В разводе с предателем

Глава 1

— Улыбнись, — одними губами произнёс Валера, двигаясь ко мне через толпу.

Я опустила глаза, сцепила зубы чуть ли не до скрипа. Больше двадцати лет брака, двое детей и полгода, как мы в разводе.

За это время бывший муж выцедил из меня всю жизнь, по капле её вытягивал.

— Улыбнись, — произнёс муж, останавливаясь передо мной, и недовольно нахмурил брови.

Я не хотела улыбаться, я не хотела радоваться, я даже здесь находиться не хотела.

Но это был единственный способ увидеться с детьми. Я тяжело вздохнула.

— Ну же, Вера, улыбнись, — произнёс почти без эмоций Валерий и оказался рядом со мной, положил ладонь мне между лопаток.

По коже тут же прошлась волна огня, заставляя сердце забиться чаще, словно бы в смертном припадке.

— В конце концов, ты на моём сорок пятом юбилее, а не на похоронах, Верочка.

А это прозвучало с такой ехидной насмешкой, что я не смогла сдержаться.

— После того, как ты отобрал детей, у меня больше нет повода для улыбок, — призналась я честно, потому что на самом деле все те, кто кричат о том, что разведись, уйди, детей с собой возьмёшь, все у тебя получится, не будь гордой, равно глупой!

На самом люди на самом деле эти люди никогда не разводились с действительно жестоким мужчиной.

Валера вывернул ситуацию так, что я должна была видеться с детьми по расписанию или вот, например, на таких мероприятиях, когда вся семья собиралась вместе, а само нахождение на таких мероприятиях заставляло моё сердце стареть на десятки лет, потому что все на меня смотрели как на прокажённую.

Бывшая свекровь поджимала губы, вздёргивала подбородок, презрительно проходилась по мне взглядом. У неё даже с губ иногда срывалось:

— Мало, мало.

— Сама виновата, — холодно произнёс Валерий, прижимая меня к себе и заставляя испытывать всю ту гамму чувств, которую может испытать человек, находящийся вблизи с ужасным хищником.

— А что мне надо было делать? Терпеть твоих девок? — произнесла я зная, что после такого разговора Валера все вывернет, так, что я с Ники ещё не увижусь, наверное, с неделю.

Муж наказывал меня так: сыну нашему восьмилетнему объяснял, что у мамы дела, у мамы работа, а я даже не могла дозвониться до ребёнка, а когда дозванивалась, с затаённым ужасом прислушалась к тому, что мне рассказывал Никита, как он мне это рассказывал, потому что страх сидел в груди такой, что вот в то время, когда Валерий в очередной раз не даст мне возможность общаться с ребёнком, он будет ему рассказывать о том, что дети просто маме не нужны, у мамы там какая-то другая жизнь.

Из- за собственных страхов, я как заговорённая соглашалась на все условия, потому что нет ничего хуже, чем то, что у женщины отнимают детей.

Если Маруся осознанно выбрала сторону отца в разводе, сказав, что у неё так-то будущее, что ей так-то жизнь строить, то Ники ни в чем не был виноват, он не хотел оставаться с отцом, но Валере было плевать.

— Могла бы и потерпеть, ничего бы с тобой не случилось и не переломилась, — холодно произнёс муж подтаскивая меня к себе ещё сильнее, — кому ты легче сделала, себе? Хорошо тебе сейчас живётся в съёмной квартирке в старом фонде или, может быть, хорошо тебе сейчас на работу за три копейки ходить. Ещё улыбаться всем, кому ты лучше сделала своей принципиальной тупой гордостью?

Я сжала губы, не хотела отвечать на его вопросы, потому что мне казалось, это до безумия низко и глупо.

— Вер, что ты молчишь? Улыбнись, я ещё раз говорю, — хрипло произнёс муж мне на самое ухо. Я сдавила руки в кулаки и тяжело задышала. — Ну что ты, что ты. А ты когда на развод со мной подавала ты не думала, чем это все обернётся? Верочка? Где же была тогда твоя хвалёная мудрость? Житейская? Что же ты тогда не думала, чем тебе обернётся это непослушание?

Валера говорил медленно, стараясь, чтобы до меня прям дошло.

— Я никогда не стала бы терпеть твои измены, поэтому итог был закономерен, — произнесла я, тщательно разделяя слова и изначально думая, как так построить предложение, чтобы не выбесить мужа ещё сильнее.

Валера тяжело вздохнул, покачал головой, дёрнулся ко мне, сдавил предплечье с такой силой, что утром наверняка будут синяки, которые я буду прикрывать блузкой с длинным рукавом.

Муж развернул меня к себе, жёсткими пальцами схватил за подбородок.

— Твоя принципиальность никому ещё лучше не сделала, а вот твоя бы мудрость помогла не рушить нахрен семью, не разбивать наш брак. Мы с тобой больше двадцати лет вместе. Неужели ты считаешь, что как-то оставшиеся бы годы мы с тобой не научились жить?

Я отвела глаза, а его это больше всего взбесило. Валера потянул меня на себя, вынуждая запрокинуть голову, и выдохнул в самые губы:

— Верунь, а спорим ещё полгодика, и ты на коленях приползёшь ко мне, будешь валяться у меня в ногах и умолять надеть меня обратно колечко обручальное, спорим?

Глава 2

— Пусти… — выдохнула я, зажмурив нрава.

— Ну признайся хоть себе что так и будет… — усмехнулся Валера.

Не признаюсь.

Ничто и никогда меня не заставит меня так поступить. Не приползу я к нему никогда. Не за мои слезы, когда я все узнала…

Когда нашла его обручальное кольцо в кармане портфеля.

— А почему? — растерянно спросила я тогда, держа на ладони кольцо. Валера нахмурил брови, а потом рассмотрев мою находку, усмехнулся.

— Глупости… — отмахнулся он.

— Нет, ты объясни почему, — сделала шаг к мужу.

Валера нахмурился, дёрнул подбородком и небрежно бросил:

— Да снял, потому что руки отекли, думал, к вечеру вообще не смогу стащить его.

Знаете, это какая-то дурацкая причина.

Мне казалось, что Валера лгал настолько сильно, что я уже тогда ощущала исходящее от него предательство.

— Ты врёшь, — зачем-то произнесла, я не понимая, откуда появилось это шестое чувство, пресловутая интуиция.

— Вер, давай не будем сейчас на этом заострять внимание. Мне только скандалов после работы не хватало, — выдал муж, заставляя меня проглотить обиду, вопросы, непонимание ко всей этой ситуации.

Но я не проглотила, я сидела и ждала.

Что я могла ему предъявить? Что у него есть любовница, и поэтому он снимает кольцо.

Нет, у меня не было ничего на руках никаких заявлений, ни переписки тайной, ничего.

Я могла только ждать.

И дождалась…

Когда уехал в командировку в Воронеж, Валера оставил кольцо в ящике стола дома.

Я уже знала, что он поехал туда не просто так. И вообще, поехал ли он именно в Воронеж, а не просто снял гостиницу где-нибудь в загородном комплексе и завалился на неделю туда со своей новой женщиной.

Это ожидаемо, что приехал он в пустую квартиру.

Я собрала Марусю, Никиту, и, наверное, тогда я поступила неправильно и нелогично, уйдя вместе с детьми к своей матери, которая, увидев нас на пороге, стала заикаться, тыкать в меня пальцем.

— Ты что это удумала? — Ворчала на кухне мама, когда я уложила детей. — Ты вообще думаешь, что ты делаешь? Уйти от Валеры.

— А что ты предлагаешь, молчать?

Мама предлагала не творить глупостей, развернуться и уехать домой, пока он ничего не заметил. Ну уж чего я от неё не ожидала, так это, что, когда Валера появится на пороге, она откроет ему дверь.

— Ты что творишь, — зарычал на меня муж, а я просто разжала ладонь и показала ему обручальное кольцо. — И что? — Выдохнул он зло.

— И ничего, ты уехал, оставил обручальное кольцо, и, наверное, тебе так было нужнее, — заметила я, и Валера зарычал, схватил меня за плечи.

— Не говори глупости, создаёшь конфликт на ровном месте.

— Кто она? — Спросила я, глядя ему в глаза. — Кто она, ради кого ты снял обручальное кольцо?

А он мне ничего не ответил, залетел в квартиру, задвинув меня в ванную, и забрал детей.

Когда я вывернула к чёртовой матери задвижку, я успела только схватить Никиту, который с визгом цеплялся мне в шею.

— Мам, нет, нет, мамочка, пожалуйста.

Но Валере было плевать.

Он вырвал у меня из рук сына и бросил презрительно.

— Надумаешь извиниться, приползёшь…

Извиняться я не надумала.

А сорвавшись следом, пыталась забрать детей.

Но Валера закрыл их в машине, а сам, сцепив пальцы на моём подбородке, зарычал:

— Не нравилась тебе спокойная жизнь, не терпелось тебе ни моих денег, ни моего статуса, ни моих благодарностей тебе за детей. Ну так вот, живи теперь как хочешь, а к детям не смей приближаться.

Но утром я все равно стояла на пороге квартиры, пыталась достучаться, пыталась забрать детей. Только никто не открывал.

Я подала на развод, а Валера, взбесившись, звонил и рычал на меня:

— Даже если бы я мог простить тебе эту оплошность, то сейчас ты просто подписываешь себе приговор!

— Я буду бороться за детей, — выдохнула тогда я.

— Да мне плевать, — рявкнул муж. — Никого ты не получишь, либо ты закрываешь рот и возвращаешься домой, становясь тихой и покорной женой, либо про детей можешь забыть.

Но я знала, что суд всегда на стороне матери.

Однако в случае с Валерой оказалось не так.

Мой юрист, которого я наняла для ведения дела, он саботировал почти весь процесс, и я это смогла понять слишком поздно. А вместе с тем пока шло все разбирательство рядом с моим мужем, откуда не возьмись, появилась высокая брюнетка с восточным разрезом глаз.

Я звонила Марусе, она огрызалась на меня, что лучше бы я сделала так, как сказал папа, потому что никому от этого не легче, а потом она перестала отвечать на мои звонки.

Я общалась только с Никитой, который плакал, и просила его забрать, потому что он очень сильно скучал.

А в итоге оказалось, что совместно нажитого делить нечего, ведь почти все в нашем браке было куплено в обход меня.

Разделу подлежала только квартира, в которой мы жили, но и то её до сих пор не могли продать.

Я имела право в ней жить сейчас, но только Валера поставил условия: живу я либо в статусе жены, либо никак, и всем было плевать, что я имела на это законное право. Меня футболили из одной инстанции в другую. Я писала заявление на то, что мне не дают видеться с детьми, но они волшебным образом где-то исчезали. А к концу бракоразводного процесса я поняла, что деньги творят, чудеса, а большие деньги, почти нереальные вещи.

Я только сглотнула, перевела взгляд на мужа.

— Пусти, — ещё раз произнесла я, и Валера, усмехнувшись, действительно разжал пальцы, качнулся назад.

— Посмотрим, что будет ещё через полгодика.

Он медленно развернулся и пошёл от меня через толпу.

А когда я смогла пробраться к Никите и села с ним пообниматься на весь зал прозвенел голос мужа:

— Дорогие гости, я безумно рад, что вы все сегодня собрались здесь для того, чтобы поздравить меня с днём рождения. Но на самом деле этого праздника не было бы…

Толпа как по мановению расступилась, показывая мне мужа, и я гулко сглотнула.

Глава 3

Я смотрела, как он прижимал к себе ту самую брюнетку и прикусывала губы, чтобы не расплакаться, потому что каких-то полтора года назад на юбилее моей мамы он также прижимал меня к себе, рассказывал, что я организовала такое чудесное мероприятие.

Лицемерная сволочь.

Ничего-то у него не меняется. Плевать, что женщина другая, а поступки он будет совершать одни и те же.

Я дважды моргнула, и в этот момент над ухом прозвучал голос Маруси.

— Она прикольная…У неё, блин, столько косметики, и она меня, кстати, сегодня красила, — Маша подбоченилась, показывая излишне нарумяненные щеки, а я промолчала.

Что я должна была сказать, что если бы они жили со мной, то сегодня бы я их собирала или как?

— Мам, ну ты хоть скажи что-нибудь, скажи, красиво? — фыркнула Маруся, а я вздохнула, сдавила кулаки. — Ой, ладно, ты вообще уже ни в чем не разбираешься, сидишь со своими первоклашками, небось забыла даже, как нормально тушь в руках держать.

Маша фыркнула и пошла вглубь зала.

Никита коснулся кончиками пальцев моей щеки, привлекая к себе внимание.

— Мам, — тихо позвал сын, — не слушай, дура она, — выдал сын и снова прижался ко мне.

— Я по тебе очень скучаю, — честно призналась я, сдерживая дрожь в голосе, чтобы сын не понял, что я вот-вот расплачусь.

— Я по тебе тоже, мам, очень скучаю…

А вот Никитка шмыгнул носом.

Да, ему можно, он маленький.

— Когда я смогу к тебе приехать?

— Я не знаю, родной, — выдохнул я, прижимая сына к себе.

— Меня бесит. Меня бесит эта Милана, ходит такая: сегодня мы будем завтракать смузи. Зелёную бурду какую-то в тарелку мне наливает, небось ещё плюёт туда.

Никита это сказал и ещё раз протяжно шмыгнул носом.

— Прости меня…

— Да ты тут причём? Я ж все понимаю.

— Ну, прости, что не смогла добиться того, чтобы вы жили со мной.

Никита тяжело вздохнул.

— Идем, погуляем, — предложил он, делая шаг назад и протягивай мне руку.

Мы вышли на открытую террасу, и я быстро спустилась по ступенькам на тропинку.

— Еще бабуля приезжает и такая, говорит… — никита шел, надувал щеки и складывал руки на груди. Даже сам не понимал, насколько он сильно похож на Валеру, особенно когда начинал проявлять недовольство. — И бабуля такая приезжает, проходит, демонстративно проводит пальцами по поверхностям и качает головой вот, пока мама была здесь постоянно пыль можно было найти, а сейчас ничего нельзя найти. Так, конечно, у нас домработница каждый день приходит, — фыркнул Никита, и мы свернули с тропинки в сторону качелей.

Сын первый опустился на сиденье и обнял себя за плечи.

— Прости, — тихо сказал я, и Никита шмыгнул носом.

— Я просился к тебе на эти выходные, а папа такой нет, нет. Ещё и говорит у меня юбилей, праздник такой, какие выходные, так в том-то и дело, у него юбилей, праздник, я здесь зачем? Поздравили? И ладно.

Но я не собиралась сдаваться.

Не так.

У меня были дети ради детей я готова была бороться.

С Никитой мы просидели на улице на качелях с полчаса. Июньский вечер пах сиренью и черёмухой. На тропинке появилась Маруся и, фыркнув, упёрла руки в бока.

— Ну, может, вы вернётесь в ресторан? — Произнесла недовольно дочь и топнула ножкой. — Там так-то уже все собираются, за столы садятся, вас одних не хватает.

Когда мы появились на пороге террасы нам навстречу вылетела Милана.

— О, Ники, ты здесь, тебя папа ищет.

Она потянулась взлохматить волосы моему сыну, но Никита отшатнулся, бросил на меня вопросительный взгляд, и я кивнула.

Сын сделал несколько шаговвперёд, и я была намерена следовать за ним, но в этот момент Милана перехватила меня за руку.

— Вер, я так рада, что вы пришли.

Мы не были с ней знакомы. Поэтому я не понимала, о какой радости она может говорить.

— Это, наверное, так глупо будет звучать из моих уст, но я действительно, кажется, попала в такую ситуацию, когда вот правду говорят, у нормальных людей все по-нормальному, даже в разводе.

Она произносила вроде бы не обидные вещи, но почему-то мне в её глазах так и виделась какая-то нотка насмешки.

— И вообще, я Валере постоянно говорю, что он вообще очень правильно поступил, что сохраняет хорошие отношения с вами. Но на самом деле дети, они прям как пластилин, прям как связующие скрепки.

Милана покачала головой, и тёмные её кудри качнулись в такт движения.

— Вот Никки подрастёт… Ну, вы не переживайте. Даже когда дети подрастут, мне кажется, у нас все равно будет связующая составляющая.

Я вскинула бровь, не понимая ничего.

— О чем вы, — произнесла я ровно и сдержанно.

— Ну, сначала ваши дети повзрослеют, потом наши с Валерой появятся. При таких хороших отношениях я даже могу смело сделать выводы, что вас это событие никак не обойдёт, правда ведь, Вера? Надеюсь помогать мне будете с новорожденными…

Глава 4

А это наша Вера

Валерий

И любовница Милана

Глава 5

Я оторопела, подняла глаза на пассию мужа и нахмурила брови.

Я не понимала, о чем она говорит.

— Что, простите? — тихо произнесла я, не понимая, к чему были эти дурацкие уточнения, рано или поздно произойдёт момент, что дети повзрослеют и им не нужно будет одобрение Валеры для того, чтобы общаться со мной. И поэтому, о каком дальнейшем сотрудничестве и общении может вообще идти речь?

Я была готова бежать, как черт от ладана из этого брака.

— Ну вы разве не понимаете? У вас все-таки опыт, у вас все-таки возраст. Вы явно мудрее меня и намного профессиональнее можете обращаться с грудничками, а все-таки няню нанимать... Это как-то… Ну, кринжово.

Милана пожала плечами и спрятала от меня взгляд, словно бы кокетничая.

— А тут все-таки родной, близкий человек. Ну, сами понимаете, конечно, как бы это было бы хорошо, если бы вы приняли участие в воспитании малышей.

У меня дёрнулся глаз.

— Милан, зачем вы мне это говорите? — Спросила я, сглатывая с трудом слюни, в носу щипало, а в уголках глаз собрались слезы.

Милана распахнула глаза, сделавшись похожей на фарфоровую куклу.

— Ну как это зачем? Мы же семья. Не были мы одной семьёй…

Она все это говорила для того, чтобы унизить меня посильнее и ударить.

Я знала прекрасно, что если я скажу Валерию о том, что у тебя чокнулась любовница, он первый нападёт на меня.

— Это глупо, — тихо произнесла я, делая шаг в сторону.

— Вера, я хочу с вами подружиться, правда, хочу. — Дерзко бросила мне в спину Милана. — Но вы делаете все возможное для того, чтобы между нами так и висел топор войны.

— Я с вами не воюю за старый хрен. Я не воюю, как вы этого понять не можете? — тихо сказала я, чтобы никто из гостей этого не услышал. У Миланы приоткрылся ротик, и она хлопнула глазами. — Никакой войны нет, война только в вашем воображении. Мне не нужен ни Валера, ни его деньги, ни его статус. Мне нужны мои дети. А чем раньше до вас это дойдёт, тем быстрее я исчезну из вашей жизни, если вы действительно этого добиваетесь, — тихо произнесла я и, развернувшись, пошла в сторону столов.

Я сидела в компании каких-то знакомых, не родственников Валерия. Полноватая женщина с выбеленными до режущей платины волосами, взмахивала руками и постоянно перебирала воздух пальцами, на которых были массивные кольца с грубыми здоровенными камнями.

— Ох, Верочка, Верочка, какой хороший праздник, Валера очень постарался.

Мне казалось, она была в курсе, кто я на самом деле, но ещё не настолько обнаглела для того, чтобы тыкать в меня этим.

Я только молча кивала, перебирала приборы.

Никки метался на своём месте за столом с отцом, Миланой и Марусей, бросал на меня встревоженные взгляды.

