В разводе по твоей вине

Глава 1.

— Ко мне сегодня придет Вероника, — ставит меня муж перед фактом, холодным подчиняющим тоном. Я стою к нему спиной, вздрагивая от его слов. — Если хочешь, можешь с дочерью на это время съездить к родителям.

Виталик говорит мне это, когда я мою посуду. После его слов я застываю с замершими в воздухе руками и чувствую невидимый удар под дых.

Вода бежит из крана, забрызгивая все вокруг. Муж часто ругается, что я не пользуюсь посудомойкой и развожу сырость. Вот подтверждение. Но мне нравится мыть посуду, потому что это помогает привести в порядок мысли и нервы.

Делаю рваный вдох. Еще один. Легче не становится.

В легких все равно не хватает места, как будто мое тело вдруг покрылось толстой коркой льда…

Вероника Морозова — это приятельница моего мужа, из-за которой у нас был не один и не два скандала. Молодая, сексапильная, и что бесит меня больше всего, она умеет шутить так, что мой муж, которого ничего и никогда не смешит, реагирует на них пусть скупыми и редкими, но улыбками.

— Ничего себе, — стягиваю с рук хозяйственные перчатки и бросаю их прямо в мыльную пену, которая тоже разлетается по кухне. — И зачем это она решила пожаловать к нам в гости?

Наши с мужем взглядом скрещиваются, высекая искры. Он стоит в проеме нашей большой и светлой кухне нового дома, в который мы недавно переехали с пятилетней дочкой Василисой, и контрастирует с интерьером своей суровой и темной фигурой.

Нагорному идет черный цвет. Будь то деловой костюм, или домашняя футболка с джинсами, как сейчас.

Вскинув волевой подбородок с ухоженной, темной и жесткой на ощупь щетиной, и глядя на меня с высоты своего почти двухметрового роста, он уточняет:

— А я не говорил, что она приедет к нам в гости, — наступает пауза, во время которой воздух превращается в колючий мороз. Вот теперь дышать стало вообще невозможно. — У нее дело лично ко мне.

И все. Сказал как отрезал, а я стою как в воду опущенная. Моргаю. Дышу.

«Лично». Это слово царапает меня огромной звериной лапой и оставляет кровоточащие борозды глубоко внутри.

— Какое еще дело? — мой голос должен требовать, а он дрожит.

— Это неважно, — сразу же осаживает меня муж. — Просто постарайся ближе к вечеру освободить дом.

Сказав это, Виталик проходит мимо меня как не в чем не бывало и достает из холодильника бутылочку охлажденной воды.

— И Васю с собой захвати, конечно же…

На этом месте он останавливается, потому что я хватаю его за руку. Вот прям хватаю мертвой хваткой пальцами вонзаясь в его огромный, каменный бицепс, наполовину прикрытый коротким рукавом футболки.

Немного воды проливается из горлышка бутылки прямо на пол из мраморной плитки красивого молочного оттенка.

Я ее выбирала, а стелил он сам. Это сейчас Нагорный большой человек, а когда мы только начали встречаться он учился в училище на мастера отделочных работ. Да и руки у него золотые.

И пусть теперь это больше не его работа, а созданный с нуля крупный бизнес, он все равно любит свой дом ремонтировать сам.

— Не поняла… Ты что меня с дочкой высылаешь из дома, чтобы привести сюда другую бабу?..

Я смотрю ему в глаза, в которых нет ни капли смущения, и ничего, вот просто ничего не понимаю.

И главное, сначала он мягко предложил мне самой с дочкой уехать, если захочу. А потом изменил риторику, и стал требовать, чтобы я освободила дом.

Мой дом!

Освободила, чтобы сюда прискакала Морозова!

— Не ори, — он обхватывает мое запястье сильными, горячими пальцами и одергивает. — Терпеть не могу, когда ты орешь, Надя. Завязывай.

— Так я, как ты выразился, ору, только когда между нами встает твоя подружка Морозова! И ты правда не понимаешь, в чем тут проблема?!

— Нет, — отрезает он, и действительно выглядит так, словно совершенно не понимает сути моей боли.

Именно боли, потому что где это видано, чтобы у женатого мужчины, отца, была какая-то там Вероника на побегушках?

В мини-юбке и с оттопыренной задницей. Вечно эти глаза большие и просящие, что смотрят на него с обожанием.

Мне как женщине все понятно. У нее на моего мужа виды. И он, как я теперь понимаю, только рад подпитывать ее обожание.

Или все намного хуже?..

— Она мне не подруга, — решает пояснить Нагорный. — Вероника сюда придет по делу.

— И что у вас за дело такое, что ты меня из дома выгнать решил? — я чувствую, что вот-вот зареву, глаза жгут горячие слезы. Но я держусь.

— Я знаю, что она тебе не нравится, поэтому и предлагаю уехать, — все так же холодно говорит он. — Это акт заботы, Надя. Моей заботы о тебе, так что цени.

— Ценить? — из меня как под давлением сипло вылетает это слово. Нагорный видит мое настроение и весь подбирается словно зверь, которому сейчас придется отстаивать свою территорию. — А может, ты своим актом заботы обо мне, решил прикрыть намерение на половой акт с Вероникой?!

Глава 2.

— Дура, — выплевывает он, не торопясь, огибает меня и уходит из кухни.

Я остаюсь стоять на ватных ногах и тщетно пытаюсь сморгнуть слезы. Дрожащими кончиками пальцев вытираю уголки глаз, что все-таки намокли.

И что дальше?

С этим вопросом я слоняюсь по дому тенью следующие несколько часов. Муж меня игнорирует, я его тоже. А потом я решаю сделать так, как он просил.

Только с небольшим отступлением, о котором ему знать пока не нужно.

— Ну вот, можно было и без истерик сделать так, как я просил.

Довольно хмыкнув, муж подходит к нам с Васей, когда мы в коридоре обуваемся. Дочь поднимает на него искрящиеся любовью к папе глаза, и он берет ее на руки.

— Вы к бабе с дедой, да? — Виталик целует дочь в макушку.

Вообще, непривычно слышать от него такие уменьшительно-ласкательные слова в жизни. Но рядом с Василисой он превращается в нежного, заботливого гиганта, который держит в своих огромных крепких руках крошку дочь, и готов делать для нее все.

— Ага, — отвечает дочь, а я за ними наблюдаю и хочу провалиться сквозь землю.

Мне не просто больно, у меня сердце не на месте. Сегодня произойдет что-то страшное, я это чувствую.

У меня вообще ощущение, что мой муж решил гульнуть, но сделать это с размахом. Жену с ребенком за порог, а другую женщину в дом.

Может, я, конечно, ошибаюсь…

— Надь, — муж подходит ко мне и сухо, для галочки целует в губы. Он даже не старается сделать этот поцелуй теплым. — Вы с ночевкой?

Нет, я точно не ошибаюсь. Он ведь заставил себя поцеловать меня, чтобы только задать этот вопрос, и чтобы это не выглядело подозрительно.

— Д-да, — киваю, надевая на лицо маску, под которой не видно того, как меня изнутри затапливает боль. — С ночевкой.

— Хорошо, — уголок его рта дергается в улыбке буквально на мгновение, но я замечаю. — Нечего Васю таскать по ночам таскать.

Домой я возвращаюсь, когда сумерки давно сгустились над городом. Ставлю машину вдалеке, чтобы меня нельзя было заметить из окна.

Но кое-что не складывается. Свет дома не горит, машины мужа во дворе нет.

И тут меня буквально ослепляет светом фар издалека, приходится зажмуриться. Когда я снова распахиваю веки, то понимаю, что это Нагорный вернулся домой, правда, немного другой дорогой, поэтому мы и не пересеклись.

— Ой, ну Вита-а-а-лик! — голос Морозовой, сладость которого моментально набивает оскомину, ветром доносит до меня, как только она выбирается из машины моего мужа.

«Он ее привез…» — осеняет меня.

А говорил, что сама приедет.

Я не дышу, наблюдая за тем, как она голыми ногами в джинсовых мини-шортах со стразами вышагивает рядом с моим мужем по дорожке, вдоль которой я только недавно выставила специальные фонарики для клумб.

Хотела, чтобы было красиво. Именно их белый свет подсказывает мне маршрут мужа и его… знакомой.

Внутри все клокочет от смеси гнева и страха.

Дочь я к родителям не повезла, потому что, во-первых, это долгий путь, а во-вторых, я не хочу, чтобы они заподозрили, что у меня в браке проблемы.

А я такой человек, что у меня все на лице написано, так что меня бы там сразу к стенке и прижали.

Поэтому я отвезла Василису к ее крестной маме и моей подруге Санте, сказав, что буквально на часик отлучусь. Никаких вопросов она мне задать не успела, потому что я моментально перескочила обратно через порог и как ошпаренная полетела домой.

Теперь я воришкой в ночи пробираюсь через двор, молясь, чтобы меня не увидели из окон. Стоит мне об этом подумать, как в одном из них вспыхивает свет.

Кабинет Нагорного. Вот где они сейчас обсуждают "дела".

Прикусив нижнюю губу до боли, я решительно иду в дом, стараясь не издавать никаких звуков. Что мне удается, пока я не спотыкаюсь от босоножки, что буквально разбросаны в прихожей.

Горло начинает саднить от наипоганейшего предчувствия, которое я все пытаюсь отогнать, но не могу.

Обувь раскидана, потому что она чувствует себя тут как дома?

Или, может, они торопились?..

Как кошка на мягких лапах я поднимаюсь на второй этаж и жадно вслушиваюсь в тишину, ожидая, что она вот-вот разорвется женскими или мужскими стонами.

Ничего.

Только пересекающая коридор тонкая полоска света из-за не до конца закрытой двери в кабинет мужа, к которой я медленно приближаюсь.

— А где твоя жена? — игриво интересуется Вероника у моего мужа.

— Далеко.

— Ммм, — протягивает Морозова. — Звучит заманчиво, — Затем я слышу шорох одежды и скрип деревянной мебели.

В кабинете мужа из дерева все. Дорогого дерева. Потому что он любит качество.

Господи, ну почему я именно об этом сейчас думаю, когда в паре метров от меня в режиме реального времени происходит предательство, которого я не переживу.

Вот совершенно точно не переживу.

Мое тело горит и покрывается льдом одновременно. Мне хочется ворваться в его кабинет и застать их с поличным. Сказать, что я так и знала, что они любовники, наорать, вылить на них всю свою боль, что копилось долгое время…

Но я понимаю, что если сделаю это, то навсегда потеряю свое достоинство.

Я не хочу позорить себя перед собой же тем, что останавливаю мужа от измены.

Я здесь не для этого, и даже не для слежки. Я здесь для доказательств, опять же для себя самой.

— Я недавно летала в Турцию, — кокетничает Вероника, но голос ее звучит странно, как будто она параллельно чем-то занимается и говорит во время движения. — Смотри, что мне хирурги сделали. Аккуратная троечка.

Аккуратная что?..

Сначала я не понимаю, о чем речь, а потом, как понимаю… мне приходится ладонью закрыть себе рот, чтобы из него не вырвались рыдания.

— Швов не видно совсем, — продолжает хвастаться Морозова. — просто идеальная круглая грудь, — она делает длинную паузу, — с отменой чувствительностью.

Я чувствую, как у меня почва из-под ног уходит, но держусь из последних сил.

Глава 3.

В этот момент Морозова с кошачьей грацией слезает с рабочего стола мужа, который до этого полировала своей пятой точкой и принимается раздеваться.

А ведь ей практически нечего снимать…

От осознания, происходящего мне становиться нечем, дышать, но я вынуждаю себя смотреть.

Блузка, воротник которой уже сполз на плечо, задрана таким образом, чтобы демонстрировать моему мужу ту самую троечку.

Самого Нагорного я не вижу, он закрыт от моих глаз силуэтом своей любовницы, которая в ритм слышной только ей музыки извивается перед ним.

На ее бедрах уже болтаются явно расстегнутые джинсовые шорты, которые ничего не прикрывают, а только дразнят.

Дразнят моего мужа. Моего! И ему это нравится.

— Так какое у тебя ко мне дело? — хрипло, явно возбужденным голосом спрашивает ее Виталик, отчего она начинает заливисто смеяться и отбрасывает голову с рыжими локонами назад. Всем своим видом показывая, что она здесь для того чтобы соблазнить его.

Но даже мне понятно, что ей не нужно его соблазнять. Он уже давно на все готов, просто растягивают удовольствие.

Подонок. Предатель. Обманщик.

Эти слова бурлят во мне, скатываются на кончик языка, и я еле-еле держу их за зубами.

Плохо, так что колет сердце, а коленки дрожат, как у дряхлой старухи.

— Важное, Виталик, — мурлычет она и с этими словами стягивает с бедер шорты, под которыми нет ничего кроме белой полоски от загара. — Важное и влажное. Если ты понимаешь, о чём я.

— Не дебил, — по его голосу слышно, как слова царапают горло. — Конечно, понимаю.

На этом месте я не нарочно начинаю давиться слезами. Вот буквально давиться, сползая вниз по стене рядом с его кабинетом. Закрыв рот обеими руками, я буквально вжимаю их свое лицо.

— Ты готов? — этот вопрос Морозовой забивает в мой гроб последний гвоздь. — Ой, а что это там за шум?..

— Шум? — настороженно спрашивает он и судя по звуку встает со своего кресла.

— Нет, ну ты куда? — видимо, цепляется за него Вероника. — Постой, а как же наше дело?

«Дело» — она произносит максимально пошло, я даже не понимаю, как можно слово из четырех букв наделить таким количеством вульгарности.

Зато другое я понимаю наверняка. Мне надо срочно собрать свои силы в кулак и проваливать. Больше мне ловить здесь нечего, и так все понятно как белый день.

Муж выслал меня и дочь из дома, чтобы в своем кабинете отметь свою давнюю приятельницу.

Это верх цинизма. И бог свидетель, я ничего не сделала, чтобы заслужить к себе такого отношения со стороны мужа.

— Убери от меня свои руки! — судя по звукам, муж грубо отшивает свою любовницу и отчаянно прорывается к выходу.

Я резко вскакиваю на ноги, только у меня больше не получается быть кошкой на мягких лапках.

Я даже ориентироваться нормально не могу, потому что глаза застелила пелена не то чтобы слез, а просто невероятного отчаяния. Я чувствую только горячие дорожки слез, что бегут по щекам, и руками на ощупь пытаюсь добраться до лестницы.

Глаза привыкли к свету в кабинете мужа, и теперь в темноте я не вижу ничего.

Только я успеваю завернуть за угол, как слышу звук бьющейся о стену двери. Как будто Нагорный распахнул ее с ноги.

— Кто здесь? — рявкает он, его голос заполняет все пространство второго этажа, даже отзываясь меня в груди вибрацией. — Я в последний раз спрашиваю. Дальше буду без разборок пиз…

— Ну Вита-а-а-лик! — начинает скулить из кабинета Морозова.

Видимо, она просто не может пережить задержку в их случке. А ведь они уже были готовы к тому, чтобы заняться сексом.

Их тупо прервал мой плач.

— Пасть закрыла и, чтобы ни звука! В доме кто-то есть, — от агрессии в его голосе мне становится по-настоящему страшно.

Но именно благодаря Веронике, и заминке, вызванной ее желанием затянуть моего мужа обратно в кабинет, я обязана тем, что у меня появилось несколько секунд на то, чтобы все-таки прийти в себя.

И тихо, не издавая звуков, спуститься на первый этаж, и буквально выскользнуть из дома. Как я дальше ехала по ночному города — не помню.

Не разбилась и ладно, хотя мне как минимум дважды сигналили другие водители.

Дальше все было еще хуже. Пробираясь через густой туман самых разных мыслей, я провела бессонную ночь, сидя на кухне крестной матери Василисы. Было так тошно, так невыносимо плохо, что в какой-то момент я отчаянно захотела, чтобы все это было сном.

Но нет. Это не было сном, зато моя жизнь во мгновение ока превратилась в кошмар, из которого мне просто так не выбраться.

Санте одного взгляда на меня хватило, чтобы понять, что к чему.

— Нагорный? — сонным голосом спросила она. А потом на мое молчание она ответила следующее: — Хочешь с Васей у меня сегодня остаться? У меня как раз выходной.

— Спасибо, — выдыхаю я и протираю веки, под которые слоны насыпали горячего песка. — Я поеду домой.

— Тихо-тихо, — подруга опускает мне на плечи руки. — Какой на фиг домой? Ты выглядишь… — она обеспокоенным взглядом ощупывает мое лицо.

— Страшная? — усмехаюсь без смеха.

— Ты как будто смерти в лицо заглянула, — страх подруги растет с каждой секундой. — Эу, что произошло? Рассказывай давай, а то я места себе не найду…

— Потом, Санта, — убираю с себя ее руки. — Все потом. Мне сейчас надо срочно к Виталику.

— Ты уверена? — на пороге, когда я ухожу, спрашивает меня она, глядя все тем же взглядом, в котором дрожит волнение.

А что я могу ей сказать? Как вообще о таком говорят?..

Еду домой и у ворот вижу несколько припаркованных незнакомых мне автомобилей. На них какие-то надписи, но у меня после вчерашнего шока что-то стало со зрением, и я просто не могу ничего прочитать.

У входа в дом муж.

Серьезный, во вчерашней одежде. Раздает команды мужчинам, что в касках и с лестницами под мышками рассекают по двору.

— Надь, — он замечает меня и отпускает от прораба, с которым общался. По крайней мере мне кажется, что это прораб.

Глава 4.

— Не показалось! — зло бросаю ему и пулей пролетаю мимо. В сторону дома.

Надо как минимум документы забрать, а вообще, по максимуму всё. Его я не боюсь, так что может и свой тон, и суровое лицо приберечь для кого-нибудь другого. Например, подчинённых, потери репутации перед которыми он так боится!

Надо же, как он всё вывернул, даже не спросил, почему я хочу развода. А сразу перевёл всё в плоскость его грандиозной персоны.

— В смысле? — рявкнув мне в спину, он расталкивает столпившихся мастеров и рвётся за мной.

Я даже на мгновение не останавливаюсь, пусть бежит, раз ему так хочется.

— Я спрашиваю тебя, — стоит мне потянуть на себя дверь, как он со всей силы прижимает её ладонью, закрывая громким хлопком. — В смысле ты со мной разводишься?!

Его слова обдают затылок жаром, потому что я всё ещё не повернулась к нему, а упрямо стою лицом к запертой двери и спиной к мужу.

— Надя! — его рык пронзает моё тело вибрацией с макушки до кончиков пальцев.

— В прямом, Нагорный. В прямом! — пытаюсь оттолкнуть его плечом, чтобы он отошёл, а я могла зайти в дом.

Но мой пока ещё муж — скала, а не человек. Метр девяносто, сто кг мышц, ловкость и запредельная сила.

Он не просто так вчера, когда думал, что в дом пробрались воры, угрожал расправиться с ними на месте. Это правда в его стиле: грубая сила, в которую грамотно вплетено мастерство переговоров и природное чутьё, касающееся всех отраслей жизни.

Я кряхчу, а он не двигается. Поэтому я едва не ломаю себе ключицы, пытаясь встать к нему боком.

В таком положении он меня и ловит, заключив в ловушку рук по обе стороны.

— Ну и какая муха тебя укусила? Уезжала к родителям нормальная, а приехала… — он ощупывает моё лицо взглядом и делает вывод: — у тебя вид психички, ты это знаешь? На голове воронье гнездо, под глазами чёрные пятна.

Ах, чёрные пятна…

Ах, гнездо…

А как насчёт того, что я из-за его грязной измены, когда подъехала к дому, ещё полчаса ревела, откинув голову на подзатыльник? Отсюда и гнездо с растекшейся под глазами тушью.

Но мне пофиг. Ничего лучше этого он не заслужил! Кто он такой, чтобы я для него старалась?

И вообще, почему я должна делать вид, что всё хорошо и мне не больно, когда мне больно?

— Я тебе за психичку знаешь, что сделаю? — приходится встать на носочки, чтобы дотянуться до его надменной и холёной рожи. — Не смей меня оскорблять, понял?

— Я даже не начинал, Надя, — выталкивает сквозь стиснутые зубы он. — Это ты сюда порвалась и при всех начала пороть хрень. Я их начальник. Босс, — нажимает он. — Зарплату им плачу я, обеспечиваю работу тоже я. А теперь благодаря тебе, Надя, мужики будут думать, что я каблук!

