В тени трона: страсть и судьба

1

По тропинке, вьющейся через ярко-зелёный луг, бежала девочка лет шести. Она успела уже несколько раз упасть, разбитые коленки болели, но она, сдерживая слёзы, продолжала бежать. Растрёпанная коса мешала, волосы липли к вспотевшему лбу, на все помехи малышка не обращала внимания.

Вдали на дороге, вымощенной булыжником, появилась карета. Для малышки было главным успеть добежать, чтобы её заметили.

Пан Мацей Лещинский возвращался домой. Его почти месяц не было в поместье, дела требовали присутствие в столице. Как только впереди показался дом, он увидел свою любимицу малышку Марысю, которая бежала к нему навстречу. Видимо, снова довела мать и няню Катажину или, как называли её в семье, Касю до белого каления.

Небольшая польская деревушка Кернозя расположилась в живописном месте. Огромные луга, лес, полный грибов, ягод и живности и река, где местные жители занимались ловлей рыбы и целыми днями в воде плескалась детвора.

Когда-то пан Лещинский был частью знатного польского рода, но так сложилось, что сейчас он обедневший владелец разорённого поместья, где он с женой Эвой жил и занимался воспитанием детей. Обычно мужчины ждут появления сыновей и гордятся ими. Лещинский после рождения троих мальчиков был на десятом небе от счастья, когда родилась дочь. Марыся стала лучиком света в его серой жизни.

Девочка успела добежать к своей цели и была подхвачена отцом на руки. Она обняла его за шею и крепко прижалась к нему всем тельцем. Мацей Лещинский сел в карету, девочка удобно умостилась у него на руках и начала рассказывать, остановить её уже было невозможно.

— Ты не слушай няню Касю она тебе сейчас такое наговорит! Расскажет, что я плохо себя вела и не слушалась. Это совсем не так. Я была очень послушной. Братья пошли на речку, а меня пани Кася не отпустила. Ну почему им можно, а мне нельзя? Я незаметно вышла из дома и убежала за ними. Они вместе с сельскими мальчишками поймали рыбу, такую большую, потом мы все вместе разожгли костёр, и они поджарили её на огне. Папа, она была такой вкусной. Дома так никто не умеет готовить. Потом мы все вместе пришли домой, и няня сильно рассердилась. Она сказала, что я вся пропиталась жутким запахом дыма.

Мацей Лещинский слушал дочь и улыбался. Поток слов был нескончаемым, он даже и не пытался остановить её. Карета остановилась у дома, где её встречали мать и няня. Увидев девочку, растрёпанную, с разбитыми коленками, в грязном платье мама и няня от возмущения не могли подобрать нужные слова. Пан Лещинский, не давая женщинам прийти в себя, отправился в дом, не спуская девочку с рук. Она сидела со счастливой мордашкой, довольная, что гроза миновала.

— Дочка, сейчас придёт няня и приведёт тебя в порядок. Прошу тебя, побудь послушной девочкой, веди себя тихо и не спорь с ней. Согласись, твоей вины немало в том, что и мама, и няня расстроены, они же волновались после твоего исчезновения. Мальчишки пришли, а тебя долго не было. Что они могли думать?

— Обещаю, буду молчать. А ты завтра сходишь со мной на прогулку?

— Не обещаю, но постараюсь найти время.

После ужина Эва решила поговорить с мужем.

— Дочка совсем отбилась от рук. Она постоянно ссорится со старшими братьями, ни в чём не уступает, дерётся с ними как мальчишка. Ты её балуешь, это с тобой она такая послушная, а в твоё отсутствие превращается в маленького бесёнка.

— Эва, по-моему, ты сгущаешь краски. Посмотри, какая она у нас красавица. Белокурая, с пухлыми розовыми щёчками. Она похожа на маленького ангела.

— Ох, Мацей, ты меня не слышишь. Наша маленькая панночка ни с кем не хочет играть, не делится игрушками. А если кто из братьев пытается с ней поиграть или взять какую-то игрушку, устраивает настоящий скандал.

— Она же ещё маленькая. У неё есть подружки, и она не ссорится с ними, а с братьями ссорится. Ты присмотрись, может они её обижают, вот она и не пускает их в свой мирок.

Марысе повезло, отец с утра оказался свободным. После завтрака няня переодела девочку в нарядное платье, и они ушли. По дороге к ним присоединились две подружки Марыси: Зося и Бася.

— Папа, я знаю, что мама и няня жалуются, что я ссорюсь с братьями. А вот ты спроси у моих подружек, как они себя ведут. Мы ловим стрекоз, бабочек и кузнечиков, посмотрим на их красивые крылышки и отпускаем, а они забирают у нас и отрывают им крылышки и лапки. И не только, папа, они дразнятся.

— Обещаю, Марыся, я поговорю с братьями. Думаю, что после разговора их поведение изменится, а ты всё-таки постарайся находить мирные пути решения вопросов с братьями, договорились?

— Я попробую, если они исправятся.

Маленькая деревушка Кернозя была местом, забытым людьми и Богом, у которого не было будущего. Жизнь здесь текла медленно, будто нехотя. В центре поселения находилась базарная площадь, где по утрам был слышен шум и гам торговцев, а в остальное время она стояла пустой, покрытая пылью и местами заросшая травой. Столетние липы стояли стражами по краям площади, их кроны создавали полумрак, под которым часто сидели старики, обсуждая новости и выдумывая байки о местных событиях.

Каменные дома, окружавшие площадь, не выдерживали испытания временем. Облупившаяся краска на стенах, трещины на фасадах и покосившиеся крыши говорили о том, что всё здесь приходит в упадок.

Когда-то жизнь била ключом в этих местах, а теперь всё кажется унылым и серым. Среди старых домов бросались в глаза несколько новостроек с яркими красными крышами. Они выглядели как попытка вдохнуть новую жизнь в эту разваливающуюся деревню.

