Вам (не)зачёт, профессор!

Пролог

ОТ НЕЁ

Обычно, Светка Маресюк поднимает меня на подвиги. После шести у неё будто юла включается в одном месте и ей не сидится дома.

– Вперёд, навстречу приключениям! – обычно орёт она, принимая какую-нибудь супергеройскую позу. А это значит, надо собираться и идти, потому что учиться Светка всё равно не даст.

Но сегодня не сидится мне. Случаются и у меня такие дни.

– Пошли проветримся, – говорю, захлопывая учебник по английскому и сладко потягиваясь. Засиделась, заучилась, нужно развеяться.

– Да неужели?! – вот за что люблю Маресюк – дважды просить не надо. – Сама Майя Сенцова зовёт меня на подвиги…

Я пожимаю плечами:

– Не такие уж и подвиги – у меня два билета на постановку в местном театре – я же тебе говорила, что дочка моей крёстной, Герта, у них сценарист. А после забежим в кафешку по соседству, перекусим и обсудим пьесу. Как тебе план?

Маресюк кривится:

– Так себе, если честно. Ты ж знаешь, в театре я сплю.

– Не, там точно спать не будешь… У них постановка – авангардная. С вовлечением зала!

Светка смешно морщит лоб – подобные развлечения не для неё. Но отказать мне не может – всё-таки у меня хорошая подруга. Не зря я притащила её жить в свою квартиру. Сама бы тут от тоски загнулась, а Света не даёт мне скиснуть.

– Ладно, уговорила, – миролюбиво соглашается она, и мы начинаем собираться.

Через час уже готовы и направляемся на парковку, где дремлет подарок отца – мой милый «Жучок».

Отец бросил нас с мамой и уехал за хорошей жизнью в Москву. И, действительно, добился оной. Даже женился вновь – ага, не разведясь с моей мамой (уж не знаю, как он провернул такое, но, полагаю, использовал свой административный ресурс; он у меня чиновник высшего звена). И вот теперь папа откупается от меня подарками – квартирой, машиной. Я рассуждаю так: с паршивой овцы – хоть шерсти клок. Не осуждаю его, не злюсь уже, не плачу по ночам, как раньше. Он выбрал такой путь – пусть. Научусь жить без него! Авто и крыша над головой лишними не будут, если отец полагает, что этого достаточно для общения со взрослой дочерью…

Кручу ключи на пальце, иду чуть впереди. Светка отстаёт – ей снова звонит брат. Какой-то из… У неё их много. И сейчас они общаются на повышенных тонах, но я не слушаю…

Иду, погруженная в свои мысли, и не замечаю сразу, как с парковки выруливает автомобиль и прёт прямо на меня… Неловко шарахаюсь, нога, как по закону подлости подворачивается, и я лечу в лужу. Единственную в округе, но обширную, и полную не воды, а жидкой грязи… И вся она – прямо на мой новый персиковый костюм… А ещё – я кажется каблук сломала, и туфли тоже у меня – второй раз одеванные…

Машина останавливается, из неё выходит молодой мужчина – высокий, стройный, привлекательный. В стильных очках. Светка такого бы обфыркала, а по мне – весьма хорош. Я, в отличие от неё, по очкарикам млею. Тем более, по таким… красавчикам.

Однако все мои позитивные мысли на его счёт моментально испаряются, когда этот наглец с презрительным видом осматривает меня, сложив руки на груди…

Мне приходится задрать голову, чтобы увидеть его глаза – сейчас полные насмешки.

И я взрываюсь:

– Где тебя водить учили? – ору.

Обычно, я куда более вежлива с незнакомыми людьми. Но этот типчик своим нахальным видом просто вспенивает. Такие, как он, накупят дорогих тачек и думают, что им всё можно.

– Там же, где тебя ходить, – парирует он, хмыкнув.

Даже не думает подать руку и помочь встать, хотя по его вине я села в лужу. Притом – буквально, а не фигурально.

– По сторонам вообще-то надо смотреть, – заключает он, фыркает и, повернувшись, идёт к машине.

Вот так просто, не собираясь оказывать помощь!

Мажор зажравшийся!

– Поучи меня ещё! – кричу вслед.

Светка подбегает и всплёскивает руками, оценив мой вид:

– Мать? Как тебя угораздило?

– Да это вон он, – киваю на проезжающую мимо машину.

– Эй, я тебя запомнила! – вопит ему в хвост Маресюк, будто тот может что-то слышать. Но Светка для пущей убедительности жестом показывает: увидела-запомнила…

Помогает мне встать и даже отряхивает, хотя это бесполезно – одежда безнадёжно испорчена.

– Вот тебе и театр… – вздыхает она.

– Ага, – ехидничаю я, – одного актёра… Пошли домой, Светик… Прогулка на сегодня отменяется…

Она меня берёт под руку и помогает идти, хотя я не ушиблась. Приземление в грязь было мягким, но унизительным. Идти могу и сама, но забота подруги и её ворчание приятны.

Дома привожу себя в порядок и бреду на кухню: мне срочно нужно какао…

– И сериал! – добавляет Маресюк и уже щёлкает пультом моей плазмы. Строгай бутеры и дуй сюда – сейчас «Универ»[1] начнётся.

Я бы предпочла «Теорию Большого Взрыва»[2], но Светка считает его слишком занудным, потому что она по жизни не выносит ботанов.

– Вообще-то у нас завтра контрольная по английскому, – возвращаюсь с миской съестного и пытаюсь воззвать к Светиной рассудительности, но это бесполезно – она вся уже по ту сторону экрана, смотрит и уписывает бутерброды.

Но меня она всё же слышит и машет рукой:

– Ты разве забыла? Алевтина-то наша Карловна тю-тю, на покой… Завтра новый препод придёт. Думаешь, ему кто-то скажет, что на сегодня планировалась контроша? Да пфф… Самоубийц на нашем курсе нет! Заявляю авторитетно. Так что не дрейфь, падай рядом и наслаждайся, пока можешь…

Вот завидую я Светкиному пофигизму. Стойкий он у неё и… заразительный. Так что плюхаюсь рядом и погружаюсь в бесбашенный мир студенческого ситкома…

Утром просыпаюсь тяжело, будто с похмелья. Мы не пили, но телек явно пересмотрели. После того, как закончился «Универ», Светка нащёлкала ещё пару «мылодрам», как говорит моя мама, и, проигнорировав то, что перед нами двадцатая и тридцать четвёртая серия каких-то там сезонов, решила смотреть… Короче, закончился наш сериаломарафон глубоко за полночь. И сейчас моя голова гудит, как колокол…

Глава 1. Котетика

МАЙЯ

– Вы слышали – Кныша уволили! – сообщает наша вездесущая Верка Пирогова, главная сплетница курса.

Она догоняет нас в коридоре, когда мы уже направляемся к выходу – сегодня у нас были сокращённые занятия, и сейчас вся толпа радостно бежит по домам.

– Да ладно?! – чуть не подпрыгивает Светка Маресюк.

Не то, чтобы с Виталием Валентиновичем Кнышом у неё были хорошие отношения. Но наша прошлая сессия показала – существуют преподаватели, с которыми можно договориться за шуршащие купюры. Светка это активно практиковала. Не то, чтобы она заморачивалась по поводу оценок, но, порой, и тройку надо заработать… А зарабатывать Маресюк умела только неуды и выговоры…

– А за что, не знаешь? – интересуюсь.

