В Тридевятое царство попаданкам вход запрещен!

Глава 1. Все начинается с любви. Точнее ее окончания

– Линка, ну как ты не понимаешь? Ты должна пойти на этот праздник, он же раз в году!

Изящная блондинка крутилась перед зеркалом в косоклинном русском сарафане, то приподнимая подол и выставляя ножку, то прогибаясь в спине и выдвигая вперед грудь.

– Да, хороша, хороша, – успокоила я подругу и подала очелье.

– Линка-а-а! – просяще протянула Милана, глядя на меня огромными голубыми глазами. – Там все наши будут, и Олег придет.

– Тем более, мне там делать нечего, он же со своей новой девушкой будет, – я помогла подруге закрепить убор на голове.

– Ну…, – хотела возразить подруга и замолчала.

Потому что я права была, и она это знала. Олег – мой бывший парень, с которым мы расстались месяц тому назад не по моей вине. Хотя сам Олег считал иначе. Дело в том, что я не понравилась его родителям. Он моим, впрочем, тоже, но они тактично промолчали. А вот родители Олега… Думая, что я не слышу, его мама отчитывала сына:

– Олежек, эта девушка не та, кто тебе нужен. Подумай сам, какие у тебя с ней перспективы – ни внешности, ни манер, ни умения подать себя. Решать, конечно, тебе, но имей в виду, мы с отцом никогда не примем твой выбор.

Честно сказать, я думала, Олег скажет матери, что да, он будет решать сам. Но вечером он с упреком высказал мне все то же самое и поставил ультиматум: или я должна измениться так, чтобы «соответствовать», или мы расстаемся. Я выбрала второе.

Олег кручиниться не стал, и вскоре мне сообщили, что у него новая подруга. Сама я девушку не видела, потому что в последнее время с компанией Миланы общалась нечасто. Точнее не так, они по-прежнему бывали в нашей мастерской, заказывая костюмы для мероприятий, я общалась со всеми ровно и доброжелательно, но никого ни о чем не расспрашивала. И на выступления и фестивали ездить перестала. Дело в том, что Миланка – хореограф и режиссер. Она ставит номера, и сама танцует в коллективе народного танца, а еще горит всем, что связано с историей славян и язычества. Постепенно вокруг нее сплотились такие же энтузиасты – реконструкторы, кузнецы, мастерицы, просто увлеченные люди. А я вместе с Миланкой держу мастерскую, куда можно принести свои работы для реализации или заказать какую-то вещицу в этностилистике – от обережного пояса до кованых доспехов. Кроме того, я шью наряды, рисую эскизы для мастериц, веду социальные сети и присматриваю за подругой.

– Тем более, тебе надо пойти и показать ему, что ты ничуть не переживаешь из-за вашего расставания, – не успокаивалась Милана.

– Мил, я не буду никому ничего доказывать, ты знаешь. И потом это же языческий праздник, а я – верующая, – я тронула крестик на груди, подтверждая свои слова.

– Ли-и-ин, там новые люди приедут, они фестивали по всей стране проводят, может, новые заказы возьмем, себя покажем. Мне нужна твоя поддержка, – Милка смотрела умоляюще, и я сдалась под ее взглядом.

– Ладно, только один день, поняла? И не вздумай никуда меня втягивать.

Миланка удивительная, и танцы они ставят – огонь, вроде и народные, с хороводами, ладушками и топотушками, но настолько проникновенные и чувственные, что ее коллектив нарасхват. Но пока подруга в образе, она совершенно невменяемая, будто на самом деле в танце маленькую жизнь проживает. Так что в деловом плане от нее толку в это время ноль. Ладно, если не пошлет куда подальше, а она может, но принимать какие-то решения в таком состоянии ей точно нельзя.

Подруга закивала радостно, и я принялась вплетать ей в косу ленту под цвет наряда, лучше заранее все мелочи продумать, чтобы в ответственный момент ничего не отвлекало.

Звякнул колокольчик на дверях, и в мастерскую вошла девушка. Милка глянула на нее из-за ширмы, где переодевалась, и быстро юркнула в подсобку. Пришлось мне выйти к посетительнице. Та осматривалась вокруг, недовольно поджав губы.

– Что-то хотели? – улыбнулась я.

Мало ли кому, что не нравится, сюда разные люди приходят, иногда просто посмотреть или в поиске идей, но спросить я обязана.

– Мне говорили, что тут можно найти все что угодно. Мне нужно что то подходящее для праздника Ивана Купалы, но не уверена, что вы сможете мне помочь.

Ну нет, так нет. Сама не знаю, что меня так отталкивало в этой дамочке, но быть с ней угодливый совершенно не хотелось. Эту мою черту мама Олега тоже мне в вину ставила, что спорить и возражать осмеливалась. Вот и сейчас упрямство наружу вылезло. Выкатила вперед стойку с образцами нарядов для коллективов цыганской песни и хеллоуинскими нарядами.

– Вот, пожалуйста, все, что есть в свободной продаже, выбирайте.

Костюм ведьмы вам больше всего подойдет. Или Бабы-Яги, – подумала, но промолчала. Хотя для Милки Бабу-Ягу мы делали для одного мероприятия, так она такой классной Ёжкой в молодости олучилась, что все Кощеи, то есть зрители, ее были. И эта девица внешне была выше всяких похвал – фигура подкачанная, в меру загорелая, осанка отличная, волосы, ногти – видно, что все ухожено, лицо тоже макияжем умело подчеркнуто. Выражение недовольства только все портило. Эх, не знают красавицы, как перекошенные рты их порой уродуют…

Посетительница лениво пробежала по плечикам:

– Сколько вот это? – показала на самый яркий цыганский наряд.

– Сорок тысяч, – не моргнув глазом озвучила я.

Нет, для своих у нас скромнее цены, но в костюм же не только юбка и блузка входит, там все – от обуви до украшений, много аутентичных вещей ручной работы, так что для посторонних скидок нет.

Девушка скривилась.

– Это что? – взяла очельник.

– Повязка на голову, конкретно здесь вышивка по коми-пермяцким мотивам. Пятьсот рублей. Очень популярна.

Здесь не соврала, после фильма про сердце Пармы определенные мотивы и модели действительно стали пользоваться спросом, по крайней мере, в интернет-магазине. Да, у нас и такой был. Мода на аутентичность тоже прибыль приносит.

Девушка снова огляделась и, видимо, не найдя ничего для себя интересного, взяла очельник.

Глава 2. Поймать цветок папоротника

В ночь на Ивана Купалу Миланка и такие же, как она, фанаты устраивали междусобойчик. Они снимали базу отдыха в этническом стиле, неподалеку обустраивали импровизированную сцену, а в лесу была полянка для «народных гуляний». И на два дня погружались в атмосферу Древней Руси.

Разводили костер, плели венки и пускали их в реку, пели песни, водили хороводы, но не для зрителей и публики, а больше для себя. Говорю же – улетевшие, им хотелось окунуться в атмосферу языческого праздника, и они не жалели на это ни времени, ни сил. Даже от участия в других фестивалях отказывались. Хотя гостям приходить не возбранялось, цель была в том числе других посмотреть и себя показать. Для того и сцена, и даже «торговые ряды« организовывали.

В общем, до вечера было все прилично и цивилизованно. Потом, как правило, начиналась развлекательная программа самих гуляний, здесь обычно разворачивалась Милана. А вот ночь я не любила, потому и не рвалась на такие мероприятия.

Потому что на эту ночь снимались все запреты, и гуляки начинали творить бесчинства. Вроде как дань традициям, ведь раньше так было принято. Но если тогда все, на что хватало фантазии молодежи, это было забить дымоходы, устроить шуточную баррикаду на улице или стащить и закинуть куда-нибудь чужие портки, то здесь шутки были порой глупые, а порой жестокие. Лично меня как-то раз сбросили с мостков воду, а другая группа тащила на дно, утверждая, что они русалы. Пришлось доказывать, что на Руси в воде жили мавки, были они девушками и, соответственно, утаскивали к себе мужчин. Про ворованные купальники, утопленную одежду и посуду я вообще молчу. В общем, молодежь развлекалась в меру своих сил и понимания, и все расходились довольные и счастливые. Обязательным атрибутом были прыжки через костер, купание в воде и поиск цветка папоротника по лесу. «Цветком« был обычно кто-нибудь из добровольцев, который перебегал с места на место и изображая фонариком болотные огни.

На мероприятие слетались фестивальщики и коллективы из разных мест, и молодежь отрывалась, общаясь и заигрывая друг с другом. Тут неважно было, знакомы они или нет, можно было схватить девчонку или заманить парня подальше в лес, объявить себя нечистью и не надругаться, конечно, но нацеловаться вволю.

А там уж каждый сам решал, как далеко он готов зайти.

Поэтому, как уже говорила, я не любила это мероприятие и старалась избегать, но здесь собралась и я. Хотелось доказать прежде всего себе, что я не хуже всяких Анжелик, и помочь Миланке.

То ли приезд на междусобойчик высоких гостей, то ли еще что, но в этот раз все вели себя прилично, была даже культурная программа, где коллективы смогли показать себя. Прибывшие организаторы фестивалей Миланкой ожидаемо заинтересовались и после того, как она перестала носиться заполошной птицей, я представила ее . Все шло тихо, мирно, весело и с огоньком, точнее костром, который разожгли к вечеру, чтобы устроить прыжки. Какой-то парень звал меня прыгать, я отказалась. Внезапно поняла, что в свои 24 стара я уже для всего этого – гуляний, посиделок, хороводов. Захотелось уединиться и спрятаться от всех. Только пошла в наш с Милкой домик, как она схватила меня за руку:

– Лин, ты чего? Пойдем, сейчас же надо будет цветок папоротника искать.

– Мил, не хочу, правда.

– Павлина, это традиция, ты не можешь отказаться. К тому же на тебя все смотрят, – добавила она шепотом.

