображаю, что бы соврать. — Не смотрела на часы, если честно. Я пришла очень уставшая и сразу спать.

— Ясно.

Илона очень красивая женщина. Высокая жгучая брюнетка с яркими, объёмными губами, наращёнными ресницами и, кажется грудь у неё тоже не совсем своя. В смысле не натуральная. Уж слишком сильно выпирает на мой взгляд.

— А вы с нами, я так понимаю, пойдёте?

— Правильно понимаешь, — у женщины вещей с собой почти в два раза больше моего.

Лекса буквально вчера мне сказала, что Илона — девушка Амирхана. Сначала я удивилась, но потом решила — почему нет. Илона в самом деле подходит Амиру. Брендовые вещи, дорогой парфюм, в общем, вполне себе самодостаточная, а главное — с лоском. Изначально я немного напряглась, подумала, что Илона будет предвзято ко мне относиться, но поразмыслив над этим, пришла к выводу, что ей скорее всего вообще неизвестно, что между мной и Багаутдиновыми что-то происходит.

Просто она вполне сдержанно относится ко мне. В этом небольшом крыле мы с ней только вдвоём, и она за всё время только пару раз заходила ко мне. Первый раз сообщила время, когда я не должна занимать ванную комнату, а во второй раз захватила для меня тёплое одеяло. Занесла мне в комнату, сказав, что в этих местах днём очень тёплая погода сохраняется вплоть до конца октября, но ночи скоро будут холодными и лучше запастись одеялом заранее, положить его в шкаф.

Не думаю, что Илона была бы со мной так же любезна, знай она хоть что-то.

— Ну а чего сидеть все выходные одной. Правда, я не любитель экстремального спорта, но думаю, за два дня ничего со мной не случится.

Мы спустились в холл, где ребята из нашей группы ждали куратора, Стеллу Робертовну. Только через десять минут к нам пришёл вместо неё Камал.

Этот парень мне не нравится, прямо очень. Проходя мимо меня, он достаточно ощутимо задел меня своим громоздким рюкзаком. Боль сразу же прострелила от локтя до самого запястья

Я не сдержалась и громко вскрикнула от боли, и при этом вполне себе дерзко спросила: «А поаккуратнее нельзя?» Это скорее на автомате было сказано.

Ещё вчера я решила, что несмотря на свои внутренние страхи, я не буду позволять вытирать об себя ноги. Я буду давать отпор и сама себя буду отстаивать.

Разумеется, своим криком, да ещё и приправленным гневной тирадой, я обратила на себя внимание всех присутствующих, но только не самого Камала и Тимерлана, что также с полным равнодушием прошёл мимо меня, как ни в чём не бывало.

Разумеется, я не ждала от парня каких-то глобальных слов о том, как ему жаль, но хотя бы банальное «извини» мог бы и сказать. Хотя я и вовсе не исключаю того, что это было намеренно.

— Так, все на месте? — Камал обратился ко всем присутствующим.

— Алексы нет, — громко произнесла Римма, она с Лекси в одной комнате живёт. — Она даже…

— Она сейчас подойдёт, — слишком резко, но при этом в своей привычно грубой манере, произнёс Тимерлан. Естественно, мне это показалось немного странным, но острая боль в локте, что, как мне кажется, пока что и не собиралась утихать, не дала мне доразвить эту мысль.

— Ещё раз быстренько по списку пробежимся.

Камил стал наспех перечислять список предметов, которые мы должны были взять с собой. Спортивное снаряжение, спальные мешки, хотя, как я поняла, мы должны будем остановиться на ночь в отеле, но, наверное, на всякий случай. Фонарики, запасные батарейки к ним, их, кстати, мне не хватило…

Почти весь инвентарь для туризма нам выделяет колледж, и мы самостоятельно берём всё необходимое под роспись, потом сдаём обратно. В целом мне не повезло только с батарейками, да дождевого костюма не досталось, но я сильно не расстроилась, я из дома свой жёлтенький плащ взяла, его себе в рюкзак и положила.

Были решены ещё буквально пара вопросов и нам дали команду выходить на улицу.

Старшие группы также пошли в поход, но они, в отличие от нас, разделились на малые подгруппы численностью по семь человек, не считая сопровождающих. И пошли они каждая группа своим маршрутом.

Уже через выходные мы также будем разделены и тоже пойдём каждый своей дорогой. Конечно же, мне гораздо интереснее идти в поход более малой компанией, так, мне кажется, я смогу рассмотреть куда больше, чем с толпою.

