В объятиях 90-х

1

Аля

- Закурить не найдется?

Оборачиваюсь на мужской голос с долей недоумения. Здоровый мужик, с нахмуренными бровями смотрит на меня тяжелым взглядом. Бритый. Майка-алкоголичка плотно обтягивает крепкое тело. Уголовник?

Невольно отступаю на пол шага назад.

- Не курю.

Отворачиваюсь, продолжая обмахиваться газетой. Жара стоит невероятная, не смотря на поздний час и обступающую аэропорт Узбекистана темноту.

Украдкой поглядываю на мужика, который меня пугает жутко, но я, сдерживая в себе панические припадки. На улице полно людей, кто курит, кто просто сидит на чемоданах изнывая от жары. Пара милиционеров стоят у большой афиши, рисованной от руки с рекламой фильма с участием Александра Абдулова «Гений», а из «Жигулей» у тротуара слышится песня в исполнении Виктора Цоя.

Все как будто не изменилось, но страх уже пробрался под мою кожу. Ведь неизвестность – самое ужасное чувство. Сегодня Союзная Республика Узбекистан решила отделиться от России, и я осталась заграницей, без загран паспорта. А дома меня ждет муж и дочь. И они не знают о том, что я не имею ни малейшего понятия о том, как выбираться из этой ситуации.

Слышу шелест бумаги и оборачиваюсь на пугающего мужика, который с наглым видом достал из своего кармана пачку сигарет и вскрыл ее огромными ручищами. Встретив вопросительный взгляд, он протягивает мне пачку, словно бы предлагая.

Отрицательно качаю головой, наконец, поддаваясь острому желанию слинять отсюда и побыстрее.

- Куда летишь? – не оставляет надежды завязать диалог мужик.

- Судя по тому, что происходит, никуда, - отвечаю устало.

Я такая потная и грязная. Не спала два дня, денег почти не осталось даже на воду. Хочется просто завалится куда-то на мягкий диванчик и спать, спать, спать…

Мужик усмехается болезненно и кивает.

- Алька!

Оборачиваюсь на женский крик – Светка выбежала из здания аэропорта, активно призывая меня вернуться в здание. Спешу к ней, счастливая сбежать от здоровяка под благовидным предлогом.

Мы с подругами выбирались сюда уже в третий раз, закупиться на заводе пластмассы, что совсем недавно открылся в Узбекистане, а по приезду распродать в комиссионку. Выручить деньги можно было не плохие. И мужу в командировку бы хватило и дочке на конфеты.

Светке было хуже – трое детей в двадцать семь, и муж выпивоха, работающий на заводе по производству алкоголя. Самое веселое в этом было то, что зарплату ему платили водкой. Но подруга не унывала.

Красивая, яркая внешность и умение себя преподнести всегда играло на руку. Даже сейчас, когда мы в равном положении, она выглядела уставшей, но чертовски эффектной. Рыжие кудри от химической завивки, лосины по моде. Светка знала себе цену и активно пользовалась этой валютой. Правда, делала это все настолько изящно, что язык не поворачивался ее шлюхой назвать.

Едва мы сблизились, подруга склоняется ко мне и на ходу тараторит в ухо:

- Говорят, в Ставрополь самолет пускают!

Это была просто замечательная новость, ведь это наша краевая столица, а оттуда рукой подать до дома.

- А как в него попасть?

- Зришь в корень, подруга.

Мы со Светкой подходим к нашей третьей спутнице– Людмиле. Она сидела на горе сумок, буквально утопая в них, как Скрудж Макдак в своем золотишке. При виде нас и блеска в глазах рыжей заводилы, девушка встрепенулась.

- Что? Самолет?

Мы спешно киваем и Людка вскакивает со своего места.

- Так, и что делать будем? – подруга жадно заглядывает в наши лица, в надежде, что у нас уже есть решение для этой проблемы.

Люде повезло немного больше, чем нам. Муж ее обожал, числился на хорошей работе. А она сама как раз трудилась в той самой комиссионке, куда мы планировали все сдать. Из нас троих именно у Синицыной был кое-какой доход. Но нас мучали сомнения, что она как раз сейчас припрятала деньги, что остались только у нее. Правда в слух об этом не говорили.

Как истинные торговки, мы носили поясные сумки, куда складывали документы и деньги, что бы какой-нибудь щипач не стянул все наши жалкие сбережения в этой толпе.

- Короче, - начинает Светка, что в браке стала Королевой, как известная певица, - надо найти в этом аэропорту какого-то Серегу, он тусуется у стойки регистрации, я подслушала. И сказать ему, что мы от Вартана. И типа он проведет нас в самолет.

- Что-то как-то звучит не убедительно… - неуверенно бормочет Люда, - Тут может быть очень много Сергеев…

Она грустно оглядывает плотную, душную толпу вокруг нас, и я с ужасом осознаю, что возможно нам не удастся провезти с собой весь товар. А ведь это было мое выходное пособие при увольнении. Попала под сокращение в детском саду. Отдала этой работе десять лет своей жизни!

- Подождите, может и получится. Где, говоришь он трется? – перебиваю Синицыну, и мы со Светой обходим сумки, вытягивая шеи, через толпу, пытаемся разглядеть стойку регистрации. Там как раз и столпилась основная масса людей.

- Ну… - без особенного энтузиазма говорит Королева, - Попробовать однозначно стоит. Что мы потеряем?

На том и порешили. Похватали свои огромные сумки и побрели к стойке регистрации. У каждой по три мешка. Нести их конечно, то еще развлечение. Но как только все это трансформируется в рубли, будет куда веселее.

Доползаем до стоек.

- И что? – Люда осматривается придирчиво, - Куда дальше?

Иногда она сильно раздражала, выбиваясь из нашей со Светкой компании авантюристок по жизни. Нет, я конечно не была такой, как Королева. Кишка, как говорится, тонка. Но мы с ней все же, в некоторых вопросах сильно сходились, оставаясь подругами уже несколько лет. С Людой же я дружила со школы, и она уже была мне как сестра.

Бросаю свои мешки на пол.

- Я сейчас, - бормочу решительно и отхожу к регистрации.

Воинственного вида тетка за стойкой, уставшая с размазанной помадой, смотрит на меня занимая оборону.

- Регистрация закрыта! – едва открываю рот, рявкает она.

2

- Вы… Сергей? – неуверенно спрашиваю, теряя всякую надежду на его отрицательный ответ.

- А вы, наверное, от Вартана? – он кривит тонкие губы в самой неприятной улыбке, что я только видела и по телу пробегает дрожь.

Киваю неуверенно и Сергей самодовольно скрещивает здоровые ручища на груди.

- Ну, значит договоримся.

Мужчина окидывает меня взглядом с ног до головы, весьма красноречиво. От возмущения и недоумения в горле пересыхает. Новые нравы диктуют, что добиваться своей цели ублажая успешного мужчину, вовсе и не стыдно. Но мне стало так тошно в этот момент! И как его уговаривать? Денег то у нас нет.

Сергей делает ко мне шаг и обдавая ароматом табака, приглушенно говорит:

- С тебя десять баксов, с подруг – по двадцать. И полетите как королевы.

Я чуть отворачиваю лицо и судорожно соображаю, где нам взять такую кучу денег.

