Валькирия

1

Движения воина были грациозны и легки. Каждый взмах руки безупречно попадал в ложе представлений Санъяры о точности удара. Каждый взмах копья безупречно поражал невидимую цель.

Светлые волосы плясали в воздухе – распущенные, вопреки традициям настоящих воинов, бледным золотом переливались на солнце, подчёркивали молниеносные движения тренированного тела.

Только всплески этих золотых прядей и выдавали то, что перед взглядом воительницы не катар-талах, а всего лишь подражатель, лабораторный исследователь из храма талах-ар, всю жизнь посвятивший изучению техник боевого танца – но никогда не применявший его в бою.

Принадлежность к касте Санъяра определила не по цвету крыльев – воин распускал их в конце каждого третьего такта, время от времени изображая атакующий прыжок – приглядевшись она могла рассмотреть нюансы различий в пластике его движений.

Санъяра сумела бы определить на глаз принадлежность к любому из знаменитых семнадцати зиккуратов катар-талах – что уж говорить о том, чтобы отличить от настоящего бойца искусного танцора из талах-ир, касты творцов, или увлечённого теоретика из талах-ар.

- Нравится? – спросил знакомый бархатистый голос у Санъяры за плечом, и по спине девушки пробежали мурашки.

Райере умел подкрадываться бесшумно и незаметно. Он был, возможно, единственным, чьё появление она не сумела бы почувствовать издалека. Как ни старалась Санъяра, ей не удавалось разгадать и перенять эту манеру учителя. Санъяра предчувствовала, что эта слабость однажды подведёт её, сделав открытой мишенью перед лицом врагов, но осознание проблемы никак не помогало её решить.

Санъяра была хорошим бойцом. Одной из лучших танцующих с саркаром. И, в отличии от кудесника на помосте, её клинки однажды обагрит кровь. Но учитель не раз перечислял Санъяре её слабости: недостаток стратегического мышления, чрезмерную любовь к эстетике и ту самую прямоту, которая не давала ей освоить удар исподтишка. Райере говорил, что манера боя каждого воина всегда проистекает из его сердца, а сердце Санъяры не умело скрывать помыслов.

- Он весьма преуспел, - откликнулась Санъяра, едва справилась с первым волнением. – Его наставлял кто-то из нас?

Не взглядом, а шестым чувством, Санъяра ощутила, как Райере качнул головой.

- Это довольно интересный случай, - отозвался он. – Талах Наран полностью восстановил технику копейщиков Серебряного Луча по летописям и гравюрам.

- Как это возможно? – не выдержав, Санъяра бросила вопросительный взгляд на учителя. – Разве можно научиться бою по одним только картинкам?

На красивом, точёном лице намэ сверкнула молния улыбки. Чёрные волосы слегка встрепенулись на ветру, когда он кивком указал на помост.

- Можешь спросить у него самого.

Санъяра отвернулась и по детской привычке закусила губу. После слов наставника танцор заинтересовал её ещё сильней. Она и с самого начала с трудом могла поверить, что какой-то учёный может иметь столь совершенное тело.

Детство воительницы прошло при храме Свинцовых волн. Почти всё её окружение составляли такие же воины. Очень редко для особых лекций в зиккурат приглашали представителей других каст и из общения с ними Санъяра сделала единственный вывод: они ей не нравятся. Талах-ир до отвратительного иррациональны. Их доводы всегда абсурдны, почти как доводы безумных Серебряных Ласточек. Талах-ар до невозможности скучны. Талах-ан далеки от грации и величественной красоты остальных каст, их тела тяжеловесны и грубы, так что остаётся лишь удивляться, как их держат крылья.

На мгновение взгляд Санъяры пересёкся со взглядом танцора и в его голубых глазах Санъяра уловила странную суровую власть, которая никак не подходила мягким чертам его лица и тёплому окрасу крыльев и волос. На миг она почувствовала себя птицей, которую пронзила стрела охотника, и резко отвернулась – чтобы тут же встретиться со взглядом другой пары глаз. Тоже голубых и от того почему-то неимоверно её разозливших.

- Как проходит празднование, намэ? – спросила Калайа, глава зиккурата Серебряных Ласточек. Она обращалась к наставнику Санъяры, но смотрела почему-то только на девушку.

- Я всем доволен, - откликнулся Райере, демонстративно не глядя на новую собеседницу.

Калайа его раздражала, и это не для кого не было секретом. Калайа вообще раздражала добрую половину катар, но это явно ничуть её не тревожило, только добавляло запала в борьбе с соратниками из собственной касты. Вот уже тридцать лет намэ храма Ласточек отдавала всю себя борьбе с «первобытными инстинктами», как она называла «Песнь Смерти», звучавшую в крови каждого катар.

