В объятьях Сумрака

Слово от автора

Приветствую вас, мои дорогие друзья! Наконец-то я решила немного обновить свою библиотеку и добавить одну историю... Ну как историю... Ну как одну...

На деле у меня их насобиралась целая гора. Были бы они, как раньше, написаны на бумаге, я бы завалилась ими с головой и давно запуталась. Одна история, другая, третья... Что-то дописываешь из старого, что-то доделываешь из свеженького, а потом - хоба! - и вообще новая история по традиции приходит во сне, и я, как умалишенная, подрываюсь посреди ночи, чтобы записать хотя бы костяк. Хотя бы на телефон надиктовать! 

А потом оказывается, что времени не писательство нет Т_Т. А если есть, то сил нет. Валяюсь тюленькой и пересматриваю в сотый раз что-то типа "Гордости и предубеждения"... С чипсами. Или мороженым. Или и с тем, и другим... Депрессняк, короче, переживаю....

Вот такая грусть-печаль Т_Т

Но о чем это я... 

За некоторое время у меня насобиралось несколько небольших историй, которые объединяет один магических мир. Их сюжеты между собой не особо связаны, а вот мифология и кое-какие штучки - да. Но они настолько сырые, что не устраивают даже меня! Что уж говорить о тебе, мой милый, но взыскательный читатель? 

И в какой-то момент я все же подумала - хватит! Мне нужен приличный пинок! И стимул! Поэтому возьму и выложу хотя бы ту, где сюжета - не то, чтобы много, и он не особо сложен. Зато для любителей чего-то горяченького и соблазнительного - самое то! 

Надеюсь, небольшая история "В объятьях Сумрака" станет отправной точкой для создания цикла. 

Спасибо за внимание и приятного аппетита! Мур=)

С любовью и почтением

ваша Деметра =)

0

Мрак скрадывает помещение библиотеки загадочностью и томной сонливостью. Два светильника, оставляемые на ночь, едва-едва выхватывают близ стоящую мебель - высокие стеллажи да кресло, но от этого становится только более жутко и непонятно. Плотные шторы задернуты - нет дополнительного источника света ни от луны, ни от уличных фонарей. А скрип половиц под каждым шагом напоминает стон несчастного раненого животного.

Ха... Почти осязаемая метафора... Разве я не то самое несчастное животное, которое по дурости своей идет прямо в ловушку?

Воздух густой и терпкий, будто в нем растворена сама магия. Через него даже идти тяжело. 

Или это из-за чувств, давно обосновавшихся в сердце с выражением полного торжества?

Из-за чудовищного предвкушения, совсем недавно казавшегося чем-то из ряда вон выходящим и нереальным? 

Или из-за сладкой неги, которая окутывает голову едва ощутимой вуалью, но не делающей ситуацию более ясной и логичной? 

Я не хотела идти сюда… Или хотела? 

В какой момент своеобразное наказание превратилось в что-то желаемое и даже долгожданное?

Каждая минута до встречи полна мыслями о нём… О его тепле и аромате тела… О глазах, мерцающих загадочным черным блеском… О руках, что могут быть и грубыми и нежными одновременно… 

Разумеется, я прекрасно понимаю, что всё это - неправильно. 

Неправильно настолько, что, узнай об этом мачеха, меня мгновенно заберут домой, а его…

Даже представить страшно, что могут сделать с ним! А я не хочу! Не хочу его наказания! Не хочу ни увольнения, ни порицания! 

В какой-то миг я поняла… Оказывается, меня все устраивает! 

То, что в самом начале наших с мастером странных отношений казалось постыдным, запретным и даже отдавало каким-то... извращением, в итоге превратилось во что-то, стыдно признаться, очень приятное и привлекательное. 

И желать наказания для того, кто дарит тебе наслаждение… Разве не странно? 

Нет-нет-нет, я определенно не хочу ничего прекращать! Пускай приходиться скрываться, порой врать в глаза и пробираться тайком по ночам, трусливо оглядываясь, пусть я чувствую из-за этого страшный дискомфорт и смущение, я буду пользоваться расположением мастера, пока это возможно. И никому ничего не расскажу. Никогда. 

1

Трудно обнаружить присутствие человека в полной тьмы комнате, пока он хотя бы немного не пошевелиться. И хотя я уже давно выучила здесь всё - и расположение столов и кресел, и расстояние между стеллажами, я все равно иду аккуратно, медленно и настороженно, выставив вперед руки. Можно, конечно, зажечь небольшой светлячок, чтобы хоть немного сделать свой путь ясным. Но я боюсь. Я вообще страшная трусишка. Боюсь всего и всегда. 

И мастера, кстати, я тоже боюсь. Он преподаватель строгий и чересчур требовательный. И глаза, кажется, такие злющие, что могут воспламенить, если немного дольше, чем обычно, задержится своим взглядом. Говорит зло и презрительно, будто втаптывает, и всегда найдет, к чему придраться. И наедине практически не изменяет своей манере общения. Что, конечно, очень настораживает и пугает.

И когда мастер слегка поворачивается и делает шаг в сторону, я едва сдерживаю свой панический визг. Но все равно подпрыгиваю на месте и задеваю локтем штангу торшера. Она опасно кренится, но я успеваю ее перехватить и выровнять.

- Как всегда, неуклюжа, - недовольно ворчит мастер. Легкое движение ладонью и торшер зажигается, ослепляя, - Неужели так сложно было включить свет?

Вместе с торшером зажигается еще несколько светильников, рассеивая не только темноту, но и гнетущую обстановку. Я жадно выхватываю высокую фигуру мастера на фоне темных штор. Она почти сливается с ней из-за такой же темной одежды. И хотя сейчас на нем нет его преподавательской мантии, в черных брюках и рубашке он по-прежнему кажется жутковатым вороном-гигантом. Только лицо и ладони ярко контрастируют своей белизной с черными шторами и одеждой. 

У мастера и правда очень бледная кожа. Лицо, с правильными чертами и линиями, вполне можно назвать привлекательным, если бы не жесткая складка губ и чересчур выступающие скулы. Да и высокий лоб с зачесанными назад длинными волосами только удлиняют форму головы и делают лицо более хищным и пугающим. И вытянутые к уголкам глубоко посаженные глаза с черными радужками-омутами только добавляют этого впечатления. 

- Извините, мастер, - пищу я испуганно, - Я случайно.

- Да отцепись ты уже от светильника, - зло шипит мужчина, поморщившись, - И иди сюда. 

