В поисках туаттама -2

Нунсае

  Глава1                                                                                                                                                       

Пышущее огнем солнце, огромное, как рыба фуока, спускалось к горизонту. Солнце коснулось поверхности реки и лопнуло, обрызгав языками пламени небо, воду и прибрежные кусты. Языки постепенно гасли, уступали место сине-зеленой ночной палитре. На светлом еще, салатовом небе проступила изумрудная луна, возвещая о наступлении вечера.                                                             

Ноки заторопился домой. Он провел слишком много времени в деревне у тетки Анотры, заигрался с мальчишками и совсем забыл о том, что ему придется возвращаться. Он был тут не так просто, а по поручению деда, пославшего его продать полезные травы и игрушки, которые вырезал сам. Ноки продал все - от деревянных дудок до погремушек и не торопился уходить. Анотра расспрашивала мальчишку о житье-бытье и с удовольствием потчевала сдобой и сладостями, которые Ноки с не меньшим удовольствием уплетал. Под конец он уже не знал, что рассказывать, съел два пирога и дочиста вылизал  два блюдца с вареньем. Анотра ушла и вернулась с блюдом, на котором лежал еще один пирог и мармелад.

  -Я лопну, тетя! – запротестовал племянник, чувствуя, что еще немного и это на самом деле случится.       

 -Я заверну тебе с собой, – отозвалась тетка и уложиласладости в мешочек - А то оставайся,пойдешь домой завтра.                                                                                                                        

-Не могу, тетя! – Ноки повернул голову и увидел луну, висевшую прямо над домом. Сердце мальчишки екнуло. Деревня, хоть и была в трех километрах от городка, где он жил, однако идти предстояло через лес, поле и Торву. Больше всего его страшила Торва, хотя и прогулка через лес была своего рода испытанием. Ужас перед Торвой шел из воспоминаний раннего детства. Став старше, он научился скрывать страхи, но избавиться от них так и не сумел.                                             

-А что так? Отца боишься? – Анотра поджала губы, собираясь посплетничать, но вовремя вспомнила, с кем имеет дело и придержала язык       .                                                                                                   

-Ох, и попадет мне! – признался Ноки. Анох славился нетерпимостью к детским проказам и тяжелой рукой. Что же до тетки, то сарказмы ее имели причину. Когда-то Анох ухаживал за старшей сестрой, а женился на младшей, оставив прежнюю возлюбленную с разбитым сердцем и несбывшимися надеждами. Анотра до сих пор не простила Аноху унижения. Однако племянник этого не знал и знать ему не полагалось                .                                                                                             

-Пойду я, тетя! – Ноки подхватил мешочек с гостинцами и бегом припустил к лесу, стараясь не смотреть на луну, зеленоватым зловещим светом сиявшую прямо у него над головой. Ноки вприпрыжку бежал через лес. Лес был полон ночных шорохов, шумов и шелеста. Деревья скрипели, птицы бормотали, устраиваясь на ночлег, звери беззвучно ступали по зеленому мху. Ноки учили не бояться и не глазеть по сторонам, испугаешься – навлечешь беду. Злобный дух Имрах сидит в засаде, поджидает глупцов, что бродят по лесу ночами. Оглянулся – и он тут как тут, лепится паутиной, цепляет острыми ветками, камнями, прущими из земли. В ветвях тонко вскрикнула птица, зашлась в истерическом хохоте и шумно вспорхнула с дерева. Ее силуэт впечатался черным треугольником в салатовое небо. Ноки едва сдержал крик и шарахнулся в сторону, но не свернул с дороги, а побежал еще быстрей. Лес смыкался за ним стеной, он бы и рад повернуть назад, да нет возможности. Но вот лес неохотно расступился, выпуская путника в поле, сиявшее голубоватым светом, за полем огромной сине-зеленой рыбой всплывала Торва. Через нее был перекинут подвесной мост. Мост скрипел, раскачивался, играл под натиском ветра, словно необъезженный атсор. Ноки оступился на прогнившей доске испуганно глянул вниз  в зеленую бездну под ногами и оцепенел от ужаса.  Сквозь толщу воды пробивался яркий свет, а остальное дорисовало его воображение: свет медленно поднимался к поверхности, расправляя лучи-щупальца, с его вырвавшихся из водяного плена конечностей бежала вода.

