В объятиях страха

Глава 1

Я не люблю, когда наполовину
Или, когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или, когда все время против шерсти,
Или, когда железом по стеклу.

Владимир Высоцкий

Дорога, усыпанная лепестками кроваво-красных роз, вела к алтарю из серого камня. Девочка, держащая в руках веточку лозы, тихонько, едва ступая на пятки, прошлась по устланной тропинке.

Длинные светлые волосы рассыпались вьющимися прядками, обрамляя чёткий овал лица, имитируя что-то на подобие чёлки. Она плыла, будто оставляя позади себя дымящиеся лоскуты пара, таинственного и пугающего одновременно. Подойдя к арке, девочка остановилась, и цвет её кожи стал обретать нездоровый, синеватый оттенок, который заставлял отшатнуться и ринуться прочь, навсегда вырвав себе глаза, и забыть эту страшную картину. Волосы девочки стали мокрыми, путаными, глазницы налились кровью, которая капала на белоснежное платье, словно кто-то специально выливал вино на светлый ковёр. Земля под ногами исчезла, а на её месте появилась вода, образовывавшая воронку. Девочка повернулась и произнесла:

— Каково быть убийцей, Беверли?

Водная воронка поглотила её.

“Ах!” — произнесла я, потирая глаза. — Опять этот злосчастный сон.

Мои длинные, чисто блондинистые, без единой пряди темнее, волосы, ниспадали каскадом по плечам. Я откинула от себя одеяло и принялась вставать, безудержно потягиваясь.

“Лежать хорошо, но надо собираться на работу”.

Я зашла в ванную, быстро приняла душ, подвела светло-зелёные глаза, накрасила тушью ресницы и пошла одеваться.

“Бежевая водолазка и коричневые вельветовые штаны именно то, что нужно. Как раз буду незамеченной, как я и люблю.”

Наспех сделав конский хвост, я вылетела пулей из квартиры, спустилась на лифте и, сев в такси, поехала быть заточённой пленницей на 9 часов. Не то, чтобы я была богата, нет. Наоборот, у меня всё было под расчёт, но иногда можно себя побаловать и позволить такси. Хорошие девочки должны хоть раз прокатиться с ветерком на крутой тачке, а не на забитом старом автобусе.

— 2,78 доллара, мэм.

— Сколько? Совсем уже зажрались эти таксисты…На, высморкайся в них!

Я вылезла из машины, испачкав свои штаны, и направилась к дверям кофейни.

— Чокнутая, — бросил в ответ водитель, но он уже не был мне интересен.

Внутри помещения как обычно царила суматоха. Официанты бегали, принимая заказы у разных столиков, посетители о чём-то эмоционально разговаривали, повара суетились за закрытыми дверьми, пытаясь успеть приготовить идеальный Чизкейк с черничной начинкой, а бариста пытался не пролить очередной сироп. У всех такой крутой инвентарь, а мой… Вон он, кстати, в углу.

Я подошла к стойке и наклонилась, чтобы взять ведро со шваброй. Тяжело быть уборщицей, но как же безразлично на то, какая это работа, когда в приоритете стоят деньги. Когда не на что жить, и полы драить начнёшь. Я пошла с ведром в дальний угол, чтобы поставить его, потому что перчатки были в подсобке и надо было за ними сходить. Зайдя внутрь, я потянулась к самой верхней полке.

“Какой гений решил сюда их положить?”.

Было сложно достать перчатки с моим ростом, поэтому я пододвинула стул. Взобравшись на него, стала тянуться, что есть силы.

— Ты всегда делаешь всё сама или только когда дело касается противных резиновых перчаток для миленькой уборщицы?

Один прорезанный сквозь глубокую тишину голос, и я уже лечу вниз, хватая руками воздух. Стул упал мне на ногу, а сверху на голову упала коробка с ненужными тряпками.

Я схватилась за ногу, прижимая её к себе как можно ближе, ведь она горела до невозможности. Пылала острой болью, распространившейся по всей зоне, отдаваясь жалящим теплом по всему телу.

— Эй, ты чего, в самом деле рухнула? — спросил незнакомый мужской голос.

Вдох. Выдох. Ещё раз…

— Ты оглохла?

— Я не пойму, ты совсем слепой баран или как? Ты не видишь, что мне больно? Зачем задаёшь эти глупые вопросы, лучше бы помог, тоже мне мужчина, — ответила я на взбесивший меня поток вопросов.

— Эй-эй, ладно, ладно, всё, — парень помахал руками. — Я Нолан.

— Да хоть Патрик, встать то помоги, мне ещё работать вообще-то.

Новый знакомый подал мне руку и поднял меня. Я ступила на пол, и моя нога подвела меня.

— Блин, так я никогда в жизни не смогу мыть полы.

Нолан, отряхнувшись, спросил:

— Ты что, уборщица?

Я закатила глаза и скрестила руки. Похоже он и вправду тупой.

— Слушай, а у тебя случайно нет гиперфиксации на какие-нибудь предметы?

— Нет, а что? — спросил, изогнув бровь, Нолан.

Глава 2

За мои двадцать два года я добилась ровно ничего. С детства я постоянно была свидетельницей того, что к маме каждый день приходили какие-то дядьки. Они всегда были пьяные. Мама развлекалась с ними за деньги, только я не могу сказать, что ей было весело. Каждый раз, когда один за другим эти противные, волосатые мужики сменяли друг друга, я слышала мамины громкие рыдания в перерывах. Нам с сестрой всегда надо было сидеть в своей комнате.