Оглянулась – действительно смотрели. Спину буравил Олег с его Анжеликой. Чуть кивнула приветствуя. На девушке было простое летнее платье, но очельник она все-таки надела, сам же парень был в косоворотке и простых брюках. Когда-то я специально для него их придумывала, чтобы в народном стиле, но и просто так носить можно было. Он еще и картуз надел, и цветок заправил. Из времени язычества выбивался, конечно, но вдвоем они все равно смотрелись органично и красиво – высокие, стройные, чернявые, сразу видно – одного поля ягоды. Отвернулась. С другой стороны на меня тоже смотрели – один из организаторов, с которыми я днем вела переговоры, рассказывая о мастерской и Миланкиной студии, о том, что через нас проходят почти все фольклористы, что бываем мы на большинстве фестивалей по всей стране, и что у Миланы почти все расписано. Просто секретарем у нее тоже вроде как я числюсь.

– Павлина Николаевна, присоединяйтесь, – поддержал подругу организатор.

Терпеть не могу, когда меня величают по имени-отчеству, имя мне свое не нравится. Ну, подумайте сами – Радостева Павлина Николаевна. Это мама у меня не от мира сего, сказала, что она у родителей одна и будут меня звать «из рода Павловых», мол, нет у ее отца больше наследников. Папа с ней согласился. Он всегда с ней соглашается и смотрит с обожанием, хотя они уже тридцать лет женаты. Аккурат после такого же праздника и поженились. А как вы думаете, я оказалась во все это движение втянута? У меня родители кто-то вроде староверов, живут в деревне, уединенно, своим хозяйством. Я в 16 из дома уехала, в училище поступила, на учителя технологии выучилась. Вот только с детьми работать не стала, попала в Миланкины руки и с ней и осталась. Родители в мою жизнь не лезут, но присматривают, Милка их друзей родственница.

– Миланочка говорит, что это будет очень весело, – продолжил мужчина, с огнем во взоре глядя на подругу.

Ага, весело ему будет ночью по лесу гоняться за огоньками. Ладно, если ноги-руки не переломает. Впрочем, обычно часть «охотников» быстро отсеивается (и спасибо за это кровососущим комарам), а остальные быстро ловят «цветочек». Впрочем, тот и не старается сильно убегать.

Миланка опять на меня с мольбой посмотрела и глаза на Олега со спутницей скосила. Ладно, до елок дойду, потом скажу, что ногу подвернула и домой вернусь.

– Хорошо, – говорю, – пойдемте.

Пришли мы на поляну, откуда обычно старт начинается, бродим по перелеску, типа цветок ищем. Обычно спустя какое-то время вдалеке огонек зажигался, и кто видел, тот и бежал догонять. Там я потихоньку от Миланки с кавалером отстала и за кусты отступила.

Глава 3. А вот и котики!

На какой-то миг показалось, что я, как Алиса, падаю в кроличью нору, настолько были странные ощущения. Тело охватила лёгкость, оно стало как будто невесомым, и мне казалось, что я парю.

«А не умерла ли я часом?” – успела подумать, прежде ощутила спиной жесткие сучья.

Полежала немного так, прикрыв глаза. Тяжелый запах мха, влажной земли и подгнившего дерева, сырой холод, пробирающий до костей, и вонзившиеся вбок острые ветки намекали, что я жива, а мысль, что я могла порвать сарафан, заставила действовать. У меня не так много осталось домотканой ткани, а женщина, которая ее поставляла, переехала, так что костюм нужно беречь. Угораздило же Милку выбрать самый дорогой, на нем одной вышивки ручной работы ого-го сколько. И чего ради? Заткнуть за пояс новую девушку Олега? Да ну его! Думать еще о них, сейчас платье важнее.

Стала осторожно разгребать ветки и подниматься. Все оказалось не так страшно. Ногу подвернула, немного испачкалась, и дёрнул же меня нечистый через эту кучу лезть, но ничего нигде не порвала. Паренька-цветочка рядом не оказалось. Пойду и выскажу Милке все, что думаю о ее актерах! Мог бы остаться и помочь выбраться.

Так, а где это я? Лес был незнакомым, и корпусов базы не было видно. «Вот сволочь, заманил девушку и бросил!» – рассердилась я. Пока пыталась сообразить, с какой стороны пришла, заметила пару огоньков. «Ага! Все-таки он здесь. Ну все, «цветочек», я тебе лепесточки-то оборву!» – подумала я и решительно похромала вперед. Огоньки не двигались, только иногда мигали. Я с них глаз не сводила, боясь упустить, но они все равно исчезли. Я же вышла на небольшую лужайку, освещенную луной, на которой никого, кроме меня, не было. Нога ныла, и я присела на пенек, массируя и разминая ее.

До меня дошло то, о чем я старалась не думать: я заблудилась.

Закусила до крови губу, чтобы не расплакаться, подняла лицо к небу и шумно втянула носом воздух. Выдохнула.

– Так, Павлина, успокойся и давай соображай, что надо делать, если заблудилась в лесу! – сказала вслух.

От обилия свежего воздуха и усталости закружилась голова, показалось даже, что пень подо мной покачнулся. Вцепилась в него покрепче и закрыла глаза, пережидая головокружение, дышать старалась размеренно, чтобы хоть немного успокоиться.

“Меня найдут, обязательно найдут, надо только оставаться на месте», – твердила уже про себя. Смесь из запахов грибов, мха и хвои ничуть не успокаивала, и в голову так некстати пробрались мысли, что в лесу, вообще-то, дикие животные водятся.

Где-то над головой ухнула сова, я подскочила и распахнула глаза.

Передо мной сидел кот. Кремово-рыжий ухоженный кот сверкал нереально зелеными глазами, и я поняла, что, кажется, гонялась я совсем не за актером, изображающим с фонариком цветок папоротника.

– Ты-то тут откуда? – спросила вслух, подзывая кота, хлопая ладошкой рядом с собой.

Тот стесняться не стал, подошел, потерся головой. Явно домашний. Заблудился? Хотя, если здесь кот, значит, и люди недалеко. Я приободрилась, а кот тем временем пошел вперед.

– Котик, подожди, я с тобой! – Вскочила и охнула от боли.

Опустилась обратно на пень, нога начала опухать. Кот тем временем вернулся, сел и принялся лапкой играть травой. Всмотрелась, что привлекло его внимание.

– Спасибо, котик!

Дотянулась и сорвала полынь, сняла с головы очелье и принялась мелко рвать листья полыни. «Хоть такой компресс, но все чуть легче будет», – думала я, привязывая полынь к ноге и поглядывая на кота. Тот сидел и терпеливо ждал.

– Я готова, пойдем, – осторожно поднялась я и сделала первый шаг. Может и правда полынь помогла, а может, я сама себя в этом убедила, но стало легче.

Кот, наверное, испугался моего движения, потому что двинулся прочь с опушки. Ну не мог же он в самом деле понять меня. «Надеюсь, что он отправился домой», – подумала и тихонько побрела следом. Главное, не спугнуть, чтоб не убежал.

Так и шли, пока вдали не замелькали всполохи огня и не послышался смех. «Значит, верно идем, только почему самой базы не видно? Вкруг обошли, что ли?» – огляделась в надежде увидеть домики или корпуса.

Пока озиралась и поджимала ногу, давая ей передышку, кот исчез. Жаль, такое умное животное, с ним было значительно спокойней. Но спасибо, что к людям вывел. Насколько могла, ускорилась, идя на всполохи костра. Эх, Миланка, втянула же ты меня. Но сердится на подругу не получалось, она такая и есть – если чему-то отдается, то горит целиком, до донышка выкладывается. Я иногда завидовала ей, потому что сама не могла так. Мне все время говорят, что я радоваться и наслаждаться жизнью не умею. Я себя в таких местах зажатой чувствую, вот по поводу милкиных выступлений нормально договорюсь, для мастерской нашей поставщиков найти – без проблем, а близко сходиться с людьми, душу раскрывать нет, не могу. Попыталась один раз, но оказалось, что свекрови не приглянулась. Нелюдимая, некрасивая, неотесанная... Это все про меня, да.

Но это не повод всяким “цветочкам” меня в лесу бросать. Или все-таки я бегала за котом?

Глава 4. Обряд

Размышляя о том, что же со мной случилось и за кем я гонялась, вышла к костру. Миланки, как и организаторов, нигде не было. Парни и девушки также отрывались по полной, водили хороводы, пели, прыгали через костер. Все как обычно на первый взгляд, но что-то цепляло своей неправильностью.

– Вот ты где! – подхватила меня под руку какая-то девица. – Ты же Павлина, да?

Незнакомая девушка цепко держала меня за рукав и требовательно заглядывала в глаза. Я настороженно кивнула. Незнакомка облегченно выдохнула:

– Насилу нашла. Тебя ищут, пойдем к костру!

Помотала головой, ну вот, опять Миланка что-то задумала, а меня не предупредила. И девушку эту я не знаю, новенькая в их тусовке, что ли? Оглядела ревниво – уж больно наряд хорош, но не мы шили. Хотела спросить, у кого заказывала или сама мастерила, но девица и слова сказать не дала.

– На тебя Лесь засматривается, пойдешь с ним прыгать?

Помотала головой – с моей ногой я точно не прыгун.

– Нет, не пойду, – повторила вслух, потому что девица моего отказа, казалось, и не заметила, продолжая рассказывать, что вот сейчас ещё попрыгаем, а потом пойдем венки пускать.

– Ну как же? – Искренне огорчилась она при этих словах, – тебя же тогда ведьмой объявят!

Пожала плечами, ну ведьмой, так ведьмой, мне-то что?

– О, а Лежка опять с кем-то обнимается, – она скривила презрительно губы, всматриваясь туда, куда отсветы костра едва доставали.

Я тоже глянула, и мне показалось, что увидела Олега с Анжеликой, скрывшихся в тени деревьев. Нет, сколько себя не уговаривала, что мне все это безразлично, но видеть их вместе не могу. Тяжело, как будто в душу помоями плеснули. Мерзко и кисло.

– А вон Лесь, давай же, иди с ним к костру, – толкала меня вбок настырная девица навстречу высокому, симпатичному парню в вышитой косоворотке. – Или ты ведьма?

– Ведьма! Здесь ведьма! – подхватил кто-то в толпе.

Окружающие оживились и принялись скандировать:

– Ведьма! Ведьма!

– Сжечь ведьму! – задорно выкрикнул кто-то.