Хотя мне-то что – социологию, которую у нас читал Кныш, сдала на «отлично» в первой пятёрке. Что там было дальше – не знаю. Обычно, после экзамена сразу разворачивалась и уходила домой. Светка тогда припозднилась – ждала удобного случая. Дождалась – домой тогда явилась сияющая и крайне довольная собой.

– Говорят, – захлёбываясь, продолжает Верка, – к студентке приставал.

Маресюк прыскает в кулак.

– Кныш? Да он же старый и с залысиной! – аргументирует она.

Пирогова поднимает палец вверх и авторитетно заявляет:

– Старый конь борозды не портит…

– … но и глубоко не пашет, – хихикает Маресюк. – Знаем-знаем… Интересно, кто же пал жертвой его чар?

Вот и мне тоже интересно. У нас на курсе – всего семь девчонок на тридцать парней. На параллельном ситуация и того хуже. Он, правда, ещё читал политологию у старших курсов, но и там женский контингент – дефицит.

Вера пожимает плечами:

– Имя жертвы предпочли не оглашать.

– Откуда у тебя вообще такая инфа? – подозрительно щурится Маресюк. И тут я с ней полностью согласна – верится с трудом, что какой-то второкурснице, пусть даже и такой пронырливой, как Пирогова, удалось раздобыть столь ценные сведения.

– Вы не поверите! – начинает она, важно вскидывая палец. – Моя двоюродная сестра работает в деканате. Печатает всякие бумажки. В том числе, и итоги заседания комитета по этике. Ну, короче, вчера она зашивалась. Попросила меня занести несколько бумажек нашей Бобрихе. А там верхним как раз и лежало про Кныша…

– Круто! – тянет Светка. – Жаль его, кто ж у нас теперь будет социологию читать? Опять какого-нить зануду очкастого пришлют? – косится на меня и дует губки.

Будто я виновата в том, что у нас появился новый препод по английскому. Я и сама ему не рада.

Светка и Верка сворачивают в ближайшее кафе – их, чую, распирает пообсуждать, поугадывать жертву. Ну что ж, пусть. А я собираюсь в типографию – нужно заказать флаеры для Герты. Мы вместе с ней волонтёрствуем в приюте для бездомных животных, и на носу очередная акция. Будем приглашать на неё людей, раздавая объявления на улицах. Дизайн нехитрый, мой, но милый, я им горжусь. Чем больше людей узнают о приюте – тем больше друзей и добрых рук появится у наших хвостиков.

Иду к машине, погружённая в мысли, и снова, со всего маху, врезаюсь в человека. Вскидываю голову, натыкаюсь на насмешливый взгляд:

– Кажется, у вас это входит в привычку, Сенцова?

– Могу тоже сказать о вас, Константин Викторович.

Он прав – за те две недели, что он ведёт у нас английский, я, словно по закону подлости, ещё раз пять влетала в него. (Хорошо, хоть больше не падала). Невольно начнёшь подозревать неладное. Хотя… он, наверное, тоже. Поэтому стоим сейчас напротив друг друга, сверлим взглядами… Никто не хочет признавать своей вины. И я не могу понять, что со мной такое – обычно я вежлива и тактична, особенно, с профессорами в универе. Всегда соблюдаю этикет и пиетет. Но с Ларёвым (а теперь я знаю ФИО этого красавчика, впрочем – он моё тоже) по-другому. Один его вид пробуждает в моей душе что-то злое и нехорошее. Будто вытягивает моё тёмное «я».

Вот и сейчас – схватил и держит за локоть, ещё и ухмыляется при этом.

– Отпустите, – требую.

Он хмыкает и лишь плотнее сжимает пальцы. Хорошо, что на мне плотный пиджак, а то наверняка остались бы следы.

– Что за молодежь пошла? – он картинно закатывает глаза. – Никакой благодарности! А я, между прочим, спас вас от очередного позорного падения.

Константин Викторович прав – я действительно веду себя гадко и неблагодарно.

– Простите, пожалуйста, – лепечу, густо краснея, и всё-таки добавляю: – И спасибо, что подхватили…

– Так бы и давно, – он убирает руки, поднимая их вверх и показывая свои миролюбивые намерения. – Но просто так я вас не отпущу. Пока не узнаю, в какие-такие мысли вы были погружены… Небось, размышляли о новой коллекции какого-нибудь модельера?

Фыркаю: ну да, о чём же ещё может размышлять девчонка восемнадцати лет от роду? Только о нарядах!

– Нет, – мотаю головой, – не угадали. О котиках.

– О котиках! – он смеётся. – Это так по-девчоночьи!

– Ну да, – взвиваюсь всё-таки. – Куда вам, брутальным мужикам, думать о несчастных бездомных животных. Поэтому среди волонтёров одни только женщины. А мужчины – весело и мужественно стебут их в соцсетях: мол, в приютах этих всегда грязь и убожество…

– Стоп! – ладонь с тонкими длинными пальцами взлетает вверх, останавливая меня. – Причём тут приют и мужчины?..

– Потому что я думала вовсе не о шмотках от кутюр, а о живности от «Котюр».

– Котюр? – переспрашивает он.

– Да, так называется городской приют…

– Ааа, – видимо, в гениальной голове моего профессора все шестерёнки встали на место и ему дошло. Но вывод, который он сделал, шокирует меня: – Можно с вами? Я животных люблю, и готов помочь словами, а не делом…

Неожиданно всплывает разговор с Пироговой, и, заливаясь краской, я интересуюсь:

– А это нормально будет? В рамках педагогической этики?

Константин Викторович понимает, о чём я и кивает:

– Нормально. У нас же не этика тут, а скорее – котетика. Ничего зазорного. Так что – едем в ваш «Котюр».

Глава 2. Моё! Не дам!

МАЙЯ

Дорогой кошусь на своего пассажира.

Интересно, что чувствует мужчина, когда садится в машину к женщине? Не ущемляет ли это его достоинство?

Вроде Константин Викторович – даже мысленно стараюсь называть его по имени-отчеству – ущемлённым не выглядит: шарится в телефоне, что-то кому-то пишет с кривой ухмылкой.

Сначала я, как и собиралась, останавливаюсь возле типографии, взбегаю по ступенькам небольшого крыльца. Мой профессор следует за мной. Даже любезно открывает мне дверь, пропуская вперёд. Быстро нахожу в сумочки флэшку – она вызывает усмешку у Константина Викторовича, видимо, потому, что имеет форму котика – и протягиваю накопитель девушке-оператору. Она выводит мой флайер на экран, интересуясь:

– Это будем печатать?

– Да, – киваю я.

– Нет! – резко доносится сверху. – Не смейте это печатать!

Мой несносный спутник нагло вклинивается в беседу и диктует свои условия.

Он сам вытаскивает флэшку, передаёт мне, разворачивает меня за плечи к двери, а сам говорит сотруднице типографии:

– Простите, мы ошиблись. Чуть позже вам на почту придёт нужный вариант? Вот это же ваш е-мейл? – он тычет в соответствующую строку на их визитке и, получив подтверждение ошарашенной девушки, прячет карточку в карман пиджака и тянет меня к выходу.

