Варвар. Его единственная

1

Я иду по скупо освещенному коридору, глядя перед собой. Инспектор впереди. Позади охрана. Атмосфера тюрьмы давит. Но я стараюсь сосредоточиться на том, что это последняя тюрьма. Последний такой визит.

К тому же, мы в Англии. Тут тихо, спокойно. Никогда ничего не происходит.

Ну в таких отдаленных от Лондона городах — точно.

Уже прокручиваю в голове финальную часть отчета для практики. Почти выдыхаю.

И тут меня буквально ошпаривает.

Горячие пальцы смыкаются на предплечье. Рывком притягивают меня к решетке, вжимают в железные прутья.

Накатывает шок.

Папка, которую принимала к груди, летит на пол.

Даже не сразу понимаю, что именно произошло. Невольно поворачиваю голову и наталкиваюсь на горящий взгляд.

Заключенный оскаливается.

Темный. Заросший. Борода скрывает большую часть его лица. Он скорее на медведя похож, чем на человека. И глаза так горят. Безумные зеленые глаза. Одичалые.

Рефлекторно пробую вырваться, но ничего не получается. А он будто и не замечает моего сопротивления.

Подается ближе. Жадно втягивает воздух и оскаливается.

— Вкусно пахнешь, — хриплый голос заставляет содрогнуться и заледенеть, когда заключенный продолжает: — Этой ночью будешь в моей камере.

Дергаюсь снова. Изо всех сил.

Но кажется, у меня нет шансов.

Заключенный лишь слегка отстраняется. И то, похоже, только ради того, чтобы получше меня рассмотреть. Скользит жадным взглядом.

Мои глаза тоже цепляются за него. Инстинктивно изучая угрозу.

Он только в штанах. Голый по пояс. И его штаны совсем не часть тюремной робы. Обычные, спортивные.

На автомате отмечаю, что на нем нет ни единой татуировки. И он просто огромный. Будто скала нависает.

Почему охрана ничего не делает?

В прошлый раз при мне избили заключенного чуть ли не до полусмерти. Потому что он нахамил инспектору.

А это — что?

Нормально?..

Он просто выбросил руку вперед. Между прутьями. Схватил меня. Рывком притянул вплотную. И теперь осматривает словно решает, откуда начать меня жрать.

— Пусти, — шиплю.

Наконец, в полной мере сбрасываю оцепенение. Вцепляюсь ногтями в мускулистую руку.

Заключенный меня отпускает.

Неожиданно резко. Как и захватил.

Поворачивает голову в сторону. Слегка.

— Ее хочу, — заявляет. — Приведёте.

Мне кажется, что я просто ослышалась. Он же не может обращаться к охране. Да?

Едва оказавшись на свободе, делаю несколько шагов назад. Рассеянно смотрю на инспектора. Тот явно напрягается.

Перевожу взгляд на молчаливых охранников. Никто из них не то, что не делает попытки отходить заключенного дубинкой, они даже замечания ему не делают.

Что здесь, черт побери, происходит?

— Не нужно, — вдруг замечает инспектор.

— Чего? — протягивает заключенный.

— Она… хм, со мной, — поясняет он сухо, а после добавляет: — Вам приведут другую девушку.

Не могу поверить, что это все на самом деле.

— Эту, — резко бросает заключенный, кивая на меня. — Шлюхи мне нахрен не нужны. Свежую хочу.

Растерянно смотрю, как один из охранников поднимает папку, собирая разлетевшиеся листки. Подает мне.

Заключенный снова вбивает тяжелый взгляд в мое лицо.

— До встречи, — выдает он, снова оскалив зубы. — Ночь тебя ждет охуеть горячая.

На ватных ногах иду к выходу.

В шоке. Ужас какой-то.

— Анастасия, — обращается ко мне инспектор, когда мы выходим из этого проклятого здания на улицу. — Нам нужно очень серьезно поговорить.

— Думаю, мы можем просто забыть этот эпизод.

Возвращаю ему ту самую фразу, которую слышала на прошлой неделе. После жестокого избиения.

Тогда я неосторожно подняла тему прав человека. Не думала, что в Англии могут до такой степени их игнорировать.

Мне очень четко пояснили, что лучше закрыть рот.

— Нет, — медленно качает головой инспектор. — Забыть не получится. Осман выбрал вас. А значит, вам лучше не противиться. Сделать так, как он хочет.

+++

Дорогие читатели, огромная просьба поддержать книгу лайком ("звездочка" в приложении или кнопочка "мне нравится") и добавить в библиотеку, чтобы не потерять! Будем очень рады вашим комментариям!

ВАШИ ВПЕЧАТЛЕНИЯ - ОГОНЬ НАШЕГО ВДОХНОВЕНИЯ!

2

Ну так сами идите и сделайте для этого зэка все, чего он хочет!

Прямо подмывает это выпалить вслух. Но я подавляю порыв. Ситуация абсурдная. Но в то же время страшная. Очень.

Чужая страна. Я здесь одна. И чем больше узнаю про местные порядки, тем меньше у меня ощущения того, что я могу тут быть в безопасности.

Скорее наоборот.

Нужно как-то договориться. Спокойно, без эмоций.

— Вас лучше ему отдать, — выдает инспектор.

— Отдать? — невольно переспрашиваю. — Я что, коробка? Какая-то вещь, которую можно…

— Вы взрослая женщина, — прерывает он и как будто хочет меня успокоить. — Не переживайте. Не драматизируйте сверх меры.

Ну ничего себе подход.

Прижимаю ладони к бедрам. Нервно веду по плотной ткани своих брюк. Тянет залепить инспектору пощечину.

Но нельзя.

Нападение на сотрудника при исполнении.

Сразу мелькает соответствующая статья в голове.

— Я не могу пойти к нему в камеру, — говорю наконец. — И делать что-то… не могу. Найдите для этого кого-нибудь другого. Кто ему больше подойдет.

— Осман хочет вас.

На языке вертится колкий ответ, но включается инстинкт самосохранения. Здесь творится что-то странное. Охрана на стороне заключенного. Инспектор тоже. И неизвестно, кто еще. Возможно, даже руководство тюрьмы.

Выходит, сила на его стороне. И судя по его поведению он совершенно ничего не опасается.

Сейчас надо тщательно выбирать слова.

— Он же заключенный, — выдаю, помедлив. — Его… пожелания необязательно выполнять.

— Верно, — сдержанно кивает инспектор. — Будь это другой заключенный — да. Любой другой.

У меня ком встает в горле и никак не находятся новые аргументы.

— Осману нельзя отказывать, — добавляет инспектор.

И мне трудно поверить, что еще утром он что-то втолковывал мне насчет демократии и верховенства права.

Вот и демократия.

Избирательная. Желания зэка здесь на первом месте. Для всех. А на мое мнение наплевать.

— Тут особый случай, — замечает инспектор. — Но вы не волнуйтесь, Анастасия. Главное вам быть послушной.

— Что? — вырывается от шока.

— Делать все, что он захочет.

Во рту пересыхает.

— Думаю, тогда проблем не будет, — заключает инспектор. — Женщин он пока что не калечил.

Звучит обнадеживающе.

Вероятно, так он считает, когда говорит мне это?

Ключевое «пока что» врезается в сознание клинком. В горле зарождается истерический смешок.

Пока что — не калечил. Но никогда не поздно начать. Да?

