В объятиях зверя

Пролог

– Помоги мне.

Стою напротив человека, который уже не раз изменил мою жизнь. Спасал без раздумий, прикрывая меня и моего ребёнка. И я благодарна ему за то, что сейчас стою здесь, перед ним, живая и целая.

Но. Есть одно «но»…

Он разрушил меня. Растоптал, унизил и заставил пожалеть о многом.

Я не могу ему больше доверять.

Но сейчас у меня нет выбора. Снова делаю ошибку и, возможно, потом пожалею. Но всё это на благо моего ребёнка. Моего миленького малыша, который нуждается в защите Вавилова.

Лев, который скрыл своё прошлое, выглядит для меня не как подчинённый. Нет, теперь он не мой телохранитель. На много ступеней выше. И единственный, кто способен помочь нам.

Поэтому сейчас я здесь. Без колебаний опускаюсь на колени. Мне плевать. Я не гордая.

Даже если и была бы… Мой сын мне важнее.

А зверь может защитить нас обоих с его деньгами и влиянием.

– Ты правда решила, что я помогу тебе? После того, что сделала?

Закусываю губу, чувствуя подступающие к горлу слёзы. Да, я виновата. Предала его. Но это всё для того, чтобы спастись. Каждый сделает всё ради своего ребёнка, и я готова.

– Спаси нас, – всхлипываю, сжимая кулаки от бессилия. – Пожалуйста!

Лев может мне отказать, но я мысленно упрашиваю его, чтобы он согласился.

Я готова на всё. Стоять так и умолять его часами. Унижаться, валяться в ногах. Только бы выжить, чтобы обнимать и целовать своего сына. Прижимать к себе. Увидеть его первую улыбку и шаги, услышать заветное "Мама".

Человек передо мной – единственное наше спасение. Если он откажет… У нас нет шансов.

– Я заплачу. Назови сумму, – цепляюсь за последнюю ниточку надежды. Знаю, что они ему не нужны, но я не представляю, что ему предложить.

– У тебя нет денег, – резко, грубо и правдиво. Закусываю щёку изнутри. Он прав, у меня их нет. Всё отобрали до копейки. Лишили всего.

Но я не сдамся. Потому что, пройдя все испытания, не готова сделать это так просто.

– Пожалуйста...Все, что угодно... – произношу отчаянно.

Тишина в помещении убивает. Он молчит, смотрит на меня свысока. А мне больше нечего предложить, да и не было.

– Всё, что угодно? – я не вижу, но знаю – он прищуривается, смотрит изучающе и тщательно думает о своих словах. Его голова всегда ясна, и сам он расчётлив до мелочей.

Киваю, поджимая холодные от волнения пальцы.

– Поднимись, – повелительный тон, раздавшийся сверху, сам вытягивает моё дрожащее тело.

Поднимаю голову и смотрю в его глаза. Мы не виделись… Сколько? Несколько дней? Недель? Казалось, что за это время он стал другим.

Но нет. Передо мной тот самый Лев, только… Взгляд его ещё более холодный, чем раньше. Пронизывающий, словно иголки. Будоражащий всё тело и заставляющий кровь вскипеть в тонких венах.

Опасный.

Невольно опускаю глаза вниз. Смотрю на его дорогие ботинки и боюсь услышать ответ. Того, что убьёт меня или даст толчок жить дальше.

– Посмотри на меня.

Он приказывает, не просит. И сразу показывает статус между нами. Даже я, будучи его подопечной, так не разговаривала с ним. А Лев…

Сейчас он здесь босс – не я.

Сталкиваемся взглядами. Хочу развернуться и убежать. Потому что то, что вижу в тёмных омутах, заставляет испугаться.

– Как только всё это закончится… – поднимаю взгляд с пола и смотрю на зверя. – Я заберу у тебя сына.

Глава 1

– Олеся Игоревна, что вы такое говорите?! – Аркадий подскакивает с места, кричит и брызгает слюной.

Но сразу же садится обратно в кресло под весом тяжёлой руки моего телохранителя на его плече. Успокаивается. И нервно поглядывает в сторону Льва.

– Простите меня, Аркадий Аристархович, но я не могу по-другому, – отвечаю с искренним сожалением. Мне не нравится эта ситуация. Но умерший муж оставил весь бизнес на меня, из-за чего пришлось научиться отказывать.

– Олеся Игоревна дала вам выбор, – подаёт голос Лев, который предпочитает молчать на переговорах.

Мой личный цепной пёс, как раньше называл его мой погибший муж. Мне не по душе такое к нему обращение. Бесчеловечное, принижающее.

Несмотря на его характер, Лев был хорошим. Относительно. По крайней мере, всегда защищал меня, оберегал и был на моей стороне.

Хоть и не сильно жаловал меня и вообще порой был груб.

Бывший спецназовец считал меня маленькой избалованной девочкой. Относился плохо, небрежно. Но всегда молчал или просто недовольно глядел на мои действия. Какими бы они ни были абсурдными…

Всё, что касалось работы, он принимал равнодушно, с каменным лицом. Делал всё на автомате: прикрывал, проверял путь. Но если затронуть его самого, то всё…

Цепь рвётся, и он превращается в грубого, неконтролирующего свои действия человека. Поэтому иногда он выходил из себя.

Но он уважал моего мужа. И даже после его смерти остался со мной, за что я ему очень благодарна.

И всё равно на наш контракт, заключённый на три года, который рано или поздно истечёт…

– Вы уверены в своих словах, госпожа Романова? – его тон становится спокойней.

– Да, – скромно улыбаюсь, слушая беспричинно взъевшегося партнёра. Медленно и с заботой поглаживаю живот. В ответ под ладонью ощущаю пинающееся и долгожданное чудо. Улыбка расплывается по лицу ещё шире. – Я хочу семьдесят процентов от выручки.

– Олеся Игоревна, Вы перегибаете! Вы! Вы! – хочет выкрикнуть что-то злое, гадкое, но рядом стоящий Лев давит на него морально. И ладонью. – Ваш муж в гробу перевернулся!

Рука Льва Викторовича резко сдавливает плечо Аркадия. На лице телохранителя ни единой эмоции. Только сжимает пальцами плоть партнёра через толстую ткань дорогого пиджака.

– Пожалуйста, не трогайте моего мужа, – прошу как можно вежливее, смотря мужчине чётко в глаза.

Лёве тоже не нравятся разговоры о своём нанимателе, но он молчит, сдерживается.

– Сейчас его нет с нами.

Последние слова говорю с сожалением. Невозможно больно. В глазах уже собирается влага. Просится наружу. Это слишком больная тема.

Потому что пережить такое так быстро…

Не могу.

– Если вы не согласны, мы больше не будем сотрудничать, – снова произношу спокойно, чтобы не вызвать конфликт. Останавливаю ладони и замираю, пытаясь успокоиться. Мой маленький мальчик был для меня личным успокоительным.

На остальное сейчас было всё равно. Для Дмитрия это было важно, а для меня нет. Если мне на счёт будет поступать на несколько миллионов в месяц меньше, даже не замечу этого. Трачу в сотни раз меньше. 

Поэтому встаю с места, придерживая живот рукой. Опираюсь о стол и делаю несколько слабых шагов.

– Если передумаете, свяжитесь, пожалуйста, с моей помощницей, – вежливо произношу и иду к выходу. – Лев, я немного утомилась. Пойду, отдохну.

Весь день только и были одни встречи. И под вечер уже вымоталась.

Дальше не слышу. Выхожу за дверь, касаюсь ладонью живота. Тяжко вздыхаю, потому что малыш пинается. Скоро, совсем скоро. Осталось потерпеть ещё чуть-чуть. 

Медленно иду по коридору, по пути встречаю горничную. Прошу сделать травяной чай и принести в мою комнату.

День выдался неудачный. С утра до обеда мучили сильные боли. Несколько часов назад на меня чуть не упала ваза, напугав и заставив нервничать. Из-за чего снова началось недомогание. Врач говорит, что с моей тяжёлой беременностью и моим здоровьем это нормально, но я сильно волнуюсь за малыша.

Конечно, этот период и будет таким сложным, когда отец твоего ребёнка покинул этот мир. И ты прекрасно об этом знаешь. Но пока не можешь смириться, что того любящего человека больше нет.

Внезапно останавливаюсь. Рядом мелькнувшая тень отвлекает от раздумий и мыслей о ребёнке.

Поворачиваюсь в сторону кухни, захожу внутрь, осматриваясь по сторонам.

Вокруг никого. Только кипящая на плите кастрюля говорит о том, что недавно здесь кто-то был. Наверное, Марина отлучилась. Забыла специи или приправы, вот её тень и мелькнула в свете тусклых ламп.

Слишком себя накручиваю. Всё нормально. Это всего лишь предродовые нервы.

Выхожу из помещения, облегчённо выдыхаю и снова направляюсь в свою спальню.

Свет сегодня работает плохо. Тусклый и почти не помогающий ориентироваться в темноте. Ещё и местами погасший.

И только полная луна огрызками освещает коридор.

Чуть не спотыкаюсь о ковёр, ойкаю. Да, упасть мне ещё не хватало…

Выпрямляюсь, смотрю вперёд и замираю. Передо мной стоит тёмный силуэт. Недалеко, но достаточно, чтобы в несколько секунд преодолеть расстояние между нами.

Страх мгновенно пробирается к и так скованному горлу. Тело парализует, когда мощная фигура делает внезапный шаг в мою сторону.

Неосознанно пячусь назад. Ноги становятся тяжёлыми, ватными, но не останавливаюсь. И так натянутые нервы потихоньку рвутся от играющих на них щупальцев опасности.

Может, я накручиваю себя? И это просто кто-то из охраны или садовник… Может… Не знаю! Кто угодно! Но только не тот, о ком я думаю!

– Кто там?! – выкрикиваю, и голос дрожит. Если это очередное покушение… Я не убегу. Просто не смогу. Как бы ни хотела жить.

Тень не отвечает, только идёт вперёд. Медленно, будто играясь и заставляя нервничать сильнее.

Каждый шаг человека отзывается в ушах как удар звонкого колокола.

Бам.

Глава 2

Облегчённо выдыхаю и прикрываю глаза, улавливая знакомый запах. Касаюсь тёплой груди телохранителя, чувствуя спасение. Впиваюсь в чёрную рубашку пальцами как в спасательный круг.  

– Л-лев, – голос дрожит. Сейчас заплачу, не выдержу, сорвусь. Я обещала себе не плакать. Но это уже второй раз, второй… – Как хорошо, что ты пришёл. Я-я думала, это всё, конец.

Его большие, вечно грубые ладони обхватывают мои плечи.

– Что произошло? – никаких лишних фраз. Ни слов успокоения, поддержки, ничего. Только сухой, профессиональный вопрос.

– Кто-то в доме, – говорю с трудом и ощущаю, как малыш толкается ножкой в животе. – За мной гналась тень. И я… Пыталась убежать. Свернула, а потом… Встретила тебя. Я думала, это всё… Н-но ты снова спас меня.

Как и в первый раз.

– Вам нужно отдохнуть. Я доведу Вас до комнаты.  

Приобнимет, разворачивает непослушное тело обратно, откуда прибежала, и спокойным шагом ведёт в мою спальню. Прижимаюсь к мужчине сильнее, боясь отойти даже на шаг.

– Яр, проверь периметр, – снова слышу его стальной и безэмоциональный голос сверху. – Несанкционированное проникновение. Да, отбой.

– Они снова придут, да? – срывается с губ, когда коридор заполняет тишина и топот наших ног. – Захотят разобраться со мной?

– Глупости, – отрезает телохранитель, но я ему не верю. Знаю, что это не конец.

Но на слова его не отвечаю. В тишине мы доходим до моей комнаты, и Лев помогает мне сесть на кровать.

– Я всё-таки позову врача, а потом проверю дом, – произносит спокойным голосом, который успокаивает и убаюкивает. – Пока ложитесь в кровать.

Киваю без энтузиазма, плохо себя чувствуя. Его слова поселили в душе сковывающую пустоту, которая не давала расслабиться.  

Лев идёт на выход.

Рассматриваю его широкую спину, обтянутую рубашкой, и несвойственно мне замираю.

А он отдаляется всё дальше и дальше. От меня. Из моей комнаты. Оставляя одну…

Подходит к двери, кладёт украшенную шрамами ладонь на ручку и дёргает на себя.

– Лев! – решаюсь, несмело обратившись к нему. – Прошу, останься.

В моём голосе нотки мольбы и просьбы. Не приказа. Нет, я никогда их не даю.

 Потому что мой телохранитель им не подчиняется.

Это он сказал сразу же, как только поступил ко мне на службу. 

Это было странно, необычно, ведь мы его наниматели, но… Мой муж полностью доверял ему и одобрял. Поэтому и я делала это. Он – профессионал своего дела.

Лев поворачивается в мою сторону, опуская руку вдоль тела. Ничего не говорит и идёт к креслу, которое стоит недалеко от кровати. Смотрит на меня проницательным взглядом, от которого по позвоночнику проносится еле ощутимый ток.

– У Вас десять минут, чтобы уснуть, – его тело опускается в мягкую мебель. Руки на подлокотниках, а глаза только на мне.

Не знала, как я сделаю это, учитывая, что на часах было всего лишь восемь часов вечера.

Ложусь в постель, укрываюсь одеялом и поворачиваюсь набок, смотря в панорамное окно, незавешенное шторой.

Дмитрий любил ночами смотреть в него. Особенно, когда на ночном небе, украшенном огоньками, сверкала полная луна. Это было завораживающе красиво на фоне играющих на ветру макушек деревьев.

А сейчас я смотрю туда одна.

Потому что моего мужа не стало ровно восемь месяцев назад. Так и не узнал, что я беременна и скоро на свет появится долгожданный малыш.

Просто не успела ему сказать…

Помню, как тогда: мы со Львом сидели на берегу, и пока я болтыхала ногами в воде, он молча слушал. Хоть ему и не было никакого дела до моего трёпа.

А когда мы вернулись домой… Мне сказали, что Дмитрия больше нет.

Тогда у меня и начались осложнения. И так слабое здоровье подорвалось на фоне стресса ещё больше. Но я пережила. Потому что знала – если не соберусь, мой малыш может погибнуть.

То, что я выносила его без вмешательства врачей и всяких осложнений, было чудом, по словам доктора Ешевски.

Да, чудом. Моим маленьким, драгоценным. Нереальным.

И я сделаю всё, чтобы оно появилось на свет. Даже если придётся пойти против себя. Начать ломаться, выстраивая из себя новую «Я».

Не позволю никому причинить вред своему ребёнку.

*** 

Иду на кухню, озираясь по сторонам. Понимала, что сейчас был день и вряд ли кто-то нападёт на меня из-за угла.

Но я не хочу больше рисковать. Мне нужно совсем немного времени. По прогнозам врачей, осталось каких-то две недели. И тогда я перестану быть такой беспомощной с огромным животом впереди.

Совсем чуть-чуть!

Захожу на кухню, где Лера протирает и так чистый стол.

Услышав мои тихие шаги, она поднимает голову, улыбается и здоровается.

Отвечаю ей тем же, сажусь за стол, и через несколько минут мне приносят травяной чай и пончики с излюбленными абрикосами.

Пока ем, порог кухни переступает Лев.

На нём как всегда обычная тёмная рубашка, перекинутые по плечам два кожных ремня, закреплённые спереди и сзади. На талии две кобуры. Странно, раньше была только одна.

Брюки сидят на нём как всегда идеально, а удобные ботинки, которые так любил Лев, как всегда отличались только дизайном.

– Что-нибудь узнал? – спрашиваю с волнением. Пожалуйста, пусть он скажет, что да! А ещё лучше, что они нашли нарушителя, проникшего в дом.

Он кивает. Рядом не садится, потому что знает – сейчас он на работе. И сколько бы раз ни пыталась уговорить его, он не идёт ни в какую. Упёртый.

– Нашли следы проникновения, – отчитывается, поправляя пояс штанов. Невольно останавливаюсь на его длинных пальцах, которые проходятся по искусственной коже. Или настоящей, не знаю.

– Вы нашли того, кто гнался за мной? – спрашиваю с надеждой на положительный ответ.

– Нет, – качает головой. – Тогда я спугнул его своим присутствием.

Поникнув, смотрю на тарелку и прикусываю пончик. Снова трястись. Хотя, я и так теперь буду делать это. Ведь после этого может быть и третье покушение, четвёртое, пятое…

Глава 3

Открываю глаза, чувствуя на теле необычную лёгкость. Перед глазами знакомый потолок, который вижу каждое утро. Непонимающе хмурюсь, пытаясь понять, в чём дело. Я же ведь его уже сегодня видела…

– Вы очнулись? – вздрагиваю, слыша приятный голос Льва. Приподнимаюсь на локтях, принимая сидячее положение, и смотрю на своего телохранителя в том самом кресле, на котором он сидел только вчера.

– Сколько времени ты тут сидишь? – изгибаю бровь, пытаясь понять, что произошло. Судя по улице и моему состоянию, за окном уже обед. А я просыпаюсь рано утром.

– Три часа, – спокойствию на его лице можно позавидовать. – Столько вы спали.

Хмурюсь, не догадываясь, почему так рано уснула.

– Почему я?.. – непонимающе указываю на кровать, не улавливая происходящего.

– Отключились от стресса, – его слова удивляют. Такого никогда не было, а здесь… Странно. – Врач сказал, что всё в порядке.

– Ладно, – соглашаюсь и сминаю край тонкого пледа, которым была укрыта.

Внезапно встрепенулась, резко поднимая голову.

– Который час?! – мне нельзя спать днём! У меня планы, особенно на четверг!

– Начало третьего, – летит равнодушный ответ.

Округляю рот, стараясь как можно быстрее встать с кровати.

– Мы опаздываем, Лев! Нужно было разбудить меня! – с трудом из-за большого живота встаю с кровати и сразу же беру с прикроватной тумбы расчёску, которой вожу по каштановым волосам. Резво, быстро, разрывая узелки.

– Останьтесь дома, – мой телохранитель встаёт с места, скрещивая на груди мускулистые руки. Длинные, рельефные, с витиеватыми венками, которые сразу же бросаются в глаза. Ладони большие, а пальцы длинные, аккуратные.

Ой, отвлеклась!

Лев только что сказал мне остаться дома? Не попросил, а будто приказал. Даже не дал совет.

– Что это значит? – хочу выглядеть серьёзной, сказать твёрдо, но выходит как всегда – слишком мягко.

– Вы слабы, – чеканит, и от его слов мгновенно покрываюсь мурашками. Не люблю грубого Льва. Намного лучше, когда он смотрит на меня как на пустое место. Но когда просыпается эта стальная нотка в его голосе и желание прибить меня на месте, начинаю его бояться. – Вы остаётесь дома.

– Ты мне приказываешь? – удивляюсь и начинаю мямлить.

– Настаиваю, – обрубает наш диалог.

Понимаю, что против этого мужчины не пойдёшь. Приказы он мои не выполняет, а выходить без него на улицу страшно. Мне ещё моя жизнь дорога. А доверяю только ему.

Поэтому поникшим голосом пытаюсь вызвать в нём хоть каплю сострадания.

– А как же дети…

Каждый четверг мы ездили в детский дом, который до своей смерти обеспечивал мой муж. Это стало маленькой традицией, и каждый раз, когда мы приходили, детишки бежали сломя голову, ожидая привычных подарков.

Да, я избаловала их, но… Они были такими счастливыми, а глаза сверкали от слёз, когда они трогали в руках новые игрушки, сладости или одежду.

Мне не хватало того, о ком я могла бы заботиться, и я с нетерпением ждала своего малыша.

Когда видела этих маленьких беспризорников, которые становились при мне шёлковыми, хотела своего ребёнка всё больше.

Осталось совсем немного, и я увижу своего Макса, которого смогу обнять и поцеловать.

– Я уже отослал недавно купленные вами подарки.

Ну вот, Лев лишил меня этого маленького шанса выбраться в город, наружу. Я устала чахнуть в этом особняке, где моими собеседниками были только Лев, Ярослав и некоторые горничные. Ах, да, ещё бизнес-партнёры моего мужа.

