В одну реку трижды...

...

В одну реку трижды…

Осторожней с прошлым

Разглядеть, что истинно, что ложно,

Может только беспристрастный суд:

Осторожно с прошлым, осторожно –

Не разбейте глиняный сосуд!

В. С. Высоцкий

1

Сначала она показалось мне почти старухой, а ведь по сути была старше меня всего лет на десять. Быть может, в свои двадцать пять я просто не умел еще сразу видеть и понимать красоту женщин «бальзаковского возраста». А может, меня сбила с толку седина в ее волосах, которую незнакомка и не пыталась скрывать. И лишь заглянув ей в глаза, я понял, как сильно ошибся. Такие глаза не могли принадлежать старухе! В них отражались река и небо, и в тот момент я сделал для себя открытие, что иногда копия может быть прекрасней оригинала. Теперь, увидев эти глаза, я уже не мог понять, как пришло мне в голову назвать, пусть и мысленно, их обладательницу старой. Прядки темных волос, выбивающиеся из-под синей бейсболки, по-прежнему серебрились инеем, но обмануть меня они уже не могли.

Женщина стояла босиком у самой кромки воды. В одной руке она держала кукан из ивовой ветки, на котором висели, касаясь пятнистыми хвостами земли, две крупные щуки; в другой она сжимала некое подобие спиннинга, а точнее – полутораметровую палку с древней алюминиевой катушкой и загнутыми гвоздями вместо колец.

– Привет, – сказала она, и в небесно-речных глазах промелькнуло вдруг нечто, от чего сердце мое пропустило пару ударов, а потом бешеным галопом кинулось нагонять упущенное. – Сегодня я тебя обловила.

Я опустил глаза на свой садок, хотя и так прекрасно знал, что там лежит лишь одна щучка – почти щуренок, – и окушок в полторы ладони.

– По количеству нет, – ляпнул я. – Только по весу.

– Еще скажи, что ты поймал два разных вида, что у окуня больше колючек и полосатее чешуя, – улыбнулась незнакомка.

Я растерялся, потому что вообще тушуюсь, когда ко мне обращаются красивые женщины (а она была очень красивой, теперь я это увидел), и тем более, когда они говорят со мной вот так, словно знают меня тысячу лет. Впрочем, так со мной незнакомые женщины еще никогда не разговаривали.

– Да почему? – нескладно промычал я, чувствуя, как краска заливает щеки и шею.

– Да потому, да потому-у, что так положено ему-у! – пропела вдруг женщина и заливисто расхохоталась.

Я совсем потерялся и не знал, куда деть свой блестящий финский спиннинг с безынерционной катушкой. Незнакомка заметила мои дергания и резко оборвала смех. Прекрасные глаза ее подернула вдруг пелена боли.

– Прости, Саша, – шепнула она и потянулась было ко мне, словно хотела поцеловать, но вздрогнула и замерла, опустив глаза.

– Откуда вы меня знаете? – опешил я. Удивляться было чему: я приехал в эту деревеньку всего лишь час назад, выбрав ее совершенно случайно – понравилось красивое место возле соснового бора и близость к реке. Я успел познакомиться лишь с хозяйкой избы, куда попросился на ночлег, бабой Машей.

Женщина заметно смутилась, я бы даже сказал – испугалась чего-то.

– А ты... а вы... – сбивчиво заговорила она, не поднимая глаз, – разве не друг Ольги?

– Какой Ольги?

– Вы еще не знаете Ольгу? – виновато посмотрела на меня женщина.

– Что значит «еще»? – У меня возникло нехорошее подозрение насчет душевного здоровья незнакомки. – Я не знаю никакой Ольги.

– Простите, я обозналась. – Женщина резко повернулась и быстро зашагала прочь от реки.

На следующее утро я снова встретил ее на том же самом месте. Когда я пришел, она уже вовсю рыбачила, быстро наматывая леску на скрипящую первобытную катушку и без задержки кидая блесну снова. Несмотря на грубый самопальный спиннинг, делала она это очень ловко и изящно, я даже засмотрелся.

Женщина почувствовала мой взгляд и обернулась.

– Привет, – сказала она легко и просто, словно и не было вчера между нами никаких «непоняток».

– Здравствуйте, – кивнул я.

– Лучше на «ты», – поморщилась она. – Если не возражаешь.

– Хорошо, – сказал я. – Давай тогда познакомимся. Я и правда Саша, ты угадала вчера. А тебя как зовут?

– Ой, есть, кажется! – воскликнула женщина и закрутила быстрее катушку, приподняв кончик спиннинга. – Ах, сорвалось... – Она подмотала блесну, вынула ее из воды, посмотрела на меня и спросила: – А ты почему не ловишь?

– Сейчас начну, – сказал я, так и не дождавшись от незнакомки имени. Переспрашивать я почему-то не стал.

– Соревноваться будем? – подмигнула женщина. – Давай так: расходимся в разные стороны, а через пару часиков снова здесь встретимся.

– На количество или на вес? – усмехнулся я. Мне все интересней становилась эта загадочная красавица, хотя насчет «тараканов» в ее голове я уже почти не сомневался.

– А как бы ты хотел?

– Рыбу считают по хвостам.

– Ладно, – тряхнула женщина посеребренной челкой. – А как насчет приза победителю?

