В ритме сердца

Пролог. Она

Мне казалось, что именно его я видела на кладбище, когда возвращалась  дорожкой, ставшей за эти годы такой же привычной, как дорога домой.

На фоне холодного памятника из белого мрамора его фигура смотрелась словно олицетворение горя и скорби. Наверное, он сходил с ума – издалека не было видно слёз, но сгорбившаяся широкая спина и руки, закрывавшие лицо, кричали об испытываемой им боли. Мне это было понятно без слов.

Но всё же я прошла мимо. Февральский день гас, нулевая температура и сырой пронизывающий ветер заставили прибавить шаг. На автобусной остановке оказалось совсем пусто. Посмотрев на часы, я поняла, что опоздала на предпоследний рейс всего на несколько минут – теперь придётся ждать следующего минут тридцать либо выйти на дорогу и остановить первую попавшуюся машину. Поздно заметив, что от ворот кладбища тронулась машина и, набирая ход, проехала мимо, я зябко поёжилась и приподняла ворот шубки. Что ж, остаётся только приготовиться к длительному ожиданию автобуса, но неожиданно автомобиль остановился и стал сдавать назад. Поравнявшись со мной, водитель открыл дверцу и громко спросил:

– Вам до города? Садитесь! – сказал он, когда я утвердительно кивнула в ответ.

– Спасибо, – пробормотала я, почувствовав колкую неловкость от того, что продрогла и, сотрясаясь всем телом, села на переднее сиденье рядом с ним.

– Закройте лучше дверь!

И мне пришлось выполнить не то просьбу, не то приказ. Постепенно согреваясь, исподтишка рассматривала его профиль. Он был похож на моего мужа, непонятно только, какого цвета глаза – начинавшиеся сумерки и густые ресницы делали его неопределённым. Но мой супруг никогда не испытывал такого горя и отрешённости – это досталось мне. Чувствуя, что излишне любопытна, я стала смотреть  на проплывающее мимо бесконечное снежное полотно. Однако краешком глаз видела тени под его глазами, отросшую за день щетину и впалые щёки, отчего жалость с болью отразилась где-то в глубине сердца.

Поглощённая своими мыслями, даже не сразу увидела, что он тоже внимательно наблюдает за мной. Молчание с каждой минутой становилось всё более неловким, но мне не хотелось бередить его боль, и тогда совершенно неожиданно для себя спросила:

– А вы давно ели?

– Вы хотите есть?

– Мне кажется, что вам необходимо выпить, хотя бы кофе.

Он не ответил, и потому я почувствовала себя лишней и назойливой. Приготовившись выйти на первой автобусной остановке, стала неотрывно следить за дорогой, которая накатывала на машину грязным киселём из снега и песка.

Мужчина прибавил скорость – температура внутри салона стала заметно комфортнее. Глаза невольно прикрылись от усталости и разливающегося по телу приятного тепла. Мне показалось, что уже в следующую минуту я вздрогнула от резкой остановки, но на самом деле оказалось, что машина стояла напротив ресторана с ярко горящей вывеской.

– А давайте поужинаем? Я и вправду забыл, когда ел.

– Я с удовольствием выпью кофе, – окончательно очнувшись от дремоты, с воодушевлением заметила я.

Неужели я действительно заснула в авто незнакомца, который мог увезти меня а таком, почти бессознательном состоянии куда угодно?

Тихо выдохнув, отбросила все скверные мысли. Ничего со мной не случилось: я жива, здорова и меня даже привезли на обед в дорогой ресторан.

Мы молча зашли внутрь, открыв тяжёлые двери заведения. Мужчина помог снять шубу, разделся сам, пока я пыталась привести в порядок причёску, и повёл за собой в просторный зал. Когда подошёл официант, он, даже не спрашивая меня, сделал заказ на двоих, хотя, честно признаться, есть совершенно не хотелось. Однако что-то неведомое заставило смиренно принять его действия, положив тканевую салфетку на колени.

Вскоре принесли бокал вина – для меня.

– Выпейте, вы замёрзли, вам надо согреться! – настойчивый голос не оставил выбора, тело снова бездумно подчинилось его безапелляционным словам.

Пока он ел, я по глоточку пила сладко-пряную жидкость. Тепло из желудка потекло в голову – стало легче воспринимать сидящего напротив незнакомого человека. Он до сих пор не спросил, как меня зовут, и не представился сам.

Разглядывая стильный интерьер ресторана и его немногочисленных посетителей, я ненадолго отвлеклась, погрязнув в пустых размышлениях, а когда вновь взглянула на него, то обратила внимание на его глаза – искрящиеся-зелёные и пьяные. Я могла бы поклясться, что он не пил. О чём он думал, пристально рассматривая мою фигуру, было вовсе не понятно. И ещё более странным выглядело предложение потанцевать в то время, когда мы только приступили к ужину, как и многие из гостей этого ресторана.

Однако я всё же согласилась. Со мной такое бывает: зная, что, возможно, в какой-то момент совершаю самую глупую ошибку в своей жизни, всё равно стремлюсь пройти начатый путь до конца. Это как гипноз. И в этот раз, положив свою ладошку в его тёплую крепкую руку, снова не ожидала, что так легко и непринуждённо, отбросив все сомнения, пойду с ним на середину танцпола.

Может быть, он хотел почувствовать себя живым, может быть виной тому была чарующая музыка – бархатный мужской голос пел на французском языке о любви – но он привлёк меня ближе, чем полагается доселе не представившимся мужчине.

Изысканно-тонкий запах одеколона, смешанный с горем, делали его загадочным и непредсказуемым. Я ещё противилась слишком тесному вторжению в мою приватную зону, то ли отталкиваясь от его груди, то ли держась за лацканы пиджака, но, прикрыв глаза, легко шла за ним в танце, так легко, как это было с мужем. Я чувствовала, что он тоже вдыхает запах моих волос с макушки, отчего его горячее дыхание вызвало будоражащий озноб во всём позвоночнике.

И вдруг, на этом трепещущем моменте, музыка неожиданно закончилась. Проводив меня до столика, он сказал, что сейчас вернётся, и… ушёл. Прождав его минут десять, я ощутила неловкость ожидания незнакомого мужчины, подозвала официанта и, расплатившись по предоставленному в папке счёту, вышла на улицу.

Пролог. Он

Я не мог не ездить к ней на могилу. Мне всегда казалось, что если я очень хорошо постараюсь, то долгожданное счастье снова вернётся в мои руки. Я готов рыть заснеженный холм руками, ожидая знака от той, которая спряталась так глубоко. Но ни одного, даже малейшего знака не было, и это медленно убивало. Я забылся, и только потому, что рисунок на мраморе стал плохо видимым, понял – надо возвращаться в пустую квартиру и делать вид, что до сих пор живой.

В машине тоже холодно, как в склепе, и оттого мерзко как-то, паршиво. Заведя уже остывший мотор, подождал немного, прогревая двигатель, а заодно и пытаясь выбраться из колючих воспоминаний, но кладбищенская тишина и уходящий в сумерки день делали мир каким-то нереальным.

Резко развернувшись, направил автомобиль на шоссе, ведущее в город, и почти проехал мимо молодой женщины похожей на птицу, взъерошенную февральским ветром.

Дав по тормозам и тотчас сдав назад, я нажал на кнопку стеклоподъёмника. Окно плавно опустилось, и я крикнул ей, чтобы она села в машину. Незнакомка послушно опустилась на сиденье рядом и какое-то время исподволь наблюдала за мной. Датчик показывал, что дверь не закрыта, и мне пришлось напомнить ей об этом. Сказать мягко не получилось – застывший от холода голос прозвучал резко и даже в какой-то степени грубо. Да, собственно, какое мне дело, каким голосом нужно говорить с ней – это просто жест вежливости, рука помощи в студёный день.

Я перевёл взгляд на дорогу, наплывающую на нас унылым серым полотном. Только бы сейчас эта попутчица не лезла в душу. Но девушка молчала, она просто отвела глаза и стала смотреть в окно. Но в какой-то момент, отвлекшись от дороги, я опять поймал её взгляд, полный жалости.

– А вы давно ели?

Чёрт побери, мне не нужна жалость. Я продолжал безмолвно вести машину, и она, вжавшись в автомобильное кресло, будто тут же уменьшилась в размере и больше не задала ни одного вопроса. А я вдруг вспомнил, что действительно давно не ел.

Въехав в город, плавно вырулил к ресторану и посмотрел на девушку – она, согревшись, сладко дремала. Не хотел её пугать и, уж тем более, будить от такого блаженного сна, но от сработавшего тормоза она резко открыла глаза и настороженно уставилась на меня.

– А давайте и вправду поужинаем? – постарался произнести как можно дружелюбнее.

– Я с удовольствием выпью кофе.

Впервые, как остался один, я почувствовал голод. Может быть, запахи свежеприготовленной пищи способствовали этому, но это стало для меня маленьким открытием. Сделав заказ и дождавшись, когда ей принесут вина, я внимательно посмотрел на свою спутницу, изучая её внешность и непроизвольно стараясь запомнить каждую деталь её образа. Молодая женщина, скорее девушка, лет двадцати пяти или, может, двадцати восьми; матовая смуглая кожа, большие, как переспевшая вишня, глаза, волосы каштанового цвета, собранные в классический узел. Не в моём вкусе, в общем. Она потягивала вино по глоточку и, стараясь не смотреть на меня, рассеянно переводила взгляд то на интерьер ресторана, то на других посетителей.

Еда опьянила меня, и я, наконец, расслабился. Музыка, до этого звучавшая тихо, вдруг полилась знакомой до боли мелодией. Мне хотелось воссоздать иллюзию жизни, и я пригласил девушку на танец. Она взглянула несколько удивлённо, но всё же не отказалась от моего неожиданного приглашения.

Почти пустой танцпол, но меня это ни капли не смутило. Обе руки я положил на её талию и с удивлением отметил, что она оказалась очень худенькой, и её пахнущая травяной свежестью макушка щекотала мой подбородок. Я привлёк её к себе, ещё ближе, ещё теснее и, почувствовав сопротивление, попытался расслабиться, но непослушные руки не захотели отпускать тёплое женское тело. Наверное, если бы она была более настойчива в своём желании отодвинуться от меня, я бы позволил это сделать. Но грассирующий французский, на котором звучала песня, уговорил её вместо меня, даже не пришлось ничего предпринимать: ни одного слова, ни одного взгляда.

Близость совсем незнакомой женщины довольно странно действовала на меня. Впервые с того страшного дня я испытал острое желание. Каждое легчайшее прикосновение её волос грозило мне полной катастрофой. Я испытал облегчение от того, что музыка неожиданно стихла. Галантно проводив её к столу и пытаясь скрыть своей вежливостью своё возбуждённое состояние, я сказал, что выйду на минутку.

Она осталась одна за столиком, а я рванул в туалет. Подойдя к раковине и открутив кран, подставил ладони под холодный напор воды. Набрав в руки спасительную влагу, наконец-то освежил лицо и руки ледяной прохладой. Но, несмотря на это, снова погрузился в себя, и только вышедший из кабины посетитель вывел из отрешённого состояния, попросив закурить.

– Не курю.

Мне казалось, что я отлучился ненадолго, но, возвратившись, не застал девушки за столиком, с которого официант уносил посуду. Я попробовал понять, что в результате испытываю от её ухода: горькое разочарование или всё-таки заметное облегчение? Но, так и не разобравшись, шагнул на улицу.

Глава 1. Она

«- Спасаешься бегством, принцесса? – этот иронический голос звучал до самого порога дома. Искрящиеся, дерзкие, задиристые зелёные глаза не отпускали из своего тленного рабства, всё туже затягивая на моей шее толстую прочную верёвку».

Я всё время моталась по гарнизонам, ведь мой отец служил в войсках. Сложно было найти себе занятие, когда ты постоянно переезжаешь с одного места на другое. И если бы не внезапно нагрянувшая на моё юное сердце влюблённость к преподавателю ИЗО-студии, то, возможно, всё закончилось бы иначе. Подозревая меня не только в плотских чувствах, но и в огромном таланте к рисованию, он смело пришёл к моим родителям и сказал: «У Марины способности, которые обязательно нужно развивать».

Увлечение молодым педагогом быстро испарилось, лишь стоило мне всерьёз заняться делом. Мне нравилось рисовать, смешивать краски так, что натюрморт, который изображали все, на моём листе буквально оживал и светился. И хоть в десятом классе я однозначно определилась с выбором профессии, то с выбором мальчика, которому хотела бы отдать своё сердце, всё обстояло значительно сложнее. Сегодня мне нравился один, завтра – совсем другой. Я нещадно разбивала вдребезги их стонущие сердца, оставаясь всего лишь верным другом, нежно целуя на прощание в щёку очередного провожавшего кавалера, а потом бессовестно, бросая в смятении чувств молодого парнишку, бежала домой – рисовать. 