- Давай, лапонька. Регистрация начнется через час, если что я тут, - он криво улыбается, вновь оглядев меня недвусмысленно и лениво отходит обратно, к своему наблюдательному пункту.

Светка с Людой, что как раз справились с поклажей, идут мне на встречу.

- Ну что? Поговорила? – интересуется Люда, нервно переплетая косу.

Светка достает сигаретку и прикуривает ее, глядя на меня с интересом:

- Вот тот красавчик – Сергей? – она кивает на моего собеседника и я подтверждаю догадку подруги, - Блин, надо было мне идти!

- Он сказал... пятьдесят.

- Рублей? – пискнула Люда с грустной надеждой в голосе.

- Если бы рублей, то было бы пятьдесят тысяч, - говорит Света и хрипло смеется, выдыхая сигаретный дым через нос, - Чего, «зеленых» что ли?

Я киваю.

- Ну ёлы-палы, - выдыхает Королёва, - и где мы валюту то возьмем?

Люда неловко ведет плечом, чем привлекает наши со Светланой косые взгляды, но молчит.

- Чего ты? – рыжая тычет в бок Синицыной, и та нехотя тянется к своей поясной сумке и извлекает оттуда двадцатку баксов, - Ну нифига себе! – выдернув купюру из сжатых пальцев подруги, говорит она, - И ты все это время молчала?

- Это было на экстренный случай! – возмущается брюнетка и виновато опускает глаза.

Я тяжело вздыхаю.

- Этого все равно не хватит, - напоминаю девчонкам, что готовы были уже поругаться.

Порой, Королёва была изящна, как бронепоезд.

- Да я договорюсь, - фыркает она и решительно следует к Сергею, пустив в ход все обаяние, на которое была способна.

Я наблюдаю, затаив дыхание.

- Думаешь, получится? – бормочет Люда, взволнованно.

Пожимаю плечами в ответ. Мимо проходит бабушка, что торгует пирожками, оставляя за собой аппетитный шлейф ароматов. Я отвлекаюсь на долю секунды, сглатывая скопившуюся слюну. Желудок болезненно сжимается от голода. Нет, все потом. Если получится, то уже утром мы будем дома.

Светка подходит к Сергею и игриво касается его плеча. Тот оборачивается недоуменно, слушает ее, потом косится в нашу сторону и медленно кивает. После, дослушав очередную реплику, отрицательно качает головой.

Королёва спешно возвращается с каменным лицом.

- Ну что?! – Люда от нетерпения едва не выпрыгивает из своих дольчиков.

Подруга смотрит на меня:

- Говорит, что со мной не договаривался. Только с тобой говорить будет.

И почему я не удивлена?

Сглатываю густую слюну, приглаживая непослушную челку, что то и дело топорщилась на лбу.

- Ладно…

Света вкладывает мне в руку купюру и я следую к здоровяку вновь. Добровольно и уже готова к тому, что буду унижена и оскорблена. Вряд ли этот человек сжалится над нами.

Сергей, приметив мое приближение, вдруг разворачивается и отходит с людного места за угол, оглядываясь красноречиво на меня. Следую за ним, ведомая острым желанием уехать отсюда и побыстрее. Желательно – целой и невредимой.

Мужчина приваливается к стене плечом, лениво поджидая меня за круглой колонной. Я вхожу в подготовленную для меня ловушку.

- Ну что, лапонька? Нашла «капусту»?

- У нас есть только двадцать, - внезапно охрипнув, говорю я, протягивая ему ладонь, с зажатой в ней, влажной и скомканной купюрой производства капиталистов.

Он смотрит на мое запястье, и качает головой.

- Маловато, лапонька.

Поднимаю глаза на мужчину, что с каждой минут кажется все более пугающим и неприятным.

- Это все что у нас есть.

Мужчина тянется к моей руке, и в моей душе теплится надежда, что он все же возьмет деньги, но вместо этого он перехватывает мое запястье и притягивает к себе, обжигая лицо дыханием, говорит:

- А как на счет поработать? Двадцать минут твоего времени, лапонька, и дело сделано? Я так соскучился по женской ласке…

На миг забываю как дышать. Мужчина такого внушительного размера, что кажется одно неловкое движение и мне крышка.

- Вы с ума сошли? – упираюсь в его грудь и спешно отодвигаюсь, - За кого вы нас принимаете?!

- За красотку в беде, - дерзко улыбается таинственный благодетель, - Кушать хочешь?

- У вас и на еду расценка есть?

Он усмехается, стрельнув глазами в район моей груди качает головой.

- Знаешь песня есть такая, про колбаску?

Хмурюсь, начинаю закипать.

- Два кусочека колбаски, у тебя лежало на столе, - напевает хрипло мужчина, явно издеваясь надо мной.

Невольно скрещиваю руки на груди в желании избавится от этого липкого, исследовательского взгляда.

- Послушайте, у нас правда безвыходная ситуация. Нас дома ждут дети и мужья.

- Так у нас и муж есть? – бровь мужчины вопросительно приподнимается, - И как он тебя одну сюда отпустил то? А вдруг украдут?

Отступаю из тени укромного уголка так, что бы девчонки видели красную от смущения меня, и качаю головой.

- Мой муж очень важный человек… - это было не совсем правдой.

Я прикладывала не мало сил, что бы Никита выбился в люди. Конечно, без его таланта у нас ничего бы и не вышло, но все же.

Мужчина хмыкает и, осознавая, что ему ничего не светит, устало кивает.

3

Закрываю глаза. Никто, кроме Никиты не целовал меня. Он был моим первым и единственным. Мужчиной, в котором я просто растворилась. За которым я пошла, не смотря на семью, общественное мнение и перспективы. И то, что происходило сейчас со мной, в каком-то смысле тоже происходило из-за него.

Мысленно я нарисовала тот миг, когда я увидела мужа впервые. Мы пошли с девчонками на дискотеку. Это была простая летняя круглая площадка, огороженная металлическим заборчиком с козырьком. Местные звали ее «Клетка», из-за похожести. Стояла ранняя весна и мы с Людой и парой девчонок из класса только вошли на площадку, когда к нам подошли знакомые пацаны с друзьями, в числе которых был и Никита. Он только вернулся из армии, служил в Афгане и расхаживал по «Клетке» в военной форме. Красивый, высокий, черноволосый. Влюбилась в него с первого взгляда, но среди пестрых, бойких подружек просто не было шансов привлечь внимание. Но он подошел ко мне, игнорируя всех и пригласил на танец. Как я тогда волновалась!

Твердые мужские губы касаются моих, сминая. Столбенею, боюсь даже пошевелиться под этим натиском сдерживаемой силы незнакомца, чье прикосновение разбивает мысли о прошлом. Горячий мужской язык нагло пробивается меж моих сжатых губ. Мне приходится пустить его. Поцелуй длится несколько мучительных мгновений, в ходе которых я понимаю две ужасные вещи. Во-первых, не так уж он отвратителен. Во-вторых, та нежность с которой мужчина все это делал – сбивала с толку.

Он отрывается от моих губ, и смотрит в глаза, глядя сверху вниз.

- Езжай к мужу, лапонька. Но за тобой должок, - хмыкает Сергей и отступает, оставляя меня.

