В Кольце

1.

16 августа

Последний раз вела дневник в тринадцать лет. Что ж, десять лет спустя снова возвращаюсь к этому занятию. Хорошо, что когда-то привезла несколько блокнотов для секретов засолки огурцов от соседки. Ну и для работы. Только работы больше нет.

О чем сегодня пишут в дневниках? Например, я вот напишу, что второй день льет дождь, на улице пасмурно и холодно. Топлю камин по ночам, чтобы не было видно дыма из трубы, но за день дом остывает.

Сейчас самое подходящее время сесть у окна, открыть первую страницу блокнота и описать все те события, что происходили со мной и моими знакомыми за последние три месяца. Может кто-нибудь когда-нибудь найдет мои записи и, главное, сможет разобрать почерк.

С чего же начать? В этих случаях обычно говорят: «начни сначала», но что считать началом? День, когда я в последний раз видела свою семью или час, когда в мозгу что-то щелкнуло, и я поняла, что произошло?

Пожалуй, началось все вот с чего.

Двадцать первого или двадцать второго апреля – уже не помню точно, а телефон не работает, чтобы посмотреть последний звонок, – ехала в сторону дачи, только что основательно потратившись в Икее. Полный багажник дешевого барахла для нового дома! Осенью закончили строительство, а буквально две недели назад поставили симпатичный камин. О том, как его устанавливали, можно отдельную историю написать.

Муж с молотком и матом собрал кровати и шкафы из той же Икеи для двух спален на втором этаже. На первом этаже, в лучших традициях, поставили диван напротив камина, тогда и почувствовали себя нереально крутыми, ведь на этот дом мы копили больше трех лет, заняли у всех, кого могли, мечтали о нем, продумывали планировку; заранее подготовили все коммуникации, чтобы в любой момент можно было убежать из Москвы в наш прекрасный дом. Правда и колодец на всякий случай оставили, больно уж красивый домик для него сделали, жалко было сносить.

Ладно, я отвлеклась.

Муж по телефону отчитывал за трату большой суммы денег. Я в ответ сначала оправдывалась, потом уже откровенно злилась. Да, матрасы очень нужны, собрать кровать – только половина дела, а спать-то как?! И сдались ему эти занавески! Ну да, они дорогие, но в гостиной два окна, и занавески должны быть одинаковыми! А те, что стоили в два раза дешевле, можно разве что на тряпки для кухни пустить.

Наш последний разговор прошел на повышенных тонах. Если бы я только знала, что он последний…

Я была почти в полусотне километров от Москвы, а муж с сестрой и мамой поехали через весь город на кладбище. Почему через центр, а не по кольцевой – я не знаю. Так сложились карты.

Больше никто не звонил, и не думаю, что позвонит. А занавески так и висят в гостиной, матрасы теперь застелены симпатичной простыней в мелкий цветочек. И камин больше не дымит. Сегодня ночью снова нужно протопить дом, иначе есть вероятность замерзнуть. Болеть сейчас никак нельзя.

Когда я приехала на дачу, стояла настоящая зимняя погода. После недели почти летнего тепла, природа взяла свое и подарила нам несколько дней обильных снегопадов. Автомобилисты уже успели переобуть резину, бабуськи притащили на дачу рассаду, и вот на тебе. Не сугробы, конечно, но белая порошка после ночного снегопада смотрелась крайне странно среди почти распустившихся деревьев.

На улице была плюсовая температура, так что выпавший за ночь снег активно таял, превращая дороги в дачном поселке в настоящее месиво. Вообще, март и апрель – самые депрессивные месяцы. Ты уже ждешь тепла, зелени и солнца, а перед тобой лужи, грязь, куски серо-бурого снега и голые деревья, на ветки которых иногда прилетали вороны. Или грачи. Да не важно кто, хоть попугаи, общей картины безысходности и тлена они не исправят. Меня грела единственная мысль о полном багажнике барахла и то, как я сейчас все это повешу, расстелю и поставлю.

Проезжая по центральной улице, я тогда приметила на одном из участков старичка, бережно разгребающего снег у покосившегося домика. Он был в потрепанной телогрейке и темно-синей шапке, той самой, что была в моде лет эдак сорок назад, с надписью «SPORT» сбоку. Если бы дедушка не шевелился, я бы его даже и не заметила, так хорошо он вписывался в общую картину весеннего уныния средней полосы России.

Заметив проезжающую мимо машину, дед с укором посмотрел сначала на меня, а потом на дорогу, где колеса оставляли глубокую колею. Ну что же поделать, вот такие у нас дороги.