Я тяжело вздыхала, ловя панику и раздражение в глазах собственного ребёнка. Ничего этого не надо было ему, не хотел он там сидеть. И от осознания того, что Никита тоже мучается, мне становилось ещё дерьмовее.

Какая же я, твою мать, мать, что не могу собственного ребёнка защитить?

Слезы опять подкатили, я шмыгнула носом.

Начали разносить закуски и горячее. Соседка по столу подпихивала ко мне рюмку с водкой, но я не пила, поэтому медленно цедила клюквенный морс. Гадость. Ненавидела никогда эти клюквенные морсы, поэтому всегда заказывала свежевыжатые соки на все мероприятия, но, видимо, у Миланы был свой идеал праздничного стола.

Спустя час, когда гости разомлели, Милана встала со своего места, Валера постарался её перехватить за руку, но она только взмахнула ладонью, показывая, чтобы он её не останавливал.

Она постучала ножом по бокалу, привлекая к себе внимание.

Валера прошёлся взглядом по залу, остановился на мне и выжидательно уставился словно бы я могла как-то повлиять на эту ситуацию.

— Дорогие гости… Мне бы очень хотелось поздравить Валерия сегодня с его праздником, с его юбилеем и пожелать ему на самом деле самое важное, что есть в жизни любого мужчины, крепкого здоровья.

Милана прикрыла глаза, Валера бросил на неё косой взгляд.

Она улыбалась,полубоком развернулась к нему.

— И чтобы этот праздник стал на самом деле незабываемым, Валер, я хочу тебе подарить небольшой подарок.

Она наклонилась, взяла со стула какую-то небольшую коробку, перевязанную белой лентой, Валера вскинул брови, Никита привстал, Маруся скосила глаза и фыркнула, как будто бы уже зная, что будет в этой коробке.

Валера медленно развязал бант, убрал крышку.

Время замедлилось, секунды стали растягиваться в часы.

Его пальцы дотронулись до края коробки, качнулись внутрь, а потом он вытащил пару белоснежных малюсеньких пинеток.

Я прикрыла глаза, ощущая, как по щекам потекли слезы.

А в момент, когда я рискнула вырваться из мира собственной боли, открыла глаза, поняла, что муж в упор смотрел на меня, сжимая в кулаке такой многозначительный подарок…

Глава 6

Время так и не возвращало себе бег.

Отведя взгляд, я с ужасом поняла, что мне почему-то не наплевать.

Мне настолько не наплевать на то, что у него родятся другие дети, на то, что он обнимает другую за плечи, на то, что…

Что моя маленькая съёмная квартирка для одной меня велика. И, наверное, поэтому в безумной жалости к себе и в попытке доказать, что я не одна, я каждый вечер, приходя с работы, погромче включала телек.

— Фу, — на весь зал, закричал Ники, вставая со стула. — Фу! — Произнёс он отчётливее и, скорчив недовольное лицо, бросил салфетку в тарелку, развернулся и быстро пошёл в направлении выхода из зала.

Я перехватила Никиту у двери на улицу.

— Тише, тише… — произнесла я. А Никки дёрнулся от меня, как от прокажённой, замахал руками.

— Фу, — крикнул он ещё раз и со всей силы топнул ногой по полу. — Сегодня она говорит, что лялька какая-то будет, завтра притащит всех своих родственников в нашу квартиру. Я что, это, терпеть, что ли, должен? — По-детски зло, обидчиво прокричал Никита.

— Малыш, успокойся, — произнесла я дрожащим голосом, — я знаю, что тебе больно.

— Потому что она дура, — закричал Никита. И толкнул плечом входную дверь. — Маруська дура, смотрит ей в глаза, ходит такая ой ой ой, у Миланы то, у Миланы се… Обе дуры.

Никита запрокинул голову, приложил запястье к носу и глубоко шмыгнул, открыл рот…

Я стояла, гладила его по плечам.

— Никит, может, все не так, может, это просто подарок, может быть, Никит. Ну а с другой стороны, если у папы будет ещё ребёнок… Может быть, он согласится, чтобы ты жил со мной или хотя бы ночевал у меня?

— А что мне его потом ещё братишкой называть, что ли? Ты думаешь, я ничего не понимаю? Я все понимаю! — Никита это сказал слишком громко, и Валера, выйдя из банкетного зала, все это услышал.

Муж стал приближаться невозможно быстро. Хмурый, темный, как туча.

— Так истерики свои оставили за порогом. Никит… — Муж остановился перед нами, рассматривая меня, намекая, что я не проконтролировала, что я воспитала, но я сжала зубы и выдержала его тяжёлый взгляд. — Не будет никаких истерик.

— Я с мамой просто хочу уехать! — закричал на весь коридор Никита и снова вжался в меня.

— Это исключено. Не веди себя, как телка. Будь достойным наследником моей фамилии, вернись немедленно в зал. Твоя выходка и так обошлась слезами.

— Так я вернусь в зал, когда она оттуда свалит,— закричал Никита, и я покачала головой.

— Валер, не надо…

— Знаешь, что Вера, твоё «не надо» оно излишне часто скользит в разговоре. Это не надо, то не надо, а потом выясняется, что вырастили истеричку, и ты ещё после этого хочешь, чтобы я позволил детям жить с тобой, чтобы ты нахрен их совсем испортила, чтобы вот он в двадцать лет бился в истерике перед дверьми универа, когда не поступит? Так, что ли? Твое «не надо», оно как-то изменит сейчас ситуацию? Настоящий мужик должен уметь вовремя взять эмоции под контроль, а не истерить на весь банкетный зал.

Никита дёрнулся, буркнул что-то зло и качнулся в сторону выхода.

Я перевела взгляд на мужа и хрипло уточнила:

— Доволен?

— Нет!

— А мне кажется, доволен, всю семью развалил, детей психопатами сделал, но зато твоё эго в полном порядке, зато ты молодец, зато ты правильно всегда поступаешь, эмоции свои держишь под контролем. А что ж ты их не держал, когда на девку залезал будучи женатым на мне? — Спросила я и уставилась на мужа.

Валера вскинул подбородок, провёл пальцами по щетине.

— Если б я не сдержал эмоции, то в один прекрасный день ты бы проснулась из-за того, что любовница пришла в нашу квартиру, так что ко мне вопросов в этом плане быть не должно. Если б не твоя вездесущая любопытность, хрен бы ты узнала о том, что кто-то есть.

Я поджала губы, ощущая, как меня, словно бы ледяной водой с головы до ног окатило.

— Я схожу за Никитой.

Валера смерил меня недовольным взглядом. И хрипло произнёс:

— Двадцать минут, — когда он развернулся и пошёл в сторону банкетного зала, у меня так и чесалась рука показать ему один интернациональный жест, но я плюнула, вышла на улицу, прошла по территории ресторанного комплекса и нашла Никиту у фонтана.

И это были не двадцать минут, это было два часа, которые мы провели на улице.

— Я не хочу с ними быть, не хочу, мам…

— Я сделаю все, чтобы ты вернулся ко мне,— тихо произнесла я. А ещё через час Валера отдал приказ, что гости могут расходиться.

Я подошла к нему, переминаясь с ноги на ногу, посмотрела в глаза.

— Отпусти Никиту со мной… — не спросила, а просто сказала я.

Валера, после нескольких бокалов алкоголя развязавший галстук на шее, расстегнувший верхние пуговицы, усмехнулся.

— Нет.

Я знала, что спрашивать бессмысленно, уговаривать просить.

Развернулась и пошла попрощаться с сыном. Он знал, что я подходила и спрашивала, может ли он уехать со мной, и когда я гладила Никиту по спине, он знал уже ответ.

— Я буду по тебе скучать, мам, — тихо произнёс Ники, перебирая пальцами у меня волосы.

— Я сильнее, — призналась я и спустя двадцать минут уехала из ресторана.

Зайдя в квартиру, я чуть ли не на стены бросалась, выть хотелось, вазу какую-нибудь разбить, желательно о голову Валера. Но я просто после агонии свернула с клубком на диване, даже не раздеваясь, прижала ноги к животу и молила только об одном…

Чтобы мне вернули моих детей.

Мне кажется, в этой молитве, в каком-то бреду я стала сходить с ума, потому что показалось, как будто бы я уснула, но грохот в дверь вырвал меня из этого состояния.

Я, словно оглушённая, заметалась по залу.

Когда грохот повторился я наконец-то сообразила, что стучали в дверь.

Даже не взглянув в глазок, я открыла и застыла, увидев мужа в компании двух полицейских.

— Так проходите, — зло выдохнул Валера и отодвинул меня к стене.

— Ты что делаешь? Что случилось?

Глава 7

Я хватанула воздух губами.

— Что? — произнесла я дрожащим голосом.

— Где Никита? — Холодно спросил Валера, и я оттолкнула его от себя, вцепилась пальцами в его воротник, сжала.

— Ты умудрился потерять ребёнка? — Спросила я, разделяя слова. Валера перехватил моё запястье и отцепил от своей рубашки.

— Не надо мне сейчас. Ты умудрился потерять ребёнка, — передразнил он меня, — если бы ты вела себя нормально, если бы ты не бередила постоянно его, не давала поводов для того, чтобы он решил, что с тобой ему живётся лучше, ничего бы этого не произошло.

— Никого нет, — сказал один из полицейских, возвращаясь в коридор, Валера зажал пальцами переносицу, покачал головой.

— Так тогда, как договаривались все розыскные мероприятия сейчас должны производиться.

— Да, все верно. K вам буквально минут через сорок заедут волонтёры. Надо будет дать фотографии.

Я стояла ни жива ни мертва.

Мой ребёнок исчез, мой ребёнок сбежал.

— А телефон? — Спросила я. —Телефон! На телефоне геолокация. На телефоне есть поисковик «Дети».

Валера бросил на меня неприязненный взгляд и хмыкнул.

— Телефон лежит в моей машине.

— А где ты вообще умудрился ребёнка потерять? — Надвинулась я на мужа.

— Пока гости расходились, пока я разговаривал с партнёрами, Никита исчез, он не сел в машину, когда мы попросили охрану ресторанного комплекса все проверить, выяснилось, что Никита уже нет в ресторане.

Я прикусила губы.

— Мы тогда пойдём,— сказал полицейский, и Валера коротко кивнул.

За ними закрылась дверь, а я подняла на мужа глаза.

— Только не надо мне сейчас вот этого. «А я говорила».

Я молчала.

На языке проступал привкус крови, но я молчала.

— И без тебя сейчас тошно, — рыкнул Валера и, не разуваясь, прошёл в зал, сел на диван, упёр локти в колени и уронил лицо в ладони.

Я медленно шагнула за ним, сжала на платье пальцы, оставляя некрасивые заломы, и только смогла проронить:

— Зачем ты все это делаешь?

— Что Вера, что? — вспылил Валера, соскакивая с дивана, — что? Ты мне уже который раз задаёшь этот вопрос. Что я делаю? Что?

— Ты заставляешь нас всех вариться в одной ситуации злобы…

— Нет, Вера, я никого не заставляю вариться в одной ситуации злобы. Давай ты здесь не будешь сейчас говорить слишком высокопарно для того, чтобы объективно оценить эту ситуацию. Ребёнок исчез, и с этим надо что-то делать.

— Да, надо с этим что-то делать. Но ребёнок бы не исчез, если бы ты просто сказал мне сегодня «хорошо пусть он едет с тобой».

— Да с чего ты взяла? С чего ты решила, что он сбежал от меня?

— Может быть, с того, что у тебя девка беременная?

— Ой, давай здесь не будем сейчас об этом, — взмахнул рукой Валера, отшатываясь от меня и разворачиваясь к балкону. — Одна дура подарила пинетки в знак, так сказать, того, что я желаю от тебя ребёнка. Другая дура это восприняла за чистую монету. Если бы ты не сорвалась с места, если бы ты удержала Никиту, ты бы, может быть, узнала продолжение этих пинеток грёбаных. Одна идиотка сидит, строит замки из песка. Другая идиотка в эти замкам верит. Отлично сработали, скооперировались. Молодец, девочки! — рычал на меня Валера, а я качала головой.

— А что ты сейчас возмущаешься? Что ты сейчас возмущаешься? Как должен был твой ребёнок реагировать на то, что у папы появятся другие дети? Он что, должен был в ладони хлопать? Никите восемь. Он уже все прекрасно понимает. Ему не три, что его можно просто взять, подхватить на руки и утащить не пойми куда. Он прекрасно понимает, какая сейчас есть ситуация. И вместо того, чтобы тебе её хоть как-то сгладить, чтобы дети не ощущали вот этого тотального чувства беспомощности, ты только сильнее провоцируешь это все.

— Святая нашлась, — резко развернулся ко мне Валера и перехватил меня за руку, дёрнул на себя.— А что ж ты тогда со своей святостью лезла в это все дело?

Я закусила губы.

— А надо было дальше молчать? Надо было дальше наблюдать за тем, как ты уезжаешь в командировки, оставляешь кольца дома, оставляешь нас с детьми дома? Надо было дальше молчать. Да, тебя такой формат отношений устраивал? Жена клуша дома сидит, детей воспитывает, а ты там непонятно где развлекаешься со своим Миланой.

Валера зарычал, оттолкнул меня от себя и зажал ладонями глаза, делая несколько шагов вдоль балконной двери.

— Просто молчи, Вер, вот сейчас молчи, вот до греха не доводи, я тебя умоляю.

Я сглотнула, медленно пошла в сторону кухни, Валера не выдержал, обернулся и зарычал мне вслед:

— Ты, как мудрая взрослая женщина, могла бы хоть как-то сгладить эту ситуацию, но ты её только обостряешь, обостряешь и обостряешь. Зачем тебе это вообще надо?

— Я ничего не обостряю, я просто хочу жить со своими детьми…

— В нищете! — рявкнул Валера, надвигаясь на меня.

— Этой нищеты бы не было, если бы ты не вставлял палки в колеса в наш бракоразводный процесс. Я же прекрасно знаю, что ты все переоформлял в последний момент, и то, что судья на это закрыл глаза. И да, в этой ситуации, Валер, ты поступил абсолютно не как настоящий мужчина. Ты поступил как крыса какая-то, потому что я с тобой все это состояние точно так же зарабатывала. Я ни дня не сидела дома для того, чтобы ты мог сказать, что я пришла на все готовое. Мы с тобой вместе как начинали со съёмной квартиры, когда я работала в детском саду, так у нас дальше и продолжалась жизнь. Я только после рождения Никиты сидела в декрете, положенные три года, и то потом вышла на работу. И буквально за год до развода ты уговорил меня уволиться, чтобы, видимо, я была совсем зависима от тебя.

Я говорила, а у самой голос дрожал, потому что возвращалась в прошлое и видела это все снова перед глазами.

— И вот во всей этой ситуации, Валер, просто объясни мне, за что ты меня так ненавидишь? За что? Для чего ты заставляешь меня страдать? Заставляешь детей страдать, заставляешь всех страдать? У тебя есть новая женщина, у тебя с ней отношения. Так зачем ты доводишь всю ситуацию до абсурда? Зачем?

Глава 8

Я зажмурила глаза, стараясь не смотреть в переливающиеся тьмой зрачки мужа.

— Мстишь мне за то, что я семью развалила? — Тихо спросила я. И облизала губы.

— Да ты не только семью развалила, ты довела её до состояния предсмертной агонии. Не я!

— Я ничего не разваливала, — дыша через раз, произнесла я. — Не у меня появилась любовница, с которой я летала отдыхать в отпуска, которую я вывозила на выходные на курорты. Не, у меня появилась вторая жизнь.

Валера зарычал, резко оттолкнулся от меня, развернулся, запустил пальцы в волосы.

— Прекрати! Десятки семей живут таким образом и ничего. Как-то нормально умудряются контактировать. Но одна ты делаешь из этого не пойми какую трагедию. Ну, есть у мужика любовница и что теперь? Возвращается он все равно к тебе, спать ложится с тобой в одну постель. Ты у него записана женой. Вот поэтому в таких случаях и не надо рот открывать, надо молча сидеть и кивать. Какая тебе нафиг разница, как я проводил выходные, в какие командировки я летал, если возвращался я один черт к тебе возвращался. В свою семью.

Я отвернулась от мужа, сделала шаг в сторону кухни.

— Сама все разнесла к чёртовой матери со своим разводом, а сейчас сидит, ноет.

— Я не ною, — сказала я, глядя в кухонное окно.

— Алло, — резко выдохнул муж, и я косо посмотрела на него через плечо и увидела, что он стоит в коридоре между прихожей и залом. — Я тебе сказал не звони, ты понимаешь, что происходит? Милана, черт возьми. Сейчас не до каких-то дебильных вопросов. Ребёнок пропал! — Рычал Валера, а я обнимала себя за плечи и тихо выдыхала слова молитвы.

Только бы все было с Никитой хорошо, только бы ничего не случилось.

— Ты думай, что ты говоришь. У тебя вообще мозги есть? Или ты их оставила где-то в салоне? Так заедь, забери. Что? Что? Маруся плачет? Ну, извини! Ты что, не можешь ребёнка успокоить? Маруся плачет. Ты каких детей собралась со мной рожать, если ты ребёнка успокоить не можешь? Ты что, надеешься, на то, что у меня будет выводок нянек? Нет уж, если хочешь ребёнка, сама будешь его воспитывать, а в противном случае нахрен, тогда засунь эти пинетки в жопу себе.

Валера ругался, кричал, а потом бросил трубку, резко выдохнул, и я услышала шаги, приближающиеся ко мне.

— Есть что выпить? — Спросил зло муж. А я выдохнула и призналась:

— Алкоголь не держу.

Валера зарычал, загремел посудой, открывая ящик и вытаскивая оттуда кружку.

— Одна дура, другая дура… Нифига баб не умею выбирать.

— Что-то ты на протяжении двадцати лет со мной не задумывался об этом. Все тебя устраивало.

— Так, потому что двадцать лет ты была нормальной. Какого черта ты вообще полезла в эту историю? Кольцо, видите ли, я снял, а если б мне палец ампутировали и я бы не смог вообще носить кольцо, то тоже надо было меня записывать в изменники?

— Но ты так и так изменял, — заметила я тихо, с трудом выдыхая, потому что грудь сдавливало металлическим кольцом.

— Велика беда. — Выдохнул Валера, и я покачала головой, зажмурила глаза до разноцветных блёсток под веками.

— Куда он мог пойти? — Тихо спросила я. И в этот момент Валера щёлкнул кнопкой чайника.

— Откуда я знаю, куда он мог пойти? У него три друга: Костя из тренажерки, Влад со школы и Кирилл, все! Всем позвонили, с родителями со всеми поговорили, не появился он ни у кого, — рыкнул зло Валера в этот момент в дверь позвонили.

Мужчина представился, сказал, что они из волонтёрской службы, Валера стал рассказывать, как все произошло, что случилось. Скидывал фотки на телефон, а я стояла ни жива ни мертва.

Когда за бригадой закрылась дверь, я уже не могла никак повлиять на ситуацию, слезы текли ручьём.

— Валер, нам надо что-то делать, нам надо куда-то ехать, искать его. — Сказала я сдавленно.

— Вера, не доводи. Ударил ладонью по столешнице Валера, так, что с сахарницы слетела крышка, а я его уже не слышала.

— Ты собственное эго лелеешь, как не знаю, что, вместо того, чтобы дать людям нормально жить. Тебе важно, чтобы все было по-твоему, тебе важно всех прогнуть. Тебе важно добиться того, что от тебя все будут зависимы для того, чтобы ты играл ими, как марионетками, и тебе вообще наплевать. Тебе наплевать даже на собственного ребёнка.

Чайник закипел.

