В пламени дракона 4

Уайтстоун

В ПЛАМЕНИ ДРАКОНА 4

глава 1

Скала дракона

Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в багряные и золотые оттенки. Длинные тени корабельных мачт уже поползли по водной глади Ветренного моря, слизывая последние следы дневного света. Легкий ветерок трепал пряди волос, принося с собой прохладу вечера и запах моя.
В воздухе повисла тишина, прерываемая лишь редкими криками чаек, спешащих укрыться на ночь на берегу, в своих гнездах, и шуршащим шёпотом взмахов могучих крыльев. Мир вокруг замирал, готовясь ко сну, погружаясь в мягкие объятия ночи.

Элейн немного успокоилась, лёгкий привкус умиротворения, робко и несмело проникал в её душу, с каждым ласкающим дуновением встречного ветра. Она посмотрела на Мейра, что летел рядом, с права от неё, и улыбнувшись ему, отклонилась чуть в лево, в своём седле, и дракон, покорно и с готовностью вняв её желанию, накренился, синхронно с ней, и уже делал плавный разворот в небе, направляясь обратно к Мидлтауну.
И уже спустя час, она опустилась на башню замка. Ригель опустил Мейра минутой раньше, и он уже ждал её на мосту. Она соскользнула по крылу своего чада, и потрепав его рукой меж горячих, влажных, посапывающих ноздрей, медленно пошла к мужу. Он нежно обнял её, и они ступили в свои покои.
В покоях было свежо и уютно. Служанка уже подготовила купель с душистыми травами, и Элейн с удовольствием погрузилась в парную воду, позволяя теплу смыть усталость и тревоги этого тоскливого дня. Мейр присел на краешек купели, нежно перебирая её мокрые волосы.

Элейн закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями. Но она хотела больше. Она хотела забыть, стряхнуть с себя, хотя бы на время, хотя бы до следующего утра, все свои тревоги и волнения. И она знала как.
Горячая кровь Мейра выжжет их, она растворит это гнетущее чувство вины, и заставит её погрузиться в забытие. И она чуть подалась вперёд и обняла мужа за торс, а потом, просто увлекая его за собой, свалила в купель, прямо в одежде….
Мейр охнул от неожиданности, но не сопротивлялся. Вода мгновенно промочила его рубашку, прилипшую к груди. Элейн прильнула к нему, прижимаясь всем телом. Её мокрые волосы щекотали его лицо.

- Ты… ты чего, Эл? - прошептал Мейр, чувствуя, как его щеки начинают гореть. Элейн не ответила, лишь углубила поцелуй, вкладывая в него всю свою страсть и отчаяние. Его губы были такими желанными, такими родными. Она чувствовала, как его руки обнимают её, сжимая с такой силой, будто боялись отпустить и потерять.
Он подхватил её на руки, вынося из купели. Вода стекала с его одежды, образуя лужи на полу. Мейр не отрывал от неё взгляда, в его глазах плескалось понимание и желание. Он бережно опустил её на мягкую постель, а она молча, с нежностью, смотрела на него. Всё было понятно без слов. День кончился, и начиналась ночь, обещая забытьё и утешение в объятиях друг друга.


На следующее утро, Изабелла направлялась к матери. Она подошла к дверям её покоев, и стража распахнула перед ней двери. Её мать сидела у окна за маленьким столиком, и печально смотрела вдаль. Она была одна. Она подняла взгляд на дочь:
- Садись, милая. Твой отец уехал?
Изабелла подошла, и наклонившись, обняла мать за плечи:
- Матушка, ты убиваешь нашего отца. Я не могу смотреть на его страдания. Неужели ты совсем не любишь его? Ведь ты так тосковала о нём! Почему ты отвергла его?

Элейн глубоко вздохнула, и погладив руку дочери, усадила её напротив:
- Милая, ты же уже взрослая. И ты знаешь, как это бывает. Ты знаешь, что совсем не просто выкинуть ког-то из своего сердца, и ещё труднее, туда кого-то пустить. Мне очень жаль твоего отца. Но останься я с ним, я мучала бы и его, и себя, а вместе с тем, и тебя с Рэдом. Он бы все равно знал, что я люблю другого, и он бы страдал ещё больше. А так, со временем он смирится и забудет, и будет жить дальше. И может снова полюбит кого-нибудь, и будет счастлив. Главное, что теперь он жив.

И она печально улыбнулась, и дочь взяла её руку, и грустно произнесла:
- Не думаю, матушка, что он забудет. Плохо ты знаешь нашего отца… Похоже, вы оба не знаете друг друга….

Элейн смотрела на свою дочь, и поражалась.. Откуда в этом, совсем ещё юном создании, столько мудрости и прозорливости? Как она смогла произвести на свет столь чистое, доброе и светлое дитя? Она - истинное небесное дитя. Королевство могло бы получить лучшего правителя, если бы она стала Королевой. Гораздо, гораздо лучшего, чем она сама….

Но Изабелла была и правда прозорлива, и очень добра. И она понимала, что её отцу сейчас было сорок пять лет. И хотя, он оставался красивым и очень крепким, и совсем не выглядел на свои года, и пока, мог легко соперничать с Мейром, но очень скоро, он начнёт стареть. И тогда, у него будет оставаться всё меньше шансов, против вечно молодого и сильного, красавца Мейра, который останется таким навсегда. И её отец, будет до самой смерти прозябать в унынии и тоске по матери. И Изабелла решила, что она подарит отцу больше времени. Она позволит и ему оставаться таким, как сейчас. И когда, спустя две недели, Дзаракс сделала свою второю кладку из трёх яиц, и принесла свою владычицу в пещеру, Изабелла была несказанно рада, и забрала эти яйца. Они были как нельзя кстати. Но она ничего не сказала о них матери. А спустя ещё неделю, она сказала Элейн, что полетит проведать отца. И та не была против. А Изабелла, аккуратно укутав яйца в шкуры, сложила их мешок из толстой ткани, и приладив на седле Дзаракс, отправилась в Уайтстоун.

Роберт бесцельно проводил свои дни в графстве, бродя в унынии, и не зная, чем себя занять. У него ни на что не смотрели глаза. Даже охота больше не виделась ему увлекательным времяпрепровождением. По вечерам он частенько заливал своё горе, изрядной порцией вина, а порой и чрезмерной.

А сегодня, он просто валялся в постели, и тупо смотрел в потолок. Его беспощадно глодали мысли о жене, и казалось, что он угасает.

Но вдруг неожиданно, он услышал драконий рёв. Он резко подскочил, и бросился к окну, но пока никого не было видно. Его сердце заколотилось быстрее, и он спешно, на ходу натягивая сапоги, помчался по лестнице вниз, и вылетел на улицу. И задрав голову, он увидел, как два дракона кружат над замком, и медленно опускаются.
Он быстро понял, что это его маленькая дочурка. И вскоре она приземлилась, и соскользнув по крылу Данзарина, точно так, как это делает её мать, она радостно подбежала к отцу и бросилась ему на шею. Роберт был так рад видеть её. И он, обняв её за плечи, хотел увести в замок, но она остановила его:
- Отец, подожди минуту, у меня кое-что есть для тебя.

И она помчалась к Дзаракс, и ловко залезла на её спину, и спустилась вниз с большим мешком. Робер с интересом посмотрел:
- Что же это?

Изабелла взяла его за руку, и потянула в замок:
- Пойдём, сейчас увидишь.

И она, с заговорческим видом спросила шёпотом:
- Где твои покои? Веди меня туда.

Роберт был весьма заинтригован, всей этой таинственностью, и решил подыграть дочери, и так же, шёпотом сказал:
- Следуйте за мной, юная леди, только очень тихо.

Они оказались в его покоях, и закрыв дверь на ключ, Изабелла выкатила на его постель три яйца. Роберт обалдел от неожиданности:
- А твоя мать знает?

Изабелла серьёзно посмотрела на него, но потом хитро улыбнувшись, покачала головой:
- Нет, вообще никто не знает. Ты примешь их, им срок через неделю, тогда они явят себя миру. И ты больше не будешь стареть и болеть, отец, прямо как и матушка. Ты навсегда останешься молодым, красивым и сильным. И у тебя будет всё время этого мира.

Роберт был растроган, до глубины души. Он обнял дочь, и едва не пустил слезу. Потом они вместе гуляли и много разговаривали, а спустя два дня, его дочь отправилась в обратный путь.

Роберт дождался срока, и вскоре, три маленьких драконёнка, одной лунной ночью, повисли на его одеждах, и умилительно свистели, оповещая этот мир о своём рождении. Роберт хорошо знал, что нужно делать. И его драконы росли не по дням, а по часам. Он много времени проводил с ним, и они были привязаны к нему безмерно, а он находил в них отдушину, они ненадолго отвлекали его от скорбных мыслей.
Самого крупного, чёрного дракона он назвал Хедус, зелёного – Аламакс, а красного, он назвал в честь погибшего дракона жены – Миракс.

Роберт понимал, что когда драконы подрастут, Элейн узнает о них, рано или поздно, но она непременно узнает. И он осознавал, что тогда, мерзавец Мейр, будет уговаривать её, убить их. Но он так же знал, что Элейн не станет этого делать, по крайней мере он на это очень надеялся. Ведь если он ошибся, ему не спасти их от своей жены.

