В снежное лето

Пролог

Маленькие, невозможно хрупкие снежинки медленно спускались с небес, едва касаясь самого кончика ее носа и тут же тая, оставляя после себя колкое ощущение холода. Она совершенно точно была в лесу. Словно пятно диковинного цветка, ее макушка выделялась меж стволов гибких и стройных берез и их ветвей, покрытых сахарно-белым снегом. Ноги зябли, по щиколотку провалившись в снежный покров, а руки будто и сами покрылись инеем.

Как она очутилась здесь? Губы сковало молчанием, а мысленный вопрос, отправленный тишине, остался без ответа. Взгляд гулял по окружению, пытался найти хоть что-то знакомое, но все было тщетно. Она была одна, освещенная мягким голубым светом, в неизвестном и, вероятно, каком-то нетронутом клочке мира. Снежинки продолжали падать, только летели вниз они медленно, как если бы время сбилось с пути и перестало бежать, вернувшись к неспешному ходу, как когда-то, когда люди ловили каждое мгновение бытия своего, такого древнего, что его едва еще помнит история. Пугало ли место, страшило ли происходящее? Едва ли. Неизвестная девушка в неизвестном месте – какое удачное сочетание. Реальность ли это? Она этого не знала, проверять не спешила, только ждала чего-то, будто вот-вот это «что-то» даст о себе знать. Озиралась по сторонам, не ступая с места – ноги и без того были прикованы к, как казалось, ледяной поверхности под снегом.

И вот, ветвь где-то слева пошевелилась. Кто-то странной силой, не касаясь, привел ее в движение, а потом скользнул меж стволом вглубь неизведанной чащи. «Кто же ты? Зверь или человек? Зверь ли в обличии человека?». Ответа не последовало. Таинственный наблюдатель куда-то исчез. «Покажись!» –мысленно приказала она этому «кому-то». Гостья снова оглянулась, как вдруг уже справа от себя вновь ощутила чье-то присутствие. Будто услышав ее немой зов, этот «некто», совершенно не скрывая своего лица, вышел чуть вперед, показываясь и останавливаясь у самого края черно-белого дерева, касаясь ствола ладонью.

Девушка едва слышно выдохнула, видя своего незнакомца. Перед ней стоял высокий, стройный молодой человек. Его аккуратные губы сомкнулись в ровную линию, а голубые, словно небо над головой глаза прищурились. Видимо,он и сам не мог узнать ее, прокручивая в голове возможные варианты. Да и откуда он мог знать эту девушку? Запомнил бы он ее, увидя где-то, не будь наваждением? Его бледное лицо с ярко-выраженными скулами и прямым носом было прекрасно, как если бы он сошел со страниц какой-нибудь сказки, из тех, что перечитывают до дыр в детстве, а потом мечтают о том, чтобы она ожила в реальности. Этот мужчина был одет не так, какими незнакомка привыкла видеть обывателей лавки ее дедушки и бабушки. Все те проходящие мимо люди не привлекали внимания. Они были столь же обычными, сколь шум на забитых покупателями торговых улицах ее родного города. Этот человек был похож на тишину, что так невозможна в день ярмарки или фестиваля. Было в нем что-то необыкновенное, что-то притягательное и вместе с тем отталкивающее. Она не понимала, почему он здесь, кто он такой и отчего не говорит ни слова – только стоит и разглядывает, как и она его.

Силясь сдвинуться с места хотя бы на шаг, девушка почувствовала еще больше сковывающий ее ноги холод. «Что же это? Кто ты такой?». Нестерпимый озноб мгновенно пробрался к самому горлу от пят, запрещая говорить вслух. Снег вокруг взвился ураганом, поднимаясь с земли, закрывая незнакомца и унося его облик куда-то далеко. Куда – она не видела, лишь закрывала глаза, пока снежные хлопья жгли ее кожу через ткань легкого платья. Невыносимый холод обуял тело, вклиниваясь в сознание, отдаваясь гулом, как если бы она оказалась в самом северном уголке страны, где так рьяно завывают ветры и пугают стужи…

Гул голосов за окном приветствовал новый день. Соседские дети вовсю резвились, выкрикивая что-то понятное только им, пока взрослые обходили их стороной, не желая столкнуться с верткими мальчишками и девчонками. Сон окончательно сошел на нет вместе с вошедшей в комнату бабушкой.

– Белоснежка! Просыпайся, дорогая. Твой дедушка уже запряг лошадей, нужно поторопиться. – Миловидная женщина с уже старческими морщинами тихими шагами прошла вглубь небольшой комнатушки, где расположились только небольшая кровать, письменный стол, да два шкафчика, внутри которых еще вчера ровным рядком были расставлены любимые книги.

