Вакансия

Пролог

На стол заведующей легло заявление об увольнении. Элла Григорьевна Антропова — высокая, подтянутая женщина средних лет, — оторвалась от книги, которую читала, и поправила очки на переносице.

— Это что? — спросила она, кивком указав на бумагу.

Суровый тон заведующей всегда пугал Марину, но она старалась не придавать этому значения. В конце концов, начальство редко ведет себя дружелюбно. Все ее работодатели не отличались мягкостью и лаской. И все бы ничего, если бы в этом месте не происходило столько странных вещей, которые, в конце концов, доконали молодую воспитательницу...

— Заявление, — сказала Марина, попробовав сделать голос как можно тверже.

— Я вижу, что заявление. — Элла Григорьевна отложила книгу. — Повторю вопрос: это что?

Марина растерянно моргнула. Неужели непонятно? Она увольняется.

— Подпишите. Я ухожу.

Заведующая покачала головой и достала из ящика письменного стола какую-то бумагу. Положила ее поверх заявления. Марина узнала свой трудовой договор.

— Хотите сказать, это не ваша подпись? — Изящный палец с маникюром ткнулся в соответствующую графу.

— Моя. Но...

— Что, Марина Сергеевна? Вы не читали договор прежде, чем его подписать? Если бы читали, не явились бы ко мне с такой глупой просьбой.

— Послушайте, — начала закипать Марина, — я нашла другую работу. Как любой гражданин Российской Федерации, имею полное право работать там, где захочу. Ваш детский сад — всего лишь одно из мест, среди которых я могу выбирать. Он меня больше не устраивает, и я прошу не доводить это дело до высших мер.

Заведующая встала, глядя на Марину, как на грязную беспризорницу.

— Ишь, как мы заговорили! — усмехнулась она. — Зато два месяца назад: «Ой-ой-ой, как у вас тут мило!» — Она оказалась у нее за спиной, и не успела Марина опомниться, как худая ладонь заведующей надавила на затылок. Вскрикнув, Марина оказалась прижатой лицом к столу. Перед глазами превратились в мутные полосы строки договора. — Раздел второй, пункт пятый: «Работник не имеет право расторгать трудовой договор. Он может быть уволен только по инициативе Работодателя». Что в этом непонятного, безмозглая курица?

Марина опешила от такого самоволия. Заведующая только что нарушила сразу несколько основных правил Трудового Кодекса. По закону, она немедленно должна быть уволена и привлечена к уголовной ответственности. Но, похоже, закон ее ничуть не волновал. В детском саду «Сказка» существовал свой Кодекс. Причем, весьма дикий и аморальный. Как только Марина сразу не заметила всех этих странностей в договоре? Элла Григорьевна неторопливо цитировала вразброс пункты, и Марина могла поклясться, что слышит этот текст впервые. И видит. Грубо усадив ее на стул, заведующая заставила прочесть вслух весь договор. Марина держала в трясущихся руках документ с собственной подписью, и чувствовала твердую убежденность в том, что прежде не видела этого текста. Требования к работнику шокировали: обязан всегда улыбаться, обязан хранить молчание, обязан исполнять любой приказ руководства, обязан участвовать во всех штатных мероприятиях, не имеет права на увольнение... и еще много различных странностей.

— Я это не подписывала! — Марина бросила на стол договор и поправила растрепавшуюся прическу.

— А кто тогда? Я? — искренне удивилась заведующая.

— Понятия не имею! — Марина встала со стула и встряхнула головой. — Можете не утруждаться, подписывая мое заявление. Я ухожу и вернусь с полицией. Вы сполна ответите за беспредел, что здесь устроили! И, разумеется, за рукоприкладство.

Заведующая громко рассмеялась, после чего вдруг резко посерьезнела.

— Олег! Тимур!

Дверь распахнулась прямо перед носом у собравшейся покинуть кабинет Марины. На пороге «выросли» два верзилы — нелюдимые местные охранники. Ни слова не говоря, они схватили Марину под руки.

— Что вы делаете?! — в ужасе воскликнула она. — Немедленно отпустите!