По приезде я первым делом включила автоматы и поставила на максимум все обогреватели в доме. Зажечь камин не решилась – он частенько дымил, да и вообще на улице не так холодно, обогреватели быстро прогреют гостиную, спальню и ванную. Большего мне и не надо.

Хотя нет, для внутреннего обогрева я подключила телефон к колонкам, врубила музыку пободрее и погромче – а соседей все равно нет на десять домов вокруг, – и принялась разбирать покупки.

Первым делом пошли неподъемные матрасы в спальни на втором этаже. На минутку, каждый из них весил больше двадцати килограмм! Но вес меня не смог остановить, так хотелось навести красоту на зло мужу и показать ему потом, что траты вполне себе оправданы.

Следом пошли подушки, пледы и шторы. Ах, да, и еще пару симпатичных плакатов. Вот прямо сейчас на один смотрю. Для кухни были три отдельных пакета с посудой, сковородками и прочими незаменимыми безделушками, вроде венчика для взбивания яиц. Правда я никогда в жизни не взбивала яйца венчиком, но была твердо уверена, что такой инструмент непременно должен быть у любой нормальной хозяйки.

О том, что отключили свет, я узнала по воцарившейся тишине. Музыка оборвалась на середине песни, и вместо ударных можно было услышать собственное сердце.

Я тогда еще подумала: «Надо же, неужто колонки сдохли? Или телефон сел?»

2.

22 августа

Думала, что буду писать каждый день, но совсем не было времени. Вспоминала о блокноте уже вечером, когда было темно. Не думаю, что трата свечек на несколько строчек того стоит. Впереди зима, и у меня будет полно времени.

Сегодня была отличная погода – солнышко, тепло, ветер утих. Мало того, что до этого несколько дней лил дождь, так вчера еще и ветер поднялся, настоящий ураган. Очень боялась, что сдует крышу или выбьет окна, но вроде обошлось.

Сегодня тихо, спокойно и тепло. Настоящий август.

Я давно полюбила тишину и одиночество. Отчасти из-за того, что жила в огромном мегаполисе и была окружена десятками девайсов – телефоны, компьютеры, телевизоры. Я всегда на связи, всегда что-то смотрю или читаю, постоянно у кого-то орет телевизор или шумят подростки за окном. Хотелось тишины. Я и тогда, в апреле, поехала на дачу ради тишины, в то время как все мои поехали на кладбище.

Ненавижу кладбища.

Итак, мы с дедом Лешей поехали в город. Привычный маршрут по размытым дорогам, мимо еще одного старого дачного поселка, которого летом не видно из-за деревьев. Сразу за ним дорога начинает вилять мимо пруда и небольшого поля. Буквально километр, и мы на шоссе, соединяющем два подмосковных города. Местечковое шоссе – по полосе в каждую сторону. Обычно на нем движение не очень активное, но тогда все было иначе. Пробка еле двигалась в обе стороны. Сотни машин, грузовиков и автобусов.

Притормозив перед поворотом, мы оглядели эту нескончаемую вереницу. Я тогда предположила, что дело в какой-нибудь аварии или даже в двух, ведь машины в обе стороны стоят. Не успев закончить фразу, мимо нас, по обочине, пронеслись несколько машин скорой и патрульной службы.

– Точно авария.

Потихоньку пытаясь встроиться в поток, я параллельно реанимировала телефон. Вот же вышка, буквально в ста метрах, но связи все равно нет!

Дед Алексей заметно нервничал, у него дома осталась супруга, и он был уверен, что она переживает и пьет литрами валидол. Я же пыталась его приободрить, мол, ничего страшного, подумаешь, авария. Дороги мокрые, кто-то решил полихачить и не справился с управлением, а мы теперь должны стоять из-за этого идиота в многокилометровой пробке. Закончив фразу, я по инерции попыталась включить навигатор и посмотреть сколько еще нам толкаться, но связи-то нет.

Как обычно бывает в подобных ситуациях, одна полоса в условиях пробки вмещает в себя два ряда машин, а две полосы – все четыре, и еще немного места на обочине остается, по которой пытаются проехать самые отчаянные, ведь в апреле обочина мало отличается от хлюпающих дорог в нашем поселке. Мы с дедом ехали в самом правом ряду, а рядом, почти касаясь зеркалами, ехала семейная пара – суровый худощавый мужик и тучная женщина, которая с трудом дышала, сидя в не очень удобном кресле Нивы. Мое окно было открыто, я курила, вела машину и ковырялась в телефоне.

В какой-то момент тучная женщина тоже открыла окно, и между нами состоялся самый странный в моей жизни диалог.

– Что, не работает? – вздохнула она, слегка улыбаясь и глядя на телефон.