Я сделала шаг, надвигаясь на мужа.

Пар повалил столбом.

— Валера, ты настолько закостенелый эгоист и циник, что готов на алтарь собственной злобы положить единственного сына. Ты настолько омерзителен в своей злобе, что ты ничего не видишь дальше своего носа, и тебе абсолютно плевать на то, что чувствует твой ребёнок.

— Замолчи! — рявкнул Валера и выбросил руку вперёд.

Вода ударила мне в лицо…

Глава 9

Я хватанула воздух губами. И в один момент резко качнулась на Валеру, выхватила из его рук кружку и со всей силы запустила в него же.

Валера уклонился, а стекло, ударившись о стену, разлетелось на мелкие осколки.

— Ты что себе позволяешь? — Тихо спросила я, проводя ладонью по подбородку и вытирая воду.

— Тебя надо было успокоить, выдал мне муж, и я покачала головой.

— Нет, Валер, меня не надо успокаивать, это тебе надо прийти в себя и понять, что все, что происходит сейчас, это результат только твоих действий, не моих!

Валера насупился, отшатнулся назад, а я качнулась в сторону столика, обогнула мужа и положила ладонь на ручку чайника.

— А в следующий раз кипятком обольёшь? — Спросила я, сглатывая, Валера сложил руки на груди, покачал головой.

— Ты перешла границы.

— Нет, Валер, я не переходила границы. У тебя же новая женщина. Она с тобой детей планирует, а ты орёшь на неё. Что тебе не хватает? Сейчас у тебя есть долгие вечера с ней, вкусные ужины. У тебя с ней есть общий быт, общие интересы. Вы с ней летаете вместе отдыхать. Что ж тебя так поворачивает-то на старой ненужной жене?

Я говорила, и вместо того чтобы прийти в себя только сильнее погружалась в пучину безнадёжности.

На глазах выступили слезы.

—Вера, прекрати, ты знать, не знаешь, что происходит в моей жизни, но при этом ходишь и судишь об этом так, как будто бы у тебя есть шпионы, которые тебе все докладывают!

— А мне не нужны шпионы, мне достаточно того, что я вижу. Мне достаточно заявления твоей любовницы о том, что она хочет от тебя ребёнка, дарит пинетки. У вас же с ней все хорошо, что ты отпустить-то меня не можешь? Ты же видишь прекрасно, что Никита не хочет с тобой жить. Его-то ты что, отпустить не можешь?

— Потому что моего сына не будет растить женщина, моего сына должен растить я сам! — произнёс выделяя каждое слово муж.

— А мне кажется, дело в другом, — сказала я тихо и отодвинулась назад, облокотилась спиной о стену. — Мне кажется, все немного иначе. Равнодушные люди не причиняют боль. Равнодушные люди не заставляют никого страдать. Значит, сейчас у тебя проблема признать то, что твоя измена была действительно ошибкой, ведь, будь ты ко мне равнодушен, тебя бы не трясло при виде того, что я появляюсь в твоей жизни. Да даже то, что я из неё никуда не исчезла, потому что у нас двое детей, и как бы ты не хотел этого, я их мать, тоже об этом говорит. Тебя выворачивает от того, что ты совершил ошибку. Не я. Ты разломал все своей изменой и сейчас хотел бы что-то сделать, да не выходит. Женщина даже появилась, наверное, хорошая. Знаешь, что самое смешное: у неё ведь даже такая же самая родинка на шее, как у меня. Ну вот, ирония, твоя душа с ней не летает так.

Я прикрыла глаза, Валера тяжело вздохнул, собирался что-то сказать, но я в этот момент качнула головой.

— Оно того стоило, Валер? — Тихим дрожащим голосом спросил я. — Оно стоило того? Вот сейчас, находясь на этой кухне, с ребёнком, который исчез, рядом с бывшей женой, к которой ты по факту не имеешь права испытывать никаких чувств, ответь мне вот прям сейчас… Стоило оно того, твои эти командировки и кольцо снятое, оставленное дома.

Валера стоял, молчал, стискивал зубы так, что у него по скулам играли желваки, а в глазах метался огонь.

— Успокойся уже, Валер, прекрати эту агонию для меня и для себя. Я тебя прошу, хватит. Не надо, не затягивай петлю на наших шеях ещё сильнее. Прекрати. У тебя есть просто возможность щёлкнуть пальцами и остановить этот ад. Сделай так, чтобы мы не виделись. Сделай так, чтобы нам действительно было плевать, что и как происходит в жизни друг у друга. Сделай так, чтобы когда-нибудь у меня исчез этот лютый страх проснуться с кем-то другим в постели, кроме тебя…

Глава 10

Когда я выдохнула последнее слово, Валера склонил голову к плечу, смерил меня тяжёлым немигающим взглядом.

— Нет, Вер, — Вдруг прозвенел голос мужа на всю кухню. — Это ты прекрати агонию, — сказал он хрипло и низко делая шаг ко мне.

Я смерила его тяжелым взглядом и задышала глубоко.

— Это ты прекрати агонию, это ты прекрати весь тот ад, который начала… Вера, девочка моя, родная моя.

Валера покачал головой, медленно подходя ко мне, раскинул руки в стороны.

— Ну же, девочка моя, прекрати агонию, сделай шаг вперёд, обними меня, обними, скажи, что все это кончилось. Мы прямо сейчас уедем домой. Мы найдём Ники, уедем домой, и все у нас будет с тобой хорошо. Не жди ты эти грёбаные полгода, за которые я тебя сломаю из ненависти, за то, что ты разрушила нашу семью. Не доводи до этого состояния, девочка моя…

Когда он называл меня своей девочкой, у меня сердце подпрыгивало к горлу, хотя я понимала, что Валера холодный, как лёд.

— Вера, родная моя…

Валера встал напротив меня, зажимая между собой и стеной, упёр руки по обе стороны от моего лица.

— Ну, прекрати, прекрати это Вера, — на ухо прошептал мне Валера, — ну кому ты сделаешь лучше. Детям? Нет. Себе? Однозначно нет. Мне? А ты не видишь? Ты не понимаешь, как меня трясёт, как меня выворачивает от всей этой ситуации. Ты что, не слышишь, что я в любви к тебе хочу жить, шептать тебе, девочка моя, а не срываться на тебе. Ну прекрати ты весь этот ад, Вера, прекрати. Обними сейчас и тихо прошепчи о том, что все у нас будет хорошо и не будет появляться в нашей квартире никакая Милана. И не будешь ты видеть, что я где-то оставил своё кольцо. Тебе надо сделать просто всего лишь шаг, а не ждать эти чёртовы полгода. Я же был хорошим мужем, Вер.

Да, Валера был хорошим мужем. Валера был моей душой, моим сердцем. Да, честное слово, за все двадцать лет брака я знать не знала, каким чудовищем он может быть, потому что он не был чудовищем. Да, у него сложный, тяжёлый характер. Он требовательный, он временами очень резкий, но я понимала, что человек с его возможностями, с его ритмом жизни, с его характером не будет другим. Нельзя винить слона за то, что он большой, тоже самое и с Валерой было, нельзя было обвинять его за то, что он требовательный, за то, что он иногда цинично властный. Да, черт возьми, за все двадцать лет я не знала, как это бояться за что-то, потому что я действительно была замужем.

За мужем…

За стеной.

—?Видишь, ты сама понимаешь, что муж из меня был хороший, родная моя… — Валера тяжело выдохнул и провёл кончиками пальцев мне по волосам, заправляя прядь за ухо, но я дёрнулась в сторону, сцепила губы. — Не злись. Ну же, не злись, Верочка. Давай, давай мы все исправим, у тебя есть шанс все прекратить. И будут, как в старые добрые времена, долгие вечера дома, совместные выходные с домашней пиццей. Вот обязательно с домашней, чтобы прям такое толстое толстое тесто было. И много зелени, и колбаска не кружочками нарезана, а кубиком, и будут совместные отпуска. Там, где захочешь, помнишь, как мы с тобой на Фиджи летали. А помнишь, как Никитка на красном море обгорел. А Маруська о кораллы ногу порезала. Давай продлим наши воспоминания. Давай создадим новые. Ну же, Верочка, тебе же надо не так много. Тебе всего лишь стоит признать, что ты была не права.

Я моргнула, приоткрыла рот для того, чтобы ответить, не в правде дело, а в том, что кто-то предаёт, но в этот момент мой мобильник зазвенел на всю квартиру.

Я дёрнулась в сторону, налетела на руку Валеры, и он, вскинув бровь, рыкнул:

— Не смей.

Но я плюнула, поднырнула под его руку, дёрнулась резко в зал.

Валера качнулся за мной, перехватил меня за талию, приподнимая над полом, я взвизгнула, дрыгнула ногами.

— Пусти!

Валера, непривычный к расстановке мебели, спотыкнулся, задел коленом диван и разжал руки.

Неопознанный номер.

Сердце забилось часто-часто.

Господи, если это Никита, если это сын, значит, значит, я обязана была принять трубку.

— Вера, дай сюда телефон, — рявкнул на меня Валера, но я прикусила губы. — Вера, немедленно дай сюда телефон, —рыкнул он вдвойне громче, но я отшатнулась от него, качнулась и хлопнула балконной дверью.

Приняла вызов.

— Алло, здравствуйте. Это Вера Максимовна? Дело в том, что ваш сын, Никита…

У меня сердце перестало биться.

Я замерла, облизала губы.

— Что с ним? — хрипло выдохнула я.

Глава 11

— Что с ним, что? — Переспросил я, стараясь отделить панику от рационального, от мысли о том, что я обязательно должна была узнать, что происходило с моим ребёнком, где он сейчас находился в этот момент?

Балконная дверь резко открылась, чуть ли не слетев с петель.

— Вера, твою мать, дай телефон, — выдохнул Валера, дёргаясь ко мне навстречу, но я выставила руку, упёрла её ему в грудь, покачала головой, чтобы не мешал.

— Говорите, говорите,— тихо произнесла я, стараясь понять, что же происходило. А вдруг с Никитой что-то случилось, вдруг…

Господи, что могло произойти с моим сыном? Господи…

— Понимаете, я администратор торгового зала в центре развлечений Мега. Ваш сын, оказывается, просидел здесь до закрытия, и вот когда мы уже закрылись, начался обход. Мы нашли его. Мальчик говорит, что просто гулял. Телефона у него с собой не было, поэтому он смог продиктовать номер, который помнил, ваш номер. Вы не могли бы за ним приехать?

Я закивала, даже забыв о том, что должна была хоть что-то сказать.

— Да, да, сейчас, где вы, где вы, я могу на этот номер позвонить?

— Да, конечно, вы не переживайте, мы его забрали в комнату для персонала. Мы ждём.

Валера перехватил мою руку, выхватил у меня мобильник, хрипло спросил.

— Что?

— Он в торговом центре, в Меге, — Выдохнула я, и Валера, рыкнув, качнулся назад.

Я только успела крикнуть:

— Эй, ты куда? Я с тобой.

Валера обернулся, остановившись посередине зала, и бросил:

— Перетопчешься.

Я первое, что сделала, это просто с разбегу взяла и прыгнула мужу на спину.

— Вера! — перехватив меня за ногу, хрипло выдохнул Валера, наклоняясь, чтобы удержать равновесие.

— Никуда ты один не поедешь, — пропыхтела я ему на ухо. — Только посмей, я в своём праве! Я имею право ехать к сыну, и не надо мне сейчас здесь строить властного опасного босса. Нет, я имею право сейчас ехать к сыну, потому что это мой ребёнок. Если ты хоть словом…

— Вера, прекрати эту игру, прекрати эту глупость. Нам не надо тянуть время для того, чтобы забрать ребёнка.

— Нет, ты не понимаешь. Я еду, а ты можешь оставаться где угодно. Это ты позволил ребёнку сбежать. Это из-за тебя ребёнок сбежал, поэтому не надо здесь сейчас ворчать, что один поедешь, никуда ты не поедешь!

В этот момент Валера не выдержал, перехватил моё бедро покрепче и дёрнул на себя так, что мне пришлось сползти у него по спине, но при этом сцепленными руками я надавила ему на шею.

— Вера, прекрати, мы только теряем время.

— Я знаю, но если ты так продолжишь меня во всем игнорировать и ущемлять, то у нас этого времени никогда и не будет. Я еду за сыном! — Нервно отозвалась я, и Валера, рыкнув, выдохнул:

— Слезай с меня. Поехали! — Рявкнул он чуть ли не на всю квартиру, а я, расцепив руки, спрыгнула и, обогнув его, боясь, что вдруг он обманул, качнулась вперёд, залетела в коридор, быстро вступилась в ближайшие балетки и, выскочив на лестничную площадку, крикнула:

— Закроешь дверь! — бросила в мужа ключами и побежала в машину.

— Погнали в Мегу. А ты Вера все стараешься усложнить.

— Я не стараюсь усложнить. Он сбежал от тебя. Значит, он не хотел быть с тобой. Он позвонил мне. Значит, он хотел быть со мной, поэтому я должна ехать его забирать.

— Давай ты сейчас не будешь о долгах и обязанностях говорить, хорошо? — процедил мне муж. Но я при этом сцепила зубы, сложила руки на груди, не собираясь продолжать этот нелепый глупый разговор.

По вечернему городу до торгового центра удалось доехать буквально за двадцать минут. И Валера потащил меня следом за собой.

— Так идём по лестнице, — выдохнул он, мы поднялись на второй этаж, я рассматривала двери, не находила ничего похожего, но Валера прямой наводкой шел в сторону поворота, а когда завернул третья дверь слева оказалась комнатой для персонала.

Он даже не стал стучать, он просто открыл её, и в этот момент я встретилась глазами с Никиткой, он сидел на стуле, дрыгал ногами и держал в руках стаканчик с водой.

— Мам, — выдохнул счастливо, сын. Я, поднырнув Валере под руку, качнулась вперёд и, не разбирая вообще ничего, просто присела напротив сына, обхватила его.

— Никит, ты… — сын уткнулся носом мне в волосы, сжал крепко-крепко, Валера выдохнул позади. — Ну зачем же ты так, родной? Зачем, — шептала я, прижимаясь к сыну. — Ники зачем?

— Молодые люди, — прозвучал над головой голос мужа, — давайте мы с вами все быстренько, обоюдненько решим. Вы оказали необычайно своевременную помощь в поисках моего ребёнка, а я не привык быть никому должным, поэтому нам стоит обсудить небольшую компенсацию за задержку на рабочем месте.

Я перехватила Никиту, стараясь его забрать, он встал со стула, помахал двум парням в футболках с лейблами аниматоров и девушке.

Мы вышли в коридор, Валера остался что-то договариваться, выяснять. А я вцепилась в сына.

— Зачем, зачем?

— Потому что я не хотел домой, я хотел к тебе, только к тебе мама хотел, — выдохнул сын, и буквально через несколько мгновений в коридоре появился Валера. — Я не поеду с тобой, — выдохнул Никита отцу, но тот качнул головой.

— Все потом, в машину, — произнёс холодно, муж. А когда мы оказались внутри авто Валера, облокотившись головой о подлокотник, выдохнул водителю: — Погнали домой.

Я хлопнула глазами.

— В смысле.

— Без смысла, Вера, — холодно произнёс Валера, оборачиваясь ко мне с Никитой, — если Никита хочет быть с тобой, хочет ночевать с тобой, значит, ты будешь ночевать у меня дома, и все.

Глава 12

Валера это выдохнул и уставился на дорогу, потом полез за мобильником, сам себе под нос буркнул:

— Надо предупредить, что ребёнок нашёлся.

Мы ехали недолго, но за это время Никита успел мне нашептать о том, что он просто не хотел возвращаться домой, и поэтому поехал в торговый центр.

— А мобильник почему не взял?

Никита пожал плечами, уходя от вопроса.

Я сидела, прижимала его к себе и чувствовала, что ребёнок нервничает.

— Ты правда останешься? — Тихо спросил Никита, и я прикусила губы.

Что я должна была сказать ребёнку, что, пока его папаша не приведёт свою жизнь в порядок, я никак не собираюсь с его девками контактировать, или что?

Остановившись у подъезда, Валера выдохнул:

— Только не надо мне сейчас…

— А почему не надо, Валер, ты же так громко говорил о том, что я к тебе приползу через полгода. Почему в твоих словах не было никакого условия относительно того, что ты сам меня приволочёшь?

— Вер, ты понимаешь, что сейчас какая-то патовая ситуация и не время мериться тем, у кого больше возможностей было для того, чтобы быть рядом с семьёй?

Я пожала плечами и, не моргая, посмотрела на мужа.

Я не пыталась его выбесить, я пыталась расставить акценты в нужных местах.

Сглотнув, я прошлась по мужу взглядом и произнесла:

— Да, ты прав, сейчас патовая ситуация, сейчас надо сделать все возможное, чтобы у Никиты не было никакого стресса, вообще, я ничего против этого не имею, но мы могли это сделать иначе. Я могла уехать с Никитой к себе…

— В эту халупу… — фыркнул Валера, вскидывая брови и складывая руки на груди, он всем своим видом показывал собственное превосходство, поигрывал грудными мышцами, бицепсами, которые проступали через рубашку, при этом чувствовал себя реально, как на шоу, на подиуме.

Я закатила глаза.

— Знаешь, здесь рассуждать халупа не халупа бессмысленно. Если бы наш брак закончился логически верно, я бы снимала или купила нормальную квартиру, и Никита ни капельки бы не чувствовал разницы между своим старым домом и моей новой жилплощадью.

У Валеры дёрнулась губа, словно бы он пытался оскалиться, а я пожала плечами.

— Ты же понимаешь, что это результат того, как ты поставила развод. А мне почему-то всегда казалось, что женщина, которая какую-то часть времени отдаёт себя семье, перестаёт быть социально активной, ей уже даже за это приходится какая-то компенсация, но ты, конечно, об этом никогда не думал. Ты, конечно, не задумывался о том, что твоё наказание, оно полностью безрассудно. Я уверена, что холодным умом ты понимал, что творишь дичь, но продолжал её творить.

—Вера, я не понимаю, что ты сейчас пытаешься мне сказать.

— Я пытаюсь тебе сказать, Валер, то как ты распланировал всю сегодняшнюю ситуацию, дело не пойдёт.

Я сделала шаг в сторону и перехватила себя за плечи. Запоздало вспомнила, что балетка натёрла сбоку. И поморщилась.

— Вер, давай мы сейчас с тобой не будем вдаваться в рассуждения о том, как бы все было, если бы ты поступила как мудрая жена, а я как благодарный муж и просто поднимемся в квартиру.

— Мы с тобой обязательно поднимемся, Валер, ну только ты же понимаешь, что я сюда приехала не по своей воле.

— То есть ты хочешь сказать, тебе наплевать на нашего ребёнка?

— В том-то и дело, что мне не наплевать на нашего ребёнка. И нашего ребёнка я бы могла забрать к себе, но ты хочешь обратного, и поэтому, мне кажется, я имею право выставить встречные условия. Я-то поднимусь в квартиру, я то-побуду с Никитой, но при этом девок своих выкинь куда-нибудь. Мне ещё не хватало унижения делить стол с твоими шлюхами. Хорошо, Валер?

Глава 13

— Я сейчас что- то не понял, — выдохнул муж и засунул руки в карманы, шагнул ко мне, навис.

— Понимай, как хочешь, — сказала я и пристально посмотрела мужу в глаза. Знала ведь, что он так не любил, но специально это сделала. — Пока твоя Милана находится там, где мои дети, меня там не будет. Хочешь, чтобы с Никитой сейчас было все хорошо? Берёшь под ручки свою девочку и выводишь её, да хоть в гостиницу, если честно, даже если на паперть, мне будет абсолютно наплевать.