Красные, бычьи глаза обрушиваются на меня острым, требовательным взглядом, под которым хочется сжаться до размера молекулы и испариться.

Но меня уже не остановить. Поэтому я отмахиваюсь от первобытного страха, который в шестидесятикилограммовой женщине легко может вызвать двухметровый лоб.

— Мне, Виталик, всё равно что о моём бывшем муже будут думать его подчинённые, — притворно мягким, даже музыкальным голосом произношу я, чтобы подействовать ему на нервы. — Настолько всё равно, что я предлагаю тебе даже не тратить своё время в попытках донести до меня, насколько глубокое оскорбление я тебе нанесла.

Чем больше я говорю, тем сильнее искажается его мимика. Словно он не может выносить моих слов, потому что они его бесят.

— Босс, там это… — за спиной моего мужа вырастает небольшая кучка совсем ещё зелёных парней в касках.

Нагорный как раз недавно занялся проектом, в рамках которого набирает парней из училища, преимущественно из не самых благополучных семей, и отправляет их на работы.

Первоочередно, чтобы они набирались опыта, ну и деньгами он их тоже не обижает.

Правда, частенько орёт крепкими такими выражениями, что уши в трубочку сворачиваются. Но, по его собственным словам, без мата на стройке никак.

— Что надо?! — гаркает он на них через плечо. — Не видите, я с женой разговариваю?!

— А я с тобой нет! Иди к пацанам, мне всё равно в дом надо, — выпроваживаю его, руками упираясь в каменные плечи.

— Надя, твою мать, не лезь под руку, — шипит он на меня. Затем поворачивается к пацанам: — Чего приперлись, спрашиваю? Делать нечего? Так я найду, чем вас занять! Будете у меня кирпичи с КАМАЗа таскать!

— Что ты орёшь на детей? — одёргиваю его. — Они в тебе видят наставника, а ты на них орёшь как ненормальный.

Он так резко ко мне разворачивается, что я туго сглатываю. От него исходит мрачная, тяжёлая энергия, заставляющая прогнуться.

Но я держусь. Вспоминаю стриптиз Вероники и держусь!

— Они не дети, а взрослые лбы, — отчитывает он меня при всех. — Считай, мужики. И кончай возникать, когда я на работе. Ясно тебе? Или мне повторить…

— Кукусики всем! — один только голос, тонкий и пропитанный инфантильностью, выбивает у меня почву из-под ног. — А Виталий Андреевич дома?! — этот вопрос Морозовой облетает весь двор.

Нагорный молчит, а я вижу, что визита своей любовницы в такой момент он не ожидал. И что немаловажно, никак не нее не реагирует.

— Чего стоим? — язвлю я.

— А что я, по-твоему, должен делать? — в тон отвечает он.

— Как что? — громко и чётко говорю я. — Встречать свою «троечку с отменной чувствительностью»!

⭐️⭐️⭐️Давайте поднажмем со звездами, осталось чуть-чуть до заветной цифры ⭐️⭐️⭐️

Глава 5.

Дальше одномоментно происходят две вещи: прямо у нас за спиной громко ахает подкравшаяся Морозова, а затем муж буквально затаскивает меня в дом волоком.

За нами громко и с треском хлопает входная дверь. Я глазом моргнуть не успеваю, как оказываюсь в прихожей, прижатая к стене разъярённым мужем.

Он дышит быстро, отрывисто, своей мощной накаченной грудью вталкивая меня в стену. От него пышет жаром, как будто он не человек из плоти и крови, а огромная раскалённая машина.

— Что ты… — у меня воздух из лёгких вышибает из-за одного его взгляда. — Что ты делаешь? Отпусти меня!

— Я же тебе сказал вчера с Василисой уехать к родителям, — грохочет его голос. — Русским языком сказал. Так какого хрена ты приперлась, а, Надя?

— Какого хрена приперлась я? — на выдохе требую. — То есть мы не будем говорить о том, что, когда жена с дочкой уезжают из дома, ты сюда приводишь любовницу?..

Я не могу поверить своим глазам, но в ответ на мою претензию муж улыбается.

Даже не так. Он насмехается, сверкая белоснежным оскалом и как бы спрашивая: а что я могу ему за это сделать?

— Так вот откуда ноги растут у твоей тупой идеи развестись, — всё с тем же оскалом выталкивает сквозь стиснутые зубы он. — Теперь понятно. Я думал, что-то посерьёзнее будет.

— Куда серьёзнее, Виталик? — меня обескураживает его реакция, которая полностью отсутствует.

На его волевом лице ни капли сожаления или чувства вины. Ничего. На меня смотрит человек с куском гранита вместо сердца.

— Ты так и будешь молчать?.. — мой голос дрожит, а в горле бурлит подступающая истерика.

Мне бы хотелось быть намного сильнее и обрушиться на него всеми теми словами, которые я репетировала у себя в голове прошлой ночью. Высказать всё, что я думаю про него и подружку.

Но я живой человек с чувствами, и мне, как его жене, как женщине, которая родила ему дочь, нужны простые ответы.

Да даже хотя бы один ответ: по какой-то причине он решился на эту грязную измену? В какой-то момент что-то пошло не так?..

Хотя зачем я себя обманываю? Всё пошло не так ровно с той минуты, когда он решил, что имеет право держать возле себя другую женщину.

Пусть даже в качестве «хорошей знакомой», как он сам говорил.

А ведь я знала, в глубине своей души чувствовала, что никакой дружбы между мужчиной и женщиной быть не может. Знала и закрывала глаза на происходящее. Прятала голову в песок, как трусиха.

Думала, муж будет ценить меня за понимание, ведь я не реагирую на Морозову как ревнивая истеричка, а веду себя как прогрессивная женщина с современными взглядами.

Какой кошмар… Оглядываясь назад, я понимаю, что сама себя загнала в эту ситуацию. А он с моего молчаливого согласия и рад был подводить их общение с Вероникой к постели.

Тошнит.

Горло дерёт от подступающих слёз. А сердце бьётся так бешено быстро, что я слышу его стук в ушах и ощущаю в каждой клеточке своего тела.

— Я тебя спрашиваю, Нагорный, ты так и будешь молчать? Теперь тебе известно, что я знаю про вашу интрижку. Какие твои дальнейшие действия?

Смотрю в холодные глаза напротив и не понимаю, как он может оставаться настолько спокойным.

Похоже, он…

Похоже, он совсем меня не любит… Странно, что эта мысль, невероятно страшная и опустошающая, пришла ко мне только сейчас, а не вчера, как только я увидела их готовящимися к сексу у него в кабинете.

Нельзя любить одну, а спать с другой. Нельзя и точка. А раз он это делает, то получается, я для него давно ничего не значу…

— Никаких действий, — отвечает он. — Ты успокоишься, камеры мы всё-таки поставим. Потом заберём Васю у твоих родителей и выходные проведём вместе. По мне звучит как план.

— Ты меня что, вообще не слушал? Какие выходные вместе? Какой план?.. Я развода требую. Как можно скорее, ты понял?..

Последние слова у меня не получается произнести как требование, они вырываются из меня, как вой из пасти раненого зверя, который потерял надежду на выживание.

Я понимаю, что измена мужа — это не смерть. Но почему ощущается она именно так? Словно дальше в жизни меня уже не ждёт ничего хорошего.

— Если ты хочешь развода, то я тебе его дам, — режет по глазам муж и делает шаг назад. На его фоне я похожа на сломленную тень прежней себя. — Только потом не бегай за мной, — ровно произносит он, словно мы с ним обсуждаем сделку, а не распад нашей семьи. — Не приму, Надя. Из принципа не приму.

— И это всё?.. Это всё, что ты можешь мне сказать? Десять лет брака, красавица-дочь… — я хватаюсь за стену, чтобы удержаться на ногах.

Его хладнокровие меня поражает до глубины души.

Я ему чужая, именно поэтому он так легко бьёт меня словами.

— А чего ещё ты ждёшь? Все мужчины изменяют.

Дорогие! Приглашаю вас в 🔥 горчую🔥 новинку нашего литмоба)

https://litnet.com/shrt/DC37

Глава 6.

Его слова бьют меня пощёчиной. Сильной такой, с огромным размахом, от которой потом на многие дни на щеке остаётся багровый след.

Я отшатываюсь от них как от удара. Не сводя с Виталика взгляда, по стене двигаюсь в сторону, еле переставляя ноги.

Он делает неторопливые шаги следом. Ничего в его лице не изменилось.

Он не жалеет о сказанных словах, наоборот, его всё устраивает, и теперь я вижу, что он ждёт моего ответа.

— Я тебя услышала, Нагорный, — слова еле продираются сквозь охваченное спазмом горло. — Можешь идти. Тебя там, за порогом, ждут куда более важные дела...

Он отмахивается, мол, пусть ждут, и продолжает сокращать расстояние, надвигаясь на меня.

Понимаю, что мне надо, как ни крути, забрать вещи. Документы, минимум вещей, что-нибудь... И не дать эмоциям взять верх, ведь больше ничего изменить нельзя. Всё сделано.

Он спит с другой женщиной, а я подаю на развод. Между нами теперь выжженная земля, на которой больше никогда ничего не вырастет.

Только легче от этого не становится. Кошки не просто скребут на душе — у меня там волчицы воют.

Смотрю на своего будущего бывшего мужа, и перед глазами встаёт наше с ним прошлое. Те ценные минуты, когда он клялся мне, что никогда не сделает больно, не обидит и сделает всё, чтобы я была счастлива.

А ведь я говорила ему, что не прощу измену, объясняла, что для меня это неприемлемо.

Он меня внимательно слушал и кивал, снова прижимал к себе и обещал, что мне о таком даже думать не надо.

«— Это не про нас, Надя, — он скользил губами по моему виску. — Про кого угодно, но не про нас».

Оказалось, ещё как про нас. Причём в самом вульгарном и примитивном виде.

— Передумала? — лениво интересуется он, поглядывая на часы. Спешит. Все-таки не хочет оставлять «дела» без присмотра. — Я надеюсь, что ты передумала. Потому что ты у меня, Надя, женщина умная и должна понимать, что я не шутил. Как только ты перейдёшь в ранг бывшей жены, то навсегда в нём останешься, — спокойно повествует он, а меня от его тона трясёт.

Я не была готова к такой линии защиты, которую выбрал Виталик. Именно поэтому сейчас в горле стоит огромный ком, который я никак не могу проглотить.

И нет, мне не нужно было, чтобы он стоял передо мной на коленях и умолял не уходить.

Но я ожидала хоть капли сожаления, намёка на вину… а ничего этого нет.

Он пропустил меня и мою любовь через мясорубку, использовал как расходный материал, а теперь ставит перед фактом: если я не смирюсь с его изменами, то это он меня никогда не простит.

Господи, какой же это сюр… Не может моя жизнь повернуться ко мне вот такой своей уродливой стороной. Не мог отец моей любимой доченьки вытереть об меня ноги как об тряпку.

— Раньше, Виталик, я свято верила в то, что быть твоей женой — это, если не самая большая честь, то огромное счастье. Я любила тебя, — рыча, вырываю из себя эти слова на живую. — Любила… Ты хоть понимаешь смысл этого слова?

В ответ он кивает и хочет что-то сказать.

Перебиваю.

— Молчи. Молчи, ничего не говори. Это мне сейчас надо высказаться, — дышу быстро и отрывисто, мне не хватает воздуха. — Я тебя любила. Дочь тебе родила. Родителей твоих уважала как своих. Всю себя отдавала тебе, — указываю на него пальцем, — и этому дому. Нам. Чтобы мы были счастливой семьёй. Всю себя без остатка похоронила в заботах о Васе и тебе. Потому что доверяла… потому что я тебя любила…

Я говорю медленно, еле вырывая из себя чувства, которые с трудом одеваю в слова.

Муж слушает меня внимательно, хищно склонив голову. Подбирается, напрягается так сильно, что я отчётливо вижу, как на его мощной шее проступают жилы, а между бровей пролегает пульсирующая вена.

Мне кажется, что мои слова его злят. Но останавливаться не собираюсь, потому что не могу.

Раз ему можно мне изменять, то тогда мне можно вычерпывать из себя всю ту боль, которую он породил. И даже если ему это не нравится — пусть слушает.

— Надь, — он делает ко мне большой шаг, даже рывок.

Широкая тренированная грудь высоко вздымается, и трескается маска запредельного самообладания. Но мне от этого ни холодно ни жарко.

— Я тебя любила, Нагорный! Но даже это не самое страшное. Ужасное в другом, и только теперь я понимаю, какой дурой была. Ведь я любила тебя сильнее, чем себя, — произношу это всё так же медленно и мотаю головой, чувствуя, как по щекам бегут нескончаемые дорожки горячих слёз. — Но если я поняла это только сейчас, то ты прочувствовал это давно. И, наверное, тогда же и решил, что я никуда не денусь в случае, если ты решишь кого-нибудь там на стороне отметить? Верно? — на моих губах появляется вымученная улыбка, этакая запоздалая самоирония. — Можешь не отвечать. Тут всё понятно как белый день. Изменяют только тем, кого не боятся потерять, — смотрю в родные глаза и ловлю себя на том, что они чужие.

Он чужой.

И дом этот, который стал моей душой, тоже теперь чужой.

И я здесь чужая.

— Это ведь правда? — у меня всё-таки прорывает, и я задаю ему этот вопрос. — Ты ведь меня не ценишь и совсем не боишься потерять, да?

— Надя, мы взрослые люди, — я вижу, что он подбирает слова, видимо, хочет посыпать свои ужасные слова сахарной пудрой. — Скажу одно, и крепко подумай над этим: незаменимых нет. И это не я придумал такую жестокую истину, просто так оно работает, — раздражённо дёргает левым плечом он, а потом добивает меня. — К тому же... ушёл один поезд, придёт другой.

Дорогие! Приглашаю вас в новинку нашего литмоба)

https://litnet.com/shrt/w5KB

Глава 7.

На моменте, когда он сравнивает наш брак с поездом, на место которого придёт другой, во мне что-то ломается.

За ним не постоит заменить меня, и он мне прямо об этом говорит. Кто знает, может, и Васю от тоже сможет заменить ребенком от новой женщины?

Я слышу настоящий в ушах треск и понимаю, что больше заново я себя никогда не соберу. Вот никогда…

Как можно после такого не потерять веру?..

Переключаюсь в режим автопилота, потому что они не дождутся, чтобы я убежала отсюда, поджав хвост. Я не уйду проигравшей.

— Только не надо теперь делать из меня злодея, — кричит Виталик мне вслед, когда я срываюсь с места и быстрыми шагами удаляюсь вглубь дома. — Надя? Слышишь меня?!

Забегая в спальню, я захлопываю за собой дверь. Даю себе несколько секунд на то, чтобы перевести дух, отталкиваюсь от двери и на негнущихся ногах подхожу к встроенному в стену потайному сейфу.

Пытаюсь сморгнуть слёзы, но они не смаргиваются, и тогда я рывком вытираю их с лица рукавом.

Мне нужно кристально чистое зрение, чтобы ввести правильный код.

Ещё бы вспомнить его, когда внутри не просто раздрай, а самый настоящий торнадо, который сметает всё на своём пути. Ещё никогда в жизни я не была в таком состоянии.

Не могу его описать. Но это словно я только что узнала, что мой близкий человек умер.

Может, это я?

Я только что, после автоматной очереди слов мужа, умерла?.. И теперь мне приходится саму себя доставать из могилы, чтобы каким-то невообразимым чудом вернуть к жизни.

Всхлипнув, собираю себя в кулак, насколько возможно, замедляю дыхание, чтобы хотя бы на время заземлить себя, и по памяти набираю комбинацию.

— Я так и знал, что найду тебя здесь, — в спальню Нагорный заходит бесшумно, как настоящий хищник, что вышел на след добычи.

Хотя, наверное, это у меня в ушах стучит так, что никакой другой шум я просто не воспринимаю.

— Что ты делаешь? — он подходит ко мне из-за спины и накрывает своей тенью.

Я чувствую, как снова пускается в бешеную скачку мой пульс. Что логично, ведь я не могла разлюить его за один день.

— Не догадываешься? — у меня не осталось голоса, это вместо него хриплый каркающий звук. — Уходи.

Молчит. Ну и ладно. Могу и при нём взять всё, что мне надо.

Только вот код… никак не могу понять, почему комбинация не подходит.

Делаю несколько глубоких вдохов, мотаю головой, стиснув веки. Дышу.

Я, наверное, от перенапряжения торможу. Путаю цифры, символы. Ещё и Виталик стоит над душой, вместо того чтобы идти к своей подруге, у которой, судя по всему, важные дела к моему мужу не имеют предела.

Сжимаю губы и прихватываю их зубами изнутри, чтобы сдержать льющееся из меня рекой отчаяние.

Код, Надя. Введи этот грёбаный код, забери бумаги, паспорта, свидетельства — всё, что можешь, а потом уходи.

Навсегда уходи.

Дохожу до того, что начинаю проговаривать комбинацию по памяти вслух, чтобы проконтролировать процесс.

И снова не то…

— Да что ж такое? — бурчу себе под нос.

— Я поменял код.

Слова мужа обрушиваются на меня лавиной. Чувствую, как на спине проступает горячий пот, но всё-таки поворачиваюсь к нему.

— Зачем?

— В целях безопасности. Если ты не забыла, то я на полном серьёзе думал, что к нам в дом кто-то пробрался, — он говорит это с упрёком.

Ни капли стыда за то, что я действительно прокрадывалась в дом, чтобы застукать его с любовницей. Он всё равно во всей этой ситуации виноватой видит меня.

— Открой его, — говорю, не глядя ему в глаза. Мой взгляд смотрит как бы через него.

Какое-то время он молчит, а потом тянет ко мне руку. Я от его движения уворачиваюсь и только потом понимаю, что он не меня дотронуться хотел, а до сейфа.

Нагорный вводит правильный код. Дверца сейфа открывается.

— Спасибо, — на автомате говорю ему и только потом понимаю, что он не заслуживает от меня даже такой мелочи.

Протискиваюсь к сейфу, начинаю судорожно отделять бумаги мужа от тех, что могут пригодиться мне. И опять глаза застилает предательская пелена, а пальцы так дрожат, что мне еле удаётся перелистывать страницы в папках.

— Как успехи? — словно издеваясь, интересуется он.

— Не могу найти свидетельство о рождении Василисы…

Не успеваю договорить, как Виталик уверенно ныряет рукой в сейф и вручает мне целую папку, где сложены документы дочери.

Поверх неё кладёт мои.

А я и забыла, что у нас всё давно рассортировано по папкам, мы с мужем вместе как-то сели и, чтобы не было бардака, всё перебрали.

— Это всё, или что-то ещё надо? — и снова этот тон, словно мы обсуждаем, что к ужину купить.

— В… всё, — к этой минуте я не просто каркаю, как ворона, а ещё и заикаюсь.

Прижав к себе папки, я разворачиваюсь, но меня снова останавливает муж.

— Надя, — чувствую, как он трогает мою куртку.

А если быть точнее, то оттопыривает карман, куда суёт толстую пачку денег. Я не считала, какую сумму Нагорный хранит в сейфе, но речь о нескольких миллионах.

— На расходы, — поясняет он, хлопает меня по плечу и...

Даже не одарив быстрым взглядом, проходит мимо, на ходу бросив, что рабочих нельзя оставлять без присмотра.

Рабочих и Морозову — нельзя.

А меня, убитую его изменой — можно...

Дорогие! Приглашаю вас в новую историю нашего литмоба)

https://litnet.com/shrt/CdSV

Глава 8.

Я вылетаю из некогда любимого дома, где собственными руками обставляла каждый уголок, заботясь об уюте, как летучая мышь из ада.

Проведя в спальне после ухода мужа буквально пять минут — и то они понадобились мне, чтобы хорошенько прорыдаться, чтобы хотя бы немного облегчить агонию — я выхожу на улицу.

Ноги подкашиваются, а сердце беспрестанно стучит в таком ритме, словно за мной ведется погоня. Это естественно, что мой организм воспринимает эту ситуацию как опасность.

Естественно. Но от этого мне не становится легче. Я вся горю, буквально плавлюсь, обугливаюсь на ходу.

Сколько угодно можно словами объяснять произошедшие события, но они ни на каплю не смогут облегчить моё состояние!

