В огне страсти. Генерал и самозванка

Пролог

Все началось с шепота падающей звезды и запаха пыли на древних свитках.

Меня зовут Елена, и я – призрак сгоревшей страны, тень, отбрасываемая чужими амбициями. Мои черные волосы, были всегда убраны в тугой узел, а глаза, холодные и светлые, как горный лед, видели слишком многое. В этом гибком и быстром теле жила душа, тоскующая по дымчатым предгорьям родной страны Ардении, где магия искрится в самом воздухе. А эти холодные коридоры военно-магической академии казались мне губительными. Но я выбрала роль адептки с посредственными способностями… вернее, меня выбрали для нее. Боевая ведьма по обмену, я должна стать живым кинжалом, направленным в сердце империи Фиалам.

И моя основная цель – генерал Кассиус Вандер, заместитель отсутствующего ректора.

Его кабинет, заваленный картами и диспозициями, хранил не просто военные тайны; в его сейфе, по слухам, лежал чертеж «Сердца Фиалама», артефакта, способного обращать любую магию в прах. Для моих наставников, как для моего народа, это была единственная надежда остановить надвигающееся нападение империи.

На то, чтобы втереться в доверие к прислуге, изучить расписание патрулей, привыкнуть ко взглядам стражников, скользящих по мне с безразличием, ушли недели. Я была частью окружающей обстановки – еще одна бледная адептка с темными кругами под глазами, которая мечтала о карьере военного картографа. По ночам я становилась кем-то другим. Чувствовала, как магия тихо обволакивает мое тело, а за моей спиной смыкаются тени, скрывая меня от любопытных глаз.

Той роковой ночью воздух был густым и тяжелым, пах грозой и расплавленным металлом. Серебристый ключ, добытый ценой лести и намеков, оттягивал карман моих форменных штанов.

Я ждала, пока часы пробьют полночь, и коридоры погрузятся в мертвую, звенящую тишину, нарушаемую лишь отдаленными шагами караула.

Дверь в кабинет Вандера поддалась беззвучно. Внутри пахло старым деревом, чернилами и едва уловимым, тревожным ароматом зимней свежесть – мощной защитной магией, которую я научилась обходить. Лунный свет, пробивавшийся сквозь витражное окно, рисовал на полу причудливые узоры. Я двигалась очень осторожно, каждый нерв был натянут струной. Разум был чист, сердце билось ровно и гулко, как барабан перед битвой.

Тайник был вделан в стену за портретом самого генерала.

Его пронзительные глаза, казалось, следили за мной из темноты. Я прошептала старую, как мир, формулу размыкания, и сложные механизмы сдались под натиском моей воли с тихим щелчком. Внутри лежала бумажная с тем самым знаком – пламенем, пожирающим книгу.

«Сердце Фиалама».

Именно в этот момент воздух в комнате застыл. Тягучий, сладковатый, как испорченный мед. Магия в моих жилах обратилась в кусок льда, я резко обернулась.

В дверном проеме, затмевая собой лунный свет, стоял он. Маркус Велор. Правая рука Вандера, его тень и бич всех шпионов. Он был высок и несокрушим, как бастион, а его волосы, цвета темной меди, отбрасывали багровые отсветы в лунном сиянии. Но главным были его глаза цвета холодной стали, бездонные и пронзительные, в которых читалась воля истинного мага.

- Интересная книга для картографа, - его голос был низким, бархатным, и от этого еще более опасным.

Он не кричал. В его поведении была уверенность хищника, уже зажавшего добычу в когтях.

Я не ответила.

Внутри вспыхнул страх, но тут же превратился в острый, ясный расчет.

Нужно бежать. Срочно.

Я метнулась к окну, но пространство вокруг него сгустилось, стало вязким, как смола. Он применил подавление. Магия была его стихией, а я – мушка в его паутине.

- Хватит, - он сделал шаг вперед, и его тень накрыла меня. – Как тебя зовут? Или твое имя забыли даже твои наниматели.

Его рука в перчатке схватила мое запястье.

Прикосновение было обжигающе холодным, парализующим. Я почувствовала, как его сознание, тяжелое и неумолимое, устремилось к моему, чтобы вырвать все тайны, все имена. Это ощущение, как душу рвут на части, хуже любой пытки. Стальным взглядом он рассматривал в упор мое лицо, залитое лунным светом, и на глубине жестоких глаз плясали холодные искры. Он подошел так близко, что я почувствовала тепло его дыхания, услышала тихий скрип кожаного доспеха.

- Думала, ускользнешь, маленькая змея? – его бархатный голос прозвучал прямо у моего уха. – Твоя игра окончена.

Он протянул вторую руку, чтобы окончательно скрутить меня, а его ментальная хватка сжимала мой разум стальными тисками. Но именно в этот миг абсолютной безысходности, когда его пальцы почти сомкнулись на моем плече, во мне вспыхнула не ярость, не страх, а слепая, отчаянная стихия свободы.

Я не рванулась от него, я рванулась сквозь него, всем телом, всей волей, превратившись в порыв ветра, в клочок рассеивающегося тумана.

Раздался резкий звук: хруст костяной заколки в моих волосах.

Она лопнула от напряжения, и распустившиеся черные пряди упали мне на лицо. Заколка упала на пол, и магический кристалл, спрятанный в ней, мой крайний, отчаянный козырь, который я носила как последнее средство, треснул.

Последствия были мгновенными и резкими.

Неконтролируемый выброс сырой, необузданной магии ударил по комнате, как взрывная волна. Не свет, не огонь, а дикий вихрь искаженной реальности. Книги слетели с полок, стекло окна зазвенели. Маркус Велор, чья магия была выверенной и дисциплинированной, на мгновение дрогнул, его железная хватка ослабла. Его поразила не сила, а сама дикость, непредсказуемость и уродство этого выброса. Уже не атака, а безобразное нападение на саму магию.

Глава 1. Призрак из пепла

Дым стелился над столицей Аэтерии густыми, беспокойными клубами. Он впивался в горло едкой горечью, совершенно чужой и неприятной. В нем не было ни капли от того чистого воздуха, что наполнял легкие в моем детстве – свежего аромата хвойных лесов, сладковатого запаха цветущих лугов и терпкого духа дикого меда. Детства, которого, по сути, у меня не было; оно растворилось в огне и пепле, оставив после себя лишь призрачные воспоминания.

