В объятиях безумия

Пролог. Познакомимся?

Он ...?

Судьба… Гадкая стерва, с прихотями которой нам приходится считаться. Она ломает, подчиняет, лишает всего, что тебе дорого, лишь изредка позволяя испытывать мимолетное ощущение счастья. И ты благодарен ей, готов на все, чтобы ещё хоть раз почувствовать это. Потому как именно оно дарит надежду, что ты ещё живой, что ещё способен чувствовать, что не пал, отвоевывая у негодяйки самое дорогое.

Я не играю в ее игры. Я ей не подвластен. Я привык получать желаемое любыми методами и средствами. Судьба боится меня, ведь я не страшусь ее. Не склоню голову, не кину себя на заклание, словно жертвенного агнца, не покажу своей слабости. Потому что учуяв это, она перемелет тебя сквозь свои жернова и не оставит даже кусочка, только лишь пыль.

Выживает только сильнейший. Только тот, кто может ухватить судьбу за рога и оседлать. Думаю, не стоит уточнять, кто я. Желаю вам никогда не встать на моем пути. Я — гораздо хуже судьбы-злодейки. После меня от вас не останется даже воспоминания.

Познакомимся?

***

Она

Судьба — не что иное, как простое стечение обстоятельств, и никто, кроме нас самих, не влияет на ее ход. Это не рок, не мифическое чудовище, вызывающее ужас и трепет, не божество, которому необходимо поклоняться. Только мы и наши поступки виноваты в том, что с нами происходит, будь то безграничное счастье или невообразимая боль. Нет никакой высшей инстанции над нами — все это выдумки запутавшихся разумов. Наши действия и мысли распределяют наше время, отмеряют его и останавливают. И в конце нас ждет лишь пустота — зияющая мрачная бездна, частью которой мы все станем, так или иначе.

Кто-то назовет меня депрессивным интровертом, кто-то — безумным циником, кто-то — злой стервой, а кто-то и вовсе не обратит внимания, решив, что у меня “не все дома”. Может я и есть все это, а может я никем из этого не являюсь. Скажу одно — я не живу сказкой, а живу реалиями. И каждый день наблюдаю за тем, как все, так или иначе, пожинают плоды своих действий. Это не приносит радости — это отнимает часть меня. И с каждым вздохом, с каждым следующим решением, я ощущаю, как моя нить становится короче, а бездна дышит мне в лицо своим зловонным дыханием. И лишь безграничная жажда жизни позволяет мне смело смотреть ей в лицо и делать следующий шаг.

Не верю в мифическую судьбу, но верю в бредовую пустоту после? О, да. Потому что не раз была на грани, смотря в ее бескрайние просторы. И поверьте, мы существуем только пока дышим. Кто-то спросит, а как же воспоминания? Они остаются после нас, продолжая жить среди тех, кто о нас помнит. Не обманывайтесь — они тоже исчезнут, и в конечном итоге не останется и следа.

Как вам такие реалии? Если разбила чьи-то розовые очки, прощения просить не буду. Надеюсь, вы никогда не встанете на моем пути.

Все еще хотите познакомиться?

Дорогие читатели!

Рада вновь видеть вас у себя) Буду рада вашей поддержке в виде звездочек и прочтений!

Приятного чтения!

Глава 1. Еще один день из череды проносящихся

Облокотившись на спинку простого деревянного стула, пристально наблюдала за происходящим за огромным толстым стеклом. В белоснежном аквариуме находилась очередная рыбешка, и сегодня именно мне посчастливилось определить ее судьбу. Она с интересом осматривала окружающий интерьер и спокойно сидела за намертво прикрученным к полу столом на идентичном стуле. Пальцы с розовым лаком отстукивали по его поверхности нечеткий повторяющийся ритм, словно это была своеобразная песня, а ноги подрагивали каждую секунду, выдавая полное отсутствие контроля своих действий. Цветастое платье облегало фигуру, а короткие каштановые волосы были уложены волосок к волоску.

Поднесла к лицу пульт, напоминающий обычный смартфон и нажала пару кнопок — за стеклом тут же зазвучала приятная негромкая мелодия. Женщина продолжала барабанить пальцами. Ритм оставался тем же. Новая мелодия — и старый ритм.

Вздохнув, поднялась на ноги, автоматически поправляя накинутый халат. Подошла к письменному столу и заглянула в хорошо знакомую папку. Пальцы сдвинули записи и фотографии, распределяя их по его поверхности. Гадство! Увиденное снова еще долго останется у меня в памяти. Взгляд метнулся к женщине за стеклом, а потом вновь на фотографии.

Что ж, рыбка… Посмотрим, наших ли вод ты обитатель.

Закинув пульт в карман халата, подошла к двери, отделяющей нас друг от друга и прижала ладонь к сканеру. Экран приветственно мигнул зеленым цветом. Дверь бесшумно отъехала в сторону, пропуская меня внутрь. Натянула дежурную маску и шагнула навстречу рыбке. Стук каблуков эхом разносился по помещению и утопал в фоновом шуме музыки.

— Здравствуй, Анна, — опустилась на стул по другую сторону от нее. Рука легла на прохладную поверхность стола.

— Здравствуйте, — женщина обратила свое внимание на меня, не переставая перебирать пальцами по столу.

— Ты знаешь, кто я, Анна?

— Доктор? — ее взгляд снова метнулся в сторону стен.