– Ну да, что-то сеть ловить не хочет.

– Так ни у кого не работает. Вы далеко едете?

– Соседа в город отвезти, а сама в Москву.

– В Москву? – лицо женщины мгновенно изменилось.

– Ну да, у нас света нет, телефон не работает. Мы вообще с дачи едем, но там сейчас делать нечего.

– В Москву? – еще раз переспросила женщина и уставилась на меня как на сумасшедшую. Как назло, еще и поток остановился.

– А в чем проблема-то?

– Так нет больше Москвы.

Что-то опять много получилось. Сегодня закончу, пожалуй, на кульминационном моменте.

23 августа

Такое ощущение, что этот разговор был сотню лет назад. А прошло всего-то четыре месяца.

Я тогда затушила сигарету, закрыла окно и поглядывала на безумную женщину, которая что-то говорила своему высохшему мужу и, по-моему, даже смеялась. Я подумала, что она невменяема, и снова занялась телефоном.

Десять километров мы тащились с черепашьей скоростью и убили на это больше часа, хотя обычно хватает пятнадцати минут. На въезде в город, прямо возле стелы с названием и годом основания, стояли два десятка машин полиции, ГИБДД, скорой и военных грузовиков. Впервые неприятное ощущение поселилось в душе, скользя острыми когтями по сознанию. Чего вся эта толпа здесь забыла?

На импровизированном пропускном пункте машины пускали дозированно, это и было причиной пробки.

Когда подошла наша очередь, вымотанный мужчина в форме лейтенанта полиции протараторил:

– Машину оставляйте вон там, берите только необходимое и проходите на регистрацию.

– А что случилось-то?

– Машину ставим вон туда! – рявкнул полицейский и указал еще раз рукой на огромное поле справа от меня, забитое машинами, автобусами и грузовиками. В тот день он эту фразу повторил несколько тысяч раз, не меньше.

Между сотен припаркованных машин, в месиве из грязи и мусора, суетились эвакуаторы, которые ловко подцепляли легковые машины, увозя их в неизвестном направлении, чтобы освободить парковочные места. Вместе с ними разъезжали автомобили ГИБДД, записывая номера увозимых машин и следя за порядком на импровизированной парковке. Все было четко и скоординировано. Никакой тревожности среди полиции и военных, а любую панику среди возмущенных автовладельцев быстро перехватывали люди в форме.

При въезде на парковку совсем молодой мальчик в солдатской форме протянул мне бумажку, на которой обычной ручкой была написана марка машины и гос. номер. В правом углу стояла печать с гербом, но чья она – я до сих пор не могу разобрать. Удивительно, как эта бумажка сохранилась. Пусть лежит теперь в этом дневнике.

3.

Алексей Игоревич потерял счет времени. Он не знал ни какой сейчас день недели, ни какое число. После тщетной попытки выбраться за кордон, он первое время еще хоть как-то пытался связаться с внешним миром. Лично ходил к упавшему самолету, искал хоть какие-то средства связи, но все тщетно.

Самолет разлетелся на тысячи метров вокруг. Один фюзеляж, из которого достали Алексея, выглядел относительно целым, и то перевернулся брюхом кверху. Удалось найти запачканную папку с документами, пару бутылок шампанского и туфлю стюардессы. Куда делась хозяйка – хрен знает. Может, до сих пор лежит там же, где хвост и крылья.

Не найдя ничего полезного у самолета, Алексей стал изучать окрестности. Каждый день он возвращался в город, подходил к пропускному пункту и далее шел в разные стороны вдоль забора в поисках выхода.

Первое время у пункта еще собирались люди, в них еще теплилась надежда покинуть городок. Но с каждым днем людей приходило все меньше и меньше. Потом солдаты на той стороне и вовсе исчезли, зато появилась табличка с предупреждением, что забор под напряжением, а в двадцати метрах от сетки, на той стороне, стояла автоматическая установка с огромным дулом. Если подойти слишком близко к забору, дуло начинало медленно вертеться и следить за человеком. Довольно страшное зрелище, ибо непонятно: выстрелит эта бандура или просто так стоит, чтобы отвести особо рьяных.

О том, что установка работает, Алексей узнал через несколько недель. Он шел привычным маршрутом мимо детской площадки, обогнул дом и прошел мимо магазинчика, в котором кто-то успел разбить стекла и вынести все съестное. Подходя к пропускному пункту, он еще издалека приметил какую-то бесформенную кучу. Подойдя поближе, понял, что это был кто-то из местных, кто попытался перелезть через забор. Судя по обугленным рукам, его сначала хорошенько тряхнуло, а потом автоматическая установка завершила земной путь бедолаги. Две дырки в груди явно намекали, что установка очень даже работоспособна.