Я предположила, что это часть представления, и не двигалась с места. Пусть хоть охрипнут, Милка меня сжечь точно не даст, я надеюсь. Найти бы ее только… Но здесь костер взметнулся, видать в него веток подкинули, и в его отсветах я увидела, как мой бывший девушку к дереву прижимает.

– Павлина, ну, иди прыгай, сожгут же, – девица смотрела с тревогой.

Нет уж, чтобы там Миланка ни придумала, я участвовать не собираюсь. А вот то, что бывший старательно делает вид, что меня не знает, задело.

– Да я бы пошла с удовольствием, – улыбнулась парню, что смотрел на меня и ждал решения, но у меня нога болит, подвернула сильно, может, даже вывихнула.

И я подол чуть приподняла и ногу вперед выставила, чтобы показать, что она у меня перевязана.

А парень этот, Лесь, на одно колено передо мной опустился и к лодыжке руки протянул:

– Позволь, – говорит, – помогу тебе.

И погладил так, вроде невинно, но меня в жар бросило. А потом поднялся, осторожно за руку взял и повел к костру.

– Пойдем, – говорит, – Павлина, проверим, может ты судьба моя и есть.

А я как зачарованная за ним пошла, как будто что-то меня вперед толкало. Умом лишь одно поняла – и этот меня знает, значит, точно без Миланки не обошлось. Ох, найду ее, тогда уж задам, могла бы и предупредить, что опять что-то затеяла. Да где она сама-то?

За мыслями и тревогами не заметила, как возле костра оказалась и, взявшись с парнем за руки, разбег взяла.

Мы прыгнули, и снова у меня было чувство, что я падаю в кроличью нору, только наоборот. Время как будто замерло, а мы летели ввысь над костром, над поляной, и казалось, что еще немного и мы взлетим над лесом тоже. В груди все замерло от восторга и предвкушения, огонь лизал ноги, но не зло и обжигающе, а будто даря частичку себя, частичку чего-то необычного и волнующего кровь.

– Это было потрясающе, – я повернулась к моему спутнику, чтобы поблагодарить, и замерла. Он с каким-то одухотворенным и ликующим видом смотрел на наши сомкнутые руки.

Я перевела взгляд туда же и чуть не закричала от ужаса – наши руки были объяты пламенем, они горели, огонь лизал запястья и предплечья. Но моего спутника это ничуть не смущала, наоборот, он выглядел весьма довольным происходящим. У меня же от страха горло тисками сжало.

– Я не ошибся, в тебе, Павлина, – сказал он, тепло улыбнувшись. И у меня опять внутри что-то на миг замерло от его взгляда. Почему-то хотелось глупо улыбаться в ответ, и бесконечно глядеть в его зеленые глаза.

А Лесь тем временем поднял наши сомкнутые руки, и все вокруг радостно загудели:

- Обряд! Они прошли свадебный обряд!

На ликование толпы я улыбалась и кивала. Понятно же, что Милана это специально подстроила, но было зрелищно, да.

А парень меня по кругу повел, всем наши руки показывая, потом через арку из ветвей дерева сплетенную провел, затем мы трижды ее обходили, а девушки в это время песни пели. Наконец, остановились, и нам с Лесем на головы с песнями торжественно венки возложили. Потом мужик какой-то выступал и говорил что-то про замужество и добрый выбор. К тому времени я устала порядком и думала только о том, что скорей бы это все закончилось, чтобы я могла в кровать отправиться. В какой-то момент парень шепнул мне: «Скажи да», и я послушалась. Потом он тоже согласился, вроде как меня в жены взять. Я опять вымученно улыбалась, думая, что вот Мила, вот затейница, обряд какой-то придумала, по мотивам древних славян что ли. Но с ней я утром поговорю, сейчас нет сил ее искать, да и неохота, перегорела уже. Хорошо, хоть не жертвоприношение организовала, и то ладно. Поэтому я терпеливо все сносила, не вдаваясь в детали, потом подруга мне все расскажет. Нога, что странно, больше не болела, парень был симпатичен, статен, улыбался тепло и смотрел так, что хотелось тонуть в его глазах. Даже мысль мелькнула – не узнать ли у Милки, кто он и откуда, чтоб потом нормально пообщаться. Но идею отвергла – не хватало еще самой парням навязываться. Да и вообще, одной спокойней.

Глава 5. На поляне

«Лунная» дорожка привела меня на поляну, и я тут же бросилась искать Миланку, но вскоре поняла странную вещь: я никого здесь не знаю. Люди казались знакомыми, но стоило подойти ближе, как они оказывались просто похожими на кого-то из тусовки подруги. И поляна тоже была совсем не та, с которой мы отправлялись искать «цветок папоротника». Не было ни сцены, ни выхода к реке, ни заботливо сложенного дровяника… Неужели в этом лесу сразу две компании гуляют Купалу и меня вынесло к другой? Телефон, естественно, остался в домике, а где искать нашу турбазу, я понятия не имела.

«Надо кого-то спросить, где я», – с этой мыслью ухватила проходящую мимо девицу.

– Ты? – спросили мы обе одновременно.

– Ты почему здесь, а не с Лесем? – первой опомнилась девушка.

– Где Милана? – не дала я сбить себя с мысли.

Хотя сбивать там, по правде сказать, было не с чего. После того как парень бросил меня в лесу и мне от усталости привиделась ерунда с превращением его в пень, в голове царил невероятный хаос, и только одна-единственная мысль заглушала все остальные, громко вопя: «хочу домой!”

– Милалика? – переспросила девушка, – зачем она тебе?

Но обернулась, поискала кого-то глазами и крикнула в толпу, призывно махая рукой:

– Милаша, подойди!

Я, тоже принялась выискивать, не мелькнет ли, где светлая макушка подружки, и не обратила внимания на верткую разрумянившуюся чернявую девчонку, подскочившую к нам.

– Даринка, хотела чего? – чуть запыхавшись спросила девушка, убирая с лица выбившиеся пряди и приглаживая косу, прежде чем небрежным жестом откинуть ее за спину.

Я даже чуть позавидовала такому богатству – коса была длинная, до самых бедер, да с руку толщиной. Я считала, что у меня волосы красивые – темные, густые, послушные с легкой рыжинкой, они спадали чуть вьющимися локонами ниже лопаток, стоило их распустить. Вот только редко я себе такое позволяла, собирала их в пучок, чтобы при работе не мешались. А больше во мне ничего и не было – пышными формами и точеной фигурой я похвастаться не могла, поскольку была скорее худой и рослой, а от работы с иглой и бумагами еще и сутулилась постоянно. Милка меня от этой привычки отучала и пыталась увлечь танцами, но ничего у нее не вышло. Бывает, что когда подростки взрослеют, то в какой-то момент они слишком быстро вытягиваются, не успевают привыкнуть к своему телу, и в движениях появляется некоторая неуклюжесть и рассогласованность. Вот и у меня так было. Не было во мне ни ловкости, ни грации, ни как выразилась моя несостоявшаяся свекровь, «умения подать себя». Лицо тоже было самым обыкновенным – карие глаза, высокие скулы, рот, нос обычные, изъянов не было, но и особой породистой утонченности, что так хотел видеть во мне Олег, тоже не наблюдалось.

– Не я, вот она, – девица, что уговаривала меня пойти прыгать через костер, некрасиво ткнула в меня пальцем, и они обе с Милашей уставились на меня.

– Нет, – я помотала головой, – не эта, мне нужна другая Милана, блондинка, она организацией занималась… – начала объяснять я и с запозданием поняла, что не может тут быть моей подруги, это же совсем другие гуляния! – Простите, я ошиблась. Перепутала. Подскажите, как мне в «Солнечные Грезы» попасть?

– Она чего, дурная? – громким шепотом спросила Милаша-Милалика Дарину, вцепившись в ее рукав и отступая от меня на шаг. – С чего ее в грезы-то потянуло? – Ты это, туда только днем попасть можешь, – добавила она громко, обращаясь ко мне, при этом опасливо косясь. – Если долго на солнышке сидеть будешь, да с головой непокрытой, так прямехонько туда и попадешь.

Я не сразу поняла, о чем девчонка толкует, но вскоре дошло.

– Да нет же! – попыталась объяснить я. – Это турбаза такая, я оттуда. Там тоже ночь Ивана Купалы празднуют.

– Она не местная, да? – Милалика снова громко зашептала своей подруге. – А что за деревня такая «Турбаза», это где? Ненашенское что-то, я не слышала ни разу. Может, она не из Тридевятого?

– Не знаю, откуда ты, но меня очень интересует, почему не с Лесем? – с какой-то угрозой в голосе спросила меня Дарина, уперев для пущей убедительности руки в боки.

– Точно, это же она! Та самая, которую с лешаком повязали. А чего она тут? – Милалика церемонностью не отличалась и только разве что в меня пальце не тыкала, лишь разглядывала с любопытством в черных глазах, как будто я чудо чудное, диво дивное.

– Он ушел, – сказала я, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие.

Я почти убедила себя, что все – и дорожка, и пень, и даже зеленые глаза парня мне привиделись. А здесь мне опять толкают, будто меня, как она сказала, «повязали»? Как кобылу или корову, или с… Эм-м-м, в общем, все равно ерунда сплошная получается. Мне бы таблеточку от головы выпить, а лучше сразу две, и домой вернуться.

– Лесь не мог уйти просто так, ты что, его прогнала?! – возмущение Дарины набирало обороты и мне снова стало немного страшно – вдруг накинется, а я тут не знаю никого, так то не факт, что заступятся.

– Никого я не прогоняла, – я выставила перед собой ладони и начала медленно двигаться назад. – Просто сказала, что…

А что я ему сказала-то? Все же было не по-настоящему, он меня куда-то вел…С родителями знакомиться? Ночью? Да ну, бред какой-то. С одними уже познакомилась, хватит. Потом пень… Да нет же, мне просто показалась, тень от луны так легла! Луна… Огромная луна сияла на небе и все казалась под ней немного мистическим и нереальным. Так что же я сказала парню?

– Сказала, что хочу домой! – уверенно закончила я. Конечно, что я еще могла ему сказать? Красивому, но совершенно постороннему парню, который завораживал меня одним взглядом. Точно, колдовство какое-то…

– И что дальше? – вся подобравшись спросила Дарина. – Что ОН сказал?