— Все хорошо, — говорит инспектор. — Просто поймите, Анастасия. Вам придется пойти на некоторые уступки. Выбора у вас нет.

Отправиться на ночь в камеру зэка — это уступки? Извините. «Некоторые уступки».

Нет, я давно поняла, что англичане мастерски умеют подбирать изящные формулировки. Но у меня эти фокусы уже в печенках сидят.

И сегодня, сейчас последняя капля.

— До вечера можете заниматься своими делами, — он смотрит на часы, а потом снова на меня. — А скажем, около девяти вечера за вами заедут и отвезут.

Инспектор мягко улыбается, но эта его улыбка насквозь фальшивая, потому что глаза остаются холоднее льда.

— Я рад, что мы все прояснили. Хорошего вам дня.

Молчу.

Конечно, не говорю, что не собираюсь принимать участие в этом кошмаре. И ни в какую тюрьму больше не поеду.

К черту практику. К черту всю эту учебу.

Приеду в отель и по-тихому уеду отсюда. Уже выстраиваю план предстоящих действий в голове.

Вот только все оказывается совсем не так просто.

3

Оказавшись в отеле, замечаю, что за мной идут двое мужчин. Они не в полицейской форме. В обычной одежде. Но вид у них выразительный.

И то, как движутся следом за мной, тоже о многом говорит. Подчеркнуто, неотступно.

Эти люди не пытаются скрыться. Кажется, их цель как раз в том, чтобы я обратила внимание и сделала правильные выводы.

Решаю подняться по лестнице. Двое типов заходят в лифт. И когда я приближаюсь к своему номеру, ожидают меня прямо там. Застывают по обе стороны от двери. Смотрят перед собой.

Подхожу ближе. Останавливаюсь.

Они никак на меня не реагируют. Лица непроницаемые.

— Извините, — прочищаю горло. — Возникли какие-то проблемы?

— Нет, мисс, — спокойно отвечает один из них, все же переводит взгляд на меня. — Вы можете проходить.

Ну спасибо, конечно.

— А вы… кто?

— Мы здесь для вашей безопасности, мисс, — невозмутимо выдает второй незнакомец.

— Есть какая-то угроза?

— Нет, мисс.

— Тогда почему вы идете за мной? Остаетесь возле моего номера?

Молчание. Звенящее, царапающее нервы.

— О какой безопасности речь?

На этот раз все же получаю ответ.

— Вы можете проходить, мисс, — повторяется без эмоций.

Никто не собирается ничего объяснять.

А что непонятно?

Инспектор решил отправить своих людей, чтобы за мной присмотреть. И ускользнуть будет непросто.

Прохожу в номер. Помедлив, звоню на ресепшн.

— Добрый день, — слышится мелодичный женский голос, а дальше следует стандартная вежливая фраза, которую едва воспринимаю.

— Возникла странная ситуация, — говорю. — Возле моего номера два незнакомых мужчины.

Закончить мысль не успеваю.

— Простите, мисс, вы хотели бы сделать заказ в номер? — прерывает меня администратор.

— Что? Нет. Я не понимаю, что это за люди. Прямо возле двери. И мне казалось, в отеле могут находиться только постояльцы.

— Если вы хотите сделать заказ в номер, то…

— Нет, я не хочу сделать заказ. Меня беспокоит то, что за дверью два незнакомца, которые меня преследуют.

— Вы можете связаться с нами в любое время, мисс. А если вас что-то не устраивает в номере, то могу направить к вам горничную.

Ощущение будто общаюсь с автоответчиком. Или с роботом.

Меня не хотят понимать. Бесполезно продолжать разговор.

Отключаюсь. Подхожу к окну.

Напряженно размышляю о том, как отсюда удрать.

Надо действовать быстро.

Прохожусь по комнате. Взгляд падает на чемодан.

Вещи можно оставить здесь. Взять только паспорт и наличку. Сяду в автобус. Мало ли куда еду. А дальше попробую затеряться в толпе.

Хотя тут особо не затеряешься. Городок небольшой.

В полицию обращаться нет смысла. Есть, конечно, вероятность, что там не все на стороне инспектора, но лучше не рисковать.

Тут же не в одном инспекторе дело. И не в тех охранниках, которые ничего не сделали заключенному. Даже как будто…

Нет, никакого «как будто». Они всерьез опасались его.

В моменте было трудно что-то анализировать. Когда тот жуткий тип схватил меня за руку, я сразу утонула в панике. Теперь, прокручивая все случившееся, вспоминаю лица охранников.

Интуиция бьет тревогу вовсю.

Нужно как-то выбираться из этого странного места. И как можно скорее. Но прежде отправляю сообщение сестре. Стараюсь написать коротко и четко. Звонить опасаюсь.

Здесь может быть прослушка. Хоть это и запрещено законом. Однако отправлять девушек в камеру к заключенным тоже запрещено.

Убираю телефон в карман брюк. Паспорт кладу во внутренний карман пиджака. Выхожу из номера, подхожу к лифту.

Те двое не двигаются с места.

Возможно, потому что внизу есть кто-то еще?

В холле невольно смотрю по сторонам. Вроде бы не замечаю, чтобы за мной кто-то шел. Но я не специалист.

Решаю зайти в кофейню напротив отеля. На всякий случай. Внимание отвлечь, если за мной следят.

Вообще, почему бы мне куда-то не поехать?

Инспектор же сказал, до девяти могу быть свободна. А значит…

Стараюсь хотя бы внешне свое волнение не показывать. Дается это тяжело. Когда беру картонный стаканчик с кофе, вижу, что мои пальцы выдают меня с головой. Слишком сильно дрожат. Боюсь представить, как тогда выглядит мое лицо.

Ну это предел.

Стою на пороге кафе, заставляю себя сделать несколько глотков кофе.

Опять никого подозрительного не вижу. Не попадаются на глаза люди, которые бы смахивали на тех, что у меня возле номера остались.

Однако волнение внутри лишь сильнее нарастает.

Замечаю автобус, подъезжающий к остановке. Специально дожидаюсь, когда он подъедет ближе. В последний момент направляюсь туда.

И вдруг передо мной оказывается очередной неизвестный тип. В штатском. Но от него веет тем же, что и от тех двоих.

— Мисс, вам не стоит далеко уезжать, — замечает он.

— Почему? — выдаю на автомате.

И с досадой замечаю еще нескольких мужчин. С одной стороны, и с другой. Даже если прямо сейчас оттолкну этого и брошусь прочь, меня перехватят. Их слишком много вокруг.

— Не стоит, мисс.

— Я не собираюсь далеко, — стараюсь ответить так, чтобы голос не дрогнул от волнения, затопившего меня до краев. — Хотела посмотреть музей.

Брякаю первое, что приходит на ум.

Наверное, даже удачно, ведь здесь и правда есть музей. По сути главная местная достопримечательность.

— Вам лучше оставаться в отеле, мисс, — твердо выдает незнакомец.

— Да?

— Для вашей же безопасности.

Накатывает тихая истерика.

Чувствую, как в кармане пиджака вибрирует мой телефон.

Ну теперь только не хватает, чтобы у меня забрали мобильный.

К счастью, хотя бы этого не происходит. Вероятно, в телефоне они проблемы не видят.

Ну да. Иностранка. Куда я могу позвонить? В посольство своей страны? Боюсь там не поверят в эту бредовую историю. А если и поверят, то разбирательство займет время, которого у меня нет.

