В тихом омуте

Неудобный клиент

    В одном большом и весьма многолюдном городе, на просторной площади между станцией метро и вокзалом, на последнем этаже сверкающего металлом и зеркалами торгово-офисного центра притаился маленький, аккуратный офис с забавной вывеской на стеклянной двери. Она гласила: «ОАО O-mute Group, центральное отделение, клиентский офис номер 1377». Как в любом уважающем себя офисе, за прозрачными стенами ждали клиентов удобные диванчики, а безупречно одетые менеджеры сосредоточенно смотрели в мониторы компьютеров. Каждый день ровно в десять утра начальница офиса, немолодая женщина яркой восточной внешности, появлялась в своих владениях и, проследовав через залитое светом помещение, исчезала за дверью отдельного кабинета. Но чем именно занималась эта компания, в соседствующих с нею страховой и нотариальной конторах сказать бы не смогли: посетители в O-mute появлялись редко, а работники — не отличались общительностью. Впрочем, все обитатели торгового центра к этому скоро привыкли, а странный офис в шутку прозвали между собой «Тихим омутом».

Покой странного офиса нарушался нечасто, в основном — приездами Большого Босса. Представительный мужчина в безумно дорогом костюме, сопровождаемый безмолвно-вежливой охраной, появлялся в торговом центре не чаще раза в квартал, но визит его неизменно скрашивал рабочий день соседей «Омута» увлекательным зрелищем.

Вот и теперь, в один из скучных и жарких дней начала июня, из-за обитой чёрным дермантином двери с табличкой «Начальник отделения Тирлиани С. В.» доносился чуть приглушённый стенами, но от этого не потерявший грозной убедительности бас:

-…полнейшее безобразие! Саофа Валтасаровна, вы понимаете, что подобное наплевательское отношение к работе недопустимо? Отчётный период подходит к концу, а у вас обнаруживается незакрытый клиентский договор! И узнаю я об этом не от вас, а из служебного запроса вышестоящей организации!

На миг послышался мелодичный женский голос, но начальственный рык мигом пресёк попытку вклиниться в поток обвинений:

— Нет и нет! То, что вы сейчас говорите — детский лепет и свидетельство вопиющего непрофессионализма! Вы лично приняли запрос, создали бланк заказа, это зафиксировано системой. Всё! С этого момента вы считаетесь лицом, ответственным за исполнение договора! Вы утверждаете, что услуги клиенту были оказаны. Но где отчёт о вашей деятельности? Где её результат? Даю вам сроку до следующего Духова дня. Если через год у меня на столе не будет лежать полный пакет документов и отчёт по данному договору, офис 1377 сменит руководителя, а может, и вовсе будет реорганизован и слит с 1378.

Завершив головомойку, Большой Босс величественно выплыл в коридор и, ни с кем не простившись, уверенной поступью направился к лифтам. Саофа Валтасаровна тоже вышла из кабинета, окинула грустным взглядом стеклянные стены и, пригладив волосы, без сил опустилась на диванчик для клиентов. Пятеро её подчинённых, сочувственно вздыхая, собрались вокруг. Сухопарая секретарша Актинидия Вольфовна, внешне похожая на строгую учительницу младших классов, протянула начальнице чашечку кофе, а молоденькая ослепительно-рыжая барышня-менеджер по имени Марина спросила осторожно:

— Бушует?
— Не то слово, — Саофа с раздосадованным видом уронила на стол файл с бумагами. — Кто бы мог подумать, что подобный клиент сумеет практически погасить задолженность! А между тем у него заканчивается срок действия лайф-карты, — пригубив ароматный напиток, начальница взяла себя в руки и продолжила уже уверенно и твёрдо: — Полагаю, вы слышали: у нас есть год на то, чтобы ликвидировать недочёты в работе. Если не справимся, всех ждёт увольнение за профнепригодность. Надеюсь, никто здесь не обольщается насчёт перспектив слияния с 1378?

Ещё раз окинув взглядом своих подчинённых и увидев на их лицах лишь сосредоточенное внимание, Саофа раскрыла договор.

