В объятиях врага

Глава 1

Уже больше восьми лет я носил титул Дона, но даже в самые темные времена наша семья не знала такого упадка. За широким, полированным временем столом, я всматривался в тусклый экран ноутбука, пытаясь найти проблеск.

Несколько поколений Коза Ностра купалась в лучах власти, держа в своих руках острова и торговые пути, словно нити марионеток. Но теперь, словно ядовитый сорняк, прорастала новая угроза – мафия Фоджа, змеиным кольцом обвивающая Апулию. Они уже осмелились поднять руку на наши корабли, нагло захватив груз оружия, предназначенный для защиты нашей территории.

Нехорошее предчувствие, словно ледяная хватка, сжимало мое сердце. Я чувствовал, как неотвратимо надвигается буря. Их следующим шагом будет атака на остров. И к этой войне мы должны быть готовы.

Мы должны показать Фодже, что Коза Ностра – это не старая, дряхлеющая организация, а сила, с которой нельзя не считаться. Война – это всегда риск, всегда потери. Но иногда, чтобы сохранить то, что имеешь, нужно сражаться.

Я откинулся на спинку кресла, чувствуя, как тяжесть лет давит на плечи.

– Мы продолжаем получать дерьмовые новости и с этим надо заканчивать, – произнес я голосом, в котором звенела сталь.

В кабинете, погруженном в полумрак, ждали моего слова Карлос, мой младший брат и консильери, и Дино, верный друг и лучший солдат.

– Тогда сделаем то, что лучше всего у нас получается. Заставим их дрожать от страха и принять наши условия, – заговорил Дино.

Он брал на себя самую грязную работу и жестоко расправлялся с врагами, поэтому знал, что страх – лучший рычаг давления, но не в этом случае.

– Мы потеряли уже несколько своих солдат и оружие. Слепо рисковать не будем, поэтому сегодня свяжись с семьёй Грассо.

Федерико Грассо является боссом в Сан-Марино. Он предложил мне взять в жены его дочь и объединить наши силы. В нашем мире нормально заключать договорные браки.

Дино, с его пронзительным взглядом, способным разглядеть истину даже в самой густой лжи, едва заметно кивнул.

– Будет сделано.

После того, как Дино покинул кабинет, брат нарушил тишину.

– Ты готов принять его предложение? Ты действительно веришь, что этот брак будет удачным?Федерико – скользкий тип, он всегда ищет выгоду для себя.

Он был почти на шесть лет младше меня. Там, где я хранил ледяное спокойствие, в нем бушевал ураган. Карлос – гремучая смесь безумия и импульса.

– Да. Я знаю, что мы сможем контролировать ситуацию, и использовать этот союз в наших целях. В нашем мире не бывает идеальных решений, только компромиссы и тщательно взвешенные риски. Поверь мне, я знаю, что делаю.

– Не представляю тебя в роли мужа, – усмехнулся брат.

– Тебе и не надо такое представлять, – холодно бросил я, погружаясь снова в ноутбук.

Тихий стук в дверь вырвал меня из раздумий. Брат открыл дверь, пропуская внутрь двоих наших вышибал из казино.

– Что стряслось? – буркнул я, не скрывая раздражения.

– У нас тут небольшая заминка, – промямлил один из них.

– Что опять?

В тот самый миг, словно робкий луч луны в темную комнату, в кабинет несмело проскользнула девушка. Миниатюрная, утопающая в каскаде длинных, цвета воронова крыла волос, она казалась одновременно растерянной и до смерти перепуганной.

– Она проиграла все деньги в казино и взяла у нас в долг сорок тысяч евро, но теперь отказывается отдавать, – выпалил один из вышибал.

– И вы, взрослые мужики, не знаете, как вытрясти долг, не отвлекая меня от важных дел? – спросил я, разглядывая девушку.

Она опустила голова и приобняла себя, словно пыталась так себя защитить.

– Знаем, но девушка пыталась покончить с собой, а потом требовала, чтобы привезли к вам.

— Это уже интересно, – усмехнулся Карлос.

Девушка подняла на меня красные от слёз глаза. Её дыхание было прерывистым, как у загнанного зверька, и каждый вздох, казалось, причинял ей физическую боль.

– Пожалуйста, не отправляйте меня в клуб, – прошептала она, и слова ее дрожали, как осенние листья на ветру. – Я не буду обслуживать мужчин. Я лучше умру. Лучше убейте меня, – голос ее почти сорвался.

Я прищурился, вглядываясь в ее испуганное, но одновременно и дерзкое лицо. В этой хрупкой фигурке, казалось, теплилась некая странная, почти безумная отвага. Готова умереть? Интересно…

– Как твоё имя? – спросил я, нарушая тишину своим низким голосом.

– Виолетта.

– Что ж, Виолетта, и как ты собралась тогда возвращать нам деньги? – повторил я, прищурившись. Сорок тысяч евро – немаленькая сумма. И, судя по ее отчаянию, достать их ей неоткуда. – А вернуть придётся. Мы тебе не благородные рыцари. Мы – мафия.

– Я... Я смогу отработать, – проговорила она сквозь всхлипы, и в этот раз на меня смотрели глаза цвета океанской лазури, полные мольбы.

Краем глаза я заметил хищный блеск, вспыхнувший в глазах брата. Он, словно пантера, крадущаяся к добыче, медленно и бесшумно приближался к ней.

– И каким же образом? – промурлыкал он, и хищная ухмылка искривила его губы, обнажив волчий оскал.

Виолетта вздрогнула от его голоса, словно от удара хлыстом. Ее взгляд метнулся от меня к брату, полному нескрываемого предвкушения.

– Я очень хорошо готовлю. Могу быть вашим поваром. Могу убирать в вашем доме. Готова стать вашей прислугой. Пожалуйста, дайте мне возможность отработать таким путём или убейте.

Брат расхохотался, и этот звук резанул по ушам. Он схватил Виолетту за подбородок, заставляя ее смотреть ему в глаза.

Виолетта съежилась под пристальным взглядом брата, словно загнанный зверек.

– Поваром? Ты слишком красива для этого, девочка. Такие, как ты, должны радовать глаза и… кое-что еще.

– Карлос, отойди от неё, – приказал я, и брат, с неохотой повинуясь, выпустил девушку из своих объятий.

– Впервые я слышу, чтобы девушка в этом кабинете предложила не своё тело, а навыки повара. Я удивлён, – усмехнулся я.

Я видел многих женщин и каждая была готова заплатить своим телом, но никогда не угрожала, что убьёт себя, если её тронут. Эта девчонка, чего уж греха таить, сумела меня заинтриговать.

