Вамп. Практикум по целительству

ГЛАВА 1. Студентка и авантюристка

Посмотрев под партой на амулет вызова, не спешу выбираться, всей кожей ощущая внезапную тишину в аудитории.

— Адептка Близард, что вы делаете? — неожиданно близко раздается спокойный голос Каррая, искусника, который читает лекции по спецкурсу «Паразиты. Условно высшие формы».

— Я карандаш уронила… достаю, — отвечаю все так же из-под парты, спешно пряча амулет за воротник ученической мантии.

— Не слишком ли долго достаете, в то время как другие записывают признаки заражения?

Красная, как вишня, усаживаюсь на скамью. Готова усваивать материал, но преподаватель не унимается:

— А пять минут назад что вы делали, Близард? Мечтали? Надеетесь, что упырь сам бросит жрать пациента и сбежит? — Вопросы Каррая пронизаны иронией. — Такое возможно только в ваших грезах. Будете спать на моих занятиях — пойдете паразиту на закуску.

Его слова звучат, видят святые покровители, не как предостережение, нет, — как угроза, и внутри меня все сжимается в холодный клубочек.

Я люблю предмет Каррая, необычную манеру искусника подавать материал, но сам он слишком въедлив и придирчив. Особенно это проявляется в отношении меня. Впрочем, буду честной, сейчас я достойна порицания. Но что поделать, если не могу настроиться на лекцию? Во-первых, в расписании она стоит последней, когда усталость дает о себе знать, а желудок корчится от голода. Во-вторых, именно этого искусника я боюсь до дрожи в коленках, а он, как назло, сегодня не сводит с меня задумчивого взгляда. В-третьих, меня ждут в другом месте, и я не без оснований опасаюсь, что могут и не дождаться.

Пока я краснею и набираюсь смелости для достойного ответа, поток веселится. Смешки рассыпным горохом катятся по аудитории, студиозусы, преимущественно сокурсницы, наклоняют головы, пряча улыбки. Быть жертвой Каррая никому не хочется, и тот факт, что благодаря мне их эта участь миновала, многих радует. Как поговаривают старшекурсники, преподаватель с боевого факультета выбирает кого-то одного и придирается в «воспитательных» целях до самого выпуска. Раньше в «любимчики» целители, к тому же девушки, не попадали, поэтому могу собой гордиться — для меня сделано исключение.

Эх, и чем же я заслужила сию честь? С учетом того, что на факультет целителей попала сразу после зимней сессии. Неужели у мага настолько сильная интуиция, что он правильно выбрал идеальную жертву?

— Простите, искусник Каррай! Но я не замечталась, — сжимая под партой кулаки, возражаю с вызовом, громко.

Ну как громко? В моем представлении произнесла отчетливо, а в действительности жалко пропищала.

— Да что вы говорите, Близард? А было так похоже! — наигранно огорчается Каррай. — Что же вы тогда делали, позвольте узнать?

Когда преподаватель произносит мою фамилию, его четко очерченные уста кривятся, словно он откусил кусок кислого-прекислого, да еще и червивого яблока.

— Давала отдых руке, я не привыкла настолько быстро писать.

— Тренируйте руки, адептка, для целителя они…

— …главный инструмент работы, — невольно вырывается у меня любимая фраза преподавателя, ведущего практикум по зельеварению.

Седовласый преподаватель, мотыльком порхающий по лаборатории, неустанно повторяет, что хилый целитель правильно не сварит декокт и не перетрет травы в порошок нужной консистенции слабыми ручонками.

— К вашему сведению, главный инструмент врачевателя, да и любого другого мага, — это мозг, что бы там ни говорил искусник Вогар.

Мои сокурсницы, преданно заглядывая в рот своему кумиру, вновь хихикают.

— Тишина в аудитории! — Каррай поднимает руку, и хохотушки подчиняются приказу. — Отдам должное адептке Близард, которой хватило смелости признаться в своей слабости.

Я стискиваю зубы. Вроде бы и похвалил, а на деле снова уколол.

— Вижу, многие не успевают за мной записывать? Хорошо, предоставлю возможность перевести дух. Заодно узнаете, что вас ждет на практическом занятии.

Каррай подходит к большому, почти в рост человека, черному ящику, который уже стоял на столе, когда мы вошли в аудиторию. Положив загорелую руку на стенку загадочного вместилища, Каррай мастерски выдерживает паузу, добиваясь необходимой концентрации внимания слушателей. Подвернутые до локтя рукава белой рубашки позволяют рассмотреть легендарные руны, покрывающие предплечья преподавателя. Рисунки, если верить слухам, в знак преклонения перед доблестью врага нанес шаман орохоро, пока искусник находился в плену.

Невольно с защитных знаков мой взгляд перемещается дальше, бродя по фигуре Каррая. Форменную мантию он обычно игнорирует, предпочитая принятую в среде боевых магов удобную одежду. Кожаный жилет, рубашка и штаны из плотной материи подчеркивают хорошо развитую мускулатуру. Неудивительно, что высокий, статный, с горделивым разворотом плеч, грациозно двигающийся искусник, несмотря на колючий характер, волнует не одно и не два девичьих сердца.

Я рассматриваю преподавателя искоса, из-под ресниц. Несправедливо, что такой привлекательный мужчина — и невыносимый гад. Впрочем, о чем я? Жизнь вообще часто несправедлива.

— Первый, кто угадает, что за существо сидит в этом ящике, получит допуск к зачету. У вас несколько секунд, пока я открываю замок.

ГЛАВА 2. «Сад Фло»

Утро выдается хмурым, холодным и голодным. Разбуженная урчанием живота, я вылезаю из постели, цокоча зубами.

Со вчерашней усталостью сон, увы, не справляется. А ведь мне еще предстоит много и внимательно колдовать… К счастью, резерв полон, и первым заклинанием этого дня становится заклинание, придающее бодрости, брошенное на кисленький отвар из сушеных ягод трех видов: черники, земляники и белой смородины.

Рассудив, что топить печь и готовить кашу долго, одеваюсь и иду за завтраком в пекарню Алоны Бороды. Иногда можно позволить себе расточительство.

Запах выпекающейся сдобы плывет в морозном воздухе, дразня обоняние и подстегивая аппетит. К булочной при пекарне подхожу, основательно продрогнув и настроившись на вкусный завтрак. Несмотря на ранний час, свет призывно горит в окне лавочки.

Колокольчик над дверью задорно звякает.

— Доброе утро, Эллина, — улыбаюсь жене старшего сына пекарши.

— Доброе, Соннэя! — Улыбка расцветает на лице миловидной брюнетки с блестящими от счастья глазами. Полгода назад она вышла замуж без благословения родителей и не жалеет об этом.

— Обычно тебя спозаранку сюда не отправляют, — замечаю я, обводя голодным взглядом прилавок за спиной девушки, одетой в светло-зеленое платье с белым передником.

Какое разнообразие на полках! Большущие калачи, сахарные кренделя, маковые бублики, баранки с хрустящей корочкой, медовые плюшки, румяные сайки… Вздохнув, разворачиваюсь к лоткам, где лежит хлеб — формовый кирпичиками и самый дешевый в виде толстых лепешек.

— Власко с родными полночи пекли калачи и пирожки для свадьбы дочки мясника Якоба Рябого. Но зная Алону, предположу, что недолго она позволит сыновьям спать, — скоро меня кто-нибудь сменит.