— Ты знаешь, где ты, Анна? — моя рука сжалась в кулак, выдавая два негромких стука по столу, после чего ладонь выпрямилась и шлепнула по его поверхности. Взгляд женщины переместился к моей руке.

— Я в больнице? — два стука и шлепок.

— Ты так считаешь? — моя рука снова повторила определенную череду действий. — И если это — больница, то почему ты здесь, Анна?

— Я заболела? — ее взгляд перестал метаться по комнате, полностью поглощенный действиями моих пальцев.

— Это вопрос, Анна?

— Да. Нет. Не знаю, — она резко нахмурилась и посмотрела мне в глаза. — Почему я здесь?

— Где “здесь”, Анна?

— Почему Вы отвечаете вопросом на вопрос?

— Я делаю лишь то, что делаешь ты. Итак, Анна. Начнем сначала. И было бы неплохо в утвердительном порядке. Кто я, Анна? — она перестала постукивать пальцами, полностью увлекшись моими.

— Доктор.

— Неплохо. Да, я — доктор. А где ты, Анна?

— Я в медицинском учреждении. Правда не совсем понимаю в каком.

— Плохо, Анна. Еще раз. Где ты? — мои пальцы вновь издали череду звуков, а ее лицо исказила гримаса. — Ты прекрасно знаешь, где ты, девочка.

— Не знаю, — голос повысился на октаву.

— Знаешь, — с нажимом произнесла я, отстукивая ритм. — Где ты, Анна?

Она замолкла и еще больше нахмурилась. Я же продолжала перебирать пальцами по столу и наблюдать за ее реакцией. Все громче и громче. В какой-то момент она выкинула руку вперед, но я успела убрать свою ладонь со стола.

— Вот теперь поговорим, дорогая Анна. Ты прекрасно знаешь, где ты. И для чего ты тут. Но у меня для тебя новость — ты не “наша”, рыбка. Попытка закосить под психически неуравновешенную не удалась, милая, — с моих губ не сходила дежурная улыбка. — А сейчас вернись на место, если не хочешь познакомиться с нашими сотрудниками и их арсеналом лично. Обещаю, тебе не понравится.

Женщина вернулась на место, сложив руки на груди и по-волчьи уставившись на меня. Вот оно — чудовище во плоти. Моя улыбка стала шире. Многие думают, что чудовища обязательно должны быть страшными и уродливыми, но на самом деле — они прекрасны. Именно так они мимикрируют под окружающую среду, заманивая в свои сети. И только наедине показывают свою истинную личину.

— Я ничего тебе не скажу, сука, — процедило это милое создание сквозь ровные белоснежные зубки.

— А мне ничего и не нужно. Так уж вышло, что ты успешно изобразила помешательство на месте преступления. Все поверили, даже ведущий следователь. Только одно “но” мешало прокурору пойти в суд.

— И что же это? — теперь, когда она не скрывала свое истинное лицо, предстала передо мной во всей красе.

— Твоя улыбка на допросе. Ты наслаждалась просмотром того, что сделала. Если уж косишь под психа, внимательно изучи диагноз, которому хочешь следовать. Иначе любая мелочь, — наклонилась ближе к ней и вновь постучала пальцами, — может выбить тебя из колеи.

— Сука! — взревела женщина, резко поднявшись со стула и метнувшись ко мне.

Она не была первой потерявшей контроль в моей жизни, потому была быстро остановлена подножкой и выкрученной рукой, прижатой под углом к спине. Приложив ее лицом к столу, выслушала очередной поток ругательств в свою сторону и выхватила свободной ладонью пульт. Спустя секунду в помещении появились два санитара и следователь по делу.

Глава 2. Последняя из "паствы"

Пушистые белоснежные хлопья падают мне на лицо, смешиваясь со скатывающимися слезами и оставляя после себя мокрые дорожки на щеках. Спиной я ощущаю леденящий холод, а глазами вижу лишь бескрайнее серое небо. И снег, падающий на мою охладевшую кожу.

Я хочу поднять руки, но не могу. Я хочу встать на ноги, но не могу. Силы меня покинули.

Меняющаяся картинка перед глазами и скрип снега подводят меня к осознанию, что меня куда-то тащат. Я хочу крикнуть, что не хочу этого.

Хочу убежать, но… Не могу.

— Кровавый ангел… Кровавый ангел… Кровавый ангел… — слышу мужской голос около меня. — Ты будешь прекрасным агнцем в моей пастве, ангел.

Сознание покидает меня, не позволяя мыслить здраво. Тошнота подкатывает к горлу. Но жажда жизни упрямо призывает не закрывать глаза. Жива! Я все еще жива!

Пейзаж немного меняется, и краем глаза я улавливаю часть невысокой каменной постройки. Почему я ничего не помню? Кто забрал меня? Что произошло? Как же тяжело думать!

Резкий посторонний звук заставляет моего похитителя остановиться. Кажется, он вначале разговаривает, после чего начинает материться. В голове туман — не понимаю, сколько минут или часов при этом проходит. Знаю одно — холод сковывает тело, проникая в душу.

Резкий хлопок прерывает голоса. После чего я вновь слышу шаги. Другие. Они спокойные, плавные и практически бесшумные, словно у хищника, приближающегося к своей жертве. У похитителя они были другие — мелкие и суетливые. Это не он. Так кто же это?

В одно мгновение холод пропадает, и я оказываюсь в теплом кольце сильных рук. У меня нет сил, чтобы поднять голову и посмотреть своему спасению в глаза. Спасение ли это? Мне достаточно лишь того, что холод немного отступил.