Но чуть-чуть всё же он успокоил меня. Поэтому я улыбнулась, радуясь и этому.

– Хорошо, тогда…

– Ладно, – перебивает, не дав договорить. – Если желаете, можем выехать в город. Но не в детский дом, он на другом конце города. Что-то поближе?

Мне кажется, сейчас я рада больше любого ребёнка.

Киваю и расплываюсь в глупой улыбке.

– Хочу в торговый центр!

Потому что скоро, совсем скоро, мне понадобятся голубые пинетки, которые купить так и не успела.

***

Мы прогуливаемся по ТЦ около часа. Лев спокойно терпит все мои метания по магазинам, но подгоняет тем, что у нас мало времени. Почему – спросила, но ответа не услышала.

Телохранитель у меня противный, ничего не скажешь. 

Один раз дёрнул так, вроде аккуратно, а словно чуть не родила, прямо на эскалаторе. Ещё прижал так, невзначай, оправдываясь тем, что у меня чуть не зажевало ткань платья. Было бы оно ещё до пола, я бы поверила, но…

Когда оно до колена, верится с трудом.

Не сильно зациклилась на этом, потому что знаю – Лев Викторович по жизни странный. Работал раньше в спецназе, а потом стал моим телохранителем. Ему бы с его телом в фитнес-тренеры идти, а не в охрану…

Но, в общем, он был странным, да.

Когда возвращаемся домой, он сразу же куда-то уходит. Кажется, спрашивать отчёт по обыску территории, но он не особо отчитывался.

Но мне было интересно.

Поэтому разложив пакеты с детскими вещами у себя в комнате, направляюсь на кухню. При свете дня было не так страшно, и я даже не паникую, оставаясь одна.

Но скажу честно – по сторонам смотрю, а теней всяких или шустрых лучей солнца остерегаюсь.

Но когда рядом Лев, ничего этого не замечаю.

Иду на кухню, решив для начала посмотреть там. После прогулок он всегда идёт за чашкой кофе.

И в этот раз я оказываюсь права.

Только хочу завернуть и зайти в помещение, как останавливаюсь, легко опуская ногу, которой не перешагиваю порог, на пол. А всё из-за услышанных мною слов.

Шокирующих, пугающих и немыслимых.

Замираю за стеной, пытаясь переварить сказанные им фразы. Не успеваю, потому что он снова говорит то, что будоражит и заставляет кровь заледенеть одновременно:

– Ей что-то чуть не вкололи в руку, – цепенею, надеясь, что он говорит не обо мне. – Мужчина лет тридцати. На эскалаторе ехал навстречу, потом сразу же скрылся. Сейчас разбираемся. Нет, не заметила.

Глава 4

Тяжело дышу, хватаю ртом воздух, чтобы успокоиться. Коленки, как и руки, начинают трястись, а сердце перестаёт стучать на какие-то миллисекунды. Но и этого мне хватает, чтобы умереть и воскреснуть вновь.

Опираюсь о стену, делаю жадный глоток кислорода и ногтями корябаю обои.

Я не должна была этого слышать.

Лучше уж быть в неведении. Под защитой Льва, но со здоровыми нервами и ребёнком. За которого теперь переживаю и трясусь больше всего.

Мне нельзя беспокоиться, но я сейчас делаю это. Испытываю тот самый панический страх. Не за себя, за своего малыша.

Задыхаюсь, опуская ладонь на живот. И молюсь. Чтобы не прихватило, не резануло.

Нужно взять себя в руки и вернуть контроль, несмотря на подрагивающее тело, полные слёз глаза и холодные от волнения ноги.

Вдыхаю и дышу. Мысленно считаю до десяти.

Вдох-выдох…

Грудь начинает жечь. Но ненадолго. Какие-то несколько секунд. Со временем обжигающее чувство внутри рассасывается. Становится немного легче, и я прикрываю глаза.

Глажу пальцами животик через тонкую ткань платья.

Всё будет хорошо, мой миленький, всё будет хорошо. Мамочка не позволит тебе ни в коем случае пострадать. И никто не тронет тебя, даже если мне придётся пройти через ад.

Потихоньку успокаиваюсь, водя по ткани пальцами, и приводя себя в чувство.

– Олеся? – суровый голос заставляет замереть. Смотрю в пол, а потом сглатываю слюну и поднимаю взгляд вверх, на моего телохранителя. Лицо у него напряжённое, но глаза… Холодные. Будто этот мужчина ничего не чувствовал. – Вы…

– Вавилов, – впервые за долгое время произношу фамилию Льва. Да, перебиваю его, несмотря на то, что это не тактично. – Сейчас же ты мне всё объяснишь.

Ему не нравится, что я указываю. Смотрит жёстко, безэмоционально и так, будто сейчас убьёт меня, не задумываясь.

– Вы кому-то перешли дорогу, – спокойно вылетает из пухлых губ. И снова эти нотки раздражительности. – И теперь вас хотят…

Замолкает, видимо, подбирая выражение.

– Убрать.

Слова пугают, но не настолько, чтобы забиться в истерике.

– Я догадывалась, – киваю. Сложно это не сделать, когда однажды на меня чуть не набросился один громила в парке. Тогда Лев и спас меня в первый раз. Выхватил у того мужчины оружие, которым хотел нанести мне вред, заломил руку за спину и прижал к земле, несмотря на то, что тот превышал Вавилова в массе.

И тогда я впервые увидела своего телохранителя во всей боевой красе… Раньше я сомневалась, что Лев служил в спецназе. Но после того, что он продемонстрировал, при одном воспоминании захватывает дух.

Чёткие, быстрые действия, даже несмотря на объёмные мускулы, которые должны затормаживать движения.  Несколько тяжёлых шагов, уворот, и сильные пальцы на плоти, сжимающие до моментально появляющихся синяков.

Тогда я застыла на месте, наблюдая за отработанными движениями. Всё было как в кино, а я тот зритель с первого ряда, у которого по телу пробежали сотни мурашек.

И с тех пор этот мужчина вызывает только восхищение. Даже несмотря на его скверный характер.

И до этого я тянулась к нему, как к человеку… Но после начала питать к нему ещё более сильные чувства.

– Но почему именно сейчас? И ты сказал про четыре покушения, – и хоть убей, припоминала я только три…

– Не имею ни малейшего понятия, почему вас вдруг захотели устранить, – мужчина зачем-то разворачивается, шагает на кухню. Захожу за ним, потому что он продолжает: – Первое – тот мужчина в парке, второе – нарушитель, который проник в дом, третье – ваш чай.

Сажусь аккуратно на стул, и чуть не зависаю в воздухе. Чай?

– Что? – в голосе одно непонимание.

Кому это нужно?

– Скорее всего, это был тот, кто пробрался в дом, – Лев берёт прозрачный стакан и графин с водой. – Подсыпал что-то в заварочный чайник. Но он не знал, что вы пьёте напитки только с лечебными травами, которые нейтрализуют некоторые яды. Они не подействовали, но всё равно сказались на вашем слабом организме.

– То есть, – губы немеют, стоит понять одно. Самое страшное. – Этот кто-то сейчас находится в доме?

Вавилов не отвечает. Пододвигает стакан с водой.

– Четвёртое, – резко соскакивает с темы. – Я не хотел, чтобы вы куда-то выезжали, но решил кое-что проверить. Пока мы шарахались по центру, с Ярославом заметили трёх подозрительных людей. Оказался ещё один, который хотел что-то вколоть вам в руку. Шприц маленький, примерно две фаланги, его трудно заметить.

Лев дотрагивается до моей ладони, что делает не так часто.

– И как ты его увидел? – показав размер, руку не убрал. Продолжает удерживать свой палец на моей ладони, чуть постукивая.

– Их держат по особому. Однажды уже видел такое.

– И если бы ты не заметил, я… – хочу продолжить самое страшное, но Лев жёстко прерывает меня.

– Нет. Всё нормально.

Хочется задать банальный вопрос, но понимаю, что у моего телохранителя нет на него ответа.

– И что теперь делать? – вот что меня волнует сейчас больше всего. Я не хочу, чтобы мой ребёнок был в опасности.

– Мы уедем.

Слова Льва заставляют округлить глаза.

– Куда и когда?

Мужчина кривит губы. Раздражается. Кажется… А, точно. Он не любит много вопросов.

Вавилов хочет что-то сказать, но резко закрывает открывшийся рот. Касается пальцем наушника и вслушивается в то, что говорит ему Ярослав, с которым они связывались именно так.

И судя по его лицу, Яр принёс совсем нерадостные вести.

Поскольку и так грубый телохранитель не сдерживается, и чуть не ругается матом.

– Твою… Дивизию.

– Что случилось? – спрашиваю обеспокоенно, начиная переживать.

Но мужчина явно не хочет говорить об услышанном.

Но всё-таки решает просветить меня. Хоть и странным путём…

Лев кивает в сторону панорамного окна, к которому сразу же оборачиваюсь.

А потом цепенею. Потому что увиденное… Подталкивает на то, чтобы взвыть от отчаяния. 

Глава 5

– Они сюда? – глупый вопрос, Олеся. Глупый.

Шесть тонированных гелендвагенов подъезжают к нашему забору не для того, чтобы мирно побеседовать.

Пытаюсь взять себя в руки и снова делаю глубокий вдох и выдох. Кажется, эта методика скоро перестанет работать.

– Что будем делать? – стараюсь быть спокойной. Пальцами сжимаю мягкую ткань сорочки. – Переговоры?

– Богданов, узнай, что им надо, – обращается Лев к Ярославу через наушники.

Сначала он пристально смотрит в окно, а потом опускает взгляд на меня.

 – Спускайтесь через левую часть крыла в гараж. Лягте на заднее сидение чёрного внедорожника. И никуда не уходите, пока я не приду.

Что он сейчас говорит?

– Ты предлагаешь сбежать? – удивлённо смотрю на Льва. Никогда бы не подумала, что этот человек предложит такое. – У нас достаточно охраны. Я никуда не пойду.

– Это для Вашей же безопасности, – вижу, что сдерживается, чтобы не нагрубить. Сжимает плотно челюсти и прожигает взглядом.

– Это дом моего мужа, – говорю уже твёрже. Зачем мне охрана, неспособная защитить меня? – Я остаюсь здесь.

Чуть не дёргаюсь назад. Лев быстро сокращает между нами расстояние, обходя стол. Грубо хватает за подбородок, сжимая скулы.

Смотрит на меня своими злыми глазами и не терпящим тоном произносит:

– Я же сказал. Вниз. Если не хотите, чтобы потом я собирал вас по частям.

Я впервые вижу его таким. Да, он позволял себе многое. Но Лев никогда не причинял мне боли. Особенно таким способом.

– Л-ладно, – соглашаюсь, понимая, что лучше послушаться. – Хорошо.

– Так бы сразу, – цедит и убирает свою руку. Неосознанно потираю места там, где мужчина держал. Больно. – Иди.

Слушаюсь и делаю, как велит. Выхожу из кухни, аккуратно спускаюсь по ступеням вниз, озираясь по сторонам и иногда останавливаясь, чтобы взглянуть в окна.

Захожу в гараж, на удивление, не встретив никого по пути. Только Марину, которая куда-то спешила и не заметила меня.

Делаю, нехотя, то, что сказал Лев. Открываю дверь машины и сажусь на заднее сидение. Благо, стёкла тонированы, и бояться того, что меня увидят, не нужно.

Смотрю в окно в ожидании, когда появится Лев. Я сильно волновалась за него. И за Ярослава. За весь персонал. Что это за люди? Они приехали, чтобы убить меня? Зачем?

Слишком много вопросов, эмоций, которые выливаются через край. Сижу в салоне и стучу зубами. Мало того, что в гараже было прохладно, я вылетела в одних тонких тапочках и сорочке. Ещё и из-за страха пальцы на ногах леденеют, как и ладони.

Тишина, повисшая в воздухе, убивает.

Сижу и жду своего приговора. Будто перед расстрелом.

Внезапно дверь переднего сидения открывается. Поворачиваю голову, чтобы начать возмущаться, где всё это время был этот мужчина.

Но когда увидела, что на место водителя сел совсем не Лев, раскрыла от удивления рот.

– Ярослав? – он сразу же оборачивается в мою сторону и подмигивает. Кидает рядом с моими ногами кожаную чёрную сумку. – Где Лев? Что происходит?

– Олеся Игоревна, вам лучше пригнуться, – произносит, как всегда, в шутливом тоне. – Викторовичу явно не понравится, что вы его ослушались.

– Где он? – спрашиваю уже твёрже. – И что вы задумали?

Мотор автомобиля заводится, и Богданов громко вздыхает.

И сразу же за этим звуком слышится выстрел. Такой оглушающий, но в то же время тихий. Господи, пожалуйста, хоть бы все остались целы…

– Мы уезжаем, – уже твёрдо, теряя всю игривость, произносит Ярослав. – Пригнитесь.

– А остальные?

Мой вопрос игнорируют. Охранник нажимает на газ, крутя колёсами и сжигая резину. Этот ужасный запах въедается в нос, отчего чуть морщусь.

– Повторю: пригнитесь и держитесь.

Делаю, как он просит. Ложусь набок и выставляю руки вперёд, держась за сидение. Понимала, для чего: мимо может пролететь пуля и попасть в меня.

– А Лев?

– Лев, Лев, что вы заладили, – угрюмо выдаёт, смотря назад. Судя по тому, что в помещение становится ярко, открываются ворота. – Я чувствую себя обделённым. Будто нелюбимый сын.

Хочется улыбнуться, но не могу. Потому что волнуюсь за того неотёсанного грубияна. Я привыкла к нему. И уже не представляю, если кто-то другой будет ходить следом и зло скрипеть зубами.

Визг тормозов, и мы трогаемся с места.

Буквально вылетаем из гаража, и на мгновение я зажмуриваю глаза. В ушах звуки выстрелов, которые заполняют и так забитую проблемами голову.

Что они творят? Зачем всё это?

Бизнес моего мужа? Но зачем действовать так кардинально?

Внезапно в стекло что-то ударяет. Поднимаю взгляд. Кружок с отходящими от него узорами. И пуля, застрявшая в нём.

– Фух, как жарко, – Ярослав выкручивает руль в сторону, и нас немного заносит. Зажмуриваюсь, цепляюсь за сидение крепче. – Я даже вспотел. Это, наверное, Вы так на меня действуете.

Ярослав усмехается и подмигивает, что вижу через зеркало.

Нашёл, когда шутить… Но это немного поднимает мне настроение.

– Вон ваш Лев, – он кивает, вжимает ногу в педаль и разгоняется. – Сейчас подберём.

– А остальные?

Богданов сразу же становится серьёзным.

– Моя работа защищать вас, Олеся Игоревна, а не других. И каким бы мерзавцем сейчас ни считали меня, совесть не мучает. Это бизнес, ничего личного.

Поджимаю губы. Он прав. Его наняли для того, чтобы охранять меня. Только если Вавилов защищал меня рядом, то Богданов издалека.

Мы резко тормозим. Чуть не лечу вперёд. Первая мысль – живот. Я не могу им пораниться или как-то ударить. Выставляю ноги вперёд, как и руки. Плевать, что случится с ними – главное мой малыш.

Рядом хлопает дверца, и на переднем сидении кто-то появляется.

По одному только запаху, заполнившему салон, понимаю – Лев.

Облегчённо выдыхаю, когда он поворачивается в мою сторону. На нём пара царапин, но Лев не ранен. Крови не замечаю, поэтому можно расслабиться.

Глава 6

Вскрикиваю, но ничего не происходит. На голову падает несколько маленьких осколков, но сразу же теряются в волосах. Спокойно выдыхаю, благодаря плёнке на бронированном стекле, спасшей меня от травм.

Сердце бьётся как бешеное.

– Газуй, – Лев даёт указания, посматривает то на нависшее надо мной стекло, то вперёд.

– Держись, – резкий визг, толчок. И сильный ветер задувает в приоткрытое окно. Повсюду слышится ругань, выстрелы, которые каждую секунду становятся чётче, а потом отдаляются.

Потихоньку наступает тишина. Смотрю вверх и вижу кроны деревьев. Мы выехали на дорогу? Так быстро?

– Можно встать?

– Нет, – телохранитель смотрит назад. – Уверен, сейчас они поедут за нами.

Паника снова нарастает в груди. Обеспокоенно смотрю на мужчину и спрашиваю, надеясь на утешительные слова:

– Но мы ведь оторвёмся?

А в ответ тишина.

– Давай быстрей, Яр.

Это последнее, что слышится в салоне за последние десять минут.

Всё время в пути держусь за живот и пытаюсь ровно дышать. Безумно-безумно страшно.

Пребываю в проклятом боевике, который ещё несколько месяцев будет жить в кошмарах…

– Может, вы что-то скажете? – тишина убивает. Бьёт по нервам так же, как и кузнец ударяет по наковальне. Звонко, не щадяще.

Мы внезапно останавливаемся.

– Вылезайте из машины, – твёрдость в голосе Льва заставляет повиноваться. Аккуратно встаю, открываю дверцу автомобиля и принимаю помощь телохранителя, подавшего мне руку.

Только подумала о его галантности, какой он хороший, как телохранитель рушит всё моё о нём представление. Тянет меня вперёд, убирая от прохода, и хватает чёрную сумку, которую принёс Ярослав.

Перекидывает её через плечо и смотрит в приоткрытое окно.

– Ещё встретимся, – прощается, кидая эти слова, и сначала не понимаю, почему.

– Удачи, – голос Ярослава трещит в воздухе. И снова звук тормозов, пыль перед глазами. Кашляю от попавших в рот песчинок, и машу ладонью перед лицом. 

– Пошли, – это обращение уже ко мне. Непонимающе хлопаю глазами и всё-таки спрашиваю.

– Почему он уехал?

Кажется, мой вопрос Вавилову не нравится.

– Отвлекает от нас, – раздражённо произносит. – Так и будешь задавать глупые вопросы?

От его наглости чуть не задыхаюсь.

– А с каких пор мы на «ты»? – я никогда не была против такого к себе обращения. Но сейчас, из-за того, что Лев ведёт себя так неприятно, не могу сдержаться и произношу: – Ты всё ещё мой подчинённый.

Мужчина так резко останавливается, что я чуть не бьюсь животом о его широкую спину.

Он поворачивается в мою сторону, и я сглатываю, когда смотрю в его глаза. Ох, разозлила жуткого Льва. Не зря мой муж называл его зверем, не зря. 

– С тех самых, когда я спас вашу задницу, – вот это аргумент!
Возмущено хватаю ртом воздух, пытаясь понять его логику.

Он отворачивается и идёт вперёд. А я чуть успокаиваюсь, потому что Вавилов снова обращается ко мне в привычно официальном тоне.

– Не в первый же раз! – кричу вдогонку, семеня за ним. Шиплю от боли, ступая по камням в тонких тапочках. Уехать из дома без какой-либо одежды было не лучшим решением. – Ты мой телохранитель! И спасаешь мою задницу постоянно!

В прямом смысле этого слова. Ибо Лев не раз останавливал всяких извращенцев, которые хотели шлёпнуть меня по ягодицам. Буквально перехватывал за запястье и скручивал на месте.

– И вообще, куда мы идём? – потираю голые плечи, чувствуя озноб. День прохладный, так ещё и тучи перекрыли согревающее солнце.

– Искать новую машину, – убирает перед собой ветки, которые летят в меня. Останавливаюсь, чтобы не получить от растения, и только потом плетусь за ним.

Именно плетусь, потому что быстро идти не могу. А у Льва всегда был широкий шаг, за которым не поспеваю. Вот тебе и подчинённый...

– В лесу? На обочине? – маленькое подозрение закрадывается в голову.

– Вы можете помолчать? – его тон спокойный, но нотки раздражения так и режут слух. Но всё-таки замолкаю. Оборачиваюсь назад, видя, как мы всё дальше и дальше отходим от дороги и скрываемся в густых деревьях. 

Семеню ногами, чтобы поспешить за Вавиловым, но сразу же останавливаюсь. Лев устремляет взгляд куда-то вдаль, стараясь что-то рассмотреть. Делаю то же самое и вижу, что привлекает его внимание.

