В нежных объятиях

1

— Привет, Жека, отошёл от травмы?

Веля что-то жевала, смеялись на заднем плане её подруги.

Я не представляю, чтобы женщина всей моей жизни звала меня Жека.

— Привет, — недовольно ответил я.

Возможно, после случившегося стоило сменить номер телефона и почистить свои контакты. Идиотское воспитание – ты в ответе за тех, кого трахал. Веля была лучшей.

— Что такой грустный? Поехали с нами на Мальдивы. Или папик прикрыл лавочку за проигрыш?

Я молчал. Какие Мальдивы? Какой папик? С отцом конфликт нереальный, я даже не знаю теперь, как с мамой общаться, он там вражескую оборону соорудил. И да, я собирался выйти на работу. Хорошо, что родаки в возрасте, и у меня старший брат в отцы годился. Игорь, он же Горик, овдовел, без детей, и со мной нянчился в последнее время.

— Жек, ну не кидай меня, поехали, — ныла моя бывшая. — Скидываемся, классно оторвёмся.

— Нет.

— То есть мы расстались?

— Ты дура, Вель? — устало спросил я, развалившись на диване.

Плечо ломило, гипс сняли, но я всё равно чувствовал переломы. Проиграл? Да, у меня не тот напор просто был, я бы мог до жести дойти. И ведь только из спортивного в боевое самбо перешёл, и сразу же вылетел из большого спорта. Отец предупреждал, лишил ништяков. Я упёртый, до больничной койки дело довёл, теперь вот ни с чем.

— Серьёзно, на второй год остался?

— Это правда, — ответил я.

Она скучала, много молчала, явно слушая, что там треплют её подруги. Мне от Вели даже сисек мягких не хотелось, вот до какой степени задолбала. Потаскуха. Но думать это одно, а вот прямо сказать – кишка тонка, походу. Здесь я не вырос? Не научился посылать. Может поэтому у меня девок в десять раз больше, чем у того же Горика. Этот вообще аскет и честный вдовец, ушёл в глубокую печаль и не вернулся.

— Фиг ли вещи раскидываешь? — злился брат, и, подойдя к дивану, выдернул из-под моих ног мою же толстовку.

Веля несла чушь, под которую можно уснуть. Ей не нужна любовь и даже секс, ей нужно выбраться на острова, чтобы были крутые фотки, её сторис – важный элемент жизни. Никаких чувств.

— Я на мели. Я без денег, второгодник, с травмой, отвергнутый папиком, — сказал я бывшей.

— Моська смазливая. Займи, возьми кредит. Жек, ну ты как маленький.

— Почку продать? А не пошла ли ты нахуй, Эвелина.

Наконец-то я это сделал.

— Чё-ё?!

— В ушки долбанулась? — я закрыл предплечьем глаза, чтобы солнце не так раздражало.

— Маты в доме! — долетело с кухни от брата.

— Сам пошёл! — заверещала Велька. — Ублюдок, нищеброд! И секс с тобой…

— Да, ладно! — рассмеялся я.

Она бросила трубку.

— И пошли вы все, — я открыл свою страничку, чтобы удалить её из друзей. Всех удалю! И закроюсь к чёртовой матери. Новую жизнь начинаю.

— В посёлок поедем! — сообщил Горик.

— Конечно, новая жизнь в посёлке, — поморщился я. — Что там делать?!

— К отцу поедем на разговор.

Я вскочил с дивана, покрутил плечами. Забыл сегодня про зарядку. А нельзя, нужно форму держать. В самбо дорога закрыта, но это не отменяло многие вещи. Скулило плечо, рука недовольно ныла, когда я упал на ламинат и начал отжиматься.

— Сука! — благим матом заорал я. — Какого хрена, у тебя полы включены?

— Мёрзну, — ответил Горик.

— Бабу найди себе, — сказал тихо, но он, наверное, услышал. Замолчал.

Не хотел его колоть так. Он по своей жене три года страдал. Хорошая женщина была, жалко родить не смогла и заболела в итоге. Умерла, и Горика еле вытащили.