Состояние словно у меня вырвали душу и лишили смысла жизни.

Ни одна женщина ни за что не признается, что муж для неё был центром вселенной, и что даже после измены он всё ещё им остался.

И я не стала исключением. В режиме реального времени, когда мой муж меня жестоко предает, я все еще его люблю так горячо и сильно, что чувствую, будто меня хоронят заживо.

Потому что нельзя после любви выбросить человека из сердца, даже несмотря на его жестокость и хладнокровие.

Виталик обошёлся со мной как с ничтожеством, два дня подряд унижал меня так, как не должна быть унижена ни одна женщина.

Сначала обесценил своей изменой, а потом добил циничными словами и подачкой в конце…

Лавируя между строителями, которых, кажется, стало ещё больше, я прячу лицо, чтобы меня не видели.

Вернее, чтобы не обращали внимания и потом не доложили своему начальнику о заплаканной жене.

Самого Виталика нигде не видно. Как и Морозовой…

Внутри что-то очень болезненно колет, как будто меня медленно насаживают на раскалённые металлические штыри.

Я даже вдохнуть полной грудью не могу и, словно в предсмертных конвульсиях, хватаю воздух маленькими глотками.

— Там жена начальника… — кто-то из мужчин, что работают на территории, сначала свистит, а потом оповещает о моих передвижениях не совсем понятно кого именно. — Выпускать, не?

В смысле не выпускать?.. Нагорный что, настолько обалдел, что отдал указания держать меня в заложниках?

Прибавив шагу, я направляюсь к воротам, и в последний момент меня опережает мужская фигура. И это вовсе не один из мальчишек в каске из училища, а крепкий строитель.

Морда криминальная.

А может, мне только так кажется, потому что я понимаю, кто и зачем его сюда подослал?

— Велено подождать, — механическим голосом объявляет он и, как ни в чём не бывало, встаёт в позу секьюрити, скрестив перед собой руки.

Вот же гад. Знал, куда именно встать, чтобы я не могла пробраться с территории дома на дорогу, где оставила машину.

— Подождать кого? — на этот уточняющий вопрос я использую последние капли вежливости. — Босса?

— Именно. Велено вас не выпускать до его возвращения.

Проходят несколько миллисекунд, а потом моё лицо вспыхивает, буквально пульсировать начинает.

— Подскажи, будь так добр, — у меня ощущение такое, что я от избытка эмоций, унижения и гнева распадусь на атомы, — и откуда твой босс должен вернуться? Из гаража, где он зажимает свою любовницу?!

Я говорю так громко, что с соседнего дерева срывается и улетает стая птиц. Да и присутствующие вокруг люди прекрасно меня услышали. Вот и отлично!

Я внутренне напрягаюсь, ожидая, когда на меня обрушится гнев Нагорного, но ничего не происходит — ни через несколько секунд, ни через минуту.

Я начинаю оборачиваться по сторонам, и приставленный ко мне личный охранник решает пояснить ситуацию:

— Хозяин отъехал на пару минут. Сказал, скоро будет.

— Один? — этот вопрос сам срывается с губ, прежде чем я успеваю себя проконтролировать.

— Не моё дело языком трепать.

— Значит, не один, а с Морозовой… — отчаянно шепчу себе под нос, снова чувствуя острую боль внутри.

Я в режиме реального времени получаю по лицу удар за ударом, один унизительнее другого.

Ведь никуда Вероника не могла испариться, а на территории дома её точно нет. Как и моего мужа. Будь они здесь, она бы трещала, не затыкаясь, и привлекала к себе максимальное количество внимания.

— С дороги отойди, — я настроена воинственно и готова броситься на бугая, который, к слову, также серьёзно настроен меня не выпускать. — Я два раза повторять не буду! — рявкаю на него.

— Нельзя, — дёргает ртом мужик. — Вот хозяин приедет, тогда и...

Я даже не слушаю, что он говорит, потому что знаю одно: ещё одна минута в этом месте… ещё одно циничное, унизительное слово в мой адрес от мужа… ещё одно засахаренное, приторное, набивающее оскомину выступление Морозовой — и я достигну точки невозврата!

Нет, не я их тут всех положу и заставлю пятый угол искать.

Я окончательно сломаюсь под гнётом вероломного предательства моего мужа.

Многие женщины меня бы не поняли, ведь после измены надо быть сильной и назло всем возродиться птицей Феникс…

А откуда мне на это взять силы, когда я напоминаю себе ходячего мертвеца?

Тень, жалкое подобие прежней себя. Ничтожество. Я так ратовала за женскую гордость, а сама оказалась зависима от своего мужа. Вросла в него чувствами так сильно, что теперь наживую их из себя вырываю.

— Послушай… — подхожу к мужчине и понижаю голос.

— Я ничем не смогу вам помочь. Ждите мужа, — всё тем же заученным голосом робота отвечает он.

Но есть в этом мире кое-что, способное подкупить даже армию роботов.

— Держи, — достаю из кармана пачку денег, которую мне с барского плеча вручил муж. — Здесь много. Просто выпусти меня и придумай отмазку. Деньги оставь себе, Виталик не узнает. По рукам?

Сначала тёмный взгляд мужчины начинает метаться, а потом он ловким движением перенимает у меня толстую пачку купюр и, подождав момент, когда никто на нас не смотрит, открывает ворота.

Я не говорю ему спасибо, потому что его не за что благодарить.

Глава 9.

Я всё понимаю сразу же. К горлу подкатывает отчаяние такой силы, что я им захлёбываюсь.

Сердце бьется в груди так быстро, словно я не с изменой столкнулась, а смерти в лицо заглянула.

Предательство мужа ощущается раскалённым хомутом на шее, который с каждой секундой затягивается всё туже.

Я, как ослеплённое фарами лесное животное, стою на дорожном полотне, не в силах пошевелиться.

А шевелиться надо, потому что машина моего мужа останавливается буквально в жалких сантиметрах от меня.

Взгляд у него такой, что разделяющее нас лобовое стекло вот-вот начнёт плавиться.

— Надя, — моё имя из его уст звучит раскатами грома. — Кто тебя выпустил?! Прибью.

Его слова не имеют смысла. Сам сказал, что не простит за то, что ухожу, но при этом меня не должны были выпускать?..

В момент, когда он гневно захлопывает дверь автомобиля, в котором так и осталась сидеть довольная Морозова, я срываюсь с места и на максимальной скорости бегу к своей машине.

На ходу достаю из кармана ключи, потому что понимаю: атлетическая форма моего мужа даёт ему огромное преимущество.

Я запрыгиваю в салон и захлопываю дверь за секунду до того, как он успевает схватить меня за куртку. Его огромная рука слегка коснулась рукава, но соскользнула.

— Надя, открой, твою мать, — рявкает он и принимается раскрытой ладонью колотить по стеклу.

Я завожу машину только с третьего раза, потому что от зашкаливающего адреналина не могла попасть ключом в замок зажигания.

— Надя, я с кем говорю?.. Ах, ты…

Нагорный не успевает меня обозвать, потому что я всё-таки трогаюсь и на несколько метров проезжаю вперёд. Но от нервов не успеваю вовремя переключить скорость и глохну.

Из-за того, что я была не пристёгнута, от резкой остановки машины я больно бьюсь головой о руль.

Зашипев, я прикладываю ко лбу ладонь, как будто это поможет. Ни фига.

Только от боли реветь захотелось ещё сильнее, вот прям так сильно, что слёзы сами из глаз прыснули.

Смахиваю их пальцами, потом внешней стороной ладони, а они всё никак не кончаются.

Что неудивительно, ведь я не железный человек, а живая женщина, которая только что своими глазами увидела, как её муж возвращается… даже не знаю, как описать словами то, чем занимались Виталик с Вероникой.

Она делала ему минет в машине?

Если называть вещи своими именами, то да, всё было именно так. Правда, не знаю, зачем им понадобилось уезжать.

Уверена, Морозова была бы рада делать это даже при мне в первых рядах.

Шмыгнув носом и в последний раз зло вытерев лицо, я снова завожу машину и собираюсь трогаться, но, подняв взгляд на дорогу, замираю.

Прямо перед моей машиной стоит Нагорный, сильными руками упираясь в капот.

Он, видимо, решил показать мне, что я без его позволения никуда не еду.

А мне так плохо и так больно, что сознание замутняется. Из-за чего расчёт моего мужа оказывается совершенно неверным.

Я трогаюсь. Правда, совсем немного, но достаточно для того, чтобы он понял — таким образом ему меня не остановить, я всё равно уеду.

После того как мой железный конь слегка бортанул его, Виталик всё равно с места не двигается.

Принципиальный… что ж, я тоже. Хотя бы в этом мы с ним в браке совпали. Больше общих сфер у нас с ним, как оказалось, нет.

Снова газую. И снова машина слегка толкается вперёд. Нагорный ведёт себя так, словно ничего не происходит, а потом поднимает одну руку с капота и подзывает меня к себе двумя пальцами.

Как будто я должна по одной его команде сорваться и на задних лапках прискакать.

— Не глупи, — до меня доносятся его слова. — Нам с тобой разойтись надо полюбовно.

— Полюбовно? — одними губами повторяю его слова насмешливым тоном. — Это тебе надо полюбовно, чтобы я за дочь воевать не начала и половину денег требовать, урод.

— Что ты говоришь, Надя, я тебя не слышу? — в его голосе нет ни капли даже притворного переживания обо мне.

Он думает только о том, как всё, выражаясь его же языком, «разрулить». Новый поезд обязательно придёт, и задача Нагорного — сделать так, чтобы наш с ним брак закончился минимальными потерями.

Во рту становится горько от непроходящего чувства настоящей физической тошноты.

— Успокоилась, может? — подливает масла в огонь он.

— Успокоилась? — снова передразниваю и до скрипа обивки сжимаю руль. — Да ты надо мной издеваешься…

Я делаю последнее предупреждение и снова газую, мой муж на это не реагирует, потому что элементарно не верит, что я способна прокатить его на капоте.

А я способна, и пора ему на своей шкуре выучить, что он меня тоже очень плохо знает!

Зажмурив глаза, я нажимаю на педаль газа, и машина со скрипом покрышек об асфальт срывается с места.

Грохот, больше похожий на гром. Я не просто его слышу, а чувствую. Он пронизывает меня всю.

Сначала на капоте, потом на крыше, а потом машине становится легко, и я распахиваю глаза. Дышу так, словно только что вынырнула с просто огромной глубины.

Виталик больше не стоит впереди моей машины, а я, набирая скорость и вдавливая педаль газа в пол, уезжаю подальше от этого места.

В зеркало заднего вида я наблюдаю, как к лежащему на земле изменнику, ломая ноги, бежит Морозова. Распахнув ворота, к нему несутся и строители.

Проходит несколько секунд, прежде чем эйфорию от освобождения заменяет собой животный страх от содеянного.

— Боже, что же я наделала, — всхлипываю я, то и дело возвращаясь взглядом к зеркалу заднего вида. — Что я наделала?..

Дорогие! Приглашаю вас в новинку нашего литмоба, книга вышла только что. Не пропустите!

https://litnet.com/shrt/jNja

Глава 10.

Виталий Нагорный

— Не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся, ох не зря… — приговаривает Вероника, осматривая меня на предмет несуществующих травм. — Надо же, какая лиса! — продолжает она обсирать мою жену. — Ты ей всё на блюдечке с голубой каёмочкой, другая женщина на её месте вообще бы целовала землю, по которой ты ходишь, а она… неблагодарная, покусилась на твою жизнь. Это же надо было так низко па…сть… Виталик?

Вероника перестаёт трещать только потому, что я перехватываю её запястье и не даю больше себя трогать.
Её тонкие пальцы зависают в воздухе с ваткой, смоченной в растворе.

— Перестань говорить про Надю, хорошо? — я дёргаю её руку на себя, но перебарщиваю, и Морозова буквально врезается в меня. — Я тебя в первый и последний раз предупреждаю.

— Но она же… она же на тебя наехала своей машиной! Как маньячка гнала! Все видели, как ты через машину перелетел. Или ты ей это простишь?

Зря Вероника использует именно такой тон.

— Будешь мне указывать, что делать? — это риторический вопрос, на который Морозовой лучше не отвечать, чтобы уцелеть, потому что уровень моего гнева приближается к максимальному.

Ну как не самая умная барышня, она хватает ртом воздух, а потом, облизав пухлые губы, начинает канючить.

— Ну неужели ты на меня обижаешься за мою заботу? — она делает бровки домиком. — Я же тебе только добра желаю, в отличие от некоторых…

Вот так и бывает. Не проконтролировала свой рот, не сдержалась — и как результат была послана на хрен.

— Уходи, — отпускаю её руку и, оттолкнув от себя, поднимаюсь с кресла. — Башка от тебя раскалывается.

Тело немного ноет, я чувствую это, когда направляюсь к окну, за которым по-прежнему мельтешат работяги.

Я должен был догадаться, что в дом, несмотря на мой запрет, пробралась именно жена, а не какие-то там воришки. Оглядываясь назад, это даже логично, но в моменте я почему-то не допёр.

— Почему ты вдруг стал ко мне жесток? — тихо щебечет Вероника и кладёт свои тонкие ладони мне на плечи.

Точно. Это я из-за неё нормально соображать не мог. Не каждый день тебе в лицо тыкают силиконовыми шарами.
И я не то чтобы смутился. А так, отвлёкся, ведо́мый интересом.

Который взял и тут же укусил меня за задницу.

Я, конечно, не сильно верю в карму, а если быть точным — то не верю совсем, потому что до мозга костей являюсь реалистом.

Но что это, если не та самая мгновенная карма, по которой все ссутся в интернете?

Только я привёл домой Веронику, а та давай показывать мне контент восемнадцать плюс, как в дом вдруг пробирается жена и быстренько для себя всё истолковывает — так, как может истолковать только баба.

Мда. А кости чего-то, правда, ныть не на шутку начинают.

Ладно, не сопля, не расклеюсь. Да и, в каком-то смысле, неожиданная воинственность жены что-то во мне изменила…

— Ты меня слушаешь, Виталик? — ласково тормошит меня Морозова. — Я, между прочим, за тебя переживаю! Может, нам в больницу съездить? Я тебя отвезу, — она обвивает меня змеёй и заглядывает в глаза просящим взглядом. — Может, у тебя сотрясение мозга?

— Не тупи, — отодвигаю её от себя, но, видимо, она не из тех, кто сдаётся без боя.

— Я же сказала, что переживаю за тебя, не отталкивай меня в такой момент, — она обхватывает мою руку своими цепкими пальцами. — Пожалуйста!

В какой-то момент наши с ней взгляды встречаются, но Веронике невдомёк, что я на неё не пялюсь, а, так сказать, смотрю в одну точку, потому что на самом деле думаю про жену.

Интересно, что в ней нашлась смелость противостоять мне настолько опасным способом. Практически преступным. Но где моя жена, а где преступления?

— Я всё ещё думаю про прошлую ночь и о том, что мы прямо здесь могли заняться… ну ты сам знаешь чем, — воркует Морозова и встаёт на носочки, её дыхание касается моих губ. — Хочу тебя, — для усиления эффекта она прикусывает губу и издаёт что-то вроде томного стона, как будто уже представляет, как я её раскладываю у себя на столе. — Прямо сейчас…

Она настолько смелеет, что закидывает мне на шею руки и пытается притянуть мою голову, чтобы поцеловать.

И ей совершенно невдомёк, что мне настолько не до неё, что со своим предложением переспать она меня бесит.

— Ты возбудилась, да? — я пародирую её тон, но она этого не понимает и с широкой улыбкой на лице кивает. — Вот как. Тогда знаешь, у меня для тебя есть одна идея, которая тебе прям очень понравится. Я уверен. Хочешь услышать?

— Ага, — к придыханию добавляется визгливая нота, как будто она пересмотрела сериалов либо же порнухи.

— Там в гараже голодных мужиков куча, — понизив голос, говорю ей на ухо. — Ты только намекни им, они про жён родных забудут и по очереди тебя…

— Виталик! — обижается Вероника и отскакивает от меня. — Ты что такое говоришь? Какие мужики? Ты меня обижаешь.

— Зато в следующий раз будешь меня слушать с первого раза, — киваю на дверь. — Свободна. Мне делами заниматься надо.

Драматично всхлипнув и, бурча что-то себе под нос, Вероника убирается из моего кабинета, а потом и из дома, демонстративно громко хлопнув входной дверью.

Но мне на это наплевать совершенно. Я про неё не думал даже тогда, когда она стояла у меня перед глазами.

Мысли полностью заняты Надей, моей тихой и хрупкой женой, которая так неожиданно показала мне зубы.

Чего она там хочет? Развода?

Хм.

Что ж, посмотрим, каким будет её следующий шаг.

Дорогие! Приглашаю вас в новинку нашего литмоба) Не пропустите!

https://litnet.com/shrt/TxjM

Глава 11.

— Что такое? — Санта подрывается, как только я возвращаюсь, и бежит встречать меня в коридоре.

Меня трясёт. В голове густой туман и почему-то образы Морозовой.

Так будет всегда?.. Кажется, что да, потому что я не могу избавиться от навязчивых мыслей про измену.

Её вечное псевдонаивное лицо с приоткрытыми, просящими губами. Впрочем, после того, как я видела их в машине, мне стало понятно, чего эти самые губы просили.

Тошнит.

— Я… — сбрасываю с ног обувь. — Да я Нагорного на машине сбила… — иду в ванную, мою руки и ополаскиваю лицо прохладной водой.

Холодные брызги не остужают нисколько. Я вообще потеряла возможность чувствовать что-либо. Как доехала — не помню, даже как сбила мужа — не до конца поняла.

Думаю, чуть позже, возможно, утром, до меня дойдёт вся тяжесть содеянного.
Зная своего мужа, за расплатой он, конечно, не придёт, но просто так это не оставит...

— Что? — Санта белеет и цепляется за дверной косяк. — Что ты сделала?..

— На капоте прокатила мужа своего, — зажмуриваю веки и мотаю головой. — А потом уехала…

На автомате вытираю руки. Я уже собираюсь выходить из ванной комнаты, как путь мне перегораживает обескураженная подруга.

Обхватив мои плечи руками, она требует:
— В смысле?

— Да в прямом, — мой ответ заставляет её обмереть.

Пользуясь возможностью, я просачиваюсь мимо неё и тихо прохожу вглубь квартиры. Краем глаза замечаю мирно спящую в спальне Василису, и мне становится немного легче.

Сердце снова начинает биться как живое, будто вспоминает, что мне есть ради кого бороться дальше.
Бороться за себя. Не дам ему себя сломать!

Слова мужа, его поведение выпотрошили меня наживую. Опустошили. Я не просто этого не ожидала — Виталик меня уничтожил.
Своим цинизмом, холодом, подачей…

И мне стыдно за себя, что я, оказывается, не знала, за кем была замужем всё это время. И что человек, которого я люблю, спокойно может вытереть об меня ноги. Я должна была хотя бы догадываться, что он способен на такое!

При подчинённых и любовнице, сунув мне при этом в карман пачку денег. Подачку, которая должна что-то поправить?..

Хорошо, что я сразу же избавилась от денег. Всё равно не смогла бы их потратить, как бы тяжело ни было.
Из принципа!

Санта догоняет меня на кухне, когда я без задних ног плюхаюсь на стул.

— Он хоть живой? — всерьёз обеспокоена она.

— Живой, конечно, — тру виски кончиками пальцев. — Я видела, как ему помогали подняться с земли.

Санта бурчит себе под нос что-то нечленораздельное. Из контекста понимаю, что она в шоке.

— Ну ты даёшь, мать, — подруга до сих пор в осадке. — А что он такого сделал, чтобы ты его прибить попыталась?..

С этими словами она принимается шуршать в ящиках, ищет непонятно что, но потом останавливается на том, что делает нам чай.

Судя по тому, как подруга суетится, её одолел самый настоящий страх. И это неудивительно, ведь мой муж — не самый простой человек.

Но сейчас не об этом.

— А знаешь, я его даже не хотела причинить ему вреда. Я просто хотела освободиться, он не отпускал, — смотрю прямо перед собой и снова чувствую, как с головой накрывает отчаяние.

Санта садится за стол и пододвигает ко мне кружку с дымящимся чаем.
— Трындец. Выходит, он тебя совсем довёл, раз ты…

— Уже не важно. Всё сделано. Дальше развод.

