В сиянии её серебра

-

В доме моём свет не горит –

Он опустел, в нём живёт тишина.

Ты не придёшь, что-то мне говорит,

Но я тебя жду, не отходя от окна.

Ночь или день, мне уже всё равно –

Всё решено!

“Прощай, мой дом” (“Эпидемия”)

0

- Мама! Мама!

Пронзительный детский крик разорвал царящую во дворце тревожную и гнетущую тишину. 

Маленькая девочка с длинными серебряными волосами, перекошенным от горя личиком и опухшими красными глазами влетела в императорскую опочивальню, совершенно не стесняясь своего почти нагого вида. 

Пытаясь ее образумить, к девочке тут же кинулись две молодые фрейлины, но та легко избежала их рук и бросилась к огромной постели под прозрачным балдахином. 

У лежащей в ней женщины, невероятно худой и бледной, были такие же серебряные волосы, что и у сбежавшей в ее спальню девочки. Несмотря на продолжительную болезнь, которая полностью измотала женщину и физически, и духовно, невероятный дар - длинные и шелковистые волосы, до сих пор были густыми и благородно переливались в отсветах свечей и лампад. 

Уткнувшись личиком в худую ладонь, лежащую поверх покрывала, маленькая девочка снова громко расплакалась, безостановочно повторяя одно и то же слово: “мама”. 

- Княжна! - несмотря на слабость, женщина попыталась придать своему голосу строгое выражение, - Немедленно прекратите! 

- Мама! - девочка подняла голову и уставилась своими огромными, такими же серыми, как и у матери, глазами, на императрицу, - Они говорят, что вы умираете! Мама! Вы же не умрете, правда?! Вы не можете умереть!

Искренняя уверенность и вера в собственные слова девочки вызвала у больной хоть и слабую, но улыбку. Маленькая княжна была полна уверенности в бессмертности тех, кого она любила, но, увы, у природы были свои планы на жизнь и смерть некогда прекрасной императрицы Найрият, прозванной Прославленной и Справедливой. Остатки былой красоты еще проглядывались сквозь болезнь, но время брало свое - вместо величественной и ослепительной императрицы теперь в постели была лишь ее слабая и изможденная тень. 

- Запомните, дорогая дочь моя, - слабо проговорила женщина, с трудом высвобождая руку из цепкого захвата дочери и кладя ладонь на ее головку с мягкими и пушистыми локонами, - Слезы - это величайшая драгоценность императрицы. А Вы, княжна, рано или поздно займете мое место. Никогда и никому не позволяйте видеть ваши слезы, за исключением самого близкого и родного вам человека.

Императрица замолчала и прикрыла от усталости глаза. Небольшая речь далась ей с трудом и она почувствовала себе еще более уставшей, чем обычно. 

- Мамочка, - с болью в голосе ласково проворковала девочка, снова прижимаясь щекой к руке женщины, но при этом пронзительно вглядываясь в ее лицо, - Мамочка, пожалуйста... Не умирайте. 

- Мамочка, я никогда-никогда больше не буду капризничать. Я буду учить все уроки, старательно буду заниматься музыкой и выучу все Ваши любимые пьесы. Вы слышите, мамочка? Скоро мне позволят заняться верховой ездой и я буду самой умелой наездницей! Стану даже лучше, чем отец! Я буду старательно упражняться в каллиграфии, пока мой почерк не станет идеальным. Я даже буду вышивать! Много-много вышивать! И ткать тоже! И сошью самый лучший гобелен, который украсит Вашу спальню, мамочка! Мамочка!

Маленькая серебряноволосая девочка еще долго-долго говорила о том, чего собиралась достичь она, единственная императорская дочь, княжна и наследница престола. Давала бесконечные обещания и все уговаривала “любимую мамочку не умирать”. Иногда императрица с трудом приподнимала пушистые ресницы и вглядывалась затуманенным взором в плачущую дочь. Иногда слабо улыбалась. Едва-едва шевелила пальцами, показывая, что все слышит и одобряет рвение юной княжны.

Но как только на горизонте показалась утреннее солнце, которое бросило свой яркий луч через легкие шторы на окнах, из женской груди вырвался последний, почти неуловимый вздох, а улыбка навсегда замерла на ее губах.

К этому времени княжна уже уснула, прижавшись к боку матери и то и дело всхлипывала во сне. Дежуривший у постели императрицы врач взял женскую руку в свои, чтобы проверить пульс. Потом приложил небольшое зеркальце к бледным губам. Молча указал фрейлинам, которые, заметив действия врача, уже с трудом сдерживали всхлипы, на девочку и на дверь. Понятливые девушки тут же подняли княжну на руки и вышли из опочивальни. Спустя несколько мгновений в опочивальне появился высокий статный мужчина - супруг императрицы. Всю ночь он просидел подле двери прямо на полу - его жена не разрешила ему смотреть на то, как она умирает, и мужчине пришлось страдать и испытывать самые тяжелые для любящего сердца чувства - горечь и скорбь от того, что совершенно беспомощен перед ликом смерти.

Совершенно не смущаюсь присутствующих в опочивальне людей, канцлер Виру горько расплакался. Странно было видеть его мощную, всегда такую статную и пышущую силой и здоровьем фигуру в коленопреклоненной позе перед широкой постелью. С поникшими и дрожащими от рыданий плечами. И словно даже как будто уменьшившуюся. 

Постепенно опочивальня почившей императрицы заполнилась людьми, которые, старательно отводя глаза от канцлера, делали все приготовления перед погребельной церемонией. Некоторые перешептывались, искренне беспокоясь за здоровье и рассудок канцлера, который, как известно, безумно был в нее влюблен. Но еще больше людей беспокоил вопрос о наследовании престола. Смерть смертью, но дела государственные не любят отсрочки.

1

Хотя я и выглядела спокойной, внутри меня все подрагивало от предвкушения и неуверенности. Мои дорогие фрейлины постарались на славу - я выглядела достойной предстоящей церемонии: шикарное красное платье идеально сидело на фигуре, хотя я немного и похудела в последний месяц. Пышные юбки сверкали по колено замысловатой вышивкой золотыми нитями, нижние до пола в мелкую складочку выглядели воздушно и волшебно, тугой корсет обнимал талию и спину и выгодно подчеркивал небольшую грудь. Пышные полупрозрачные рукава струились волнами вдоль рук, открывая глазам церемониальные браслеты и роспись на ладонях. Длинные волнистые волосы необычного серебристого цвета, доставшиеся мне от матушки, были приподняты и закреплены шпильками так, чтобы потом на голову была возложена императорская корона. Но большая часть была распущена и свободно струились по плечам, прикрывая обнаженную спину. 

Яркий макияж выгодно подчеркнул пухлые губы и большие глаза, обычно выглядящие по-детски наивными. Сегодня я выглядела старше своих лет, чем была невероятно довольна. Но полностью мою неуверенность убрать это не могло.

- Ваше Высочество, к Вам канцлер Виру, - высокопарно объявила стоявшая на страже моих дверей служанка и по совместительству - мой телохранитель.

Когда отец вошел в мою гостиную, я не удержалась и широко улыбнулась. Я, как обычно, хотела броситься ему навстречу, чтобы оказаться в столь любимых мной и родных объятьях, но сдержалась - без пяти минут императрица не могла действовать столь эмоционально. 

Но отец, ответив на мою улыбку своей, быстрыми и широкими шагами преодолел разделяющее нас расстояние и крепко, но аккуратно обнял меня, чем вызвал недовольные вздохи присутствующих в комнате женщин и девушек. 

- Ты великолепна! - шепнул отец и нежно поцеловал в щеку. 

Я снова улыбнулась - на этот раз с благодарностью. 

Отец отступил от меня, и фрейлины тут же бросились поправлять на мне какие-то складочки и невидимые мне помятости после объятий мужчины. 

- Волнуешься? - с ухмылкой поинтересовался отец.

- Немного, - честно призналась я. Перед ним я никогда и ничего не скрывала. 

- Молодец. Но выглядишь ты и правда необыкновенно. И так похожа на свою мать! 

Чуть-чуть стало грустно, но больше не от воспоминаний, а при виде мгновенно потухших глаз отца. 

Моя мать, императрица Найрият, как и все ее предшественницы, в первый раз вышла замуж согласно политическому расчету, будучи совсем юной. Забеременела и родила мальчика. Но мой брат, как и его отец и очень многие в стране, в один год заболели чумой и скоропостижно почили. Второй брак императрицы оказался почти таким же неудачным - второй муж погиб во время сражений, роды начались слишком рано и мой брат родился мертвым. В третий раз вступать в брак по решению чиновников и советников Найрият не пожелала и в итоге вышла замуж за человека, которым восхищалась с самого детства и который был тайно в нее влюблен несмотря на разницу в почти двадцать лет. 