Глава 2

Рассвет окрасил небо в багровые тона, когда один из приспешников Люциана Моретти забрал меня. Я, наконец, проникла в логово этого чудовища, выдав себя за трепетную лань, загнанную в угол. Укрыла глубоко внутри клокочущую ярость и неутолимое желание вонзить клинок в его прогнившее сердце.

Нужно набраться терпения и следовать плану. Никаких ошибок. Я справлюсь.

Безмолвно изучаю дорогу и лицо водителя, стараясь запомнить каждую деталь, каждую мелочь. Мне необходимо знать окружение Моретти, как свои пять пальцев. Оставшийся путь пролегает в гнетущей тишине, но это лишь играет мне на руку.

Действуя на автомате, позволяю открыть перед собой дверцу автомобиля. Передо мной, словно каменный зверь, возвышается величественный особняк. Белый кирпич, массивные окна, смотрящие на мир свысока, и вокруг – раскинувшийся сад, полный обманчивой красоты.

Везде вооружённые люди Люциана. Видимо, он действительно готовится к войне, раз удвоил защиту. Я изучала особняк, пока взгляд не зацепился за окно на третьем этаже.

Почему там решетка, в то время как на других окнах ее нет?

– Живей, – рявкнул водитель, вырвав меня из омута мыслей.

Я вытащила чемодан и направилась к парадной двери. В душе бушевал ураган, но внешне я сохраняла невозмутимость.

Не успеваю позвонить в дверь, как она открывается. Передо мной стоит невысокая худая женщина лет шестидесяти, грубыми чертами лица и очками в толстой оправе.

— Здравствуйте. Я Виолетта, – произнесла я самым дружелюбным тоном, чтобы произвести хорошее впечатление.

Женщина сканирует меня с головы до ног, и я позволяю ей это, зная, что сейчас важна каждая деталь моего поведения. Ее глаза за стеклами очков казались маленькими и пронзительными.

– Следуй за мной, – велела она, развернувшись.

Горький привкус опускается на дно желудка, а к горлу подступает тошнота, когда я переступаю порог Моретти. Я зажмуриваюсь, отгоняя приступ тошноты.

– Меня зовут Патриция и ты будешь делать всё, что я скажу, – произносит она, и ее голос, тихий и скользкий, словно шелест потревоженной змеи, проникает под кожу.

Насколько мне известно, она вырастила Люциана и Карлоса, долгие годы оставаясь верной семье Моретти.

– Хорошо, – отозвалась я.

Меня провели по длинному коридору, увешанному портретами хмурых мужчин, и остановились перед дверью.

Я вошла внутрь. Комната оказалась просторной, но неуютной. Мебель была старой и громоздкой, а на стенах висели картины с изображением сцен охоты.

– Это твоя комната. Поставь чемодан и пошли со мной. Потом разберёшь свои вещи, – снова приказной тон.

Я хочу разбить ей очки и скинуть с утеса.

Вместо этого, я мило улыбаюсь и киваю в знак согласия. Мне придётся много улыбаться, пока не начнёт болеть челюсть.

– Когда я могу приступить к работе? – осторожно спросила я, когда зашли на кухню.

– Сначала я тебе расскажу, что ты должна делать.

– Я внимательно слушаю.

– Запомни всё. От этого зависит твоё нахождение в этом доме. Ошибок тебе не простят.

Глаза - холодные и проницательные - изучают меня, словно рентгеновский аппарат.

– Я знаю. Обещаю, что не подведу, – робко улыбнулась я.

Женщина прищурилась, словно пыталась залезть ко мне в голову, а затем достала из ящика какую-то бумагу.

– Вот, – Патриция протянула мне список, – У каждого члена семьи свои причуды и предпочтения. Придется угодить всем.

– Поняла.

Я научилась готовить у мамы. Она любила проводить время на кухне. При воспоминании о ней в груди болезненно сжалось, и я поспешила отогнать нахлынувшие тени прошлого.

– Будешь ещё убираться на первом этаже. На остальные этажи тебе подниматься запрещено. Поняла меня? – Ее резкий тон резанул по ушам, вызывая глухое раздражение.

Значит, прислуге вход наверх воспрещен? Что ж, интересно… Надо будет что-нибудь придумать.

– Поняла.

– Не задавай лишних вопросов. Не лезь не в своё дело. Молчи и говори только тогда, когда к тебе обращаются. Не смотри им в глаза. Ты всегда должна опускать голову. Выполняй работу сразу. Будь тихой и незаметной, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания. Если что-то будет непонятно, то сразу спрашивай меня. Всё запомнила?

– Да. Я всё запомнила.

Какой отстой. Мне придется иметь дело не только с Люцианом, но и с его братом и женщиной, которая любит и лелеет этого зверя.

Патриция кивнула, удовлетворенная моей сговорчивостью. В ее взгляде я уловила смесь презрения и подозрительности,словно я была грязью под ее каблуком, но в то же время представляла потенциальную угрозу. Что ж, пусть думает, что хочет. Я научилась хорошо скрывать свои истинные намерения.

Она продолжила инструктаж, подробно расписывая мои обязанности: стирка, глажка, покупки продуктов, уход за цветами в саду. Список оказался бесконечным, словно я нанималась работать не горничной, а универсальным солдатом. Но я лишь молча кивала, впитывая каждое её слово.

– Теперь иди и переоденься, а потом жду тебя здесь. И помни, что я буду внимательно следить за тобой.

Я вернулась в комнату, и щелчок замка эхом разнесся в тишине. Я открыла чемодан. Среди вещей, я спрятала оружие. Мне нужно быть готовой ко всему. Пальцы сжали рукоять пистолета, и он, словно продолжение руки, скользнул под матрас. Кто станет искать оружие в комнате прислуги? Той, что пришла лишь отработать долг. Нет, здесь его точно не найдут.

Пришлось вспомнить все уроки. Дыхание ровное, сердце бьёся спокойно. Никакой паники. Помнить о цели, не отвлекаться на посторонние мысли. Убрать страх. Он – главный враг.

Я переоделась в униформу, которая мне дала Патриция и вышла из комнаты. С невозмутимым видом, я разглядывала каждый уголок дома.

До самого вечера эта старая ведьма, как я про себя ее окрестила, изводила меня бесконечным мытьем посуды и готовкой. В какой-то момент на кухне возникла высокая блондинка с вызывающе пухлыми губами и холодным взглядом.

Ванесса... Мачеха Люциана и Карлоса.