Пока спускаемся, он, фыркнув, интересуется:

– Кто вас верстать учил?

– Гугл и Ютуб! – язвлю я.

Мы, в отличие от вас, Кембреждей и Оксфордов не кончали. Я вообще была на домашнем обучении – букет хронических заболеваний с детства не позволял мне посещать обычную школу. А дома у нас был лишь старенький компьютер. Да и то моя мама – создатель и руководитель центра помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия, проводила за ним почти всё время: приходилось обрабатывать гору документации, проводить онлайн тренинги и конференции, и делать ещё множество другого. Поэтому я получала доступ к технике только на пару часов в день – в основном для того, чтобы найти и скачать учебную информацию, написать реферат и так далее. Собственный ноутбук у меня появился, только когда я уехала в областную столицу и поступила в университет. Вместе с квартирой и машиной – подарками от блудного папы. Так что изучать программы вёрстки серьёзно – было физически некогда. Училась по урокам в сети.

Но снобу, который смотрит на меня сейчас с явным превосходством, я этого, разумеется, не расскажу.

– Понятно, – отзывается он, – но вот, что я вам скажу, Сенцова: у общества пренебрежительное и даже брезгливое отношение к зоозащитникам ещё и потому, что они демонтируют тотальный непрофессионализм в плане пиара. Эти кривенькие объявления с кучей ошибок, сделанная на коленке раздатка, вроде вашей, – кивает на мою сумочку, где скрылась кошачья флэшка. – Подобное отталкивает людей, а не привлекает.

Развожу руками:

– Ну, извините. На профессионалов у нас просто нет денег. Всё сами. Как умеем.

Становится жутко обидно. У нас среди волонтёров только мы с Гертой – молодые. Остальные – взрослые тёти. Многие из них дальше рассылки в WhatsApp достижения прогресса не освоили.

– Не расстраивайтесь, – неожиданно по-доброму произносит Ларёв. – Я явно перегнул палку. Приношу извинения. И раз уж вызвался помогать – сверстаю вам флайера. Скиньте мне всю необходимую информацию.

И, несмотря на то, что я шокирована тем, что он извинился, от помощи отказываться глупо. К тому же – Ларёв прав: сейчас люди любят красивую картинку.

Мы обмениваемся номерами, и я скидываю ему в мессенджер афишу будущего мероприятия.

Он кивает и продолжает шокировать меня дальше:

– А теперь – отдайте мне ключи, потому что водите вы так же паршиво, как и верстаете.

Разумеется, я ведь за рулём всего пару месяцев. Поэтому не спорю, отдаю ключи и сажусь на пассажирское – мне в нём ещё привычнее, чем в водительском.

А ещё с такой позиции удобно рассматривать мужчину. Ларёв ведь очень красивый – тонкие идеальные интеллигентные черты. А очки в овальной оправе только добавляют образу шарма, чтобы там не говорила Светка про очкариков…

А пальцы!.. О, на них лучше не смотреть! Тонкие длинные аристократичные мужские пальцы – моя слабость. А у Константина Викторовича именно такие.

Следующая наша остановка – супермаркет: нужно пополнить запасы кормов и наполнителей, приобрести несколько новых лотков. Ну… и прочие кошачьи радости.

Ларёв и в этот раз проявляет инициативу, оплатив покупку.

– Спонсорская помощь, – мотивирует он.

И я не возражаю: уверена, он за один вечер тратит втрое больше.

Теперь – прямиком в приют. Там много новых хвостиков, нужно помочь расселить, накормить, убрать…

Когда вваливаемся на территорию с пакетами, все волонтёры застывают с открытыми ртами. Ещё бы – Ларёв нередко мелькает в местной светской хронике. А тут – собственной персоной.

– Я нам спонсора и помощника привела! – с гордостью заявляю, но мои коллеги по приюту смотрят на меня с каким-то недоверием. Словно я опасного хищника привела, и он сейчас порвёт всех здешних обитателей.

Глава 3. Закон подлости

МАЙЯ

Я вовсе не собиралась его оскорбить, когда попросила ключи назад. Запоздало поняла, как прозвучало и выглядело моё требование вернуть их.

Уже отъезжаю слегка от приюта, когда совесть заедает окончательно. Не цаца, потерплю, в конце концов, сама его сюда и притащила. Разворачиваюсь, еду обратно. Но едва успеваю выйти из машины – как мимо меня проносится такси, обдавая меня столбом грязи: здесь вечные лужи и слякоть; приют находится за городом, в подтопляемой зоне…

Стою, как оплёванная. Ну, гад.

Я отлично понимаю, кто был в том такси. Не иначе, как в водиле взыграла мужская солидарность. От этого становится неприятно и щиплет глаза. Почему он такой мстительный? Это же глупо. Я не нарочно…

Не замечаю, как рядом оказывается Елена Сергеевна:

– Вот же тварина! – ругается она, пытаясь вытереть меня, но только сильнее размазывает грязь. – Где ты только его выцарапала?

– Он преподаёт у меня в универе… – говорю буднично.

– Что? – Елена Сергеевна округляет глаза. – Ты знаешь, чей сынок этот Ларёв?

Пожимаю плечами – как-то особенно в биографию и личную жизнь профессоров никогда не лезла. Они всегда были для меня – словно из параллельной реальности. Я хожу в универ знания получать, а не сталкерить за преподами. У нас по этой части Верка Пирогова. Вот кто всё про всех знает.

Елена Сергеевна приводит меня в офис и требует:

– Раздевайся!

Хлопаю глазами, не понимая, чего она от меня хочет. Доходит, лишь когда у неё в руках замечаю пёстрый фланелевый халат.

– Вот, – кивает на предмет одежды, – держу здесь на чёрный день. Кто ж знал, что он реально станет чёрным? – она обводит меня рукой, протягивает мне, наконец, халат и полотенце. – Где душ – знаешь. Вперёд. А то будешь мне тут следить… Котов хватает, ещё и ты…

Юркаю в душ, привожу себя в порядок. Мои вещи Елена Сергеевна бросает в стиральную машинку… Тут сразу всё оборудовано – и кухонька, и прачечная, и душевая… С разными котейками приходится возиться, после некоторых надо хорошенько так отмываться и стирать одежду.

Когда выхожу из душа, уже кипит чайник, и женщина указывает мне на стул.

– Садись, поговорим…

Сажусь, кидаю пакетик в чашку с цветочками, заливаю кипятком. Обычный пакетированный чай, кажется, сейчас божественно вкусным…

– Ты ведь неместная? – спрашивает она, морща лоб, будто припоминает.

– Ага, – подсказываю.

– Значит, не знаешь, что у этого Ларёва отец – местный магнат, воротила. У них денег – куры не клюют…

Да, я заметила, что Константин Викторович дорого упакован, да и спорткар, как у него, на профессорскую зарплату не купишь. Да что там машина – у него очки одни, наверное, целое состояние стоят…

– Костенька этот – знаменитый тусовщик, – продолжает Елена Сергеевна. – Одно время из местной хроники не вылезал… И знаешь ли, любой кутёж, любой выверт ему с рук сходил… Уверена, универ – его новая игра. Уже объелся своей клубной жизнью – потянуло на свеженькое, на студенточек…

Я слушаю её, раскрыв рот, и чем дальше, тем сильнее чувствую, что Константин Ларёв теряет очки в моих глазах. Потому что пелена падает, и мне доходит – я лишь его игрушка, временно развлечение. Он меня, как выражается та же Елена Сергеевна, помотросит и бросит. Вытрет ноги и не оглянется… Нет, я точно не за этим ехала в столицу. У меня есть принципы, и отступать от них не намерена.