Побитые и поцарапанные гелендвагены ехали со стороны моего дома. Рассекали воздух, не жалея шин, и мчались вслед за нами. Но они ещё не знают, что там, вместо меня, сидит Ярослав. И, надеюсь, с ним всё будет хорошо.

Внезапно грудь обвивает знакомая хватка.

– Сюда, – меня тянут в сторону, и я повинуюсь, чувствуя спиной сильную и грубую грудь Вавилова. Не в первый раз, но ощущения такие же. Трепетные, вызывающие табун мурашек по всему телу. – Не делайте резких движений.

Его приятный баритон ласкает слух, и я киваю. Звучит успокаивающе, несмотря на то, что мужчина сейчас был не в духе. Он был таким всегда, что я даже привыкла. 

Смотрю, как в менее сотни метров от нас проносятся автомобили.

– С Ярославом всё будет хорошо? – я волнуюсь. И это отразилось на дрогнувшем голосе. Зависаю на несколько секунд и смотрю на отдаляющиеся от нас гелендвагены.

– А вы как думаете? – на плечи падает что-то тёплое. Запах Льва, пленивший нос, чувствуется отчётливее, и я смотрю вниз. Его пиджак. Поправляю вещь, укутываясь сильнее.

Втягиваю в широкий ворот шею и прикрываю краснеющие щёки. Даже несмотря на то, что сейчас он был зол, раздражён и недоволен, ещё и в такой ситуации, заметил мою дрожь. Позаботился обо мне, а я… Только и делаю, что много говорю.

– Спасибо, – произношу искренне. Вот если он мне ещё и обувь другую дал, не ту, что вязнет в мокрой земле, то я бы… Не знаю, что-нибудь бы придумала. – А нам долго ещё идти?

Спрашиваю только из-за замёрзших ног.

– Нет.

Сухой и краткий ответ.

Глава 7

– И куда мы теперь направляемся? – заворожённо смотрю на пустую трассу, осматривая горизонт на наличие автомобилей.

– Ко мне домой, – ответ Льва убивает наповал. Поворачиваюсь в его сторону и удивлённо выгибаю бровь.

– Больше скрыться негде? – нам ведь необязательно подставлять дом, где он живёт. А вдруг нас там найдут? И пострадает имущество. А что, если в нём кто-то живёт? Тогда всё ещё хуже.

– А мы не можем укрыться где-то в другом месте? Где оживлённо, например. Мотели, гостиницы, хостелы. Возможно, тогда хотя бы не нападут?

– Нет, – твёрдо и уверенно произносит, так что теперь мне кажется, что я сморозила глупость. – Нельзя. Если нас обнаружат, вряд ли вы сможете убежать с вашими-то…

Он мельком смотрит на живот, который называет:

– Габаритами.

Хмурюсь и обижаюсь. Это не габариты, а мой маленький мальчик.

– Долго ещё? – сначала не понимаю, о чём он. И только спустя несколько секунд осознаю, что говорит о родах.

– Не знаю, – бубню под нос, смотря в окно. – Доктор Ешевски сказал, что примерно неделю-две.

Вот рожу я, ребёнка-то тоже на руках надо будет носить. Но да, я хотя бы сумею бегать. Не то что сейчас.

– Долго.

– Ну прости, – всплескиваю руками. – Не могу вытащить его раньше.

Слышу, как вечная холодная скала усмехается.

– Как думаешь, – внезапно в голову ударяет мысль, которая уже несколько часов как не даёт мне покоя. – Из-за чего начались нападения? Именно сейчас, когда у меня скоро родится ребёнок. Не раньше и не позже. Совпадение? И что им от меня нужно? Забрать бизнес Дмитрия? Вряд ли им поможет моя смерть. Ведь всё уйдёт государству. Ни у меня, ни у Дмитрия нет родственников.

– Один бандит, напавший на нас, кое о чём обмолвился, – резко поворачиваюсь в сторону Льва, слыша эти слова.

– И ты всё это время молчал? – недоумеваю, снова всплескивая руками. Да, порой я была слишком эмоциональна. Особенно сейчас, когда мне угрожает опасность, и всё, что я могу сделать, крикнуть заветное «Лев».

Мой недовольный вопрос Вавилов проигнорировал. Перешёл сразу к сути.

– Он сказал, что вас заказали.

Холодок проходит по спине, заставляя съёжиться. Пальцы немного затряслись, и я невольно начала заикаться.

– З-заказали? – как жареную курочку? Пиццу или одежду из интернет-магазина? Господи, почему это сейчас в моей голове?

И снова тишина стала мне ответом. Лев человек всегда был молчаливым. Но порой из него лился такой поток слов, что не остановить. Вот сейчас мне его и не хватало.

– В сети на закрытых сайтах всплыл заказ. Похитить девушку и ребёнка. Но так как его пока нет…

Он снова стреляет взглядом на мой живот.

– Всё стало намного проще. Взять только вас. Наёмник умер прежде, чем дал мне ответ. Причина неизвестна, поэтому спрошу у вас сразу. Есть что-нибудь ценное, что оставил вам босс?

Под боссом цепной пёс имел в виду Дмитрия. И даже после смерти к нему так обращается.

– Всё, – отвечаю легко, пытаясь вспомнить. – Он оставил мне всё. Особняк, бизнес. Нотариус передал завещание, в котором было точно сказано, что всё имущество, нажитое им в прошлом и также за совместную жизнь, достаётся мне.

– А что-то ещё? – вижу, как пальцы на руле сжимаются крепче.

– Я не помню, – проговариваю аккуратно.

– Вспоминай, – звучит резко. Так, словно быстро режет ножом по предмету, который в один момент разваливается надвое.

– Я не помню, – в этот раз произношу осторожно, отодвигаясь к двери. Реакция Льва мне совершенно не нравится. Его взгляд вперёд, сжатые зубы и напряжённая поза не говорит ни о чём хорошем.

– Вспоминай, Олеся, – произносит уже с нажимом, а я от страха пытаюсь вспомнить что-то ещё. Почему он так давит на меня? Это ещё больше вгоняет в панику, которая пробралась под кожу. – Там были даты, условия?

Качаю головой, совершенно не припоминая ничего похожего. Я читала завещание, но делала это тогда, когда плакала и умоляла всевышнего вернуть моего мужа обратно.

Всё размывается, и чётких картинок как нет, так и не появляется.

– Что-то о детях? Олеся, Вспоминай!

И снова его голос звучит грубо, а тон не терпит ответа «нет». Мужчина слабо бьёт по рулю, на мгновение отворачивается в сторону. Бесится. Сама не понимаю причины.

Может, из-за меня? Он всегда не любил меня. Считал обузой. И вообще злился, что Дмитрий поручил приглядывать за мной. Поэтому сейчас он так медленно выходит из себя?

– Как бы ты ни кричал на меня, это не ускоряет процесс, – наконец произношу, вспоминая, что это всего лишь Вавилов, а не посторонний человек. За полтора года у нас появилось хоть какое-то доверие.

– Ладно, – качает головой. – Раз ты не можешь вспомнить, вернёмся и заберём завещание.

– Что? Нет! – я не хочу возвращаться. Вдруг там снова окажутся эти люди, которые заставили так переживать и волноваться.

– Не сейчас. Нужно подождать, когда наёмники поймут, что тебя нет в том доме, и кинутся искать. Пересидим. Или я могу съездить в одиночку. 

– Нет! – вскрикиваю, слыша последнее предложение. – Я тебя не отпущу. 

Возможно, сейчас я скажу эгоистичные слова, но… Не отпускаю его только потому, что не хочу остаться одна.

Этот человек – моя единственная защита, которой я могу доверять. А без его присутствия рядом…Сойду с ума от малейшего шороха.

 – Я поеду с тобой, но потом. Для начала переждём. Долго нам ещё ехать?

Я устала. Выдохлась. Обычно я спала днём, но из-за этого инцидента ничего не вышло. Ещё и пришлось идти по лесу, перенервничать и сейчас ехать на неудобном сидении.

Вся эта суета не для меня. Я привыкла к спокойной, тихой жизни. Особенно к той, что подарил мне Дмитрий.

– Полтора часа. Можешь вздремнуть.

После слов Льва неосознанно прикрываю глаза. Мне всё равно, что он снова перешёл на «ты», потому что всё, о чём сейчас мечтаю – оказаться в желанной безопасности.

Глава 8

– И здесь ты живёшь? – осматриваю небольшой домик в лесу. Поблизости ни супермаркетов, ни заправок и никаких жилых строений. Только густой и приятно пахнущий лес.

– Для маленькой принцессы это дикость? – Лев говорит спокойно, но слышу в его голосе нотки презрения, которые мужчина тщательно пытается скрыть.

– Нет, всё нормально, – я не обижаюсь на него. Да, он считает меня избалованной девчонкой. Но не знает, что раньше я жила в здании похуже. С двумя алкашами за стенкой, которые горланили до самого утра.

От воспоминаний резко передёргивает. Прогоняю плохие мысли и иду в дом за Вавиловым, который давно скрылся за дверью.

Захожу внутрь, рассматриваю интерьер, который никак не отличается от квартирной отделки. Странно, снаружи он выглядит как домик лесника, а внутри… Словно сейчас мы находимся в центре Москвы. Всё новомодное, по последним тенденциям. Не думала, что для Льва важны и такие мелочи.

Захожу вслед за мужчиной на кухню, осматриваясь по сторонам. Вавилов шумно кидает сумку на стол, привлекая моё внимание.

Забавная она и необычная. Что бы нам ни потребовалось – от денег до одежды, в ней находится всё. Будто Лев одолжил заклинание расширения у Гермионы Грейнджер, сделав свою сумку действительно бездонной.

– Ванная там, – Вавилов указывает куда-то в сторону, но я даже не оборачиваюсь. Только киваю, дотрагиваясь пальчиками до чистого стола.

Ни пылинки. Странно. Значит, сюда кто-то ходит убираться.

Или…

У него есть девушка.

Необычно, я никогда об этом не думала.

У Вавилова было несколько выходных в месяц, и он спокойно мог наведываться к ней. Другого объяснения чистоты в этом доме у меня не было. И это хорошо, потому что я плохо реагирую на пыль.

Закусываю губу и неосознанно спрашиваю:

– Ты живёшь здесь один?

В ответ ни слова, только сдержанный кивок. Ясно. Не хочет говорить, как и всегда. Наш диалог состоит из одних движений головой. Содержательный разговор.

Но, судя по его ответу, Лев был одинок. Конечно, не любая девушка выдержит, когда её мужчина находится вдали, так ещё и круглые сутки проводит с молодой девушкой…

Ой, мои мысли совершенно забрели не туда.

– Я пойду, отдохну, – отстраняюсь от стола. – Где можно прилечь?

– Прямо и налево. Не ошибёшься. Это единственная спальня в доме, – ничего не отвечаю, не спеша идя на выход.

Ничего подозрительного в его словах поначалу не замечаю.

И только на пороге останавливаюсь, снова оборачиваясь к нему.

– Единственная? – тело обдаёт волной смущения, которая отражается на щеках и лице. Если она одна, значит…

– Я лягу в гостиной на диване.

– А…

Это всё, на что у меня хватает сил.

Выхожу из помещения и иду в спальню.

Внезапно останавливаюсь и опираюсь о стену, прикасаясь к ней плечом. Морщусь и хватаюсь за живот. Снова покалывающая боль, которая не даёт спокойно ходить. Зло выдыхаю, надеясь, что это скоро закончится. 

Осталось потерпеть совсем немного…

***

Просыпаюсь только на следующее утро. Утомлённая, я проспала четырнадцать часов, которые пролетели в одно мгновение. Состояние было нехорошим, а бодрость полностью покинула, казалось бы, выспавшийся организм.

И теперь, сидя на кухне, клевала носом, попивая чёрный чай, от которого, скорее всего, скоро начнётся изжога.

Смотрю на ложку, которую покручиваю в пальцах, и не замечаю, как на кухню заходит Вавилов.

Поднимаю взгляд и расширяю от удивления глаза.

Лев обнажённый. Не полностью. В одних штанах, без футболки, мокрый, словно только недавно занимался спортом. И судя по тому, как он берёт шейкер с водой и жадно отпивает жидкость, этим Вавилов и занимался.

Заворожённо наблюдаю за скатившимися каплями воды, которые спускаются по волевому подбородку.

Ловлю на себе его пристальный взгляд, которым одаривает меня, и сразу же смотрю вниз. Неловко. Надеюсь, он не подумал ничего лишнего.

– Можно я уточню? – спрашиваю аккуратно, зная своего вспыльчивого телохранителя. Почему-то, находясь рядом с ним, наедине, становилось некомфортно. Будто сковывает тисками, заставляя меня зажиматься.

Причём, только после нападения. В стенах своего дома я чувствовала себя уютно.

– Попробуйте.

Поджимаю губы, потому что Лев делает мне одолжение.

– Рядом нет никаких магазинов? Мне нужны лекарства, одежда и…

Смотрю на стакан в своих руках и проговариваю.

– Чай.

– Нет.

Хмурюсь, слыша резкий и исчерпывающий ответ.

Поднимаю обратно голову, встречаясь с карими глазами взглядом. Лев смотрит на моё лицо, облокотившись на столешницу. Попивает воду и взирает чётко на меня.

Становится неуютно. Кажется, он прожигает меня насквозь. Нет, дотла. Заглядывает в душу, заставляя чувствовать себя перед ним трепыхающейся девчонкой.

– А как же еда? Должна же здесь быть хоть какая-то цивилизация?

– Продуктовый магазин находится в нескольких километрах отсюда. Пока вы спали, я уже побывал там. Дороги туда нет, только пешком. Одежды, как и аптек, тоже нет.

Округляю глаза, не зная, что делать дальше. Мне нужны лекарства. Особенно тот травяной чай, который выписал мне доктор Ешевски. С ним боли становятся чуть реже, и я чувствую себя намного лучше.

А одежда… Мне, что, постоянно ходить в этом шифоновом голубом платье?

– Возьмите из шкафа пару футболок. Со штанами проблема, но они не сильно вам понадобятся.

Казалось, теряю дар речи. Но быстро беру себя в руки.   

– Чего-чего? – переспрашиваю.

– Олеся Игоревна, – на удивление спокойно произносит Лев, продолжая сверлить меня взглядом. Вижу, как его губы чуть подрагивают, когда он говорит следующее: – Скажу сразу. Вам нельзя выходить на улицу без меня, значит, и штаны не потребуются. Подходить к окнам тоже нежелательно. Вряд ли нас здесь кто-то найдёт, но мне не хотелось бы соскребать ваше милое личико и маленькое тельце с пола, если вдруг случится что-то неожиданное.

Глава 9

– Как там Ярослав? – меняю тему, чтобы быстрее закончить предыдущую. Та мне не нравится. Носить одежду Вавилова – последнее, что я хочу делать. И здесь причина не в брезгливости. Я тоже могу быть противной.

– Он не выходит на связь, – закусываю губу и роняю ложку из рук на стол. Звук металла о керамику бьёт по нервам.

Опускаю взгляд вниз, чувствуя себя скверно. Если с Ярославом что-то случится…Буду винить себя в этом всю оставшуюся жизнь.

– Он живучий. Не беспокойтесь.

Смотрю на Льва, который в непривычно вальяжной позе идёт на выход из кухни. Играет своими мышцами на спине, и я снова любуюсь его телом.

Машу головой и ругаюсь в мыслях. Что я себе позволяю? Этого не должно быть. Вавилов – телохранитель, которому доверял мой муж.

И я не могу забыть о нём. Потому что Дмитрий – человек, который спас меня от той бедной жизни, которая всеми силами не отпускала долгие годы.

***

Хищный взгляд, скользнувший по моей спине, подталкивает обернуться и посмотреть вперёд.

– Вам помочь? – вопрос сам слетает с губ. Когда он зашёл? Я не слышала колокольчиков.

Мужчина смотрит прямо, засунув ладони в карман брюк. Даже не на прилавок с пирожными, которые продавала каждые выходные в свободное время от учёбы, а на меня.

– Помогите, – приятный голос застывает в воздухе. – Мне что-нибудь к кофе.

Неосознанно скольжу по нему взглядом. Он не похож на тех, кто будет ходить по дешёвым кофейням, выбирая пирожные к такому же, как и вся здесь еда, безвкусному кофе. Да и его накрахмаленная рубашка, которая так и кричит, что стоит в бутике не тысячу рублей, говорит о том, что ему не место в этом заведении.

– Вы осматриваете меня?

Трепыхаюсь, мгновенно краснея.

– Простите!

Опускаю взгляд вниз, не обращая внимания на вспыхнувшие щёки. Беру первые попавшиеся под руку сладости и складываю в пластиковую коробку. Всё это время не смотрю на покупателя, желая провалиться сквозь землю.

Боже, Олеся, тебя не учили не пялиться так пристально на незнакомцев?

– Приходите ещё, – быстро отдаю разукрашенный клубничками пакет, не поднимая взгляда с прилавка. Хоть бы он поскорее ушёл, и я смогла расслабиться. А то сейчас… Чувствую себя в тесной клетке под его пытливым взором.

Пальцы мужчины, которые принимают пакет, касаются моей ладони. Секунда. Столько мне хватает, чтобы понять, какие они на ощупь. Твёрдые, тёплые и приятные.

От неловкости хочу сразу же одёрнуть руку назад, но незнакомец не торопится убирать свою. Только смотрит, изучает моё пунцовое лицо.

Наконец, он хватается за бумажный пакет, и я сразу же совершаю то, что задумываю изначально – отстраняюсь и, кажется, делаю шаг назад.

– Обязательно приду.

Успокаивающий и одновременно искушающий голос упрашивает поднять голову.

Хочу снова взглянуть в его лицо, но не успеваю. Наблюдаю уже отдаляющуюся от меня утончённую спину.

– Будем рады видеть вас снова.

Сказав те слова, я и не думала, что они окажутся такими правдивыми.

Потому что ровно через неделю незнакомец снова возвращается в нашу кофейню. И в этот раз я вижу, как он выходит из дорогого автомобиля, поправляя на руке золотистые часы.

Только один взгляд на него, и в груди начинает что-то шевелиться. Предвкушение? Ведь в первую нашу встречу мужчина был таким… Таинственным?

Он идёт в мою сторону, чуть приподняв уголки губ. А я жду. Потому что интересно снова увидеть его. Узнать, одарит ли он меня таким же взглядом, как и тогда. Тёплым, заинтересованным. Или встретит холодным безразличием?

И в этот раз он вновь говорит выбрать пирожные на свой вкус. Не теряюсь и выбираю действительно самые лучшие сладости, которые погружаю в упаковку.

Забрав заказ, незнакомец уходит. А я остаюсь разочарованной, поскольку максимум, на что он задержался – несколько минут.

Последние рабочие часы провожу в апатичном состоянии.

Когда выхожу с кофейни ровно в шесть вечера, автомобиль, на котором приехал незнакомец, всё также сиротливо стоит у магазина.

Первый вопрос, врезавшийся в мысли: «Живёт здесь неподалёку?».

Мысленно пожимаю плечами, потому что ответа никогда не узнаю.

Но, на удивление, получаю его. И даже слишком быстро.

Мужчина, который пленил все мои мысли одними только банальными словами и изучающим взглядом, выходит из машины и вновь улыбается уголками губ.

– Юная особа не желает прогуляться?

От одного вопроса щёки снова становятся пунцовыми.

Я часто смущаюсь, поскольку стеснительная и скромная. А здесь такой шикарный красавец сам подходит ко мне, делает предложение погулять.

И я соглашаюсь.

Да, необдуманно. Даже не прикидывая в голове, что этот мужчина мог оказаться маньяком. Нет, он хороший. Это видно во всём: манерах, речи и даже в его лёгкой походке.

Это было наше первое неофициальное свидание. Потом оно перелилось во второе, третье, десятое…

И уже в ближайшее время Дмитрий намекает, что мне пора бросить работать и учиться. А я и не сопротивляюсь.

Потому что этот человек – Дмитрий Романов, лишает любого рассудка. Склоняет на поспешные решения и совершенно не даёт думать. А я и не хочу, потому что доверяю. И всё произошедшее в моей жизни – его заслуга.  И я ни о чём не жалею.