— Мальчики, я распорядилась перевести Мариночку в группу для особенных детишек, — приторным голосом пропела заведующая. — Она замечательный работник. Будьте добры, проводите ее в новую группу.

Воспитательница в ужасе закричала, когда ее поволокли прочь из кабинета заведующей. Рабочий день уже закончился, всех детей забрали родители. Охранники тащили Марину вниз по лестнице, а встречающийся на пути персонал услужливо отходил в стороны, пропуская вершителей порядка. Марина кричала и умоляла о помощи, но всюду натыкалась на дружелюбные улыбки. Словно никто не видел, что происходит. Ах, да, они же наверняка читали свои договоры. Не то что беспечная Маринка Зубова, привыкшая верить людям на слово и ненавидящая длинные скучные тексты...

Громко хлопнула железная дверь подвала с табличкой: «Посторонним вход воспрещен». Марину потащили вниз по скрипучей шаткой лестнице. Скоро она оказалась в полутемном коридоре, пропахшем сыростью. На потолке то и дело мигали лампы. Здесь тоже попадались работники учреждения, только они уже не улыбались. Впрочем, и не заступались за несчастную. Только смотрели на нее угрюмо, сочувствующе.

Тот, кого звали Тимуром, отпер одну из дверей в коридоре. Второй грубо втолкнул Марину в просторное, но темное и сырое помещение. Тусклая керосиновая лампа стояла на столе, давая минимум света. Марина развернулась и бросилась к двери, но ее уже заперли. Воспитательница заколотила в нее кулаками. Без толку. Внезапно в темноте что-то зашевелилось. Марина испуганно вскрикнула и прижалась спиной к холодной металлической двери. Послышался лязг цепей. Женщина оцепенело вглядывалась во тьму, пока прямо перед ней вдруг не возникла незнакомка в белом халате. Ее волосы были растрепаны, лица Марина не разглядела.

I. Собеседование

Стукнув ладонью по кнопке будильника, Вера открыла глаза. Сегодня особенный день. Можно сказать, сегодня начнется новая жизнь. Наконец-то остались в прошлом слезы, истерики, желание запить боль коньяком и тайные посещения страницы в Инстаграм, которые и приводили ко всему вышеперечисленному.

Месяц назад Вера рассталась с женихом. Именно женихом, ибо уже и кольцо на пальце носила, и список приглашенных на свадьбу составила, и с датой определилась. Дмитрий передал «бразды правления» в ее руки, любезно позволил тратить его деньги, но только не впутывать его в монотонный процесс подготовки. Даже день свадьбы разрешил выбрать самостоятельно.

Вера летала в облаках. Вместе с подругой съездила в Москву, чтобы заказать уникальное платье, выбрала хороший ресторан. До свадьбы оставалась неделя, когда в Инстаграм появились фотографии Дмитрия в обнимку с какой-то загорелой клюшкой. Парень ничуть не стеснялся откровенно позировать с ней. Когда Вера позвонила ему в истерике, сухо ответил: «Я тебя из грязи вытащил, так что имею право на развлечения».

Такого девушка не смогла стерпеть. Полетели в тартарары кольцо, приглашения и пластиковые карты, подаренные женихом. Настало время признать, что для Дмитрия она всегда была «нищетой», которую он пожалел и согласился вывести в люди. Помолвку расторгли, и каждый начал жить своей жизнью. Дмитрий ничуть не сожалел о разрыве и как будто назло Вере публиковал все больше фотографий, на которых обнимал различных красоток; несостоявшаяся невеста чуть не спилась, заглушая горе.

Наконец-то черная полоса миновала. Нормальная жизнь, по которой Вера соскучилась, робко постучалась в дверь. Взяв с тумбочки позавчерашнюю газету, девушка еще раз прочитала объявление, обведенное ручкой. Ничего особенного, но позавчера оно почему-то бросилось в глаза. Захотелось отправить резюме. А ведь она даже до середины полосы не дошла. Может, дальше нашлось бы что-то получше. А, может, и нет. Условия здесь хорошие, место работы совсем рядом с домом, график приемлемый. На что еще может надеяться выпускница института? Стажа нет, опыта нет, — одна теория. Трудовая практика на пятом курсе — исключительно «для галочки», и все об этом знают. А чтобы заявлять о себе гордо, нужны годы стажа.