Они, рождённые в касте воинов, век от века слышали этот зов. Райере учил Санъяру, что Песнь Смерти – это величайший дар, который позволяет им, уничтожающим, от рассвета до заката идти по грани миров. Остро, как никому из творцов, ощущать бренность жизни и её точную цену. Она, Песнь Смерти, делала их движения такими меткими, а удары сердца отчётливыми. Она отличала их от талах-ар и тем удивительней выглядел сегодняшний танец того, кто Песнь слышать не мог.

- Учитель, я вам ещё нужна? – спросила Санъяра, которой вовсе не хотелось присутствовать при неприятной беседе двух наставников.

- Можешь идти, - хищная улыбка снова на мгновение озарила лицо черноволосого намэ. – Уверен, сестра Калайа меня развлечёт.

2

Разговор оставил о себе странные впечатления. Санъяра давно уже не была простой ученицей и много времени проводила с гостями намэ Райере, присутствовала при встречах и просто общалась с посетителями зиккурата. Она не занимала при нём какой-то особой должности и было бы абсурдно говорить, что он готовит её в свои преемницы – все намэ программировались ещё в момент закладки в Колыбели Жизни, хотя Санъяра весьма удивилась бы, узнав, что далеко не всегда они сами знают с детства о своём предназначении.

Насколько понимала Санъяра, Райере нуждался в том, чтобы передать кому-то свои познания. Его жизнь была в разгаре, валькирии давно не сталкивались с болезнями, которых не знала бы их наука, и, если бы только его правление не прервал несчастный случай, ему предстояло вести зиккурат ещё много десятилетий. Потребности Райере были не прагматическими, а внутренними, и Санъяра ценила его доверие.

В то время как большинство крылатых замыкали круг общения внутри своей касты – не из-за запретов, а только лишь потому, что подобное было для них комфортней – Санъяра, по воле наставника, много наблюдала и представителей других зиккуратов. И могла сравнивать.

Храм Свинцовых Волн был одним из двенадцати зиккуратов, основанных, по преданию, в ночь Падения Звёзд. О тринадцатом, породившем их все, ходили только легенды. Наставники в своих разговорах избегали рассказов о том, что было очевидно любому, кто начинал изучать его историю – во времена Тринадцатого зиккурата касты ещё были едины, а мастерство каждого крылатого равномерно развивалось в четырёх лучах.

Но если не считать потомком Тринадцатого Зиккурата, который давно перестал существовать, Санъяра успела повстречать представителя каждого из двенадцати храмов, а сложить своё впечатление о его техниках и искусстве.

Среди талах-ар – касты интеллектуалов, к которой принадлежал и Наран – безусловно, встречались и те, кто изучал историю и искусство других каст. Как правило, они делали это, оставаясь до мозга костей «талах-ар», не хотели и не желали выходить за рамки своей манеры восприятия мира. Талах-ар одинаково логически исследовали пути небесных тел, особенности роста трав и устройство древних храмов. Санъяра не знала случая, чтобы кому-то из них пришло в голову примерить на себя чужую роль и взять в руки оружие. Талах-ир в своих «исследованиях» чаще использовали неожиданные, иррациональные методы, но их действия и нельзя было в полной мере назвать исследованием. Танец, исполненный талах-ир в подражание древним воинам, всегда оставался только танцем.

За этим привычным, правильным, и выверенным Крылатыми Предками устройством жизни скрывалась невидимая, но всем понятная мудрость. Претендуя на несвойственную ему роль, крылатый не только ставил под удар существующий порядок – нет, напротив, никто не пожелал бы пойти за ним, последовать его примеру, подобные странности были изначально недопустимы, потому как не закладывались в Колебыли Жизни. Весь опыт наблюдений за гостями Райере и все уроки наставника подсказывали Санъяре, что если талах-ар ведёт себя не как талах-ар, значит талах-ар преследует цели талах-ар, просто ты не можешь понять их, потому что ты сам не талах-ар.

Но Санъяра не была талах-ар. От этой цепочки мыслей у неё начинала болеть голова. Образ Нарана не желал покидать сознание, но свойственных ей методов познания реальности было недостаточно, чтобы сделать выводы на основе того небольшого количества данных, которое она имела.

«В конце концов, Райере советовал мне познакомиться с ним поближе», - успокоила она себя, когда бесконечные и безответные рассуждения стали невыносимы. «Райере знает, что делает».

На следующее утро Санъяра проделала череду обычных гимнастических стоек, как делала это всегда на рассвете – пробежала по узкой горной тропинке к вершине водопада и, нырнув в ледяную воду, смыла с себя ночной пот и усталость. А затем, не выбираясь из воды, погребла вдоль реки в ту сторону, где обычно встречал рассвет её наставник, чтобы поделиться встревожившими её мыслями.

Небольшая лагуна находилась на берегу реки, и Райере всем говорил, что ходит туда медитировать – но Санъяра знала, что он просто по долгу смотрит на бесконечное движение водного потока и думает. Иногда – о насущных проблемах. Иногда – о прошлом и будущем. Райере хоть и принадлежал к касте воинов, в силу ли возраста или в силу программы, заложенной в него у Колыбели Жизни, оставался ещё и немного философом.

