Вакцина от насилия

Пролог

Земля

За окном светило солнце. Яркие лучи отражались от крыш и заставляли щуриться. Казалось, что на улице тепло. Но осень уже наступила. Пусть даже во Франции она ощущалась иначе. Совсем не то, что в Москве с ее дождями и ветрами. В Париже осень выглядела сказочной. С желтыми листьями и людьми, неторопливо бредущими по своим делам. Здесь казалось, что не было никакой войны. Изоляции. Нашествия Этры…

– Ты готова?

Элпис вошла без стука. Саша не обернулась, продолжая смотреть на крыши, и сделала глоток кофе из крохотной чашечки. Ее номер был небольшим, но компенсировал площадь огромными панорамными окнами, полностью заменяющими две стены. Еще одно окно располагалось в потолке. Не очень практично, но красиво. Особенно ночью, когда можно любоваться не только видом, но и небом…

– Я так давно хотела попасть в Париж… Не думала, что все будет так.

– Бойтесь своих желаний, – киорийка подошла и встала рядом, разглядывая вид. – Не жалеешь, что поменялась?

– Нет. Но у них могут возникнуть вопросы…

Принимающая их делегация предполагала, что люксовые номера займут киорийцы. А землянке сойдет и полулюкс. Возможно, люксов просто на всех не хватило. Их вообще хотели поселить в более помпезный и современный отель, но посол Филомена выбрала этот. Тоже расположенный в центре, буквально в километре от Лувра, с уютными маленькими номерами и вкусными завтраками. Причины своего выбора она не пояснила, а делегации пришлось согласиться.

– Их не осмелятся задать. По крайней мере, прямо. Но вот на неофициальной части…

– Я поняла.

Саша допила кофе и поставила чашку на поднос с недоеденным завтраком. Одела жакет от изумрудного брючного костюма, который ей сшили специально для встречи, вставила ноги в удобные лодочки и бросила короткий взгляд в зеркало. Убедилась, что волосы лежат аккуратно, а макияж не поплыл. Земля – не Киорис. Здесь ее будут рассматривать под микроскопом. Каждый жест, каждый взгляд, каждую эмоцию… Препарируют как лягушку. И прикинуться дурочкой не выйдет. Теперь придется играть другую роль.

За плечом возникло безупречное лицо бывшей жрицы. Вот кто выглядел идеально. И классическая киорийская прическа с элегантным узлом на затылке прекрасно сочеталась с современным брючным костюмом. Белым. После занятий в Храме странно было видеть Элпис в такой одежде. Но она носила ее так, будто никогда раньше не одевала ничего иного.

– Так ты готова?

Саша застегнула пуговицу и кивнула.

– Готова.

– Тогда идем.

Посол Филомена и Танис ждали их в холле на первом этаже. Обе были одеты в классическом киорийском стиле – длинные туники с золотыми фибулами на плечах. У посла – темно-синяя с изумрудной полосой по подолу, а у девушки – бледно-голубая. Нейтральная.

Они обменялись короткими приветствиями и направились на выход, где их ждали машины с охраной. Киорийцами. Обычно сопровождение у посла значительно меньше. Но на Земле все иначе…

Свежий воздух обдал лицо прохладой, а справа сразу же мелькнула вспышка. Журналисты. Конечно, они все-таки узнали, где поселили инопланетян, и поспешили за эксклюзивным материалом. В отель их не пустили, но прогнать прочь от выхода не вышло. А у мэрии их будет в разы больше…

Филомена и Танис заняли первую машину. Саша и Элпис чуть задержались, ожидая следующую, и вспышки замелькали уже и слева. Охрана на фотографов не реагировала, им хватало головной боли с охватом периметра. Александра старалась смотреть ровно перед собой и не морщиться. К этому тоже придется привыкнуть…

Когда они устроились на заднем сидении кадиллака, она выдохнула с облегчением. До мэрии, где должна состояться встреча, ехать было всего ничего. Но даже короткая передышка помогала расслабиться. Вчера в аэропорту их тоже снимали, потом даже в новостях крутили, но смотреть Саша не стала.

– Если что, я рядом, – иногда казалось, что бывшая жрица читает ее мысли. Но на самом деле, ей достаточно было считать пульс и давление с браслета на левой руке. Данные поступали к ней непрерывно, поэтому любое волнение сразу становилось очевидным. Раньше это раздражало…

– Я знаю… Просто. Мне все это не нравится.

Конечно, рано или поздно, официальный визит на Землю должен был состояться. Как и встреча с главами государств. Сегодня – Большая двадцатка. Завтра – НАТО. Потом… В общем ближайшая неделя обещала быть плотной и насыщенной. А голова у нее уже заранее болела.

– На Раххе ты была спокойнее.

– Там я знала, что делать, а здесь…

Кто бы мог подумать, что родная планета будет вызывать у нее столько сомнений. Кто бы мог подумать, что она вообще окажется здесь. Еще несколько месяцев назад все было отнюдь не радужно…

Часть 1. Последствия. Глава 1.

Киорис, четыре месяца назад

Зал Птолемея казался пустым. А, может быть, пусто было внутри? С нападения Этры прошла декада, столица приняла основной удар на себя, но часть разрушений уже успели восстановить. Все остальное тоже постепенно решалось. Только погибших вернуть невозможно. Когда выжившие немного оправятся, она проведет погребальную церемонию для всех павших. И зажжет костер Памяти. Еще один.

Главнокомандующий кашлянул, привлекая ее внимание. И Софрония отвлеклась от разглядывания витража. Обратила внимание на собравшихся.

– Прошу прощения, я немного рассеяна в последнее время.

Гиатрос Лезариус печально улыбнулся. Валирис отвел взгляд. Елена – новая верховная жрица – осторожно кивнула. Их импровизированный совет пора было начинать.

– Что с нашими войсками, главнокомандующий?

– Как уже сообщалось, наши потери минимальны, а новые проекты показали себя с лучшей стороны. Немезида и Дэймос полностью себя оправдали. Дэймос сейчас отправлен на ремонт и диагностику. Немезиды… распущены. Но… Они больше не могут находиться в спящем состоянии. Встает вопрос об их дальнейшем использовании.

– Боюсь применяемый вами термин, главнокомандующий, не слишком верен. Мы не можем использовать живых людей. Они должны сами решить, как им жить дальше.

– Иерия, при всем моем уважении, вы не слишком хорошо понимаете ситуацию. До нападения Немезиды жили обычной жизнью, использовали систему и импланты только на тренировках, а в остальном практически ничем не отличались от обычных киорийцев. Сейчас, когда об их существовании стало известно всей планете, отношение к ним, так или иначе, изменится, и многое будет поставлено под вопрос. В частности и то, чем им заниматься в дальнейшем. Да, часть эпистимов смогут продолжить работу в области инженерии, мы задействуем их в своих проектах, так же, как и военных. Но… не все Немезиды военные и инженеры.

– Киорийцы никогда не отвернутся от тех, кому обязаны жизнью, тем более от тех, кого давно знают. Храм может провести несколько открытых лекций по этике…

– Боюсь, этого будет мало, иерия, – мягко перебил ее Лезариус. – Немезиды проживут значительно дольше нас с вами, значительно дольше любых киорийцев. И проблема, которая перед нами стоит, требует далеко идущего решения.