Вера выглянула в окно. Видимая часть Орехово-Зуевской природы встречала рассвет. Деревья шелестели ярко-зелеными листочками, птицы что-то щебетали на своем языке. Календарь отсчитывал последние апрельские дни.

Ничего, она еще попадет в Москву. И без мажора Димки! Поработает годик-другой, наберется опыта, а потом попытает счастья в столице. Современным родителям жизненно необходимо, чтобы за их детьми присматривал кто-то другой. Они будут платить любые деньги, только бы чадо с малых лет одели, умыли, накормили и обучили. Вот тут Вера села, как говорится, на своего конька. Обладая патологической любовью к детям, она знала, что когда-нибудь из нее выйдет отличный воспитатель. А там, в будущем, может, и свои родятся. Она точно не станет, как бестолковая клуша, зачитывать до дыр умные книжки и задавать людям глупые вопросы. Профессия сделает ее хорошей матерью.

Так, по крайней мере, она думала.

Вера боялась опоздать хотя бы на минуту. Еще вчера сбегала в парикмахерскую, обесцветила волосы и постригла челку. Приняв душ, девушка наскоро позавтракала бутербродом с икрой и принялась наводить красоту. Около часа ушло только на макияж, но Вера осталась довольна результатом. Одевшись скромно, но со вкусом, она взяла сумочку, сунула ноги в босоножки и вышла из квартиры.

До места будущей работы можно дойти пешком, но в этот раз Вера слишком торопилась, поэтому воспользовалась услугами таксиста дяди Миши, который как раз выехал на работу.

— Куда это ты, такая нарядная, собралась с утра пораньше? — с улыбкой спросил сосед. — Никак маменьку встречать?

Родители Веры жили через два дома, но в настоящее время мама гостила у сестры в Воронеже.

— Нет, она только на следующей неделе приедет, — ответила девушка. — Я, дядь Миш, на работу еду устраиваться.

— А чего в кафе? Надоело?

— Ага, — кивнула Вера, вспомнив тяжелые будни официантки. — Все-таки у меня высшее образование. Пора по специальности работать.

— И то верно. А то такая красивая, умная, и в обслуге!

До места назначения доехали быстро. Сосед категорически отказался от денег. Пожелав Вере удачи, он уехал, а девушка осталась одна перед воротами частного детского сада «Сказка».

На звонок ответил угрюмый охранник. Докуривая сигарету, оглядел девушку на мониторе и лениво сказал:

— Детей забирать в восемнадцать ноль-ноль.

— Нет, я не за ребенком... — стушевалась Вера. Отчего-то ей стало холодно. — У меня собеседование.

Охранник чуть подался вперед.

— А, так ты новая воспитательница?

Вера пожала плечами.

— Может быть. Если меня примут.

— Не сомневайся. — Охранник нажал на кнопку, и тяжелые чугунные ворота отъехали влево. — Ты вполне подходишь.

Войдя в открывшийся проем, Вера опасливо покосилась на охранника в стеклянной будке. Он со всеми так «любезен»? И что значит: «ты подходишь»? В этом садике у охраны столько же прав, сколько у администрации?

Решив не утомлять себя догадками, а сосредоточиться на собеседовании, Вера быстро пошла по брусчатой аллейке. Детская площадка пустовала, из двухэтажного прямоугольного здания не доносилось ни звука. Странно. Судя по времени, детей привели час назад. Должен же быть хоть какой-то шум!

II. Ценный сотрудник

Ирина проснулась поздней ночью. Хотя «проснулась» может прозвучать слишком обыденно и не передать всех чувств, которые испытала женщина в этот миг. Холодный пот струями бежал по спине, в ушах звучали страшные голоса.

«Я схожу с ума... — вихрилось в голове у Ирины. — Я чокнутая».