Потому что он дал мне то, чего я так долго добивалась… Любовь, достаток и ребёнка.

***

– Замри, – как только резкий и грубый голос Льва свистит по всей кухне, из которой мужчина вышел только несколько минут назад, перестаю двигаться. Выхожу из воспоминаний давних лет.

Вавилов велит застыть, что я и делаю, боясь повернуть голову в сторону.

Но решаюсь и наблюдаю за Львом, который тихо, с грацией зверя идёт к окну.

Провожаю его долгим взглядом, слыша в тишине собственный стук сердца.

Неужели нашли? Так быстро? Но как? Мы ведь скрылись, да и Лев постоянно петлял, меняя направления!

Глава 10

– Это?.. – спрашиваю перепуганно, не зная, куда деть дрожащие от страха руки. – Нас так быстро нашли?

Вавилов только хмурится, но с места не двигается, чем озадачивает меня ещё больше.

– Сиди здесь.

Сказав эти слова, мужчина, не торопясь, выходит из кухни. Его собранности можно позавидовать. А меня уже потряхивает от всего происходящего. Мне хочется тишины, банального спокойствия.

Услышать, что все эти глупые покушения на мою жизнь кончились. Почувствовать облегчение.

Но, видимо, его испытаю нескоро. Потому что, кажется, всё только начинается…

Страх подбирается к горлу, когда остаюсь одна. Посматриваю в окно, судорожно переводя взгляд на дверь. Вот бы Вавилов вернулся и сообщил, что всё хорошо.

От неизвестности снова становится страшно.

Наступаю на пол босой ногой и встаю со стула. Аккуратно иду к выходу, проводя пальцами по столу. Не знаю, зачем, но так было намного спокойнее.

Наклоняю голову вбок, заглядывая в коридор. Входные металлические двери, в которые вышел Вавилов, приоткрыты.

Аккуратно иду к выходу, зная, что потом мне влетит. Но… Оставаться в этом доме одной ещё более пугающе, чем там, где сейчас находится Лев.

Подхожу к двери, заглядываю в проём. И вскрикиваю, видя перед собой силуэт человека.

Спешно делаю шаг назад, надеясь, что мой испуг никак не отразится на Максе.

Хватаюсь за первую попавшуюся вещь и поднимаю глаза вверх, встречаясь взглядом с тёмной бездной.

Всхлипываю, потому что передо мной всего лишь Лев, который смотрит на меня с толикой злости. Да, он сказал сидеть на месте, а я ослушалась. Признаю. Но я так испугалась, что не смогла выполнить его приказ.

– Прости, – шмыгаю носом, пока Вавилов делает шаг вперёд и забирает из моих рук зонтик, который схватила с вешалки, собираясь ударить им мужчину. – Когда ты ушёл…

– В следующий раз думайте, прежде чем делать. 

Чувствую запах его дезодоранта слишком близко и ощущаю возле себя невидимую защиту.

Руки сами поднимаются в воздух и обвивают голое тело, на которое мне всё равно. Мне важно только тепло, исходящее от него, и то, что испытываю рядом со Львом.

Прижимаюсь щекой к прохладному и уже сухому телу, прикрывая глаза.

Успокоение. Рядом с ним.

– Что это был за выстрел? – судя по тому, что Вавилов не забежал со всех ног в дом и не потащил меня в сторону, всё было не так плохо.

– Местные беспризорники взрывали петарды в лесу.

Слыша эти слова, я чувствую облегчение. Всего лишь петарды… Они перепугали так, что, казалось, последние нервные клетки умерли, раз сейчас вишу на своём телохранителе. Слышу его спокойно бьющееся сердце.

Внезапно большая ладонь опускается на мою макушку. Треплет меня по волосам. Скажу сразу – успокоитель из Льва никакой. Пусть лучше вообще ничего не делает.

Но этот его жест… Даёт толчок слезам, которые вырываются из глаз. Сжимаю кулаки и всхлипываю, произнося единственные слова, которые сейчас крутятся в голове:

– Мы ведь не умрём, да?

Надеюсь на обнадёживающий ответ. Но вместо него Вавилов в своей манере цедит слова, которые частенько произносит, когда я ему надоедаю:

– Вы слишком много болтаете, Олеся Игоревна. И думаете тоже. Здесь мы в безопасности. Поживём пока тут. Я свяжусь со знакомыми, попытаюсь найти информацию про тот сайт и убрать заказ. Если ничего не узнаем, вернёмся в особняк. Поищем то, из-за чего на вас могла начаться охота.

Молча киваю, соглашаясь. Я доверяю мужчине, поэтому приму всё, что он скажет.

– Идите в кровать, вам нужен отдых.

Нет, не нужен.

И хочется сказать это вслух, но Лев отстраняется и огибает меня, проходя мимо. Провожу его взглядом и грустно выдыхаю.

Вроде и заботится… Но ненавидит одновременно.

Поджимаю губы и опускаю голову вниз, молча разговаривая сама с собой. Нет, с моим ребёнком.

Когда всё это кончится, а, малыш?

***

Встаю с кровати, смотрю в окно, подходить к которому Вавилов запрещает. Но закрыть его нужно. Разбушевавшийся ветер постоянно хлопает форточкой, не давая спать. Где-то вдалеке сверкает молния, а моросящий дождь уже бьёт по стеклу, залетая в комнату.

Иду к своему телохранителю, который расположился в гостиной. Дом Льва был маленьким, имеющим всего несколько комнат. И я обитала в единственной спальне, пока он ютился на том маленьком диване. С его-то ростом… Наверняка, неудобно.

Захожу в комнату, сразу замечая мужчину. Тот сидит на диване и смотрит телевизор. На удивление, здесь ловит сеть.

Интересно, почему Лев решил расположиться за городом? Ещё и в такой глуши. Где ближайший магазин находится в нескольких километрах.

Странный он.

И снова доказывает это.

Молниеносно поворачивается в мою сторону, готовый к любой опасности. Вот это профессионализм, конечно…

Под его взглядом сразу же становится неуютно. Переминаюсь с ноги на ногу, одёргивая белую майку, которая еле-еле доходит до середины бёдер. А впереди вообще чуть задирается из-за животика. Он был у меня небольшим, по сравнению с другими будущими мамами. Нет, маленький, но для той, у кого был вечно плоский живот, всё-таки приличный.

– Там это… Окно закрыть надо.

Я помню его слова, поэтому слушаюсь Вавилова.

Тот кивает, нехотя встаёт и скользит по моему телу взглядом. Становится не по себе. Смущаюсь, смотрю в пол и надеюсь, что скоро он перестанет смотреть на меня ТАК.

Но этого не происходит, поэтому сама дёргаюсь в сторону и иду в спальню, чувствуя на спине тепло. Смотрит. Что ещё больше выводит из равновесия.

Как можно быстрее дохожу до комнаты и пропускаю Льва вперёд, чтобы тот перестал так сжигать меня глазами.

Пока он закрывает окна, смотрю вниз. Кусаю губы и не знаю, как предложить Вавилову спать на этой же кровати. Мне неловко. Ненавижу, когда человеку нужно выходить из зоны комфорта. А тот диван… Очень маленький.

Глава 11

От его вопроса теряю дар речи. Открываю рот и хлопаю им, словно рыба. Он что, действительно, спросил меня об этом?

Удивлённо смотрю на него снизу вверх и сжимаю холодные от вечерней прохлады ладошки.

– Что ты такое говоришь? – его вопрос слишком абсурдный. Настолько, что даже погода буянит на его слова. За окном раздаётся раскатистый гром. Яркая молния блистает в облаках, а я продолжаю смотреть на Льва. – Не неси чепухи.

Он прищуривается, и его тёплые пальцы опускаются на мой подбородок. От его касаний бросает то в жар, то в холод. Не понимаю реакции своего тела на этого человека.

Я его не боюсь, наоборот, считаю единственным, кому могу доверять. Но сейчас… Хочется спрятаться. Укутаться с головой в одеяло, чтобы не видеть его и не чувствовать рядом с собой.

Я уже жалею о своих словах. Но пути назад нет.

Его лицо как всегда спокойно, холодно. Даже не тени улыбки, которая и так была редка для этого человека.

Он заставляет поднять меня голову ещё выше. Снова взглянуть ему в тёмную пучину, где плещется не одна эмоция. Я плохо читаю по глазам, и не понимаю, что чувствуют люди. А загадочный Лев усложняет это ещё больше.

– Правду, – говорит исчерпывающий ответ. – Не ты ли год назад…

– Тот поцелуй – ошибка, – выпаливаю, прекрасно понимая, о чём он. – Я люблю своего мужа и всё.

Вавилов усмехается, обнажая белые и ровные зубы.

– С каких пор? Или это не ты прибегала ко мне, плачась в жилетку?

Поджимаю губы, вспоминая моменты годичной давности.

Да, перед смертью моего мужа, у нас всё шло не слишком гладко. За четыре года нашего брака он начал вести себя несдержанно. Часто делал то, что мне не нравилось. Вёл себя странно. Не подпускал ко мне ни одного мужчину, кроме Льва.

Он стал… Немного безумным. Изредка делал больно. Словами, не телесно. Руку никогда не поднимал, наоборот гладил, оберегал.

Но порой произносил такие слова, которые били прямо в сердце. Становилось до жути обидно. Потому что это касалось моего бедного прошлого. Иногда, когда он выпивал, мог затронуть моё происхождение. Но потом признавался в любви, и успокаивал, задаривая украшениями, которые мне были не нужны.

И я искала утешения в объятиях Льва, зная, что он никому не расскажет. Вавилов был моей жилеткой, в которую могла в любой момент поплакать.

А однажды сорвалась… Сделала большую глупость. На эмоциях поцеловала и сказала слова, о которых до сих пор жалею. Потому что Вавилов помнит их.

«Ты противный. Настолько, что порой хочется ударить тебя. Но ты мне нравишься и таким. Не как телохранитель Лев. Ты заботливый… Бываешь, иногда».

Тогда я сделала несколько несчастных глотков с алкоголем. Если бы не он, Лев никогда не узнал об этом.

Но эти слова в прошлом. И мы с Вавиловым решили сделать вид, что ничего не произошло.

Он сказал единственные слова, после которых я собралась и ушла. Плакать в одиночестве.

«Не говорите чуши».

Это и правда была она.

– И лучше бы я этого не делала.

Произношу стойко, с толикой гнева. Я редко когда злюсь, но сейчас Лев напрашивается. Ничего не сделаю, и словами не задену, но… Хочется ответить, оправдаться.

Всё это – в прошлом.

– Уходи.

Сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в нежную кожу.

Вавилов резко отводит взгляд в сторону, вдыхает побольше кислорода и на мгновение поворачивает голову, отчего рассматриваю его в профиль. Челюсти напрягаются, скулы выпирают ещё больше. Успокаивается. Не любит, когда его вот так выпроваживают.

 Лев отстраняется, и быстро обходит меня.

Когда дверь за мной закрывается, облегчённо выдыхаю.

Хватаюсь за сердце, которое немного колит от волнения.

Иду к кровати, ложусь и укрываюсь одеялом, сильнее укутываясь в тёплую ткань.

Смотрю вперёд, и понимаю. Сейчас я соврала Льву. Снова.

Потому что ни капли не жалею о том, что было тогда…

***

Мы пребываем в этом доме уже четыре дня. Всё это время мы со Львом стараемся не контактировать, особенно после случившегося. Вообще пытаюсь избегать его, но этого не сделаешь, когда живёшь в одноэтажном доме с несколькими комнатами.

Благо Вавилов часто пропадает на улице.

Грохот входной двери подталкивает поднять голову вверх и увидеть того, о ком сейчас думаю.

– Через несколько часов выдвигаемся.

Округляю от удивления глаза, понимая, что неделя ещё не прошла.

– Так рано? А если туда всё ещё приезжают бандиты?

Лев смотрит чётко на меня, поправляя перчатки на липучках, в которых он выполняет жим со штангой.

– Мой знакомый всё решил позавчера. Проник в закрытую базу, снёс объявление. Теперь все похожие автоматически блокируются системами. Думаю, уже всё поутихло. Послал в дом одного человека, он должен отчитаться через несколько минут. Если всё чисто – едем.

Хочется выдохнуть от облегчения, что возможно скоро всё закончится, но не буду этого делать. Поскольку есть ещё масса людей, которые увидели этот заказ. И которые ждут, пока мы с Вавиловым появимся на горизонте.

– Ладно, – киваю, ставя кружку с зелёным чаем на стол. Хорошо, что Лев его купил. А я так и не отблагодарила его. И не буду. Пусть следит за языком. – Ярослав ещё не ответил?

– Нет.

Опускаю виновато голову. Сжимаю ручку кружки в пальцах.

В следующую секунду по кухне разносится трель телефона. Смотрю на Льва, затаив дыхание. Если мы узнаем, что им от меня нужно, я всё отдам. Лишь бы жить в спокойствии со своим долгожданным малышом. Увидеть, как впервые улыбнётся, пойдёт, заговорит…

Вавилов отвечает на звонок. Эти секунды тянутся так долго, что, кажется, я успеваю поседеть. Лев кивает, неосознанно рисуя на белом столе неопределённую фигуру пальцем.

– Принято.

Он отключается и смотрит на меня.

– Будь готова через час.

Глава 12

Рассматриваю погромленный особняк, и слёзы подкатывают к глазам.

Родной дом, к которому прикипела за четыре года жизни в нём, стал частью меня. И сердце ноет от той картины, что вижу сейчас.

Он разгромлен. Ворота покорёжены, деревья пострадали от людских рук. Деревянные двери в особняк выбиты, давая проход каждому.

Полиция уже побывала здесь, судя по ленте, которой охвачена вся территория.

Становится плохо от одного только вида того, на что способны люди. Стёкла выбиты практически везде, и даже издалека я вижу, как в коридорах лежат осколки ваз.

Картины вытащили из рам, скомкав и выкинув.

Про диван, торчащий из окна третьего этажа, вообще молчу.

Варвары. Плебеи.

Не могу поверить, что всю эту разруху принесли люди.

– Пошли. У нас мало времени, – Лев обходит зависшую меня на месте и идёт в дом, осматриваясь по сторонам. Как и всегда, семеню за ним, рассматривая результат работы бандитов.

Надеюсь, никто не пострадал в тот день, и весь персонал успел убежать. Если нет, то буду корить себя ещё больше.

– Не отставай.

Спокойный голос Льва выводит из транса, в котором смотрю на битые вазы и следы пуль в стенах.

Мы доходим до моего кабинета, который раньше принадлежал Дмитрию, и заходим внутрь.

Всё перевёрнуто вверх дном. Некоторые бумаги порваны в клочья. Но точно знаю – в них нет того, что нужно нам.

Завещание, которое я не храню среди остальных бумаг, лежит там, где не найдёт ни один грабитель.

Только вот остаётся найти ту вещь среди всякого хлама, в котором буквально скрывались ступни.

– Найди музыкальную шкатулку, – смотрю на перевёрнутый шкаф, на котором она постоянно стояла. Её мне подарил Дмитрий на пятое наше свидание. Сказал, что эта спокойная мелодия похожа на меня.

Также заставляла его сердце биться быстрее.

Лев подходит к перевёрнутой мебели, осматривается, разгребает руками бумаги.

Обвожу комнату взглядом, осознавая, что за неделю здесь побывал не один человек. Разрушили то, что было дорого мне. И ему.

Я старалась ничего не трогать здесь руками, потому что место принадлежало Романову.

– Нашёл, – Вавилов встаёт с корточек, поправляет чёрную футболку и подаёт мне разбитую шкатулку.

Поджимаю губы, потому что фигурка, полностью сделанная с меня, лишена головы. Наверняка, она отвалилась, когда та упала, ударяясь о пол. 

Выглядит ужасно. Потому что ставлю себя на место этой фарфоровой статуэтки с тёмными волосами.

Покрываюсь мурашками от одной картинки в голове и открываю крышку, которая сразу же отваливается и чуть не выпадает из рук.

Внутри механизм, который повредился вдребезги. Ни одной живой детали.

С трудом подхватываю пальцами маленький выступ и поднимаю вверх. Отбрасываю его в сторону. Ему уже ничего не поможет.

Достаю лист, который однажды сложила в несколько раз. Оставляю шкатулку на тумбе, которой повезло быть закреплённой к стене. И единственной, что ещё стоит, а не лежит на полу в этом помещении.

– Это оно, – протягиваю Льву, чтобы мужчина посмотрел сам. Не хочу читать его снова. Ворошить те воспоминания, ту боль, что испытала, когда узнала, что мой муж мёртв.

У нас были разногласия, но я ему благодарна. За то, что вытащил из нищеты, в которой я крутилась.

– Что-то ещё? – в голову не приходит ни одной путной мысли. Из-за чего ещё могут быть эти проблемы? У меня не хранятся здесь важные бумаги, которые способны доставить столько проблем.

Да, у меня находится весь бизнес Дмитрия, но я сотрудничаю только с теми, кому доверял Романов.

Не заводила новых знакомств и всё передавала в руки людей, которые в этом разбирались.

Лев вообще не вмешивается в эти дела, хотя я тысячу раз просила его об этом.  

И сейчас он спокойно читает белый и мятый лист.

– Что там? – спрашиваю нетерпеливо, надеясь, что Лев поймет, в чём дело. Сама сделать этого не в состоянии. Слишком многое смешалось в голове, не желая вставать на свои места.

С замиранием сердца жду ответа.

– Ничего, – он отрывается от завещания, сминает лист и кладёт в карман брюк. – Пошли, пора возвращаться.

– Ты уверен? – хватаю его за руку, когда он идёт на выход. – Если там ничего нет, может, поищем что-то ещё? Я хочу, чтобы это закончилось как можно быстрее.

– Нет, этого достаточно, – отрезает. А в груди поселяется чувство надежды. Маленькой, но всё же. Неужели мы справились? И можно спокойно выдохнуть? – Нужно кое-что проверить. Поехали домой, кажется, у нас гости.

Тело охватывает волнение. Дрожь проносится по пальцам, стоит услышать об опасности.

– К-какие гости? – начинаю нервничать, панически оглядываясь по сторонам.

– Пошли, – тёплые пальцы Льва охватывают локоть, и мужчина тянет меня на себя. Выходит из кабинета, шагая по выбитой двери, и идёт по коридору. Еле поспеваю за ним, но не отстаю. Потому что знаю: если рядом кто-то есть, лучше держаться ближе к Вавилову.

Мы резко останавливаемся, и хватка на моей руке слабеет.

Прямо перед нами из комнаты вылетает мужчина азиатской внешности. Его лицо спокойно, расслаблено и сосредоточено.

Не знаю, почему обращаю на это внимание в первую очередь. Особенно, когда в руках он смело держит оружие, направленное на Льва.

Вскрикиваю, когда вижу дуло пистолета рядом. Если бы не стена, уже давно бы рухнула на пол из-за трясущихся ног.

А Вавилов не теряется. Резко уходит в сторону, когда раздаётся громкий и страшный звук выстрела.

Лев хватает незнакомца за запястье и тянет на себя. Тот не ожидает такой быстрой реакции и заваливается на телохранителя, который сразу же бьёт стрелка головой в лицо.

Удар был настолько сильный, что у нападавшего из носа потекла кровь.

При виде багряной жидкости зажимаю рот рукой, чтобы утренний чай не вытек наружу.

Да, я была неженкой и плохо реагировала на любые виды крови. 

Глава 13

Отвлекаюсь и не замечаю пистолета. Кореец вытаскивает его из-за пазухи здоровой рукой и направляет на Олесю. Ни капли не раздумываю и нажимаю на курок.

Сбоку слышится тонкий голос девушки. Поворачиваю голову в её сторону. Увидела? Надеюсь, что нет. Не хочется потом откачивать её сутками.

Благо, проблема была в другом.

Олеся скрючивается, держится за живот и чуть ли не садится на пол.

– Лев, помоги.

Пока тушка мужчины падает, оказываюсь около Романовой, подхватывая её под мышки. Та морщится, чуть трясётся, но стоит на ногах.