— Ясно. Эллина, мне четыре подовых, пожалуйста.

Девушка сноровисто наполняет мой холщовый мешочек лепешками, самым приемлемым мучным изделием для тех, кто экономит. Дешевле, пожалуй, только печь самостоятельно, чего я, к сожалению, делать не умею.

Пока я отсчитываю восемь медяшек, Эллина интересуется:

— Ты только за покупками? Или есть время поболтать?

— А у тебя есть что мне рассказать?

— О да! Кстати, оценишь пирожки? Это моя четвертая попытка, удачная, раз Алона разрешила выставить на продажу.

Невестка пекарши щедро наполняет тарелку пирогами и наливает чашку травяного настоя. Отказаться — значит, обидеть девушку, которая считает себя обязанной мне, как говорят, до гробовой доски.

С Эллиной мы не подруги, но есть то, что нас объединяет: маленькая, но очень некрасивая тайна.

На второй день после зачисления в академию я набрела на пекарню и нечаянно стала свидетельницей ссоры Эллины с бывшим женихом. Молодой купец, вернувшись из длительной поездки за товаром и узнав, что у него больше нет невесты, заскочил к предательнице высказать все, что о ней думает. Девушке повезло, что она не стала его женой: купчишка, прежде чем хлопнуть дверью, наотмашь хлопнул ее по щеке.

Опухшую красную щеку и кровоточащую губу, рассеченную кольцом негодяя, не скроешь от вспыльчивого молодожена, который вот-вот вернется в пекарню. И Эллина, судорожно останавливающая кровь мокрым платком, только и могла что шептать: «Власко его убьет, а затем сядет в тюрьму… Убьет и сядет…» Проникшись ее уверенностью и не думая о последствиях, я сняла браслет и убрала следы удара.

Моя мама утверждает, что девушку должен защищать ее избранник. Но если ошибешься с выбором, готовься к тому, что оберегать себя и свою семью будешь сама… Так и вышло у Эллины, которая знала о бешеном нраве ревнивца, но все-таки вышла за него замуж и вынуждена была молчать о своей обиде, чтобы супруг не угодил за решетку…

Вспыльчивый Власко не узнал о визите бывшего жениха, и трагедии не случилось. О том, что я целительница, а не магичка-бытовик, Эллина своей новой семье не сообщила, честно храня мой секрет.

— Действительно вкусно. С творогом и орехами мне понравились больше всего, — искренне хвалю старательную девушку. — Так что там ты хотела рассказать?

— Алона решила женить еще одного сына.

— А Слав об этом знает? — улыбаюсь я.

Средний сын пекарши слывет бабником и кутилой. Но, несмотря на тягу к транжирству, Алона доверяет ему закупку продуктов для пекарни. И вроде парень неплохо справляется, заменив отца, погибшего год назад во время очередного наплыва нежити под стены Вышеграда. Старшему Бороде и его попутчикам не хватило считанных минут, чтобы обоз въехал в город.

— Нет, она хочет женить Бриса, — девушка прыскает со смеха, — и уже составляет список угодных невесток.

— Ого!..

Как там в сказках? Старший сын — умный детина, средний — так и сяк, а младший вовсе как дурак… В целом Брис безобидный, добродушный парень, немного медлительный на решения — он даже с посетителем пекарни не может расплатиться без одобрительного взгляда матери, начиная смущаться и сбиваться в счете. В этом, подозреваю, виновата только сама Алона, до сих пор не выпустившая последнее чадо из-под своей юбки.

— Ага. И главный признак лучшей женушки для Бриса — здоровье и толстый зад.

— Зачем толстый зад? — Заинтригованная, я толком не прожевываю, торопясь спросить.

ГЛАВА 3. Новый друг

Второй выходной пролетает, как скаковой жеребец в тумане, — быстро и незаметно. А все из-за Хертова «лекарства». Ром — мерзкая штука, хоть его запах мне и нравится, ведь приблизительно так пахнут мамины любимые конфеты.

Выпив вчера одну пятую часть бутылки, я тотчас проваливаюсь в сон. И сплю крепко, без кошмаров, до шести утра.

А утром приходит расплата… Голова болит, хочется пить. Попытки применить антипохмельное заклинание не увенчиваются успехом: впервые я забываю и графическое обозначение, и слово-ключ. Вспоминаются слова отца о том, что пьяный маг, колдуя, или себя угробит, или совершит великое открытие.

Я решаю не рисковать и иду по простому пути — варю специальный отвар.

Вообще заклинание, убирающее последствия неумеренного возлияния, у нас в семье особенное, совершеннее классического, от которого возникает небольшой побочный эффект: в течение трех-четырех часов протрезвевший испытывает повышенную жажду, а вместе с этим, естественно, и желание избавиться от лишней жидкости в организме. Маминому деду удалось устранить этот недостаток, и новое заклинание стало одним из фамильных секретов.

Когда отвар начинает действовать, закрепляю его результат чарами. Глядя на зеленоватую, осунувшуюся физиономию в зеркале, делаю вывод: такой способ лечить нервы не для меня. Видят святые покровители, я никогда больше не решусь пить алкогольные напитки!

Полежав еще немного в кровати с учебником по истории магии, занимаюсь домашними делами. Готовлю простой, но полезный завтрак, убираюсь в спальне и на кухне. После обновляю заклинание от муравьев, которые вылезают из-под пола, стоит затопить печь, а затем и от моли, жаждущей объесть мех с подкладки плаща.

О том, что разделю снимаемый флигель с еще несколькими десятками мелких «квартирантов», я узнала не сразу, иначе выбрала бы что-то другое, ведь предложения имелись. Однако когда недели через две после вселения, устав обновлять бытовые заклинания, попыталась договориться о новом доме, любезная старушка отказалась сдать мне комнату, а бездетная вдова и вовсе нагрубила. Наверное, здесь не принято уводить чужих квартиросъемщиков? И я смирилась с неудобствами, в конечном итоге виновата сама: нужно тщательней присматриваться, прежде чем делать выбор.

Стынет чай, на тарелке еще несколько ложек кукурузной каши. Неожиданно во флигель влетает хозяйка, худощавая женщина. Как всегда, без стука.

— У моего супруга болит голова, — заявляет она. — Дай чего-нибудь.

— Доброе утро, госпожа Совкина, — произношу ровным голосом. — Простите, продать вам зелье не имею права. Пусть господин Совкин сходит на прием к целителю, головная боль — симптом многих серьезных недугов.

Владелица флигеля морщит острый нос:

— Он здоров как бык, целитель ему не надобен. А вот какие-нибудь укрепляющие зелья попить следует.

Прекрасно зная, что первокурсникам запрещена практика без присмотра наставника, выпрашивает лекарства или вообще чары она не в первый раз. Поначалу отказы даются нелегко, однако терять место в ВАМП я не имею права, приходится учиться себя пересиливать. Теперь в плохом настроении могу ответить даже резко, но здравый смысл всегда останавливает: если выставят с вещами, идти мне некуда.

«Целитель не надобен? Значит, и зелья мои тем более не нужны». Естественно, вслух я этих слов не произношу, хоть и очень хочется. На самом деле я пытаюсь схитрить:

— Простите, госпожа Совкина, но мои лекарства еще несовершенны и могут нанести вред здоровью вашего мужа. И ему тогда точно понадобится целитель…

Квартирная хозяйка задумчиво жует нижнюю губу:

— Нет-нет, Соннэя, я не позволю испытывать на супружнике твои непроверенные зелья!