Погода за окном разгулялась. Ливень хлестал в окна, береза жутко шкрябала ветвями по стеклу. В комнате стоял гул. Ирина посмотрела на мужа. Спал, как убитый. Она всегда ему завидовала. Даже если за окном рухнет метеорит, Павел просто перевернется на другой бок и продолжит смотреть сны.

— Паш... — Жена легонько толкнула его в бок. Никакой реакции. — Па-аш!..

Муж зашевелился, что-то пробормотал, после засунул руку под подушку и захрапел.

— Паша, блин! — Ладошка звонко шлепнула по бицепсу, и муж, вздрогнув, резко повернул голову. Ничего не соображая, глянул на электронные часы на тумбочке и застонал.

— Ир, имей совесть!.. Мне к семи на работу. Дай поспать!..

— Паш, мне страшно. — Жена натянула одеяло до подбородка. — Четвертый день снится эта дрянь.

— А ты поменьше ужастиков на ночь смотри, — фыркнул муж и отвернулся. — Спи давай. Никакие чудовища за тобой не придут.

Павел старше жены на четырнадцать лет, и в свои сорок один он считал высшей глупостью веру в мистику, хотя в последние дни его стали настораживать кошмары Ирины. В общем-то, она всегда была впечатлительной, но это уж слишком... Никакой фильм ужасов не мог на нее так повлиять.

Они познакомились два года назад. Ирина только окончила пединститут и пришла работать в школу, где Павел был завучем младших классов. Молоденькая девушка сразу попала в поле зрения старых злобных училок, и Павлу Степановичу, коим он являлся для нее тогда, пришлось взять неопытную девушку под свое крыло. Они стали много общаться, и рабочие отношения плавно переросли в роман. Не дикий, со страстью, вином и слезами, а нежный, красивый — с цветами, книгами и старыми фильмами. Спустя год пара поженилась. Ирина решила сменить работу, устав от косых взглядов коллег — по большей части вдов и разведенок, — а Павел не захотел терять хорошее место, поэтому остался. Тем более, на горизонте замаячило повышение. За два года, что знаком с Ириной, Павел достаточно хорошо изучил ее характер и поведение. Ночные кошмары не могли вывести из равновесия его жену.

.

Утром Ира выглядела не выспавшейся. Приготовив мужу чай с бутербродами, она вернулась в постель. Выйдя из душа, Павел подошел и сел рядом.

— Что такое?

— Ничего. — Жена смотрела в никуда. — Голова болит. Иди, кушай. Твой чай, наверное, уже остыл.

Муж притянул ее к себе и обнял.

— Ириш, ну, ты что? Обиделась? Прости меня. Хочешь, я отпрошусь с работы, и мы сходим куда-нибудь?

Ирина подняла голову и поцеловала его в щеку, от которой пахло одеколоном.

— Иди, трудись. Я просто вздремну, и все пройдет. — Отстранившись от мужа, она принялась устраиваться на подушках. — Надо не забыть отправить резюме после обеда... — Голос прервался. Жена уснула. Павел еще долго смотрел на нее, не в силах понять, что с ней происходит. Появилась шальная мысль, но он отогнал ее. Они планируют ребенка через год. Сейчас еще не время.

.

...Она снова среди руин. Поваленные балки слабо дымятся. Под ногами мусор и пепел. Дышать тяжело. Остатки крыши вот-вот рухнут. Над головой серое небо, роняющее крупные капли дождя. Ирина не чувствует холода. Она идет босиком, одетая в ночную рубашку. Наступает на куклу с расплавленным лицом. Игрушка издает зловещий скрип под ногой. Тут же с криком взлетает ворона и исчезает в огромной дыре в крыше. Ирина ежится, но не от холода, — от страха. Она не понимает, почему не может убежать из этого жуткого места, а просто идет дальше. Вот и знакомый люк. Крышка, как всегда, откинута. Ирина смотрит вниз. Обугленные части деревянного строения валяются на узкой каменной лестнице. Девушка садится на край люка, и ступни ощущают твердость и прохладу бетона. Она медленно начинает спускаться. Зачем это делает? Ведь знает, что ее там ждет.

И все равно продолжает идти.