Он раздражен, мой мастер. Вкупе с его обычным, далеко не миролюбивым настроением это не очень удачный момент для нашего… кх-м… общения. Но кто я такая, чтобы спорить?

Провинившаяся студенка, которая по глупости своей попала в самую что ни на есть паучью ловушку и не сумевшая с достоинством и находчивостью найти из нее выход. А просто смирившаяся со своей участью. Надо сказать, довольно приятной участью. 

Я подхожу. Неторопливо и аккуратно, потому что коленки предательски дрожат. Не знаю, что меня ждет. Точнее говоря, очень даже не знаю, но вот как? 

Мастер может быть грубым. Но может быть и довольно нежным. Даже заботливым. За маской презрительного равнодушия скрывался весьма острый ум и невероятная прозорливость и внимание даже к мельчайшим деталям и намекам. 

Зря, что ли, даже несмотря на всю суровость и серьезность нашего преподавателя, среди студенток находились те, кто считал эти черты характера и внешности привлекательными и даже возбуждающими? Зря, что ли, по ночам, в темноте общих спален или в каком-нибудь укромном уголке несколько молодых девушек могли собраться в узкий кружок и тихоньку, с придыханием обсуждать мастера как мужчину, а не как взыскательного и требовательного учителя? Высказывать предположения, мечтать, представлять… 

Каждому - свое…

Но случилось так, что я-то как раз о таком никогда не думала. Но столкнулась воотчию. И столкнулась, и увидела, и потрогала… Ну и так далее по списку. 

Подхожу. Встаю рядом, покорная и послушная его воле. Немного знобит, ведь в библиотеке довольно прохладно. А на мне - тонкий спортивный костюм и тапочки. И волосы убраны в небрежный хвост. И ни грамма косметики на лице. Будто вышла на минутку в туалет.

- Замерзла? - неожиданно интересуется мастер, проводя узкой и длинной ладонью с тонкими и изящными пальцами по моему плечу, что вызывает очередную порцию дополнительной дрожи. 

Мне кажется, или я и правда слышу в низком, слегка хрипловатом голосе мастера участливые нотки?

Теплая волна сверху вниз омывает меня через тонкую ткань. Я благодарна мужчине за магию, которую он так заботливо тратит на меня в этот момент. Хотя и сама бы справилась при желании. Но его внимание льстит и подкупает. Хочется купаться в этом скупом проявлении элементарной заботы о мерзлявой девушке, как в прогретом летним солнцем озере. И поэтому я нежусь и даже щурюсь, словно довольная кошка. Разве что не мурлычу. 

Постепенно страх отступает. Так всегда происходит. Страх пронзает сердце лишь по началу. Позже, оказавшись в ситуации “один на один в клетке со зверем”, приходит чувство смирения и обреченности, которая успокаивает страх и заставляет выйти вон за дверь. Я даже первой подаюсь вперед, прижимаясь к худощавому мужскому телу. 

Мастер гораздо выше меня. Я едва достаю макушкой ему до ключиц. От его рубашки пахнет пеплом и травами. Раньше меня этот аромат раздражал, ассоциируясь с выматывающими занятиями алхимии, которые вел в нашей группе мастер. С навязанной отработкой и тяжелым трудом. Сейчас же он мне очень нравится. Видимо, из-за того, что приятных ассоцияций стало куда больше неприятных. 

Я слышу, как мастер хмыкает. И без какого-либо замешательства обхватывает руками мой торс, безжалостно сминая и ощупывая кожу через ткань одежды. Будто в первый раз.

И снова слово от автора

Мой любезный читатель!

Хочу предупредить, что сюжет будет идти не линейно! Так что будь внимателен и бдителен. Вполне возможно, ты немножко запутаешься и смутишься, но я в тебя верю!

Надеюсь на твое самообладание и талант хорошего читателя, которого на деле на так уж и просто ввести в заблуждение.

На деле всё не так сложно, поверь мне, мой друг. 

Речь идет о событиях настоящего и прошлого. Мы надлюдаем за ними одновременно, чтобы понять, как менялись наши герои и что они из себя представляют. Понять и, как говорится, простить =)

Желаю тебе терпения и удачи!

И да...

Приветствую своих новых подписчиков! Приглашаю вас познакомиться со своими другими работами! Надеюсь на звездочки и комментарии, мур =)

С любовью

ваша Деметра =)

2

Нудные лекции - не самое страшное на этом свете. Бездумно пишешь все, что говорят, в паузы делаешь особые выделения и подчеркиваешь цветными карандашами некоторые слова или целые фразы. Уже после обеда разбираешь свои конспекты, ругаешь корявый и неаккуратный почерк и с трудом разбираешь написанное. Читая заданные монографии и выполняя тем самым домашнюю работу ,кое-что постепенно встает на свои места, и в итоге даже начинаешь что-то понимать. 

Практика - совсем другое дело: тут без внимательности и вникания никак. Чуть-чуть зазеваешься - всё, пиши-пропало. Нить потеряна, все шиворот-навыворот, в табеле успеваемости - неуд. 

В целом, мне нравилось учиться. Академия - не школа, тут все по-серьезному. Преподаватели - строгие, но справедливые. Предметов - много, но они интересные. Каждую неделю ты узнаешь много всего интересного и с легкостью отмечаешь собственное развитие и прогресс. Постепенно начинаешь ощущать себя сильнее и могущественнее. И, разумеется, взрослее, куда без этого. 

Есть, конечно, и такие предметы, которые кажутся или нудными, или чересчур трудными. Алхимия оказалась и такой, и такой. 

Будучи первокурсницей, я слушала страшилки и почти легенды о занятиях алхимии. Чаще всего они касались самого преподавателя этого предмета - мастера Авида Твилла - загадочного, привлекательного и одновременно устрашающего вида мужчины неопределенного возраста. Студенты старших курсов отмечали его жесткость и даже жестокость, его вспыльчивость и требовательность, чрезмерную строгость и придирчивость. Говорили о его маниакальной подозрительности и самолюбовании, которая предписывала алхимии чуть ли главенствующее место среди всех магических наук. 

Однако проверить данные факты мы смогли лишь на втором курсе, когда и начинался курс алхимии. Проверили, поверили и… согласились и подписались под всем ранее сказанным. 