Имперская карета, присланная за мной, мерно покачивалась, подпрыгивая на неровностях брусчатки. Каждый толчок отдавался в висках натянутой, как тетива, болью. Я инстинктивно сжала руки в перчатках, чувствуя, как влажная от напряжения кожа липнет к пальцам. Главное – ровное дыхание, прямой взгляд, безупречная осанка. Никогда не подавать виду – это правило стало моим щитом.

За запотевшим стеклом медленно проплывали громады зданий из черного базальта, их остроконечные шпили рвались в низкое свинцовое небо. Архитектура была подавляющей, монументальной, без излишеств, чистая, бездушная мощь, призванная внушать трепет и напоминать о силе империи Фиалам. И она проникала внутрь, сжимала сердце холодными пальцами страха.

Само сердце бешено колотилось где-то в горле, готовое вырваться наружу, но на моем лице застыла тщательно отрепетированная маска спокойного, почти отстраненного достоинства.

Я готовилась к этому моменту годами.

Неанита Елена Арден.

Последняя отпрыск королевской крови павшего королевства Ардения.

Блуждающий призрак. Искусная самозванка. Вся моя жизнь свелась к этой роли.

Колеса глухо застучали по другому покрытию – мы проехали под массивной низкой аркой Врат Дракона, и перед нами внезапно открылась ослепительная панорама императорского дворца. Он вздымался к небу, словно живое существо из золота, мрамора и стекла, созданный не человеческими руками, а волей неведомых богов. Бесчисленные шпили, башни и купола образовывали застывшую каменную симфонию, готовую пронзить облака. Я глубоко, почти судорожно, вздохнула, пытаясь собрать в кулак расползающуюся волю. Это беспощадное чудовище, и я, движимая долгом и жаждой мести, добровольно шла в его пасть.

- Прибыли, неанита, - голос моего сопровождающего, старого графа Фэлмора, прозвучал приглушенно и с оттенком неподдельной, почти отеческой тревоги.

Он был одним из немногих арденских дворян, сумевших сохранить хоть какое-то влияние при новом порядке, и теперь стал моей главной и, пожалуй, единственной опорой в этой отчаянной игре.

Дверцы с глухим скрипом распахнулись, впустив внутрь волну прохладного, напоенного запахом камня и власти воздуха. Я вышла, сделав усилие над собой, чтобы не споткнуться о подол, гордо подняв подбородок. Мое платье, глубокий темно-синий бархат, обильно вышитый сложным узором из серебряных нитей, что повторяли созвездия, украшавшие когда-то знамена Ардении, было моим первым безмолвным выстрелом, вызовом, брошенным в лицо всему имперскому блеску.

Они, без сомнения, ожидали увидеть затравленную, бедную родственницу, дрожащую от страха.

Я же покажу им королеву. Или, по крайней мере, ее идеально исполненную тень.

Шепот, похожий на шелест сухих листьев перед бурей, встретил меня, едва я ступила на алую, как кровь, ковровую дорожку, ведущую к главному входу в тронный зал. Десятки глаз обжигали кожу, цеплялись за каждую из складок платья, каждый жест. Взгляды, полные неприкрытой ненависти, жгучего любопытства, ледяного презрения. Я шла, глядя прямо перед собой, сквозь них, чувствуя, как тяжесть их внимания давит на плечи.

В этот момент на кон было поставлено все, и любой провал означал бы все.

Тронный зал оказался еще великолепнее, чем я могла представить по чужим рассказам. Казалось, он был высечен в самом сердце горы. Массивные колонны уходили ввысь, воздух был густым и тяжелым от аромата южных курений. Через огромные витражные окна лился свет, окрашивая все вокруг в мистические тона – кроваво-красные, ядовито-золотые, глубокие сапфировые.

И в конце этого бесконечного зала, на многоступенчатом возвышении из черного мрамора, восседал он – император Тит Первый.

Он был стар, но его старость напоминала утес, изъеденный ветрами и временем, испещренный морщинами-трещинами, но незыблемый и грозный. Его облачение из тяжелого парча казалось лишь продолжением трона. А глаза… Холодные, пронзительные, цвета старого льда, они уставились на меня. Тит безжалостно оценивал, взвешивал, выискивая малейшую фальшь.

Я остановилась в положенном месте, отмеряя шаги так, как меня учили долгими зимними вечерами, и совершила реверанс. Глубокий, безупречный, с отточенной грацией, каким учила меня мама… та женщина, что я называла мамой. Та, что отдала свою жизнь, спасая меня. Спасая маленькую, хрупкую ложь, которую я собой представляла и которую теперь предстояло защитить.

- Неанита Елена Арден, - голос патриция Веста, низкий и гулкий, прокатился под сводами, заставляя затихнуть последние шепотки, - предстает пред светлейшим взором Его Императорского Величества Тита, дабы подтвердить свои права на титул и кровь павшего королевства Ардения.

Я медленно подняла голову, заставляя себя встретиться взглядом с императором.

- Ваше Императорское Величество. Благодарю за предоставленную мне честь предстать перед вами и просить справедливости для памяти моего дома.

Глава 2. Игры с тенью

Мне отвели покои в западном крыле дворца – роскошную клетку с видом на чужой, слишком ухоженный сад. Каждая стриженая ветка, каждый выложенный камень дорожки кричали о порядке, навязанном силой, об укрощенной Фиаламом природе. Воздух здесь был густым и тяжелым, пах влажным камнем древних стен, а не солнцем и пылью дорог, к которым я привыкла за годы скитаний.

Я сбросила перчатки и провела пальцами по прохладному, почти ледяному мрамору подоконника. Руки предательски дрожали, и я сжала их в кулаки, пока белые костяшки не проступили сквозь кожу. Теперь, когда тяжелая дубовая дверь закрылась, поглотив последний звук отступающих шагов, и я осталась в гулкой, давящей тишине, маска могла наконец упасть.

Пусть лишь на эти несколько мгновений одиночества.

Я позволила себе быть просто собой – не Еленой из Ардении, не призраком из прошлого, а измученной душой, затерявшейся в лабиринте собственной лжи.

«Генерал Велор».