Этим мужчиной и был мой отец - ближайший советник императрицы - сиятельный канцлер Виру. 

К сожалению, долго их счастью не суждено было длиться - вскоре после моего рождения мама тяжело заболела и спустя несколько лет умерла. Для отца это стало невероятным ударом - всегда выглядевший моложе своих лет, он постарел почти на глазах. Когда мне было 15 лет, между мной и отцом состоялся крайне откровенный разговор, из которого я узнала, что после смерти своей возлюбленной лишь я, его дочь, остановила его от решения удалиться в монастырь и до конца своих дней остаться молчаливым затворником. Целью всей его жизни стала моя защита и опора в непростой для молодой девушки ситуации. 

Я была слишком мала и потому не помнила, как некоторые придворные затеяли заговор против меня, наследницы императрицы Найрият. Было много убийств и казней и лишь невероятная мудрость и авторитет канцлера Виру не позволила стране потонуть в междоусобной войне.

Еще я знала, что после моей коронации, научив меня всему и воспитав по образу и подобии предыдущей императрицы, мой отец все-таки хотел последовать своему первоначальному плану, а именно - удалиться за стены монастырской обители. По юности лет это вызывало у меня страшное негодование, но с возрастой я поняла это и приняла - даже по прошествию столько лет канцлер так и не полюбил больше ни одной женщины и до сих пор хранил верность своей давно почившей жене. Я даже немного ревновала его к той, кого называла своей матерью. Я-то ее почти не помнила - в глубинах памяти неясным силуэтом иногда всплывала худощавая высокая фигура с тонкими руками и пытливым взоров серого, как у меня, глазами. А еще невероятно длинные, струящиеся вдоль тела волосы - тоже очень похожие на мои. Отдаленно помнился голос - тихий и строгий, без капли нежности. В детстве, наверное, я очень любила императрицу Райне, как любят все дети своих матерей, но сейчас во мне было лишь почтение к ее памяти и всем тем делам, что она совершила, будучи владычицей Раинской империи.

А совершила она немало. Мне бы очень хотелось не опозорить ее и быть достойной ее имени приемницей.

2

Сегодняшняя коронация была событием, к которому отец готовил меня всю мою сознательную жизнь. 

Сколько себя помню, каждый мой день был расписан по минутам - статус наследницы лишил меня обычного детства и моя жизнь оказалась наполненная сплошной учебой: языки и арифметика, география и история, экономика и политология, риторика и логистика. К этому добавлялись еще воинское искусство, верховая езда и типичные женские занятия: шитье, вязание и вышивание. Я помню, как в детстве несколько раз пряталась от фрейлин в каком-нибудь шкафу и от усталости легко засыпала в самых неудобных позах. Во дворце поднималась ужасная паника, но отец каждый раз легко находил меня и строго отчитывал. Я плакала и кричала, что не хочу быть наследницей, и тогда канцлер выговаривал меня еще строже. Но потом приносил какое-нибудь лакомство. Я страшная сладкоежка и, как правило, вкусная еда быстро приводила меня в благостное расположение духа. 

Став старше, я, разумеется, смирилась со своей участью. И потому полностью отдалась идеи канцлера сделать из меня идеальную императрицу. 

Мысль, что вместе с коронацией уйдут и дни моей муштровки под началом многичесленных учителей, несомненно, радовала. Потому-то я и ждала этого дня с горячим желанием и нетерпением. Бесконечное количество раз повторяла про себя все нюансы церемонии - все свои шаги и действия, все свои слова и клятвы. Немного волновалась, конечно, хотя никому, кроме отца, этого и не показывала. Старательно и успешно скрывала свою нервозность и раздраженность из-за некоторых чиновников, которые по какой-то причине посчитали своим долгом как никогда “обрадовать” меня своим посещением с пожеланиями долгого царствования и здоровья. 

Разумеется, я была в курсе гуляющих по дворцу слухов. Их было такое количество, что у неподготовленного человека давно бы закружилась голова. Чем ближе была дата коронация, тем больше поднималось смятение - кто же займет место канцлера Виру, самого влиятельного сановника при императорском дворце? Кто именно станет будущим супругом новой императрицы? Что делать, если у нее окажется такое же слабое здоровье, как и у ее предшественницы? Какие изменения в иерархии приближенных последует после коронации и вступлении меня, княжны Райнэ, в полную и безоговорочную власть?

Это и еще многое и многое будоражило умы и сердца жителей не только императорского дворца, но и столицы и страны. Я-то никакими  такими терзаниями не страдала, так как моя жизнь давно была расписана до мельчайших подробностей с помощью моего отца. Я наперед знала все свои действия как минимум на лет пять. Форс мажоры, разумеется, никто не отменял, но и к этому отец и многочисленные учителя готовили меня долго и кропотливо. 

Итак, коронация.

Полная боевая готовность. 

Слава Богам, время не стоит на месте: всего каких-то пару часов, и я выйду на балкон императорского дворца с короной на своих серебристых волосах. И это возвестит моему народу, что спустя 12 лет после смерти императрицы Найрият у них наконец-то появился новый правитель.

Широкие, инструктированные золотом и серебром двери, скрывающие императорский зал для приемов, наконец-то медленно раскрылись…

3

Меня не удивило ни количество людей, ни яркость и торжественность их нарядов - к блеску и роскоши императорского дворца я была привычна с рождения, как и к пронзительным и чересчур внимательным взглядам. В момент, когда я сделала первый шаг, переступая порог зала, всякое волнение тут же испарилось, освободив место царственному величию и равнодушию. Я готовилась к этому дню всю свою жизнь и в итоге моя “дрессировка” взяла вверх. Больше не чувствовались ни тяжесть моего ярко-пурпурного платья, ни тугой корсет, который до этого сдавливал все мои ребра и мешал толком дышать. Я видела окружающих меня людей с невероятной четкостью и одновременно - с полной отрешенностью. Ведь сегодня не они были важны, а то, что ждало меня в конце белоснежного ковра, традиционно раскатанного до пьедестала с императорским троном. Это был странный, переживший не одно поколение престол, регулярно реставрируемого и потому выглядящего великолепно и величественно. Около него стоял епископ с одной стороны и канцлер Виру - с другой. Именно они должны были провести церемонию, в результате которой я наконец-то перестану быть простой княжной, а, словно бабочка, вырвусь из сдерживаемого меня кокона и назовусь императрицей и полновластной правительницей всех своих земель. 

В результате многочисленных тренировок и репетиций я даже не задумывалась, как идти - моя походка и так была неторопливой и величественной, как и подобает будущей императрице. Я позволила скупой и вежливой улыбке приклеиться к моим накрашенным губам и даже не чувствовала никакого дискомфорта - я давно уже не знала того, чтобы скулы могло сводить от искусственной мимики - маски любой царствующей особы. Торжественная музыка струнного оркестра разносилась под высокими сводами, заглушая все возможные шепотки присутствующих. 

Дойдя по ступенек пьедестала я, согласно церемонии, обернулась и подняла обе руки вверх, приветствуя императорский двор. Скромные, ленивые хлопки отозвались, приветствуя в своеобразном ответе. Взглядом я отметила стоящих в первом ряду - было несколько иностранных послов - аудиенции с ними проводились всю предшествующую неделю и было приятно видеть восхищение в их глазах. Обычно мои наряды были гораздо скромнее того церемониального пурпурного платья, которое, по моему мнению, хоть и было красиво, но не очень шло моим серебристым волосам. Куда лучше мне шли платья более спокойных оттенков, особенно бежевого и белого цветов. Да и количество драгоценностей сегодня делали из меня настоящую ходячую лавку украшений, а не живого человека. Обычная девушка, наверное, уже давно согнулась под их их тяжестью вкупе с платьем. 

Но кто сказал, что императрица - это обычный человек?

На следующем этапе мне следовало повернуться и взойти по ступенькам, чтобы встретиться лицом к лицу с епископом - довольно молодым мужчиной, когда-то живущим военной жизнью, что и оставило на его некогда симпатичном лице несколько шрамов. Но молодым он был на фоне большинства священников, на деле он был ненамного младше моего отца. 

Напротив престола я встала боком к залу и аккуратно, без какой-либо помощи, опустилась на колени. Это было довольно трудно, в моих-то пышных юбках, но необходимо. Над этим элементом я тренировалась больше всего, в свое время вызывая смешки и даже хохот отца, когда у меня получилась сделать это особенно нелепо и неловко. Почувствовала немного пьянящее чувство торжества - кажется, я смогла преклонить колени вполне изящно и грациозно.