– Боже мой! Который час? – изумленная девушка мгновенно поднялась с постели, рассеивая сонную дымку вокруг себя. Увиденное ранее оказалось не явью, а крайне странным сном. Ее алые волосы непослушными локонами спадали на плечи, красуясь утренним беспорядком, пока руки распутывали одеяло. Взгляд бегал от полок до дверей, выдавая растерянность. Бабушка лишь вкрадчиво улыбнулась, ставя на старый деревянный стол съестное в дорогу. Их внучку слишком часто можно было найти крутящимся по комнате вихрем, который пытается успеть все и сразу после тяжелого сна. Сегодняшнее, столь важное утро – не исключение. Вскочив на ноги, она засуетилась вокруг себя, тараторя что-то об опоздании и незаконченных делах, что планировала сделать с рассветом перед отъездом. Если бы не тот сон...

Заготовленные заботливой бабушкой заранее вещи уже аккуратной стопкой лежали на стуле и около кровати. Только самое важное, не более. Белоснежка никогда не брала ничего лишнего. Даже среди одежды она выбирала что-то, что было бы удобным и не сковывало движения во время работы в лесу, где она обязательно испачкалась бы в земле, выковыривая очередной корешок для редкой настойки от кашля или головной боли, а потом, крайне уставшая после нескольких часов, проведенных в родной роще, непременно бы с улыбкой вернулась в лавку со следами земли на руках и лице, а бабушка лишь кивнула бы ей, провожая взглядом стройную фигуру внучки. Дедушка в такие моменты неспешно подходил к жене, со смехом произнося свою неизменную фразу: «И все то ей леса, да болота».

Любовь к растениям вела ее через тернии жизни в глубинке туда, где девушку могли увидеть, заметить. Бабушка и дедушка видели этот трудный путь, лишь изредка напоминая хотя бы немного щадить себя, ведь молодость ее была в самом разгаре, жизнь шла, пока Белоснежка пропадала в лесной глуши, а ее красоту никто не видел. Алый цветок…она непременно могла стать завидной невестой, прекрасной, кроткой и умной женой, обладающей редчайшими внешними данными, но сейчас ноги вели ее не под венец, а скорее уносили еще дальше от домашнего тепла, пока родные с грустью переглядывались между собой. Они верили, что счастье не обойдет ее, но каким оно будет? Кем же окажется судьба ее? Никто не знал ответ.

Глава 1

Лошади тяжело фыркали, мотая головами из стороны в сторону, стучали по каменной мостовой подковами, пока долговязый мужчина в холщовой рубахе увлеченно объяснял что-то проезжим, рисовал в воздухе указательным пальцем и то и дело посматривал на девушку с покрытой головой, расположившейся на передке телеги. Путники пересекли уже два близлежащих пункта на пути к столице, как вдруг их, в уже потемневшем от вечереющего неба городе остановили прямо у старого трактира. На городских стенах танцевали огни и тени прохожих. Местные жители увлеченно трещали между собой как птицы, подпрыгивали от звуков издаваемой откуда-то из центра музыки, а Нафилет устало вздыхала, глядя на веселеющие лица прохожих.

Сонливость шепчащими волнами набегала и заставляла опускать голову в состоянии живого сна, да и сам извозчик уже давно клевал носом в ожидании стоянки. Где-то вдали над самым городом виднелась гряда невысоких гор, которые как-то успокаивающе действовали на девушку. Их вершины еще заметно белели кромкой снега на самой макушке, напоминая о чем-то, что маленькими вспышками воспоминаний просочилось в мысли Нафилет. Она медленно озиралась по сторонам, стараясь не замечать заинтересованные лица каких-то проходящих мимо незнакомых мужчин и женщин, что переглядывались между собой каждый раз, как бросали взгляд на чужеземку в капюшоне, из-под которого торчали какие-то странные пряди слишком яркого оттенка, пока девушка старалась получше натянуть ткань на голову.