— Вообще-то я и не собиралась…

— Ну да, знаем мы вас, недоучек! Везде ищете, на ком бы попрактиковаться втихую!

И хозяйка, не прощаясь, семенит к двери.

— Ах, да, чего я приходила-то? Ты слишком много палишь дров. Доплачивай медс за них.

— Но вы же говорили, что дрова входят в плату за съем флигеля!

— Говорила, — покладисто соглашается госпожа Совкина. — Я-то не знала, какая ты мотовка!

Учитывая то, что топлю печь один раз в день, вечером, совершенно верно, я неэкономная…

— Через четыре дня, когда зайду за платой за постой, чтобы дополнительный медс был. Не нравятся мои условия — собирай вещи.

Хозяйка флигеля уходит, а я пью земляничный чай, не чувствуя вкуса. Да, грустно, когда ошибаешься в человеке, поначалу госпожа казалась хорошей и доброй женщиной.

Обида отпускает лишь на рынке: я отвлекаюсь, закупая продукты на будущую неделю. Раньше и не подумала бы, насколько это увлекательное занятие — выбирать, торговаться за каждую медяшку. И мне совсем не стыдно. Я ведь не ворую у продавцов, а отстаиваю свое.

К слову о кражах. В Вышеграде нужно держать ухо востро, здесь даже на зачарованный кошель найдутся ловкачи.

Стоило об этом подумать, как у левого кармана плаща ощущаю подозрительное шевеление… Но прежде чем завопить: «Держи, вора!» — успеваю увидеть конопатую мордашку Лисенка.

Мальчишка с хитрыми медово-карими глазами, прячущий руки в непомерно длинных рукавах куртки с чужого плеча, ныряет в проход между лавок горшечника и бондаря. Ничего не остается, как следовать за ним, одним из доверенных посланников Фликса. А еще Лисенок входит в число тех, кто знает меня в лицо.

ГЛАВА 4. Искусник с боевого

Единственный источник света в спальне моего пациента — почти затухший камин. И я создаю слабый «светляк», чтобы не споткнуться в незнакомой комнате. Приближаясь к огромной кровати под темно-зеленым балдахином, принимаю решение убрать похмелье, не будя спящего искусника. Трусливый поступок? Ну и что. Хватит с меня конфликтов. Достаточно неприязни Каррая, заводить еще одного недоброжелателя среди боевиков будет верхом глупости.

Отдергиваю бархатную ткань и замираю. Никого. Безупречно застеленная кровать приятно пахнет полевыми цветами, саше с которыми опытные домоправительницы перекладывают стопки чистого постельного белья. Где же искусник?

Всполошенно озираюсь. Если он сейчас выйдет из ванной в халате, я сгорю со стыда…

Треск полена — и, повинуясь моему взгляду, метнувшийся в ту сторону «светляк» освещает человеческую фигуру у камина. Мужчина лежит на белой шкуре, утопая в длинном меху, — любят в этом доме демонстрировать охотничьи трофеи, — и тонкое одеяло укрывает его тело, начиная с поясницы. Мускулистая спина обнажена, лопатки мерно поднимаются-опускаются — искусник, слава всем святым, спит.

Подхожу ближе, чтобы лучше видеть больного.

Произнесу заклинание трезвости, и сразу же сбегу, чтобы не объясняться с проснувшимся боевиком.

Шепчу слово-ключ. Чужая рука хватает за щиколотку. Рывок! И я на спине. Я потрясена — как он так быстро перевернулся?!

— Близард, какая приятная неожиданность, — хрипло произносит Каррай и убирает предплечье с моего горла.

О, Создатель! Надави он спросонья сильнее, и я бы здесь не лежала. Лежала?.. Осознав, что распростерта на шкуре, а не совсем одетый мужчина нависает сверху, краснею.

— Я, конечно, рад вас видеть, но что все-таки вы здесь делаете?

Рад?.. Это такая ирония из его уст?

— Простите, искусник, я здесь не по своей воле…

— Не оправдывайтесь, Близард. Меня интересует причина.

Легкая небритость, спутанные волосы и обнаженный торс с впечатляющей, с точки зрения анатомии, мускулатурой — и ко всему этому убийственно-уничижительный взгляд. Каррай даже после загула не выглядит беспомощным или нестрашным, как можно было бы предположить. Взгляд болотных глаз прожигает не хуже заклинания «огненных сфер».

Сейчас просьба избавить искусника от похмелья выглядит шуткой.

— Меня привел декан Ораш, наказав убрать последствия вашего отдыха.

По-моему, дипломатичней выразиться о пьянке сложно.

— Он все еще здесь? — Каррай поднимается на ноги, перестав нависать надо мной карой Создателя за грехи.

— Да, он остался на первом этаже, будит вашего друга.

Каррай подает руку, помогая подняться с мехового ковра. Стараюсь не смотреть на своего полуголого преподавателя, но это так сложно, когда разговариваешь.

— Будьте добры, перескажите как можно подробнее ваш разговор с деканом.

И пока Каррай шелестит одеждой, удовлетворяю его просьбу. Мне неловко, все же не каждый день приходится находиться рядом с мужчиной, который одевается, ведь этот процесс слишком интимен, чтобы разделять его с посторонними. Хотя я для искусника, похоже, как мебель, только разговаривающая.

— Близард, откуда вы?

Неожиданный вопрос. Перед глазами проносятся строчки фальшивой биографии, зазубренной, как молитва святой Виржие.

— Из Яблоневки, это в герцогстве Мирт.

— Не похожи вы на поселянку. Где загар? — Каррай неожиданно берет за руку: — Где мозоли?

Справившись со смущением, даю отрепетированный ответ:

— Я целитель, искусник Каррай, а моя первая наставница в области магии — лучший зельевар и травница в герцогстве, если не во всей империи. Ее косметические снадобья из любой замухрышки сделают красавицу.

Преподаватель недоверчиво щурится:

— Ладно, ответ принимается. Раз вы из деревни, то наверняка и корову умеете доить? А также косить для нее сено?

— В нашей лесистой местности выращивают коз, — пытаюсь я уйти от прямого ответа. — Траву косить умею серпом, а вообще, если отец — староста деревни, он может позволить себе нанять работников.

Каррай продевает в манжеты белоснежной рубашки серебряные запонки, но цепкий взгляд говорит о том, что он меня внимательно слушает.

На самом деле бодливых коз я боюсь, а вот орудовать серпом умею, как и всякая порядочная будущая целительница, потому что случаются моменты, когда заготавливать лечебные растения приходится самостоятельно, а не покупать у травников.

— Близард — фамилия иномирского происхождения, не так ли, адептка? А ваш отец — всего лишь староста деревни.

Допрос утомляет. Но лучше отвечу я, чем преподаватель сам начнет копаться в моем прошлом.

— Искусник, вы подозревает меня в шпионаже? Думаете, я работаю на Ирдию?

— Что за глупости? — фыркает Каррай. — Мне интересно, откуда у деревенской девочки столь сильный дар. Что это? Случайная милость Создателя? Пробуждение крови предков через столько поколений? Или недалеко от Яблоневки находится замок аристократа?