Над всем этим возвышался каменный костёл с остроконечной башней, устремлённой в небо. Сложенный из тёмных камней, он был молчаливым свидетелем бесконечной смены времён. Иногда его колокол нарушал тишину, громом разрывая скучную повседневность, и тогда жители выходили на улицы, слушая его монотонный звук.

— Слышишь, Марыся, — говорил отец, указывая на башню костёла. — Когда этот колокол звенит, он напоминает о том, что жизнь продолжается.

2

На рубеже XVIII и XIX веков Польша находилась в состоянии тревожной неопределённости и глубокого политического кризиса. Некогда могущественная Речь Посполитая оказалась раздробленной в результате разделов между соседними державами — Россией, Пруссией и Австрией. Варшава, бывшая блистательной столицей, утратила свою государственную роль, но в её сердце всё ещё теплилась надежда на возрождение нации.

Улицы Варшавы были наполнены контрастами. С одной стороны, в благородных салонах, где интеллигенция обсуждала будущее страны, разгорались страсти революционных идей. Там, среди блестящей аристократии и богемы, можно было услышать речи о свободе и суверенитете, шёпоты о надежде на восстание. Но в переулках и на рынках царила другая атмосфера — уныние и осторожность. Город был под пристальным надзором иностранных властей, а тайные собрания проходили под покровом ночи. Варшава казалась застывшей в ожидании, готовой в любой момент вспыхнуть.

Польская провинция жила тише, но не менее тревожно. Здесь царила отчуждённость от городской суеты и чувствовалась глубокая печаль по былым временам. Дворянские усадьбы, когда-то символы богатства и власти, ветшали под влиянием упадка страны. Многие польские дворяне надеялись на возвращение Польши на карту Европы.

Молодёжь, выросшая в это бурное время, жила на грани отчаяния и надежды. Будучи свидетелями распада когда-то великой страны, они рвались к переменам. Одни жаждали войти в ряды революционеров, видя в этом шанс вернуть Польше былую славу. Другие, воспитанные в аристократических семьях, отправлялись в европейские столицы, чтобы получить знания. Их всех объединяло одно — страстное желание увидеть свободную Польшу, восстановленную из руин. Это время было эпохой патриотизма и мучительного ожидания, когда каждое действие могло привести к необратимым последствиям. Польша ещё не утратила своего духа, и, несмотря на тёмные времена, в сердцах её народа теплилась вера в лучшее будущее.

Мария с детства росла в среде патриотически настроенных людей. Еще будучи ребёнком, она больше интересовалась судьбой Польши, чем куклами и нарядами. Семья продолжала жить в ветхом особняке на землях, не приносящих доходов. Жизнь в провинции замерла, когда-то здесь отмечали народные праздники, устраивали ярмарки и гуляния, а теперь лишь шуршали сухие листья под старыми деревьями. Воспитание провинциальных девушек того времени проходило под сенью строгих традиций. Мать Марии Эва, будучи по характеру женщиной мягкой и доброй, старалась привить дочери сдержанность, свойственную аристократкам.

Девочки из таких семей росли в тихом затворничестве, вдали от столичных страстей и сверкающих балов. Их учили быть послушными, говорить мало, но высказывать вежливость даже в самых мелких жестах. Мария, как и многие её сверстницы, принимала это безропотно, хотя её страстная натура требовала совсем другого.

Чтобы сохранить свои имения, польские аристократы должны были унижаться. Через это прошёл отец Марии и её старшие братья. Она не могла с этим смириться, это вызывало в ней желание вступить в ряды тех, кто защищает Родину. Девушка тяжело пережила свою первую, печально закончившуюся любовь. Отголоски боли еще остались в душе, но она не позволяла себе отчаиваться. Красивый, богатый молодой человек, сын русского генерала вызвал в её душе такую бурю чувств, с которой ей пришлось бороться. Страх перед тем, что против брака с Андреем будет мать и братья заставили её отказать любимому. Не нашла Мария в себе силы сбежать с ним. Она не раз думала, что если бы отец остался живым, возможно, её жизнь сложилась бы иначе. Настроения в семье оказали влияние на девушку, пришлось переломить себя и пожертвовать своей любовью.

В последнее время мать Марии Эва Лещинская стала замечать перемены, произошедшие с дочерью. Как женщина, она понимала её, но это же могло бросить тень на всю семью. Дочь оказалась беременной. Нужно было срочно принимать меры. Мария своей красотой, образованностью, умением поддержать беседу на любую тему выделялась среди своих сверстниц и была завидной невестой, несмотря на то, что относилась к обедневшему роду. В пятнадцать лет она уже привлекала внимание своей редкой красотой. Одним из поклонников Марии был граф Анастасио Колонна Валевский. Уж о нём она точно не мечтала.

Имя графа вызывало в округе уважение, но ни его богатство, ни высокий титул не пробуждали в сердце юной девушки ответных чувств. Мать видела в этом предложении спасение для их разорённого поместья, для Марии. Ей грозила незавидная участь бедной провинциалки, родившей ребёнка, будучи незамужней. Мария молча выслушала всё, что сказала ей мать и закатила истерику.

— Мама, я не люблю его, он старый.

— А ты подумала, что будет с тобой, что будет со всеми нами. Твоим братьям и сёстрам навеки закроется дорога в высший свет, их никто не возьмёт замуж. Мы нищие, дом рассыпается, пришлось уволить всех слуг, я сама стою на кухне, мне не за что покупать продукты, из-за больших долгов торговцы на рынке больше не дают в долг. Что мне прикажешь делать, что?

— Мама, но почему в жертву должна быть принесена я?

— Да потому что твоё замужество решит не только наши проблемы, но и прикроет твой стыд. Граф знает о нём и согласен стать отцом твоего ребёнка. Это ценить нужно, а не устраивать скандал.

— Да я лучше руки на себя наложу!