Она так выдела это «он», как будто до меня ей дела не было.

– А он меня послал! – обидевшись, буркнула я. Ишь, устроили тут допрос с пристрастием. А меня там, наверное, Миланка с ног сбивается, ищет. – К ведьме, – зачем-то добавила. – Что-то там снимать…

Глава 6. Велизара

А потом начался сюр. Эти девицы кликнули еще двух парней, те перехватили меня окончательно, и я поняла, что дело плохо. Девицы шли вперед, а парни тащили меня следом. Я сопротивлялась изо всех сил – кричала, вырывалась, то поджимала ноги, то, наоборот, упиралась ими, старалась укусить… Но куда мне против двоих — то? Иногда мне удавалось достать и кого-нибудь пнуть, или парни спотыкались, но и тогда они лишь чертыхались и перехватывали меня покрепче.

Дарина, надо отдать ей должное, пыталась меня успокоить:

– Павлина, да пойми ты, ничего мы тебе не сделаем, просто поговорим! Надо же как-то исправлять то, что ты наделала! Что ж ты бесноватая-то такая.

Я ей не верила, да и день выдался непростой, поэтому за истерику мне даже стыдно не было.

Привели, точнее притащили, меня к избе, которая тихо-мирно стояла себе на опушке леса. И никого вокруг. Я совсем озверела, начала вырываться изо всех сил, хвататься за забор, орать, доказывать, что меня будут искать и найдут, и тогда я их всех засужу. Если останусь в живых, конечно, а если нет, то за меня Миланка отомстит. Но этого я им не стала говорить, чтоб ненужных идей не подкидывать.

В общем, шумели мы знатно, и из домика на наши крики вышла женщина. Немолодая, лет за сорок, ряженная в домотканую рубаху и шаль, со свечой в руках.

– Что здесь происходит? – строго спросила она, приподняв свет повыше, чтобы оглядеть нас, таким тоном, что нам всем, даже мне, стало стыдно.

Картина предстала ей та еще – двое парней пытаются отодрать от калитки намертво вцепившуюся в нее растрепанную девицу. У них не получалось, я же не на жизнь, насмерть стояла. А еще две под ногами мешаются и кудахчут, как курицы.

А когда женщина с крыльца сбежала, то все отошли от меня, и Дарина пальцем ткнула обвинительно:

– Она обряд с лешаком прошла, а потом сбежала! Что теперь будет-то, а, Велизара?

Я промолчала, доказывать сумасшедшим, что у них не все в порядке с головой – дело гиблое и бесперспективное. Только огляделась потихоньку вокруг – куда бежать-то? Но луна, как назло, скрылась за тучами, так что вокруг ни зги было не видать. Зато в лесу завыл кто-то. Ох, страшно-то как! Если бы не женщина, я бы все равно прочь бросилась от компании этой заигравшейся. Такие и в самом деле в жертву, как ведьму принесут, станется с них. Но женщина выглядела строгой и спокойной, хоть и понятно было, что спала, а мы ее разбудили.

– В дом проходите, там и поговорим, – сказала она, а сама ко мне подошла. – Вставай, милая, не обидят тебя эти охламоны.

И руку мне протянула. А от нее пахло так приятно, травами цветущими, и лицо у нее спокойное было, доброе, и улыбка открытая. Я решила довериться и свою руку в ответ подала.

– Ох ты ж, дрожишь вся, – сказала Велизара и приобняла меня за плечи. Ну-ну, напугали, пакостники! Пойдем, чаю тебе заварю.

Она, придерживая меня за плечи, завела в избу. Там усадила на лавку у стола и закутала в огромное покрывало, а я поняла, что у меня и в самом деле зуб на зуб не попадает, трясет всю и морозит.

– Сейчас милая, чай согреется, – хозяйка хлопотала возле печи. – А вы, окаянные, почто девку до такого состояния довели, – она полотенцем шлепнула одного из парней, что теперь, как примерные школьники, тоже жались все вместе на лавке, только у входа.

– Так, она… – начала было Милалика, но женщина цыкнула на нее и та примолкла.

Авторитет Велизары подкупал, и я стала украдкой разглядывать, где же оказалась.

Изба внутри была просторной, три окна в горнице, печь, за перегородкой еще помещение есть, но проход занавески закрывали. Много не увидела, свет был только от лампы на столе, зато пахло травами, как и от хозяйки, а когда передо мной чашку такого же душистого чая поставили, я немного успокоилась.

Что же, оттого, что я выслушаю, что здесь происходит, хуже не будет, тем более психи-то присмирели.

Но стоило мне пригубить чай, как Милалика все-таки не выдержала:

– И чего с ней возиться? Она на всех нас несчастья навлекла. Леший не простит обиды, и никому теперь в лес хода не будет!

Парни закивали, поддерживая подругу, женщина промолчала, сев напротив меня, и Дарина, поняв, что им рот никто не затыкает тоже поспешила высказаться:

– Она обряд добровольно прошла, согласие дала, улыбалась довольная, а потом сбежала. К ведьме собиралась узы снимать. Если Лесь погибнет, то леший с кикиморой никому житья не дадут, всех со свету сживут! Надо ее до большой луны закрыть, чтобы ничего сделать не смогла.

Женщина слушала, не перебивая, и я снова забеспокоилась. Ладно, малолетки заигрались, но она-то взрослая, адекватная. Я надеюсь. Посмотрела с надеждой, лицо Велизары ничего не выражало, но между бровей залегла морщинка, и это настораживало. На кого она сердится – на глупых детей, незнающих краев, или на меня?

– Меня втянули в обряд без согласия, – вступилась я за себя сама, а то сейчас напридумывают, что было и не было.– Напомню, я сразу сказала, что прыгать не хочу, но вы мне выбора не оставили.

– Ты сказала «да», это все слышали! – взвилась Дарина.

Да что такое-то? Почему они никак не остановятся в своей идиотской игре? Взяла себя в руки.

– Хорошо, я сказала «да», как от меня требовалось по вашему сценарию, но я не давала согласия участвовать во всей этой постановке. Я же объясняю, что забрела сюда случайно, заблудившись в лесу. Возможно, вы вообще меня с кем-то спутали, поэтому, пожалуйста, сейчас мы не на поляне, игры кончились, так что просто скажите, как мне добраться до своей турбазы. Не надо больше никого изображать, просто забудем это досадный инцидент, – Я сама была горда, что сказала все это, проявив спокойствие и благоразумие.

– Чего забудем? – снова громко зашептала Милалика, – Она ведьма, что ль, ворожить надумала?

Она попыталась укрыться за одним из парней, но тот и сам вжался спиной в стену. Я закатила глаза, ну точно идиоты, решили отыграть до конца.

– Она точно бесноватая! – опять ткнула в меня пальцем Дарина. – Надо ее на цепь посадить.

Глава 7. Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша...

Велизара покачала головой и подвинула мне глиняную кружку с легким травяным запахом. Вдохнула поглубже над паром и так спокойно на душе стало, хорошо. Ничего, переволновалась я просто, вот и мерещится всякое, сейчас отдохну, и все наладится. Надо только Милку предупредить, чтоб не волновалась.

– Пей, – скомандовала женщина и глазами на кружку указала.

Я выпила.

– Пойдем, поспать тебе надо, – Велизара встала, чтоб отвести меня в огороженную часть избы.

А у меня и правда глаза слипаются, сил никаких нет открытыми их держать. Ладно, прилягу ненадолго, отдохнуть и правда надо, что в ночи еще делать-то?

***

Проснулась я на рассвете и с трудом сообразила, где оказалась.

“Миланка! База! Надо возвращаться”, – с этими мыслями оделась, грустно цокая языком, потому что очень уж жаль было испорченный наряд, и двинулась искать хозяйку, чтоб попросить телефон.

Я огляделась более внимательно.

Избушка больше всего походила на музейный экспонат и целиком была выдержана в этнических мотивах – от интерьера до утвари, включающей глиняные плошки и деревянные ложки. М-да, это уже явно перебор. Похоже, что врачу не только мне показаться надо.

– Проснулась? – спросила хозяйка. – Ну, присаживайся, потолкуем в тишине, пока староста не пришел.

– При чем тут староста? Мне бы позвонить, предупредить, и я уйду.

«Отпуск возьму и на море уеду! – подумала про себя, – лишь бы поскорее лето кончилось вместе со всеми этими мероприятиями, а то кто-то, похоже, переработал».

– Так кто же тебя отпустит-то теперь? Да и не проживешь ты долго, если узы не снять. А коли сниму, то лешачок погибнет, и тогда беда нам всем будет. Деревенскому люду без леса-то тяжко прожить.

– Велизара, извините меня, конечно, но вы-то взрослая женщина уже, должны понимать, что удерживать меня силой не имеете права. И в сказки ваши я не собираюсь играть, меня ищут уже, скорее всего, и у вас неприятности будут за похищение и все остальное, – я старалась донести свою мысль как можно увереннее, а внутри все от страха сжималось, что значит – «не отпустят»? Куда я попала вообще?

– За что же остальное? За то, что на руке у тебя огонь горит и ждет, пока обряд закончите? – с каким-то ехидством спросила женщина.

– Ничего нигде у меня не горит, что за глупости! Вот, смотрите.

Я снова рукав задрала, потому что точно знала – нет там ничего, проверила уже, как проснулась и убедилась, что вчера мне все померещилось.

Но… огонь был. Как настоящий, только зеленый. Он браслетом обернулся вокруг руки, и язычки его двигались, как настоящие.

Вдохнула глубоко, медленно выдохнула.

– Вы меня чем-то опоили, да? Так знайте, это вам тоже с рук не сойдет.

Хозяйка села напротив, подперла голову рукой.

– Упрямая какая. А если я скажу, что цветок папоротника тебя в иной мир перенес, поверишь?

– Нет, конечно, – помотала я головой. – Скажите еще, что я в сказку попала, в Тридевятое царство, ага, помню. То, что я подруге помогаю и с фестивальщиками знаюсь, не знчит, что я во всю эту ерунду верю. И папоротник не цветет, кстати, если вы не знали.

– Тогда что это все, по-твоему? – Велизара обвела рукой свою избу.

Я подумала.

– Квест какой-то. Со спецэффектами и, возможно, психотропными препаратами, – добавила уже не так уверенно.