Никто не смел тревожить его в этом уединённом месте, и только Санъяра не боялась нарушить его покой.

Тем более поразилась она, обнаружив, что на берегу учитель не один.

Замерев в холодной воде, какое-то время она из тени кустарника наблюдала за плавными и медленными движениями Калайи. Наставники разговаривали, и со стороны их беседа казалась вполне мирной, но слов с такого расстояния Санъяра разобрать не могла.

Прошло не больше пары минут, когда оба замолкли, и Райере посмотрел в ту сторону, где притаилась младшая крылатая. Санъяра вздохнула, не стоило и сомневаться, что наставник быстро её заметит. Качнувшись к берегу, она загребла воду двумя руками и довольно быстро выскользнула на песок.

- Простите, что нарушаю ваш покой, - сказала девушка и покосилась на ту, кого считала настоящей нарушительницей их уединённых будней. Тонкие ручейки холодной воды беззастенчиво стекали по обнажённой груди и плоскому животу крылатой, но она демонстративно не придавала происходящему никакого значения и только в глубине души наслаждалась завистливым взглядом Калаи.

3

- Может, - спокойно отозвалась Санъяра едва ли на мгновение задумавшись над вопросом, и, увидев удивление на лице учителя, пояснила: - Ничто не мешает им заложить часть нашего рисунка крови в летопись Колыбели Жизни. Если талах-ар считают, что какое-то знание пойдёт на пользу им… и Короне Севера… Они не будут колебаться ни мгновения.

- Да, - Райере вздохнул. – Но такие ситуации всегда обсуждались на Совете Намэ. Ты учитываешь не всё. Талах-ар так же ограничены заветами Крылатых Предков, как и мы. Крылатые Предки завещали нам разделение на четыре касты – стражей, творцов, учёных и мастеров. Было бы наивно считать, что они не знали, что делали. Их решение обеспечивало нашему обществу благополучие на протяжении сотен лет. Нет споров, нет неоправданных ожиданий, каждый получает то, для чего рождён, и рождается для того, что ему предстоит совершить.

- Мы все это знаем, - Санъяра поморщилась. Она не имела ничего против разделения на касты и даже считала его справедливым, но повторение заученных истин всегда казалось ей пустой тратой времени. – Я лишь ответила как, по моему мнению, мыслят талах-ар.

Райере помолчал какое-то время, а затем кивнул.

- Я пытался объяснить тебе, - откликнулся он, – что у талах-ар – своя «Песня Смерти». В то время как нас притягивает безграничное могущество силы, экстаз битвы и опасность, соблазн талах-ар – могущество разума и власть абсолютного порядка. Но, как мы умеем сдерживать свои инстинкты, так, в большинстве своём, за исключением случаев, когда приходится вмешаться храму, умеют сдерживать желания и талах-ар.

Санъяра кивнула, признавая, что услышала.

- Но Калая? – спросила она растеряно. – Какое отношение ко всему этому имеет Ласточка?

Райере почему-то отвёл взгляд.

- Я пока не могу этого понять, - нехотя произнёс он. – Пытается ли она мне угрожать или предостеречь?..

Он на какое-то время замолк. Потом сморгнул и совсем иначе посмотрел на ученицу.

- В любом случае сейчас это скорее моя забота, чем твоя. Весь день я буду занят с гостями, а ты можешь отдохнуть.

- Наран… - Санъяра запнулась, почему-то произносить имя нового знакомого в присутствии учителя оказалось неловко. – Наран предложил мне встретиться сегодня на закате, - скомкано закончила она.

- Вот и хорошо, - Райере как-то странно улыбнулся. – Постарайся показать наш храм с лучшей стороны.

- Это Вейде, - Наран указал на стоявшего рядом с ним невысокого талах-ир. Талах-ир был также красив, как и его спутник, только волосы у него отливали не золотом, а серебром – для касты творцов не самый распространённый окрас. Черты лица были более птичьими, но их остроту ощутимо смягчал заинтересованный взгляд. И, тем не менее, при виде его Санъяра почему-то – сама не могла понять, почему – ощутила укол разочарования.

Вейде улыбнулся слегка заискивающе и сложил руки в ритуальном поклоне.

- Это моя первая возможность пообщаться с катар-талах первого звена. И я очень рад, - признался он.

- Я тоже, - отозвалась Санъяра и, спохватившись, заметив сухость в собственном голосе, добавила: - Вероятно, вы тоже изучали техники зиккурата Серебряного Луча?

- Вейде помогал мне восстановить пластические фигуры, - когда Саньяра встретилась взглядом с Нараном, в его глазах было всё то же мягкое тепло, как будто он вовсе не ощутил огорчения девушки.

Зато, конечно же, его не мог не заметить талах-ир.

- Я абсолютно не собирался вам мешать, - заторопился он, перехватив её взглял. – Просто хотел взглянуть на нашего консультанта хоть одним глазком.