Его имя, словно раскаленный отпечаток, эхом отдавалось в тишине моего сознания. Он был... больше, чем я представляла по рассказам и шепотным легендам. Моложе и конечно опаснее. В его взгляде, том самом, что пронзил меня сегодня в тронном зале, не было слепой солдатской жестокости, которую я научилась читать в глазах имперских офицеров. Был расчет: холодный, безошибочный, проникающий в самую суть. Он думал, а думающий враг – самый страшный, ибо его не обманешь показной игрой, его не испугаешь театральной угрозой. Такой видит шаги наперед.

В складках моего платья, в потайном кармашке, я нащупала маленький, теплый от прикосновения тела камень – обломок арденского лазурита, единственное, что связывало меня с тем, кем я должна была быть. Он не давал магии, магия умерла вместе с Арденией, но давал силы, как тихий голос далекого дома. Напоминал, ради чего все эти ложь, риск, невыносимая тяжесть чужого имени.

Внезапно раздался тихий, едва уловимый стук в потайную дверь, ведущую в смежные комнаты Фэлмора. Звук, знакомый до боли, наш условный сигнал. Я мгновенно натянула маску обратно, снова стала Еленой: гордой, уставшей, но несломленной принцессой в изгнании. Глубокий вздох, и голос стал ровным, спокойным.

- Войдите.

Граф вошел, его обычно невозмутимое лицо было бледным и озабоченным.

- Елена... ты держалась превосходно. Лучше, чем я мог предположить. Но Велор... – он беспомощно развел руками, и в этом жесте была вся его растерянность перед непредсказуемой машиной имперской власти. – Он не отступит. Учуял что-то. Я видел его взгляд.

- Я и не надеялась, что он отступит, дядя, - я отвернулась к окну, к этому идеальному, ненавистному саду. – Он ключевая фигура в этой игре. Через него, и только через него, мы получим доступ к военным архивам, к отчетам о той ночи. Он был там и всем командовал.

- Он скорее прирежет тебя, чем позволит копаться в своих секретах, - голос Фэлмора дрогнул. - Этот человек – тень императора и не оставляет следов.

- Значит, нужно сделать так, чтобы он сам захотел мне их показать, - тихо, почти про себя, сказала я, глядя, как на листве играют блики заходящего солнца. – Нужно стать для него загадкой, которую он не сможет не заинтересоваться.

Фэлмор смотрел на меня с тревогой, в его глазах читалась отеческая забота, которую он не смел проявлять открыто.

- Дитя мое, это слишком рискованно. Он не тот, кем кажется. За его личиной железного и непоколебимого полководца, скрывается ум лучшего интригана. Именно поэтому старый император так ценит его и боится одновременно.

«Именно поэтому он и интересен», - пронеслось у меня в голове, но я не сказала этого вслух.

Нельзя выказывать даже тени азарта, этого темного, опасного влечения к пропасти.

На следующее утро началась проверка. Ко мне явилась целая делегация историков и генеалогов, мужчины и женщины с колючими, внимательными глазами и бумажными свитками в руках. Они уселись вокруг меня, как стервятники вокруг добычи, и начали свой допрос. Задавали вопросы о мельчайших, незначительных деталях жизни арденского двора: какого именно оттенка синего были занавеси в покоях королевы в летние месяцы? Какая мелодия считалась любимой у моего «отца» в последний год его жизни? Как звали повара, отвечавшего исключительно за королевские десерты, и откуда он был родом?

Я отвечала спокойно, точно, с легкой ноткой грустной ностальгии.

Годы изнурительной зубрежки, ночи, проведенные над дневниками, мемуарами и письмами, которые Фэлмор тайком, с риском для жизни, вывозил из разрушенной Ардении, не прошли даром. Я видела, как их уверенность тает с каждым моим безупречным ответом.

Они ожидали неуверенности, заминок, ошибок.

Я же давала им только отполированные до блеска, безупречные факты. Но с каждым верным ответом внутри меня сжимался холодный ком. Пришлось похоронить свою настоящую жизнь, чтобы воскресить чужую.

Но самое главное испытание ждало меня вечером, на первом официальном приеме в мою честь.

Я надела еще одно арденское платье, на этот раз цвета хвойных лесов моей родины, поглощенных теперь имперскими угодьями. Я не собиралась подчиняться, носить их безликие шелка и яркие цвета. Нужно быть живым укором, немым напоминанием, вечно сочащейся раной. Раздражителем в теле сытого, самодовольного двора.

Глава 3. Запретный пергамент

Тяжелая парчовая портьера заколыхалась от сквозняка и замерла, поглотив его силуэт. Я осталась одна в прохладной ночной тишине, но одиночество мое было теперь иным – отравленным, наполненным эхом его голоса и жгучим следом его взгляда. Воздух, который секунду назад казался ледяным, теперь пылал. Я провела пальцами по губам, пытаясь стереть то призрачное ощущение тепла, что оставило его дыхание. Это было опасным, опьяняющим безумием.

«Он всегда оказывается рядом, когда вскрываются тайны».

Его слова висели в воздухе, словно отравленные клинки, завернутые в бархат. Он не просто предупреждал, а предлагал игру. На этот вызов все мое существо откликнулось с пугающей готовностью. Я была охотником, пришедшим в логово зверя, и вдруг обнаружила, что зверь не просто знает о моем присутствии – он наслаждается им.

Вернувшись в зал, я уже ничего не видела и не слышала. Музыка, смех, блеск драгоценностей – все превратилось в размытое пятно, в фон для единственного образа: его холодного, насмешливого лица в лунном свете. Принц Лиам попытался снова завести беседу, но мои ответы стали машинальными, отстраненными. Я ловила себя на том, что ищу в толпе темный мундир, высокую, крепкую фигуру. Его нигде не было.

Он растворился, как и положено тени, оставив после себя лишь тревожное беспокойство.

Заметив мое состояние, Фэлмор подошел под предлогом попросить совета о вине. Наклонившись к моему бокалу, он прошептал:

- Что случилось? Ты выглядишь так, будто видела призрака.

- Хуже, - ответила я, заставляя губы растянуться в подобии улыбки для посторонних глаз. – Я видела того, кто не боится призраков. Наоборот, судя по всему, находит в них особое удовольствие.