— А он тебе его даст? Учитывая, что сегодня не отпускал, пока ты его не переехала, скотину, — начинает злиться подруга. — Ну вот чего мужикам вечно не хватает? Как можно променять жену и ребёнка на какое-то там, простигосподи, с пробегом? У Морозовой же на лице написано, что она никому не откажет!

— Наверное, поэтому она ему нравится, — пожимаю плечами и чувствую себя сломленной. — Мужчины таких любят. Увы, я не знаю почему. Но если вернуться к теме о разводе, то я думаю, он не будет мне препятствовать.

— Да ладно? Ты же сама говоришь — не отпускал, пока ты его не переехала?

— Мы с ним до этого поговорили, — стоит вспомнить, как горло разрывает огромный ком. — Он… он не против развода.

Настолько не против, что подождёт следующий поезд.

Дальше я намеренно увожу разговор с Сантой в другое русло, не хочу бесконечно перемалывать то, что и так разрывает душу.

Думать не могу, мысли слиплись в кашу. В огромный комок. Решаю, что утро вечера мудренее, и ложусь спать рядом с дочерью. Да хотя бы подремать на пару часов, чтобы утром на свежую голову сесть и подумать о дальнейших шагах.

А дальнейший шаг — развод. Большой и страшный, потому что замуж я выходила раз и навсегда и по огромнейшей любви к своему будущему мужу.

Время давно перевалило за полночь, и я впервые за долгие часы беру в руки телефон, чтобы наставить будильник.

Я специально не трогала смартфон, потому что ожидала там наплыва сообщений от мужа. Ну или звонков. Неважно.
Но вопреки моим ожиданиям уведомление только одно.
И конечно же, от Нагорного.

У меня уходит несколько долгих секунд на то, чтобы собраться с силами и открыть его.

В своём стиле он не стал растекаться маслом по дереву, а лаконично и в ультимативной форме написал следующее:

«Забудь наш последний разговор. Развода не будет».

Дорогие! Приглашаю вас в новинку нашего литмоба) Не пропустите!

https://litnet.com/shrt/H1qi

Глава 12.

Неудивительно, что я всю ночь глаза не сомкнула. Меня трясло каждый раз, когда я брала в руки телефон и видела там сообщение мужа.

И чего это он передумал? Сотрясение мозга получил после того, как я его сбила?

Шутки шутками, но это не смешно.

И, кстати, трясёт меня не только из-за того, что его измена с Морозовой вскрылась, но и потому, что я дошла до крайности, когда наехала на него.

Этот поступок как будто не про меня, а про другую женщину, которую довели до края.

Рассвет ещё не успел вступить в свои права, как мне на телефон снова поступило уведомление.

Но в этот раз не сообщение, а пропущенный звонок. От бывшего мужа. Вернее, пока ещё действующего мужа, но в моей голове он уже бывший!

Если первый звонок я пропустила, потому что застряла в своих мыслях, то второй пропускать не собираюсь.

И угадываю: Виталик снова звонит. Даже на расстоянии чувствуется привычный напор моего мужа.

Поднимаю трубку взмокшей от нервов рукой.

— Слушаю, — чуть охрипшим из-за усталости голосом говорю.

— Выходи, Надя, я приехал, — от этих его слов сердце пропускает удар.

— Ку-да? — заикаясь, я поднимаюсь на ноги и иду к окну. На носочках, чтобы он не понял, что я пытаюсь за ним подсмотреть.

В утреннем тумане вижу на парковке его автомобиль, что словно хищник переливается иссиня-чёрным цветом.

Туго сглатываю, предвкушая очередные разборки, потому что голову в песок я прятать не собираюсь! Да и раз он подъехал к дому Санты, адрес которой он, конечно же, знает, то ничто не помешает ему подняться и постучать в квартиру.

А этого я допустить не могу. Моя личная жизнь не должна становиться достоянием общественности.

А наши с Виталиком скандалы не должны долетать до ушей нашей дочери.

— Я у подъезда, — я хорошо слышу, как его голос тоже царапает горло, видимо, не у меня одной ночка выдалась бессонной. Хотя, может, он был лишён сна по другой причине. Той самой, со сладким голоском и троечкой. — Надя, ты меня слышишь?

— Слышу, — стиснув веки от негодования, я вздыхаю и на носочках иду в коридор. — Дай мне пару минут.

— Без проблем. Не спеши, — мягко говорит он, и это обезоруживает.

Потому что до всей истории с Вероникой у нас было именно такое общение. Вежливое, спокойное, ласковое. Но после того, как вскрылась его измена, Виталик вдруг стал демонстрировать мне свою жёсткую сторону. О которой я знала, но на своей шкуре не испытывала.

Естественно, я готова к тому, чтобы сталкиваться с ней и дальше.

А тут — «без проблем, не спеши»…

Я, конечно, не очаровываюсь. Потому что его риторику можно объяснить легко. Он передумал разводиться по какой-то своей причине и теперь хочет запудрить мне мозги.

Набрасываю на плечи куртку, сую ноги в обувь. И прямо в пижаме выхожу на улицу. Очаровывать мне некого!

Вопреки моим ожиданиям, муж ждёт меня не в салоне машины, а снаружи. Прямо у подъезда. И эффект неожиданности работает на него.

— Это что?.. — ошеломлённо спрашиваю я, когда мне в руки ложится просто громадный букет роз.

Да где он их откопал в такое-то время?

— Решил сделать тебе приятное, — говорит муж, и тут я замечаю, что у него рассечена бровь. Конкретно так.

Поскольку вчера днём этого ещё не было, догадываюсь, что это одно из последствий поездки на капоте моей машины.

Я живой человек, и поэтому чувство вины очень неприятно царапает изнутри даже из-за такой мелочи.

— Я тебя на машине сбила, Виталик, — обхватываю букет за основание и, наверное, так нельзя делать, но демонстративно опускаю его вверх ногами. Чтобы муж видел, как я отношусь к его подачке. — А ты ко мне с цветами. Да ещё так рано. В чём подвох?

На слове «подвох» я вижу, как его лицо меняется. Он, видимо, рассчитывал на другую реакцию — что я очаруюсь букетом. Да и вообще, раз на его СМС я никак не ответила, то, возможно, в глубине души согласна не разводиться.

— Подвоха нет, — мотает головой Нагорный и делает шаг мне навстречу, закрывая собой от пронизывающего насквозь утреннего ветра. Я только поёжиться успела, а он уже спешит меня собой заслонить.

— Я тебе не верю, — хочется отшатнуться, но за спиной и так кирпичная стена. В нее же не просочиться, увы.

— Надь, — муж вздыхает, я замечаю тёмные круги под его глазами и отчётливый отпечаток усталости на лице. — Хватит отсиживаться у подруги, — его горячая ладонь вдруг оказывается у меня на щеке. Больши́м пальцем он обводит мою скулу и смотрит мне прямо в глаза взглядом, который пронизывает сильнее любого ветра. — Давай мириться и поехали домой.

Дорогие! Приглашаю вас в книгу из нашего литмоба)

https://litnet.com/shrt/FzRe

Глава 13.

Мужу легко удаётся прочитать на моём лице изумление, и он спешит повторить свои слова.

Правда, в этот раз иначе.

— Я серьёзно. Пусть это будет наша первая большая ссора, — всё той же рукой, что находится на моём лице, он заботливо убирает мне за ухо прядь волос. — Первая и последняя.

Я ненавижу себя за это, но его слова проникают мне в самое сердце. И, что греха таить, обезоруживают…

Ведь он мой муж. Человек, за которого я выходила замуж по огромной любви и строила планы.

Я даже никогда не боялась, что он мне изменит. Моим страхом было остаться без него, потерять…

Когда я была беременна, а он уезжал в рабочие командировки, я до слёз себя накручивала. Мне казалось, что на стройке с ним что-то произойдёт, а я без него просто не смогу.

Вот такая у меня к нему была любовь. Абсолютно больная и недальновидная.

— Что думаешь? — ласково спрашивает он. И ведь я вижу, что не притворяется. Он правда хочет, чтобы мы вернулись домой.

И я тоже этого хочу. Сердцем хочу. Но разум говорит, что так просто соглашаться нельзя. С чего это Виталик так быстро сменил гнев на милость?

— А как же «другой поезд»? — припоминаю ему его же слова. — Ещё не так давно ты был не против развода.

— Я был зол. Наговорил фигни. Виноват, призна́ю, — на этом моменте он прекращает наступление и свободной рукой приобнимает меня за талию, таким образом прижимая к своему крепкому телу.

Телу, которое больше не принадлежит мне одной. Как только в голове появляется образ Вероники Морозовой, весь романтический флер момента испаряется.

Я чувствую, как будто меня испачкали в грязи,и против воли втянули в любовный треугольник.

— Надюша, поехали домой, — он кончиком носа касается моей щеки. Его дыхание заставляет мою кожу покрыться мурашками. — Не может у меня быть никакого другого поезда. Просто… ты же сама знаешь, какой у меня характер дерьмовый. Чуть что не так — сразу всё в штыки воспринимаю. Но у меня было время остыть и подумать. Это я перед тобой виноват. И признаю это. Простишь? — он смотрит мне в глаза своим тёмным завораживающим взглядом.

Господи, как это тяжело.

Когда измена приходит в чей-то другой дом, то всё понятно сразу же. Прощать такое нельзя, ведь предавший один раз предаст дважды.

Но стоит этой беде прийти в твой дом, то ситуация моментально перестаёт быть чёрно-белой и приобретает десятки, если не сотни, оттенков. А уже они порождают такие сомнения, что становится невероятно трудно сделать выбор.

И в моём случае выбор таков: развестись с мужем, воспитывать дочь в одиночку и за кулисами собирать себя по частям из-за разбитого сердца, или…

…или дать ему второй шанс, а заодно и возможность искупить вину?

Ведь до появления Морозовой в нашей жизни всё было хорошо. Не понимаю, зачем ему понадобилась подруга? Почему не друг-мужчина?

Зачем другая женщина? И что такого можно рассказать ей, о чём нельзя поведать жене?

Эти мысли становятся очередной горькой пилюлей, которая уничтожает мою веру в слова мужа. Я хочу от него отойти, но ноги налились свинцом и не двигаются с места.

— Надеюсь, ты думаешь над моими словами, а не просчитываешь в уме, как тебе от меня ускользнуть? — его приятный смех ласкает мой слух, но уже не так, как раньше.

— Мне нужно кое-что тебе сказать, Виталик, — я всё-таки упираюсь свободной рукой в его грудь, а другой пихаю ему букет. — Забери, пожалуйста, цветы. Я их принять не могу. И не смогу, — с горькой улыбкой на губах произношу я.

— Почему? — спросив, он даёт мне время на ответ.

Не пытается снова прикоснуться и не давит. Просто смотрит так, что мне хочется под землю провалиться. И уже там обнять себя руками и горько плакать.

— Потому что я знаю, как будет выглядеть наше будущее, Виталик. Я сейчас соглашусь, мы возьмём дочь и поедем домой. Какое-то время между нами всё будет хорошо, я даже допускаю, что прекрасно. После ссор пары всегда страстно мирятся, это, считай, закон жанра. Но потом всё встанет на свои места… — мой голос начинает пропадать, ощущение как при простуде, когда из симптомов пока только лихорадка и царапающая боль в горле.

— Всё так, — соглашается муж. — Мы вернёмся домой и будем жить счастливо. Что тебя не устраивает?

— Скажи мне, — поднимаю на него мутный взгляд и чувствую, как горло саднит от огромного кома, который я проглотить не могу уже много часов. — В твоём «жить счастливо» на каком месте стоит Вероника Морозова? До или после меня?

Договорив, я сразу же жалею о формулировке, потому что только что сама сравнила себя с какой-то шлюхой.

Но слово не воробей. И всё, что мне остаётся — это ждать ответа.

— Надя, — Виталик шумно выдыхает, и вот тут его маска чуткого мужа начинает крошиться, опадая на пол. — Тебе не нужно больше думать про Веронику. Ты её больше никогда не увидишь, это я тебе обещаю.

— А ты? Ты её видеть будешь?

— Скажем так, моё с ней общение останется за кадром, — гордо произносит он, как будто только что озвучил мне гениальную идею. — Разве ты не этого хотела?

🔥Развод за три миллиона рублей?!🔥

У меня стартовала новинка про мужа, который предложил жене за развод три миллиона рублей с условием, что она не будет от него рожать.

Денег героиня не взяла. Гордая, да и воспитание не позволило.

А вот дочь-куколку родила!

О том, что случилось потом и как горе-папаша отреагировал на то, что у него, оказывается, есть дочь, читайте, кликнув на название книги…

читаем тут: https://litnet.com/shrt/Sqw2

Глава 14.

И вот тут мне всё становится понятно настолько, как будто я внезапно прозрела.

Из груди даже вырывается рваный смешок, но не потому, что мне смешно, а в качестве защитной реакции.

Не плакать же. Хотя хочется, ведь меня разбил сердце тот, кому я его вверила.

— Что думаешь? — муж не отводит от меня взгляда, ему важен мой ответ.

— Что я думаю о твоём предложении оставаться твоей женой, пока ты будешь, как сказал, «за кадром», сношаться со своей так называемой подругой? Нет, спасибо. Это не то, чего я хотела, и более того…

— Надя, — Виталик напирает на меня как бык, хочет убедить в обратном. Понял, что я ему не верю.

— …и более того, это не то, чего я хочу от своего будущего.

— Но я же тебе сказал, что развода не будет, — резко заявляет он.

— Это ты сказал, — решительно вздёргиваю подбородок. — А я решила, что будет. Так что цветы лучше отвези своей… не знаю даже, как её назвать. В народе таких, как она, называют любовницами.

— Вероника мне не любовница.

— А мне всё равно.

— Надя, ты меня не слушаешь. Я говорю, что она мне не любовница, — продолжает повторять одно и то же он.

И видно, как язык его тела выдают мощную реакцию. Несогласие, гнев и желание доказать обратное. Разубедить меня в том, что я видела.

Хотя на что только не идут мужья, чтобы сохранить семьи, которые они сами почему-то совершенно не ценят...

— Тогда как называется ваша связь, а? Сначала она тебе показывает свою троечку, — когда я произношу слово «троечка», у Виталика начинает дёргаться глаз от раздражения, — потом вы с ней куда-то уезжаете, а по дороге обратно она драматично вытирает уголки рта.

— И к чему ты клонишь? — хмурит тёмные брови муж.

Либо он правда не понимает, о чём речь, либо просто хорошо играет. Скорее второе.

И это просто выводит меня из себя.

— К тому, что ты, наверное, купил ей эскимо, а она запачкалась, пока его облизывала?

Наступает пауза. А потом Нагорный цокает языком, поднимает к небу глаза, таким образом показывая, как я его достала и обрушивается на меня взглядом, который по весу ощущается как гранитная плита.

— Я, по-твоему, настолько тупой, чтобы за поворот отъехать с ней, чтобы она мне отсосала? — он звучит так словно действительно не понимает о чем я.

Меня возмущает и грубая формулировка его вопроса, и то, что он пытается им загнать меня в угол. Мало ли что он говорит сейчас и как он это называет. Я точно знаю, что видела.

— Ну почему обязательно тупой? — не только он умеет острить. — Может, тебе приспичило до той самой троечки наконец-то добраться, — пока я говорю, его лицо в очередной раз искажается судорогой. — Тем более риска, что я опять буду подглядывать и подслушивать, не было, ведь ты не просто оставил меня дома, но и приказал своим людям меня не выпускать!

Муж шумно выдыхает и на пару мгновений отводит взгляд в сторону, чтобы переварить мои слова.

— Фантазия у тебя — обалдеть, Надя, — он медленно поворачивается ко мне. — Тебе бы книги писать. Романчики там, дешевые, в мягкой обложке, — язвит он, подёргивая желваками.

— По себе людей не судят, Виталик, — смахиваю с рукава невидимую пылинку. — Это ты фантазёр, раз вообразил себя султаном, у которого одна женщина здесь, а другая там. Ещё и по разным дворцам расселить нас решил. Ну не по дворцам, ладно, скажем так, а по углам. Вариант современный тире бюджетный.

— У меня только одна женщина, и это ты. Моя жена и мать моей дочери. А Вероника, — он делает неопределённый жест ладонью в воздухе, — поверь, тебе не нужно меня к ней ревновать. Она вообще не в моём вкусе, чтобы ты знала.

И вот на этом самом месте что-то в моей голове щёлкает. Наверное, наконец-то включается спящая до этого женская мудрость, и я толкаю своего мужа в грудь обеими руками со всей силы.

Он слегка покачивается, теряя баланс, но даже не столько от моей силы, сколько от неожиданности.

— Да ты издеваешься! — рычу я сквозь стиснутые зубы и снова его толкаю.

Он мне не отвечает, но по идее и не должен. Потому что, во-первых, он мужчина, а во-вторых, не имеет права, потому что сейчас он тумаков от меня получает за свою измену.

Кобелина!

— Что я не так сказал? — моя третья попытка толкнуть его оказывается провальной. Я тупо ударяюсь о него и сама же отскакиваю обратно. — Ты должна радоваться моим словам. Морозова вообще не мой типаж. Я тебе говорю как есть.

— Ты совсем меня за дуру считаешь, да? Каждый мужчина, который говорит, что «вон та женщина не в его вкусе, и он бы с ней никогда», на самом деле тайно хочет именно её!

— Вообще бред, — спорит Виталик. — Ты сейчас мне бомжиху покажи, спроси, нравится ли она мне, и на мой отрицательный ответ выкати такую же претензию.

— Так, ясно, — отшатываюсь от него и поднимаю руки в воздух. — Я вижу, что ты пытаешься перевернуть правду. Впрочем, тут ничего нового. Но говорю тебе на берегу: не трать своё время, разворачивайся и уезжай. Мы разводимся, и удачи тебе с Вероникой.

— Надя! — муж делает рывок в мою сторону. — Ты что, реально хочешь развестись из-за какой-то фигни?

— Хочу. Очень-очень хочу. Больше всего на свете хочу.

— Я думал, ты умнее, — он окидывает меня отрешённым взглядом, как будто только что полностью во мне разочаровался. — Ну ладно. Я не из тех мужиков, которые будут у тебя под окном сопли на кулак наматывать, надеюсь, это ты понимаешь?

— И слава богу.

— Слава богу? — он цепляется за эти слова. — Услышал тебя, Надя. Посмотрю, как ты запоёшь в статусе разведенки.


Друзья, давайте поможем книге набрать красивую круглую цифру в ⭐️800 звездочек ⭐️ осталось совсем чуть-чуть))

Мне будет очень приятно ❤️

Глава 15.

Вероника Морозова

— Я так и думала… — захожу в дом Виталика и уже с порога ликую, отбрасывая носом туфли с дороги упаковку от еды из супермаркета.

Всё-таки мы, женщины, всегда ощущаем, когда заходим на территорию другой самки. А я только что зашла на территорию одинокого самца.

Ни другой самкой, ни тем более её визгливым потомством тут и не пахнет! Красота же!

И переступаю я этот порог не с пустыми руками, а по-умному. У меня с собой контейнеры с домашней стряпнёй.

Положа руку на сердце, повар из меня так себе, так что пришлось заказать еду из ресторана. Маленькая хитрость, которая сделает меня в глазах Виталика хозяйкой.

— Виталик? Котик? Ты дома?

В ответ тишина.

Хотелось бы, чтобы он не упрекнул меня в том, что я без приглашения пришла. Мало того что пришла — ещё и в дом пробралась.

Просто я как-то раз, пользуясь случаем, свиснула у Виталика запасной ключ. Но об этом ему знать вовсе не обязательно.

Главное сейчас, что Надя так и не вернулась. А зная Виталика, он слишком упрямый, чтобы за кем-то там бегать.

Как я рада, боже! Танцевать готова, ей-богу. Но пока нельзя.

Сначала мне нужно убедиться, что наши с Виталиком отношения находятся на должном уровне. А то блаженная Надя попила ему столько крови, что в итоге он срывается на меня.

Оставив еду на кухне, на которой, к слову, полнейший бардак, я аккуратно, не издавая ни единого звука, прохожу вглубь дома.

Ныряю в спальню, которая тоже знавала лучшие дни. Я нахожу на кровати тело, лежащее на животе. Которое еле удается рассмотреть в полумраке.

Но тело я это узнаю. Безумно сексуальное, в одних боксерах, и невозможно громко храпящее…

— Виталик? — мурлычу я, параллельно считывая, пьян он или нет.