4

Ощущение замкнутого пространства действует на нервы. В этом номере я заперта будто в клетке. Хожу из стороны в сторону. Места себе найти не получается. Мечусь. Безотчетная потребность двигаться лишь нарастает, оставаться в кресле тяжело. Когда начинаю прохаживаться, меня как будто немного отпускает.

Надя до сих пор не перезванивает. И сообщений никаких нет. Несколько раз проверяю телефон — тишина.

Что такое? Неужели ничего не получается?

Конечно, прошло всего несколько часов после нашего разговора, но мне хотя бы какую-нибудь весточку от нее. Тогда бы могла хоть немного выдохнуть.

Однако мобильный молчит.

Сама звонить снова тоже не решаюсь. Опасаюсь того, что могу услышать. Ведь так внутри тлеет надежда, будто еще можно выбраться из этой чудовищной западни.

Замираю возле окна.

Сколько время?

Уже так темно…

Восприятие реальности теряется от волнения, потому смотрю на часы. Нет, еще рано. Темнеть не должно.

Отдергиваю шторы, открываю окно.

Воздух тяжелый. Пронизан запахом надвигающейся грозы.

Мой взгляд моментально цепляется за свинцовые тучи, напрочь затянувшие еще недавно ясное небо. Вдали — еще темнее. Заметно, что там уже вовсю льет. И будто в подтверждение моих мыслей раздаются раскаты грома.

Обнимаю себя руками. Холод пробегает по спине.

Вспышки молний вспарывают потемневшее небо.

Здесь погода меняется за считанные минуты. Это нормально. Сначала вовсю светит солнце, а вскоре уже ливень хлещет стеной, а то и лупит град. Еще немного — небо проясняется. А дальше закручивается грозовой шторм.

Разгон для всего минуты.

Закрываю окно. Отхожу в сторону. Снова проверяю телефон, и сердце болезненно сжимается, когда не вижу ничего.

Хотя звонок я бы не пропустила. Сообщение тоже. Но…

Черт.

Стоп.

Замечаю значок сети. Ее нет. И вай-фая тоже. Теперь понятно, почему от сестры ничего. Надя мне при всем желании дозвониться не сможет.

Мелькает мрачная догадка.

Что если это все специально так? Мне отключили связь?

Нет, бредовая мысль.

Вообще, тут уже такое было. В день моего приезда. Точнее вечером. Из-за непогоды все на несколько часов отключилось. Трудно представить, как нечто подобное возможно в наш век высоких технологий. Но после жизни и учебы в Англии понимаю, что возможно все. Особенно если это не Лондон.

Теперь вспоминаю, утром мне приходило уведомление от приложения погоды. Штормовое предупреждение. Не придала ему особого значения, потому что грозы тут обычное дело и такие уведомления приходят чуть ли не каждый день. Особенно в это время года.

Видимо, зря.

Слышится еще несколько резких раскатов. И на последнем, кажется, даже стекло в окне вибрирует.

Выхожу из номера, чтобы спустится на ресепшен.

Два угрюмых типа так и остаются возле моей двери. Спускаюсь вниз, и еще не подойдя к стойке администраторов, понимаю, что со связью проблемы у всех.

Несколько постояльцев уже возмущаются.

Сотрудники на ресепшене только разводят руками. Неизвестно, когда ситуация наладится.

— В описании отеля указан вай-фай, — настаивает пожилой мужчина, показывая свой планшет. — Мне срочно нужно подключиться к сети.

— Извините, сэр, к сожалению, мы ничего не можем сделать. Необходимо подождать некоторое время.

— Сколько? — с раздражение бросает тот. — Мне надо срочно отправить письмо. Это не ждет.

— Боюсь, штормовое предупреждение действует до утра.

Просто прекрасно. А мне казалось, хуже быть не может.

Остаюсь внизу, заказываю кофе и усаживаюсь в кресло за одним из столиков. Дождь уже начинает барабанить по стеклам. Крупные капли расплываются на гладкой поверхности.

Гипнотизирую взглядом экран мобильного.

Сети так и нет. Пробую разные варианты. Перезагружаю телефон. За соседним столиком двое подростков тоже пытаются что-то настроить. Безуспешно.

Раскаты грома звучат все ближе и ближе. Вспышки молний ослепляют. Еще немного и дождь расходится на полную. Льет так, что ничего за окном не разглядеть.

Впечатление, будто открывается грозовая бездна. Неукротимая стихия выходит из-под контроля. Гром прокатывается отрывистыми раскатами. Ливень отбивает барабанную дробь. Молнии рассекают небо. Ослепительные, резко очерченные. Высоченные деревья, высаженные напротив крыльца отеля, клонит напором ветра.

Если так и продолжится, то… может быть меня просто не смогут отвезти в тюрьму? Если погода станет еще хуже?

А она похоже, станет.

Сейчас главное — тянуть время по максимуму. Кажется, этот шторм играет мне на руку. Хочется верить, что так.

Еще одна чашка кофе. И еще.

Меня начинает подташнивать. А происходящее за окном все больше смахивает на сцены из фильма-катастрофы.

Поднимаюсь наверх. Снова к себе. Чем больше времени проходит, тем сильнее бушует непогода.

Связь так и не появляется. Механически провожу пальцем по дисплею. Идет поиск сети.

Даже если у Лютого что-то получилось, я об этом не узнаю.

Только бы за мной не пришли. Только бы…

Но в один момент раздается стук в дверь. Между раскатами грома.

А я же могу и не слышать. Могу быть в душе. Или еще где-нибудь? Не важно. Пока что я никак не реагирую.

Стук повторяется, становится все более отчетливым и гулким.

— Мисс! — доносится из коридора.

Похоже, один из тех типов. Кажется, узнаю голос.

Впиваюсь пальцами в подлокотники кресла.

Нет. Никуда я не выйду. Открывать им дверь уж точно не собираюсь. Пускай выламывают.

Разумеется, дверь никто не выносит.

Слышится мелодичный щелчок. И срабатывает электронный замок.

Ну да. У них есть ключ-карта.

К чему лишний шум, если все можно взять на ресепшене?

— Мисс, вам нужно пройти с вами.

— Нет, — качаю головой. — Не нужно.

Незнакомец хмуро смотрит на меня.

— Я никуда не пойду, — говорю. — Буду кричать. Сейчас внизу куча людей. Я устрою такую истерику, что…

5

Как там инспектор говорил?

Женщин он пока что не калечил.

Пока что…

А это тогда — что? К чему?

Нужно соображать быстро, и мне в голову не приходит ничего лучше, чем выдать:

— Мне нужно в туалет.

— В тюрьме сходишь, — холодное бросает незнакомец, который уже оказывается вплотную ко мне.

— Это срочно, — прочищаю горло. — Ждать не могу.

Он недовольно стискивает челюсти. Судя по выражению его лица, готов прямо сейчас схватить и потащить за собой силой, но не делает этого. Видимо, и правда опасается оставить на мне синяки. Опасается вызвать гнев Османа. Этот зэк диктует им условия. Так странно. Однако сейчас нужно размышлять совсем не об этом.

— Пусть идет, — заявляет его напарник. — Время позволяет.

Я поднимаюсь. Иду в ванную комнату и закрываюсь там на замок. Включаю воду.

Отлично. Теперь можно выиграть еще немного времени.

Смотрю на экран телефона, который до сих пор продолжаю сжимать в ладони.