Ноки жалобно вскрикнул и зажал себе рот. Его мысли тут же скользнули в прошлое, в котором жил страх.  Зеленая вспышка, река, распавшаяся надвое. Из расступившейся реки вышло чудовище, опутанное тиной. Оно говорило на человеческом астурском языке.

-Носси, ма тэ! – сказало чудовище и протянуло к нему руки.                                                        

-Носси, я твоя мать! – сказало чудовище. У него было тело человека и длинные волосы, как водоросли колыхавшиеся по поверхности воды. Просыпаясь, Ноки кричал от ужаса, он захлебывался зеленой, пахнувшей тиной водой.                                                                                                                

-Я не хочу! – молил он и клещом впивался в сухие жилистые руки деда, сидевшего рядом с ним.                                                                                                                                                     

-Я не хочу! – плакал Ноки. Дед прижимал его к груди, он шептал заклинания, прогонявшие духов.  Дед был сильный квашас (ведун) и духи его боялись. Они отступали, возвращая мальчика в обычный мир.                                                                                                                                                

Нунсае

Глава 2

Ноки впервые взяли на ярмарку и он  смотрел вокруг ошеломленно, стараясь    запомнить все, что  попадалось ему на глаза: народ, пришедший прицениться к товарам, поглазеть на фокусников, музыкантов и циркачей, товары, лежавшие на расстеленных на земле платках, уличных музыкантов, игравших на причудливых инструментах. В этом месте не  старались придать вещам видимость  ценности и  отдавали   почти даром. Ноки задержался возле яркого платка,   около  которого сидел маленький сухой мужичок. У него потекла слюна. В   небольших  вплотную придвинутых друг к  другу деревянных  чашках лежали  разноцветные пастилки, леденцы и мармелад.               

-Чего смотришь? Бери, парень! – сказал ему продавец. Ноки смущенно улыбнулся и пожал плечами. Он знал, что ему попадет за  невинную  просьбу купить сладости. Семья довольствовалась самым необходимым и скудная жизнь была возведена в идеал.                                           

-Ни к чему это, одно баловство!– сказал бы Анох. – Пища нужна человеку для жизни, а какой прок от сладостей.                                                                              

-Боишься попросить? – догадался торговец. –Это твой дед?  Позови его. Сейчас я сам ему все объясню. Корну, корну, сюда!                                                                          

Дедушка обернулся. Он сходу оценил ситуацию. Его брови нахмурились, глаза ярко   заблестели.                                                                                                                                                   

-Ноки!– сказал он коротко. Ноки послушно  пошел к нему.                                     

-Не отставай! – сказал дед. – И не заговаривай с незнакомцами.                                                                    

-Скормят духам Ай-строб! – сказал дед коротко. Духов в семье боялись панически. Всем трем детям Асаха и Мунотры категорически запрещалось выходить на улицу, как стемнеет. Чтобы умилостивить духов, живших в доме, в специально отведенных местах оставляли еду. Дети должны были следить за тем, чтобы еда всегда была свежей и чтобы ее не разворовывали домашние животные. А если Ас и Бру все-таки добирались до кусочков рыбы и хлеба, то детям попадало. В полях и лесах также жило множество духов, которых следовало уважать и бояться. Большинство духов было настроено недружелюбно  к людям,  меньшая часть – равнодушно.   Тех, кто равнодушен, можно было умилостивить, соблюдая определенные правила или предлагая угощение – сороби.                                                                                                                                

Дед купил на ярмарке новую сбрую для атсоров,  доски и гвозди, чтобы  залатать старый сарай.  Для детей он взял сладости и лукаво посмотрел на Ноки.                                             

-Ты ведь уже большой, чтобы есть горстями конфеты?                                                                                    

Ноки сглотнул слюну. В свои 12 он так же любил сладкое, как и в 5 лет и с нетерпением ждал субботы, когда мама пекла хлеб и сладкие  лепешки. Каравай разрезали на несколько частей. Каждый из взрослых получал свою долю, которую мог съесть сразу или растянуть на неделю. Ноки был все время голоден – он перегнал по росту не только отца и деда, но и дядю, который слыл самым высоким у них в родне.                                                                                                                      

Дед улыбнулся, глядя на Ноки.                                   