Но даже драконы не могли изгнать навязчивые мысли об Элейн, из головы Роберта. Подобно юному Мейру, он стал просто одержим ею. Он засыпал и просыпался, думая о ней. Его нестерпимая тоска не отпускала его, она не отступала, лишь иногда сменяясь злобой и обидой, она терзала и терзала, его израненную душу.

А вскоре его навестил и Рэд. И Роберт не стал скрывать от сына драконов. А тот был безмерно рад, что и у его любимого отца теперь они есть. Но он пообещал, что пока будет хранить это в тайне.
А между тем, близился семнадцатый день рождения Рэда. И он заявил отцу, что не желает отмечать это событие в Мидлтауне, и видеть рожу Мейра, а хочет, отпраздновать это у отца, в Уайтстоуне. И Роберт с радостью согласился, и собирался устроить турнир, по этому поводу, и закатить большой пир на три дня, по его окончании. Приглашения были разосланы, и гости уже начинали неспешно собираться в замке, а под его крепостными стенами, распаковывали свои обозы торговцы и лавочники.

Элейн была немного расстроена, таким решением сына, но воспротивиться она не могла. Он был уже совсем взрослым, и вообще не слушал её. Он сильно возмужал, и девицы провожали его томными, манящими взглядами. Но он был дерзок и надменен, и держал своё сердце на крепком замке. Он лишь развлекался, и не допускал в свою душу искренних чувств, возможно потому, что видел, чем это обернулось для его отца.

И Мидлтаун постепенно пустел, очень многие его постояльцы теперь держали путь в Уайтстоун, желая обязательно поприсутствовать на мероприятии, в честь наследного принца. Но, впрочем, Рэд сказал матери, что она тоже может прилететь, чтобы быть там с ним, в такой знаменательный день, но он категорически запретил ей быть там с Мейром. И она не поехала. Но она была рада, что замок хоть ненадолго, опустеет. Его вечный шум и гомон, его многолюдные коридоры и залы, и постоянно снующие туда-сюда, люди, утомляли её, и теперь она наслаждалась тишиной, покоем и своим мужем.

А Уайтстоун, между тем, напротив, уже не мог вместить всех желающих гостей. И вскоре день турнира настал. Рэд много тренировался, и сегодня он участвовал на ровне с прочими участниками, к великой гордости своего отца.
Роберт сидел на главной трибуне, рядом с Максом и Филом. Они тоже были приглашены, и Роберт был рад их видеть, хоть и знал, что те дружны и с Мейром. Он расспрашивал Макса про Элейн, но что тот мог ему сказать? Упоминать Мейра он лишний раз не хотел, чтобы не тревожить душу Роба, а потому он просто ответил, положив руку тому на плечо:
- Роб, у неё всё хорошо. Отвлекись, и оглянись вокруг. Тут поле не пахано, развлекись, и может жизнь то и наладится? Не сошёлся же на ней клином белый свет! Вон, глянь, туда, там грудастая красотка, глаз с тебя не сводит.

Роберт загоготал:
- А если сошёлся?

Макс махнул рукой:
- Да ну тебя, зануда.

Но первый турнирный день завершился, и Рэд был победителем в состязании мечников. Роберт просто взрывался от гордости за сына, и был непривычно весел и доволен. Большие сборища и турнир на него очень благоприятно повлияли, и он и правда хорошо отвлёкся от своих скорбных мыслей.

И вечером, на пиру, Роберт Макс и Фил снова сидели, и много болтали, и Макс не уставал осушать кувшины с вином, да и Роберт не отставал. А та грудастая красотка, что приметил Макс, так и крутилась подле них.

Это была Мисти Хорелл, вдова барона Андса Хорелла, что погиб в битве при Пуйё. Она и правда была хороша собой, и ей было не более двадцати пяти лет отроду. У неё была точёная, стройная фигура, с весьма выдающимися, манящими формами. Её длинные, каштановые волосы, каскадом струились с её плеч, а карие выразительные глаза, посылали Роберту откровенные взгляды, что не предполагали многозначности.

И когда Макс был уже изрядно навеселе, он прихватил её за руку, когда та в очередной раз дефилировала мимо, и усадил на стул, что он поставил меж собой и Робертом. И она присела, весьма достоверно изобразив смущение, и Роберт налил ей кубок вина. И слово за слово, и первоначальный холодок скоренько растаял, и девица уже весело смеялась в их компании. И она была соблазнительна и очень весела. Её чистый звонкий смех был заразителен, а её белоснежная улыбка очаровательна и мила. А вскоре, она уже, как бы ненароком, опустила свою руку на ногу Роберта. И изрядная доля алкоголя в его крови, довершила коварный план баронессы Хорелл. И весь остаток ночи Мисти провела в покоях графа Хемсворда.

Его тело изголодалось по ласке и близости, и он отправил баронессу на небеса блаженства, чем покорил её окончательно. И все оставшиеся дни турнира и пира, она уже не отходила от него, и он одаривал её страстными взглядами, к великой радости Макса и Фила. И Макс затейливо посмотрел на Фила, и долбанул его по плечу:
- Ну что, Фил, похоже лёд тронулся? Может Мисти вырвет нашего Роба из его мучительных страданий и тоски?

Фил хихикнул:

Скала дракона

Глава 2

Скала дракона


Но по прошествии месяца, Вэл, Хелен и Мел затребовали поездку на Скалу дракона. И Элейн не видела причин для отказа. Но в этот раз ехали большой компанией. Макс, Фил и Артур тоже изъявили желание поразвлечься, и отдохнуть как следует. И вскоре большой кортеж выехал из крепостных ворот Мидлтауна.

Элейн с Мейром сказали, что прилетят туда на драконах, к их приезду. И оставив все дела на Венса, Ворала и Марда, спустя почти три недели, они уселись на своих крылатых ящеров, и полетели в маленький замок. У них было приподнятое настроение, в предвкушении прекрасных, приятных дней.

Тем временем кортеж уже подъезжал к Скале дракона. Они не стали заезжать в Уайтстоун, а сразу направились в замок. Макс не хотел, чтобы Роб знал, что они будут здесь. Но, как это часто бывает, случайность, так сказать резерв Богов, что они вводят в действие в особых обстоятельствах, порушила планы Макса, и Роберт узнал.

Он увидел, когда был на охоте, как над ним пролетели четыре дракона, накрывая землю тёмными тенями. Драконов Элейн он узнает сразу. И он понял, что они сделали изрядный крюк, чтобы облететь Уайтстоун стороной. Они не хотели, чтобы он знал, что они там. И она будет там с Мейром. Его драконы тоже летели.

И сердце Роберта, что казалось, только начало чуть успокаиваться, заботами Мисти Хорелл, пропустило один удар, и снова неистово замолотило, пытаясь вырваться из груди, пока тёмные гигантские тени проплывали над его головой. И он свернул охоту, и отправил свору своих борзых к дому.
Роберт вернулся в Уайтстоун с тяжёлым сердцем. С каждой, пролетевшей огромной тенью драконов, воспоминания накрывали его, как волны берег.

Он вошёл в Уайтстоун, и ветер, проносящийся сквозь коридоры древнего замка, казался ему живым напоминанием о потерях. Роберт почувствовал, как тени воспоминаний сжимаются вокруг, воплощая лицо, которое он не в силах забыть. Каждый шаг по знакомым каменным плитам отзывался эхом его желаний и страхов, в то время как сердце гудело от невыносимой боли.
В его мыслях вновь возникали яркие образы – Элейн, её смех, утренние прогулки по саду, и конечно, их жаркие, страстные ночи.

Он медленно поднимался по лестнице, словно каждое движение отнимало у него силы. Мрачные мысли о том, что происходит в Скале дракона, сжимали его грудь, как стальные канаты. Он представлял Элейн с Мейром, их смех и легкость, которые когда-то наполняли его жизнь. Теперь это все казалось недоступным, как далекие звезды на ночном небе, которыми она так любила любоваться.
Он прошёл мимо своих людей, которые радостно приветствовали его, но их голоса сливались в гул, не доходя до его ушей. Внутри его бурлили эмоции, словно весенний поток, стремящийся прорваться сквозь ледяную корку.

Наконец, он достиг своей комнаты. Закрыв двери, Роберт опустился на кровать, и уронил голову в ладони. Драконы Элейн были очевидцами всего, что было, но теперь разрушено между ними. Он не мог не думать, что когда-то она была неотъемлемой частью его жизни, а теперь они разделены этой грёбанной бездной, что зовётся Мейр.

Но в этот момент Мисти открыла дверь, и медленно, несмело подошла к нему:
- Роберт, что случилось? Что с тобой? Почему ты вернулся так рано?

Роберт поднял голову, глаза его были полны боли и неопределенности. Но он почувствовал, как холода вокруг него начинают отступать, когда взглянул на Мисти. Она была единственным лучиком света в этом мрачном мире, наполненном темными тенями воспоминаний.

— Я не знаю, — выдавил он, голос дрожал от подавленных чувств. — Все, что я когда-то любил, теперь утратило смысл. Она была частью меня, и теперь осталась лишь пустота.