Несмотря на то, что наша семья очень большая и, казалось бы, я должна быть привычна к гулу, шуму, да и просто к толпе, но в нашем доме всегда были все при деле. Каждый занят чем-то своим, и, как итог, вместе все, чаще всего, собирались только за общим столом, ну или если как-то так совпадало, что какой-то определённый фильм был по душе сразу всем членам нашей большой семьи.

— Привет!

Я настолько погрузилась в собственные размышления, что вздрогнула, когда услышала голос Лексы за своей спиной.

14 Глава

Мне не хотелось плестись в конце колонны, но и в первых рядах я идти не могла. Что-то мне подсказывало, не стоит мозолить глаза Багаутдиновым. К тому же, они между собой о чём-то говорили. Мне казалось, о чём-то очень личном, потому что шли впереди всех нас на приличном расстоянии и оборачивались время от времени явно не только для того, чтобы убедиться, не отстаёт ли кто, но и чтобы знать, может ли кто-либо услышать, о чём именно они говорят.

Может я себе и надумываю лишнего сейчас, но шагать на приличном расстоянии от них мне в данный момент очень даже комфортно.

Мы шли через лес по узкой тропе, при этом очень плавно поднимались в гору. Примерно минут через сорок рельеф местности круто изменился, высокие сосны сменились лиственными деревьями и густыми кустарниками, а потом и вовсе появились холмы, взбираться на которые было всё сложнее.

Я не могла надышаться этим воздухом. Не могла налюбоваться цветами, что густым ковром стелились на сотни метров.

Мы с родителями путешествовали практически каждый год, но чаще всего передвигались на транспорте из-за младших. Разумеется, останавливались в особо живописных местах, чтобы пофотографировать, но всё это точно было совсем не то.

Сейчас всё воспринимается иначе. На Алтае пейзаж немного схож с тем, что я сейчас тут вижу, но именно восприятие, оно совершенно другое. По таким невероятным местам путешествовать нужно исключительно так, пешком, с рюкзаком наперевес.

Разговоры между собой стихли, и мы шли практически в полной тишине. Некоторые из девчонок, те что менее спортивные, начали уставать, отставать от основной группы, Алекса входила в их число, поэтому я была вынуждена вместе с ней плестись в самом конце. Не бросать же её!

Замыкающим был Камал, он следил, чтобы те, кто отстал, и вовсе не потерялся.

— Могу на руках пронести, если нужно, — это Камал предложил Алексе, чем очень меня удивил, ведь ещё вчера утром он был к ней настроен более чем негативно.

Ах да. О чём это я?

Я ведь ещё вчера предположила — парень принял Сашу за меня. Поэтому кажется вполне логичным, что Камал сейчас пытается к Алексе, что называется, подмазаться. К тому же девушка она достаточно красивая, ухоженная, да и вообще, несмотря на свою скромность, она умеет себя правильно подать!

Ещё в тот момент, когда Камал поравнялся с Алексой, поздоровался с ней, я прошла на несколько метров вперёд, под предлогом помочь Илоне Богдановне, которая и в самом деле совершенно не приспособлена для таких вот прогулок. Я не слышала того, что Лекса ответила Камалу, но поняла, что диалог между ними всё же завязался.

Я догнала Илону достаточно быстро, несмотря на то, что от нас Илона Богдановна была на приличном расстоянии.

Я поправила женщине рюкзак, она не слишком плотно его пристегнула к себе, из-за этого он ей очень сильно мешал идти.

— Так лучше? — спрашиваю, подтягивая очередной ремешок.

— Значительно, Марианна. Где же ты раньше была?

Естественно, чтобы сделать всё так как положено, нам с Илоной пришлось отойти чуть в сторону и остановиться. Получилось так, что мы были хорошо видны той части группы, которая шла впереди, но отстающие не видели нас из-за кустарника, за которым мы стояли.

— Да не получается у меня с ней начать нужный разговор, — доносится до меня голос Лексы. — И тут не в том дело, что мы не слишком много времени проводим вместе. Она реально мышь! Я ей о новой коллекции сумок начала говорить, так знаешь, что мне эта овца заявила?! «Я не считаю нужным иметь десять сумочек, у меня их всего три», — внутри всё замирает, потому что я понимаю, столь пренебрежительным голосом Алекса говорит обо мне. — Вообще задротка какая-то. Шмотки хоть и брендовые, но точно не из последних коллекций

Алекса и Камил говорили негромко, но тем не менее, мне их сейчас прекрасно слышно!