Все происходящее казалось Алексею Игоревичу странным сном. Он вот-вот проснется в своей мягкой кровати, рядом подруга, чье имя он постоянно забывает, а за окном бурлит жизнь. Где-то там его ждет взволнованная помощница, чудом выбравшаяся из самолета живой, где-то там подчиненные, водители, машины, перелеты, бесконечные дела, квартира с видом на город и, опять же, нагая подружка с такими формами, что дух захватывает.

Здесь же, в странном, липком сне, у него были только ежедневные прогулки вдоль забора – когда, черт возьми, они успели его построить, – вечно пьяненький Николай и причитающая Светлана. По вечерам, когда Алексей возвращался в их дом, хозяева сидели на маленькой кухне и полушепотом решали, что делать. Огород и свое хозяйство – это хорошо, вот только неизвестно, как долго придется сидеть взаперти. Поэтому Николай и еще какой-то мужик по имени Витек каждый день ходили по округе и искали соседей.

Витек, как и хозяева дома, отказался уезжать, ибо не на кого было оставить домашнее хозяйство. Прочие соседи оказались поумнее – быстро собрали вещи и свалили в первые же дни. Они плевать хотели и на дома, и на скотину, лишь бы свою шкуру спасти от последствий взрывов. Вот так на всю деревню осталось три местных жителя и спасенный Алексей.

В первую неделю местные ходили по домам и кормили чужих животных. Даже двух кошек и собаку спасли из запертых домов путем варварски раскуроченных дверей. Через неделю делать обходы надоело, и соседи просто забрали чужую скотину себе. Не без ругани и скандалов, но кое-как поделили.

Теперь Алексей засыпал и просыпался под оглушающее кукареканье петухов, гогот уток и гусей, и неприятные запахи от трех десятков перепелок. Кто бы мог подумать, что эти маленькие птички так воняют на всю округу! Хозяйка просто не успевала уследить за всеми.

С каждым днем мысль двинуться в сторону Москвы въедалась в сознание Алексея все сильнее. Он даже машину приметил в одном из домов по соседству. Наверняка и ключи есть где-то в доме. Единственное, что останавливало – общее самочувствие. Все же сломанные ребра и рука болят даже две недели спустя. А от того, что Алексей почти каждый день ходил в город, сломанные кости заживали дольше. Светлана фыркала на него, просила отлежаться, но для Алексея она была лишь персонажем дурацкого сна.

Через несколько дней мужчина все же собрался с силами, залез на чужой участок, выломал заднюю дверь, но ключей от машины так и не нашел. Неприятно, но не смертельно. Раз Алексей решил что-то сделать, он сделает, чего бы это не стоило. Он прошелся по всей деревне, и на самом краю нашел видавшую виды Ниву. Удивительно, но ключи даже не пришлось искать – они лежали прямо на пассажирском сидении.

Пусть не сразу, но машина все же завелась, тарахтя мотором на всю округу. Алексею как-то в голову не приходил вопрос чья эта машина. Мало ли кто бросил ее, может, хозяева уехали с соседями на другой машине. Алексей покрутил руль, погазовал и, довольный собой, начал выезжать на дорогу, привыкая к механической коробке.

В это время из ниоткуда вылетел Витек и, размахивая руками, побежал в сторону машины. Алексей, заметив разъяренный вид мужика, лишь прибавил газу. Он уже мысленно был в своей квартире, ждал помощь и вертолет на крыше. Находиться в деревенском доме, насквозь пропахшем птичьим пометом, он больше не собирался.

Вылетев на грунтовую дорогу, он втопил педаль в пол, неловко переключая передачи, промчался мимо обалдевшего хозяина машины и выскочил на асфальтированную дорогу, ведущую в город. Поплутав по пустым улочкам, он, наконец, увидел вожделенный знак «Москва», и резко повернул в его направлении.

Городок очень быстро закончился, благо ни светофоры не работали, ни пешеходы на дорогу не лезли. Сразу за городом начинался лес, и скоро местечковая дорога вывела его на шоссе. Оно тоже было совершенно пустым и безжизненным. Вроде, съезжая на шоссе, надо убедиться, что никого нет в попутном направлении, но что толку – вертеть головой, если вообще никого нет?

4.

