Варвара в морском царстве

Глава 1 Варвара

Я часто думаю об этом выражении:

«Пойти подышать воздухом»,

Оно означает, что за воздухом

Тебе придётся идти куда-то в другое место.

Что там, где ты сейчас, ты задыхаешься.

Давид Фонкинос. «Наши расставания»

Варвара Стрельцова лавировала между туристами, неспешно прогуливающихся по Невскому проспекту и понимала, что безбожно опаздывает. Когда Дашка предложила встретиться и посидеть в «Хачапури и вино», она только обрадовалась возможности сбежать из-под надзора матери, но без эксцессов, как обычно, не обошлось. Варе пришлось пообещать вернуться не позже десяти вечера, а также скинуть геолокацию, если они вдруг решат пойти в другое место.

Как же Варя ненавидела этот тотальный контроль со стороны матери, но пока она от неё зависела, деваться ей было некуда. Она бы с радостью сняла комнату или переехала в общагу, но знала, что мать не даст ей жизни и там. Хватило того, что она первое время каждый вечер приходила к ней на работу в ресторан и сидела до закрытия, чтобы потом вместе поехать домой. Коллеги, такие же молодые ребята, откровенно посмеивались, говоря, что мамочка вновь пришла проконтролировать дочурку, а Варя готова была провалиться сквозь землю от стыда, весь вечер наблюдая, как к матери подкатывают разные мужчины, желавшие познакомиться с одинокой голубоглазой красоткой. Благо спустя время Варе удалось уговорить маму не приезжать и не позорить её, взамен поклявшись по первому требованию присылать геолокацию и отвечать на звонки по видеосвязи.

Сегодня они тоже успели поругаться по этому поводу. Варя не понимала, какая муха укусила мать с утра пораньше, но она весь день была не в духе, а вечером устроила моноспектакль на тему: «Я мать и лучше знаю, как тебе жить». Варя тоже была хороша, наговорила лишнего, сказала, что, если мама не выпустит её через дверь, она вылезет в окно и плевать на одиннадцатый этаж.

— Лучше я разобьюсь и сдохну, чем ещё хотя бы минуту проведу в твоём обществе! — так она ей сказала. Даже не сказала, а крикнула, потому что спокойствия не осталось и в помине. — Твой контроль переходит все мыслимые и немыслимые границы. Ты уже с ума сходишь от своей паранойи, и меня за собой тянешь».

— Я забочусь о тебе! Потом ты скажешь мне спасибо…

— Спасибо? Спасибо? Ты серьёзно?! Да мне от твоей заботы удавиться охота, понимаешь? Ты всю жизнь контролируешь меня, будто я дитя малое, а мне двадцать два года! Я взрослая уже, могу сама принимать за себя решения. Ты в моём возрасте уже пять лет как матерью была. Пять лет, мам. Значит, тебе можно было родить в семнадцать от какого-то тюбика, а мне нельзя даже на свидание без твоего ведома сходить? Как удачно, что твой любовник из угрозыска вовремя поставляет тебе всю инфу на моих поклонников. Жаль, что после этого они пропадают из вида. Выходит, я никогда замуж не выйду и не «порадую» тебя ранней беременностью, ты всё предусмотрела. А я так мечтала пойти по твоим стопам…

Продолжение фразы заглушила звонкая пощечина. Варя дёрнулась и невидяще уставилась на мать. Та, казалось, тоже была ошеломлена своим поступком, ведь за двадцать два года она ни разу не поднимала на дочь руку. Она хотела было броситься к дочери — обнять или извиниться, но вместо этого отвернулась и глухо сказала:

— Иди, куда хочешь, но, чтобы в десять была дома. И геолокацию не забудь, иначе я тебя из-под земли достану, и мой любовник из угрозыска не понадобится. Поняла?

— Ненавижу тебя! Вот бы провалиться сквозь землю и никогда больше тебя не видеть! — Варя сорвала с шеи массивный кулон, когда-то подаренный матерью, и бросила к её ногам.

Схватив ключи и телефон, она метнулась к двери, мечтая, как можно скорее выйти наружу. Рядом с матерью Варе всегда становилось душно, хотелось сбежать и никогда больше не возвращаться. Она думала, что с возрастом мама успокоится, перестанет контролировать каждый её шаг, но стало только хуже. Естественно, с таким подходом друзей у Вари не имелось, парни обходили её стороной, одногруппники и коллеги тоже старались особенно с ней не сближаться, и Варя их отлично понимала.