На первой же лекции мы с легкостью почувствовали себя не то, чтобы немощными и глупыми детишками. Это было бы подарком. Нет. Под жестким и пронзительным взглядом, которым мастер алхимии одарил каждого из сидящего в аудитории без исключения, мы почувствовали себя блохами. Муравьями, микробами, которых он допустил к лицезрению своей особы лишь по своей величайшей милости. Первая лекция показала нам, насколько мы тупы и насколько наше существование лишено всяческого смысла, ведь только единицы из нас смогут достичь хотя бы минимума на магическом поприще. И лишь половина (в лучшем случае) вообще окончит обучение в Академии. 

Остальных будет ждать отчисление. Ибо мы недостойны. 

Мастер Твилла зачитывал свои лекции быстрее, чем кто-либо, то и дело возвращаясь к предыдущим пунктам, чтобы кое-что подчеркнуть, отметить и добавить. Уже на двадцатой минуте пальцы казались стертыми, а мозги - превращенными в кисель. Но то было не все. Преподаватель то и дело поднимал кого-нибудь с места, чтобы задать вопрос по услышанному и записанному. Вопрос быстрый и четкий, требующий такого же быстрого и конкретного ответа. И если студент плыл или мешкался - очередная порция оскорблений летела в его сторону, заставляя парней зло поджимать губы, а девчонок предательски дрожать и лить едва сдерживаемые слезы. Мне повезло. От мастера мне попало только на третий день, когда уже весь курс понял, с кем ему теперь придется иметь дело и как себя вести в той или иной ситуации. 

В теории. 

Потому что предугадать дальнейшие действия мастера порой оказывалось нелегко. 

Нет, мастер не задал мне вопрос по конспекту. Не спросил домашнее задание. Не попросил показать тетрадь или назвать третий компонент того или иного процесса или эликсира.

Все оказалось проще, прозаичней и одновременно - страшнее. 

Я опоздала. Элементарно опоздала, причем по уважительной причине. Меня, члена студсовета, задержал куратор с кипой бумажек, необходимых к заполнению, и списком дел к событию, приуроченному к окончанию первого триместра. Ну не могла же я просто послать своего куратора в долгое и пешее, в самом деле!

Но мастер Твилла и слушать ничего не захотел! Стоял, просверливая меня своими лучами-глазами, и незаслуженно отчитывал. По началу я пыталась вставать хоть слово, но мужчина резко и жестко меня обрывал. 

И мне бы не слушать… Отгородиться от потока негатива и оскорблений. Ведь я была не виновата, в конце концов!

Но у меня не получилось. Чувствуя жуткую несправедливость и злобу, что весьма ощутимо накатывали на меня от преподавателя, я стояла, низко опустив голову, скрываясь за шторой распущенных волос, что падали мне на лицо, и молча глотала слезы. 

В тот день я впервые отбывала наказание. Впервые за всю свою двадцатилетнюю жизнь. Вполне себе обычное, ничем не примечательное наказание, еще не зная, что меня ждет впереди…

3

- Возьми в рот. Смелее, - хрипло повторяет мастер, совершенно не поощряя мое замешательство. И немного давит ладонью на голову, побуждая наклониться. 

Но для начала я просто обхватываю ладонью основание его твердого и длинного члена. Гладкий и приятно пахнущий, он не вызывает отторжения, к тому же я уже знаю - каково это. Но и его размеры, и сама ситуация смущают до сих пор. Поэтому я глубоко вдыхаю, будто перед прыжком в воду, машинально облизываю губы и только потом касаюсь языком плотной шелковистой головки.

Аккуратно и осторожно. Почти невесомо. Но этого хватает, чтобы мужчина довольно выдохнул и сильнее сжал пальцами мои волосы.

Я несколько раз обвожу языком твердое навершие члена с изящной ямочкой посередине. Вдыхаю пряный, слегка солоноватый запах, не чувствуя никакого отвращения. И только потом притрагиваюсь и губами - обхватываю, инстинктивно втягиваю в себя и сжимаю в плотное кольцо. 

Погружаю в себя. Неглубоко, привыкая к размерам и ощущениям. Скольжу наверх, на короткое время словно освобождая орган из плена и снова вниз, водя языком по выступающим венкам. 

Мужчина снова вздыхает - довольно и удовлетворенно. Ему нравится. 

И потому я действую смелее. Неторопливо заглатываю член мастера едва на половину, поэтому помогаю себе рукой - вожу ладонью вверх и вниз, сжимая и разжимая пальцы. Эти незамысловатые движения заводят и меня, и в остром желании быстрой разрядки и самоудовлетворения я кладу вторую руку себе на промежность. Касаюсь горячей влажности и от сладкой истомы, пронзившей низ живота, неловко цепляю зубами чувствительную кожу головки. 

Мастер дергается и недовольно хрипит.

- Аккуратнее, девочка, - предупреждает он меня угрожающе, - Зубы.

- Простите, - шепчу я еле слышно, лишь на мгновение отрывая рот от его члена и снова полностью заглатывая головку.

- Вот так, Элиша. Правильно. Умница, - хвалит меня мастер, поощряя к дальнейшим действиям. 

Я снова и снова делаю одни и те же движения. Сначала - голову вниз, а ладонь, наоборот, вверх. Губы - плотным кольцом, язык - быстро-быстро обводит плоть, толкается и щекочет. Потом - скольжение ртом вверх, сладкое давление и повтор ранее сделанного. 

Снова.

И снова.

Под аккомпанемент утяжеляющегося дыхания. Тихого, едва заметного стона удовольствия. Пульсации в висках и животе.

И звенящей тишины библиотеки, в которой даже самый тихий звук оглушает подобно набату. 

Мастер сам не доводит дело до логического конца - обхватывает пальцами мой подбородок и аккуратно отталкивает от себя. От неожиданности я выпускаю его член из своего рта с глухим чмокающим звуком - ужасно пошлым и смущающим. Но сейчас мне все равно. Эти ласки оказали сильное влияние и на меня, и перед глазами все плывет из-за дымки желания. Я послушно задираю голову вверх, смотрю на жадно рассматривающего меня мастера и просто жду - с нетерпением и надеждой. 

Мужчина опускает свой взгляд немного ниже. Замечает мои пальцы на лобке и самодовольно усмехается. И хотя я ничего не делаю, уже сама поза выдает меня с головой. 

Сейчас я просто до безумия хочу его. И готова сделать все, чего бы он не попросил. 

- Что… - хрипло шепчу я, чуть не закашлявшись от мгновенно пересохшей глотки, - Что мне делать дальше, мастер?

4

Два обнаженных тела - мужское и женское - сгорающие от взаимного влечения и страсти… Что может быть логичней и понятней?