Он говорит со мной, но я не разбираю этих слов. Его рука приподнимает мою голову и укладывает себе на плечо. Глаза утыкаются в мех воротника его дубленки, а в нос ударяет запах кожи. Последнее, что я улавливаю, прежде чем нырнуть в темноту — его ровное дыхание. Вдох… Выдох… Вдох… И легкое прикосновение губ к моей макушке.

Мои глаза резко распахнулись, и я, тяжело дыша, уставилась на своего врача. Петрович был спокоен и смотрел мне прямо в глаза.

Так уж вышло, что я стала жертвой особо жестокого нападения двенадцать лет назад. Неуловимый убийца по кличке Пастырь орудовал в моем городе в течении полугода, и никто не мог его вычислить. Он выбирал юных девушек до двадцати лет и после долгих мучений убивал их. Пастырь отождествлял себя с проводником в мир мертвых и “собирал души в свою паству”. Чем моложе девушка, тем чище душа. За шесть месяцев он забрал более десяти человек. На мне его жизнь закончилась.

Меня нашли укутанную в теплый плед с перевязанным кровоточащим левым плечом и грудью — именно там он вырезал номера своим жертвам, награждая их клеймом. После того как я пришла в себя, находясь на больничной койке и потеряв большую часть воспоминаний, мне сказали, что Пастырь мертв. Убит пулей, попавшей в легкое. Умирал он долго — как и те, кого он бесчеловечно мучил.

Вы спросите, откуда пуля? А тут начинается самое интересное. Это оставалось загадкой до сих пор. Вершитель — так его прозвали в полиции. Он появлялся тогда, когда сам хотел, и забирал жизни тех, кто никогда людьми не был. Бесчеловечных мразей, которые поставили себя выше законов не только людских, но и природы. Его узнавали лишь по метке, нанесенной на корпус выпущенной им пули — знака бесконечности.

Вот так от одного убийцы меня спас другой убийца. И это не рок, не насмешка судьбы — лишь простое стечение обстоятельств. Жестокое, но какое уж есть. Другого не имею. Долгие годы терапии и попыток восстановить утраченные воспоминания ни к чему не приводили.

Спустя десять лет я решила прекратить все попытки, а кошмары, изредка приходящие мне по ночам, заместить ложными воспоминаниями на гипнотерапии. В день, когда все должно было закончиться, мне доставили экспресс-посылку прямо на работу. А в ней — кулон в виде снежинки и знак бесконечности на маленькой открытке. “С годовщиной жизни” — гласили печатные буквы.

Страшно ли мне было в тот момент? Нет. Скорее — стало спокойно. А со спокойствием стали приходить частички утраченных воспоминаний, давая надежду. Я хотела вспомнить. Хотела посмотреть своему спасению в лицо и спросить — почему.

Глядя в глаза Рогову, неосознанно потерла левое плечо. Шрам в виде римской цифры тринадцать уже давно был скрыт россыпью снежинок на моей коже. И только прикосновение к ее поверхности могло выдать то, что за ними скрывалось.

— Какое оно? Его дыхание?

— Практически бесшумное с периодически тяжелыми выдохами. Как будто он сердился на что-то. Словно изо всех сил сдерживался. Он был зол. Но не на меня, это я бы почувствовала.

— Что-нибудь еще вспомнила? Может запахи?

— Нет, — я мотнула головой, беря в руки чашку чая, любезно принесенного Леной. Про прикосновение губ к моей макушке решила умолчать — возможно, это воспоминание было ложным. Да и с чего бы ему так делать? — Запах собственной крови, кожи и пороха перекрывали все остальное.

— Ты молодец, Мия.

— Да уж! — горько усмехнулась. — Столько лет прошло, а я вспомнила лишь его дыхание.

Глава 3. Невесты

Соня нетерпеливо вертелась перед огромным зеркалом, подкрашивая и без того длинные черные ресницы. Ее синее платье-футляр очерчивало соблазнительные изгибы, а чулки с невесомым рисунком удлиняли стройные ножки. Сегодня был особый день — их третье свидание.

Она познакомилась с Деном около двух недель назад, когда покупала тыквенный латте, и была на сто процентов влюблена. Их первое свидание прошло в кинотеатре — классическое поглощение еды на двоих под популярную романтическую комедию и скромные прикосновения. Их второе свидание обернулось приготовленным ужином под открытым небом на берегу озера. Их невинное уединение закончилось неторопливыми поцелуями на прощание и ощущением бесконечного счастья от того, что обрела свою судьбу.

Сегодня он обещал заехать за ней около восьми и отвезти в особое место. И сказал, что ее ожидает подарок. Она же, гонимая безумной влюбленностью, тоже хотела одарить его. Собой, завернутой в откровенное кружевное синее белье.

Девушка в который раз поправила идеально накрученные темные локоны и отложила тушь для ресниц. Легкое прикосновение к губам бледно-розовой помадой закончило ее сборы. Взгляд упал на часы — еще десять минут, и она окунется в свое персональное счастье.

Соня прошла в прихожую и накинула на плечи бежевое пальто. Как только она закончила с молнией на сапогах, завибрировал телефон. Девушка подхватила его с небольшого пуфа и заглянула в содержимое пришедшего сообщения. Губ коснулась счастливая улыбка. Он приехал! Соня никогда еще не была так счастлива. Ее не покидало ощущение, что сегодняшний вечер будет особенным. Что именно сегодня она ухватит свою судьбу за хвост и уже никогда не отпустит.