– Мы можем долго рассуждать и спорить о том, что необходимо Немезидам, но ответить на этот вопрос смогут только они сами, – Софрония устало откинулась на спинку кресла. Ей не хватало Элпис. Елена была хорошей заменой. Для Храма. Но не для самой императрицы. Она привыкла к бывшей жрице как к другу, и хотела бы и дальше видеть ее рядом. Но здесь снова возникали этические вопросы. После того дня Элпис покинула Храм. Она должна была бы удалиться в Обитель после того, как пролила кровь и отняла жизнь, но… Она уже давно готовилась к этому и ограничилась лишь беседой с жрицами, которые сочли ее стабильной. О продолжении служения в Храме речь больше не заходила. – Давайте пока обсудим то, на что мы можем повлиять. Гиатрос Лезариус, как чувствует себя гран-коммандер Искарис?

– Он стабилен, маеджа. Гиатрос Доркас во время полета смогла синтезировать антидот для токсина, которым его отравили. Он помешал нанести непоправимые нарушения в нервную систему. Мозг не пострадал. Но двигательная функция…

Он умолк, позволяя присутствующим понять все самим. Императрица прикрыла глаза, стараясь отогнать страшное воспоминание о сыне, прикованном к больничной койке. Она увидела его лишь три дня назад, когда Фотис вернулся домой. К тому моменту уже было немного известно о произошедшем на Этре, но полную картину они получили лишь, когда корабль приземлился.

Бледный, истощенный Икар, доставленный в больницу. Судороги, начавшиеся, стоило ему прийти в себя. Тогда ее увели и пообещали сделать все возможное. О ее состоянии гиатросы переживали не меньше, ведь ей едва удалось оправиться от приступа и от потери брата. Софрония старалась выполнять все рекомендации. Не нервничать. Больше отдыхать. Спать. Гулять в саду. Отложить дела Совета Безопасности. Она очень старалась, но сердце все равно болело. И страх потерять еще одного ребенка не давал оставаться спокойной.

– Каковы прогнозы, гиатрос?

– Пока сложно судить. Нам удалось устранить судороги. Гран-коммандер решительно настроен на выздоровление и выполняет все указания. Часть функций выше пояса восстанавливается, но мы ничего пока не можем сказать об остальном…

Лезариус старался оставаться тактичным, но за его словами ей слышался приговор. Гиатросы так и не смогли найти лекарство от того газа, которым отравили киорийцев двадцать лет назад. Смогут ли найти средство от укусов этросских пчел? Надежды было мало.

– А что с девушкой?

Краем глаза она заметила, как переглянулись жрица и медик, словно не решаясь заговорить.

– Я бы ее наградил, – неожиданно напомнил о себе Валирис. – Она убила эмира, спланировала побег, смогла доставить на Киорис единственного законного наследника Этры, а также образцы этих самых пчел, дав нам шанс на их изучение. Не каждый военный может похвастаться такими заслугами. Окинос очень высоко о ней отзывался. Хотя, признаться, я перечитал его отчет дважды, прежде чем поверил. Но личная беседа с экипажем меня убедила. Девушка вполне может стать героиней этой войны.

– Если придет в себя… – осторожно дополнила Елена, мгновенно привлекая внимание всех присутствующих. – После приземления линкора, Александру доставили в Храм. Ее состояние можно описать как… крайне угнетенное. Она много спала во время полета, гиатрос Доркас поддерживала ее состояние, но… Боюсь, на психику это оказало не лучшее влияние. Она мало говорит. Почти не двигается. Мало ест. И, насколько мы можем судить, мыло спит. Без лекарств. Я приставила к ней иерию Каллисто, но она пока не смогла добиться хоть какого-то результата.

Глава 2.

За окном расстилался незнакомый пейзаж чужого города. Чужой планеты. Изящные, красивые здания с витражами, много зелени, дорога, закрытая прозрачным силовым полем, которое можно заметить, лишь сильно приглядевшись. Куда-то идущие по своим делам люди, плавно и бесшумно скользящие машины. Идиллия… Не верится, что всего несколько дней назад здесь отгремело сражение. Если бы не проплешины в зарослях деревьев и местами покореженные здания, можно подумать, что война – лишь выдумка.

Ольга отвернулась от окна и взглянула на коммуникатор, чтобы узнать время. Креон ушел несколько часов назад. Неизвестно, когда вернется, и его лучше не беспокоить. Но… Она уже успела погулять с Ареем, сделать зарядку, приготовить обед, в процессе ругаясь с разумной кухней, которая не знала используемый рецепт и сыпала предупреждениями по поводу и без. А теперь вот страдала от безделья и растущего напряжения в мышцах.

Раньше у нее бы разыгрался гастрит, или печень дала бы о себе знать. Но перелет между Землей и Киорисом, который необходимо было чем-то заполнить, чтобы не сойти с ума, позволил много времени провести в медицинском блоке под наблюдением гиатросов. И те сделали все возможное для ее здоровья. Пожалуй, сейчас Ольга чувствовала себя моложе лет на пять-шесть. К ней вернулся здоровый сон, ушла боль, а вместе с ней и десяток лишних килограмм.

Нет, она не превратилась одним махом в стройную и прекрасную лань, но все же… Стало как-то проще воспринимать пышущих силой и энергией киорийцев, когда она хоть немного приблизилась к их нормам.

На Киорисе они находились всего второй день, покинув Землю, как только поступило сообщение о Саше, Икаре и победе над Этрой. Сначала казалось, что главное – долететь. Добраться, а тут уже все будет просто, но оказалось, что даже в утопии есть свои бюрократические проблемы. Сашу забрал Храм, посещение нужно было согласовать…

Ольга прикрыла глаза, ощущая, как начинает стучать в висках. На Земле она давно бы нашла, с кем поговорить, поругаться и получить то, что нужно. Но здесь… Чертово, проклятое ожидание, которое отнимало последние силы…

Раздавшийся от входной двери звук оповестил о возвращении киорийца.

– Наконец-то! – Она рванула к выходу, едва не запутавшись в ногах. – Как все прошло?

Креон потрепал между ушей ликоса, прервавшего ради него дневной сон, и взглянул на нее.

– Завтра ты сможешь посетить Сашу.

Облегчение волной прокатилось от плеч по позвоночнику, позволяя расслабиться едва ли не впервые за прошедшие десять дней.

– Спасибо, – с чувством поблагодарила Ольга.

Спокойный, уверенный взгляд был ей ответом. Мужчина аккуратно обошел ее и направился мыть руки. А она вернулась на кухню, чтобы накрыть на стол. Здесь интеллектуальная техника уже капитулировала и не мешала ей заниматься привычной рутиной для успокоения нервов.

– Ты с чем-то экспериментировала?

Креон принюхался к запахам и с интересом покосился на накрытую полотенцами посуду.

– Да… Пыталась изобразить что-то типа щей, – заметив непонимающий взгляд, Ольга невольно усмехнулась и махнула рукой. – Садись, сейчас узнаешь.

Щи пришлось делать зеленые. Летние. Еще и на диетическом мясе, судя по бульону. Но вышли они вполне съедобные, с чем согласился даже умный дом. Хотя как он их пробовал, так и не сознался.

Ее кулинарным способностям Креон уже доверял, поэтому за ложку взялся без паузы и сразу же начал есть.

– Вкусно. Спасибо.