— Ты выглядишь неважно, Тимерлан сильно измучил этой ночью? — спрашивает Камил Лексу явно с подколом.

— Этой ночью он был особенно требовательным и всё равно остался недовольным, — без капли смущения отвечает Саша. — Уже и не знаю, что делать. Я и на курсы ради него ходила, отпуск даже отменила, представляешь?

— По минету курсы? — спрашивает, усмехаясь.

— И по нему тоже.

— Опыт в разных сферах само собой важен, но этого зачастую недостаточно. Мужчину нужно чувствовать.

Невидимый меч вонзается под рёбра, очень быстро достигает сердца, делает там несколько оборотов.

Боль просто адская, невыносимо жгучая, и меня даже немного клонит в сторону.

Не могу поверить, что слышу это. Лекса, я же ей доверяла!

Но боль в груди, конечно, не оттого, что девушка притворялась моей подругой. Она в отношениях с Тимерланом! И как только у меня ума хватило не рассказать ей о своих чувствах к этому парню? Вот бы она позлорадствовала.

Получается, что я ошиблась?! Причём во всём, и Камил знаком с Алексой достаточно давно — это факт! Малознакомые люди не будут общаться на столь интимные темы, даже если они суперраскрепощённые.

— Может вас в одну комнату поселить с этой чувырлой? — чувырлой парень, само собой, сейчас назвал меня.

В этот момент Камал и Лекса поравнялись с нами, но пока что нас с Илоной не заметили.

— Ой нет. Мне её занудство и так…

— Я тоже думаю, что это будет лишним! — не знаю, откуда взяла силы ответить, да ещё и так дерзко, можно даже сказать — с высокомерием. По крайней мере я очень надеюсь, что моё внутреннее состояние не отображается на моём лице.

— Упс! — вылетает из уст Алексы и в тот же момент с неё слетает маска невинной пай-девочки и в её глазах чётко видно высокомерие.

Выдержать презрительный и довольно насмешливый взгляд этой скотской парочки мне непросто, но уверена, я справляюсь! Равнодушно усмехнувшись, я переключаю своё внимание обратно на ничего не понимающую Илону и, затянув, как нужно, последний ремешок, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и, уже подпитанная львиной долей адреналина, иду вперёд, почти в самое начало колонны.

15 Глава

Я полностью погрузилась в собственные мысли, не слышала даже слов Тима, сейчас была впервые зла на него.

Это не мужской поступок — приставлять за беззащитной девушкой шпиона. Зачем ему это? Им это зачем?

Мы поднимались на крутую гору, и я — единственная из девушек, кто не просто не ныл «ну, когда же, когда привал», я шла впереди всех, и у меня даже дыхание ни разу не сбилось. Это всё бурлящая от гнева кровь придавала мне столько силы и выносливости.

В голове раз за разом крутились одни и те же мысли. Я всерьёз задумалась над тем, что должна начать противиться своим чувствам. Моё сердце совершенно точно ошиблось в своём выборе, и разум пока что подчиняется ему, но я сделаю всё, чтобы это исправить…

— Волкова, мать твою, — наконец я расслышала грозный голос Тима за своей спиной и почти сразу почувствовала жёсткую хватку за предплечье.

Тим, не церемонясь, куда резче, чем следовало, разворачивает меня, от этого я оступаюсь и едва не падаю. Я заметила, что Тимерлан всего на мгновение растерялся и по всей видимости даже хотел меня удержать от падения, по крайне мере, он выбросил вперёд руку, но поймал только воздух.

Я сама смогла удержать равновесие, для этого правда пришлось сделать два шага назад и согнуть ноги в совершенно неестественной позиции.

От понимания того, как же нелепо всё это сейчас выглядело со стороны, я взрываюсь гневной тирадой в адрес Тима.

— Какого чёрта тебе нужно от меня? Не смей, слышишь, не смей лапы свои распускать…

Это всё же был секундный порыв и стоило только Тимерлану посмотреть мне в глаза, чуть наклонив голову и прищурив свои тёмно-карие глаза, как я тут же тушуюсь, опускаю голову. Хотя я почти сразу одёрнула себя, снова выпрямилась и вновь подняла взгляд.

Посмотреть на парня именно с вызовом мне не удалось. В итоге я и вовсе себя почувствовала ещё более неловко.