И знаете что?

Она была чертовски права.

***

В темноте спальни раздалась пронзительная трель мобильного телефона. Спустя секунду на просторной двуспальной кровати зашевелился мужчина. Его рука потянулась к прикроватной тумбочке, подхватила нарушителя ночного спокойствия и прижала его к уху.

— Слушаю, — хриплый ото сна голос звучал несколько недовольно. — Да! Когда? — рядом с мужчиной зашевелилось одеяло, и уже через мгновение спальню осветило бра. Лежащая рядом девушка слегка поморщилась и, подтянув подушку к изголовью кровати, приняла сидячее положение. — Где? Буду через полчаса. Подними моих. Скажи, что выходные окончились. Гущин на дежурстве? Замечательно. Хоть кому-то повезло. Отключаюсь, — он скинул звонок, отшвырнув телефон на место. Тяжело вздохнул, протирая заспанные глаза.

— Снова работа? — язвительно спросила у него сидящая рядом.

— Мы это обсуждали, Катя, — он хмуро посмотрел на нее. — Не нравится — дверь там. Держать не буду. Ты знала, кто я. Не понимаю, почему ты каждый раз поднимаешь этот вопрос, — с раздражением откинув одеяло, встал на ноги. Мужчина был высок, рельефные мышцы переливались в неярком свете ночника. Он был абсолютно гол и не стеснялся своей наготы. Уверенным шагом прошел в ванную, пробыл там около пяти минут, после чего вышел и оказался у шкафа в дальнем углу комнаты. Быстро одевшись в черные джинсы и теплый темно-синий свитер, повернулся к девушке на кровати.

— Когда ты вернешься? Я, — она выглядела слегка растерянной, — не хочу ругаться. Возможно, я перегнула палку. Но, Вань! Мне тебя не хватает. Очень не хватает.

Он медленно подошел к кровати, опускаясь рядом с миловидной шатенкой и протянул руку к ее щеке. Ласковые прикосновения вызвали у нее улыбку, и она прикрыла глаза. Им было хорошо друг с другом. Удобно.

Майор Иван Авдеев не знал, что такое любовь, но знал, что такое уважение. И на этом строил все свои отношения. Тяжелая работа отложила на нем свой отпечаток, и это ощущалось во всем — в его словах, действиях, мыслях, чувствах. Их отношения продолжались уже около полугода, и он четко видел, как девушка хотела большего. Чего он дать не мог. Не с его работой заводить семью. Невозможно быть постоянным, когда каждую минуту могут вызвать на очередное дело. Он раскрыл все карты перед девушкой еще в самом начале, но, похоже, что она надеялась на нечто иное.

— Кать, — его голос немного смягчился. — Ты прекрасная девушка. Пока все не зашло слишком далеко, тебе стоит подумать о том, что будет дальше. Моя работа никуда не денется. Она всегда будет между нами. Такова правда. Иначе я не умею. Да и не хочу. Не вижу смысла тебя обманывать. Я всегда тебе об этом говорил.

— Говорил, — она посмотрела на него.

— У тебя только два варианта, милая, — он наклонился к ней, оставляя легкий поцелуй на нахмурившимся лбу. — Принять или уйти. Я не хочу тебя к чему-то принуждать. Если ты решишь в пользу второго — искренне пожелаю тебе удачи и порадуюсь за тебя. Ведь я — не подарок. Я это прекрасно осознаю.

Она откинула одеяло и придвинулась к нему. Стройные руки обвили его шею, и девушка всем телом прижалась к Ивану. Пальцы зарылись в темно-русые волосы, а карие глаза уставились в зеленые.

— Обещай, что подумаешь, — обнимая ее в ответ, попросил.

— Обещаю, — грустно ответила и прильнула к его губам в прощальном поцелуе.

***

Авдеев вынырнул из машины, кутаясь в теплую куртку. Ноябрь в этом году был просто отвратительным — холод, дождь и серость врывались в каждый день с новой силой. Вдалеке виднелась четко огороженная территория с расставленными по ее периметру сотрудниками. Мужчина обвел глазами местность — удаленную часть центрального парка, где обычно прятались юные парочки в поисках острых ощущений. Так себе местечко. Но будь ты подростком, куда бы потащил понравившуюся девчонку? Правильно, подальше от посторонних глаз, чтобы стесняшка показала свою скрытую раскрепощенную натуру.

Глава 4. "В гостях" у каннибала

Авдеев внимательно наблюдал за главным врачом “Имира” Василием Роговым, пока тот просматривал содержимое папок, принесенных майором. Мужчина произвел на них хорошее впечатление — спокойный, уравновешенный и вежливый. И смотрел на них так, словно пытался заглянуть прямо в душу. Их напоили вкусным чаем с печеньем, большую часть которого бессовестно сожрал Гущин. Но ему можно было — с дежурства бедолага попал прямо на место происшествия, а потом и на все последующее. И на ногах уже был вторые сутки. Возможно и не ел толком, бедолага.

— Ну? Что думаете? — Иван нарушил тишину. Он не отличался терпеливостью, хотя порой и страдал от этого. Дело невест уже и так затянулось, и каждая минута была им дорога.

— Думаю, что все у вас, ребятки, хреново, — неожиданно выдал Рогов, оторвавшись от бумаг. — У вас совсем ничего нет. Что же вы хотите от нас?

— Помочь с психологическим профилем и активного участия в деле, — четко выдал Иван.