– Ладно, – поднимаюсь, – мне пора. Ещё кучу учить на завтра… И флаеры делать! – уверена, теперь Константин Викторович точно забудет, что обещал мне помощь с ними. Ну и пусть, лишь бы о нуждах приюта не забыл. Котикам нужнее…

– Костюм твой ещё стирается, а потом сохнуть будет, так что придётся ехать в этом, – Елена Сергеевна указывает на мой халат.

– Ну, в этом – так в этом, – соглашаюсь, – я – не царевна какая-нибудь. Постираю потом, верну в целости и сохранности.

– Не сомневаюсь, – она обнимает меня, прижимает к себе и шепчет на ухо: – Я тебя по-матерински прошу – держись подальше от этого богатея. Такие не ценят хороших девочек. Он тебя только опозорит, потешится и бросит…

– Не волнуйтесь. Я – кремень! Пусть только попробует!

Качает головой:

– Ох, девочка… Ты ещё ребёнок, а он – матёрый и зубастый. Страшно мне за тебя!

Только и могу, что обнять в ответ. Я знаю, о чём она. На мамином форуме – сотни историй, когда юные девочки верили, что любовью смогут изменить, наставить на путь истинный, а потом вся их любовь разбивалась о реальность – люди не меняются! Особенно – избалованные, привыкшие к безнаказанности и вседозволенности. Я рано стала реалисткой. Может, это и хорошо. Такие вот Костики изрядно обломаются, пытаясь меня соблазнить… Наверное, я неправильная – мне уже девятнадцать, а я ещё не влюблялась ни разу. Вон, та же Светка – постоянно в страдашках, потому что у неё вечно – новая любовь и разбитое сердце. Потому что очередной «такой парень» очень быстро переходит в категорию «этот придурок».

Иду к двери, но Елена Сергеевна кидается за мной:

– Постой, – кричит, – там же прохладно. Возьми мой кардиган. А то замерзнешь.

Не отказываюсь. Выйдя, мельком бросаю взгляд на своё отражение в окне – да уж, та ещё красотка. Волосы в гульку на затылке закручены, пёстренький бабушачий халатик, сверху – вязанная кофта на три размера больше. Невольно хмыкаю. Ну что ж, мне, как говорится, не на выставку – домой приеду, быстро юркну в подъезд, а там – скоро и дверь квартиры. У меня же второй этаж.

С таким планом и еду домой.

Только совсем забываю, что в моём подъезде живёт и Виолетта Альтшулер – наша универская королева красоты. Она уже на третьем курсе и, не знаю почему, не возлюбила меня с того дня, как мы с ней впервые пересеклись в лифте. С ней был парень, который моё появление откомментировал восторженным:

– Воу, какая сладость!

Видимо, Виоллету это задело.

И с тех пор, пересекаясь со мной, она старалась так или иначе меня подколоть, высмеять, унизить, словно я тянула за язык того парня. Да я и забыла уже, как он выглядел. Думаю, сама Виолетта – точно. Для неё это наверняка был «очередной»…

Глава 4. Женская солидарность и мужское братство

МАЙЯ

Откуда берётся рыжая фурия – понять не успеваю. Светка налетает на Виолетту сзади с разлёту и тем самым валит её на пол лицом вперёд. Я едва успеваю откатиться в сторону.

Светка выросла с братьями, ей не привыкать отстаивать своё место под солнцем с помощью кулаков. И она сейчас активно пускает их в ход. Виолетта воет и закрывается. Оттягиваю подругу:

– Хватит… Хватит… с неё довольно…

Светка для пущего эффекта ещё и плюёт в поверженную соперницу, обнимает меня и уводит прочь…

– Как хорошо, что вышла тебя встречать, – бормочет дорогой… – Как почуяла! А моя чуйка никогда не подводила…

Уже за дверью устало оседаю на обувницу. Меня трясёт и колотит от всех эмоций, которые пришлось испытать сегодня… Наваливается откатом и давит…

– Так… Мне там мама из деревни травяной чай прислала. Идём, буду тебя отпаивать.

Она тянет меня за руки вверх и ведёт на кухню.

Я усаживаюсь на табурет, уставляясь перед собой, а Светка хлопочет вокруг.

– Вот, – передо мной появляется чашка ароматного чаю, – пей и рассказывай.

Подчиняюсь – пью и рассказываю.

На эпизоде с грязью Светлана взрывается. Даже с табурета вскакивает и начинает наворачивать круги, приговаривая:

– Вот же гад… Вот же урод! – потом недобро щурится и спрашивает: – Ты уже продумала план мести?

– Нет, – признаюсь честно, – да и зачем? Я ж не он…

– Понимаешь, – начинает Светка, – неотомщённость и ведёт потом к тому, что такие вот мажорчики распускаются и думают, что им всё можно…

Машу рукой:

– Пусть… Я устала, пойду прилягу…

Светлана отпускает меня.

Но поскольку заснуть всё равно не получается, выбираюсь из-под одеяла, открываю ноутбук и сажусь писать рефераты… Учёба всегда меня успокаивает и настраивает на позитив…

А ещё – блинчики. Свернув окошко Ворда, иду на кухню и затеваю блины. Вскоре на помощь прибегает Маресюк. Она взвинчена и зла.

– Помнишь Серёжу с третьего курса? – киваю. Вроде бы её новый парень. Сложно запоминать имена, когда бойфренды у моей соседки меняются с такой регулярностью. – Парнокопытным оказался… В общем, я его бросила…

– Да что за мужики пошли?! – поддерживаю её. – Что не парень – то и парнокопытное!?

– И не говори, – Светка плюхается на стул, хватает яблоко, приготовленное мной, чтобы варить джем, и хрустко впивается в его румяный бок. – Нужно с этим что-то делать…

– Варианты? – отбираю у неё несчастный фрукт, чищу, режу и укладываю дольки в сотейник, пересыпая сахаром. Поскольку мама у меня, как сама говорит, человек казённый, то мне пришлось рано научиться готовить. Благо, сейчас полно лайфхаков в сети, по ним и осваивала тайны кулинарии…

– Ну… – Светка задумывается, потом машет головой: – Не, так не пойдёт. Месть должна быть продуманной. Так наскоком, на мозговом штурме, – она утаскивает блинчик, макает в мёд и отправляет в рот, – это не делается. Тут надо холодную голову и трезвый расчёт…

После перекуса Светка уводит меня смотреть сериалы. Потому что именно они – по мнению эксперта Маресюк – как раз здорово разгружают голову…

Наутро захватывает студенческая жизнь – пары, семинары, общественная универская жизнь. И, наверное, сказывается ещё и то, что сегодня у нас нет английского. Уж не знаю, как бы я смотрела в глаза Константину Викторовичу. Виолетта тоже не появляется сегодня в универе… Поэтому до обеда моя жизнь проходит совершенно спокойно… Но уже на парковке, когда я открываю машину, меня настегает звонок:

– Ваши флаеры готовы, – бодрым голосом сообщает девушка.