Его скупая похвала тоже уже была привычна, а после краткой лекции об особенностях развития киорийской психики, еще и понятна. Не могло ведь сложиться так, чтобы она вдруг попала в сказку и пробудила принца. Нет, не в ее жизни. Но, стоит признать, что даже таким Креон ее устраивал. Она не могла представить его другим. Эмоциональным. Ярким. Жестикулирующим. Или с восторгом рассказывающим какую-то историю. Наверное, она его таким и не увидит. Все-таки Ольга здесь ради подруги. На время. А потом вернется домой…

– Ты уже поела? – пока она предавалась глупым мыслям, мужчина успел доесть и заинтересоваться ее пустой тарелкой.

– Да. Я там еще десерт приготовила из фиников. Будешь?

– Буду. Тебе не сложно готовить? На Земле ты, кажется, меньше этим занималась…

Вот ведь… Внимательный. Она разложила по тарелкам пирог и полила его сладким соусом.

– На Земле у меня были другие дела.

Хотелось ответить легко, но раздражение все равно прорвалось. Хотя он-то здесь ни в чем и не виноват. Это ей сложно быть в стороне.

– Тебе не нравится Киорис, – а вот он отлично умел констатировать факты без эмоциональной окраски. Ей бы этому тоже научиться. Может, и жить легче станет.

– Дело не в Киорисе… – Ольга нахмурилась, ковыряя пирог. Его она еще не пробовала, но вроде должно быть вкусно. – Я сама… Мне сложно там, где я не могу ничего сделать. А здесь… – она посмотрела в окно. – Вы просто живете. Это не плохо, на самом деле, даже замечательно. Ведь к такому уровню жизни и стоит стремиться. Безопасность. Комфорт. Свобода. Но я выросла в другой среде. И здесь… Я теряюсь. И не понимаю, что стоит делать, а чего нет…

Он моргнул и положил в рот кусочек десерта, щедро измазанный в соусе.

Глава 3.

…Витая ограда, отделяющая террасу от сада. Трава. Деревья. Синее небо. Солнце. Облака. Плетеное кресло. Стол.

– Александра, как вы себя чувствуете?

Чувствует. Она хотела бы сказать, что чувствует, но мысли расползались. Ленивые. Медленные. Как улитки. Или гусеницы…

…Одна ползла по ограде. Зеленая. Пушистая. Она медленно перебирала ножками и иногда поднимала переднюю часть тела, словно осматриваясь…

– Вы спали сегодня?

Спала. Или нет. Кажется, ей снился сон. А, может быть, снова приходили галлюцинации? Или нет?

– Хотите прогуляться по саду?

Прогуляться. Раньше она здесь уже гуляла. И рядом была жрица.

Саша посмотрела на кресло. Алая туника. Темные волосы с небольшой проседью. У этой женщины умные, внимательные глаза. Синие. Как небо. Как ее зовут? Она говорила, но имя… не задержалось. А до нее была…

– Филис.

– Она вам снилась?

– Нет.

Филис к ней не приходила. А жаль…

– Я скучаю… А ее нет. Совсем нет.

– Мне очень жаль. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Помочь… Ей никто не сможет помочь. У киорийцев иммунитет. А этроссы… Там вообще все сложно.

– Пчелы…

– Доставленные с Этры образцы обитают в лаборатории. Эпистимы их изучают.

– Им нужен песок… И кровь… Много крови. Так много крови…

Удивление в глазах эмира. Скрежет металла о кость. Кровь на клинке. Пятно, расползающееся на одежде.

– Вас мучают кошмары?

– Память…

Воспоминания тоже бывают страшными. А иногда неясно, были они вообще или нет.

– О чем вы вспоминаете?

– Я не знаю…

Как объяснить то, что не понимаешь? Что не имеет формы, а только смутное ощущение где-то на грани сознания? Как описать словами?

– Есть какой-то конкретный человек в ваших мыслях?

Человек. Есть. Вот только…

Саша взглянула прямо в глаза жрице.

– Вы знаете, кого я видела…

Та не смутилась, но взгляд стал внимательнее.

– Вы можете сказать сами?

– Нет…

Девушка отвернулась, снова глядя в сад. Деревья… Трава… Небо. Солнце.

– Почему?

– Потому что я не знаю, кто из нас жив…

Она нашла взглядом гусеницу на ограде и продолжила наблюдать за ней. Та ползла медленно, собирая свое мохнатое тельце и снова распрямляя его.

– Иногда кажется, что все вокруг – иллюзия. Или сон… Ненастоящее. Я ненастоящая. Мир. Люди. Я не знаю, сколько проходит времени. Когда я ела последний раз. Спала… Спала ли вообще… Снились ли мне сны или это были галлюцинации… Я не знаю…

– Александра, я могу взять вас за руку?

Женщина подалась вперед и потянулась к ней через стол. Медленно. Осторожно. Саша смотрела на ее ладонь. Крупную. Мясистую. У Филис руки были тонкие. С длинными пальцами. С аккуратными ногтями. А ее сожгли…

– Почему ее сожгли?

– Вы не виноваты в том, что случилось с иерией Филис. Позволите вашу руку?

Руку. Она вложила пальцы в ладонь. Та оказалась мягкой и в то же время сильной.

– Чувствуете? – жрица сжала ее руку, а потом накрыла сверху второй ладонью. – Чувствуете меня? Я здесь. Я настоящая. Я жива. И вы живы. Повторите за мной. Скажите: я жива.

– Я жива…

Слова. Просто слова. Они ничего не значат. Говорить можно многое…

– Повторите еще раз.

– Я жива.

Жива ли?

– Говорите это себе каждый раз, когда у вас возникают сомнения, – жрица перевернула ее ладонь и положила на стол. – Что вы чувствуете?

– Столешница гладкая.

– А какая еще?

– Теплая. Деревянная. Немного фактурная. Совсем чуть-чуть.

– Хорошо. А кресло? Вам удобно?

Кресло… Саша пошевелилась, пытаясь понять, как ей…

– Оно упругое… Хорошо держит… форму.

– Да. Потрогайте его. Почувствуйте.

Чувствовать. Она погладила подлокотник свободной рукой. Потом сжала. Отпустила. И снова стиснула. До боли. Стало чуть легче. Туман в голове рассеялся. Немного.

– Постарайтесь концентрироваться на том, что вокруг вас. Трогайте предметы. Стены. Пол, если необходимо. Чувствуйте. Позволяйте себе погрузиться в одно ощущение полностью. Только чувства сейчас могут убедить вас в реальности окружающего мира.

– Я жива…

– Да. Вы живы. С остальным мы справимся.

Спокойная убежденность давала надежду. Слабую и робкую, но все же. Что-то лучше, чем ничего.

Глава 4.

…По виску скатилась капелька пота. Руки дрожали от напряжения. Тело покрылось испариной. Но он все-таки смог самостоятельно пересесть из кровати в кресло. И откинулся на спинку, тяжело дыша от облегчения.

– У вас отлично получается, гран-коммандер.

Гиатрос помог поставить бесполезные ноги на подставку. На это у Икара уже не осталось сил.

– Называйте меня по имени. Вряд ли звание останется со мной надолго.

Странно, что его еще не отправили в отставку. Валирис не страдал излишним милосердием и должен был уже отдать соответствующие приказы. Не говоря уже о начале расследования по факту неповиновения и прочему…

– Как вам удобнее, Искарис. Разберетесь с управлением или помочь вам доехать до приемной?