Глава 3

Я не спала, прослушиваясь к каждому шороху в доме. Мне нельзя терять бдительность даже на мгновение.

Спустя томительные минуты тишину прорезали шаги, а затем снова воцарилось напряженное безмолвие. Не выдержав гнетущего ожидания, я осторожно выскользнула из комнаты, стараясь раствориться в тени.

Крадучись, я приблизилась к лестнице, ведущей в непроглядную высь. Подняться туда означало выдать себя, но необходимость толкала вперед. Я напрягала зрение, пытаясь выхватить хоть что-то из темноты.

Внезапно чьи-то руки грубо схватили меня, и я едва сдержала инстинктивный порыв к сопротивлению.

– Что это мы делаем? – прошептал насмешливый голос Карлоса Моретти прямо у моего уха, обжигая кожу ледяным дыханием.

Я резко обернулась, утопая во взгляде его глаз цвета грозовой бури. В свои двадцать семь лет, он обладал уникальным инстинктом убийцы. Если Люциан предпочитал следить и ждать жертву, то Карлос сразу нападал. Я наслышана о его безумных поступках и именно этим он был опасен. Его непредсказуемость всегда держит в напряжении.

— Я собиралась пойти на кухню, но услышала шум и решила взглянуть, что происходит, – произнесла я тихим голосом.

– Ты знаешь, что чрезмерное любопытство часто приводит к печальным последствиям. Не стоит свой красивый носик совать, куда не нужно, –промурлыкал он, приближая свое лицо к моему.

– Я не собираюсь, правда... Хотела всего лишь убедиться, что всё хорошо.

Я попыталась отстраниться, он лишь крепче сжал мои руки, его пальцы болезненно впивались в запястья.

Я тебе могу эти пальцы сломать сразу в нескольких местах, если не отпустишь.

– А ты у нас такая заботливая? У нас не было возможности поближе познакомились. Надо это исправить, – промурлыкал он, и в этом нарочито ласковом тоне сквозила смертельная угроза.

– Я здесь, чтобы работать, а не знакомиться, – пробормотала я, отводя взгляд.

Его ухмылка стала шире, обнажая ряд белоснежных зубов. Он наклонился еще ближе, и я почувствовала его тёплое дыхание на своей шее.

– Твоё присутствие в этом доме зависит и от твоего поведения, – прошептал он, проводя пальцем по моей щеке, явно наслаждаясь моей беспомощностью.

Я сдерживалась из последних сил, чтобы не ударить его. Это могло усугубить ситуацию.

– Что тут происходит? – грубый голос Люциана заставил меня вздрогнуть, а Карлоса отступить назад.

Люциан Моретти стоял в метре от нас, глядя на нас с мрачным выражением лица. В глубине его глаз зияла бездонная пропасть, полная невысказанных угроз и мрачных тайн.

Его белая рубашка была памята и в крови, словно он только что вырвался из напряженной схватки. Кровь точно не его.

– Ничего. Я просто обсуждаю с нашим новым поваром, что предпочитаю на завтрак, – его губы скривились в усмешке, полной сарказма.

– Обсудишь завтра, а сейчас тебе нужно отдохнуть, – ледяным тоном отрезал Люциан.

– Именно этим и хотел заняться, пока ты не вмешался, – бросил Карлос, не отводя взгляда от меня.

– Карлос.

Не смея перечить старшему брату и Дону, он сдался, тяжело вздохнув.

– Понял. Поищу сегодня другой способ отдохнуть.

Люциан проводил взглядом брата, поднимающегося по лестнице.

Мне нужно убираться отсюда.

– Я тоже пойду, — прошептала я, нерешительно шагнув в сторону.

– Стой, – властно приказал мужчина, пригвоздив меня к месту.

Его взгляд, словно лазер, пронзил меня насквозь.

– Слушаю вас, – произнесла я, прокашлявшись, чтобы хоть как-то унять внезапно пересохшее горло.

Он не спеша развернулся и направился к дивану. Опустившись, расстегнул верхние пуговицы рубашки, небрежно обнажив загорелую кожу. Мой взгляд невольно зацепился за татуировку, зловеще мерцающую на его груди: крест, змеей обвитый колючей проволокой.

– Я сегодня не ел, да и на ужин опоздал. Что-нибудь принеси мне, – его голос, низкий и бархатистый, словно дорогое вино, обволакивал слух, но не согревал. Скорее, наоборот, заставлял внутренности сжаться в тугой комок тревоги.

– Есть минестроне.

– Неси. Я буду есть прямо здесь.

Люциан следил за мной, как хищник за добычей, выжидая момент, чтобы впиться клыками. Только я не добыча, а он.

Я прошла на кухню, а спустя мгновение вернулась с подносом, словно смиренная служанка, несущая дары повелителю.

Поднос опустился на журнальный столик, и я выпрямилась, ожидая его слова, словно приговора. Сердце бешено колотилось в груди, отстукивая панический ритм, но я старалась сохранить маску невозмутимости. Он был рядом. Так близко, что достаточно было протянуть руку… или вонзить нож.

Мужчина пренебрег предложенной едой, его взгляд, словно острый скальпель, раздевал меня, изучая каждый изгиб, каждую деталь.

– Расскажи мне, Виолетта, как ты оказалась в казино? Ты не похожа на азартного игрока.

Я кивнула, стараясь вернуть себе контроль над ситуацией. Необходимо сохранять хладнокровие, несмотря на его очевидную попытку вывести меня из равновесия. Он играл, и я понимала правила этой игры.

– Я работала в маленьком кафе поваром. Услышала случайно разговор двух мужчин. Они говорили, что в казино очень легко поднять деньги. А я так мечтала вырваться из этой нищеты, что решила рискнуть. Сначала удача была на моей стороне, хотелось большего… А потом азарт ослепил меня, и я не заметила, как потеряла всё, – сказала я свою фальшивую историю.

Он молчал, и этот взгляд прожигал меня насквозь. Я чувствовала его интерес, но в то же время – какую-то отстраненность, словно он наблюдал за подопытным кроликом.

— А где твои родители или родственники? – спросил мужчина.

Я знала, что Люциан Моретти уже собрал всю информацию обо мне. Он получил именно то, что я позволила узнать.

– У меня никого нет. Осталась совсем одна, – прошептала я, с трудом сдерживая рвущуюся наружу лавину воспоминаний, острых, как битое стекло.

И всё из-за тебя, чудовище!

Мой взгляд невольно скользнул к багровому пятну на его рубашке. Он заметил это и криво усмехнулся, словно читая мои мысли.