- Вашего консультанта? – Санъяра приподняла бровь и подарила Нарану выжидающий взгляд, безмолвно требуя пояснений.

- Мы надеялись, вы поделитесь с нами своими знаниями, - улыбка талах-ар оставалась всё такой же солнечной. – конечно, с нашей стороны было бы неразумно делать выводы заранее.

Санъяра помолчала.

- Мне нужно больше узнать о том, что вы ищете, - сказала она после паузы. На самом деле идея обсудить с кем-то тайны Храма Серебряного луча выглядела ужасно соблазнительно. Большинство катар-талах вовсе не увлекались историей. Райере был слишком занят, чтобы воспринимать её идеи всерьёз, и когда она заговаривала с ним о своих исканиях, слушал её рассказы со снисходительной улыбкой.

Однако Санъяра хорошо помнила и недавние опасения наставника, и то, что каждой касте следует бережно хранить свои тайны.

- Пожалуй, я оставлю вас вдвоём, - вклинился Вейде, заметив, что двое крылатых какое-то время стоят и молча, изучающе смотрят друг на друга.

Наран рассеяно кивнул, а Санъяра вовсе не обернулась на звук.

Девушка думала. Хоть Райере и старался передать ей все свои навыки, ей всегда тяжело давались дипломатия и риторика. Санъяра опасалась, что неловким словом или спугнёт собеседника, или выдаст ненужный интерес.

- Вас что-то беспокоит? – наконец первым произнёс Наран, когда они остались наедине.

- Возможно… - призналась Санъяра. Вздохнула, жестом указала ему на живописную тропинку, вьющуюся вдоль берега реки. Здесь, у подножия водопада, находилась небольшая долина, поросшая густым тёмно-зелёным лесом. Место дышало свежестью и дарило достаточно уединения, чтобы не опасаться случайных встреч. – Этот вопрос озадачил меня ещё вчера, - сказала она, когда они плавно двинулись вперёд. – Меня удивляет, что талах-ар настолько заинтересовался историей нашей касты и настолько в этом преуспел.

4

Оба снова двинулись вперёд и какое-то время шли молча, а потом Наран задумчиво, неторопливо произнёс:

- Откровенно говоря, я думаю, что это и стало причиной падения. Они сами не могли сдержать собственных порывов к насилию и уничтожили себя.

- Тогда зачем они учили сдержанности нас? – возразила Санъяра.

- Как раз затем, чтобы оградить от своих ошибок.

Санъяра вздохнула.

- Да, многие думают также как ты. Но что, если всё наоборот. Если не они уничтожили сами себя, а кто-то уничтожил их?

Снова над тропинкой повисла тишина и только после паузы Санъяра продолжила:

- Мы так привыкли, что на материке нет никого, кто мог бы всерьёз нам угрожать, что становимся беспечны. Многим, как тебе, кажется, что главная угроза – наша собственная животная натура. Наша, - с напором повторила Санъяра давая понять, что в больше степени говорит о собственной касте, чем о ком-либо ещё. Помолчала и добавила: - В любом случае, какой бы ни была истина, я хочу узнать её из первых рук.

- В этом я тебя понимаю, - Наран остановился и с улыбкой посмотрел на девушку. Санъяра тоже остановилась и ответила удивлённым взглядом. – Видишь ли… - продолжил Наран. – У меня есть основания полагать, что я нашёл указания на расположение схрона с утраченными рукописями. С рукописями, которые не вошли в официальный свод Заветов.

Глаза Санъяры вспыхнули, она с опаской смотрела на собеседника.

- Разве узнав об этом ты не должен был рассказать своему намэ?

Наран пожал плечами.

- Во-первых, у моего намэ не нашлось времени чтобы меня выслушать. А во-вторых… если бы я поделился с ним, то в лучшем случае материалы передали бы более опытным исследователям. В худшем – запретили для изучения.

- И ты решил всё сделать сам, - понимающе протянула Санъяра.

- Решил, - откликнулся Наран. – Но мне пригодился бы в этом деле помощник. Особенно – из касты катар-талах.

Санъяра замешкалась, вопросов в голове роилось столько, что она не знала, с которого начать. И в этот момент, как на зло, почувствовала приближение чьих-то шагов. Видимо, расслышал их и Наран, потому что резко отпрянул назад, а через несколько мгновений из-за деревьев показался высокий статный талах-ар. Лицо его было уже не молодо, а в чёрных волосах сквозила проседь.

- Вот ты где, - произнёс визитёр. – Наран, ты слишком много времени тратишь впустую. Нам пора улетать.

- Да, намэ, - Наран изобразил быстрый вежливый поклон, но в голосе его сквозила прохлада. И прежде чем покинуть тропинку он бросил за плечо, на оставшуюся стоять на месте Санъяру, проникновенный и долгий взгляд.

- Намэ Латран, - выдохнул Райере, грациозно отбивая новый удар. Санъяре оставалось только удивляться тому, как наставник успевает одновременно двигаться и болтать, не сбивая при этом дыхания. – Намэ зиккурата Золотой Осы.