Ничего. Сеть не появилась. И громыхающие звуки за стенкой дают понять, что восстановления связи в ближайшее время ожидать не стоит.

Дверь хлипкая. Выломать ее не проблема. Но это вызовет шум, а шуметь эти двое не хотят. Надеюсь. Впрочем, даже если начнут ломать замок, на это все равно уйдёт время. Чем больше, тем лучше. П потом…

Ну терять мне и правда нечего в такой ситуации. Буду орать, звать на помощь. Да что угодно.

Просто так они меня из отеля не вытянут.

Кажется, здесь есть второй выход. Но там, к счастью, ремонт. Часть отеля на реставрации. Потому мимо центрального входа нам никак не пройти. А значит, есть шанс.

Вскоре в дверь стучат.

— Мисс? — почти вежливое

— Быстрее, — раздраженное.

Ничего не отвечаю.

— Вам плохо?

Еще бы.

Интересно, как может быть в моей ситуации «хорошо»?

Продолжаю молчать.

— Мисс, вам лучше выйти. Вы же понимаете, что мы вас все равно выведем. Зачем же усложнять свое положение?

— Выходи.

Ну просто как в кино. Плохой полицейский. И вроде как — хороший. Вежливый. Но меня от этой его напускной вежливости тошнит.

Отхожу к раковине. Осматриваюсь. Здесь даже нет ничего такого, чем я могла бы обороняться. Ну хотя откуда чему-то такому взяться в обычной отельной ванне?

Черт, у меня даже перцового баллончика нет.

— Не усугубляйте, мисс.

— Да выходи же ты…

— Тихо. Мисс? — зовёт, а потом предполагает: — Может ей и правда плохо?

— А нам как будет, если ее не приведем? Мне плевать, как ей. Надо эту дрянь уже вытянуть.

Они еще немного переговариваются. «Вежливый» пробует меня уговорить.

Ничего не говорю в ответ. Выжидаю.

Наконец, слышится звук отдаляющихся шагов. А после хлопает дверь. Кажется, они выходят из номера.

Однако тишина за дверью длится недолго. Снова раздаются шаги.

Судя по приглушенным голосам тут как кто-то прибавился. Кто-то третий.

Нервно кусаю губы.

Будут ломать дверь?

Ручка дёргается. Смотрю на нее как загипнотизированная.

Еще несколько секунд — и дверь начинает ходить ходуном. Что-то показывается в тонкой щели между самой дверью и лудкой.

Как будто… пластиковая карта?

В голове всплывают слова моей соседки-англичанки. Что дверь здесь можно открыть даже пластиковой картой.

Тогда мне показалось это шуткой. Или же я решила, что чего-то не поняла. Возможно, какая-то непереводимая игра слов. Однако нет. К сожалению, теперь я вижу, что это и правда реально.

Проходит не больше минуты как дверь распахивается.

И шума нет, и времени почти не тратится.

Надо же как удобно.

Три пары глаз впиваются в меня. Нервно вцепляюсь пальцами в бортик раковины за спиной.

— Мисс, ну что же вы так… несговорчивы, — как будто бы даже с сожалением замечает «вежливый». — Вам ведь все равно придется проехать с нами.

Еще несколько секунд и меня подхватывают под руки. «Вежливый» и его напарник. Выволакивают из ванной комнаты насильно.

А дальше — из номера. И в лифт.

Конечно же, я вырываюсь, пробую царапаться. Но фиксируют меня профессионально. Так что особо не извернуться.

Створки лифта разъезжаются. И я кричу. Так громко, как только могу.

Это привлекает внимание.

Внизу полно людей. Особенно возле ресепшена. Они до сих пор пытаются выяснить хоть что-то насчет вайфая.

— Помогите! Меня хотят похитить!

Внимание быстро переключается на нас.

И я не замолкаю.

«Вежливый» достаёт значок.

— Полицейская операция, — заявляет невозмутимо. — Прошу всех сохранять спокойствие.

— Я видел эту леди с инспектором, — доносится голос одного из постояльцев. — Это какая-то проверка?

— Вам же сказали, мистер, — бросает угрямый тип, доставая и свой значок. — Не вмешивайтесь.

Кричать бесполезно. Меня выводят. Машина подъезжает практически под порог.

Но дождь льет так, что я за считанные секунды промокаю до нитки. Шквальный ветер не оставляет шансов.

До последнего надеюсь, что хотя бы машина сломается. Что хоть каким-то образом мы задержимся в дороге.

Однако нет. Несмотря на чудовищную непогоду, никаких проблем с этим нет.

Поэтому через минут двадцать меня уже заводят в до боли знакомое мрачное здание.

Сейчас все кажется еще мрачнее. Гром снаружи лишь добавляет жути. Да и без грома меня всю бы трясло. Просто понимаю куда все идет. И пути вырваться нет. Никакого. Полный тупик. Ощущаю себя загнанной в клетку. Становится дурно.

Один коридор. Второй. А после меня без долгих церемоний заталкивают в камеру.

Секунда — за спиной захлопывается решетка.

6

Нервно обнимаю себя руками. Осматриваюсь. В приглушенном свете не сразу понимаю, что в камере никого нет.

Но постепенно глаза привыкают к приглушенному свету вокруг, и я понимаю, что да. Тут и правда пусто.

Невольно обращаю внимание на какую-то дверь немного в стороне от решетки.

Так и должно быть? Несколько комнат в камере?

Не то чтобы я разбиралась в том, как устроены тюрьмы, но в прошлых ничего такого не помню. Кажется. Камеры изнутри не осматривала. Была по ту сторону решетки.

Лучше бы так все и оставалось.

Замечаю здесь несколько тренажеров. Под стеной. Стойку с гантелями и гирями разного веса.

Это что, спортзал?

Нервный смешок царапает горло.

Дальше мой беспокойный взгляд падает в другой угол, там кресло, стол. И мебель выглядит слишком хорошо как для убранства тюремной камеры. На вид — кожа, дерево.

Ближе подходить не хочу. Не тянет это все рассматривать. Хватает и так впечатлений.

Оборачиваюсь назад — в коридоре пусто. Ни души. Не замечаю, как типы, которые привели меня, ушли.

И тут резкий звук заставляет меня вздрогнуть.

Оборачиваюсь.

Дверь распахивается. Показывается тот самый заключенный.

Осман…

Ледяная дрожь охватывает мое тело кипучей волной.

— Чего задергалась? — спрашивает он хрипло.

Кажется, ему не по вкусу то, как я отшатываюсь назад и вжимаюсь в железные прутья клетки.

Невольно всхлипываю.

Хочется кричать, звать на помощь.

Но какой в этом смысл? Умом понимаю: бесполезно. Никто не придет, не спасет меня от этого урода.

Он приближается ко мне. Неторопливо. Осматривает со всех сторон. Склоняет голову к плечу. Внимательно проходится взглядом по мне. От головы до пят. Будто ощупывает, оценивает товар. Хотя сейчас я скорее кусок мяса, который бросили в клетку дикого зверя.

Накатывает немая истерика.

Наверное, даже если бы я хотела сейчас заорать, у меня бы ничего не вышло. Крик замерзает в груди, кровь стынет.

А этот проклятый зэк уже совсем близко. Практически вплотную.

— Какая пугливая, — замечает, продолжая сканировать меня пристальным взглядом. — Зря напрягаешься. Из-под меня бабы всегда довольные выползают. Еще никто на мой хер не жаловался.