Валера вытащил одну руку из кармана, провёл пальцами по подбородку и вздохнул, глядя на меня суженными глазами.

— То есть а если ты сейчас развернёшься и поедешь, тебе будет наплевать на сына?

— А если я сейчас развернусь и поеду, то получается, ты это допустил, и в итоге мы приходим к тому, что тебе плевать на сына, тебе плевать на то, что произошло, как произошло. Но ты же не хочешь показать то, что тебе сейчас плевать на сына? — оскалилась я.

Валера хмыкнул, глубоко вздохнул.

— Значит, так решила играть…

— Валер, я не играю, я не пытаюсь выторговать себе что-то. Я говорю о том, что это офигеть какая нездоровая ситуация, когда после юбилея у тебя в одной квартире находится бывшая жена и нынешняя любовница. Мне-то плевать, вполне вероятно, я её запру где-нибудь в ванной, но не плевать твоим детям. И, по моему мнению, ты и так плохой отец, потому что подаёшь им дурной пример. Но ты станешь просто ужасным, когда у тебя в одном доме окажется и жена, и любовница. Думай, у тебя есть десять минут до того, как я вызову такси…

Последнее я сказала и вскинула бровь.

А потом медленно добавила:

— Либо самый крайний случай ты всегда можешь отдать мне Никиту, и мы поедем ко мне.

Валера тяжело вздохнул, хрипло выдохнул.

— Давай здесь без всяких условий, быстро в подъезд, поднимаемся и уже там все решим.

Валера дёрнулся ко мне, перехватил меня за локоть, но я покачала головой.

— Нет, либо я, либо она. Либо здесь, либо у меня дома. Я больше не буду играть в твои игры.

Валера провёл ладонью по подбородку, тяжело вздохнул, запустил пальцы в волосы и покачал головой.

— Да твою ж мать, что же с вами так сложно?

— Звони, — надавила я на мужа, но он перехватил меня посильнее и дёрнул на себя, потащил в сторону подъезда, а я прекрасно знала, что если он допустит, что мы с его девкой окажемся на одной территории, то это будет наихудший вариант для того, чтобы хоть как-то урегулировать ситуацию.

Валера тяжело вздохнул. Нахмурился, но все же зашёл со мной в лифт, я опёрлась спиной о стенку и сложила руки на груди, выжидательно глядя на бывшего мужа.

— Ты, конечно, можешь сейчас меня заставить, запереть, закрыть в квартире, но не забывай, что я теперь тебе не жена. И, значит, все твои действия будут регулироваться уголовным законодательством…

— Чего? — протянул ошарашенно Валера, а я, тяжело вздохнув, объяснила.

— Я же могу позвонить в полицию и сказать, что ты меня насильно где-то удерживаешь, запер в комнате.

— Вера, ты сколько сегодня бокалов выпила у меня на дне рождении?

Я вскинула бровь и усмехнулась.

— Ни одного.

— Странно…

Мы вышли из лифта, Валера быстрым шагом пошёл в сторону двери, открыл её, и буквально через мгновение на пороге появилась Милана в лёгком домашнем халате шёлковом.

Она распахнула счастливо глаза, взмахнула руками, а потом увидела меня.

— А это что сейчас, — произнесла она, тыкая в меня пальцем.

Валера набрал полную грудь воздуха, надеясь хоть как-то разрядить обстановку.

Но я предпочла разрядить ружьё.

— Ну, ты же хотела, чтобы я помогала с воспитанием детей. Как я поняла, пинетки принадлежат будущему наследнику. Поэтому, собственно, то, за что ты так боролась, ты сейчас и получаешь. Я к вам, родная! На пмж!

Глава 14

— Валера… — выдохнула Милана, роняя руки, но бывший муж качнулся вперёд, прихватил её за локоть и хрипло выдал.

— Не здесь, не сейчас.

Обернувшись и коротко глянув на меня, Валера процедил сквозь зубы:

— Не могла как-то иначе?

Я сложила руки на груди, опёрлась плечом о гардеробную и произнесла:

— А зачем, я так-то к себе домой вернулась, а не к чужому дядьке.

Я сглотнула, и Валера качнулся в сторону кухни, потащил за собой Милану.

— Валера, что же это такое, Валер, ты же… Ты же.

— Да тихо тебе… — зарычал он так низко, что я передёрнула плечами. —Раскудахталась тут!

Никита вышел со стороны коридора и, пожав плечами, спросил:

— Ну, так ты остаёшься?

— Но ещё есть вариант, что мы с тобой все-таки уедем ко мне.

У Никиты глаза загорелись, я поспешила немного объяснить.

— Если сейчас папа не договорится с Миланой, то я буду настаивать на том, чтобы забрать тебя хотя бы на ночёвку.

— Хорошо, — протянул Никита, и в этот момент со стороны спальни послышались ещё шаги.

Маруся выскочила, увидев меня, вскинула бровь, округлил ротик.

— Ого, а что это ты приехала? — Спросила дочь, а я ощутила укол ревности и какой-то безнаправленной злости.

— Может быть, потому, что эта квартира моя точно так же как и папина?

Маруся фыркнула, закатила глаза:

— Ну вот, сейчас будут скандалы, — протянула она неприязненно, а я пожала плечами.

— Не исключено, но ты не переживай. Ты всегда можешь поехать вместе с Миланой.

У дочери вспыхнули щеки, она надула губы и качнула подбородком в сторону, показывая, что типа не собирается идти на мою провокацию.

Я медленно разулась, прошла с Никитой в его спальню, села с ним на кровать.

— Родной, зачем ты, зачем ты так?

Но Никита отвёл глаза. Я и он прекрасно понимали, зачем он так .

—Ты понимаешь, что с тобой могло что-то случиться.

Я не хотела никак пугать сына. Я и не собиралась его никак пугать, но мне важно было донести до него, что таким образом продавливать свою позицию бессмысленно.

— Это в первую очередь опасно. Ты понимаешь , что не все люди в мире добрые и все мы…

— Понимаю.

— Но если ты все понимаешь, ты же мог хотя бы мобильник взять с собой.

Но Никита пожал плечами.

— Я не хочу здесь жить, я не хочу с ними жить, — произнёс он, тяжело вздохнув, — если чтобы меня папа слышал, мне надо каждый раз так убегать, значит, я буду убегать, — произнёс неоправданно взрослым тоном сын, и я потянулась в его сторону, обняла, уткнулась носом ему в макушку.

—Родной, так не бывает, ты понимаешь, что ты один раз сбежишь, второй раз сбежишь на третий раз у тебя будет охрана и водитель, а на четвертый раз у папы кончатся нервы, и он тебя отправит в закрытую школу.

Но Никита покачал головой.

— Он может просто отправить меня к тебе, и все будет хорошо, — протянул сын, и я прикрыла глаза, а в коридоре зазвучал вопль.

— Да как ты смеешь. Притащил свою старую…

— Милана… — холодно остановил свою пассию Валера, и Никита навострил ушки, в следующий момент хлопнула дверь. А тяжёлые шаги прозвучали по коридору.

Валера зашёл в детскую.

Я тяжело вздохнула.

— Вер, ты бы сходила, переоделась и так далее, а я немножко поговорю с Никитой, — произнёс, тщательно подбирая слова, муж, и я покосилась на сына.

Тот кивнул, понимая неизбежность этого разговора, и когда я скрылась за дверью, то ещё какое-то время стояла на пороге, прислушиваясь.

— Ник, — произнёс холодно муж, — ты же взрослый, уравновешенный парень, ты же должен понимать, что это не шутки и не игры.

— Пап, ты взрослый и уравновешенный мужчина. Ты же должен понимать, что это не шутки, и то, что я просто хочу жить с мамой,— дерзко и зло выдал Никита, и я прикрыла глаза.

— Никит, так дела не решаются.

— Нет, пап, только так дела и решаются. Если ты не слышишь меня, когда я тебе просто говорю, значит, я буду орать,— прорычал сын, и я тяжело вздохнула.

В этот момент из комнаты вышла Маруся, и я, чтобы не создавать поводов для разговоров , двинулась в сторону своей бывшей спальни.

И это выглядело жутко, дико и непонятно, потому что в гардеробной до сих пор остались мои вещи, а я не хотела их даже трогать, потому что знала, что эта лахудра прикасалась к ним.

Я стояла, рассматривала спортивные костюмы, сорочки, пижамы, и в этот момент со стороны двери раздался голос дочери.

— Не брезгуй, ей запрещено здесь находиться. Папа запирает комнату.

Я перевела тяжёлый взгляд на Марусю и пожала плечами.

— И вообще, что это у вас происходит?

— Ничего, — сказала я холодно.

Маруся, качнулась вперёд. Зашла в гардеробную и едко процедила.

— Лучше бы ты просто Никиту забрала.

— Тебя так бесит, что я приехала домой?

Маруся прикусила нижнюю губу и фыркнула.

— Да просто непонятно, как папа с тобой вообще жил. Ты же не Милана. Ты только и знаешь, что кастрюльки, ложки, поварёшки, полы пропылесосить надо окна почистить. Ему с тобой просто скучно. И нас тоже так же растила, ничего не давала, ничего не объясняла. Ладно у него Милана появилась, я хоть косметикой научилась пользоваться.

Маруся говорила максимально зло и дерзко.

— Я поняла тебя, но только когда ты впервые встала на ноги это я учила тебя ходить, как думаешь что в этой ситуации важнее: кисточку для теней держать или передвигаться на своих двоих?

Маруся озлобилась, выскочила из спальни, а я выбрав одну из пижам, зашла в душевую, привела себя в порядок, переоделась, а когда освободилась, Валеры уже не было в спальне Никиты.

Сын тоже сидел после душа и что-то читал на телефоне, я просочилась к нему и тихо спросила:

— Я с тобой переночую?

Никита поднял на меня усталые печальные глаза.

— Было бы круто. Мам, я так скучаю по тебе…

Я даже не обратила внимания, сколько времени прошло, и когда уже подушка стала мокрой от моих слез, я все-таки вышла тихонько из спальни и прошла в ванную, чтобы умыться и высморкаться.

Глава 15

Я застыла, нелепо застряв на пороге кухни, не понимая, для чего Валера мне только что это ляпнул.

Я была восхитительной, он был умопомрачительным.

— Зачем ты мне это сейчас сказал? — Тихо спросила я, стоя в полумраке и ощущая, как сердце забилось чаще. Пути назад не будет, не просто так люди на основе какой-то житейской мудрости подбирают те или иные пословицы: дважды в одну реку не войдёшь, молния не бьёт два раза в одно и то же место и так далее.

— Не знаю, почему-то вспомнил, — Валера пожал плечами и тяжело вздохнул. — Присаживайся, я чай заварю, — произнёс он сдержанно и встал из-за стола, медленно прошёлся вдоль кухонного гарнитура, щёлкнул кнопкой чайника.

Я понимала головой, что не стоило проходить, не стоило присаживаться, но глупое, наивное сердце шептало, что а может быть удастся договориться, удастся решить вопрос с детьми. Ну что тебе стоит? Ну попробуй. Если Марусе я была не нужна, то с Никитой...

Я качнулась вперёд, медленно прошла и присела. На стул, который стоял по другую сторону стола от Валеры.

Муж разлил по чашкам горячий чай, поставил на стол маленькую сахарницу с рафинадом.

— До сих пор кусочками? — Тихо спросила я, поднимая глаза на мужа.

Он пожал плечами.

Я так привыкла к такому сахару, что воспринимала рассыпчатый только в качестве добавок к десертам, а все остальное время только рафинад.

Повисло нелёгкое молчание, и я, поспешно кинув сахар в кружку, размешала чай.

— Как то по-дурацки все вышло. Да? — Спросил Валера и перевёл взгляд на окно.

— Какая разница, как вышло сам факт, что мы теперь должны с этим как-то учиться жить…

— А если я не хочу?— С вызовом спросил Валера и перевёл на меня глаза взгляд.

— Не надо об этом, — тихо попросила я и подняла чашку со стола.

— Ну почему же, Вера, почему не надо об этом.

— Наверное, потому, что это пройдённый этап нашей жизни. У тебя есть женщина, у тебя все в порядке, и говорить о том нелепо вышло дело с нашим разводом или как на данный момент бессмысленно. Разве ты этого не понимаешь?

Валера тяжело вздохнул.

— Знаешь, что самое страшное во всей этой ситуации? В какой-то момент проснуться и понять, что теперь от чужого человека слышишь родной голос…

Я заледенела, с трудом удержала чашку в дрожащих пальцах.

— И вот ты знаешь, ты бегала, кричала, чтобы я отдал тебе детей, а я до момента развода не понимал, что теперь ты чужой человек? То есть теперь по факту ничего родного между нами нет, кроме детей.

— И поэтому ты не захотел делить опеку.

Валера пожал плечами, фыркнул.

— Ну же, скажи, — тихо попросила я, а он прикусил губу.

— Не, Вера, я не поэтому не захотел делить опеку, а потому что…

Повисло неловкое молчание.

— А потому, что считал, что ты не права.

— В чем я не права, Валер? Вот в чем?

— Во всем Вера, начиная с разговора про измену и заканчивая побегом от меня.

— Если я не права, я готова извиниться, на колени перед тобой встать, просить у тебя прощения, — произнесла я сдержанно, хотя у самой из горла так и рвались крики. — Но ты сейчас уже, когда все пройдено, сможешь честно ответить? Я была права?

Валера пристально всмотрелся в меня, и я задала следующий вопрос.

— У тебя была Милана уже в тот момент, когда мы расходились. Ты изменял мне, будучи в браке, ведь так?

Глава 16

Валера провёл кончиком пальца по ободку кружки и несколько раз стукнул по ручке.

— Сейчас ты что молчишь? — Спросила я, тихо, понимая, что в этом молчании не крылось ничего более, чем желание провести меня ещё раз по стеклу.

Он даже не думал, что в тот момент, пока я безумно верила в то, что он меня любил, Валера на самом деле меня попросту убивал.

— Скажем так, — медленно произнёс муж и поднял на меня глаза, упёрся взглядом. — Если это что-то изменит, то действительно, когда я снял кольцо в первый раз, это было связано с тем, что у меня отекли руки.

— А потом? — спросила я, глядя перед собой.

— А потом это уже не имело значения, — выдавил Валера и пожал плечами. — Ты мне уже не доверяла, ты меня уже обвинила и приговорила. Тебе достаточно было одного кольца для того, чтобы после двадцати лет брака поверить в то, что я тебе не верен. Тебе было достаточно всего лишь одного раза.

Я сглотнула, опустила взгляд в собственную чашку.

— Почему ты не хочешь, чтобы я его растила? Понятно Маруся, она сама не выказывает желания жить со мной. Я, оказывается, её косметикой пользоваться не научила, но Никита…

Валера тяжело задышал.

Я знала, что он может в любой момент взорваться, но вместо этого я, облизав губы, продолжила:

— Валер, тебя же самого воспитывала одна мама. Неужели ты считаешь, что твой ребёнок заслуживает такой же судьбы?

— Вот именно! Никита такой судьбы не заслуживает, поэтому воспитывать его буду я.

— Нет, ты не понял. — Я поспешно дёрнулась вперёд, стараясь поймать взгляд мужа до того, пока он не завёлся.— Ты не понял, Валера, я не про то, что тебя воспитала мама, и тебе кажется, это плохо…

— Вера, мне не кажется, это плохо, — холодно произнёс муж, резко встал и вышел из-за стола, развернулся ко мне спиной, упёрся взглядом в окно. — Мне кажется, что ни одна женщина не может воспитать мужчину.

— Ну ты же…

— Вот именно. Поэтому я прекрасно знаю, что ни у одной женщины нет возможности воспитать мужчину, потому что мужчину воспитывает мужчина. А то, какой был опыт у меня, пока я рос с матерью, это как раз-таки и есть одна из тех причин, почему Никита будет жить со мной. Я не хочу, чтобы через десять лет из моего сына получился инфантильный, ничего не смыслящий придурок, у которого главной забавой будет дождаться, когда доставка приедет. Я не собираюсь смотреть на то, как заботливая ты будешь вытирать ему сопли до того времени, пока он не найдёт такую же тупорылую, полностью лишённого чувства ответственности девицу и не поведёт её под венец. Нет, я прекрасно знаю, как воспитывают матери своих сыновей. Они делают из них, знаешь, таких булочек, которыми можно восхищаться, умиляться. Но хотеть эту булочку никто не будет, и я своему сыну такого не пожелаю.

— Валер, ну ты же… — облизала губы и зажмурила глаза.

— Вот именно. Я же! Я все это пережил, я все это оценил. Я на собственной шкуре прочувствовал, как это быть покладистым мальчиком, чтобы, упаси боже, на тебя бабки возле подъезда косо не посмотрели. Поэтому мой сын таким расти не будет. Мне дохера себе костей переломать пришлось, чтобы я встал и пошёл нагибать весь мир. Для Никиты я такого не желаю, и дело не в том, что я тебя наказываю или его наказываю тем, что он не живёт с тобой. Дело в элементарном. Мне не нужен ребёнок, которого сломает баба.

— Да, поэтому пусть лучше будешь ломать его ты, — произнесла я, зажимая ладонями глаза.

Валера фыркнул.

— Нет, Вера! Примерно так закаляют сталь, а то, как женщины воспитывают мальчиков это импотенция на всю жизнь, это яйца, сложенные в кошелёчек мамули, поэтому, какие бы между нами не были отношения хорошие или плохие, Никита будет жить со мной, потому что это биологически правильно, потому что только мужчина может воспитать нормального мужика. Женское воспитание направлено на то, чтобы угождать, не драться, не глотки рвать, а угождать и заслуживать все. Мой ребёнок ни черта заслуживать не собирается. Мой ребёнок будет все завоёвывать.

— А Милана, значит, твоего сына нормальным воспитает? Да?

— Милана его не воспитывает, его воспитываю я!

— Когда, между тем, как ты на работе всех нагибаешь и свою девку? В какой момент ты его воспитываешь?

Валера медленно качнулся ко мне, обошёл стол, перехватил меня за запястье и дёрнул на себя.

— Хочешь быть сыном — проглотишь все. Решай, у тебя не так много времени пока я великодушный. Либо ты утром опять исчезаешь, либо останешься навсегда.

Злость взметнулась в груди.

— А Милана куда денется? Исчезнет, Валер, или мы график с ней распишем?

Глава 17

Валера стиснул челюсти так сильно, что мне показалось, ещё немного, и расслышится скрип его зубов.

— Я поняла тебя, — сказала я нервно и сама себе усмехнулась, — Милана, Наташа, Марина, Антонина… Будет любая другая, но не единственная жена…

Поэтому и отвечать Валера не стал. Поэтому и стоял, как истукан, буравил меня взглядом.

— Ты что, серьёзно думаешь, что я на это подпишусь? Скажи, что у тебя в голове такое, что там у тебя так сломалось, будто бы ты считаешь это нормой: иметь жену и спать с кем попало?

— Жена же посчитала нормой мужское поведение, что стала обвинять меня во всем!

— Так, если тебя не в чем было бы обвинить, я бы не обвинила, — произнесла я тихо и обняла себя за плечи

— Знаешь, Валер, с тобой была ситуация на воре шапка горит. Я только крикнула про измену, а ты тут же запаниковал, взбесился. Поэтому не надо здесь ностальгических разговоров, философских заключений о том, что это я тебя обвинила. Нет, оно было уже тогда.

Я медленно развернулась и пошла вдоль коридора в спальню Ники, а Валера бросил мне в спину:

— Ничего страшного, я подожду сама приползёшь.