Икар покосился на панель под правой рукой, сдвинул манипулятор одним пальцем вперед. Кресло послушно колыхнулось. Антигравитационная подушка поднимала его на десяток сантиметров над полом. Высоту можно было отрегулировать слева. Как и скорость движения. Почти как в катере. Или линкоре.

– Я справлюсь, спасибо.

– Если что-то понадобится, вы всегда можете меня вызвать. Хорошего дня.

Гиатрос вежливо улыбнулся и ушел, а Икар прикрыл глаза, пережидая приступ тянущей боли от шеи до поясницы. Иногда казалось, будто ему под кожу засунули раскаленный железный прут. Порой там словно шевелились черви. Электрические. Боль все время перемещалась, поражая то один участок нервной системы, то другой.

Гиатросы в один голос говорили, что это – хороший знак. Организм сопротивляется яду и пытается восстановить свои функции. Самые острые приступы купировались обезболивающим из медицинского браслета. Остальные приходилось терпеть. Только чувствуя можно понять, есть ли вообще динамика к улучшению. Пока он не замечал разницы.

Принц плавно развернул кресло и нацелился на выход из палаты. В медицинском центре все двери открывались и закрывались автоматически, что существенно облегчало жизнь гиатросам и пациентам. Ему в особенности.

Он медленно и осторожно, приноравливаясь к управлению, миновал коридор и оказался в просторной приемной с мягкими диванами, приглушенным светом и раздвижными дверями на балкон, представляющий собой мини-сад. Креон поднялся ему навстречу. Молча протянул руку. Икар привычно сжал предплечье и задержал руку брата в своей.

– Спасибо.

Он так его и не поблагодарил за то сообщение. За правду и выбор.

– Я был рад тебе помочь. Выйдем на балкон?

Гран-коммандер согласился. Креон легко подстроил шаг под скорость его кресла, никак не комментируя его наличие. И сейчас Икар был ему благодарен. За отсутствие сочувствия. За ровный взгляд. За возможность сжать зубы от новой волны боли и не опасаться привлечь этим внимание. Встреча с матерью днем ранее прошла не столь спокойно. Ее он не винил. Но кто бы мог подумать, что эмоции бывают столь утомительны…

Они выбрали дальний уголок под решеткой, оплетенной юными побегами гистелии. Креон прислонился спиной к ограде и окинул взглядом балкон. Кроме них здесь находились еще больные и посетители, но чужие разговоры оставались бесшумными.

– Ольга сегодня навестила Сашу в Храме.

Еще одна вещь, которая радовала в брате – это способность сразу перейти к делу. И пауза, последовавшая после сообщения, говорила больше, чем хотелось бы…

– Насколько все плохо?

– Она не отличает реальность от галлюцинаций. И наши лекарства ей не помогают.

Икар сжал зубы и стиснул подлокотники, отвернулся, глядя через ограду на город. Он читал отчет Окиноса об эвакуации. Верилось с трудом, но… капитан не стал бы преувеличивать. То, что он видел, не поддавалось объяснению. А теперь еще и это…

– Что произошло на Земле?

Креон отрывисто кивнул.

– Я знал, что ты спросишь. Рассказ будет долгим. Если захочешь – выйдем в сад.

В сад он не хотел. Он вообще предпочел бы остаться в палате и выйти из нее уже на ногах. Но… У него не было такой роскоши, как время, чтобы спокойно восстановиться. У Птолемеев его вообще не бывает.

Слушая рассказ брата, принц пытался уложить информацию в голове. Все звучало слишком… странно. Фантастически. Невероятно. Но он знал, что Креон с его особенностью никогда не поверит в то, чего не сможет объяснить или понять. Ему же оставалось лишь принять все на веру.

– … Я не знаю, что именно происходило на Этре. И у нас нет никого, кроме самой Саши, чтобы рассказать. Могу лишь предположить, что этроссы проводили эксперименты с ядром. И могли использовать в них Александру. Так она получила еще большую порцию облучения, воздействие усилилось. Возможно, она имеет доступ к памяти Талии. Возможно, эта память стала частью ее собственного разума…

– Такое вообще возможно?

К обычным приступам добавилась ноющая боль в висках и жажда. Маленький голубой робот немедленно доставил ему бутылку с водой и оставался рядом до тех пор, пока она не опустела. Креон ответил только тогда, когда он уехал.

– Я не знаю. Все, что связано с Археосами, так или иначе, остается загадкой. Мне интересна теория Александры о том, что некогда на Земле обитал еще один народ, живущий на затонувшем материке. Сейчас мы никак не можем ее проверить. И все, что есть – только теории. Другие эпистимы сомневаются. И я их понимаю. Слышать – одно. Видеть – совершенно другое. Я бы на их месте тоже сомневался.

Глава 5.

…Креон просматривал отчет по изучению этросских пчел. Секретный. Доступный пока только императрице, главнокомандующему, узкому кругу эпистимов и гиатросов. Раньше он не стал бы столь откровенно использовать свои привилегии, но в последнее время многое изменилось. Он понимал Икара, который хотел действовать немедленно и получить результат. Младший принц тоже этого хотел. Но если брат был воином, то он – исследователем. И действовать стоило соответствующе, оставив крайние меры как самый последний вариант.

Отчет содержал множество параметров. Частоту жужжания. Длину и массу тел. Пропорции. Особенности питания. Пчелы копошились в песке, но есть предпочитали кровь. Причем искусственная им не подошла. А из донорской каждая выбрала наиболее понравившуюся группу и употребляла только ее. Дневная норма выходила небольшой. Что-то около пятидесяти миллилитров. Для двух пчел – немного. Но если представить целый рой… Как же этроссы их прокармливали? Или на родной планете их аппетит уменьшается, а сейчас пытается адаптироваться к изменившимся условиям?

Примерно такие же выводы звучали в заключительной части, но кое-что в отчете отсутствовало. Кое-что важное.

Креон, не раздумывая, отправил вызов лаборатории. И ему ответили буквально через пару минут.

– Эпистим Креон, – на экране планшета возник бывший лектор из университета. Немолодой, но подтянутый киориец с золотистым оттенком кожи, свойственным рожденным на Побережье.

– Добрый день, эпистим Терренс. Я ознакомился с вашим отчетом по текущему проекту, – взгляд карих глаз бывшего преподавателя стал более внимательным. – Почему вы не измерили уровень излучения Археосов у объектов?

– Нашей первичной целью было изучение поведения и особенностей объектов в незнакомых условиях. То, насколько они могут быть опасны или полезны для нас. Учитывая, что они перенесли полет на линкоре, и уже не первый день находятся в лаборатории, мы пришли к выводу, что излучение не вредит им. Как и любому другому гостю Киориса.

– Я понимаю, но не могли бы все же измерить уровень излучения? Пусть это будет моей личной просьбой.

Терренс лишь на мгновение позволил замешательству проступить на лице, нахмурился, но затем кивнул.

– У нас есть все необходимое оборудование, и, если вы немного подождете…

– Подожду.

Он готов был ждать час или больше, если потребуется. Любая теория должна быть подтверждена фактами. А факты – это цифры, полученные в результате анализов. Спорить с ними сложнее, чем со словами.

Терренс вернулся спустя четверть часа и выглядел уже более озабоченным, даже хмурым.