— Итак, что мы имеем. Клиент — отец Фёдор, в миру Фёдор Андреевич Каринский, возраст 50 лет состояние здоровья удовлетворительное, закончил Духовную семинарию при Троице-Сергиевой Лавре, рукоположен в диаконский чин, так, так, это всё не важно, в настоящее время исполняет обязанности приходского священника при храме Покрова Богородицы в селе Колбасёнки Уржанского района Тверской области, женат, двое детей, дурных привычек не имеет, в быту уживчив, в общении не конфликтен.

Толстый Асаф Халдеич протянул к договору красную лапищу:

— Дайте-ка взглянуть… Неужели вообще никаких зацепок? Хм… Хм… Странно…
— Что, прямо святой? — недоверчиво поинтересовалась Марина.
— В том-то и дело, что нет, - задумчиво протянул Асаф. — Но грешки всё какие-то незначительные, из тех, что подлежат прощению за давностью лет. Да и их, надо сказать не густо. Хм… Хм… А как он вообще связался с нашей конторой? В чём заключался его заказ?

Саофа поморщилась:

— Временные трудности: его чуть не отчислили из семинарии за академическую задолженность. Не учился толком, а перед пересдачей взял и ляпнул: мол, душу бы прозакладывал за то, чтобы всё сдалось без труда. Услуга была предоставлена под залог души, и этот залог так и не не выкуплен при помощи праведной жизни и добрых дел. Однако за 50 лет клиент умудрился не совершить ничего по-настоящему непростительного, и поэтому после окончания отчётного периода вопрос о выкупе залога будет решаться небесным судом. Вполне возможно, что переход души в собственность нашей компании может быть оспорен. Поэтому нам следует доработать ситуацию. Нужен грех, желательно смертный. Асаф?

— Нет, не возьмусь. Не мой профиль. Сомневаюсь, что этот хомяк в рясе способен убить кого-либо даже в состоянии аффекта.
— А если жену? Так, кто у нас там жена? Наталья Петровна Каринская, в девичестве Морковкина, 49 лет, домохозяйка, страшна, как смерть без покаяния, характер вздорный, сварливый…
— Даже не упрашивайте. Боюсь, при прямом столкновении с матушкой наш клиент скорее обретёт мученическую кончину, чем совершит грех.

Марина сверкнула озорной улыбкой:

Наживка

В город отец Фёдор приезжал всегда оказией, по служебным делам, и старался надолго не задерживаться среди мирской суеты. Но сегодня он изменил обычному маршруту и на обратном пути заглянул к строительному рынку. Там, на пятачке между оживлённым шоссе и рядами ларьков с утеплителем и краской, кучковались в поисках нанимателя строительные бригады.

Отец Фёдор давно подумывал о починке крыши в храме, да и собственное его хозяйство требовало ремонта. Однако, оценив масштабы предстоящего непокоя, батюшка всякий раз откладывал его начало до лучших времён. Дело было даже не в дороговизне материалов. Управляться на стройке своими силами при хилой поддержке нескольких прихожан выходило долго и муторно. Хорошая строительная бригада исполнила бы все работы куда качественнее и быстрее. Однако бригады, которые стоило приглашать, просили за работу немилосердно дорого, а те, что соглашались трудиться на задворках за гроши, не вызывали доверия. К тому же большинство строителей были мусульманской веры, что создавало дополнительные сложности с их размещением и прокормом.

Так бы все мечты о благоустройстве и остались мечтами, не вздумай корова Зорька почесаться с утра. Сделав это, она своротила один из подпирающих хлев столбов. Матушка Наталья, заметив опасный наклон крыши, тут же упёрла руки в бока и заявила, что сил её больше нет, что надоело годами обретаться в халабуде, сложенной из говна и палок, что на дворе всё рухнет, как карточный домик, стоит только чихнуть погромче, что в доме течёт кран, на крыльце провалилась ступенька, в сенях «гуляет» половица, а хозяин даже не почешется, пока не провалится вместе с этой самой половицей в подпол… Короче, много всего увлекательного матушка сказала. А отец Фёдор терпеливо выслушал. Слова жены он принял к сведению и, прихватив из заначки некоторую сумму денег, решил после консистории заехать на стройдвор, чтобы нанять на работу кого-нибудь недорогого и с руками из плеч.

Однако позже, блуждая по солнцепёку среди улыбчивых сынов Средней Азии, отец Фёдор быстро растерял задор. Он уже был готов смириться с неизбежным: купить пару брусьев, лист шифера и куб доски и поехать домой чинить сарай, когда его внимание привлёк галдёж у обочины.