Мисти села рядом, и молча положила свою ладонь на его кисть. Она уже любила Роберта, но знала, что его сердце всё ещё принадлежит его Королеве. И это осознание угнетало её, а больше того, он даже не пытался этого скрывать. А ей был бы так сладок был обман любимого, когда нет сил перестать любить. Но она не понимала, почему именно сейчас его накрыл этот приступ тоски. И она очень робко и несмело спросила:
— Ты видел её?

Роберт кивнул:
-Её драконов.

Она вздохнула, и глядя с нежностью в его глаза, тихо сказала:
- Не позволяй ей мучать себя. Забудь о ней.

Роберт печально улыбнулся, глядя на Мисти, а потом, глядя ей в глаза, шепнул:
- Забуду.

Гости скалы дракона давно уже расположились в своих покоях, и надеялись, что Король и Королева прилетят этим днём. Приведя себя в порядок, после долгой дороги, все постепенно спускались в зал. Слуги готовили знатный ужин, а кувшины с вином уже красовались на столах.
Перед отъездом, Мейр объяснил Артуру, где он находил музыкантов, что уже были знакомы с божественной музыкой другого мира, и тот уже доставил их в замок. А вскоре, знакомый драконий рёв, сообщил о прибытии королевской четы.

Элейн с Мейром были в очень хорошем настроении, когда вошли в двери замка, и после короткого, торопливого приветствия, отправились в свои покои, но приведя себя в божеский вид, быстро спустились вниз, где все уже собрались.
Музыканты уже заиграли первые мелодии, их звуки плавно заполняли пространство, и улыбки начали появляться на лицах собравшихся.
Служанки подносили блюда, наполняя воздух ароматами пряных трав и жаренного мяса. И Мейр поднял свой кубок, и предложил первый тост, конечно же, как всегда, за его Королеву. А дальше тосты сыпались один за одним, и с каждым новым поднятием кубков, обстановка становилась всё более радостной и раскрепощённой.
Вино лилось рекой, разговоры становились громче, а смех сливался с музыкой. Гостям казалось, что вечер длится вечно, и каждый ощущал себя частью этого волшебного момента, когда все печали и заботы остались далеко от этих стен, а регалии и титулы, тут давно не имели власти и значения.

Но в тридцати милях от Скалы дракона, этим вечером царили совсем иные настроения. И Роберт оставил Мисти в комнате, и сидя на башне со своим Хедусом, судорожно пытался придумать, как воспользоваться тем, что она здесь.
Он отчаянно хотел попасть в их замок, и увидеть её. Но он не мог туда просто вломиться без приглашения, но желание, вновь видеть её, толкало его на ребяческие поступки. И не в силах больше сдерживать свои порывы, он решил, что полетит и посмотрит издали, и может, если драконы Элейн расположились не слишком близко к замку, сможет подобраться и подсмотреть в окно.

Его драконам ещё не было и года, но его Хедус был довольно крупным, и Роберт уже летал на нём. И хотя у него не было седла, он прекрасно обходился и без него. Он был великолепным наездником, и мог легко держаться без седла, как на спинах своих породистых скакунов, так и на спинах драконов, надёжно ухватившись за их шипы крепкими, сильными руками.

Роберт поднял голову к небу, ощущая свежесть вечернего ветерка. Он знал, что сейчас ему нужно быть осторожным. Драконы Королевы были злобными и трудно предсказуемыми, но его жажда увидеть Элейн была сильнее страха. Набрав воздух в лёгкие, он одним махом вскочил на спину Хедуса, который взревел и расправил свои крылья, готовясь к взлёту. Один мощный удар, и они уже парили над землёй, ветер рвал волосы, забивая мысли в густой туман.

Скоро замок стал виден вдалеке, его стены были освещены вечерним светом, что струились из оконных проёмов. Роберт почувствовал, как сердце забилось быстрее при мысли о ней, её улыбке, её глазах.
Подлетев ближе, он решил облететь замок. Каждый взмах крыльев приближал его к желанной встрече, но он знал, что нужно сохранять осторожность. Он осмотрелся с высоты, и хоть ночь уже вошла в свои права, окутав сумраком всё вокруг, яркая луна предательски подсвечивала гигантские драконьи силуэты. И они были метрах в ста пятидесяти от замка, на поляне.

Потихоньку он спустился, в двухстах метрах от замка, по другую сторону, от драконов Королевы, но они почуяли чужака, один из них зарычал, но потом успокоился. Рык был глухим и трубным, скорее всего это был её Беллатрикс.

И он, опасливо озираясь, стал прокрадываться к одному из низких, узких окон зала. Сердце колотилось от волнения. И он осторожно заглянул.
Их было много, и все они уже изрядно на веселе, и он знал каждого из них, и со всеми был дружен, и она там… Она сидит на диване, облокотившись на плечо, этого чёртового Мейра, а он снова обнимает её, и что-то шепчет на ухо…. Что-то интимное, должно быть… потому что она в шутку бьёт его легонько по ноге своей маленькой ручкой, и улыбается, покусывая свою губу... А он тянет её к себе за талию и нежно поглаживает пальцем её грудь в глубоком вырезе платья….и целует… Мерзавец…
Она была так близка, но в то же время так недосягаема. И дальше смотреть Роберт не хотел, лучше бы ему не видеть этого вообще. Как же глуп он был, чего он ожидал… зачем он сюда прилетел….

Стиснув зубы, Роберт отступил в тень, сердце его стучало так, будто хотело вырваться наружу. У него не было права на эту ревность, больше не было, но он не мог с ней справиться. Его друзья, его жена и его враг находились в одном зале, и смех их, врезался в уши, как нож. Он всегда считал себя частью их мира, но сейчас ему казалось, что он потерялся в чужом сонном царстве.
Он прислонился к холодной стене, тщетно силясь отогнать мысли о том, что происходит внутри. Мейр, этот грёбанный соблазнитель, этот чёртов похотливый кобель… Он закрыл глаза, пытаясь унять бурю внутри.
Внезапно одна из драконьих голов вновь злобно заурчала, и он знал, что время уходить. Если его заметят, последствия будут фиговыми. Сделав глубокий вдох, он вяло поплёлся к своему дракону.
Но мысль о том, чтобы увидится с ней, и может поговорить, не отпускала его. И коль уж он не может попасть к ним, он отправит им приглашение, посетить Уайтстоун. Этот Мерзавец не позволит себе такие вольности в его присутствии, и в его замке. Ему придётся попридержать свои нахальные руки при себе.

И выждав немного времени, спустя два дня, он отправил письмо с гонцом, в Скалу дракона, барону Максу Стоксону, в котором приглашал его и всю компанию, посетить графа Хемсворда и баронессу Хорелл в их замке Уайтстоун, и хорошенько выпить, и отдохнуть. И забыть все былые распри навсегда.

Макс, получив письмо, слегка задумался, не приведёт ли это к новой драке. Но немного подумав, решил, что коль Роберт обзавёлся новой пассией, может он и успокоился. И он показал письмо Мейру. Тот настороженно взглянул на Макса:
- Ты думаешь это хорошая затея? Как он вообще узнал, что мы тут?
Макс пожал плечами:
- Ну коль он будет со своей дамой, вряд ли он начнёт бузить. Может он успокоился, и хочет наладить нормальные отношения? У них общие дети, этого уже не изменить. А как узнал? Да Бог его знает, может драконов видел.

Мейр хмурился, невольно просчитывая возможные проблемы в голове. Он прекрасно знал, как Роберт любил его жену, и помнил его глаза, при их последней встрече, и гневные выходки. Неужели он действительно готов сменить курс и оставить позади свою гордость и былую любовь?
Покачав головой, он сказал:
— Макс, я не верю, что он так просто изменится.

На что Макс, уверенно поднимая брови, ответил:
— Возможно, но у нас есть шанс на мир с графом Хемсвордом. Он сам его предлагает. И к тому же, ты не видел его Мисти! С такой красоткой, я бы и сам обо всём забыл. Так что, всё может быть. И я не собираюсь отказываться от возможности насладиться вечерней трапезой в замке Уайтстоун. И не забывай, Роберт всё ж был моим другом, да и остаётся, хоть и тебя, мерзавца, я тоже люблю. Если вы примиритесь, я буду прыгать до самого потолка, от радости. Уж угоди мне, Мейр. Преподнеси своему старому другу такой подарок!

Мейр забористо загоготал, и махнув рукой сказал:
- Ладно. Прокатимся до Уайтстоуна.

Внутренний голос подсказывал Мейру, что благие намерения Роберта не так просты, как кажутся на первый взгляд. Затишье перед бурей, всегда было предвестником бурь. Но всё же он решил, что ничего крамольного не случится. Ну сцепятся они, в крайнем случае, ну что с того, не в первый раз. А уж коль такое и произойдёт, то этот раз, будет последним. Они завершат схватку, начатую много лет назад, коль тот этого пожелает и сам развяжет драку.
А это, по мнению Мейра, был не такой уж и плохой вариант.

И в назначенный день они отправились к Хемсворду. Они въехали в каретах в ворота крепостных стен, и скоро оказались перед массивными дверями замка.
Огромные створки открылись с тихим скрипом, и перед ними предстал зал, наполненный атмосферой тоски и элегантности. Граф Хемсворд, стоя у камина вместе с баронессой, сдержанно улыбнулся, и предложение о примирении витало в воздухе, как запах свежесваренного чая.
— Добро пожаловать, друзья, — произнес он, и пристально взглянув на Мейра, добавил:
— Я рад видеть вас здесь, несмотря на прежние разногласия.