Но это сейчас я так думаю. А ведь когда-то возмущалась, кричала, обвиняла и себя, и мастера во всевозможных прегрешениях. 

Чего уж таить… Я ненавидела себя за слабовольность! И мастера так тем более! Только уже за жестокость и безумие, толкнувшего его… на это!

Сейчас мне кажется, что никого роднее и понятнее, чем мастер алхимии, у меня нет и не было никогда. 

Он кажется мне самым совершенным, самым прекрасным существом на свете. 

Я смотрю на него, такого высокого, ладно сложенного, с безупречной кожей и волосами, вижу желание в его глазах, чувствую жар, горящий внутри него и возникший не из-за кого-то, а меня, совершенно обычной и ничем не примечательной студентки (если, конечно, не считать чем-то необычным природную неуклюжесть и некоторую медлительность).

Смотрю и сама сгораю изнутри. Хочу потянуться, хочу прижаться в инстинктивном желании оказаться подле невероятного источника силы и надежности, которые, несомненно, мастер может предоставить. Дать ощущение невероятной нужности и исключительности. Дать то, что сделает меня лучше и необыкновенней хотя бы в собственных глазах. 

Мы смотрим друг друга прямо глаза в глаза. Ничего не говорим. Но ощущение единения у нас одно на двоих. И оно яснее всяких слов говорит о чувственности и страсти, которые делают нас сообщниками. А это выше обычных любовников. 

- Откинься назад, - отдает очередной приказ мастер, и его глаза вспыхивают, когда я послушно делаю так, как он говорит, - Раздвинь ножки. Продолжай ласкать себя. 

Очередное постыдное испытание. Но я слушаюсь. Распахиваю медленно бедра и смущенно отворачиваюсь, когда чувствую, как влага стекает по коже вниз прямо на ткань пледа.

- Нет, - угрожающе шипит мастер. Одновременно он обхватывает ладонью свой член и демонстративно проводит кулаком несколько раз по стволу. - Смотри на меня. Раскройся шире. Смелее. 

Мастер хочет видеть меня во всей красе. Пускай. Я готова смиренно предоставить ему желаемое. 

Я даже приподнимаю бедра для лучшего обзора. Провожу пальчиками между горячими складочками, задеваю и немного сжимаю пульсирующий клитор. И от сладкого удовольствия прикрываю глаза, а рот, наоборот, распахиваю, не в силах уже сдерживать своих стонов. 

- Тише, - шепчет мужчина, наклоняясь и прижимая палец к моим губам, который я инстинктивно вбираю в себя. - Сильнее давай. Засунь палец внутрь.

- Но почему я? - капризно стону я.

- Не пререкайся, - строго приказывается мастер, обводя влажным от моей слюны пальцем по контуру моего же рта, - Выполняй.

И я выполняю. Аккуратно и несмело, все-таки я совсем недавно стала познавать свое собственное тело и никогда раньше до мастера не имела никакого опыта не только с мужчинами, но ис  мастурбацией. Считала это дело грязным и неприличным, хотя краем уха слышала от ровесниц всевозможные способы самоудовлетворения, начиная с пальцев и заканчивая разными продолговатыми предметами, которые можно встретить в жизни. Стоит ли говорить, что теперь я не могу спокойно смотреть на некоторые овощи?

- Умница, - довольно говорит мастер, наклоняясь еще ниже и прижимаясь ртом к моему уху. Игриво лижет край уха, опаляя дыханием чувствительную кожу. И кладет ладонь на грудь, сжимая тяжелое полушарие и немного приподнимая. Второй рукой, оставив в покое свой член, он упирается в спинку диванчика для равновесия. - Хорошая девочка Элиша. Молодец. Ласкай себя. Еще. Быстрее. Добавь еще один пальчик, моя хорошая. Давай. Тебе понравится. 

“Конечно, мне понравится”, - немного раздраженно думаю я. Но мне бы понравилось куда больше, если бы это были пальцы мастера. Или его член… Такой твердый и одновременно очень мягкий. Напористый и доставляющий ни с чем не сравнимое удовольствие… 

Я размазываю свои собственные соки и слышу совершенно неприличное хлюпанье. Чувствую свою влагу и готова заплакать от неудовлетворенности и такой сладкой пытки. 

Мне мало! Этого - мне очень мало. Я даже сжимаюсь внутри, пытаясь сделать ощущения острее, но мне все равно недостаточно. И даже поцелуи-укусы, которыми покрывает мою шею мастер, не очень помогают, а больше раздражают. Хотя от каждого по телу и пробегает дрожь.

- Сладкая-сладкая девочка, - почти мурлычет мужчина, прижимаясь губами к моей коже, - Послушная девочка. Ну же, не останавливайся. Ты же хочешь кончить? 

Он еще спрашивает, извращенец.

- Хочу, - чуть не плача, говорю я, - Но я тебя хочу! А не свои пальцы!

Мужчина хмыкает. Понимающе и весело. И одним резким движением,схватив меня за плечо, поворачивает. Ставит на колени. И шлепает по заднице, будто нашкодившего ребенка. 

Но я не чувствую от этого хлопка ни капли боли. Наоборот. Сладкий и пульсирующий укол пронзает насквозь все мое тело, заставляя содрогнуться с головы до пят, изогнуться в пояснице и задрать голову.

- Похотливая девочка, - выносит мастер вердикт перед тем, как, прижавшись к гостеприимно распахнутым складкам головкой своего члена, медленно и аккуратно ввести его внутрь, заполняя своим жаром и присутствием. 

5

Несмотря на ужасные истории и предположения о хранящихся в подсобке кабинета алхимии чучелах чудовищ и мумий нерадивых студентов, заспиртованных органах и человеческих частях тела, на деле все оказалось совсем не так.

Подсобка мастера Твилла оказалась… самой обыкновенной. Почти ничем не отличающейся от других в нашей Академии.

Просторный стол, заваленный бумагами. Стеллажи и полки с книгами, ящичками, склянками и банками. Учебные плакаты. Всевозможное оборудование для алхимических опытов - котлы, змеевики, колбы и реторты. Даже какой-то цветок в горшке на подоконнике имелся.  

Максимум, что могло напугать - это ящик с какими-то железками, при ближайшем рассмотрении оказавшимися простыми металлическими крепежами, крупнокалиберными щипцами и пинцетами.

Мастер Твилла резким и немного артистичным движением указал в угол, где стоял большой деревянный таз с горой немытых склянок.

- Вымыть. Рассортировать. И расставить по этим полкам, - уничижительно приказал мужчина.