— Если ты ещё раз посмеешь на меня голос повысить, — Тим говорил негромко, но настолько его голос был пропитан гневом, что я внутренне задрожала от страха и снова не удержала взгляд, отвела его в сторону, — тем более при посторонних. Я тебя сотру в порошок.

Этими словами, хотя больше этим пренебрежительным тоном, Тимерлан убивал меня. Точнее, убивал в моём сердце ту теплоту, которую я к нему питала.

Это настолько больно, что мне пришлось до побелевших костяшек сжать кулаки, мне хотелось хоть как-то изменить то, что я чувствовала, отвлечь себя.

— Отдыхаем всего двадцать минут. Быстро пошла и села к остальным.

Тимерлан развернулся и пошёл в обратную сторону. Метрах в пятидесяти, прямо на траве устроили небольшой привал.

Я знаю, что мне делать! Нужно почаще выводить Тима из себя! Он будет на меня срываться и говорить гадости такого вот рода. И постепенно сам вытопчет всю любовь из моего сердца.

Просто я знаю, что не смогу сама его разлюбить. У меня точно не получится, ведь уже через пять минут я вспоминаю о том, что я — это не я, и говорил Тимерлан эти грубости совершенно другому человеку. А значит Тим хороший, и я его люблю…

От всех этих противоречивых мыслей снова закружилась голова. Я так-то не особо постоянный человек, часто смотрю на одну и ту же ситуацию с разных ракурсов, и мнения я свои также меняю очень часто. Вот мне нравятся коралловые шторы с яркими зелёными пятнами, а уже на следующий день я беру стремянку и иду их снимать. Тоже, в общем, и с моими вещами, если мне что-то очень и очень приглянулось, стоит сотню раз подумать, стоит ли тратиться, ведь я могу эту вещь впоследствии больше не надеть ни разу.

«Жаль, что с Тимерланом так не работает», — от этой мысли я себе грустно усмехаюсь.

Я хотела сесть немного в стороне ото всех. Я теперь в таком замешательстве, что и не знаю, к кому я вообще могу подходить, а к кому нет.

К счастью, как только я приблизилась к своим сокурсникам, Тина и Роберт улыбнулись мне вполне искренне и показали на место рядом с собою.

Тина и Роберт Бакеры — родные брат и сестра, они двойняшки и в этот колледж они попали не по своему желанию. Их отец женился на молодой женщине, и она родила ему сына. Не стала я вникать в разговор, было крайне не по себе, когда Тина рассказывала их с Робертом историю, она у них слишком трагическая. Если прямо коротко, то новая жена их отца обвинила Роберта в домогательстве, а Тину в том, что она пыталась чуть ли не отравить младшего брата.

Отец не смог решить, кому он верит, родным детям или новой жене, и вот они здесь.

— Я не устаю тебе удивляться, Мари, — говорит Роберт и протягивает мне веточку конфетного дерева. Выглядит она, конечно, так себе, но по-улыбчивому взгляда парня понимаю, он совершенно искренен. — Тина вся изнылась, пока мы шли, да и остальные девушки, а ты как локомотив, — принимаю символический дар и дарю Роберту в ответ лёгкую улыбку.

— Я никого за собой не тащила.

— Вы что, с Алексой поссорились? — этот вопрос мне задаёт Тина.

— Нет. Просто прекратили наше общение.

Возможно, я сказала это немного резковато, но Тина ни о чём расспрашивать меня не стала, а я была этому очень рада, ведь и не знаю, что я ей смогла бы ответить.

Передышка довольно быстро закончилась, и мы снова двинулись в путь.

На сей раз я не геройствовала, шла наравне со всеми и время от времени перебрасывалась с Бакерами ничего не значащими фразами.

Шли мы ещё примерно два часа, после чего свернули с тропы и через густые заросли колючих кустов стали пробираться к гористой местности.

Вот тут-то мне пришлось отстать ото всех, а всё потому, что я не нашла в своём рюкзаке защитных перчаток. Я хорошо помнила, что положила их в боковой карман. Неужели по запарке вытащила?

В конечном итоге мне пришлось голыми руками разводить ветки по сторонам, прокладывая себе путь.

В целом-то я неплохо справилась, можно сказать, даже не поранилась, пара пусть и глубоких царапин — не в счёт. Правда, ладони всё равно у меня болели нещадно.

Дело в том, что я раздвинула руками низкорослый куст, его, как выяснилось позже, и в защитных перчатках трогать было нельзя, все через него перешагивали, а я, видите ли, немного коротконогая и решила: не буду я корячиться! Бестолочь я, одним словом.