Мне очень хотелось развернуться и показать ему один интернациональный жест, но я взяла себя в руки, хотя я понимала, что это бессмысленно, а скрывшись за дверью спальни, я легла на кровать, прижала к себе сына, уткнулась носом ему в волосы.

Я не поняла, как уснула, и сон был тяжёлый, муторный, в нём почему-то я постоянно ощущала, будто бы у меня отобрали снова сына, а когда я проснулась ещё до рассвета, то первым делом стала водить ладонью по постели. Ники спал, откатившись на край и сбросив подушку на пол. Я подтянулась к сыну, подняла подушку, прижала его к себе, а в десять часов начались шевеления по коридору: прошлёпала босыми пятками Маруся, следом тяжёлой поступью зазвучали шаги Валеры, я прикрыла глаза, стараясь продлить момент того, что я была рядом со своим сыном, но Ники проснулся.

— Тебе надо уехать. Да? — Спросил он грустно и прижался ко мне, положил голову на плечо.

— Да, родной, но думаю, завтрак я все-таки успею тебе приготовить.

После ванной, приведя себя в порядок, я быстро пошла на кухню, поставила сотейник для того, чтобы сварить кашу, маруся фыркнула.

— А Милана говорит, что лучше на утро смузи.

— Я могу тебе кашу в блендере пробить, — предложила я, вскидывая бровь. Маруся фыркнула и, подняв косметичку со стола, развернулась, а я уточнила:

— А куда ты в воскресенье утром собираешься?

Но Маруся не стала даже отвечать.

В момент, когда каша была почти готова, Валера появился на пороге кухни и заметил:

— Так мне надо отъехать по работе, завтракайте, обедайте, что хотите делайте, вечером приеду, дам водителя, чтоб ты домой поехала.

Я поджала губы, он очень чётко провёл границу, что выходной я могу провести с сыном, но не более, и мы действительно с Никитой провели выходной вместе, мы съездили в парк на роликовую трассу, а потом сидели, ели воздушную вату, Никита рассказывал мне о том, что у него происходило на учёбе, а ближе к пяти вечера мы засобирались домой.

Приехав в пустую квартиру, я быстро метнулась на кухню собрать сыну небольшой ужин, а следом в дверь постучали.

Нахмурившись, я подумала, что Маруся забыла ключи и пошла проверить, кто пришёл.

На пороге стояла Милана.

— Что, все закончились выходные? — хрипло произнесла она, делая шаг вперёд и чуть ли не толкая меня плечом.

Я вскинула бровь.

— Закончились, — произнесла я и пошла в сторону кухни.

Милана, вместо того чтобы скрыться и не создавать конфликт, дёрнулась за мной.

— Что, так и скажи думаешь вернуться? Хочешь, чтобы Валера бросил меня?

А у меня было такое паскудное состояние, что я, хохотнув, заметила:

— Господи, ты серьёзно считаешь, что Валера прям пуп земли, что ли?

Милана отпрянула от меня, округлила ротик, выпитьв губки.

— Наивная моя девочка. Двадцать лет я с этим человеком. Двадцать лет я смотрю на его истерики, тиранию, и это ты ещё не знаешь…

А тут я поняла, что меня понесло вот по кочкам, по оврагам. Просто глядя на растерянное лицо Миланы, я поняла, что не смогу в любом случае остановиться, и поэтому во мне проснулся чёртов комедиант.

Я обхватила себя за плечи и покачала головой.

— И ты ещё не знаешь, что происходит, когда он уходит в запой. Господи, ты бы видела, как я его вытаскивала. Я его тащила на себе несколько остановок, но это ещё не самое страшное. Это надо было просто видеть и ладно бы это, но он же пошёл дальше, вещества стали тяжелее, я его откачивала, я его приводила в себя, я его запирала в клиниках… То есть ты серьёзно считаешь, что я сейчас буду за такое сокровище бороться, что ли? Милан, да спасибо тебе, что ты хоть у него есть. Теперь это твой долг откачивать его и вытаскивать из запоев.

Глава 18

Милана охнула, отшатнулась от меня, закачала головой.

— Да ты врёшь все.

— Да да, конечно, я вру, — сказала я, поддаваясь все тому же настроению комедианта, — и, конечно, ты не получишь никакого подтверждения моим словам, когда напрямую спросишь об этом у Валера. И, конечно, тебе никто из его коллег этого не расскажет, ни партнёры. Ну, потому что, как бы сами такие, потому что, как бы вместе бухали и так далее. Я точно, однозначно все вру, Милан. Вот прям точно. Но ты не переживай, ты с этим не столкнёшься. Угу.

Я развернулась, пошла к плите и сняла соус для пасты с огня.

— Так, всем вечер добрый, — хрипло произнёс Валера, и я, бросив украдкой взгляд, заметила, как он в прихожей убирал на полку свой кейс для бумаг.

— Валера, — выдохнула Милана и растерянно покачала головой.

— А ты что здесь? — Уточнил муж и нахмурился.

— Ну как что? Ты же сказал, что на выходные, уже же вечер воскресенья.

— Понятно, — холодно заметил Валера и, качнувшись вперёд, перехватил Милану за локоть, — давай-ка мы с тобой поговорим отдельно в кабинете.

— Нет, Валера, я не буду с тобой ни о чем говорить ни сейчас, ни до тех пор, пока ты мне не ответишь на все вопросы.

— Господи, на какие вопросы я должен тебе ответить? Ты, мне кажется, немножко попутала. Я никому ничего не должен, поэтому либо возвращайся к себе. Либо прекрати истерику.

Милана насупилась, бросила на меня косой взгляд и хрипло выдала:

— Да, пожалуйста.

А когда она протопала по коридору, я услышала хмурое ей вслед:

— И ты же помнишь то, что в твоём распоряжении не вся квартира.

Я быстро закончила готовить и, позвав Никиту, накрыла на стол. Валера опёрся плечом о холодильник и уточнил:

— А меня не накормишь?

Но я подняла на него глаза и покачала головой.

— Нет, я готовила только на Никиту.

В этот момент он поджал губы и фыркнул. А я усмехнулась и заметила:

— По котлетам моим соскучился, да? — на лице у Валеры стали расцветать пятна. — Пусть тебе Милана зеленую жижу взблендерит.

Валера хрипло выдохнув, заметил:

— Так ты остаёшься или…

— Сейчас я Никиту накормлю и поеду домой. Прости, малыш, прости, пожалуйста, ну ты же понимаешь, что я не могу остаться.

— Да, понимаю, мам, все хорошо,— и он врал, и от этого мне становилось больно, а когда я была готова поехать к себе домой, Валера, вскинув бровь, заметил:

— Давай отвезу.

Меня не надо было отвозить, но он как бы особо не спрашивал. И поэтому, когда мы оказались на парковке, я села на пассажирское сиденье, Валера хмуро заметил.

— Крайне недальновидное решение.

— Прекрати, а? — произнесла я зло, тяжело задышала, как огнедышащий дракон. — Не надо мне здесь рассказывать дальновидные решения, недальновидные. Это тебе проще ребёнка собственного сломать, чем прислушаться к голосу разума. Да ещё пару лет и я ему тоже не нужна буду, как ты этого понять не можешь? В тринадцать, в пятнадцать ему нужен будет отец, сейчас ему нужна мать.

— Ошибаешься… — Последнее Валера сказал, презрительно скривив губы, и я, психанув, фыркнула:

— Знаешь что, давай мы не будем затягивать эту петлю, и я поеду домой одна.

Я дёрнулась, открыла дверь машины. И в этот момент Валера перехватил меня за коленку, резко дёрнул на себя так, что подол платья, в котором я вчера была у него на юбилее, натянулся.

— Так не надо мне здесь сейчас хлопать дверьми и так далее, сказал отвезу, значит отвезу.

А когда Валера привёз меня домой, я ещё несколько минут не могла прийти в себя от того, что меня просто трясло от злости.

— Ты отобрал у меня все, вот абсолютно все. Деньги, имущество, самое главное детей.

Валера смотрел на меня немигающим взглядом, а я пожала плечами и закончила:

— Надеюсь, тебе кошмары снятся.

Выйдя из машины, я быстро перебежала дорогу до подъезда и юркнула внутрь, зашла в квартиру, тяжело выдохнула, привалилась спиной к двери и стала быстро распускать волосы из пучка, сбегала в ванну, привела себя в порядок, села изучать методические планы, которые надо было отработать. Никита писал мне короткие сообщения показывал, чем он занимается.

Я была так рада этому.

А утром я поехала на работу, чтобы доработать учебные планы и свести все отчеты, плюсом был детский лагерь.

Закончив занятие в лагерном классе и отправившись домой, я вытащила мобильник, чтобы написать Никите о том, что соскучилась, но не успела ничего сделать.

Звонок от Валеры был громом среди ясного неба.

— Скажи-ка мне, родная, — медленно и зло произнёс муж. — А почему Никита сегодня ни на занятиях, ни в школьном лагере не появился?

Глава 19

Я оторопела, выдохнула и тихо произнесла:

— А с чего мне знать, где Никита?

Я реально не понимала, но сердце предательски сжалось из-за того, что сын снова сбежал.

— Может быть, с того, что по геолокации он находится сейчас возле твоего дома! — рявкнул Валера так, что я чуть не выронила трубку.

— Но я на работе!

— Но меня уже это как-то мало волнует. — Валера выдохнул и произнёс: — Это все из-за тебя, до твоих сладких речей сын никуда не убегал.

— Нет, Валер, это все из- за тебя, до того, пока ты не решил изменить сын жил в счастливой семье.

Я бросила трубку и побежала по лестнице вниз, выскочила из школы, быстро вызвала такси. Когда я оказалась у себя, Никита бродил по детской площадке и периодически садился на качели. Я выскочила из машины и побежала ему навстречу.

— Привет, мам, — выдохнул счастливо сын, я обняла его и прижала к себе.

—Малыш, зачем ты здесь? Что случилось?

— Ничего, я приехал в гости…

— Как ты приехал в гости, ты же должен был быть в летней школе.

— Нет, не должен, — пожал плечами Никита, и я тяжело вздохнула, развернулась и повела его в сторону подъезда.

— Отец будет вне себя от злости.

— Без разницы, — выдал легко сын и прижался ко мне.

— Ник…

— Ничего не говори, просто я приехал к тебе в гости, ты испечёшь мне блины?— Беззаботно спросил сын, не выражая никакой ни паники, ни страха.

Я облизала губы и открыла дверь ключом, быстро завела его в квартиру. Бросила сумку, схватила домашний костюм, переоделась.

Никита ходил по квартире и рассматривал полки в серванте и даже открыл балконную дверь. Он бывал здесь иногда, но никогда не было времени, чтобы прицельно что-то рассмотреть.

— Составишь мне компанию? — Спросила я тихо и качнулась в сторону кухни. Сын кивнул, прошёл в ванную, помыл руки, стянул через голову футболку, оставшись в одной майке и штанах.

Никита присел в угол на маленький короткий диванчик и подтянул под себя ноги.

— Ты прогулял школу?

— Ага, — выдал ребёнок и пожал плечами.

— И папа об этом не знает.

— Нет, конечно.

— А как так получилось?

— Да, очень просто. Он с водителем и со своей клюшкой отправил меня. А водитель обычно дожидается, когда я зайду в школу, но, видимо, сегодня был не тот день, и я не зашёл в школу.

А у меня в голове мелькнула мысль о том, что сын не зашёл в школу, и Валера этого не понял, то есть, вероятнее всего, ему звонили учителя, которые не досчитались ученика, но Валере было не до этого, как обычно, вероятнее всего, у него даже номеров учителей нет, и игнорировал он их как неизвестные звонки.

После блинов время стало течь неумолимо быстро, потому что я знала, что вот- вот Валера освободится и заявится на порог, и это случилось в начале седьмого.

Никита тяжело вздохнул и пошёл сам открывать дверь, я шагнул за ним.

— Всем добрый вечер, — произнёс медленно Валера и вместо того чтобы обратить внимание на сына, впился меня в меня глазами.

Я молчала.

— Надеюсь, вы провели достаточно времени вместе, — произнёс он сурово и холодно, а потом, качнувшись в сторону, взмахнул рукой, предлагая Никите выйти из квартиры. — Вперёд, Ник, машина ждёт.

Сын насупился, посмотрел исподлобья, но в этот момент я качнулась вперёд и загородила собой ребёнка, сложила руки на груди, вскинула подбородок.

— Нет.

В глазах Валеры мелькнула злость, а потом он постарался пригасить её, медленно закрыл глаза, выдохнул через рот.

— Если ты запамятовала, то дети живут со мной.

— Нет, — все также стояла я на своём.

Валера тряхнул рукой, сбрасывая чуть ниже часы, и бросил взгляд на циферблат.

— Считаю до трех.

— Нет,— зло произнесла я понимая, что мне терять уже нечего, ну что он сейчас сделает? Ну, ворвётся, схватит Никитку, уйдёт. Так у меня все так и было. И продолжать соглашаться с его авторитаризмом у меня не было сил. — Никита никуда не пойдёт. Сегодня он ночует со мной впервые за полгода. Мне кажется, тебе стоит принять этот факт.

Валера двинул челюстью и тяжело вздохнул.

— Вера, у меня в печёнках сидят ваши выступления, мы полгода жили нормально, и все должно было примерно также и продолжаться.

— Нет, полгода моего ребёнка воспитывала какая-то левая тётка, у которой нет ни понятий, ни морали. Поэтому я против, против. А если ты думаешь мне сейчас палки в колеса вставлять, то в опеку я уже пойду с тем, что у тебя ребёнок пропал дважды.

Валера прикрыл глаза, покачал головой и запустил руку в волосы, растрёпывая шевелюру.

— Да пошло оно все к черту, — выдохнул Валера и, дотронувшись кончиками пальцев до двери, резко толкнул её в мою сторону так, что замок с лязганьем захлопнулся.

Я стояла ни жива ни мертва, мне казалось, у меня сердце билось где-то в горле.

— Это значит, я могу остаться? — выдохнул Никита, а я все ещё стояла и смотрела на закрывшуюся дверь.

— Наверное, — тихо произнесла я, и сын обнял меня за талию, уткнулся носом мне в бок, я запустила руку ему в мягкие волосы и, как будто бы сомневаясь, улыбнулась.

Потом медленно качнулась и прошла на балкон.

Машина валеры стояла чуть ли не под окнами, я увидела, как он, взбешённый, вылетел из подъезда, сделал несколько шагов к тачке, и в этот момент пассажирская дверь открылась, и из неё выскочила Милана.

Валера что-то сказал, но она дёрнулась к нему навстречу, повисла у него на шее и что-то быстро заговорила. А он вместо того, чтобы отпрянуть или взбешённо дёрнуться в сторону зачем-то прижал Милану к себе.

Прижал так, что у меня заныли кости, а потом он запустил руку ей в волосы, и она приподняла лицо.

Для поцелуя…

***

Милые, сегодня у меня скидка на историю Кристины. Мне кажется это самый огненный роман по количеству бумерангов мужику.

Ну еще и Кристина конечно отжигала)

Глава 20

— Мам, не смотри, — Никита дёрнул меня за руку желая, чтобы я развернулась, а я, как чокнутая, наблюдала за тем, как Валера слегка наклоняется и касается губами её губ. Гладит второй ладонью по спине, прижимая к себе всем телом так, чтобы все впадинки сошлись. — Не смотри, — тихо сказал Никита, я, поджав губы, кивнула.

— Не смотрю, малыш, не смотрю.

— Ты его по-прежнему любишь?

— Не знаю. Нет, наверное, — тихо произнесла я сама, не веря в то, что смогла это сказать. Десятки ночей были, когда я загибалась от страха, что действительно потеряла мужа. Сотни часов были, когда я ненавидела своего мужа, но ни то, ни другое время не дало мне точно понять, что же я к нему испытывала.

И холодный разум подсказывал, что после всего дерьма, которое он вытворил, испытывать я могла к нему разве что чувство брезгливости, а память — самый злейший палач…

Память заставляет нас верить в то, чего не было на самом деле, память подкидывает кадры, когда ещё все было хорошо, когда жизнь не была такой несправедливой и когда муж у меня был самый чудесный.

Все дело в памяти, если бы её не было, было бы так проще.

А сегодня была первая ночь, когда Никита остался со мной.

У меня…

Я не знала, что с этим делать и как себя вести, у него не было вещей или ещё чего-то, поэтому вечером мы заглянули в гипермаркет и купили футболки, шорты, хотя бы что-то. А потом мы готовили вместе ужин, и Никита рассказывал, что ему очень нравятся огурцы с медом, а ещё помидоры с сахаром. И почему-то весь вечер был пропитан каким-то краденым счастьем. Сладковатым, с нотой кислинки.

Маруся писала и спрашивала как это так папа разрешил остаться.

Никита блокировал мобильник и отбрасывал его. Хмурился.

— Тоже хороша, сама мне сидит, рассказывает Милана такая, Милана сякая, папе рассказала, что я не ходила в музыкалку, а сама-то. Маруся и жалуется на неё, и тут же боготворит, какая-то тупая…

Никита покачал головой. И с ногами залез на диван, я улыбнулась.

— Я очень виновата перед вами, — тихо произнесла я.

Наверное, не надо было тогда спешить.

Но этого я сыну не сказала. Потому что не понимала, где мне набраться той прошлой было сил и терпения на то, чтобы выждать время, зная, что Валера уезжает не просто куда-то, а он уезжает к ней.

И опять мобильник вибрировал, Никита закатывал глаза и зачитывал сообщения от Маруси.

«Ну вот, а теперь они ещё домой не приехали, а мне никто не может ужин приготовить, я что, сама должна?»

— Мам. Ну вот и что ей написать? — Спросил хмурый Никита. Я пожала плечами, а сын заметил: — Напишу ей, чтобы приезжала к нам.

— Она же не приедет.

— Она тоже скучает, мам, и она плачет, злится и плачет, злится на тебя, что ты ушла, и плачет, что ты ушла.

А утром меня разбудил звонок Валеры.

— Долго спать будете? — Хрипло спросил он в трубку. Я, проморгавшись, заметила.

— Мог бы не звонить, мы бы не проспали школу.

— Я вам не верю, — фыркнул муж, и я медленно встала с дивана, поправила одеяло, чтобы Никита ещё поспал и прошла на кухню, включила чайник. — К девяти приедет водитель, заберёт Никиту, отвезёт на учёбу.

— А потом? — хрипло спросила я.

А Валера рявкнул:

— А потом суп с котом, не дофига ли тебе, позавчера была с ребёнком, вчера с ребёнком, все перетопчешься, считай, лимит посещений на эту неделю закончен.

— Нет, — произнесла я твёрдо, а Валера взревел:

— Не тебе решать, когда ты сможешь видеть сына, хочешь постоянно рядом находиться, гордость свою в жопу засунь. И приезжай с чемоданами, в конце концов, я за тобой, как за маленькой, бегаю, уговариваю, хотя мог давно уже поставить вопрос ребром.

Я бросила трубку, и да, в девять приехал водитель, и Никита, хмурый, сел в машину, помахал мне через окно. А когда я пришла на работу, Зоя Павловна, заведующая, взмахнув руками, призналась:

— Верочка, к тебе ж сегодня с самого утра курьер приехал, вот, посмотри, мы, конечно, расписались за получение, но ничего не открывали.

Я нахмурилась.

Мне никто не мог ничего прислать, тем более курьером.

Медленно выдохнув, я посмотрела на белую атласную коробку, перевязанную розовой лентой, потянула на себя один из кончиков, а потом медленно убрала крышку.