Протянув руки над моей склоненной головой, епископ стал читать молитву - заунывную и нудную, что не спасал даже его сильный и четкий голос. Слова молитвы я знала, естественно, наизусть и без запинки повторяла, когда мужчина делала специальные паузы для моих слов. 

Верность… Долг… Преданность…

Эти слова повторялись вновь и вновь, врезаясь уже не просто в память, а в самую душу и историю. Все предыдущие многочисленные репетиции не шли ни в какое сравнение с настоящей церемонией коронации. И в этом душном зале, под взглядом огромного количества людей я с ликованием осознавала и принимала свою участь. 

Я была рождена для этого. Я росла для этого, в конце концов, бесконечно много училась и беспрестанно перешагивала через себя и все возникающие трудности. 

Молитва епископа была долгой и лишь каким-то чудом мои мышцы не свели судороги. Ведь потом мне надо было встать (на этот раз канцлер мог мне помочь, что он и сделал), я снова повернулась лицом в залу и замерла в ожидании.

Слово взял мой отец. Он провозгласил все мои титулы, всех моих предков, именами которых я должна была в очередной раз поклясться в полном отречении и верности своему предназначению императрицы. Я четко проговорила все клятвы, которые за столько-то лет давно были высечены в подкорке моего разума, и, разумеется, ни разу не сбилась, и не дала голосу вздрогнуть даже на мгновение, хотя горло немного першило. Из-за резких запахов очень хотелось прокашляться. Но я не могла позволить себе и этого. И кто догадался зажечь благовония в такой близости от пьедестала?

Я ни на мгновение не показала своего раздражения запахами и послушно склонила голову, когда отец и епископ вдвоем подняли огромную корону с пурпурной подушки и вознесли ее надо мной. Я знала этот венец не хуже самой себя - на протяжении многих лет отец с невероятным терпением повторял вновь и вновь уже давно выученную мной информацию - и сколько этой короне лет, и кто ее делал, и какие материалы были использованы при ее изготовлении. И что какой вензель означает, и что какой камешек в витиеватых узорах обозначает и прочее и прочее и прочее… 

Так как на репетициях мне уже надевали ее, тяжесть короны не стала неожиданностью, когда мужчины наконец-то опустили ее мне на чело. И я не вздрогнула, когда край холодного металла коснулся кожи головы, слегка резанув ее. И легко вскинула голова, когда канцлер Виру громогласно и торжественно объявил:

4

Носить корону в течение нескольких часов было не тяжелее, чем терпеть тугой корсет и неудобное пышное платье. Это еще хорошо, что мне не нужно было стоять на ногах и принимать участие в танцах, ведь после церемонии был праздничный банкет и все время мне было позволительно сидеть за столом. 

Все мои приближенные расположились согласно своему статусу и значимости или титулу. Потому кому-то повезло больше, а кому-то меньше. Несколько человек за императорским столом. Большинство - за небольшими, установленные в шахматном порядке, ккруглыми столиками. А кто-то и вовсе сидели на стульчиках вдоль стен, довольствуясь закусками и напитками, которые разносили прытки слуги в парадных ливреях. 

Подле меня был, разумеется, отец, а также сановник Хало и трое иностранных аристократов, которых мне пророчили в мужья. Не всех троих разом, конечно, но в какой-то момент, видимо, мой выбор должен был пасть на одного из них. 

Первый, князь Мойры по имени Айша, на мой взгляд, меньше всего подходил на эту роль. Ненамного меня старше, женственный и нежный, он полностью соответствовал своему девичьему имени. Большие голубые глаза и пухлые губы делали его невероятно похожим на девушку, да еще и стройная фигура и длинные вьющиеся волосы не добавляли ему мужественности. Он был чрезмерно красноречив и щедр на комплименты, что меня совершенно не вдохновляло. Я, конечно, любила поэзию и всевозможные романтические истории, но предпочитала держать это увлечение в тайне. И уж меньше всего ожидала такую же увлеченность у будущего мужа.

Второй был из царства апукетов, пустынного восточного государства, где практически круглый год царила невыносимая жара. Одетому согласно нашим традициям, ему было явно некомфортно, и выглядел князь Рем смурно и напряженно, что невольно вызывало жалость. Спустя какое-то время вино смогло все же раскрепостить его, но вести светские разговоры явно не были его коньком. 

Третий иностранец, герцог Зашта из Ефтафии, импонировал мне больше остальных. Лет сорока, зрелый и серьезный, он был далек от миловидности. Герцог обладал настоящей суровой мужской красотой, что всегда привлекало меня больше слащавости и наигранного очарования. К тому же он был умен и рассудителен и мне было искренне приятно общаться с ним в наши с ним аудиенции. Он чем-то напоминал мне моего отца, потому-то, наверное, никакого физического влечения не вызывал, кроме как интереса и любопытства. 

Ефтафия не была особенно прогрессивным государством, но Зашта показался мне вполне образованным человеком - говорил он очень грамотно и не ограничивался в беседе обсуждением погоды и оружия в отличии от князей Айша и Рема. 

Почему-то особое внимание привлекали его ладони - ухоженные, но крупные, с длинными сильными пальцами и почти незаметными шрамами. Странно, почему они приковывали к себе взгляд, но что-то в них было… притягательное и сильное. Герцог носил всего один перстень - крупный, с черной печаткой, изображающий его родовой герб - профиль хищной птицы на фоне полумесяца. Крайне искусная работа. Заметив мою заинтересованность кольцом, мужчина даже снял его и протянул мне, чтобы я смогла получше его разглядеть. Когда я кивнула, закончив осмотр, не взяв его при этом в свои руки, герцог показался мне слегка раздосадованный. 

- И кого же из этих троих я вскоре смогу назвать своим зятем? - в какой-то момент тихо, на ушко, произнес отец. 

Очень захотелось пренебрежительно прыснуть. 

- Подождем еще предложений, - почти не шевеля губами, процедила я в ответ, прикрываясь поднятым кубком.

- Пару лет у тебя точно есть, - беспечно ответил канцлер, по моему примеру поднимая чашу с водой. Алкоголь он не пил и не изменил своей привычке даже в такой праздничный день как сегодня. 

- Ты же не уйдешь, пока я не выйдешь замуж, правда? - спросила я бесшумно, бросив на него быстрый взгляд. 

- И тогда это затянется на дооолгие годы, - протянул отец и усмехнулся. - Но вообще да, я хочу увидеть внука.

- Это хорошо, - я благодарно улыбнулась, - Твоя поддержка мне не помешает.

- Куда уж мне… - он обреченно вздохнул, но глаза хитро блеснули, - Не видать мне спокойной жизни, Ваше Величество.

5

Статус императрицы позволил уйти мне с праздничного банкета в полночь, хотя по традиции он должен был продлиться до утра. В апартаментах со мной оказалось всего две фрейлины и это меня вполне устраивало. Во-первых, пусть девочки отдохнут и повеселятся. Во-вторых, после такого количества народа меньше всего мне хотелось чьего-либо общения. 

Девушки, хоть и были из благородных семей, щебетали и восторженно обсуждали сегодняшнюю церемонию не хуже простых горничных. Они аккуратно снимали с меня одежды слой за слоем, распутывали локоны и стирали росписи с ладоней. Корона была убрана в ларец и спрятана в потайной сейф, туда же отправились и многочисленные украшения. С сегодняшнего дня корона переходила в полное мое владение, однако хранить ее в своей спальне я не собиралась. Не та эта вещь, которую можно надевать каждый день. Хотя я теперь и была императрицей, для поддержания своего статуса я могла ограничиваться и маленькими тиарами, которых к моему коронованию накопилось больше дюжины. И которых в течение года явно станет как минимум вдвое больше. Для этого уже на завтра были приглашены мастера ювелирных дел с эскизами и заготовками. 

В нагретую с помощью горячих камней постель я юркнула с удовольствием и даже некоторой нежностью. Приятная утомленность в теле практически сразу увела меня в глубокий сон, на который я никогда не жаловалась - спать я любила, и этими пятью-шестью часами наслаждалась в полной мере.

Хотя кое-какие сновидения я увидела. По большей части, туманные образы-воспоминания, связанные с матерью.

Высокая, стройная и невероятно величественная даже просто сидящая в кресле, она смотрит на меня своими проницательными глазами и что-то говорит. Ее губы шевелятся, то и дело раскрываясь и показывая белый ряд зубов. Вот только я почему-то не слышу ее голоса. Но откуда-то знаю, что пытается она мне втолковать.