На выпускном вечере мне признались в любви, по крайней мере, трое из тех, у которых хватило смелости это сделать. Но я, выразив глубокое сочувствие, ушла с бала под руку с отцом. Его цыганочка, копия матери, выросла. Толпившиеся вокруг меня мальчики заставили задуматься, что вскоре появится такой же, как он, смелый парень, и украдёт сердце его звёздочки.

Мне удалось поступить на бюджетное отделение дизайнерского факультета столичного университета. И началась жизнь, которая требовала полной самоотдачи. Моя комната превратилась в мастерскую, где стоял этюдник и приготовленные отцом деревянные подрамники, затянутые плотным белым холстом. Боже, мои работы  висели на всех четырёх стенах, потом стали занимать большую часть балкона, каждый раз заставляя спотыкаться о них маму, развешивающую бельё. Но никто ни разу не упрекнул меня в этом.

Пленэра я с нетерпением ждала каждый день, с придыханием слушая рассказы девочек о романтических вечерах в палатке, на дикой природе. Особое чувство полной свободы кружило голову. И хотя спать в тесной брезентовой палатке, остро ощущая каждую неровность всем телом, не очень-то приятно, а преподаватели поднимали рано утром, заставляя с воодушевлением писать восходы и нисколько не сочувствуя только что заснувшим студентам, - мы всё равно включали по вечерам на всю катушку  музыку, танцевали, кутили, горланили песни до хрипоты в голосе и… влюблялись без оглядки.

Как можно терять голову от мужчины, сходить с ума? Оказывается, можно. Я, наконец, поняла что значит «влюбиться», когда к нам приехали парни с архитектурного. Вообще-то, мне были знакомы многие мальчики с разных факультетов, но этот оказался новеньким. Появился он внезапно и только с началом третьего курса. Такие либо зачисляются после окончания колледжа, либо возвращаются уже отслужившими в армии.

Парень всем своим видом напоминал серьёзного волка-одиночку. Один в стае, сам по себе, на своей волне. Преподаватели не заставляли его рисовать, скорее, он поднимал их своим неуёмным желанием писать просыпающееся утро. Писал акварелью, гуашью, маслом. Вечером на дискотеке, постояв в стороне какое-то время, незаметно уходил. Надевал наушники, включал плейер и заваливался в палатке, не слыша возвращения остальных парней, мыкающихся в любовных приключениях.

Я впервые не знала, как обратить на себя его строгое внимание. Его не надо было просить поднести нагруженный тюбиками масляных красок этюдник. Он просто брал и нёс его в полном молчании, не говоря ни слова, даже помогал устанавливать. Но потом с головой уходил в работу.

Однажды он похвалил меня за удачный этюд, и тогда я стала писать с особым усердием и рвением, писать много, очень много. Комкала работы, которыми в прежние времена оставалась довольной. Только себя не обманешь и картинами не отвлечёшь: я не приблизилась к предмету своей любви ни на шаг.

В последний вечер четвёртого семестра, по сложившейся традиции, жгли большой костёр, пили сухое вино и прощались на всё лето. Я, погружённая в грустные мысли о том, что теперь не смогу видеть виновника своих страданий, который так основательно поселился в моём сердце, не сразу заметила, что вся группа разошлась парами, и только мы вдвоём сидим на брёвнышках у яркого, неугасающего костра. Тогда мне пришлось принять трудное для себя решение: пойти ва-банк и стать той отчаянно-нахальной девчонкой, которая сбивала парней с толку.

– Эй, друг, а ты целоваться умеешь?

– Вообще-то, меня зовут Демид.

– Я знаю. Так ты не ответил на мой вопрос, Демид.

– Я многое могу, но зачем тебе это нужно? Сделать зарубку об очередном покорении?

– Ладно, если трусишь, так и скажи.

Я обиженно встала и, показав ему спину, прямиком направилась по тропинке к палаткам, расположенным поодаль от костра. Но он успел ловко схватить меня за руку, резко дёрнул за неё и чуть не упал вместе со мной на землю. Не ожидав такого резкого поворота событий, я буквально потеряла равновесие. Однако рефлекторно оттолкнувшись сильной рукой от земли, он лихо усадил меня к себе на колени, с жаром притянул за бёдра к широкому торсу и начал неистово целовать. Эти поцелуи были одновременно и злые и чувственные, и в какой-то степени дикие.

– Ты думаешь, тебе всё позволено, – кривя губы, он нагло скользнул рукой под футболку, ладонью обхватил грудь и снова жёстко поцеловал.

Я, привыкшая к покладистости парней, начала вырываться и кричать, освобождаясь от плена его губ:

– Дурак, отпусти меня!

Придушенная его ласками, наконец высвободилась из железной хватки и, свалившись на землю прямо у его ног, вдруг услышала с сарказмом пропетую строчку из песни «Ты у моих ног».

Глава 2. Он

"И всё – это вся жизнь, просмотренная за ночь. А дальше без всяких снимков: запечатлённое в памяти бледное лицо Алины, одеяло, намокшее от крови, её слова: «Быстрее, быстрее…», когда я гнал машину по безлюдным ночным улицам, выжимая до упора педаль газа. Охрана больницы, предусмотрительно уводящая меня от операционного блока. Сиденье в холодной машине, от которого противно, до боли свело все мышцы. И бесполезные попытки узнать что-либо."

– Рома… Ром, ты где?..

Услышав знакомый звук, очнулся – настолько явственно прозвучал голос Алины, что я невольно обвёл глазами комнату, хотя даже во сне знал, что её больше нет. Свет оставленной со вчерашнего дня включенной в коридоре лампы пробивался через стеклянные вставки дверей. Посмотрев на часы, стрелки которых медленно ползли по циферблату, отчётливо понял, что до утра уснуть уже точно не получится. Опять. А ведь только полвторого.

Провалявшись ещё минут пять, всё же поднялся с кровати, включил электрический чайник и, пока закипала вода, открыл крышку ушедшего в сон ноутбука. Вот она, та самая папка на рабочем столе. С фотографиями. Вся наша с Алинкой счастливая жизнь.

Сам себя не узнаю. За месяцы их рассматривание превратило меня в какого-то слюнтяя. Я вновь и вновь пытался оживить и наполнить каждый снимок её смехом и движениями, не замечая, как воспоминания туманят глаза, в беспамятстве уплывал в такое солнечное, счастливое прошлое.

Я помню, как мы познакомились. Мы с другом радовались первому крупному контракту на строительство дома местного олигарха. Быть выбранными из большого количества фирм, для совсем ещё молодой тогда кампании, которую мы возглавляли вдвоём – это вам не фунт изюма. Я старательно изображал из себя солидного бизнесмена, пока не встретился взглядом с ней. Встретился и пропал: она танцевала с парнем и игриво улыбалась мне из-за его плеча. Но я не сразу решился пригласить её на танец: мой друг Денис здраво рассудил, что нам могут прилично накостылять за то, что лезем в чужой огород. И всё-таки ближе к концу вечера, боясь, что её кампания уйдёт из кафе, пригласил. Даже сейчас по телу прокатилась волна тепла от осознания того, что не ошибся. Алина с братом отмечала день рождения – один на двоих. Потом она скажет мне, что я стал её самым лучшим подарком.

Пикник у Дениса на даче и Алинка, танцующая в купальнике, отчего снимок получился немного размытым. Но я помнил каждую родинку на её теле, потому что друг с  женой ушли, проявив благородство и оставив нам ключи от дачи. Как сейчас видел её смущённый взгляд, когда она поняла, что произойдёт дальше. Постаралась перевести меня на неприбранный стол, чтобы вместе заняться мытьём посуды, но я настойчиво подошёл к ней сзади, поцеловал в шею, которая тут же покрылась мурашками – и её парео, наконец, осталось лежать около мойки. Тогда я перецеловал все родинки на её загорелой коже, а те, что спрятались от солнечных лучей, заставили меня благоговейно застонать от удовольствия, прикоснувшись к ним губами.

Светящиеся от радости Алинкины глаза – она узнала, что ждёт ребенка. Вот она же, с мячом, шутливо засунутым под футболку. Я закрыл окошки этих снимков, помня, сколько раз она потом плакала оттого, что не смогла выносить плод. Мысль иметь от меня детей стала для неё навязчивой. Может быть, в силу того, что я мужчина, но такого острого желания стать отцом у меня не было – я просто как мог успокаивал её.

Фото в нашем новом доме. Алинка улыбается, но в глазах затаилась грусть.

Её последний снимок: лицо жены покрылось пигментными пятнами, но глаза сияют бесконечной радостью – она на седьмом месяце беременности. В смешном комбинезоне, похожая на бегемотика, нисколько не огорчённая испорченной фигурой и с удовольствием грызущая смелую морковку.

И всё – это вся жизнь, просмотренная за ночь. А дальше без всяких снимков: запечатлённое в памяти бледное лицо Алины, одеяло, намокшее от крови, её слова: «Быстрее, быстрее…», когда я гнал машину по безлюдным ночным улицам, выжимая до упора педаль газа. Охрана больницы, предусмотрительно уводящая меня от операционного блока. Сиденье в холодной машине, от которого противно, до боли свело все мышцы. И бесполезные попытки узнать что-либо.

Забытье.

Стук в окно машины. Охранник бьёт по нему костяшками пальцев, отчего-то отводит взгляд в сторону.

Лицо доктора, стоящего на крыльце больницы. Он нервно курит, клубами выдыхая сигаретный дым.

Абсолютное непонимание того, что говорят.

Звенящая, страшная оглушённость и пустота, которую я не мог заполнить до сих пор ничем.

Я выключил ноутбук и небрежно кинул его в кресло. Мне тридцать шесть, а я чувствую себя старым и разбитым. Закрыв лицо руками, вдруг почувствовал едва уловимый аромат духов, которым пахла ехавшая со мной девушка…

Глава 3. Она

Демид. Я всё то бесконечно-жаркое лето буду до отчаяния стараться забыть его, чтобы первого сентября, переступив порог университета, первым делом встретить его насмешливый взгляд на гордо поставленном администрацией стенде «Лучшие студенты». Сам он, как ни в чём не бывало подойдя после занятий, скажет: «Привет», – и молча, не проронив ни слова, проводит до самого дома. И я не спрошу его, куда он потом поедет и чем будет заниматься, потому что уже знала наверняка знала и мне совсем не понравится его ответ.

Это потом мне станет известно, что Демид – третий ребёнок хоть и из небогатой, но очень дружной семьи. Поскрёбыш – ростом метр восемьдесят, который привык всего добиваться сам. Для него не было каких-либо преград, он не слышал сигнала «стоп» - цель должна быть достигнута, если уже задана системой. Даже меня он приметил давно, про себя окрестив мотыльком. Почему-то после нашей первой встречи он решил, что такие, как я, привыкли порхать по жизни, а потому не стоит тратить на легкомысленность свои силы и время. Но женщина знает, как привлечь внимание мужчины, заставив его позабыть обо всём на свете, кроме неё самой. У каждой из нас в арсенале имеются разные способы закабалить, сделать так, что вся его жизнь превратится в сплошную гонку с самим собой. Я с хитростью во взгляде наблюдала, как мой смех на пленэре отвлекал его от работы, рождая неосознанное раздражение в душе. Злость одолевала его, будто Демид отвергал меня такую, ведь всего он должен добиться сам: завоевать женщину и унести её в свою пещеру. 

Но, вопреки всему, Демид умел любить нежно, глубоко, самозабвенно, не крича об этом, каждым поступком доказывая, насколько я для него дорога. Мой отец, познакомившись с ним, проникся к нему небывалым доверием, которое не раз могло быть нарушено. Потому что, оставаясь с ним наедине, я таяла от его исступленных ласк. Его зелёные глаза темнели, приобретая оттенок виридана. Он пьянел до безрассудства, целуя меня от макушки до кончиков пальцев. Но откровенно признавшись ему однажды, что ни с кем не была близка, я удивила, обрадовала и заставила его благоговеть передо мной.

Мы оба бережно хранили мою невинность долгие двенадцать месяцев, целый год. Триста шестьдесят пять дней сжигали себя незавершённостью ласк и на четвёртом курсе, наконец, поженились. День нашей свадьбы состоялся с наступлением счастливого праздника – Нового года – первого января.