Ноги угрожающе слабеют от шквала облегчения и волны благодарности, что я испытываю к этому человеку.

- Спасибо вам! Я…

- Иди, пока не передумал, - фыркает Сергей, извлекая из кармана коробочку спичек.

Достает одну, отламывая головку и сует ее в рот. Я отлипаю от стены, неуверенно, и киваю. Шмыгаю к двери, пока мужчина отворачивается, подергивая ногой. Что с ним?

Не важно, надо бежать. Второй раз мне за сегодня точно не повезет!

Толкаю двери и выскакиваю обратно в зал, ищу глазами девчонок. Те стоят у выхода на посадку, и нервно озираются. При виде меня, Люда прикладывает руку к груди с видимым облегчением. Бегу к ним, лавируя между стоек, нахожу спешно выход. Мое лицо полыхает, но в целом, мне удалось немного прийти в себя.

- Что? – Светка хватает меня за руку.

- Все нормально? – с надеждой в голосе интересуется Люда.

Киваю девчонкам, и мы спешно идем на посадку.

У выхода к самолету, оборачиваюсь. Сергей как раз вышел из двери и неуклюже прошествовал к ленте багажа, мрачно хмуря брови.

- Ну что, летим домой? – радостно комментирует Светлана и я отбрасываю все мысли.

Домой! К Никите и дочке. К семье.

Рейс длится всего пару часов. Людей в самолете набилось столько, что большинство летело стоя в проходе. Нам повезло, мы сидели. Это был какой-то бесконечный кошмар, но мы радовались возможности из него вырваться.

Наконец, спустя три дня мучений мы летим домой! По прилету, сообщаем домой о том что первым же автобусом выезжаем домой и спешим на автовокзал.

Грузимся в автобус, где можно немного задремать и наконец расслабится.

- Вставай, спасительница, - толкает меня Светка в бок, - приехали.

Разлепляю глаза, озираюсь. Так крепко уснула, что не сразу поняла, где и кто я. После первых минут пробуждения, наконец, осознаю, что за окном уже родной город, подмечаю мужа Светланы, что так мило топчется у перрона с букетом цветов.

- Ой, смотри, Юрка твой, - хихикает Люда и машет в окно Королеву.

Невысокий, полноватый мужчина с рыжими усами и красноватой от алкоголя лицом, глупо улыбаясь шагает к автобусу.

Так же из толпы появляется супруг Синицыной – высокий и красивый, он замечает нас, даже не вытягивая шеи и насупив брови. Легко догадаться, что он очень недоволен. Так что, скорее всего Люду больше он с нами не пустит. Разглядываю встречающих, пока пассажиры автобуса лениво выгружаются.

Но Никиты нет. Конечно и зачем ему тут быть? Он, наверное, на тренировке. Занят. Конечно…

Встаю с сидения и следую за девочками, к багажному отсеку. Мужья подруг следуют к нам, перехватываю тюки с покупками, пока я тащу свой сама. Конечно, мне хотелось, что бы и Никита меня встретил, хоть в то же время понимала, что это все бессмысленно.

- А твой где? – Юрка подхватывает мой тюк и героически тащит два мешка к машине Синицыных.

- Занят наверное.. ты ему не говорил?

- Говорил, - Королев закидывает мешки на крышу гнилой «шестерки» радостного красного цвета, - Обещал приехать.

Я грустно киваю и озираюсь по сторонам. Но мой супруг не материализовался из воздуха. Олег, муж Люды садится за руль и скептически оглядывает салон машины.

- Все не влезем, надо кому-то самому добираться.

Открыла, уже было рот, что бы предложить свою кандидатуру в пешеходы, пока Светка нагло занимает переднее сидение, как Юра говорит:

- Мне в магазин еще надо, так что я останусь.

Мы переглядываемся, прекрасно понимая, зачем именно Королеву надо в магазин, но никто не возражает.

Сажусь на заднее сидение, где нас с Людой разделяет один из тюков и едем по домам.

Спустя десять минут, Олег тормозит у моего дома. В окнах горит свет и мое сердце радостно сжимается. Наконец-то!

Прощаюсь с друзьями и выбираюсь из машины. Те быстро уезжают, подняв пыльное облако из под колес.

На одном из краевых соревнований, Никита выиграл видеомагнитофон. Но так как кассет было сейчас не достать, мы скрепя сердцем, продали чудо современной техники и на вырученные деньги купили домик в ближайшем от города селе. Покосившейся забор почти лежал на земле, старая крыша из дореволюционного шифера была в прорехах, беленые стены. Но это был наш дом. Может быть, после очередного соревнования Никита привезет что-нибудь ценное и тогда мы сделаем ремонт.

4

На вырученные в комиссионке деньги мы купили новое кимоно для Никиты и кажется, он меня простил. На оставшуюся сумму собрали его в дорогу, и он улетел на очередные соревнования. Супруг делал больше успехи в спорте. Возвращался из каждой поездки с призовым местом.

Но начиналось все не так радужно. Его родители встретились в Казахстане. Отец прибыл из Белоруссии, мать – из Украины, как та самая «рабочая» молодёжь советских времен. Там и остались, поженились и произвели на свет двоих сыновей. Правда, вскоре брак дал трещину. Мать из-за трудностей, начала выпивать и вскоре родители Никиты развелись. Именно в тот сложный для себя период времени он и встретил наставника, тренера и сенсея – Андрея Колесова. Мужчина был увлеченным каратистом, благодаря фильмам с Брюсом Ли. Владел техникой и набирал крепкий пацанов, которых тренировал. Никита с детства подавал надежды, но из-за проблем в семье и отсутствия денег посещать уроки запретного в то время спорта, не мог.

Когда же ситуация в доме стала невыносимой, Никита сбежал. Колесов приютил пацана, позволив тому жить в спортзале и тренировал его бесплатно. Но все едва не закончилось, когда сенсею пришлось срочно вернуться на родину – в Ставропольский край. Никита последовал за ним, в надежде начать новую жизнь на юге страны. Здесь он и остался, отслужил в армии, помог перебраться матери и продолжал карьеру весьма успешного спортсмена, впрочем, без гроша за душой.

Когда мы встретились, у нас не было ничего! Теперь же заработали на небольшой домик, и кое-какую мебель. Часто я задумывалась о том, есть ли мой вклад в его успех?

Да, работая в доме культуры сразу после педагогического училища, я помогла Никите набрать детей для его первой группы, где бы он мог вести официально занятия по карате. Устраивать небольшие городские соревнования и первенства. Нашла помещение и поработала с родителями. То время было самым замечательным в нашей короткой пока, семейной жизни. Мы пытались вернуться в Казахстан, но связь с отцом Никиты была слишком тонкой, что бы бросить дом и ту жизнь, которую полюбили.

Мы вернулись и остались тут. И не зря. Колесов позвал мужа работать с ним, вести группы по карате и ездить на соревнования. И я чувствовала, у него все получится! Поэтому все тяготы, что в основном были из-за отсутствия денег, не сильно омрачали мое настроение.

Наш ребенок одет, обут и здоров. Супруг – со временем станет великим. А я… я счастлива, что живу ради них.