Кошмар.

Хочется зажмуриться. Безотчетно. Как будто если не буду видеть его, то и он потеряет из виду меня. Жаль, что это так не работает. Очень жаль.

Тяжелая ладонь опускается на мое плечо.

— Идем, — бросает Осман.

Нервно мотаю головой.

Нет, нет…

Цепляюсь пальцами за решетку. Изо всех сил. Никуда идти не хочу. Не буду. Он меня не заставит…

— Хочешь, чтобы я тебя прямо тут трахал? — хмыкает ублюдок.

Еще сильнее оскаливается.

— Не надо, — шепчу, от зашкаливающего волнения у меня все-таки прорезается голос. — Отпустите меня. Пожалуйста…

— Это с хера ли я должен тебя отпускать?

Его хватка на моем плече становится только крепче.

— Я не та, кто вам нужен.

Лучшего ответа на ум не приходит. Но судя по тому взгляду, которым меня одаривает Осман, и по той тьме, которая сгущается в его глазах, здесь уже никакой ответ не поможет.

— Я сам решу, — выдает он мрачно.

Тянет меня за собой.

Однако я как могу сопротивляюсь. Сжимаю прутья так сильно, что пальцы ноют. Железо болезненно вдавливается в мои ладони.

— Давай, — чеканит Осман. — Нехуй выебываться.

Может он и прав.

Может мне действительно не стоит злить этого типа. Слишком опасно. Вот только по-другому не получается.

Ну не выходит у меня просто согласиться, принять все эти условия и двинуться следом за ним.

— Ты чего такая охреневшая? — спрашивает Осман. — Борзая.

И в его голосе прорезается нечто новое. Нечто такое, от чего меня пробивает ледяной озноб.

— Но так даже круче, — продолжает он, заставляя меня еще сильнее задрожать. — По кайфу нагибать.

Осознать смысл его слов не успеваю. До разума вообще с трудом все докатывается. Зато рефлексы обострены. Запредельно.

Вскоре думать уже совсем не получается, потому что Осман грубым рывком оттягивает меня от решетки. Буквально отдирает. А после легко забрасывает на плечо, несет вглубь камеры.

Опешившая от настолько резкого перемещения, даже не вырываюсь. Во всяком случае, первое время.

А после успеваю лишь пару раз стукнуть его по спине. Но поздно.

Осман будто не замечает. Кажется, эти удары для него сродни укусам от комара.

Мышцы у этого типа каменные. Весь он будто скала. Очень крупный, мощный. И один его вид уже подавляет волю к сопротивлению. Затапливает первобытным страхом.

Осман бросает меня на диван. Сам разваливается в кресле напротив.

Потрясенно смотрю, как он берет бутылку, наливает алкоголь в стакан, расплескивая жидкость на стол.

Здесь хорошая мебель. Тоже. Фиксирую автоматически.

Очередная странность.

Мои пальцы скользят по подлокотнику дивана. Похоже, на кожу. И низкий журнальный стол между диваном и креслом будто из дерева.

— Пей, — заявляет Осман приказным тоном.

Двигает стакан ближе ко мне.

Бутылку он так и продолжает сжимать. Но это очень… узнаваемая бутылка. Черт, да такой виски потянет на сумму с несколькими нулями. В фунтах.

Какой-то бред.

Зэк отбывает срок в люксовых условиях. Его камера могла бы сойти за номер отеля. Теперь еще элитный алкоголь.

В голове не укладывается.

Поднимаю взгляд.

Его глаза пугающие. Теперь Осман больше не скалится и производит давящее, угрожающее впечатление. Сильнее, чем прежде.

— Пей, давай, — повторяет он жестко.

— Я… не пью.

— Сейчас — выпьешь.

— Нет, вы не поняли…

— Силой в глотку залить?

Понимаю, что это не просто слова. Вид у Османа очень выразительный. Будто он готов это сделать прямо сейчас. Долго церемониться с уговорами не станет.

— Мне нельзя, — отвечаю тихо.

По его заросшему бородой лицу нельзя прочесть никаких эмоций. Хотя может их и нет.

7

На самом деле, родила я чуть больше года назад, но вряд ли заключенный будет разбираться в таких деталях. Он и на фотографию едва глянул.

Мое сердце судорожно сжимается в ожидании того, что может последовать дальше. Боюсь радоваться. Рано. Ничего непонятно. Заметно лишь то, как резко меняется настроение Османа.

Он мрачнеет сильнее. В его глазах сквозит недовольство пополам с раздражением. Похоже, информация про ребенка ему не слишком нравится. Вероятно, портит настроение.

Хорошо…

Решаю прибавить еще кое-что. Чтобы уже наверняка вызвать у него эмоции, которые плохо сочетаются с возбуждением.

— Это было очень болезненно, — замечаю, стараясь скрыть нервную дрожь в голосе. — Долго. И врачам пришлось делать рассечение…

— Блядь, — рявкает Осман, раздражаясь еще сильнее. — Сказал же, хватит! Что за херня?

Теперь молчу.

Злить его тоже нельзя. Перегибать. Но кажется, поздно.

В напряжении наблюдаю, как он кривится сильнее, а после прикладывается к бутылке, которую сжимал в руке. Жадно делает несколько крупных глотков.

Меня прошибает холодный пот. Тревога нарастает до максимума.

Дурной знак. Неизвестно, как алкоголь подействует на этого типа. Он и трезвый выглядит угрожающе. А если выпил, то неизвестно, какой дальше может быть эффект.

В следующее мгновение Осман с грохотом ставит бутылку на стол.

Его тяжелый взгляд снова вбивается в меня. Задерживается на груди, движется ниже.

Пиджак остался в машине. Я сопротивлялась так, что он сполз с плеч из-за борьбы.

К сожалению, сейчас я в довольно обтягивающей кофте. Хоть выреза нет, ткань доходит под самое горло, выглядит это не очень.

Глаза Османа теперь задерживаются на моем животе. Он будто оценивает можно ли верить моим словам, если признаков недавней беременности незаметно.

Ну так у всех это по-разному проходит.

Я после родов похудела, а не поправилась. Мне вообще с огромным трудом удавалось заталкивать в себя еду. Да и потом я вынуждала себя есть чуть ли не насильно. Только бы молоко не пропало.

— Неплохо ты сохранилась, — вдруг заключает Осман хриплым голосом. — После родов.

Его взгляд взмывает вверх, впивается в мои глаза.

Такое чувство, будто он еще не до конца решил, можно ли мне доверять. Вот и проверяет снова.

Стараюсь дышать, держаться как можно более спокойно, подавлять эмоции, которые буквально раздирают меня изнутри.

Секунда. Две. Три.

Время тянется до бесконечности медленно. И остатки моего самообладания расплавляются от зашкаливающего волнения.

Нервно втягиваю воздух.

Осман хмуро сдвигает брови. Наконец, слегка качает головой и отрывисто выдает:

— Пиздец.

Ну вот.

Надеюсь, он понимает, что я для него бесполезна. Никаких приятных чувств не вызываю. А значит, можно меня отпустить.

На языке уже вертится нечто вроде «давайте я поеду обратно в отель» или «обещаю, я никому ничего не скажу».

Вынуждаю себя молчать. Опасаюсь спугнуть удачу.

Хотя внутренняя уверенность, что удастся отсюда улизнуть крепнет по мере того, как эмоция отвращения пополам с раздражением проявляется у Османа ярче и ярче.