Сердце застучало быстро и суматошно.

Внизу живота собрался комок страха.

А дыхание стало хриплым.

Ладони вспотели, задрожали губы.

На глаза навернулись слезы.

Глава 21

На дне коробки лежали наши с Валерой свадебные фотографии. Порезанные.

А на моих фото везде были выколоты ножницами глаза.

— Вера, господи, что это? — Охнула позади меня Зоя Павловна и протянула руку, забирая у меня фотографию.

Я туго сглотнула и опустила глаза.

Горячие слезы обожгли слизистую.

— Новая избранница мужа развлекается,— произнесла я сквозь зубы, и Зоя Павловна быстро положила ладонь мне на спину, погладила.

Частично коллектив знал, в какой ситуации я находилась, и очень многие сочувствовали.

— Вера, ну, такое нельзя спускать с рук.

— Я знаю, выдохнула я, у меня аж руки зачесались,— я могу сегодня написать отгул? У меня сегодня ни группы, никого, только административная работа, но я могу её забрать домой.

— Ты что делать надумала?

Я тяжело задышала.

— Так можно отгул?

Зоя Павловна бросила взгляд на доску планов и, покачав головой, призналась.

— Иди.

Я, собрав все фотографии обратно в коробку, медленно вышла из учительской, а потом припустила в сторону лестницы, добралась до дома в считанные минуты, чуть ли не бежала по дороге, потому что все горело под ногами, а когда залетела в квартиру, быстро вытряхнула документы с судебным решением.

Пересмотрев все ещё раз, я сложила бумаги все в ту же коробку и вышла на улицу, добежала до остановки и села в автобус.

Когда до старой квартиры, где сейчас жил Валера со своей шлендрой оставалось несколько домов, я поняла, что сидеть на месте я просто не могу физически, меня всю потряхивало. И спасало только то, что Никита сейчас был в школе, поэтому, когда я добежала до подъезда, позвонила в домофон, то сонный голос Маруси уточнил:

— Кто там?

— Открой, — произнесла я тихо, но Маруся закобенилась:

— Мам, что происходит?

— Открой, — холоднее на несколько тонов произнесла я, и дочь, видимо, что-то сообразив нажала на кнопку.

Я залетела в подъезд, заскочила в лифт, а когда оказалась на этаже, поняла, что-либо пан, либо пропал. Дальше тянуть не было никакого смысла, и в конце концов, мне кажется, Валера заигрался во всей этой ситуации.

Маруся открыла дверь, я быстро разулась и бросила взгляд в зал.

— Милана дома?

Маруся растерялась, захлопала глазами.

— Да, в гостевой…

— Отлично.

Я быстро прошла по коридору, залетела в спальню и застыла на пороге. Милана вышла из гардероба и вскинула брови.

— Надо же, чем обязана?

— Вообще-то ничем, этот вопрос я должна задать абсолютно постороннему человеку, который находится в моей квартире, — быстро произнесла я и, поставив коробку на комод, вытащила решение суда. — Я имею полное право находиться и жить в этой квартире, в отличие от тебя, поэтому либо сама сваливаешь, либо я сейчас вызываю полицию.

Милана вскинула брови, закатила глаза.

— Господи, ну что это за дебильный фарс!

— Окей, я тебя поняла.

Забрав коробку, я вышла из гостевой и пошла в в зал. Маруся нагнала меня.

— Мам... Что случилось? Что?

— Ничего, — произнесла я и, оказавшись возле дивана поставила коробку на него, села, закинула ноги на чайный столик и набрала сто двенадцать.

— Здравствуйте, незаконное проникновение, в моей квартире находится какая-то чужая женщина, — тихо начала я, разделяя аккуратно слова, создавая впечатление, будто бы мне очень страшно.

Маруся округлила глаза, стала махать руками, но я отвернулась.

— Адрес, да, конечно, записывайте, пожалуйста, быстрее,— выдала я нервно, — пожалуйста, я не знаю, что происходит, а у меня в квартире дочь.

— Мам, ты что творишь, — охнула Маруся, а потом дёрнулась в сторону и перехватила свой мобильник, который лежал на боковушке дивана.

— Ты разве ещё не поняла? Я вернулась домой, а значит, все ненужные и не имеющие никакого основания здесь находиться, сейчас вылетят отсюда, причём, как пробка.

Маруся замотала головой, нервно вздохнула и побежала по коридору. На моменте, когда она сунулась туда, ей навстречу вышла Милана.

— Да что здесь происходит?

Я подняла на неё глаза, покачала головой и улыбнулась.

— Ничего особенного, просто сейчас тебя с ментами будут отсюда вытряхивать. Поэтому сама собирай вещи до того, как приедет полиция…

— Что, ты офигела? Я Валере звоню,— фыркнула Милана, а я хрипло произнесла:

— Звони, звони. Я ему тоже кое-что хочу рассказать, а самое главное показать такой милый подарок. Мне кажется, он вне себя будет от счастья, когда увидит, как изуродовали его прошлое.

Глава 22

Милана фыркнула и закатила глаза.

— О господи, вот ты, это и есть самое изуродованное прошлое, а не какие-то там фотографии.

Я пожала плечами.

Мне было абсолютно фиолетово, что она думала по поводу меня, но когда человек выкалывает глаза на фотках это говорит лишь об одном. У человека с головой не в порядке, и мне глубоко было плевать на то, где она достала эти фотографии, хоть из моего свадебного альбома вытащила.

Мне было не плевать, что этот человек находится рядом с моими детьми, а Маруся, открыв рот, ей верила, каждому её слову.

— Но ты не отвлекайся, — продолжила я, складывая руки на груди. — Иди дальше, прихорашивайся. Уверена, что, когда полиция здесь появится, тебе будет не до этого.

— Скажешь тоже, — протяжно выдохнула Милана и, качнувшись ко мне, облокотилась ладонями о спинку дивана. — Я с тобой дружить хотела, девочка моя, а не вот так вот в казаки разбойники играть.

Вот теперь я точно убедилась, что у человека не все в порядке с головой.

Мне кажется, в любом нормальном обществе не будет такого, что любовница и жена прекрасно дружат, ходят друг к другу на обеды.

— У тебя просто выхода нет, поэтому тебе хотелось дружить.

Я перевела на неё испепеляющий взгляд и вскинула бровь. В груди все горело, пылало, а хотелось развернуться, схватить её за волосы и пару раз приложить лицом стеклянный столик. Но я понимала, нельзя притрагиваться к этой дуре до приезда полиции.

Никакого физического насилия.

Это её Валера будет вытаскивать в случае чего, а со мной — пожмёт плечами, скажет: «ну а ты что хотела»?

А я на самом деле хотела, чтобы все было по-человечески.

Я на самом деле хотела, чтобы был нормальный развод, и мои дети остались со мной. Даже Маруся, которая отвергает меня, которая выворачивается наизнанку, чтобы показать, как она мной пренебрегает. Но это не означает, что я её стала меньше любить. Нет, она моя дочь по-прежнему, и таких, как Маруся, любить очень тяжело, но материнская любовь, она в том-то и дело, что безусловна.

Милана оттолкнулась от дивана и насмешливо произнесла:

— Ты только детей нянькать и годишься. Если бы у тебя было хоть что-то, за что тебя можно было оценить, от тебя бы твой муж не ушёл никогда, а у тебя в голове кастрюльки, пелёнки, распашонки. Так вот, я тебе и предложила поработать по специальности.

Милана исчезла в коридоре, как будто бы ничего не произошло.

Я в ожидании полиции все чаще бросала косые взгляды на дверь, и как бы я не хотела, чтобы по ту сторону появились органы правопорядка, меня мироздание разочаровало.

На пороге запыхавшийся стоял Валера.

— Какого черта здесь происходит? — Фыркнул муж, и я, вытащив судебное решение о том, что я имею право находиться в этой квартире, судебное решение о том, что часть квартиры принадлежит мне , взмахнула им в воздухе. — Вер, что за дебильные шутки? Почему мне звонит дочь и начинает рассказывать о том, что здесь какая-то полиция и так далее.

— Да, да, она сейчас приедет.

Я откинула голову на боковушку дивана и перекатилась из стороны в сторону.

— Но для начала я хочу тебе напомнить, что я имею право находиться здесь, такое же право, как и ты, и то, что я не находилась здесь, было продиктовано исключительно тем, что ты сюда привёл свою девку.

— Вера, твою мать! — Разозлившись, резко пошёл в моём направлении, Валера, выхватил судебное решение, зачем-то ещё раз прошёлся по нему глазами и бросил обратно на диван.

— Но понимаешь, здесь такая ситуация возникла.

Я прикусила уголок губы и перевела взгляд на взбешённого мужа.

— Ситуация банальна до идиотизма и икоты. Милана вдруг подумала, что может свои психиатрические наклонности показывать в обществе.

Если бы в этот момент у меня был под рукой мобильник, я бы обязательно засняла это обескураженное лицо своего мужа…

Бывшего мужа…

— Ты какую чертовщину сейчас несёшь? — выдохнул он на полуслове.

Я перевернула вверх дном коробку с фотографиями.

— Вот видишь, сегодня она фотографии порезала, а завтра что? Ночью моим детям глаза повыкалывает? — Когда я это произнесла, поняла, что, видимо, с формулировкой немного перегнула, потому что по лицу Валеры стали расплываться красные пятна, говорящие о том, что если он не смущённая девица, то явно будущий пациент кардиологии.

— Вера, — тяжело выдохнул муж, а я, оттолкнувшись от дивана, встала и развернулась к нему лицом.

— А что Вера, что Вера, согласись, вот это немножко странная ситуация. Ты приводишь какую-то непонятную женщину, у которой, вероятнее всего есть какие-то психические отклонения, потому что она находит меня на твоём юбилее, рассказывает о том,, что я была бы хорошей нянькой для ваших детей. Ты вообще знал об этом? Ты вообще представляешь, что мне предлагает твоя нынешняя дама? Чтобы я, видимо, настолько допекла тебя, что даже в старости ты не мог от меня избавиться, представляешь? Но это все ладно, опустим этот момент. Потом на твоём же дне рождении она начинает трясти какими-то непонятными пинетками. Хотя ты заверяешь, что никаких детей планировать не собирался никогда. И то есть у вас ничего нет. А дальше все круче и сильнее. Сегодня это фотографии с выколотыми глазами. А завтра что? Завтра ребёнок действительно пропадёт. И кого будем подозревать? Дядю какого-то с парка или, может быть, женщину, с которой ты живёшь под одной крышей, но ни черта о ней не знаешь и тем более не знаешь, как она обращается с твоими детьми в твоё отсутствие? Как ты думаешь, Валер, такой женщине со столь неуравновешенной психикой можно доверять ребёнка?

Валера тяжело задышал, и мне казалось, что сейчас я получу такую отповедь, что мало не покажется, но я уже все потеряла, мне дальше выкручиваться было некуда, и Валера даже набрал в грудь побольше воздуха, да только его опередила Милана.

— Ах ты, стерва, — прорычала она со стороны коридора и в один прыжок оказалась возле меня.

Глава 23

Милана дёрнулась ко мне, схватила меня за плечи, и я поняла, что в кожу она вцепляется отнюдь не пальцами, а когтями.

— Ты что, это себе позволяешь? Ты меня что, сумасшедшей назвала, что ли? — Закричала она истерично, невероятно сильно повышая голос.

Я сжала губы посильнее.

И призвала своё благоразумие: не делать ничего поспешного, тем более не бить её по рукам и не стараться вцепиться в волосы.

— Да ты вообще знаешь, про кого ты такие вещи говоришь? Я вообще-то, мисс Саратов.

В этот момент я, словно бы корова на льду, сделала шаг назад и нечаянно оступилась, поскольку Милана продолжала держать меня за плечи.

Она, соответственно, повалилась на меня, не удерживая равновесие. Но я забыла один момент, когда я отступала, позади меня был стеклянный чайный столик, на который я складывала ноги.

Милана взвизгнула, ухнула, а я поняла, что если вот сейчас появится на пороге полиция, то, наверное, это было бы самым лучшим исходом дела, но вместо этого мы с Миланой повалились на пол.

Она успела выставить вперёд руки, поэтому не разбила себе нос о край стола, а я все-таки противно и больно приложилась лопатками о стеклянную поверхность, но столик, даже сильно прочный, не выдержит двух женщин примерно по шестьдесят килограмм. Поэтому сначала затрещало стекло, а потом по кафелю задребезжали металлические ножки.

— Коза, — выдохнула Милана мне чуть ли не в ухо, и в этот момент я вдруг ощутила, что с меня как будто бы мешок с картошкой сбросили.

Я медленно приоткрыла глаза и увидела, что Валера, наклонившись над своей любовницей, перехватил её за талию и пытался поднять.

Я в этот момент чисто из чувства противоречия перехватила Милану за край футболки и потянула на себя. Милана вывернулась из рук Валеры и зачем-то упёрлась мне ладонью в грудь.

— Ты меня сумасшедшей назвала.

Я старалась не проявлять признаков агрессии, потому что мне не нужны были никакие свидетельства о нашем скандале на теле миланы Милана.

— Прекрати. Ты ведёшь себя хуже, чем базарная девка, — рявкнул сверху Валера.

— Ты знаешь, ты же слышал, что она меня сумасшедшей назвала, — зарычала Милана.

Я услышала из коридора донёсшийся голос Маруси.

— Вы что творите, мам, мам?

Топот дочкиных ножек раздался где-то поблизости, и я ощутила, что холодная тонкая ладошка прошлась мне по лицу.

— Мам, ты в порядке, мам, ты хоть глаза приоткрой, ты что, головой ударилась?

— Она меня спровоцировала, — кричала Милана, так и не желая слезть с меня, а под спиной крошка стеклянная неприятно колола.

В следующий момент я все-таки едва приоткрыла глаза и заметила, что Валера со всей силы дёрнул на себя Милану.

Она взмахнула руками.

Я автоматически выпустила из пальцев её футболку. А Маруся, перехватив меня за плечо, постаралась развернуть.

— Все хорошо, все хорошо, — тихо сказала я дочери, кладя ладонь на её запястье, — все хорошо, не переживай.

— Да как не переживай, мам, тут капец, капец какой-то, словно бои без правил, — затараторила дочь, а я только покачала головой.

— Милана, твою мать. Ты ведёшь себя, как не знаю, кто, ты что считаешь это нормально?

В дверь позвонили.

Я села среди осколков, а Маруся хлопнула глазами, я наклонилась к ней и тихо выдохнула:

— Пожалуйста, открой, — Маруся растерянный взгляд перевела сначала на Валеру, потом на меня и в конце концов на Милану, но все-таки оттолкнулась от пола и быстро пробежала в сторону прихожей, открыла дверь, и на пороге оказалось двое полицейских.

— Вот-вот, хорошо, что вы приехали, — фыркнула Милана, складывая руки на груди.

Но Валера дёрнул подбородком.

— Как приехали, так и уедете, — он резко развернулся и пошёл в сторону полицейских.

Я медленно попыталась встать и поняла, что в ладони впиваются крупные осколки, больше похожие на такой хороший речной камень, который ещё не сгладила вода, как кораллы.

— Так… Граждане полицейские, позвольте кое-что вам объяснить.

Валера качнулся к двери, а потом сделал шаг на лестничную клетку.

Я сцепила зубы.

Ну ничего, ничего, я ведь наряды могу вызывать раз за разом.

— Видишь, он сейчас за меня заступится, а ты пойдёшь к черту, — фыркнула Милана, и я только тряхнула волосами. — А знаешь все почему? Потому что ты старая, потому что никогда ничего хорошего он с тобой не видел, двоих детей и тех нормальных воспитать не могла. Один , блин, припадочный ходит, ноет постоянно, а другая только и думает о том, как бы накраситься да повеселиться.

Да, Маруся была легкомысленной, наверное, из-за того, что пока жила со мной, ей ничего этого нельзя было, потому что мне казалось, что самое главное воспитать хорошего человека, а краситься она научится в любом случае.

Но это не давало право Милане хоть как-то на этот счёт выражаться в отношении моей дочери.

Я все-таки с трудом встала, опираясь о диван, вскинула подбородок и глубоко вздохнула.

— И да, если бы Валера действительно тебя любил, никакого бы развода не было, но он просто нашёл повод для того, чтобы уйти, сбежать от тебя, потому что ты нафиг никому не упёрлась со своими принципами, со своими загонами и уж тем более со своим возрастом, в котором ты не можешь сделать ничего достойного и стоящего! Вот так вот!

Милана сложила руки на груди, качнулась ко мне, и в этот момент со стороны прихожей донёсся тихий всхлип.

— Так, значит, ты, ты… Ты просто из-за того, что тебе с папой надо быть, а не потому, что я тебе понравилась, да? То есть ты меня обманывала?

У Маруси задрожал подбородок, а я дернулась в сторону дочери. Но голос Валеры наставил всех оцепенеть.

— Кто кого обманывал?

***

Родные мои, сегодня у меня стартовала новинка про Алену и ее историю развода, точнее про историю, которая с развода началась.

А вот чем закончиться решать вам.

Жду на огонек, любимые

— Элла беременна… — произнес муж, стоя у меня за спиной.

Глава 24

Валера застыл статуей, а у него за спиной появились двое полицейских.

Я потёрла ушибленный локоть и ощутила, что где-то в кожу впились осколки.

У Маруси дрогнули губы.

— Твоя девка всех обманывала, рассказывала, что я маме не нужна, говорила, что просто взрослые люди не могут так поступать. А ещё говорила, что я самая лучшая, а на деле оказалось а на деле оказалось пап, что она тебя обманывает! — Маша всхлипнула и качнулась в сторону коридора, а добежав до него, резко развернулась и крикнула. — Мама во всем была права. Во всем! Никому мы, кроме неё, не нужны.

Я проводила дочь глазами и перевела нечитаемый взгляд на мужа.

Так я пыталась у него мысленно спросить: «добился чего хотел»?

— Так Милана, — тяжело выдохнул Валера и сделал шаг в сторону своей пассии.

— Кто здесь сделал вызов? — Произнёс один из полицейских, и я шагнула в сторону от разбитого столика.

— Я. Дело в том, что эта девушка незаконно находится на территории этой квартиры. У меня есть с собой судебное решение, которое позволяет мне проживать здесь. А эта девушка…

— Вера, успокойся, — хрипло перебил меня Валера и перехватил Милану за руку, толкнул её в сторону коридора, а она вспыхнула, взмахнула руками.

— Валер, как ты смеешь!

— Молчи, — только и бросил он. — Граждане полицейские, вы проходите, разговаривайте, но мне кажется, конфликт будет исчерпан, — произнёс он таким суровым тоном, что мне абсолютно расхотелось вставать у него на пути, но тем не менее назад дороги уже не было, мосты горели.

Тяжело вздохнув, один из полицейских сделал шаг в сторону, и я, быстро сообразив, показала рукой на кухню, потому что там можно было и присесть, и составить все бумаги.

Мне задавали наводящие вопросы, я показывала документы, разворачивала их, туго сглатывала каждый раз, когда запиналась и не могла ответить на тот или иной вопрос.

— И вы хотите, чтобы эта девушка, соответственно, не находилась никак в вашем жилье, правильно? — Спросил второй полицейский, и я поспешно кивнула.

Мне казалось, что вся эта ситуация она отдаёт жутким сюрреализмом.

Я не думала, что у меня когда-нибудь хватит смелости на такое заявление, но в конце концов можно было это сделать намного раньше и не сидеть, трястись, как мышь под веником из-за того, что Валера напрочь лишал меня возможности видеться с детьми. А сейчас выходило, что даже если идти напролом, он особо ничего сделает.