Размышления о прошлом помогали мне и отвлекали от главного – я осталась без работы, в то время когда предприятия рушатся и людей сотнями сокращают. Где взять работу?

- Алька, - обращается ко мне сестра, пока мы идем по рынку меж рядов со свежими огурцами и помидорами в разгар субботнего полудня две недели спустя, груженные тяжелеными сумками.

Нас в семье было много, я самая младшая из пятерых детей. Ира – средняя сестра, с которой у нас была самая маленькая разница в возрасте и больше всего общих тем. Но в то же время мы максимально не похожи. Она невысокая, с модной химической завивкой, в безупречно белой блузке даже на рынке и аккуратным макияжем. Казалось, что вся занудная домашняя работа дается ей легко и просто, с такой энергией и энтузиазмом она делает все. У Иры было две дочки и муж, работающий на железной дороге. Недостатка в финансах у них никогда не было, а я считалась в этой семьей глупой неудачницей, что впрочем сестра никогда не демонстрировала, в отличие от своего мужа.

- Помнишь Маринку? С параллельного?

Мы учились в школе в разное время, но всех подружек и парней сестры я знала очень хорошо, поэтому киваю.

- Она продавца ищет на точку свою, - продолжает Ира бодро, и подхватив пучок зелени, показывает его бабушке, что сидит возле ведра полного урожая петрушки, укропа и лука, - Почем, бабуль?

- Десять, - шепелявит бабка.

- Она открыла точку? – в унисон со старушкой недоуменно спрашиваю я.

Марина была далека от бизнеса и работала учителем математики в школе.

Ира достает десять рублей, протягивает их продавщице и сует пучок в свой пакет.

- Они машину продали, купили продукты там какие-то, и молочку что ли? Я не поняла толком, но торговать едой выгодно. Особенно сейчас, подумай.

Скорее всего Ирка была права.

- Встретила ее вчера возле магазина нашего, - продолжает сестра углубляясь в детали, - Она поправилась ужасно, ты бы видела!

Но я мыслями уже далеко, раздумываю о том, как отреагирует Никита если я пойду торговать на рынок?

- Твой сегодня приезжает?

- Да, слушай, я хотела попросить Аню взять с ночевкой. Поиграет с твоими.

Ира кивает так, словно это вообще не важное дело и она без проблем присмотрит за малышкой, пока мы побудем один вечер с Никитой вдвоем.

- Она у мамы сейчас? – уточняет сестра и берет три яблока с прилавка, распихивая толпу, протягивает их к весам в требовании взвесить.

- Ага, - Иру все пропустили, а вот передо мной толпа сомкнулась плотным рядом, а кто-то еще ткнул локтем в живот.

Иногда мне хочется быть похожей на сестру. Детство ее было не самым сладким. И то, что она рассказывала, шло вразрез с тем, что помнила я. Для меня папа был самым лучшим. Давал рулить большим «ЗИЛом», привозил арбузы и играл в куклы со мной. Ее куклам папа отрывал головы и руки. У нее на глазах папа гонял маму с топором и бил кулаками старших братьев. Ее папа дважды сидел в тюрьме и проигрывал в карты все скудное имущество. И все это об одном и том же человеке.

Я родилась слишком поздно, что бы застать отца здоровым и полным сил для того, что бы заливаться водкой каждый день. Он умер три года назад, но я все еще по нему тосковала. Но Ира – нет. Не смотря на свой миниатюрный рост, сестра обладала твердым характером и несгибаемой волей. Острым чувством справедливости и желанием контролировать все и вся. В том числе и меня.

Мы покидаем рынок и бредем к автобусной остановке. Ира жила недалеко от центра, а мне еще предстояло трястись в пыльном, душном автобусе. Мы прощаемся с сестрой, когда подходит автобус и я забираюсь внутрь, ругая себя за то, что так и не решилась рассказать о том, что волновало меня.

5

Выворачиваюсь из мужских рук, желая скрыться от пристального взгляда гостя и подозрительного со стороны супруга.

- Бросьте, - отмахиваюсь смущенно и отворачиваюсь к пакетам с продуктами.

Делаю вид, что смутил комплимент, но на самом деле смущало тут все. И косые взгляды Никиты на красную, как рак меня. И то, как не смотрел на меня Сергей Соболев. Черт, как такое могло вообще произойти? Как он оказался здесь? И почему я тогда согласилась пойти с ним? Стыдоба то какая, господи!

- Никит, - подзываю мужа, тот стоит не далеко и на первый звук моего голоса приближается, словно опасаясь других самцов в этом помещении, - Может переберетесь на улицу? Я хотел приготовить поесть. А тут тесновато.

- Без проблем, Викторовна, - пьяно улыбается Исаев и призывает гостей последовать моему предложению.

Они быстро собирают бутылки, стаканы и консервы со шпротами и выходят во двор, наконец, оставив меня одну.

Я погружаюсь в готовку, старательно игнорируя происходящее на улице. Мужчины живо обсуждают некое дело, на которое собираются пойти, как только стемнеет. Не смею перечить, потому что Исаев явно хотел выпендриться перед друзьями. Те его конечно, тормозили, как бы намекая на то, что не самое благоразумное действо идти на поводу у заказчика. Но Никита был непоколебим.

Я надеялась только на то, что он напьется до такого состояния, что просто не сможет никуда идти. Когда снаружи все затихает, а солнце медленно клонится к закату, у меня на плите уже готов суп с макаронами, котлетки с пюре и салат из свежих огурцов и помидоров.

Выхожу из кухни во двор, желая предложить мужу и его друзьям поужинать. Но там никого.

- Никит?

Из уличного туалета, что стоял в огороде, выходит Соболев, застегивая на ходу штаны. Один есть, а где остальные?

Приметив меня, здоровяк криво улыбается, приближаясь.

- Вот так встреча, да? – пьяно усмехается он, глядя на меня мутными глазами.

Киваю неуверенно. Хотя доля высшего проведения в этой ситуации была.

- Не ожидал тебя больше встретить… лапонька.

Он ощупывает меня взглядом и чувство такое, будто на мне вовсе нет легкого халата в яркую клубнику.

- Честно говоря, я тоже не думала, что вы явитесь ко мне домой. Где Никита?

- Они пошли к Сане за «догоном», - отвечает мужчина и достает из-за уха сигаретку, прикуривает и становится слева от меня на почтительном расстоянии.

- А вы почему остались?

- Я не остался, - хмыкает он, - меня забыли.

Понимающе киваю и делаю шажок, что бы вернуться обратно в дом.

- Так Никита и есть тот важный человек, твой муж? – останавливает здоровяк меня насмешливым вопросом.

Киваю, но понимаю что пожалею об этом.

- Лапонька, советую как следует подумать об этом, - в том же тоне говорит Соболев.

И мне кажется, он издевается надо мной.

Пытаюсь придумать достойный ответ, но мысли вихрем проносятся и ни одну из них никак не ухватить. Спасет пьяный гвалт с улицы и скрип калитки. Вернулись.

Я захожу на кухню и быстро наливают им суп, выношу тарелки одну за другой. Никто казалось и не заметил моего жеста доброй воли. Набрасываются на горячую еду, как стая голодных псов. Пока мою посуду, Никита бодро заглядывает в открытое окно.