А потом меня будто гром среди ясного неба бьет.

— Ладно, — бросает зэк. — Тогда просто мне отсосешь.

Что?

Сначала кажется, ослышалась или как-то не так его поняла. Но прозвучавшие сейчас слова трудно с чем-то перепутать. Смысл вполне очевиден.

— Чего время тянешь? — резко спрашивает Осман и разваливается в кресле, широко расставив ноги.

С ужасом смотрю на него.

Нет, такого поворота не ждала. Понимала, что выскользнуть отсюда почти нереально, однако все равно… когда он так отреагировал на новость про мою беременность, казалось, что теперь угроза позади.

Вот именно. Казалось.

В реальности этот ублюдок решил, что все равно найдет способ меня использовать.

— Да, нормально тебя не трахнуть, — замечает он, не скрывая сожаления. — Ну тогда хоть так.

Повисает гнетущая тишина.

Мое сердце колотится настолько быстро, что начинает тошнит, испарина пропитывает одежду насквозь.

— Чего ждешь? — выдает зэк. — Живее. Давай.

Кивком головы подзывает меня. Указывает вниз. И мой взгляд невольно падает туда. На внушительный бугор, поступающий через ткань его спортивных штанов.

Осман голый по пояс. Даже в казалось бы расслабленном состоянии, когда он вот так небрежно разваливается в кресле, его мускулы напряжены, выглядят пугающе.

Понимаю, что физически мне с этим громилой не справится. Даже пытаться опасно. Жутко.

Воронка липкого страха с новой силой закручивается внутри.

В голове мелькает шальная мысль треснуть его чем-нибудь. Огреть каким-то предметом потяжелее. Но я не представляю, как это сделать. Сперва надо отвлечь, заставить его отвернуться. Хотя бы. А уже потом…

— Ты меня слышала, — мрачно чеканит Осман.

И через секунду его нога резко перемещается. Отодвигает стол между нами. Массивный стол, деревянный. Однако сейчас он просто отлетает в сторону. Тяжелые ножки скорбно поскрипывают, стремительно проезжаясь по бетонному полу.

Теперь нас ничего не разделяет.

Рефлекторно вжимаюсь в спинку дивана. Хотя бы так, пусть и незначительно, стараюсь увеличить расстояние между нами. Создать иллюзорное ощущение безопасности.

Но конечно, никакой безопасности нет и быть не может. Только не здесь. Не рядом с этим пугающим человеком, который продолжает буравить меня голодным взглядом.

Знать бы, как обстоят дела у Лютого.

Вдруг что-то получится? Вдруг нужно всего лишь немного потянуть время?

Лихорадочно стараюсь хоть что-нибудь сообразить. Придумать.

Но как назло ничего не идет в голову. Полная темнота.

— Ясно, — замечает Осман, слегка прищуриваясь. — Хочешь, чтобы я сам тебя в рот выебал.

— Нет, мне нужно в туалет, — выдаю единственное, что приходит на ум.

Хотя боюсь этот трюк не пройдет второй раз. Он и в первый раз не особенно сработал.

8

— Подожди, — в горле предательски пересыхает, и мне приходится откашляться. — Что значит, не успел бы?

— Слишком мало времени, Насть. Он только сейчас связался и…

Ощущение будто реальность пошатывается. От растерянности даже останавливаюсь. И сотрудница аэропорта зовет меня.

— Все в порядке, мисс? Нам лучше поторопиться.

— Да, конечно. Сейчас.

Мне не хочется обсуждать происшедшее при ней. Тем более, в подробностях, поэтому я стараюсь спросить о главном через общий вопрос:

— Ты уверена, что это не от Олега?

— Я, конечно, уточню еще раз, — отвечает сестра. — Но он только что звонил. Сказал, что нашел кого-то. Должны помочь. Но… Олег сказал, это займет как минимум сутки. Тот тип, который на тебя напал, не простой заключенный. Очень не простой.

Это я уже поняла. По всему было заметно, что Османа боятся и уважают. И его тюремщики, и тот проклятый инспектор. Да и то, как меня затащили в его камеру тоже о многом говорит.

Тогда кто бросил вызов этому ублюдку? Если это не помощь Лютого, то… ни одной идеи у меня нет.

Сталкиваюсь с выжидающим взглядом девушки, которая должна провести меня через ВИП-терминал.

— Иду, — говорю и обращаюсь уже к сестре. — Надь, постарайся узнать у Олега, кто еще мог… помочь. Я просто не понимаю. И это очень странно. Все так быстро произошло.

— Конечно, сейчас ему позвоню.

— Спасибо, я наберу тебя как только приземлюсь.

Прощаемся, и дальше меня ожидает проход по аэропорту. Лихорадочно прокручиваю в голове самые разные варианты. Даже не замечаю, как уже оказываюсь на борту самолета.

Меня буквально проводят за руку. Сотрудница аэропорта широко улыбается, спрашивая, не требуется ли мне чего-то прямо сейчас. И в голове мелькает мысль ее спросить.

Кто те люди? Какая служба?

Но я давлю этот порыв. Она либо ничего не знает, либо просто не скажет.

Это же очевидно. Здесь без особой бумажки вообще ничего не происходит.

А в отношении секретных служб и вовсе полное табу по всем фронтам.

Ладно… даже если буду знать настоящее название этой службы, то что это прояснит?

Ничего.

Голова гудит. Откидываюсь на спинку сиденья.

Наверное, можно допустить, что каким бы влиятельным не был Осман, у него тоже есть враги. Как минимум — конкуренты.

Но зачем этим людям вытаскивать меня? Зачем им мне помогать?

Я же никто.

А они вели себя так, будто приехали именно за мной. Это было слишком заметно. Никто и не скрывал.

Тогда в чем тут загвоздка?

Зажмуриваюсь.

Самолет взлетает. Уши закладывает. Затылок гудит все ощутимее, все сильнее.

Перед глазами снова встает фигура водителя. Мрачная, темная. А дальше — его рука, обтянутая черной перчаткой. Край слегка задирается, когда мужчина занимается моим чемоданом.

Часы. Его часы выглядят до боли знакомо.

Там, возле машины, когда я увидела их в первый раз, я даже не придала значения. Отметила и… почти ничего не царапнуло внутри. Зато сейчас меня буквально пронизывает электрический разряд. Как озарение.

Эти часы. Редкая модель. Необычная.

Дамир носил точно такие же.

+++

друзья, пожалуйста, поставьте лайк на книгу, это звездочка в приложении на самой книжке или кнопка "мне нравится". Нам будет очень приятно:)

9

Дамир жив.

Одна короткая мысль звучит как раскат грома.

И от этой мысли мое сердце моментально пускается галопом. Меня буквально прибивает к сиденью вихрем всколыхнувшихся внутри эмоций.

Жив…

И тогда это могло бы многое объяснить. Эту внезапную помощь неизвестно от кого.

Что если он все время тайно приглядывал за мной? Заботился?

От такого осознания меня словно током пронизывает.

Жив, но ни разу не вышел на связь. Никак не дал о себе знать. Не пришел к Даринке.

Стоп. Запрещаю себе раскручивать в голове эту бредовую теорию.

У меня уже был период, когда казалось, Дамир жив. Я так и объясняла себе собственные эмоции. Свое непривычное спокойствие после периода острой боли. Он жив, просто где-то скрывается, не может показаться рядом, иначе подвергнет меня и ребенка угрозе со стороны своих врагов.