Темный коридор дышит сыростью. На полу какое-то шуршание. Наверное, крысы. Слабый свет сочится через люк, но этого мало, чтобы осветить помещение. Ирина шагает во тьму. Лестница с каждой секундой отдаляется. Теперь девушка чувствует холод всем телом.

В темноте маячит белое пятно. Ирина останавливается, зная, что увидит. Хочется зажмуриться, убежать, но она не может сдвинуться с места. Пятно приближается и обретает отдаленные очертания платья. Детского платья. Ирина застывает, скованная нечеловеческим ужасом. Уже не первый раз она здесь и видит это, но так и не может привыкнуть.

Запястье обжигает сильная хватка. Ирина вздрагивает, но не пытается освободиться. Только во все глаза смотрит перед собой, зная, что сейчас увидит.

Из тьмы проступает лицо. Впрочем, это трудно назвать лицом. Такое даже в фильмах ужасах не показывают. Сплошное месиво из костей и мяса. Кровь струится по шее и пропитывает верхнюю часть платья. Длинные светлые волосы спутаны и покрыты багровыми пятнами. Глаз, носа и рта на этом лице просто нет.

— Катарин... — звучит из глубин страшного тела тонкий голос. — Остерегайся Катарин!..

III. Нехороший садик

Снова Сашка упирается. Будто подменили ребенка! Прежде он обожал ходить в детский сад. Вставал даже раньше положенного, будил мать и просил скорее отвести его к друзьям. А теперь — каждый день начинается со скандала.

Елена воспитывала сына одна. Двадцатидевятилетняя продавщица одежды в прошлом году пережила тяжелый развод. Муж ушел к совсем юной и напрочь лишенной интеллекта блондинке, сопроводив свое решение словами: «С ней интересно, а тебя кроме работы ничего не заботит». Антон мечтал стать успешным архитектором, но даже при наличии диплома специалистом являлся никудышным. Фантазия отсутствовала напрочь, лень не позволяла оттачивать полученные знания. Заказы у него, конечно, имелись, но денег, получаемых за них, не хватало даже на уплату счетов. Зарабатывать на жизнь приходилось Елене. Днями она продавала модные вещи в бутике, а по ночам занималась копирайтингом и искала заказы по всему интернету. В итоге: хронический недосып, невроз, нежелание уделять время мужу и маленькому сыну. Еще в младенчестве Сашку пришлось пристроить в ясли, ибо мама вечно занята, а папе лень возиться с малышом. В конце концов, устав от такой жизни, Антон подал на развод. Незадолго до этого он встретил Женю — глупенькую, но жизнерадостную девушку. Как раз то, что надо, после сварливой и депрессивной жены.

После развода Елена переехала с сыном из столицы в Орехово-Зуево — к матери. Отец давно умер, и пожилая вдова жила одна в двухкомнатной квартире. Так бы продолжалось и дальше, если бы однажды ей не позвонила дочь и не попросила временно приютить их с Сашкой. «Только до тех пор, пока я устроюсь, — пообещала Елена. — Мы съедем, когда сниму квартиру». Татьяна Сергеевна души не чаяла во внуке, а вот дочь недолюбливала. Раньше нередко укоряла ее в том, что мало времени уделяет семье, а когда та сообщила о разводе, мать вместо поддержки облила ее помоями. Мол, сама виновата. И вот теперь, оказавшись на пороге родительской квартиры, Елена всем телом ощутила презрение к себе, едва взглянув на мать. В такой обстановке она прожила почти год. Только пару месяцев назад получилось снять квартиру. Елена продолжала вкалывать в привычном ритме. Работала в одном из местных магазинов одежды, а по ночам трудилась фрилансером. На жизнь, вроде, хватало. И то хорошо. О новых отношениях с мужчинами Елена пока не задумывалась. Хватит с нее одной попытки построить семью! Может, позже что-то изменится...

***

Елена подавила острое желание ударить сына. Что ни утро, то новая истерика. Да сколько можно?! Это началось с тех пор, как она перевела Сашу в новый садик. Он находился рядом с домом, в котором она снимала квартиру, что оказалось весьма удобно для вечно занятого человека. Уже через неделю после поступления пятилетний сын начал капризничать. Раньше подобных проблем не возникало. Он всегда с удовольствием ходил в садик, а теперь с недавних пор стал упираться.