Наверняка, она, как и епископ сегодня, говорит о долге и ответственности, которые возложили мне на плечи вместе с титулом. Ничего нового для меня. Разумеется, не может не сказать императрица Найрият и о самообладании и здравомыслии, таких необходимых для мудрого и успешного правления таким огромным государством, как Раинская империя. 

Это был скучный сон, совсем чуть-чуть разбавленный более приятной картиной семейной идиллии. 

Об отношениях Найрият и ее канцлера Виру, моего отца, слагали настоящие легенды. Он знал ее совсем девочкой, будучи дворцовым вельможей, и всегда поддерживал маленькую княжну в любых начинаниях. Предпочитал компанию девчонки вместо самых блистательных дам и многочисленных поклонниц. 

Виру всегда отличался не только потрясающими внешними данными, но и прагматичным умом и находчивостью, почти хитростью. Ни для кого не стало потрясением, когда в возрасте 30 лет он стал канцлером, еще до коронации Найрият. 

А вот когда она выросла, его привязанность и забота стали постепенно переходить на новый уровень. Бедный отец… Страстно влюбленный в девушку, которая по возрасту годилась ему в дочери, он молча наблюдал за тем, как Найрият выходит замуж. В первый раз… Во второй… Лишается не только обоих мужей, но и детей - страшная трагедия для любой женщины, и канцлер, разумеется сделал все для того, чтобы поддержать любимую. И даже не заметил, как своей преданностью заслужил ответные чувства. 

Они часто бродили по саду и по берегу небольшой речки, рассекавшей территорию дворцовой территории. Трепетно держались за руки, бесконечно разговаривали и смеялись. 

Виру любил носить свою императрицу на руках, не стесняясь недоуменных взглядов вельмож. Мог прижаться губами к ее рукам без видимых на то причин или даже обнять. Вопиюще непристойное поведение вызывало недовольные шепотки и даже откровенное осуждение, даже когда Найрият буквально заставила канцлера наконец-то жениться на себе. 

Но одновременно такая яркая любовь, граничащая с помешательством, не могла не восхищать. Год проходил за годом, а их чувства не угасали, наоборот - такая неприступная и даже суровая императрица преображалась, когда оказывалась с мужем наедине, пускай, и формально. Даже на свою дочь, княжну Райнэ, она не смотрела с такими трепотом и благоговением, как на супруга. 

От картины, как эти двое идут рядом, прижимаясь плечами и улыбаясь друг другу, так и веяло счастьем и умиротворением. Жаль, что она так редко приходила ко мне во сне...

6

А утро началось как обычно - ранний подъем, физически упражнения, чтобы мышцы были эластичными и в тонусе, протирания влажными прохладными полотенцами для гладкости кожи и повторное протирание уже маслами и надушенной водой. Только на это уходило около часа и еще полчаса на завтрак, во время которого мои дамы старательно расчесывали мои длинные волосы, которые, слава богам, были рассыпчатыми и потому почти не путались, даже будучи распущенными. После меня долго и старательно одевали, хотя мой повседневный гардероб с повышением статуса не должен был претерпеть особых изменения. Но в первый день моего официального правления фрейлины хотели, чтобы я выглядела исключительно красиво и очаровательно. Хотели гораздо больше меня самой.

Так как день начался с деловых встреч, пришлось позволить уложить волосы в замысловатую прическу, в которую, как в гнездо, водрузили диадему с сапфирами - в тон голубому платью. А еще макияж - я не любила эти краски на своем лице, но привычно терпела, ведь давно привыкла к тому, что мои девушки порой лучше меня знали, в какой момент что уместно. 

Радовало, что именно сегодня по расписанию была верховая прогулка, на которой даже компания иностранных гостей мне была не помехой - лошадей я любила, как и лихую езду. И хотя воинское искусство было необязательным для наследниц престола, в свое время отец настоял на том, чтобы меня обучали даже стрельбе из седла и без лишней скромностью скажу, что это дело удавалось мне не хуже, чем шитье или чтение стихов. И уж получше сложных и нудных арифметических подсчетов. 

Первое мое заседание с чиновниками в роли их императрицы почти не отличалось от всех предыдущих. Я даже не сбилась, когда подписывала документы уже не как княжна, а как полноправный правитель. Один раз советник Вошек оговорился, обратившись ко мне “Ваше Высочество”, но тут же смешно стушевался, но я не обратила на это никакого внимания. Это была не та проблема, которая заслуживала траты времени. Большую тревогу вызвал у меня один документ, согласно которому налоги с одной из подвластных мне земель были повышены наместником аж на восемь процентов. 

На мой резонный вопрос, откуда взялась такая цифра, ответственный за казну чиновник - советник по имени Таиб - неожиданно смутился и сослался на вкрадшую в отчеты опечатку. Это было странно, потому что, воспитанная канцлером Виру, известного своей принципиальностью и строгостью в ведении отчетов, я была не покладистей его. Особым милосердием в таких делах я тоже не отличалась, хотя и была, по мнению своего окружения, слишком молода для таких сложных и важных дел. Я самолично просмотрела все документы с огромными и запутанными таблицами, которые мне принесли тут же по моему приказу, из-за чего наше заседание продлилось на час дольше запланированного. Потому-то, когда очередь дошла до следующей встречи с представителями провинций, я оказалась уже немного уставшей. Но, ни словом ни действием не показав своей раздраженности, я с энтузиазмом принялась за работу. 

Доверенные лица провинций все заходили и заходили, да не с пустыми руками и горячо приветствовали в моей лице уже официальную правительницу и потому и вторая аудиенция оказалась затянута. Очередная порция драгоценностей отправилась в казну, чтобы дождаться очереди для переписи и подсчетов, а вот посол из Имеречных земель приятно удивил - вместе с ларцами с изысканными украшениями и дорогой посудой - вполне традиционными оттуда подарками, чистейший восторг вызвали плетенные корзины с редкими розовыми кроликами. Из-за уникальной местной травы окрас этих ушастых действительно был слегка розоватый, а еще эти пушистики были невероятными умными и покладистыми питомцами. Я искренне поблагодарила седовласого мужчину из Имеречных земель и с сожалением отправила кроликов в питомник. Мне, разумеется, не терпилось потискаться с милейшими животными, но дела, к сожалению, не умели ждать.

Как следствие затянутости церемониального одаривания и поздравлений, встречу с иностранцами пришлось перенести на пару часов дальше, что дало мне возможность хотя бы немного перевести дыхание и пообедать в компании отца. Я была несказанно обрадована тем, что кроме нас двоих больше никого не было, и я могла наконец-то позволить себя расслабить спину и мышцы лица - с канцлером не было нужды играть роль строгой и неприступной императрицы. И хотя с этой ролью я давно сжилась, порой все-таки хотелось побыть простой дочерью своего взыскательного, но все-таки доброго отца. 

- Значит, кролики, - задумчиво проговорил он, когда я с особым восторгом рассказала ему о подарке от Имеречных земель, - А я слышал, что тебя одарили парой отличных вороных жеребцов. 

Я удивленно изогнула бровь. Лошадей я тоже любила, но ни посланники, ни документы ни словом не обмолвились об этом. 

- Потом сходим с тобой на конюшню и поглядим, - с улыбкой ответил отец, без слов прекрасно понимая мои мысли и эмоции. - Вряд ли получится оседлать их сегодня - все-таки незнакомые животных могут быть опасны с чужаками, но через пару-тройку дней можно будет выгулять их. Красивая диадема, кстати. Что у тебя дальше по расписанию?

- Встреча с ювелирами, - вздохнула я, - Может, мои девочки сами с ними справятся? 

- Может и справятся… Вот только там будут представители ассоциации. Невежливо будет проигнорировать их. 

- Твоя правда…

- Закажи еще подвязки - нынче они очень популярны у современных девушек.

- У ювелиров? - недоуменно спросила я вместо того, чтобы смутиться такой интимной темы, как нижнее белье. 

7.1

Верховая езда в компании князей и герцога оказалась тем еще испытанием. Я даже пожалела о том, что так скоро управилась с ювелирами - наверное, я бы лучше предпочла встречу с мастерами и выбору украшений, достойных императрицы, хотя всегда считала значимость драгоценностей завышенной.