Роберт, стоя на краю комнаты, казался более спокойным, чем Мейр ожидал. В его глазах не было ярости, только смятение, и, возможно, печаль. Но всё же ощущение того, что помимо запаха чая, что-то ещё витает в воздухе, Мейра не оставляло. И он заметил, как Роберт бросает украдкой взгляд на Элейн.
Макс, почувствовав нарастающее напряжение, предложил поднять тост. Это было необходимо, чтобы разрядить обстановку. И Макс деловито подошёл к Роберту, и приветственно, приобнял его за плечи. А потом он поднял руку с кубком вина вверх, и произнёс тост,
что прозвучал как гром среди ясного неба:
— За новое начало!

Мейр с лёгкой издёвкой, ухмыльнулся, но всё -же отпил из своего кубка пару знатных глотков.
Граф Хемсворд, заметив его взгляд, подошёл ближе к Мейру:
— Король, вы не верите в возможность примирения, не так ли?

Его голос был полон лёгкой иронии. И он снова скользнул взглядом в направлении Элейн. Мейр снова ухмыльнулся:
- А ты готов, Роберт?

Роберт, чувствуя на себе взгляды всех собравшихся, вдруг шагнул вперёд, его лицо стало жестким, как гранит. Он смотрел прямо в глаза Мейру, с едва уловимым ехидством. В воздухе вновь повисло напряжение, и даже Макс, который всегда умел разрядить атмосферу, замер, не зная, что сказать дальше.

— А почему бы и нет, Король? — проговорил Роберт, его голос был низким и полным решимости, и он сделал акцент на последнем слове. А потом он медленно перевёл взгляд на Элейн.

Элейн, ощутив, что внимание вновь переключается на неё, шагнула к Роберту. В её глазах была печаль и надежда, и в этот момент тишина в комнате стала практически осязаемой. Мейр замер.

- Роберт, это было бы прекрасно. Мы не можем двигаться вперёд, если продолжаем цепляться за прошлое— произнесла она, её голос звучал мягко, но уверенно, и она добавила:
- Давай не будем терять то, что у нас осталось, Роб.

Роберт ухмыльнулся, но в этот раз как-то совсем печально, и тихо сказал:
- Давай не будем…

Потом он подошёл к столу, и уже довольно громко, и даже с некоторым подобием задора, произнёс:
- Присаживайтесь господа, пришло время выпить и повеселиться. Но прежде я представлю вам баронессу Мисти Хорелл, тем, кто ещё с ней не знаком.

И он снова бросил взгляд на Элейн. Он надеялся уловить хоть каплю ревности и смятения в её глазах. Но она лишь благодушно улыбнулась. И все они расселись за столом, до отказа набитого яствами и вином.

Мейр не понимал, для чего Роберт устроил этот спектакль, он ясно видел, что тот не остыл ни на грам. Он читал это в его глазах, как в открытой книге, как бы тот не пытался этого скрывать. Его взгляд невольно сводился на Элейн, раз от раза, и он ничего не мог с этим поделать, она как магнитом притягивала его взор.

Но, как бы то ни было, вечер прошёл довольно сдержанно, и без эксцессов, и бури не случилось. И Мейр вёл себя довольно благородно, он не стал провоцировать Роберта, и держал свои руки в дали от прелестей своей жены. И по завершении, гости отправились домой, в поданных каретах, все, кроме Мейра и Элейн.

Как только кареты отъехали от замка, Элейн опустила Беллатрикса и Ригеля, и они улетели на них. Она бросила благодарный, прощальный взгляд на Роберта, который не отрывал от неё глаз, и нервно поджимал губы. Она всё понимала, его глаза и от неё не смогли ничего утаить, и ей было жаль его до слёз, но что она могла поделать…
А несчастный Роберт, в кровь разбередив все свои душевные раны, всю эту ночь провёл на башне с Хедусом, глядя на звёзды… что так нравятся его Элейн.

Спустя несколько дней, Макс подошёл к Мейру:
- Мейр, надо бы сделать ответное приглашение Робу. В прошлый раз всё прошло неплохо, Роб вроде успокоился, так что думаю, со временем, вы если и не станете друзьями, то и врагами не будете.

Мейр раздражённо посмотрел на Макса:
- Макс, да он глаз от неё не отводил. Ни хрена он не успокоился.

Но Макс упорствовал:
- Он держал себя в руках. А я знаю Роба, ему не просто это далось. Но он ничем не обидел, ни оскорбил, ни спровоцировал, ни тебя, ни её, он был вежлив и благороден. И он сделал первый шаг. Так что это уже прорыв. Давай-ка, и ты сделай, давай его пригласим. Он граф великого Дома Вэссекса, теперь самого большого и богатого, не гоже вам быть на ножах.

И Мейр махнул рукой:
- Делай как хочешь. Только предупреди своего дружка, чтобы он не пялился на мою жену. Меня это начинает злить.

И Макс пригласил, и спустя ещё два дня Роберт и Мисти ехали на Скалу дракона. И в этот раз обстановка была уже куда более раскрепощённая, для всех, кроме Роберта.

Музыка, смех, шутки и вино лились бурным потоком, подобным течению горной реки. Они много пили, и Роберт тоже, но его сердце молотило как отбойник, и адреналин насухо выжигал весь алкоголь в его крови, и он пил не пьянея.

А Мейр очень хорошо набрался в этот раз, в привычной, домашней расслабляющей обстановке, и его руки снова были там, где и обычно. И Элейн пыталась сдерживать его страстные порывы, видя, как Роберт всё чаще раздувает ноздри, и нервно прикрывает подёргивающиеся веки. И она решила, что лучше ей уйти, чтобы не навлечь беды. И она ушла. Но спустя несколько минут, Мейр решил, что с него довольно, и тоже пошёл за ней. Но было уже далеко за полночь, и посидев и повспоминав былое с Максом и Филом, Роберт хотел отбыть домой. Но Макс предложил ему остаться и на завтра организовать псовую охоту. И тот, с радостью согласился, отправив письмо с голубем в Уайтстоун, чтобы слуги привели к утру свору, и лошадей к Скале дракона.

Но Элейн не знала об этом, и ублажив Мейра, когда тот уснул, она укуталась в тёплый, длинный халат, и пошла на свою излюбленную башню, и снова стояла, облокотившись на стену, и смотрела на звёзды. И не прошло и десяти минут, как туда поднялся Роберт.

Он так ждал именно такого момента, он в тайне надеялся, что она захочет полюбоваться ночным небом, она всегда это любила. Все были пьяны, и разбрелись по покоям. И он оставил Мисти в комнате, и пошёл на башню. И он несмело и медленно подошёл к ней.
Элейн настороженно, и с некоторым удивлением, смотрела в его глаза:
- Ты не уехал?

Роберт покачал головой:
- Завтра мы едем на охоту, Макс предложил остаться.

Элейн вздохнула, и печально посмотрела на бывшего мужа. А он подошёл к ней вплотную, и прошептал, наклонившись к самому уху:
- Эл, неужели совсем ничего? Неужели ты ничего ко мне не чувствуешь больше?

И он едва коснулся её щеки губами. Она ладонью, нежно отстранила его и тихо прошептала:
- Роб, не нужно, прошу тебя. Не терзай ни меня, ни себя. Я чувствую, но этого недостаточно.

Он снова приблизился, и был в нескольких сантиметрах от её губ, и её запах сводил его с ума, и он не удержался и припал к её губам в страстном поцелуе. Она пыталась освободиться, и теперь довольно решительно, оттолкнула его, но он уже не мог остановить своих рук. Они не слушались, его тело отказывалось подчиняться, и он с силой прижал её к каменной стене своим телом, и торопливо распахивал её халат, резко развязывая пояс, одной рукой. Его губы пожирали её, и его дыхание становилось всё тяжелее и чаще.
Она пыталась оттолкнуть его, но он лишь удвоил старания.
Она почувствовала, как горячее дыхание Роберта касалось её шеи.
Роб был охвачен безумием, его разум затмило желание. Она начала отчаянно вырываться, и к глазам подступили слёзы, и она шептала:
- Роб, прекрати, ты сошёл с ума.

Он не слышал её шепота, не замечал слез, которые уже капали на их соединённые тела. Его тело действовало на автопилоте, и он не знал, где заканчивается его воля и начинается её. В глубине души он понимал, что не должен, но остановиться не мог.
Она чувствовала, как каждое её сопротивление только подогревает его страсть. Её сердце колотилось, и разум кричал о помощи, указывая на бездну, в которую они могли упасть.

Он не владел собой, и резко подхватил её за бёдра, и всё ещё прижимая к стене своим могучим телом, он резко овладел ею, сопроводив толчок сладострастным, глухим басовитым стоном..
В этот момент для него всё вокруг исчезло — остались только они двое, и его страсть и желание.
Роб не думал о последствиях, его разум был затуманен вспышками эмоций, а каждое движение подстёгивалось её протестными стенаниями, и яростным сопротивлением. Но он был одержим.
Слёзы, что катились по её щекам, терялись в тени его страсти. Она пыталась вырваться, она выкручивалась, и билась, словно птица в клетке, но это только подстегивало его. И она шептала:
- Роб, остановись, Боже, что же ты делаешь… Ты свихнулся…

Но он не слышал, а Элейн боялась закричать, и боялась, что прилетят драконы, и подняв дикий рёв, перебудят всех в замке. А её трясло от мысли о том, что Мейр узнает об этом. Тогда Робу не жить.