Глава 4

Три дня в доме Моретти убедили меня: здесь что-то скрывают. В доме кого-то держат взаперти. Никто из прислуги не смеет подниматься наверх, лишь Патриция. Именно ею я и решила заняться. Мне необходимо узнать, кто находится ещё в доме и почему никогда не выходит из комнаты. Может, человек нуждается в помощи?

Чтобы докопаться до правды, мне придется временно вывести Патрицию из игры. Масло – вот мой инструмент. К счастью, ее зрение далеко от идеала, даже в очках, а значит, она вряд ли заметит подвох и поскользнется. Если не сработает, то придумаю другой способ.

Я протирала пыль в гостиной, когда до моих ушей донесся шум из кухни, а затем и отчаянный крик Патриции. Сердце екнуло, и я моментально ринулась туда. Патриция, скрючившись, лежала на полу, беспомощно пытаясь подняться, словно сломанная кукла.

– Что случилось? – воскликнула я, вкладывая в голос столько испуга, сколько смогла выдавить.

– Кто... кто разлил тут масло? – прохрипела она.

– Я не знаю. Утром я всё убрала, честное слово, – пролепетала я, стараясь казаться искренней

– Призрак тут обитает? Да? Моя спина! Как же больно! – причитала она, судорожно хватаясь за поясницу.

Я осторожно протянула ей руку, чувствуя, как предательская вина начинает разъедать меня изнутри.

– Давайте я вам помогу..., – я помогла ей встать.

– Мои старые кости, – всхлипнула Патриция. Жгучий укол вины расползся по венам, отравляя каждый мой вздох, но пути назад уже не было.

– Вам нужно полежать и отдохнуть немного.

Она согласилась, и я усадила ее в кресло, заботливо подложив подушку под спину. Мне приходилось устранять мужчин, но точно не слабых старушек.

– Кто теперь будет работать?

– Я сама всё сделаю, – предложила я. – Не переживайте. Я справлюсь.

Денёк ей точно придётся полежать. Не оставит же она без еды таинственного пленника.

Патриция окинула меня своим фирменным взглядом, в котором, я уверена, пылала смертельная угроза. Я же, не дрогнув, продолжала изображать искреннее беспокойство, поправляя подушку под её головой. Ладно, признаюсь, я и вправду волновалась.

– Подойди и слушай внимательно, – приказала она, не отрывая от меня своего пронзительного взгляда, полного недоверия.

– Слушаю, – ответила я с невинностью, надеясь скрыть бурю эмоций, клокочущую внутри.

– Отнеси еду в комнату на третьем этаже. Там только одна комната с белой дверью, так что не перепутаешь. Поставишь поднос на стол и уходишь. Не смей задерживаться или говорить. Ставишь поднос и уходишь. Поняла?

Да! У меня получилось!

– Всё сделаю, как вы сказали. Не сомневайтесь, – покорно кивнула я, стараясь скрыть ликование за маской послушания.

– Люциану это не понравится, но я с ним поговорю, – пробормотала Патриция, словно чувствуя неладное, и поморщилась, будто предчувствуя бурю.

Я оставила её и направилась на кухню, чтобы помыть пол и приготовить обед. К счастью, в доме никого не было из Моретти. Не особо хотелось сталкиваться с Люцианом, а особенно с его братом. Хоть Карлос больше и не смел ко мне прикасаться, терзала мысль: зачем Люциан вообще заступился? Не хочет, чтобы брат пачкал руки о прислугу? В памяти вспыхнул обжигающий взгляд мужчины, пронзительный и загадочный.

Не думай о нем. Надо сосредоточиться на деле.

Я взяла поднос с едой, чувствуя, как дрожат мои руки. Каждый шаг по лестнице отдавался гулким эхом в моей груди, полном противоречивых чувств.

Наконец, я у двери. Белая краска тускло блестела в полумраке коридора. Глубоко вздохнув, я толкнула дверь и вошла.

Замерла на пороге, поражённая увиденным. На подоконнике, словно хрупкая статуэтка, сидела измождённая девушка с пепельными волосами и безучастно смотрела в окно. То самое окно с безжалостной решёткой. Холодок пробежал по спине. Внутри всё сжалось от сочувствия к этой сломленной душе.

Значит Люциан держит эту девушку? В качестве игрушки? Или должна платить своим телом?

Осторожно ступив на ковёр, я неслышно поставила поднос на столик. Девушка не шелохнулась, словно погруженная в бездну, где мой голос не мог до неё дотянуться.

– Кто ты? – тихо спросила я.

Она вздрогнула, словно от прикосновения ледяного ветра, и обернулась. Встретившись с её пустым взглядом, я почувствовала, как стало не по себе.

– Как тебя зовут? – спросила я, медленно приближаясь, словно к испуганной птице, боясь спугнуть её.

В её пустых глазах мелькнула тень растерянности, словно слабый луч света в кромешной тьме.

– Тебя держат в этом доме? Не бойся, ты можешь мне рассказать, – говорила я ласково. В ответ – лишь тишина.

Она наклонила голову набок, рассматривая меня с невинным любопытством, как диковинного зверька, случайно забредшего в её клетку. Я остановилась в метре от неё, чувствуя, как моё сердце сжимается от жалости.

– Кто-то из этих чудовищ тебе навредил? Расскажи мне, я попытаюсь тебе помочь..., – заверила я, вкладывая в каждое слово надежду и сочувствие. Но она продолжала смотреть на меня с тем же немым любопытством.

Она глухая? Почему молчит?

Я должна была уже уйти, но не могла оставить бедняжку, даже не поговорив с ней. Неизвестно, что с ней сделали и как долго находится здесь.

В комнате мрачно и минимум мебели, словно яркие цвета под запретом.

– Ты давно тут? Если не можешь говорить, то просто кивай. Я правда могу тебе помочь. Я понимаю, они тебя запугали до смерти, но нужно набраться смелости, чтобы вырваться на свободу. Ты должна ему деньги? Или что-то другое... Поговори со мной. Почему тебя тут держат?

Я снова шагнула в её сторону и протянула руку, чтобы дотронуться до неё. Моя рука застыла в воздухе, когда дверь с шумом распахнулась.

– Что ты здесь делаешь?! – голос Люциана, словно удар хлыста, полоснул тишину, полный ярости и… чего-то еще, неуловимого, но очень опасного.

Я отдернула руку, словно от раскаленной плиты, и обернулась. Люциан стоял в дверях, сотканный из бушующего гнева, его глаза метали обжигающие искры. Он был похож на разъяренного зверя, готового разорвать любого, кто посмеет приблизиться к его добыче. Он и был сейчас зверем.