Та долгожданная, настоящая ночь стала для нас обоих дверью в рай. До сих пор от воспоминаний о ней по моему телу прокатывается тёплая волна, а щёки мягко заливает румянец. Демид. Мой Демид. Всегда уверенный в себе, он волновался, впервые до наготы раздевая меня. Боялся просто не успеть подарить то наслаждение, которое обещал. Его губы и подрагивающие от сдерживаемых чувств руки довели моё желание до такой степени, что я буквально умоляла его начать. Выгибаясь дугой, царапая широкую спину острыми ноготками, просила, чтобы он освободил тело от палящих стрел, прожигающих сладким огнём губы, грудь, живот.

Мы будем ссориться. Я знала, что чаще во всех конфликтах была виновата сама. Я отчаянно и рьяно спорила, до хрипоты в голосе отстаивала своё мнение, но тёмная тихая ночь всё равно мирила нас. И чем серьёзней закатывалась ссора, тем ярче и слаще происходило наше примирение.

Моя бабушка уступчиво переехала к родителям, освободив нам свою квартиру. Демид стал понемногу подрабатывать, выполняя архитектурные чертежи и проекты, хотя на подготовку к защите дипломов у нас уходило уйму времени.

Счастье одним глотком – так можно определить мою жизнь.

Дипломы защищены на «отлично», и Демида принимают на работу архитектором в известную строительную компанию, где буквально в первый месяц испытательного срока он получает заказ на проект небольшого дома для молодожёнов.

Я разрабатываю на свой вкус интерьер помещения, и совет директоров компании утверждает наши разработки.

Первые деньги, с таким счастьем полученные нами. Приятный вечер в уютном ресторанчике. Безумная ночь любви.

Демид не разбудил меня утром, решив поехать на встречу с заказчиком один. Он оставил записку со словами, которые теперь навеки выгравированы в моей памяти: «Мариш, цветочек. Я скоро буду, не скучай. На кухне твоё любимое пирожное. Приеду – зацелую. Люблю тебя».

А потом раздался звонок от сотрудника ГИБДД, который сначала осторожно уточнил марку нашей машины и её государственные номера, а потом… потом сухо и сдержанно сообщил об аварии на шоссе перед мостом.

Я никак не могла проглотить ком в горле, чтобы спросить, что случилось с Демидом. Ровный сочувствующий голос в трубке велел подъехать для опознания тела моего мужа.

Больше я ничего не помню. И не хотела помнить.

Пять лет корю себя за то, что не проснулась в это солнечное и ясное, но такое злополучное утро. Корю за то, что не поехала с ним. Если бы можно было всё переиграть… Я верю, что спасла бы его или бы лучше ушла вместе с ним... Потому что таких мужчин, как Демид, больше нет.

Глава 4. Он

«Знаешь, милый, Антон такой замечательный отец. Дёмушке второй год, а он носится с ним как с писаной торбой. Демид сделал это, Демид сказал то... Он зовёт меня Анами. Почему так?.. Не знаю, но мне, если честно, нравится...»

В этот тёплый апрельский, по-настоящему весенний, день я и не думал ехать на кладбище. Но заблаговременно законченная работа и откровенное нежелание в очередной раз сидеть возле экрана телевизора с банкой пива всё-таки изменили мой маршрут.

Припарковав машину у до боли знакомых ворот, я неторопливо побрёл по скорбным аллеям к холмику с невысокой кованой оградой. Вездесущие одуванчики на свежей сочной зелени оживляли застывший в округе пейзаж. Подойдя к памятнику, вздрогнул от внезапно охватившего волнения – Алина с портрета, высеченного на гладком мраморе, на который я смотрел сотни раз, улыбалась. Улыбалась так, как будто хотела сказать мне что-то хорошее. «Наверное, свет сегодня падает под каким-то другим углом», – мысленно решил отгородить себя от настигающего безумия. Но память всё равно вновь представила перед глазами полупрозрачные картинки, по которым невольно вспомнилось то, так улыбалась моя жена, когда готовила мне сюрприз. Строила глазки, тихонько хихикала, словно умирала от желания рассказать о нём. Но потом, прикусив губу, сдерживалась, чтобы вдруг звонко рассмеяться, если я не выдержу и начну расспрашивать её. Такой же загадочной была улыбка, когда она узнала, что снова беременна.

И мои мысли вновь приняли бы привычное грустное направление, если бы я не услышал ласковый голос за соседним, через несколько рядов, памятником:

«Знаешь, милый, Антон такой замечательный отец. Дёмушке второй год, а он носится с ним как с писаной торбой. Демид сделал это, Демид сказал то... Он зовёт меня Анами. Почему так?.. Не знаю, но мне, если честно, нравится. А Кристина совсем большая, осенью пойдёт в школу. А ещё к нам в бюро вчера приходил парень, он сделал заказ на оформление интерьера дома для своего босса. Наверное, опять что-нибудь в стиле ампир. Я пока не видела ни дома, ни хозяина, но парень так насмешил всех наших девчат… И ещё… он назначил мне свидание сегодня. Но я не пойду, потому и пришла к тебе».

Сделав несколько шагов в сторону доносящегося приятного тенора, я, осмыслив поспешное действие, всё же остановился, не желая прерывать доверительный разговор. Но как же мне хотелось выяснить, кто так спокойно и трепетно беседует среди холодящих душу каменных домовин. Сидевшая на краешке гранитной  плиты в пол-оборота девушка подняла руки и скрутила в жгут мешающие ей волосы. Я узнал её, хотя видел всего один раз и совсем в другой одежде. Это была незнакомка, с которой пару месяцев назад ужинал в ресторане. Сегодня она выглядела совсем юной в своих потёртых джинсах и свитере, рукава которого сейчас натянула до кончиков пальцев.

Стараясь не шуметь, я вернулся в Алине. Её лукавая улыбка смущала, внося сумбурность в душу. Тогда я присел на скамейку, ожидая, что она не выдержит и, как бывало раньше, расскажет мне свой секрет. Но Алина по-прежнему молчала. Поднявшись с деревянной лавки, потянулся к вазе с цветами. Они уже высохли, приобретя безжизненный вид. Я выбросил их и поставил в небольшой стеклянный сосуд новые, свежие стебли. Убрал налетевшие откуда-то сухие веточки и ещё раз посмотрел на портрет. Но улыбка не исчезала.

Я на прощание поцеловал Алину и последовал к воротам, за которыми стояла моя машина. А девушка в это время всё продолжала тихо разговаривать.

Обернувшись и посмотрев напоследок на место вечного упокоения, нажал на кнопку брелока, и автомобиль мгновенно отозвался, открыв центральный замок. Я сел за руль, завёл мотор. Вдавив педаль газа, развернулся по направлению к шоссе и остановился…

Глава 5. Она

"Ах, если бы он встретил меня чуть раньше, то наверняка бы застал на месте преступления. Но сейчас я сама себе не смела признаться в
содеянном: набор острых стамесок и стальной молоток в рюкзачке оттягивали мои плечи не так сильно, как, возможно, совершённая ошибка.
А может быть, он вовсе ничего и не успел заметить?.. Хотя вряд ли..."

Я не спеша вышла за высокие ворота пустынного и тихого кладбища, единственными живыми обитателями которого были птицы, вовсю щебечущие на едва позеленевших кронах деревьев. На удивление, весна пришла рано, и погода уже в середине сезона стояла замечательная. Оттого мне ни капли не хотелось возвращаться в уже порядком надоевшие, душные комнаты своей квартиры, где жилищно-коммунальное хозяйство округа ещё не отключило отопление.

Замечтавшись о возможности провести этот прекрасный день на свежем воздухе, я чуть не упустила главное. Наконец увидев, что подошедший к остановке рейсовый автобус заполняется людьми, мне всё-таки пришлось прибавить шагу, попутно раздумывая, чем занять себя этим вечером. Не найдя подходящего для себя варианта, пустилась в воспоминания о прошедшей неделе. Но крутящийся калейдоскоп памяти вдруг остановился, красиво сложив свои яркие частички. Улыбнувшись, я поняла, что они представили передо мной романтичный образ недавнего знакомого, решительно пригласившего меня на свидание. Однако уж слишком смазлив и холён был этот молодой человек, чтобы верить его ослепительной улыбке и ярко-голубым, с характерной хитринкой глазам.

Пожалуй, лучше загляну к племянникам Демида. Его старший брат Антон всегда довольно приветлив и гостеприимен и ещё ни разу не отказал мне в общении с этой неугомонной детворой. Маленький Дёмушка с большим удовольствием сначала трепал мои волосы, с ножками забравшись на руки, а потом радостно пользовался моей безотказностью
поиграть с ним его любимыми игрушками. И со временем их накопилось уже так много, что жена Антона периодически прятала кое-какие детские забавы, дабы вечер не превратился в ползание на коленях по ковру и сбор рассыпанных по нему мелких деталей, которые так и норовили проколоть босые ступни.

Проходя мимо близко стоящей к обочине машины, я громко ойкнула, потому что дверь автомобиля внезапно распахнулась.

– Девушка, – раздался из машины приятный баритон, – подождите минуточку.

– Простите, я спешу, – торопливо ответила я, обернувшись на ходу, так как автобус зашипел, закрывая двери.

– Да постойте же, я подвезу вас, – мужчина вышел из машины с противоположной стороны.

– Что вам нужно? – начала свою тираду, но тотчас осеклась, увидев запомнившееся лицо. Жар облил и щёки и шею.

– Я вижу, вы меня узнали.

–Так что вы хотите сказать? – я судорожно пыталась прийти в себя, чтобы не выглядеть так, будто меня застигли на месте преступления.

– Мне кажется, что я ваш должник, – напомнил он.

– Забудьте, – вновь посмотрела на автобусную остановку, от которой медленно, но верно отходил мой безопасный транспорт.

– Садитесь, вы же не торопились, пока не увидели автобус.

– Спасибо, я подожду следующего. Да вот как раз и он, – кивком головы я показала на подходящий с противоположной стороны шоссе ЛАЗ.

– Он ещё не скоро тронется в обратный путь.

– Ничего, я не тороплюсь. До свидания, – бросила по привычке и, не оборачиваясь, побежала через дорогу, чтобы успеть сесть в автобус.

– Где и когда? – крикнул вдогонку мужчина, заставив этой фразой всё же взглянуть на него. В ответ на моё отчуждение он резко сел в машину и развернул её в сторону остановившегося ЛАЗа.

Только бы он не поехал за мной…

Ах, если бы он встретил меня чуть раньше, то наверняка бы застал на месте преступления. Но сейчас я сама себе не смела признаться в
содеянном: набор острых стамесок и стальной молоток в рюкзачке оттягивали мои плечи не так сильно, как, возможно, совершённая ошибка.
А может быть, он вовсе ничего и не успел заметить?.. Хотя вряд ли.

Я отдалялась от памятника, не в силах оторвать взгляд и постоянно оборачиваясь на портрет симпатичной девушки. Она приветливо улыбалась. Улыбалась и тогда, когда моя ладонь полностью смела с плиты всю мраморную крошку.

Настроение вмиг испортилось, и внутренний голос скомандовал ехать домой – завтра состоится встреча с очередным заказчиком. Нужно поискать старые эскизы интерьеров, ведь многие, чересчур придирчивые, клиенты даже толком не знают, чего они хотят от дизайнера, ссылаясь на то, что видели у кого-то понравившуюся им обстановку помещения. Трудновыполнимая задача…

Но стоило выйти за ворота царства мёртвых, как настроение немного улучшилось. Весна же всё-таки…

Глава 6. Он

Наверное, она испугалась, что я развернул машину в сторону следования ЛАЗа, и решила, будто собираюсь досаждать ей. Но если у неё в действительности и были подобные мысли, то они так и останутся всего лишь нереализованными догадками, потому что я, набрав скорость, просто обогнал коптящий чёрным дымом автобус и неспешно направился домой.

Обида, несмотря на все предпосылки, всё-таки не взяла надо мной верх. Как ни покажется странным, но я не был раздосадован отказом незнакомки. Задумчиво смотря вдаль сквозь лобовое стекло, невольно размышлял об этом произошедшем, довольно странном случае. Долго перебирая в голове наш короткий диалог, составляя его заново из обрывков фраз, я старательно пытался понять девушку, которая точно – я в этом уже абсолютно уверен – узнала меня, но по каким-то неведомым мне причинам не захотела продолжить знакомство. Странно, а ведь в прошлый раз она явно сочувствовала мне. Её необычное поведение, выражавшееся то ли в полнейшем безразличии, то ли в отчуждённости, то ли в обыкновенной наигранной незаинтересованности во мне, как в мужчине, заставляло не раз вернуться к нашему безмолвному ужину в ресторане. Она не лезла в душу, как это делали многие женщины, пытающиеся произвести положительное впечатление, но при этом мастерски сумела глубоко проникнуть в мои мысли. Её образ, отпечатанный в подкорке, собрал всё, чтобы заявить: в её тихом мягком голосе, там, на кладбище, не слышалось высоких горьких нот – она говорила низковатым тоном, как если бы хотела наверняка быть услышанной любимым человеком. Этим она напомнила мне Алинку, говорящую о чём угодно, но в то же время ласкающую мой слух таким же тёплым и приятным журчанием.