В ответ мне прилетает что-то нечленораздельное, но я решаю брать быка за рога.

В конце концов, я сюда не только с едой пришла, но и с десертом. Который на мне под одеждой, и сейчас у меня есть шанс дать Виталику его отведать. Мужику без женщины секс нужен как воздух, поэтому я и надела такое белье, которого почти и нет.

Поскольку никто на меня не смотрит, раздеваюсь я быстро и без грации, параллельно морща нос. Перегарище стоит…

Ну ладно, я это переживу без проблем.

— Эй, — ласково его тормошу и пытаюсь перевернуть на спину. — Я скучала…

Он вдруг весь напрягается, насколько это можно сделать пьяный человек, и потом снова мёртвым телом опадает на простыни.

На прикроватной тумбочке я замечаю сразу несколько пустых бутылок дорогого виски.

Кажется, пьёт он беспросветно и уже много дней. Я этот факт должна использовать максимально.

Поласкать его? Отличная идея. Знать бы ещё, что именно ему нравится, ведь у каждого свои эрогенные зоны.

Я бы с удовольствием уделила внимание той самой - главной зоне, но он зараза лежит на животе.

Решаю начать с простого и ложусь рядом с ним в соблазнительной позе, чтобы, как только он ко мне повернётся, сразу же показать ему свои "козыри".

— Ты спишь? — начинаю гладить его по широкой спине и чувствую, как всё у меня внутри начинает гореть.

Я так давно мечтала об этой возможности… Но всё никак не могла пробраться мимо дремлющего дракона по имени Надя.

Я знаю и всегда знала, что она плохо ко мне относится. Видимо, сразу заприметила во мне соперницу. И не зря.

— Я хочу тебя, — шепчу Виталику на ухо, заодно нежно прикусывая мочку.

И он наконец-то приходит в себя. Поворачивает ко мне голову и затуманенными после попойки глазами скользит по моей фигуре. А потом резко подминает под себя, накрывая тяжёлым горячим телом.

— Твою мать, — хрипло ругается он, и я чувствую, что ему тяжело сохранять равновесие. — Как же мне хреново… сдохнуть хочется… пиз*ец…

Всё это он говорит, уткнувшись носом мне в затылок.

— Но вижу, ты пришла… это хорошо… это просто заебись, моя девочка… я так ждал...

Я бы с удовольствием ответила ему что-нибудь в тон, но я не то что говорить — я дышать не могу под огромным весом его тела.

— Моя… — жарко рычит он мне в затылок. — Хочу, чтобы ты была моя… прямо сейчас… надеюсь, ты скучала по моему члену? Хочешь снова почувствовать его глубоко в себе? Скажи, что хочешь...

Мне хочется сказать «да». Вернее, не так — даже не сказать, а крикнуть тысячу раз «да»! Конечно, я хочу почувствовать его в себе, я же за этим и пришла!

— Хочу тебя тра*ать как сучку, — хриплым и пьяным голосом продолжает говорить со мной Виталик. — Чтобы ты кричала… но я так сильно по тебе скучал, Надя, что больше, чем тра*аться, хочу заниматься с тобой любовью… слышишь, моя девочка?..

Я моргаю. Дышу. И отказываюсь верить своим ушам.

Он что, всё это время думал, что к нему сюда пришла Надя?!

Приглашаю в новинку!

Бывший муж и крестная наших детей

Читать тут: https://litnet.com/shrt/ZjxZ

Глава 16.

Виталий Нагорный

Я стою в одних боксерах на кухне, у раковины. И наливаю себе уже третий подряд стакан ледяной воды. Сушняк такой, что я никак не могу напиться. Во рту, как кошки нагадили. Вонища и гадость.

В башке словно рой неугомонных ос. Они жалят меня изнутри, причиняя такую боль, что голова беспрестанно гудит и, кажется, весит тонну.

Ад.

Но!

Если бы рядом была Надя, то я бы этого ада не почувствовал. Для меня шок и открытие, что одно только присутствие жены, родной, теплой, своей — оказывается задавало моей жизни ритм.

Задавало моей жизни смысл. И да, я понимаю, как слюняво это звучит. Но что поделать, если так оно и есть?

А без нее, я даже не чувствую себя собой. Охренеть.

— Сколько дней подряд ты пил? — голос Вероники, про которую я напрочь забыл, больше напоминает хруст битого стекла.

Я аж морщусь, по вискам как будто кувалдами фигачат.

— Что? — отзываюсь я и понимаю, что голосок у меня, как будто я побывал в аду.

Хотя почему «будто»… Я в него как раз кубарем ввалился после последнего разговора с Надей, и всё никак не могу выкарабкаться обратно. Да и хочу ли я?

Почему бы не бухать как скотине? Все равно никого видеть не хочу.

— Виталик? — надоедливой мухой продолжает зудеть Морозова. — Ну, поговори со мной уже… — канючит капризно.

Я швыряю пустой стакан в раковину и, оттолкнувшись от неё обеими руками, разворачиваюсь к Веронике.

Резковато вышло. Картинка перед глазами остановилась не сразу и какое-то время вертелась.

Нормально побухал. Как урод.

Вероника сидит за большим кухонным столом, и сначала мне кажется, что её наряд называется «в чём мать родила». Но потом мне удаётся рассмотреть пару «ниточек», которыми прикрыты интимные части её тела.

— Зачем ты приперлась? — от моего вопроса она белеет и начинает ёрзать на стуле своей голой жопой. — Я тебя не звал.

— Ну как же… — заикается она. — Ты сейчас один, — она вдруг соскакивает с места и ставит передо мной полный пакет жрачки, судя по запаху. — Я вот позаботиться о тебе решила.

— Нет, — мотаю головой, снова испытывая боль в висках, и носком отталкиваю от себя еду, запах которой отвращает.

Я в последнее время вообще мало жру. Пью — да. А с едой что-то не складывается. Кусок в горло не лезет до того погано.

— Мне нахрен твоя забота не нужна. Это первое, — каждое слово дерёт глотку. — Второе: если ты пришла сюда с пайкой, а почему голая?

— Ну…

— Что «ну»?

Бесит меня.

— Мы же раньше с тобой хотели, — блеет овечкой она. — У нас всё шло к интиму, и если бы не твоя жена, которая тогда пробралась в дом и ты подумал, что это воры, то у нас бы всё случилось, — последние слова она произносит таким голосом, будто по капле выдавливает из себя сексуальность. — Вот я и решила сделать тебе сюрприз.

— Ты дура.

— Может, — она делает ко мне шаг. — Вполне возможно, что дура. Но дура я влюблённая в тебя, — останавливаясь вплотную ко мне, она большими сиськами упирается мне в торс и смотрит снизу вверх круглыми глазами Бэмби. — И ты не можешь меня в этом винить, Виталик. У нас с тобой уже давно всё идёт к роману.

С этими словами она смелеет и, поместив ладонь мне на живот, медленно ведёт её вниз.

— Ты замахнулась, Вероника, — из меня вместе с перегаром льётся беспощадный сарказм. — И на роман со мной, — как только её рука касается резинки трусов, перехватываю запястье, — и на потрахушки.

— Почему? — обиженно спрашивает она и смотрит мне в лицо так, словно от моего ответа зависит её мир. — Почему сразу «замахнулась»? Дружба между мужчиной и женщиной — это фикция, Виталик, и об этом знают все. Такие люди, как мы с тобой, дружат только до определённого момента.

— И что это за момент, — раздражённо отбрасывая её руку. Мне до лампочки, что она там думает, но тупо интересно послушать.

— Надя от тебя ушла. Ты теперь мужчина свободный, одинокий. Место женщины рядом с тобой свободно, и вот я пришла.

— Тебя даже не смутило, что я тебя не звал? А до этого игнорировал все твои звонки, смски?

— Нет, не смутило. Если ты был готов спать со мной при живой жене, а в этом я уверена на сто процентов… то что может остановить тебя сейчас? Когда в этом доме нас только двое, нам никто не помешает, и мы можем любовью заниматься хоть сутки напролёт?..

Её последнее предложение, произнесённое сладким приторным голосом, вымораживает.

До недавнего времени, как человек несклонный к саморефлексии и отрицающий всю эту психологическую чепуху, сейчас я чувствую, как у меня подгорает.

Ведь она права.

Я заигрался, и какая-то часть меня уже была готова на так называемый левак. Манили новые острые ощущения, запретный плод или как его там.

Я был уверен, что Надя никуда не денется, уж с ребёнком подмышкой — и тем более.

А жена ушла, и я моментально скатился в бухающее животное. Вероника сильно себя переоценила, когда решила вот так завалиться в гости без приглашения. Еще и голой, предлагая себя поиметь.

Смешно, но после того как жена показала мне средний палец, я хочу и думаю только о ней.

Походу я дебил.

— Уходи, — отрезаю я и выхожу из кухни. — Зря пришла. У меня на тебя не стоит. Ни морально, ни физически.

Глава 17.

— Новости от Виталика? — Санта прислоняется плечом к двери и смотрит на меня глазами, полными беспокойства.

— Новости? — я отвожу взгляд от экрана ноутбука, за которым провела только сегодня часов десять, снимаю очки и тут же протираю уставшие от экрана глаза. — А какие могут быть новости, когда я с ним не общаюсь?

— Ну, может, он там про Васю что-то спрашивает?.. — Санта задаёт мне этот вопрос вкрадчивым голосом не просто так.

Несколько дней назад я отвезла Василису к своим родителям, чтобы вплотную заняться бракоразводным процессом. Я на всякий случай даже дала им инструкции, что делать, если Нагорный приедет к ним за дочерью.

Я не могу лишить его возможности видеть Васю и уже смирилась с тем, что нам придётся видеться ради дочери.

Но — сюрприз-сюрприз — он и не просит.

— А зачем? Уверена, он слишком занят Морозовой, чтобы вспоминать про Васю, — зло оскаливаюсь я и тут же понимаю, что это неправильно.

Да, Веронику я всегда подозревала в плохих намерениях насчёт нашего брака. Но как известно, для лодки опасна не та вода, что снаружи, а та, что внутри.

Вот и наш брак распался изнутри, а не из-за того, что какая-то там женщина имела виды на моего мужа.

Он ведь мог сказать ей «нет». Но продолжал говорить бесконечные «да»…

— Думаешь, он с ней сошёлся? — Санта заходит в комнату и садится рядом со мной на диван. — Он что, такая скотина?

— Ну, скотина — не скотина, а инстинкты, похоже, оказались важнее, чем родная жена и дочь.

Подруга замолкает, а потом переводит взгляд на экран моего ноутбука.

— Ты в последние дни с компьютера не вылезала, — верно подмечает она. — Я всё хотела спросить, чем ты занимаешься, да решила: не моё это дело. Что мне тебя трогать лишний раз, когда вон какое дерьмо приключилось…

— Нет-нет, всё хорошо. Тут никакой ядерной физики, так… узнаю про нюансы развода.

— Развода? — Подруга аж наклоняется поближе ко мне и смотрит удивлённо.

— Что тебя так поражает?

— Ничего, просто… у нас как-то в обществе устроено, что «милые бранятся — только тешатся». И мужская измена вообще грехом большим не считается, — на этом месте Санта обречённо смеётся. — Ты правда решила всё обрубить?

— Да не я решила, Санта, — захлопываю крышку ноутбука, отставляя его в сторону, я прижимаю к груди колени. — Не я, а он. Хотел свободно спать с другой женщиной? Пусть получает. Я считаю, что развод — это закономерная плата за возможность быть свободным мужчиной.

Кивнув моим словам, Санта их анализирует.

— А ты думаешь, он правда хочет быть свободным? Из того, что ты мне рассказала, всё выглядит так, будто он любыми путями хочет развода избежать.

— Это называется «усидеть на двух стульях», — собственные слова обжигают, я чувствую прилив ярости. — И уж этого я ему не позволю!

Поразительно, как из состояния сломленной женщины, на собственных глазах я перерождаюсь. И нет, во мне, конечно, всё ещё есть боль от его предательства, и этой боли много.

Но во мне также столько злости, что её топлива хватит не только на развод, но и на кое-что ещё.

Я ведь и Василису не просто так к родителям отправила.

— Подруга, — Санта аккуратно кладёт ладонь мне на руку. — Ты чего?

— Да так, — отмахиваюсь я. — Наверное, правильно и по-христиански будет подставить вторую щёку. Но я этого делать не стану, — даю себе зарок. — К тому же именно этого и ждёт Виталик: что смиренная, преданная Надя сдуется и передумает, ну или при разводе прогнётся под его условия. А я не прогнусь. И не передумаю. И навстречу ему идти я тоже не буду! Он об меня ноги вытер — значит, я должна сделать то же самое.

Подруга смотрит на меня широко распахнутыми удивлёнными глазами.

— Это вообще на тебя не похоже. Ты у нас обычно кот Леопольд.

— Точно так же думает и Виталик. А значит, я должна действовать, пока его бдительность отдыхает.

— И что ты собираешься предпринять?

— Ну как что… я буду делать то, что делает каждая уважающая себя жена бизнесмена при разводе.

— Пятьдесят на пятьдесят? — задорно вскидывает бровь Санта. — Одобряю.

— Да. Но это ещё не всё…

У меня есть доступ к его рабочей электронной почте — именно там я провела последние несколько дней, внимательно читая, что к чему. И оказалось, что найти грязь на моего будущего бывшего мужа оказалось намного легче, чем я думала.

Строительный бизнес он такой: откаты, тендеры для своих, затягивание бюджета… и есть как минимум пара вещей, которые мой муж точно не захочет, чтобы я обнародовала миру.

А особенно в суде, когда будет разбираться моральный облик Виталия Нагорного как отца.

Вот тогда и посмотрю, как он запляшет!

Глава 18.

Я не знаю, откуда у меня на это сила, а главное, откуда в моей голове родилась эта идея. Наверное, не зря говорят, что муж и жена — одна сатана.

Проведя с Нагорным бок о бок столько лет, я сама не заметила, как, оказывается, переняла его же мышление. Не полностью, но до такого уровня, чтобы понимать, куда надо бить.

Либо, что вероятнее, его поступок — а именно дружба с Вероникой, которая обернулась изменой, — закалил меня, сделав хладнокровной. Причём для этого мне не понадобились годы.

Всего одно предательство.

Один день.

Плюс пара бессонных ночей с нескончаемым потоком вопросов, на которые нет ответа, и вот я уже новая женщина.

В деловом костюме с юбкой-карандаш, с элегантной кожаной сумочкой на плече, и на каблуках, подхожу к зданию главного офиса фирмы, которую Нагорный не переваривает.

И правда. Кто любит конкурентов, которые готовы разгрызть тебе глотку, чтобы получить тендер? Или увести из-под носа проект, обещающий многомиллионную прибыль?

У меня в голове есть чёткий план того, что я хочу получить после развода — в материальном и моральном эквиваленте. Виталик слишком сильно во мне ошибся, когда решил, что может просто отослать меня прочь из дома, чтобы привести любовницу.

Я ему этого не забуду. Никогда не забуду. И что немаловажно, ему тоже забыть не позволю.

Моя цель — найти нужного человека, желательно того, кто знает Виталия Нагорного как бизнесмена и не сильно симпатизирует ему.

Зная то, какой мой муж высокомерный и как низко думает обо мне, он даже не предполагает, чем я прямо сейчас занимаюсь, вместо того чтобы наматывать сопли на кулак и сетовать на несправедливую судьбу…

— Девушка!

Что он там говорил? Этот поезд уйдёт — придёт другой? Как бы его этот самый поезд не переехал!

— Девушка…

Дальше я слышу, как рядом со мной громко сигналит машина, прежде чем пролететь у меня перед глазами, а потом чьи-то сильные руки приподнимают меня и, сделав аккуратный полукруг, ставят на тротуар.

— Здесь очень неудачный перекрёсток, — начинает говорить со мной незнакомый мужчина. — Надо быть осторожнее в следующий раз, когда будете переходить дорогу. Я пытался вас окликнуть, предупредить, чтобы вы были внимательнее. Как знал, что какой-нибудь лихач может выскочить на бешеной скорости. У нас тут такое часто.

Несмотря на то, что эти слова мужчина говорит спокойно, у меня по спине все равно пробегает холодок.

— Спасибо вам... — до меня только сейчас начинает доходить опасность, в которой я была и которую не заметила.

Вот почему нельзя давать злости брать верх над здравым смыслом. Не зря говорят, месть — это блюдо, которое подают холодным. Вот и мне надо остыть. Сама судьба уже знаки посылает.

— Господи, спасибо вам! — смахнув со лба испарину, я смотрю на незнакомца в тёмно-сером костюме. Дорогом на вид, уж я-то знаю. Нагорный тоже на важные события надевал только такие, кричащие о деньгах и статусе. — Если бы не вы… даже подумать боюсь! Меня бы сейчас, наверное, с асфальта соскребали, — тихо произношу я.

— Главное, что всё обошлось.

— Действительно…

— Как вас зовут?

И вот тут, на этом месте, что-то у меня в голове щёлкает. Я ещё пока не понимаю, в чём дело, но, кажется, моя судьба не такая уж и злодейка, как могло показаться на первый взгляд.

На ловца и зверь бежит? Неужели?

— Я Надя, — протягиваю мужчине руку, а сама незаметно разглядываю его лицо. И что-то в нём есть до боли знакомое.

— Прелатов Денис Алексеевич, — он мягко сжимает мою ладонь, но я всё равно перестаю дышать, как будто меня придавило колесами той самой машины, что меня чуть не сбила. — Простите, Надя, — широко улыбается он. — У меня уже привычка представляться полным именем. Зовите меня просто Денис.

И говорит он это искренне, без тени хвастовства.

— Очень приятно, Денис, — еле выталкиваю слова из пересохшего горла.

Это же надо было, чтобы такая удача свалилась на мою бедную голову! Эту фамилию — Прелатов, из уст мужа я слышала столько раз, что даже не сомневаюсь, передо мной нужный человек.

Но что мне дальше делать? Как подвести тему к настоящей причине моего нахождения в этой части города? И рядом с офисом фирмы, которой управляет мой спаситель?

— Вижу, вы переживаете, — учтиво замечает Прелатов. — Позвольте мне угостить вас чашечкой чая. Здесь за углом как раз есть хороший ресторан, где я точно знаю, делают замечательный чай. Что думаете?

— Я… — хватаюсь за ремешок сумки обеими руками, как за последний оплот. В любой другой ситуации, если бы у меня не было делового интереса, я бы никогда и ни за что не пошла пить с незнакомцем даже чай. Но сейчас такой возможностью разбрасываться я просто не имею права. — А знаете, Денис, — вздёргиваю лицо, чтобы не казаться напуганным кроликом, — почему бы нет? Я бы после такого не отказалась даже от бодрящего кофе, знаете ли!

Договорив, я улыбаюсь, на что Прелатов тоже отвечает ещё более широкой улыбкой, которая задерживается на его губах дольше необходимого.

У себя в голове я делаю надсечку: этот товарищ, скорее всего, пользуется у женщин сильной популярностью и во мне видит один из таких же объектов, который после проведённого вместе времени должен упасть к его ногам.

Жаль… а может, и не жаль, что он не знает в лицо всё ещё действующую жену своего главного конкурента.

Глава 19.

Виталий Нагорный

В голове непрекращающийся шум, как будто там вместо мозгов там застрял рой пчёл. Я решил, что лучшего способа забыться, чем работа, быть не может.

Ошибался. Теперь сижу в офисе и не втыкаю, что происходит. Выпит литр кофе, не меньше. Результата никакого.

Скашиваю взгляд на стеклянный шкаф с подарками от клиентов. Крепкими подарками, дорогими и выдержанными годами.

Но желание бухать у меня отбило появление у меня в кровати Вероники. Правильно говорят: бойтесь своих желаний, потому что они имеют свойство сбываться…

Ведь это мечта каждого мужика: сексапильная, сиськастая, симпатичная женщина, которая сама всё готова сделать?

Возможно, но всё это весело, пока жена не ушла из дома вместе с ребенком, хлопнув дверью, тем самым лишив тебя…

Хороший, блядь, вопрос. А чего меня лишила Надя, когда из принципа не простила меня за косяк и настояла на своем?

Борщей? Стабильности? Пресыщенной супружеской жизни, о которой так принято жаловаться?