— Давай-давай, топай отсюда! Умный нашёлся! — визгливо орала придорожная торговка пирожками.
— И ко мне тоже неча зыркать, — басила тётка с корзиной иноземных яблок. А дюжая продавщица семечек молча прикрыла платком свой товар и погрозила кулачищем. Но вся эта демонстрация сил совершенно не напугала того, кому была предназначена. Рослый белобрысый парень только улыбнулся в ответ:
— Да ладно вам, тёть Шур, я ж чуточку, попробовать…
— Знаем мы таких пробовальщиков! Плати — и жуй. А так — иди себе мимо. У, чертяка!

Отец Фёдор присмотрелся к нарушителю спокойствия повнимательнее. Лицо у парня было хорошее: простое, добродушное, загорело-конопатое. Крепкие, мозолистые руки, линялая футболка, обтрёханный рюкзачок за спиной. А на шее — простенький нательный крест на серой верёвочке. «Может, судьба?» — подумал отец Фёдор. И как можно доброжелательнее обратился к торговкам:
— Бог в помощь, бабоньки. Чем вас так обидел этот молодой человек?

Для подтверждения мирных намерений отец Фёдор даже купил пирожок с картошкой и фунтик семечек за тридцатку. Смягчившись, тётка-пирожница пояснила:
— Да всё шляется тут, будто бы купить хочет: дай попробовать, то да сё… А у самого денег нет.
— Третий день уж тут бродит, — шепнула доверительно торговка семечками.

Отец Фёдор с притворной строгостью поманил к себе нарушителя порядка:
— Подойдите-ка сюда, юноша.

Улыбка парня чуть поблекла. Он настороженно зыркнул в сторону шоссе, но потом подумал и всё же сделал шаг навстречу. Отец Фёдор поспешил закрепить успех:
— Голодный?

Парень кивнул и сделал ещё один шаг в нужном направлении. Отец Фёдор протянул ему пирожок и проговорил с мягкой укоризной:

— Неужели такому крепкому и сильному молодому человеку не стыдно объедать бедных женщин?
— Стыдно. Но жрать очень хочется, — честно признался парень, запихивая за щеку дарёный пирожок.
— А звать тебя как?
— Вовой.
— Работать надо, Владимир. Честно трудиться, тогда и хлеб насущный Господь непременно пошлёт.

Вова вновь улыбнулся.
— Дык я бы рад. Но эти, — он кинул быстрый взгляд в сторону сидящих группками у дороги смуглых граждан Таджикистана. — Братья по разуму, блин… Хиляй, говорят, отсюдова к шайтан-бибиям, пока по шее не накидали. Думают, я у них заказчиков уведу, потому что местный и цену ломить не стану. А мне, собственно, хилять некуда, последние деньги проел…
— А что умеешь? — сразу оживился отец Фёдор.
— Да так, всё понемногу.
— По дереву работал? Венцы там поменять, ступеньки, половицы?
— Это да, недавно соседке дом подправлял.
— Крышу клал когда-нибудь? Высоты не боишься?
— А чего её бояться-то…
— Вот и славно. Машину водишь?
— Так-то да, но прав нету.
— А что же тогда водишь? Велосипед?
— Обижаете, батюшка. У нас с мамкой от бати старый жигулёнок остался. Вот я его починил и сено для коровы вожу.
— Ага. Значит, в технике понимаешь, и за скотиной ходить тоже умеешь. Это хорошо. А чего в город подался?
— Да подработать срочно надо. Я тут задолжал кое-кому: не отдам через год — мамке в селе житья не будет. Как бы дом не пожгли… А в городе, ребята говорили, хорошие деньги быстро поднять можно. Вот я и поехал.
— Велик ли долг?
— Да кому как. Двенадцать косариков. Вроде, и не много, а взять вот так с разбегу неоткуда. Так что сам-то я готов делать, что скажут, за жратву и крышу, а деньги — потом, к расчёту. Чтоб спустить не успел.
— Играешь, что ли? — проницательно спросил отец Фёдор.

Улыбка парня сделалась чуть смущённой.
— Ага. В автоматах.
— Азартные игры есть грех, — произнёс отец Фёдор назидательно.
— Да ладно вам, батюшка. Вот наймите меня, а заодно и от грехов отвадите, а? И вам хорошо, и мне.