Глава 5

Я всегда держал свои чувства в железных рукавицах. Дон не имеет права на слабость, но когда я увидел на мониторе Виолетту, входящую в комнату, словно цепь сорвалась – я бросил всё и сорвался домой.

Ярость клокотала во мне, требуя наказать её за дерзость, за нарушение неписаных законов. Я дал ей возможность расплатиться. Никому я ещё не делал таких поблажек. Ей следовало просто исполнять свою роль, не переступая черту. Разберусь с ней позже.

Вышвырнув Виолетту за дверь, я жадно вдохнул, пытаясь обуздать рвущийся наружу гнев, прежде чем повернуться к сестре.

Каждый шаг к ней – борьба с самим собой, попытка не спугнуть и одновременно удержать зверя внутри.

Мои ноги снова останавливаются, когда я встречаюсь с ней взглядом.

— Всё хорошо... Её нет. Она ушла и больше не вернётся.

Чтобы не тревожить ее, я остаюсь на месте и засовываю руку в карман, стараясь говорить как можно мягче.

– Всё хорошо, – произнёс я, стараясь вложить в эти слова всю возможную нежность.

Напряжение трещит в воздухе, пока мы смотрим друг на друга. Я пытаюсь определить, не наступает ли один из её приступов.

Моя маленькая, хрупкая сестра… Сколько ей пришлось вынести, сколько боли она пережила из-за моей жизни, полной опасности и тьмы. Как же я хотел бы забрать у неё всю эту горечь, укрыть от жестокости мира, в котором сам погряз.

Прости за то, что не смог защитить...

Паранойя душит меня, когда речь заходит о ней, о моей сестре. Однажды я уже предал её, не защитил, и теперь безумной тенью мечусь, пытаясь оградить от всего мира.

Аврора подняла на меня глаза, и в этот раз в них не было привычной, пугающей пустоты. В глубине зрачков вспыхнул слабый, но живой огонёк.

— Не надо... Пусть вернётся, – прошептала она, и мир вокруг меня замер.

Годы, долгие годы молчания…Она заперлась в себе, отгородилась от всех. И вот, впервые за бесконечную вечность, я слышу её голос, такой тихий, такой хрупкий.

В горле пересохло, слова застряли комком.

– Что? Аврора... Ты...ты говоришь со мной?

Я смотрел на нее, боясь пошевелиться, боясь спугнуть это чудо, эту надежду, забрезжившую сквозь многолетнюю тьму.

– Пусть вернётся. Пусть она ко мне приходит, – повторила сестра чуть громче.

Ее слова эхом отдавались в голове, разбиваясь о стены моей души. Моя сестра снова говорит со мной...

– Скажи ещё что-нибудь. Я так давно не слышал твой голос..., – прошептал я, боясь нарушить хрупкость момента.

– Она придёт? Ты ничего ей не сделаешь?

Аврора решила заговорить, чтобы защитить девушку от меня?

— Нет. Не сделаю. Если ты хочешь, то она будет к тебе приходить. Хоть каждый день. Ты же знаешь, что я всё для тебя сделаю, – заверил я, готовый поклясться чем угодно.

К ней могла заходить только Патриция и Карлос. Остальных близко не подпускал. Для всех остальных моя сестра давно мертва. Только так я смогу защитить её.

– Хорошо, – кивнула девушка и отвернулась к окну.

И в этот момент я понял, насколько глубоко одиночество моей сестры. Насколько сильно она нуждается в ком-то. И, увы, таким человеком стала наша новая прислуга. Может быть, дело в их почти одинаковом возрасте, а может, кроется что-то еще, непостижимое для меня. В любом случае, я должен поговорить с Виолеттой.

Я вышел из комнаты и направился к девушке. Впервые моя сестра обратилась ко мне с просьбой, и я не мог ей отказать.

Виолетта возилась с чемоданом, когда я вошёл. Звук моих шагов заставил её вздрогнуть, словно от прикосновения ледяного ветра, и выпрямиться. Я молчал, не сводя глаз с её лица, наблюдая, как в глубине её взгляда плещется замешательство, смешанное с робкой тревогой.

— Простите меня... Я всего лишь хотела помочь ей, – промямлила девушка.

Мой взгляд невольно упал на её губы – пухлые, цвета спелой вишни, манящие и невинные. Она была прекрасна, несомненно. Я встречал немало красивых женщин, но в Виолетте таилось нечто большее – неуловимая загадка, которую отчаянно хотелось разгадать, прикоснуться к её душе.

– Я пришёл поговорить с тобой, – я прочистил горло.

Она смотрела настороженно, словно дикая птица, готовая взлететь в любую секунду.

— И?

– Девушка в комнате – моя младшая сестра. Её зовут Аврора, – пояснил я.

Удивление на её лице мгновенно сменилось ужасом, тенью промелькнувшим в глазах.

– Вы... вы держите сестру взаперти?

– Никто не держит её взаперти, – отрезал я, грубость прорвалась сквозь пелену отчаяния.

Я просто пытаюсь ей хоть как-то помочь...

– А решетка? – в её голосе звучало недоверие, сквозь которое пробивалось осуждение.

– Их установили, когда она попыталась прыгнуть из окна и покончить с собой, – признался я, чувствуя, как последние барьеры, воздвигнутые вокруг сердца, рушатся под напором воспоминаний. – Мне пришлось принять такие меры ради её защиты... С моей сестрой случилось очень много ужасного... Она не разговаривала ни с кем из нас уже много лет, но сегодня попросила, чтобы я тебя вернул. Я не знаю, что случилось, но Аврора захотела видеть тебя. Ради неё, я оставляю тебя в доме. И... да, я немного погорячился.

После той попытки… когда она была так близка к краю… я поклялся, что больше никогда не позволю ей сделать это. Я установил камеры в её комнате. Решетки на окнах. Лучших врачей для неё пригласил. Всё для её безопасности.

– Вы испугались за неё, поэтому так отреагировали. Видно, что вы очень сильно любите её, – прозвучал тихий голос, полный сочувствия. – Извините меня, если я как-то перешла границы... Просто подумала, что её держат тут насильно.

Я смотрел на девушку, объятый бурей чувств – смесью восхищения и глубокого недоумения.

– Ты сама себе помочь не можешь, но решила рискнуть ради незнакомой девушки? – усмехнулся я, глядя на девушку.