Его лицо вытянулось.

- Велор?

Мой кивок был едва заметен.

- Наш генерал, кажется, считает, что проверка фактов закончена, и началась проверка на прочность.

- Елена, я умоляю тебя, будь осторожна. Он не шутит.

- Я и не шучу, дядя. Просто начинаю понимать правила его игры.

Оставшиеся часы приема прошли в мучительном ожидании. Каждый скрип двери, каждый шаг за спиной заставлял мое сердце замирать, но он не появлялся. Эта тактика – дать противнику заскучать, занервничать, начать сомневаться в собственных ощущениях – оказалась блестящей. И я, скрепя сердце, признавала его мастерство.

Ночь я провела почти без сна, ворочаясь на шелковых простынях, которые казались мне грубой холстиной. Перед глазами стоял его взгляд: оценивающий, пронзительный, задерживающийся на губах. Это был не взгляд солдата на шпионку. Скорее взгляд мужчины на женщину, которая его заинтересовала. Самая опасная ловушка из всех возможных. Я не могла позволить себе забыть, кто он и что он сделал, не могла позволить этой искре запретного влечения разгореться в пламя, которое сожжет все мои планы и меня саму.

На следующее утро в мои покои вошла служанка – не та, что приставлялась ко мне ранее, а другая, с лицом куклы и пустыми, бездонными глазами. Она молча поставила на стол поднос с завтраком, а рядом с хрустальным графином с соком положила небольшой, туго свернутый листок пергамента.

Сердце ушло в пятки. Я дождалась, пока за ней закроется дверь, и с дрожащими пальцами развернула записку. Почерк был твердым, с острыми буквами, без завитушек.

«Неанита Арден. История, как известно, пишется победителями. Но иногда в архивах остаются… черновики. Интересующие вас отчеты о событиях у Вороньей скалы находятся в северном крыле дворца, в Зале карт. Доступ туда ограничен. Сегодня, в час дня, охрана будет отозвана на учения. Ненадолго. Ваша осведомленность поразительна. Продемонстрируйте ее еще раз. В.»

Я скомкала записку, чувствуя, как бумага жжет ладонь.

Это ловушка, столь же очевидная, сколь и неотразимая. Он знал, что я не устою, и подбрасывал мне наживку, проверяя мои возможности, мои связи, мое бесстрашие.

Что я буду делать с этой минутой свободы в запретном месте? Приду ли одна? Приведу ли свидетеля? Или проигнорирую его «любезность», выдав себя трусихой?

Он снова вел меня, как опытный воин, предвосхищая каждый ход. И единственным способом выиграть было сделать то, чего он не ожидает.

Ровно в час дня, оставив Фэлмора в полном неведении – его искреннее беспокойство могло выдать нас обоих – я вышла из покоев. На мне было простое серое платье без гербов и украшений, позволяющее слиться с полумраком коридоров. Северное крыло было старейшей частью дворца, здесь было тише, холоднее, пахло пылью.

Зал карт встретил меня гробовой тишиной. Высокие стеллажи с туго свернутыми свитками и огромные столы с разложенными на них картами забытых сражений создавали ощущение застывшего времени. Лучи света, пробивающиеся сквозь высокие витражные окна, рисовали на каменном полу разноцветные пятна.

И вот он, отдельный ларец из темного дерева, стоящий на отдельном пюпитре. На нем была табличка с знаком имперского нштаба и той самой роковой датой, что навсегда разделила мою жизнь на «до» и «после».

Сердце бешено колотилось в груди, словно птица, бьющаяся о решетку клетки. Медленно, почти благоговейно, я протянула руку и откинула тяжелую крышку. Внутри лежала пачка документов. Самый верхний лист был помят, по краям проступали бурые пятна, похожие на засохшую кровь или ржавчину.

Глава 4. Ключ от бездны

Его слова повисли в воздухе между нами, густые и тягучие, как патока, и столь же ядовитые.

«Держать при себе. Изучать.»

Я чувствовала себя бабочкой, приколотой булавкой к бархату, под лупой этого безжалостного ученого. Его холодный, пронзительный интерес был страшнее любой открытой угрозы. Угрожают тому, чего боятся, а он, казалось, лишь забавлялся, наблюдая, как я буду метаться в клетке, которую он для меня приготовил.

- Секрет, что изменит все? – наконец выдохнула я, отступая на шаг, чтобы разорвать это магическое поле, притягивавшее меня к нему. Моя спина уперлась в холодный край стола с картами. Отступать было некуда. – Вы возлагаете на меня слишком большие надежды, генерал. Я оказалась здесь совершенно случайно.

Велор медленно обошел меня, его взгляд скользнул по стеллажам, по пожелтевшим свиткам, и вернулся ко мне. Его тень накрыла меня, длинная и изломанная в косых лучах витража.

- Случайно не ищут отчеты о казнях. Случайно не смотрят на генерала империи взглядом, полным ненависти и... чего-то еще, неанита Елена. Не преуменьшайте свою значимость. Это оскорбляет нас обоих.

Он знал все! Но пока он не схватил меня, не позвал стражу. Вместо этого подливал масла в огонь, подбрасывая дрова в костер моего безумия. Зачем? Чтобы наблюдать, как я горю?

- Что вы хотите от меня взамен? – спросила я, и мой голос прозвучал устало, почти обреченно. – Вы дали мне доступ к правде, что может меня уничтожить. Это щедрость палача, который позволяет жертве прочесть собственный смертный приговор. Какова ваша цена?

Велор остановился напротив, скрестив руки на груди. Его мундир, темный и строгий, казался здесь, среди древних карт, одеянием не воина, а хранителя тайн. Или дамона-библиотекаря.

- Цена? – он усмехнулся, и это было короткое, сухое звуковое сопровождение к тому бешеному вихрю, что бушевал в его глазах. – Ваша искренность. Хотя бы на мгновение. Сбросьте маску прилежной придворной дамы. Дайте мне взглянуть на ту, что скрывается за ней. На ту, что выжила у Вороньей скалы.

Это было опаснее, чем требование признаться. Просьба обнажить душу, показать ему изнанку своих страха, ярости, боли. Желание стать свидетелем моего падения. И в этом присутствовал извращенный смысл – он не хотел меня сломать как шпионку.