Подъехав к обширной территории дома, я, не заглушая машину, предусмотрительно остановился, немного подождал, когда откроются въездные железные ворота. Спустя некоторое время кованые ставни плавно разошлись в стороны, и передо мной открылась площадка, вымощенная тротуарной брусчаткой.

Я печально посмотрел на дом. В нём должно было поселиться счастье… По совету выбрал интересный проект, несмотря на то, что сам создатель маленького шедевра оказался по своему возрасту ещё довольно молодым архитектором. Алина так радовалась строительству нашего семейного гнёздышка, что вместе со мной моталась на участок почти каждый день, лишь бы увидеть, как растёт дом, который планомерно превращался из сваленной груды жёлтых кирпичей в пусть и не очень большую, но красивую усадьбу. Усадьбу с мезонином, словно игрушечными, водосточными трубами, кованым навесом над аккуратным крыльцом и симпатичным молоточком в виде головы льва вместо привычного электрического дверного звонка.

Напрочь заросший укоренившимися сорняками двор тотчас напомнил о том, что заботливые руки хозяйки давно не касались его.

Просидев в машине за своими размышлениями минут пять, я всё же вышел из салона на воздух, теперь уже оказавшись во внутренней части двора. Тяжесть пустоты опять наваливалась стопудовым грузом на давно привыкшее к одиночеству сердце. Я заполнял её чем мог, но порой гнетущая дыра никак не хотела затягиваться, стараясь целиком поглотить в своих недрах. Работа – вот то, что спасало меня всегда. Вот и теперь стоило переключиться на важные вопросы, иначе депрессивное состояние вновь неизбежно.

Прекрасный способ. Для этого всего лишь нужно позвонить своему секретарю в офис, чтобы она составила на завтрашний день как можно более плотный график, отчего я, как ишак уставший и отупевший от режима многозадачности, свалился бы в постель без всяких посторонних мыслей.

Отперев дверь, небрежно бросил связку ключей на небольшой журнальный столик, удобно примостившийся прямо в прихожей. В доме гробовая, иногда этим и пугающая, тишина.

Приняв душ и всё-таки достав пиво из холодильника, я плюхнулся в кресло, утопив в его глубине спину. Под едва раздавшееся шипение пены из открытого ушка жестяной банки я вдруг задумался, что же всё-таки так испугало эту девушку сегодня, ведь тогда был день и ещё достаточно светло. В её глазах застыл страх, хотя я всего лишь любезно предложил возместить ей долг, угостив вкусным ужином в каком-нибудь кафе или ресторане.

Но в один момент всё приобрело совершенно другой окрас. Я нехотя поморщился, неожиданно уличив себя во лжи. Потому что мне хотелось точно так же, как в прошлый раз, почувствовать себя живым. Но, судя по всему, на симпатию девушки можно было не рассчитывать: никакого явного интереса она ко мне не проявила. Система вызова не сработала. Я ей просто не понравился.

Глава 7. Она

"– Ой, – в приступе горечи прижала руку к горлу.

– Что, укачало? – обеспокоенно повернулся мужчина, осматривая моё вмиг онемевшее лицо.

– Да, немного, – отчаянно борясь с подступающими слезами, ответила я.

Это был дом, построенный по проекту Демида. Единственному проекту, выполненному им."

Я открыла глаза, когда большой огненный шар только появлялся на горизонте.

Рассвет. Ранее утро. Сегодня есть повод для радости: на работе наконец-то появился крупный заказ, в котором можно реализовать своё виденье оформления внутреннего пространства дома. А там есть где разгуляться. Это вам не каморки в сорок квадратных метров, где стараешься уместить всё так, чтобы нигде нечего не мешало и расставлено было так же эстетично, как и во дворце. Только бы хозяин не был безвкусным занудой: такие часто приходят в бюро и начинают отметать любую оригинальную идею, отчаянно цепляясь за принятые годами каноны красоты интерьера, доставшиеся им от мам и бабушек.

Душ освежил – бодрящая вода заставила окончательно проснуться и пройти в кухню, чтобы сварить крепкий эспрессо. Обожаю кофе по утрам – без него никуда.

Слегка подкрасилась – всё-таки надо произвести хорошее впечатление. Ухоженная женщина – успешная женщина.

А вот во что одеться – задумалась. Во-первых, должно быть удобно, а во-вторых, перед клиентом нельзя выглядеть дворовым подростком, хотя я так люблю тёмные толстовки, худи и обыкновенные синие джинсы. В результате мой взгляд остановился на той же пресловутой джинсе – самой обожаемой ткани брюк – и тандема из жакета и тонкой шёлковой блузки свободного кроя.

Долго прокопалась с выбором гардероба – теперь придётся поторопиться. Распечатанные компьютерные эскизы я бросила в рабочую папку. На всякий случай захватила с собой пару жёлтых яблок, если вдруг негде будет перекусить.

Звонок в дверь, раздавшийся неожиданно громко, заставил меня вздрогнуть. Забыв посмотреть в глазок и даже не спросив, кто пришёл, широко распахнула дверь. Передо мной стоял… В этот момент память выкладывала разные версии имён этого парня, того самого, пригласившего на свидание. Кажется, Влад…

– Доброе утро, соня, – весело хохотнул он.

– Вообще-то, меня зовут Мариной, – оценив сюрприз, улыбнулась я, – а как вы узнали, где я живу?

– Секрет фирмы. Не беспокойтесь, я позвонил в вашу контору и сказал, что хочу заехать за вами, потому что босс живёт на окраине города и добираться своим ходом туда сложно. Вы готовы? – практически отрапортовал он, а я слабо кивнула, опешив от такого напора. – Тогда чего мы ждём? Поехали.

Галантно подав свою руку и раскрыв передо мной дверь машины, Влад предложил сесть на переднее сиденье. Пока я устраивалась в кресле, он с демонстративным вниманием посмотрел на мои ноги. Вот где моя слабость… Кроссовки, да такие удобные, словно домашние тапки.

– Мне почему-то кажется, что у вас много слабостей, – отпарировала я. – Вот вчера, например, я ждала вас на свидание, а вы не пришли.

– Правда? Какой же я негодяй, – шутливо отреагировал молодой мужчина. – А где вы ждали?

Я не смогла быстро придумать остроумный ответ и просто рассмеялась, но потом всё же заметила:

– Вам удалось поднять мне настроение.

– Два сапога пара, – Влад, добродушно улыбаясь, вырулил на главную дорогу.

Ловко лавируя в утреннем потоке машин, он успевал делать мне лестные комплименты, говорить о боссе в преувеличенно-пугливом тоне, жаловаться на его беспощадную требовательность к подчинённым и при этом жизнерадостно переругиваться с водителями, норовившими обогнать его автомобиль.

За сорок минут Влад стал своим в доску парнем. Поэтому, когда машина остановилась перед воротами, я уже чувствовала себя довольно легко и непринуждённо. Но только до тех пор, пока  не разошлись створки, открывшие вид на фасад дома.

– Ой, – в приступе горечи прижала руку к горлу.

– Что, укачало? – обеспокоенно повернулся мужчина, осматривая моё вмиг онемевшее лицо.

– Да, немного, – отчаянно борясь с подступающими слезами, ответила я.

Это был дом, построенный по проекту Демида. Единственному проекту, выполненному им. Я не думала, что после его гибели заказчик всё-таки доведёт до конца нашу с мужем идею.

Выйти из машины – всё равно что получить удар молотом в самое сердце. Я продолжала сидеть в кресле и отрешённо водила глазами по заросшему участку. Мне надо было , отгородиться от воспоминаний, в которых мы, молодые, словно играли в дом, придумывая всё новые и новые элементы для жизни счастливой семьи и представляя себя на их месте.

– Что, не нравится? Решили даже не выходить? – поторопил Влад.

Делать нечего – работа есть работа. 

Вздохнув, я вышла из салона и огляделась. Двор изрядно зарос сорняками, хотя кое-где ещё виднелись единичные кустики многолетних цветов.

Неухоженный двор вызывал неприязнь не только к себе, но даже и к его хозяину… или хозяйке. Однако только лишь во мне возникло то самое скверное чувство, как я тут же прогнала его прочь. Не моё это дело.

Мощённая тротуарной брусчаткой площадка вела от самых ворот до дома. Всеми мыслями я была уже внутри, за той красивой широкой входной дверью. Молча шла по дорожке, предвкушая встречу со стенами, которые ещё на бумажных чертежах стали почти родными, будто я выполняла проект для себя, для нас с Демидом. Глазами повторяла движения Влада, когда его рука с нажимом легла на холодную стальную ручку, а затем толкнула дверь. Твёрдое полотно бесшумно распахнулось передо мной. От напряжённого наплыва прежних воспоминаний я застыла, словно собираясь вновь нырнуть в прошлое, и… ошиблась. Оказалось, что помещения были распределены не так, как предполагали наши эскизы. Только просторная кухня и прилегающая к ней столовая находились на своих местах. Я даже слегка растерялась, пытаясь понять, почему все комнаты напоминали смешанную комбинацию гостиной с рабочим кабинетом. Но, к большому сожалению, вопросы задавать было некому. Босс, как называл хозяина дома Влад, пребывал в данный момент на работе.

Глава 8. Он

"Чёрт побери! Я ведь не семнадцатилетний юнец, чтобы вот так остро и сумасбродно реагировать на запах женщины. Тем более что мне ещё предстоит решить, стоит ли вообще связываться с этим дизайнерским бюро".

Увидев, как лицо мирно сидящей в качалке девушки начинает поворачиваться в мою сторону, я поначалу не почувствовал каких-то феноменальных эмоций. Ну дизайнер, ну в моём кресле дожидается меня – и что такого?.. Однако далее последовало совершенно другое чувство. Я просто опешил. Былую приветливость как тряпкой на доске стёрли, и она меловой пылью осыпалась в ноги. Эта девушка словно преследовала меня. Плыла за мной тенью, показываясь в самых неожиданных местах и при абсолютно нетипичных обстоятельствах. Если бы по совету друзей я не решился на ремонт в доме ещё до первой встречи с ней, то без сомнений бы подумал, что здесь есть определённый сговор. Но с кем или с чем?

Глухое раздражение оттого, что она может претендовать на место в крепко запертом сердце, которое безраздельно принадлежит Алине, отчётливо прозвучало в моём голосе, когда я увидел её рисунки:

– Я заказывал интерьер помещения, а не дизайн лужаек.

– Здравствуйте, – немного робко, но не сторонясь меня, поприветствовала она.  – Меня зовут Марина. Вы, неверное, уже поняли: у меня готовы эскизы интерьеров, и я… – моя незваная гостья вдруг запнулась, а потом будто собралась и вновь продолжила: -- Я просто делала зарисовки, чтобы скоротать время.

– Извините, задержался, – постарался смягчить тон, не то девчонка подумает, что я псих ненормальный, чокнутый одиночка. – Кстати, я не представился – Роман. Покажите, что у вас там есть.

– Давайте пройдём в дом, – девушка на глазах сникла, радостное настроение испарилось с её лица. – Я вам покажу свои наброски, да и вообще, всё расскажу.

Раздражение усилилось, когда забыв, что она всё-таки гость в этом доме, Марина безмолвно повела меня на второй этаж, к столу с эскизами. Поднявшись по широким ступеням лестницы, девушка указала мне рукой, в какой комнате она оставила свои «карикатуры». То, что я увидел, заставило меня в неприятии скривить губы. Чёрт возьми, да я и сам бы так мог сделать!

– И это всё? – поражённо выдохнул, повертев в руках листы с набросками, на которых были изображены незамысловатые примеры расстановки мебели.

– Нет, я не знала ваших вкусов, поэтому не взяла другие эскизы. Но на компьютере у меня есть, – слегка дрожащей кистью она обхватила беспроводную мышку и стала щёлкать левой кнопкой, открывая окна браузера: торопливо искать свою страницу в интернете. – Вот, смотрите…

Я, немного умерив свой пыл, придвинулся к ней, заглядывая из-за её плеча на экран моего ноутбука, который был взят, к сведению, без спроса.

– Что конкретно я должен увидеть? – всё же уточнил, пробежавшись глазами по категориям сайта.