Элейн понимала, что её драконы чувствуют то же, что и она, и они бросятся ей на помощь, а потому закрыв глаза, просила Беллатрикса оставаться на месте, и не прилетать. Но она никак не могла остановить Роба, у неё просто не хватало сил. Она пыталась вырваться, она выкручивалась и извивалась, пытаясь освободиться от его мёртвой хватки, но его руки, словно железные цепи, держали её крепко, словно намереваясь сломать её сопротивление.

И в её сердце всё больше разгоралась боязнь, зная, что каждое мгновение лишь усугубляет её бедственное положение. Её накрывала волна ужаса, от одной мысли, что Мейр может проснутся, и тогда он придёт сюда. И она хотела, чтобы это быстрее закончилось, а его страсть уже была на пике… И наконец, сильно, до боли, сжав её в своих объятиях, он испустил рычащий сладострастный стон, содрогаясь от наслаждения…


Но он не отпускал её. Он вжимал её в стену, всем своим телом, всё ещё тяжело дыша, и не отпускал. Элейн почти обессилела от отчаянного сопротивления, и тихо прошептала:
- Роб, что ты наделал, Роб. Отпусти. Хватит.

И он наконец ослабил свою хватку, и отпустив её бёдра, опустил на каменный пол, но всё ещё удерживая её, шептал ей на ухо:
- Эл, я не могу без тебя. Вернись, умоляю. Ты лишила меня рассудка. Прости, прости, я был сам не свой. Но я не могу, я умираю без тебя. Каждый грёбаный день, я подыхаю без тебя.

Элейн приподняла ладонью его лицо, и с укором смотрела в его глаза, полные отчаяния и боли. Она знала, что он страдает, и его слова были как свинцовые гири, что разрывали её сердце от противоречивых чувств, от жалости, и в то же время, гнева.

Но несмотря ни на что, даже на то, что только что случилось, он не был ей чужим, и никогда не станет. Их прошлое, и её нежные воспоминания о нём, и её чувство вины перед ним, накрепко связали их в тугой узел, что она не могла не развязать, не разрубить.

И она молчала, и тяжело вздохнув, и освободившись, наконец от его удушающих объятий, запахнула свой халат, и быстро пошла вниз.

А он остался на башне, и держась за голову, сел на каменный пол, и пытался понять, как это повлияет на них. Простит ли она его безудержный, сумасшедший, дикий порыв страсти, что он не смог сдержать. Но он надеялся, что она сможет... она всегда знала, как близость её тела, её запах, её губы, действует на него. Она не могла этого забыть… И она знает, что для него ничего не изменилось.

Оказавшись на лестнице, Элейн выдохнула, с некоторым облегчением. Мейр оставался в их покоях, и он никогда уже не узнает об этом. То, чего она страшилась больше всего, к счастью, не произошло. И она быстро прошмыгнула в комнату, и легла в постель. Её муж мирно спал, слегка похрапывая. Её пронесло…. Узнай он - Роберту конец.

Но не все остались в неведении того, что сотворил граф Хемсворд этой ночью. Когда он, оставив Мисти в покоях, что приготовили для них, ушёл, она решила проследовать за ним. Она тайком проследила, куда он идёт, и стояла у двери, что вела на башню, осторожно выглядывая, стараясь не выдать своего присутствия. И она видела всё. И теперь её пожирала нестерпимая ревность и ненависть к Королеве, что никак не хочет отпустить её Роберта, и терзает и её, и его. Но она ничего не сказала ему об этом. Она боялась его гнева, и боялась потерять его, а потому мучалась молча, не смея даже намёком, выказать свой протест.

Следующим утром, псовая свора и породистые скакуны Графа Хемсворда, уже ждали у замка. Они прибыли довольно рано, оповестив всех постояльцев, заливистым, шумным лаем, в нетерпеливом предвкушении азартной охоты.
Забористый собачий хай разбудил Элейн, и как только она открыла глаза, первое, что пришло ей на ум, так это, что она не должна отпускать Мейра с ними. Она прекрасно понимала, что охота продлится несколько дней, и всё это время Мейр и Роб будут мозолить друг другу глаза. А терпение и сдержанность Роберта, едва ли продлятся столь долго. Не говоря уж о Мейре, на которого подобные качества распространяются весьма условно, он, к сожалению, не слишком обременён такими добродетелями.

Элейн злилась на Макса, о чём только тот думал, предлагая такое. Его навязчивая идея, примирить их, с самого начала была обречена на сокрушительный провал. Теперь она отчётливо это понимала. Её робкие надежды на то, что Роб сможет оставить прошлое позади, теперь разбились в дребезги, о его вчерашний натиск. И сейчас главное, не допустить худшего развития событий.

Но собачья свора продолжала истошно, призывно голосить, мешая сосредоточится и подумать. И к тому же, этот лай разбудил и Мейра. Он прищурил спросонья один глаз, и посмотрев на жену, спросил:
- Что там такое? Откуда тут взялись псы?

Элейн прижалась к его груди:
- Я не знаю. Но должно быть готовится охота. Думаю, это свора Роберта.

Мейр оживился, и уже пытаясь встать с постели, сказал:
- Надо бы узнать. Давно я не был на охоте.

Но Элейн удержала его:
- Милый, я не хочу, чтобы ты ехал на неё.

Мейр довольно улыбнулся:
- Что? Всё ещё волнуешься, что мы с Хемсвордом вцепимся друг другу в глотки?

- Конечно волнуюсь – вздохнула Элейн.

Мейр сжал её плечо:
- Я же обещал тебе, что не стану бодаться с ним. И я сделал так, как пожелала моя Королева.

Элейн снова вздохнула:
- Мейр, ну так сделай и сейчас, как хочет твоя Королева.

А потом она приподнялась, и глядя в его глаза, маняще улыбаясь, и игриво поглаживая его широкую грудь, интригующе добавила, растягивая слова:
- А я сделаю всё… всё… что пожелает мой Король.

И Мейр довольно загоготав, поцеловал её в лоб и сказал:
- Хорошо, стервочка моя. Уговорила!

И он встал и начал одеваться. Элейн тоже встала. И вскоре они спустились в зал, где уже был подан завтрак, и почти все собрались. Роберт сидел за столом, и цедил горячий чай. Он кинул быстрый, виноватый взгляд на Элейн, и сразу отвёл глаза на Мейра, и чуть кивнул, в знак приветствия.

Макс с аппетитом уплетал яичницу с беконом, смачно вымакивая горячим, свежеиспечённым хлебом желток, растёкшийся по тарелке. И бросив улыбчивый взгляд на Мейра, пробурчал, с набитым ртом:
- Как насчёт охоты, Мейр?

Мейр улыбнулся:
- Не в этот раз, Макс.

А потом он перевёл взгляд на Роберта:
- А как ты так быстро привёл собак, Роберт? Ты всю ночь из седла не вылезал?

Роберт с лёгкой иронией, приподняв одну бровь, глядя на Мейра, и продолжая цедить горячий чай, выдавил:
- Нет, твоя светлость. Макс любезно предложил мне заночевать в его замке. А свору пригнали слуги. А ты не любишь охоту, Мейр?

Мейр уселся за стол, напротив Роберта, и Элейн села рядом. Мейр в упор, словно стараясь просверлить дыру в голове Роберта, смотрел на него с ухмылкой, и после непродолжительной паузы, с едва уловимой насмешкой, самодовольно произнёс:
- У меня есть занятия и поприятней… Роберт. Куда приятней…..

Роберт смолчал, и стараясь удержать на месте дёргающиеся скулы, лишь нервозно прикрыл на секунду глаза. А потом отставил чашку, и отрезал:
- Ладно, Макс, собирайтесь, я жду снаружи.

И громко отодвинув ногой стул, встал, и быстрым шагом направился к выходу. Мисти тоже встала, и наспех промокнув губы салфеткой, поспешно засеменила за ним, придерживая пышную юбку.

Макс осуждающе взглянул на Мейра, и тихо прошипел:
- Вот мерзавец, тебе обязательно ехидничать?

Мейр забористо загоготал, и хлопнул Макса, что сидел рядом, по плечу:
- Ну не удержался, твою ж мать! Не злись, Макс!

Элейн посмотрела на мужа с лёгким немым упрёком, и приподняв бровь, со вздохом, покачала головой, и принялась грызть яблоко. Но она была рада, что Роберт ушёл. Её неприятно покалывало теперь в его присутствии, а в душе что-то мерзко, со скрежетом карябало когтистым пальцем, и она чувствовала тревожную неловкость, словно провинившийся котёнок.

Роберт уже вышел из зала, но он слышал довольный, громогласный смех Мейра из зала, и его просто раздирало от злости. Как же ему хотелось стереть эту самодовольную ухмылку с лица мерзавца. С каким бы удовольствием, он распотрошил бы его, как кабана, выпустив все кишки наружу. Но он взял себя в руки, и обнял Мисти, едва поспевавшую за ним, и когда они вышли из дверей замка, он сказал ей, глядя в глаза:
- Я вернусь через несколько дней. Если хочешь, можешь вернутся в Уайтстоун.