Санъяра, ничего не говоря, присела на полусогнутые и нанесла следующий удар.

Райере, очевидно, считал, что разговор, совмещённый с поединком, будет хорошим уроком выдержки. Или просто надеялся, что Песнь Смерти заключит доводы разума и девушка с разбегу расскажет ему обо всём, что произошло днём между ней и гостем из храма талах-ар.

Санъяра и не собиралась ничего скрывать. Просто Наран сказал ей вещи, которые, как казалось воительнице, было бы недостойно пересказывать кому бы то ни было. Даже тайна схрона с летописями была, в сущности, только его тайной, но её Санъяра всё же посчитала нужным изложить Райере. Во-первых, чтобы не чувствовать себя нашкодившей девчонкой, которая тайком крадёт из-под зимнего дерева подарки в ночь Звезды, а во-вторых, потому что хотела, чтобы Райере с его опытом оценил, сколько правды в этих словах.

Санъяра доверяла наставнику. Он был ей не только учителем, но и старшим другом. И если бы она могла рассказать больше, с удовольствием поведала бы ему всё.

Новый удар заставил её отпрыгнуть на полшага назад, едва сдержав напор. Санъяра и Райере были примерно равны по силе – и то, что старший был мужчиной, не имело тут значения, потому что Райере был строен и гибок как все крылатые. Не имело значения и то, что Санъяра была моложе – Райере, несмотря на возраст, никогда не прекращал тренировок, как и Санъяра проводил несколько часов в день за гимнастическими упражнениями и раз в два дня на час, а то и больше, сходился с крепкой молодой ученицей в таком вот плотном поединке, из которого пока ещё всегда выходил победителем.

- Достаточно, - коротко сказал он и резким движением воткнул в землю свой раскладной посох – саркар – излюбленное оружие других каст, которое катар-талах применяли только для тренировок. В храме хватало других, более смертоносных приспособлений, но их получали в руки только те, кто действовал по специальному поручению намэ – либо те, кому он лично разрешал заниматься на Уровне Крови. О том, насколько боятся Песни Смерти другие собратья по Крылу, Райаре прекрасно знал, но ему и не требовалось их мнение, чтобы каждый раз проводить десяток предельно тщательных проверок и самый строгий отбор. То, что Санъяра сказала днём, и что остальным валькириям казалось лишь мифом, для неё было абсолютно очевидно – ни один катар, не способный взять Песнь Смерти под полный контроль, не получит в руки оружие и не выйдет за ворота зиккурата Свинцовых Волн.

5

Утренняя пробежка должна была освежить голову, но вместо этого залегла на сердце тяжёлым осадком. Едва добравшись по спиральной тропинке до любимого утёса и не успев раздеться, чтобы прыгнуть в водопад, Санъяра увидела на своём месте стройную фигуру, закутанную в чёрно-белую ткань. В то время как представители других каст в основном предпочитали светлые, радующие глаз цвета, катар почти всегда носили чёрное. Отличать одежды знаками принадлежности определённому храму было не обязательно, если только ты не выступаешь перед представителями другого храма в формальной роли, но белое шитьё по краю широких рукавов и покрывала, лежавшего на волосах, дало Санъяре понять, что перед ней Ласточка, ещё до того, как девушка увидела лицо.

- Мастер Калая, - вдохнула она и склонила голову, как диктовала разница их рангов.

Калая медленно обернулась и посмотрела на неё как будто бы с удивлением, но в выражении её лица Санъяре почудилось нечто фальшивое.

- Девочка… - задумчиво произнесла намэ. – Ну надо же. Но это хорошо, что я встретила тебя.

«Вообще ничего хорошего», - раздражённо отметила Санъяра про себя.

- Я видела тебя в обществе талах-ар. Рада, что ты оказалась мудрей, чем твой наставник.

Санъяра так растерялась, что не знала, что и ответить. Во-первых, её возмутила мысль, что кто-то мог подглядывать за её прогулкой с Нараном. Во-вторых, она абсолютно не понимала, какие выводы из увиденного сделала Калая, но, судя по камню, брошенному в направлении мастера, явно какие-то неправильные.

- Не знаю, что вы имеете в виду, - решив, что лучшей политики, чем честность, в её случае всё равно не придумать, Санъяра поклонилась и прежде, чем Калая успела заговорить, снова, добавила: - Простите, моя утренняя тренировка ещё не закончена. Мне нужно отрабатывать воздушные манёвры, - и, не дожидаясь ответа, опрокинулась вниз с утёса, в падении раскрывая пушистые чёрные крылья.

Последнее было полным враньём, Санъяра редко летала по утрам, но проваливаться без объяснений в водопад Санъяра посчитала и неразумным, и не совсем приличным.