- Викторовна, я не надолго!

- Подожди, я же Аню у Иры оставила, - спешно шагнув к мужу, шепчу, - Думала мы побудем вдвоем…

- Потом, потом, - Исаев подтягивается через окно, больно щипает меня за бедро и исчезает, скинув с головы кружевную занавеску.

Выхожу за ним в след из дома, но мужчины уходят, прикрыв за собой перекошенную калитку.

Обида поселяется в моей душе. Но все же мысленно пытаюсь его оправдать. Он ведь все ради семьи, правда? И не рассказывает мне ничего. Наверное, проиграл на соревнованиях, раз не хвастается кубком. Убираю со стола на улице, потом на кухне. Никиты все нет.

Нахожу его дорожную сумку в коридоре. Разбираю ее, вытаскиваю грязное белье, отношу в стирку. Завтра запущу во дворе «Машку», она быстро все выстирает. На дне обнаруживаю коробку, открываю. Там лежит совершенно новенькая пара импортных кроссовок «Адидас». Разглядываю это чудо долго и пристально, постепенно осознавая, что цена их должна быть просто космической. Может подарили?

Оставляю обувь в сумке и иду в дом, расстилаю постель, нахожу полотенце. Душ у нас тоже летний, в огороде. Железную бочку с водой я набрала вчера, так что вода там была. И вероятно – очень теплая.

Бреду в огород, меж стройных рядов картошки и листиков клубники, под стрекот цикад. Глаза быстро привыкают к полумраку и голубоватому освещению от луны.

Захожу в душ, вещаю полотенце на крючок, откручиваю кран. Сначала льется прохладная вода, но скоро она становится почти горячей. С удовольствием смываю с себя жаркий день и не менее жаркий вечер на кухне, выбивая из волос вонь супа.

Едва я заканчиваю и накидываю тонкий хлопковый халатик, перетянув его поясом, как слышу голоса. Шепчущиеся мужские голоса во дворе.

- Быстрее, быстрее, блин!

Распахиваю скрипучую дверь душа и вижу, как трое мужчин заносят четвертого на руках.

- Никита! – ужас мгновенно сковывает и я несусь через картошку к мужу, задыхаясь, - Что случилось?!

Колька оглядывается на меня и что-то невнятное бормочет. Я распихиваю мужчин и вижу Исаева в крови!

Слезы вдруг наполняют глаза.

- Куда?! – рявкает Соболев.

Это приводит меня в чувства, увлекаю их за собой, сдергиваю с дивана покрывало и кинув на него клеенку с кухонного стола, разрешаю уложить Никиту.

Спешно опускаюсь возле него на коленки, исследуя рану.

- Ножом порезали, - поясняет Сашка.

- Где вы были?! Почему ранен только он?!

Дрожащими руками сдвигаю окровавленную майку и вижу не глубокий в общем-то порез.

- Водка осталась? – басит Сергей, и Николай бежит на кухню, точно зная где муж хранит «паленку», возвращается и Соболев, отпихнув меня от раненного, принимается за работу.

6

Никита снова уехал. На этот раз соревнования происходили в Баку.

Рана в его боку оказалась не глубокой, и он довольно-таки быстро восстановился. На все мои попытки выяснить, что же произошло, я так и не получила внятного ответа. Его друзья, включая сослуживца Соболева – сторонились меня. Мне пришлось продать свое обручальное кольцо, что бы хватило денег на дорогу, и новую одежду Никите. Но это ничего, он вернется и привезет что-нибудь взамен.

К слову, дела у меня были не так уж и плохи. Утром, на первом автобусе отправив дочку в детский сад, я спешила на свою новую работу. Когда обратилась с протекции сестры, к ее однокласснице, та сообщила что уже нашла продавца себе на точку. Но вот ее сосед по месту на рынке, как раз находился в поисках работника. Мы назначили встречу, и я безбожно опаздывала.

Пропихиваясь через толпы потных людей, неслась к месту встречи. Несмотря на то, что не было еще и восьми утра, стояла невыносимая жара, а люди уже во всю толкались у торговых точек, желая раздобыть самое свежее и деревенское. На юге страны всегда так жарко и людно. И всегда все выращенное в собственном дворе гораздо вкуснее. Вот здесь было так же.

Мед с пасеки в горах – липовый, кедровый, гречишный привлекал рой ос, что буквально не давали проходу. Женщина за стойкой, что делает лимонад с любым сиропом на ваш вкус, почти не замечает, как стала королевой пчел и ос, и задумчиво читает любовный романчик, изображением страстно прильнувшей друг к другу парочкой. Рядом бабушка с ведром семечек, дальше по ряду женщина с домашним молоком в пятилитровых баллонах, а после нее – трикотаж.

Какофония звуков и запахов вызывает во мне тошнотворный спазм. То ли жара, то нервы, но чувствую я себя не важно.

Проталкиваюсь к нужной точке, где меня встречает высокая хмурая женщина с короткой стрижкой с пышными мелкими кудряшками на макушке.

- Здравствуйте, - говорю я приблизившись, - Я Алина.

- Ты опоздала, шеф уже тут.

И кивает на ларек позади.

Торговые точки выросли из ряда крытых ларьков. Что бы купить что-то не нужно было заходить во внутрь, ведь перед каждой распахнутой дверью стоял деревянный, грубо сколоченный стол.

Я неуверенно приближаюсь к полумраку ларька и вижу знакомого Марины.

- Здравствуйте, Владимир? – привлекаю внимание мужчины, что развалился на мешках с мукой, курил и листал «СпидИнфо».

Он поднимает глаза на меня и окидывает взглядом.

- Ага…

- Я от Марины, вам нужен был продавец?

Мужчина медленно кивает и энергично свернув газету, откидывает ее в сторону.

- Вы Алина, да? – шагает ко мне, протягивает руку для пожатия, - Привет. Работа не пыльная, так что думаю сработаемся. Мне нужен человек на масло. Наташа, - он кивает на крупную женщину снаружи, - работает с селедкой. Есть еще продавец на овощах. Но там пока штат укомплектован, да и мешки таскать такой милашке не стоит.

Вспыхиваю, настороженно гляжу на мужчину, но тот отвлекается от разговора увлекая меня в недра ларька.

- Смотри, твоя задача привести с утра в порядок стол, и придать товарный вид маслу. Привозят его с вечера, - он откидывает какую-то тряпку, под которой стоит холодильник, а в нем огромные квадратные куски сливочного масла с позеленевшими от плесени краями.

Отворив створку холодильника, Вова достает кусок масла и ставит его на металлический стол, берет нож и легко срезает тонкий слой с плесенью с его бока.

Смотрит на меня вопросительно, будто я настолько тупая, и не понимаю, что происходит. Не встретив, должно быть во взгляде и крупицы понимания, он жестом подзывает к себе. Я послушно приближаюсь. Владимир ставит меня перед собой и с видом наставника, приобнимает меня с двух сторон руками, словно бы помогая держать нож и показывая, как именно нужно резать. Но на самом деле пользуясь моментом, трется о меня сзади. Краснею с головы до ног, пытаясь отодвинуться, срезая это дурацкое масло.

- Ты замужем? – вдруг спрашивает новый босс, якобы случайно скользнув вдоль моей руки пальцами.