Лучше всех верхом сидел герцог Зашта. Уверенный захват рук, расслабленная поза выдавали в нем умелого и опытного наездника, возможно, даже имеющего опыт в битвах. А вот его более молодые… кх-м… коллеги? В общем, князья откровенно страдали даже от неспешной конной ходьбы. Миловидное личико Айши была искажено, ясно давая понять, что его укачало, а Рем хоть и пытался выглядеть достойно, но и его лицо то и дело портила гримаса неудовольствия. От моего взгляда не ускользнуло то, с каким насмешливым выражением на князей поглядывали сопровождающие нас стражники, и я полностью разделяла их чувства. 

- Ваше Величество, как Вы смотрите на то, чтобы немного размяться и пустить наших лошадей галопом? - неожиданно обрадовал меня своим вопросом герцог Зашта, - Хотя бы до ближайшем опушки. 

Я глянула на капитана Халима и тот, прекрасно услышав мужчину, кивнул. Он был тем, кто когда-то учил меня верховой езде еще до того, как стал капитаном конного отряда моей личной охраны и знал и мои способности, и мою любовь к быстрой езде. 

Я обаятельно улыбнулась герцогу и вместо ответа поудобнее перехватила вожжи и ударила пятками. Арслан, мой любимый жеребец, радостно заржал и с места бросился в бег, выбив копытами целые куски земли. 

Ветер приятно ударил в лицо, и Арслан легко перешел в галоп. Герцог отстал от меня всего на мгновение, но у опушки совершенно невежливо обогнал и одним уверенным движением развернул своего коня, чтобы глянуть с невероятно довольной улыбкой, сделавшей его лицо приятным и красивым. Я остановила своего жеребца, и своим фырканьем тот показал, что недоволен столь маленькой пробежкой. Оглянувшись, я озабоченно посмотрела на шокированных князей и ухмыляющихся стражников. Картина была забавной, и я тоже улыбнулась. 

- Вы прекрасно держитесь в седле, Ваше Величество, - сказал Зашта учтиво. Неожиданно протянул руку и убрал с моего лица выбившийся из прически локон. Я недоуменно изогнула бровь такой дерзости, но ничего не сказала. - Изумительная амазонка. Зеленый вам к лицу. 

Я привыкла к комплиментам, поэтому машинально кивнула и поблагодарила за похвалу. 

- Прекрасный жеребец, - решила и я не остаться в долгу и посмотрела на гнедого коня герцога. Чуть меньше моего вороного, он был жилист и с длинными мускулистыми ногами. Я заметила, что он шел иноходью и потому плавно и необычно, но отдельных похвал заслуживала, конечно, гладкая и ухоженная шкура. 

- О, этот стервец достался мне совершенно диким, - Зашта произнес это почти ласково, потрепав коня по шее, - Пришлось постараться, чтобы приручить его. 

- Как его зовут?

- Сокол. 

- Странное имя для лошади. 

- Сокол не просто лошадь. В нашей стране лошадь это друг и верный товарищ. Почти член семьи. Вы ведь тоже любите животных, Ваше Величество?

Я вежливо улыбнулась. До того, как герцог начал этот бессмысленный светский разговор, он определенно нравился мне больше. 

- Знаете, у меня во дворце тоже есть питомник, - неожиданно тихо произнес Зашта, наклонившись ко мне и заглядывая в глаза снизу вверх. 

Я удивилась этому движению, но не отшатнулась. Стало интересно, к чему это приведет.

- И в нем есть пара замечательных тигров, - продолжил говорить с улыбкой мужчина, - Котятами я сам выходил их и потому они совсем ручные. Правда, только со мной. 

- Занимательно, - отозвалась я равнодушно, не отводя взгляд.

- Еще есть лев. Косули и олени. Пять волков, один из которых удивительного белого окраса. И даже пара росомах, - снова заговорил Зашта, - И просто уйма различных птиц. 

- Какое разнообразие, - на автомате ответила я, пытаясь понять, к чему мужчина говорит все это, - Наверное, много людей следят за тем, чтобы Ваши животные ни в чем не нуждались? 

Продолжая вглядываться в мое лицо, Зашта почему-то промолчал. Потом вздохнул и выпрямился. Через минуту к нам присоединились и остальные. 

- Все хорошо, госпожа? - для порядка спросил Халим. Я кивнула. 

Где-то около часа мы еще немного погуляли и вернулись во дворец. Больше Зашта не порывался со мной заговорить, а так как молчали и князья, я расспрашивала Халима о новых поступлениях в конюшню. В отличие от многих, капитан никогда не лебезил передо мной и совершенно не боялся, хотя общался всегда крайне вежливо. А ведь он знал меня еще ребенком, ребенком крайне вспыльчивым и неумелым в плане сдержанности. Поэтому в наших с ним общих историях бывало много всего интересного.

Например, однажды Халим даже отшлепал меня - не научившись еще толком сидеть на лошади, а не на пони, я пустилась вскачь и чуть не свалилась, благо, Халим быстро сориентировался - тоже вскочил на коня и остановил понесшуюся лошадь. Мне было лет 10 и было очень обидно получить такое унизительное наказание от простого солдата, хоть и учителя. Я даже рассказала об этом отцу, но тот поддержал Халима и добавил, что в следующий раз собственноручно выпорет меня ремнем. Это  откровение настолько сильно шокировало меня, что я стала почти благоговеть перед учителем, а после - испытывать к нему теплые, почти дружеские чувства.

7.2

Халим не умел врать. Не умел играть и юлить. Это-то я ценила в нем не меньше, чем природную мудрость и рассудительность. 

Он прекрасно понял, что именно меня интересовало и почему я задала этот вопрос.

- Трудно сказать, госпожа, - ответил он не задумываясь, методично выполняя привычную работу - обтирал плотной чистой тканью бока Арслана. Секундой ранее, чтобы побеседовать с бывшем учителем, я жестом отправила конюшего восвояси, и Халим, как когда-то было раньше, собственноручно принялся за уход моего жеребца. 

- Говори, как есть, Халим, - приказала я строго, но вежливо, - Пожалуйста. 

- Я не знаю, что сказать. По крайне мере, пока, - проговорил мужчина равнодушно, - Кое-что, конечно, я слышала краем уха, ведь Ваши гости здесь уже не первый день. Но когда у слуг длинные языки, сами знаете, это далеко не всегда хорошо говорит и о хозяине. 

Зная Халима, я поняла, что это не сколько камень в огород мужчин, сколько намек на собственное нежелание судить о людям со слов других.

И все-таки я уважала его мнение. И потому мне важно было узнать хоть что-то. 

Молча я стояла рядом с ним, ожидая, что он поймет мое упорство и желание выведать его мысли. 

И когда он наконец-то заговорил, я задержала дыхание, чтобы не пропустить ни слова. 

По большей части, все сказанное им я знала и так - императорская разведка работала хорошо. Но не прерывала его, боясь, как бы Халим не замолчал. 

Князь Айша был сыном одной из многочисленных наложниц царя Мойры Мухсина. Причем далеко не самым любимым. Шанс стать супругом правительницы раинской империи для него стало возможностью вырваться из своего окружения, где его не очень высоко ценили. Он слыл крайне мягким, даже нежным человеком, совершенно неумеющим приспосабливаться. По мнению Халима, для меня это был самый плохой вариант - и даже не из-за того, что тот не очень-то походил на мужчину, а из-за слабости своего характера. За чувственностью, больше характерной для женщин, явно скрывалась слабость - это было заметно по тому, как он относился к другим людям. Слугами пренебрегал, открыто показывал своей презрение к низшей касте, а вот к высшему сословию, наоборот, пытался подобраться как можно ближе. 

- Я немного знаю о традициях Мойры,  - сказала Халим, - И совершенно не вижу ничего плохого в том, что у царя Мухсина есть наложницы и бастарды от них. В конце концов, он признает всех своих детей, даже рожденных от обычных служанок. Но этот мальчик стесняется своего происхождения. И сам не знает, куда себя отнести. Неуверенный в себе человек не может внушать доверия. Это просто опасно. 

- Подле императрицы должен быть человек с характером. Сильный человек. Умный и надеждый, - сделал вывод капитан после некоторой паузы.

Наверное, именно потому больше всего он симпотизировал князю Рему из земель апукетов. Да, немного отсталое государство, об этом знали все. Но люди там благородные и смелые и князь не стал исключением. Князь Рем, хоть и происходил из королевской семьи, имел крайне отдаленное родство с правящей верхушкой и вел жизнь простого вояки, то есть совершенно простую и лишенную изысков и роскоши. Это импонировало Халиму. Также моему учителю показалось, что у того твердая воля и характер. Он определенно испытывал трудности, находясь в Розидане - нашей столице (названной по центральной имперской провинции, с которой и началась история нашего государства). Князю были непонятны наши традиции и наш менталитет, но он очень старался их принять и понять. Он внимателен к своему окружению и добр к животным - он и его делегация прибыла на удивительных животных, очень отличавшихся от лошадей, и самолично следил за тем, в каких условиях те содержались. Наверное, потому-то он и держался в седле так странно, раз в его стране лошадей не было. 