– К-какие? – морщу лоб. Мы же вроде вчера ушли из типографии, не сделав заказ. Константин пообещал всё переделать сам, но… вряд ли бы он стал что-то делать после случившегося.

– Так вы будете забирать или нет? – голос уже не так дружелюбен.

– Да-да, – заявляю я, – скоро буду…

– Что случилось? – интересуется проницательная Светка, тут же оказываясь рядом.

– Сама не знаю…

– На тебе лица нет! – констатирует она. – Я с тобой, – решительно закидывает сумку внутрь и усаживается в пассажирское кресло…

Едем с ней вместе в типографию, но дальше она со мной не идёт – Свету отвлекает бывший в мессенджере…

А я взбегаю по лестнице, иду к той девушке, что работала с нами вчера…

– Я же накануне не сделала заказ, – напоминаю.

Она кивает:

– Ваш молодой человек, как и обещал, всё переделал и отправил нам. Смотрите, какая красота получилась! – она протягивает мне глянцевый листочек. И у меня перехватывает дух – элегантно, информативно, стильно…

– Чудесно! – шепчу.

Девушка бросает на меня странный взгляд: мол, ну у вас и отношения.

Забираю раздатку, прячу в рюкзак и тянусь за кошельком:

– Сколько с меня?

– Нисколько, – продолжает ошарашивать меня работница типографии, – всё уже оплачено…

Едва спускаюсь и занимаю место за рулём, как снова звонит телефон. В этот раз на экране высвечивается Елена Сергеевна:

– Ой, Майка, – воет она, – навлекла ты на нас беду!

– В чём дело? – кричу в ответ, хотя недоброе предчувствие и скручивает всё внутри…

– Сюда идёт техника… – давя всхлипы, говорит Елена Сергеевна. – По-моему, они собираются сносить приют…

Маресюк, которая сидит рядом и слышит весь разговор, меняется в лице:

– Едем скорее! – требует она. – Кажется, я всё-таки придумала план мести…

И по суровому блеску в глазах я понимаю, что та будет ужасной и беспощадной…

Ну что ж, значит, так тому и быть.

Света на моей стороне. Елена Сергеевна тоже. Значит, Константину предстоит на своей шкуре испытать, что такое женская солидарность…

Разворачиваю машину и вжимаю педаль в пол…

КОНСТАНТИН

После встречи с семейкой Виолетты мне хочется долго мыться с мылом – будто меня самого грязью обляпали. Честно сказать, я так и не понял желание отца породниться с Альтшулерами.

И когда за ними, наконец-то, закрывается дверь, спрашиваю в лоб:

Глава 5. На фоне заката

МАЙЯ

Мы держимся за руки. Светка сжимает монтировку. Не будут же они, ей Богу, переезжать живых людей.

И впрямь останавливаются.

Но в воздухе повисает напряжённая пауза. Аж звенит и искрит. Особенно, когда из одной из машин выпрыгивают мужики в робе и сачками.

– Не иначе Костик решил сдать котов на живодёрню, – глухо произносит Света. Я чувствую, как она прямо кипит вся, сильнее вцепливается в своё оружие.

– Только через мой труп! – говорю резко. И это правда – я готова сражаться до последнего.

Сегодня Костя появляется из джипа – понятное дело, его спорткар никогда бы сюда не подъехал. Вместе с ним из машины выходит высокий темноволосый мужчина восточной наружности. Возможно, в обычной жизни он выглядит грозно и пугающе, но, увидев, нас подмигивает и весело улыбается:

– Костян, гляди, какое воинство!

Константин Викторович тоже улыбается нам.

– Сенцова! Маресюк! Однозначно зачёт с занесением в соцсети, как лучших зоозащитниц города!

– А нам тут зубы не заговариваете, – злится Света. – Мы и шагу в сторону не сделаем. Не дадим вам котиков в обиду.

Хозяин джипа окидывает мою подругу явно заинтересованным взглядом и расплывается в довольной ухмылке:

– Какая женщина! Огонь! Вашей маме, мисс, случайно зять не нужен?

– Моей маме может и нужен, но – нормальный мужик, а не такой, – Светлана меряет его презрительным взглядом, фыркает и даже плюёт себе под ноги.

– Ауч! – отзывается верзила. – Вот сейчас было больно!

Светка корчит рожицу:

– Ой-ёй, какие мы нежные!

Все вокруг довольно ржут.

– Ну, Мар, – хлопает его по плечу Константин Викторович, – эк тебя девчонка-то уделала?

Тот, кого назвали Маром, поднимает руки:

– Сдаюсь-сдаюсь, перевес сил явно не на моей стороне…

Мне надоедает этот спектакль и поэтому спрашиваю прямо:

– Кто мне объяснит, что здесь происходит?

Константин Викторович моментально серьёзнеет и заявляет:

– Вот именно этим я и собираюсь знаться, – лезет в карман, достаёт какой-то корявый рисунок и суёт мне под нос: – Вот! Это план полной реконструкции приюта. Не дело, что люди, занимающиеся таким благим направлением, ютятся в утлых сарайчиках. А животные в подобных условиях всегда будут болеть…

С этим поспорить сложно. Реконструкция приюту и впрямь очень нужна. И мне становится даже немного стыдно, что я подумала плохо о Константине Викторовиче. А потом оглядываюсь на Светку, замечаю спешащую к нам Елену Сергеевну – и понимаю, что не я одна…

Основательница приюта становится рядом с нами и поглядывает недобро на этих реконструкторов.

К моему удивлению, Константин тушуется и начинает сбивчиво объяснять, как собирается всё переделать… Елена Сергеевна слушает его, морща лоб и кивая. Ей удаётся в представленных каракулях разглядеть будущие фасады.

– Согласна, – говорит, в конце концов. – У меня даже есть место, куда сможем временно эвакуировать наших хвостиков. Только вы это – своих гамадрил отзовите. У нас котики цивилизованные, мы их сами переловим и в переноски посадим… Вы лучше побольше переносок подвезите – а то наших на всех не хватит…

Мар берёт под козырёк:

– Будет сделано, мой генерал.

Елена Сергеевна даже приосанивается и улыбается ему.

– А мы с девчонками котофеев ловить, – говорит она уже куда веселее и дружелюбнее. – Айда, девочки.

– Я с вами, – вызывается Константин Викторович.

– А если Маркиз опять… – начинаю я.

– Я всё предусмотрел, – он отходит к машине и возвращается с рюкзаком. – Надеюсь, у вас найдётся, где переодеться?

– Сообразим, – говорит Елена Сергеевна и уводит наш отряд в приют.

Мар и ловцы уезжают в противоположном направлении, но, пообещав скоро вернуться, чтобы загрузить им переноски с питомцами…

Говорят, кошки чуют неприятности и не очень любят переезды. Хотя… кто их любит? Но проблема в том, что милы кисы, которые ещё вчера сами шли в руки, сейчас становятся на дыбошки, выпускают коготки и вообще всячески демонстрируют, что они, хоть и маленькие, но хищники.