- Да, - хрипло отвечаю и осторожно высвобождаюсь из плена.

- И кто наш муж? – спрашивает владелец торговой точки с кривой и отталкивающей улыбкой.

- Никита Исаев, - отвечаю, надменно вскинув нос, - Слышали о таком?

Имя супруга обычно производило впечатление. О нем писали в газетах, да и связь с Колесовым делала его довольно знаменитой личностью в определенных кругах.

Но Владимир отреагировал странным образом. Он широко распахнул глаза и вскинул брови.

- Исаев? Тот что с Колесовым? – уточняет мужчина.

Киваю, скрестив руки под грудью.

- И он отпустил тебя сюда?

В тоне моего работодателя сквозит недоумение и даже доля недоверия.

- Никита сейчас на соревнованиях, а мне нужна работа.

Владимир задумчиво оглядывает меня, и кажется, он хочет отказать мне. Словно бы сомневается несколько долгих секунд. Потом нехотя, медленно кивает.

- Ладно, работай пока. Но как вернется, пусть зайдет ко мне, лады?

Неуверенно киваю, хотя не очень представляю, как расскажу Никите, что теперь торгашка.

Первая неделя была сущим адом. Наши манипуляции с плесенью придавали маслу более презентабельный вид, но вот на вкус никак не влияли. Поэтому довольно часто люди возвращались и требовали вернуть деньги, но за меня заступалась Наталья, продавщица селедки. Она умело убалтывала людей, и те уходили довольными, потеряв и масло, и деньги, и, наверное, самоуважение. Но совершенно очарованные Наташкой.

К моменту, когда должен был вернуться Никита, я уже почти привыкла и ощущала душевный подъем, от мысли о его приезде. Так сильно соскучилась!

Приближаясь к дому, груженная тяжелыми сумками с покупками, я сразу приметила машину у забора. Никита?

- Мамочка, а кто это к нам приехал? – Аня брела рядом, уставшая от жары и долгой прогулки пешком из самого города.

Ее длинная коса растрепалась и волосы вокруг лица подсвеченные солнцем делали ее похожей на ангела.

7

Никита никогда не посвящал меня в свои дела, но на этот счет были определенные подозрения. Колесов был не только очень хороший тренер, но и довольно предприимчивый человек. Он собрал вокруг себя группу крепких парней, что оказывали определенные услуги за некоторую сумму денег. Этот вывод я сделала из обрывка фраз, что слышала порой из разговоров Исаева с друзьями и его сенсеем.

Подающий надежды спортсмен для всех, Никита так же брал кое-какие подработки и обещал мне, что очень скоро мы заживем совсем иначе. Но когда это будет?

Очередное утро с давкой в автобусе, короткой пробежкой до детского сада и за прилавок. С одной стороны мне было очень удобно работать пол дня, после я заглядывала к маме или сестре, делилась заработанным, они угощали меня в свою очередь, после чего я забирала дочку и возвращалась домой.

Розы от Никиты уже начали увядать, но сомнения мои только увеличивались. Муж не дарил мне цветов. Как, впрочем, и духов.

Вспомнив о своей находке на шкафу, я прошлым вечером решила еще раз на них посмотреть и к своему удивлению обнаружила, что коробка была только одна. Мне он их так и не подарил. Тогда кому?

- Доброе утро, - приветствует Наталья, открывая металлические боксы с замороженной рыбой, - Чего задумчивая такая?

Сегодня был первый прохладный день. В воздухе уже чувствовался аромат осени, хотя до нее еще было довольно-таки далеко.

Пожимаю плечами, повязывая передник.

- Шефа нет, - предвосхищая мой вопрос, говорит Наталья, - дела какие-то. Пойдем покурим?

Я озираюсь затравленно. Если меня кто-то увидит с сигаретой и донесет Никите, могут быть проблемы. Но я все же киваю.

Мы заходим в ларек и поглядывая наружу, закуриваем.

- Ну что, твой приехал?

Качаю головой.

- Еще недели три не будет, наверное, - отзываюсь грустно.

- Скучаешь? – чуть прищурившись, с долей насмешки спрашивает Наташка, когда перед ее прилавком маячит покупательница, и брезгливо шкрябает пальчиком по рыбке, - Товар не трогать! – рявкает торговка и женщина возмущенно фыркнув, идет дальше своей дорогой.

- Немного, - отвечаю устало.

- Вернется скоро, не переживай. Куда он от тебя денется?

Я вдыхаю табачный дым и с непривычки начинает кружиться голова. С сигаретами у меня странные дела, которое Лида называет баловством. Курила я только со Светкой. Вот теперь начала и с Натой.

- А ты замужем?

Продавщица кивает энергично и пускается в рассуждение о своем муже и детях. У нее их двое – мальчик и девочка.

Отвлекают нас от разговора вновь покупатели, но Наташа хз быстро выпроваживает.

- Твой муж дарит тебе цветы? – вдруг спрашиваю я, сама не знаю зачем.

Коллега неопределенно пожимает плечами.

- Только когда напьется. А твой?

С сомнением смотрю на женщину. Она была немного старше меня и казалась вполне разумной, хоть и несколько грубоватой. Но вызывала доверие.

- Я нашла спрятанные духи на шкафу, - начина осторожно.

Наташа терпеливо молчит, ждет продолжение. Светка бы на ее месте уже давно перебила бы и принялась расспрашивать.

- Но их там было две коробки, - выдержав паузу продолжаю, - И мне их он не подарил.

Продавщица селедки делает долгую затяжку дымом и опускает ресницы, желая скрыть промелькнувшую жалость в глазах. Впервые я осмелилась обсудить с кем-то это в слух, и то, что я увидела – дало мне вполне логичное предположение со стороны коллеги. Правда в слух она сказала:

- Может дефицитный парфюм, и он его на продажу взял? Мотается же.

И я была Наташке за это очень благодарна. Духи были самые обычные, отечественные. Да, может из дорогих, но…

Боковым зрением замечаю, как лавируя сквозь толпу, мимо ларька пробегает человек. Мы с Натой переглядываемся и затушив сигареты, осторожно выходим из укрытия, чтобы посмотреть, что происходит. На рынке никто не должен бегать. Все чинно блуждают между прилавков, разглядывая товар и прицениваясь.

Две женщины бегут следом за мужчиной, потом еще и еще. В какой-то момент мы понимаем, что со второго входа рынка несется просто толпа людей.

- Что случилось? – Ната смело хватает кого-то из бегущих за руку, выдергивая из потока.

- Чеченцы! Наступают!

- Аэропорт и жд вокзал захватили! – вторит спутник бегущего и проталкивает его вперед, дабы не мешал спасаться.

Я гулко сглатывают. До Чечни от нас примерно четыреста километров, конфликт там то разгорался, то угасал. Но из-за близости регионов, угроза была вполне реальной.

Наташка оглядывается на меня, я смотрю на нее. В это мгновение толпа напирает и валит наш прилавок, роняя рыбу и масло на землю и оттесняя нас столом в сторону.

- Они уже здесь! С того входа идут! – орет продавщица сиропов, сжимая свою книжку в полной руки и проталкиваясь в общей толпе на выход, - Говорят и садик захватили, девятый.