На самом деле, у меня был откат. Нельзя все время оставаться в жесточайшем напряжении. Особенно если ты беременна. Наверное, работала какая-то психологическая защита.

Мы проходили это в универе. На одном из психологических семинаров. Вполне закономерный эффект.

Потом мне было тяжело смириться с тем, что Дамира больше нет.

До родов я сумела успокоить себя иллюзиями, а после снова началась агония.

Как же я выла и орала. В какой истерике билась. Когда поняла, что в реальности Дамир никогда не вернётся. Не увидит свою дочь.

Расстались мы ужасно, но это уже как будто не имело значения. Все прошлые обиды стерлись. Смерть Дамира рассекла мою жизнь на до и после. Как прежде знакомство с ним. Наши взрывные отношения. И разрыв, который ножом прошелся по моему сердцу. Но конечно, сейчас все было хлеще, острее.

Я старалась убедить себя в том, что у наших отношений не было будущего. В любом случае. Да и нормальных отношений у нас не было. Ничего не было, если посудить трезво.

Однако глупое сердце так хочет верить. Вот и сейчас бьется в предвкушении.

Но я не хочу сходить с ума. Не могу себе это позволить. На мне маленький ребенок.

Моя радость. Мое маленькое солнышко. Даринка.

Помню, как часто мне постоянно чудился рядом кто-то похожий на Дамира. Силуэты, фигуры, голоса.

Это могло перерасти в настоящую паранойю. Пришлось всю волю приложить, чтобы пресечь. Чтобы перестать искать знакомые черты в каждом мимо проходящем высоком мужчине, перестать вглядываться в чужие лица, в случайных прохожих безотчетно искать родную схожесть.

Стоп. Нужно снова себя притормозить.

Хорошо. Но как быть с часами? Я многое могла накрутить, но эти часы нельзя было перепутать. Или можно? Сама в себе сомневаюсь.

Было слишком мало времени. Может я не рассмотрела.

До момента посадки прокручиваю разные варианты, гадаю. А потом мой телефон вибрирует. Входящий вызов. На экране загорается контакт «Эмили». Это моя подруга и по совместительству няня, которая сейчас присматривает за Дариной.

— Настя, — слышится ее взолнованный голос в динамике. — Когда ты вернёшься? У нас проблемы.

10

Внутри все обрывается.

— Что случилось? — спрашиваю и невольно закашливаюсь, потому что голос предательски садится от волнения.

— Пришлось ехать в больницу, — говорит Эмили. — У Даринки поднялась температура. Ничего не помогало.

— Подожди, еще недавно все было нормально, — начинаю и осекаюсь. — Как она сейчас? Что сказал врач?

— Пока ничего определенного. Мы в дежурной больнице. Взяли анализы, сделали какие-то тесты. Но результатов еще нет.

— Скинь мне адрес. Вызываю такси.

— Ты тут? То есть вернулась?

— Да, — накрываю лоб ладонью, нервно растираю, стараясь сосредоточиться и собрать мысли в кучу. — Эми, пожалуйста, скинь геолокацию. Хочу сразу взять такси и приехать.

— Сейчас, отправляю.

Пока забираю чемодан, ищу машину, подруга рассказывает мне, что температура подскочила на ровном месте.

— Мы с ней поиграли, потом я ее покормила. Все как обычно. Не было такого, что ей нездоровится или вроде того. Ну то есть ничего странного. И тут вдруг просыпаюсь от ее плача. Беру на руки. Она вся горит.

Сердце колотится. Желудок нервно скручивается.

Во всей этой чудовищной истории с тюрьмой есть кое-что хорошее. Благодаря этому кошмару я уже прилетела. Раньше срока.

Иначе даже не знаю, как бы достала билеты. Все давно забито. Желательно бронировать хотя бы за пару недель. Сезон отпусков. Много туристов.

В общем, дурдом. А тут… ну что-то вышло удачно.

Конечно, от новостей про то, что моя Даринка в больнице меня буквально выбивает из реальности. Стараюсь как можно скорее добраться до клиники. Там пытаюсь найти врача.

— Не волнуйтесь, необходимо еще немного подождать, — замечает он ровным тоном, улыбается.

Ответ стандартный.

Местная медицина всегда вызывала у меня много вопросов. Теперь — тоже не исключение.

Наверное, впервые за эти пару лет в Англии жалею, что не вернулась на Родину.

Морально мне легче здесь. Дома слишком много воспоминаний о Дамире. Что в квартире, что в универе. Да просто везде. Хоть наши отношения длились совсем недолго. Моя жизнь пропиталась им. Все вокруг этим пронизано.

Тяжело там.

Сначала я поехала в Англию по программе. На короткий курс. Повезло тогда пройти отбор и получить место на грант.

Когда мне предложили задержаться, продолжить учебу в престижном университете, это казалось идеальным вариантом.

Можно было учиться удаленно. Просто иногда все же появляться в универе для сдачи экзаменов. График свободный, плавающий. Была возможность все заранее согласовать. Потому моя беременность легко вписалась в режим обучения.

Вот только сейчас, стоя посреди больницы, где никто толком ничего не может объяснить, все просто улыбаются и советуют еще подождать, меня накрывает отчаяние.

Дома было бы легче. В разы. И не только потому что мой папа известный в городе хирург. Дома все просто иначе. Ну и дом это… дом.

Но я не знала, как выдержу, если снова окажусь там, где все напоминает о НЕМ. Рестораны, где мы бывали. Кино. Торговый центр. Да и просто там все моя жизнь с ним.

А тут — ничего. Все другое. Чужое. Это отвлекает и помогает переключить мысли. Даже без учета карьерных перспектив.

Здесь ты как будто уехал в отпуск, который затянулся на много месяцев. Или же создается ощущение, словно нырнул в другую реальность. В кино или в книгу. По ту сторону.

Однако сейчас мне плевать на все. Лишь бы с моим ребенком было все хорошо. И не важно, какие там часы были на руке у водителя, показалось мне или нет.

Да ничего не важно.

Просто пусть Даринка поправится.

Беру свою малышку на руки. Обнимаю, легонько качаю. Она прикрывает глазки. Тянет ко мне одну ладошку, которую я тут же целую. А после затихает.

Такая крошечная. Непривычно притихшая. Обычно она заливается от радости, когда меня видит.

Наконец, рядом снова появляется врач, и я тут же вскидываю взгляд на него.

— Мы пока не обнаружили в чем именно проблема, — говорит он. — Температура спадает. Динамика хорошее.

Конечно. Ей же поставили капельницу. Но это лишь убирает симптом. Проблему мы не знаем до сих пор.

— У нас есть информация на вас, — замечает врач. — Все отображено в нашей системе. Однако данных отца вашей дочери там нет. Возможно, вы могли бы заполнить анкету?

Он показывает мне бланки. Бегло веду глазами по строчкам.

— Здесь много вопросов, — выдаю, нервно закусывая губу. — Генетические заболевания. Вы думаете, это может быть что-то генетическое?

— Пока трудно сказать, — отвечает врач. — Такая вероятность есть. Нельзя также исключать аутоиммунные заболевания.

Кажется, земля уходит из-под ног.

Присаживаюсь на стул. Крепче прижимаю к себе Даринку.

Будь это вирус или что-то более определенное, то наверное было бы проще. Но так… я же даже заполнить ничего не смогу. Не знаю, были у Дамира в роду генетические болезни или нет.