1 сентября

Я тут вчера вечером подумала: несмотря на все ужасы, обрушившиеся в последнюю неделю, все сложилось очень даже и неплохо для меня. Ну, смотрите: жирная Нина меня прогнала и тем самым спасла жизнь. Огонь подобрался вплотную к дому, но дождь помешал. Теперь люди (кем бы они ни были – ищущие спасения или те странные личности в черных плащах на вертолете) до меня не дойдут. Идти они будут, скорее всего, по дороге. Не по лесу же, когда дорога есть? Ну, хорошо: в крайнем случае, где-то рядом с дорогой. Получается, проходя наш район, они увидят только последствия пожара. И даже если пойдут в мою сторону, то ничего, кроме тлеющих углей, не обнаружат. И кто решится что-то искать на месте пожарища? Дураку понятно, что искать тут нечего.

Утром я побродила по округе, нашла пару тлеющих бревен. Залила водой из колодца. Так измазалась сажей, что пришлось одежду выкинуть. И нужно что-то придумать с обувью. Ходить по пепелищу в кроссовках – не лучшее решение.

***

Сергей с трудом открыл глаза, щурясь от яркого света. Возможно, если бы хоть кто-то задернул занавески на окнах, он бы так и продолжал мирно спать.

Мерзкие сигналы приборов, головокружение, прыжок и боль во всем теле…

Мужчина открыл глаза во второй раз и уставился на белый потолок. Он же выпал из вертолета! Он умер или в больнице?

Издалека послышался незнакомый мужской голос:

– Ну наконец-то! Уж и не думали, что очухаешься.

Сергей с трудом повернул голову и попытался разглядеть незнакомца, залитого ярким летним солнцем. Увы, зрение подводило, и человек больше походил на бесформенное пятно с белым верхом и синим низом.

– Ты как? – спросило оно.

– Что произошло? – вырвался хрип из пересохшего горла.

– Ты родился с серебряной ложкой в заднице. Единственный выживший после катастрофы с вертолетом. Помнишь?

– Смутно. Есть вода?

Бесформенное говорящее пятно крикнуло, что было сил, какой-то Свете принести воды больному. От крика у Сергея заложило уши, и тошнота подступила к горлу. Кое-как совладав с позывами, он снова попытался разглядеть незнакомца.

– Вы врач?

– Да уж, Серег, ты как всегда – попадешь в самую жопу, но единственным выберешься сухим из воды.

Сознание и так до конца не вернулось, а тут какое-то говорящее пятно называет по имени и косвенно заявляет, что они знакомы. Ну уж нет, Сергея не проведешь. На новом месте его практически никто не знает. Это вообще не та работа, где заводишь друзей. Специфика и задачи не те, чтобы после рабочего дня за кружкой пива поболтать о том, какой начальник мудак.

– Ты, мать твою, кто?

– Ну как же, не узнаешь? Беляшок-беляшок, пришел в школу без порток… Помнишь?

Из глубин памяти сначала возник образ пухленького белокурого мальчугана, а вслед и насмешливые прозвища одноклассника Лешки Беляшова. Беляшок-беляшок… Это было тысячи лет назад, в то беззаботное школьное время, когда родители еще пытались заставлять делать домашнее задание, лук в супе казался настоящей отравой, а девчонки ценились за длинные хвосты и косы, за которые очень весело дергать.

– Беляшов? Лешка? – Сергей попытался приподняться с кровати, чтобы лучше разглядеть пятно. – Быть не может! Ты стал врачом?

В ответ пятно, которое стало приобретать человеческие черты, громко рассмеялось:

– Ну конечно, врачом.

– Надо же, а поговаривали ты крутой бизнесмен.

– Несколько месяцев назад еще был. А теперь… Даже не знаю. Теперь, получается, стал сельским жителем в таком месте, в котором совершенно точно не хотел бы оказаться.

Сергей, прищурившись, попытался осмотреть незнакомое помещение. Это был обычный деревенский дом с пестрыми занавесками на окнах, не менее пестренькими обоями и старым ковром на стене. Теперь и говорящее пятно приобрело вполне различимые формы: чуть осунувшийся мужчина, все еще немного полноватый и с первыми признаками облысения, но совершенно точно повзрослевший Лешка.

– Это не больница, – вздохнул Сергей, переведя взгляд на перебинтованные руки. – Что случилось?

– Твой вертолет разбился. Тебя, по всей видимости, выкинуло чуть раньше, чем он рухнул и взорвался. Тормозил ты руками. Столько заноз Светка из тебя вытащила, жуть.

– Кто-нибудь выжил?

Алексей отрицательно покачал головой.

Не то, что Сергею было жаль людей, которые летели с ним в вертолете. Он их знал всего пару дней. Пугала обстановка. Мужчина оказался там, откуда просто так не выбраться. И летел он в Кольцо не из-за гуманитарных целей.

– Слушай, Серег, понимаю, что ты сейчас не в том состоянии, но все же… Что за дерьмо творится? Нас что, тут бросили?