-Я знаю, что тебе понравится.                                                                                                                    

Он повел его в ряды, где торговали  предметами для домашнего обихода и не только и купил утреш – мечту каждого мальчишки. Утреш давал мужчине силу и возможность  выиграть в любых состязаниях. Однако сила давалась человеку  не просто так, а если  тот был готов принять эту силу.     

-Спасибо, дедуля! – Ноки с восторгом рассматривал небольшой светлый камушек с голубыми прожилками, лежавший у него в ладошке. И в самом деле, зачем ему сладости, если у него есть утреш. Он ведь не мелюзга какая-нибудь.                                                                               

Ноки не терпелось опробовать утреш уже вечером.   Сумерки еще не наступили и взрослые были заняты делами,   возможно, никто и не заметит,  что он улизнул из дому. Он дождался, когда мама займется  ужином,  а папа с дедом уйдут чинить сарай,  и выскользнул на улицу. Путь Ноки лежал в лес через огромное поле. Солнце начинало  клониться  к земле;  наступало опасное время дня,   когда пробуждались первые духи сумрака – асхаты. Стараясь не смотреть по сторонам (ты не видишь, значит, не видят и тебя), Ноки резво бежал по тропинке и  перевел дух,  только когда  скрылся в кустах, росших по кромке леса.  Тогда он осторожно высунулся из кустов и заметил – неподалеку шевелится  пожухшая под жарким солнцем трава, как будто там кто-то скрывается  - асхат – дух  вечернего солнца или бох – дух поля. Ноки не стал углубляться в лес, но нашел  поблизости  небольшое деревце и ухватился за ствол. Деревце было ему под стать – не слишком высокое, но и не маленькое. Он достал из кармана утреш, пошептал, погладил. Ухватил деревце покрепче, крякнул, как отец, и рванул из земли. Деревце не шелохнулось. Ноки упирался ногами в землю и  тащил ствол вновь и вновь, пока не устал и не свалился на землю рядом с деревом. Он, наверное, чуток задремал, потому что услышал вдруг смех, а когда поднял голову, увидел рядом с собой старца. Старец расплывался, словно туман,  и смеялся над глупым мальчишкой.                                  

-Не хватает тебе силы, Нунсае! Не вытащить тебе дерево из земли! – сказал он наконец.                  -Сейчас не хватает – хватит потом! – сказал мальчишка задиристо. – И не Нунсае я вовсе, а Ноки.                                                                                                                                                    

Нунсае

Глава 3

Отец рвал и метал. Мысль, что Ноки будет учиться в школе,  а не помогать семье, вызывала в нем ярость. Ноки сидел в укромном уголке, обняв дрожащего  Аху, который до обморока боялся криков, и  надеялся, что отец не заметит его. Однако  не тут-то было. Отец извлек его на свет божий из укрытия, и раздраженно сказал:                                                                                                                             

-Ну-ка, говори, что ты тут надумал?                                                                             

-Мону Токита предложила мне учиться. Она сказала, что у меня талант, - Ноки старался говорить с достоинством, но голос его дрожал. Он сжал пальцами утреш, лежавший в кармане штанов, и почувствовал, как в него вливается уверенность и упрямое желание  спорить с отцом.

-Я могу утром учиться, а после школы работать, – сказал он.  - Утварь будут более охотно раскупать, зная, что у меня есть диплом.                                  

-Диплом! – фыркнул отец. – Слов-то набрался!                                                                           

-Подумай, Анох, – терпеливо сказал дед .– Мальчик прав. Школа школой, а работа работой. Я обойдусь без него, утром на ярмарке посетителей немного, а  работать он может хоть ночью.                                                                                                                                  

-Лень матушка! – буркнул отец.  - А причину можно любую найти.                                                

Он повернулся к Мунотре.                                                                                            

-Ты, как мать, что думаешь об этом?  Кто тебе с Азикой будет помогать?                   

-Ноли, – сказал Ноки одними губами и встретил сердитый  взгляд брата.                             