У меня все упало. Именно в этот сад я час назад отвела Аню.

Срываюсь с места, позабыв обо всем на свете, расталкивая людей. Бежала с чем была, без оглядки. Люди толкаются, в панике. Кто-то кричит. В суматохе теряю Наталью, но толпа несет меня на выход к центральной улице, где расположены выход. Издалека вижу, как паникующая толпа лезет по кованным воротам, и бетонным плитам ограждения рынка. Толкаются. Валят прилавки.

Опускаю глаза, и понимаю, что бегу по буханкам с хлебом, кто-то свалил прилавок хлебокомбината. Но мне уже все равно, только бы добраться до дочки, Господи!

К моему удивлению ворота были открыты, и вполне легко можно было выйти через них, что я и делаю. Паника буквально парализовала, особенно при беглом взгляде на остальных, что бегут прижимая к себе сумки с покупками.

Вырвавшись с территории рынка, я вдруг понимаю – что остальные люди лениво прогуливаются по городским аллеям, не подозревая о грозящей опасности. Но я так напугана, что едва могу унести ноги. Сердце колотится, горло жжет от частых вздохов при беге, мне кажется еще пару шагов, и я просто упаду в обморок. Спустя несколько бесконечно долгих минут пути, достигаю сада. Там царит умиротворённая обстановка. Дети гуляют на площадках, воспитатели лениво поглядывают на чад, периодически покрикивая. Врываюсь, толкая калитку, оглядывая происходящее. Никаких чеченцев, никаких террористов. В этом садике я проработала с восемнадцати лет, и со всеми была знакома.

8

Вдыхаю мучные клубы, в недоумении. Горло сдавливает приступ кашля и многозначительные движение рук Вовы в районе своей ширинки.

- Вы с ума сошли?! – пытаюсь отодвинуться от мужчины при виде его вполне красноречивых действий, - Я... я не такая!

- Ага, - усмехается он, надвигаясь и вываливая свои причиндалы передо мной, - Вы все не такие!

- Прошу, пожалуйста, - выставляю руку, пытаюсь его отодвинуть от себя, стыдливо прячу глаза, скованная паникой и отвращением.

Господи, что за ужас творится? Владимир Семёнович грубо отталкивает мою руку от себя и наваливается сверху, вдавливая в мешки. Вскрикиваю от изумления и невероятной силы мужчины, что в общем-то казался довольно субтильным. Он смело тянется к подолу моего сарафана, силясь повыше поднять юбку. Я борюсь с его руками, рыдая в голос и осознавая, что у шансов избежать насилия у меня довольно таки мало, если я продолжу плакать и повизгивать придушенно под весом мужчины. Насильник, словно бы услышав мои мысли прикладывает руку к моим губам, в намерении совершить задуманное в тишине. Я кусаю его со всей силы. Владимир шикает удивленно и недолго думая, отвешивает пощечину. Боль обжигает лицо, тут же меняя восприятие реальности и желание сопротивляться. На миг выпадаю из происходящего, ощутив привкус крови во рту. Зубы рассекли внутреннюю часть щеки. Вспышка перед глазами все не меркнет, пока я в полуобмороке ощущаю, как мужские руки уже забираются мне под сарафан. Включаюсь в схватку, отпихивая его от себя. Но на каждое мое титаническое усилие, он легко отмахивается, словно от мухи.

- Пожалуйста! Не надо, - сквозь рыдания, умоляю Колокольчикова , когда он ловит руки и сдавив запястья запрокидывает над моей головой, прижимая к мешкам.

Краем глаза замечаю некую тень за спиной насильника, а еще через миг чудовищная сила отрывает мужчину от меня резким рывком.

Владимир отваливается в сторону, сгребая остатки товара в ящиках, пока я скатываюсь с мешков, спешено оправляя сарафан.

Конечно же, это был Соболев. И как он меня нашел?

Здоровый и сильный, он склоняется над Семенычем и хватает того за волосы, поднимая с земли.

- Ты, чо гнида?!

Оторвав тело Вовы от земли, Сергей бьет его в живот, вызывая у мужика вскрик боли и ужаса.

- Ты на кого позарился, тварь?!

Снова удар. Закрываю лицо руками, забиваясь в дальний угол ларька, дрожу всем телом и все никак не могу прийти в себя.

Снова риторический вопрос Сергея, звук удара и скулеж. Он все бьет его и бьет у меня на глазах, и все что я могу, это закрыть глаза и уши руками, только бы отгородиться от ужаса возмездия. Почему, всегда на силу находится еще большая сила?

Соболев швыряет избитого работодателя на пол и оборачивается ко мне, тяжело дыша, и потирая ушибленные кулаки. Он возвышается надо мной, тяжело дыша. Свет из приоткрытой двери ларька очерчивает только мощный силуэт бритоголового, и то, как от тяжелого дыхания раскрывается его грудная клетка.

Мужчина присаживается передо мной на корточки и очень осторожно касается лица, стирая тонкую струйку крови в уголке губы.

- Идем.

Приобнимет за плечи, поднимая с пола и ведет к выходу. Бросаю быстрый взгляд на Вову. Он лежит в углу, скорчившись. Его лицо – кровавое месиво. Он жив вообще?

- Вы… убили его?

Соболев оглянулся на тело и смачно сплюнул в пыль муки.

- Хотелось бы.

Мы выходим из ларька, под яркое солнце, что больно бьет по глазам. Вижу, как к нам бежит Наташа, мгновенно оценив, что произошло что-то ужасное. Но встретив взгляд Сергея, женщина замедляется и вопросительно смотрит на меня.

- Скорую Вовчику вызови, - говорит Сергей ей, подталкивая меня впереди себя, - А то сдохнет.

Наташка медленно кивает и до меня вдруг доходит. Они что, знакомы?

Но задать вопрос я не успеваю, он откладывается где-то в подсознании, пока я бреду поддерживаемая мощной рукой мужчины. Люди вокруг удивленно шарахаются от нас, как от прокаженных. Но никто не задается вопросом, куда и зачем меня ведет этот громила.

Соболев усаживает меня в свою машину и садится за руль. Автомобиль тут же срывается с места.

Затравленно смотрю в окно.

- Куда мы едем?

- К врачу, - мрачно отвечает мужчина, с таким выражением, что мне страшно даже дышать.

В его лице читается едва сдерживаемая ярость, словно бы все произошедшее сугубо моя вина.

- Прости меня, - выдыхаю жалко, чувствуя как что вот-вот разревусь, - Я на должна была…

Мужчина заворачивает машину в какую-то подворотню, бьет по тормозам, от чего я едва удерживаюсь на сидении и разворачивает корпус ко мне. Зажимаюсь от ужаса и осознания того, что сижу с этим пугающим человеком в машине. Он тянется ко мне рукой, и обхватив за затылок, прижимает к своей груди, в грубоватом, но каком-то порывистом объятии. Успокаивающе гладит по спине и очень тихо говорит:

- Ты ни в чем не виновата, лапонька. Мудаков слишком много в этом мире.

Меня прорывает. Слезы градом льются из глаз, орошая его футболку, и оставляя мокрые следы. Мужчина терпеливо ждет, когда я выплесну все свои сдерживаемые эмоции. Когда истерика стихает и я отодвигаюсь.