– Ну, дело-то твое, верить али нет. Вот только обрядом тебя и правду повязали, так что последствия и в твоем этом самом квесте будут. Помрешь ты до заката.

– Вы мне угрожаете? – от удивления я широко распахнула глаза.

Нет, ну как так? С виду нормальная вроде, красивая молодая женщина. Которая почему-то в лесу живет… Или не очень красивая… И не молодая совсем… Я вжалась в скамейку, хотела бы вскочить и убежать, да только ни рукой, ни ногой пошевелить не могла.

Так, я все поняла! Это сон! Страшный-страшный сон! Потому что не может наяву тетка взять и в старуху превратиться. Еще и лицо ко мне приблизила и рот открыла. Я зажмурилась и заорала. Потому что зубы у нее не как у человека были – редкие, треугольные, острые. А она возьми и дыхни на меня. Мне показалось, что у меня сердце остановилось от страха. А потом я вдруг отчетливо поняла – не человек Велизара вовсе, но меня почему-то это уже не удивляет. Глаза распахнула и сижу смотрю на нее, как кролик на удава и сказать ничего не могу, и пошевелиться тоже.

– Значит слушай, девка. Узы я с тебя снимать не стану, потому что ежели от того Лесь сгинет, то и деревни не останется, а мне того не надо. В жертву тебя принести тоже не дам, потому что не моей волею ты тут оказалась, не мне и решать. Но и защитить не смогу – за тобой скоро явятся, потому что леший за сына своего пути-дороги лесные закроет, а может, и сгубит кого. Так что остается у тебя один путь – самой к лешим идти и прощения вымаливать, да с сыном его младшим Лесем полюбовно вопрос решить, чтоб без обид разойтись.

И снова меня не удивили слова. Как будто я и так это знала. Знала, вот только… забыла. А сейчас как будто вспомнила и поняла, что да, неправа была, лешачка так отвергнув, когда судьбы оказались обрядом связаны. Понимала, и что человеку с нечистью знаться – обратного пути не будет, раньше надо было думать. И то вспомнила, что к людям мне теперь никак нельзя, что на самом деле могут сжечь, богам в жертву принося, чтоб они нечисть успокоили. А могут в качестве подношения и в лесу привязать, на съедение зверям оставляя, и в пруд с камнем на шее бросить, чтоб водяной жертву принял и за людей заступился. Но для меня конец-то все равно предрешен.

А даже если сбегу, то на закате меня огонь меня изнутри сожжет. Так что права Велизара, выход только один.

– Благодарю, матушка за науку. Права ты, пойду к нечисти лесной, авось не прогонят сразу, дадут шанс все вспять вернуть.

– Погодь еще малость, зелье сделаю, как начнет огонь жечь, пей по глотку, чтоб немного времени выгадать. Но не затягивай. А пока поешь на дорогу, путь неблизкий предстоит, тебе в лесу-то тоже поди не рады будут.

Глава 8. И путеводный нам светит... клубок

Я пошагала за клубком, пытаясь уложить в своей голове происходящее. Велизара – ведьма, почему эта мысль меня не удивляет? Я иду за старым потрепанным клубком, который цепляется за ветки и сучки, так и норовя растрепаться до конца. Так, до леших его вовсе не хватит. А лешие? Какие к чертям лешие?!

Ой! Не зря родители не разрешали мне чертыхаться. Почему-то подумала, что если сюда и черти нагрянут, то не факт, что я до леших дойду. Да что со мной такое?! Как я могу верить во всю эту чушь? Это же ересь, глупость, бессмыслица, ахинея, – убеждала сама себя, подбирая синонимы к происходящему. Но… верила.

– Клубочек-дружочек, подожди, – попросила, когда заприметила поваленное дерево и подошла к нему, чтоб присесть. Возле ствола алели ягоды земляники, и я отправила их в рот. – Мне подумать надо. Все это слишком странно и непонятно. Так не бывает.

Снова приподняла рукав и убедилась, что язычки пламени никуда не делись, сидят тихо-мирно на запястье, сжигать меня вроде пока не планируют.

– Я же не сумасшедшая! – с каким-то отчаяньем принялась убеждать клубок. – Я современная девушка и знаю, что не существует ни ведьм, ни леших… И клубки путеводные только в сказках бывают! Нет, не обижайся, пожалуйста, я знаю, что ты настоящий, – сказала клубочку, который от моих слов подпрыгнул возмущенно и намеревался убежать в кусты. – Помоги лучше разобраться. Я вроде понимаю, что так не бывает, но знаю, что бывает. Я так ведь и правда с ума сойду!

Собрала еще ягод и отправила в рот. Блаженство, наполненное сладким ароматом и солнечным теплом. Всегда любила лесные ягоды, но последние годы их заменила заморозка. А ведь разница огромная. Такое чувство, что до этого я суррогат употребляла. И жизнь моя – суррогат. Или я сама подделка?

Сейчас во мне будто две личности оказались, и каждая убеждена, что вторая – фальшивка.

– Клубочек, также неправильно, да? – снова обратилась я к провожатому. – Может быть, все-таки я сплю? Или, наоборот, спала до этого, а сейчас проснулась? И все мне приснилось: дом, работа, родители и Миланка, и Олег с его Ажеликой. Нет, вот о нем не буду даже вспомнить. Ну что ты, маленький? – обратила я внимание, что клубок, торопя, прыгает передо мной в нетерпении.

– Да-да, я знаю, надо идти. Но может хоть ты меня выслушаешь? – Я поднялась, бросила в рот последнюю пригоршню ягод и пошла следом за клубком. – Как думаешь, могло мне все пригрезиться? Хотя нет, мама и папа точно настоящие, я это чувствую. А Миланка? Могла подруга-танцовщица мне присниться? Вот и я думаю, что вряд ли. Если кто и мог, то это Олег или леший этот, Лесь. Точнее, лешачок. До лешего ему еще расти и расти… Он красивый, да. Такой и должен девушкам во снах являться. Как он мне ногу лечил, и за руку держал. Да, вот это могло быть сном, в реальности разве такое может быть, чтоб от прикосновения все внутри трепетать начинало и сердце птицей на волю рвалось? – рассуждала я.

Говорить вслух было легче, чем погружаться, как в омут, в пучину безрадостных мыслей. Поэтому я продолжила, бодро шагая за клубком по едва заметной тропинке:

– Зря я Леся обидела, конечно. Хотя и не сказала ничего, но все равно, грубо как-то вышло, не по-людски. Обидно, что не поняла сразу, что он все всерьез. Хотя какое всерьез? Решили же, что это все сон! Раз лешачок мне приснился, то и остальное тоже. А куда мы тогда идем? Ага, а прощения просить по-настоящему придется. Нет, что-то во всем этом нелогичное есть. А ты как думаешь, а?

Но клубок лишь молча катился дальше, и мне стало немного обидно. Я перед ним тут распинаюсь, а ему хоть бы что!

– Вот ты молчишь, а колобок бы на твоем месте песенку бы мне спел, – сказала я клубку. – А ты не можешь. А хочешь, я тебе спою?

Клубок промолчал, и я принялась рассуждать дальше:

– Знаешь, эта ведьма Велизара, она меня, наверное, загипнотизировала или опоила чем-то. Вот ты мне и мерещишься, а на самом деле я, наверное, лежу полумертвая под деревом. Но меня должны искать! Так что давай петь, так нас услышат и быстрее найдут.

Мне казалось, я привела просто железобетонные аргументы и, убедив себя, что стала жертвой испарения мухоморов, решила спеть. Хотелось что-то громкое и энергичное, и обязательно современное, чтобы точно убедиться: я не сумасшедшая, которая верит в чертиков и кикимор, я адекватная девушка XXI века. Поэтому я громко затянула:

– Ой, цветет калина в поле у ручья…

Мне показалось, что если бы у клубка были глаза, то он бы на меня покосился, как на ненормальную, а будь руки, то еще бы и у виска покрутил. Но ничего подобного у него не было, он был просто клубком.

– А еще ты похож на Шалтая-болтая, – сообщила я ему, закончив петь. Солнце уже поднялось высоко и начинало припекать макушку. Наверное, поэтому мои мозги окончательно спеклись, ведь косынку я попросить не догадалась, а очельник где-то потеряла. – Только он яйцо. Зато говорящее. И с ногами. Хотя ноги у него короткие, тебе на таких было бы неудобно.

Мне показалось, что клубок всё-таки окончательно уверился, что я не в себе, и ускорился. Я понеслась следом, боясь его потерять из виду. Но хитрюга взял и резко свернул в кусты. Я на полном ходу повторила его маневр и в попытке поймать строптивого проводника прыгнула туда же. Тут же зацепилась за корень, споткнулась и полетела вперед головой. Последнее, что помню, как впечаталась лбом в дерево.

Глава 9. Леший и кикимора

– И шо это такое? – раздался женский капризный и крайне недовольный голос. – Это чего это, девки под дверь тебе сами приходят и подкладываются? Ты обалдел, старый?

Послышался шлепок, и другой голос, мужской, с приятной хрипотцой, сказал над самым ухом:

– Это же подарочек от ведьмы, видишь, метка.

Ощутила, как кто-то подцепил подвеску в форме цветка, что дала мне Миланка, и потянул наружу. Хотела возмутиться и отобрать украшение – мое, но не смогла пошевелиться. Я что – связана?

– Да я щас тебе такую метку-ветку покажу, мало не покажется! – продолжал возмущаться женский голос.

Мою подвеску отпустили, мужчина, видимо, поднялся, и хохоча, и дразня женщину, бросился прочь.

Так, и что здесь происходит? С трудом, но приоткрыла глаза. Надо мной было небо в веточку. То есть я лежала на спине под деревом и меня, судя по всему, опутывали его корни. В общем, что небо в веточку, что в клеточку – одинаково, какая-то гадина лишила меня свободы. А после удара головой о дерево, еще и мозги напрочь покинули ее, потому что мысли пришли довольно странные. Я решила, что я – попаданка. И не просто решила, а была в этом абсолютно уверена. Ну а как еще объяснить, что я бегала за цветком папоротника в одном мире, а оказалась там, где путеводные клубки ведут к лешим? А так все понятно – в той куче валежника был портал, я в него упала и оказалась здесь.