Крылья были величайшей загадкой всех валькирий. В то время как никто из представителей крылатой расы не верил в магию и все приспособления, даже доставшиеся народу от Крылатых Предков, всегда подвергались исследованию, а логика их функционирования была понятна как минимум специалистам, крылья никто не понимал и объяснять не пытался. Дело в том, что крылья – исчезали. Сворачивались. Пропадали. Вполне материальные в своей воплощённой форме, большие и перистые, вполне годные для того, чтобы поднять одного, а иногда и двух человекоподобных, в обычное время они просто растворялись у крылатых за спиной.

Крылья служили не столько предметом гордости, сколько чем-то сакральным. В каждом из зиккуратов над алтарями и по стенам были вырезаны крылья. Крылья в раскрытом виде наглядно демонстрировали принадлежность валькирии к той или иной касте. У талах-ир они были серыми, у талах-ар – белыми, у талах-ан – рыжими, а у катар – чёрными. По узору на крыльях любого их крылатых можно было опознать лучше, чем по лицу, фигуре или голосу, потому что этот узор у двух валькирий никогда не мог быть одинаковым.

И при всём этом крылья и их способность исчезать никогда не исследовались. Даже прикасаться к крыльям другой валькирии без особой на то необходимости считалось неприличным, тем более задаваться вопросами об их странных качествах. Лекари, конечно, исследовали строение крыльев в той мере, в которой это требовалось чтобы лечить раненых и больных, но не более того. В то время как Санъяра, как многие другие крылатые, ничуть не стеснялась своей наготы, демонстрировать крылья посторонним казалось и ей, и другим, слишком интимным. Конечно, во время полёта, церемониальных танцев или боя крылья часто оказывались на виду и в такие минуты она гордилась ими, как и любой собрат по крылу наверняка гордился своими. Но во время разговора с посторонними они обычно оставались сокрыты.

Сейчас, медленно поворачиваясь в воздухе и стараясь погрузиться в тягучее напряжение в мышцах крыльев, Санъяра всё ещё не могла до конца отделаться от неловкости за свою выходку и от неприятного осадка, который оставила утренняя встреча.

«Надо рассказать об этом учителю», - подумала она и тут же невпопад: «И связаться с Нараном. Райере ведь разрешил».

Так, в колебаниях между этими двумя полюсами, и прошли для неё следующие полчаса. А когда Санъяра наконец устала настолько, что уже не могла держаться в воздухе, спикировала в бурный поток вниз головой и несколько мгновений наслаждалась омывшей её ледяной водой. Крылья растаяли, не мешая плыть, и, преодолевая мощное течение бурной реки, она привычными гребками направилась к берегу.

Санъяра с трудом высидела завтрак. Во время утреннего чтения так и не смогла сосредоточиться на тексте книги, и не дождавшись обеда поспешила в зал связи.

У намэ кристаллы связи возможно и стояли прямо в кабинетах, а большинство обитателей храма привыкло пользоваться общими приборами. Да и связь им требовалась не слишком часто – рождённые в Колыбели Жизни валькирии не имели семей, друзьям за пределами храма взяться тоже было неоткуда. Зиккурат был для них и домом, и семьёй, и миром, в котором они существовали с самого рождения. Никто не воспрещал адептам общаться с представителями других каст, но зачем, если их интересы так различались?

Сегодня у Санъяры причины были, однако она так редко пользовалась устройством, что не сразу сообразила, как нацелить луч в нужную сторону. Рядом с панелью управления на столе лежал справочник, и ей пришлось основательно полистать его, чтобы сообразить хотя бы, что Наран не оставил ей никаких опознавательных данных.

6

«Потоки» представляли из себя пойманные в силовые кольца линии движения ветров. В диком состоянии ветра свистели между гор, больше мешая перемещаться, чем помогая, хотя бы поддерживая крылья. Но тот факт, что большинство храмов в основном находилось на высоте, и прямой путь между ними был гораздо короче, чем если двигаться по земле, давно уже направил в нужную сторону размышления одного талах-ар. Сначала пытались разработать технику парения на ветрах, которая позволяла бы, следуя потокам, перемещаться в них, не прикладывая дополнительных усилий. Тогда же составили карту движения ветров, по которой с тех пор рассчитывали места строительства новых зданий и проведения фестивалей. Но сами ветра всё ещё оставались слишком дикими, необузданными и ненадёжными, чтобы превратиться в транспортную сеть.

И в конце концов появились силовые концентраторы.

Гигантские кольца, первые из которых были установлены на утёсах рядом с храмами, должны были удерживать ветер в концентрированном виде и не давать ему слабеть. Ещё через некоторое время систему стабилизировали, построив вышки на равнинах. И теперь весь север материка оплетала паутина Потоков, которая позволяла крылатым перемещаться между зиккуратами не спускаясь вниз, туда, где с каждым десятилетием обитало все больше бескрылых.

К этому-то кольцу и направилась Санъяра, хоть и догадывалась, что одним только перемещением на потоках дело не обойдётся. Поклонилась привратнице, пожелала здоровья и показала знак, подтверждающий её право на выход из храма. Затем глубоко вдохнула, подпрыгнула и ворвалась в поток.