Сергей устало плюхнулся на подушку, прикрыв глаза перебинтованной рукой. От яркого солнца слезились глаза.

– Не думаю, что смогу ответить тебе.

– Ну, а ты чего сюда летел-то? С какой целью почти каждый день мимо летают вертушки?

– Я не знаю, какие у них цели.

– А что насчет эвакуации?

– Я не знаю, Лех, не пытай. И так слабо соображаю. Дай воды попить для начала, а то сдохну от обезвоживания.

2 сентября

Я тут все описываю, что происходит сейчас, и совсем забросила писать о том, что было тогда, в мае. Отчасти из-за того, что сперва, после моего выздоровления, ничего впечатляющего не происходило.

12 мая я решила во что бы то ни стало добраться до Москвы. Других мыслей в голове не было. Даже рука болеть перестала, так я хотела вернуться домой.

В этот же день сказала деду Леше, что он может оставаться у меня и я вернусь, как только найду семью. Деда пытался меня отговорить, но понимал, что бесполезно. Впрочем, за домом обещал следить.

До города шла пешком. На дороге стояли все те же брошенные машины. Их никто не собирался убирать. Сначала запертые, но чем ближе к городу, тем больше попадалось машин и автобусов с открытыми дверьми и окнами. Люди бросали свои средства передвижения и… И я не знаю, куда они делись. Может, добрались до КПП, может, разбрелись по округе. До самого города я не встретила ни одной живой души.

5.

Сергей внимательно изучал карту, водя пальцем по кривым линиям дорог и названиям населенных пунктов. На бумаге предполагаемый маршрут совсем простой, топай себе и топай по дорогам. Пару дней, неделю – неважно. Август в самом разгаре, сейчас и дни погожие, и ночи теплые. Тем более всегда можно переночевать в любом пустом доме по дороге. Не надо стучать, спрашивать разрешения или платить за комнату. Просто заходи – и делай что хочешь.

Обстановку в Кольце Сергей знал лишь примерно. Кто-то где-то остался в живых, кто-то из выживших опасен, кто-то не обидит и мухи. Жаль все оружие сгорело с вертолетом, с ним как-то спокойнее. Но и нож, украденный у Светланы, тоже вполне подойдет. Не каждый умеет обращаться с холодным оружием. Сергей же из тех, кто простой палкой до смерти забить может. Особенно когда ведешь через Кольцо мешок денег.

Алексей, отходивший по малой нужде в ближайшие кусты, вновь навис над старым другом, разглядывая ту же карту.

– Далеко?

– Ну так, пройтись придется. Мы не то, чтобы спешим, но и медлить не стоит, – он внимательно посмотрел на Алексея снизу вверх и опять спросил: – Ты уверен, что за нами не пойдут твои друзья?

– Говорю же, никто не знает, в какую сторону мы пошли. Тем более они вчера так напились на дне рождения Витьки, что спать будут до полудня. Мы уже ушли достаточно далеко, чтобы нас не догнали.

– Я еще раз хочу предупредить, что если они нас догонят, то разговаривать я с ними не буду.

– И не надо, я поговорю.

– Ты меня не понял. С ними вообще разговоров не будет. Они останутся там, где нас нагонят. У меня договор только с тобой.

Алексей громко сглотнул ком в горле и на всякий случай огляделся по сторонам – пустынная дорога да поле по обе стороны. Никаких признаков людей.

– Не переживай, не догонят.

Сергей снова уставился в карту и ткнул пальцем на населенный пункт, написанный жирным шрифтом.

– Нам вот сюда. Я слышал, что на том пункте вроде остались военные, и мы можем выйти через него, если что-то случилось при выполнении задачи.

– А где мы сейчас?

Сергей провел рукой по карте, очертив чуть ли не половину диаметра:

– Вот тут примерно.

– Нифига себе, это сколько идти! Может машину поищем?

– Может тебе еще личный вертолет вызвать? Не забывай, мы тут не одни. Лучше нам ни с кем не пересекаться.

– Думаешь, прям все тут головорезы и убийцы?

– Нет, вероятнее здесь охотятся такие, как я. А с ними лучше никому не встречаться.

– Своего-то они не тронут.

– Мы, Леш, выполняем приказ. Нам пофигу: свой или не свой. Так что рисковать не будем. Пойдем вдоль дороги, на ночь будем останавливаться в неприметных домах и, если поспешим, то дней через пять-семь дойдем до пропускного пункта. К тому времени как раз похудеешь и влезешь в мою форму.