– Давайте начнём с гостиной, – тут же послышался её ответ, прозвучавший как конструктивное предложение. – Чтобы организовать её пространство, вам придётся переделать лестницу, потому что она должна нести не только прикладное значение, но и декоративное. Перила, возвышающиеся ко второму этажу, как бы обрамляют холл, делают его более статным и изящным…

Девушка невозмутимо говорила, не останавливаясь и не оборачиваясь ко мне. Как опытный лектор, задача которого – донести информацию до нерадивых студентов любым способом. И хорошо, что в этот момент она не видела моего лица. Находясь в непосредственной близости от неё, я снова почувствовал тот самый гипнотизирующий, одурманивающий аромат духов. Произнесённые ею слова мягким туманом рассеивались, растворялись в воздухе, напрочь не воспринимались на слух. Картинки интерьеров последовательно сменяли друг друга, а я не мог вникнуть в суть: взгляд будто остекленел, лишился своей главной функции – оценивать на цвет, форму, воспринимать образ целиком.

Чёрт побери! Я ведь не семнадцатилетний юнец, чтобы вот так остро и сумасбродно реагировать на запах женщины. Тем более что мне ещё предстоит решить, стоит ли вообще связываться с этим дизайнерским бюро.

– Вы можете мне оставить эти эскизы? – вернувшись в реальность, отодвинулся от этой нимфы. Слегка встряхнул головой, возвращая себе прежнее самообладание.

Марина обернулась и мимолётным взглядом прошлась по моему лицу, затем снова отведя его к экрану.

– Да, я сохраню их вам на рабочем столе, – слегка растерянно согласилась она. Её волосы всколыхнулись, и былой аромат тотчас ударил в нос, заставляя работать тестостерон на полную катушку.

– Я дам ответ завтра, – зажав большим и указательным пальцами переносицу, сухо поговорил в ответ.

Дьявол! Я не один из аборигенов примитивного племени, ещё сохранившихся на нашей планете, в котором при подборе партнёра надо ориентироваться только на обоняние, в результате чего происходит безошибочный выбор любовника, с которым счастливо (или не очень, кто ж это знает) живут до самой смерти.

Не заметив моего временного помешательства, девушка стала собирать листы со стола.

– Хорошо, – покорно произнесла она, наконец приведя мой стол в полный порядок. – Вы не могли бы довезти меня до города? Я первый раз здесь.

– Я сейчас, идите пока к машине, – торопливо попросив её продолжать меня во дворе, аккуратно проводил Марину до двери, а сам молниеносно ринулся к зеркалу в прихожей.

Взъерошил свои волосы, а потом снова их уложил одним движением пятерни. Да, вид у меня после рабочего дня всё-таки потрёпанный и уставший. А ещё я опять не успел пообедать и теперь готов был в одиночку съесть целого быка.

Желудок протестующе заурчал, предлагая мне максимально быстро утолить голод чем угодно, лишь бы не случилось громкого бунта. Первое что попалось под руку – это открытый тетрапак персикового сока, одиноко тоскующий на кухонной столешнице. Залпом осушив упаковку сладкого гектара, я поставил его обратно, туда, где он и дожидался меня, а затем поспешил из дома во двор, к ожидающей меня девушке.

Глава 9. Она

Лишь почувствовав тупую ноющую боль в боку от быстрой ходьбы, я вынужденно замедлила шаг. Оглянувшись в том направлении, откуда только что уносилась прочь, увидела, что машина этого озабоченного психопата стоит на том же самом месте, а значит, преследование всё же не входило в его дурно пахнущие намерения. До города ещё несколько километров. Чтобы добраться до него, придётся останавливать на шоссе проезжавшие машины – пешим ходом запросто можно избить ноги – мне не дойти на своих двоих.

Уже было подняв руку и выставив большой палец вверх в жесте опытного «автостопщика», я внезапно вспомнила, что деньги остались в моей сумочке, а сумочка – у него, у этого страдающего спермотоксикозом недоумка.

Чёрт.

Возможно, у меня имеется хотя бы пара залежавшихся сотен в карманах джинсов или жакета... Память в довесок намекнула мне, что неплохо было бы ещё и проверить наличие при себе своего мобильного телефона и ключей от квартиры. Торопливо похлопав себя ладонями по кармашкам, я с истинной радостью обнаружила, что самые необходимые вещи находятся со мной. Хоть это и не принесло должного облегчения от сложившейся ситуации, но всё-таки немного обнадёжило – я выберусь отсюда.

Этот район мне абсолютно незнаком. Стоя на обочине и осматриваясь по сторонам, пыталась зацепиться взглядом хотя бы за мельчайший характерный признак местности. Но всё было тщетно. Окружающий пейзаж ничем не отличался от таких же типичных загородных магистралей и растительностью вдоль них.

Не имея ни малейшего представления, где нахожусь, я до дрожи в коленях боялась позвонить отцу. Он ни в коем случае не должен знать, что я попала в подобную переделку, иначе длинных нотаций вновь не удастся избежать. Единственным вариантом, который мог бы подойти, оставался Влад.

Вынув из кармана мобильный, оживила его. В телефонной книге контактов нашла номер молодого человека и нажала на кнопку вызова.

– Алло, – раздался спокойный и уверенный голос.

– Влад, это Марина… – услышав его отклик, я, не сдержав эмоций, вдруг расплакалась навзрыд.

– Мариночка, что случилось? – выдержанность мужчины вмиг сменилась беспокойством. – Где вы находитесь?

– Я… – запинаясь, стараясь подобрать сквозь слёзы подходящие слова, прошептала в трубку: – Я не знаю… Где-то по дороге в город.

– Оставайтесь на месте. Там, где сейчас стоите, – велел он, не став выяснять подробностей произошедших событий, – и ждите меня. Вы слышите? – уже мягким тоном уточнил Влад, в то время как я продолжала рыдать, захлёбываясь слезами. – Перестаньте плакать, я скоро буду. Уже выезжаю.

Я, забыв, что он меня не видит, по привычке кивнула и отключила телефон, крепко зажав его в ладони. Через каждую минуту нажимая на боковую кнопку блокировки экрана, с нетерпением отсчитывала проведённое в ожидании время.

Пошло уже долгих, мучительных полчаса, но автомобиль Романа всё ещё обездвижено стоял на обочине. Стараясь не смотреть в его сторону, взглядом скользила по оживленному дорожному движению. Но в проносящихся мимо машинах я не узнала никого, кто был бы похож на Влада.

Наконец внимательные глаза отыскали его. На высокой скорости проскочив мимо, он, всё же заметив мой силуэт на пыльной обочине, развернулся в обратном направлении и остановился рядом со мной. Я не успела дотянуться рукой до передней двери, как он, опередив, быстро выскочил из машины, подлетел ко мне и, ободряюще обхватив за плечи, слегка прижал к себе.

– Садитесь, – приглашая в салон, доброжелательно проговорил он. – Давайте руку, я помогу, – наблюдая за тем, как я, дрожа от нервного напряжения, безоговорочно забралась на переднее сиденье, добавил мой спаситель. – Всё будет хорошо. Я рядом с вами.

Обогнув авто со стороны капота, Влад, так же быстро нырнув внутрь, сел на водительское место и внимательно посмотрел на меня.

– Спасибо, – пролепетала почти шёпотом, всё ещё борясь с приступом накатившей паники.

Оказавшись, наконец, рядом с подоспевшим на помощь Владом, наступило облегчение оттого, что я теперь в безопасности. Оно пролилось неудержимыми слезами, невнятными попытками объяснить произошедшее, горькими всхлипываниями.

Весь оставшийся путь до моего дома прошёл в абсолютном молчании. Я не хотела ничего понимать, не хотела ни о чём думать. Я желала лишь одного – чтобы этот день как можно скорее закончился. Отвернувшись к боковому окну, бессмысленно провожала взглядом мелькающие дома, встречающие нас на окраине города.

– Домой? – негромко обратился ко мне Влад, невольно заставив перевести на него застрявшее словно в другом измерении внимание.

– Я живу…

По рассеянности позабыв, что именно его и встретила сегодня на пороге свой квартиры, я хотела назвать адрес, но он мягким тоном прервал меня:

– Я помню.

Влад, без дополнительных просьб, учтиво проводил меня прямо до дверей квартиры. Ещё утром он выглядел таким благодушным и весёлым, но сейчас на его лице отчётливо читались серьёзность и озабоченность.

– Вам нужно отдохнуть, – легонько взявшись за моё плечо, вкрадчиво проговорил он. – Что бы ни произошло, советую сейчас успокоиться, выпить чаю и постараться хоть немного поспать. Это поможет.

Я тяжко вздохнула. Он был прав, но как можно привести нервы в порядок, когда на душе кошки скребут своими острыми, раздирающими когтями, когда судьба сталкивает тебя с человеком, который волей-неволей стал виновником душевных мук?

– Я постараюсь, – выдохнув, пообещала не впадать в очередную истерику. – Спасибо, что проводили меня до дома и… пришли на помощь. Извините, что пришлось оторвать вас от…

– Марина, перестаньте, – строго оборвал меня на этой фразе Влад. – Любой мужчина на моём месте поступил бы точно так же. Не стоит акцентировать на этом внимание. Если снова от меня потребуется какая-то помощь, то…

– Я могу смело к вам обращаться, – на этот раз опередила его я, первый раз улыбнувшись за всю вторую половину дня.

Глава 10. Он

Я наблюдал через зеркало заднего вида за тонкой фигуркой Марины. Смотрел, как она поспешно уходит. Её колыхало из стороны в сторону, она несколько раз спотыкалась, но всё равно продолжала быстро удаляться обратно по шоссе. Коралловый жакет раздувал стремительный поток проносящихся мимо машин, они пролетали так близко, буквально в шаге от неё, что по моей спине пробегал липкий холодок страха. Я боялся, что девушка может попасть под один из автомобилей, и в этом будет только моя вина.

Куда она идёт? До города почти час езды. Денег у неё нет – впопыхах забытая сумка так и осталась на коврике. Ко мне в машину Марина уже точно не сядет – можно и не пытаться догонять и уговаривать на дальнейшее совместное времяпрепровождение.

Что же делать?.. И тут меня осенило: её же в мой дом привёз Влад – значит, с таким же успехом и заберёт обратно в город. Поразмыслив над таким решением, всё же взял с полочки приборной панели мобильный и, разблокировав экран, мгновенно перешёл к опции быстрого набора номера. Оглянувшись назад, чтобы проверить, всё ли в порядке с моей беглянкой, вдалеке успел разглядеть, как она достала что-то из кармана. Прищурившись, я сделал вывод, что предмет всё-таки похож телефон, потому как она сначала в характерной позе держала его в руке, а потом, спустя пару секунд, поднесла к уху. Что ж, это даже радует – девушка сейчас не настолько беспомощна, сама позвонила кому-то.

Оставлять её совершенно одну за десятки километров от цивилизации, на загородной магистрали, – верх кощунства и абсолютная бессердечность. Но ведь я не тот, кто способен на подобный поступок. Набравшись терпения, чтобы не подойти к ней и в подарок за свои бывалые действия не получить увесистую пощёчину – ведь всё равно отвергнет, не станет даже слушать, отвернувшись или снова убежав на безопасное от меня расстояние – стал ждать, кто же за ней приедет. И через полчаса напротив неё, наконец, затормозила машина Алининого брата. Выскочив из салона, Влад обхватил её ладонями за плечи, а потом, наверное, сам оторопел, когда, слегка прижав к себе, Марина поддалась на его ласку и уткнулась ему в грудь. Я не мог видеть, какими глазами смотрит на меня друг, но знал наверняка: он в тот момент яростно сверлил взглядом мою машину. И с вполне обоснованной злостью покрывал меня матом, очевидно думал, что я бабник. Пусть бабник, но не насильник.

Как объяснить ему, что на меня нашло? Непременно объяснюсь с другом, но чуть позднее. Ведь теперь, когда я убедился, что с Мариной уже ничего страшного не произойдёт, нужно поспешить на строительный объект, с которого по её звонку сорвался Влад.

Мотор заревел, и я плавно вывел машину на плотное асфальтовое покрытие. Мелкие камешки, смешанные с грязным придорожным песком, громко захрустели под давлением шин. Перестраиваясь в правый ряд движения, уносясь прочь от места своего недавнего стыда, снова вспомнил Алину и тот вечер в кафе, когда мы познакомились. Меня манила её лукавая улыбка и сияющие блеском глаза, виднеющиеся из-за плеч крепкого парня, который настороженно поглядывал в мою сторону во время их медленного танца.