Он хотел понять меня.

Я заставила себя выпрямиться, оторвав ладони от холодного стола. Внутри все дрожало, но голос я сделала твердым и четким, как удар стали о камень.

- Хорошо. Вы хотите увидеть меня? Тогда смотрите, - я сделала шаг к нему, сократив и без того крошечное расстояние между нами. Запрокинула голову, чтобы встретить его взгляд без тени покорности. – Я – Елена Арден. Последняя из своего рода. Вы стерли с лица земли мой дом, убили мою семью. Оставили мне только призраков из воспоминаний и месть, как цель. А я пришла сюда не для выживания. У меня есть другие цели.

О да. Я найду трещину в стенах империи Фиалам. И когда это случится, будь то завтра или через год, я сумею вонзить в нее клинок. Буду наслаждаться, наблюдая, как все это мрачное великолепие рухнет в глубокую бездну.

Я говорила тихо, но каждое слово было наполнено всей ненавистью, что копилась все эти долгие месяцы. Вся боль, все слезы, что я не позволила себе пролить.

Я сбросила маску. Стало страшно и пьяняще одновременно.

Он выслушал, не шелохнувшись.

Его лицо оставалось непроницаемой маской, но в глубине глаз что-то вспыхнуло. Огненное, жесткое, непримиримое.

- Вот она – истина, обжигающая изнутри. Благодарю вас.

Он снова протянул руку, но на этот раз не за документом. Его пальцы медленно, давая мне время отпрянуть, коснулись пряди волос, выбившейся из моей прически. Легкое, почти невесомое прикосновение, от которого по коже побежали мурашки.

- Вы ошибаетесь в одном, неанита, - сказал он голосом, обретшим странную, опасную мягкость. – Я не оставил вам призраков, я оставил вам себя. И я еще не решил, что принесет мне большее удовольствие – раскрыть вашу тайну перед всем Фиаламом или хранить ее только для себя, как редкое вино, которым можно наслаждаться в одиночестве.

Его слова были одновременно и угрозой, и признанием.

Он предлагал не просто противостояние, а нечто жестокое и опасное, где охотник и добыча постоянно будут меняться местами.

- Вы играете с огнем, генерал, - прошептала я, чувствуя, как его прикосновение все еще жжет мою кожу.

- Огонь – моя стихия, неанита Елена, - он убрал руку, и внезапное исчезновение его тепла было подобно ледяному дуновению. – Именно в нем все либо очищается, либо сгорает дотла. Мы узнаем, к чему вы готовы.

Он повернулся и сделал несколько шагов к выходу, затем остановился, не оборачиваясь.

- Северное крыло патрулируется с половины четвертого пополудни. Вам стоит его покинуть. И... будьте добры, верните тот документ на место. Архивы не любят, когда их секреты беспокоят понапрасну.

И он вышел, растворившись в полумраке коридора так же бесшумно, как и появился.

Я осталась одна, дрожащая, с сердцем, бьющимся в истерике между ужасом и странным, неприличным возбуждением. Он знал все, и он не уничтожил меня. Вместо этого открыл дверь в лабиринт, из которого, как я теперь понимала, не было выхода, в котором мы были единственными обитателями – он, я и призраки нашего общего прошлого.

Глава 5. Бумажная пыль

Ключ в моей ладони обжигал кожу, словно раскаленный уголек. Он был крошечным, старым, с причудливой резьбой на головке, но его вес казался неподъемным. Это не просто кусок металла –символ нашего странного договора. Взяв его, я перешла последнюю черту. Теперь я не просто мстительница в тени, а отважный воин, готовый нанести роковой удар в любой момент.

Побелевший лицом Фэлмор смотрел на меня с противоположного конца зала. Он что-то понимал, чувствовал сдвиг в атмосфере, но не мог постичь его величины. Я отвела взгляд, чувствуя укол стыда. Его чистая забота была из другого мира, который для меня остался в прошлом.

Велор уже пропал в толпе, исчез так же бесшумно, как и появился, оставив меня наедине с пылающим ключом в руке и вихрем противоречий в душе.

Музыка снова зазвучала для меня, но теперь это был воинственный бой барабанов, призыв к оружию. Принц Лиам снова попытался приблизиться, его тонкие губы растянулись в укоризненной улыбке.

- Неанита Елена, вы, кажется, сегодня не в настроении. Может, прогулка по саду...»

- Прошу прощения, ваше высочество, - перебила я его, и мой голос прозвучал отстраненно и резко. – Я чувствую внезапное недомогание. Мне необходимо удалиться.

Не дожидаясь его ответа, я развернулась и пошла прочь, чувствуя, как в меня впиваются десятки глаз. Но единственный взгляд, который имел значение, уже скрылся из поля зрения. Я шла, сжимая ключ в кулаке, пока его грани не впились в кожу. Боль стала чем-то вроде якоря, возвращающего меня к реальности.

Покои встретили меня гробовой тишиной. Я захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и зажмурилась, пытаясь перевести дух. Воздух все еще был пропитан его холодной уверенностью, его опасным ароматом. Я подняла руку и разжала пальцы: ключ лежал на моей раскрасневшейся ладони, как безмолвный свидетель моего падения... или моего возрождения.

«Библиотека в Южном крыле. Дневники офицеров».

Зачем? Этот вопрос не покидал моих мыслей.

Он предлагал мне веревку, на которой я могла бы повесить империю Фиалам. Или же это была веревка, на которой он собирался повесить меня? Соблазн был слишком велик.

Это шанс перейти от пассивного выживания к активному действию. Возможность найти единомышленников, слабое звено в цепи его власти.

Я спрятала ключ в потайной отдел шкатулки для драгоценностей, рядом с тусклой серебряной подвеской – единственной вещью, уцелевшей после событий на Вороньей скале. Две реликвии моего прошлого и, возможно, ключи к моему будущему.

Ночь была долгой и беспокойной. Мне снились сны, переплетенные с явью: он стоял над картами, его тень накрывала меня, и сердце сжималось от тревоги. Приходилось искать во сне трещину, маленькую щель, в которую можно просунуть воображаемое лезвие. Но повсюду меня ждали его улыбки и висящие ключи, до которых я не могла дотянуться.