Мисти печально улыбнулась:
- Нет, любимый, я дождусь тебя здесь. Я буду скучать.

Роберт тоже улыбнулся. Он видел, печаль в её глазах, и он нежно поцеловал её, и как-то обречённо, вздохнув, прижал к своей груди. Как бы ему хотелось полюбить её. Как бы ему хотелось вновь обрести покой и счастье. И Мисти вполне могла бы всё это ему дать. Она согревает его озябшее сердце, и в минуты близости, почти прогоняет назойливые тени прошлого, и она так нежна и мила, она отдушина, которая спасает его от окончательного помешательства, и не даёт утонуть в бездне терзающих воспоминаний…. Если бы только сердце можно было подчинить воле разума…..

Между тем, Макс закончил, последним кусочком хлеба, вылизывать тарелку, а Фил с Артуром, уже довольно поглаживая свои сытые животы, готовы были отправиться на охоту. И попрощавшись с Мейром и Элейн, встав из-за стола, неспеша, вразвалочку поплелись из зала. Их жёны проводили их, и уже через десять минут вернулись за стол. Мелони игриво, с укоризной взглянула на Мейра, и шепнула ему на ухо:
- Ох, братец…. Ну и змеёныш же ты.

Мейр, уплетая сочный, увесистый кусок ветчины, ехидно ухмыльнулся, бросив на сестру короткий взгляд, и пробубнил:
- Кто бы говорил.

Мисти тоже вернулась в зал, когда Роберт уехал. Она села на своё место, напротив Элейн, и ненавязчиво, незаметно разглядывала её. Она знала её маленький секрет, и пыталась понять, уловив мельчайшие оттенки её эмоций, что та чувствует теперь. Она силилась угадать, что её Роберта, так отчаянно влечёт к ней, ведь в ней нет ничего особенного. Да, она красива, но не более многих прочих, не более, чем она сама. Так почему же он так одержимо цепляется за неё? Чем ей удалось так крепко привязать его к себе?

И Элейн заметила её оценивающие, и в то же время, несмелые взгляды, и доброжелательно посмотрела на неё, и улыбнувшись, спросила:
- Что ты будешь делать Мисти? Ты останешься с нами, или отправишься в Уайтстоун?

Мисти подняла на Королеву смущённый взгляд, но скоро он сменил вектор, и стал пронизывающе пристальным, он словно кричал: «я знаю твою тайну», и она произнесла:
- Я буду ждать Роберта здесь, если Вы не против, Королева.

Элейн что-то напрягло в этом взгляде, но списав его на ревность, а может любопытство, она вновь мягко и добродушно улыбнулась:
- Конечно я не против.

После завтрака Элейн с Мейром пошли прогуляться. Королеве хотелось взглянуть поближе на драконов, что Роберт оставил на противоположной стороне поляны, в полумиле от того места, где были её собственные, и драконы Мейра. Роберт не мог позволить им лететь с ним, и испортить всю охоту, а потому просил дожидаться его тут. И молодые драконы, испытывая беспокойство рядом со своими огромными собратьями, нервно топтались у реки, что текла у кромки леса.

Элейн с Мейром подошли метров на тридцать к ним, и те, недовольно фыркая и урча, дали понять, что они не расположены к любезностям, и сокращать дистанцию не стоит. Вдалеке послышался глухой, раздражённый рык Беллатрикса, и молодые драконы занервничали, и опасливо прижимали головы к земле.

Самый крупный дракон, Хедус, был поистине красив и впечатляющ, несмотря на юный возраст. Он был крупным, и мощным, не по возрасту, и довольно значительно превосходил в размерах двух других. И его взгляд был столь же насторожен и недоверчив, как и у её Беллатрикса.
Элейн прикрыла глаза, и попробовала мысленно позвать его, а тот услышал, но лишь злобно проворчал в ответ, и слегка растерянно, попятился назад, не имея ни малейшего желания подчиняться. И полюбовавшись ими ещё пару минут, Король и Королева неторопливо направились к лесной тропинке, где любили гулять.

А вечером в Скале дракона, вновь царила расслабляющая, душевная обстановка, и, как и в старые добрые времена, когда Мейр был единственным мужчиной в их женской, тёплой компании, они придавались праздному веселью, с песнями и вином.

А Мисти была с ними, но только вот её мысли были далеко от сюда. Она отчаянно пыталась придумать, как ей с выгодой для себя, использовать ту информацию, что попала к ней в руки. Она не могла просто рассказать об этом, опасаясь гнева Роберта, да и вообще, если Королева рассорится с мужем, вдруг решится вернуться к Робу, и отнять его у неё. А это не входило в её планы. Но как тогда она может употребить во благо, своё знание? И она решила, что прибережёт этот секрет, до нужного момента, и рано или поздно, он обязательно настанет, а когда это случится, она поймёт. И тогда, у неё будет козырь в рукаве, который Королеве будет нечем крыть.

приступ ярости

Глава 3

Приступ ярости


Между тем, Роберт с друзьями славно отохотившись в первый день, предавались приятным беседам у вечернего костра, и наслаждались свежей, жареной олениной и вином. И поболтав о том о сём, Роберт вдруг стал серьёзным, и вздохнув, посмотрел на Макса исполобья:
- Макс, я хочу вернуться в Мидлтаун. Я хочу место в совете, как Граф Великого Дома Хемсвордов. Я имею на это полное право. Я отказался от короны, но я остаюсь главой своего Графства.

Макс тревожно, с прищуром, сверлил его взглядом:
- А какова истинная причина, Роб? Она? Опять она?

Роберт усмехнулся:
- Нет Макс, я хочу быть ближе к своим детям.

И тут вмешался Фил:
- Роб, ты же понимаешь, что Мейр взбесится. Ты думаешь, он идиот? Тебе нужно было поменьше глазеть на Эл. Он видел твои взгляды, мы все видели. Он не позволит тебе быть к ней так близко.

Роберт начинал раздражаться:
- Ну так убедите его! Или новый Король вам стал милее старого? Он и вам мозги засрал? Фил, мать твою, ты первый советник! Вот и употреби свою власть, и протащи меня в совет! Ты умный сукин сын! Я знаю, коль ты захочешь, ты сможешь.

Фил усмехнулся:
- Роб, два медведя не уживутся в одной берлоге. Вам и правда лучше быть как можно дальше друг от друга. По крайней мере пока. Страсти ещё не до конца улеглись. Остынь сначала, выброси её из головы, а тогда, я обещаю, что посажу тебя в совет.

Роберт ехидно ухмылялся и качал головой:
- Фил, или мы сделаем это по-хорошему, безболезненно, или я буду делать это по-своему. Я уже больше года прозябаю тут.

Фил скептически посмотрел на Роберта:
- Роб, давай ещё год. Угомони себя за это время, и я верну тебя в Мидлтаун. Но сейчас….. Я не стану этого делать. Мы все помним, как вы сцепились тогда. Вернись ты сейчас, и новая грызня не за горами. А когда Мейр слетает с катушек, его даже Эл не может угомонить. А он ведь Король, он запросто может убить тебя, в приступе бешенства, Роб.

Макс одобрительно покачал головой:
- Фил прав, Роб, успокой сначала свою душу. Я думал Мисти остудила твой пыл, но видимо я ошибся.

Роберт скалился:
- Да какой он, на хрен Король? Он на моём троне сидит, мать вашу. Или вы забыли?!

Фил вздохнул, и положил руку на плечо Роберту:
- Не важно, он на нём сидит. И тебя от смерти, пока спасает только Элейн. Будь его воля, он бы отправил тебя к праотцам, ещё тогда. Но он пообещал ей, не трогать тебя, и нужно отдать ему должное, он держит своё слово. Но если он закусит удила, его будет не остановить никому, даже ей.

Макс кивал:
- Роб, я так хотел вас примирить, и Мейр даже согласился. Я думал ты сбавил обороты, рядом с такой красоткой, как Мисти. Но теперь вижу, что ошибкой это было. Слишком рано. Мейр ревнив, и пока тебе нужна его жена, он будет ненавидеть тебя. Но как только ты откажешься от неё, вы сможете мирно сосуществовать друг с другом. Он не злобный по натуре, но очень вспыльчивый, а в гневе он страшён.

Роберт раздувал ноздри:
- Макс, заткнись, и не называй её, его женой. Меня коробит от этих слов.

Макс понимал, что пора сменить вектор беседы, и желая придать больше непринуждённости разговору, и разрядить обстановку, выпалил:

- Да что вы вообще в ней нашли? Вцепились как два клеща! Моя Вэл, к примеру, ничуть не хуже!))) А мож даже и получше!

И Макс заразительно заржал, а потом хлопнул Роберта по плечу, и продолжил, не унимая гогота:
- Да и твоя Мисти, тоже горячая штучка, любой фору даст, с такими-то грудями! Что там такого, у Эл под юбкой, колись?! Поперёк у неё что ли?! Иль мёдом там намазано?! Чё присосался-то?

И все в один голос, разразились забористым гоготанием, а потом, Роберт, опустив глаза и качая головой, тихо выдавил:
- Хха… Да чёрт её знает, не отпускает, зараза.