— Беверли, мама несчастна? — прервал мёртвую тишину тоненький голосок.

— Нет, Мелисса, просто мама сильно устала.

— Но ведь к ней опять пришёл дяденька…

— Всё будет хорошо, милая, — успокоила сестру тринадцатилетняя я.

В восемнадцать я поступила в колледж. Это были самые ужасные дни, мне казалось, они длились вечно. Со мной никто не хотел общаться, мальчики сторонились меня из-за прыщей и лишнего веса, который настиг меня из-за пережитой травмы, а девочки пускали слухи о том, что у меня ВИЧ. Тупые курицы, чёрт бы их побрал. Я думала на этом чёрная полоса моей жизни кончилась, но как только мы расслабляемся, ожидая спасения и чуда, судьба преподносит нам новые приключения. Мне изменил мой бывший парень. Это было на втором курсе, я уже привела себя в форму и, конечно же, по сценарию, ко мне начали подходить разные мальчики. Но впустила в своё сердце я только одного. Мы были вместе три месяца, всё бы ничего, но на мой день рождения я долго ждала его приезда. Я волновалась и решила поехать к нему в общежитие. Зря я это сделала, лучше бы начала есть без него свой торт. Я застала его с одной из стерв, которая распространяла слухи. Моё сердце покинуло меня в ту минуту. Я только-только начала снова жить, собрала его по кусочкам и тут бац…и его снова сломали. Растоптали, как грязь. Нет. Я и есть грязь. Куда бы я ни ступила, с кем бы не общалась, всегда всё заканчивалось либо смертью, либо чьим-то разбитым сердцем. В большинстве случаев, моим. В Двадцать лет, после окончания учёбы, я переехала в Бруклин, хотела устроиться на работу, мне было всё равно куда, главное, чтобы за это платили. Работала официанткой, перепродавала вещи, в итоге остановилась на уборщице.

Всеми возможными мазями я старалась уменьшить боль в ноге. У меня образовался желтоватый синяк, и это место набухло. Подумать только, упала со стула, а внутри всё горит, будто слетела с 5 этажа. Я решила отдохнуть и посмотреть фильм, раз сегодня я не пригодна для уборки. Не успев присесть, у меня зазвонил телефон.

— Привет, Делла, — ответила я на звонок своей подруге, которая работала в салоне красоты напротив, парикмахером.

— О боже, ты жива. Я к тебе заходила, какой-то парень сказал мне, что ты упала и сломала ногу, — испуганно тараторила она.

Если кто-то спросит меня, кого я люблю больше всего на свете, я отвечу: “Деллу”. С этой прекрасной девушкой мы познакомились, когда я только приехала, искала работу и зашла к ней поправить давно не обновляющуюся стрижку. Каково было моё удивление, когда я увидела вместо напыщенной парикмахерши, глаза которой так и сверкают спесью, её, девушку с рыжими волосами и добрыми, лучезарными глазами. Я даже назвала своё имя. Обычно я так не делаю и просто молчу.

— Да, есть такое. Не хочешь прийти? — решила спросить её я.

— Дела, подруга, дела, — с горечью ответила Делла.

“Точно. Только ты тут тунеядка, Беверли, остальные заняты делом” — подумала я.

— Ладно, буду тогда тухнуть одна.

Делла положила трубку, и я начала смотреть какой-то фильм про супер-собаку. Время пролетело быстро, за окном уже стемнело.

Я подумала, что мне не помешает вечерняя прогулка перед сном. Накинув на себя зелёный плащ, я заправила за уши волосы, вытащив наружу две тоненькие пряди. Улицу освещали фонари, наполняя пространство вокруг волшебным синеватым проблеском. Откуда-то доносилась мелодичная музыка, которая то и дело притягивала, звала пойти следом. Я шла по аллее, укутанной туманом, чувствуя запах сладкой выпечки. Ветер играл с моими блондинистыми волосами, не желая отпускать их. Лёгкая прохлада не давала забыться, утонуть в своих мыслях, держала под контролем сознание. Я вдыхала каждую частицу воздуха, выпуская изо рта свежий пар. Я шла, шла и шла, пока не остановилась, услышав голос позади.

Нолан стоял, запыхавшись.

— Привет. Так быстро шла, еле разглядел, что это ты, — спокойно проговорил парень, сунув руки в карманы.

— Серьёзно? Мне казалось, что медленно, — Я действительно думала, что плыву, как лебедь, среди быстро сменяющихся автомобилей.

Нолан подошёл ближе, и мы оба облокотились о перила моста.

— Как тебя зовут, зеленоглазка?

Я повернулась к нему, заправив за ухо прядь, которую выпустила перед прогулкой.

— Не удосужился узнать у коллег? Надо же, я переоценила твои возможности, — улыбаясь, сказала я.

— Я хочу услышать его от тебя лично, — он произнёс это тихим, бархатным голосом, так, что у меня пошли мурашки.

Минуту стояла мёртвая тишина, даже мимо проходящие люди и машины не издавали ни единого звука, и мне казалось, что время остановилось. Минута длилась вечно.

— Беверли. Рад?

Нолан неотрывно смотрел мне в глаза, изредка моргая. Ресницы у него, конечно, красивые.