И, запахнувшись в полы своей мантии, резко отвернулся и вышел обратно в аудиторию.

Я снова даже слова не успела сказать! А ведь у меня по расписанию еще пары были! Пускай и после часового перерыва, предназначенного для обеда. Но были! 

Разве я не человек и мне не положен обед? Да и управлюсь я за час?! Разве не слишком жестокое наказание за опоздание?!

Черт-черт-черт…

Черт возьми этого злобного монстра!

Как же я расстроилась! Как же обидно мне было! 

Ну не по своей же вине я опоздала, в конце концов! Зачем? Почему такая несправедливость?! 

И не только же я так считала! Перед тем, как покинуть по окончанию лекции аудиторию, однокурсники однозначно кидали на меня сочувствующие и жалеющие взгляды. Кто-то ободряюще улыбался, кто-то - жалостливо качал головой. 

- Кинь посланника, если помощь понадобиться, - напоследок шепнула мне моя соседка, последней уходящая из аудитории.

И вроде бы тихо сказала. Но преподаватель все же услышал.

- Никакой помощи, сэрра Менахэм, - сурово провозгласил мастер Твилла, - Сэрра Тан справится самостоятельно. Это ее отработка и ничья больше. А вы - свободны! Будьте так любезны - освободите помещение! 

Так и хотелось издать стон попавшего в капкан животного, протянув руку к исчезающей за дверью подруге, в глазах которой явно читалась не только жалость, но и острый страх за меня. 

Я, кстати, боялась тоже. Правда, не увидев орудия пыток, а всего лишь немытую посуду, я немного расслабилась. Но зато злость обуяла меня невероятно… Я поняла, если бы наказание было заслуженным. Но ведь нет же! Так за что?!

Пожалуюсь! Однозначно пожалуюсь и куратору, и декану, и ректору! Пусть покажут это самоуправцу, где раки зимуют! И что нельзя так издеваться над ни в чем не повинными студентками! 

Но склянки я все же вымыла.  

Аккуратно и старательно, будто от этого зависела моя жизнь. Даже не рискнула использовать магию. Сделала все своими собственными ручками - и вымыла, и прополоскала, и вытерла специальной тряпочкой. И расставила, как и приказал мастер, по размерам и формам, по полочкам. Правда, может, под “сортировкой” преподаватель имел что-то другое, но пока тему “алхимически стекляшки и как их использовать” мы не проходили, ограничиваясь сплошной теорией. И так будет весь первый семестр - это мы знали точно. 

По итогу я осталась очень довольно результатами своих трудов. Была  уверена, что мастеру не будет ни к чему придраться. Но в момент, когда я была готова выйти, чтобы отчитаться чин по чину перед мастером, что-то, как говорится, пошло не по плану. 

Так всегда бывает с людьми, которые,увы, с детства страдают от небольшой раскординации. Иначе говоря - владеют таким потрясающим навыком, как неуклюжесть. 

Со мной произошло то, что не могло произойти больше ни с кем. Даже с самым большим неудачником. Подойдя к двери подсобки, чтобы открыть ее, я успела лишь руку протянуть. Дверь открылась быстрее и буквально влетевший внутрь мастер чуть не сбил меня с ног. “Чуть не”, потому что я успела отшатнуться. Но настолько неудачно, что задела висевшие на веревочках плакаты на деревянных подрамниках. Те вроде бы совершенно неопасно качнулись, но, в свою очередь, задела какой-то длинный штатив. Машинально протянув руку, чтобы поймать его, я желаемое ожидаемо не выполнила, но зато задела стоящие на тумбе тяжелые тубусы. 

А дальше, как говорится, дело техники. Эффект “домино” никто не отменял и я, с расширенными от ужаса глазами, могла лишь с раскрытым ртом смотреть, как летящие в бок тубусы касаются одной колбы, другой, а те, в свою очередь, - выставленной недавно мною стеклянной посуды. 

Бум-барабум, звянк-дрынк. Бумц. 

Как-то так.

Но ладно я… Мастер-то почему ничего не предпринял? Не использовал какое-нибудь заклинание, не бросился вперед, спасая свою драгоценную утварь, а остался стоять на месте, метая молнии и гром одной лишь своей аурой?

6

Мастер врывается в мое тело сильными и глубокими толчками, каждый из которых вырывает из моей груди если не крик, то стон уж точно. Не помогает уже ни самоконтроль, ни ладонь, то и дело зажимающая мой рот, ни зубы, с остервенением впивающиеся в спинку диванчика. 

Крепкие мужские ладони так жестко держат мои бедра, насаживая на твердый член, что я уверена - завтра на их месте будут глубокие и обширные синяки, которые я, разумеется, уберу с помощью незамысловатой магии, но помнить о них буду. Как и об остром, почти сумасшедшем наслаждении, которое сейчас дарит каждое движение мужчины. 

Глубокое проникновение почти разрывает меня на части. Но боль - ничто по сравнению с необыкновенным удовольствием, которое наполняется каждую частичку моего тела сладкой пульсацией, а голову делает тяжелой и лишает последнего разума. 

Мое сердце бьется как сумасшедшее. Тело - не слушается совершенно. Нет никакого понимания, где я, кто я и сколько уже по времени продолжается наше безумное соитие. 

Сейчас важно только одно - мы с моим мастером. Моим мужчиной. Которые дарит мне столь жесткие ласки и ни с чем несравнимое удовольствие. 

В какой-то момент мастер меняет положение. Он хочет видеть мое лицо, измененное под влиянием безудержной страсти, хочет вгрызться в болезненно торчащие соски зубами. Он переворачивает меня на спину одни резким движением, и хотя небольшая кушетка не очень удобна для такой позы, он все-таки закидывает мои ноги себе на поясницу и снова вторгается, вызывая очередной полукрик-полувсхлип. Тесно-тесно прижимается лицом к моей дрожащей груди, глубоко вдыхая и слизывая выступивший пот и все же кусается. 

- Мастер! - вскрикиваю я в своем безумии, обхватывая его низко склоненную голову своими руками и прижимая к себе еще сильнее, - Мастер! 

Его член снова внутри меня. Очень глубоко и так естественно, что кажется - по-другому и быть не может. Его толчки полны сокрушающей мощи и энергии. Я уже не просто полна им - я растворяюсь в своем любовнике и делаюсь с ним единым целым в прямом смысле этого слова. Я уже не разделяю его тело и свое. Я не разделяю его и свое сердцебиение. Не разделяю запахи наших с ним вспотевших тел. Стоны и всхлипы. Скрежет зубов и судороги, которые предвосхищают приближающийся оргазм.