Нет. Жена лишила меня чего-то такого, без чего мне, блядь, жить не хочется. Как будто с меня кожу сорвали, либо, наоборот, выпотрошили, оставив одну оболочку.

Бесит.

Бесит, что не могу понять, что со мной происходит. Мужик под сраку лет, а всё из рук валится после того, как жена пригрозила разводом.

Отворачиваюсь от шкафчика с алкоголем. В задницу такие приключения. Так что с бухлом завязано. Всё в голове с уходом Нади не просто изменилось, а перестроилось. Этот процесс не просто продолжается. Я, походу, в самом начале.

И по Василисе скучаю дико. Но прежде чем мы увидимся, надо будет отойти от затянувшейся пьянки, дочь не должна видеть отца в таком виде, в котором я нахожусь сейчас.

В дверь стучат.

— Да, — громко отвечаю, а когда на пороге появляется один из ребят, которые устанавливали мне камеры по периметру дома, подзываю его к себе рукой. Денис, кажется. — В чём дело?

— Плохие новости, босс, — говорит он, но я уже и так заметил, что у него рожа белая.

— Давай, выкладывай.

На самом деле я даже рад. Раз простая работа меня не отвлекает, то внезапно свалившаяся задница должна отвлечь. И я один из тех людей, которые скучают, когда всё нормально, и как рыба в воде ориентируются в проблемах.

Хорошо, что стройка такое место, где проблем хоть отбавляй. Техника безопасности всегда на первом месте, и я за это мужиков гоняю, но всё равно всего не предусмотришь.

— Вы же нашим давали указания следить за Прелатовым и его передвижениями.

— Да, — начиная беситься, вспоминая этого упыря, который иногда костью в горле встаёт. — При чём тут он? Опять какую-то подлянку устроил? — машинально поднимаюсь на ноги, готовясь решать ту самую плохую новость, которую мне в очередной раз подкинул придурок Прелатов.

Задолбал, хитрожопый.

— Ну, короче, ребята за ним следили, и…

— И? Говори давай. Мне что, из тебя каждое слово клещами тянуть надо?

— Да там просто это… Ребята не уверены, но, походу, он сегодня с вашей женой был. По внешности — чисто она, только одета была по-другому. В юбке, кажется, на каблуках…

Что он мямлит дальше, я не слышу. Пульс подскакивает так быстро и так сильно херачит по ушам, что сердце еле раздаётся ударами в гонг. Глаза вообще как красными шторами застелило от гнева.

— Ещё раз повтори, Денис, — поторапливаю его жестом.

— Прелатов сегодня вашу жену в ресторан водил, — почти шёпотом повторяет парнишка, я понимаю почему. Видок у меня такой, что я щас лопну.

— Где это было? Что за ресторан? Кто именно их видел? Мне нужно поговорить со свидетелями лично. Во сколько это было?

Я хочу убивать.

Это не может быть правдой. Надя прекрасно знает, как я этого урода ненавижу, а ещё она настолько далека от темы нашей работы, что у неё практически не могло быть ни одной причины снюхаться с ним.

Остаётся один вариант — мои пацаны ошиблись. Но как это может быть, если они прекрасно знают, как выглядит моя жена? Не говоря уже о том, что все знают, как я нетерпим к ошибкам.

— Это было прямо у офиса Прелатова, — уже в открытую нервничает Денис, словно чувствует себя гонцом, которому сейчас отрубят голову за плохую новость. — Она сначала шла по улице к центральному входу и там чуть не попала под колёса машины.

— Что, блядь? Под колеса машины?! Почему мне сразу не позвонили? Когда это всё было?

Нет, я сегодня точно кого-то убью.

— Час назад. Ребята не были уверены, что это она. С вашей женой всё хорошо. Прелатов ей помог. Потом они о чём-то поговорили и пошли в ресторан.

Глава 20.

— Итак, Надя, — Денис Прелатов смотрит на меня из-под лёгкого прищура тёмных глаз, откинувшись на спинку стула. — Как вас занесло в наши края? Тут ведь ни салонов красоты, ни магазинов женской одежды.

— Хм, — повертев в руках чашечку ароматного кофе, я прогоняю страх перед авантюрой собственного сочинения и говорю: — А что, девушку могут волновать только салоны красоты и магазины?

Я совершенно не стараюсь язвить намеренно. Так само выходит. Просто я с юности не люблю распространённое мнение о том, что женщины — это слабый пол. На женщинах, как раз таки, всё держится.

— Нет, — отвечает он и… улыбается.

Но такой улыбкой, которая ощущается скорее ударом хлыста. Сразу заметно, что отношение к женщинам у Прелатова сексистское. С налётом очевидного превосходства.

Мой муж тоже такой. И наверное, мужчин с другим мировоззрением в этой чисто мужской профессии быть и не может.

— Конечно, нет, — в его глазах вспыхивает искра интереса, и он корпусом слегка подаётся вперёд. — Простите, я сразу должен был понять, что вы относитесь к другой категории женщин.

Я намеренно пропускаю его комплимент.

— Как интересно. А вы что, женщин делите на категории?

Мысленно я себя ругаю и пытаюсь остановить. Не хватало ещё, схватив удачу за хвост, тут же её потерять. Мало ли что он там думает о женщинах…

Но внутри всё равно клокочет.

Я миллион раз спорила об этом с Виталиком, когда он пытался мне доказать, что место женщины — условно на кухне, окружённой детьми. Это мужчина — добытчик. А если женщина хочет красиво жить, то единственное, что она должна для этого сделать, — постараться найти себе обеспеченного мужа.

Меня эта тема оскорбляла всегда. А в свете последних событий, а поведение моего мужа вообще стало похожим на рану, которая никак не заживает.

Почему мужчины разрешают себе не уважать женщин? Как можно не уважать мать своего ребёнка?

Так и хочется спросить: жена своим здоровьем рискует, рожая на этот свет твою копию, так почему лучшее, что ты можешь сделать — это отплатить ей безразличием и изменой?

— Не я, — замечает Прелатов, возвращая меня в реальность. — Это сами представительницы прекрасного пола выбирают себе роли, в которых живут. Я вижу по вашему взгляду, Надя, что эта тема вам некомфортна, и я понимаю почему. Но поскольку я бы предпочёл провести с вами время в приятной атмосфере, давайте поговорим о чём-нибудь другом?

— Давайте, — не описать словами, каких усилий мне стоит поступить по-умному.

— Тогда начнём сначала: как вас занесло в наши края? А вообще, давай перейдём на «ты».

— Давай, — вежливо улыбаюсь. — На самом деле это вышло случайно. У меня через несколько дней назначено собеседование, я хотела найти точный адрес, чтобы в важный день, не дай бог, не потеряться, — сочинённая на ходу ложь работает.

Прелатов меня выслушивает, кивая.

— Ты ищешь работу? — вкрадчиво спрашивает он.

— Д-да, — неопределённо пожимая плечами, а потом уже увереннее повторяю: — Да!

— Тогда я должен ещё раз извиниться за своё предположение о салонах красоты, — он чуть склоняет голову в учтивом жесте. — Был неправ.

— Мелочи, — отмахиваюсь я и, наконец-то, делаю глоток кофе.

— Надя, ты сразу произвела на меня приятное впечатление, — неожиданно переходит в наступление он. И это именно наступление, которое я безошибочно считываю. — Мне также очень нравится твой живой и острый ум, поэтому давай я предложу тебе работу?

— Работу? Что?.. — у меня внутри всё опускается. — Подожди, но почему ты решил, что я умная? Вернее, как ты мог понять это за десять неполных минут разговора?

— Десять минут — это очень много, Надя. Уверен, что ты тоже обо мне уже сложила некоторое мнение, — осторожно говорит он. — Я же прав?

Мне остаётся только неопределённо мотнуть головой, потому что да, он прав.

— И всё равно предлагать работу так быстро — это… как минимум неосмотрительно! Мы же не знакомы совершенно.

— Видишь, — удовлетворённо произносит Прелатов. — Я же говорю, что ты умная. Правильно размышляешь. Но, поверь мне, за годы работы с людьми я научился видеть их насквозь. Что думаешь о моём предложении?

— А что я могу думать? — особенно когда хочется вскочить и сбежать. — Я ведь даже условий работы не знаю.

— Будешь моим ассистентом, — ошарашивает меня он. — А оклад… оклад будет в два раза больше, чем в любом другом месте. Я не жадный.

В то, что он не жадный, я верю. Как и в то, что бесплатный сыр, а уж тем более двойной оклад, бывает только в мышеловке.

Поэтому набираю в лёгкие побольше воздуха, чтобы вежливо его послать, понимая, конечно, что это навредит моим собственным планам.

Но кое-что случается.

Прелатову звонят на телефон, и он, извинившись, уходит, чтобы принять звонок. Я провожаю его взглядом — и тут у меня сердце аж подскакивает в груди.

Я замечаю, что прямо за окнами ресторана, на расстоянии метрах в пяти, не больше, у своей припаркованной машины стоит Нагорный.

Мрачный, злой, как сатана…

А я ловлю себя не столько на страхе, сколько на дикой тоске, что накрывает с головой. Но не даю ей взять верх.

Пусть полюбуется и почувствует на своей шкуре, каково это — наблюдать, когда твоя вторая половинка ищет дружбы с кем-то другим!

Глава 21.

— Надя? — Прелатов возвращается к столику с фирменной улыбкой на лице, и очевидно, что настроение у него тоже на высоте. Не то что у меня. Я даже дышать нормально не могу. — Что-то не так? — он вонзается в меня внимательным взглядом, который накладывается поверх того, как смотрит на меня муж.

Кожа горит, а сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

Нагорный никуда не уехал. И я не знаю, хорошо это или плохо, но в ресторан он тоже не заходит.

Хотя зачем? Он же видит нас как на витрине.

— Всё в порядке. Просто я думаю над… — подношу к губам чашку с остывшим кофе, чтобы выиграть пару секунд для того, чтобы собраться с мыслями.

— Над моим предложением о работе, надеюсь? — Денис располагается напротив и принимает позу ни больше ни меньше хозяина жизни.

Вроде бы и сидит, как все обычные люди, и в то же время от всех отличается.

Тем временем на моём лице буквально горит взгляд мужа. Я боюсь его реакции, даже несмотря на то, что разумом понимаю — это неправильно. Не должен один взрослый свободный человек бояться другого.

А я боюсь, блин.

— Да, — даже слово из двух букв далось мне еле-еле.

Чувствую себя предательницей Нагорного. Но как это вообще возможно, если он предал меня первым? Почему я такая совестливая себе в ущерб, а ему можно всё?

— Отлично, — голосом, полным энергии, отвечает Прелатов. — Когда бы ты хотела начать?

— Ты забегаешь вперёд, — мотаю головой я. — К тому же, — поднимаю на него глаза и говорю: — я не люблю, когда на меня давят.

Он замирает с чашкой кофе в воздухе и несколько мгновений просто смотрит на меня с вопросительным выражением лица.

А потом, тихо и бархатно усмехаясь, говорит:

— Мой природный напор — моё проклятие, Надя. Извини меня. Спасибо, что сказала о своих чувствах. Мне надо, чтобы иногда меня останавливали. Тогда давай немного отмотаем назад. Как насчёт того, чтобы встретиться завтра…

На этом месте он делает паузу, чтобы дать мне возможность ответить, а у меня внутри всё резко подскакивает, словно я оказалась на американских горках.

В идеале мне бы не хотелось больше никогда с ним пересекаться. Что-то в Прелатове есть такое… на что моё предчувствие реагирует очень негативно.

Это как чувствовать себя в опасности, но не иметь никаких других доказательств, кроме ощущений.

Может, мне вообще всё это кажется, потому что на улице стоит мой муж? Вот у меня все инстинкты и обострились.

— Что думаешь? Я как раз успею подготовить документ, который будет перечислять твои обязанности, а также оклад и права. Всё будет прозрачно, я обещаю.

— Это хорошо, Денис, но… бесплатный сыр только в мышеловке. Разве не так?

— Как это бесплатно, когда я предлагаю тебе зарплату? — сощуривает веки он.

— Я не про зарплату. А про то, как мы случайно столкнулись на улице, и ты вдруг захотел, чтобы я на тебя работала. Прямо как в фильме. Но ведь так не бывает.

— Теперь я тебя понял, — он слегка наклоняется над столом. — Ты права: в девяносто процентах случаев так действительно не работает. И да, это больше похоже на сюжет фильма. Но, с другой стороны… чем судьба не шутит, верно? Случайные знакомства на протяжении всей истории человечества бывали судьбоносными. К тому же я не сразу предложил тебе должность, а только после общения. Из беседы, пусть и короткой, я понял, что ты умная, энергичная женщина, красота которой только подчёркивает остальные таланты. И я также понял, что хочу с тобой работать. Так что никакого бесплатного сыра, Надя. Считай, что наше необычное знакомство заменило процесс собеседования на работу.

Пока я его слушаю, у меня отлегает от сердца. Жизнь действительно непредсказуемая штука.

Взять, например, мой брак, который за секунду вдруг взял и рухнул. Это случилось так же неожиданно, как и знакомство с Прелатовым.

Может, я зря накручиваю?

Взгляд сам поворачивается к окну, за которым больше никого нет. Нагорный уехал.
И это почему-то отзывается царапающей грустью внутри. Как будто он должен был сюда войти и спросить, какого хрена я провожу время с другим мужчиной? Ведь он сто процентов узнал своего конкурента — Прелатова.

Узнал и ничего не сделал. Посмотрел на нас и уехал. Да как так?

Дело не в том, что я хочу от Виталика каких-то поступков, которые должны нас примирить. Нет. Мне даже ревность его не нужна. Развод неизбежен.

Только моё сердце всё равно страдает и всё равно хочет от этого предателя хоть каплю, но любви. Пусть запоздалой, но существующей.

Да я наверное глупая, раз мне хочется утопии, чтобы меня ценил тот, кто вытер об меня ноги.

Кажется, мужу на меня плевать ещё больше, чем я думала. Я пропускаю через себя эту горькую мысль, которая тут же опускает меня с небес на землю и напоминает об изначальной цели.

Мне нужен компромат. Хороший такой, увесистый. Иными словами — инсайдерский.
И учитывая, что в офисе у Нагорного полно компромата на Прелатова, я смело могу предположить, что и в документах фирмы Прелатова найдётся не меньше добра на моего пока ещё мужа.

Вот и отлично.

— По рукам, — впервые с момента нашего знакомства я улыбаюсь Денису Прелатову широко и открыто. — Предлагаю завтра встретиться здесь же. С удовольствием ознакомлюсь с твоим предложением и решу, сможем ли мы сотрудничать.

— Ого, — он смотрит на меня с нездоровым блеском в глазах, но мне плевать. — Ты не перестаёшь меня удивлять, Надя. Я буду ждать завтрашнего дня. Очень.

— Взаимно, — лгу я, потому что на самом деле жду момента, когда уничтожу своего холодного, эгоистичного, испытывающего ко мне только безразличие мужа. — Мне пора.

Когда я поднимаюсь на ноги, Денис Прелатов тоже спешит встать.

— Давай я подвезу?

— Нет, спасибо, я люблю ходить пешком. Всего доброго, Денис.

— До завтра, Надя.

Я спешу поскорее от него отвернуться и не вижу выражения лица, с которым он со мной прощается. Только чувствую в его голосе непозволительную для степени нашего знакомства нежную нотку.

Глава 22.

Сажусь в машину мужа только по одной причине: нельзя, чтобы Прелатов увидел нас вместе и изменил своё решение.

Всё-таки компромат мне нужен и работа в его фирме.

Я нарочито медленно подхожу к мужу. А он смотрит на меня замерев. Да нет, мне кажется.

Его запах сразу бьёт в нос и, к сожалению, сразу же бросает меня в далёкое счастливое прошлое, когда главным чувством в моей жизни была любовь.

Сильная, ни на что до этого непохожая, любовь к нему.

— Выглядишь отпад, — зло, хрустнув зубами, говорит он, стоит нам поравняться. — Жаль, наряжаешься для какого-то лоха, вместо того чтобы радовать мужа.

От его наглых слов мне хочется ахнуть, но я сдержанно отвечаю ему следующее:

— У моего мужа вкус другой. Дешёвый, — слегка морщусь. — Он предпочитает джинсовые шорты, еле прикрывающие первичные половые признаки, и силиконовую грудь.

В глазах Нагорного пляшут демоны. Он шумно втягивает воздух и кивает на машину.

— Садись, — деваться некуда, он меня подловил, поэтому я нехотя плюхаюсь в салон. Прежде чем закрыть дверь, Виталик задерживается. — Мой вкус — это ты. Поэтому мы и женаты, Надя.

— Ненадолго!

В ответ он хлопает дверью, никак не отреагировав словами на мой громкий возмущённый ответ.

Раз я его вкус, тогда какого чёрта он тягался с Морозовой? Внутри всё вспыхивает гневом. Мне втирал про их дружбу, а когда я ушла, дав им возможность открыто играть в любовь, оказывается, теперь я ему нужна.

Нагорный садится в салон и сразу же бросает долгий взгляд на мои ноги. Прямо зависает на мгновение.

Я демонстративно ставлю на колени сумку, пусть не пялится.

Мы выезжаем на дорогу, легко лавируем среди машин, и он всё ещё не объясняет мне, куда мы едем.

— Хотел поговорить? Говори. Я слушаю. Не буду врать, что с удовольствием, но как есть.

— Какого чёрта ты делала там с Прелатовым? — мрачно и жёстко отчеканивает он.

— Не твоё дело.

— Хватит вымахиваться, Надя. Это моё дело, потому что он мой конкурент и просто конченый человек, а ты... ты моя жена и мать моего ребёнка! Так что я имею все права на свете, чтобы это спрашивать.

— С женой ты замахнулся, Нагорный, — смеюсь, вкладывая в это смех весь сарказм, на который способна. — Мы без пяти минут разведены. К тому же, — я поворачиваюсь к нему, — а в чём проблема? Я думала, ты прогрессивных взглядов, и дружба между мужчиной и женщиной для тебя не проблема… — припоминаю ему его же слова про Веронику.

— Твою мать, вот никак ты не можешь забыть про Веронику. Ну никак, блядь, — зло произносит он. — Уму непостижимо.

— Ага, непостижимо. Я бы на тебя посмотрела, если бы Прелатов передо мной раздевался и нахваливал размер своего…

Машина Нагорного резко останавливается, и что хуже всего в неположенном месте. Посередине оживленной дороги!

— Ты играешь с огнём, — обманчиво спокойно говорит он, а я то вижу, что он на грани и вот-вот взорвётся от гнева.

— Любовница у тебя, а с огнём играю я. Хорошо придумал, Нагорный!

— У меня нет любовницы.

— Точно, — бью себя по лбу ладонью, — мне показалось, что вы с ней сначала у тебя в кабинете раздевались, а потом в машине она тебе так чем-то помогала, что потом никак не могла вытереть рот, до того как он испачкался!

— Ты что, не поняла? — поворачивается ко мне муж и смотрит как на дурочку. Проезжающие мимо машины сигналят нам, но Нагорный совершенно не обращает на них внимания. Его взгляд прикован ко мне. — Если бы я хотел тебе изменить, ты бы никогда не узнала. Вот никогда. Поверь. У меня есть мозги и ресурсы прятать такое.

Сначала я не знаю, что ему ответить, и хватаю ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. А потом… через силу себя успокаиваю.

Какая разница, что он мне говорит, когда нас как пары и как семьи уже не существует?

— Нелогично выходит, Виталик, — смотрю на него, щурив веки. — Сейчас ты пытаешься меня убедить, что вы с ней не спали, а до этого убеждал меня, что все мужчины изменяют. Это ведь были твои слова.

— Мои. Но изменяют не все, — поправляет меня он. — Большинство да. Но не все. Как большая девочка ты должна это понимать.

И тон у него такой, словно это он меня сейчас премудростям учит.

Гад. Придушила бы голыми руками.

Хотя, судя по тому, как неудачно припарковался Нагорный, а под «припарковался» я имею в виду, тупо остановил машину посередине дороги, до драки с одним из недовольных водителей осталось немного.

— Тогда зачем ты выгораживаешь себя сейчас?

— Я не выгораживаю, а говорю как есть. Теперь, когда мы хотя бы это выяснили, заруби себе на носу, родная, — что это был первый и последний раз, когда ты ошивалась рядом с Прелатовым. Это понятно? Как ты вообще там очутилась?