Но всё же, этим вечером, друзья уговорили Роберта потерпеть ещё год, и очистить свои мысли и душу от воспоминаний о прошлом. И он согласился, но для себя решил, что впредь, просто постарается скрывать лучше свои чувства, и убедить-таки, всех, что для него Элейн в прошлом, если, конечно, и впрямь не удастся избавиться от этого наваждения. А если он сумеет вырвать её из своей груди…. То и Мидлтаун ему будет не нужен.

Пока на Скале драконов королевская чета с друзьями придавалась праздному безделью, Рэд приятно проводил время в Мидлтауне. Его дружба с Эверетом Сотвэлом была крепка, и принц усадил своего лучшего приятеля на своего второго дракона Буцефала. И теперь они были неразлучны ни днём, и ночью.

И в один из вечеров, они решили полететь в Бассос, и как следует поразвлечься. Рэд уже давно игнорировал материнский запрет на посещение увеселительных заведений, и делал это открыто, и даже демонстративно, и напоказ. Его отношения с Элейн становились сложнее день ото дня с тех пор, как вернулся отец. А его ненависть к Мейру, так и вовсе не знала границ.

И в этот вечер, приятели опустили своих драконов на одной из небольших площадей, переломав лавки торговцев, и разогнав перепуганных горожан прочь.
В Бассосе про нрав наследного принца не знал разве что слепой и глухой. И горожане боялись его, и тревожно перешёптывались, каждый раз, как видели, не зная, чего тот выкинет в этот раз. Ему даже дали прозвище: Гневный принц. Не один, даже самый отъявленный головорез Бассовских трущоб, не решался встать поперёк дороги дерзкому юнцу. Тот всегда был на драконе, и не стеснялся угрожать спалить весь город, если ему так захочется. А его драконы не оставляли в этом никакого сомнения всем прочим, с явным удовольствием разнося мощными ударами хвостов, оказавшиеся в досягаемости, телеги и повозки несчастных горожан и торговцев. Не одно посещение города Гневным принцем, не обходилось без разрушений и вандализма. Вот и сегодняшний вечер не стал исключением.

Приятели, задорно смеясь, спрыгнули со своих драконов, и весело хихикая, направились в полюбившийся им бордель. Рэду приглянулась там одна девица, что звали Лисс, и сегодня он вновь спешил к ней.

Девица была и впрямь хороша. Юная Лисс имела выдающиеся формы, и неизменно вызывала вожделенные мысли, провожавших её жадными взглядами, проходивших мимо мужчин. Её задорный, весёлый нрав добавлял ей очарования, а дерзкий характер, и острый язычок, влекли к ней своенравного принца.

И очень скоро, он запретил ей принимать иных мужчин, щедро оплачивая её верность лишь ему. Он не питал иллюзий, и не спешил терять свой душевный покой из-за красотки, и не собирался менять её жизнь к лучшему, просто сейчас ему так захотелось. Он решил, что пока он ею не пресытится, она будет принадлежать лишь ему, и нечего кому попало касаться того, чего касается он сам.

И он щедро оплатил хозяйке притона, неприкосновенность Лисс на целый год. И он не скупился на подарки для самой девицы, а та с радостью принимала его дары, и старалась очаровывать его вовсю, от чего-то вбив себе в голову, что своевольный принц влюблён в неё по уши, и обязательно женится на ней, призрев её происхождение и род занятий.

Но как мы знаем, девица тоже была ещё та оторва, и её юное сердечко уже потеряло покой, но отнюдь не из-за королевского наследника. Она в тайне встречалась с молодым Рейфом Хардфордом, первым красавцем Бассоса, что всё ещё не терял надежды на воссоединение с юной принцессой, но следуя своей мужской потребе, время от времени утешался, в жарких объятиях Лисс.

И в этот вечер он навестил её. А та, с радостью увлекла его в свои покои, проведя через чёрный ход, чтобы избежать встречи с хозяйкой, что добросовестно блюла исполнение договорённостей с сумасбродным принцем, справедливо и небезосновательно опасаясь его гнева, в случае неповиновения.

И в то время, как Лисс ублажала Рейфа, заперев свою комнату, по лестнице поднимался Рэд. Эверет шёл с ним, его ждала другая прелестница, чья комната была по соседству с Лисс. И они шумно и громко смеялись, предвкушая приятные утехи, и девица заслышала их гогот, и перепугалась не на шутку, решив, что дела плохи. Она знала его буйный нрав, замерла, и кинув тревожный взгляд на Рейфа, прошептала:
- Рейф, это принц. Тебе нужно бежать, давай через окно.

Вечер в розовом саду

Глава 4

Вечер в розовом саду


Тем временем, пока Королева отдыхала на Скале дракона, Изабелла безрадостно коротала свои дни и вечера на спине Данзарина. Но в один из вечеров, к ней зашла Ланиса, дочь Хелен, и позвала её прогуляться по саду. Они давно дружили, но в последнее время, редко проводили время вместе.

Сначала их отдалил роман Белл с Рейфом, а потом и Ланиса повстречала своего воздыхателя. Сына барона Перси Хикса, Прескота. Перси Хикс был вассальным бароном князя Керлина Марда. И Прескот с детства дружил с его вторым сыном Коулом Мардом. И Прескот познакомил Ланису со своим другом Коулом. А тот, частенько нарушал их уединение, присоединяясь к их компании, и мешая наслаждаться поцелуями украдкой.

Коул был молодым, девятнадцати лет от роду, красивым и статным парнем, очень похожим в этом на своего представительного отца. Он был рослым, и имел мощное телосложение, как и все мужчины в их благородном роду. Величественная, горделивая осанка и манера держаться, недвусмысленно выдавала его аристократическое происхождение.
Он носил тёмные, густые, длинные волосы, завязывая височные пряди высоко на затылке, в тугой хвост. Его черты лица, были безупречными, не слишком грубыми, и в то же время, без излишней утончённости, что придавало ему мужественности и брутальности, не взирая на его молодость. А его смуглый оттенок кожи лишь добавлял ему шарма.
Парень был ярким, и слегка надменным, отпуская снисходительные взгляды, на очарованных им девиц, с коими, надо признать, он был довольно сдержан. Даже такой сварливый, вечно жужжащий рассадник сплетен и слухов, как Мидлтаун, не мог уличить в постыдных поступках молодого, благородного княжеского сына.

Он пользовался безупречной репутацией, и часто приводился в пример прочим родовитым сынкам замка. Богатство его отца, ныне ставшим приближённым Короля, делало его лакомым куском для всех девиц на выданье. И явно зная себе цену, тот не спешил бросаться в омут с головой.

И в этот вечер, Ланиса пригласила Изабеллу прогуляться с ними по саду. Она предложила ей поближе познакомиться с Коулом, вдруг тот ей понравится. И если они сдружатся, они будут весело проводить время вчетвером.
Принцесса конечно же видела его в замке, но дальше приветственных кивков головой, дело не заходило. Впрочем, как и со всеми другими, порой назойливыми ухажёрами, что только раздражали Белл.
Но Коул, в отличии от прочих, никогда не проявлял к ней видимого интереса, и не осаждал её, засыпая комплиментами и предложениями. Она никогда не бывала с ним в одной компании. Но Белл решила, почему бы и нет? Ей и самой наскучило одиночество, и компания этим вечером ей не помешает. И после ужина, они встретились в розовом саду.
Ланиса, Прескот и Коул ждали Изабеллу в беседке, что давно облюбовала принцесса, и где много времени проводила в детстве со своими друзьями, а потом и с Рейфом. Когда она подошла ближе, Коул и Прескот с почтением поднялись со своих мест, и слегка наклонили головы, в знак уважения, согласно этикету. Изабелла тихонько рассмеялась, и смущённо сказала:

- Давайте без церемоний, мы же не на званном ужине.

Чем сразу расположила к себе парней. И слово за слово, холодок отчуждения таял, и вскоре они уже смеялись, обсуждая новости Мидлтауна и его сплетни.
И вечер был и впрямь приятным, и необременительным. Беседа лилась сама собой, без липких намёков, и откровенных, призывных взглядов.
Прескот сыпал шутками, наслаждаясь восхищением, пленённой им Ланисы, а Коул был сдержан, хотя смеялся очень заразительно, оголяя коренные зубы в обворожительной, белоснежной улыбке.

Казалось, он смотрит на принцессу совершенно безразлично, не уделяя ей времени больше, нежели Ланисе. Он не цеплялся взглядом за молодую Белл, такую желанную для всех прочих. Нет, он не был надменен в этот раз, он был учтив и вежлив, и внимателен, но его глаза не искрили, подобно взору Рейфа, источая лишь благожелательность и не более того.

Его словно не трогала её красота, и он не искал её расположения больше, чем расположение других собравшихся в этот вечер. Он вёл себя непринуждённо и без стеснения, совершенно не смущаясь перед ней, но оставаясь почтительным и сдержанным. Он не пытался произвести на неё впечатление… Но произвёл. Именно своей отстранённостью. Пожалуй, он был единственным, кто вёл себя с ней подобным образом.

И ближе к полуночи они отправились к себе, распрощавшись в холле замка, около восточного крыла. Изабелла поднялась в свои покои, и задумчиво села на край кровати. Она ожидала, что он начнёт засыпать её комплиментами, и рассыпаться в любезностях, а он…. Ничего. Но, впрочем, что с того? Для неё он тоже был просто новым знакомым. Очень приятным и весёлым, но не более. И даже хорошо, что он не пошёл напористым штурмом на её бастионы. Ей сейчас совсем этого не хотелось. Ведь поступи он так, второй встречи, наверняка не состоялось бы.

