В плену у дракона

Пролог

– Кто ты? – произношу с усилием.

Сердце колотится так, что почти задыхаюсь.

– Тот, кому ты принадлежишь... Ты моя... Моя...

Свистящий шёпот, шелест золотой чешуи, тихий стук когтей по каменным плитам пола, тёплое свечение в темноте и гипнотизирующие янтарные глаза с вертикальными зрачками. А через минуту шипение сменяет бархатный низкий голос, от которого мурашки по коже.

– Теперь ты моя... моя...

Он здесь, он другой, я знаю, я чувствую.

Змеиный хвост, обхватывающий щиколотку тугим кольцом, исчезает. Вместо него ощущаю мужскую ладонь, большую, горячую, сильную.

Дурман, наваждение, реалистичный сон, пугающий и завораживающий одновременно. А может быть явь?

Сплю или бодрствую, происходит это на самом деле или в бреду? Нет ответа. Надеюсь лишь, что завтра утром проснусь в своей постели, как все дни до этого. Но вот ночи... Ночи принадлежат ему...

– Ложись... Будь моей... Будь моей по доброй воле... – шепчет, пока горячие пальцы скользят вверх по лодыжке.

Эти касания вызывают дрожь. Дёргаюсь, пытаюсь уползти в угол широкой кровати, но он не даёт.

– Моя... Стань послушной... Нежная, сладкая... Моя...

Дыхание сбивается, сердце пропускает удары, сбоит, работает с натугой, на пределе.

Сейчас. Это будет сейчас... Как вчера, как все прошлые ночи.

Может быть, я сошла с ума? Может, брежу, теряясь в крайне реалистичных галлюцинациях? Иначе, как по-другому объяснить, что каждую ночь я оказываюсь в огромной тёмной комнате?

Здесь широкая кровать с балдахином, а напротив - высокое полукруглое окно, сквозь которое проникает едва уловимый звёздный свет, позволяющий разглядеть его: дракона с золотой чешуёй.

Он говорит со мной, скользит по дрожащему телу гибким хвостом, а затем исчезает, уступая место большому мужчине с янтарными глазами, светящимися во мраке.

Я не могу разглядеть его как следует, в спальне слишком темно, но вижу очертания крепкого тела, чувствую, как кожи касаются безупречно гладкие волосы, стоит ему склониться к моему лицу.

– Отпусти, – прошу, когда крепкая ладонь добирается до края ночной рубашки.

– Умоляй...

Как кукла качаю головой. Вновь делаю попытку отодвинуться. Его прикосновений вызывают бурю эмоций, от которых трясёт будто в лихорадке.

Я не хочу их ощущать. Не хочу! Не хочу! Это слишком остро, почти на пределе. Или... всё же, хочу?

– Мне нужно почувствовать вкус твоих губ.

Тянет к себе, заставляет упасть спиной на постель, накрывает большим твёрдым телом.

Замираю под ним, ощущая безумный жар, хватаю ртом воздух, зажмуриваюсь изо всех сил борясь с желанием закричать.

«Он сожжёт меня, спалит дотла» – сумасшедшая мысль бьётся в голове, и я понятия не имею, откуда она взялась.

Глава 1

Дом гадалки значительно отличается от остальных на этой улице. Он и стоит на отшибе, приютившись в начале заросшего пустыря. Мрачный, тёмный какой-то, давно нуждающийся в ремонте.

Зябко поёжившись, толкаю низкую калитку и ступаю на заросшую диким портулаком дорожку. Его сочные стебли хрустят под тонкой подошвой балеток, но вновь упруго расправляют зелено-фиолетовые ростки, стоит мне приподнять ногу.

Вблизи дом выглядит ещё хуже. Крыльцо прогнившее, ступени скособоченные, покрытые облезлой коричневой краской. Дверь немного приоткрыта, она рассохлась и покосилась, наверное, поэтому даже не закрывается как следует.

Почему-то делается жутко. Кто может жить в этом доме? Зачем я вообще сюда явилась? Ведь я не верю в гадания, колдовство и всё остальное.

Вздыхаю и, посомневавшись пару секунд, всё-таки шагаю на крыльцо.

На самом деле, правильно будет сказать – не верила в колдовство. Но после переезда в этот городок мои убеждения значительно пошатнулись.

Осторожно скребусь в дверь. Прислушиваюсь, но в доме царит тишина.

Стучу громче и снова жду, задержав дыхание.