И когда кажется, что пик наслаждения совсем близко - я чувствую его, мастер чувствует его, - мужчина неожиданно останавливается. Его член сильно пульсирует во мне, вызывая истому, и я разочарованно стону и подкидываю свое тело в инстинктивном желание закончит начатое. Сделать за него последние движения, которые подведут меня к долгожданной разрядке.

Но мужчина иного мнения. Он издевающе хмыкает, отшатываясь. Но неожиданно ловит ртом мои губы в невероятно нежном и сладком поцелуе, которые я, будучи в экстазе, почти не замечаю. 

- Не торопись, -  своим фирменным приказным тоном говорит мастер тихо, почти не разрывая наши губы. Его ладонь ложится на мою грудь, пальцы сжимают сосок и слегка скручивают его, заставляя меня поморщиться. - Рано еще. 

Я неудовлетворенно вздыхаю и невольно морщусь. Это странное ощущение: мастер внутри, но не двигается. Боль в сосках, а поцелуи, которыми он покрывает сейчас мое лицо, почти невесомые и такие нежные. Это как… мороженое с горячим шоколадом. Как бекон в карамели. Соединив несоединимое, мы получаем что-то нереальное и ни с чем не сравнимое. А в сексе… В сексе это в сто раз лучше. 

- Мастер! - снова умоляю я его, не в силах сдерживаться, - Пожалуйста, хватит! Я хочу кончить! Пожалуйста! 

Несильный толчок, от которого я блаженно улыбаюсь. Но мастер сразу же замирает вновь. И я недовольно дергаюсь. 

- Не торопись, - снова приказывает мужчина, одновременно кусая меня в шею и снова сжимая пальцами сосок, из-за чего я прогибаюсь в пояснице.

- Чего ты хочешь? - спрашиваю я слабо, глядя прямо в черные омуты не менее затуманенных, чем у меня, глаз. - Хочешь, чтобы я умоляла? Так я умоляю! Хочешь, чтобы подчинялась всегда и во всем? Я и так давно твоя, разве не знал? 

- Чёрт, девочка! - мастер самым неожиданным образом смеется. Его смех шокирует и удивляет меня, и я пораженно вскидываю брови. - Сколько экспрессии! Сколько эмоций! 

Мастер выпрямляется и с невероятно широкой и торжествующей улыбкой откидывает упавшую на лицо черную прядь. Подхватывает мои немного дрожащие ноги, складывает вместе и закидывает на свое плечо, из-за чего мои бедра оказываются очень плотно сомкнуты. Теперь его плоть внутри меня ощущается особенно плотно и ясно.

- Боги... - стону я от сладкой волны наслаждения, закрыв глаза ладонью, - Мастер… Ах! 

Это он снова толкается. Совсем несильно. Едва-едва. Но в такой позе, в моем-то взвинченном состоянии этот толчок ощущается необыкновенно остро. Еще чуть-чуть и точно применю какое-нибудь заклятье, чтобы подтолкнуть этого садиста в логичному завершению нашей встречи. А он однозначно садист!

Видит же, как мне плохо… Точнее говоря, мне хорошо. Очень хорошо. Настолько хорошо ,что еще чуть-чуть и мне станет плохо! Видит и ничего не делает! Специально! Издевается! Наслаждается моей беспомощностью и полной готовностью на все его условия! 

И ведь так почти всегда! И вроде бы я уже знаю эту его привычку - оттягивать до последнего, снова и снова продлевая процесс почти до невозможного… И порой мне  это даже нравится… 

7

- Я бы встал на твое место, правда, - с сожалеющим выражением лица проговорил куратор, покачав головой, - Но неужели ты не знаешь, кто такой Авид Твилла? Не знаешь, что дольше него здесь работает только наш завхоз? Да этот сумасшедший алхимик сам бы давно стал ректором, если бы захотел… Ой, прости, Элиша. Не стоило мне этого говорить. Забудь, хорошо? Короче, жаловаться бесполезно. И свой косяк надо отработать.

Ошарашенная, я смотрела на куратора и не верила своим ушам. Что значит: “Жаловаться бесполезно”? Что значит: “Надо отработать”?

Это шутка такая, да? 

После того, как по моей вине добрая часть стеклянной посуды в подсобке мастера Твиллы оказалась перебита, у нас с ним состоялся очень, мягко говоря, непростой разговор. В ходе которого тот расписал мне разве что не семь кругов ада, которые мне придется пройти, отрабатывая перебитое имущество Академии и, как оказалось, самого преподавателя. 

Согласно записям, которые меня заставил сделать преподаватель алхимии, мне было суждено:

а) каждый день в течение всего оставшегося триместра исполнять обязанности уборщицы. То есть мыть в аудитории полы и вытирать пыль.

б) раз в неделю убираться в подсобке. При необходимости - и чаще.

в) в конце каждой недели приводить в порядок инвентарь и методические материалы. 

г) приходить заранее перед лекцией своей группы и готовить для них рабочие места, то бишь раздаточные материалы, плакаты и демонстрационные предметы. 

и д) быть элементарно на подхвате и на побегушках. 

И даже когда я с праведным гневом и вполне объяснимым возмущением выдала данную информацию куратору, тот только плечами пожал. Ничего, дескать, поделать нельзя. Алхимик в нашей Академии даже среди прочих преподавателей слыл за зануду, но зануду опасную, с которым никто и никогда не рисковал ни спорить, ни пререкаться. Себе, дескать, дороже. 

- У него сумасшедший авторитет, пойми, - проникновенно сообщил мне куратор, который до сегодняшнего дня пользовался моим безграничным доверием, а сейчас, кроме недоумения, ничего не вызывал, - И связи. И уважение очень высокопоставленных людей. Мне с ним не тягаться, прости. Ему всегда все сходит с рук. Запомни это, Элиша.

Ага, обязательно запомню. И табличку сделаю мраморную. Чтобы и остальные знали. 

- И что мне теперь делать? - потерянно спросила я, разочарованно опустив руки.

- Так я сказал же. Отрабатывать, - как неразумному дитя, недовольно проговорил куратор, поморщившись. - И больше не чудить. Иначе не видать тебе спокойной жизни. У нас отчисленных из-за алхимии больше всего. А при необходимости Анвир добьется твоего отчисления, не сомневайся. 