– Нужно поехать к доктору Ешевски, – мямлит так, что я еле разбираю её слова. – Я, кажется, рожаю.

Зашибись.

Этого нам точно для солянки не хватает.

– А он подождать не может? – цежу сквозь зубы и осматриваюсь по сторонам. Надо срочно найти безопасный путь, как выбраться из этого дома и незаметно добраться до машины.

Потому что у нас были гости. Я человек не гостеприимный, поэтому, увы, сейчас не в духе.

Кто-то подъехал к особняку минут пять назад, пока мы были в кабинете. Рёв мотора был громким, но Олеся, которая вечно считает ворон, не заметила его.

И, возможно, всё бы обошлось. Но выстрел, который пришлось сделать, всё испортил. Убивать того парня в планы не входило. Только вырубить. Не рядом с Романовой, чтобы не травмировать её ранимую натуру. Но пришлось.

Мне её смерть не нужна.

Но тем самым мы выдали себя.

Сейчас сюда, наверняка, несётся не один отморозок, поэтому нужно уйти как можно быстрее.

– Конечно, подождёт. Сейчас я его обратно засуну, – злится Романова, шипя. Да ладно, безобидный котёнок показывает зубки?

– Пошли, – игнорирую её фразу и подгоняю. Понимаю, что идти шустрее она не может, но это жутко раздражает. Беременные женщины сами по себе обуза. Особенно, когда каждую минуту жизнь обоих висит на волоске от смерти.

А если это Олеся, вечно слабая и хрупкая, проблем становится вдвойне больше.

Приходится чуть ли не нести её на себе. Она нетяжёлая, миниатюрная, но... Что-что, а с женщинами в положении дела ни разу не имел. Где взять, поддержать – хрен его знает. Поэтому будет неудобно, но зато эффективно.

Спускаемся по лестнице, слыша, как по другую сторону этажа разносятся топот ног и крики наёмников.

И как они здесь оказались? Узнали, что мы тут?  

Я позаботился о том, чтобы заказ убрали из сети, а они всё прут и прут, как мухи на г….

Чёрт!

Романова рядом кряхтит, пыхтит и стонет. Красиво, конечно, звучит, только не вовремя.

– Я сейчас прямо здесь рожу, – если она пытается шутить, то выходит неудачно. Да, почему бы ещё не подбросить проблем и так уже по уши сидящему в дерьме Льву?

Бегаю тут с девчонкой от своры бандитов, лишь бы её не грохнули. Злюсь, но делаю. Потому что выполняю долбанный приказ человека, которого ненавижу всей душой.

Могу кинуть её прямо здесь и сейчас, но человек во мне ещё живёт. Чуть-чуть, самую малость. Не чужая же. Провёл с этой девчонкой почти что два года своей жизни.

Но оно того стоит. Это не такой большой срок, учитывая то, что скоро дойду до своей цели.

А потом перестану быть рабочим классом, возвращаясь к прежнему ритму жизни.

А сейчас, словно нянька, ношусь с беременной девчонкой.

– Терпи, – выходим из дома через запасной выход и идём через сад, над которым так старалась Романова. Только зря. Сейчас он полностью разрушен, будто здесь прошёл не один ураган.

Надеюсь, нашу машину не спалили. Не хочется менять БМВ на то, что стоит в гараже у Романова. Если уж Астон Мартин, то только свой, а не чужой.

Нам везёт. Автомобиль стоит нетронутый недалеко от дома, за каменными стенами забора.

Спешно погружаю Олесю на заднее сидение и сажусь на водительское место. Даю по газам, вспоминая путь до дома доктора Ешевски.

***

– Неси туда! – мужчина указывает на комнату, и я киваю, пока он даёт своим дочерям указания.

Олеся выглядит неважно. Мы ехали сюда двадцать минут, и всё это время девушка кричала, тужась и приговаривая, чтобы я ехал быстрее. Нет, истошно кричала, но пыталась сдерживаться.  

А я и так вжимал ногу в педаль газа так, что наверняка словил не один штраф, объезжая потоки машин. Как только ни в кого не врезались – большой вопрос. Но тут удача не обошла нас стороной.

Захожу в отделанную под медицинский кабинет комнату и помогаю девчонке лечь на кушетку. За спиной слышится крик врача Олеси, которому только и доверяла.

Лишь отстраняюсь, чтобы проверить, не привёл ли я за собой хвост, что маловероятно при нашей-то скорости езды, как тонкие и прохладные пальцы хватаются за ладонь.

Поднимаю взгляд на девушку, которая, стиснув зубы, произносит одно-единственное слово:

– Останься, – просит жалобно, отчего в горле встаёт ком. Нет. Что-что, а оставаться с Романовой при родах не собираюсь.  

Но её глаза… Тёмные, карие, наполненные слезами, заставляют почувствовать внутри укол вины.

Я не нянька. Не сиделка. И, тем более, не её парень, чтобы это делать.

Даже если она и доверяет мне больше всего на свете.

– Мне нужно проверить обстановку, – отрезаю, но её руки не убираю. Успокаивающе, чего совсем не люблю делать, глажу ладонь, стараясь немного расслабить её. Хотя бы морально. – Потерпите. 

– Лев, свали отсюда! – рядом слышится голос доктора Ешевски, отрезвляющий нас обоих. Киваю, отпускаю руку и отдаляюсь, видя на миловидном лице самые настоящие муки.

Выхожу из комнаты, как и собирался.

Чуть не сталкиваюсь с девушкой примерно такого же возраста, как и Олеся. Двадцать три-двадцать четыре. В руках у неё полотенца, которые она сминает.

Одна из дочек. Занятно. Миленькая.

Отхожу от прохода, мазнув по девчонке взглядом. Иду на улицу, намереваясь немного охладиться. Тело будто нагрелось. Сердце стучит как бешеное, а свист в ушах не даёт покоя.

Глава 14

– Боже, какой он маленький, – не верю, что вижу того, кого так долго ждала на свет. Девять месяцев мучений, боли, но они оправданы. Настолько, что не знаю, куда деть переполняющие меня эмоции.

Смотрю на своё чудо, посасывающее грудь. Макс. Мой милый Максимка, которого так сильно люблю. С того самого дня, как узнала, что беременна.

– Это нормально? – спрашиваю обеспокоенно, волнуясь за его здоровье. Сердце колет от одной мысли, что сейчас мне дадут отрицательный ответ.

– Да, – доктор Ешевски поселяет в душе спокойствие своими словами. Улыбаюсь и, наконец, расслабляюсь. Хоть пока и не должна этого делать.

Ещё ничего не закончилось.

Меня с моим ребёнком преследуют и будут совершать это дальше. Пока мы не поймём причины. 

И, кажется, Лев о чём-то догадался. Нашёл в том завещании, что я мельком прочитала.  

И как только мы останемся наедине, попрошу его всё мне рассказать. Жить в неведении последнее, что мне хочется делать…

Но сейчас Вавилова всё ещё нет. Уже прошло два часа, а он где-то гуляет.

Не зашёл, хотя ко мне заглянули даже дочери доктора, поздравляя с пополнением в моей маленькой семье, состоящей из трё…

Двух. Теперь двух людей.

Плохой Лев, который не удосужился проверить свою подопечную. А если нас кто-то похитит? Вломится в окно, схватит, а Вавилов не будет этого знать?

Чёрт с ним, со Львом! Надуваю губы, но сразу же успокаиваюсь.

Но делаю это ненадолго.

Слышу внезапный глухой стук, будто что-то ударяется о стекло. В окне, про которое неудачно шутила несколько мгновений назад, появляется трещина. Красивая, узорчатая, с множеством ответвлений.

Округляю глаза и сама не понимаю, как вскакиваю с кушетки, прижимая к себе сына.

– Ох, черти…

Ешевски ругается, что проникает сквозь дымку страха в мой мозг.

Где бродит Лев, когда он так нужен? И когда меня так колотит от страха?

Внезапно окно разлетается вдребезги. Всё, что успеваю сделать – повернуться спиной, закрывая собой маленькое счастье. Крохотные осколки бьют по ногам, полуоткрытой из-за одноразовой рубашки спины. Врезаются в кожу.

Шиплю от боли, но делаю то, что должна – защищаю своего сына. Меня не волнует игольчатая боль или слабые ноги, на которых еле стою из-за недавних родов.

Сбоку возня, кряхтения и громкие удары. И слышимый скулёж, который не даёт покоя. И привлекающий внимание.

Поворачиваю голову в сторону, когда не чувствую никакой боли. А град из мелких стёкол перестаёт сыпаться на моё тело.

Надеюсь, что это не то, о чём я думаю. Хотя, о чём это я? За мной гонится свора головорезов. И вряд ли окно выбили единороги.

Округляю глаза, наблюдая за открывшейся картиной.

Лев уворачивается от удара какого-то мужика. Хватает его за руку и резко дёргает в сторону, ударяя того о кушетку, на которой несколько секунд назад лежала я.  

Ненароком отхожу назад, ступая босыми ногами по осколкам.

Морщусь и выпускаю стон нестерпимой боли.

– Олеся! – громкий и требовательный голос Вавилова приводит в чувства. Поднимаю на него взгляд и слышу указания, которые страшно выполнить: – Беги в машину!

Я не знаю, как это сделаю без Льва. Без него я как слепой котёнок, которого выпустили на улицу. Также умру, не видя ничего перед носом.

Но у меня нет выбора.

Ступаю по холодному полу, и пока Вавилов даёт какому-то мужику тумаков, вылетаю из кабинета.

Но сразу же вскрикиваю. Рядом с лицом, в стену, врезается что-то тяжёлое и падает на пол, гремя.

Пугаюсь настолько, что даже не смотрю назад, только вперёд. Видя, как одна из дочерей Анатолия кидает в бандита очередной предмет, отбиваясь. Тарелка разбивается об него, но мужчине хоть бы хны.

А потом я делаю то, на что никогда бы в жизни не пошла. Но сейчас, когда в моих руках сын, не собираюсь рисковать им. Я не готова потерять его, только увидев.

Несусь вперёд на трясущихся от страха ногах и буквально вылетаю из дома. Бегу туда, где была оставлена машина, и не вижу вокруг ничего. Даже не слышу, потому что в голове только стук собственного сердца.

И плач. Детский плач, от которого в груди всё разрывается на части.

Внезапно всё останавливается. Мысли и даже органы, перестающие функционировать.

На меня, словно цунами, движется бугай. Со шрамами на лице, мерзкой улыбкой, жёлтыми зубами и с огромными сальными лапищами.

Осознанно делаю шаг назад, чувствуя скатывающийся по лбу пот.

– Н-не подходи! – понимаю, что словами ничего не решить. Но всё, что могу сделать – закричать. Даже оббежать как-то не получится. Эта махина закрывает единственный проход, в который мне нужно прошмыгнуть.

Но ничего не выйдет. Он всё приближается своими широкими шагами.

Возвращаться в дом – не вариант.

Поэтому делаю самое безрассудное, что приходит в голову – бросаюсь в сторону. Надеюсь на его неподвижность и большое замедленное тело.

Но ошибаюсь.

Огромная лапень летит к моей голове, намереваясь схватить за длинные волосы.

Округляю от ужаса глаза и ничего не могу сделать. Чувствую, что всё. Зря.

Не хочу сдаваться так просто. Но ничего не успеваю.

Зажмуриваюсь, ожидая конца, которого так не хочу. Но не чувствую никакой хватки. Раздаётся глухой шум и звук чего-то падающего в осеннюю листву.

Несколько секунд стою неподвижно.

Распахиваю глаза и вижу перед собой тело. Вскрикиваю, отскакивая от человека как от огня.

– Пошли, – взявшийся из ниоткуда Лев аккуратно подхватывает меня на руки. А я всё ещё смотрю на мужчину, лежащего на земле, который не дышит, закатив глаза.

А в мою спину упирается что-то холодное. Оружие, которым Лев…

– Т-ты… – проговариваю испуганно, не отрывая взгляда. Понимаю, что с ним случилось, но как дурочка зачем-то уточняю. Наверное, от страха.

– Потом, – отрезает грубо, быстрым шагом идя к машине. – Надо свалить отсюда и как можно быстрее.

Глава 15

Тихо всхлипываю, когда сажусь на кровать. Тело бьёт мелкой дрожью. Пальцы подрагивают, когда смотрю на красноватые от крови стопы. На маленькие осколки, впившиеся в кожу.

Как до этого не чувствовала боли – не понимаю. Даже в машине, пока пыталась успокоить Макса, кутая его в плед, не обращала внимания на дискомфорт.

На тот момент меня не беспокоило ничего. Лишь бы быстрее уехать от дома, в котором ещё гремел шум.

Мне было противно. От самой себя.

Мы уехали, оставив доктора и его дочерей в том доме. И хоть Лев разобрался как минимум с двумя, я ведь не знаю, сколько их было всего.

Бросили. Оставили их. Но по-другому не могли.

Понимаю это, осознаю, но корю себя.

Дотрагиваюсь до самого большого и торчащего впившегося в плоть осколка и достаю его из пятки. Закусываю губу, чтобы громко не застонать. Мне потребовалось много сил, чтобы убаюкать Макса. Не хочу его разбудить.

Встаю с кровати и на цыпочках иду на выход из спальни. Направляюсь в ванную комнату, чтобы смыть имеющуюся кровь и взять аптечку.

Открываю двери и замираю на пороге, видя обнажённого по пояс Льва. Мужчина поднимает на меня взгляд от багрового синяка на теле и пригвождает к полу.

Стушевавшись, невольно заостряю внимание на крепких мышцах. Рельефных руках, которые, даже ничего не делая, выглядят устрашающими. Кожа у Льва чуть загорелая, со страшными подтёками...

– Здесь есть аптечка? – понимаю, что слишком долго смотрю на Льва, опираясь об косяк. Пальцы на ногах начало покалывать, и пришлось за что-нибудь схватиться.

Вавилов практически сразу скользит вниз, к моим стопам. Инстинктивно прикрываю одну ногу за другой, не показывая ему ступней.

Он резко встаёт, выпрямляясь в полный рост. Становится как скала, появляющаяся из ниоткуда. И снова чувствую себя жалким котёнком рядом с ним.

– Садись, – отворачивается и кидает так стойко, что отказать невозможно. Но я делаю. Потому что не хочу, чтобы Лев занимался ничем таким. Он не няня, в конце концов, а телохранитель.

Тем более… На мгновение смотрю на спину мужчины. Она так же в синяках. Где-то виднеются надрезы. Ему нужна помощь самому. А здесь я.

– Я сама.

На мой протест он поворачивается. Медленно. Словно хищник. Смотрит на меня также. Будто сейчас съест. Потому что мой ответ ему не нравится.

– Как же с тобой сложно, – делает шаг вперёд. Прикасается своими ладонями к талии и чуть приподнимает моё тело. Хватаю его за плечи, хоть и понимаю, что он не уронит.

Лев разворачивается и сажает меня на тумбу. Сразу же сдвигаю ноги, поправляя платье.

Сидеть перед этим человеком почти что обнажённой – последнее, что мне хочется делать. Ткань слегка задирается, и я чувствую себя неуверенной.

Льву, кажется, вообще всё равно. Берёт мою ногу, проводит по ней рукой. Сотни мурашек простреливают тело, и меня передёргивает. От приятного ощущения, от которого щёки сразу краснеют.

Вавилов промывает от крови стопы, доставляя своими пальцами дискомфорт. Там было не так страшно, но осколки, которые застряли внутри, не давали расслабиться и ощутить, наконец, облегчение.

Промыв ранки, вытащил из аптечки пинцет, которым без каких-либо трудностей начал доставать осколки.

– Больно? – на его вопрос отрицательно машу головой. Но, кажется, рано. Потому что Лев нажимает на пинцет, вгоняя осколок глубже. 

Шиплю и чуть ли не скулю:

– Больно.

Лев понимает свою ошибку и действует аккуратно. Но также всё происходит чётко. Будто профи.

С первой ногой мы заканчиваем быстро. Вавилов обрабатывает её, перевязывает бинтом. И я снова чувствую лёгкость, несмотря на покалывание. Приступаем ко второй, но хочу одёрнуть её.

– Давай, я сама, – мне снова неловко. – Тебе нужно заняться собой. Правда, я справлюсь. Тем более, мне надо проверить Макса. Вдруг он проснулся.

– Сиди, – на него не действуют никакие уговоры. Поджимаю губы и дожидаюсь, пока он просто закончит эту кропотливую работу, которую, казалось, делал не впервые.  

Спустя двадцать минут он совершает последний оборот бинта и завязывает крепкий узел.

– Спасибо, – благодарю искренне и поднимаю на него взгляд, всё это время, смотря куда угодно, только не на него. – Большое. Не знаю, чтобы делала без тебя.

Заглядываю ему в глаза сверху вниз и сглатываю. Когда он смотрит на меня вот так. Опасно. Будто что-то хочет сказать, но молчит. А это ещё страшнее того, что он будет говорить.

– Скажи, – я опускаю взгляд вниз. Смотрю на кубики пресса, на которых на секунду залипла. Решаю разрушить тишину, которая нагнетает, давя на сознание. – С доктором и его семьёй всё в порядке?

Понимаю, что спрашивать это сейчас глупо. Но мне срочно нужно перевести тему.

 – Должно быть. Когда мы уходили, в доме никого не осталось. Я разобрался с тремя до того, как они проникли в дом. Повезло, что они были тупоголовыми, действовали поодиночке. Но после них мог прийти кто-то ещё. Твоего доктора я предупредил, но послушался ли он… Уже зависит от него.

– Ясно, – отвечаю угрюмо, надеясь, что с его семьёй всё хорошо.

– Пока ты здесь, – резко говорит и отстраняется от меня. Подаёт мне какой-то крем, вкладывая в потные от волнения ладони. – Намажь мне спину.

А потом просто берёт и разворачивается ко мне задом.

– Чего застыла? Сама сказала, что нужно идти к сыну.

А я и не заметила, как снова зависла на минуту, рассматривая каждую выпирающую на его теле мышцу. И синяки, на которые без слёз не взглянешь.

Выдавливаю на пальцы крем и, собираясь со всеми силами, дотрагиваюсь ими до кожи Льва. Неловко. Касаться его вот так вот. Последний раз, когда такое было… Закончился неудачно.

– Как ты так? – провожу ладонью, чувствуя его каждой клеточкой кожи руки. Какой же он приятный на ощупь… Только на неё.

Следы… Кошмарные. Так и хочется, чтобы они прошли как можно быстрее.

Глава 16

Неосознанно впиваюсь ноготками в твёрдую спину и зачарованно смотрю на маленький след на шее. 

Закусываю губу, когда внутри появляется тяжёлое чувство… Ревности?

Нет, это не может быть оно. Я люблю своего погибшего мужа, и то, что происходит в личной жизни Льва, меня не интересует.

Это просто зависть. Он может провести свой вечер с любой девушкой. Без каких-либо обязательств. А я…

– Котёнок, коготки убери.

Вздрагиваю и расслабляю пальцы, когда слышу эти слова. Отвлеклась, потерялась, запуталась.

Краснею и одёргиваю ладони, как от огня.

Потому что Лев сказал странные для него слова.

Настолько, что даже меня они ввели в ступор.

– Я всё, – произношу хрипло, желая быстрее уйти отсюда.

Да, мне нужно отдалиться от этого мужчины. Я лезу не в своё дело. Просто я привыкла, что Вавилов всегда рядом со мной. Живёт в моём доме, и…

Безумная мысль всплывает в голове. А что, если он спал с персоналом? Здоровый мужчина, наверняка, ему нужна разрядка… А у нас в доме было много девушек из горничных.

От этого озарения становится дурно. Да, это всё-таки ревность. Но, наверняка, не та, о которой подумала изначально.

Просто… Он мой телохранитель. И только мой.

– Ладно, иди, – Лев отходит на шаг вперёд и разворачивается, снова касаясь своими большими ладонями моего тела. Табун мурашек коликами проходит по коже, добираясь даже до затылка, на котором волоски встают дыбом.

Лев помогает мне спуститься с тумбы на пол, чего лучше бы не делал.

Потому что касается моей талии, живота, которые после родов… Не в лучшем состоянии, даже несмотря на то, что я всегда была худенькой, а живот был не таким большим.