Звучная пощёчина, словно удар грома, перекрыла все слёзы и крики. Девушка, потрясённая всем происходящим, слегла. Нервное напряжение сделало своё дело. Болезнь на время отложила свадьбу с графом, он терпеливо ждал выздоровления своей будущей жены.

Мария стояла у окна своей комнаты, её взгляд был устремлен в пустоту. Сердце сжималось от тревоги, как туго натянутая струна. Граф Анастасио Колонна Валевский, человек знатного рода, преклонного возраста, явился в их жизнь как грозовой туман, разрушивший все мечты юной девушки. Его предложение о браке было почти как приговор. Он не тронул её юное сердце, не зажёг в нём искры. Мария смотрела на графа с почтением, но без малейшего чувства, словно перед ней был лишь один из старинных портретов, которыми украшены стены их поместья.

3

Граф Анастасио Колонна Валевский был человеком, чья жизнь казалась сошедшей со страниц древней летописи, хранящей пыль веков и величие забытой эпохи. Родившийся в старинном дворянском роду, Валевский был окружён богатством и привилегиями с самого детства. Его жизнь представляла собой плавное течение, в котором все события были предрешены, а решения принимались не столько самим графом, сколько его предками, их традициями и главой рода.

Он рос в огромном поместье, где высокие потолки и холодные мраморные полы напоминали о величии его предков. Его отец, человек строгий и сдержанный, воспитывал сына в духе военной дисциплины. Под его бдительным взглядом юный Анастасио учился искусству фехтования, верховой езды и дипломатических ухищрений — всего того, что ожидалось от молодого аристократа.

В молодости граф Валевский не был лишён привлекательности: высокий рост, острые черты лица и холодные голубые глаза выделяли его среди столичной знати. Он был любимцем женщин и завидным женихом, но его сердце никогда не принадлежало ни одной из них, даже несмотря, что был женат дважды. Граф был человеком не страсти, а расчёта. Он всегда ставил на первое место долг перед родом и богатство своей фамилии, что определяло все его поступки.

Его карьера, как и жизнь, шла по чётко выстроенному плану. Он занимал важные должности при дворе, исполнял дипломатические поручения и всегда возвращался домой победителем. Среди друзей и врагов его уважали и боялись. Анастасио был неумолим, когда дело касалось его интересов. Он нажил себе множество врагов в политических интригах, но всегда выходил победителем, ловко манипулируя ситуациями и людьми.

С годами его взор стал более угрюмым, и в его глазах появилось выражение усталости, которое невозможно скрыть. Когда первые седые волосы начали серебриться на висках, граф решил, что ему нужно обзавестись женой. Ему хотелось видеть рядом с собой молодую и красивую жену, умную и образованную. Под такие параметры подходила юная Мария Лещинская из обедневшего дворянского рода. Мария казалась ему идеальной для брака. Она была молода и воспитана в строгих традициях. У него было уже достаточное количество наследников, ему хотелось почерпнуть от молодой жены частицу той энергии, что он сам утратил.

Граф прекрасно понимал, что он неидеальная пара для такой молодой девушки как Мария, она по сути была ещё совсем ребёнком, не знающим жизни. Имея за плечами большой жизненный опыт, он сделал правильный шаг, уехал с молодой женой в Италию. Здесь она ни в чём не знала отказа, граф удовлетворял любую её прихоть.

Для молодой графини это была первая поездка за границу. Они пересекли Альпы, и вот перед ними открылась Италия — страна тепла и яркого солнца, где каждый уголок был пропитан духом истории и искусства. Первой их остановкой стала Венеция, город на воде, который поражал своей таинственной красотой. Граф Валевский показывал Марии красоту этого места: узкие каналы, где лодки-гондолы скользили по воде, старинные мосты и площади. Они катались на гондоле под светом луны, любуясь звёздами, отражающимися в воде, а ветерок от лагуны приносил аромат моря.

Посетили площадь Сан-Марко, где Мария впервые увидела величественный собор с его золотыми куполами. Валевский рассказывал ей легенды об этих местах. Для Марии всё это было волшебством — новая страна, новый мир, столь непохожий на её родную Польшу. Она вдыхала этот дух свободы, тяжесть на сердце постепенно таяла.

Граф не скупился на подарки: в Венеции он преподнёс ей колье из жемчуга, а в знаменитых ювелирных лавках Флоренции выбрал кольцо с редким голубым сапфиром.

— Этот камень, — говорил он, — символизирует чистоту и верность, то, что я надеюсь, будет всегда между нами.

Но даже такие роскошные дары не могли затмить пустоту в её душе, сердце Марии так и не было тронуто истинной любовью к своему мужу.

Во Флоренции они провели несколько дней, гуляя по знаменитым садам Боболи и посещая галерею Уффици. Мария, хоть и не разбиралась в искусстве, была поражена величием работ мастеров эпохи Возрождения. Валевский с неподдельным восхищением рассказывал ей о Микеланджело

Выросшая без отца, Мария быстро привязалась к своему мужу. Он не торопил с выполнением брачного долга, чем ещё больше завоевал её симпатию. Сидя у окна красивого и уютного дома, он курил сигару и думал о своей молодой жене. Имея за плечами два брака, он хорошо разбирался в женской душе.

После возвращения домой Мария родила сына и назвала его Антоний. Ребёнок был очень болезненным, и она растворилась в нём. В её жизни снова появились краски. Граф не утруждал себя работой в графстве, всем занималась его сестра Ядвига и три её дочери. Кроме них в доме обитало большое количество родственников. Все сразу проявили желание заняться воспитанием малыша. Чтобы Мария не заскучала, дамы семейства графа занялись обучением молодой женщины правилам общения в высшем свете.