ГЛАВА 5. Наряд

Открывая замок двери флигеля, я предвкушаю, как упаду на кровать. Нет, сначала вкусный и сытный ужин, потом кошмарно-неудобное омовение в медном тазу, и лишь потом — сон. О, и в честь потепления отношений с преподавателем достану из стазиса кусочек буженины — праздник как-никак!

Но все чаяния перечеркивает увиденная картина, когда зажигается «светляк».

Кто-то рылся в моих вещах…

Сев на пол, некоторое время убито рассматриваю погром. Это же надо так насвинячить… а мне теперь убирай полночи. Зачем кому-то влезать во флигель студентки, если украсть у нее можно только учебники и форменную одежду, выданную ВАМП?

От неожиданной мысли резко становится дурно. Сундук! А в нем шкатулки!

Как я могла забыть о них?!

И я срываюсь с места, оставляя на полу мокрые следы сапог.

Пока снимаю магическую защиту, сердце колотится громко-громко. Хоть бы до моих шкатулок не добрались люди Фликса! Хоть бы не добрались!.. Святые покровители, умоляю, сохраните их! Я не имею права их потерять!

Ох, все на месте, содержимое сундука не трогали чужие руки…

Но на всякий случай проверяю то, что хранится между настоящим и ложным дном денежной шкатулки. Темно-синие камни, переданные отцом перед отъездом, на месте. Изобретение, над которым он работал со студенческой скамьи, важнее денег, важнее шкатулки для писем, и если оно попадет в злые руки, может натворить много бед.

Проверив камни, смотрю, нет ли посланий. И не верю глазам — есть! Весть от дяди Энтоля! Неужели это мне подарок от Создателя за перенесенные сегодня испытания?

«Милая Соня, спешу сообщить, что посланный в столицу Ирдии сыщик вернулся сегодня утром. Он привез сведения, подтверждающие версию темных: твои родители и брат, как и остальные участники научной делегации, выехали из столицы в первый день второго месяца осени. Выехали — и исчезли, следы теряются где-то в степи, на территории орохоро.

Соня, мужайся, дитя! Я продолжаю придерживаться версии, что их все еще удерживают в Ирдии, поэтому в скором времени отправлю в империю демонов другого сыщика…

Помни, милая, ты можешь рассчитывать на меня…»

Обещания родственника дальше не читаю, все равно они несерьезны. Когда я убегала от тети Люсетты, Энтоль отказал в приюте, заявив, что искать будут в первую очередь у него.

Итак, я права. Мои родные — не перебежчики, как поговаривали одно время, они не погибли в пыточных тайной канцелярии Ирдии и не томятся в ее темнице. Дядя Энтоль вопреки донесениям сыщика ставит на последний вариант. Но я точно знаю, что он ошибается. Они в плену у степняков, и значит, я смогу выкупить их весной!

Порадовавшись и погрустив, навожу порядок в доме.

Склеивая заклинанием порванный учебник, заметая рассыпанное пшено и складывая разбросанную одежду, с трудом сдерживаю злые пожелания в адрес той, которая, роясь в моих вещах, потом для чего-то инсценировала ограбление.

Если сначала я грешила на людей Фликса, полагая, что те искали дополнительную информацию, то теперь, успокоившись, понимаю, что это не почерк хозяина гильдий. Он знает все, что нужно, чтобы держать меня на крючке шантажа. К тому же его специалисты умеют вскрывать любые сундуки, обходя защитную магию. Да и не проник бы чужак во двор незаметно, там ведь Малыш…

Нет сомнений, в моих личных вещах рылась квартирная хозяйка. Неужели она считает меня настолько наивной, полагая, что я не подумаю на нее?

И что теперь? Как быть? Обвинить ее в некрасивом поступке? Не в преступлении, ведь ничего не пропало… И что она мне предложит в ответ? Покинуть ее дом?

Решено! Возобновляю поиски нового жилья, чтобы поскорее съехать.

Не спится. В голове все крутится назойливая мысль: я плохая дочь и сестра.

И это не преувеличение. Я бы ни за что не приехала в Вышеград, если бы мне хорошо жилось у тетки Люсетты. Я отправилась на поиски родных только потому, что хотела вернуть прошлую удобную жизнь. Мне очень стыдно, но я — обыкновенная эгоистка, думающая о собственном благе в первую очередь.

Люсетта Шелейская, будучи младше мамы на три года, считала, что она, более удачливая и умная, вправе ее поучать. Выйдя на втором курсе замуж за состоятельного аристократа, она закатила маме скандал, когда та сообщила, что выбрала моего отца, выпускника факультета теоретической магии. Люсетта возмущенно утверждала, что выходцу из сельской семьи даже ненаследный титул светит лишь в случае неоспоримых заслуг перед страной.

Ссоры повторялись каждый раз, когда приезжала виконтесса Шелейская. А потом папе надоели слезы жены, и он предупредил Люсетту, что если та опять заставит сестру плакать, будет до конца жизни ходить с бородавками на лице. Тетка поверила и долго не показывалась у нас дома.

А затем был день рождения. Мой. Мне исполнилось три года. Пользуясь тем, что отца нет, Люсетта привезла нам с Мирнаном подарки. Не принять ее мама не могла.

Мы не успели съесть десерт, как тетя начала причитать, называя меня обделенной крошкой, мол, без титула, без приданого, кому буду нужна, когда вырасту?.. А будь Магдалена, то есть моя мама, умнее, то выбрала бы не теоретика, а боевика, благо ухажеров увивалось вокруг нее предостаточно, притом с престижных факультетов. Но нет, дурашка-сестра выбрала нищего, подслеповатого деревенского дурачка, который думает лишь о своей науке, забывая о жене-красавице. И она, Люсетта, порой задает себе вопрос: а детей он делал сам или ему кто-то помог?..

ГЛАВА 6. Скиталец

Мне нравится история целительства, только вот сегодня лекцию записываю бездумно, погрузившись в водоворот навязчивых мыслей. Я во власти противоречивых чувств: радуюсь, что вечером смогу поговорить с проводником к орохорам, и боюсь, что он откажется вести меня в степь. Что тогда делать? С племенами если кто и умеет договариваться, так это Скиталец, ну, может быть, еще и Каррай.

О первом наслушалась, когда обходила трактиры на восточной стороне города, те, где останавливались торговые караваны, идущие с нашей страны в Ирдийскую империю через степь. Про искусника узнала, уже учась в академии.

О проводниках из гарнизона можно и не мечтать.

— Чтобы в полной мере осознать непростое положение целителей в Пантилии, следует вспомнить, что вы знаете об этой стране. — Искусница Вейрот окидывает аудиторию пытливым взглядом. — Может, кто-то желает дать справку вместо меня?

Сидящая на ряд впереди меня Элизара тянет руку, и худощавая преподавательница с роскошной косой ниже талии благосклонно ей кивает:

— Адептка Нейсс, пожалуйста, мы вас внимательно слушаем.

Рыжеволосая красавица поднимается из-за парты и неспешно перечисляет:

— Пантилия — закрытое государство, которое ведет торговлю с соседями неохотно и только потому, что не может обходиться без некоторых товаров, которые у себя не производит. Это королевство, номинально в нем правит род Альтаракс, но на деле власть сосредоточена в руках великих магистров религиозно-воинского ордена Волков Всеотца. В стране специфическое отношение к магии: она не несет в себе зла, только если одобрена орденом. Само собой, стать магистром может только одаренный. Нам на истории магии говорили, что чародеям, не имеющим знакомых в ордене, на территорию Пантилии лучше не соваться — можно и на костер угодить по обвинению в использовании запретных чар.