Я видел, как рушится дружба, как предают любимых, лишь бы уберечь собственную жизнь. Но Виолетта, эта хрупкая девушка, готова была пожертвовать собой, чтобы защитить совершенно чужого человека.

Глава 6

Когда дверь за Люцианом закрылась, из меня словно выпустили весь воздух. Обреченность последних часов схлынула, оставив дрожащее облегчение. Если бы он вышвырнул меня, все мои старания, вся моя надежда рассыпались бы в прах. Я бы никогда себе этого не простила, никогда…

Он оставил меня в доме по просьбе сестры. Почему я узнаю об этот только сейчас? У Люциана Моретти всегда был только младший брат, или так казалось мне. Откуда взялась сестра?

Сделав глубокий вдох, я достала телефон, чтобы позвонить. После третьего гудка, мне ответили.

– Почему ты не рассказал мне, что у Люциана есть младшая сестра? – выпалила я гневно, не дав собеседнику и слова вставить.

Натянутая, звенящая тишина повисла в воздухе, прежде чем донесся растерянный, полный недоверия голос.

– Чего? Ты видела её?

– Да. Видела.

– Как это? Она...она же умерла, – выдохнул он, сраженный изумлением. Значит он знает про сестру.

– Я видела её. Она жива и здорова. Почему я об этом не узнала от тебя? – раздраженно произнесла я, устало прикрыв глаза.

– Потому что не видел смысла рассказать про покойников. Наша цель – Люциан.

– Я должна знать о всех родственниках убийцы моих родителей, – процедила я сквозь зубы.

Одна эта мысль уже заставляет меня дрожать от гнева и желания отомстить.

– Следуй нашему плану, а остальное оставь на потом. Долго разговаривать я не могу. Позвонишь, когда будут новости, – в его голосе слышалось глухое раздражение, но я чувствовала, что он что-то скрывает.

Мне потребовалось несколько томительных минут, чтобы унять дрожь, прежде чем я смогла заставить себя вернуться к сестре Люциана. Искренняя жалость, словно ледяной комок, сжала мое сердце. Ей выпала чудовищная участь, кошмар, который сложно даже вообразить.

В голове промелькнула мысль, что она мне пригодится. Мне необходимо и с ней подружиться. Союзник в ее лице – это ценный актив, который нельзя упустить.

Я осторожно открыла дверь и вошла в комнату. Девушка все так же неподвижно сидела на подоконнике, погруженная в свои мрачные мысли.

– Снова я здесь, – попыталась я изобразить непринужденную улыбку.

Я осторожно приблизилась и присела рядом на подоконник, оставив между нами небольшое расстояние.

– Спасибо, что попросила брата оставить меня, иначе не знаю, чтобы он со мной сделал, – проговорила я, надеясь завязать разговор.

Она молчала. Я не настаивала, давая ей время привыкнуть к моему присутствию. Наконец, из груди ее вырвался тихий вздох, и она прошептала едва слышно:

– Люциан не стал бы...

– Ты говоришь, а это уже огромный успех. Давай сначала познакомимся? Меня зовут Виолетта, – решила я начать наше сближение.

Аврора медленно повернула голову, и я утонула в бездонной грусти ее глаз.

– Аврора.

— У тебя прекрасное имя, – улыбнулась я, надеясь зажечь искру в ее взгляде.

– У тебя тоже.

И снова тишина, густая и вязкая, как мед. Говорить со мной ей было явно нелегко, словно каждое слово – осколок стекла. Решив взять ситуацию в свои руки, я спрыгнула с подоконника и направилась к подносу с едой.

– Давай немного поедим? – предложила я, стараясь звучать непринужденно. – Я сама приготовила, а не Патриция. У нее блюда получаются с перчинкой, в прямом и переносном смысле, – усмехнулась я, пытаясь разрядить тягостную атмосферу.

Аврора с сомнением посмотрела на еду, но я не отступала, подвигая поднос ближе. Через минуту, она медленно слезла и подошла к столику.

Ей хотелось пообщаться со мной, но немного боялась. Видимо, она давно не видела других людей, кроме своих родственников.

Аврора взяла кусочек фрукта, медленно поднесла ко рту.

– Почему ты заступилась за меня? – решила вновь попытаться вытащить её из своего пузыря.

– Ты же тоже пришла, чтобы мне помочь, – прошептала она, и это было уже намного громче, чем ее первое признание.

Я почувствовала, как внутри меня что-то оттаяло. Маленькая победа, но все же.

– Я решила, что тебя держат взаперти и пытают. Извини, что назвала твоих братьев чудовищами.

Хотя они и есть настоящие монстры...

– Всё нормально. Я знаю, кто мои братья и чем занимаются. Не удивительно, что ты так решила, но мои братья никогда бы не навредили мне, – произнесла она с какой-то нежностью в голосе.

Как она может быть в этом уверена... Люциан Моретти – жестокий зверь. Разве он способен кого-то любить?

– Ты хочешь, чтобы я к тебе проходила?

Она молча смотрела на меня, и в ее глазах я увидела проблеск надежды, хрупкий и едва заметный, но все же существующий.

– Да..., – едва слышно прошептала Аврора, слегка кивнув.

— Тогда буду обязательно заходить. Мы с тобой ещё вечером увидимся, – заверила я, стараясь вложить в свой голос как можно больше тепла и поддержки.

Ее робкое "да" эхом отозвалось в моей душе, пробуждая волну сочувствия. Как же она одинока, эта хрупкая девушка, окруженная тьмой и, возможно, даже не осознающая всю глубину своего заточения.

Внутри меня бушевал вихрь противоречивых чувств. С одной стороны, я испытывала жгучую ненависть к ее братьям, этим жестоким чудовищам. С другой – я видела ее нежную привязанность к ним, эту болезненную уверенность в их любви. Как она может так ошибаться? Или, может быть, я чего-то не понимаю?

Я вышла из комнаты Авроры, с обещанием вернуться вечером, но не успела я коснуться перил лестницы, как столкнулась с Люцианом.

— Как Аврора? – в его голосе плескалось неприкрытое беспокойство, словно он боялся услышать худшее.

– Хорошо. Мы вместе поели и немного поговорили. Не волнуйтесь, она в порядке, – заверила я, стараясь не смотреть в его глаза.

Он шагнул ближе, и меня накрыла волна его теплого, обволакивающего мужского аромата, словно невидимые, жадные объятия. Сердце заколотилось быстрее.

Люциан нависает надо мной, его тело находится в опасной близости от моего, и я с трудом пытаюсь перевести дыхание.

– Я редко такое говорю людям...