В общем, к тому времени, как последний пушистик оказывается в переноске и на пути к новому месту жительства, мы покрываемся шерстью и царапинами.

Елена Сергеевна загоняет всех в душ, а потом – на обработку. Раны от кошачьих зубов и когтей очень опасны. Она тому – живое доказательство. В своё время её покусал бездомный кот, которого попыталась спасти, после того, как он попал под машину. Животное, конечно, было в стрессе и его простили, но рана потом заживала очень долго. Елена Сергеевна даже оказалась в больнице и ей вырезали приличный кусок кожи с мясом. Теперь тот шрам на руке – её гордость. Но к повреждениям, полученным от котиков, она относится более чем серьёзно…

Когда заканчиваем – уже вечереет… Нужно по домам, поскольку у всех ещё полно дел. Но тут я вспоминаю нечто важное и, густо краснея, отвожу Константина Викторовича в сторону. Возможно, смелости мне предаёт то, что сейчас он одет в обычную робу, всклоченный и исцарапанный…

– Спасибо вам, – говорю искренне, прижимая кулак к груди и заглядывая в глаза своему профессору…

– За что? – удивляется он.

– За флаеры, – произношу и почему-то смущаюсь ещё сильнее, – они вышли великолепными. Но… не стоило платить. У нас были деньги на это.

– Да бросьте, Сенцова. Вам финансы на другое пригодятся – корма, лекарства… А мне не сложно…

– Всё равно спасибо… – выпаливаю и собираюсь ретироваться, но он не позволяет. Перехватывает за руку и смотрит прямо в глаза – так пронзительно…

– Майя, – говорит, – выходите за меня…

И я замираю, ошарашенная предложением. В голове теснится множество мыслей – возмущение, возражения, отказ… Но ни одно не облекается в слова… Только хватаю ртом воздух.

А солнце романтично золотит вершины небольшого леска, что обступает приют со всех сторон…

Уж не знаю, как трактует моё молчание и смятение Константин Викторович. Наверное, принимает за согласие. Потому притягивает к себе, наклоняется и… целует.

Глава 6. Ожидание и реальность

МАЙЯ

Рука ещё ощущает его пожатие, а глупое сердце сходит с ума.

Боже, он сказал, что счастлив моим согласием, и я ему верю. Просто сплошное наслаждение. Еду домой, подпевая песням по радио. На душе тоже – песня. Вбегаю в квартиру, подхватываю встречающую меня в дверях Светку под руку и кружусь с ней по прихожей…

– Ты, мать, головой случайно не ударялась? – говорит она, наконец, выбравшись из моих объятий.

– Нет, я просто счастлива… Очень-очень, – утаскиваю её в гостиную к дивану, сажусь рядом и спрашиваю, заглядывая в глаза: – Помнишь, мы вчера с Костей, – ух, уже называю его Костей! – целовались на фоне заката, а ты нас фоткала?

– Ещё бы! – отзывается она. – То были незабываемые кадры!

– Так вот, – чувствую, как краска заливает щёки, – он сделал мне предложение.

– Что… серьёзно? – Светка округляет глаза. – Так быстро, с одного поцелуя?

Киваю и выдаю, подняв палец вверх:

– А зачем тянуть? Между нами определённо есть притяжение. Поэтому надо сразу оформлять отношения…

– Слушай, а это на его карьере не скажется? – Светка явно вспоминает увольнение Кныша, которое мы недавно рьяно обсуждали…

– Не знаю… – мне становится страшно за дорогого человека.

Так, признаю уже, что Константин Ларёв мне дорог? А как иначе! В другом случае я бы не ответила ему согласием. Он определённо в моём вкусе – высокий, красивый, а эти стильные очки… ммм… Заглядение. При этом отнюдь не выглядит хлюпиком или задротом, наверное, посещает спортзал… А то, что он старше – для меня скорее плюс, чем минус.

– Ты обязательно переговори с ним об этом, – серьёзно наставляет Маресюк. – Не хотелось бы, чтобы кто-то из вас пострадал…

– Спасибо, – обнимаю подругу, – постараемся не подставиться…

Мы погружаемся в обычную жизнь студенток – перекус, конспекты с отвлечением на ВК и видосики, снова перекус…

За ним и спрашиваю у Светки:

– Как думаешь, нужно сказать маме?

Света мотает головой:

– Не так сразу. Вы хоть притритесь сначала друг к другу, – скользит пальцем о палец…

– Пошлячка! – бросаю в неё кухонным полотенцем, которым протирала посуду.

– Реалистка! – она ловит снаряд на ходу. – И ничему тебя мой горький опыт не учит! Мужик сейчас пошёл несерьёзный! Его сначала нужно как следует… надкусить, а потом уже жевать по полной. А то вдруг кислятиной или тухлятиной окажется.

Хохочу – у Светки всегда такие необычные ассоциации, но удивительно верные. Но в одном она определённо права – маму пока беспокоить не стоит. Сначала нам и впрямь нужно узнать друг друга получше… Но до поры… – краснею от одних только мыслей – без того самого, на что усиленно намекает Светлана…

Засыпаю счастливой.

На следующий день после занятий мы со Светкой идём раздавать флаеры благотворительной акции от «Котюра». Работа по обустройству нового приюта вовсю кипит. Скоро котики въедут в новые чистые уютные домики. А пока… нужно привлечь внимание неравнодушных, набрать новых волонтёров – ведь в приюте теперь будет куда больше работы, так как территория – об этом позаботился отец Константина – станет больше…

Несмотря на то, что на улице ещё солнечно, мы всё же замерзаем, и Светка тащит меня в кафешку перекусить и согреться…

Обычно мы с ней не заходим в такие дорогие заведения в центре города – здесь цены просто аховские. И не то, чтобы обе бедствовали, но всё-таки разумная экономия ещё никому не мешала.

Но сегодня есть повод.

– За предложение! – Светка поднимает чашку с ароматным чаем.

– Будем! – прыскаю со смеху и отпиваю свой…

Здесь уютно – тихая приятная музыка, диванчики с подушками, столики без острых углов. А главное – огромные окна, украшенные логотипом заведения, и просто векторыми рисунками кофе и десертов.

Мы как раз сидим у окна.

Вид – прекрасный. На городскую улицу, полную суеты. Контраст с тишиной и расслабленной атмосферой внутри кафе – разительный… Как и у атмосферы – с вопросом, который задаёт Света:

– Ну как там твой новоиспечённый жених? Не звонил?

Действительно, Костя вчера как убежал «по важным делам» – так и исчез с радаров. Сегодня у него вообще не было пар ни у одного курса, поэтому в универе он, соответственно, не появился… И меня уже начинает терзать дурное предчувствие: а вдруг с ним что-то случилось? Вдруг он заболел?

– Смотри! – неожиданно восклицает Светка. – Это же его тачка?

Прямо напротив кафе – огромный ювелирный салон. Лучший в нашем городе. Там представлены все ведущие бренды. Каждая девушка мечтает получить подарок оттуда…

И вот на парковке у этого царства блеска и роскоши я и впрямь замечаю спорткар Ларёва. Его машину – красную, хищную, сексуальную – сложно не заметить. Такая в нашем городе одна.