- Но этому легко научиться. - буркнул Халим в итоге, - И князь как раз из тех людей, которые будут старательно учиться, чтобы не упасть в грязь лицом.

Я усмехнулась. Как же трепетно мой учитель относился к лошадям и ко всем животным в целом! По его мнению, каждый уважающий себя мужчина обязан был быть умелым наездником. А уж любить их - и подавно!

А вот герцог Зашта вызывал у моего капитана недоумение, в чем он честно и признался. Герцог был младшим братом короля Ефтафии, но по какой-то причине прибыл с весьма скудным сопровождением. В его делегации были сплошь одни мужчины из семей низкой аристократии, молчаливые и суровые, постоянно державшиеся особняком. За время своего пребывания во дворце ни они, ни их господин не показали себя ни плохо, ни хорошо. Держались хоть и не высокомерно, но отстраненно, ничем не интересовались, но и о себе или герцоге не распространялись. 

По утрам Зашта регулярно упражнялся со своими людьми, искусно владел всевозможным оружием и, как я уже успела сама убедиться, прекрасно чувствовал себя верхом. Иногда заигрывал с придворными дамами и служанками, но оставаясь в рамках приличия. Мог и пошутить, и  по-простому поболтать со стражниками. И при этом никогда не позволял никому перейти в общении определенную грань. Все без исключения и тем более проницательный Халим понимали - Зашта был человеком высшего сословия, осознающего и свое происхождение, и свое влияние. 

- Будьте осторожны с герцогом, Ваше Величество, - напутствовал меня учитель, - Это непростой человек. Хотя, конечно, с точки зрения политики, от которой я далек, союз с Ефтафией необыкновенно важен для нашей империи. 

8.1

Сославшись на дела, отец нарушил нашу давнюю традицию совместного ужина. Случалось это нередко, поэтому я и не подумала растроиться. Ничего против одиночества я не имела. Я даже была довольна, что сегодня смогла остаться наедине со своими мыслями. 

Слова Халима все не выходили у меня из головы, и я серьезно задумалась о будущем муже. Сильный мужчина рядом с императрицей - очень важная часть ее жизни. Раинская империя была чуть ли не единственным государством, где монаршая власть передавалась сугубо по женской линии. В свое время это вызвало много пересудов и толков, интриги и попытки изменить устоявшийся строй были привычны и регулярны. Но так же находились и те, кто всеми силами держались за наследие Халии Воинственной - моей бабки. И частью этого наследия, несомненно, был сильный и влиятельный супруг, который, по сути, никакой особой власти не имел, но был приближен к императрице как никто другой. И хотя я считала, что выходить по примеру матери так рано замуж не совсем… правильно, прагматичный расчет подсказывал - связь с герцогом из Ефтафии сыграет положительную роль развитии моей страны.

Зашта был зрел и опытен и определенно был во мне заинтересован так же, как и я - в нем. Чисто с политической точки зрения, конечно. Правда, немного укололо то, что он смел флиртовать в моем дворце с другими женщинами, но, с другой стороны - почему бы и нет? Это любовь моих родителей оказалась необыкновенной, почти пугающей своей мистической связью. Ранее ни одну императрицу, ни ее мужа никогда не связывали столь крепкие чувства и целый штат любовников и любовниц - было делом больше привычным, чем из ряда вон выходящим. 

Я абстрагировалась от своей девичьей нежности и мечтательности. Удавалось мне это легко и я полностью погрузилась в анализ. Итак, что же мы имеем на выходе?

Сегодня была ровно неделя, как делегация из Ефтафии прибыла в Розидан. За это время герцог не раз проявлял ко мне внимание, хотя так бестактно, как сегодня - впервые. Решил перейти к более активным действиям? Возможно. Завтра должны были приехать еще двое претендентов на мою руку. И это, вероятно, заставляло его чувствовать, что шансы его уменьшаются.

Начнем с минусов. Во-первых, возраст. Хотя почему это минус? К возрасту прилагаются знания и опыт, и для моего супруга это крайне важно. У моей матери с отцом тоже была большая разница в возрасте - это, на мой взгляд, было нормально. К тому же выглядел герцог достойно - высокий, крепкий и мускулистый, он был в самом расцвете сил. Это было, несомненно плюсом. Неудивительно, что взгляды женщин так и притягивались к нему. Приятнее ложиться в постель с красивым и обаятельным мужчиной, чем со стариком, как было у императрицы Найрият. 

Зашта был скрытен. Тоже минус. Нет, когда мужчина не болтлив и знает, когда что надо сказать, а когда - промолчать, это хорошо. Но за улыбками и ничего не значащими светскими фразами скрывалось что-то, что совсем не давало мне покоя. От союза со мной Ефтафия определенно получит больше, чем Раинская империя. Вопрос в другом - на что именно рассчитывал брат Зашты, король Дарий? Не обернется ли это союз для меня и империи боком? И если обернется, то каким именно?

Совершенная независимость - еще один минус. Даже на мой юный взгляд, герцог Зашта был из той породы людей, которые привыкли повелевать, а не покорно слушаться и выполнять приказы, особенно приказы женщины. Ему определенно нравились легкие нравы розиданских дам, которые спокойно высказывали свои симпатии и не считали острой необходимостью беречь свою честь до свадьбы, а верность - всего одному мужчине. Евтафия же была известна более строгими порядками, диктующим их женщинам невероятно скромное, практически монашье поведение. Мужчина ей - царь и бог. И потому вопрос - не будет ли конфликт интересов, когда из всех кандидатов я выберу герцога, а не кого-то другого?

Халим был прав, останавливая свой выбор на князе апукетов Реме. Не особого ума мужчина, прожженный вояка, привыкший подчиняться - что может быть лучше?

Однако умелые и изящные ухаживания герцога подкупали. Женщины, как известно, любят ушами, а, в отличие от того же Рема, Зашта умел говорить приятные вещи. За предыдущую неделю он проявил себя как крайне умный и грамотный собеседник, на первый взгляд искренне заинтересованный и моими высказываниями, и моим мнением по тем или иным вопросам. Эта заинтересованность граничила с приятным удивлением не только моими способностями, но и внешними данными.

Все же я была молодой и красивой девушкой, а не не только правительницей империи. И втайне я, разумеется, надеялась, не только на политический брак, но и на хотя бы часть нормальных отношений между мужем и женой. Когда мой отец все-таки покинет свой пост канцлера, чтобы посвятить себя церкви, мне определенно понадобиться мужчина, который сможет заменить его. Который не только будет умен и рассудителен, но и поддержит меня своей заботой и вниманием.

Так почему бы и нет?

8.2

Я была уже в ночной рубашке и домашнем платье-халате, когда в гостиную зашла моя фрейлина Рауфа и удивленным тоном сообщила о приходе герцога. Время было позднее, но не слишком и девушка предложила мне переодеться для приема неожиданного гостя, но я отмахнулась и отпустила ее. А вот и те самые активные действия, не так ли? Мне было искренне интересно, с какой целью мужчина мог прийти к императрице в такое время. 

Зашта зашел, и я машинально отметила его крайне простое одеяние - словно тот тоже уже готовился ко сну, когда неожиданные мысли сподвигли его на какое-то дело. А еще у него были влажные волосы, которые он зачесал назад, из-за чего его лицо стало выглядеть немного старше, но при этом… по-домашнему уютным, что ли.

- Доброго вечера, Ваше Величество, - произнес он, слегка улыбнувшись и поклонившись. - Я прошу прощения за свой поздний визит. Но я даже не думал, что вы будете столь благодушны, что примете меня.

- Доброго вечера, герцог, - ответила я, не вставая со своего кресла, в котором по вечерам обычно читала книги или письма, - Если вы считали, что я не приму Вас, тогда отчего попросили об аудиенции?

- Не захотел ждать завтрашнего дня. Ваш распорядок настолько плотный, что неизвестно, удалось бы нам увидеться завтра. 

Зашта медленно приблизился ко мне и слегка наклонился. Я подумала, что с высоты его роста мое декольте будет в прекрасном для него обзоре и аккуратно, не показывая своего стеснения и чувства недовольства, поправила кружева на вороте платья, прикрывая грудь. Мужчина протянул руку и раскрыл кулак, открывая взор на лежащее в широкой смуглой ладони кольцо.

- Увидел его и подумал о Вас, Ваше Величество, - произнес он глубоким, понизив тон, голосом.