Варшава жила в ожидании перемен. Высший свет продолжал соблюдать свои традиции, словно ничего не изменилось в окружающем мире. Пышные балы, светские приёмы, изысканные ужины и неспешные разговоры в гостиных — всё это было неотъемлемой частью жизни польской знати. Граф Анастасио Валевский, следуя правилам, старался ввести Марию в круги столичной элиты, но она чувствовала себя чужой в этом блестящем обществе, и это немного раздражало мужа.

Дом Валевских, расположенный в одном из престижных районов Варшавы, был образцом архитектурного вкуса того времени. Массивные ворота открывали путь к мраморным ступеням, ведущим в просторные залы, освещённые хрустальными люстрами. Внутри каждый предмет мебели, каждая картина на стене говорили о вкусе и богатстве его владельцев. Но для Марии этот дом был скорее золотой клеткой, где ей приходилось скрывать свои страхи и неуверенность.

Мария делала всё возможное, чтобы избежать частых появлений на званых вечерах. Девочке, выросшей в тихой провинции вдали от блеска столичных приёмов, казалось пыткой общение с представителями высшего света. Граф не хотел слушать никаких доводов и настаивал на своём, иначе его просто не поймут, а портить свою репутацию ему не хотелось. Для него было важно, чтобы его молодая супруга стала частью этого блестящего мира, в котором он жил.

4

Граф Анастаз Валевский, несмотря на угрюмость, был неплохим человеком. Он делал всё возможное, чтобы молодая жена чувствовала себя счастливой. Граф прожил долгую жизнь и хорошо знал, как нужно строить брак. Он не жалел ни сил, ни времени, ни денег. Такое отношение восхищало Марию. Однажды в порыве благодарности Мария пообещала любить его так, как он того заслуживает.

Она жила в богатом доме, окружённая заботой и вниманием. Когда доступно очень много, хочется чего-то необыкновенного. Даже то, что она стала матерью и растворилась в ребёнке, не могло заполнить пустоту в её душе. Чтобы занять себя еще чем-нибудь полезным для семьи, она взяла на себя обязанности секретаря мужа.

В Европе грохотали пушки, Наполеон успешно шёл к своей цели. Где-то там в Париже жили её подруги Зося и Бася. Она завидовала им, их жизнь была интересной, наполненной яркими событиями. Мария души не чаяла в сыне и мечтала вырастить настоящего человека, который будет жить в свободной Польше и ему не придётся унижаться и вымаливать себе титул, как её отцу. Она считала, что должна внести вклад в освобождение Польши. Многие польские патриоты считали Францию своей освободительницей и ждали прихода Наполеона. Мария, выросшая в патриотической среде, очень хотела принимать активное участие в жизни страны.

Мария сидела в своём роскошном будуаре, окружённая дорогими тканями, зеркалами в позолоченных рамах и изысканными украшениями. Свет от свечей играл на поверхности столиков и комодов, но ей всё казалось блеклым и безжизненным. Она утопала в роскоши, но на сердце было холодно и одиноко. Долгое время она пыталась убедить себя, что всё, что ей нужно для счастья, у неё уже есть: престижное положение, благополучие, уважение. Но в глубине души она мечтала о другом — о настоящей жизни, о том, чтобы быть не просто украшением дома, а участвовать в судьбе своей страны.

Её взгляд упал на лист бумаги, она собралась написать подругам. Бася и Зося давно не писали, и Мария чувствовала себя преданной и всеми забытой. Она очень ждала, что из далёкой Франции придёт хотя бы одно письмо и вернёт ей прежнюю радость, вызовет воспоминания о тех днях, когда они вместе обсуждали всё — от политики до мечтаний о будущем.

— Почему они молчат? — думала Мария, перебирая в уме последние месяцы. Она вспоминала, как перед свадьбой отправила подругам весточку и ждала от них советов и сочувствия. Но ответа так и не последовало.

Она вздохнула и посмотрела на своё отражение в зеркале. С виду она казалась идеальной: утончённая, красивая, настоящая графиня. Но внутри её душа разрывалась от тоски.

— Золотая клетка… — шептала она себе. — Так говорят о женщинах, чьи жизни заключены в роскошь, но они лишены свободы. Это обо мне.

Она встала и подошла к окну, рассматривая просторный двор, где слуги занимались повседневными делами. Молодые девушки о чём-то переговаривались и смеялись. Как давно она не чувствовала себя живой! Как давно не слышала голоса подруг, их весёлого смеха и советов. Париж был далеко, но душевная дистанция была ещё больше.

— Бася… Зося… — тихо прошептала она, прижав ладонь к стеклу, будто могла прикоснуться к ним на расстоянии. — Почему вы молчите? Вы ведь всегда были рядом… а теперь будто исчезли.

Она вспомнила, как её мать, Эва Лещинская, говорила ей перед свадьбой:

— Марыся, ты должна понять, что теперь твоя жизнь принадлежит не тебе. Ты — графиня Валевская. Друзья из прошлого могут принести больше вреда, чем пользы. Оставь их. Думай о своём муже и будущем.

Но эти слова не утешали её. Мария нуждалась в поддержке, в общении, в дружбе. Молчание её подруг стало для неё невыносимым бременем. Она не знала, что её мать написала Басе и Зосе, попросив их не беспокоить Марию.

Дни тянулись медленно и однообразно. Каждый вечер Мария садилась за стол и не знала, с чего начать, что сказать подругам. Однажды вечером, когда она стояла на балконе и наблюдала за тем, как вечернее солнце окрашивает небо в розовые и золотистые оттенки, граф Валевский подошёл к ней.

— Мария, ты выглядишь расстроенной. Что с тобой? — спросил он, прикоснувшись к её плечу.

Она медленно повернулась к нему и с трудом выдавила из себя улыбку.

— Всё хорошо, — ответила она, но её голос не был убедительным.

— Я вижу, что-то беспокоит тебя, — продолжал он. — Ты почти не говоришь со мной в последние дни. Может, тебе чего-то не хватает?