Он выбирается из салона – и у меня ёкает сердце: неужели?

За кольцом… Для меня… Мечты и фантазии вмиг подкидывают самые красивые картины того, как он преподносит мне драгоценный подарок, а я, смущаясь и плача, принимаю…

Но – реальность разбивает мои грёзы вдребезги: Константин обходит машину, открывает дверь со стороны пассажира и помогает выйти… Виолетте Альшулер.

А потом они – взявшись под руки – идут в тот самый салон…

КОНСТАНТИН

Бесхитростный шантаж Виолетты ставит меня в тупик. Корю себя, что не поговорил с Сенцовой откровенно, не раскрыл карты, а устроил дурацкую игру. А теперь – мои необдуманные поступки могут ударить по ней. И ударят, если я что-то не предприму.

Я бы, конечно, мог пошантажировать в ответ. Но – во-первых – у меня нет записей, просто целью не задавался их делать, во-вторых – на репутации Виолетты и так печать ставить некуда. Ей точно такое не повредит.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю, глядя в наглые голубые глаза.

– Хочу, чтобы ты уделял мне больше внимания, – открыто говорит она. – Разумеется, вне универа. Мне совсем не хочется, чтобы ты повторил судьбу Кныша. Поэтому – не будем драконить ректора и Бобриху…

Глава 7. Клин клином, что ли?

МАЙЯ

Я лежу и смотрю в потолок. Из меня будто вытянули всю жизнь… Помню, на форуме, который ведёт мама, я читала истории обманутых женщин. Они писали об этой пустоте внутри. После предательства.

В голове бьётся только один вопрос: зачем? Поцелуи, предложения, благодарность за моё согласие?.. Что всё это было? Какая-то грязная игра, правила которой мне забыли рассказать?

Фыркаю и продолжаю перекидывать из руки в руку завязки на спортивной кофте. Мне холодно изнутри. Аж трясёт. Не могу согреться.

– Какао и сериальчик? – в проёме двери нарисовывается Светка с подносом: дымится тёплый ароматный напиток, поблёскивают конфетные фантики… Подруга заботится обо мне. Только вот… мне ничего не хочется – ни какао, ни сериальчиков… Только тупо лежать и смотреть в потолок. – Ой, ну, подумаешь – оказался парнокопытным? Не он первый, не он последний… Если бы я так умирала по каждому, чтобы от меня осталось?

Светка выставляет чашки и вазочку с конфетами на тумбочку возле моей кровати. Тоже вооружается керамической чашкой с ленивым котом, утверждающим, что… проблемы нужно игнорировать, тогда они обидятся и уйдут.

– Спасибо, – бормочу, с трудом принимая вертикальное положение. – Думаешь, поможет? – киваю на кружки с ароматным напитком.

– Не помешает точно…

Тут Светка права – какао приносит с собой ощущение тепла и нужности. И я даже улыбаюсь. Мне не нужно больше мучится в попытках согреться… Напоив и накормив меня, Светочка Маресюк понимает на подвиги:

– Не время предаваться хандре, подруга. Идём тусить. Будем клин клином вышибать, слышала о таком?

– Слышала, – соглашаюсь. – А ты действительно права… Давай сегодня побудем бэдгёрл и оторвёмся…

– Точно! – моментально подхватывает идею Светка. – Идём отдыхать. Я слышала, сегодня в один клубец приехала модная группа из Москвы. Думаю, там будет весь наш бомонд. Идём…

Она хватает меня за руку и тянет к шкафу.

Выбор наряда для такого мероприятия – дело очень ответственное. Ведь хочется выглядеть по-настоящему плохой. Поэтому выбираю чёрный топ на тонких бретелях, обтягивающие кожаные брючки и туфли на тонкой шпильке. Коротенькая джинсовая курточка и яркий макияж дополняют мой образ.

Светка тоже не отстаёт – её коротенькая алая юбочка в складку бьёт рекорды минимализма.

В таком виде мы и выходим из дома. Сегодня поедем на такси, потому что я намерена не просто выпить, а напиться… Быть плохой – так по полной программе. То, что я не умею пить, меня мало волнует… Научусь.

К клубу мы подъезжаем вначале восьмого. Очередь у входа – длиннее, чем в советское время за дефицитным товаром (это - если верить нашему преподу по истории, что такие были). Пристраиваемся в хвост.

– Да уж, – злится Маресюк, – чую, мы весь вечер здесь простоим…

И тут раздаётся:

– Светка!

Перед нами вспыхивает рыжая шевелюра.

– Савка? – моя подруга вскидывает брови.

– Он самый, – ухмыляется её брат. – А с подругой не познакомишь?

Парень изо всех сил строит мне глазки.

– Я то представлю, но, боюсь, ты не в её вкусе…

– Обидно! – дует губы юноша.

Света коротко представляет нас друг другу.

– А вы приехали потусить? – интересуется Савелий, окинув нас взглядом.

– Нет, – ехидничает Светка, – в очереди постоять.

– Тогда… – таинственно тянет Савелий, – мне кажется, я могу вам помочь…

– Правда? – дуэтом выпаливаем мы.

Савелий делает грудь колесом.

– Я тут немного помог им с настройкой аппаратуры, и поэтому у меня своего рода карт-бланш: чёрный вход весь мой. За мной…

Савелий и впрямь проводит нас внутрь через служебные помещения.

После их относительной тишины, грохот музыки и криков разгорячённой толпы обрушивается на нас лавиной. Я даже глохну. Уже хочу повернуть назад, потому что в висках сразу начинает пульсировать. Но Светка меня хватает за руку и с упрямством ледокола тащит к ближайшему свободному столику…

– Нет-нет, – кричит мне в ухо, когда падаем на диванчики возле столика, – я не позволю тебе уйти. Мы только пришли.

– Но здесь так громко, – морщусь я.

– А кому сейчас легко? – она вскидывает брови.

Перед нами появляется официант и предлагает нам отведать слоистые яркие коктейли. Не отказываемся – в конце концов, за этим сюда и пришли.

Пока тянем через трубочки напитки – скользим взглядом по толпе.

И вдруг Светка едва ли не подпрыгивает на месте:

– Смотри! – она кивает в сторону блондинки, которая сейчас хохочет, запрокинув голову.

Виолетта – узнаю я. Рыскаю по сторонам, высматривая её спутника и, в тоже время, боясь увидеть его. Но Виолетту лапает какой-то бритоголовый качок, вовсе не похожий на интеллигентного Константина.

– Так-так, – резюмирует Светлана, – с одним, значит, по салонам. А с другим – вот так, по клубам обжиматься.

– Нам-то какое дело? – пытаюсь делать вид, что мне реально всё равно. Только Светку ведь не проведёшь.

– Ну, нет, подруга, так не пойдёт, – она качает головой. – Месть должна быть и подаваться холодной, – достаёт сматфон и делает несколько снимков.

И вдруг, на какое-то время, все словно замирают, даже долбящая по мозгам музыка затихает – все взгляды буквально прикипают к человеку, который появляется в зале.

На первый взгляд в мужчине вроде нет ничего необычного – возможно, он симпатичен, не более. Но вот глаза… Словно две бездны. И выражение лица полное презрения к миру…

– Оу, – вырывается у Светки, но она тут же затыкает себе рот, – кажется, я знаю, кто это…

– И? – вскидываю брови.