Сергей похлопал по рюкзаку, в котором лежал черный кожаный плащ. Всем двумстам добровольцам выдали одинаковую форму с черными плащами. Сказали, что ткань специальная и защищает от радиации. Но так ли это – черт его знает. Какой смысл давать смертникам специальные плащи? За бравурными речами о долге перед страной и гражданами, о спасении миллионов жизней и ценнейших памятников архитектуры, никто не говорил, что две сотни человек, которых отправляют в Кольцо делать грязные делишки, имеют свои темные истории.

И Сергей не был исключением. Когда воевать не с кем, а очень хочется приключений, всегда можно записаться в добровольцы. Или в наемники. За такое по головке не гладят и, если узнают, то могут закрыть надолго.

О делишках мужчины быстро узнали. Всего одна командировка – и он уже на карандаше. А дальше арест, ожидание суда, бомбы над столицей и предложение, от которого почти невозможно отказаться.

К вечеру, наслушавшись нытья Алексея про истоптанные ноги, Сергей сошел с дороги недалеко от очередного коттеджного поселка и обошел его по периметру. Ни машин, ни людей. Лужайки перед домами заросли высокой травой, яблоки и груши устилали землю вокруг деревьев, и не было больше хозяев, которые навели бы порядок. Все, что побросали люди, теперь служит природе. Зато осам, мухам и муравьям раздолье.

Пока Сергей выбирал дом для ночевки, Лешка крутился возле яблони, выискивая на ветках и земле плоды побольше и посочнее. В какой-то момент он взвизгнул, ухватился за ляжку и отбежал подальше от дерева, плюхнувшись посреди грунтовой дороги.

– Что случилось? – Сергей выхватил нож и побежал в сторону друга, который держался за ногу и скулил.

– Оса, мать ее!

– А че орешь, словно подстрелили?

Пришлось тащить друга на себе до выбранного дома на окраине поселка. По мнению Сергея он был расположен стратегически удобно – в случае появления незваных гостей можно быстро выбраться через заднюю дверь и спрятаться в лесочке, который начинался сразу за участком. Другие дома были со всех сторон окружены заборами, через которые пришлось бы перелезать, либо выбегать на дорогу.

В незнакомом доме пахло сыростью и было очень влажно. Во всем доме по полу были разбросаны вещи хозяев. Судя по тому, что окна и двери целы, Сергей предположил, что хозяева собирались в спешке. И так спешили, что не отключили систему отопления. Без электричества и должного ухода прорвало трубы на кухне, вода разлилась по полу, из-за чего вздулся ламинат, а в углах помещения появились черные узоры плесени. Пришлось тащить Алексея по лестнице на второй этаж, где было сухо и относительно чисто.

Упав на кровать, Алексей состроил самое мученическое лицо из всех, что Сергею приводилось видеть. Словно его не оса ужалила, а как минимум подорвало на противотанковой мине. Кое-как стянув штаны, Алексей оголил опухшую ногу. Жало осы застряло в районе ляжки и торчало из кожи, как напоминание о мимолетной встрече.

– Не бойся, не умрешь, – усмехнулся Сергей, доставая жало. – Подумаешь, муха укусила. К утру пройдет.

– У меня аллергия на укусы этих тварей, – простонал Алексей, – а если я сдохну от шока?

6.

9 сентября

Так, прочь плохие мысли и упаднические настроения! Перечитала последние строчки и самой стало противно.

Сегодня отличная погода, светит теплое солнце, и птицы оглушающе поют за окном. Я еще не умерла, а, значит, могу что-то сделать для спасения своей задницы!

Последние несколько дней мне нужно было поныть и поплакать, чтобы собраться с мыслями и продолжить выживать. Самое-пресамое главное – я жива! Кто бы не пытался меня убить, сжечь, расстрелять и лишить надежды на будущее, знайте: вам не удалось меня сломить! Я буду жить, я буду продолжать искать еду и теплые вещи до самых снегов, и будьте уверены: я смогу дожить до весны! И, если я найду в себе силы и мужество, то дойду до бетонного кольца и пойду вдоль него. И рано или поздно я найду работающий пропускной пункт и выберусь отсюда. А вы так тут и сгниете!

Деда Леша был категорически против мародерства и воровства, но его уже нет рядом со мной. Так что вчера с самого утра я обошла все дома, которые уцелели после пожара, и нашла один очень милый домик с настоящей печкой в гостиной, и спальней на весь второй этаж. Сам дом миниатюрный, но в нем есть все необходимое для жизни – теплые стены, целая мебель и стекла в окнах. Все остальное я раздобуду. Так что пишу я вам из нового жилища!