– Прошу прощения за задержку, эпистим. У нас возникла необходимость в дополнительных замерах. Не знаю, что вы заподозрили, но ваш вопрос оказался крайне полезным. Пчелы имеют крайне высокий уровень излучения. Более того, я бы сказал, они, в первую очередь, являются источниками излучения, и уже затем его объектами.

– Имеет место эффект наложения полей? – Креон подался вперед, готовый слушать и запоминать.

– Именно. Причем полей очень сходных по структуре и наполнению. Нет следов отторжения. Я бы сказал, мы впервые наблюдаем полную… синергию.

Излучение Археосов усиливает излучение пчел.

– Мы немедленно приступим к более точному изучению этого эффекта. Я отмечу в отчете ваше участие. И свой промах. С моей стороны было крайне недальновидно проигнорировать этот замер.

– Вы не виноваты, эпистим. Не могли бы вы направить копию отчета лично мне, когда закончите с анализами? Меня крайне интересует это явление.

– Конечно. Доброго вам дня.

Принц отключился. Первое подтверждение он получил. Но радоваться еще рано. Нужно продолжить.

Следующим в списке оказался капитан Окинос. Как и вся команда линкора, он был отстранен от службы, проходил восстановление и ждал решения главнокомандующего относительно своей дальнейшей службы. Поэтому был совершенно свободен.

– Чем могу быть полезен?

Военный заметно удивился вызову.

– Мы с вами не знакомы лично, капитан, но полагаю, вы знаете, кто я.

Тот усмехнулся.

– Знаю. Вы очень похожи на брата, если позволите. И на сестру.

Все Птолемеи похожи между собой. Но услышать замечание оказалось… приятно.

– У меня есть вопросы о вашей эвакуации с Этры.

– Я все изложил в отчете…

– Да, и я изучил его, но мой вопрос может показаться вам немного странным. Меня интересуют пчелы. Как они попали на корабль?

Судя по лицу мужчины, сам он этим вопросом не задавался. В его отчете насекомые упоминались лишь мельком. И, если ответов он не даст, придется связываться с каждым из тех, кто находился на поверхности Этры.

– Кажется… Я не помню. Пчелы были в тронном зале, откуда я забрал гран-коммандера Искариса и Александру. Там была еще одна девушка… местная. Мы пошли тайным ходом, а пчелы… Они полетели за нами. Две. Две пчелы.

– Вы уверены, что их было две?

Неужели это те самые пчелы, которые сейчас находятся в лаборатории?

Глава 6.

…Остров чем-то напоминал Кипр. Невероятная зелень, старинные постройки, фонтаны и скамейки на каждом углу. И непередаваемая расслабленная атмосфера вечного отдыха и покоя.

Ольга вдохнула полной грудью и улыбнулась темнокожей женщине, отдавая ей лекарства. Та послушно взяла свою порцию, поспешно проглотила, запив водой, и вернула пустой стаканчик. Землянка бросила его в специальную сумку на бедре и направилась к следующему беженцу.

Когда Креон объяснил, чем нужно будет заниматься, она сразу согласилась. Во-первых, занятие хоть немного отвлечет от собственных мыслей. Во-вторых, для такой работы не нужна ни квалификация, ни образование, только крепкие нервы и доброжелательность. Первое Ольга натренировала на работе, со вторым в таком месте проблем не возникало. В-третьих, ей интересно было взглянуть на этих несчастных этроссов, которых никто никогда не видел.

Они оказались очень похожи на африканцев. С оттенками кожи от оливкового до золотисто-коричневого и цвета кофе с молоком. У них были темные, преимущественно кудрявые волосы. И пустые, уставшие глаза. Они настороженно наблюдали за каждым жестом. Делали то, что им говорили, а в остальном… Чаще всего они сидели на солнце группами по пять-шесть человек. Прямо на камнях или земле. Просто сидели, подставив лица небесному светилу, и молчали. Те, кто чувствовал себя хуже или получил травмы во время погрузки, предпочитали лежать на скамейках, но тут же вскакивали, стоило подойти. Ольга уже поняла, что отговаривать их бесполезно, поэтому просто отдавала лекарства или еду и старалась не мешать.

Кроме нее на острове находился старший гиатрос с учениками, которые следили за физическим состоянием этроссов, а еще – несколько жриц. Но в итоге почти все делали одну и ту же работу.

– Они с вами не разговаривают? – спросила Ольга одну из женщин в красном, когда они собрались на обед в основном здании. За беженцами пока приглядывали роботы и ликосы.

– Нет, – собеседница покачала головой. – Мы пытались разговорить их в первые дни обычными методами, но добились только механических ответов и страха. Поэтому решили дать им время привыкнуть.

– На контакт идет только Батима, – дополнила другая жрица, сидящая напротив. – Но она не была рабыней в прямом смысле этого слова. С ней они разговаривают и в ее присутствии легче идут на контакт, но мы не можем таскать девушку все время с собой.

– Конечно…

На самом деле всю работу можно было бы полностью механизировать. Роботов обслуги на острове хватало, чтобы почти полностью исключить присутствие людей, но жрицы считали, что даже пассивный контакт с киорийцами пойдет этроссам на пользу. Поэтому готовы были принимать любых добровольцев. Так ученики гиатроса получили неожиданную практику, а она – возможность поработать.

После обеда Ольга получила немного свободного времени и решила пройтись по террасам и полюбоваться видами. Она не знала, чем еще помочь беженцам, кроме простого обслуживания. Деятельная натура требовала что-нибудь придумать, но сначала она решила немного осмотреться и подумать в тишине.

Оказалось, что подумать хочется не только ей. В тени раскидистого дерева с мощными ветками и кучей листвы на скамейке отдыхала девушка-этросска. Совсем еще юная, тонкая и хрупкая. Она услышала шаги и подняла взгляд. Совсем не пустой и не детский. Ольга вздрогнула и остановилась, словно наткнувшись на стену. Еще раз осмотрела девушку, пока та также пристально рассматривала ее.

– Ты – Батима, да?

– А ты – не гиатрос и не жрица, – странно ответила этросска. – Кто ты?

Женщина улыбнулась, довольная первым контактом и подошла ближе.

– Я – доброволец. Прилетела, чтобы помогать вам.

Брови девушки поползли вверх, а глаза широко распахнулись от искреннего удивления.

– Помогать нам? Разве на Киорисе есть те, кто хочет помогать этроссам?

– Я с Земли. С этроссами сталкивалась, но мне повезло сбежать с корабля. Поэтому предрассудков у меня меньше. И киорийцы не так уж и плохи…

– С Земли? – Батима подалась вперед, а на лице отразилось волнение. – Ты тоже с Земли?

– Да, а ты встречала Сашу.

– Мы все здесь только благодаря ей. Но я не знаю, что с ней случилось. Во время полета она пропала. И потом, после высадки я ее не видела… – она опустила голову.

– Саша сейчас в Храме. Ей, как и вам, нужна помощь.

Вспомнилось бледное лицо подруги. Кислородная маска у нее на лице. И обмякшее тело на каменном полу. Тот день она не скоро забудет.

– Ее ранили?

– Нет… Скорее… На самом деле, я точно не знаю, что произошло. Видела, что ей плохо, но в причинах пока не могут разобраться, – Ольга вспомнила разговор с Креоном перед отлетом сюда и продолжила: – Ты очень поможешь нам, если расскажешь о пчелах.