Видимо, тот мужчина в рубахе, который все никак не переставал говорить с ее дедушкой, и был хозяином этого постоялого двора. Из-за двери трактира вдруг выскочила невысокая женщина средних лет с длинной русой косой, свисающей чуть ли не до самых икр и болтающейся словно хвост лошади. Нафилет глянула на нее и чуть приподнялась с козел, замечая, как та мановением руки пригласила их с дедушкой внутрь, а потом обратилась к мужчине, очевидно, мужу, открыто распоряжаясь его какой-то особенной мягкостью, потому что тот лишь пролепетал в ответ что-то похожее на «Погоди, милая» и повел дедушку в сторону вместе с лошадьми. Упряжку действительно надо было бы где-то оставить, чтобы животные тоже немного отдохнули, ведь путь до Вистала еще долгий, а любому путнику, пусть даже и довольно фыркающему от кусочка сахара или яблока, нужен какой-никакой отдых. Благо, у трактира где-то рядом было что-то, по виду напоминающее стойло. Все-таки здесь часто останавливались проезжие. Если верить рассказам дедушки, то именно рядом с постоялым двором и пролегала дорога к самому дворцу. Чуть ли не по прямой. Только в этот раз они попали в неизвестную атмосферу какого-то празднества, что растянулось на целую версту, если не больше.

Нафилет не оставалось ничего, кроме как последовать за этой миловидной женщиной вглубь помещения. Хозяйка даже не смотрела на девушку, пока шла и увлеченно рассказывала, где здесь подняться, спуститься, умыться или трапезничать. В какой-то момент она и вовсе прошмыгнула за деревянную доску, брошенную поверх подпорок и накрытую сероватой грубой тканью, взяла старенький ключ и взбежала по лестнице на второй этаж, тут же передавая ключик постоялице, коротко говоря, куда той идти и так же быстро удалилась. В определенной мере Нафилет даже была благодарна этой шустрой женщине. Если бы та разглядывала ее, как это могли делать заходящие к ним в лавчонку, было бы крайне неудобно даже отвечать ей на вероятные несуразные вопросы. В родном городе девушки прикрывать волосы длинным темным платком во время разговоров или встреч было настолько привычно, что мало кто из незнакомцев на деле смог насладиться зрелищем ало-рыжего цвета длинных волос.

Нафилет часто завязывала их в своеобразный пучок или оставляла в косе и накрывала так, чтобы из-под любимого зеленого платка виднелись только несколько небольших прядок. Носила она этот головной убор однако нечасто, а лишь по большой нужде в удобстве или чтобы скрыть от проезжающих свою «изюминку», ведь это обстоятельство действительно отвлекало. Едва ли какой-нибудь человек не заметит странный оттенок воды или листвы. Без сомнений, это заставило бы забыть, для чего вы пришли или вообще проходили здесь. Однако нередки были случаи, когда в детстве девушки какие-нибудь из уже знакомых покупателей и заглядывающих к ним незнакомцев уж слишком явно выказывали свое любопытство, смущая или наоборот зля маленькую девочку.

Годы шли, а привычка так «прятаться» все же осталась, хотя и притупилась с возрастом, оставаясь лишь чем-то формальным для работы. Когда голова все же уставала от постоянного ношения платка, вечером, уже совсем взрослая Нафилет, с наслаждением снимала его, расплетала густую косу или развязывала подобие очередного закрученного наспех пучка, а потом с осторожностью расчесывала стареньким гребнем, доставшимся от бабушки и заговаривала их, как часто делали молодые девушки в их селении, пока смотрели на постепенно появляющуюся в небе растушую луну. У платка была и крайне удобная способность – в особенно яркий солнечный день он спасал голову от помутнения рассудка во время помощи родным в их небольшом поле или поиске чудодейственных трав на открытой местности. Но уж в лесу, где так гордо вздымают свои ветви ввысь молодые ели или грузные дубы, можно было на какое-то время забыть о нем и наслаждаться тенью, создаваемой прямо над головой густой листвой.

Нафилет легко коснулась едва выглядывающей зеленой ткани из кармана дорожной сумки и тут же поправила такую же темную ткань капюшона. Все же она сделала правильный выбор, решив не тратить время на затягивание очередного пучка и наспех соорудив лишь косу, которую позже спрятала под этот же удобный капюшон. Платок она забросила в дальний карман, решив оставить его на потом, ведь впереди дорога – мало кто будет попадаться на пути и уж тем более разглядывать ее с ног до головы. Во всяком случае, так ей казалось до остановки на улицах нового для нее городка…

Ключ едва слышно прогудел в дверной скважине и перед девушкой открылся вид на маленькую комнатушку с прыгающими через окно редкими световыми зайчиками. Оконная рама отбрасывала легкую тень на старый скрипучий деревянный пол. В комнатушке оказалась только кровать и маленький из того же материала столик. По сути своей он был той же доской, что и у входа в трактир, с почти такой же грубой тканью поверх покрытия. Нафилет устало прошла от двери к кровати, присела на самый ее край, положив рядом тяжелую сумку, и покрутила между тонкими пальцами ключик, которым предварительно закрыла входную дверь. В голове вовсю гулял усыпляющий дурман.