Глава 7

Прежде чем перекрыть весь кислород моим врагам, мы с Карлосом навестили Федерико Грассо, чтобы договориться о браке. За ужином мы решили обсудить все планы.

– Я рад, что ты принял моё предложение, Люциан. Этот союз принесёт нам хорошую выгоду. А вам даст ещё и силу, – произнес мужчина с самодовольной улыбкой, рассекая мясо с безжалостностью хирурга.

Он тешит себя мыслью, что без его поддержки я проиграю. Коза Ностра – это не карточный домик, который рухнет от дуновения ветра.

– Федерико, Коза Ностра никогда не будет слабой, чтобы в ком-то нуждаться. Ты сам это прекрасно знаешь, – ледяным тоном отрезал я.

Он лишь усмехнулся, качая головой, словно старый лис, умудренный опытом многих битв.

– Я уважаю в тебе то, что ты никогда не отступаешь и верен своим принципам.

– Мы надеемся, что ты тоже такой, Федерико. Не хотелось бы сюрпризов, – вмешался Карлос, чей дух, словно порох, готов был взорваться от одной искры.

Федерико перевел изучающий взгляд на моего брата.

– Карлос, ты же любишь сюрпризы, — усмехнулся он.

На лице брата расцвела дьявольская усмешка, обещающая бурю.

— Только, когда их делаю я, – проговорил он, вкладывая в эти слова всю тяжесть невысказанных угроз.

Напряжение повисло в воздухе, густое и осязаемое, как предгрозовая тишина. Я чувствовал, как Карлос, мой верный брат, с трудом сдерживает своё безумие словно дикий зверь в клетке. Его преданность мне, его готовность броситься в огонь ради меня, всегда была моей самой большой силой и, одновременно, самой большой слабостью.

— Твоя дочь станет моей женой через месяц, – отрезал я, сменив скользкую тему разговора. – Она должна быть готова к другому уровню ответственности. Я хочу видеть рядом с собой верную и сильную женщину.

Я перевел взгляд на Алиссию. Юная, словно первый цветок весны, но уже тронутая холодом неизбежности. Рыжие волосы тугим узлом стянуты на затылке, открывая изящный изгиб шеи. Алиссия Грассо – хрупкое воплощение девичьей красоты, за которой скрывается безмолвная покорность. Невеста, лишенная права на счастье.

Впрочем, я и не ждал ликующей встречи. С самого детства она знала, что отец не позволит ей выбирать мужа по велению сердца. В нашем мире у женщин не было такой роскоши.

– Моя дочь будет отличной женой. Даже не сомневайся. Алиссия выросла в нашем мире и знает все традиции, законы и правила. Если она хоть как-то тебя огорчит, то ты сам знаешь, что с ней делать, – хохотнул Федерико и Карлос брезгливо поморщился.

Нестерпимо захотелось покинуть его жилище, так как находиться рядом с ним стало невыносимо. Я решил долго не тянуть.

– Через неделю я устрою приём, где и сообщим про мой брак с твоей дочерью, – заявил я.

Алиссия сглатывает и смотрит на меня со страхом, смешанным с таинственной опаской. В голове невольно всплывают дерзкий и бесстрашный взгляд Виолетты. Я начал часто думать о прислуге. Надо заканчивать с этим дерьмом.

После тягостного ужина мы сразу же уехали, отказавшись от предложения Федерико поговорить с Алиссией наедине. Не хватало еще, чтобы она упала в обморок у моих ног. Пусть немного привыкнет к мысли, что ей уготована участь стать моей женой.

Всю дорогу до дома я молчал, погруженный в собственные мысли. Предстоящий брак был необходимостью, удачным ходом, укрепляющим мое влияние. Но при взгляде на испуганное лицо Алиссии, во мне шевелилось неприятное чувство вины. Она не заслуживала такой судьбы, но таков был наш мир, где женщины были лишь пешками в играх мужчин. Ей бояться нечего, так как я никогда не пытался показать свою власть с помощью насилия над женщинами. В браке она получит мою защиту, поддержку и уважение.

Мне необходимо было собраться с мыслями и продумать детали предстоящей сделки по поводу товара. Карлос сразу уехал развлекаться к своим девкам, а я направился в свой кабинет.

Тень у лестницы заставила меня машинально схватиться за пистолет, но в полумраке я узнал Виолетту.

— У тебя привычка ходить ночью по дому? – проворчал я, чувствуя, как прежнее напряжение медленно отступает, позволяя усталости завладеть мной. Я опустился на диван.

Девушка удивлённо моргнула, словно вынырнула из глубокого сна, и несмело шагнула ко мне. Мой взгляд невольно скользнул по ее фигуре. Тонкая майка едва скрывала изгибы, а короткие шорты лишь дразнили воображение. Волна обжигающего адреналина ударила в кровь.

– Извините... Мы с Авророй не заметили время за просмотром фильма, – прошептала она, обнимая себя.

Я слегка улыбнулся, услышав такую информацию.

– Давно она ничего не смотрела. Ты на неё хорошо влияешь, – признал я, и в голосе прозвучало что-то большее, чем простая благодарность.

Тишина повисла между нами, нарушаемая лишь тихим тиканьем часов. Взгляд мой не отпускал ее, исследуя каждое движение, каждый оттенок эмоций на ее лице. В этой хрупкой девушке чувствовалась какая-то загадка, что-то притягательное и опасное. Ее пальцы нервно теребили край майки. Свет луны, проникавший сквозь окно, очертил её силуэт, придав ему еще больше соблазнительности.

– Вы не против, если кое-что скажу?

Я вопросительно вскинул бровь.

– Говори.

Ее присутствие вызывало во мне противоречивые чувства. С одной стороны, я раздражался от её неугомонности, но с другой - ее дерзкий взгляд и непокорный нрав притягивают меня, словно магнит.

— Не обращайтесь с ней, как с больной, – неожиданно, почти шепотом, выдохнула она. – Вы слишком сильно опекаете её, словно она не в состоянии что-то сама делать. Аврора чувствует это и, наоборот, еще сильнее закрывается, ощущая себя слабой. Но это не так. Она не слабая и не больная.

И в этот миг меня словно обожгло осознанием ее правоты.

– Я знаю. Знаю, Виолетта.

Я испускаю долгий вздох. Моя гиперопека, моя болезненная забота – это лишь проявление собственного страха, страха потерять еще раз.

– Я чувствую себя виноватым в том, что случилось. Если бы я смог защитить её... Если бы успел... Когда вижу безжизненный взгляд сестры, я возвращаюсь в прошлое. В день, когда нашёл в грязном подвале. Аврора не заслужила такую участь.