– Пчелах? Но я уже все рассказала гиатросам. Еще в первый день, когда они много спрашивали. И той гиатрос на корабле. Все, что знаю. На материке этори их не было. Про них больше знают ассы. И то не все. Только эмир мог бы рассказать больше. Есть секреты, которые передаются от одного правителя – другому.

Землянка закусила губу. Они надеялись, что удастся разговорить кого-нибудь из этроссов и узнать больше. Как сказал Креон: доказательств много не бывает. Шанс ей представился, но информации не оказалось.

Глава 7.

Александру привезли на Гермес на голубом катере гиатросов. Пчел доставили эпистимы. Креон наблюдал за транспортировкой контейнера, из которого не доносилось ни звука. Решение на счет насекомых приняли в последний момент. Во многом из-за его настойчивости и помощи бывшего наставника.

Сегодня на острове собралось значительно больше посетителей, чем обычно: десяток эпистимов, гиатросы, пара жриц. Креон присутствовал не только, как автор идеи, но и как представитель императорской семьи. Ольга осталась в Обители. Он пообещал сразу сообщить ей, как только появятся новости. И Икару. А потом написать подробный отчет для императрицы и главнокомандующего. Все это его не волновало. Только результат проделанной работы.

– Вот так и совершаются повороты в истории, – тихо проговорила иерия Каллисто, направляясь вместе с ним к комнате переговоров. Инженеры, поддерживающие контакт с Археосами, так и не придумали, как еще организовать встречу с девушкой.

– Полагаете?

Креон нашел взглядом Александру, плывущую на носилках в сопровождении гиатросов. Ее состояние начало стремительно ухудшаться, что также способствовало быстрому принятию решения.

– Пару последних столетий мы считали, что делим планету с иной расой. Более мудрой, но замкнутой и непонятной. Однако теперь очевидно, что мы не соседи.

– Вы правы, иерия. Но мы до сих пор не знаем, с чего все началось. Не стоит спешить с выводами.

Что бы ни увидела Александра в памяти Археоса, мотивы поведения их расы все еще остаются туманными. Он хотел бы найти разгадку. И первым шагом к ней станет сегодняшний опыт.

Помещение максимально освободили от мебели. Всех зрителей проводили в соседнюю, смежную комнату, отделенную от основной стеной с большим окном. В комнате с девушкой осталась гиатрос, инженер связи, сам Креон и бывший преподаватель с контейнером пчел. Все присутствующие посмотрели на него, ожидая указаний.

За огромным стеклом снаружи уже плавал Археос. Одно из щупалец коснулось прозрачной преграды, и по комнате словно прошла волна. Экран, обычно транслировавший перевод на киорийский, погас. Инженер повернулся к нему, пытаясь реанимировать, но принц его остановил:

– Не стоит. Ему не нужен переводчик, – он обернулся к эпистиму. – Выпускайте пчел и идите за перегородку.

Тот кивнул, поставил контейнер на пол, а затем аккуратно открыл замки и поднял крышку. Пчелы встрепенулись и глухо зажужжали, а затем неторопливо начали выбираться наружу. Мужчины покинули комнату, а Креон взглянул на гиатрос:

– Есть изменения?

– Нет. Она стабильна. Мне остаться?

– Да. Думаю, вы понадобитесь.

Пчелы как раз преодолели небольшое расстояние и опустились прямо на тело Александры. Одна осталась сидеть в ногах, а вторая целенаправленно доползла до груди, где и замерла, словно вглядываясь в лицо девушки. Теперь оставалось только ждать. Что бы ни происходило, увидеть со стороны они смогут немногое…

…Вокруг были только смутные образы, в которых она потерялась. Лица. Голоса. Запахи. От некоторых она пыталась уйти, за другими бежала. Звала. Пыталась остановить.

Пламя костра. Пепел, падающий на землю. Рыжие волосы на фоне неба. Светящееся нечто, объятое языками пламени, несущееся вниз. Зеленые глаза на бледном лице. Теплые руки на плечах.

А потом она вышла на берег. Пляж и океан. Не та ужасная мертвая вода на Этре, а мягкие, прохладные волны Киориса. Солнце садилось где-то в стороне, окрашивая воду в золотисто-оранжевый. Воздух пах йодом и… мятой.

Саша села прямо на песок и вытянула ноги, ощутив прохладу воды, омывающей ступни. Опустила взгляд на себя. Светлая туника альмы. Подходящий наряд для такого места. Сзади раздался кашель, привлекший внимание. Она обернулась и с удивлением увидела полного, округлого старика в светло-серой тунике. Он сидел в плетеном кресле и щурился на солнце прозрачными глазами. Длинные белые волосы спадали на плечи и шевелились, хотя ветра не было.

– Здравствуй, Александра.

Голос у мужчины оказался глубоким и низким.

– Кто вы?

Старик оглядел себя и улыбнулся.

– У нас нет имен. Но ты можешь называть меня Арх, если тебе так удобнее.

– Арх? – какая-то мысль попыталась оформиться в голове, но сбежала раньше, чем Саша смогла ее обдумать.

– Нам нужно поговорить, и я использую образ, подходящий для твоего восприятия.

– Значит, вы не так выглядите?

– Нет. И мой… друг тоже.

Из-за кресла старика вышел… вышло существо. Оно было размером чуть ниже среднего человека. В желто-черную полоску. С двумя ногами и четырьмя конечностями-лапками. С жвалами в нижней части челюсти. Гладким черепом, из которого торчали усики. Огромными, фасеточными глазами. И прозрачными крыльями за спиной.

Саша сглотнула.

– Этот… тоже подходящий для восприятия?

Гости переглянулись, разглядывая друг друга.

– Ничего более подходящего он сейчас подобрать не может. К сожалению. Его способности ограничены.

Глава 8.

…Саша села на песок и медленно выдохнула.

– Так, теперь еще раз и медленно: вас создали, чтобы разнести жизнь по всему космосу, и ваш создатель придумал правила вашего взаимодействия. Но зачем?

Она подняла взгляд на старика.

– Выживание – хороший стимул для развития. Думая друг о друге, мы бы отвлекались от замысла, а так, рассчитывая только на самих себя, мы смогли полностью посвятить время и силы основной цели.

– Но разве это не жестоко? – девушка указала на человеко-пчелу. – Разве они заслужили страдать из-за чьей-то ошибки? Если бы у вас был шанс для взаимодействия, вы могли бы помочь им раньше.

– Мы не знаем, что случилось бы в этом случае… – Археос смотрел на нее грустными все понимающими глазами. – Можно долго предполагать. И судить с нашей точки зрения легко, но никто не знает, какие именно цели преследовал Создатель.

Он произнес это слово с невероятной интонацией. Что-то из смеси уважения, благоговения и тоски.

– Он остался там? На Земле?

– Мы не знаем, – старик покачал головой. – Наша задача состояла в другом. И мы никогда не должны были вернуться обратно. Все планеты выбирались в далеких Галактиках. Настолько далеких, чтобы обратный путь потерялся. Чтобы новые миры стали для нас домом. Но не все получается так, как задумано…

– Хочешь услышать искренний смех, расскажи Богу о своих планах на завтра… – Саша провела ладонью по лицу. В голове очень плохо укладывалась мысль о существовании высшего разума, способного создать тех, кто… охраняет целые планеты. Создать и отправить в разные уголки космоса. – Ты сказал, что однажды цивилизации объединяться. Но как?

– Мы не знаем. Эта цель еще более далекая, чем сохранность миров.