— Да, это так, — кивает искусница. — Благодарю за исчерпывающую справку.

Элизара в полуобороте бросает на меня торжествующий взгляд и с видом победительницы садится. Ох, кажется, мне негласно предлагают посостязаться за одобрение преподавателей? Можно подумать, мне оно надо.

А надо мне сегодня пойти в «Посох и шляпу», любимый трактир Скитальца, познакомиться с ним и уговорить провести к орохоро в дни празднования Расцвета великой Ма. Это едва ли не единственное время, когда племена четырехруких собираются вместе.

О том, что Скиталец вернулся в Вышеград, узнала вчера из записки, привязанной к камню и брошенной на порог флигеля. Лисенок, не дождавшись моего возвращения, оставил послание таким немудреным способом. И я безумно рада, что на него не наткнулась госпожа Совкина, а еще, что парнишке хватило ума кинуть его не в окно, а под дверь.

Искусница Вейрот что-то рассказывает — моя рука послушно пишет за ней. Мысленно возвращаюсь к прошлому вечеру и невольно улыбаюсь.

…Боевики провожали меня, развлекая историями из студенческой жизни. Давно я так не смеялась. Втроем шли дольше, чем обычно иду одна, но я нисколько об этом не пожалела. Успела уже подзабыть, каково это — беззаботно улыбаться, не думая о том, что нужно заработать денег, чтобы выкупить семью… А еще я устала чувствовать себя никем, и странное дело, рядом с парнями это ощущение ни разу не возникло.

Когда я извинилась, что не могу пригласить в гости, они не обиделись, лишь удивились, что квартирная хозяйка слишком требовательная, и это по отношению к свободолюбивой магичке…

Шум в аудитории нарастает, и я вслушиваюсь в то, что записываю.

— …не подчиняется ордену Волков Всеотца лишь гильдия целителей, да и то с оговорками. Те целители, которым пришлось согласиться работать на магистров, живут недолго. Их дар нещадно эксплуатируют, не позволяя восстанавливаться резерву, поэтому маг начинает отдавать свои собственные жизненные силы.

Искусница говорит невозможные вещи! Какой ужас! Целителей рождается не настолько много, чтобы с ними поступали подобным образом. Варвары…

— В Пантилии будущих целителей обучают в двух местах: в столичной школе и при центральном храме Всеотца. Естественно, его адепты остаются жить и работать при ордене. Также одаренный может получить знания в ходе индивидуального обучения, найдя себе наставника. Ни один целитель Пантилии не умеет защищать свою жизнь и честь — их просто-напросто этому не обучают. Тот, кто облегчает муки агонизирующего пациента, может быть обвинен в пособничестве Проклятому, врагу Всеотца, и отправлен на костер.

Мы дружно проникаемся возмущением. Как же так?! Сжигать целителей на кострах?.. Точно, пантилийцы — варвары!

Вейрот остается довольна нашей реакцией и, завершая лекцию, подводит итог:

— Вам повезло родиться в просвещенной Кронийской империи, где с целителей сдувают пылинки, не правда ли? А еще вам посчастливилось учиться в ВАМП, где есть курсы самообороны, которые обязаны пройти все адепты, желающие жить долго и счастливо. И вас, девушки, это касается в первую очередь.

Как там говорил папа? В академии не только обучают, но и воспитывают? А еще, судя по всему, прививают любовь к Родине…

Основы анатомии, алхимия и травоведение проходят не так эмоционально, как первое занятие. Хотя нет, вру. На алхимии, пока преподаватель отчитывает помощника, расставившего на демонстрационном столе не те ингредиенты, Диволика громким шепотом интересуется, как я вчера отбыла наряд.

ГЛАВА 7. Высокая ставка

Четверг сам по себе тяжелый день. Пять пар, из них две «двойки»: лекция и практическое по зельеварению, два занятия подряд по основам целительства, а между сдвоенными парами — основы анатомии. Как дожить до вечера?!

Словно сонная муха, я стою возле нужной аудитории и, прислонившись к стене, пытаюсь подремать. Обнадеживает, что все пять пар, даже практические, пройдут здесь. В противном случае есть риск уснуть на лекции, а проснуться на каком-нибудь семинаре у другого курса. Так однажды было с братиком…

Даже сегодня я прихожу первой — вот что значит привычка — и теперь в одиночестве подпираю стену.

Из соседней аудитории доносятся голоса: видимо, старшекурсники отрабатывают прогулы.

— Привет, Соннэя.

То ли чудится, то ли снится? Вздрогнув, открываю глаза.

— Привет, соня, — улыбается мне Эйнар Гарден. — Что тебе мешало ночью спать? Спорим, интересная книга?

Ох, если бы! С удовольствием скоротала бы вечер за учебником или за приключенческим романом.

Меня так и подмывает признаться, что стало причиной бессонной ночи. И я не сдерживаюсь:

— Часть вечера провела в трактире, затем полночи — в борделе…

Глаза собеседника неестественно округляются. И про несколько волнительных минут в компании искусника Каррая решаю не добавлять. Мало ли? Вдруг спросит у преподавателя и узнает, что это правда?

Забавно, что мое признание можно трактовать по-разному. Хотя нет, когда звучат слова «трактир» и «дом терпимости», однозначно в голову приходят дурные мысли: пьянствовала и развратничала.

— Ну ты и шутница! — наконец смеется Гарден. — С таким серьезным лицом произнесла, что я почти поверил.

— Может, я правду сказала?

После очередного приступа смеха он уточняет:

— Так я угадал? Ты зачиталась?

— Нет, бессонница замучила.

Стук двери о стену — из аудитории вылетает взъерошенный парень и спешит прочь, что-то бормоча гневное себе под нос.

— Эй! Подожди! — Гарден срывается с места.

Догнав студента, он что-то эмоционально ему втолковывает, тот отвечает не менее экспрессивно.

Хм, что Эйнару нужно от целителя? Притом от старшекурсника? Сонливость как рукой снимает — любопытно же!

Гарден возвращается и несколько разочарованно вздыхает.

И я понимаю, что ему необходимо. Даже чую — запах перегара не скрыть, и вижу — красные глаза, заспанное лицо.

— Я смотрю, ты тоже ночью не спал?

Парень смущенно трет лоб:

— Вчера моя команда впервые выиграла в стрип здесь, в ВАМП. Местная полоса для нас оказалась сложнее, чем в ПУЧе.

— И вы решили отметить выигрыш посреди учебной недели? — хмыкаю насмешливо, теперь мой черед зубоскалить и поддевать.

На распитие спиртных напитков в умеренном количестве смотрят снисходительно. Однако некоторые преподаватели могут влепить наряд, если посчитают, что неудовлетворительное из-за похмелья состояние мешает адепту выполнить какое-то задание. Особенно сурово с этим как раз на факультете боевиков.

— Мы вчера выдали аванс Тодерику с четвертого курса, чтобы он нас подлечил утром. А он, урод, в первую очередь не к нам пришел, а побежал сдавать прогул и все никак его не сдаст.

Хмурый Гарден некоторое время молчит. Молчу и я. Спать… Умираю, как спать хочу, спать… Быстрее бы пара!

— Слушай, а у тебя осталось антипохмельное зелье? — Лицо парня озаряет надежда.