— Общения, — едва слышно произнесла она, отведя взгляд в сторону. — Я давно не получала писем от подруг. Они молчат, и я не знаю почему.

Граф нахмурился.

— Подруги из Парижа? — его тон стал холоднее. — Твои старые связи могут навредить нам, Мария. Твоя мать была права, когда запретила им писать тебе.

Мария опустила глаза. Ей не хотелось ссориться, но её сердце не могло смириться с этим.

— Это не просто письма, — прошептала она. — Это моя жизнь. Моя душа. Я чувствую себя здесь запертой, словно птица в клетке. Мне не хватает их, мне не хватает того, кем я была раньше.

— Ты теперь другая, — твёрдо сказал граф. — Ты моя жена, и твоя обязанность — поддерживать наш дом, нашу семью. Забыть о тех, кто может отвлечь тебя от этого.

Мария замолчала. Она понимала, что спорить бесполезно, но боль от утраты дружбы и свободы не отпускала её. Её золотая клетка сияла и блестела, но внутри всё больше накапливалась тоска.

Она не могла понять, почему ничего не значит для родной матери.

5

Зима 1806 года пришла внезапно. Польшу накрыло глубоким слоем снега. Казалось, что под снежными завалами жизнь замерла. Мороз сковывал воздух, от дыхания поднимались облачка пара, а деревья под тяжестью снега выглядели, словно сказочные великаны, застывшие в ожидании. Поля сливались с небом в бесконечную белизну, и лишь редкие следы повозок и лошадей прорезали этот хрупкий, чистый пейзаж.

Для поляков эта зима стала не просто холодным временем года. В этой белоснежной тишине везде слышалось одно имя, вселяющее надежду — Наполеон Бонапарт. Люди шептались о его прибытии, как о приходе освободителя, способного вернуть Польше былое величие. В каждой деревне, в каждом городе, у каждого камина женщины и мужчины обсуждали, что им ожидать от этого человека, чья слава затмевала мифических героев.

Для Марии Валевской это событие было очень значимым. Она, как и многие другие, верила, что Наполеон принесёт стране свободу и избавит её от многолетних страданий. Мария была патриоткой, и сердце её не могло оставаться безучастным. Слышать о Наполеоне и увидеть его своими глазами — две разные вещи. Она знала, что не может упустить эту возможность. Для неё, как и для многих поляков, он был Богом. Она бы не простила себе, если бы пропустила момент его встречи.

Рано утром, когда солнце едва пробивалось сквозь облака, Мария стояла у окна, глядя на заснеженные просторы. Снег мерцал под лучами зимнего солнца, словно мириады крошечных алмазов. Тишина, прерываемая звуком её собственных шагов по деревянному полу, казалась зловещей, но внутри неё бушевал огонь. Желание встретить и своими глазами увидеть Наполеона росло с каждым мгновением. Муж в числе представителей высшего света собрался встречать Наполеона, Марию он отказался взять с собой.

Это расстроило её, но от желания встретить императора Франции она не отказалась. В голове созрел план, только чтобы привести его в действие, нужны были помощники. Мария сидела перед зеркалом, ощущая, как беспокойство охватывало её. Руки дрожали, а сердце казалось вот-вот выскочит из груди. Впереди — важный момент, от которого нельзя отступить. Увидеть Наполеона — её цель, но как выбраться из дома, не вызвав подозрений у мужа? Граф Валевский отказался взять её с собой, но это не станет причиной закрываться в стенах этого дома.

С сестрой мужа Ядвигой она была в хороших отношениях, и та поддержала молодую графиню. Ядвига была умной женщиной и понимала её без слов. Вечером Мария пригласила Ядвигу к себе в комнату, та пришла тут же и тихо прикрыла за собой дверь.

— Ты хочешь уйти? — прошептала Ядвига, внимательно вглядываясь в лицо Марии. — Я чувствовала, что ты так поступишь. Но как ты это собираешься сделать?

Во взгляде Марии читались отчаяние и надежда.

— Я должна увидеть его, Ядвига. Я не могу стоять в стороне, когда он здесь. Но я знаю, что Валевский ни за что не позволит мне уйти. Если он узнает, что я на площади...

— Тсс, — Ядвига положила руку на плечо Марии, словно успокаивая её. — Я помогу тебе. Но нужно всё сделать быстро и аккуратно.

Они переглянулись, понимая друг друга без слов. Ядвига знала, как отвлечь брата, и более того — она была на стороне Марии, разделяя её жажду к переменам и желание внести вклад в судьбу страны.

Дом нужно было покинуть незаметно. Роскошные наряды графини не подходили для её задумки. А простое крестьянское платье в самый раз.

Такой наряд не подходил для графини, но только так можно незаметно покинуть дом и смешаться с толпой.

— Я должна увидеть его. Я должна приветствовать его, — говорила она себе, завязывая платок на голове и тщательно пряча свои роскошные светлые волосы под капюшон. Поглядев на себя в зеркало, Мария не узнала себя — перед ней стояла не графиня Валевская, а простая польская девушка, готовая выйти на улицы своей страны в самый важный момент её истории.

Когда Мария выбралась из дома, зимний ветер едва не сбил с ног. Снег хрустел под ногами, холод пронизывал до костей, но это не остановило её. Она быстро шла по заснеженной дороге, сливаясь с толпой таких же как она простых людей, спешивших на встречу с императором. Мария шагала быстрым, но осторожным шагом, держа голову опущенной и стараясь не привлекать внимания к своей фигуре.

Снег хрустел под ногами, мягко укутывая её, словно укрывая тайну, которую она несла с собой. Темная шаль скрывала лицо, и любой, кто мог бы её узнать, скорее всего, прошел бы мимо, не обратив на неё внимания. Она чувствовала себя совершенно иной — простой, свободной, но при этом наполненной тревожным возбуждением. Погода была морозной, и холодный ветер щипал её щеки, но этот мороз казался ей освежающим, пробуждающим. Белое покрывало зимы создавало странную атмосферу — одновременно торжественную и тревожную, как будто сама природа понимала важность этого момента.