2

С Ольгой я познакомился этим же летом, когда вернулся после короткого отпуска домой. В тот день я засиделся на работе – сдавали подрядчику новую программу – и устал как черт. Возвращаясь домой, шел не спеша, наслаждался летним теплом, вечерним ласковым солнцем; поглядывал на девчонок, радуясь вместе с ними жизни, молодости и красоте.

Эту девушку я приметил издали – что-то в ее фигуре и походке показалось мне тревожно-знакомым. Она шла, опустив глаза, думая, наверное, о чем-то несбыточном и далеком. Поравнявшись со мной, она вскинула ресницы. Я увидел ее глаза и вздрогнул – на меня плеснуло серой речной волной с отраженным в ней небом. Не в силах отвести от этого чуда взгляда, я прошептал:

– У вас есть сестра?

– Что? – остановилась девушка.

– Сестра, старшая? – переспросил я. – Вы так похожи на одну женщину…

– Нет, – виновато улыбнулась девушка. – У меня нет сестры. Даже младшей. Это ваш способ знакомиться?

– Мне не надо с вами знакомиться, – неожиданно вырвалось у меня. – Я и так знаю, что вы Ольга.

– Вот как? – попыталась улыбнуться девушка, но робкая улыбка тут же исчезла с ее лица. Из глаз улетучилась небесная синь, и осталась лишь речная серость. Темные брови нахмурились. – Это уже интересно. Наводите обо мне справки? Что вам еще удалось узнать?

Она прищурилась, презрительно поджала губы и уголки их мелко запрыгали, словно девушка собралась заплакать.

Из моей головы разом вылетели все мысли, в ней завертелась одна лишь лаконичная фраза: «Ну ты и придурок!» А Ольга резко дернула головой, словно стряхивая непрошенные слезы, повернулась и стремительно зашагала дальше.

Я застыл на месте, провожая девушку взглядом, и продолжал повторять: «Придурок! Придурок! Придурок!» Видимо, я произнес это справедливое, хотя и чересчур мягкое по отношению к себе определение вслух, потому что два тощих парня-очкарика, как раз проходившие мимо, гоготнули, блеснули на меня очками и один из них бросил:

– Еще какой!

А второй добавил со злорадством:

– Так и вьются вокруг Ольги! А она их отшивает, отшивает... – судя по тону, его самого Ольга тоже отшила.

– Строит из себя, – фыркнул первый очкарик, тоже вряд ли пользующийся Ольгиной благосклонностью. – Прынца ждет! Даже Серегу ...отина послала.

Парни отошли уже довольно далеко и фамилию неведомого Сереги я не расслышал – то ли Фотин, то ли Шотин, то ли Сотин. Да мне он в то мгновение был, откровенно говоря, до лампочки, этот Серега. В моей дурной башке уже трепыхалась новая мысль: «У Ольги никого нет! Она свободна!»

А радовался-то я рано. Пока отвлекался на парней – Ольги и след простыл. От ближайшей остановки как раз отходил автобус, я машинально отметил номер – «восьмерка», – но что мне это могло дать? Да я и не был уверен, что Ольга села в этот автобус, она могла, например, свернуть в переулок.

Определение «придурок» снова вернулось в мою обескураженную голову, усиленное теперь отглаголенным непечатным прилагательным. Как же я смог так бездарно упустить свою судьбу? То, что Ольга именно моя судьба, я уже ничуть не сомневался. И, бросившись исправлять допущенную ошибку, тут же совершил очередную.

Я помчался в тот самый переулок, ибо бежать за автобусом было бы на порядок глупее. Но и этот мой поступок не стал венцом благоразумия. Добежав до перекрестка, я ринулся было по пустынному переулку, но через несколько шагов остановился. Переулок-то и впрямь оказался пустым, лишь по противоположной стороне неспешно ковыляла старушка с хозяйственной сумкой в руке. Если даже Ольга и свернула сюда, то успела уже зайти в любой из подъездов четырех ближайших домов. Или прошла переулок насквозь и вышла на соседний широкий и шумный проспект, где шансов найти девушку у меня уже попросту не было.

И вот тогда-то я понял, в чем заключалась моя вторая ошибка. Вместо того, чтобы бежать, сломя голову, неведомо куда, мне надо было попросту догнать и расспросить тех двух очкариков! Пусть бы они и посмеялись надо мной, и послали куда подальше – хотя, подозреваю, они вряд ли рискнули бы это сделать, – но я все равно бы их уговорил, выклянчил, вымолил бы информацию об Ольге!

А теперь? Что делать теперь?

Единственно разумное, что я догадался сделать, это пройти в ту сторону, откуда шли Ольга и те двое парней. Следуя логике, которая все же как-то еще действовала в моем волком воющем сознании, я решил, что поблизости должен быть какой-нибудь университет, или что еще там – академия, колледж, где могли пересекаться эти двое неудачников с Ольгой. Но я прошел несколько кварталов, прочесал и соседние улицы, а из «учебно-воспитательных» заведений мне повстречался лишь детский сад «Веснушка», шахматный клуб «Белая ладья» и отделение полиции номер восемнадцать. Правда, неподалеку была еще и библиотека – единственное место, где я мог бы представить Ольгу в обществе тех двух желчных хлюпиков, – но двери ее оказались закрытыми, хотя, судя по расписанию, наклеенному изнутри на дверное стекло, она еще вовсю должна была работать.