Мощные струи воздуха подхватили её крылья, не давая ни шевельнуться, ни изменить маршрут. Знакомый с детства водопад, зелёная щётка леса и голубая змейка реки промелькнули так быстро, что Санъяра едва ли успела их разглядеть, а уже через мгновение под ней тянулись другие незнакомые реки и леса.

Весь полёт занял не более пяти минут, но когда поток воздуха вышвырнул её на другую каменистую площадку, Санъяра чувствовала себя так, как будто плыла по бурной реке целый час. Девушка даже не сразу сообразила, что сидит на корточках выставив перед собой руки, чтобы не упасть. Несколько секунд она тяжело дышала, выравнивая пульс. Чёрную длинную косу колыхали порывы ветра, вырывавшиеся из кольца. Наконец справившись с собой оттолкнулась от земли и принялась оглядываться по сторонам.

Место, которое указал ей на карте Наран, по своему расположению не соответствовало ни одному их храмов. Санъяра хорошо знала карты «северного кружева», как называли изрезанную впадинами и выступами кромку побережья валькирии. Но это место находилось не у самого моря, и не на вершине одной из семнадцати великих гор. Оно было примерно одинаково удалено от трёх зиккуратов, и хотя у Санъяры не было времени поспрашивать о нём у наставников, она почти не сомневалась, что никто из них и не знал об этом кольце. Привратника видно не было, как и каменных сооружений, и само кольцо смотрелось так, как будто за ним давно никто не следил.

Наконец глаз уловил движение между деревьев и, резко обернувшись в ту сторону, Санъяра увидела, что Наран машет ей рукой.

- Сюда! – окликнул талах-ар, и Санъяра последовала за ним.

Ещё через минуту она увидела целых три фигуры вокруг костра: Наран встал, чтобы встретить её, а ещё двое, Вейде и незнакомая талах-ан, сидели на циновке и о чём-то спорили, держа в руках один котелок на двоих. У талах-ан были рыжие волосы, как и Санъяра она заплела их в косу, и в кости была даже чуть пошире, чем воительница. Именно эта плотность, делавшая талах-ан почти похожими на бескрылых, и делала их в глазах Санъяры неуклюжими. Напрасно она убеждала себя в том, что подобное строение тела продумано и наверняка отвечает тем задачам, которыми занимается каста мастеров, представления о красоте, основанные на фресках и гравюрах с изображениями катар-талах и талах-ир выкинуть из головы никак не могла. И те, и другие, программируя выводок, всегда ориентировались на гибкую пластичность, которая одинаково полезна и воину, и танцору. Более медленные, силовые стили боя, катар изучали только с точки зрения противодействия мощному и медленному противнику, для самих валькирий они были невыгодны, потому что грузное тело не позволило бы использовать в бою крылья.

Подумав об этих закономерностях, Санъяра перевела взгляд на Нарана – несмотря на то, что талах-ар никакая грация в их работе не требовалось, его создатели продумали тело будущего учёного явно с большим вкусом, и, хотя в нём заметна была некоторая хрупкость, присущая многим представителям его касты, каждое движение отдавало чарующей пластичной грацией.

- Это Игре, - пояснил Наран, кивнув на вторую девушку. – Она вызвалась помочь нам в пути.

- Чудесно, - буркнула Санъяра, даже не пытаясь скрыть досады. Потом подумала, сообразила, как всё это выглядит со стороны и продолжила, решив сменить тему: - Маршрут вы уже разработали без меня?

Снова получилось как-то не так, как звучало у неё в голове.

- Нет, конечно, - с поразительным спокойствием отозвался Наран. Санъяра, к ещё большему своему неудовольствию, вынуждена была признать, что когда звучит его мягкий голос, пропадает всякое желание вступать в конфликт. Ну, по крайней мере, на несколько секунд. – Санъяра, ты хочешь что-то обсудить?

- Конечно, многое, - откликулась Санъяра без особой надежды. Было очевидно, что никакого доверительного разговора в присутствии ещё двоих спутников не получится.

- Отойдём? – как будто услышав её мысли, мягко предложил Наран.

7

Договорив, они вернулись к костру, и Санъяра, вынув из заплечной сумки лёгкое покрывало, расстелила его на земле. Наран как будто нарочно обошёл костёр и устроился с противоположной стороны. Санъяра всё ещё пыталась понять, что же так раздражает её в происходящем, и наконец осознала: она надеялась, что в это путешествие они отправятся вдвоём.

Собирая вещи, Санъяра не знала, куда именно они идут, слабо представляла, сколько времени это займёт. С другими катар они временами покидали храм для тренировочных походов, и сам факт ночёвок на земле не был для неё нов. Перспектива узнать больше о любимом храме будоражила кровь, ощущение нового, неизведанного, манило… Но было и ещё кое-что. Санъяра не была уверена, что эта причина стала для неё главной и вообще не хотела признаваться себе в том, что согласилась поэтому, но в глубине души она надеялась провести время с Нараном вдвоём. Поэтому её так разозлило присутствие Вейде. И вдвойне – общество Игре.