Рассмотрев маленький, но широкий ободок из серебра с еле заметными прожилками, я подняла глаза на лицо герцога. Не очень дорогое украшение, но, несомненное, необычное и древнее.

- Кольцо выглядит старинным, - осторожно заметила я, - Что именно в нем напомнило Вам меня?

Мужчина опустился на колени и без спроса взял мою левую руку. От удивления я чуть рот не раскрыла. Но не воспротивилась, когда кольцо скользнуло на мой безымянный палец. Просто потому что была невероятно ошеломлена. Я, конечно, предполагала, что сегодняшний день станет отправной точкой для миссии Зашты под названием “добиться расположения императрицы”, но таких серьезных действий не ожидала. Я бы даже сказала, вопиюще наглых и самонадеянных. 

- У вас редкой красоты волосы, императрица, - все тем же низким, с почти мурлыкающими интонациями, голосом проговорил мужчина, не выпуская мою ладонь из своих рук и даже нежно поглаживая кончиками пальцев кожу на внутренней стороне и запястье. - У этого перстня почти такой же цвет, что и у ваших волос. 

Я попыталась отнять руку, но герцог не дал. Я нахмурилась. 

- Вы понимаете, что это неприлично? - спросила я строго. 

- Что именно? - беззаботно поинтересовался мужчина, и его пальцы скользнули выше, гладя уже изгиб локтя. Я подумала, что все-таки зря не согласилась на предложение Рауфы переодеться. Причем во что-то наглухо закрытое и плотное.

- Я не могу принять Ваш подарок, - тихо и проникновенно, как неразумному ребенку сообщила я ему. Надеюсь, мой голос сможет образумить его. Не хотелось бы разочароваться в этом человеке.

- Отчего ж? Я делаю его от чистого сердца. 

- Вы без разрешения надели его на безымянный палец. Похоже на предложение руки и сердца. И… встаньте, пожалуйста. Если сейчас зайдет фрейлина, это может дискредитировать нас… 

Герцог ухмыльнулся и весело заявил:

- Было бы не плохо.

От возмущения у меня перехватило дыхание. Вот вам и любопытство! 

А пальцы мужчины всё продолжали свой путь. Теперь они коснулись моего плеча, провели по линии ключицы и жилке на шее. Я снова задержала дыхание, но на этот раз от совершенно иного, непонятно и незнакомого мне чувства. Я почувствовала, как вся затрепетала из-за этого. 

Герцог поддался вперед, оперевшись второй, свободной рукой, о подлокотник моего кресла. Как и сегодня на прогулке, он смотрел на меня снизу вверх и это снова вызвало странное ощущение. Черные, глубоко посаженные глаза, смотрели прямо и пронзительно, как не позволяли себе смотреть больше ничьи глаза, не считая моего отца. Но у того глаза были карими, с рыжими искорками, и были знакомы с детства, а вот у герцога они были как омут, затягивающие в себя с необыкновенной силой. 

Я привычно стала анализировать сложившуюся ситуацию и способы выхода из нее. Я бы могла вскочить, отбросив руки неожиданного ухажера. Могла бы несильно ударить в нос, чтобы тот сам отпрянул. Или пнуть ногой по колену. 

Но пока я тратила на размышления время, герцог приступил к более серьезным действиям - его лицо оказалось в невероятной близости от моего и быстрее, чем я смогла просто это осознать, его губы быстро коснулись моих. Не прижались, нет, а именно на мгновение прикоснулись. Я даже не успела что-либо испытать - удивиться, возмутиться или что-то еще. 

После герцог сразу поднялся и широко улыбнулся.

- Доброй ночи и сладких снов, моя императрица, - вежливо и даже чопорно произнес он, поклонился и быстро вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

9

Я никогда не любила охоту, хотя это мероприятие и было традиционным для нашей аристократии. И потому вместо погони за мелким и крупным лесным зверьем с моей подачи регулярно устраивалась... рыбалка. 

Когда я была ребенком, мы с отцом в буквальном смысле этого слова могли сбежать из дворца, чтобы под видом совершенно обычных людей отправиться на речку. Мы переодевались в самую простую одежду, брали несколько удочек и котомку с прикормом и перекусом и усаживались на бережку на простые складные стульчики. Каждый раз это было несколько часов отдыха от изнурительной учебы, и я всегда искренне наслаждалась тишиной и совершенно скучным и однообразным занятием - сидением на одном месте и подглядыванием на поплавки. Разумеется, мы беседовали - долго и вдумчиво. Чаще всего эти разговоры касались моей судьбы и жизни, но иногда канцлер мог погрузиться в воспоминания и поведать истории, что были до моего рождении - о предыдущей императрице, моей матери, о себе и своей семье. И рассказать не общеизвестные сухие факты, а что-то простое, но такое семейное и милое, что порой позволяет узнать людей гораздо лучше исторической справки “кто, сколько и откуда”.

Но то было в детстве. С момента, когда мне было уже непозволительно носить короткие, до колен, детские платьица, и обязательными атрибутами стали корсет и сложные прически, рыбалка с моей подачи стала отличной альтернативой охоте и организовывалась со всей императорской пышностью.

Многочисленные кареты и тележки привозили к узкой ленточке реки целый городок, и огромное количество палаток, ящиков, коробов и людей превращали рыбалку в какую-то ярмарку, а не тихое и умиротворенное занятие для отдыха. 

Заранее устанавливали столы со всевозможными закусками и питьем. Оформив некие группки, придворные стояли, сидели, гуляли, занимая себя праздными и не очень разговорами. Закрепленные ровным рядком удочки черными носиками взвивались над ленивыми волнами речки и за ними зорко следили пажи и слуги, пока их хозяева откровенно отдыхали. Было, правда, и несколько моих единомышленников, которые, несмотря на свои чистенькие и дорогие костюмы, держали удочки в собственных руках и искренне радовались, когда поплавок дергался. Я тоже старалась быть ближе к берегу, при этом позволяя себе быть на виду у всех - любой желающий мог подойти ко мне, чтобы обмолвиться парой ничего не значащих слов. 

Отдельного внимания, конечно же, заслуживали дамы. Императорская рыбалка была мероприятием, где дресскод был существенно мягче дворцовой обители и потому служило поводом показать все умения и выдумки швей и их хозяек. Девушки и женщины двора был похожи на птичек разных пород, собравшиеся в одну стайку и щеголявшие разнообразием форм и оперений - неизменные корсеты утягивали станы и приподнимали откровенно декольтированные груди, но обыкновенно многослойные платья здесь сменились почти легкими, не мешающими движения тканями без каркасов и нижних юбок. Особо отличилась Мадам Ро - двоюродная сестра канцлера и, как следствия, моя тетка. Дважды вдова, это была женщина почти преклонных лет, сохранившая несмотря на морщинки и седину, которую она наотрез отказывалась закрашивать смесями, почти юношескую независимость и очарование. Она была стройна, как совсем юная девушка и потому до сих пор позволяла себе следить за модой и одновременно диктовать свою.

Мягко-желтого цвета платье из тонкой ткани струилось по изгибам ее тела, почти неприлично обрисовывая бедра и ноги. Плотный корсет настолько плотно обтягивал ее талию, что пышная грудь вот-вот грозила выскочить наружу. Оголенные плечи и руки едва-едва прикрывал прозрачный шарф, то и дело соскальзывающий к самым запястьям. И хотя на берегу дул слегка прохладный ветерок, никакого дискомфорта Мадам не испытывала и беззаботно ворковала с окружающими ее мужчинами и женщинами. Когда она двигалась, ткань платья тут же натягивалась на ее ягодицах, прекрасно демонстрируя отсутствие хотя бы одной нижней юбки и белья. 

Рядом с ней был и ее сын Закия - прекрасный и умнейший молодой человек чуть старше меня. Мы росли с ним практически вместе и всегда легко находили общий язык. Злые языки то и дело приписывали нам полный страсти роман, а некоторые серьезно предлагали рассмотреть его кандидатуру на роль супруга. На самом деле мы были с ним не очень близки - чаще всего общались сугубо по делу. Но я чувствовала к нему искреннюю благодарность, потому что Закия был тем, кто более-менее мог приструнить свою мать и не впасть в откровенный маразм, шокируя окружающих людей.  

Честно говоря, моя тетя была откровенно глупа, но при этом на деле никогда не вызывала у меня и капли негодования или злости. Ее глупость была безобидна, а в некоторые моменты и смешна, а порой фривольные одеяния и поведение вызывали больше сочувствия, чем негодования. И да, немного становилось жаль и Закию.