— У меня все спецы такого уровня заняты, — покачал головой врач. — Не думаю, что кто-то захочет взять еще одно дело поверх имеющихся. И это не прихоть, майор. Мне дороги мои сотрудники. Их физическое и психологическое состояние напрямую влияет на их продуктивность. Поэтому, — он развел руками, — я понятия не имею, чем вам помочь. Дело чертовски сложное.

— Кажется, Вы не понимаете, о чем идет речь, — с нажимом произнес Авдеев, хмуро смотря собеседнику в глаза. — Их уже четверо. Неужели Вам хочется, чтобы их стало больше?

— Ах, майор! — Рогов даже не дрогнул. Хотя Авдеев славился своими тяжелыми взглядами. Не раз они вызывали у преступников ярую потребность все выдать и сдаться. — Вы хороши, но меня не переиграете. Вы весьма удачно отточили свои навыки на персонале и преступниках. Но я — не они. Я слишком хорошо знаю правила этой игры. И вызывать у меня чувство вины не стоит — Вы даже не представляете, скольких людей мы лечим, сколько дел мы помогаем вести. Невозможно всем помочь.

— Ясно, — Авдеев резко поднялся на ноги и с раздражением прошел к его столу. Руки потянулись к папкам с делом, но доктор прикрыл их и отодвинул, не позволяя их забрать.

— Я могу кое-что для вас сделать, — спокойно продолжил врач.

— И что же? — буркнул Иван.

— Я покажу бумаги нескольким психиатрам такого уровня. Если кто-то захочет взять ваше дело — с вами свяжутся. Не позднее сегодняшнего вечера.

— Даете призрачную надежду? — с сарказмом спросил Иван.

— Нет. Просто выполняю свою работу. Как и вы — свою. Еще чаю?

— Нет. Мы пойдем, — он кивнул Никите. Тот подскочил на ноги и, кинув на прощание пару слов, вышел из кабинета. — Буду ждать звонка, — спустя несколько секунд он оказался по ту сторону от дверей приемной главврача.

Их уже ожидали — тот самый парень, встретивший их у порога. Кажется, Федор Ратников? Да, точно. Он все так же широко улыбался, чем еще больше раздражал хмурого Авдеева. Ну и кто, в здравом уме, так улыбается в психушке? Пока майор размышлял о том, что его окружают одни недоумки и психи, веселый Ратников приблизился вплотную.

— Судя по вашим лицам, вы не рады ответам, которые получили, — рассудительно заметил Федя.

— Ну хоть чаем напоили, — улыбнулся ему в ответ Гущин.

— С печеньем? У Леночки самое потрясающее печенье на свете!

— Ага, с ним.

— Пошли, Гущин, — хмуро сказал Авдеев. — Хорош про хрень всякую трепаться. Нам пора.

— Мдааа, майор. Вежливость — не самая лучшая Ваша черта, не так ли? — хитро спросил Федя.

— Это точно! — хохотнул Гущин.

— Я читал об этом деле. Знаю, что сказал вам Петрович — людей просто нет. А неподготовленных вам никто дать не сможет — это слишком опасно как для вас, так и для них самих. Скорее всего вечером ответ будет таким же. Уж очень редко Петрович меняет свое мнение. Но у меня есть идея. Не знаю, насколько она оправдает ожидания, но можно попробовать.

— Что именно? — спросил майор. Не то, чтобы у него появилась надежда — ее он потерял, сидя в кабинете у Рогова. Скорее стало интересно.

— Помните злюку у входа? — мужчины кивнули. — Обаяние на нее не работает, господа. И пока мы идем к ней, вам нужно будет хорошенько продумать тактику.

***

Мне повезло — вымокнуть я толком не успела, хотя неприятные ощущения от прогулки остались. В пятом корпусе меня встретили радушно — слишком уж частой гостьей я была. Сдав на пропускном пункте запрещенные к проносу вещи, прошла внутрь. Меня уже ожидал один из охранников вместе с санитаром. Кивком поздоровавшись, спросила:

— Что случилось?

— Тут один из Ваших взбунтовался — напал на медсестру, когда ему пришли делать плановую инъекцию препарата. Мы вовремя его оттащили — но ублюдок успел ее “приукрасить”.

— Кто? — хмуро посмотрела на них.

— Баринов.

— Мы же сменили ему препараты еще на прошлой неделе в качестве плановой терапии. Его скрытая агрессия начала принимать форму, вот и изменили тактику его лечения. Она показала хорошие результаты. Он был не опасен. Так как так вышло, что его поведение изменилось?

— Дежурный врач перепутал препараты.

Глава 5. Знакомство

Вечер не принес хороших впечатлений. До конца рабочего дня мне пришлось разбираться с целой кучей бумаг, после чего вместе с Роговым решать участь замешанных в сегодняшнем инциденте. Как итог — медсестра была переведена в ближайшую больницу, охранников и санитара ожидали выговоры со снижением заработной платы на месяц, а Карпова отстранили от работы с последующим взысканием и понижением в существующей иерархии. По мне так — слишком мягко они отделались. Была бы я “у руля” — их ожидало бы только увольнение, а некоторых — с довольно нелестными отзывами в резюме. Я не была стервой, но некомпетентность простить не смогла бы.