— Саша, я опаздываю на работу! — ругалась мать, одевая плачущего ребенка. — Что за капризы? Все дети ходят в сад. Не одного же мне тебя дома оставить!

— Отведи меня к бабушке! — требовал мальчик.

— Как будто бабушке больше нечем заняться, только с тобой сидеть! Прекрати ныть!

И так — каждый день. Один и тот же диалог, одна и та же нервотрепка. Может, Елена прислушалась бы к сыну, творись в этом детском саду что-нибудь плохое, но о нем хорошо отзываются, и причин для беспокойства нет. Персонал добросовестно выполняет свои обязанности, никто из родителей не жалуется. Да, платить за сына пришлось больше, чем в государственном садике, но деньги не летят в никуда. Сашка всегда сыт и занят. Воспитатели стабильно занимаются с детьми изучением букв и цифр, рисованием и даже компьютерной грамотностью. Плюс — удобная детская площадка в современном стиле не может не радовать ребенка. И, конечно же, как положено, полезная еда и дневной сон.

И все-таки сын не хочет туда ходить.

— Оля говорит, что этот садик нехороший, — насупившись, бормотал Сашка. — Она говорит, что я должен уйти оттуда.

Любое упоминание об Оле выводило Елену из себя. Дело в том, что девочки, которую зовут Оля Куравлева, не существовало. Ни в одной группе не числилась такая, и Елена до сих пор не забыла того неприятного чувства, когда заведующая, глядя на нее, как на дурочку, сообщила, что ее сын выдумал себе подругу. Елена пыталась говорить с ним об этом, но Сашка и слушать не хотел. Оля существует, и все тут! Она ходит в его группу. Ее приводят раньше всех и забирают позже всех. Пришлось даже обратиться за помощью к психологу, но улыбчивая женщина не нашла никаких отклонений. Сказала, что в таком возрасте многие дети выдумывают себе воображаемых друзей, и со временем это пройдет само собой. Однако Елене становилось не по себе оттого, что сын предпочитает придуманную Олю реальным детям. Воспитательница не раз говорила, что Сашка сторонится одногруппников и часто разговаривает сам с собой.

.

Сидя на низкой скамье между двумя рядами шкафчиков, Елена торопливо переодевала сына. Аккуратно повесив его одежду на пластмассовую вешалку-плечики, она сунула ее в шкафчик с кошечкой и закрыла дверцу. Расчесала растрепавшиеся волосики ребенка и поцеловала его в красную от слез щеку.

— Ну все, пока, — улыбнулась мать. — До вечера.

Сашка молча развернулся и побрел к игровому уголку. Воспитательница средней группы, заменяющая в эту пятницу уволившуюся, как выяснилось, Марину Сергеевну, пообещала, что с понедельника приступит к работе новенькая, а пока она позаботится о мальчике.

IV. Понедельник

В отделение полиции вбежала девушка, очень похожая на наркоманку или одержимую — из тех, кого любят показывать по телеканалу «Рен ТВ». Одета прилично, причесана, но взгляд... он вызывал трепет. Дикие глаза метались из стороны в сторону, громкое дыхание пугало. В руке незнакомка сжимала что-то похожее на конверт.

— Мне нужно поговорить со следователем! — прокричала она, срываясь на хрип. — Срочно!

Сила у девушки, на удивление, оказалась недюжинной. И это несмотря на хрупкую фигурку. С легкостью оттолкнув полицейского, она ворвалась в кабинет следователя. Тот пил кофе и едва не поперхнулся.

— Это еще что такое?! — воскликнул немолодой полноватый мужчина, подскочив на стуле. — Вы что себе позволяете, дамочка?

— Моего мужа похитили!.. — Девушка плюхнулась на стул перед следователем и хлопнула по столу ладонью, прижав конверт к столешнице. Двое полицейских в дверях переглянулись, не зная, что делать.

— Сочувствую. — Следователь попытался взять себя в руки. — Но это не дает вам права...