Из плохого. Твари, что вломились в мой дом, обошли почти все дома в округе. Если им не удавалось выломать замок, то они выбивали окна. Так что несколько вполне приличных домов пришлось отбраковать – где я возьму новое окно и, главное, как я его вставлю? В моем новом доме разворотили только замок на двери, благо он висел на соплях.

Еще из плохого. Если в обойденных мною домах и была еда, то все те же твари ее забрали.

Теперь о хорошем. Забрали они не все. И еще они не лазили по сгоревшим домам. Между прочим, далеко не все они сгорели дотла. Проведя капитальную ревизию округи, я притащила в свое новое жилище кучу подушек, одеял и теплой одежды. Одежда, конечно, так себе, но это лучше, чем ничего.

Одеял и покрывал у меня действительно много, поэтому я придумала гениальный план: обить мансардный этаж всем этим добром. Первый этаж дома утеплен и вообще хорошо держит тепло, а вот мансарда подвела. Вообще, я думала сначала забить лестницу на второй этаж какими-нибудь деревяшками и остаться жить на первом, но зимой тепло все равно будет уходить. Так что теперь у меня второй этаж частично напоминает комнату для умалишенных – стены и полы мягкие и пестрые.

Еще из хорошего. Мне удалось найти три пачки гречки, две пачки макарон и шесть банок тушенки. Правда четыре банки просроченные. Еще у меня есть соль и сахар.

Ах, да, самое важное! Мой мешок с лекарствами так и не нашли. Теперь я его закопала во дворе нового дома. Идея так себе, но кому придет в голову копать землю в поисках мешка?

Все, я пошла в лес за грибами. Надо делать новые заготовки!

***

Очередная сожженная деревня на пути, очередной поиск ночлега среди уцелевших домов. Уже не нужно кроватей и печей, лишь бы была крыша над головой и ветер в щели не дул. Леша и Сергей несколько ночей не могли спокойно спать после происшествия на границе и встречи с бандитами. Сергей хоть и не жаловался, но периодически останавливался в дороге и растирал поврежденную ногу. Алексей неоднократно предлагал переждать несколько дней, но его сопровождающий ни в какую не соглашался. Есть Цель, и ее надо достичь, чего бы она не стоила. Если не будет, вот тогда и исчезнет смысл куда-то двигаться. Это будет первым признаком скорой смерти.

Слова Сергея о Цели, про которую тот постоянно напоминал последние дни, никак не выходили из головы бизнесмена. Вроде простая истина, но именно в эти дни она обрела сакральный смысл. Если не будет Цели, не будет смысла жизни. И эта Цель так проста – найти выход в мир живых из этого непреодолимого кольца смерти, который некогда был столицей и окрестностями огромного государства. Что, интересно, теперь будут рисовать на картах – большое черное пятно запретной зоны?

– Эй, о чем задумался?

Сергей внимательно смотрел на приятеля, поставив поврежденную ногу ближе к чахлому костру.

– Да ни о чем конкретном. Как нога?

– Нормально, уже лучше.

– Покажи.

– Да говорю же, нормально. Чего у нас из еды осталось?

Алексей залез в промокший рюкзак и извлек из него банку шпрот и четверть пачки гречки.

– Это все?

– Да, все. Завтра надо будет найти хоть что-то не сожженное твоими друзьями, иначе сдохнем.

Сергей развернул помятую карту и подставил ее к костру, внимательно вглядываясь в дороги и названия населенных пунктов.

– До следующего пункта чуть больше пятнадцати километров. Там большой город, наверняка что-то будет. Или кто-то. Настаиваю на том, чтобы больше не церемониться с местным населением.

– Ну хоть кто-то же должен остаться человеком, – задумчиво произнес Алексей. – Не может же быть такого, чтобы за несколько месяцев все люди превратились в скот.

– Еще как может! – усмехнулся Сергей и спрятал карту в рюкзак. – Мы все скоты от природы. Власть и стадное чувство помогли построить цивилизацию, но, как видишь, это очень хлипкое строение.

– Мы же не оскотинились.

– Потому что ты идиот, летающий в облаках в районе личной виллы на Майорке. И я идиот, потому что по привычке послушал тебя. Сам видишь, до чего это довело.

***

Еще одно холодное сентябрьское утро сковало все суставы Алексея. Костер давно прогорел, мелкие мошки настойчиво летали вокруг лица, норовя залететь в нос. Хотелось горячего душа, кофе и теплого одеяла. А вместо этого он получил сырой спальный мешок, грязь и пробирающий до костей утренний холод. Только бы у Сергея все получилось. Никаких денег не жалко. Эти бумажки можно заработать в любой ситуации, если знать тонкие механизмы их появления на счетах.