Она вздохнула, понимая, что ничего-то не добьется. Спрашивать стражей имеет смысл лишь об их мирах. И, по сути, для этого она здесь.

– Чего вы хотите от меня?

Они снова переглянулись. Пчела шевельнула усиками и вдруг взглянула на нее. В фасетчатых глазах Саша отразилась бесчисленное количество раз. Жвала дернулись, словно с ней хотели заговорить, а затем порыв ветра ударил в лицо, принеся с собой шепот песка и волн:

«Забери наших детей с Этры… Они не заслужили смерть… Они не виноваты, что планета умирает… Им нужна помощь… Пожалуйста…»

– Я не могу их забрать! И дело не в том, что я злюсь. А я очень зла… Дело в том, что я не принимаю решения. Здесь есть императрица. К тому – как вы себе это представляете? Дорогие этроссы, проследуйте, пожалуйста, на корабли и покиньте свою родину навсегда, иначе вы все здесь сдохните! Вы понимаете, как бредово это звучит?

– Только ты знаешь все, что происходит на Этре, – мягко произнес Археос. – Ты можешь говорить. Объяснить все киорийцам. Поговорить с эпистимами. Убедить их проверить. Киорис победил в войне. У тебя есть шанс заставить их слушать. А там… Если все подтвердиться…

– Допустим я заставлю киорийцев слушать, и все подтвердиться, но с чего вы взяли, что этроссы нам поверят?

Усики на голове пчелы снова зашевелились.

«Мы знаем, что спасти всех нельзя… Но если у них появится выбор… Надежда…»

Александра закрыла глаза, чувствуя себя так, будто ее снова пытают. Выкручивают руки. Вынуждают. Бросить несколько миллионов людей или попытаться им помочь… Она сжала зубы и резко кивнула.

– Хорошо. Я попробую. Но ничего не обещаю.

«Спасибо…»

– Нет уж, – резко ответила она, сосредотачивая все внимание на полосатом собеседнике. – Прошлый раз мы уже договаривались. Икар должен был остаться жив!

– Разве принц умер? – попытался вмешаться Археос, но девушка даже не повернула головы в его сторону.

– Вы его покусали! Он весь полет пролежал в капсуле! И я не знаю, что с ним сейчас!

Фасеточные глаза несколько поблекли, но жвала зашевелились необычайно быстро.

«Яд дает иммунитет… он не умрет… Так было нужно… Потом… Позже… Ему станет легче… Это все, что мы могли сделать…»

Не умрет. Икар не умрет. Но когда сможет восстановиться? И восстановиться ли полностью? Ей захотелось ударить несчастную пчелу. И посильнее. Оказалось, что злость никуда не делась. Не сгорела в том взрыве на Этре. Она осталась. И все это время копилась внутри, ожидая удобного случая.

– Что-то еще? – сухо спросила Саша, желая поскорее закончить разговор и вернуться в реальность. Кажется, она слишком долго отсутствовала.

– Твой организм пытается адаптироваться к нашему общему излучению, – снова заговорил старик. – Как только адаптация закончится, ты сможешь слышать нас даже на расстоянии. И не только нас, а всех Археосов.

– Всех? – она оцепенела, боясь поверить в услышанное.

– Да. Тебе достаточно будет прибыть на планету, чтобы понять, есть ли там наши сородичи или нет. Ты сможешь говорить с ними. Понимать. Независимо от их облика и языка, на котором говорят жители планеты.

– Вы хотите, чтобы я вас всех отыскала?

Мало ей спасения одной ненавистной планеты, так еще и это…

– Нет. Это лишь побочный эффект, который серьезно влияет на твое сознание и организм, поэтому я предупреждаю. Мы не можем тебя заставить. Только просить. К тому же, вряд ли подошло время для объединения цивилизаций. Люди еще не готовы.

Глава 9.

…На массажный стол удалось перебраться только со второго раза. И в последний момент левая рука подогнулась, и он едва не упал на пол. Сильные руки гиатроса успели поддержать и помогли выровнять положение. Откинувшись на спину, Икар с шипением выдохнул сквозь стиснутые зубы. На лбу выступила испарина, шея взмокла, руки дрожали. И это он всего лишь дважды за четверть часа сменил положение.

– У вас все хорошо получается, гран-коммандер, не стоит торопиться, – гиатрос уложил его ноги на стол и отодвинул кресло в сторону.

С губ сорвался нервный смешок, который быстро перешел в горький смех. Он рвался из груди и все никак не прекращался, пока Икар не прикусил щеку и не ощутил на языке привкус крови.

– Простите, – он провел рукой по лицу, пытаясь успокоиться. Последнее время эмоции все чаще брали верх. Вчера он в раздражении отбросил подушку и перевернул поднос с ужином. А все потому, что не смог сам поесть бульон. Хорош, что робот-уборщик убрал все до прихода гиатроса. Его срыв хотя бы никто не видел.

– Вам больно. Вы не можете жить так, как привыкли. Вы злитесь. И это нормально.

– Вы, наверное, часто такое видите.

Он же не один пострадал на этой войне. И видел других раненных. Вот только ни с кем не хотел говорить. Даже с жрицей. Какой-то частью разума, принц понимал, что поступает глупо и неправильно, но не мог себя пересилить. К счастью, Храм не настаивал.

– На самом деле, не очень, – гиатрос чуть растерянно улыбнулся. – У нас не часто происходят какие-то аварии, чтобы к нам поступали пациенты, но сейчас их много. До работы здесь я проходил практику в Геросе. Смириться с предательством собственного тела сложно в любом возрасте.

Теперь его сравнили со стариком, вступающим в пору бессилия и слабости. Пожалуй, именно так он себя и ощущал. Но правда все равно оказалась горькой…

Икар сжал зубы и перевел взгляд на потолок. Шанс на улучшение еще оставался, но с каждым днем верить в него и ждать становилось все сложнее.

– Я вас расстроил, гран-коммандер? Прошу прощения.

– Все в порядке.

Получилось сухо. Если бы он мог, он бы ушел. Просто встал и покинул комнату. Как было бы прекрасно. Ходить. Снова принадлежать себе. Почувствовать свободу.

– Возможно, я смогу кое-что исправить, – гиатрос не торопился начать массаж. – Моя смена подходит к концу, и сегодня вами может заняться другой специалист. – Он обернулся к дверям, которые плавно разъехались, пропуская еще одну фигуру в голубой форме. – Если, конечно, вы не против.

Икар повернул голову и с удивлением узнал в вошедшем Иазона.

– Здравствуй, Икар, – кузен не улыбался. Они не виделись с того памятного вечера в покоях императрицы, когда дядя и Дорея еще были живы.

– Здравствуй, – он протянул руку и сжал предплечье Иазона, невольно отмечая, как тот похож на отца.

– Гран-коммандер, вы не против замены? – уточнил гиатрос, терпеливо ожидая ответа.

– Нет, не против.

Он с запозданием вспомнил, что второй специализацией кузена была полевая медицина с отдельным разделом по восстановлению после ранений. Гиатросы, конечно, сопровождали военные корабли, но в группу быстрого реагирования их не засунешь, поэтому у каждой имелся свой специалист. Хотя бы с начальной степенью обучения. Иазон в Академии прошел все три и легко мог заменить травматолога.

– Мне жаль, что твои родители… погибли.