Встаю на ноги и, опуская взгляд, моментально вылетаю из ванной. Даже несмотря на чуть покалывающие ступни.

Захожу в спальню и закрываю за собой дверь. Прислоняюсь к дереву и судорожно выдыхаю.

И что это была за реакция? Ненормальная. И первая, на засос, и вторая, на его прикосновение.

Кажется, я потихоньку схожу с ума.

Точно. Вся эта ситуация просто вымотала меня, и я пока не способна твёрдо мыслить. Нужно немного отдохнуть. И так валюсь с ног, засыпая, но…

Не могу пока этого сделать, потому что Макс начинает кричать.

Отрываюсь от двери и подхожу к кровати, садясь на неё. Смотрю на сына, укутанного в плед, и понимаю – это время будет тяжёлым. Потому что совершенно ничего не умею. Придётся полагаться только на то, что вычитала в книгах и смотрела по телевизору.

Жаль, что рядом только Лев, который, наверняка, ничего не знает о детях.

Надо, кстати, будет спросить, что он вычитал из завещания. Может, скоро всё закончится и нам не придётся снова бегать?

Очень на это надеюсь…

***

Поджимаю под себя ноги, сильнее укутываясь в плед. Под ним было так тепло, что вылезти из-под него не могу. На улице отвратительная погода, которая не давала всю ночь спать. Капли дождя тарабанили по металлической крыши, мешая и мне, и Максу.

Поэтому всю ночь спала интервально: просыпалась каждые двадцать минут от малейшего шороха. А когда нужно было отлучиться в уборную или пойти умыться, просто не могла встать.

Под утро всё-таки уснула, но этого жалкого сна не хватило, чтобы сейчас проснуться и заняться сыном.

Резко распахиваю глаза и подскакиваю на кровати.

Постель пустая. Никого. Только я и смятая простынь.

Первая мысль, появившаяся в голове – бандиты. Но сразу отметаю её, когда вспоминаю, что в соседней комнате спит Лев. И не даст никаким бандитам забрать моего сына или меня.

Значит, он с Вавиловым, что менее реально. Это не в стиле моего телохранителя — забирать по утрам ребёнка, чтобы с ним понянчиться.

Встаю с кровати, укутываюсь в плед. В доме не так холодно, но всё-таки делаю это. Не хочу появляться перед Львом в одной его футболке, которая не прикрывала практически ничего.

Я до сих пор помню его взгляд. Тот, скользящий по моему телу. Исследующий голые ноги. Щёки по сей день горят от смущения.

Поэтому кутаюсь посильнее и иду в комнату Льва, переживая.

Но, кажется, зря. Потому что Макс действительно был с Вавиловым. И даже спал рядом, одетый в детские вещи.

И первое, что сын был с телохранителем, и второе – откуда взялась эта распашонка, удивляло.

Он ведь говорил, что поблизости нет магазинов с одеждой.

От этого нехорошая мысль закрадывается в голову. Неужели, соврал? Но для чего? Разве у него есть причина лгать мне? 

Только не та, что он хочет видеть на мне свою одежду.

Это уже мой больной мозг выдаёт странные фантазии.

И снова, когда оказываюсь на пороге гостиной, Лев поворачивается в мою сторону, хотя я была как никогда тихой.

– Доброе утро, – говорит вполголоса, чтобы не разбудить малютку, и сразу же отворачивается.

Подхожу к дивану и снова смотрю на Макса в белой рубашке в зелёную крапинку. Не показалось.

– Кажется, нам нужно поговорить, – произношу твёрдо, сама удивляюсь своему голосу. Потому что Лев что-то от меня скрывает.

Раз ладонь, которая держит пульт телевизора, сжимается.

– Говори.

Вот так просто. Сухо, без какого-либо интереса.

– Нет. Я не хочу разбудить сына. Пойдём на кухню.

В этот раз Вавилов встаёт, оставляет пульт на кровати. Я же смотрю на Макса, оценивая, сможет ли он поспать на этом узком и маленьком диване без присмотра. Боюсь, что что-нибудь случится. Вдруг случайно упадёт?

Нет, всё будет хорошо, я слишком паранойю.

Разворачиваюсь и иду на кухню, смотря себе под перебинтованные ноги. Сегодня уже было легче. Вчера Вавилов помазал их какой-то мазью, а сейчас они чуть подживают…

И за это я ему даже благодарна. Хотя, неизвестно, что он сейчас скажет.

Когда заходим на кухню, поворачиваюсь в его сторону. Сверлю взглядом, видя его сосредоточенным, но одновременно расслабленным. И только Лев может быть таким в одно и то же время.

Глава 17

И, несмотря на то, что зову его и приказываю остановиться, Лев всё равно идёт на выход из кухни.

Не выдерживаю, хватаю его за руку и тяну на себя. Да, многого не добьюсь, но так снова возвращаю внимание Вавилова.

Мужчина на мою выходку сначала смотрит на ладонь и только потом медленно поднимает взгляд на лицо.

– У нас есть разговор. И ты никуда не уйдёшь, – не понимаю, откуда в голосе эта смелость и настойчивость. Но всё это начинает раздражать. Мне кажется, Лев многое знает, но молчит. Он понял, в чём дело, но продолжает держать меня в неведении.

Хоть Вавилов и не настроен на диалог. Злится. И видно даже невооружённым взглядом, как он сжимает зубы, чтобы не показать привычную для него грубость. И даже рука, за которую держу его, напрягается, выделяя синие венки на коже.

Он поворачивается обратно в мою сторону. Прожигает глазами, от которых хочется провалиться сквозь землю.

– Это вещи моего сына, – резко произносит то, что я никогда в жизни не готова была услышать.

Немею, выпучив от удивления глаза.

Что?...

Слова Льва заставляют потерять дар речи. В прямом смысле. Открываю рот и только вдыхаю воздух, не зная, что сказать.

У него есть сын. Возможно, даже жена. Хоть и кольца на пальце у него нет, он мог снять его из-за работы.

– Но это не та тема, о которой я хочу говорить.

Мгновенно закрываю рот. По его печальному, но в то же время злому взгляду понимаю – лучше в это дело не лезть.

– Хорошо, – выдавливаю из себя, всё ещё не отходя от шока. У него сын! Маленький, где-то, ещё и, наверняка, с матерью. – Но нам всё равно нужно поговорить.

Меняю тему, хоть любопытство и раздирает грудь. Хочу узнать о нём всё. О его личной жизни, но осознаю, что не стоит. Состояние у него такое… нехорошее. Злится. Скучает по родным?

– Что ты нашёл в том завещании? Ты ведь сказал, что его достаточно. Почему всё это происходит?

Лев с лёгкостью выдёргивает свою руку из моей слабой хватки. Не отдаляется, а наоборот делает шаг вперёд, нависая надо мной грозной тучей. И сейчас он действительно был похож на неё…

Такой же большой и страшный.

Поднимаю голову вверх, заглядывая в его пылающие глаза. Немного волнительно. Вавилов всегда был неконтролируемым, а судя по его раздувающимся крыльям носа… Всё плохо. Настроение его отвратительное.

Из-за меня. Не стоило затрагивать тему сына, но я ведь не знала…

– То, что я скажу тебе, ничего не изменит. Но тухнуть нам в этом доме в лесу ещё долго. Месяца три, не меньше. Пока вся эта вакханалия, происходящая вокруг тебя, не уляжется.

Его слова вызывают ком в горле. Говорит так, будто винит меня в случившемся. А я ведь ничего не сделала… Просто хочу жить.

– Лев, что ты узнал? Почему ты так говоришь? – лепечу, впиваясь пальцами в плед. Хочется пустить слёзы от несправедливости. Почему я не достойна того, чтобы знать, из-за чего меня могут хотеть убрать?

– Неважно, – отрезает. – Всё равно ты ничего не сможешь сделать.

И снова он на взводе. Вижу, как подрагивают его руки, чтобы случайно не впиться своими ладонями в мою шею. Таким злым я видела его один раз. И то после встречи с моим мужем.

Тогда он буквально вылетел из кабинета Дмитрия, ударяя кулаком об стену. Бил её до тех пор, пока дорогая отделка не посыпалась вниз. Рука Льва тогда была в крови, и, только завидев её, вскрикнула. А он обернулся. Посмотрел на меня таким взглядом…

Несчастным. Гневным. Убивающим.

Он хотел выпустить пар, что и сделал.

А потом просто развернулся и ушёл. А я пошла за ним. Обработала ему руку. Ушла, поссорилась с мужем из-за Вавилова. А потом из-за личных проблем расплакалась и побежала к Льву. Там произошёл наш поцелуй. Наша ошибка.

– Лев…

– Олеся, не выводи.

С огорчением смотрю на его лицо. Надо закончить, но не могу. Я устала. Устала ничего не знать, быть маленькой девочкой, которую ни во что не ставят.

– Прошу, ответь мне, – я уже отчаялась, что не смогу узнать от него хоть какую-то правду. – Почему за нами гонятся?

Жёсткая хватка его пальцев на лице заставляет охнуть и задержать дыхание. Что он?...

От этого внезапного действия, заставившего натянуться как струна, замираю. Лев не мог этого сделать. Вавилов ни разу не поднимал на меня руку, а сейчас…

– Хватит.

Его грубый и недовольный голос режет хуже ножа. Пальцы усиливают давление на щеках, и я морщусь.

– Я уже говорил тебе это, Олеся, но повторю. Ты. Слишком. Много. Болтаешь.

И вот снова. Чеканит так, словно ненавидит. Но я знаю, что мужчина не такой. Да, грубый и порой неотёсанный, но… Он мой телохранитель и всегда защищал меня. Даже в такой ситуации, в какой мы сейчас оказались. Спас меня, Макса.

– Мы в опасности, – нахожу в себе силы говорить. – Меня и моего ребёнка желают убить. И я хочу знать причину. И если ты сейчас же не скажешь мне её, обещаю, что…

Мне хочется разрыдаться. От бессилия. Я даже не могу приказать ему! Потому что не в том положении!

– Что? – настойчиво перебивает. – Что ты сделаешь? Треснешь меня своим кулачком по плечу? Крикнешь слабым голосом? Ты похожа на малое дитя. Которым и являешься. Вряд ли найдёшь силы сделать мне хоть что-то.

Не выдерживаю к себе такого обращения. Никто. Абсолютно никто так со мной не говорил.

Взмахиваю рукой, ударяя ладонью по щеке Льва. Она горит, её жжёт, и я прижимаю её к своей груди.

И только сделав, понимаю, что натворила.

– Зря, – цедит сквозь зубы, смотря на меня полыхающими от злобы глазами.

Глава 18

Как только он произносит последние слова, понимаю, что вытворила. И тысячу раз пожалела о том, что замахнулась и дала ему пощёчину. И это был единственный раз, когда подняла на человека руку.

– Прости, я не хотела, – отчего-то пячусь назад. Не из-за вины или чего-то подобного. Просто боюсь Льва, который медленно поворачивает голову в мою сторону. Кажется, приложила я сильно. Раз даже ладонь до сих пор жжёт так, будто её проткнули тысячью мелких иголок.

Только мои слова ничего для Льва не значат.

Он резко делает шаг вперёд, заставляя отпрянуть от него и упереться в столешницу, которая мешает ретироваться.

Вавилов грозно нависает надо мной, смотря таким уничтожающим взглядом, что хочется превратиться в лужу и избавиться от присутствия мужчины рядом.

Его руки оказываются по обе стороны от моего живота, и я сглатываю. Вот и всё. Я в капкане, который установил мой же телохранитель.

И сейчас он пугает больше, чем любые бандиты, охотившиеся на меня.

 – Откуда эта смелость, а, Олеся? – Вавилов прищуривается и оказывается своим лицом слишком близко к моему. Начинаю реже дышать под напором его дыхания, которым он проходит по щеке. Чуть ли не сталкиваемся носами, но, кажется, мужчине всё равно.

А мне нет.

– Уйди, – произношу нетвёрдо, но уверенно. Смотрю ему в глаза и не вижу там ничего. Если раньше там плескалась злость и гнев, то сейчас… Он успокоился. Чуть-чуть. Хоть и не выпускает из своей ловушки.

– Ты так и не ответила, – настаивает на том, чего сделать не могу. Да, я не знаю, что совершу в этом случае. – Ещё и руками размахиваешься. Значит, сможешь за себя постоять, когда на нас вдруг нападут?

Он делает это специально. Пугает вот такими словами.

Его рука поднимается вверх, и у меня появляется стойкое ощущение, что сейчас он ударит. Зажмуриваюсь, впиваясь пальцами в плед, боясь боли.

Но вместо неё холодные пальцы дотрагиваются до лица и убирают прядь волос за ухо.

Открываю глаза и непонимающе смотрю на Вавилова. Он никогда не делал ничего такого, а сейчас… Решил поиграть на моих нервах?

– Ты такая наивная, Олеся, если думаешь, что раз я твой телохранитель, то ничего не могу тебе сделать.

Его слова ввергают в ужас. Нет! Мой Лев, которого я знаю, ни за что бы не сказал такого.

– Попала в самое пекло и совершенно не понимаешь, во что вляпалась. Ещё и брыкаешься.

Его пальцы напрягают, приносят дискомфорт. Но и в то же время рука приятно ласкает висок, проводя ими снизу вверх.

– Против своей единственной защиты, – уголки его губ чуть приподнимаются вверх. – Знаешь, сколько за тебя обещали? Много. Хватит на три безбедные жизни.

Каждое его слово отдаётся эхом в голове. Я не верю, что это говорит Вавилов, который всегда успокаивал меня, выручал и был рядом в любой ситуации.

Его так задела тема сына, что он снял свою маску, за которой скрывается этот зверь?

– Но ведь они тебе не нужны? – спрашиваю с надеждой. Если Лев сейчас сотворит что-то безрассудное, опасное или вредящее мне и моему сыну… Я не знаю, что сделаю.

Потому что передо мной нечужой человек, который сейчас кажется именно таким.

– Правильно, не нужны, – он словно хищник медленно кивает, впиваясь взглядом в моё лицо. А мне от этого не по себе. И в пот, и в дрожь бросает. – У меня другие цель и мотивы. И защищаю я тебя не потому, что нас связывает контракт, который давно уничтожен. Совсе-ем  другое. Считай, мой подарок для тебя.

– Что ты несёшь? – уже не выдерживаю. Сколько можно играть со мной в кошки-мышки?

– Откуда такой гонор?

Он спрашивает, а я просто смотрю в его глаза. Как он всё ближе прислоняется своими губами к моему лицу. Становится неловко, жарко и страшно одновременно.

– Это не в стиле слабой Олеси, – хмурится. – Надо поубавить.

Только хочу воспротивиться, сказать, что не такая слабая, как он думает, но не успеваю. Вавилов толкается головой вперёд и впивается грубым поцелуем.

Таким же, как и долгие месяцы назад.

Плед из рук падает из-за ладоней, которыми пытаюсь оттолкнуть мужчину, бессовестно ворвавшегося в моё личное пространство.

Его наглый язык проникает внутрь, и в моей груди появляется странный и нежданный огонёк.

Понимаю, что это ненормально — чувствовать хоть что-то хорошее при поцелуе со своим телохранителем, поэтому снова принимаю попытку вырваться.

Но пальцы Льва, медленно вплетающиеся в мои волосы и надавливающие на голову, не дают этого сделать.

И я сдаюсь.

Вот так просто.

Да, я слабая, как и сказал Вавилов. Настолько, что не могу дать отпор мужчине, которому доверяю. А он.. Пользуется этим. Властвует своим языком в моём рту, разжигая взявшийся из ниоткуда огонь во всём теле.

Тот самый, который откликается каждый раз на любое прикосновение Льва. И тот, который пытаюсь погасить долгие месяцы.

После того нашего греховно запретного раза. Не нужно было тогда срываться. Потому что запомнила ту ошибку навсегда. Ту самую, которую боюсь совершить сейчас.

Но делаю это. Снова даю слабину, и всё-таки Вавилов прав. Я жалкая. Настолько, что не могу дать отпор и отвечаю на поцелуй. На который хочу ответить.

Уже не пытаюсь отстраниться и обвиваю руками его шею. Сопротивляюсь чужим губам, стараясь попадать под темп Вавилова.

Неизвестная лёгкость проносится по всему телу, когда он уже не грубо, а жадно мучает мой рот. А мне приятно, нравится. Настолько, что забываю обо всём.

Расслабляюсь на несколько секунд, плавлюсь в сильных руках, обвивающих тело.

И когда делаю это, Лев отстраняется.

Непонимающе смотрю на него, хлопая глазами. Хочу разочарованно спросить: «И это всё?», но молчу.

Раззадорил, заставил гореть, а потом просто отстранился, проучив.

– Так-то лучше. Молчаливой и скромной ты мне нравишься больше.  

Вавилов делает шаг назад и резко разворачивается в сторону, убирая ладони с моего тела. Напоследок мажет по мне всё ещё не потухшим от возбуждения взглядом и идёт обратно в комнату, на ходу кидая обычные слова:

Глава 19

Лев

Выхожу из дома и со злостью пинаю камень, который моментально улетает на несколько метров вперёд.

Проклятье! Не сдержался! Снова!

Уже второй долбаный раз, когда эта девчонка кружит мне голову. Нет, третий. Она, даже не находясь рядом, прочно сидит в мыслях. Настолько, что у меня не встал на дочь Ешевски.

До ласки дошли, а потом… Не поднялось. А сейчас, когда только вдохнул запах её тела с нотками лаванды, крышу чуть не снесло.

Хотя о чём я? Она уехала быстрее, чем я смог сообразить.

Просто по щелчку. Раз. И я уже впиваюсь в её мягкие, податливые губы.

Олеся скромница и целуется также. Неуверенно, неумело, а меня это заводит ещё больше. Вся эта её невинность…

Но как только перед глазами встаёт картина, что она занималась сексом с Романовым, ещё и беременна от него… Всё как отрезает.

Представляю, как её хрупкое и маленькое тело ласкают чужие руки, и сразу же становится противно.

Даже сам факт того, что она по-любому спала с ним, не отрезвляет так, как сцена их секса перед глазами.

Злюсь ещё больше.

И эти следующие три месяца будут для меня персональным адом.

Хоть сейчас бери её и вези в город, чтобы запереть в другой части своей настоящей квартиры. Это была ошибка — привезти её в дом, где раньше отдыхал с женой и новорождённым сыном.

Её запах повсюду. Помещение маленькое, купленное не на постоянное место жительства, оттого и такое скромное.

И я уже пожалел, что привёз её сюда.

Было столько вариантов, но я выбрал дом в лесу.

Не придурок ли?

Но в этом были плюсы.

Она беспомощна, ходит в моей одежде и… Всё? Да, кажется, это всё.

Но зато какие огромные!

Громко выдыхаю, протирая ладонями лицо.

Надо взять себя в руки. Вытерпеть эти три месяца, а потом послать Романову к чёрту. И ребёнка её тоже. Который до ужаса напоминает мне сына.

А от этого ещё хуже.

Потому что я могу привязаться. Учитывая, что у меня другая цель, делать этого нельзя.

Иначе, когда придёт время убить их… Буду сомневаться.

А позволить себе этого не могу. Потому что я обещал.

Олеся

Время, проведённое в этом доме, летит словно вихрь. Только, казалось, вчера, мы целовались с Львом на кухне, но нет.

С того момента и нашего поцелуя прошло два месяца.

Долгих, мучительных, во время которых хотела лезть на стену.

Лев сторонился меня, а я его. Не помогал, хоть я и не просила. Вёл себя как мудак, делал вид, что ничего не произошло.

Мне немного больно и неприятно. Что вот так Вавилов резко охладел, перестал спрашивать о моём самочувствии или даже забирать Макса из комнаты по утрам, пока я спала.

Только обеспечивал едой, теплом и немного одеждой.

В доме он практически не был, тренируясь на улице. Даже в дождливую погоду.

А я всё это время сидела на диване, укачивая сына и смотря новости.

На удивление, о моей пропаже ничего не говорят. Вначале, как только началась вся эта беготня, о моём доме сказали несколько фраз о том, что в особняк Романовых проникли вандалы. Я и персонал успели уйти, и что сейчас мы в безопасности.