А следующим вечером, они снова собрались вместе, и весь вечер играли в карты, что принесла с собой Ланиса. И снова смеялись непринуждённо и от души. У них и впрямь сложилась приятная компания. И теперь они встречались часто. Иногда к ним присоединялся Аарон, брат Ланисы. Но с ним Белл была давно и хорошо знакома, и он не нарушал их отличной компании, а лишь дополнял её, привнося разнообразия в их беседы.

Элейн чувствовала себя комфортно и непринуждённо рядом с Коулом, её не настигало смущение и смятение. Когда они встречались взглядами, то не отводили их, словно застигнутые врасплох, и их лица не пылали стеснительным румянцем. Эти взгляды были просты и невинны по-детски, и не окрашивались в вожделенные тона. Огоньки желания, упорно не хотели загораться в их глазах.

И как-то, в один из приятных вечеров, когда они вчетвером заливисто оглашали сад своим звонким смехом, к ним заглянул Рэд. Он знал о любимой беседке своей сестры, и уже был наслышан, в какой компании та проводит свои вечера. Он плохо знал и Прескота и Коула, но с Ланисой был хорошо знаком, так как они росли вместе. И проходя мимо, с Эверетом, в тот злосчастный вечер, когда он дал волю своим драконам в Бассосе, он решил заглянуть на огонёк.

Он был на взводе, и всё ещё пылал дьявольским пламенем изнутри, и ему хотелось излить свой гнев и на сестру, кольнув её побольнее. Его злило, что она была любимицей матери, и он тешил себя надеждой, что она покажет миру пример такой распущенности и падения, что это извинит его собственные грехи, в глазах его матушки. Но та упорно оставалась образчиком благочестия и благоразумия. И это бесило Рэда, и он задирал её по поводу и без, стараясь уличить её хоть в чём-нибудь.

И подойдя к их беседке, он вальяжно облокотился плечом на входной косяк, и сложив руки восьмёркой на груди, ехидно усмехнулся:

Коул Мард

Глава 5

Коул Мард

Следующим утром Изабелла направилась в покои Ланисы, узнать, как она. И та пребывала в глубоком шоке от увиденного прошлым вечером. Она тревожно посмотрела на принцессу и произнесла:
- Белл, да Рэд просто ненормальный. Теперь я боюсь его, очень боюсь.

Изабелла вздохнула:

- Да я знаю Лан, но что тут поделаешь. Его уже не переделать.

И они договорились встретиться этим вечером в их беседке. А Изабелла отправилась на драконью площадку, осмотреть своих драконов ещё раз, теперь при свете дня. И они спустились, как только она подходила к лужайке.
Она снова, внимательно осмотрела всего Данзарина, но новых ран не обнаружила. Она знала, что драконы быстро восстановятся. Она помнила, как драконы матери немного потрепали драконов Рэда, и как те быстро залечили свои раны.
Её Дзаракс тоже была в порядке, её раны и вовсе не вызывали опасений. Но Белл решила, что не полетит сегодня на них, и даст им возможность просто отдохнуть и подлечиться.

И когда она уже собиралась уходить, заласкав своих отважных драконов, на площадку шёл Рэд. Он тоже волновался за своих чад, и тоже хотел осмотреть их раны. И они встретились, и Белл демонстративно отвернулась от брата.

А тот ехидно выдавил:

- Куда пошла, Белл? Ты не хочешь посмотреть, к чему привела твоя вчерашняя выходка? Давай вместе поглядим, как пострадали мои драконы из-за тебя.

Изабелла пхыкнула, но остановилась. Она хотела посмотреть, что стало с драконами брата. И она сказала:
- Твои драконы Рэд, пострадали из-за тебя. Да и мои тоже. Но ты прав, я хочу посмотреть, что с ними. Они не виноваты, что их хозяин идиот.

Рэд смотрел на сестру исподлобья:
- Из-за меня? А разве это не Данзарин спустился, и отшвырнул меня?

Белл покачала головой:
- Мой дракон останавливал драку, он не причинил тебе вреда. И ты отлично знал, что и не причинит. Но ты решил пустить их в рукопашную, чтобы они драли друг друга. Теперь ты доволен?

Но пока они припирались, драконы принцессы улетели на башни, а драконы Рэда опускались на площадку. И Балтазар кренился и плохо держал равновесие в небе, и это было заметно. Когда он грузно опустился, Белл сразу поняла почему. Его предплечье было прилично разодрано и очень сильно опухло. И хотя кость казалась не сломанной, но трещина в ней явно была, и доставляла сильную боль дракону. Отёк в месте укуса был очень большим, ткани вздулись в двое, по сравнению с нормальным состоянием. И дракон едва опирался на это крыло, когда уже был на земле. И он подвывал.

Рэд гневно взглянул на сестру:
- Ты ответишь мне за это, Белл. Я не прощу тебе этого.

Изабелла кинула презрительный взгляд на брата:
- Ты сам виноват, Рэд. Нечего было отправлять драконов в бой. Теперь пожинай плоды своей злобы и тупости.

И она развернулась, и ушла.
А Рэд осмотрел и второго дракона, но тот почти не пострадал, лишь несколько укусов, и надорванное крыло, которое быстро затянется.
Но Балтазар его сильно волновал. И он просил дракона не летать, пока тот не восстановится. И побыв с ними полчаса, приласкав и похвалив их, подбадривающе похлопав по шеям, он отправился к Эверету.

А вечером, Изабелла снова встретилась со своими друзьями в их беседке. За день слуги привели сад вокруг неё, в божеский вид, убрав сломанные кусты и деревья, и выровняв перепаханный, вывороченный газон. Хотя вряд ли это можно было назвать божеским видом. Огромные выжженные пятна на земле, зияли как чёрные дыры, да и розовых кустов и деревьев, в радиусе пятидесяти метров почти не осталось.


Коул тоже пришёл, хоть ему и нужен был покой и отдых. Но он хорохорился, говоря, что всё это пустяки, и он отлично себя чувствует. Но, впрочем, выглядел он и в правду, неплохо.

Но что-то изменилось вчерашним вечером. Теперь Коул волновал юную принцессу. Она думала о нём весь этот день, и ловила себя на мысли, что ей не просто приятна его компания, она желает её. Она вдруг заметила, что он, красив и силён. А как смел и отважен!! И как он благороден!
Прежде его достоинства оставались незамеченными для неё, но не теперь. И она украдкой поглядывала на него, много чаще чем раньше, пытаясь уловить мельчайшие изменения в его взгляде. И она замечала. Он тоже смотрел на неё иначе, и теперь неизменно улыбался, когда из взоры встречались.

Но дальше улыбок дело не шло. И этим, и следующим вечером, и ещё три последующих, изменений не принесли. А сердечко Изабеллы начинало посылать ей робкие сигналы, оно трепетно отстукивало дробь, при каждой встрече с ним. Теперь она вдруг стала смущаться, и прятать свои глаза. И она прихорашивалась перед каждой встречей, теперь куда тщательней, чем раньше. Она по нескольку раз меняла платье, и переделывала прическу, и всё казалось ей недостаточно подходящим.
Она отчаянно пыталась поразить его своей красотой, но он словно не хотел замечать. И она не понимала, зачем же он ввязался в такие неприятности ради неё, коль она совсем его не интересует. Лишь эти улыбчивые взгляды, это всё чему он удостаивал её. И его безразличие лишь ещё больше распаляло её сердечко. И она не понимала, почему.

Но в один из вечеров, когда Ланиса вновь принесла карты, Коул сел рядом с ней, очень близко, заставив всё её естество затрепетать, а сердце рваться наружу вон. И едва сдерживая волнение, она улыбнулась, когда он посмотрел на неё, и его рука нечаянно коснулась её руки. Он придвинулся к ней ещё ближе, почти вплотную, и заглядывая к ней в карты, подсказывал, как нужно ходить.
И теперь она чувствовала его запах, и его тёплое дыхание на своей шее, каждый раз, как он смотрел в её карты. А он смотрел часто. Так часто, словно своих у него и не было. И он проигрывал раз от раза, зато Изабелла теперь выигрывала почти постоянно, хотя раньше была очевидным лузером в этой игре.
Но она не замечала этого. Она была так взволнована его близостью, что мозг отказывался соображать, а по животу растекались странные, тёплые струи, и она уже знала их причину. Так было с Рейфом, когда он целовал её. И вот теперь снова… Это, такое волнительное, пленительное ощущение, что лишает воли и рассудка.

А следующим вечером, Коул оказался один в их беседке. Ланиса и Прескот не пришли. И когда принцесса подошла, и поняла, что они остались наедине, её сердце так и вырывалось, едва не лишив её чувств от волнения. Она замешкалась, не зная, стоит ли войти, её глаза бегали, не в состоянии сосредоточиться ни на чём. И Коул спас положение, заметив её неуемное волнение и панику. Он улыбнулся и тихо сказал:
- Белл, если хотите, мы можем прогуляться по парку, коль Лан и Прескот не пришли. Или можем посидеть тут. Как вы пожелаете?