– Мне тоже, – без эмоционально ответил кузен, приступая к делу. Он помыл руки и нанес на ноги смесь для массажа. Икар ничего не чувствовал, но знал порядок действий.

– Я не знал, что Дорея умеет пилотировать.

Когда ему сообщили подробности гибели родственников, он испытал нечто сродни шоку. Та женщина, которая рыдала и просила его оставить дядю в покое никак не могла столь отважно бросить в бой. Никак не могла. Но, оказалось, он очень многое не знает о женщинах.

– Она иногда возила меня к морю. Сама. Когда отец улетал в Академию или куда-то за пределы Киориса. После той войны. Она брала катер. Корзинку для пикника. И меня. Мы улетали на Побережье. И проводили там вечер. Или целый день. Она учила меня плавать разными стилями и держать баланс в воде.

Ровный тон голоса контрастировал со смыслом слов. Наверное, эту странность ощущаются все пробужденные. И те, кто обладает эмоциями от рождения. Неправильность. Ошибку. Об умерших стоит скорбеть, а не оставаться равнодушными. Когда он успел это понять? Когда потерял сестру? Или Байона?

– Мне жаль, что тебя ранили, – цепкие пальцы разминали сведенные мышцы на ногах. Сгибали и разгибали конечности. Крутили ступни. – Я не хочу быть наследником.

Смена темы оказалась столь неожиданна, что принц вздрогнул.

– Что?

Иазон бросил на него короткий взгляд из-под упавших на глаза волос. И в этот момент стал болезненно похож на дядю. Таким молодым Икар его не помнил.

– Меня отозвали из армии. Заперли во дворце ради безопасности. Потом отправили в убежище вместе с императрицей. Я все понимаю. У каждого из нас свой долг. Но я не хочу быть наследником. Поэтому я пришел сюда.

– Хочешь, чтобы я восстановился и занял свое место?

Глава 10.

…Она снова была в Храме. Гладила стены. Трогала мебель. Обнимала подушку, пытаясь впитать ощущение мягкости.

– Я жива.

Жива. Вот только разум отказывается в это верить. И иногда сознание словно раздваивается. Сбоит. Все вокруг вдруг выцветает и удаляется. Становится неважным. Чужим. Пустым. Приходится напоминать себе, что она живет… Дышит. Ходит. Ест. Пьет. Становится легче. Мир снова обретает краски и возвращает объем.

– Как вы себя чувствуете?

Новая жрица, чье имя никак не задерживалось в голове, сидела в кресле, дожидаясь ответа. Саша моргнула и покрепче обняла подушку.

– Странно. Но… лучше, чем раньше.

Когда она только пришла в себя, все казалось таким реальным. Комната. Пчелы. Гиатрос. Креон… Другие люди, которые начали что-то обсуждать между. Собой. Ей тоже задавали вопросы, и она что-то отвечала, а потом они все разошлись по катерам и отправились обратно. Во время перелета она заснула. Просто заснула. И вот теперь проснулась и все никак не могла понять: привиделось ей все или нет.

– Выглядите вы тоже лучше. Более здоровой. Хотите прогуляться по саду?

Окно в комнате было открыто, и снаружи доносились звуки голосов. Альмы продолжали учебу. А она снова сидела в комнате…

– Нет, – сердце забилось слишком часто при одной только мысли о том, что придется покинуть убежище. – Не сегодня… Извините.

– Вас никто не торопит. Есть то, о чем бы вы хотели поговорить?

Да, она хотела бы поговорить с Креоном и рассказать ему тот бред, что ей привиделся, но… Сначала нужно разобраться...

– Я убила человека. На Этре… Эмира… Я знаю, что убивать нельзя. Это плохо. Но… Мне не жаль его. Теперь я стану убийцей?

Она уже им стала. Если вспомнить, сколько там еще народу погибло, пока они взлетали. То ядро ведь взорвалось. А Байон остался там. Вместо нее.

Саша закрыла глаза и сразу же увидела эмира. Остановившийся взгляд и кровь на одежде.

– Вам не нравится ваш поступок или то, что он не вызывает у вас эмоций?

– И то, и другое… Я… Это ведь все придумала я… Газ. Ядро. Отвлекающий маневр. Тогда мне казалось, что все правильно. Нам надо было спастись. Я… больше не могла там находиться. Мне казалось, что вся Этра должна сгореть. Они такое творили… А теперь…

– Вам жаль тех людей?

– Да. Но я знаю, что вернись назад, и я бы все сделала также. Эмира нельзя было оставлять в живых. Он бы нас не выпустил. Только хаос помог сбежать. И у одного линкора шансов было немного. Мы использовали все.

– И вы выжили. А вместе с вами команда линкора. Принц. И пара сотен беженцев.

– Хотите сказать, что наши жизни важнее их?

– А вы бы с этим согласились?

Они встретились взглядами. У женщины он был внимательный. Спокойный. Не столь пронзительный, как у Филис. Скорее изучающий. И отстраненный. Эта жрица давно привыкла выстраивать стены между собой и подопечными. Они не станут подругами. Но это и не нужно.

– Нет. Но тогда я хотела выжить. И мне повезло. Нам всем повезло.

Если не считать тот безжалостный план, который они привели в исполнение. Неужели она способна вот так легко отнимать чужие жизни? Делать выбор. Убивать. Когда она успела стать такой? На Этре? После смерти Филис?

– Совесть – это то, что позволяет нам оставаться людьми. Сожалеть о своих поступках. Раскаиваться. Пытаться исправить причиненный вред. Пока вы чувствуете и сомневаетесь, вы живете. Вы остаетесь человеком. Я не могу сказать, были вы правы или нет. На войне, а вы побывали в самом ее эпицентре, приходится принимать непростые решения. И вы этому научились.

Девушка вздрогнула, ощущая дрожь, прошедшую по телу. Она бы многое отдала, что никогда не получать такой опыт. Не отнимать чужие жизни. Не сравнивать себя и других. Не выбирать, кто важнее.

– Я бы хотела, чтобы там была не я… – губы задрожали, но она продолжила: – Я бы хотела сказать, что вместо меня говорила Талия. Что это она приняла решение. Разработала план. И всех спасла. А я… Так… постояла в сторонке. Я бы так этого хотела…

По щекам покатились слезы. Она вытерла их, но соленые капли продолжали течь.

– Никто не живет мечтой о том, чтобы отнять чужую жизнь, – мягко заговорила жрица и пододвинула ей салфетки. – Никто не рождается с желанием стать убийцей. Мучить других. Причинять боль. Дети – невинны. И ничего не знают о жизни. Потом они вырастают и иногда сталкиваются с решениями, которые грузом ложатся на совесть. Но от ответственности нельзя отворачиваться. Мне жаль, что вам пришлось пройти через это. Мне очень жаль. Но ваша боль – это то, что нужно принять. Она убережет вас от последующих ошибок. А отрицание вины лишь их увеличит…

Еще бы от осознания перестало быть так горько. Так муторно и противно. Если бы перестало тошнить от себя. Она так долго притворялась идиоткой, что возвращаться к реальности было почти физически больно. На Этре, на корабле этроссов все происходило как будто не с ней, а с кем-то другим. Она лишь играла роль, и все было чуть проще. Но теперь игра кончилась. А вот последствия… остались.

– Я не хочу этого… – лицо было мокрым, и салфетки совсем не помогали. – Не хочу снова принимать решения. Не хочу…