— Вы заполните? — повторяет врач.

— Нет, боюсь, я ничего не смогу заполнить.

— Возможно, вы могли бы связаться с отцом ребенка, уточнить…

— Нет.

— Понимаю, бывают разные ситуации. Люди часто перестают общаться, однако когда речь заходит о здоровье ребенка, то обычно…

— Я не могу с ним связаться. Он мертв.

Врач застывает, глядя на меня. А у меня ком в горле только больше становится. Едва получается сглотнуть.

Наверное, я могла бы спросить у Лютого. Возможно, он знает что-то такое про Дамира. Они вместе работали, давно знакомы.

Но больше вариантов нет.

+++

друзья, мы закончили книгу про Хана и у нас вышла очень горячая новинка - https://litnet.com/shrt/uwVY

11

— Не помню, чтобы Дамир хоть раз говорил про какие-то болезни, — отвечает Лютый, выслушав мой вопрос. — По здоровью у него проблем не было. Тот еще бычара. Такого вообще хрен завалишь.

Повисает пауза. Слышу, как муж сестры прочищает горло. Вероятно, понимает, как двояко фразы прозвучали. Особенно последняя.

Здоровье у Дамира было крепкое. Вот только это ничего не поменяло. Он погиб в автокатастрофе.

— Хорошо, спасибо, — говорю. — Если вдруг что-нибудь вспомнишь, то позвони, пожалуйста.

— Конечно, — обещает Лютый. — Слушай, Насть, а можешь подробнее рассказать про тех типов, которые тебя из тюряги вытянули?

Даринка уснула. От врачей ничего нового нет. И вряд ли до завтрашнего утра ситуация поменяется, поэтому я рассказываю Лютому, как все было.

— Никаких нашивок на форме? Никаких значков? — уточняет он.

— Нет, ничего.

Пока ясно только одно: это точно не те люди, которых в Англии нашел Лютый. Кто-то его опередил. И совершенно непонятно — кто.

— Знаешь, кое-что странное я все же заметила.

— Что?

— Часы, — сглатываю. — Помнишь у Дамира были очень необычные часы. Эксклюзивная модель.

— Помню.

— У водителя были точно такие же.

— Ты уверена?

— Почти.

Не могу дать четкое «да» в ответ. Все-таки я была не в том состоянии, чтобы точно запомнить модель часов. Но не просто так меня тогда царапнуло.

— Он же никогда не снимал их, — продолжаю. — И в день аварии…

Запинаюсь. Снова накатывает. А я совсем не хочу разрыдаться. Не нужно мне это сейчас. Зажмуриваюсь, чтобы сдержать слезы, подступившие к глазам.

— Часы нашли, — тихо говорит Лютый. — Еще тогда. Насть, ты постарайся, пожалуйста, себя не накручивать.

Знаю, что нашли. Сами часы не видела. Но помню фотографии. Обгоревший кусок металла. Была проведена экспертиза. Все четко. Сомнений нет. И быть не может.

Наверное, мне просто хочется верить. Цепляться за любую надежду.

— Я разберусь, что это за люди. Кто подключился. А пока отправлю к тебе своих ребят. Пускай приглядывают.

— Думаешь, еще есть опасность?

— Лучше перестраховаться.

— Этот Осман, — напрасно стараюсь проглотить ком в горле. — От него могут быть еще проблемы?

— Пока трудно сказать. Мне и Наде будет спокойнее, когда мои люди рядом с тобой.

Звучит не слишком хорошо.

Чувствую, Лютый опасается, что Осман может снова дать о себе знать. Все-таки его интересы задеты. И главное — есть еще кто-то. Тот, кто помог мне. Тоже не без причины.

Однако пока меня саму волнует только здоровье Даринки.

Мы проводим еще несколько дней в больнице. Состояние дочки становится лучше. Температура уже не поднимается до такой степени. Все больше это смахивает на вирус. Новые тесты тоже не показывают никаких отклонений.

Эмили заходит нас проведать. Убедившись, что Даринка уже лучше себя чувствует, она говорит:

— Знаешь, не хотела тебя сразу грузить. Пускай сначала выпишут, вернешься домой. Но думаю, лучше тебе сразу узнать.

— Что?

— Проблемы, Настя, — вздыхает Эми. — Серьезные. Из-за практики. Куратор тебя вызывал, а ты не пришла.

Сейчас вспоминаю, что сообщения приходили. Видела уведомления. Но ничего не читала. Как-то совсем не до того было.

— В общем, он хочет подать документы на твое отчисление.

— Из-за этой практики? Ну то есть только один раз я…

— Ты же знаешь его, — качает головой. — Такой мерзкий. Ему лишь бы придраться к чему-то.

Верно. А меня наш куратор сразу невзлюбил. Если сперва мне казалось, это совпадение, сама нагоняю такое состояние, ну мало ли… то через год стало понятно, что к чему.

Но повода придраться по-настоящему не было. Теперь есть.

Дурацкая практика. Интересно, это вообще нормально, что у меня могут быть проблемы? Ну просто потому что я не дала себя изнасиловать какому-то отмороженному зэку.

Конечно, так это не представят.

Инспектор не подписал бумаги. Практика не засчитана. Вот какая цепочка выстраивается.

Хотя если я все же добьюсь от инспектора, чтобы он…

— До какого числа надо сдать практику?

— До вчера, — вздыхает Эмили.

Ладно. Плевать. Как-нибудь выкручусь. Главное, что Даринке легче. А остальное… ну как-нибудь вывезу это. Просто еще не знаю — как.

В крайнем случае домой вернусь.

Однако при одной мысли об этом на меня снова наваливается паническое состояние.

А если не справлюсь со своими эмоциями? Если увязну?

Здесь меня отвлекает все. Даже это постоянно решение проблем. То в универе, то с документами. То с какой-нибудь страховкой.

Как бы бредово и безумно не звучало, это держит меня в тонусе.

Вот и опасаюсь, что если выдохну, если расслаблюсь и окажусь в спокойной обстановке, это выбьет меня из привычной колеи, когда каждый день нужно решать новые проблемы. Станет лишь тяжелее.

— Извини, не хотела портить тебе настроение, — говорит Эми.

— Ничего, все в порядке, — качаю головой. — Знаешь, я что-нибудь придумаю. Найду способ.

— Конечно, не верю, что тебя могут отчислить из-за такой ерунды. Ты вообще одна из лучших в группе.

Эми уходит, а на меня накатывает такая усталость, что уже все равно. На все. Да пускай отчисляют. Не важно. Хотя умом понимаю, такой вариант мне совсем не понравится.

На следующий день нас выписывают. Конечно, меня беспокоит, что врач так толком ничего и не объясняет. Точнее он просто сам не понимает, в чем проблема и почему у Даринки была такая высокая температура.

На душе неспокойно. Записываюсь в частную клинику, потому что хочу получить еще одно мнение. Убедиться, что все и правда в порядке. Но записи раньше, чем через пару дней нет.

Придется ждать.

Пока что я собираю вещи. Подхватываю Даринку на руки. Выхожу из больницы. Телефон вибрирует в кармане. Понимаю, что такси подъехало.

Да, точно. Вот и машина. Черная. Притормаживает возле крыльца. Подхожу, открываю дверцу, забрасываю сумку назад. Сама усаживаюсь на заднее сиденье вместе с Даринкой.