Вдобавок ко всему, едва оказавшись у костра, Санъяра почувствовала на себе первые косые взгляды спутницы и исходившее от неё напряжение. Санъяра не лезла в разговор, держалась нарочито чуть вдалеке от остальных. Вейде и Игре готовили похлёбку. Вообще-то, готовила в основном Игре, а Вейде подавал ей продукты, и Игре принимала их с таким видом, как будто это королевские подношения. Выражение её лица вдвойне раздражало Санъяру. Она всё ещё не видела необходимости в четвёртой спутнице, а обоснование относительно того, что Игре умеет вести хозяйство в походе, казалось ей до невозможности надуманным – готовить и разбивать лагерь она умела и сама. В начале, когда Санъяра только подсела к костру, представления о порядке в лагере требовали, чтобы она помогла с ужином или хотя бы спросила, что может сделать полезного. Но едва она задалась вопросом, у кого должна спрашивать, как в сердце всколыхнулось неприятие. Получалось, что Игре оккупировала роль хозяйки, и с предложением помощи нужно было обращаться к ней, а Санъяра вовсе не собиралась признавать её главной. Поэтому она просто отодвинулась от огня, откинулась спиной на ствол дерева и стала молча наблюдать. Так длилось, пока Игре не принялась разливать суп. Санъяра прекрасно видела, что та и вправду достаточно хорошая хозяйка, она подала парням две тарелки очень аккуратно. Когда же очередь дошла на Санъяры, руки Игре внезапно дрогнули, и, если бы не молниеносная реакция катар, весь кипяток пролился бы Санъяре на живот.

- Игре! – с укором произнёс Вейде. Будучи талах-ир, он наверняка ощутил, как накалилась атмосфера.

- Я такая неловкая! – очень ненатурально пожаловалась Игре.

Наран молчал. Переводил спокойный взгляд с одной девушки на другую, так что оставалось только гадать, понял он что-нибудь или нет.

- Я тебе не нравлюсь? – спокойно и ровно спросила Санъяра, внимательно глядя спутнице в глаза. И тут же отметила, как в зрачках талах-ин метнулась паника.

- С чего ты взяла? – слабо возразила она.

- Ты мне тоже не нравишься, - продолжила Санъяра тем же ровным голосом, но тише, так что никто из мужчин не должен был её услышать. – Но если мне захочется пролить на тебя что-нибудь, ты не дотянешь до утра.

Страх в глазах Игре взметнулся всполохом костра и теперь с ним обильно перемешивалась злость.

- Раз уж мы обе согласились на это путешествие, - продолжала тем временем Санъяра. – Давай дойдём его до конца, не мешая ни друг другу, ни другим.

Договорив она перевела дух и громче, чтобы слышали все, произнесла:

- Спасибо за суп. Я возьму на себя караул.

- Уверена? – спросил Наран немного позже, когда ужин был закончен, и остальные уже укладывались спать. Сам он вместо этого извлёк из мешка футляр и принялся устанавливать небольшой портативный телескоп. Санъяра задумчиво наблюдала за его действиями, пытаясь понять, как он собирается тащить эту штуку дальше, всю дорогу. Наран вовсе не выглядел силачом. – Завтра нам всем потребуются силы, - в унисон её мыслям добавил он, прикручивая последнюю деталь.

- Мне не требуется много спать, - откликнулась Санъяра. Суп, приготовленный Игре, ей не понравился, и теперь она потихоньку отщипывала от припрятанного в мешке каравая и отправляла кусочки белой мякоти в рот. – Достаточно помедитировать утром один два часа.

Наран бросил на неё внимательный, даже изучающий взгляд.

- Я слышал об этой технике… Но думал, что это не всерьёз.

Санъяра пожала плечами.

- Пока мы живём в храме, о ней вспоминают только во время испытаний, но те катар, которые несут дозор на южных границах, только ей и живут.

Взгляд Нарана стал задумчивым, он, казалось, даже забыл про свой прибор.

- На границе, да… - повторил он. Помолчал и, к удивлению Санъяры, добавил: - Думаешь, это правда?

- Что? – Санъяра даже моргнула от неожиданности.

- Варвары, - пояснил Наран. – То, что они в любой момент готовы напасть.

- Конечно, правда! – Санъяра от удивления заговорила заметно громче, чем следовало, так что Игре приподнялась с земли и, подарив ей враждебный взгляд, многозначительно шикнула. Санъяра лишь обожгла ей ответным взглядом и полушёпотом продолжила: - Зачем кому-то о таком врать?

- По-моему, ответ, очень прост… - отозвался Наран как-то нехотя. А потом, помолчав, добавил: - Санъяра, я не хочу тебя смущать, - он покосился на Кольцо, и Санъяра мысленно закончила «Пока ты можешь сбежать». – И боюсь упустить час.