- Мне не надо к врачу, - говорю осторожно, - я в порядке. Правда.

Сергей придирчиво разглядывает меня, и его лицо постепенно смягчается. Он тянется к бардачку, и я спешно сдвигаю сбитые коленки. Соболев виновато косится, и замедляется, очевидно не желая меня пугать. Достает оттуда пачку сигарет и открыв ее, извлекает пару, одну протягивает мне.

Смотрю на мужчину, а тот кивает, как бы позволяя мне немного побаловаться и снять стресс.

- Я ему не скажу, - поясняет.

Выхватываю сигаретку из больших пальцев, и дрожащими руками прикуриваю. Вкус табака стабилизирует мое состояние. Или мне так кажется?

Соболев вставляет свою сигарету меж губ и мрачно прикуривает. Затягивается, выдыхая дым.

- Не ходи сюда больше, - выдержав паузу, говорит он.

9

На сегодня стрессов более чем достаточно, и кажется, что я уже на пределе. Но, очевидно нет.

Соболев останавливается у магазина в центре города.

- Посиди. Только не сбегай, ладно?

Киваю неуверенно. Хватит ли у меня на это смелости. Впрочем, идти по сентябрьской жаре куда-то тоже особого желания не было.

Мужчина приоткрыл окна и выбрался из машины, широкими шагами направляясь в магазину. Постройка времен семидесятых годов выглядела уныло. Облезлая надпись, стеклянные панели, покрытые слоем пыли, забытый веник между стеклами и стенами магазина напоминал о том, что некогда тут были декорации, манекены и постоянный выставки новинок продаж. Сейчас всех радовало только одно – стекла целы. И это уже успех. Особенно если учесть, что в бетонный фундамент здания осыпается и весь покрыт трещинами.

Я часто думаю о том, как живут люди там, в другом мире. Что вещают по телевизору, демонстрируя красивую жизнь заграницей. Белозубые улыбки из рекламы, большие возможности и перспективы. Что ждет мою дочь тут? В этот богом забытой стране?

Словно в подтверждение моих мыслей, мимо по улице проходит группа солдат с оружием. Провожаю их взглядом и ловлю себя на том, что образ военных совершенно не пугает. А должен бы. Дело в том, что в наш город является главным транспортным узлом южного направления – Кавказ и Закавказье. Аэропорт и жд вокзал – Мекка региона. И конечно, именно через нас проходят пути солдат, следующих на войну. И обратно.

Здесь их очень много, как, впрочем, и кавказцев и других самых разнообразных людей и простых путешественников.

Легкий ветерок треплет волосы, сдувая тучи над городком и слегка притушив удушающую жару.

Сергей показывается в дверях магазина. В его руках две огромные сумки с продуктами. Он молча обходит машину и все складывает в багажник, потом возвращается за руль. Молча заводит машину и везет меня домой.

- Разгрузимся, - поясняет он, - и поедем за Аней.

Согласно киваю, и немного расслабляюсь. Кажется, я в хороших руках. Он выглядит таким отталкивающим и пугающим, но со мной будто бы совсем другой. Как шокирующая жестокость соседствует с невероятной заботой и нежностью?

Соболев косится на меня, и вдруг понимаю, что смотрю слишком долго и пристально на мужчину. Спешно отворачиваюсь, чувствуя, как жар заливает щеки.

Он делает вид, что все в порядке. Мы приезжаем к дому в полном молчании, каждый думает о своем.

Припарковав машину демонстративно у ворот, Сергей выходит из-за руля и открывает багажник. Я устало выбираюсь с пассажирского сидения, когда нас подмечает старушка, живущая по соседству. Она сидит целыми днями на лавке под раскидистым каштаном, и очень внимательно запоминает происходящее вокруг. Впрочем, вряд ли сможет назвать имена своих детей, или свое.

- Здрасьте, баба Вера, - киваю старухе.

- Привет, Алька, - бодро говорит она, сама же не сводит придирчивого взгляда с моего гостя.

Похоже, у соседки сегодня просветление, и меня она узнала.

- А Никита твой куда подевался-то? Только этот лысый одно захаживает!

Вот так да. Если подобная фраза доберется до ушей Исаева, сцены не избежать.

- На соревнованиях он, - с миролюбивой улыбкой отвечаю, - скоро вернется.

- Да? – бабка переводит на меня неодобрительный взгляд, - А когда? Разговор к нему есть.

Сергей ставит пакеты с продуктами на землю и следует к старухе. Я, отметив недоброе выражение лица моего спутника, нервно делаю шаг на встречу. Мужчина решительно достает что-то из кармана, я раскрываю было рот, что бы остановить его, почему-то решив, что сейчас случится что-то ужасное.

Но Соболев достает пачку баксов, и выдернув две купюры, протягивает старухе.

- Держи, мать. Купи себе телек, что бы скучно не было, лады?

Баба Вера недоуменно смотрит на деньги, потом на Сергея, и решительно выдернув бумажки из его огромной руки, восторженно улыбается.

- Спасибо, сынок. Спасибо! Куплю, так ты приходи почаще-то. И ко мне заглядывай. Чаем с малиновым вареньем угощу! У меня в этом году малин уродилась, сладкая, язык проглотишь!

Соболев сдержанно кивает.

- Обязательно, - поднимает пакеты с земли и оглядывается на меня, - Пошли.

Бреду за мужчиной следом, а самой так смешно, что удержаться не получается. Начинаю хихикать, с долей истерики правда. Сергей оглядывается с долей недоумения, и терпеливо ждет, пока я открою калитку и впущу его в дом.

Молча входим и раскладываем покупки в холодильник и на полки. Перечить не решаюсь. Да и чем ребенка кормить? Это такое унижение, на самом деле, принимать подарки от мужчины, который довольно ясно дал понять, чего именно от меня хочет получить.

Наконец, когда все дела были сделаны, я предложила выпить чаю. Он согласился, и сел безмолвно в угол. Я суетливо кружусь по кухне, не очень понимая, как себя вести и что вообще делать. Ставлю кружки, сахар, заварку.

Сергей молча следит за мной.

- Как вы с Никитой познакомились? – вдруг спрашивает он, вероятно желая хоть как-то разбавить угнетающую тишину.

- На дискотеке, у нас тут, - киваю в сторону города, и вдруг понимаю, что ничегошеньки о Соболеве и не знаю, - А вы?

- Мы служили вместе, Афган, - многозначительно отвечает он, - Я сам родом из Невинномысска, так что земляки.

Киваю, понимающе. И правда, в тех краях встретить кого-то из своего региона такой огромной страны – невероятная удача.

- А как в Узбекской ССР оказался?

Заливаю заварку в кружки, добавляю кипяток.

- После Афгана работал там, потом закрутило… - хрипло усмехается, тянется к сигаретам, но не прикуривает, смотрит на мои руки.

Я меж тем, беру ложку, насыпаю ему сахар.

- Мать прислала письмо, что плохо ей совсем. Пришлось вернуться.

Киваю понимающе, мешаю ему чай.

- Она умерла. В день вылета обратно встретил Исаева в аэропорту, он буквально снял меня с самолета, - хмыкает и принимает кружку, что подвинула ему, - Оказалось не зря.