— Они ему угрожают! Они держат его в каком-то подвале!

Следователь кивнул полицейским, и те покинули кабинет. Стараясь не сорваться, он сложил руки на столе и подался вперед.

— Ладно, выкладывайте, что у вас случилось.

Хищные глаза бегали без остановки. По щекам ползли тонкие черные борозды — потекла тушь.

— Я же вам сказала!.. — Она попыталась отдышаться, но не вышло. — Меня зовут Ирина... Демидова... Эти люди... Они мне угрожали! Они угрожали Паше!..

— Вашему мужу? — С лица следователя отчего-то не сходило недоверие.

— Да, ему! Они похитили его, связали и пригрозили, что убьют, если я... — Девушка отчаянно зарыдала.

Вздохнув, следователь встал, прошел к кулеру и набрал воды в чистый стакан. Поставил его перед Ириной.

— Выпейте и расскажите все по порядку.

После воды Ирине стало легче. Немного помолчав и собравшись с мыслями, она заговорила значительно спокойнее и складнее:

— На прошлой неделе я хотела устроиться на работу.

— Так...

— В детский сад «Сказка». Он частный, и открылся совсем недавно.

— Знаю о таком. Что дальше?

— Все шло хорошо... сначала. Когда я пришла на собеседование, заведующая мило меня встретила и почти сразу же сунула на подпись трудовой договор. Даже толком не задавала вопросов. Мне это сразу показалось странным...

— Ближе к делу.

— Да, да... Так вот, этот договор показался необычным.

— Что вы имеете в виду? — Следователь размял пальцы.

— Ну... там были странные пункты наподобие: «надо всегда улыбаться», «не интересоваться тем, что тебя не касается», «не разглашать служебных тайн»... Меня это, честно сказать, смутило, а потом напугало. И я решила отказаться от работы в том заведении.

— Что-то прежде я не слышал о таких договорах в детских садиках.

— И я тоже! — воскликнула Ирина, которой показалось, что черствый мужик, наконец, начал ее понимать. — Поэтому извинилась и сказала, что передумала. Заведующая с такой же милой улыбкой меня проводила, но с того дня меня начали мучить кошмары.

— Какие еще кошмары? — Ну вот, призрак понимания бесследно исчез.

— Ночные. — Ирина отвела глаза. — Я постоянно стала попадать в какой-то подвал и видеть мертвых детей...

— Так-так, притормозите-ка, гражданка! — Стул под следователем скрипнул. — Что вы мне тут рассказываете? Какое отношение ваши сны имеют к похищению вашего мужа?

— Да прямое! — начала злиться Ирина. — Они ведь начались после того, как я отказалась.

— Ага, конечно! И сейчас вы заявите, что заведующая садиком — ведьма, проклявшая вас за отказ, да?

— Не знаю, — мрачно произнесла Ирина. — Если я как-то еще могла жить с дурацкими снами, то теперь эти люди зашли слишком далеко. — В игру, наконец, вступил конверт. — Они прислали мне это сегодня. Сказали, что, если я не выйду на работу в понедельник, Паша умрет. Они сказали, что будут вынуждены принять меры, но вы ведь понимаете...

— Пока я ничего не понимаю. — Следователь смотрел на нее, как на умалишенную. Впрочем, со стороны она, наверное, таковой и казалась. — Или вы мне тут на уши первосортную лапшу вешаете, или умом тронулись, или... не знаю. Покажите-ка содержимое этого вашего конверта. Может, хоть что-то удастся прояснить.

Тонкие пальцы нервно, торопливо извлекли из конверта письмо и фотографию. Обе улики легли на стол перед следователем. Брови того сошлись к переносице.

— Это что?

— В смысле?.. — Ирина подалась вперед и тут же обомлела. — Не может быть... Я же... я же видела! Там было... Нет, оно не могло..!

Чернила на листке превратились в большую кляксу. Словно кто-то хорошо прополоскал его в воде. А что до фото — то изображение перекрыло большое белое пятно от края до края. Разглядеть под ним что-то не представлялось возможным.

— Не может быть... — бормотала Ирина. — Я же видела...