-Ноли будто мал еще, – сказала Мунотра неуверенно.                                                                      

Отец был не из тех, кто мог смириться с тем, что ему противоречат .                                    

-Мал… Велик, чтобы красть плоды из сада Муйбаха. Решено, пусть малец идет в школу, а там посмотрим. Увижу, что отлынивает от работы, – со школой будет покончено.                        

…Несколькими штрихами Ноки нанес  контуры цветов, стоявших в узкой  высокой вазочке,  сделал заливку и стал работать над градиентом. С каждым  прикосновением  кисти к бумаге цветы оживали,  приобретая сходство с оригиналом. Однако Ноки этим не ограничился. Сейчас он старался показать  магию цветков, которые обычно дарил юноша своей возлюбленной - три цветка – триединство красоты, внешней, внутренней и верности.  Красный, нежно-розовый и сиреневый – в астурской культуре цветы страсти, нежности и верной любви. Лепестки асхатов  были покрыты каплями влаги. Закончив, Ноки оглядел свою работу, остался доволен и перевел взгляд на  мону Токиту, ходившую между рядами и вполголоса  делавшую замечания студентам. Подойдя к столу Ноки, мону  некоторе время разглядывала работу.                                                                                            

-Неплохо, – сказала она наконец. –Однако я бы  добавила краски на контур.                                     

-Но я хотел показать единство красоты, нежности и верности!– запротестовал Ноки

-Средства художественной выразительности безграничны… –  Мону Токита взяла кисточку и   несколькими штрихами внесла изменения. Первый цветок стал ярче, выделившись на фоне двух других, однако теперь их объединяла общая композиционная линия.                                                         

Мону отошла к столу, за которым сидела,  и вкратце прокомментировала свои впечатления от рисунков  и наметила план на завтра.  Она хотела    подняться на  гору и нарисовать  пейзаж   в часы рассвета, когда солнце еще не взошло и  краски нежны и холодны. Ноки понравилось предложение, хотя он понимал, что ему вряд ли разрешат уйти из дома   во время, когда ночные духи особенно злы и   только и ждут чтобы навредить людям.                          

Утром он  встал, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Ноли, спавшего в одной  с ним комнате,  и выскользнул в сад.  Краски, карандаши,  кисточки, бутылку с водой и бумагу он спрятал с вечера в сарае. Ноки затолкал все в сумку и поспешно зашагал к подножию горы, где они договорились встретиться. Мону Токита уже была там.  Рядом с ней  на корточках сидела Ласаки и с любопытством разглядывала какой-то цветок. Ноки замедлил шаг, любуясь золотистыми волосами девочки. Он не видел ее с тех пор, как мону Токита пригласила его учиться в школе. Золотистые волосы были необычны для этих мест и  очаровали Ноки. Ему хотелось дотронуться  до них и провести пальцами  сверху вниз, ощущая их мягкость и шелковистость, так, как он делал с  Аху.                                                                                                                                          

 -Здравствуй, Ноки! Ты пришел  первым, – сказала мону Токита, улыбнувшись мальчишке.             

– Дождемся остальных и отправимся в путь.                                                                                            

На урок пришло всего  двое и ничего удивительного в этом не было.  Большинство  астурян  не решилось бы отпустить детей на прогулку в час, когда в горах  владычествуют духи. Поднимаясь по тропинке вверх, Ноки с беспокойством посматривал вокруг.  Он боялся не духов, а  не менее опасных хищников, живущих в этих местах. У него был припасен нож на случай нападения стотов и киару, но если ими заинтересуется кто-нибудь покрупнее, им несдобровать. Мону Токита уверенно вела их по узким горным тропкам, и Ноки понял, что  этот путь ей хорошо  знаком. Выбрав местечко на уступе горы, она  предложила им расположиться на площадке и приступить к работе. Ноки огляделся и признал, что место было выбрано удачно. Внизу у подножья   росли деревья, сквозь которые проглядывали разноцветные домики Анвая, а вдалеке виднелись голубые  цепи гор. Не думая больше ни о духах, ни о стотах, Ноки увлеченно принялся за работу: набросал рисунок карандашом, развел краски и подготовил палитру для будущей акварели.