Хрустнув зубами от злости, я собираюсь ему солгать, но таким образом, чтобы не сильно отходить от истины. А то у Нагорного есть такая черта, людей считывать.

— Я ищу себе работу, — смахиваю с рукава несуществующую пылинку.

— Почему ты не сказала, что тебе нужны деньги? Я бы сколько надо дал.

Его вопрос, заданный тоном претензии, я игнорирую.

— Шла на собеседование, и как результат перешла дорогу в неположенном месте. Меня чуть не сбила машина, а Прелатов оказался рядом. Спас меня.

— Ты в порядке? — вдруг принимается с усердием осматривать меня муж.

— В полном, и твоя забота мне не нужна. Ни такая,как сейчас, ни финансовая.

— Надя, — я так и знала, что он попытается ко мне прикоснуться. Отстегнув ремень безопасности, он склоняется надо мной. Правая рука осторожно убирает прядь волос мне за ухо. — Признайся честно, ты это сделала из мести, чтобы меня позлить? Если да, то у тебя получилось. Я еле сдержался, чтобы не пробить стекло и прямо там задушить урода. Дико тебя ревную, Надя. Дико, — он так близко, что чувствую его дыхание у себя на лице. — Давай поедем домой прямо сейчас? Только ты и я. Что думаешь?

Глава 23.

— Что я думаю? — у меня кончики пальцев покалывает от желания вцепиться ему в лицо. Но опускаться до драки я не буду.

Нагорный не заслуживает даже такого проявления моих чувств. Хотя уверена, он бы им был рад. Зная его темперамент, скандал моментально распалит его кровь.

— Поругались и хватит, — продолжает уговаривать меня он. — Милые бранятся, только тешатся. Так и в нашем случае. Я же знаю, что ты меня любишь…

И вот эта его последняя фраза срабатывает как красная тряпка для быка.

Я медленно поворачиваюсь к нему, чтобы посмотреть в глаза, и когда мой пока ещё муж пытается наклониться к моим губам для поцелуя, в последний момент, отчеканиваю:

— С чего ты взял? — Виталик замирает, я чувствую, как его горячее дыхание, учащенное, касается кожи моего лица. — Если бы я тебя любила, поверь, я бы ни-ког-да ни за что с другим мужчиной не пошла в ресторан. Даже по дружбе.

Говорю я прямо и чётко, а главное, настолько спокойно, что Виталик верит. Я вижу это по его глазам. А вот если бы я сейчас здесь истеричкой орала, то он бы не поверил.

Я спокойна как лёд. Даже сердце бьётся размеренно, потому что пока я говорю со своим мужем, перед глазами — картинки того, как они с Морозовой проводят время, а в ушах звенят его предательские слова.

Про то, что не примет обратно, и что всегда будет новый поезд.

Так почему же вместо того, чтобы готовиться к появлению нового, он решил побегать за давно ушедшим?

— Ты сейчас серьёзно? — по его лицу пробегает тень. — Разлюбила?

— Разлюбила, — смотрю ему прямо в глаза и вижу, как мечется его взгляд, словно он ждёт, когда я скажу, что это неправда. — А что ты думал? Я на развод собралась подавать просто так?

— Не просто так, а из мести. Все бабы орут, что будут на развод подавать, — поддёргивает плечом он.

— А я не баба, Виталик. И делаю это не из мести. Наш брак себя изжил, и дальше нам не по пути.

Я прямо вижу, как Нагорного коробят мои слова. На крепкой шее то и дело дёргается кадык, туда-сюда ходят желваки, да и сам он напрягся так, словно готовится к драке.

— Почему ты такая упрямая, а?

— От тебя научилась, — отстёгиваю ремень безопасности и покрепче сжимаю ремешок сумочки. — Ты же тоже упрямился, когда я просила тебя не водить дружбу с Вероникой. Впрочем, ничего, пожалуйста, не отвечай. Я пойду. И больше за мной не следи, это не поможет и уж точно ничего не изменит.

Надо отдать Нагорному должное, он не препятствует тому, чтобы я вышла из машины. Хоть на это хватило совести. Я ухожу, не оглядываясь, хотя ещё долго чувствую у себя между лопаток его взгляд.

Домой возвращаюсь как можно быстрее. Впопыхах снимаю с себя одежду и запрыгиваю в душевую кабину. Мне необходимо смыть с себя сегодняшний день: впечатления, чувства и взгляды двух мужчин, которые слишком заигрались в альфа-самцов.

Потому они и враги, что слишком похожи. Я это сегодня испытала на своей шкуре — и как можно скорее хочу забыть.

Но не получается. Слова Виталика так вообще крутятся в голове, как бесконечная пластинка, и как бы я ни пыталась себя занять — тщетно. Мысли то и дело возвращаются к нему.

Проклятие какое-то!

И надо же было ему так не вовремя снова появиться в моей жизни — причём в такой момент, когда ставки как никогда высоки…

— Надя? — голос Дениса Прелатова возвращает меня в реальность.

Бессонная ночь сделала из меня зомби. Но не прийти в назначенное время в назначенное место я не могла.

— Да? — делаю сразу несколько глотков крепкого кофе, чтобы силой себя разбудить.

— Как тебе мои условия? — он кивает на аккуратно разложенный передо мной договор.

— Я возьму бумаги домой, если ты не против. И потом дам тебе ответ. Ладно?

Прелатов улыбается во все тридцать два и выглядит настолько свежим, что я ему завидую. В ответ он получает от меня тухлое подобие улыбки.

— Конечно, без проблем, — отвечает он и тут же оживлённо добавляет: — если хочешь, я проведу тебя по нашему офису. Хорошее место, кстати. Я денег на него не пожалел. Для меня важно, чтобы мои сотрудники работали в приятных условиях. У меня как раз следующая пара часов свободна — могу предоставить тебе экскурсию. Персональную. Что думаешь?

Думаю я, господин Прелатов, что у вас от похоти скоро слюна струйкой потечёт изо рта, соответственно нашему сотрудничеству будет максимально коротким. Я возьму, что мне надо, и вы больше никогда меня не увидите.

— Надя? — снова зовёт меня он.

— А давай, — решительно поднимаюсь из-за стола и складываю бумаги в сумку. — Мне очень не терпится посмотреть, как у вас там всё устроено.

Глава 24.

Как только я устроилась работать на Прелатова, мой муж сразу же активировался с разводом.

Решил ударить, да побольнее, как ему кажется.

Ведь его измена меня разбила. Уничтожила. И он, видимо, считает, что во мне до сих пор сидит та самая слепо любящая его Надя, на которую нужно только надавить...

Надавить, чтобы я под страхом потерять его окончательно сломалась.

А что, если я не боюсь его потерять? И наоборот — жду дня, когда он перестанет иметь статус моего мужа?

Меня добила его ложь в машине. О том, что между ним и Морозовой ничего не было, и что если бы он хотел изменить, то я бы никогда не узнала.

Мужчины, пусть и считают себя сильным полом, но иногда бывают до того самонадеянны, что хочешь не хочешь — а приходится ставить их на место.

Если бы всё было так, как говорит Виталик, и мужчины могли бы легко скрывать свои измены, у нас в стране было бы куда больше целых семей. А поскольку статистика разводов бьёт рекорды, и главенствующая причина — супружеская неверность со стороны мужчины, — зря он заикнулся.

Только раздраконил меня. Ещё и решил разводом припугнуть. Гад.

Мне за эту неделю попеременно звонили целых три его юриста. Пытались узнать мою позицию, выяснить требования.

Мой ответ был каждый раз предельно прост:

— Вы всё узнаете на заседании.

Пусть Нагорный и его команда юристов, которых он натравил против меня, помучаются в неизвестности.

А на заседании, о котором они так переживают, я планирую с собой принести факты, обличающие бывшего мужа.

У меня как раз есть время, чтобы влиться в новый коллектив и начать искать информацию. Пусть потихоньку, по крупицам.

Моя главная цель, и я ею вовсе не горжусь, причинить ему столько же боли, сколько он причинил мне своим предательством.

И вот тогда мы будем квиты. И вот тогда мы посмотрим, каким папой он будет нашей дочери. Козлина!

— Наденька как дела? Нравится кабинет, который я тебе выделил? — открыто хвастаясь, спрашивает меня Денис Прелатов, внезапно материализовавшийся на пороге.

— Нравится, конечно, — одобрительно постукиваю по новенькому столу. — Правда, я не понимаю, зачем человеку на моей позиции отдельный кабинет, когда у вас большинство персонала работают, сидя бок о бок?

Между мной и Денисом в режиме реального времени происходит противостояние: я прямо даю ему понять, что между нами — работа, а он не оставляет попыток так или иначе залезть в моё персональное пространство.
Напористый. Но осторожнее и хитрее Виталика. Я очень хорошо знаю Нагорного, и именно такой тип людей его раздражает сильнее всего.

Непонятно, о чём они думают. Какая у них настоящая мотивация? И главное — что кроется под приветливой улыбкой?

Все эти вопросы прямо сейчас пульсируют в моей голове, пусть я и не подаю вида.

— Не буду кривить душой, — с улыбкой, сунув руки в карманы брюк, Денис проходит вглубь моего самого настоящего кабинета. Не удивлюсь, если скоро поползут слухи о том, что мы любовники, потому что просто так такой блат не достаётся. — Ты моя любимица.

Сказал и пронизывает взглядом, хочет понять нравятся мне его слова или нет?

— Вот как, — твёрдо произношу я, показывая ему, что не очаровалась. — Разве на рабочем месте допустим фаворитизм?

Денис плавными шагами подходит к моему столу, смотрит на меня сверху вниз, и что-то в его глазах неуловимо меняется. Как будто раз — и он переключился на другую волну.

Знать бы, что это за волна такая…

— Ты уже знакомилась с нашими основными системами? — он кивает на новенький ноутбук, который был предоставлен мне в первый рабочий день.

Видимо, я должна была растечься в благодарностях, потому что другие сотрудники фирмы работают на шумных и медленных компьютерах, которые мне нуждаются в замене.

— В принципе, да.

— Супер, — говорит он, а сам думает о чём-то совершенно ином, и точно не о рабочих системах. — Давай, я покажу тебе мою любимую, — он вдруг огибает стол и становится позади меня.

Наклоняется, чтобы рукой дотянуться до клавиатуры. А меня впервые рядом с ним окатывает омерзением чистой воды.

— Это архив с мега ценной информацией, за которую я отваливаю кучу бабок, — усмехается он, пытаясь произвести на меня эффект в очередной раз.

— Ты уверен, что на моей позиции мне нужен доступ к этой самой архиважной информации?

— Пока нет, — Денис заходит на незнакомый мне сайт, вводит туда свой логин и пароль, и как он и говорил, на экране появляется целое хранилище. — Сейчас покажу тебе мою любимую папку.

И действительно, прокрутив страницу вниз, он нажимает на единственную папку, у которой название "Любимая".

— Пока архив подгружается, подумай и скажи мне, что я там храню?

— Не знаю, — рядом с ним я чувствую себя безумно неловко. Хочется из собственной кожи вон выпрыгнуть. — Компромат на конкурентов? — спрашиваю от балды.

— Надя, — Прелатов поворачивает стул, на котором я сижу, к себе лицом. — Мы с тобой точно встретились не случайно, — его глаза горят. — Ты права. Я реально храню в ней компромат, представляешь?

Представляю ли я, что мне удалось схватить удачу за хвост так быстро?

Вообще-то, с трудом.

Возвращаю взгляд на экран, и за секунду до того, как Прелатов успевает переключиться между файлами, замечаю фотографию. Маленькую иконку среди десятков таких же.

На ней определённо изображена Вероника Морозова рядом с мужчиной, который безумно похож на моего мужа… Это фотография, на которой они целуются.

Глава 25.

Ощущение, что я сейчас задохнусь и умру. Вот, оказывается, какая она — правда. Виталик звал меня домой. Мириться. Ещё и голосом таким… Зараза!

Предатель. Ненавижу. А ведь мне очень… вот очень хотелось ему поверить. Хотя бы на секунду, на мгновение. Чтобы не жить в кошмаре, сотканном из его лжи.

Что я сделала? Чем заслужила целую любовницу на стороне?

Прелатов продолжает что-то говорить, учит навигации по архивам. А я ничего не слышу. В ушах стоит такой шум, словно у меня в голове разыгралась арктическая буря, что даже перед глазами появляется снежная пелена.

Еле дожидаюсь ухода Дениса.

На прощание он что-то спрашивает, остановившись на пороге. Я киваю. Он улыбается и уходит.

Как только я остаюсь одна, меня одолевает сильнейшее желание зареветь. Дать выплакать себе накопившуюся боль, но я останавливаю себя.

Народная мудрость не зря гласит: слезами горю не поможешь.

К тому же буду сейчас плакать — а потом весь день помятая ходить. Не дождутся!

Вместо этого я иду на хитрость, которой в любой другой ситуации не ожидала бы от самой себя.

Прелатов вышел из той системы, в которой хранится компромат на моего мужа, но только браузер, установленный на моём рабочем компьютере, автоматически сохраняет пароли.

Я сделала эту настройку для своего удобства — часто забываю пароли и мучаюсь потом с восстановлением данных.

Мне нужно своими глазами ещё раз, и желательно крупным планом, всё увидеть. И скопировать, чтобы использовать против мужа в суде.

Пригодится ли мне конкретно это или нет — разберусь потом. Сейчас надо ловить удачу за хвост.

Хотя удача эта таковой является в кавычках.

Пальцы вздрагивают над клавиатурой, я туго сглатываю, прежде чем снова отыскать ту папку.
Сердце колотится в груди насмерть быстро. Словно за мной погоня. Но страх даже не в том, что я нарушаю устав фирмы, предаю доверие человека, который меня нанял, и вообще легко на этом могу попасться…

Страшно своими глазами посмотреть на измену мужа. Ту самую, которую он отрицает. Ту самую, которую я однажды случайно спугнула.

Чувства — болезненные и давящие — перемешиваются в убийственный коктейль.

Кликаю мышкой, чтобы увеличить тот самый снимок. Дыхание останавливается, и я медленно приближаюсь лицом к экрану, чтобы рассмотреть детали.

Но не могу. Отвращение подкатывает к горлу, а в глазах всё-таки встают те слёзы, которых я так не хотела.

Это Виталик. И он целует Веронику. Держит её лицо ладонями, она в ответ так сильно его обнимает, что пальцами впивается в спину. Занавес.

Мне необходимо несколько минут на принятие. Не выходит. Это сказка — о том, что измену можно принять, смириться и простить. Даже если развод на носу, и муж-предатель уже не нужен.

Сердцу всё равно больно.

Зло вытираю с лица слёзы рукавом и достаю из сумки флешку.

— Ты задумчивая, Надя.

Оказывается, прежде, чем покинуть мой офис, Денис Прелатов позвал меня на обед. Я как дура кивнула, и отвертеться, когда время пришло, уже не смогла.

— Да так, — взгляд сам находит сумочку, в которой лежит флешка, на которую я скачала всё, что нашла на мужа. Всё и даже больше. — Первый рабочий день. Эмоции.

У меня получается дружелюбно улыбнуться, но Денис толкует это по-своему. В его глазах читается своя интерпретация моей улыбки.

Чуть откинувшись на спинку стула, он смотрит мне прямо в глаза. Это момент многозначительного взгляда, от которого женщина должна затрепетать.

Ему невдомёк, что мыслями я уже дома, под лупой изучаю всё, что скачала с рабочего компьютера.

— Ты уже думала, когда хочешь в отпуск? — вдруг интересуется он, а мне остаётся только растерянно моргать.

— Отпуск? Мой первый рабочий день не был таким уж ужасным, чтобы я уже планировала, как буду отдыхать, — шучу я.

Взгляд Прелатова становится масляным. Ещё немного, и он перейдёт в откровенную похоть. Но пока он себе этого не позволяет, и я знаю почему: с моей стороны он получает ноль сигналов. И так будет продолжаться вплоть до момента, когда я исчезну из его компании.

— Ты очень таинственная, — вдруг переходит на личную тему он. — Тебе об этом когда-нибудь говорили?

— Что-то не припомню, — вежливо ухожу от темы.

— Через пару недель у меня запланирована поездка. По работе, конечно же, но и отдохнуть после сделки я тоже планирую. Что думаешь?

— Звучит как план, — внутри шевелится неприятное предчувствие, но я пытаюсь изо всех сил его погасить.

— Хочешь со мной? — наверное, выражение лица у меня такое, что Прелатов срочно решает оправдаться. — Напоминаю, поездка чисто рабочая, — он поднимает ладони в примирительном жесте. — Мало ли, у тебя, как и у меня, страсть к путешествиям.

— Я… я подумаю, — отвечаю, в глубине души надеясь, что скачанной информации хватит, чтобы достаточно усложнить жизнь мужу, и тогда я смогу уже завтра навсегда исчезнуть из жизни Прелатова.

И тут — на этом моменте — что-то внутри не просто ёкает…

Во мне просыпается самое настоящее плохое предчувствие. Пожалуй, впервые в жизни.

Что, так можно было? Случайно познакомиться с Прелатовым на улице и через час получить от него предложение о работе?

А потом ещё и сразу же напороться на компромат и доказательства измены мужа?

Этого не может быть, потому что выглядит всё так, словно меня водят за нос. Но Денис не мог прочитать мои мысли, а значит…

Значит, я просто накручиваю.

— Хорошо, подумай, — возвращает меня в реальность Прелатов. — А вообще, мне, Наденька, кажется, что тебя мне сама судьба послала…

Глава 26.

Виталий Нагорный

Раньше я придерживался мнения, что женщин караулят только извращенцы, которым больше никто не даёт. Точка.
Ты либо женщине нравишься и она отвечает тебе взаимностью, либо найди в себе мужество признать, что ты проиграл.

Оказалось, что это ни хрена не так. Мне, вот, например, нужно срочно с женой поговорить, я больше ни о чём думать не могу, а она меня игнорит по всем фронтам. Я прям на грани того, чтобы начать слежку, клянусь.

Особенно как подумаю, что на нее смотрел своими похотливыми глазами Прелатов. Задушил бы урода.

Дочь я вижу только через свекровь, которая общается со мной нейтрально вежливо, но в паузах я всё-таки ловлю на себе её взгляды, из которых читается отношение её дочери ко мне. Хреновое.

Чувствую, как моя жизнь превращается в вакуум.

Вакуум. Находясь в котором я начинаю сходить с ума по Наде. Натурально.

Вечно скроллю телефон, пересматривая её фотки. Приближаю снимки, чтобы рассмотреть её красивое лицо.

Настоящим сокровищем являются видео с Надей.

Как она хозяйничает у плиты, как играет с Василисой в кукол, как смущается, когда я снимаю её на прогулке.

У меня от её улыбки внутри каждый раз взрывается атомная бомба. Я люблю её. И хочу обратно.

В дверь кабинета стучат. Я нехотя откладываю телефон в сторону, экраном вниз. Пока смотрел на Надю и вспоминал, забыл, что нахожусь на работе.

— Войдите.

На пороге появляется один из работяг.

— Здрасте. Там, это… — он снимает шапку и начинает чесать голову. — Вам просили доложить, что к вам приехала ваша жена…

— Жена?! — я аж на ноги вскакиваю, меня прошибает потом. — Надя? Ты уверен? Ни с кем не перепутал? — задавая ему все эти вопросы, я достаю из ящика одеколон, которым брызгаю себя с головы до ног.

Не хватало ещё вонять, если это правда она решила снизойти до меня.

— Ну, молодая, красивая девушка, волосы длинные… это же ваша жена?

— Да, моя — моя, — всё, чувствую, как тормоза сорвались. — Спасибо, мужик! — на выходе успеваю пожать ему руку за то, что принёс хорошие новости.

Охренеть, какие хорошие новости! И это я ещё фильтрую выражения. Давно я так себя не чувствовал, за спиной как будто выросли крылья, именно они сейчас меня несут на улицу.

Я никого и ничего не замечаю, потому что мои глаза заняты поиском Нади, ну или на крайняк — хотя бы её машины.

Должна же она была как-то сюда добраться.

— Привет, Виталик! Я скучала.

Когда я слышу за спиной голос Вероники, до меня, к сожалению, сразу же доходит, в чём дело. По телу прокатывается холодная волна разочарования, потому что я чётко понимаю — Нади здесь нет точно.