Не хочется его разочаровывать, но лекарство я вылила в тот же день, когда снимала похмелье у Каррая. Вылила, от греха подальше. Поспешила, как выясняется.

— Извини, у всякого зелья свой срок.

— Жаль, сейчас бы пригодилось.

До начала пары двадцать минут, а Тодерик все не выходит в коридор. Мои сокурсники почти все в сборе — искусница, читающая лекцию, сурова и непреклонна: опоздавших не пускает и ставит прогул, сколько не умоляй. Поэтому все быстро уяснили, что опаздывать нельзя даже на полминутки.

Девушки из моей группы с интересом косятся на Гардена, что неудивительно, — он видный и обаятельный молодой человек. Чую, расспросов мне не избежать, Диволика уже бросает на меня многообещающие взгляды.

— Ладно, пойду, — в итоге мрачно сообщает парень. — Похоже, светит мне третий выговор за неделю.

— Подожди, я с тобой.

Под удивленные взгляды иду вместе с Гарденом. Он также заинтригован, но пока молчит.

И лишь в конце коридора не выдерживает:

— Ты решила меня провести, чтобы похмельный друг не затерялся по дороге? Спасибо, приятно.

А мне-то как приятно… что назвали другом.

Улучаю минутку, когда нет, как выражается братик, «проходящих мимо любопытных ушей», и сообщаю:

— У меня нет зелья, но я знаю нужное заклинание.

Гарден озадачен и несколько растерян:

ГЛАВА 8. Магисса

Сердитая, испуганная и чуточку радостная — в общем, в растрепанных чувствах я выхожу из кабинета ректора и быстрым шагом иду по полутемному коридору к лифту. Сержусь на саму себя, что влезла куда не нужно, привлекая к своей персоне пристальное внимание педагогов. Боюсь, что не смогу выкрутиться и потеряю то, чего добилась за такой короткий отрезок времени, пока нахожусь в Вышеграде. Радуюсь же потому, что Карраю не безразлична моя судьба… Нет, об этом лучше не думать.

— Соннэя, откуда ты знаешь тайный язык стрип-команды? — задумчиво спрашивает Гарден, следующий за мной по пятам.

— Ох, прошу тебя, давай не сейчас? Мне необходимо успокоиться. Отвечу позже, если не забудешь, ладно?

Моя уловка срабатывает — парень не пристает с неудобными вопросами. Время придумать правдоподобное объяснение теперь есть.

Щеки горят, руки дрожат. Мне и вправду нужно успокоиться, потому что ужасно хочется постучаться глупой головой о стену.

И что мне теперь делать с испытанием на должность целителя? С общежитием? Нет, ну в кого я такая дурочка?! Первое мне не нужно абсолютно, ведь игра в стрип, пусть и в качестве неактивного игрока, — это путь к быстрой известности. Второе, то есть бесплатное жилье, заманчиво, но крайне неудобно. Как работать? Я собрала минимальную сумму для выкупа, что, если ее будет недостаточно? Да и мэтр Фликс, понятное дело, не обрадуется моему переселению и воспримет его как попытку сорваться с крючка.

Кроме нас, вблизи приемной больше никого нет. И я подхожу к огромному, выше меня, цветку в кадке. За его разлапистыми листьями не стыдно побиться головой о стену.

Нет, ну надо же! Опять загнала сама себя в ловушку!

Я прислоняюсь лбом к прохладной поверхности стены здания академии.

— Шэйш, ну я и влипла! — Ругательство вырывается, хоть я и помню о присутствии Гардена за плечом.

— Ого…

— Теперь хочешь спросить, почему добропорядочная кронийка ругается бранным именем Искусителя? — интересуюсь с вызовом.

Парень смеется:

— Нет. Ты сплошная тайна, которую следует разгадывать постепенно.

— На самом деле ничего интересного, разочаруешься.

— Позволь решать это мне. — Он хитровато улыбается — не вижу, догадываюсь по интонации.

— Как хочешь. — Пожав плечами, шепчу слово-ключ к заклинанию самоуспокоения.

Оно дает мгновенный результат: шквал эмоций стихает, в голове яснеет. Так, хватит паниковать, Соннэя. Если трезво взглянуть на случившееся, есть два варианта развития событий. Я специально заваливаю испытание, остаюсь жить у Совкиных и работаю на Фликса. Или же, пройдя его с честью, получаю комнату в общежитии и договариваюсь с хозяином гильдий, чтобы не дергал меня по ночам. Вдруг получится и он пойдет на уступки?

Повеселев, выскальзываю из-за цветка.

— На пары? — без малейшего недовольства, которое могло бы вызвать мое странное поведение, интересуется Эйнар.

— На пары, у меня основы целительства.

Между прочим, самый важный профильный предмет, по которому в конце семестра экзамен.

Далеко отойти не успеваем — нас догоняют искусники боевого факультета.

— Адептка, откуда вам известен язык жестов стриперов ПУЧа?

Неудобный вопрос задает декан Ораш. И внезапный: если от кого и жду расспросов, то от Каррая.

— Научил знакомый моей наставницы, который оканчивал столичный университет. А вы тоже там учились?

Врать приходится — это студентов можно интриговать, а преподавателям лучше отвечать.

— Некоторое время преподавал. — Косясь на искусника, вижу, как он трет висок. — Как зовут вашу наставницу?

— Мелисса Вогар.

Декан бледнеет.

Я начеку и не даю ему возможности задавать новые вопросы, уже о госпоже Вогар, в свою очередь спрашивая:

— Искусник, вы говорили, что упырь не станет бродить в районе академии. А он не просто бродил, он на меня набросился. Почему так произошло?

— Это моя группа его вспугнула, — отвечает вместо декана Каррай. — Уходя от нас, упырь случайно свернул на улицу, ведущую к академическому городку. Вам просто не повезло оказаться не в том месте и не в то время.

Вот так вот. Просто не повезло. Что-то слишком часто удача поворачивается ко мне спиной.

А может, зря грешу на судьбу? Ведь я здесь, в Вышеграде, когда могла бы давно быть замужем за ужасным человеком. Я пытаюсь спасти своих родителей и брата, хотя никто не верит в успех моей затеи, разве что Мелисса Вогар. Так что все идет трудно, сложно, порой через силу, но в целом хорошо?

Спускаться с административной башни приходится вчетвером, и я радуюсь, что маголифт большой и можно встать подальше от преподавателей. Молчание компенсирует ободряющая улыбка Гардена.

— До встречи, Соннэя, — прощается он, когда выходит на этаже боевого факультета вслед за деканом.

Уверенность в том, что все хорошо, выветривается, как только вижу, что искусник Каррай остается в лифте.

ГЛАВА 9. Оборотни и вампиры

Бабочка прекрасна. Я не могу на нее налюбоваться и не свожу глаз всю лекцию по этике, благо она в семестре последняя и ни экзамена, ни зачета мы не сдаем. Основы анатомии тоже проходят непривычно незаметно, а вот практическое занятие по рунологии…

Кажется, искусник Тиданк меня ненавидит!

— Близард, вы неправильно бросаете руны…

— Адептка, у вас что-то с руками? Кто так держит руны? Или вы их боитесь?..

— Близард, обратите внимание, что на ваши вопросы не получено ни одного мало-мальски внятного ответа!..

И так всю пару. Невольно складывается впечатление, что вокруг гении предсказания, и только я здесь по ошибке… Сочувствующие взгляды сокурсниц после нападок вредного Однако только усугубляют ощущение, что я неудачница.