Потом наступило утро – серое и дождливое. Капли стучали в окна и по крышам, дворец казался совсем другим – более тихим и таинственным. Решив не тратить времени попусту, я облачилась в простое серое платье, позволила служанке уложить волосы, проглотила завтрак, не чувствуя вкуса. Мой разум был там, в Южном крыле.

Фэлмор застал меня за чтением какой-то легкомысленной поэмы у камина. Встал возле кресла, прожигая меня вопросительным взглядом.

- Елена, о вчерашнем вечере... Генерал Велор...

- Дядя, - мягко остановила я его, – пожалуйста, не спрашивай. Некоторые дороги нужно пройти в одиночку.

- Но я боюсь за тебя! – его голос наполнился настоящей болью. – Эта дорога может привести к пропасти.

- Я уже в пропасти, - прошептала, глядя на языки пламени. – И теперь я просто пытаюсь найти способ забраться наверх. Или... научиться летать.

Он не стал настаивать, но его плечи сгорбились под тяжестью непроизнесенных слов.

Я чувствовала себя предательницей, но некоторые сведения стали бы для него ядом.

Дождь к полудню утих, уступив место хмурому прояснению. Я знала, что пора. Северное крыло патрулировалось с половины четвертого пополудни, но Южное... О нем он не сказал ни слова. Возможно, это была ловушка. Или же испытания.

Я шла по коридорам, стараясь скользить бесшумно, как тень. Серое платье делало меня невидимкой на фоне каменных стен. Южное крыло было старейшей частью дворца, здесь было более тихо, пыльно, воздух пах старым пергаментом.

Дверь в библиотеку оказалась массивной, из темного дуба, с железными накладками. Заперто. Сердце заколотилось в груди. Я оглянулась – коридор пуст. Достала ключ. Он вошел в замочную скважину бесшумно, повернулся с тихим щелчком, который прозвучал в тишине как выстрел.

Я зашла внутрь и замерла.

Библиотека была огромной. Сводчатый потолок терялся в полумраке, где витали позолоченные украшения. Бесчисленные стеллажи уходили вглубь, подобные темному лесу. Воздух был густым и сладковатым – запах многолетней книжной пыли, выделанной кожи и сохнущих чернил. Именно здесь хранились история и секреты Фиалама.

И Велор дал мне ключ от них.

Сердце бешено колотилось, смешивая страх и предвкушение. Я медленно пошла между стеллажами, проводя пальцами по корешкам. Труды по алхимии, хроники забытых войн, трактаты по дамонологии... И вот, наконец, отдел, который я искала: «Личные бумаги офицерского корпуса. 75-80 годы третьего кватриона».

Глава 6. Тихая магия чернил

Новый ключ лежал в моей ладони рядом со старым. Их совместная тяжесть казалась весом целой империи.

- Некоторые секреты кусаются, когда их тревожат».

Слова Велора висели в пыльном воздухе библиотеки. Я сжала ключи в кулаке, пока металл не впился в кожу. Боль была ясной и отрезвляющей.

Он не играет со мной. Он обучает меня, как птенца сокола, которого бросают в пропасть.

Я повернулась к полке, где лежал дневник капитана Торна. «Нелепая случайность» - эти слова теперь звучали как приговор.

Он не просто показал бесполезность нити, а показал свою власть над жизнью и смертью.

Медленно выйдя из библиотеки, я заперла дверь. Щелчок замка прозвучал невероятно громко. Коридор был пуст, но теперь эта пустота казалась обманчивой.

«Он следит за мной. Всегда».

Я не пошла в подвал, вместо этого вернулась в покои.

- Не беспокой меня, - сказала служанке. – Я хочу отдохнуть.

- Как пожелаете, леди Елена. Принести вам чаю?

- Нет. Я хочу побыть одна.

Закрыв дверь, я прислонилась к ней спиной. Спокойствие было маской, под которой скрывались необузданные чувства.

«Магия погибшей принцессы... «Тихий шепот»... Если это не сказка, а правда...»

С наступлением сумерек я снова выскользнула из покоев. Дорога в подвал была темной и сырой. Факелы бросали на стены прыгающие тени.

Дверь в архив судебных протоколов была массивной, обитой железом. Я вставила ключ, и он повернулся с низким скрежетом.

Помещение оказалось огромным и мрачным: сводчатые потолки, бесконечные стеллажи с толстыми фолиантами. Воздух пах пылью и страхом.

Я зажгла лампу и пошла вдоль полок, читая таблички. Наконец нашла: «Подавление сепаратистского мятежа в Вороньей Скале». Когда сняла с полки тяжелый том, задрожали пальцы. Сухой, казенный язык протоколов был полной противоположностью дневнику Торна. Страница за страницей – обвинения, приговоры, казни.

«Здесь ничего нет. Он снова обманул меня».

Отчаяние сжало горло. Я закрыла глаза, пытаясь унять дрожь.

«Тихий шепот»...

«Услышь то, что скрыто».

Я положила ладони на страницу, стараясь отрешиться от слов. Сначала – легкое покалывание в кончиках пальцев. Потом – солоноватый привкус крови на языке. И тогда... я услышала.

Не звук, а его эхо.

Тихий стон.

Шепот невыразимой боли.

Он исходил от страницы, наполнял голову: это были предсмертные крики, отчаяние, жестокость.

Я с силой отдернула руки, едва не опрокинув лампу.

- Творец... – прошептала я, чувствуя, как по всему телу пробегает дрожь. – Это правда.

Ужас сменился странным восторгом. Это настоящая сила.

Собрав волю, я снова положила руки на страницу. Волна боли накатила с новой силой, но я не отдернула ладоней. Я слушала. И сквозь общий гул отчаяния уловила нечто иное – тихую, упрямую ноту протеста.

Я листала страницы, двигаясь за этим следом. И в конце одного из томов, на полях, нашла крошечную надпись: «Истина в тишине. Ищи слушателя».

«Слушателя»... Так называли тайных хранителей истории Ардении.

- Вот оно, - выдохнула я. – Он привел меня сюда за этим.

Вернувшись в покои на рассвете, я чувствовала себя иначе: испуганной, но, сильной.

В дверь постучали.

- Войдите.

На пороге стоял Фэлмор, держа в руках небольшой сверток.