Тогда столь своеобразная пара вызвала невольную улыбку: эти двое являлись словно дубликатом друг на друга. Не иначе как близнецы.

Невысокая, хрупкая Алина и такой же светловолосый Влад, правда, похожий, по сравнению с ней, на громилу. При росте метр девяносто, с хорошо развитой мускулатурой, с блондинистыми, слегка вьющимися волосами, он смотрелся по-мужски убедительно и… одновременно создавал о себе впечатление необычайно добродушного человека.

Влад должен понять меня. Должен.

Я чуть не пересёк двойную сплошную, задумавшись над самым действенным способом вымолить прошение у Марины, чтобы потом загнать её в угол клетки, через рабицу которой сможет выбраться лишь мошка. На автомате шёл на обгон, выжимая из машины всю мощь. Промчался мимо поста ГАИ, даже не удосужившись сбавить зашкалившую для данного участка дороги скорость. Пусть выписывают штраф – мне всё равно, лишь бы прав не лишили: понадобятся ещё.

Как сделать так, чтобы Марина не смогла отказаться от работ в моём доме? За мной уже закрепилась довольно высокая репутация, я добился ошеломляющего успеха на рынке строительства, и рушить славу респектабельного бизнесмена я однозначно не намерен. В сложившейся ситуации надо оправдывать её, и для этого придётся извлечь урок, который получил сегодня, словно пощёчину от самой судьбы. Жизнь будто снова выбросила меня на обочину, так же, как я всего около часа назад резко ударил по тормозам, когда во мне вспыхнул неистовый огонь власти над мягкими девичьими губами, над стройным, ещё неизведанным телом.

Отныне я учту все «за» и «против», запишу собственные ошибки в дневник памяти и твёрдо поставлю поверх них штамп «Усвоено». 
 

Про себя усмехнувшись столь шальной мысли, в абсолютной уверенности решил начать тихую осаду. А покуда ещё есть немного времени, надо основательно подготовить дом к предстоящему в ближайшее время ремонту: вынести и вывезти всё ненужное, всё, что больше может никогда не понадобиться, хотя до сих пор попусту, без надобности занимает место.

Внезапно захотелось строгого иерархического порядка. Чтобы обжитое пространство заиграло своей особой функциональностью и принадлежностью к безупречному стилю. Нужно ещё раз, с особой тщательностью рассмотреть каждый из нескольких эскизов. Пусть даже придётся согласиться с предложенным оформлением дома, вопреки тому, что меня что-то может в нём и вовсе не устроить.

Первым делом позвоню в дизайнерское бюро и поставлю свои жёсткие, принципиальные условия оформления и выполнения заказа. Я уверен, что весьма крупная сумма на банковском счёте заставит руководство Марины согласиться с установленными мною требованиями для заключения контракта.

Вообще, вся эта странная коллизия вызвала во мне ураган новых эмоций и чувств. Будто меня забрали из нажитого за последние годы хоть и угрюмого, но всё же стабильного мира, а затем беспощадно бросили в пучину засасывающей в свою воронку стихии. Чем же эта девчонка меня так зацепила?

Глава 11. Она

С облегчением выдохнув, я наконец смогла выбраться из этого дьявольского логова. Чрезмерно доброжелательная и бесстрастная обстановка давила своим отягощающим господством. Уверенность Романа распространилась на каждый предмет его кабинета, легла тонкой вуалью, скрывая под собой что-то такое, что у меня никак не получалось рассмотреть. Я чувствовала себя словно взятая на прицел добыча, которую будут держать под контролем до тех пор, пока это не наскучит самому охотнику.

А этот нежный букет белых лилий, который я хотела намеренно оставить на столе деловых переговоров… Встав с места и направившись вместе с Владом к двери кабинета, вдруг почувствовала лёгкое прикосновение к своему плечу. Нехотя оглянувшись, увидела стоящего за моей спиной всё того же хозяина дома, который с хитрой улыбкой протягивал зажатые в своей правой руке побеги цветов. Незаметно вздохнув и притворно улыбнувшись ему ответ, я с досадой переняла в руки хоть и ароматные и ни в чём не повинные, но такие приторно-неприятные растения.

– Без вашей заботы они завянут, – тихо проговорил он, глядя прямо в моё смущённое лицо.

– Да, – в унисон ему прошептала я, стараясь не смотреть на него и опустив взгляд на свои новые кожаные туфли. Сконфуженно расправив несуществующие складки на уместном во время деловых встреч трикотажном платье, всё же приняла нарочно забытый подарок и скромно попрощалась: – Всего доброго.

– До встречи, Марина, – уверенным бархатным голосом отозвался он. – Я буду ждать вашего звонка.

Гад, гад, гад! Проглотил и даже бровью не повёл. Да любой уважающий себя мужчина оскорбился бы от таких унизительных условий сотрудничества. А ему, видимо, не привыкать.

Вышедший следом за мной из кабинета Влад всем своим довольным видом показывал, что очень удовлетворён таким результатом нашей встречи. Договор на услуги с агентством, где я работаю, подписан обеими сторонами. Что может быть лучше? Все должны радоваться успеху и рассыпаться в благодарностях друг другу, однако какие мысли на самом деле в голове у этого на первый взгляд приятного и доброго парня, я и понятия не имела. Возможно, он просто не верил в то, что его непосредственный начальник мог быть тем отъявленным циником, каким хотел казаться передо мной.

Насупившись, я устремилась к главным дверям офисного здания, ведущим на улицу. Заметив мою молчаливую злость, которая тяжёлым камнем утопала в моей душе, Влад решил первым нарушить затянувшуюся паузу.

– Всё будет хорошо, поверь. Если он дал слово, то уже его никогда не нарушит, –попытался успокоить меня он. – Ты сейчас куда?

– На работу, – толкнув тяжёлую пластиковую дверь и ощутив дуновение свежего ветерка в лицо, отозвалась я. – Как я и сказала, мне нужно всё просчитать, подобрать мастеров, сделать заказы на изготовление элементов декора. В общем, хлопот много.

– А что с транспортом? – короткой фразой спросил Влад, галантно придерживая меня под локоть во время того, как я спускалась по ступеням крыльца.

– Несколько дней мне понадобятся твои услуги, но как только найду бригаду, я освобожу тебя от этого тяжёлого бремени, – призналась с едва уловимой усмешкой. – Рабочих будет доставлять микроавтобус, так что и я могу передвигаться вместе с ними.

Остановив меня на минутку посреди тротуара, Влад развернул мои плечи к себе и, внимательно посмотрев в глаза, сказал:

– Марина… Ты звони в любое время дня и ночи. Я всегда готов быть рядом.

– Не обольщайся, – я, сделав шаг назад, лукаво улыбнулась и помахала ему на прощание рукой.

Влад, непринуждённо засунув руки в карманы своих брюк и откровенно подмигнув мне, расплылся такую же весёлую ухмылку.

Как же я могла так глобально ошибиться в человеке? В памяти тут же всплыли воспоминания о том дне, когда я встретила Романа на кладбище. Его сгорбленные под натиском страданий плечи, тёмные круги под чуть впавшими глазами… Тогда, в его машине, мне хотелось пожалеть этого несчастного мужчину. Пожалела, называется. А теперь мне следует отчитываться за каждую копейку, потраченную для обустройства его дома.

Хотя я больше чем уверена, что с этим-то проблем точно не возникнет, лишь бы он не вмешивался в процесс декорирования. Я уже даже начала планировать порядок своих действий: что и за чем стоит делать.

И всё же неприязнь к Роману смешивалась с радостью самостоятельного оформления всего дома. Я уже брала заказы на отдельные помещения, и конечная работа всегда устраивала моих клиентов, но так, чтобы весь дом выполнен был в едином стиле – такое у меня впервые. Хотелось, чтобы он, построенный ещё по проекту Демида, внутри был таким же симпатичным, как и снаружи.

Лестница – всё надо начинать с неё. Уж очень грубо она смотрится. А потом наступит очередь стен... Сейчас есть замечательные жидкие обои – для большой гостиной это просто находка. Неумело расставленную в доме мебель, конечно же, тоже необходимо менять.

Боже… Лицо тут же исказилось от одной мысли, что на всё надо спрашивать разрешения этого чванливого циника. Да у него на лбу написано, что он развратник, хотя теперь прикидывается прекрасным бизнесменом с безупречной репутацией. Странно, но теперь меня это уже нисколько не останавливает – я непременно попытаюсь найти нужный деловой тон, постараюсь выглядеть строго, неприступно, но не отступлю от своего профессионального замысла ни на йоту.

С твёрдым намерением довести дело до конца, мне каждый раз приходилось решать встающие передо мной задачи. С волнением истинной отличницы, желающей сдать трудный экзамен на непоколебимую «пятерку», я всё больше углублялась в процесс работы лишь по одному, самому важному для меня заказу. Самостоятельность плескалась во всём, за что бы ни успела взяться. В мои прямые обязанности входило отслеживание результатов ежедневной деятельности бригады, занимающейся отделочными работами. Я контролировала каждый шаг процесса декорирования, бесконечно отвечала на звонки, моталась за город к дому своего нанимателя и обратно, чтобы вновь подобрать очередные изысканные материалы для лучшего дизайна пока ещё пустующих помещений.

Глава 12. Он

По условиям нашего общего соглашения, выдвинутым Мариной, я не должен был её видеть, стоять рядом с ней и уж тем более касаться. Она похожа на испуганную лань, которую подстерегает охотник, взяв несчастное животное на прицел. Я, может, и наблюдаю за ней, и даже имею насчёт этой красивой девушки определённые планы, но чтобы сеять в её душе страх и доставлять боль – такая подлость мне и в голову не приходила.

Однако, как любому заказчику, да и, вообще, человеку, в чьём доме производится ремонт, мне хочется наблюдать за всем процессом кардинальных изменений собственными глазами. Я долго размышлял над тем, как можно обойти принципиальные требования Марины и, наконец, нашёл. Пришлось затеять хитрость и поселиться недалеко от своего дома, у одной одинокой пожилой женщины, чьё жильё, по сравнению с рядом расположенными роскошными новостройками, выглядело более чем убого. Зато каждый вечер я отныне мог следить за ходом работ в собственном доме.

Уму непостижимо! Хозяин, заказчик, наниматель и плательщик в одном лице не имеет права контролировать личное имущество. Работая в строительном бизнесе, я ещё ни разу не сталкивался с подобным самоуправством. Но чего не сделаешь ради такой прекрасной женщины? Что ж, пожалуй, всё, но с капелькой уловки и коварства.

Надо сказать, что Марина честно докладывала мне о проделанной за день работе, и если случались накладки, она объясняла, в какие сроки и каким образом их ликвидируют. Самым тяжёлым для меня оказался первый вечер, когда, зайдя в опустошённый, безжизненный дом и увидев внутри него лишь голые стены, я, словно уколом в сердце, почувствовал, что эта девица буквально содрала всю мою прошлую жизнь, которая ещё теплилась в стёртых ступенях лестницы, в выцветших кое-где обоях. И потому утром я был настолько резок с ней в телефонном разговоре, что уже подумал о неумолимом расторжении контракта с её стороны.

Крепко сжимая мобильный в руке, я чуть было не раздавил его своей яркостью. Что она натворила? Она испепелила всё то, что я так бережно хранил в сердце, тот образ счастья, который навсегда останется эталоном того, как нужно строить свой собственный мир.

– Марина! – громко рявкнул я в динамик. Еле дождался рассвета, чтобы услышать голос этой наглой пигалицы. – Прошу немедленно отчитаться о том, что вы вчера сделали с моим домом, – затем, после нескольких секунд её молчания, понял, что, наверное, перегнул палку, и постарался смягчиться: – Мне просто не терпится увидеть его новый облик.

– Но, Роман Владимирович, я же ещё вчера доложила вам о ходе работ, подробно рассказала, как продвигается первый этап ремонта, согласовала с вами не только количество, но и качество отделочных материалов… – с небольшим испугом напомнила она.

– Да, я пока ещё не страдаю амнезией, – пытаясь вновь взять себя в руки, недовольно возразил в ответ. – Но, позвольте узнать, почему я не получил детального пояснения ваших действий?

– Простите, а в какой форме? – непонимающе уточнила девушка. – Я сделаю себе пометку на будущее.

Надо же, а выдержка у неё оказалась достаточно неплохой.

– В виде фотоотчёта хотя бы, – с претензией поговорил я, наливая в чашку кипяток и бросая в него чайную ложку растворимого кофе.

– Но там и фотографировать-то пока нечего, – обескураженно проронила она. – Голые стены…

Последняя недосказанная фраза больно резанула по сердцу. Она произнесла то, о чём я сам в этот момент думал: не на что смотреть, нечего вспоминать, остались лишь холодные пустые стены.