Но больше всего удручают его последние слова, прозвучавшие за пару минут до перемены:

— Однако, Близард, вы полный ноль в рунологии!

И голос Тиданка до того расстроенный, что невольно начинаю испытывать вину. Поэтому когда он просит задержаться, остаюсь и мучительно подбираю слова в свое оправдание. Особенно нервирует то, что Тиданк усаживается на одну скамью со мной, придвигаясь едва ли не вплотную.

— Понимаете, я не верю в предопределенность судьбы и…

Нахмурившись, он поднимает руку, останавливая мой мысленно отрепетированный монолог:

— Адептка, у вас в конце семестра зачет по моему предмету. Как по-вашему, вы сдадите его с такими показателями?

Я теряю дар речи. Не сдам?! Уж что-что, а «незачет» по рунам я не перенесу. Ведь это не профильный предмет и даже не спецкурс! Просто для общего развития мага. А как по мне, уж лучше бы вообще не ставили…

— Простите, искусник, но у меня хорошая успеваемость по всем предметам!

В ярко-голубых глазах Тиданка за сочувствием вдруг проглядывает злорадство. Или мне только кажется?..

— Я понимаю, Близард, однако идти на нарушение не собираюсь. Вам нужно быть более прилежной и сознательной…

Он не договаривает — распахивается дверь, впуская Каррая. Лекция по спецкурсу «Паразиты. Условно высшие формы» пройдет в этой аудитории.

— Искусник Тиданк, до конца перемены пять минут, может, пора отпустить студентку? — строго произносит боевик и с сарказмом добавляет: — Не ее вина, что вам не хватило для объяснений академического часа.

Ох, Создатель, как же я рада слышать этот язвительный голос!

Преподаватель с красноречивым прозвищем Однако поспешно поднимается со скамьи.

— Хорошенько подумайте над моими словами, Близард, — менторским тоном выговаривает он все же напоследок. — Вам не хватает старательности.

Рунолог проходит, фактически прошмыгивает мимо Каррая, бочком, словно поджарый боевик занимает много места. А на его бледных щеках пылает горячечный румянец. Неужели заболел? А еще сидел рядом со мной… Ой, надо будет провести вечером диагностику собственного состояния здоровья!

— Не хватает старательности? — насмешливо хмыкает Каррай. — Близард, серьезно?

Я пожимаю плечами:

— Преподавателю виднее.

— Гадательная рунология — это такой предмет… — Каррай морщится и говорит явно не то, что собирался сказать изначально: — Такой странный предмет, что его понимают не все на ведическом факультете. Так что не принимайте близко к сердцу. Вам ясно, Близард?

— Да, искусник Каррай!

— А теперь идите подышите свежим воздухом хотя бы на балконе.

— Хорошо, и…

Поблагодарить за заботу не успеваю — искусник хмурит темные брови:

— Вы еще здесь, Близард?

Улыбнувшись, поспешно покидаю аудиторию.

Совет боевика подышать свежим воздухом приходится кстати. Не знаю, как другим адептам, а мне сложно отсиживать столько пар, к началу пятой чувствуются усталость и сонливость. От них можно избавиться с помощью бодрящего заклинания, но зачем? Целитель должен быть вынослив сам по себе, а не благодаря дару.

Вечереет, скоро зажгутся магические фонари во дворе кампуса. Темнеет все еще рано. Хочется, чтобы поскорее наступил перелом зимы, когда начнет расти световой день и будет не так страшно идти из ВАМП на съемную квартиру.

Постояв на балконе и немного замерзнув, с новыми силами возвращаюсь обратно.

В аудитории почти весь поток — вслед за мной зашло не больше десяти человек. Девушки и немногочисленные парни обсуждают прошлое практическое занятие, когда мы учились незаметно проникать на территорию арахнида и вытаскивать пациента, завернутого в кокон паутины. Определенно, все под впечатлением и ждут не дождутся, когда проанализируют работу групп.

Искусник появляется одновременно с сигналом рога. Материал для лекции уже в аудитории, на столе, и он входит налегке.

Как всегда, на Каррае не форменная красная мантия, а удобная одежда, не сковывающая движений и не скрывающая развитую мускулатуру тела. И при виде высокого, статного шатена по аудитории привычно проносится не один тихий девичий вздох.

ГЛАВА 10. Неспящее Око

Дежурный боевик, тщательно проверив разрешение, распахивает дверь:

— Все в порядке, адептка, вы можете зайти.

Волнуясь, прохожу в комнату, где размещается Неспящее Око, и упираюсь взглядом в еще одну дверь, только помассивнее. Дойти до нее и постучать не успеваю — справа раздается покашливание:

— Доброе утро, юная эрдесса.

У боковой стены среди кадок с цветущими деревцами стоят столик и два стула, на одном из них восседает худощавая брюнетка с осыпанными серебром возраста висками.

Как неудобно! Я не заметила еще одного стража артефакта.

— Доброе утро, эрдесса, и простите, что сразу вас не увидела.

— Тогда вы просто обязаны поболтать со мной и выпить чаю, чтобы загладить нанесенную обиду, — добродушно произносит магичка и указывает на накрытый стол.

В том, что она чародейка, сомнений нет. Хотя на самом деле Неспящее Око не нуждается в охране, обычного человека все равно сюда не поставят. Да и ее коричневая мантия факультета прикладной магии говорит о том, что она искусница.

— Еще раз простите, что-то я слишком невнимательна в последнее время.

Женщина, странно улыбнувшись, без спешки наливает мне чай:

— Что вас привело к артефакту?

Напиток пахнет солнцем и цветущими травами даже издали, и я с удовольствием беру белую чашку, опоясанную бледно-голубым орнаментом. Загляденье, а не посуда, и явно дорогая — такие вещицы из особой белой глины были модными в прошлом веке.

— Необходимость узнать имя дарителя магиссы.

— Ох, как интересно! Давно не приходили сюда с приятными просьбами. Позволите взглянуть?

Я протягиваю на ладошке брошь — бабочка с самого утра на меня дуется и притворяется обычным украшением.

— Милая вещица. Вы пейте чай, угощайтесь пирожными, а я, если не возражаете, взгляну на магиссу ближе. Одно время я была неплохим артефактором.

— О! Поверьте, я не против, я только за!

Выспавшись, я осознала, что обращение к главному артефакту академии — не самый умный поступок. Что, если, кроме данных о магиссе, он получит сведения обо мне? Будет обидно, если забьет тревогу и сообщит ректору, что одна из адепток учится не под настоящей фамилией. То, что Око легко раскроет мой обман, знаю со слов папы: артефакт хранит слепки аур и образцы крови всех студентов, когда-либо учившихся в стенах академии. И на основе этих сведений может вычислить их детей, которые сюда поступают.

От разоблачения меня спасло то, что поступила посреди учебного года, и потому кровь и слепок возьмут после второй сессии.

Да и сейчас есть вероятность, что Неспящее Око не станет акцентировать внимание на моем обмане. Я не совершаю ничего дурного, всего лишь пытаюсь сохранить втайне свое настоящее имя.

— Вам сделали замечательный подарок, — делает вывод магичка. — Он не просто гармонизирует настроение, а навевает хорошие сны, поэтому смело оставляйте его возле своей кровати, никто за вами не следит.