Отжимания не пошли, и я вскочил, поплёлся уныло на кухню.

Квартира большая, ремонт дорогой. Горик один, себе ни в чём не отказывал, но ему ничего и не нужно. А мне нужно всё, а у меня ничего не было.

— Я на ножах с отцом, — войдя на кухню, сразу к кофемашине подошёл.

Горик вальяжно развалился на стуле, щёлкал фисташки. Щелчком скорлупу в меня кинул.

— Марь Петровна опять за тобой убирать будет? — хмыкнул я, пожалев нашу горничную.

Горик пронзил меня светло-карими глазами, дунул на свои тёмные волосы. Мы с ним похожи очень, хотя матери разные. В отца. Крепкие, поджарые, кожа у нас смуглая и глаза тёмные. У бабки южная родня. Вот к ним бы в Ростов съездить, а не на Мальдивы и тем более не в таёжный посёлок.

Я в посёлке три месяца назад появился, тесты все провалил и остался ещё раз учеником. В школу я , естественно, не хожу, великовозрастный. Мало того, что на год позже отдали в первый класс, ещё и это. Хотел всё кинуть к пьедесталу спорта, а вышло, что не потянул.

Травма заживёт, можно будет вернуться, но так родня капала на мозг, что я уже думал о другом, точнее я не думал ни о чём.

У братьев и отца фирма большая. Логистика, мать её.

— В помощь Марии Петровне, — Горик протянул по столу руку, взял один из пяти пультов. Я шикнул, прямо из-под стола, к моим ногам выехал робот-пылесос.

С чашкой кофе сел напротив брата.

— Скуфов тянет в посёлок? — посмеялся я.

— Ещё раз так меня назовёшь, в нюх получишь, — спокойно ответил брат и кинул скорлупку мне в чашку, но я её в полёте поймал, чуть замочив в кипятке пальцы. И глазом не моргнул.

— Реакция есть – дети будут.

— Эрекция! Всему учить надо, — недовольно прошипел я и кинул прямо перед пылесосом мокрую скорлупу.

— Бутерброд возьми, опять кофе хлещешь без закуси, — он заботился обо мне.

— Что хочу, то и делаю, — зло глянул на него исподлобья. — Я не поеду к родителям. Ты работу обещал.

— Деньги закончились? А как же, Евгеша, совесть, честь и семейные ценности?

Не хотел видеть его наглую рожу, встал и дошёл до холодильника. Навис над ним, выбирая, что бы схавать. Так долго стоял, что холодильник подал сигнал бедствия и начал пищать.

— Это ты на ножах с отцом, а он с тобой нет. И у него часть в фирме, я без него тебя на работу брать не буду. К тому же... Мне тоже разогрей пару бутеров. Деда надо забрать.

2

Лето в посёлке какое-то концентрированное. Ещё и комары будут бонусом. Яркий свет золотом заливал тихие улочки и утопичные домики. Почти каждый двор украшен яркими цветами, садами и оградами. Хоть скорость большая, всё равно ароматы цветов смешивались с запахом соснового леса, который окружал посёлок. А я здесь вырос. Но в четырнадцать всё чаще сваливал в город.

На улицах местные жители, детей много. К вечеру все по домам сидеть будут, посёлок криминальный.

Велосипеды и ролики, молодёжь кругом. Убогая, здесь нищета на каждом шагу. Хотя приличных районов теперь несколько. И красный уголок миллионеров, там Касьян Далиев живёт, с которым поеду на охоту. Круть, хоть какая-то выгода… А! Ну, да! Я же решил завязать с соцсетями и показухой. Даже грустно стало.

Реки здесь две. И посёлок, словно полуостров со всех сторон водой окружён.

Хотелось искупаться!

Доехали до конца посёлка, свернули на дорогу, что вела к лугам и реке. Как в другой мир, забытый, всеми кинутый, окунулся. Ни людей, ни животных, старые дома заросли кустами, и деревья спрятали бараки.