- Но это же неправильно! - возмущенно вскричала я, уже наплевав на статус куратора и наше с ним социальное неравенство, - Несправедливо! Я же не специально! И вообще это по его вине все произошло! Не по моей!

- А это уже никому неинтересно, - поморщился мужчина, нервозно почесав затылок, - При любом раскладе с Авида взятки гладки. А вот тебя обвинить и проще и логичней. Запомни. Были, знаешь ли, прецеденты…

- То есть никакого выхода нет? - уточнила я на всякий случай, пропустив мимо ушей сказанную шепотом последнюю фразу куратора. 

- Нет выхода, - кивнул куратор, - Ты совершенно права. 

- Ясно. Спасибо, - я раздраженно прыснула, - И извините за беспокойство.

- Эй, Элиша, - неожиданно заволновался преподаватель, - Ну не обижайся, пожалуйста! Ты же знаешь, я за вашу группу болею и переживаю, как за собственных детей! И тебя всегда выделял среди прочих!

- Да-да, - отмахнулась я потерянно. 

Конечно, выделял! Я ведь в студсовете была! И считала, что помогать преподавателям - моя первостепенная задача, не понимая, что использовать студентов с такой активной жизненной позицией - полезно и приятно. Надаешь заданий - а они и рады выполнять, надеясь на особое расположение и доверие.

А оно того стоит вообще? 

Раньше я думала, что да, стоит.

Сейчас же я не уверена. Вот совсем.   

- До свидания, мастер Ноа, - проговорила я отрешенно, - Извините, но мне сегодня еще на отработку надо. Полы сами себя не помоют. 

Это еще хорошо, что я никогда белоручкой не была. И грязной работы не боялась. Я родилась в не особо богатой семье. И с детства занималась и уборкой, и стиркой. Это уже потом, когда отцу повезло и он женился на невесть за что влюбившейся в него богачке, я получила возможность носить шикарные платья и учиться манерам, изящным науками и магии. Мачеха мне попалась не типичная - не как в сказках. И перебирать горох с фасолью не заставляла. 

Но привычки и навыки все же у меня остались.ё

Поэтому я не боялась не справиться. Просто…

Острое ощущение несправедливости всё не давало мне возможности расслабиться и не смотреть на жизнь хмуро и без приязни.

8

Кажется, еще чуть-чуть, и мое сердце просто остановится. Вот прямо сейчас… Еще немного… Еще чуть-чуть… 

Боги… 

Я же сейчас отдам богам душу, если…

Если… 

Если он не остановится…

И мужчина почему-то останавливается.

Аккуратно опускает мои ноги, наклоняется сам и приближает свое лицо к моему. Как через какую-то дымку я с трудом вижу озабоченное выражение и внимательный пытливый взгляд.

- Девочка? Ты в порядке? - спрашивает мастер негромко и хрипло, мягко прикасаясь пальцами к моей щеке и проводя дорожку по ней к подбородку.

- Я же… попросила… - с трудом выдавливаю я из себя, не в силах выровнять собственное дыхание, - Больше...не могу… Ох! 

Отпрянув, мастер выскальзывает из меня, подхватывает за подмышки и с легкостью приподнимает. Но лишь для того, чтобы, усевшись на кушетку самому, водрузить меня сверху. Однако моя слабость после очередного забега оказывается такой сильной, что я опадаю кулем и утыкаюсь мокрым лбом в не менее влажную шею мужчины. Тот понимающе хмыкает и вместо того, чтобы немедля продолжить развратные действия, какое-то время мягко поглаживает меня по спине и пояснице. При этом я еще прекрасно чувствую его по-прежнему напряженную плоть. Я сижу прямо на ней, касаясь своей влажной пульсирующей промежностью. Будто на живом существе.

- Ну и чего же ты не можешь? - немного мурлыкая, спрашивает мастер, явно издеваясь.

- Вот это...всё… Это перебор… Для меня… 

- Уверен, мы может продолжить, - мужчина самоуверенно хмыкает, - Ты же сама меня просила, разве нет? 

- Да-да, просила… Но… Я не думала, что это будет настолько… потрясающе. 

- Это комплимент?

- А ты нуждаешься в комплиментах, мастер?

- Любому мужчине будет приятно слышать в постели, что он хорошо. Запомни это, девочка.

- Зачем? Чтобы соблазнять других мужчин? 

Мастер замирает. И через секунду очень больно обхватывает меня за ягодицы, впиваясь в мягкую кожу своими сильными цепкими пальцами.

Я слишком поздно осознаю, что сморозила глупость чистой воды. Не то время я выбрала для этого признания, ой не то. Даже если между нами просто секс и ничего более, это не повод говорить о других.

Я получаю  незамедлительное наказание. Заботливое и внимательное настроение мастера очень быстро сменяется иным, не таким дружелюбным. Теперь ему до лампочки, что мне плохо и внутри все саднит из-за так и не полученного своевременно оргазма. Так бывает. Это я и хотела втолковать мастеру. Нельзя бесконечно натягивать струну для получения идеального звука. В какой-то момент она просто лопается. 

Вот и я сейчас. 

Мастер вторгается слишком быстро и грубо. Я вскрикиваю. От боли и неожиданности. В положении сверху проникновение невероятно глубокое - до самого основания. Но я по прежнему очень мокрая, и поэтому каждый точок отзывается таким громким и пошлым хлюпающим звуком, что он почти оглушает. 

Я инстинктивно обхватываю плечи своего любовниками руками - точь-в-точь как совсем недавно. Прижимаюсь грудью, всхлипываю от каждого движения внутри меня и вскрикиваю, когда, помимо моей воли, внизу живота зарождается предательская пульсация. 

- Ты же сама хотела быстрее, - издевающе рычит мастер, - Наслаждайся. 

- Больно, - жалобно стону я в ответ.

- Не смей. Говорить со мной. О других мужчинах! - отрывисто хрипит мужчина, с каждой фразой насаживая меня с таким бешеным остервенением, что мне приходится вонзиться зубами в мужскую шею, лишь бы не завопить. 

- Я поняла… поняла… Прости меня, мастер… прости… - бессвязно и не совсем осознанно бормочу я, уже самостоятельно подкидывая бедра. 