– Один местный мафиози. Говорят, он злобный и безжалостный.

– Господи, – пугаюсь, – этого только нам не хватало.

– Ну, пока мы к нему не лезем да и сидим далеко. Какое ему до нас дело?

Но тут незнакомец оказывается рядом с тем качком, который обнимает за талию Виолетту. Он что-то им говорит, потом разворачивается и идёт наверх, где, насколько я знаю, находятся вип-кабинки. Качок, тащащий за руку Виолетту, направляется за ним…

Глава 8. Прямиком из ситкома

МАЙЯ

Мы крадёмся за честной компанией, идущей наверх, довольно-таки незаметно. Во-первых, туда-сюда снуют посетители – бельэтаж явно пользуется популярностью. Кроме того, мимо носится много обслуги – официанты, танцовщицы…

Поэтому нам со Светкой удаётся теряться, но при этом – не выпускать из виду нашу цель. Благо, блондинистые волосы Виолетты в отблесках светомузыки мерцают и притягивают взгляд.

А вот и верхний этаж. Юркаем за ближайший столик, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

К нашим наблюдаемым подходит невысокого роста мужчина. Он подобострастно кланяется, что-то тихо бормочет… Из всей его речи я выхватываю только одно:

– … прошу.

Он указывает на третью от входа вип-кабинку.

Тот, кого Светка назвала главным мафиози города, кивает, но не спешит вести остальных за собой: машет головой, подавая сигнал амбалам в чёрном, что незримыми тенями следовали за ними, и те исчезают за указанной дверью.

– Идём, – шипит на меня Светка.

Я округляю глаза:

– Куда? Они же наверняка там каждый угол перетряхивают.

– Верно, – отзывается она, – поэтому у нас будет фора в несколько секунд, чтобы проскочить туда и спрятаться.

– Думаешь, получится? – шепотом интересуюсь я, когда мы, взявшись по руку, проходим мимо этой шайки-лейки.

– Смейся, – шикает на меня Светка и сама хихикает в кулачок. Мы спокойно проходим мимо – те, за кем мы следим, слишком заняты разборками друг с другом, чтобы вообще смотреть по сторонам и обращать внимание на хихикающих девчонок. Таких тут – пруд пруди. Именно потому, что мимо постоянно кто-то проходит-проскакивает-пробегает, мы со Светкой спокойно добираемся до нужной кабинки.

Справа – огромная тумба, на которой полунагая девица поливает себя Пепси. Мы ныряем за это укрытие, радуясь, что обе миниатюрные. Выглядываем осторожно. А вот и наши секьюрити… Дальше время идёт на секунды. Я даже не успеваю понять, как мы так быстро заскакиваем внутрь.

– Прячемся, – командует Светка, и мы ныряем за тяжёлую бархатную кулису – здесь небольшой подиум, видимо, для приватных танцев. Он-то и отгорожен алым бархатом от основного зала.

Мы успеваем вовремя, тютелька-в-тютельку. Едва только скрываемся за шторой, как появляются участники действа и рассаживаются по креслам и диванам. Вернее, на диван садится тот, кого Светка называла мафиози. А качок и Виолетта усаживаются в кресла. Амабалы-охранники замирают по обе стороны от своего босса…

Мы высовываем любопытные носы, чуть раздвинув кулисы. И вовремя, потому что этот самый босс тянет:

– Ииии? – вопросительно глядя на Виолетту и качка.

Видимо, продолжается ещё начатый за дверью разговор.

– Шеф, – юлит качок, – всё идёт по плану…

– По какому такому плану? – вскидывает тот брови и вальяжно разваливается на диване.

– П-по вашему же…

– Пфф… Виолетта, девочка моя, – произносит мафиози с нежностью в голосе, такой приторной, что неизвестно, кого она может обмануть, – напомни-ка мне, каков был план?

– Я должна подобраться к Ларёву… – лепечет та, и моё сердце пронзает: ну, стерва, ну, погоди! Значит, вот зачем мне дорогу перебегаешь, сучка крашенная!

– Так почему всё ещё никак? – хмыкнув, интересуется мафиози. – Ты же сама мне тут свои таланты расписывала, что и мешок картошки расшевелишь, соблазнишь и под венец приведёшь?

– Да, так и есть, – мямлит обычно бойкая на язык Виолочка Альтшулер, – но возникли непредвиденные трудности… Я не ожидала…

– Шеф, может, давай я его того? – он наглядно демонстрирует, как ломает кому-то шею, будто курице голову отрывает.

– Идиоты! – взрывается биг-босс. – Если бы мне надо было его убить, я бы обратился к профессионалам, так ведь…

– Так, так… – кивают дружно, как болванчики.

– Но мне нужно было тонко и изыскано, – он кривит губы, показывая всю степень своего пренебрежения и недовольства. – Эх, видимо, придётся Настеньке звонить…

– Не надо Настеньке! – почему-то пугается Виолетта, и выкидывает руку вперёд, будто защищаясь. – Я всё сделаю, я справлюсь, мне нужно просто больше времени…

… и тут появляется ещё один фигурант – распахнув дверь чуть ли не с ноги, в комнату входит никто иной, как… Марат. Тот самый весельчак и добряк, что совсем недавно помогал нам с приютом. Только сейчас он вовсе не похож на того рубаху-парня – собранный, опасный, одетый дорого и с иголочки.

– Брат! – восклицает он, направляясь к главарю. – Не ожидал! Что ж ты всё тихушничаешь? А чего ко мне не наведался? Забыл своего мелкого?

Мафиози встаёт, они с Маратом обнимаются и хлопают друг друга по спине, потом садятся рядом на диване. И если прежде тот казался мне большим, то теперь я удивляюсь, что не развалился – солидные дяденьки всё-таки.

– Тебя забудешь, как же, – внезапно добреет босс мафии, – а что не заглянул, так не обессудь, Марыч, дела, будь они не ладны.

– Ну, ничего, брат, видишь же, если гора не пошла к Магомету, то Магомет сам явился к горе, – и вроде бы почтительно склоняет голову, но не забывает при этом ехидно ухмыляться.

Мутный типчик этот Марат.

– Ну, и что за злодейский план сегодня разрабатываете? – сцепив пальцы в замок, обнимает колено, закинув при этом ногу на ногу.

Однако ответить босс ему не успевает.

Никто не успевает.

Уж не знаю, как так выходит, но мы со Светкой запутываемся ступнями, и при попытке распутаться, а особенно учитывая каблуки, которые обе нацепили накануне, мы банально кубарем летим вперёд. Прям пред ясны очи главного в городе мафиози и его подельников.

Как в дешёвом ситкоме, что так любит Света.

И как же, ситкомно, улыбаемся, машем и говорим:

– Привет…

А что ещё скажешь, когда на тебя уставляется сразу несколько хищников, и ты прямо чувствуешь, как хрустят твои кости у них на зубах…

КОНСТАНТИН

Я несусь, как сумасшедший, выжимая максимум из своего авто, нарушая, злясь… Потому что картинка, которую набросал Марат, совсем нерадужная. Зачем, спрашивается, полезли? Чего им не сиделось?