Когда Мария узнала о скором прибытии Наполеона, надежда, что Польша возродится, окрепла в её душе. Несправедливость, жертвой которой стала Польша, будет ли она исправлена? Слившись с толпой, Мария вышла на соседнюю улицу, где её ждал экипаж кузины и отправилась в Брони. В крестьянском наряде из голубого драпа и тёплом платке кузина не узнала её. Если не узнала кузина, значит, не стоит волноваться, что узнает кто-то из знакомых. Смешавшись с толпой любопытных, Мария ждала того, кого про себя уже называла освободителем Польши.

Вся Польша жила этим событием — приездом Наполеона, которого многие считали освободителем, тем, кто вернёт стране её величие. Сердце Марии сжалось в трепетном предвкушении встречи.

— Смогу ли я его увидеть? А если увижу, то что скажу? — мысли вихрем проносились в голове. Но одно было ясно: ей нужно было добраться до площади.

Вскоре она достигла центральной площади, где уже собрались люди. Все ждали прибытия Наполеона. Мужчины и женщины стояли плотными рядами, перешёптываясь и пытаясь поймать хотя бы слухи, когда появится Наполеон. Лошади ржали, повозки скрипели, и каждый звук в этой заснеженной тишине звучал как гром.

6

Восторженные поляки встречали Наполеона по пути следования. Уставшего от горячего приёма, его трудно было чем-то удивить. Он устало и с лёгким раздражением наблюдал за выстроившимися вдоль дороги людьми. Выскочившая на дорогу девушка в крестьянской одежде на французском языке приветствовала его. Её милый акцент вызвал у императора улыбку. Редкой красоты девушка с огромными голубыми глазами, хрупкая, поразила его детской непосредственностью. Приветствуя юную красавицу, он снял треуголку и подарил ей букет цветов, которыми была заполнена его карета. После того как она тронулась, Наполеон открыл шторку и помахал Марии треуголкой.

Сидя дома в своей комнате Мария постоянно возвращалась к моменту такого необычного знакомства с императором. Она не могла понять саму себя. По своему характеру она была очень застенчивой, и вдруг такой шаг. Подаренные императором цветы она завернула в батистовый платок, чтобы сохранить память об этой встрече.

Мария не могла объяснить, как решилась во что бы то ни стало попасть на встречу с императором. Мария долго не могла избавиться от неловкости, которую испытывала. Во время дарения ей цветов, она схватила за руку Наполеона и поцеловала её. Мария не ожидала от себя такого шага. Видимо, сказалось волнение и восторг, которые охватили Польшу после прибытия Наполеона. Карета с императором уехала, а Мария стояла и смотрела ей вслед как завороженная. Кузине пришлось приложить усилия, чтобы вернуть родственницу в реальность.

Домой она возвратилась поздно ночью, все уже спали. Мария беспокоилась, что о её встрече с Наполеоном кто-то узнает. Она надеялась, что кузина поможет ей сохранить всё в тайне, но та, будучи в восторге от произошедшего, конечно, не удержалась и поделилась тайной с другими. Скоро вся Варшава узнала об этом.

Зима выдалась морозной, и Наполеон принял решение остановиться в Варшаве. У него никогда не было недостатка в женщинах. Красавицы были готовы запрыгнуть к нему в постель в любой момент. Это были кратковременные моменты, за которые они получали дорогие подарки. Лицо той девушки, которая не побоялась прорваться сквозь плотную толпу и поприветствовать его, не выходило из памяти.

Провести зиму в варшавской квартире одному, без женщины, было не в правилах Наполеона. Он не привык к такому образу жизни. Император поручил своему обер-гофмаршалу Жерару Дюрок найти польскую красавицу, так зацепившую его своей красотой и певучим голосом.

Высший свет, несмотря на сложную политическую обстановку, не отказывался от развлечений, а с приездом Наполеона балы не прекращались, знать весело проводила время. Они верили, что император поможет вернуть былое величие страны и старались вовсю, устраивая праздник за праздником. Почти все представители высшего света объявили себя сторонниками Наполеона. Им даже в голову не приходило, что проблемы Польши его волнуют в последнюю очередь.

Балы, на которых блистали польские красавицы, увешанные как новогодние ёлки драгоценностями, привлекали внимание, но перед глазами стояла та, что выскочила из толпы, встречая его. У Наполеона была хорошая память, он запомнил стройную голубоглазую красавицу. Её лицо сложно было забыть. Глядя на девушку, её манеры, он понял, что она не крестьянка. Именно такая юная красавица поможет ему развеять скуку в варшавской квартире. Он знал, ему никто не посмеет отказать и был уверен, что увидится с ней в ближайшее время.

Пока его подчинённые наводили справки о девушке, Наполеон решил дать официальный бал. Граф Валевский принадлежал к высшему свету, чета получила приглашение на бал. Зал, в котором проходил бал, сиял в огнях, пламя от сотен свечей отражалось в огромных зеркалах, расставленных вдоль стен. Каждая деталь, от блестящих позолоченных люстр до тончайших парчовых штор, свидетельствовала о величии и могуществе.

Присутствие Наполеона ощущалось повсюду, как невидимая сила, которая управляла движениями, речами и взглядами гостей. Мария Валевская вошла в зал, ей казалось, что стук её сердца слышен всем, на душе было тревожно. Она держалась за руку своего мужа, графа Валевского, но её мысли были далеко отсюда. Внутренний голос не шептал, а во всю мощь кричал, что ей не следовало быть здесь.

— Ты как будто не здесь, Марыся, — прошептал Валевский, слегка сжимая её руку. — Улыбайся. Сегодня это важно.