Необыкновенный жар накатывает уже знакомой волной. И на этот раз мастер и не думает останавливаться. Он тоже близок - я чувствую это по давлению внутри себя и по особой пульсации. Его член каменным поршнем двигается внутри меня с невообразимой силой и яростью, а зубы снова смыкаются на одном из сосков. И сладкая боль перемешивается с разрядами наслаждения, которые наконец-то взрываются во мне ярчайшим фейерверком в голове и во всем теле. Нечто ослепляет меня и пронзает каждую частичку моей сущности, разрывая на атомы и соединяя вновь. И так бесконечное количество раз, даже после особенно сильного толчка, который возвещает об оргазме и мастера. И если я стону и всхлипываю от долгожданной разрядки, которая всё растягивается и не прекращается, то увеличиваясь,то уменьшаясь, то мужчина как-то по-звериному порыкивает и громко дышит, и в данный момент нам обоим все равно, что нас может кто-то услышать и застать в столь компрометирующей и порочной ситуации. 

По инерции мастер делает еще несколько толчков - несильных и даже будто бы ленивых, и каждый из них отдается приятным томлением, поддерживая мой собственный, более продолжительный оргазм. Моя влага смешивается с густым семенем, и когда мужчина приподнимает меня, чтобы выскользнуть, я чувствую, как эта смесь нехотя покидает меня, стекая по внутренней стороне бедра. 

Мне очень тяжело дышать. И я, безвольная и обесиленная, опадаю подле, не в силах ни пошевелиться, ни отдышаться. 

Эмоций настолько много, что я ощущаю себя обезумевшей.

И при этом - невероятно счастливой. И потому я устало прикрываю глаза, наслаждаясь собственным состоянием. 

9

- Сэрра Тан, вы опоздали! - раздраженно рявкнул мастер Твилла, уже привычно сверкнув своими полными гневного холода глазами, - Неужели ваша деревянная голова не может зафиксировать даже такую простую информацию, как время?!

Здрасте-приехали… Ну вот опять… 

Я больше по привычке оглядела аудиторию. Мои однокурсники уже давно поняли, что я стала своеобразной грушей для битья для нашего преподавателя алхимии. И уже устали сочувствовать. Поэтому смотрели сейчас на меня, как на повод хоть немного сорвать или хотя бы оттянуть начало ненавистной лекции.

Я демонстративно плюхнула высоченную стопку дидактического материала из библиотеки на ближайшую парту.

- Но, мастер! Вы же сами сказали мне... - начала было я, но алхимик вполне ожидаемо перебил меня своим рычащим голосом.

- Не оправдание! - рявкнул он, - Вы не тупица, чтобы не суметь нормально рассчитать время до начала занятия! Вы предлагаете сейчас прерваться только из-за того, что вы все-таки соизволи принести учебники? Что ж, вы не правы! Совершенно! Теперь они без надобности! Несите обратно!

- Но…

- Закройте рот! Вон из аудитории! Назначаю вам дополнительную отработку!

Я чуть в голос не застонала. Ну до чего же несправедливо! Я ведь не специально опоздала! И даже смогла отпроситься с предыдущей пары, лишь бы успеть собрать все необходимые книжки, но сэрра Эва куда-то отлучилась, и мне пришлось ее ждать… 

Но разве этому монстру интересно? Нет! Ему плевать! Всегда прав только он и никто больше! 

Я тряхнула головой, чтобы хоть немного остудить жар в глазах от подступающих слез. И, постаравшись придать своему лицу гордое выражение, снова подхватила учебники, пнула ногой дверь и вышла.

Быть такой опозоренной! Быть на побегушках сатрапа и одновременно не получать ни слова благодарности!

Одни укоры! Одни обвинения!

Разве это справедливо? Разве это честно?! 

Но что я могу поделать? 

- Элиша, зайчик мой, что случилось? - всполошилась сэрра Эва, снова увидев меня на пороге своей вотчины, - А как же алхимия?

Очаровательная женщина высокого роста и выдающихся форм, она поднялась из-за своего стола и театрально всплеснула руками. Высокая прическа, собранная из замысловато уложенных волн, заколыхалась вместе с мантией, делая ее похожей на пудинг или желе. И, увидев искреннее сочувствие на лице сэрры, я не удержалась - горько расплакалась, выронив из рук книжки. 

- Девочка моя! - испуганно воскликнула женщина, в одно мгновение оказываясь рядом и обнимая меня своими объемными и крупными руками, - Да что это такое… Божечки, успокойся! Пойдем-пойдем, я тебе чайку сейчас заварю… Ну не стоит оно того, Элиша, не стоит! Не надо плакать, хорошая моя, ну пожалуйста!

И она была права! Определенно права! Не стоит! Но как это объяснить противно сжимающемуся сердцу, которое чувствует себя обиженным и совершенно несправедливо оскорбленным? Как объяснить дурной голове, что не я заслуживаю такого отношения? Что это уже начинает походить на какой-то абсурд, на театральщину, а не на нормальные и обыкновенные отношения студентки и преподавателя?

Мне даже ничего не надо было рассказывать сэрре Эве. Она и так сама все прекрасно поняла. И потому только горестно вздыхала и успокаивающе гладила меня по плечу, пока я с трудом глотала обжигающе горячий отвар на травах.

Разумеется,и она не могла заступиться за меня. Куда ей? Она была совсем слабой магичкой, и раньше преподавала в сельской школе простейшую бытовую магию, а в Академию пришла, потому что здесь библиотекарем она получала куда более высокую зарплату, чем будучи деревенской учительницей. Да и ответственности и работы было поменьше. Сиди себя, переписывай каталоги и чай распивай, когда тебе захочется… Ну не красота? 

Я так не хотела…Нет, нет и еще раз нет! 

Я хотела отучится в Академии, стать отличным специалистом практической магии и работать инженером, как мой отец. Иметь статус работающей и независимой женщины, благо, в последнее время положение женщины на данном попроще стало куда выше. 

Это раньше женщина была бесправным существом, которой полагалось выйти замуж, нарожать детей и следить за домом и хозяйством. Место учительницы, няни или гувернантки - вот тот максимум, на которое могли рассчитывать мои товарки из прошлого. Сейчас же, благодаря особым поправкам к нашей конституции, женщина стала обладать практически теми же правами, что и мужчина. И могла заниматься почти каким угодно делом - лишь были бы способности и желание… 

Но наш мастер Твилла, похоже, об этом не знает и даже не слышал!

Ведь как тогда объяснить его постоянные оскорбления и унижения?!

Как объяснить его какое-то маниакальную страсть к моральному избиению бесправных студентов?!

Как оправдать его бесконечную гордыню и просто невероятной высоты эго, которое, не сомневаюсь, и диктует ему относится ко всем окружающем, будто те - низший сорт?!

У-у-у…. Ненавижу… Просто не-на-ви-жу!