Оказавшись в своем кабинете, устало опустилась на кресло, предварительно захватив бумаги со стола. Как и просила — информация на жертв была у меня уже к концу дня. Взгляд упал на часы — 18:00. Пора бы собираться, но мне не хотелось бы тащить все это на дом. Решение пришло само собой. Быстро поднялась на ноги и прошла к небольшому островку в дальнем углу комнаты. Тут располагались столовые принадлежности, небольшой холодильник, кое-что из напитков и еды и кофемашина. Сделав себе ударную дозу кофеина, подхватила плитку горького шоколада и прошла к дивану. Время позднее — вряд ли кто-то зайдет. Бумаги, оставленные на кресле, были захвачены мною по дороге к дивану. Организовав все для работы, скинула туфли и с негромким стоном удовольствия растянулась на мягкой поверхности.

— Понимаю, почему они так любят этот диван. Сказка просто, — пробормотала себе под нос, открывая первую папку.

Все началось около четырех месяцев назад. Именно тогда и была найдена первая жертва — Вероника Никольская. Ее нашли в кинотеатре на заднем ряду для парочек. Девушка была одета в свадебное платье, сердце вырвано из груди, распотрошено и вложено в сведенные ладони, связанные между собой алой лентой. Как будто она предлагала его. На волосах укладка, лицо довольно аккуратно накрашено — ничто даже намека не давало, что жертва перед убийством сильно страдала. Таких как она еще было трое. Последнюю — Софью Меликову нашли накануне.

Отпечатки отсутствовали, даже свадебные платья были куплены самими девушками, что вызывало некоторое недоумение. Смерть была вызвана травмой грудной клетки, но перед этим их усыпляли. Хотя нет, не так — накачивали снотворным до такого состояния, что если бы сам ад разверзся, они бы и глазом не моргнули. Поэтому, какой бы жестокой смерть ни была, они ее — к своему счастью — не ощутили. Гуманный убийца? Вряд ли, скорее преследовал только ему известные цели. Перед смертью они имели защищенный половой акт, причем добровольный — признаков насильственных действий не было обнаружено. Хотя и к этому можно было придраться — столько наркоты, сколько было найдено в их крови, любой акт сделали бы “добровольным”.

Поглощая кофе, пришла к весьма неутешительному выводу — будут еще. И немало. Стоило как можно скорее обнаружить то, что связывало девушек. И кое-что слишком бросалось в глаза — свадебное платье. Мечтательницы, ищущие бесконечной светлой любви и имеющие под подушкой объемный альбом с планированием их собственных свадеб. Как и отсутствие фаты у каждой. Я потянулась за телефоном и набрала номер Авдеева. Спустя пару долгих гудков послышался его грубоватый голос.

— Авдеев.

— Майор, не думала, что так скоро услышу Ваш голос, — вместо приветствия ответила. — У меня есть вопрос.

— Какой? — в голосе мужчины скользнула заинтересованность.

— Где фата?

— Что?

— Я нигде не нашла упоминания по фату. Она была найдена? Вся свадебная атрибутика четко видна на каждой жертве, кроме одной — фаты. Учитывая, что девушки покупали платья в салонах сами, то и про фату забыть никак не могли.

— Сейчас, — послышалось шуршание. — Да, все верно, в чеках пробиты свадебные платья, туфли, украшения для волос и у каждой — фата. Черт! — выругнулся майор. — И как мы могли это упустить?

— Небольшая деталь. Но очень значимая.

— Что думаете?

— В разных культурах фата олицетворяла невинность и чистоту, во многих — скромность. Она покрывала невесту, скрывая и оберегая ее от лишних глаз. То, что ее не обнаружили, может свидетельствовать о двух вещах. Убийца забирает ее в качестве трофея, показывая миру, что невинными и чистыми их не считает. Им незачем покрывать лица — у них нет уязвимости перед миром, они уже “испорчены”. Он как будто срывает с них своеобразную “маску”.

— Интересное мнение, — после минуты молчания ответил майор. — Получается убийством он их наказывает?

— Пока не могу сказать, слишком мало информации. Но, как ни странно, мыслей масса. Завтра продолжим наш разговор, мне нужно еще немного поразмышлять. Что-то подсказывает мне, что тут не все так просто, каким кажется на первый взгляд.

— Доктор? — голос Авдеева немного изменился. — Могу я Вас спросить кое о чем?

— Это относится к делу? — прикрыла глаза на мгновение.

— Косвенно.

— Ну… Попробуйте. Только не обещаю, что Вы найдете ответ на свой вопрос.

— Почему Вы взялись за мое дело? Учитывая Вашу безумную нагрузку и все такое…

— Все такое? — мои глаза распахнулись, и я грубо усмехнулась. — Интересная трактовка моей деятельности. Знаете, порой я вам завидую. Полиции. Ведь в отличие от нас, ваш контакт с преступниками и их безумием заканчивается на судебной скамье. И каким бы страшным и чудовищным ни было очередное дело, вы просто переступаете порог зала заседания и забываете об этом. В большинстве случаев. Мы же — те, кто потом живет с ними всю их оставшуюся жизнь, если так распорядится суд. И в этом мало приятного. Мы не можем забыть — ведь каждый день видим их лица. Многие уходят уже после нескольких лет больничной практики. Не выдерживают чужого безумия.

Глава 6. Первые зацепки

Иван сидел в своем кабинете, разгребая завалы на столе. Кроме дела "невест" в его ведении было еще пять текущих. Это отнимало силы, поэтому он решил распределить все между членами своей команды, чтобы как можно полнее окунуться в имеющее первостепенное значение. Накануне вечером, вернее уже за полночь, он ввалился к себе домой и просто упал на кровать, забывшись сном. Мысль о нужном ему отпуске как возникла, так и исчезла в бездне существующих проблем. На работе был уже к семи в ужасном настроении и с голодным урчащим желудком.