Мария выдавила из себя мягкую, чуть натянутую улыбку, заставляя себя взглянуть на мужа.

— Да, граф, — ответила она тихо, опуская глаза. — Я просто устала.

В глубине души она знала, что дело не в усталости. Сомнения терзали её. С детства в душе крепло чувство патриотизма, и этот бал, такой роскошный, был для неё пыткой. В то время, когда истинные патриоты ведут борьбу за свободу Польши, знать проводит время слишком весело. Здесь, в этом роскошном зале, среди смеющихся дам и галантных кавалеров, было что-то невыносимо фальшивое, отсюда как можно скорее хотелось сбежать.

Когда оркестр заиграл первые ноты вальса, гости начали плавно двигаться по залу. В окружении ярких костюмов, развевающихся платьев и блеска драгоценностей, Мария чувствовала себя чужой. Она знала, что благодаря кузине, стало известно о её знакомстве с Наполеоном и о том, что он ищет с ней встречи. Польские патриоты, с которыми она часто вела беседы, надеялись на её встречу с императором. Они видели в ней ключ к будущему страны, шанс на свободу. А ей лишь хотелось избежать встречи, которая могла изменить её жизнь.

— Ты великолепна, Мария, — вдруг произнёс кто-то рядом.

Она повернулась и увидела генерала Мюрата, любимца Наполеона. Он склонил голову в лёгком поклоне, но в его глазах был интерес, который он даже не старался скрывать. Мария едва смогла скрыть смущение.

— Благодарю, генерал, — тихо ответила она, сдержанно кивая.

— Вы уже видели императора? — спросил Мюрат, оглядывая зал с лёгкой насмешкой. — Он всегда появляется в последний момент, когда все взгляды устремлены на него. Уверен, вы произведёте впечатление.

7

Расположившись в великолепном дворце в самом сердце Варшавы, Наполеон устроил себе передышку, которую, по его мнению, он заслужил. Были отложены все военные и дипломатические дела, и он предался мечтам, которые планировал осуществить. Перед его мысленным взором стояла она — польская красавица, потрясающая блондинка, которая так неожиданно запала ему в душу. Её светлые волосы, огромные голубые глаза и утончённые манеры не давали императору покоя. Кажется, он уже давно не чувствовал такого притяжения к женщине.

Наполеон поднялся из-за своего стола и подошёл к окну, откуда открывался вид на покрытую снегом Варшаву. В его мыслях рождался план, как приблизить к себе Марию Валевскую. Он понимал, что простой флирт в этот раз не подойдёт. Здесь требовалась тактика, даже хитрость. Он должен был действовать осторожно, чтобы не спугнуть её.

Секретарь принёс ему письмо из Парижа от императрицы Жозефины, которое было совсем некстати сейчас. Она собиралась приехать в Варшаву. Императрица соскучилась и хотела быть рядом с мужем, но Наполеон не мог допустить этого. Его сердце стучало быстрее при мысли о встрече с Марией, а присутствие Жозефины явно нарушило бы все его планы. Он сел за стол, взял перо и начал писать ответ.

— Дороги ужасны, моя дорогая Жозефина, — писал он, умело сочиняя строки. — Я беспокоюсь, что твоё здоровье может пострадать от такого путешествия. Ты ведь знаешь, как мне дорого твое благополучие.

Наполеон остановился на мгновение, задумавшись, а затем добавил последние фразы, уверенный, что это письмо заставит Жозефину отказаться от её затеи:

— Останься в Париже, моя дорогая. Мы вскоре увидимся, и я вернусь к тебе в добром здравии и с победами, как всегда.

Он запечатал письмо и, позвав адъютанта, велел ему отправить его. Теперь, когда вопрос с Жозефиной был решён, его мысли вновь вернулись к Марии. Наполеон осознал, что эта женщина для него не просто очередной трофей. Её скромность и достоинство покорили его, и он желал узнать её поближе.

— Мы ещё встретимся, графиня Валевская, — прошептал он себе под нос, лёгкая улыбка озарила его лицо. — И я сделаю всё, чтобы эта встреча стала особенной.

Он уже начинал строить планы. Наполеон был человеком решительным, и отступление никогда не было его стилем. Когда Мария Валевская начала игнорировать его письма, в нём пробудилась ещё большая страсть. Недоступность этой польской красавицы лишь разжигала огонь его желания. Это стало для него вызовом, и он был готов бороться, чтобы её покорить.

Каждое утро Наполеон садился за свой стол и писал новое письмо, каждое — более страстное, чем предыдущее. Он наполнял свои строки обещаниями и намёками на будущее величие Польши, если Мария откликнется на его чувства. Но её молчание становилось для него невыносимым. Он понимал, что одной лишь переписки недостаточно. Наполеон начал терять терпение.

— Почему она молчит? — размышлял он в одиночестве. — Я дал бы ей всё... но эта её холодность... она сводит меня с ума.

Мария продолжала хранить гордое молчание. Её сердце разрывалось от внутренних противоречий. Она понимала, что встреча с императором может сыграть ключевую роль в судьбе её родины, но личное достоинство и верность своим принципам удерживали её. Каждый вечер, глядя на письма, которые всё прибывали, она чувствовала тяжесть на сердце.

Генерал Жерар Дюрок, верный слуга императора, решил, что пришло время действовать иначе. Он понимал, что Наполеону нужно помочь в его стремлении завоевать сердце Марии. И если её личные чувства не изменятся, то патриотический долг должен заставить пойти на встречу. Дюрок обратился к польским патриотам и членам временного правительства, объясняя, как важна встреча графини с императором для будущего их страны. Польские власти незамедлительно отправили к Марии делегацию. В их поддержку выступили и представители патриотического движения. Они даже подписали петицию, обращаясь к графине Марии Валевской.