Что-то в глубине души протестовало против такого объяснения и робко пыталось намекнуть на совершенную чушь и антинаучность этой гипотезы, но то мое я, которое было убеждено в существовании ведьм и кикимор, нагло заткнуло слабый голос второго разума.

А я устала думать, переживать, бояться и сомневаться. Я обидела человека, то есть не совсем человека, да тьфу на меня, вообще ни капли, ни человека, а лешака, и должна извиниться. Делов-то! Ща быстренько узнаю у родителей Леся, как найти их сына, извинюсь, а потом буду думать, что со мной случилось. А то ведь и правда – не доживу до заката, и так и останется эта загадка неразгаданной. Вот только что за гадость меня связала и как от нее избавиться?

Подумать о новой степени своей несвободы не успела, вернулась игриво-ревнивая парочка.

- Чего разлеглась, вставай, коль пришла, – сказала женщина, склонившись надо мной и откровенно разглядывая.

Подумалось о том, что она хотела добавить что-то нелицеприятное, но покосилась на спутника и сдержалась.

Я продолжала лежать и думать – и кто из нас сам себе неумная кикимора? Я, которая лежу под деревом, или она, которая не видит, что я связана и встать не могу. А то, что тетка – кикимора почему-то тоже было для меня очевидным. Но я уже решила, что удивляться не буду. Потом, все потом.

Пока думала, ветки или корни, или лиана, или какая-то другая растительная и гибкая дрянь, что держала меня, отступила, и я с кряхтением поднялась.

Да уж, старушка здесь вроде кикимора, а еле двигаюсь я. Несправедливо, однако. Села, уставилась на колоритную парочку. Насчёт старушки я погорячилась. Выглядела кикимора лет на 35 по человеческим меркам. Я бы приняла ее за обычную женщину, одетую в этностиле, довольно яркую и эксцентричную, если бы не зеленоватый оттенок чуть прозрачной кожи. А так очень даже ничего, красавицей можно было бы назвать, если бы не издевательски ехидное выражение лица.

Перевела глаза на ее спутника. Леший тоже не стал таиться и предстал предо мной в виде мощного мужика лет за сорок с бородой и длинными волнистыми волосами, рассыпанными по широким плечам. Ага, кажись, я на месте.

Поднялась на ноги, ухватившись за ветку, поклонилась, как принято.

- Здоровьица, уважаемые.

- Ну, здравствуй и ты, красна девица. Поведай, что привело тебя к нашему дому? – леший смотрел с настороженным любопытством, но в целом доброжелательно.

А вот и самая неприятная часть. Надо как-то про их сына и обряд объяснять.

- Прощения пришла молить и не серчать на меня за глупость, – сказала я и голову повинно повесила. – Но только с сыном вашим оказалась я купальской ночью связана.
Руку вперёд выставила и огонь продемонстрировала.
- Так это ты значит, Лесику нашему в пары досталась? – придирчиво оглядела меня кикимора. Добрее она ничуть не стала, скорее наоборот.

- Я, – призналась. Блин, я ее по идее должна матушкой назвать, но вот хоть убейте язык не поворачивается. – Только не пара я ему, случайно рядом оказалась. На разобралась сразу, не вникла и позволила обряду свершиться.

Леший и кикимора нахмурились, а я продолжила:

- Виновата я перед Лесем, обидела его нечаянно. Хочу найти и прощения попросить. И вас прошу на человеческий род не серчать и злодеяний не творить, ошибку свою искупить верной службой готова. А если поможете нам с Лесем узы снять, век благодарна буду.

Ну вот, самое главное сказала. Ну про то, что сына их отвергла умолчала, так оно к делу не относится. Вроде адекватные нелюди, не убили и не съели пока, может быть, все еще и обойдется?

***

– Век, говоришь? – на миловидном лице кикиморы проступили хищные черты нечисти.

Упс, а вот это я зря, с них станется на сто лет меня себе в работницы забрать. Но исправить ничего не успела.

– Погоди девица, кажется мы что-то пропустили. Пойдем в дом, там и поговорим, – Леший как-то хитро прищурился, стукнул по стволу дерева, тот будто растворился, и нам полянка открылась.

На ней за частоколом домишко небольшой, деревянный, на теремок похожий, с крышей дранкой крытой, резными ставнями на оконцах и витыми балясинами на крылечке.

Кикимора с Лешим переглянулись и вперед пошли, а я за ними, деваться-то некуда, огонь на руке тоже о себе напомнил. За частоколом оказался двор с колодцем и даже небольшим огородом. Во двор вошли, и ворота сами за нами закрылись. Стало неуютно. Были опасения, что могу и не вернуться, лешие не люди, нечисть. С ними со словами и действиями осторожным быть нужно. Жаль, что это сейчас только вспомнилось. нет, чтобы когда с сыном их себя связывала. Ладно, есть надежда, может он подменыш окажется. Есть среди нечистых грех такой – младенчиков в люльке менять, своих детей людям подкладывать, а человеческих себе забирать. Так говорят, во всяком случае, хотя, если подумать какой в этом прок? Если только папаша Леся бастардов на стороне заделал? «А он мог, да», – украдкой бросила взгляд на статного мужчину. Хотя он девкам в образе старика все больше является. Или пнем еще может прикинуться. В лесу на такой пень сядешь, а там и не вспомнишь, было, что или нет.

Глава 10. Досадная неприятность

Для начала в ведра с водой заглянула – чистая, холодная, колодезная. Отлила в найденный таз, остальное накрыла полотенцем, чтоб не попали пыль и мусор и сверху ничего не нападало, а то на миг показалась, что по воде рябь пошла.

Затем взяла веник-голяк и тщательно вымела пол. Потом ещё раз пройдусь и вымою. Нашла крупу, перебрала, в чугунок насыпала, водой залила, пусть постоит, потом в печь суну.

Отыскала в запечье старую тряпку, принялась за окна. Отмыла на совесть – засияли чистотой, любо дорого смотреть. Открыла, чтоб проветрить. А за окошком красота – солнышко светит, птички поют, ветерок теплый, занавески колышет и аромат трав луговых приносит. Эх, живи да радуйся! Но мне некогда наслаждаться – служба. Взяла веник и занялась паутиной по углам.

Пока окна мыла, все думала, как нечисть попросить не только узы снять, но и обратно меня вернуть. Все же у меня там где-то родители остались, подруга, работа. А этот мир, что – жила я без него и еще столько же проживу. Если повезет.

Пока паутину собирала и пыль протирала, думала о Лесе. Себе не могла не признаться – парень меня зацепил, и мне хотелось с ним еще раз встретиться. Может, все, что накануне случилось, и морок был, все-таки особенное это время – купальская ночь, но с уходом лешачка у меня в душе неспокойно было, будто не хватало чего.

За думами безрадостными и не замечала ничего. Очнулась, только когда услышала дробный стук и чириканье чуть ли не над ухом. Развернулась и обомлела. Через открытые окна в дом влетела стая воробьев и учинила форменное безобразие. Во-первых, они добрались до мешочка с крупой, что я по глупости оставила на видном месте. Расклевали мешочек, раскидали зерно по столу и по полу и сейчас клевали угощение. Во-вторых, подоконник и стол оказались загажены птицами, как будто они специально устроили здесь отхожее место. Попыталась прогнать их, махая тряпкой, да не тут-то было. Летают по избе, а наружу не спешат. Насилу выгнала, умаялась. Но отдыхать некогда, сама виновата. Окна закрыла, крупу всю смела и снова за тряпку взялась – стол и подоконники от птичьих подарков отмывать. Надо только воду сменить.

За дверь вышла, чтоб старую из таза выплеснуть, а, вернувшись так и, застыла. Мыши тащили обратно мусор и бросали его на пол! Мыши!!! А одна еще и под ноги мне бросилась.

Я завизжала, вскочила на лавку возле печки и замахнулась на мышей веником. Но, вскакивая, рукой неловко зацепила и опрокинула ведро, а веником смахнула горшок с печи. Тот упал на второе ведро, опрокинул его и разбился сам. А я заревела, глядя на эти осколки.

Вот так и моя упорядоченная жизнь в один миг разлетелась на части, которые я не то, что собрать не могу, но даже понять, какой кусок, откуда вывалился.

Я думала, что только такая неудачница, как я, могла оказаться в такой дурацкой ситуации – одновременно и верить, что она попала в другой мир, и изо всех сил сопротивляться этой мысли и раз за разом думать о том, как доказать обратное. А еще череда образов моей потенциальной мучительной смерти, один страшнее другого, тоже не располагала к тому, чтобы успокоиться и прийти к какому-то взвешенному решению.

Да и кто готов поверить голословным заверениям какой-то тетки, что на закате он умрет? В душе я и не верила. Но воображение настойчиво рисовало картины того, как я начинаю гореть и языки пламени вырываются из моего тела, разрывая в клочья не только тело, но и душу. Я понятия не имела, откуда знаю это, но себе я верила. А в следующий миг уверяла себя, что меня просто загипнотизировали и все, что мне надо – просто немного продержаться, а потом само все разрешиться.

И пока я упоенно, в голос, рыдала, размазывая по щекам и вытирая полотенцем слезы и сопли, напряжение, страх и непонимание отступили, а мысли немного прояснились. Не знаю, надолго ли, но у меня получилось договориться с само́й собой, чтобы принять за рабочую версию то, что я могла попасть в другой мир. Откуда у меня уверенность о том, что мои знания – истина, я решила не думать. Потом я разберусь с этим потом. Уборка, так уборка, будем решать все вопросы постепенно. Из деревни с вилами мужики не преследуют – уже хорошо, почему-то я была уверена, что такое развитие событий было весьма вероятным.

Собрала тряпкой воду с пола, благо ведра уже были неполные, когда я их уронила, выплеснула грязную за порог. Снова подмела мусор, благо мыши, как внезапно пришли, так резво и бодро покинули избу. Эх, мышеловку бы сюда или кошку. Почему-то подумалось, что если это дом Леся, то это может быть и НАШ дом. Отогнала непрошеную мысль и взялась за ведра. Вымыть пол все равно надо, так что идем к колодцу.