Зря я, как дурак, поверил.

— Зачем явилась? — медленно разворачиваюсь к Веронике, которая скромно поправляет сумочку на плече и смотрит на меня, хлопая длинными ресницами.

Я так понимаю, мне это должно понравиться. Но её расчёт неверен. В корне неверен.

— Вижу, ты не в настроении? — она демонстрирует притворную заботу. — Как насчёт отъехать куда-нибудь и перекусить?

— Зачем ты явилась? — уже жёстче повторяю я.

— А что, нельзя было? Раньше ты было не против.

— Я работаю.

И всё. Эта фраза падает между нами бетонной плитой, и я уже собираюсь развернуться, чтобы по пути обратно в кабинет найти какую-нибудь стену, в которую можно пару раз впечатать кулак.

— И что, даже пяти минут не найдётся? — на губах Морозовой появляется рваная улыбка.

Её ранит мой холод, но одновременно с этим мне абсолютно плевать, что она там чувствует.

— Нет.

— Даже если у меня есть информация о том, что твоя жена собирается в совместный отпуск с твоим злейшим врагом?..

Вероника что-то ещё говорит, но я её не слышу из-за бушующего биения пульса в ушах. Кажется, у меня в башке разлился целый водопад. Нет, не он. Это разбушевалась буря.

— С Прелатовым? — уточняю я прежде, чем окончательно свихнуться.

— С кем же ещё, — осуждающе качает головой Морозова. — Знаешь, я бы на месте твоей жены такого себе ни за что не позволила. Это же чистой водой неуважение, метаться между двумя мужчинами. Особенно когда один из них — ты...

— Хватит трещать, — резко её прерываю, чтобы она заткнулась и перешла к делу. — Лучше расскажи мне, откуда тебе это известно. Источник?

У меня руки так и чешутся что-нибудь или кого-нибудь раздолбить в щепки.

— Да так, — машет рукой Вероника. — Слухами земля полнится, знаешь ли. Я решила тебе сообщить, чтобы ты… даже не знаю, как это сказать… больше не мучился чувством к женщине, которая быстро переключилась на другого успешного мужчину.

— Что ты мелешь? — выплёвываю я про себя, повторяю, что Надя точно не такая. Вот кого-кого, а её в корысти обвинить нельзя. — С чего ты вообще взяла, что это правда, а не сплетни?

— Мне сказал надёжный человек, — снова уходит от ответа Морозова, и что-то в её блестящих глазах сильно меня коробит.

Ну конечно, откуда такая, как она, может иметь доступ к информации про личную жизнь Прелатова?..

— Что за человек? — подхожу к ней вплотную, чтобы надавить, так сказать, авторитетом. — Имя? Выкладывай давай. Это не та информация, которая могла попасть к тебе в руки случайно.

— Виталик, — а вот и нервный смешок подъехал. — Ты чего, как с цепи сорвался? — краснеет Вероника. — Я тебе всего лишь новости привезла, а ты на меня смотришь как на врага.

— Про врага ты верно сказала, — беру её за локоть. — Пойдём-ка, потолкуем наедине.

Приглашаю вас в еще одну историю про мужа, который слишком много на себя взял, и как итог стал бывшим))

Бумеранг судьбы гарантирован!

“Бывший муж. А кто теперь кому не пара?”

Читать первыми по ссылке: https://litnet.com/shrt/5E_S

Глава 27.

Виталик добивается со мной встреч, но я не просто не соглашаюсь. Я не даю ему возможности даже случайно со мной где-нибудь столкнуться. На работу, с работы, по делам — только на машине.

Хватит, пожил красиво. Имел любовницу, несмотря на жену дома.

Вспоминаются его слова, сказанные мне в машине. И взгляд, который так и зазывал вернуться. Я понимаю, какой он человек. Есть такой тип людей: когда всё хорошо — им скучно, а когда в отношениях тряска — вот тогда им срочно нужно вернуть партнёра любыми путями.

А я другая, мне нужна спокойная семейная жизнь с верным человеком. И в этом Виталий Нагорный себя не оправдал.

Да и, кажется — бог с ним, ведь никто не идеален… но нет, я не собираюсь строить из себя святую.

А вот мстить собираюсь.

И все свои силы направляю именно на это.

Денис Прелатов, в день нашего первого слушания по разводу, вызвался подвезти меня. Я не говорила ему, куда именно еду и по какой причине, просто попросила уйти пораньше, так как заседание было назначено на послеобеденное время.

Это было специально. Не только мне любоваться, как Нагорный с Морозовой катаются.

И мой расчёт оказывается верным. Мой будущий бывший муж прекрасно видит, как я выхожу из машины Прелатова за углом от здания суда.

Фотографию, доказывающую измену мужа — единственную, но от этого не менее обличающую — я принесла с собой.

Пусть даже не пытаются узнать у меня, откуда я взяла её. А если Виталик начнёт возмущаться, что это не он и его подставили — пусть несёт на экспертизу, которая покажет, что снимок подлинный и не подвергался обработке.

Но это не единственное, что я беру с собой на суд, потому что папка с компроматом оказалась очень богата на другие находки.

Я не юрист и не знаю всех тонкостей бизнеса моего мужа. Но кое-какой анализ за меня уже проделал Прелатов и его люди, когда в папках, уличающих моего мужа в коррупции, оставляли пометки.

Именно по этим пометкам, что именно было нарушено, я и ориентируюсь.

Их и фотографию с любовницей я представлю суду как своё пояснение, почему я хочу развода как можно скорее и без примирительного срока.

Ах да — я обещала отсудить себе половину… так и сделаю. Из принципа!

Его моральный облик всё равно будет уничтожен.

Ну а дальше — суд пусть сам рассматривает предоставленные мной доказательства. Хоть в прокуратуру отдают — мне плевать.

— Привет, выглядишь просто отлично, — скрипя зубами, произносит Нагорный и, не дождавшись от меня ответа, нападает. — Вижу, ты меня не послушала.

— А что такое? Ты же без проблем дружишь с противоположным полом. Почему мне нельзя?

Его взгляд вспыхивает огнём, он прекрасно понимает, о чём я. Потому что разговор про Морозова у нас с ним был не один десяток раз, и он всегда оправдывал их связь дружбой.
— Или у самого рыльце настолько в пушку, что теперь ты всех подозреваешь в интимных связях?
Удовлетворённо хмыкнув, я прохожу мимо него. Пусть подумает и насладится своим бессилием. Ведь он ничего не может со мной сделать. Ни-че-го.

Нагорный догоняет меня в два шага и, перегородив дорогу, не даёт обойти его. Сначала я не поднимаю на него взгляд и смотрю в сторону — на поток машин, что проезжают мимо.

— У тебя что-то с Прелатовым?

— Нет, — выпаливаю, чувствуя себя оскорблённой. — Но это не твоё дело в любом случае…

В ответ мне достаётся злая усмешка.

— Я слышал, что вы в отпуск вместе собираетесь, — презрительно бросает муж. — Я его убью, если он посмеет прикоснуться к тебе хоть пальцем. Клянусь, Надя. От него останется мокрое место. Он до этого нарывался и сейчас продолжает. Может, одумаешься и перестанешь ломать комедию? Он — гандон, Надя. Тебе нечего рядом с ним делать.

Пока муж говорит, я думаю о том, что не только у Прелатова есть свои уши в окружении Нагорного. Это работает и наоборот.

— Это всё? Нас ждут на заседании.

Кажется, мои слова выбивают почву из-под ног Нагорного. Он ожидал продолжения дискуссии, возможно даже рассчитывал на разговор на повышенных тонах.

Не учёл он одного: я больше не собираюсь тратить нервы на пустые слова, и он ещё не знает, какая именно месть движется в его сторону.

Правда, перед лицом судьи мой воинственный запал испаряется на глазах. Как ни крути, а развод — процедура неприятная.

Когда мне дают слово, я достаю из сумки припасенные распечатки документов и снимок.

Нагорный смотрит на меня как ястреб, ему, кажется, даже не волнует сам суд и что происходит. Ощущение, что он находится в каком-то своём мире, где я всё ещё его жена и никуда от него не денусь, а суд — это так… чисто мне перебеситься.

— Ваша честь, — я чувствую на себе пристальный взгляд Нагорного, — я не собираюсь спорить с тем, что мой муж умеет красиво говорить о любви и семейных ценностях, — именно это он и его адвокаты пытались внушить суду до моего выступления. — Но я считаю, что суду стоит увидеть, какой ценой он покупает себе репутацию порядочного человека.

В зале наступает такая тишина, что я слышу биение собственного сердца, как будто это посторонний шум.

— Передайте секретарю для приобщения к материалам дела, — сухо произносит судья.

— Надя? — зовёт меня муж. — Надя, что ты делаешь? Что это за бумаги? Почему я не в курсе, мать вашу?! — он срывается на своих адвокатов, за что получает замечания от судьи.

— Что это такое? Поясните, — спрашивает судья, просматривая первую страницу.

Я от нервов готова рухнуть замертво, но напоминаю себе, что самые тяжёлые поступки в жизни и являются самыми важными.

Я всё делаю правильно.

Через сухое горло проталкиваю слова:

— Документы, подтверждающие участие ответчика в коррупционных схемах, — жестом указываю на мужа. — И фотографии, — беру секунду, чтобы перевести дыхание, — с женщиной, из-за которой этот брак и закончился.

Судья поднимает глаза на меня, потом переводит слегка удивлённый взгляд на Виталика. Листает бумаги, хмурится.

Глава 28.

— Надя! — Виталик догоняет меня на ступеньках здания суда. — Не беги от меня!

Меня возмущает его формулировка, и я, несмотря на опасение, потому что это все равно что остановиться, когда за тобой бежит голодный тигр, резко разворачиваюсь к нему на пятках.

В его глазах — адское пламя, в моих — тот же огонь, и ничуть не меньше, чем у него.

— Какого… — он проглатывает маты, которые дальше должны были идти в этой связке. — Чем ты думала, Надя? Жопой?!

Его тело источает жар, от которого может плавиться металл. Нагорный в бешенстве.
Отлично, именно этого я и хотела. Это расплата за мою боль и слёзы! Пусть испытает на своей шкуре, на какую месть может быть способна раненая женщина.

У него была моя любовь, и он вытер о неё ноги. Теперь настала моя очередь.

— Жопой думал ты, когда проворачивал свои грязные делишки, — упираюсь ему в грудь указательным пальцем. — Я ничего не придумала и не сфабриковала! — смотрю ему в глаза с вызовом. — Вижу, тебе очень не нравится нести ответственность за свои проступки… ничего-ничего, ты такой не первый. Знай, что закон бумеранга никто не отменял!

— Какого еще бумеранга? — он налетает на меня и горячими пальцами, как наручниками, обхватывает запястье. — Ты вообще не втыкаешь, что только что сделала?

Спросил — и смотрит на меня как на дуру.

Впервые в жизни глаза мужа меня пугают. Что-то в них есть такое, чего я ещё никогда не видела.

Уровень ярости, который мне до этого был ещё незнаком. Ярости, которая может принести мне куда больше вреда, чем раненая гордость из-за измены мужа.

Туго сглатываю и пытаюсь вырваться из его захвата: ноль реакции. Я скорее сломаю руку, чем освобожусь.

— Откуда? — требует он и дёргает на себя.

— Не понимаю, о чём речь…

— Понимаешь, зараза, — он вжимает меня в своё стальное и напряжённое до невозможного тело. Свободной рукой обхватывает талию и не даёт дёрнуться ни на миллиметр. — Я не такой тупой, родная. То, что у нас с тобой идут любовные тёрки, в которых ты от меня бегаешь, — так это не потому, что я телок или лох, которого можно пускать по одному месту…

От его тона меня пробирает крупная дрожь. Теперь я начинаю верить, что на самом деле не знаю, кто такой мой муж.

— Отпусти, мне очень больно! — из глаз прыскают слёзы, но не только из-за того, как сильно он меня держит. Мне страшно, и рационально объяснить себе почему — я пока не могу.

Он ослабляет хватку, но только чуть-чуть — вырваться я по-прежнему не могу.

— Ты женщина, и с тобой я стараюсь быть мягче, — его взгляд уничтожает меня. — К тому же ты — мать моей дочери, и я не могу ценой её благополучия принуждать тебя вести себя так, как надо мне! Но, Надя, — он прислоняется своим лбом к моему, и у меня создаётся полное впечатление, что у него лихорадка. До того он горячий. Но его распалила не болезнь, а ярость. — Ты меня убила своей выходкой, — подтверждает мою догадку он. — От кого-кого, но от тебя такого дерьма я не ожидал. Я думал… был уверен, что ты на предательство неспособна.

— Виталик… — я не знаю, что говорить, но что-то сказать надо.

Как-то отмотать назад и по-другому построить этот разговор.

— Молчи, родная. Отныне молчи, — одержимо бормочет он, едва размыкая губы. — Я знаю, откуда у тебя бумаги, и даже знаю, кто тебя науськал. Скажи, — он сжимает мой подбородок рукой, вынуждая смотреть ему в глаза, — оно того стоило? Ты сейчас счастлива от того, что сделала?

— Д-да, — понимаю, что лезу на рожон, но сдаться не могу и отмотать время назад — тоже. — Ты меня предал, а я тебе отплатила той же монетой…

— Как, твою мать, я тебя предал? — бешеные глаза впиваются в меня безумным взглядом. — Тем, что ты придумала себе мой роман с Морозовой?!

— Ах ты паразит! — сжимаю ладони в кулаки и колочу его по каменной груди. — Придумала я… Пусть теперь суд решит, кто прав, а кто лжёт! Я снимок предоставила…

— Фотография — это ничто. Так, кусок прошлого, вырванный из контекста.

— Я от тебя другого ответа и не ожидала, Нагорный. Ты из тех людей, которые будут лгать до последнего, пока их не прижмут к стенке. Но и после этого ты всё равно будешь изворачиваться — к попу не ходи…

— А ты, Надя, знаешь, к какому типу людей относишься?

— Вижу, тебе не терпится сказать мне гадость, — бравирую, а у самой подбородок дрожит. — Вперёд.

— Я думал, у меня умная, достойная супруга. А оказалось, я женат на ведо́мой дуре. Прелатов решил меня уничтожить твоими руками, а ты этого не поняла. Но побежала бегом в суд меня топить.

— Что?..

— Вижу, для тебя это откровение, — он зловеще улыбается и отпускает меня. Чувствую себя тряпичной куклой, которую бросили на землю. — Подумай, Надя. Не будь орудием в чужих руках. А что до развода… считай, что дело сделано, — он говорит так, словно не хочет от меня мараться.

Глава 29.

Удар по моему мужу стал ошеломительным.

После того как я передала бумаги в суд, следственный комитет инициировал проверки. Но это стало всего лишь началом. Мелочью по сравнению с тем, что случилось потом.

Однажды вечером Санта прислала мне ссылку на страницу городских новостей. Авторы статей зубоскалили, намекая на то, что в руки полиции попал коррупционер, который годами вытягивал из города ресурсы.

Мой муж не святой. Вот вообще не святой, но он не воровал. Конкурировал да, выбивал для своего бизнеса работу — да, но не воровал.

Я смотрела выпуск от рейдах на стройки мужа, затаив дыхание и прикусив костяшку согнутого указательного пальца.

Кадры с полицейскими в касках, видеорепортажи с мест, которые я прекрасно знаю сама — Виталик меня туда возил. Все выглядело как в фильме, в плохом фильме, где точно не будет хорошего конца.

Арестовали финансового директора, начальника тендерного отдела, а затем, по цепочке и топ-менеджеров. Никакой информации о том, были ли арестован сам Нагорный — не было.

У меня горело лицо и вырывалось из груди сердце. Я чувствовала такое неподъёмное чувство вины, что лишилась сна.

В один из дней после очередного разрушительного эпизода новостей я даже дернулась к телефону, чтобы позвонить Виталику. Но…не стала. Мне не позволила совесть. Что я должна ему сказать?

Прости, что я, ведомая женской обидой, нанесла тебе такой урон, на который не рассчитывала? У меня в голове был сценарий, где факты, предоставленные суду, должны были закончиться штрафом, аудиторской проверкой… а не перевернутой вверх дном бухгалтерией и арестом счетов.

Василиса стала все чаще спрашивать меня, где папа и когда мы вернемся домой. А я как рыба открывала рот и хватала воздух, не зная, что ей ответить.

Да и последний разговор с Нагорным до сих пор горел на лице пощечиной. Он разочаровался во мне, и я почувствовала это кожей. Да что там кожей… душой!

— Ну ты даешь подруга, — Санта шумно выдыхает, когда мы встречаемся на кофе перед работой. — Как-то тут все… — она хмурится.

— Нескладно? — я верчу в пальцах стаканчик с кофе. — Да, наоборот, очень даже складно, — мой голос дрожит. — У меня нет доказательств, но я уверена, что я стала оружием, против Нагорного. Против отца своей дочери и теперь неясно, что вообще будет дальше…

Санта молчит, медленно смыкая веки, соглашаясь со мной.

— Смотри, ты же не знала, чем это обернется. А Нагорный, когда нарушал закон, должен был понимать, что последствия неизбежны. Не кори себя. Это он бизнесмен, а не ты.

— Как не корить?.. Уверена, он не столько наворотил, чтобы его настолько жестко проверяли. Это как показательная порка, Санта. И кто-то явно получает от этого удовольствие.

— Так, не вешай нос! — подруга берет меня за плечи и смотрит в глаза. — Нагорный не даст сделать из себя козла отпущения, ты за него не переживай. Выше нос!

Санта права, Виталик не даст себя в обиду. Но как мне смирится с тем, что я своими руками навела на него беду?

Я возвращаюсь на работу в офис Прелатова, и надо же, на ловца и зверь бежит. Он стоит на ресепшен, якобы занят какими-то делами у стойки, но замечает меня и сразу же все бросает.

— Надя, здравствуй, — он смотрит на меня масляным взглядом. — Как ты?

Как я? Внутри поднимается желание ударить его голове сумкой, но я только сильнее сжимаю ремешок и выталкиваю из себя широкую улыбку.

— Я замечательно. Как дела у тебя? — огибая его, я направляюсь к лифту. Денис идет за мной, словно привязанный веревкой.

— Тоже замечательно, — резво отзывается он.

— Еще бы, — говорю я, когда отворачиваюсь, чтобы нажать кнопку лифта.

— Что?

— Ничего, — снова смотрю на него и снова чувствую липкий взгляд, которым он буквально лапает меня. — Надеюсь, мы не будем изменять своей традиции и отобедаем вместе?

Его глаза вспыхивают, он весь подбирается и довольно кивает.

— Конечно, Наденька. Я буду рад.

— И я! Буду очень рада…

Усыпив его бдительность, я решаю пойти на риск. У меня ест одна дикая… вот просто дикая догадка! Поэтому, когда в обед садимся за столик ресторана, все о чем, я думаю, это телефон Прелатова, лежащий на краю стола.

Изредка отвлекаясь от разговора со мной, он что-то в нем делает и никогда не блокирует экран, пока тот сам не гаснет.

Под предлогом того, что мне нужно в дамскую комнату, я встаю с места ровно тогда, когда его телефон еще не успевает заблокироваться. И преодолев физическое отторжение, наклоняюсь к Прелатову, чтобы поцеловать его в щеку.

Клянусь, из-за этого у него даже проступает румянец на щеках.

В туалет я отправляюсь бегом, закрываюсь в кабинке и ищу любые доказательства связи Прелатова и Морозовой.

Дверь у уборную открывается.

— Надя? — зовет меня Денис.

Я молчу и еще быстрее пролистываю список его контактов, входящих смс, мессенджеры…

И тут я останавливаюсь. Достаю свой телефон и записываю на него переписку Вероники с Денисом. Ее отчеты о разговорах с моим мужем. Информация обо мне…

Например, есть такая цитата как «неадекватная жена».

— Надя? — Прелатов стучится в мою кабинку. — Выходи вместе с моим телефоном.

Приглашаю в новинку 16+! Она вышла на моем втором аккаунте Юлия Пылаева)

Муж бросил беременную героиню ради любовницы, но через год они встретились.

У нее на руках его трехмесячная дочь, отсутствие денег и куча проблем, а у него на переднем сиденье новая пассия. Стерва, обозвавшая героиню бродяжкой.

Выбор очевиден? Или нет?..

Читать первыми тут: https://litnet.com/shrt/ISYa