Я краснею. Как она догадалась, что я опасаюсь именно слежки? Впрочем, это логичный вывод, не так ли?

— То есть у магиссы две задачи? Улучшать настроение и навевать хорошие сны? Обычно в бабочек вкладывают не менее трех?

Искусница тонко улыбается:

— Пускай третья задача станет для вас приятной неожиданностью. Вам стоит знать, что даритель не желает зла.

Ох, если она еще и не скажет его имя, придется обращаться к Оку…

— Ну а поклонник… — Женщина хитро прищуривается. — Чье имя вам бы хотелось услышать?

В голове вспыхивает крупными буквами одно, которое тотчас сменяется другим.

— Честно? Я не знаю. Я в растерянности.

— Вот он, вред выбора, во всей красе, — хмыкает искусница. — В мое время личных подарков ожидали только от самого-самого, того единственного, взгляд которого заставлял быстрее биться сердце. Сейчас же… Эх, молодежь, что за нравы!

Я терпеливо выслушиваю ее ворчание. Почему-то старшее поколение всегда утверждает, что их времена были лучше, девушки — скромнее, парни — благороднее, солнце светило ярче…

А вот мама рассказывала, что в годы ее учебы в ВАМП было модно подбрасывать понравившейся студентке «зуделку». Что-то наподобие магиссы, только видеть и слышать ее могли двое — даритель и «осчастливленная» им адептка. От «зуделки» сложно было избавиться, противным писком она доставала несчастную в любое время дня и ночи до тех пор, пока девушка не поцелует поклонника. Именно благодаря «зуделке» мама и познакомилась с папой — пришла к студентам-теоретикам за избавлением от «подарочка», потому что не хотела целоваться с одним омерзительным типом.

А эта эрдесса говорит о личных подарках от самого-самого…

— Что ж, имя и не пытались скрыть. — Магичка протягивает мне магиссу. Я в волнении сжимаю ее чуть крепче, чем требуется, и бабочка, ожив, недовольно дергает лапками. — Аестас Эйлерт Монтэм.

Все-таки граф Фрайд…

— А это точно?

— Точнее не бывает. Магисса запитана на ауры двоих — дарителя и получателя, то есть того, кто первым откроет шкатулку.

ГЛАВА 11. Руны

Пальцы дрожат, отказываясь держать карандаш. Но задание выполнить необходимо, не так уж часто на травоведении нам приходится отвечать письменно. А провалить самостоятельную работу по одному из любимых предметов будет обидно, поэтому собираю волю в кулак и расписываю целебные свойства синей метлицы, начав с ее корневища, а в конце указав наилучший период и время сбора.

Второе задание — определить испорченные травы в пакете из темной бумаги — выполняю бездумно. Мама с детских лет приучала тщательно осматривать, нюхать и порой жевать травы, из которых планирую приготовить зелье, мотивируя тем, что когда-нибудь это убережет моего пациента от проблем со здоровьем. И в последние годы, давая поручение устроить сортировку в хранилище, она уже не проверяла мою работу.

Третье задание связано со вторым: проверенные травы необходимо рассортировать по группам, из которых можно приготовить определенные лекарства, какие именно, надо вспоминать самостоятельно.

Увлекшись, забываю о пережитом утром и сносно завершаю работу, которую оценивает преподаватель в конце пары.

Благодаря тому, что лекции по этике прочитаны, уже вторую неделю в пятницу вместо пяти пар у нас четыре. При этом занятия сдвинуты по времени, чтобы не было «окна». И это, разумеется, радует.

Основы анатомии пролетают быстро: и по этому предмету ставят проверочную работу, на которую уходит треть пары.

Я сижу, словно подо мной парочка вертлявых ежей, и это замечает не только соседка по столу Диволика Лисова, но и искусница Юдиль. Бросая на меня строгие взгляды, она, тем не менее, не требует сидеть спокойно. И я мысленно посылаю ей слова благодарности.

Как вскоре выясняется, зря.

— Адепты! Позвольте мне поздравить вашу группу с первым серьезным профессиональным успехом, — неожиданно говорит она за несколько минут до перемены.

Я разделяю недоумение сокурсников. Когда это мы успели отличиться? Или, наоборот, провиниться, и нас сейчас изощренно оскорбляют?

Озираюсь, ища подсказки. Наверное, у меня на лице такое же непонимание, как и у всех. Только выражение растерянности и любопытства пропадает с него быстрее, чем у остальных, когда подчеркнуто восторженная искусница Юдиль открывает рот:

— Это беспрецедентный случай! Первокурсница принята в команду по стрипу «Аквилон»!

Поднявшийся шум заглушает стучащая в ушах кровь. Я словно не здесь, в другом месте, где спокойно и хорошо, где нет раздражающих факторов в виде одногруппников и преподавательницы, которая, как я теперь понимаю, на самом деле возмущена моим успехом.

— Хорошенько поздравьте Близард, она заслужила!

Вслед за колкой фразой звучит медный рог, сообщая о начале перемены, и Юдиль нас оставляет.

Напряжение, испытанное во время экзамена, возвращается накрывающим сознание валом.

— Эй, Соннэя! Ты в обморок решила грохнуться от счастья?

Следующее, что осознаю, — руки Диволики, пихающие в лицо флягу с каким-то резко пахнущим настоем.

— Пей! — требует она.

Я подчиняюсь. И рот, а затем и пищевод обжигает лава. Дыхание перехватывает.

Не настой, настойка! Притом на ядреном самогоне, не на спирту!

— Что это?! — ужасаюсь, вытирая слезы.

— Успокоительное по рецепту моего деда, — хитро улыбается соседка по парте. — Вмиг приводит в чувство нежных барышень.

— Ненавидит нежных барышень твой дед…

— Близард, ожила? — влезает в наш диалог нетерпеливая Элизара. — Может, тогда расскажешь, как получилось, что ты вошла в состав стрип-команды? Притом команды герцогского внука!

Мне хочется зажмуриться и отрицательно покачать головой. То, что произошло утром, так называемый экзамен, а на самом деле пытки, испытание на прочность рассудка и магического резерва, вспоминать не хочется.

А придется. Группа — вся, совершенно вся, никто не выходит из аудитории на перемену! — рассаживается вокруг и теперь буравит меня нетерпеливыми взглядами.

— Вогар условился с ректором, что если я смогу стать целителем стрип-команды, то получу комнату в общежитии. Утром, перед занятиями, я сдала этот экзамен.

Диволика, пискнув, внезапно начинает меня обнимать:

— Вот это да!

— Наша группа лучшая на потоке! — смеются в один голос сестрички Дианейские.

— Молодчина! — расщедривается на комплимент Адам Вернош.

— Поздравляю, — удивляет искренностью задумчивая Элизара. — Это действительно достижение. Никогда не слышала, чтобы первакам хотя бы мечтать о стрипе разрешали. Это же такая ответственность!

Не верю. Глазам и ушам своим не верю… Неужели на меня в кои-то веки не злятся?! Облегчение придает сил.

Святая Виржия, до чего же я боялась негативной реакции сокурсников! В их глазах я и так выскочка, а тут еще игра…

— А знаете, почему Юдиль взъелась на Соннэю? — хихикает всезнающая Риммади. — Наша с Агнешкой соседка по комнате рассказывала, что племянника искусницы в «Аквилон» не взяли, а он лучший на всем четвертом курсе. Соннэя, дай я тебя обниму!