Я до лугов доехал. Потом завернул по плохой дороге к нашему дому.

Дом Хренсгоровых был последний. Луга заливные, участки под строительство не выдавали здесь. Дом наш на возвышении, окружён высоким забором.

Это место называлось Заречьем. Поселковые дома остались где-то вдалеке.

Жестяк! Опять в эту тоскливую обитель. Но у отца тут камеры и всё цивильно. Ворота отъехали, и я зарулил на площадку для машин. Там уже три стояли.

— Воля приехал, — воодушевился Горик, вышел на улицу.

Машину я не закрыл, и окна все опустил, солнце жарило беспощадно.

Двадцать соток. С одной стороны сад, а за домом лес настоящий, и белки жили.

Дом одноэтажный с чердаком, большой, буквой «Г». Из золотистого бревна, окна все большие, панорамные. Перед домом лужайка, мамины альпийские горки и клумбы.

Мама.

Взрослая женщина. Они поздно с отцом встретились. Во всё белое одета, улыбалась красиво. Соскучился по ней.

У мамы Ярославы большие серо-голубые глаза, в блондинку красилась. Не дошла до меня, выскочила из-за неё тощая длинная Евка.

— Ненька! — закричала сестрёнка, и я поймал её.

Да, блин! Чего ехать не хотел! Лапулю четырнадцатилетнюю на руках хоть подержать. У Евы волосы пушистые светло-русые щекотали моё лицо. Она у меня на маму похожа.

— Ева, осторожней, у него плечо болит.

— Не болит уже, — с девочкой на руках обнял и поцеловал маму.

Ева с меня слезла, трещать начала, танцевала. Дикий ребёнок, в такой глуши держали.

— Мы переедем в следующем году, я окончу девятый и в город! Наконец-то.

— А здесь, кто будет жить?

— Вроде Горик собирается, но Оля против, — тут же доложила мелкая все новости с фронта.

— Оля у нас в каждой бочке затычка, — хмыкнул я.

— Ага!

— Хватит сплетничать, пошли чай пить, — сказала мама, опять целуя.

Мягкая, тёплая, вкусно пахнущая выпечкой. Вот какой должна быть женщина!

Отец вышел навстречу.

Седой полностью, от этого кожа смуглая чёрной казалась, глаза выцвели, жёлтые почти стали. Старик мой. Что ему сказать?

Ничего не скажу.

Обнял меня, по плечу похлопал. По больному.

— Не вытащить тебя сюда, — тихо вздохнул он.

— Ма! Я купаться пойду.

— За столом посидишь, потом пойдёшь, — мягко, но конкретно так сказал отец.

И я с унылой физиономией потащился в дом.

****

А в деревьях ветер шумел, и стоять на солнце не хотелось. Настолько оно жарко припекало.

Волька хохотал в саду. Я бы так его не называл, всё-таки он Владимир Владимирович – здоровый, пузатый мужик. И его жена Ольга, сухая, маленькая женщина, точно везде нос совала.

Племянницы: одной двадцать, другой двадцать три, зацеловали меня. Стоял теперь на крыльце и помаду их с лица стирал. Было в семейных посиделках что-то невероятно приятное, любил я своих женщин. Батя стоял напротив и молчал уже несколько минут.

Мне тоже особо ничего говорить не хотелось.

— Видел я бой, — наконец-то сказал он. — Ты молодец, ты правильно себя повёл. А соперник твой нет. Поэтому поводу: у него нет будущего в спорте, а у тебя есть.

И это говорил мой отец? То есть он передумал меня сдерживать или это был какой-то хитрый ход, которого я не понимал.

— Что молчишь? — усмехнулся батя.

— Жду, когда мне разрешат пойти искупаться, — честно признался я.

Не хотел разговаривать сейчас на тему спорта.

— Иди на тренера. Семейная традиция у нас.

— Пойду в логистику, — огрызнулся я. — Скажи Горику, чтобы взял меня на работу.