Глава 8

— Намечается большой праздник и нам с Патрицией не помешала бы твоя помощь, – с лёгкой улыбкой произнесла я, глядя на молчаливую Аврору.

Мне хотелось, чтобы она отреагировала, и, наконец, вышла из своей комнаты. Тем более такой повод — брат решил жениться.

Новость о том, что Люциан Моретти намерен жениться, долетела до меня раньше, чем до остального мира, благодаря моим людям.Очевидно, он задумал пышный прием, где и огласит свое решение. Брак ему необходим, чтобы объединиться с Грассо, но это ему не поможет. Я убью его раньше.

– Я не выхожу из комнаты, – ледяным тоном отрезала девушка, вырвав меня из водоворота мыслей.

– И в чем смысл этого затворничества? Ты намерена провести здесь всю свою жизнь, погребенной за этими стенами? – в моем голосе прорвалось возмущение.

Меня всегда раздражала слабость, жалость к себе, особенно когда я видела их в Авроре. В ней отражалась моя прошлая сущность – девушка, потерявшая все. Она была болезненным напоминанием о той жалкой и беззащитной особе, которой когда-то была я, и это зрелище невыносимо терзало мою душу.

– Да.

— Почему ты себя так наказываешь? Ты думаешь, я не понимаю, что ты пережила? Я знаю, каково это – потерять все, что тебе дорого. Но ты должна понять, что жизнь продолжается, Аврора...

– Нет! – воскликнула девушка. –Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти, поэтому закрой этот разговор. Ты никогда меня не поймёшь.

– Я знаю. Всё знаю, Аврора. Ты думаешь, что только у одной тебя шрамы?– Мой голос сорвался на крик. – На моих руках умирала моя мама! Она умирала, а я ничего не могла сделать! Понимаешь? Я осталась совсем одна! Я знаю, что такое боль и безысходность! Я была вынуждена выживать в одиночестве! Быть сильной и двигаться дальше, сжимая кулаки и заперев отчаяние в глубоко внутри!

Аврора взглянула на меня с толикой сожаления, промелькнувшей в глазах.

– А что ты выбрала? – продолжила я, смягчив тон. – Сидеть и жалеть себя до конца своих дней? Ублюдки, которые причинили тебе боль давно мертвы, но ты снова и снова им позволяешь брать власть над тобой. У тебя есть люди, которые ждут тебя и любят. Ты не одна, так почему ты можешь просто взять себя, черт возьми, в руки? Ради себя. Ради своих братьев. Ради своего будущего. Ради того, чтобы исполнить свои мечты. Пройдут годы... И ты будешь жалеть, что потратила свою жизнь так неразумно. Не позволяй никому сломить себя и управлять... Ты сильнее, чем думаешь. Я верю, что ты сможешь.

Аврора молча отернулась к окну. Я видела, как дрожат ее плечи, и надеялась, что мои слова, словно капли дождя, пробивают брешь в ее броне.

– Я оставлю тебя. Подумай над моими словами, – прошептала я, с грустью вздохнув. — И у тебя есть выбор: позволить прошлому сломать тебя или использовать его как силу, чтобы построить своё будущее.

Тишина повисла в комнате, давящая и вязкая, словно густой туман. Я медленно направилась к двери, чувствуя, как тяжесть невысказанных слов давит на плечи. В самой глубине души теплилась надежда, что мои слова заставили Аврору задуматься, посеяли зерно сомнения в ее саморазрушительном выборе.

Я вышла из комнаты, оставив Аврору наедине со своими мыслями и чувствами. Знала, что дальше она должна сделать выбор сама. Моя задача была выполнена: я протянула ей руку. Примет ли она ее – покажет время.

На кухне меня уже ждала Патриция, которая недовольно мешала соус. Ей не нравилось, что приходится слушать мои указания. Она знает только итальянскую кухню, а нам сказали приготовить что-нибудь новенькое.

Бормоча что-то невразумительное себе под нос, она продолжала колдовать над соусом, пока я сосредоточенно раскатывала слоёное тесто для круассанов. К её вечному ворчанию я уже успела привыкнуть.

Внезапно меня сковало ледяным холодом. На затылке я ощутила прожигающий взгляд, от которого мурашки побежали по коже. Его присутствие всегда ощущалось остро и заполняло собой всё пространство. После той ночи, после его изматывающего допроса, мы не обмолвились ни словом. И я была этому несказанно рада. Боюсь, мне совершенно не нравится моя реакция на него.

– Патрицию, я же дал тебе отпуск, чтобы смогла хоть раз отдохнуть, – его глубокий, бархатистый голос заполнил кухню, заставляя воздух вибрировать.

Я изо всех сил старалась не поворачиваться, не смотреть в его сторону, но каждой клеточкой чувствовала, как его взгляд сверлит меня насквозь.

– Я тебе не старуха, чтобы ты меня отправял на покой. А если так уж радеешь за моё самочувствие, проходи и помогай, вместо того чтобы стоять столбом, – фыркнула она, не отрываясь от плиты.

Удивительно, что она может так разговаривать с Доном мафии и быть уверенной, что он ей ничего не сделает.

– Я помогал тебе, когда был ребёнком.

– Для меня вы всегда останетесь детьми, – прозвучал в ответ вздох, полный снисходительной нежности.

– Что мне надо делать?

– Спроси у Виолетты. Она сегодня решила командовать на моей кухне, – проворчала Патриция.

— Неужели кто-то посмел ею командовать? Виолетта, возьму у тебя пару уроков, – в голосе Люциана мелькнули искры забавы, но сквозь них я ощущала напряжение, словно паутину, натянутую в воздухе между нами.

Он шагнул ближе. Облако его одеколона окутало меня, заставляя сердце трепетать в бешеном ритме.

– Так, что...

Неужели он правда собирается помогать готовить?

Образ Люциана Моретти, орудующего на кухне, никак не вязался с тем жестоким монстром, которым он был на самом деле.

– Надо раскатать тесто и смазать начинкой, – выпалила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее.

Люциан приблизился вплотную, его дыхание коснулось моей спины. Он накрыл мои ладони своими, помогая раскатывать тесто. Он слишком близко. Так близко, что я чувствовала, как напряглись его мышцы, как бьется его сердце в унисон с моим. Его дыхание, обжигающее и влажное, опалило мою шею, когда он тихо, почти неслышно спросил:

— Вот так?

– Да..., – прошептала я в ответ, едва заметно кивнув.