В груди разрастается дурное предчувствие, но я упорно гоню его прочь, отказываюсь обращаться на него внимание. Мне очень нужна помощь, потому что ночевать в том бедламе, что творится в квартире, больше не могу, а убраться из неё мне просто некуда. Да и вообще, почему я должна уходить? Пусть нечисть, пугающая меня по ночам, убирается! Вновь начинаю злиться, и эта злость придаёт мне уверенности.

– Здравствуйте! Можно войти? – произношу как можно громче и толкаю дверь. – Мне дала ваш адрес Тамара Михайловна, просила сказать, что от неё! Она вам звонила вчера, помните?

Тишина. Лишь ветер качает почти оторвавшуюся ставню на ближайшем окне, и она ездит туда-сюда с противным скрипом.

– Добрый день! Есть тут кто-нибудь? – не сдаюсь, заглядываю в прихожую, заваленную разным хламом.

– Кого там ещё принесло? – оттуда-то из глубины дома раздаётся дребезжащий голос.

– Здравствуйте! Можно войти? – твержу снова.

– Ну заходи, кто тебе не даёт-то?

– Хорошо, а где вы? Куда идти? – несмело наступаю на усыпанный сухой травой да и целом давно не мытый пол.

Никто не отвечает, поэтому просто шагаю вперёд, пересекаю прихожую и толкаю самую первую межкомнатную дверь.

Попадаю прямиком на замусоренную кухню. Ну если судить по большей давно не белёной дровяной печке. Надо же! Неужели такие ещё сохранились? Удивительно! И ведь не глухая деревня, а город, пусть и не особо крупный!

Комната выглядит неопрятно. Всё вокруг: стол, табуретки, вёдра и тазы, стоящие прямо на полу, — покрыты толстым слоем пыли, будто здесь никто не живёт уже давно.

Оглядываю помещение, ища хозяйку, но её не наблюдается. Зато вижу в углу лаз в подпол с откинутой крышкой.

«В подвал, что ли, полезла?» – думаю, осторожно подходя ближе.

Как будто в подтверждение моих мыслей из подпола раздаётся шорох, а затем показывается белокурая голова.

– Ой! – выдыхаю и отступаю, потому что из лаза выбирается явно не старуха-гадалка, а мощный молодой человек в чёрной толстовке с капюшоном.

– Бежала бы ты, девка! – из-за печки раздаётся тот самый дребезжащий голосок.

Оборачиваюсь в ту сторону и вижу, как его обладатель серым пушистым клубком перекатывается из одной стороны комнаты в другую, а затем как штопор ввинчивается в пол и исчезает.

– Кто такая? – блондин с ловкостью выскакивает из подвала и надвигается на меня.

Он выглядит необычно. Длинные золотистые волосы собраны в хвост на затылке, виски выбриты, а в мочки ушей вдеты маленькие чёрные гвоздики. Но не это цепляет взгляд, самое необычное в его внешности – глаза. Они выглядят как два кусочка янтаря, подсвеченные солнцем изнутри.

Замираю, уставившись в эти восхитительные, завораживающие, тёплые озёра. В один момент забываю обо всём на свете и пялюсь, приоткрыв рот.

– Эй! – незнакомец ухмыляется и приподнимает одну бровь, он явно понимает, какое впечатление произвёл. – Ты что здесь делаешь? Зачем явилась к бабке? Тоже воровка?

– Что? Нет! – возмущённо вспыхиваю. – Мне нужна хозяйка.

– Она умерла, – блондин небрежно пожимает плечами, бросая взгляд в сторону, туда, где на полу виднеется подпалина, посреди которой – небольшая кучка золы.

– Ка... Как умерла? Не может быть! Ей вчера звонила моя соседка, Тамара Михайловна, всё было хорошо... – бормочу, в недоумении хлопая глазами.

– Вчера хорошо, сегодня не очень. Сдохла бабка! Хотя финал её был предрешён уже тогда, когда она только мысленно позарилась на чужое. Воровать у дракона, знаешь ли, себе дороже.

У дракона? О чём он? А незнакомец между тем продолжает:

– Вот что с тобой теперь делать? Мне свидетели не нужны. Да, разумеется, я просто забрал своё. Но огласка всё равно будет лишней.

Свидетели не нужны? Боже, во что я вляпалась?

Отступаю, когда доходит смысл его слов. Оглядываюсь, мысленно прикидывая сколько метров до двери. Но парень быстро пресекает любые попытки к бегству. Он бросается вперёд, обхватывает меня за талию и прижимает к большому, горячему телу.