- Елена, я... кое-что для тебя нашел, - он выглядел серьезным и встревоженным.

- Что это, дядя?

- Не спрашивай. Просто... мне кажется, тебе это нужно.

Я развернула холстину. Внутри лежала небольшая книга в потертом кожаном переплете. Прикоснувшись к обложке, я почувствовала знакомое покалывание.

- Это один из уцелевших гримуаров Ардении, - тихо сказал Фэлмор. – Не магия заклинаний, а магия познания.

Я подняла на него взгляд. Он смотрел на меня с болью и пониманием.

- Ты идешь по опасной тропе, дитя мое. Я не могу остановить тебя. Но позволь дать тебе фонарь, чтобы не споткнуться в темноте.

Он ушел. Я открыла книгу. На первой странице была лишь одна фраза:

«Познай себя, и тогда ты познаешь все тайны мира».

Генерал Велор дал мне ключ от архива. Фэлмор — ключ к самой себе. Теперь у меня было и то, и другое. Охота продолжалась, но впервые я чувствовала: у меня есть не только клыки, но и зрение.

Я осталась одна с книгой в руках. Ее кожаный переплет был шершавым под пальцами, будто хранил прикосновения многих поколений. Аккуратно открыв первую страницу, я погрузилась в чтение.

Текст был написан на древнем наречии Ардении, но что-то в моей крови отзывалось на эти слова, делая их понятными. Это был не учебник магии, а скорее дневник ученого-мистика, размышляющего о природе памяти – не только человеческой, но и памяти вещей, мест, даже чернил.

Глава 7. Эхо в безмолвии

Тишина архива стала моим союзником. Она была наполнена гулом ушедших жизней, шепотом запечатленных страстей, легким дрожанием в воздухе, которое улавливали лишь самые чуткие нервы. Я научилась слушать эту тишину, прочувствовав общий гул отчаяния, чтобы услышать отдельные, ценные ноты. Значок в виде уха и теплый, печальный след стали моим компасом в этом море застывших голосов.

Я провела за столом несколько часов, склонившись над старым фолиантом о земельных спорах. Мои пальцы скользили по краям страниц, не касаясь текста, улавливая лишь тончайшие вибрации. Я искала не смысл, написанный словами, а эмоцию, вплетенную в саму структуру бумаги и чернил. Это было похоже на работу над сложным артефактом – нужно заглушить шум собственного сердца, отбросить страх и нетерпение, чтобы стать идеальным проводником, чистым сосудом.

И я нашла его.

Еще один след.

На сей раз он исходил не от пометки на полях, а от самой бумаги в углу одной из страниц, где текст обрывался. Это было едва уловимое ощущение не предостережения, а приглашения. Импульс любопытства и одобрения, легкий как дуновение ветерка, чувствовал мои старания и шептал мне: «Ты на верном пути».

От такого волшебного открытия у меня забилось сердце. Аккуратно закрыв том, я прижала его к груди. Это не просто книга, а первая нить, протянутая мне из прошлого.

Следующие несколько ночей превратились в упорный, почти бесконечный труд. Я возвращалась в архив, каждый раз чувствуя себя увереннее. Мои пальцы, еще недавно дрожавшие от ужаса, теперь двигались твердо. Я научилась не погружаться в чужие эмоции с головой, а лишь касаться их поверхности, как ловкий ныряльщик, бегло ощупывающий дно в поисках жемчужины. Искала дела, помеченные тем же судьей, или любые документы, связанные с теми земельными спорами. Потом проверяла переплеты, корешки, искала скрытые карманы – все, что могло служить тайником.

И в одну из ночей мне улыбнулась удача. В деле о наследстве, соседствующем с земельными спорами, переплет был чуть толще, чем следовало. Я провела по нему ногтем – едва заметная неровность. Сердце заколотилось. Взяв тонкий перочинный нож, который я прихватила на всякий случай, я аккуратно поддела край кожаного корешка. Под ним оказался узкий карман, а в нем – сложенный в несколько раз лоскут тончайшего пергамента.

Развернув его снова дрогнувшими пальцами, я увидела не текст, а схему. Несколько линий, изображавших коридоры, комнаты, и в самом центре – маленькое, тщательно выведенное ухо. В нижнем углу стояла дата – почти сорок лет назад – и единственная фраза, выведенная тем же изящным почерком, что и в гримуаре Фэлмора:

«Истина рождается в молчании, но живет в действии. Ищи комнату, где остановилось время».

Что это могло значить? Часовня? Мавзолей? Или нечто более метафорическое?

Я сидела, уставившись на карту, пытаясь сопоставить набросанные линии с планом дворца, который я знала. Сердце бешено колотилось. Это был не просто след, а карта, ведущая к «Слушателю».

Внезапно скрип двери заставил меня вздрогнуть. Я инстинктивно сжала пергамент в кулаке, сунув его в складки платья, и прижала ладони к раскрытому фолианту, делая вид, что погружена в чтение.

В проеме двери, освещенная колеблющимся светом моей лампы, стояла служанка. Не та, что обычно приносила мне еду, а другая, постарше, с хладнокровным выражением лица. Довериться таким слугам страшно – сначала обрадуешься и поверишь в союзника, а потом доказывай, что ничего не замышляла против короля.

- Неанита Елена, - ее голос был безжизненным и вежливым, - прошу прощения за беспокойство. Генерал Велор просил передать, что архив должен быть закрыт на ночное проветривание и обработку от плесени. Вам придется удалиться.

Его глаза повсюду.

Он знал, что я здесь. Или догадывался.

Эта «внезапная» обработка была предупреждением, легкой встряской за поводок.

- Конечно, - мой голос прозвучал на удивление спокойно. – Я как раз заканчиваю.

Я медленно, не торопясь, собрала свои вещи, вернула том на полку, ту, где он и стоял, и с горящей от напряжения спиной вышла из архива, чувствуя на себе пристальный взгляд служанки.

Щелчок замка прозвучал за моей спиной как приговор.

Но у меня в руке, спрятанный в складках ткани, был ключ. Не железный, а бумажный, но от этого не менее ценный.