Но всё это полная ложь.

Мы до сих пор сидим в лесу, и я не знаю о том, что случилось с Ярославом и остальными. А мне так их не хватает…

Поговорить не с кем. Ибо Вавилов включил режим ледышки, которого придерживается постоянно.

Даже не смотрит на меня, хоть иногда я и чувствую на себе его взгляд.

Мне честно всё это надоедает… Но я с ним соглашусь.  

Не стоит нам проводить время вместе, иначе мы снова сможем поддаться греху.

Мне хватило того и нового раза. И как бы я ни хотела повторить, нам нельзя.

Я не понимаю, что со мной происходит, каждый раз со Львом я забываю о своём муже. Это неправильно настолько, что ненавижу сама себя.

Но меня к нему тянет. Порой так сильно, что хочется подойти, обнять его со спины и попросить прощения. За что именно — не знаю.

Может, и правда попробовать наладить наши отношения?

Иначе я скоро начну вешаться от этой гробовой тишины. От нехватки общения, даже колкой беседы.

Встаю с кровати, проверяя, что моё чудо спит. Провожу ладонью по пухлой щёчке и улыбаюсь. Милый, красивый и весь в отца… Когда он вырастет, будет ещё очаровательней, и сведёт с ума не одну девчонку.

Прямо, как и его папа.

Собираюсь с мыслями и выхожу из комнаты, идя на на улицу.

Да, Лев говорил, что мне нельзя выходить, но… Уже два месяца нас никто не беспокоит, и не думаю, что именно сейчас что-то произойдёт.

Поэтому перешагиваю через порог, выходя на улицу в одной длинной рубашке Вавилова.

Осматриваюсь. Замечаю его чуть поодаль от дома и иду к нему, видя, как он с кем-то разговаривает по телефону.

Хмурюсь, потому что только сегодня утром я снова пристала к нему с вопросом, не объявился ли Ярослав, и услышав очередное «нет», отстала от него.

Аккуратно подхожу к нему, стараясь не шелестеть листьями под ногами, и прислушиваюсь к тому, что говорит Лев:

– Да, всё нормально. Встречаемся завтра. Да, я привезу её.

Я ничего не делаю, но внезапно Лев поворачивается в мою сторону. Смотрит диким взглядом, от которого хочется убежать.

И я делаю шаг назад, когда вижу его обозлённые глаза.

– Я же сказал — не выходить, – цедит сквозь зубы и надвигается в мою сторону.

А мне становится страшно. Но не бегу, нет. А уверенно произношу слова, требующие ответа:

– С кем ты разговаривал? – сейчас впервые в жизни я не доверяю Льву.

– Я не обязан перед тобой отчитываться, – он подходит вплотную. Так близко, что сердце громко колотится в груди. – А вот тебе надо. Но для начала мы зайдём в дом. Если ты прямо здесь не хочешь отхватить по заднице.

Глава 20

– Что ты сказал? – лепечу, округляя от шока глаза. Лев сейчас произнёс, что я получу по заднице?

– Что слышала. Иди, – грубость так и выливается из него из-за переполненного чана с терпением, которым мужчина не обладал.

Поджимаю на ногах пальцы в тёплых тапочках, но с места не трогаюсь. Нет, я не готова играть под его дудку, зная, что не могу ему доверять. Особенно после того, как он отказался

– С кем ты общался? – спрашиваю твёрдо и обеспокоенно одновременно. Хватит, надоело! Бесит сидеть в этом доме в лесу, не зная, почему всё это происходит.

– Я не обязан перед тобой отчитываться.

Клокочущее чувство злости поселяется в груди, из-за чего снова не выдерживаю.

– Обязан, Лев! – восклицаю, смотря в его глаза. Сейчас они отличаются от тех, что я видела всегда. – Ты – мой подчинённый. И пока я не увижу расторгнутый контракт перед своим лицом с моей подписью, ты обязан передо мной отчитываться. И даже если он уничтожен, принеси мне его и докажи. И тогда уже поговорим о том, что ты обязан делать!

Выплёскиваю всё, что копится внутри. Я никогда не повышаю голос, а сейчас… Что-то выходит из-под контроля, и я не могу себя сдерживать.

И даже Лев, удивлённый такой смелостью, застывает на месте.

А мне всё равно. Потому что я устала. Трястись каждую ночь, зная, что на нас могут напасть в любой момент.

Страшные картинки, где моего сына убивают, каждый день стоят перед глазами.

Это больные мысли, но они дают мне сил бороться дальше. Хочется психануть, бросить всё и вернуться назад. Но не могу. Я живу только для сына, которого обязана защитить.

И хоть знать правду я должна!

– С Ярославом, – цедит Вавилов сквозь зубы, и я понимаю, что не так с его глазами в этот раз. Лев лжёт. Делает это редко, поэтому вижу отчётливо и ясно.

– Не лги мне, – злюсь и шиплю, ударяя мужчину по груди. Удар был настолько слабый, что зверь даже не тронулся с места и никак на это не отреагировал. – Только утром ты сказал, что он не выходит на связь. А сейчас, спустя пару минут, объявился? И ты говоришь, что отвезёшь меня к нему. За дуру меня держишь?

Не понимаю, что со мной происходит. Впервые говорю то, что думаю, и не краснею за свои слова.

На которые Лев не даёт чёткого ответа. Смотрит так равнодушно, будто я несу очередной бред.

И хочу услышать от него хоть что-то, но вместо этого он резко присаживается, хватая меня за бёдра и закидывая к себе на плечо.

И пока всё кружится перед глазами и смотрю на землю, подметая листву длинными распущенными волосами, Вавилов несёт меня в дом.

Визжу, бью его кулаками по спине и взмахиваю ногами, лягаясь. Но ему плевать.

Он просто заходит в дом и, судя по полу, несёт меня на кухню.

– Отпусти сейчас же! – вскрикиваю, чувствуя, как к горлу подступает лёгкая тошнота. – Меня вырвет!

Эти слова либо кажутся для Льва отрезвляющими, либо он уже достиг своей цели, поэтому и отпустил меня на холодную столешницу попой.

Опускает ладони на мою талию и держит, пока пытаюсь убрать с лица волосы, которые мешают посмотреть Вавилову в глаза и высказать ему всё, что думаю.

И только делаю это, подняв взгляд и посмотрев на мужчину, как он сразу же врезается в мои губы поцелуем.

Вот так неожиданно, жёстко и необузданно. Так, что теряюсь и зависаю с открытыми глазами, видя, как Лев смотрит на меня. Так и говоря: «Заткнись, целее будешь».

Перепугано опускаю ладони на его плечи и отвечаю на грубый поцелуй, который продолжает сильно сминать побаливающие губы, искусанные от нервов.

Прикрываю глаза, чувствуя на своих коленях массивные ладони, раздвигающие мои ноги в стороны.

Краснею даже с закрытыми глазами и пытаюсь свести их вместе, но не могу. Могучее тело зверя вклинивается между них, прижимая меня к себе.

А мне дурно. Настолько, что кожа покрывается испариной от того жара, который пропитывает каждую клеточку тела. Оно горит в руках Вавилова, неконтролируемое моим разумом, который так и кричит:

«Перестань!»

А я не в силах сделать этого.

Два месяца, которые пролетели с волнением и постоянной нервотрёпкой, чувствовала на губах его вкус. Горький и терпкий от кофе. Но одновременно сладкий от зефира, который он ест вместе с напитком каждое утро.

Трогала губы двумя пальцами и постоянно одёргивала их, вспоминая, что не могу так просто предать память о Дмитрии.

Я многим ему обязана. И сильно благодарна.

Поэтому…

Пообещала себе, что никогда не свяжусь ни с одним мужчиной.

Но всё снова идёт не по плану. Потому что с напором отвечаю, обвиваю своими руками его шею, притягивая к себе.

С этим человеком вечная скромница Олеся засыпает. Хочет ещё. Насытиться им, почувствовать его сильнее.

Но что-то внутри резко обрывается.

И да, я снова вспоминаю о муже.

Отстраняюсь как ужаленная и часто дышу, смотря на шею Льва, пытаясь прийти в себя.

Что я творю? Этого не должно быть. Ошибка. Чёртова ошибка.

Перемещаю свои ладони на плечи мужчины и стараюсь отдалить от себя, спрыгнуть со стола и убежать к сыну. Который и является моим  спасением.

Смотрю на него и сразу же прихожу в себя. Наша связь со Львом… Недопустима. И когда вижу маленького Макса, вспоминаю мужа. Которого однажды уже предала.

Когда ничего не выходит, буквально сиплю:

– Отойди, – пытаюсь оттолкнуть от себя телохранителя.

– Уже не такая смелая? – ледяной тон замораживает, заставляя замереть.

– Я всё ещё люблю своего погибшего мужа, – закусываю губу и опускаю взгляд вниз. Я чуть не совершила ещё одну ошибку в своей жизни.

– Где же была твоя любовь, когда ты целовала меня, а, Олеся? – его ладони оказываются на талии, больно сжимая. – Тогда, сейчас.

Ничего не отвечаю. У меня нет ответа. Я не знаю, чем думала в этот момент, всего несколько секунд назад.

– Я… – пытаюсь оправдаться, но мужчина перебивает на полуслове.

– Не обманывай сама себя. Ты давно его забыла, – поднимаю взгляд на лицо мужчины и смотрю в карие и полыхающие возбуждением глаза.

Беру себя в руки, пытаясь дать отпор.

– Ты – мой телохранитель. Будь добр, соблюдай субординацию, – я говорю глупости, поскольку сама же её и нарушаю.

Но это всё, что я могу сказать.

В ответ мне летит несвойственная для мужчины усмешка.

– Проверим.

Эти его самоуверенные слова звучат как выстрел. После которого он наклоняется вперёд и вновь завладевает моими губами.

Глава 21

От одного только безумного поцелуя тело дрожит от сладостного предвкушения. Мысли уже покрываются дымкой, которая застилает и разум, и здравое мышление.

Всего лишь поцелуй. В его манере: нетерпеливый, безжалостный, дикий.

Словно зверя.

Когда раньше его называли именно так, всегда было неприятно за него. Но теперь понимаю… Он такой по жизни.

Буйный, неконтролируемый. Сейчас я ещё больше убеждаюсь в этом, когда его руки с силой сжимают талию, наклоняя меня назад, на стол.

Пытаюсь сопротивляться даже через дурман похоти, но не могу. Всё, на что хватает – слегка толкнуть его в плечи ладонями. Удар настолько слабый, что Лев не замечает его.

А это мои последние силы сопротивления, которые теряю.

Спиной упираюсь в холодную столешницу. Внезапно следует резкий толчок вперёд. Бёдрами утыкаюсь в тело мужчины, чувствуя его каменную эрекцию между ног.

Ощущаю его каждой клеточкой и краснею, как только член Льва наливается ещё больше, напоминая камень.

И, несмотря на тянущее внизу живота желание и горящее тело, разрываю поцелуй и тяжело дышу, прикрывая от этого сумасшествия глаза.

– Лев, – голос дрожит от возбуждения и нетерпения. – Остановись, прошу.

Молю его об этом, надеясь, что хоть у него остались капли здравого смысла. Потому что у меня – нет.

Я хочу его. Настолько, что всё тело сводит от нетерпения и одного представления, как Лев входит в меня на всю длину, проникая глубже и доводя до невероятного оргазма, после которого всё, что ты способен сделать – хрипло застонать.

Как в тот раз.

– Не могу, – тихий шёпот, и Вавилов упирается головой в мой лоб. – Слишком поздно, Олесь. Попробуй остановить меня, если не хочешь этого. Но сам я не остановлюсь. 

 Я тоже не могу. Поэтому льну к мужчине всем телом. Обвиваю его таз своими ногами и только сильнее прижимаюсь к нему, чувствуя жар его кожи даже через одежду.

– Один раз, – мямлю, расклеившись. Не могу сопротивляться, и Вавилов это прекрасно знает. – А потом мы забудем об этом. Снова…

У меня нет оправданий моим словам. Но…Секса не было год. И сейчас я просто хочу расслабиться. Забыться на несколько мгновений, где я не озираюсь по сторонам и не пугаюсь любого шороха.

– Ты сама пошла на это, – он усмехается, выворачивается из моих рук и выпрямляется, спуская ладони на бёдра. Хищно смотрит сверху вниз мне в глаза и сразу же переводит всё внимание на задравшуюся рубашку.

А там трусы-боксеры, которые мне пришлось одолжить у Вавилова. Дико не эротично, но щеголять без белья при здоровом мужчине, к которому и так тянет… Было бы безрассудно.

А единственное моё бельё, как и платье, осталось в доме доктора Ешевски.

– На тебе хорошо сидит только рубашка, – он приподнимает одежду и грубо хватает за трусы, которые дёргает вниз. – Но не это.

Вавилов делает шаг назад, отчего мне приходится освободить его и позволить снять бельё. Как только ткань касается щиколоток, смущённо свожу ноги. Да, он уже всё видел. Трогал. И даже побывал внутри.

Но мне неловко.

Кровь перестала идти неделю назад, но именно в этот момент боюсь оконфузиться…

– Не стесняйся, – он улыбается, обнажая свои клыки и снова врезаясь пальцами в мои колени, которые разводит в стороны.

И вновь хочу прикрыться, но не делаю этого. Только расстёгиваю верхние пуговицы рубашки, сдавливающие горло и не дающие дышать.

Кожа покрывается мурашками только от одних движений Льва, который подбирается своими руками к тому самому месту, просящему ласки.

От возбуждения там влажно, и снова становится не по себе. Я не такая развратница, но рядом с этим человеком хочу быть ей.

Напрягаюсь, когда длинные и грубые пальцы нежно проводят по мягким складкам, двигаясь вверх вниз.

Хватаю ртом воздух, чувствуя дикий огонь, в который попало всё тело.  

– Какая ты чувствительная, – насмешливый голос слышится даже сквозь плотный слой дурмана. – С ним ты тоже такая?

Его вопрос немного выводит из равновесия. Лев спрашивает о Дмитрии? Почему он о нём вспоминает в такие моменты? Оскверняет его память…

Всё желание от этих слов сходит на «нет». Хочу прекратить наши игры, но не успеваю.

Шумно выдыхаю и сжимаю кулачки, когда два больших пальца входят в меня на всю длину.

Поджимаю ноги и выгибаюсь, прикрывая глаза.

Не хочу видеть этого истязателя.

– Скажи, Олеся, – Лев дразнит, играет, но не начинает движений, которые так хочется почувствовать в себе.

Обхватываю его стенками лона, ощущая, как внизу живота приятно тянет.

Я готова кончить от одних только пальцев, стоит ему совершить несколько толчков.

Но мужчина не торопится. Подготавливает, вытворяет это специально, чтобы я умоляла его и стонала, прося сделать желанное.

– Н-нет, – голос дрожит от нетерпения, которое уже вырывается наружу. И если он не сделает того, что задумал, я…

Не успеваю договорить эту фразу в голове, как он толкается вперёд и почти сразу же покидает моё тело, заставляя разочарованно всхлипнуть.

Приоткрываю глаза, смотря на него из-под полуопущенных ресниц.

– Ты делаешь это специально?

На мой вопрос снова летит усмешка, и простой ответ, который не ожидаю от него услышать:

– Да.

И снова он входит на всю длину, наращивая темп. Склоняется ко мне свободной рукой и расстёгивает пуговицы рубашки, от которых так и не избавилась до конца.

Вавилов не выдерживает и разрывает их. Белые кружочки летят на тело, сталкиваясь с разгорячённой кожей, чуть покалывая.

– Тогда, – произношу с трудом, когда пружина внизу живота с силой натягивается. Я уже говорила, что долго не выдержу… Особенно, когда в роли змея-искусителя он – мой зверь, в объятиях которого теряюсь. – Перестань делать это.

Хочу свернуться калачиком, когда Вавилов обхватывает мою грудь ладонью. Сминает её, трогает, оставляя красные отметины. Щипает за стоящий сосок, обделённый лаской.

Глава 22

Сильные ладони перемещаются на худые бёдра, управляя ими как только пожелают. Вавилов врезается в меня, выходит и снова погружается так глубоко, насколько возможно.

Оставляет синяки на коже и скользит руками выше, на талию.

– Лев, – и снова зажигаюсь, хоть только что и получила разрядку, которая до сих пор отзывается во всём теле. Фейерверки перед глазами утихают, но очередное пламя внизу живота разливается с новой силой. – Не останавливайся, прошу. Только не делай этого…

Стон слетает с губ, когда понимаю, что снова поддаюсь безумию. Тому самому, которое лишает напрочь трезвого мышления.

– Единственное, что сейчас меня остановит, – и снова его ухмылка. Такая порочная, не дающая покоя.

Его руки обвивают талию и тянут на себя, вынуждая приподняться на локтях и податься вперёд.

Утыкаюсь грудью и даже через лёгкую ткань майки чувствую исходящий от его кожи жар.

Обхватываю его ногами и руками, прикасаясь к нему всем телом.

Ощущения обостряются. Становятся глубже, ярче, и я настолько забываюсь, что чуть не пропускаю его ненормальную фразу:

– Так это пуля в лоб.

Вроде и романтично… Но и страшно.

Даже в такие моменты мысли не дают спокойствия. Картинки появляются перед глазами, показывая ужасные сцены…

– О чём бы ты ни думала, – Лев на секунду останавливается. – Это неподходящий момент. Не во время секса же.

И снова в своей манере. Насмехающейся, но в то же время сдержанной. Как вообще можно быть таким?

Этот человек вновь удивляет.

– Прости, – улыбаюсь виновато, выпуская изо рта полустон.

Прижимаюсь сильнее и получаю добивающий удар. Словно нокаут. Тот самый, из-за которого во второй раз расслабляюсь и трясусь в оргазме, до которого мужчина снова доводит за несколько минут.

Улетаю куда-то вдаль, прикрывая глаза. Не хочется двигаться или даже вставать на ноги. Сил не остаётся, хоть я и несильно активничала, отдаваясь в умелые руки Льва. И не совсем в них, конечно…

Но против мужчины не пойдёшь да ещё с такими габаритами не попрёшь…

Он отрывает меня от себя, быстро сажает на стол, отчего чуть не теряюсь в пространстве. Вавилов пачкает поверхность того, на чём сижу, и сразу же отвожу взгляд в сторону.

Это смущает. Настолько, что даже не могу заглянуть в глаза телохранителю, которому несколько минут назад стонала в лицо, обхватывая его руками. И тёрлась голыми сосками.

О которых вспоминаю и быстро запахиваю рубашку, чувствуя на коже морозную прохладу осени. 

– Ты милая, – от этого бархатистого, тёплого голоса поднимаю голову. Эти слова не мог сказать Вавилов. Такие для него несвойственные. Необычные. Встряхивающие что-то внутри. И заставляющие щёки разрумяниться, а сердце пуститься вскачь. – Когда кончаешь.

Он щёлкает меня по носу, и я хочу возмутиться, но не успеваю.

Детский крик выводит из спокойствия, и я незамедлительно вскакиваю на ноги, забывая о слабости, прострелившей всё тело.

Хочу остаться, чувствовать его тепло и приятный запах и дальше, но не могу. Там, в комнате, меня ждёт мой миленький малыш, которому нужна ласка и забота.

И он мне намного важнее. Моё. Маленькое счастье. Которое не оставит, не бросит. Всегда будет любить…

Иду на подрагивающих ногах в комнату, забывая обо всём.

О быстром сексе, который до сих пор ощущается во всём теле.

О его запахе, пропитавшем волосы, кожу и полностью всю меня.

О его руках, оставивших не одну отметину.

И о его глазах, которые смотрели на меня с диким желанием.

И от этого ещё больнее.

Желание. Жгучее, необузданное, неконтролируемое. Но не любовь…

А ведь в ней я нуждаюсь больше всего.

Но нет, мы слишком разные. Несовместимые. Находящиеся на противоположных полюсах. Между нами несколько шагов, но в то же время…

Необъятная пропасть.

В которую готова сделать шаг, но…

Только я. Не он.