Это ввело меня в ступор. Я не должен был на ней срываться. Она ни в чём не виновата. Марина лишь добросовестно выполняла свою работу, за которую я сам решил ей заплатить. И её желание выполнить эти обязанности быстро и качественно сквозило во всём: она подбирала материалы, объясняла мне их преимущество над другими, предлагала определиться с выбором, хотя я знал, что свой она уже давно сделала и вряд ли отступит от намеченного ею плана. А потому чаще всего, после недолгого раздумья, я просто соглашался с предложенным решением настырной девчонки.

Из окон своего временного убежища наблюдал, когда и с кем она уезжает вечером домой. Марина садилась в автобус вместе с бригадой рабочих, но иногда задерживалась, и тогда за ней приезжал Влад. Они шутили и выглядели так, будто знают друг друга много лет. Я не слышал их непринуждённых разговоров, но зато прекрасно видел улыбающиеся, весёлые лица этой молодой парочки.

Вот как, значит. Спелись.

И каждый раз, глядя на с виду игривые отношения Марины и Влада, это дико задевало за живое. Умом понимал, что друг явно превосходил меня по лёгкости общения с девушками, но ничего с собой поделать не мог. Что ж, видимо, придётся этому заново учиться.

Сегодня я по забывчивости упустил момент отъезда микроавтобуса рабочего персонала. Отодвинув старенькую кружевную штору от окна, открыл обзор на уже опустевший двор собственного дома. Всё-таки хорошая мне пришла в голову идея – найти временное пристанище по соседству. Так и я в курсе всех нововведений, и пенсионерке выгода – плачу за комнату я ей довольно неплохо, уж точно больше её скромной государственной выплаты.

Наклонившись ближе к стеклу, тщательно осмотрел каждый угол двора, какой только был доступен взгляду. Тишина. Ни души.

Выглянул на часы – по времени Марины в доме уже точно не должно быть, значит, можно выйти из дома и прогуляться. Задёрнул обратно штору и, подойдя к деревянному стулу, снял с его спинки клетчатую рубаху. Накинув её поверх белой футболки, рукой слегка взлохматил волосы, придав им немного небрежный, модный ныне вид.

– Куда ты, милок? – спросила встретившаяся мне у порога старушка.

– Баб Шур, я ненадолго выйду, хочу пройтись, – улыбнувшись добродушной пожилой женщине, ответил я и под её, отчего-то удивлённый, взгляд, вышел на улицу.

К вечеру в округе становится как-то совсем безлюдно, даже несмотря на приятную погоду. Не спеша шагая вдоль тянущихся заборов из железных профнастилов, всё ближе подходил к своей заветной цели. До ушей донёсся отдалённый звук машинного мотора, раздавшийся где-то рядом с моим домом, и чем ближе я подходил к воротам, тем отчётливее он мне казался.

Глава 13. Она

Я очнулась от сильной головной боли. Пульсирующей, опоясывающей, давящей на сознание. С трудом открыв глаза и тут же прищурившись в слабой попытке рассмотреть окружавшую меня обстановку, всё итак же смутно понимала, где нахожусь в данный момент. Сумрачное пространство медленно уплывало при каждой короткой вспышке на миг сосредоточившегося взгляда.

– Милая, не шевелись, – где-то совсем рядом послышался глухим эхом ласковый мужской голос.

– Демид? – затуманенный рассудок с надеждой зацепился за крохотную возможность снова услышать любимого, увидеть его рядом, почувствовать, что он не ушёл, а просто всегда был в тени моей обыденной реальности. – Это ты?

– Доктор, доктор, она пришла в себя, – до ушей снова донёсся голос, только теперь уже не мягкий и приветливый, а взволнованный, взбудораженный, но всё-таки с той же ноткой некоторой радости и трепета.

–  Демид, мне страшно, я жива? – обеспокоенно заметалась по кровати, ища его руку в полумраке комнаты.

– Ну-с, дорогая, – рядом прозвучал ещё один, более взрослый и твёрдый тенор, – что ж вы так напугали всех? – Напротив моих глаз резким щелчком включилась настольная лампа, отчего мне пришлось зажмурить веки. Человеком, озарившим пространство, оказался пожилой мужчина в белом медицинском халате. – Откройте глаза, – показав два сомкнутых пальца, указательный и средний, которые почему троились, он строго спросил: – Сколько?

При усилии сосчитать, я неожиданно почувствовала наплывающую волну тошноты и следующие за ней мучительные спазмы в горле.

– Сотрясение по полной программе, – почему-то обрадовался врач, – полный покой, по крайней мере, неделю. А там и до свадьбы заживёт. Не переживайте, молодой человек, с ней всё будет в порядке.

– Демид, не уходи, – я обессиленно прикрыла веки, но, не желая отпускать от себя любимого мужчину, крепко держала его за руку. Он выглядел взлохмаченным и заметно постаревшим, но даже такой он был мне, как жизненно важный воздух, нужен.

– Я не уйду, – его хрипловатый голос проник в самую глубину души, в каждую клетку, в каждый нервный импульс, отзываясь там нежностью и любовью, а ответное лёгкое пожатие крепкой ладони, наконец, полностью успокоило моё застучавшее в тревоге сердце.

– Доктор, а это ничего, что она опять засыпает? – сквозь поглотившую тело дремоту отозвался растерянный голос Демида.

– Пусть поспит, да и вам не мешало бы, – отделяющимся от меня, уверенным тоном произнёс врач.

А после этого наступила тишина. Тело отяжелело, язык словно прилип к нёбу, не в силах произнести ни одного слова, ни одного звука. Я провалилась в спасительную темноту.

Однако утром меня разбудил странный шум. Очень тихий и монотонный. Я прислушалась, медленно раскрыв глаза, и к своему удивлению поняла, что рядом со мной кто-то действительно негромко… посапывал. С трудом повернув словно налитую свинцом голову и застонав от боли, с неприкрытым ужасом увидела полусонного Романа собственной персоной, скрючившегося в неестественной позе на стуле.

– Ты… – запнулась в негодовании. – Ты что тут делаешь? – мне казалось, что я истошно прокричала это, хотя по его реакции и тому, как он напрягся, чтобы расслышать моё возмущение, стало понятно: из моего горла вырвался лишь еле понятный, сдавленный сип.

– Вот теперь я вижу, что ты действительно поправляешься и мне можно идти по своим делам, – сухо и даже несколько чёрство вдруг проговорил он, очнувшись от лёгкой полудрёмы. Внимательно посмотрев на меня, он встал с казённого железного стула и спокойно добавил: – Да, и прежде чем расторгнуть наше соглашение, советую сначала поговорить со своим дружком.

Демонстративно поправив на мне простынку из плотной хлопковой ткани, Роман гордо выпрямился в свой полный рост и, помахав на прощание рукой, ушёл. Вот так безоговорочно покинул палату, заставив меня вспоминать вчерашний вечер.

Глава 14. Он

Вчера я, наплевав на многие правила дорожного движения, мчал в ближайшую больницу, чтобы Марина получила так необходимую ей первую медицинскую помощь. Раз за разом оглядывался на заднее сиденье, на котором она лежала в совершенно бессознательном состоянии, чтобы вновь убедиться в шаткой стабильности ситуации. Хоть у меня и нет диплома врача, но я отчего-то чувствовал, что всё должно обойтись, что она поправится и полученная травма не угрожает её жизни.

На душе всё равно лежал тяжкий груз ответственности. Как такое могло случиться, что я по свой неосторожности и забывчивости оставил ключи от «Форда» внутри его салона? А ведь всего лишь хотел проверить исправность старой машины. Но даже и это не так важно. Вся задуманная нами игра зашла слишком далеко, и в ней уже нет места ребячеству и детскому упрямству. Я повёлся на её исключительные условия, решив, что сам не собираюсь их исполнять. Возможно, именно принятое мной ранее решение позволит сейчас спасти Марину.

В беспамятстве доехал до первого попавшегося пункта приёма пострадавших, обозначенного в прикреплённом к панели навигаторе. Я машинально выполнял указания робота, поворачивая то направо, то налево, пока, наконец, не остановился у девятиэтажного бетонного здания с крупной надписью «Больница скорой медицинской помощи».

С осторожностью подхватив девушку на руки, быстро понёс к приоткрытым дверям учреждения. На пороге меня сразу же встретил вахтёр, рукой указав, в каком направлении мне следует идти. Он даже не удивился увиденной картине – видимо, привык к искалеченным людям за время своей работы там. 

В коридоре горел тусклый свет, давящий на глаза своей желтизной. Как ни странно, но звук шагов по холодному бетонному полу принадлежал лишь мне одному – здание было пустым и казалось таким же безжизненным, как и Марина в моих руках.

По пути в приёмный покой и от одного моего случайного неловкого движения голова моей подопечной вдруг мертвенно запрокинулась, а соскользнувшая рука повисла плетью. В этот момент я здорово перепугался. Не сдержав давно накопившихся от внутреннего напряжения эмоций, закричал на весь коридор, зовя на помощь:

– Кто-нибудь есть в этой больнице?! Помогите!

Выглянувший из-за двери врач средних лет, мельком, с особым спокойствием, взглянул на прибывшую пациентку и так же невозмутимо велел нести Марину в его кабинет.

– Что произошло? – со знаем дела спросил он, осматривая неподвижное тело девушки, когда я аккуратно переложил её на твёрдую кушетку, обтянутую прозрачным полиэтиленом.

Забыв, что собирался скрыть произошедшую около моего дома аварию, поддавшись хладнокровному, но всё же доверительному тону доктора, как на духу рассказал всё что произошло.

– Кофточку расстегните, – твёрдо скомандовал врач, приложивший руку к тонкой бледной шее, но, видимо, так и не прощупав пульс, начал готовить фонендоскоп, – и бюстгальтер тоже.

– Что с ней? – с испугом спросил я, чувствуя, как тело пробила ледяная волна дрожи.

– Делайте и не задавайте вопросов, – отстранённо бросил он, наклонившись в готовности прослушать дыхание Марины.

В такой момент я забыл обо всех условиях заключённого с ней контракта и с надеждой взирал на сохраняющего поразительное спокойствие доктора. Он кивнул, поторапливая меня в действиях. Отбросив былые запреты, я решительно стал расстёгивать трясущимися и пальцами маленькие пуговицы, невольно сглотнув, когда перед моими глазами открылась аккуратная женская грудь. Второго размера, не больше. Но такая нежная и упругая – взгляд не оторвать… но не сейчас, не в этот трудный миг.

Замешкавшись поначалу с расположением застёжки бюстгальтера, через пару секунд всё-таки заметил, что неприметная пластмассовая фурнитура расположена между чашечками гладкого белья. На секунду зажмурившись, где-то глубоко борясь со своими природными инстинктами, легонько обхватил с двух сторон замочек и выполнил одно простое движение, разводя две половины сугубо женской принадлежности в разные стороны.

На минуту перевёл взгляд на окрашенную зелёной краской стену, с волнением ожидая вердикта врача. Долгая минута, нескончаемые шестьдесят секунд моего томительного бездействия.

– Пульс слабый, но есть, – наконец вырвал меня из тишины он, оборачиваясь на открывшуюся дверь кабинета. – Женечка, ты как раз нужна. На рентген девушку. Надо проверить, нет ли кровоизлияния. А вы, молодой человек, – снова посмотрев на меня, обратился ко мне доктор, – подождите за дверью.

– Я не уйду, – помотав головой, обеспокоенно запротестовал я.

Слишком ещё всё свежо в моей памяти. Перед глазами мгновенно всплыли те страшные события, случившиеся с Алиной. Тот день, унесший жизнь любимой женщины. Я отчётливо помнил, как оставил жену одну и больше уже не видел её живой.

– Хорошо, – глубоко вздохнув, с пониманием согласился он, видимо, не желавший спорить со мной. – Тогда подождите возвращения вашей девушки в коридоре.

С благодарностью посмотрев на доктора, молча вышел в тускло освещённый длинный проход. Стук подошвы обуви о мелкоузорчатые плиты пола отдавались громким эхом, распространяющегося, казалось, во всему зданию больницы. Хуже всего, когда не знаешь, что в любой неожиданный момент должно что-то произойти. Что-то, в чём снова будешь винить себя.

Я очнулся от тяжёлых мыслей, только лишь услышав разговор двух медсестёр. Несколько раз моргнув, пришёл в себя и увидел, что Марину везут на каталке в противоположную сторону от меня.

– Куда вы её? – окликнул персонал больницы, тут же бросившись догонять их.