— Графиня, — начал один из делегатов, — мы знаем, как трудно для вас принять это решение. Но поймите, встреча с императором — это не просто личная просьба. Это наш единственный шанс на восстановление свободы Польши. Вы не для себя встретитесь с ним, вы встретитесь ради нас всех, ради страны, которая нуждается в вас.

Мария слушала их, сжимая в руках концы пояса платья. В голове у неё кружились мысли. Она устала от давления мужа, бесконечных уговоров и внутренней борьбы. Графиня понимала, что это не просто влюблённый мужчина, это Наполеон, человек, который мог решить судьбу Польши. Но был ещё один момент — у неё есть муж, граф Валевский, с которым она так и не нашла общего языка в браке. Её принципы не позволяли ей, как замужней женщины, идти на встречу с другим мужчиной, даже если он император.

Графу можно было только посочувствовать. Он знал, что интерес Наполеона к его жене был не просто случайным. Но, как истинный патриот, он видел возможность пожертвовать даже собственным счастьем ради автономии Польши. Ему было сложно, но пришлось с женой поговорить.

— Мария, я знаю, что происходит, — сказал он, его голос был сдержанным, но в глазах читалась боль. — Можешь думать обо мне что угодно, но я не могу помешать тебе встретиться с императором, если это может помочь нашему народу. Делай то, что считаешь нужным.

Эти слова стали для Марии последним ударом. Она поняла, что больше не может сопротивляться, поддержки не было даже от мужа. Глубоко вздохнув, она наконец согласилась на встречу с Наполеоном. После ухода гостей и мужа она дала волю слезам, рыдая до утра в подушку.

8

Граф Валевский сидел в своем кабинете, окружённый тишиной, нарушаемой лишь мягким потрескиванием дров в камине. Пламя горело ровно, словно отражая ту сдержанную боль, которая разрывала его сердце на части. Он знал, что его жена Мария, в которую он в своём преклонном возрасте влюбился как в молодости, стала предметом желания могущественного человека. Наполеон... Император, к которому весь мир сейчас прислушивался с трепетом и страхом. И теперь он, скромный польский граф, стоял перед лицом невыносимого выбора: защитить честь своей жены или же пожертвовать ею ради спасения родной Польши.

Валевский сжал руки, глядя в пламя. В его голове безостановочно крутились мысли.

— Как? — шептал он себе. — Как я мог оказаться в такой ситуации? Что же я за муж, если не могу защитить свою собственную жену?

Он поднялся с кресла, его грузная фигура ссутулилась, он стал как будто меньше ростом. Граф подошёл к окну, за которым кружились снежинки, засыпая Варшаву. Эти безмятежные хлопья снега казались ему далекими от его внутренней бури. Там, за стенами его дома, люди ждали освобождения. Они верили, что встреча Марии с Наполеоном сможет подарить Польше шанс на новую жизнь.

— Но какой ценой? — вздохнул он.

Его мысли вернулись к Марии. К той девушке, которую он когда-то любил, к её ясным глазам, горевшим огнём свободы и независимости. В этот момент Валевский понял, что уже давно потерял её. Но что было больнее всего — она, казалось, не принадлежала ему с самого начала их брака. Он слишком поздно осознал, что Мария никогда не была его по-настоящему.

— Я потерял её ещё до того, как Наполеон обратил на неё внимание, — произнёс он с горькой улыбкой. — А теперь... теперь мне приходится отправлять её прямо в его объятия.

Он ударил кулаком по подоконнику, пытаясь унять внутренний крик отчаяния.

— Какая же это жестокая ирония, — думал он. — Я, кто всю жизнь стремился к честной и спокойной жизни, должен пожертвовать честью своей жены ради свободы народа. Ради страны, которая, возможно, никогда не будет мне благодарна.

Валевский опустился в кресло и закрыл лицо руками. Ему казалось, что он становится участником какого-то ужасного фарса, где главная роль отведена именно ему.

— Что чувствует муж, когда его жена становится игрушкой в руках императора? — проговорил он шёпотом, едва слышно для самого себя. — Как мне жить с этим? Как мне смотреть ей в глаза после этого?

Он вспомнил тот вечер, когда Мария согласилась встретиться с Наполеоном. В её глазах он видел не страх и не вину, а боль и безысходность.

— Она идёт к нему не ради себя, — шептал он, пытаясь успокоить свои мысли. — Она делает это ради Польши. Я должен гордиться ею... должен.

Но с каждым моментом эти слова казались ему всё более пустыми. В глубине души он понимал, что его гордость не сможет заглушить ту боль, которая будет преследовать его до конца жизни.

— Господи, как же тяжело это принять, — признался он себе. — Но что я могу сделать? Противостоять Наполеону? Это самоубийство. Запретить Марии? Она всё равно пойдёт. Я потерял её ещё до этой встречи.

Он снова взглянул на падающий снег за окном и горько усмехнулся.

— В этом мире нет места для любви и чести, когда на кону стоит свобода страны. В этом мире побеждает сила... и власть, — сказал Валевский, поднимаясь на ноги. — Если я не могу остановить это, я хотя бы должен убедить себя, что это ради великого дела.

Он глубоко вздохнул, чувствуя, как мощная рука судьбы сжимает его сердце.

— Пусть это будет моя жертва ради Польши. Пусть моя честь будет ценой её свободы. Но, Господи, как же мне с этим жить?

Он был уверен, что именно по указанию Наполеона всё высшее польское общество узнало о содержании его писем к Марии.

Когда высокопоставленная делегация прибыла в имение Валевицы, его жена отказалась общаться с ними, а он закрылся с пришедшими в своём кабинете. Его долго убеждали, и он к своему стыду уступил уговорам и отправился в покои к молодой жене. Мария плакала и отказывалась от встречи с императором, ему пришлось долго уговаривать её. Стыд жёг душу и сердце, чувство безысходности не давало покоя.

Граф Валевский стоял в тишине, его тень тянулась по полу, как отражение его тяжёлой участи.