— А я там не начальник, — по-доброму усмехнулся отец.

— Он на тебя всё скидывает.

— Это удобно – на меня всё скидывать, — он продолжал улыбаться. — Любое твоё решение приму. Захочешь в спорт вернуться, возвращайся. Тренер твой мне мозг вынес, сказал, что ты хороший боец.

— Не потому ли, что мой тренер Далиев, Горик с его братом на охоту собрался.

— Нет, сынок. Если это твоё , какое право я имею мешать тебе. Но при условии: подтянешь учёбу.

— Ты уже свою линию загнул, — обиженно прошептал я, хотя этого не стоило делать. — Ты сказал, что против спорта. Я получил травму, буду учиться и работать.

— Меньше всего мне хочется, чтобы ты впал в уныние. Если ты что-то любишь, за это надо бороться и отстаивать у других.

Я прятал от него взгляд, смотрел на сад.

Почему нет. Раз дед, два дядьки в Ростове и отец тренеры, наверное, я должен поддержать семейную традицию.

Отец подошёл ко мне, обнял, похлопал по плечу, в этот раз не по больному.

— Беги уже купаться.

Я тут же рванул с крыльца. Некрасиво получилось, но я засмеялся, переводя всё в шутку:

— Наконец-то! А то спарился.

Показал ему ключи.

— А пешком не дойти? — поинтересовался отец.

— А зачем, если я люблю ездить за рулём! А если я люблю, за это надо бороться.

3

Берег реки мягко изгибался, был покрыт мелким песком, который переливался золотистыми оттенками под солнечными лучами. Местами зарос изумрудной травой. Вода в реке чистая и прозрачная, отражала голубое небо и зелёные кроны деревьев, растущих вдоль берега.

Аккуратные коттеджи за высокими заборами отделяла от реки дорога. Не самая лучшая, но она и не считалась проезжей. В воздухе витал аромат цветов и свежескошенной травы.

Далеко от этого пирса рыбаки стояли, терпеливо ожидающие улова. Их удочки тихо покачивались на ветру, а рядом с ними стоял мангал и выпивка. Где-то за деревьями люди, которые отдыхали на шезлонгах. А ещё дальше берег уже в собственности, хотя это незаконно, но там не пройти. Заборы высокие, яхты стояли. Там ещё один "красный уголок" миллионеров в нашем посёлке.

Интересно, из какого дома появилась эта нимфа, которую так безжалостно пугали мои одноклассники?

Гога ржал, а я так величаво, степенно и гордо закрыл свою машину, с трудом сдерживаясь, чтобы не кинуться за нынешними одноклассниками в воду и воплями своими не напугать девчонку. Кураж серьёзный. И шаг за шагом по пирсу, стянул футболку, снял шорты, под ними трусы, мало чем отличающиеся от шорт.

В этот момент меня очень сильно волновало, что подумает обо мне незнакомка.

Это не описать, вспышку сильного интереса к девушке. И хотя я её только издалека видел, но меня будоражило происходящее. Мгновенная волна притяжения. Ощущение возникло после первого взгляда, и я почувствовал, что меня сильно привлекает эта девчонка.

Я выгодно отличался от других парней. Не всех выше, но крепче. Она должна понимать, что все эти малолетки буду делать то, что прикажу я. Короче, я – альфач в данной ситуации.

Все уже были в воде, а я медленно стал заходить в реку. Здесь цивильно, ступеньки сделаны.

Вода как молоко!

Действительно, что-то не то там, в камышах. Лето жаркое, вода должна быть именно такой.

Спускался, внимательно разглядывал девушку. Она притягательная и возможно младше, но это не обязательно.

Девушка… Почему меня так взволновала? Вот прямо с первого взгляда. Что я в воде, а испытал жажду и облизнул пересохшие губы. Её волосы мягко расплывались вокруг, словно водоросли. Она отворачивалась от уродов, окруживших её, смотрела вверх, на чистое голубое небо. Будто фарфоровая, кожа блестела от капель воды. Нежные белые плечи. Прижимала в груди руки, и грудь от этого ярче выделялась. Приятные такие полушария, сосочки прикрыты тканью чёрного купальника.