– В палату, – коротко пояснила одна из женщин, толкающая железную каталку.

Я понял, что спрашивать что-либо не имеет смысла и просто шёл рядом, не говоря ни слова.

Мне дали белый медицинский халат, который велели накинуть хотя бы поверх плеч. Даже разрешили зайти в палату к Марине. Глядя на бледное личико девушки, на кровоподтёк на виске, я пытался нащупать пульс на худенькой руке, хотя со слов врача знал, что он есть. Однако желание удостовериться в его заключении затмевало здравый рассудок. Сердце в собственной груди грохотало с такой силой и с таким испугом, что из-за его громкого стука я ничего не чувствовал, отчего ещё пуще волновался.

Глава 15. Она

– Мама, не стоит беспокоиться насчёт того, что я так долго не навещаю вас, – скинув с себя белую простынь и осторожно, опираясь правой рукой о постель, я села на твердой неудобной кровати. – Прошло всего лишь чуть больше недели.

– Ты каждый день звонишь и говоришь одними и теми же фразами, – мама расстроенно вздохнула на том конце связи, – что ты очень загружена работой, возвращаешься домой поздно и всё в таком духе… Просто мы очень соскучились с папой по тебе. С тех пор как не стало Демида, ты сама не своя…

– Не сыпь мне соль на рану, – сдерживая раздражение от того, что мама затронула больную тему, попыталась прекратить разговор о любимом мужчине, который до сих пор занимал большую часть моего сердца и уже вряд ли кому-нибудь её уступит. – Что не так?

– Я сегодня приеду к тебе сама, – безоговорочно заявила она. – Может, даже заночую с тобой. У меня такое чувство, что у тебя что-то случилось, а ты мне ничего не рассказываешь. Марина, скажи мне правду! Я прошу тебя, – мама вдруг перешла на шёпот, отчего мне стало её очень жаль.

Возможно, если бы я была матерью, то наверняка чувствовала бы то же самое, слыша от своего чада постоянные отговорки. Но у меня нет детей и, видимо, уже не будет, потому как для того, чтобы они появились в моей жизни, нужно кого-то и очень сильно полюбить. Полюбить другого мужчину. Не Демида.

Маму всё же удалось переубедить в её рьяном порыве погостить у меня некоторое время. Нечего расстраивать родителей по пустякам – меня скоро выпишут, и жизнь снова потечёт в своём обычном русле.

Единственными моими посетителями в больнице были Влад и Роман.

Когда я, очнувшись в первое утро после аварии, выгнала с глаз долой ненавистного Романа, в мою палату через некоторое время заглянул улыбающийся Влад. На его лице неизменно читалась радость от нашей встречи, впрочем, именно заразительного хорошего настроения этого всегда весёлого молодого человека мне и не хватало в данный момент.

– Надеюсь, ты не запустишь в меня тем гранёным стаканом, который стоит на тумбочке возле твоей кровати? – деланно испуганным тоном спросил он, протискиваясь в щель между открытым полотном деревянной двери и её косяком. – А то за прошедшие часы одного пациента с травмой головы, думаю, уже достаточно.

Я рассмеялась на его шутку и махнула рукой, приглашая зайти в палату:

– Заходи, я тебя не трону. Наоборот, я рада, что не покалечила тебя вчера. Прости меня, из-за моего дурацкого желания вспомнить прошлые навыки вождения, которых, оказывается, и не было, – неожиданно для себя скептично заметила, – пострадали все. И я, и машина, и… ты. Твой строгий начальник, наверное, готов был убить тебя за мою же собственную выходку.

– За меня можешь не волноваться, – хмыкнул Влад, присев на край кровати. – Главное, что с тобой всё в порядке.

– А что произошло после удара? – заинтересовавшись частью событий, которые прошли мимо моего сознания, постаралась приподняться с подушки, чтобы выслушать совершенно незнакомую мне версию случившегося. – Как я оказалась в больнице? Вы вызвали скорую?

– Вызвали, – задумчивым голосом вдруг проговорил Влад, – вот только твоим спасителем оказался совсем другой человек.

– Кто? – с придыханием спросила я, замерев на долю секунды и глядя во все глаза на вмиг ставшего грустным мужчину.

– Твой непосредственный заказчик, – коротко отозвался Влад. – Роман Владимирович не стал дожидаться кареты скорой помощи и сам провёз тебя в ближайшую больницу. Как видишь, в эту.

Я замолчала. Это было очень неожиданно с его стороны. Но тем не менее этот наглец нарушил незыблемые условия нашего соглашения ещё до того, как со мной приключилась беда.

– А что с «Фордом»? – отвлекаясь от смешанных чувств, посмотрела на Влада в надежде услышать, что машина не понесла особого урона.

– Можно разбирать на детали, – усмехнулся он, почесав затылок.

– Неужели не подлежит восстановлению? – ужаснулись я, не веря собственным ушам. – Как же я тогда буду расплачиваться с её хозяином? У меня ведь нет таких средств.

– Нет, – подняв ладони в успокаивающем жесте, заверил Влад, – это решение Романа Владимировича. Он больше не хочет держать в гараже эту машину.

Выдохнув, обратно прилегла головой на подушку. Мысль о том, что ущерб машине всё-таки оказался не столь большим, позволила немного расслабиться и продолжить прежний разговор, из которого стали известны и другие подробности вчерашнего вечера. Пообещав, что будет навещать меня каждый день, пока не наступит день моей выписки из больницы, Влад попрощался и ушёл, на прощание вновь отсыпав очередную порцию шуток. 

Я больше не ждала никаких гостей, кроме как штатного медицинского персонала, через каждые два часа приносящего различные лекарственные препараты. Но вечером, когда разрешённое время для посещения пациентов уже истекло, а в коридорах стало тихо, в мою дверь вновь постучали. Нахмурившись, накрылась простынёй по горло и, застыв в таком положении, молча ждала, когда она наконец откроется. Но неизвестный визитёр не спешил показаться в палате, вновь негромко, но настойчиво постучав.

– Входите, – слегка осипшим голосом отозвалась я, устремив внимательный взгляд на дверной проём.

Тогда широкое плотно с едва слышимым скрипом петель медленно отворилось, и на пороге небольшой комнаты показался тот, от чьего появления запульсировало в висках, а внутри вновь поднялась волна негодования. Опять он!

Что ж, я разбила его машину, а значит, придётся всё же терпеть этого настырного хлыща.

– Не помешал? – мужчина смело прошёл вглубь одноместной палаты, встав как раз по её центру.

– Боюсь, что вас скоро выгонят отсюда, – усмехнувшись напористости Романа, решила пока не выбираться из скоромного убежища, а просто наблюдать за его дальнейшими действиями, так и спрятавшись под покрывальцем.

Заметив сжатые в его кулаке твёрдые пластиковые ручки огромного пакета, я невольно заострила взгляд на этом предмете.

Глава 16. Он

Сказать Марине, что «Форд» абсолютно ничего не значил для меня, я не мог. Когда-то, ещё до знакомства с Алиной, мы с Денисом только начинали свой бизнес, а, как известно, транспорт в реальном секторе экономики играет далеко не последнюю роль. Для быстрого перемещения по заторенному городу нам нужны была хоть и недорогая, но исправно работающая машина. И эта подержанная «развалюха», которую так «ласково» нарекла Марина, была для меня той самой отправной точкой, от которой ведётся отсчёт успеха. Со временем Денис освоил навыки управления в сфере строительства, изучил тонкости этого бизнеса и основал собственную компанию, которой сейчас вполне успешно заправляет. Иногда мы всё же пересекаемся по решению общих вопросов и возникших партнёрских дел, но стараемся между собой не конкурировать: Денис больше специализируется на промышленных объектах, а я – на жилых. 

Поэтому продать «Форд», что стал для меня своеобразным символом не только начала моего профессионального успеха, но и нашей с Денисом долгой и крепкой дружбы, рука не поднималась – тот так и стоял в гараже без дела. Иногда я проверял, заводится ли он, в редких случаях протирал пыль на простенькой приборной панели и изношенных велюровых сиденьях, а порой просто стоял возле него и ностальгировал по ушедшим лихим временам, когда молодость была ключом. Но сегодня мой верный железный друг, разбитый – чуть преувеличенно – вдребезги, мог оказать своему старому хозяину добрую услугу.

Стойкая неприязнь этой упрямой недотроги цепляла меня, задевала за живое, попав в самое уязвимое место. Мне до исступления хотелось подчинить её себе, завоевать в неравном бою. Но она каждый раз с особой хитростью уходила от меня, не прилагая при этом никаких дополнительных усилий.

Я чувствовал каким-то невиданным ощущением, волной поднимавшейся внутри меня, что она мне небезразлична. К ней манило, как к магическому существу, рядом с которым мне никогда не приходилось бывать. И, кажется, мне это безумно нравилось.

С одной стороны, хотелось отослать её от себя подальше, убеждая себя, что вокруг много других красивых и раскованных женщин, но с другой… хотелось плюнуть на всё это и забрать её, несмотря ни на что. Она нужна мне на каком-то клеточном уровне. Звучит абсурдно, ведь мы не так уж долго знакомы, но чем дольше я с ней, тем всё больше не могу представить день без неё. Это просто какое-то наваждение!

Наверное, если бы я, стоя на колене, предложил ей руку и сердце или хотя бы признался в любви под звёздным небом, девушка была бы более благосклонна. Но зачем обманывать себя? Я осознанно не хотел брака и даже серьёзных отношений – смерть Алины нарисовала однажды пред глазами яркую иллюстрацию того, как больно терять человека, к кому прирастаешь всем нутром.

В деловых кругах знают о моём умении извлечь выгоду из, казалось бы, совсем невыгодных ситуаций. Что ж, сегодня я заполню мысли Марины лишь собой, а не тусующимся рядом с ней Владом.

Последовав совету своей практически ни разу не подводящей интуиции, поспешил попрощаться с родителями своей будущей пассии и, решительно захлопнув за ними входную дверь, бесшумно усмехнулся, всё ещё стоя спиной к, видимо, ошарашенной моей выходкой девушке. В следующую секунду развернувшись к ней, с лёгкой усмешкой прислонился плечом к широкому дверному полотну.

Слегка покачав головой, подошёл ближе. К чёрту разъединяющие нас условности! Я больше не намерен ждать, когда она сама захочет быть со мной.

Сколько стоит моя, теперь уже поистине легендарная, развалюха? Дорого, милая, теперь очень дорого.

– Ну, положим, дыру в заборе мы можем прикрыть мемориальной доской, где высечем дату памятного события, – хищно ухмыльнувшись, заскользил взглядом по её стройной фигуре. – А вот стоимость старичка «Форда» обойдётся вам, уважаемая мадмуазель, бесплатным ремонтом моего и ещё чьего-нибудь дома.

– Ну и жлоб же ты, – прошипела Марина, воинственно сложив руки перед собой – значит, защищается и прячется. – Машина того не стоит, – выплюнула она очевидный факт, позабыв, конечно, обо всех добрых делах, совершённых мной, когда она находилась в больнице.

– Или, – я сделал многозначительную паузу, – ты проведёшь в память безвременно почившего «Форда» незабываемый вечер со мной.

– Да я… да я… – хватая воздух ртом, Марина, казалось, в этот же миг испепелит меня яростным взглядом, полным негодования и жгучей ненависти, мечущим раскалённые искры, – …лучше залезу в пожизненную долговую яму, возьму кредит в банке под чудовищно огромный процент, чем пересплю с тобой.

– Вообще-то так далеко я не загадывал, – хмыкнул я, слегка коснувшись спавшей на её щеку пряди волос, но Марина, скривившись, отшатнулась. – Просто хочу, чтобы ты, не дёргаясь и не злясь, поужинала со мной в каком-нибудь приличном ресторане. И условия твоего соглашения на этот вечер придётся отменить: на тот случай, если мне захочется потанцевать с тобой. Я даю тебе время подумать до утра. А в девять часов – надеюсь, ты уже к этому времени проснёшься – позвоню, и ты должна будешь сказать, делать ли мне заказ столика в ресторане или сообщить номер счёта, на который ты переведёшь деньги.

Церемонно откланявшись сделал шаг назад и посмотрел на пышущее гневом лицо, затем, резко развернувшись, решительно открыл дверь, выходящую на пустую лестничную площадку. И только лишь за мной захлопнулось тяжелое металлическое полотно, как до ушей донёсся негодующий женский вопль:

– Сволочь! Подонок!

И что-то твёрдое ударилось о прочную сталь, с грохотом упав на пол.

– Спокойной ночи, моя сладкая, – невозмутимо усмехнувшись, проговорил в ответ и неторопливо направился вниз по лестнице.