Лев говорит мне что-то в спину, а я иду вперёд. Ничего не слышу и не вижу.

Нет, у меня есть всё, о чём я могу мечтать – ребёнок.

Мне хватит только его. И никакой мужчина мне не нужен.

Ни муж, который оставил меня, а перед этим… Нанёс не одну душевную рану.

Ни Лев… Продолжающий вколачивать свой нож в моё и так израненное сердце.

Дохожу до комнаты и подхватываю своё чудо на руки. Прижимаю к себе плачущий комочек и распахиваю рубашку, которую всё это время поддерживала трясущимися ладонями.

Глажу по маленькой головке пальцами, играясь с мягким пушком волос.

Не люблю, когда он плачет. Сердце разрывается на части от того, что ему может быть некомфортно или больно. Будто пропускаю это через себя.

Я не позволю, чтобы с ним что-то случилось. Переступлю через всё, поломаюсь на части, но не дам прикоснуться тем, кто на нас охотится.

Пройду через семь кругов ада. Только лишь бы он жил. Чувствовал, любил. Смотрел на меня большими глазками и шептал заветные слова: «Я люблю тебя, мама». Обычные, которые несложно сказать. Для кого-то…

Но не для меня.

Мне трудно выразить свои чувства. Особенно к тому, кто долгое время сидел глубоко внутри.

Нет, всё нормально. Я не буду думать о Вавилове.

У него есть ребёнок, наверное, жена… Ждут его где-то в городе, боятся за его жизнь.

А здесь я…

Может, и тогда он звонил своей семье? А я разыграла весь этот спектакль?

Шумно выдыхаю и понимаю – я дура.

Поехавшая.

Раз даже шугаюсь голоса, который только недавно говорил мне такие будоражащие, но в то же время грубые слова:

«Ты милая…»

«Когда кончаешь».

Вздрагиваю, закусываю губу и поворачиваюсь в сторону Льва.

Всё с той же расстёгнутой рубашкой, без трусов и только с Максом у груди, который, схватив сосок, сейчас посасывает его, замолчав.

Вавилов сверлит меня взглядом, смотря на маленького ребёнка у груди. Несколько долгих секунд кажутся мне вечностью. Хочется скрыться, сбежать. Но него. Но нельзя.

Глава 23

Когда он говорит это, я не верю.

Не может быть всё так просто. Да, два месяца тишины пролетели неожиданно быстро, но уже всё? Не нужно просыпаться каждую ночь, чтобы проверить сына, удостовериться, что с ним всё в порядке.

– К-как? – срывается ошарашенно с губ.

– Моё дело предупредить, – это последние его слова, которые он кидает прежде, чем развернуться и выйти из комнаты.

А я продолжаю смотреть неверующе в его спину и шептать себе под нос глупые слова счастья.

Завтра мы вернёмся в особняк… В тот самый, где я прожила несколько счастливых лет.

Невозможно. Словно нереально. Особенно после того, как мы просидели здесь два месяца…

Но Лев не станет врать.

Хотя один раз он солгал. Каких-то полчаса назад, когда говорил, что беседовал с Ярославом. Но я не верю. Потому что, какой бы глупой ни считал меня Вавилов, я всё понимаю.

Яра, скорее всего, убили. Он отвлекал от нас, жертвуя своей жизнью. Не выходил на связь долгие месяцы. Не давал о себе знать.

А здесь внезапно появляется, чтобы встретиться? Верится с трудом. Да и Вавилов ходил мрачнее тучи из-за своего товарища.

Они пришли в наш дом вместе, вышли тоже. Но вернётся обратно в особняк только Лев.

Поджимаю губы, чтобы не разреветься. Понимаю, что виновата. Но… Ничего не могу с этим сделать.

Оседаю на пол, прижимая к себе ребёнка. Губами дотрагиваюсь до головы Макса и горько всхлипываю, когда всё начинает гореть от подступающих к глазам слёз.

Всё нормально.

Это всё ради моего мальчика.

Если бы не Ярослав, с нами могло произойти всё, что угодно. Он спас нам жизнь.

И не зря, потому что всё закончилось. И его жертва не будет напрасной.

***

– Просыпайся, Олеся, – морщусь и распахиваю глаза, когда мощная ладонь оказывается на моём маленьком плече.

Задремала. Нет, уснула мертвецким сном, укутываясь в пушистый плед. Вечерняя темнота сморила, как и теплота покрывала. И спокойствие, которое ощутила, когда оказалась в машине вместе с Максом и Львом.

Держала свою радость на руках, чтобы он не замёрз. И под спокойную мелодию прикрыла веки, решив дать минутную передышку.

Но вырубилась.

Что даже не заметила, как мы подъехали к незнакомому коттеджу, за который сразу же цепляется взгляд.

Большой, но меньше, чем наш особняк. Трёхэтажный, с панорамными окнами, из которых бил яркий, желтоватый свет. Богатый. Здесь живёт очень состоятельный человек.

Вряд ли это ещё один дом Вавилова… Боюсь, и зарплата у телохранителя не такая огромная. Да и для чего нам сюда? Ведь мы должны были вернуться домой.

– Лев? – в голове одни вопросы.

Не успеваю даже озвучить мысли вслух.

Вавилов специально, словно игнорируя меня, выходит из машины.

И пока я пытаюсь прийти в себя, залезает в багажник, который через несколько секунд закрывает. И уже открывает мне дверь, явно недовольный моей заторможенностью.

– Выходи, – кидает снова в своей манере.

Протягивает руки, пытаясь забрать сына, чтобы мне легче было выйти из машины.

И вместо того, чтобы передать его в ладони мужчины, которому доверяю наши жизни, сомневаюсь.

Не знаю, отчего.

Смотрю и понимаю – не хочу. Он соврал. А для меня это уже… Плохо. Хоть и я не святая, но…

– Олеся! – вздрагиваю, слыша его стальной тон.

А потом делаю то, что он хочет. Передаю сына в его руки. Зацикливаюсь на этом моменте, но пытаюсь не накручивать себя.

Всё нормально. Это ведь Вавилов. Он… Всегда защищает меня.

Только… Почему сердце так болит? А душа разрывается на части, стоит увидеть Макса на руках у Льва? Он так бережно держит сына… Что мне становится не по себе.

Но когда Лев обворачивает его в детское одеяльце, чувствую себя чуть легче.

Хоть и злостное предчувствие нехорошего режет душу, заставляя нервничать.

Укутываюсь в плед, дрожа всем телом. Рубашка и большие тапочки — не то, в чём можно гулять осенью, вечером, в прохладный ветер.

– Куда мы приехали? – произношу, когда вылезаю из салона и осматриваюсь по сторонам, переминаясь с ноги на ногу. – Почему мы не поехали в особняк?

– Он разрушен, – напоминает Вавилов, и мне становится чуть спокойней. Я снова накрутила себя.

Мужчина начинает шагать вперёд, а я плетусь следом за ним, пытаясь понять, где мы.

И правда… Чего это я так разволновалась? Наш дом разрушен. Где-то же нужно жить, пока его восстановят.

И поэтому Лев позаботился об этом. Но!

Откуда эта пугающая и бездвижная охрана, стоящая у дверей?

– Лев, – спрашиваю обеспокоенно, хватаясь холодными от волнения пальцами за его куртку. – Ты уверен, что мы приехали туда, куда нужно?

Я опускаю взгляд в пол, не встречаясь глазами с мужчинами. Мне страшно. Настолько, что хочется сорваться с места и убежать отсюда. Как можно дальше. Скрыться, перестать существовать для людей.

Я словно одичала за эти месяцы. Но снова мне что-то не нравится.

Волнение охватывает всё тело, забираясь глубоко в душу и нервируя меня изнутри.

Шагаю за Львом, который хватается за ручку двери и пропускает меня внутрь. А я не решаюсь сделать и шага.

Страшно.

Настолько, что даже ноги прирастают к полу, когда нужно всего лишь переступить через порог.

– Олеся, ты веришь мне? – закусываю губу, сжимая кулаки. Поднимаю голову и смотрю в глаза Вавилова. Не понимаю, что он чувствует. Что испытывает. И это пугает ещё больше.

– Верю, – шепчу сухими губами. Хоть в голове и совсем другой ответ.

 

Глава 24

Но разве Лев когда-нибудь подводил меня?

И я делаю. Помогаю себе приоткрыть дверь и зайти внутрь дома. Почувствовать тепло. Но не безопасность.

Делаю несколько шагов, поднимаю взгляд с пола и смотрю напротив себя.

Застываю на месте. Замираю. Перестаю дышать.

Воздух, которого мне сейчас не хватает, тяжелеет. Окутывает своим давлением, от которого моё тело разрушается. Нет, душа. Кажется, навсегда.

Сейчас ей больнее всего.

Не знаю, что и думать, когда вижу человека напротив себя. Улыбающегося, счастливого, родного.

Нет, этого не может быть. Обычные галлюцинации, вызванные диким страхом, который ощутила ещё на входе, заметив двух охранников.

Хлопаю глазами и вижу его – свой самый прекрасный и ужасный сон.

С теми же чуть кудрявыми волосами, бледноватой кожей. Аристократическими чертами лица, которое украшают только одни квадратные очки.

Он ни капли не изменился. Худоват, с широкой спиной и узким тазом. Кажется, даже не набрал ни единого килограмма.

Может, призрак?

Мне ведь сказали… Его нет в живых.

– Дмитрий? – не верю сама в то, что произношу.

Мой погибший муж улыбается. Поправляет худыми длинными пальцами очки и делает шаг вперёд, раскрывая руки для объятий, которые он так обожал.

– Любовь моя, – его улыбка как всегда краше солнца. Так же лучезарна. – Я так скучал.

Дима прищуривается, как и привык. Обнажает ровные белые зубы с острыми клыками. Не раз доставляющие боль. Прокусывающие кожу и губу до крови.

– Подойди, милая. Дай же обнять тебя.

Его голос лихорадит тело. Этого не может быть. Не может.

Не решаюсь тронуться с места. Просто смотрю на него и не верю, что он идёт ко мне, улыбаясь.

– Как? Мне сказали, ты умер, – произношу хрипло, когда его запах ударяет в нос. Мне плохо. Будто сейчас стошнит.

Перед глазами до сих пор сцена горящего здания. Его тело, которое бьётся в агонии. Обхватываемое обжигающим огнём, после которого всё, что остаётся – обожжённая плоть.

Его руки обвивают талию. Он всегда был выше. Наверное, такой же, как и Лев. Достаю макушкой ему до подбородка, тем временем как он касается им моих волос, чтобы крепко обнять. А я всё ещё не могу принять тот факт, что он жив.

Поднимаю руки, обхватывая его широкую спину. Впиваюсь пальцами в белую рубашку и зарываюсь лицом ему в грудь, закрывая глаза. Сердце щемит. Болит.

От предательства.

– Я всё расскажу потом, любовь моя, – он успокаивающе гладит меня по волосам. Но мне не становится легче. Да, я рада, что Дмитрий жив и здоров, но… Он скрыл это. Жил здесь почти год, не давал о себе знать и молчал.  – А пока пойдём, ты, наверняка, устала и вымотана. Путь до сюда был неблизкий. 

В его объятиях не совсем понимаю, что происходит.

Вот он подхватывает моё лёгкое тело, отрывая пятки от пола. Огромные тапочки падают с миниатюрных ног, оставаясь где-то позади.

Дмитрий делает несколько спешных шагов, но я резко распахиваю глаза.

Встрепенувшись, сама вырываюсь из рук мужчины, становясь на пол.

Разрываю между нами ту связь, создавшуюся несколько секунд назад, и поднимаю голову.

– Постой, – ладонь сама опускается на его грудь в районе сердца. Чувствую слабые и медленные удары. Бьётся. Живой…

Заглядываю в голубые, спокойные с толикой тоски глаза.

– Я не успела тебе сказать, – чувство радости воцаряется в груди от того, что сейчас собираюсь произнести. Я долго репетировала. Представляла эту сцену в голове, где я говорю, что беременна. Чтобы увидеть обескураженное, а потом счастливое лицо. – Когда ты…

У меня не хватает сил вымолвить это слово. Сглатываю, поникши, опуская плечи вниз.

– Умер? – подсказывает муж так, будто это не он пропадал целый год.

– Да, – киваю. Во рту снова пересыхает. – У меня была новость. Я была беременна, Дим. И родила… Мальчика. Как ты и хотел. 

Я забываю дышать, когда тараторю эти слова. Быстро, чётко, без остановки, чтобы увидеть его удивлённое лицо.

Только…

Я ожидаю не совсем того удивления, что выдаёт мне Дмитрий.

– Ах, да! – восклицает муж, поднимая палец вверх. – Сын! Точно, как я мог забыть.

Романов качает виновато головой.

И его реакция пугает. Такая… Неоднозначная, непонятная. Наигранная?

Цепкий взгляд смотрит мне чётко в глаза.

Всё. Нет больше моего прошлого мужа. Снова в нём просыпается этот человек, которого я боюсь. И от которого каждый раз сбегала ко Льву, стоит только Дмитрию показать эту сторону своей личности.

– Как же я мог забыть, – он поворачивает голову назад, в проход. Туда, где стоит мой телохранитель с Максом. – О сыне.

Я ожидаю чего угодно. Знакомства, непринятия этой новости. Любой непонятной радости! Шока!

Но не бездушные слова, что заставляют мои глаза округлиться от ужаса.

– Лев, избавься от ребёнка. Он мне не нужен.

Застываю, немею, неспособная пошевелить языком.

Дмитрий сказал эти страшные, разрушающие на маленькие осколки слова. Те самые, что я боялась услышать всю свою жизнь.

Но! Они не сделают этого, не убьют моего сына. Потому что он со Львом! А мужчина защитит его, точно защитит!

Поворачиваю голову в сторону. Знаю – сейчас Вавилов всех убьёт. Разберётся с каждым. Но…

Ледяной страх подбирается к горлу, лишая возможности говорить.

Я совсем забываю об одном.

Лев – цепной пёс моего мужа, выполняющий каждое его указание. Зверь, который может в любой момент выйти наружу и сожрать одним открытием пасти. Но он сидит в открытой клетке, не шевелясь. Подчиняется.

Как и сейчас, когда опускает пронзительно кричащий свёрток на стол и равнодушно, безэмоционально направляет пистолет на моего сына.

И всё, что успеваю сделать – издать громкий, полной боли до хрипоты крик.

 

Глава 25

– Нет! – из груди, из самой души рвётся крик боли от сказанных мужем слов. – Не делай этого, Лев! Прошу!

Одна секунда, несколько мгновений, и слёзы уже брызгают из глаз, ручьями стекая по щекам.

Он не может этого сделать, не посмеет!

Верю, что всё наигранно, неправда! Иллюзия, ложь!

Он уберёт пистолет обратно за пазуху и откажется следовать дикому приказу Дмитрия.

Но все мои ожидания разносятся вдребезги.

Вавилов не делает этого. Всё также твёрдо стоит на ногах, держа оружие в руках.

Медлит.

Чем я и пользуюсь, пытаясь вырваться из цепких объятий Дмитрия.

Не обращаю внимание на ладони на талии, которыми он обнимает меня. Не раздумывая, несусь вперёд. Чтобы спасти своего мальчика. Своего милого сына, которого с таким нетерпением ждала.

Девять месяцев болей, безграничной любви. Убивающие слова врача, что он может не выжить.

Я терпела слишком многое, чтобы взять и потерять его в один миг!

И даже жесткая хватка длинных пальцев на запястье не останавливает меня.

Никто! Никто не посмеет отобрать у меня того, кого я люблю!

Рыдаю, кричу и пытаюсь вылезти из кокона рук, которые обхватывают всё тело.

Отбиваюсь, бью по ладоням, но не отвожу с него взгляда.

С человека, который хочет лишить меня самого дорогого.

– Лев, прошу, не делай этого! – единственный крик отчаянья, вырвавшийся из горла, когда Романов позади не даёт мне двигаться. – Ты не можешь так поступить со мной!

Очередной поток слёз выступает из глаз. В груди всё горит от обиды, страха и ужаса.

Я ему доверяла. Верила. А он обманывал меня всё это время. Скрывал, что Дмитрий жив, и сейчас всё так же выполняет его приказ – убить моего ребёнка.

Которого он всё это время защищал!

А сейчас просто медлит. Смотрит на кричащего на столе ребёнка, наставив на него оружие. Сомневается, но твёрдо держит пистолет, вот-вот собираясь выстрелить.

И убить не одного человека. Как минимум двух.

Если моего сына не станет… Не выдержу. Погибну следом.

Мне никто не важен в этой жизни. Только он – мой маленький, но яркий лучик света, ради которого существую последний год.

Руки опускались. Но каждый раз, когда ладони трогали живот, я чувствовала – вот оно, то, ради чего я живу.

Ощущала присутствие ребёнка, которого так хотела. И жила. Ради него, не себя.

И сейчас… Не собираюсь так легко потерять его.

Плечи горят от той боли, что причиняет мужчина, заводя мои руки назад. Слышится резкий треск ткани, но мне плевать. Хоть голой, без рубашки, но спасу его!

Но всё снова идёт не так, как я хочу. 

Внезапный удар заставляет потерять равновесие. Полететь вниз, взмывая волосами в воздухе, и посмотреть вперёд, не видя происходящего из-за застилающей глаза влаги. А через секунду упасть голыми коленями на пол, разбивая их в кровь.

Не обращаю никакого внимания на острую боль и пытаюсь встать. Чужие руки крепко держат мои запястья за спиной и следом прижимают к полу, не давая подняться.

– Отпусти! – дрожащий голос срывается, распространяется по всему помещению отчаянным криком, который, казалось, никогда бы не вырвался наружу.

Предпринимаю ещё одну попытку встать, но не выходит. Мужчина заламывает руки назад и дёргает на себя.

Заставляет поднять мутный взгляд вперёд. Посмотреть на обувь Вавилова и снова расплакаться.

– Я не хотел, чтобы ты это видела, любимая, – человек, которого сейчас ненавижу больше всего, не даёт никакой возможности выбраться. Возвышается надо мной, лишая малейшего движения.

И делает это таким… Любящим тоном. Будто обожает, не чает во мне души. И абсолютно уверен, что это – нормально.

Но его тон в секунду меняется. Становится холодным. Беспощадным.

 – Но раз ты не захотела уходить. Смотри, Олесь.

– Хватит, – всхлипываю, сжимая пальцы в кулаки с такой силой, что их режет. Хочется бить костяшками об пол от слабости, но не способна даже пошевелиться. – Пожалуйста, прекратите! Ты не можешь так поступить…

Всё внутри разрывается на части. Вдребезги, в кучу маленьких осколков. В душе кричу, плачу и уже умираю от понимания, что ничего не могу сделать.

Вавилов… Дмитрий. Двое животных, которые творят всё, что им вздумается!

– Ты не можешь так поступить, – повторяю во второй раз, отчаявшись. Силы будто высасывают от осознания того, что это всё – предел. 

Последние слова практически шепчу. Их слышно, потому что мой малыш перестаёт так истошно кричать. Понимает, что к нему никто не подойдёт. Не обнимет. Не прижмёт к груди, к которой он прикоснётся своими маленькими губами, кушая.

Тихо всхлипывает, успокаиваясь.

А я не могу. Больно. Шторм в груди не утихает, хоть ничего и не в силах сделать.

Собираюсь с последними словами, которые никогда не хотела говорить.

Он не должен был этого знать. Вообще. Но сейчас ничего не важно, потому что на кону жизнь моего сына.

Хочу сказать твёрдо, но всхлипываю, надеясь вразумить его.

 – Ты не можешь, Лев…

Поднимаю взгляд, впиваясь ногтями и так во влажные от крови ладони. Вижу его: Вавилова, который, положив палец на курок, собирается спустить его. 

– Убить собственного сына.

Резкий безжалостный свист, застывший в ушах, оглушает. Заставляет вскрикнуть. Зажмурить глаза, отвести голову в сторону и мысленно умереть. Почувствовать волну охвативших всё тело эмоций, а потом опустить их до нуля.

Потому что это всё. Конец.

И беспощадная тишина, накрывшая всю комнату, тому доказательство.