— Майор? — в проеме показалась темноволосая голова Александра Демина — еще одного члена его команды. Совсем скоро ему светило повышение в звании, и он пребывал в постоянном хорошем настроении. Или это все молодость? Хрен его знает! — Утро раннее? — широким шагом вошел в кабинет.

— Слишком раннее, — Авдеев откинулся на спинку уже порядком потасканного стула. Тот протестующе заскрипел.

— Вам бы стул заменить, майор, — заметил парень.

— Справлюсь без твоих соплей, Саш. Что с отчетом судмедэксперта?

— Я был сегодня у Дроздова. Показатели, как и у всех остальных. И ни единого отпечатка. Ублюдок слишком осторожен! — гневно ответил Саша. — Света еще проверяет ближайшее окружение девушки. Но что-то мне подсказывает, что и тут будет голяк.

— Между ними нет никакой связи, — пробормотал Иван. — Они нигде не пересекались. А что с их социальной жизнью?

— В соцсетях превалирует образ “правильных девочек”. В переписках не было найдено никаких компрометирующих данных. Все были в поиске большой любви, постоянными отношениями связаны не были.

— Понятно. Ройте дальше. Между ними должна быть какая-то связь. Гущин говорил, что нам будет помогать внештатный психиатр? — Иван поднял глаза на парня.

— О, дааа, — протянул шатен. — Он мне рассказал. Когда нас посетит снежная царица? Колян из тридцать седьмого от нее в восторге. Совсем недавно она нагнула “любовницу”. Та пыталась косить под психичку, но на доктора ее игра никак не подействовала. Она Горелову мордой в стол уложила, Колян теперь намерен жениться, — Саша заливисто рассмеялся.

— Через, — майор посмотрел на часы, — минут пятнадцать. Она должна быть к девяти.

— Пойду хоть зубы почищу, а то всю ночь на дежурстве протоптался, — усмехнулся Саша.

— Ты идиот, Демин, — Иван нахмурился. — Гущин еще не рассказал, чем закончились его пикаперские поползновения? — Саша покачал головой. — Ну вот. Пускай расскажет. Разозлите доктора — отпуска не увидите до седины.

— Понял, — выдавил недоуменно Демин. — Вот же ж гад!

— Иди работай, — через секунду того и след простыл.

Пятнадцать минут пролетели как одно мгновение. А доктор оказалась невероятно пунктуальной. Как только стрелки часов достигли нужных цифр, звуки соприкасающихся с полом каблуков стали отчетливо слышны. Она плавно вошла в кабинет с идеально прямой спиной и гордо приподнятым подбородком. Королева, не иначе. Строгое черное пальто было распахнуто, показывая миру идеально сидящий бордовый брючный костюм. Шею наглухо закрывала черная блуза с высоким воротником-стойкой, носы черных кожаных сапог выглядывали из чуть расклешенных брюк. Белоснежные волосы были уложены в своеобразную косу и перекинуты через одно плечо, неброский макияж терялся на фоне ее выразительных холодных глаз, а красная помада выделяла пухлые губы. Сегодня ее тон был чуть темнее, но это был определенно красный. В одной руке у нее находилась увесистая кожаная папка, в другой — довольно объемный пакет из располагающейся рядом кондитерской.

— Вам следует больше спать либо нанять личного гримера, — минуя приветствия, сказала девушка. Она обвела взглядом его небольшой кабинет и села на стул для посетителей напротив него. Пакет был предварительно оставлен на его столе. — Вчера я осталась без ужина, а утром — без завтрака. Если хотите — присоединяйтесь, — она кивнула на пакет. — Там еды на пятерых хватит.

— И Вам, доктор, доброго утра, — Авдеев нахмурился. — Это попытка проявить радушие?

— Что Вы! — она хмыкнула, закинув ногу на ногу. И так грациозно это сделала, что майор невольно засмотрелся. Как там Демин сказал? Царица? Определенно сходство имелось. — Я же сказала — я пропустила несколько приемов пищи. Я просто хочу есть, майор. И на будущее — я всегда говорю то, что хочу сказать. В загадки не играю.

— Значит мы с Вами сработаемся, — они были прерваны Сашей, ворвавшимся в кабинет.

— Доктор, — пропел этот придурок. — Мы так рады! — мда… Энтузиазм из него так и прет.

— Демин! — Иван смерил его таким взглядом, от которого обычно все шарахались, но на парня это никак не подействовало.

Однако буквально спустя мгновение он сдулся — в игру вступила их гостья. Насмешливая улыбка тронула ее губы, а глаза стали похожи на два мерцающих айсберга. От этого взгляда даже Ивану захотелось спрятаться.

— Серьезно? — иронично переспросила. — Что-то Вы побледнели. Откройте пакетик, там шоколадный торт. Глюкоза Вам не помешает. Кстати, он уже порезан — не хватает только столовых приборов. И, Александр, организуйте нам всем кофе. Буду признательна. У меня слишком много работы. И временем располагаю совсем незначительным, — говорить о том, что Демина просто “сдуло” с места, не стоит.

— Вы весьма интересная, — рассматривая девушку, внезапно выдал Иван.