Выйдя во двор, постояла в раздумьях, размышляя, как быть. Рядом с колодцем стояло ведро с привязанной к нему веревкой, вот только к вороту колодца оно не было прикреплено, видимо, оборвалось. Прикинула – связать куски веревки надежно вряд ли получиться, а вот попробовать зачерпнуть можно, вода вроде близко.

Придерживая веревку, опустила ведро в колодец.

Тонуть и черпать воду оно и не подумало как ни в чем не бывало осталось плавать на поверхности.

Вытащила и решила второй раз посильнее бросить ведро вниз, стараясь, чтоб она упало вверх дном, чтоб наверняка. Размахнулась и швырнула изо всех сил.

Ведру хоть бы что, дрейфует поверху.

Заметила неподалеку жердину с крюком на конце, дай, думаю потыкаю ей, помогу ведру на дно уйти. Вытащила ведро, взяла жердину, закинула ведро.

Плавает.

Прижала конец веревки коленями, перехватила жердь двумя руками и с силой ткнула ей во вредную емкость.

Ведро с бульком резво ушло на дно. Веревка скользнула между коленок и отправилась следом, а я схватила только воздух.

Так, Линка, спокойно, у тебя еще два ведра есть, жердь и остатки веревки на вороте, можно что-то придумать.

Потыкала жердью в колодец, вроде что-то звякнуло.

Ну вот! Надо только подцепить и достать это клятое ведро. Наклонилась пониже, потому что жердина чуть-чуть не доставала. Еще ниже, даже на цыпочки привстала. Да, вот почти ухватила, еще чуть-чуть…

Глава 11. Хозяйка Метелей

В какой-то момент ощутила леденящий холод, пробирающий до самого нутра, и в голове пронеслась мысль, что сейчас все и закончиться. Но лед, тисками сковавший сердце, отступил, оставив после себя озноб, а я все летела, не ощущая ни верха, ни низа. Наконец, осторожно приоткрыла глаза и тут же пятой точкой плюхнулась в… сугроб.

Так, а вот это вообще не по плану! Я настроилась из колодца выбираться, а не из… А где это я? Встала, отряхнулась и остро пожалела, что я в сарафане. Было не то чтобы холодно, но зябко. Я оказалась я в зимнем лесу, который совершенно не располагал к согреванию. Точнее, в замороженном лесу. Земля, кусты, деревья – все было, будто покрыто инеем, прохладным на ощупь, но не обжигающе холодным. Под деревьями лежал снег, я зачерпнула его пригоршней, сжала. Он рассыпался крупой, но не растаял.

Повертела головой в поисках места, откуда вывалилась. Не знаю, на что надеялась, может, дырка в небе засияет или портал какой откроется. Глупо, конечно, я же не в фэнтези-романе, но вдруг? Ничего такого не было. Лес и лес, тропинка хорошо утоптанная куда-то ведет. По ней и пошла, выбора-то все равно нет.

Тропинка вывела аккурат к избушке, бережно укрытой снегом, но с приветливыми окошками. Я поднялась на крылечко и постучала. На мой стук дверь гостеприимно распахнулась и я вошла.

Дом внутри был просторный и светлый, этакий теремок, нарядный как игрушка. Только будто в морозилке побывавший, целиком. Все чуть искрилось от бархатистого инея, а сверху свисали ледяные люстры. Хрустальная патина и ледяной декор – так бы я это назвала.

И кто здесь у нас живет? Морозко? Госпожа Метелица? Для Снежной королевы простовато, у той-то поди дворец. Хотя, Метелица тоже не отсюда, но в убранстве все же чувствовалась женская рука. Снегурка быть может?

Прошлась, осмотрелась, но трогать ничего не решилась. Прохладно, зато огонь на руке, который там, наверху уже подавал признаки нетерпения, одаривая меня изнутри внезапным жаром, здесь присмирел и почти погас. Только контуры остались, но тоже какие-то замороженные. Надеюсь, я тут не заледенею.

И вот зачем подумала? Нахлынуло понимание, что это вполне вероятно. Только сгорела бы я быстро, за ночь, а вот замерзать предстоит медленно и безвозвратно, тут кикиморы или ведьмы нету, помочь некому.

Ох, дела. Не зря леший не велел к колодцу ходить. И вот близость неминуемой смерти меня как той самой ледяной водой окатила, с которой я планировала столкнуться, да не вышло – а вот фига вам! Не сдамся! Где тут эта Хозяйка льда, будем торговаться!

***

Где искать обитательницу теремка, я понятия не имела, потому начала потихоньку осматриваться вокруг, заглядывая во все помещения, коих оказалось не так и много – большая кухня с печью, закуток с кроватью, просторная светлая горница с камином и пара кладовок-чуланов. Но нигде никого не было, как и ни малейшего намека на то, когда появится хозяйка сего заледеневшего царства.

В конце концов, обилие белого цвета начало порядком утомлять. Вышла на улицу, но там было еще хуже, если в доме хоть что-то цветное было, то тут совсем ничего. Нет, поначалу красиво, необычно, но спустя какое-то время… Бррр. В душе поднималось странное и неуемное желание внести цветовое пятно. Казалось, что если я не найду что-то яркое, то сама превращусь в снежную статую. Кстати, сходить бы на задний двор, может, нас там таких застывших уже коллекция?

Поежилась от непрошеных мыслей. Что за бред мне все время в голову лезет? Хотя да, слабое она у меня место, это я уже выяснила.

Очень нужно что-то цветное или пестрое взять в руку, а то у меня уже и кожа побелела, и холод будто внутрь проник и частью меня становится.

Попробовала огонь в камине разжечь, но он был БЕЛЫЙ! Нет, уже это никуда не годится. Огонь должен ярким быть, живым, а этот как будто его язычки уже пеплом покрылись. Накрыла ладошкой свой огонек на запястье. «Ну же, просыпайся», – зашептала ему. Он откликнулся и вспыхнул яркими зелеными язычками.

Сразу потеплело на душе. «Не оставляй меня, – попросила я огонек. – Давай когда выберемся, будем думать о наших разногласиях, а сейчас помоги, пожалуйста!»

Говорю же, что с головой у меня так себе, но мне показалось, что огонек согласился и начал изо всех сил согревать меня.

Но все равно нужно что-то цветное. Даже не мне – огоньку.

Пошла искать.

В чулане, в старой коробке нашла цветную пряжу и узкие атласные ленты. Ну вот, отлично же!

Хоть поясок сплету, а лучше браслет на руку, все огоньку веселее будет в этом отмороженным царстве, да и мне тоже. Дело-то нехитрое, сколько я их наделала в своей жизни.

Устроилась с клубком и лентами в кресле. Неуютно, но терпимо, и запела.

Потому что безмолвие это белоснежное в сон вгоняло. Но русские же не сдаются, да? Попаданки тем более! Пела я душевно, в полный голос и плела из ниток украшения.

На браслете я не остановилась. Неизвестно, сколько мне тут торчать, так что буду занимать себя рукоделием.

На какое-то время вокруг меня ничего не осталось, только огонек, лента и песня. Мне казалось, что я все-таки уснула или впала в какой-то транс, потому что откуда возле меня оказалась женщина в белом платье, я не знаю.

Подняла глаза – а она стоит и на поясок в моих руках смотрит. Я его закончила как раз, и он хоть побелел слегка, будто инеем его припорошило, но все равно оставался ярко-синим. И на окружающем фоне очень выделялся.

– Ты кто? – спросила меня женщина.

Нет, вот что у них тут с вежливостью? Одна часть внутри шептала, что надо падать в ножки и молить о прощении и быстрой смерти, другая же ярилась на это предложение и настаивала на том, чтобы послать тетку… далеко. На солнечный свет.

– Павлина Николаевна Радостева, – представилась я, поднявшись и вежливо поклонившись.

Для себя я сочла, что это достаточный компромисс между двумя сторонами моей души.

И сама поняла, как нелепо моя фамилия прозвучала в этой снежной пустоши. Прямо-таки вызывающе. Женщина тоже, видимо, так подумала, потому что оглядела меня внимательно и даже критично, мол, точно Радостева? Потом ее взгляд снова на поясок устремился и замер там.

Глава 12. По одежке встречают

Расскажи о себе, откуда ты и как тут оказалась, – потребовала снежная леди сразу после еды, взмахнула рукой, и со стола все исчезло.

– Ладно, – согласилась я. – Но пока рассказываю, давайте я все-таки нарисую кое-что для вас. Не понравится, просто выбросите эскизы, а придется по душе – думаю, что с созданием нарядов у вас проблем нет.

Снова взмах руки и передо мной оказался лист бумаги и палочка типа уголька. Непривычно, но не в моем положении капризничать. Взяла, что дали, и принялась рисовать и рассказывать.

Женщина была красива, и создавать для нее образ доставляло мне удовольствие. К тому же я поняла, кого она мне напоминает – царевну лягушку. Та тоже вот так махала руками и из рукавов доставала разное, то лебедей там с озерами или еще чего.

Рассказ неожиданным образом позволил и самой мне все расставить по местам – и ту, свою прошлую жизнь, и попадание, и как на обряд согласилась, и как в колодец упала. Даже на кикимору пожаловалась, что подозреваю, что она специально мышей подговорила мою работу портить.

– Жалко только, что каша в печке осталась, – закончила я, – сгорит, наверное. И перед парнем неудобно, он хороший, просто понял меня неверно.

Затем протянула женщине эскизы. Она смотрела с удовольствием и несколько отложила в сторону. Вздохнула.

– Я не могу делать цветные ткани, – сказала она.

– Но вот же у вас на подоле голубой, – возразила я, показывая на наряд хозяйки.

Его там было немного, совсем чуть-чуть, но был же! Я глянула на эскизы и поняла, что смутило женщину. На всех платьях были узоры и непонятно, как они будут смотреться на платье в бело-голубом варианте, рисовала-то я черным.

– Можно сделать так, – я снова протянула женщине один из эскизов. – Только будет более нежно смотреться, не так контрастно, как здесь нарисовано. Давайте попробуем?

Я правда готова была сшить ей платье, потому что само́й интересно было, мне бы только машинку. Можно и ручками, но дольше. Я снова перебрала эскизы.