В момент, когда я наклонилась и стала подписывать бумаги, дверь кухни открылась, и на пороге застыл Валера.

— Я надеюсь, все это дело утрясётся.

Я подняла на него пылающий взгляд, намекая, что я ничего не собираюсь забирать, никаких заявлений и уж тем более не пойду у него на поводу.

— Вер, прекрати меня буравить таким взглядом. В конце концов, ты должна понимать, что мы все взрослые люди и можно прекрасно договориться без вот этого всего.

— Мы не могли договориться, —тихо произнесла я, понимая, что если сдам назад, то он меня совсем затюкает, не даст возможность ни видеться с детьми, ни как-либо участвовать в их жизни.

— Успокойся, я понял, что дальше так происходить не может. Сегодня твоя взяла.

Я неверяще посмотрела на мужа, а он, развернувшись, только бросил через плечо:

— Граждане полицейские, конфликт исчерпан.

Я не понимала, что происходило, поэтому дёрнулась следом за мужем и, когда выглянула в прихожую, увидела заплаканную Милану, стоящую на пороге. Валера шагнул в её сторону, перехватил её за локоть и произнёс:

— Сейчас я вернусь, и мы все обсудим.

Он толкнул перед собой свою пассию, а она, вывернувшись у него из рук, бросила на меня взгляд и одними губами произнесла: «ты за это ответишь».

Я стояла в таком шоке, потому что, ступая на тропу войны, я вообще не была уверена в собственной победе в этом маленьком сражении. И поэтому, если я хотела выиграть в войне, мне нужно было дальше развить стратегию.

Спустя двадцать минут, когда все документы были подписаны и полицейские исчезли за дверью, я словно бы не понимая, что дальше делать, медленно пошла в комнату Маруси.

Дочь сидела на диване, прижимала к груди колени. Я тяжело задышала.

— Марусь, — поскреблась в косяк. А дочь бросила на меня испытующий взгляд и глубоко шмыгнула.

— Я думала, что… — Маруся тяжело вздохнула и покачала головой. — Ты всегда была такой строгой, это нельзя, то нельзя. А потом появилась Милана, и мне показалось, что все можно. Вот, а потом мне казалось, что, ну, на самом деле так бывает, маме типа не особо нужна…

— Но ты же мне нужна, — тихо сказала я не решаясь перешагнуть порог.

Маруся пожала плечами.

— Если б мы тебе нужны были, ты бы не стала доводить дело до развода.

— Марусь, ну неужели ты считаешь нормальным находиться рядом с человеком, который предаёт?

— Мам, ну тогда почему ко мне какой-то вопрос? Я тоже не считаю нормальным находиться рядом с человеком, который предаёт. Ты своим поступком, тем, что захотела с папой развестись, ты предала по факту нас.

После этих слов я поняла, что нашла коса на камень. После этих слов я осознала, что у каждого своя правда, у меня своя, у Маруси своя. У Валеры, вероятно, тоже есть своя правда. И тем более своё мнение есть у младшего ребёнка.

— И так получилось, что ты за Никитку держишься. А папа, ну, понятно, что ему мне особо нечего дать, кроме образования там хорошего, туда-сюда. Вот, и я думала, что Милана ко мне действительно хорошо относится. А не вот так вот.

— Маруся… — тихо прошептала я, делая шаг вперёд, зашла в комнату, тихонечко присела на край дивана. — А я разве когда-то говорила, что ты мне не нужна?

Дочка шмыгнула носом ещё раз, и у неё дрогнули губы.

— Понимаешь, я никогда не заставляла тебя делать выбор между мной и папой, мне казалось, что если ты осталась с ним, то ты этого хочешь, и уговаривать тебя, заставлять принять свою точку зрения мне было ненормально. Ты же взрослая, ты же много понимаешь.

Глава 25

Слова Валеры упали и больно ударили меня по сердцу.

— Я ничего не творила, я отстаивала свои права, я отстаивала свою жизнь рядом с детьми, я не сделала ничего противозаконного…

Если он сейчас в лучших традициях властного мачо начнет мне вменять вину за мои поступки, это будет днищем, то есть ниже он уже не упадёт.

Маруся подняла на него глаза, шмыгнула носом.

— Я скоро вернусь, родная, — тихо прошептала я, отводя волосы ей от лица и целуя мокрую от слез щеку.

Девочка моя…

Нельзя никогда недооценивать детскую боль, детский страх и детские чувства.

Маруся чувствовала, что я её предала тем, что развелась с отцом и как с этим бороться, я не знала.

Когда я вышла из детской, то застала Валеру стоящим над стеклянным столом и разглядывающим. Все судебные решения, которые у меня были в наличии.

Я прошла и встала напротив, вздёрнула подбородок.

Не отдам, не отдам я ему своих детей. Хочет как-то сломать и прогнуть, так ломать уже нечего, я уже и так вся поломанная, искорёженная стояла перед ним.

— Это было, конечно… — Валера дотронулся пальцами до губ и провёл по ним слева направо. — Это было что-то из ряда вон выходящее.

Последнее муж произнёс и небрежно положил бумаги на спинку дивана, потом развернулся и медленным шагом пошёл в сторону кухни.

Я последовала за ним. И, застыв в дверях, хрипло уточнила:

— Что теперь, ещё раз будешь покупать опеку?

Валера упёрся ладонями в стол и запрокинул лицо к потолку, покачал головой.

— Вера, Вера, — на выдохе произнёс он моё имя, специально растягивая первый слог. — Ты могла просто прийти ко мне без вот этого перфоманса с полицией и так далее. Ты могла ко мне прийти и сказать вот бумага, вот я имею право жить здесь, а твоя девка не имеет права жить здесь. Мне почему-то сейчас кажется, что ты очень многое забыла о том, что добрым словом добиться можно намного больше, чем добрым словом и пистолетом.

Но я покачала головой.

Я в это не верила, я к нему уже приходила с бумагами, я ему показывала, что я имею право находиться в квартире. Я имею право видеть своих детей, на что Валера кривил губы и бросал презрительно:

— Когда я решу, тогда и будешь видеться с детьми.

И нет, я понимала, что с сыном и дочерью ничего не случится, потому что Валера не был каким-то бестолковым отцом. И, наверное, именно из-за ощущения того, что хоть что-то в нём было хорошее, мне было так тяжело первое время.

Я же видела, что дети не голодают.

Я понимала, что дети в заботе, пока не закончился учебный год Маруся также с водителем везде передвигалась. Валера очень много внимания уделял их безопасности. Поэтому мне было тяжело с ним бороться, потому что подсознательно я понимала, что Валера хороший отец и своим детям он плохо по-жесткачу не сделает.

Да, им плохо, он видит, что они страдают без матери, но в глобальном масштабе большинство мужчин в разводе вообще забивают на детей, уходят, бросая какие-то копейки в виде алиментов, и им на все плевать, как там будет разворачиваться ситуация, что дети у него будут есть на завтрак, а что на ужин и в какой одежде они будут ходить в школу.

Нет, этого в Валере не было, в нём была неоправданная жестокость по отношению ко мне.

— Ты могла прийти и все это проговорить для того, чтобы мы с тобой, как два взрослых человека пришли к какому-то выводу. Я тебе уже не раз говорил, что мы должны разговаривать как взрослые люди, но я в который раз замечаю, что вместо того, чтобы рационально использовать возможности, ты сначала делаешь, а потом нам приходится разгребать последствия, Вера, я понимаю, что твоё женское самолюбие очень сильно задето. Я прекрасно понимаю, что тебе очень сильно больно. Но не надо доводить никакую ситуацию до абсурда.

— Ты сейчас к чему пытаешься подвести? К тому, что я не права, к тому, что надо было и дальше ходить, заглядывать тебе в рот в надежде на то, что когда-нибудь ты смилостивишься и дашь мне возможность находиться рядом с детьми?

Я говорила, а у самой голос дрожал.

— Ты понимаешь, что время уходит, за полгода моя дочь возненавидела меня за все то, что я ей старалась привить порядочность, опрятность, чистоплотность, что должна, в принципе дать каждая мать дочери. Ты понимаешь, что за последние полгода у тебя сын чуть ли не заикаться стал от того, что ему не нравится, ему некомфортно. И ты мне сейчас рассказываешь про то, что я должна была подойти рационально с тобой поговорить. Ты не понимаешь рационально, Валера, ты понимаешь только язык силы, а у меня её не так много, чтобы разбрасываться ей попусту.

Валера оттолкнулся от стола, сделал несколько шагов вдоль, я сглотнула вязкие слюни, которые собирались на корне языка. Противное чувство какой-то горечи застыло во рту. Как сок одуванчика.

Я была так же сильно поломана мужем, как и дети.

Я знала, что меня от полной смерти отделяет всего лишь шаг.

Если сейчас Валера начнёт говорить о том, что я по-прежнему не имею никаких прав для того, чтобы находиться рядом с детьми, меня, наверное, сорвёт.

Я прикрыла глаза и ощутила, как на кончиках ресниц повисли крупные слезы.

Пришлось глубоко вздохнуть полной грудью, чтобы остановить свое это состояние полной безнадёжности.

Когда я вновь посмотрела на мужа, он стоял, развернувшись спиной ко мне, и, выдвинув один из нижних ящиков кухонного гарнитура, возился что-то в нём, выложил на столешницу пластиковую крышку от контейнеры для хранения, а потом, разогнувшись, повернулся ко мне и тяжело вздохнул.

Сделал несколько шагов ко мне, пододвигаясь впритык.

И поднял мою руку за запястье, разворачивая её к себе локтем.

— Ты порезалась, Вер, — тихо сказал Валера и прошёлся спонжем с перекисью по некрасивой, растянувшейся на все предплечье царапине.

Глава 26

Я дёрнула руку, как будто бы Валера меня пытался прижечь раскалённым серебром.

— Тихо ты, тихо, не бойся, сейчас пощиплет и перестанет, — произнёс он сдержанно и терпимо, тем самым голосом, которым обычно разговаривал со мной ещё до развода, когда ему нужно было что-то важное донести, либо нежное. — Ты как так умудрилась? Даже не заметила, что у тебя рука распахана? — продолжил расспросы Валера, а я не знала, что ему ответить на это.

Злость такая поднималась со дна души.

Надо же, какой заботливый, какой внимательный. Увидел все. Обратил внимание.

— Хватит, не надо, я сама, — постаралась перехватить ватный диск я из пальцев мужа, но Валера не дал, чуть наклонился и подул на царапину. Горячим воздухом обожгло кожу, и я отвернулась.

Мне казалось, что он это делал специально, сейчас он это делал специально — выбивал меня из колеи тем, что я ожидала какой-то войны, я ожидала какого-то давления, а вместо этого он показывал лучшую часть себя, ту самую, которая была хорошим отцом, ту самую, которая была заботливым мужем.

— Нехорошо получилось, очень нехорошо, из-за чего вообще весь сыр бор-то начался? — тихо уточнил Валера и снова развернулся к кухонному гарнитуру, опять загремел коробкой с аптечкой и вытащил детский лейкопластырь. Приблизился, ещё раз повернул мою руку, чтобы заклеить ссадину, а потом кончиками пальцев дотронулся до второго запястья. — Дай гляну, — сказал он, а я так до сих пор и не ответила на его вопрос.

Прикусила язык, чтобы не закричать, и постаралась как можно мягче объяснить ситуацию.

— Я все понимаю. Женская ревность, она имеет разные формы, — начала я сдавленным голосом и сама не поняла, с чего вдруг шмыгнула носом. — Мне сегодня утром пришёл подарок от твоей девушки, наше свадебное фото с выколотыми глазами. Везде.

Пальцы Валеры, которые держали меня за запястье, тут же напряглись, сдавили, как будто бы опоясав кольцом руку.

Я не заметила, чтобы ватный диск дрогнул, но по кухне расползся тяжёлый давящий аромат ветивера, кофе и морской соли.

Так же бывает, когда, например, человек носит духи, и чтобы их почувствовать, надо прям приблизиться, сильно вдохнуть запах кожи. А бывает, когда человек разогретый заходит, и вот тогда от него прям очень сильно пахнет выбранной водой, но Валера был спокоен.

Так почему меня тогда пахнуло его духами?

— Я не стала задерживаться и поехала сразу сюда. И не от того, что мне было как-то до ужаса жалко свадебных фотографий, а от того, что здесь находилась Маруся, и я не знаю, смогу ли я без дрожи хотя бы представить себе вариант того, что эта женщина окажется ещё раз возле моих детей. Я знаю, тебе, вероятнее всего, неприятно это слышать.

Сейчас разговор с Валерой напоминал минное поле.

Я на кончиках пальцев передвигалась от одной безопасной точки к другой, потому что понимала если оступлюсь, сделаю шаг не туда, произойдёт взрыв.

— А когда я приехала, я поняла, что я не собираюсь смотреть на то, как чужая женщина воспитывает моих детей. И тем более после такого. Фотографии не жалко, мне страшно. Я не знаю, что завтра придёт в голову и как за это могут рассчитаться мои дети. Я понимаю, что у тебя есть своя жизнь.

Я говорила, а голос по мере того, как звучали слова, начинал все сильнее и сильнее дрожать.

— Я понимаю, что у тебя по праву, может быть, личная жизнь. Я никто, чтобы тебе диктовать какие-то условия или ещё что-то, но я хотела бы тебя просить, чтобы хотя бы этого не было возле детей. Я не хочу однажды понять, что мой ребёнок лежит в госпитале от того, что в смузи было стекло или ещё что-то такое. Я не могу. Я понимаю, что я была очень слабой в момент, когда мы не могли решить, с кем останутся дети, но я не хочу быть слабой дальше, если проявить слабость перед тобой, это нормально, потому что ты человек, с которым я прожила почти половину своей жизни. Ты человек, которому я доверяла эту половину жизни, но проявлять слабость перед людьми, которые никакого отношения к нам не имеют, я не могу.

Я сама не поняла, каким образом у меня со щёк сорвались слезы и стали капать на грудь, оставляя влажные пятна на ткани.

— Я все могу принять. Я действительно за эти полгода стала очень послушной. Я могу принять, что ты считаешь меня плохой матерью для наших детей. Я могу принять, что ты наказываешь меня так за моё неповиновение, Валер. Я все это могу понять. И как бы это по глупому не звучало, как бы из-за этого я не ненавидела всю эту ситуацию, но человек, который родной моим детям, он не сделает ничего плохого, а даже если сделает, как это сейчас происходит с Никитой, то я уверена, он вовремя одумается и остановится. Но я не хочу. Я не могу себе позволить надеяться на чужую женщину, которая безумно хочет родить от тебя ребёнка своего. Значит, на чужих у неё нет ни времени, ни, тем более желания. Поэтому, Валер, я не знаю, до чего ты додумался в процессе нашего разговора, и в процессе того, как увозил отсюда свою девушку. Я не могу поступить иначе, я не собираюсь больше молчать и принимать все твои решения. Нет, жизнью своих детей я рисковать не хочу.

***

Первая скидка на недавно завершенный роман.

Очень болючая история Авроры, которая весь брак жила с тенью первой любви мужа.

ЧИТАТЬ ЗДЕСЬhttps://litnet.com/shrt/rryb

Глава 27

Пальцы на моём запястье сжались сильнее, и Валера, выпустив из второй руки ватный диск, положил ладонь мне на плечо.

— Вер, успокойся, успокойся, я тебя прошу, я все понял. Я все услышал с первого раза.

Я подняла на него глаза и непонимающе нахмурила брови.

Что это означало. Что он хотел сказать?

— Я тебя услышал, я твоё мнение принял в расчет. Все хорошо, не бойся.

В этот момент до Валеры, видимо, до самого дошло, что как-то у нас затянулся разговор, и он опустил взгляд, отпрянул от меня, наклонился, подобрал ватный диск и, развернувшись, запустил его в мусорный ящик, который стоял в соседнем отсеке гарнитура.

Я по-прежнему не понимала, что означала его фраза, что он все понял, он все осознал.

— И что это означает? — Только уточнила я, зачем-то шмыгнув носом, видимо, от того, что сил уже больше сдерживаться не было.

— Это означает, что я все понял, я увидел эту ситуацию с разных сторон, и я все понял. Тебе надо переодеться, потому что, вероятно, осколки ещё на ткани, так что…

Валера пару раз стукнул по столешнице и вздохнул.

— Иди накинь на себя что-то другое, а платье в мусорку.

Я словно возле раненого зверя находилась, поэтому сделала шаг назад почти бесшумно, а потом ещё один, и ещё и вышла из кухни, развернулась, быстро дошла до спальни и поняла, что она на замке, вздохнула, заглянула в комнату к Марусе. Дочь сидела на диване, шмыгала носом.

— Он орёт, да? — Тихо спросила дочь, и я покачала головой.

— Пока нет.

— Он зол, да, на меня?

— Нет, ты что, родная, как он может на тебя злиться? — Тихо сказала я делая шаг вперёд. — Не надо, даже не думай об этом. Ты же ничего не сделала, чтобы на тебя отец мог злиться.

— Я поссорила его с этой, с его, — вздохнула Маруся, и я пожала плечами.

— Люди, которые верят в друг в друга, их так просто не поссоришь, понимаешь же?

— Значит, ты папе не верила? — Задала неудобный вопрос Маруся, и я пожала плечами.

— Мне казалось, что верила, а потом выяснилось, что все не так просто. И он уехал в командировку. Это сложно, Маруся… — Произнесла я, тщательно подбирая слова, потому что я не понимала, что можно говорить дочери, а чего не стоило, я однозначно не собиралась вдаваться в обвинения и высказывать, какой Валера плохой, потому что это путь в никуда.

Меня всегда поражали семьи, в которых после развода мать поливает дерьмом мужа, рассказывая детям, какой он плохой. Я хотела, чтобы у детей оставалось детство, пусть и такое неправильное. Маруся тяжело вздохнула, свесила ноги с дивана.

— И что теперь?

— Не знаю, сейчас посмотрим. Ты не знаешь, есть ли ключи от спальни?

Маруся нахмурилась и пожала плечами.

— Посмотри в кладовке. Они должны висеть на полке…

Я понятливо кивнула и, наклонившись к дочери, хотела её обнять, но Маруся стояла как истукан, и никак не отреагировала на мои движения. Поджав губы, я шагнула назад, вышла из спальни и прошла в кладовую. Здесь хранились какие-то зимние вещи, лыжи. Иногда сюда переезжали детские игрушки в коробках.

Да, ключи от спальни висели, я вообще не понимала, когда Валера умудрился поставить замок. Но, пройдя к себе в гардероб, я быстро вытащила домашнее платье, накинула его на себя, а рассмотрев своё рабочее, поджала в неудовольствие губы. С той стороны, где у меня по руке была царапина на талии растянулся кровяной след.

Паршиво, но, решив озаботиться этим позднее, я вышла из спальни и вернулась к бывшему мужу в кухню.

Он стоял, тяжело дыша, и рассматривал коробку с фотографиями.

— Ну да, приятного мало, — процедил он сквозь зубы, выражая своё отношение и к ситуации, и к тому, как все это выглядело со стороны. — Да даже не фотки жалко, они все равно оцифрованные лежат где-то, а просто сама ситуация паршивая, некрасивая.

И признать это Валере стоило больших трудов, потому что он говорил медленно, цедил слова сквозь зубы.

Ни одному нормальному вменяемому мужику не нравится, когда в его жизнь врезается такое, в его семью лезет какая-то чернота, и он должен признать, что все вокруг были правы, а он один облажался, и дабы не прыгать на костях и терпении мужа, я молча стояла и обнимала себя за плечи.