Как эротично! Тут у любого пацана башню снесёт.

В неё брызгали водой, говорили редкостную пошлятину, что совершенно не шло к её строгому личику.

Она настолько красива, что я не мог глаз оторвать. Медленно встал на дно. Оно в этом месте песчаное, и невероятно приятное для ступней.

Смотрел на девушку, внимательно, досконально изучая.

И лёгким электрошоком по телу побежала дрожь, когда взгляд падал на пухлые алые губки, на завлекательные весёлые родинки.

Она безупречна!

Нежная, мягкая, бесподобная. С каждым ударом сердца я понимал какие-то странные вещи, допустим, что нельзя так с ней. Всё сильнее меня бесили эти мелкие уроды, которые пугали её. А её пугать нельзя. Она и так храбрилась, казалось, может расплакаться.

Светило солнце. В хрустальных каплях воды девушка столкнулась со мной взглядом, и тут же увела глаза.

Она просто светилась! Безграничная, неземная прелесть. Возбуждающим и манящим потоком укрыло меня влечение. Хмель, туманящий мозг, не убрала нежность воды и её прохлада, окутывающая тело. Ничуть не трезвел, погружаюсь в воду по грудь.

Ладонями почерпнул воду, закинул себе на голову, убрав торчащие волосы. И это тоже не отрезвило.

— А что такая красивая?

— Что-то я тебя не помню!

— Не видел тебя здесь.

— Егор Цепков, — лез к ней Гога.

Она смотрела на него испуганным котёнком и не двигалась.

— Отвалите от неё, — грозно рявкнул я.

Я просто, сука, врежу кому-нибудь сейчас! Охренели в край, придурки.

Мужики замолчали, продолжая скалиться, но близко к девчонке не подходили.

И вдруг неожиданно бабий визг, пропитанный еле различимой матерщиной. Вот терпеть не мог такие голоса, откровенно бесили.

— А ну, отошли от моей племянницы! — раздалось за моей спиной. — Уроды! Что вы сюда припёрлись?!

— А это общая пристань! — закричал Макс Журавлёв.

— Девчонка не общая! А, ну пошли вон отсюда! Сейчас охрану вызову, перетопят вас. А хотя.

Неожиданно раздался резкий хлопок.

Мужики, как рванули к берегу, минуя пристань. Бабу бешенную по дуге обходили.

Моё сердце в пятке упало. Баба стреляла из пистолета. Вообще не в своём уме!

Я замер в воде. Медленно повернул голову к пирсу. Стояла женщина лет сорока, по-офисному одетая в юбку узкую ниже колен, блузку белую. Как с работы или на работу. У неё причёска и высокий каблук. И пистолет в руке!

Тётка усмехнулась, следила, как пацаны сваливали во все стороны.

— Тётя Света, ты совсем с ума сошла?! — неожиданно закричала девчонка рядом со мной.

— А что ходят тут всякие. А ты что, смелый? — женщина посмотрела на меня.

Я развёл руками.

— Вообще-то здесь плаваю, — сам поразился умиротворенности и твёрдости своего голоса.

— Руками племянницу мою не трогай! — гордо выпрямилась женщина, дунув на завитки своих волос.

Никакого родственного сходства не наблюдал. Кареглазая брюнетка с широкой жопой, а эта девчонка тоненькая, как тростиночка, светленькая, и прямо вот… Вот моя.

Я усмехнулся и поднял руки вверх.

Так простоял, потом медленно опустил их под воду.

Девушка не двигалась, обнимая свои плечи.

— Почему не убежал? — неожиданно спросила она.

— Я не малолетка, — усмехнулся я, кинул взгляд через плечо. Женщина, виляя бёдрами, быстро удалялась, стучали острые каблуки её туфель по бетонной плите. — Грозная у тебя родственница.