Чаще всего именно моя одежда задавала тему для внешнего вида придворных дам. Я знала, что те специально отправляли своих служанок шпионить, чтобы узнать, в каком нынче я буду костюме, даже в то время, когда я была просто княжной и наследницей престола. Кто-то старалась одеться по моему подобию, кто-то - специально избегал выбранных моими верными фрейлинами цвета и модели. Кто-то боялся вызвать мое недовольство, одевшись чересчур нескромно, кто-то, наоборот, старался выделиться своей скромностью. 

И тем не менее сегодняшнее мероприятие позволяло этим дамам немного отдохнуть от этих, смешно говорить, сверх важных задач. 

Меня же фрейлины не пожелали одевать скромно и просто. Их выбор сегодня пал на совершенно новое платье необыкновенно бирюзового цвета, хорошо сочетающегося с необычным цветом волос. Просторный ворот нижнего платья лишь чуть-чуть обнажал плечи и кружевами струились под лиф корсета, при этот кокетливо выставляя короткую ложбинку между грудей, где аккуратно устроился огромный кулон на толстой цепочке. Расшитый жемчугом и серебром корсет плотно стягивал мою талию, делая ее еще тоньше и это сильно подчеркивали пышные кружевные рукава с разрезами, ниспадающие на добрых 50 сантиметров. Три нижних юбки белого цвета и три верхних - разных оттенков бирюзы уже сами по себе давали объем и, отутюженные до скрежета, шуршали при малейшем движении. Верхняя юбка была покрыта искусной серебряной вышивкой, которая ослепительно сверкала в лучах солнца. 

10

Князья Рем и Айша ожидаемо старались быть подле меня, выполняя всем понятную функцию сопровождающих и претендентов на роль моего супруга. Но мои глаза то и дело блуждали по присутствующим на берегу людям, чтобы увидеть герцога Зашта. 

Его вчерашний поцелуй всколыхнул мои чувства сильнее, чем я думала. Какой-никакой интерес во мне проснулся. Перед тем как лечь спать, я сняла с кольца подаренный им перстень и положила на столик около своей постели. А поутру надела снова, но в итоге сняла, но не потому, что он не подходил к остальным кольцам, а потому что не хотела показаться ему легкодоступной девчонкой, уже давшей свое согласие. 

И все-таки неожиданно куда больше хотелось мне видеть подле себя не молодых князей, а именно герцога. 

Какой цели он решил добиться, избегая меня на сегодняшнем мероприятии? 

Он был словно везде. Со всеми был учтив и предельно вежлив, однако со мной заговорил лишь единожды - так же вежливо и предельно галантно. Я пыталась поймать его взгляд, который бы отметил отсутствие его подарка на своей руке, но не смогла. 

Значило ли это то, что вчера он сыграл лишь искусную, направленную на выполнение определенной задачи, партию? 

Я чувствовала себя ученицей, взявшей в руки неизвестную до этого книгу и испещренную странными и витиеватыми формулами. 

Я давно перестала бояться мудреных арифметических задачек и сейчас очень хотела решить очередное, пускай, и не имеющую никакого отношения к математике, уравнение.

Сегодня внешний вид Зашта  не особо отличался от прежнего - костюм того же стиля, тех же темных оттенков, отлично подходящих его смуглой коже, темным волосам и глазам. Я заметила, как легко нашел он общий язык с моим отцом, и я все больше и больше отмечала схожие с ним черты. Одновременно было и то, что его отличало и, несомненно, привлекало внимание прочих дам. 

Князья Рем и Айша тоже пользовались популярностью у женщин. Придворные дамы вполне прилично и все же предусмотрительно знакомились ближе с нашими гостями, ведь из троих я могла выбрать лишь одного и двое оставшихся были прекрасными кандидатами для того, чтобы стать мужьями кому-то из них. 

Я не испытывала раздражения или ревности, ведь это было обычной в Розидане практикой. Я и брак этот не рассматривала как нечто романтичное и милое, о чем так любят рассказывать любовные романы. Хотелось бы взять себе в мужья понимающего и мудрого человека, который станет верным товарищем и коллегой.

Ну, а такая любовь, как у императрицы Найрият и канцлера Виру - одиночный случай, который мне вряд ли придется испытать на себе.

И почему-то с каждой минутой эта мысль становилась все ярче и ярче, задвигая глубоко назад предположения, объясняющее вчеравшнее поведение герцога и мой отклик на него.

Хотя… О каком отклике тут можно говорить? О легком раздражении, которое я почувствовала вследствие его показного равнодушия сегодня? О недоумении, которое я испытала, видя, как он невинно кокетничает с некоторыми особенно симпатичными девушками? 

Я решительно отмахнулась от непрошенных и на деле совершенно ненужных мыслей. Райнэ, ты же императрица! Ты должна быть рассудительна и спокойна! И мужчина, который появился в твоей жизни лишь неделю назад, не должен привносить в нее сумятицу!

11.1

Конечно, когда я взяла в руки удочку, чтобы вытащить улов, это мгновенно привлекло внимание. Я легко вытянула довольно крупного карася, чем заслужила вежливые хлопки и поздравления. Улыбкой я наградила заговоривших со мной, хотя ничего особенного в этом не видела. Придворные знали, что я умею удить, но светский этикет требовал восхищаться каждым действием своей императрицы. 

К полудню солнце стало палить настолько нещадно, что после пойманного мною карася я отправилась в тень открытого шатра, где с невероятным изыском и роскошью было обставлено все для полноценного и комфортного отдыха. Взмахом руки я отпустила от себя своих дам, попросив лишь напоследок приспустить шторы, чтобы прикрыть лежащую на низком диванчике меня, но при этом иметь возможность слышать происходящее снаружи. Лишь двое стражников остались на входе бдить покой своей госпожи.

Наверное, я должна была быть грустной и чувствовать себя одинокой. Такое веселое мероприятие, вино и закуски, общение и музыка, два очаровательных кавалера - а я словно бы сбежала.

Но нет, ничего подобного. Раньше - может быть. Но в момент, когда тяжелый императорский венец наконец-то коснулся моей головы, я полностью смирилась со своим предназначением. Одиночество для простолюдинов. Или людей, которые готовы быть несчастными. У которых нет столько ответственности не только за человеческую жизнь, но и за судьбу целой страны, которую населяют множество народов. Я приняла то, что вместе с титулом стала чем-то вроде куклы, - правда, властной и разумной. Мыслящей и чувствующей, как живая, но все же играющей свою определенную роль в кукольном театре, столь любимом мной в детстве.

И все же я притомилась. От разговоров, взглядов, шума и палящего солнца. Потому-то и ушла в свой шатер.

Я скинула туфли и даже позволила себе слегка ослабить шнуровку лифа - это было довольно самонадеянно, ведь самостоятельно обратно затянуть я ее вряд ли смогла бы. Немного помассировала виски, прикрыв глаза, и слегка освежилась прохладным разбавленным вином с сахаром. Потом откинулась на мягкие подушки и позволила себе немного расслабиться.

И, похоже, даже задремала. 

При необходимости мой сон всегда был чутким, и потому, когда шевельнулась плотная ткань входа шатра и учтивый голос стражника попросил прощения, я мгновенно подняла веки и уставилась на него.

- Ваше Величество, к Вам герцог Зашта. Разрешите зайти ему?

Вздрогнула ли я? Удивилась ли? Несмотря на мгновенно слетевшую с меня дрему, я не чувствовала себя заспанной, но машинально провела рукой по волосам и коснулась щек. Кивнула. И лишь когда мужчина зашел, склонив голову, машинально представила себе картину, которая предстала перед ним.

Мне бы следовало выпрямиться и прикрыть нескромно открытое из-за ослабленного корсажа декольте рядом лежавшим тонким палантином. Однако осталась полулежать, слегка склонив голову и закинув руку на подлокотник. 

- Как Вы себя чувствуете, Ваше Величество? - поинтересовался Зашта, склонившись, чтобы, видимо, не так сильно возвышаться надо мной.

- Спасибо за беспокойство, герцог, - вежливо кивнула, слегка улыбнувшись, - Все хорошо. Присаживайтесь.

Не почувствовала я и удовольствия от прихода мужчины. Но и раздражения тоже не было. Задавалась ли я вопросом, почему он оставил милых кокеток, чтобы прийти ко мне? А зачем? Я и так догадывалась, что за всем этим последует.

Крайне скупым движение ладони я показала на стоявшее в метре от кушетки кресло, но вот тут герцог удивил меня, снова, как и вчера, встав на колено передо мной. Причем, очень близко. Я бы даже сказала, слишком близко.