— Я думаю, знаешь, как сейчас все будет,— медленно произнёс Валера и поднял на меня тяжёлый взгляд, прошёлся им по мне так, словно бы стараясь просканировать каждую клеточку.

А я почему-то вспомнила, что в момент, когда я подозревала его в измене, мне казалось, как будто бы у меня вены выжигало. И дрожь была такая сильная, что, казалось, я температурила постоянно.

Озноб, дрожь, а после откатами температура.

Затолкав обратно поглубже воспоминания полугодовалой давности, я напряглась и внимательно приготовилась слушать мужа.

— Мы поступим вот так, Вер… Конечно, понятно, что после этой ситуации мне не хотелось бы наличия Миланы поблизости из-за того, что наверное, ты права, это отдаёт сумасшествием, и я прекрасно понимаю, что у нас с тобой, как в шахматах, каждый последующий ход ухудшает партию. Поэтому я предлагаю пока не принимать никаких решений. Оставляем все как есть…

— И это как? — напрягшись, уточнила я. И Валера потянулся рукой к галстуку, распустил его, расстегнул верхнюю пуговицу.

— Это так, что оставайся с детьми на какое-то время, а потом подумаем. Сейчас нельзя трогать ни одну из фигур на этой шахматной доске.

Глава 28

Я чувствовала себя каким-то вором.

И понятно, что все это из-за одной брошенной фразы Валеры о том, что мы сейчас оставляем все как есть.

— Как есть?

— Ты остаёшься с детьми.

То есть да, он принял моё мнение в расчет, но при этом оставлял финальное слово за собой. И поэтому я чувствовала себя некомфортно.

Я только приоткрыла рот для того, чтобы уточнить этот момент, но Валера прошёлся по мне тяжёлым взглядом и покачал головой.

— Вера, не надо, я тебя прошу, не надо, иди занимайся Марусей. Скоро со школы вернётся Никита, поэтому просто не надо.

Мне казалось, что у бывшего мужа сейчас был какой-то момент переоценки ценностей, что ли, потому что вёл он себя нетипично, был слишком загруженным.

Я сделала себе несколько выводов: его эта ситуация покоробила в контексте того, что он облажался и ошибся со своим выбором и его эта ситуация покоробила, что его выбор оказался плохим и этот выбор не может находиться рядом с детьми.

Вот и непонятно было, то ли он переживал от того, что Милана оказалась плохим человеком, и он к этому причастен, то ли переживал от того, что теперь вся его идеально выстроенная схема по контролю жизни детей пойдёт прахом.

Маруся лежала у себя на кровати в наушниках и слушала какой-то непонятный мотивчик.

— Я могу с тобой побыть? — Спросила я, не ощущая какой-либо надёжности в ожидаемом ответе, потому что мне казалось, что в такой сложной ситуации с дочерью я ни в коем случае не должна никак двигать её границы, я должна относиться максимально уважительно к её выбору и к её желаниям.

Маруся села на кровать, сложила ноги по-турецки и тяжело вздохнула.

— Что там, до сих пор неизвестно?

— Я остаюсь с вами.

У Маруси на лице пробежала гамма чувств от какой-то детской непосредственной радости до паники и разочарования.

Мне пришлось опустить глаза. Как-то неприятно было ощущать, что дочь готова быть с кем угодно, только не с матерью.

— И значит, мне опять многого нельзя будет?

Я пожала плечами.

— Я не уверена, что тебе нужны мои запреты.

Маруся вскинула брови, показывая, насколько она удивлена, и с сомнением качнула головой.

— В любом случае, ты всегда можешь сказать отцу, что не хочешь меня видеть, и так далее. — Произнесла я почему-то вдруг скрипнувшим голосом. И снова в носу защипало.

— Да, я скажу, что не хочу быть с тобой и появится не Милана какая-нибудь Рамилла, Антонина, Валентина, короче, кто-нибудь да появится в любом случае, и так и буду до конца своей бессознательной, несовершеннолетней жизни наблюдать за вереницей из отцовских баб, и быть у них таким своеобразным переходящим трофеем. Кто мне понравится, тот будет рядом с отцом, кто не понравится, тот, увы… Офигенная перспектива.

— Я не рада этому, Маруся, мне больно что тебе приходиться это видеть… — тихо сказала я и в растерянности пожала плечами. Ну что я ещё могла выдать дочери на этот счёт. Что все и так уже за нас решил отец?

Нет, я не знала, что он решит, и поэтому разговор у нас получался какой-то поломанный, неправильный. Маруся, вздохнув, упала на кровать и тихо произнесла.

— Как вы там с Никитой переночевали тогда?

Осторожно, словно боясь спугнуть, я прошла и села на кровать, дотронулась кончиками пальцев до дочери и погладила её по ноге.

— Блины пекли…

— Да, я помню, блины были вкусные у тебя всегда. — Выдохнула Маруся, а потом, как будто бы что-то вспомнив, добавила: — А ещё помнишь, когда бабуля варенье из клубники варила, ягода там как медуза такая крупная плавала, нерезаная…

— Угу, — улыбнулась я, вспоминая материно варенье, которое можно было спокойно подсовывать, как яд диабетиком: столько сахара, что аж рот сковывало весь.

Через несколько часов на пороге квартиры появился Никита, и пока Маруся ябедничала ему на то, что произошло, я накрывала на стол.

Валера закрылся в своём кабинете, и я не знала, как будет дальше у нас проходить с ним взаимодействие: то ли он уедет, то ли ещё что, но однозначно было, что мне не хотелось бы ночевать с ним в одной квартире, но идти и спрашивать, лезть на рожон я тоже не хотела.

Может быть, он был где-то и прав. В том-то, что нам нужно было немного застыть во времени и начать принимать взвешенные решения. Не знаю, все это было слишком странно.

С присутствием Никиты Маруся немножко отогрелась и стала даже улыбаться. Больше всего радовался сын, он прижимался ко мне и был ласковым, как котёнок. А я от переполняющих меня чувств не могла ничего даже толком сказать, просто смотрела на детей, и сердце заходилось в бешеном беге. А вечером, когда начали готовиться ко сну, я заглянула в ванную к Марусе, она стояла, растирала глаза мицеллярной водой, а я, вздохнув, предложила.

— Может быть, все-таки масло гидрофильное возьмёшь, чтобы смыть косметику.

Маруся бросила на меня недоверчивый взгляд, и я пожала плечами.

— Я же знаю, что ты моей косметикой пользовалась…

Если честно, когда я уезжала, я в последнюю очередь думала о косметике, и моя так и осталась стоять в гардеробной на нескольких стеллажах.

— Так зачем ты сейчас мучаешься? Я, конечно, понимаю, что взрослая косметика не совсем подходит детской коже, но уж масло то для снятия макияжа можно взять.

— Но ты всегда ругалась.

— Потому что ты брала мою косметику, а она не предназначена для твоей кожи. И потом, вместо ровного личика у тебя бы были прыщи и всякая прочая угревая сыпь, а не от того, что мне было жалко, и косметика, которую я тебе покупала, она была предназначена ровно для твоего возраста. Потому что тяжёлые тени, они созданы для того, чтобы маскировать недостатки, а тени, которые покупают для подростков они более лёгкие по текстуре, они не забиваются в поры. Здесь же вопрос был не в том, чтобы ты не красилась и не как-то не ухаживала за собой, а вопрос был в уместности. А ты, как любая девочка, все равно старалась мамину косметику взять. Да, я понимаю, я сама также старалась.

Глава 29

Я тяжело вздохнула, понимая, что начался новый раунд общения с Валерой.

Почему-то весь брак, я не замечала, насколько он человек настроения.

— Вот объясни мне, — вздохнул муж, и я прикрыла глаза. — Вот зачем ты полезла в ящик моего стола? Вот именно тогда.

Я не помнила, зачем я полезла в ящик его стола и нашла там кольцо, я серьёзно не помнила, а потом у меня словно бы все в дыму каком-то было.

— А почему первая мысль у тебя была, что я тебе изменяю? — Спросил Валера, и я обняла себя за плечи. — Вот смотри, мужик снимает кольцо, если у тебя все в браке хорошо, неужели ты подумаешь о том, что он изменяет?

Валера говорил медленно, мягко.

А я не знала, почему я так подумала. Может быть, это была первая внезапная реакция из-за дебильных разговоров матери о том, что такие мужчины, как Валера, они не бывают верными. Тем более рядом с мягкими женщинами. Может быть, это было чисто рефлекторной реакцией из-за того-то, что рядом постоянно где-то всегда мелькали новостные каналы, о том, кто кому изменил, кто-то с кем-то переспал.

А может быть…

Я медленно приоткрыла рот и посмотрела на мужа:

— А разве у нас было в браке все хорошо? — Спросила я, и Валера тяжело вздохнул. Отпустил мою руку и, перехватив за талию, подтолкнул в кабинет. Зайдя внутрь, я увидела, что у него на столе стоит большой заварник с чаем.

— У нас все было хорошо, Вер, вот честное слово. Мы с тобой, как два дурака влюблённых мотались по России. Складывали в память маленькие островки из путешествий. Мы мечтали состариться вместе, а до этого успеть воспитать детей, вырастить их. Я любовался тобой, думал только о том, как мне повезло, что у меня жена правильная. Такая, как должна быть. Мать моих детей, хорошая, где надо проявит строгость. А там, где нет, будет дуть до последнего на разодранную коленку. У нас все было хорошо в браке, Вер. Так почему ты подумала, что я тебе изменяю?

— Наверное, потому, что у нас не было все хорошо, Валер. — Тихо произнесла я и опустилась на диван. — Наверное, потому что когда ты уезжал в командировки я оставалась одна. Смотрела на настенные часы и отсчитывала их бой до момента, когда ты приедешь. Наверное, потому, что пока дети были маленькие тебе было слишком неинтересно с ними, ты любопытство стал проявлять, только когда маруся в первый класс пошла. Наверное, потому, что все чаще ты засыпал, развернувшись ко мне спиной. А что мне оставалось делать, что мне оставалось думать?

Валера тяжело вздохнул и сел за стол, пододвинул себе чашку с чаем, по кабинету разлился сладковатый аромат манго и клубники.

Мы просидели с ним ещё с полчаса в полном молчании.

Никто из нас не собирался как-либо двигать этот разговор в ту или иную сторону.

У меня были свои мысли по поводу нашей жизни, у Валеры свои.

И, ничего не дождавшись, я медленно встала и пошла в душ.

А после него зашла в комнату Маруси, увидела, что дочка крепко спит, также не сняв наушники с ушей. Приблизилась, стянула ободок, вырубила музыку, присела на край кровати. Провела ладонью по пушистым волосам и тяжело вздохнула.

Я даже забыла, когда последний раз укладывала Марусю спать. Я забыла, когда последний раз она смотрела на меня с каким-то восхищением. И в памяти только обрывками всплывали те моменты, когда я действительно была нужна дочери. А вот эти последние полгода она на меня злилась, а я за неё боялась.

Боялась, что она вырастет слишком ветреной, переживала, что её могут обидеть.

Последние полгода я очень сильно об этом переживала, чувствуя всю эту боль от предательства на собственной шкуре. И как побитая собака находилась рядом, не в силах что-либо объяснить. А ещё страшно было, что когда она подрастёт и вдруг поймёт, что я не на её стороне, как это было с моей матерью.

Мне очень хотелось быть хорошей для неё.

Чтобы она постоянно знала что в самой страшной ситуации она может прийти и сказать «мам, мне плохо».

Я наклонилась, невесомо дотронулась губами до её виска, и дочь громко фыркнула во сне. А когда завозилась на кровати, я поспешила встать и сделать вид, как будто меня здесь не было.

А Никита спал крепко, развернулся лицом к окну, обнял свою подушку. А когда я легла рядом, то пробурчал о том, что не хочет завтра идти в школу. Но утром он все равно пошёл.

Я его проводила, передала на руки водителю. И сын, улыбаясь, прижимался ко мне.

А потом я обратилась к дочери:

— А ты сегодня чем займёшься.

Маруся пожала плечами и широко зевнула, сидя за кухонным столом.

— Мы сегодня с девочками вечером в кино собирались, а днём я хотела к Мирославе подняться…

Мирослава была чуть младше Маруси и жила на несколько этажей выше.

Я мягко улыбнулась.

— Хорошо.

— Правда? — тихо уточнила дочь, рассматривая меня из-за кружки.

— Конечно.

— И ты не будешь говорить, что мне надо учиться и готовить летний список книг…

— Нет, — пожала я плечами,— ты же можешь в любой момент прочитать краткое содержание, и Маруся, усмехнувшись, чуть не расплескала весь чай. А я понимала, что вот в этих маленьких тихих моментах и проглядывало счастье.

Приехав на работу, нарвавшись на рой вопросов от девочек, которые стали свидетелями вчерашнего грандиозного подарка, я постаралась как можно быстрее пролистнуть этот момент. И весь день я получала сообщения то от дочери, то от сына. И, наверное было закономерно, что улыбка не сходила с моих губ.

А после обеда мобильник завибрировал, и я, нахмурившись, посмотрела на аватарку мужа.

С недоверием приняла вызов.

И выжидательно замолчала.

— Привет, — холодно бросил Валера и тяжело вздохнул. — Вера, у меня к тебе будет такая просьба, ты же сегодня в районе четырех, наверное, освободишься?

— Привет. Да, примерно где-то так.

Я бросила косой взгляд на список рабочих вопросов, которые надо было закончить, и сама себе кивнула.

Глава 30

Я настолько была шокирована словами Валеры, что даже не поняла, что он имел ввиду.

— Собрать тебе вещи?

— Да, положи несколько костюмов, спортивный, не забудь. Ну там белье еще. Я понимаю, что не имею права тебя просить об этом, но не хотелось бы продолжать эту бессмысленную агонию…

— Ты о чем? — за все года жизни со своим мужем я выяснила одно: если я что-то недопонимала, лучше переспросить, а не додумывать, потому что додумывать за Валеру очень проблемно.

— Я о том, что когда мы с тобой разводились, когда я психовал, бесился, у меня был хороший брак. А потом вдруг выяснилось, что ничего хорошего в этом браке нет. И поэтому смысла в этой нашей мышиной возне на данный момент я не вижу. Пока не решено, что мы будем делать дальше. Я не думаю, что нам стоит контактировать.

— Я поняла тебя, — с замиранием сердца выдохнула я и покачала головой.

Я настолько хорошо его поняла, что не могла иначе никак выразить своего чувства от произошедшего.

— Спасибо.

Он первый положил трубку, а я в недоумении осталась сидеть за учительским столом и переваривать информацию. То есть для того, чтобы у него сменился вектор, нужно было просто сказать, что мысли об измене не рождаются просто так. И он на самом деле не был тем, кем себя считал весь наш брак…

Странная логика.

Я в неё не верила, и я подозревала какое-то двойное дно у этой ситуации мне казалось, что Валера что-то задумал только что, я понять не могла. Ну, не мог человек, который полгода отчаянно держал меня на поводке из невозможности быть рядом с детьми за один вечер поменять своё мнение. Ну, не мог человек, которому было плевать на мои слезы, которые я проливала возле дверей квартиры, возле его машины в один момент расчувствоваться и подумать о том, что да, действительно, как-то все по-дурацки вышло…

Не могло быть такого.

Я не верила Валере, он затаивался и готовил какой-то следующий шаг, только к чему шаг, я не понимала.

В четыре часа я закончила всю работу и настроилась на то, что сейчас приеду и в спортивную сумку соберу одежду мужа.

Когда я занесла все методические материалы в учительскую, записала на доске график выполненных задач, мобильник снова затрезвонил, и я нахмурилась, глядя на номер мужа.

— Ты где? — Только и спросил Валера, как-то нервно выдохнув в трубку.

— Еще на работе, собираюсь, выхожу.

— Черт, — коротко бросил муж, и я тут же уточнила.

— Что случилось, почему ты позвонил?

— Я думал, ты уже дома.

— Нет, нет, что-то случилось? — нервно уточнила я.

— Да, твою мать! Что случилось? Сработала сигналка.

Я нахмурилась. Сигнализация срабатывала, если открываешь дверь и не отключаешь датчик.

Кто мог открыть дверь и не отключить сигнализацию? Его Милана была в курсе всего этого, ведь столько находилась в квартире.

Никита? Да он это знает!

И так получилось, что за последние полгода я одна не находилась в квартире.

— Я не знаю, что это…

— Твою мать. Я тоже не знаю, что это…

— Дома Маруся… — прохрипела я от страха.

— Так, ладно, плевать. Я сейчас позвоню водителю, отправлю его в квартиру и сам выезжаю.

Я кивнула сама себе и выдохнула:

— Я тоже тороплюсь.

Противно засосало под ложечкой…

Если Маруся была дома. То сигнализация не должна была сработать, значит, Маруси не было дома, или она была дома и поставила ночной режим.

Была такая ситуация, что когда мы находились все дома, то просто выставляли функцию на открытие замка. Обычно это делалось на ночь.

Сердце бешено застучало, и я перехватив поудобнее сумку, резко качнулась в сторону двери.

— Вер, что случилось на тебе лица нет, — спросила заведующая, но я только качнула головой.

— Все хорошо, надо домой спешить, — бросила я, вылетая из учительской, я быстро пересекла весь этаж и направилась в сторону лестницы.

На втором повороте, как черт из табакерки передо мной выросла Милана.

Оскалившись, она сложила руки на груди и вскинула подбородок.

— Что, Верочка, радуешься? Добилась, чего хотела, да?

Без здрасьте, без какого-либо начала разговора выдала Милана, как будто бы мы с ней до сих пор продолжали тот диалог, начатый в зале.

— Мне некогда, — отмахнулась я, стараясь обойти её со стороны стены, а не перил.

— А вот у меня времени теперь дофига. Ты же сделала все возможное для того, чтобы разлучить меня с Валерой. Да?

Милана дёрнулась в мою сторону, преграждая мне путь, и я, психанув, рыкнула и шагнула опять к перилам, схватилась пальцами за гладкое дерево.

— Что ты от меня убегаешь? — Сделав шаг на ступеньку ниже, дерзко спросила Милана и вцепилась мне в предплечье пальцами. — Что ты от меня убегаешь, что радуешься? Да, старая ненужная жёнушка наконец-таки использовала последний способ выйти замуж.

— Да отстань, мне некогда, — хрипло выдохнула я, дёргаясь вперёд, но Милана отступила ещё на шаг и качнула головой.

— Я тебя сразу раскусила, я прекрасно видела и знала, что ты не просто так ошиваешься возле Валеры, и как бы ты не прикрывалась своими детьми…

— Я тебе ещё раз говорю, отстань от меня, не надо со мной разговаривать, — произнесла я нервно и все-таки дошла до конца лестницы и оказалась на площадке, сделала поворот и ступила на первую ступеньку следующего проёма.

— А вот у меня к тебе теперь масса вопросов, и пока я не получу на них ответы…

— Я сказала, что не буду с тобой говорить, — рыкнула я, стараясь оторваться от Миланы, но она, словно заговорённая, делала шаг за шагом, идя спиной вперёд по лестнице, и никак не собиралась следовать моему совету.

— А мне вот интересно, ты что, собираешься снова выйти замуж за Валеру? Или как? Что думаешь, избавилась от меня и тебе теперь все двери открыты? Нетушки. Верочка, я не собираюсь уступать тебе своего мужика.

— Да мне плевать вообще на ваши отношения, — выдохнула я и успела проскочить ещё две ступеньки. Но Милана в этот момент оскалилась и едко заметила.