Вернувшись в покои, я не спала до рассвета. Я разложила пергамент на столе, изучая каждую черточку. «Комната, где время остановилось». Перебирала в памяти все известные мне уголки дворца. Бальный зал, заброшенный после смерти старого короля? Нет, слишком очевидно. Библиотека? Но там время текло, наполненное словами.

И тогда меня осенило. Астрономическая башня, самая высокая точка дворца. Часы на ней остановились несколько месяцев назад после удара молнии, и их так и не починили. Говорили, что мастер, который их создал, умер, унеся секрет их устройства с собой. Там время и впрямь замерло.

Сравнив схему с моими воспоминаниями, я с уверенностью узнала извилистый путь наверх, в башню. Сердце забилось в предвкушении. Это было оно.

Но идти туда сейчас было безумием. После визита служанки Велор наверняка удвоил бдительность. Мне нужно было время, чтобы все обдумать и подготовиться.

Глава 8. Застывшие часы

Воздух в узком коридоре был холодным и спертым, отдавал пылью. Отблеск моей магической лампы, прикрытой ладонью, отбрасывал на стены прыгающие тени, превращая знакомые очертания в подобие лабиринта. Звуки праздника остались далеко позади, словно приглушенные толстым слоем ваты. Здесь сосредоточились тишина, тайна и застывшее время.

Я шла, затаив дыхание, прислушиваясь к каждому шороху платья и каждому шагу. Схема, зажатая в потной ладони, была моим единственным проводником. Извилистый путь вел вверх, по потайным лестницам, которые когда-то использовали слуги, чтобы не попадаться на глаза знати. Ступени под ногами слегка поскрипывали, и каждый звук казался мне оглушительным предательством.

«Завеса Безразличия», которую я так старательно оттачивала, теперь была моим главным доспехом. Я представляла себя серым камнем, гладкой поверхностью пруда, в который не падает ни одна рябь. Внутри, под этой оболочкой, шумела буря – предвкушение, страх, пьянящее чувство близости разгадки. Но наружу не просачивалось ничего. Я оставалась идеальной принцессой, которая просто удалилась от шума, чтобы перевести дух. По крайней мере, я на это надеялась.

Наконец, последняя крутая лестница вывела меня к небольшой, неприметной дубовой двери. Она была заперта, но замок, старый и ржавый, поддался после нескольких нажатий острого лезвия моего ножа. С громким, жалобным скрипом дверь отворилась.

Я замерла на пороге, и воздух вырвался из моих легких тихим, изумленным вздохом.

Астрономическая башня.

Она была именно такой, как я ее представляла, и в то же время совершенно иной. Высокий круглый зал, увенчанный стеклянным куполом, через который на пол ложился призрачный свет луны и звезд. Гигантский маятник когда-то сложнейшего механизма замер в неестественном, скрюченном положении, словно застигнутый смертью в середине движения. Шестеренки и циферблаты, покрытые тонкой паутиной и пылью, застыли, показывая давно утраченное время. Воздух был сухим и неподвижным, пахнущим озоном от давнего удара молнии и сладковатым ароматом засохшего масла.

«Комната, где остановилось время».

Но это не главное.

В центре зала, спиной ко мне, стояла фигура: высокая, прямая, закутанная в длинный, темный плащ. Он не двигался, словно был частью этого застывшего пейзажа, еще одним механизмом, вышедшим из строя.

Сердце бешено застучало в груди, угрожая прорвать мою «Завесу». Я сделала шаг вперед, и скрипнула половица.

Фигура очень медленно повернулась. Из складок капюшона на меня пристально смотрели светящиеся глаза. В них не было ни угрозы, не удивления, лишь одно ожидание.

- Неанита Елена Арден, - произнес он, и его голос был похож на шелест старых страниц, на скрип шестеренок, которые тщетно пытаются сдвинуться с места. – Я ждал тебя дольше, чем ты можешь себе представить.

Я – самозванка и он не мог не видеть этого. Но я продолжала молчать, отважно глядя в лицо своей погибели. Не смогла пошевелиться или издать хотя бы звук. Этот голос… был тем самым шепотом из архива.

- Кто вы? – наконец-то смогла выдохнуть, собственный голос показался мне слабым и тонким.

Он шагнул навстречу, выходя из тени, и я вгляделась в его лицо, иссеченное морщинами, лицо мага, который видел и пережил слишком много.

- Меня когда-то звали Аррион, - сказал он. – Я был хранителем магии времени. А теперь я… Слушатель.

«Слушатель». Он был здесь. Настоящий. Не миф, не призрак прошлого.

- Вы… вы оставили мне следы, – прошептала я. Расстояние между нами сократилось до десятка шагов. – Зачем?

Его губы тронула едва заметная улыбка.

- Потому что тишина стала слишком громкой, дитя. А голосов, способных услышать эхо в ней, почти не осталось. Генерал Велор и ему подобные… создают новый порядок, порядок без прошлого и памяти. Они вырывают страницы из книги бытия, чтобы переписать ее по-своему. Кто-то должен помнить.

Он посмотрел на замерший маятник.

- Боевые генералы остановили не только эти часы. Им важно остановить саму магию времени и подчинить себе. Но время не терпит насилия, оно либо течет, либо ломается. В противном случае наступает хаос, и однажды он все поглотит.

Я слушала, впитывая каждое слово. Это была не просто тайна, это была правда, что скрывалась за фасадом дворцовых интриг и магических исследований.

- А я? – спросила задумчиво. – Какую роль я играю в этом?

Аррион посмотрел на меня внимательно и оценивающе.

- Ты – проводник, твоя душа не оглохла от власти и страха. Самозванка, но чувствуешь следы, потому что сама являешься частью этой магии. Не дрожи, - посоветовал он с легким налетом насмешки в хрипловатом голосе, - Фэлмор дал тебе факел, но огонь в тебе горел всегда. Я только указал направление.

Он снова повернулся и подошел к основанию часового механизма. Провел рукой по холодному металлу.

- Мне нужна твоя помощь, Елена, чтобы время снова потекло.

- Что я должна сделать? – мой голос стал крепче и тверже.

Вместо ответа он вдруг резко повернулся к двери, его глаза сузились.

- Они идут, - тихо, но резко сказал мужчина. – Заметили твое отсутствие. «Завеса» хороша, но против прямого приказа и грубой силы не устоит. А меня найти они не смогут. Не сейчас…