Глава 7. Неожиданная находка

Я ненавидела морги. Запах смерти, витающий там, впитывался в кожу и ощущался еще долго после непродолжительного посещения этого заведения. Каждый, кто так или иначе связан с этим местом, говорит, что к этому привыкаешь. Что в этом нет ничего страшного. Что это естественный и логичный ход жизни. Кто-то даже приплетает религию. Я в это не верю.

В смерти нет ничего сакрального и логичного. Это всегда неестественно, страшно и нелогично. И привыкнуть к такому невозможно.

Перешагнув порог секционной, где меня уже ожидал судмедэксперт, назначенный на дело невест, ощутила ненавистный запах. Около накрытой жертвы стоял высокий худощавый ухоженный мужчина за сорок в медицинской униформе. Темные волосы местами отливали сединой, а усталый взгляд скрылся за толстыми линзами очков в титановой оправе. Мы пересекались с ним не раз по поводу различных дел, и Дмитрий Николаевич Дроздов был достаточно приятным человеком.

— Здравствуйте, — поприветствовал меня мужчина. — Несмотря на обстоятельства, рад снова видеть Вас, Мия Владиславовна.

— Я тоже, — кивнула ему в ответ. — Но я все равно ненавижу это место. Даже и не думайте приглашать меня сюда в гости.

— Можно подумать, что у Вас работа лучше, — на миг его лицо озарила улыбка, смягчившая суровые черты лица. — Мои хоть, — он выразительно кивнул на тело, — ведут себя адекватно.

— Вы на людях-то не шутите так, Дмитрий Николаевич. Не поймут, — улыбнулась ему в ответ.

— Что тут поделаешь, — он развел руками. — Без профессионального юмора тут делать нечего. Иначе просто ляжешь рядом со своими “пациентами” от всего, что порой видишь. А как Вы спасаетесь?

— От чего? — прошла к нему, остановившись рядом с телом.

— От чужого безумия. Никогда не завидовал психиатрам, — аккуратно приподнял простыню, открывая взору бледное тело довольно привлекательной брюнетки.

— Лучше чужое, чем свое, — мой взгляд переметнулся на жертву. — Я читала все ваши отчеты, — перевела тему, — можете что-нибудь еще добавить?

— Нет. Мы провели полную экспертизу и обнаружили уже известные факты. Поэтому я удивлен Вашему приходу.

— Меня интересует не девушка, а ее сердце. Покажите мне его, — на лице врача промелькнуло удивление, но он быстро взял себя в руки и отошел в сторону холодильных камер.

Пока он искал необходимое мне, я смотрела на ту, кто уже никогда не откроет глаз. Что же ты хотел от них? Убийца одновременно был милосерден и жесток. Не причинял боли, но нес смерть. Почему? Никаких признаков его присутствия на них — значит чувством собственничества не обладал. Какой-то неправильный серийник. Всегда есть “что-то”. То, что заявляет, что это его работа, его жертва. Что-то тут не так.

— Прошу, — позвал меня Дроздов. Я переместилась к соседнему столу и увидела растерзанное сердце.

— Чем он нанес такие увечья? — орган был не просто поврежден, а разорван в клочья.

— Учитывая внешнее состояние органа, тяжело судить о “профессиональности” нашего убийцы. Края раны на теле довольно ровные. Однако, кое-что смущает. Несмотря на все выше сказанное, немного неаккуратно при созданной “аккуратности”.

— А сердце?

— А что с ним? Изуродованный орган, как и у всех остальных. Словно его когтями драли, уж простите за такой простой сленг, — развел руками Дроздов.

— Он не зря делает акцент именно на нем, — задумчиво смотрела на то, что осталось от жизненно важного органа. — Если бы это было лишь проявлением его злости по отношению к жертвам либо по отношению к чему-то только ему известному, то и подготовка была бы другая. И пострадал бы не только отдельный орган. А где остальные сердца?

— Зачем они Вам? Думаете, что-то найдете? Сказать по правде, они выглядят также, — он отвернулся от меня, пройдя в дальнюю часть комнаты. — Подождите пару минут, сейчас принесу остальные, — с этими словами он скрылся за дверью в соседнее помещение.

Меня никак не отпускало увиденное. Слишком много вопросов вызывало, а ответы ускользали от меня ежесекундно. Увиденный пазл никак не хотел складываться. Зачем проявлять к жертвам столько заботы и при этом уродовать какую-то их часть? Только если… Мои мысли прервал звук подъезжающей металлической тележки. На фоне него шагов судмедэксперта было совсем не слышно.

— Сможем еще раз осмотреть сердца? — повернулась в его сторону. — Руки чешутся самой посмотреть, но протоколы не позволят, — подняла руки вверх ладонями к мужчине. Дроздов слегка нахмурился — кому вообще понравится вмешательство в работу? — Не оспариваю Ваше мнение, но мой опыт подсказывает, что кое-что мы найдем.

— И что же? — вздохнув, начал натягивать перчатки.

— Думаю, что мы могли ошибаться. Знаете, что самое сложное в моей профессии, доктор? — Дроздов пожал плечами. — Невозможно поставить диагноз, не увидев “пациента”, не так ли? И пока рыбешка не попалась на крючок, мы можем лишь предполагать, основываясь на опыте и знаниях. А уже после — ставить диагноз и выносить вердикт. Так вот. Все действия преступника укладываются в определенный придуманный им ритуал. Это может быть признаком наличия навязчивых состояний, а может быть просто хорошо продуманным планом действий. На данный момент невозможно сказать кто перед нами — адекватный или психически неуравновешенный человек.