– Вот этот самый простой вариант, – подала я хозяйке один лист. – А вот этот вам больше всего пойдет, но здесь долго возиться. Видите, здесь вышивка ручная должны быть, а вот здесь мережки можно сделать, – рассказывала я свою задумку. – Можно еще кружевом, но вам чуть более строгий образ лучше подойдет.

– Сможешь сделать? – прищурилась женщина.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Дома бы смогла, а здесь… Я даже не знаю, сколько времени мне осталось. Там, – кивнула я наверх, – …до заката, а здесь?

Хозяйка Метелей задумалась, перебирая листы.

– Я отпущу тебя, но возьму выкуп за твою жизнь, – сказала она после некоторой паузы. – Каждый год будешь шить мне по наряду, ткань я тебе дам. Но одно платье сошьешь здесь, чтобы я оценила твои умения.

– Здесь сошью, мне нетрудно, – согласилась я. – Но насчет по наряду каждый год боюсь, не получится. Я же говорила, свекровь моя несостоявшаяся велела избу в порядок привести и ужин сготовить, а сама же и вредит. Так что задание я провалю, узы она с меня не уберет и скорее всего меня, как только я наверх вернусь, огонь сожжет.

Я приподняла рукав, сдвинула свой самодельный браслет и продемонстрировала огонек на запястье.

– Я все улажу, у тебя будет время выполнить ее задание. И дам помощника, – добавила она подумав. – Чтобы было честно.

– Готова творить для вас, госпожа, – склонилась я.

И вот тогда женщина первый раз улыбнулась. Да она красавица! Глаза сияли, лицо без маски неприступности стало живым и мне само́й не терпелась создать для нее что-нибудь особенное.

– Есть чем шить? – спросила я.

Мне дали все. Ткань, тонкие кружева, напоминающие хоровод из снежинок, иглы и тончайшие нити. С упоением я взялась за дело. Справилась даже раньше, чем обычно, в руках буквально все порхало на душевном подъеме. Платье было готово в тот же вечер. Ну, мне так кажется, что это был вечер. Не знаю, как тут время идет, солнца нет, как и луны. Светло и светло, а почему – кто ж знает? И я не стала голову ломать. Расспрашивать хозяйку тоже опасалась, она занималась своими делами, то уходила, то возвращалась, иногда просто сидела и смотрела, как я работаю. Она ничего не говорила, и я тоже не лезла к ней в душу. Огонек грел меня, прогоняя холод, я шила, мысленно напевая про оренбургский пуховый платок.

Женщина чуть улыбнулась, сходила куда-то и вернулась с белым свертком в руках. Расправила и накинула мне на плечи. Это оказался платок, на ощупь как из тончайшей шерсти.

– Подарок, тебе, – сказала она.

– Спасибо, – в очередной раз склонилась я, с восторгом рассмотрев белоснежную шаль сотканную из снежинок. – Он потрясающий!

И стала шить еще быстрее. Отдав обновку, выпрямилась и тогда только поняла, что спина затекла. Это сколько времени я так над шитьем просидела-то? Да неважно, получилось все равно здорово, мне само́й нравилось – скромно, но нарядно и с достоинством, подчеркивающим стать женщины. Она в нем выглядела не отмороженной Снежной Королевой, но и не бледной молью в саване. Она была Хозяйкой. Вот не знаю чего – снега ли, зимы или метелей, но Хозяйкой. Да вот так, с большой буквы. Она покрутилась передо мной и созданным ею зеркалом и осталась довольна. Даже улыбку скрывать перестала. Вот, что правильное платье с нами, девочками, делает! Сейчас передо мной стояла красивая молодая женщина, знающая себе цену, но умеющая радоваться жизни.

– Работа принята, Павлина. Мой черед, дай руки.

Я протянула ей обе, она взяла меня за запястья и замерла на несколько секунд.

– Все, огонь не причинит тебе вреда до следующей Большой луны. Надеюсь тебе хватит времени разобраться со своим делами.

– Более чем, – сказала я и посмотрела на тату.

Огонек затих, и как будто покрылся инеем. Но внутри я чувствовала, что он просто уснул до поры.

– Жена у лешего хитра, так что не надейся, что все будет просто, – снова улыбнулась мне хозяйка. – Но я помогу. Знакомься, твой помощник.

Глава 13. Кошки и мышки

Вернулась я в тот же момент, когда и упала. Хозяйка отправила меня обратно в новом платье, непохожем на местные сарафаны, со снежной кошкой на руках, и даже два ведра оказались наполнены водой, когда, тепло простившись с женщиной, я шагнула за дверь домика и оказалась во дворе возле колодца. Я была довольна выше всяких сил. – Ну пойдем, Мурка, у нас дела.

Я спустила кошку с рук и взялась за ведро.

Кошка недовольно дернула хвостом и с места не двинулась.

– Ладно, не Мурка, я поняла. Кто тогда? Пушинка?

Это я так пошутила на самом деле, потому что на Пушинку эта зверюга ну никак не тянула. Она хоть и была по-кошачьи изящной, но довольно крупной и увесистой. Для земных так точно. Но и здесь кошки, я уверена, были нормального размера.

Кошка задумалась, но отвергла предложение, мотнув головой. Я поняла, что пока не будет имени, никуда мы не пойдем.

– Снежинка? Дымка? – начала я предлагать варианты, отталкиваясь от цвета. Все же дымчато-голубую кошку нечасто встретишь, я так ни разу не видела такой. – Серебрянка? Тучка?

«Ага, грозовая», – подумала про себя, видя, что кошка начинает злиться. У нее усы встопорщились, и хвост по земле метаться начал. А еще она глаза прищурила и уши прижала. Жуть жуткая, но это я ей предлагать не стала.

– Гроза? Молния? Нет? Ды ты привереда! Нет, не Привереда? Принцесса? Графиня?

Наглость кошки поражала, и я пошла по другому пути.

– Королевна? Маркиза?

Кошка задумалась. «Ага, де Карабас», – добавила мысленно, вспомнив кота в сапогах. Тот еще тип был. Надеюсь, моей моднице туфельки себе на лапки не потребует или сумочку на хвост? На бант, я так и быть, согласна. Синий, под цвет пояса моего нового платья. Наверное, кличка «Маркиза« кошку удовлетворила, потому что она грациозно, как и подобает великосветской даме, двинулась в сторону избы. А я потащилась следом, попытавшись ухватить сразу оба ведра.

Мадам оглянулась и, заметив, что я отстаю, раздраженно махнула хвостом, сбросив с него сноп белых искр. Ведра стали ощутимо легче, и я поспешила догнать ее Величество хвостатую маркизу. Ой, все в кучу собрала! Хорошо, что кошка хоть на Маркизу согласилась, а не то мы бы и до «Богини« дошли, не минуя «Цариц». Вот было бы невесело, если бы царица узнала, что у меня так кошку зовут. Здесь ведь есть царица? И вдруг я поняла, что со своим заскоком по поводу раздвоения личности, не задумывалась, а где я вообще оказалась?

Но всплыл вопрос, и тут же пришел ответ: в Тридевятом царстве. Ну вот, значит, царь-государь в наличие имеется.

А Тридевятое, это как? Я что, в сказку попала? Но нет, пришло понимание, что мир Земля, но не та. Как будто альтернативная ее версия, чуток отставшая во времени и слегка магическая. Или как тень моего мира. Если бы в какой-то момент одна ее часть отделилась и начала развиваться по другому пути.

А я кто здесь? На это вопрос ответа у меня не было, и я не стала терзать свой изломанный мозг, а сосредоточилась на том, чем и планировала заняться изначально – наведением порядка в избе.

– Сначала приберем дом, а там посмотрим, да, Маркиза? – обратилась к кошке.

Наконец-то у меня есть с кем поговорить! Ну не с мышами же в самом деле, фу, какое фи!

А вот сами мыши так не считали, потому что, пока я ходила к колодцу, они снова сделали это. Принялись таскать в избу мусор.

И когда я отворила дверь, мыши как раз были заняты тем, что выскакивали из угла, таща в зубах солому и сухую траву, бросали на пол и убегали обратно. Я даже зайти не успела, так и замерла за порогом, пораженная такой наглостью. А вот Маркиза припала на передние лапы и … дунула. Клянусь, она дула на мышей! Те замерли и покрылись инеем. При чем каждая мышь, что выскакивала из угла, успевала пробежать немного и тогда только коченела. Вот это фокус! Только как мне самой-то теперь в дом войти, я тоже к полу примерзну? Да и мышей я, вообще-то, боюсь!

– Маркизонька, кисонька, лапонька! А ты не можешь их оттуда убрать? – Я кивнула на снежную инсталляцию по мотивам сказки «Щелкунчик». – А то я их боюсь, хоть они и не бегают.

Но кошка сделала вид, что не понимает меня. Она прошла в дом, лапкой стряхнула с лавки забравшуюся туда мышь, улеглась и прикрыла глаза. Мышь упала с легким звоном и осталась неподвижно лежать на полу.

«Ладно, Лина, это просто хрустальные фигурки. Очень правдоподобные статуэтки. Возможно, кто-то даже сочтет их милыми», – убеждала я себя, пока веником собирала «сувениры« в таз. Его я накрыла большой деревянной крышкой и задвинула под лавку. Потом решу, что с ними делать. Были опасения, что самоуправство Маркизы не придется по душе моей очередной несостоявшейся свекрови.

На пауков, которые крадучись вылезли из щелей, собираясь затянуть углу патиной, Маркизе достаточно было только взглянуть, и они со всех лап бросились забиваться обратно. Поэтому я спокойно сунула кашу в печь и навела чистоту и лоск в избе. А потом мы даже спустились с кошкой в погреб за маслом, молоком и сметаной, и если там и был кто-то (не зря же Леший не велел мне туда ходить), то связываться с Ее Снежностью не пожелал.

“Все, я справилась! – думала я, в нетерпении ожидая встречи с Лесем. – Осталось только объясниться, попросить у парня прощения и, чтоб его мать убрала с нас узы. Надеюсь, это ей под силу. И еще мышей спрятать”.

Последних я пересыпала в старый мешок, найденный в чулане, и оставила в траве за колодцем. Авось сразу не заметят, а потом решим, что с ними делать.

Но Лесь так и не пришел.