С Дашкой они дружили с начальной школы, когда учительница посадила их за одну парту. После выпуска они поступили в разные универы: Варя осталась в Санкт-Петербурге, Дашка же ринулась покорять Москву, и их общение свелось к минимуму. Варя с радостью бы отправилась с подругой в столицу, но мать, как и следовало ожидать, не особо обрадовалась перспективе отпустить дочь в другой город. Переезжать же в Москву вместе с матерью, Варе тоже не улыбалось, пришлось скрепя сердце отказаться от мечты и подавать документы в местные ВУЗы. И вот Дашка приехала на каникулы, предложила встретиться, забронировала столик, как мама тут же решила испортить Варе настроение, чтобы долгожданная встреча подруг прошла под эгидой «как сепарироваться от матери, которая не даёт жизни?» Отличная тема для разговора после почти года разлуки.

Варя уже на эскалаторе поняла, что перепутала выходы и вместо нужного ей на Грибоедова, она поднимается к «Гостиному двору», от которого придётся бежать до ресторанчика, где ждёт её подруга. Варя взглянула на часы и поморщилась, понимая, что безбожно опаздывает. Дашка отписалась, что уже на месте, когда она только вошла в вагон метро. Благо от Пионерской до Невского проспекта всего десять минут, а «Хачапури и вино» практически в двух шагах от метро, она не сильно опоздает. Теперь же два шага превратились в пару кварталов, которые требовалось преодолеть как можно скорее.

Глава 2 Василиса

Тот, кто терроризирует других,

Сам живёт в постоянном страхе.

Клавдий Клавдиан

Василиса Николаевна Стрельцова, некогда известная как Василиса Прекрасная, наследница Триседьмого царства, не находила себе места от тревоги. С тех пор как её отец по незнанию пообещал отдать Морскому царю то, что первым встретит по возвращении домой, она навсегда забыла о сне и спокойной жизни. Всё слилось в страх потерять собственное дитя, и это не отпускало ни днём ни ночью. Варя не понимала, чего мать так боится и почему столь сильно её опекает, а Василиса не могла рассказать дочери правду, боясь, что та ей не поверит.

«Мне двадцать два года! — кричала Варвара, когда Василиса в очередной раз пыталась проконтролировать дочь, уточняя по телефону с кем она в данный момент находится и когда вернётся. — Сколько можно, мам? Я уже достаточно взрослая, чтобы самой решать во сколько возвращаться домой. Может, прекратишь сходить с ума и дашь мне спокойно жить?»

«Что ты знаешь о спокойной жизни? — хотелось закричать в ответ Василисе, но она не могла себе этого позволить. Вместо этого она сжимала кулаки и спокойно, но твёрдо говорила: — через полчаса ты должна быть дома. И это не обсуждается!»

Варя бросала трубку, понимая, что спорить бесполезно, но всегда возвращалась вовремя, чтобы сказать Василисе, как сильно её ненавидит.

«Да что со мной случится? — повторяла она, как заведённая, с яростью глядя на мать. — Чего ты так боишься? Я не дочь миллионера, меня не украдут».

«Верно, ты не дочь миллионера, — крутилось на языке Василисы, — ты внучка царя Николая из Триседьмого государства, обещанная морскому правителю. Если он выйдет на твой след, нас уже ничто не спасёт». Конечно, вслух она говорила другое, не хотела, чтобы дочь посчитала её сумасшедшей. Возможно, откройся она Варе сразу, многих проблем удалось бы избежать, но, к сожалению, она была Прекрасной, а не Премудрой.

Теперь же Василиса Николаевна не находила себе места от тревоги, ведь дочь не вернулась домой вовремя, и к тому же не брала телефон. Женщина считала гудки, пока её не переводили на голосовую почту, затем сбрасывала звонок и вновь набирала знакомый номер. Школьная подруга, Даша Васильева, тоже не отвечала, хотя была из тех, кто не выпускает телефон из рук, даже заходя в ванную или уборную.

«Успокойся, — мысленно уговаривала себя Василиса, сжимая мобильник в руке. — Девчонки давно не виделись, вот и забыли о времени. Сидят где-нибудь болтают, а телефоны в сумках, поэтому не слышат звонка, не знают, что я волнуюсь. Двадцать лет прошло, он мог забыть об обещании, данном отцом. Может, и не искал нас все эти годы, просто у страха глаза велики».

Нажав отбой, Василиса рухнула на стул и подпёрла подбородок рукой. Мысль, что все эти годы они прятались напрасно, не давала покоя, ведь Варвара могла быть не единственным обещанным ребёнком. Траэрн давно забыл о её существовании. С Варей ничего не случилось, она просто забыла о времени в компании школьной подруги. Её мысли прервал телефонный звонок. Даже не взглянув на экран, женщина поднесла трубку к уху и воскликнула:

— Ты в курсе, сколько сейчас времени? Когда я сказала тебе быть дома?

— Ой, Василиса Николавна, это я, — затараторила в ухо Дарья. — Маме с ужином помогала, а телефон на беззвучном был. Вы звонили. Что-то с Варькой? Она так и не пришла, хотя мы договорились…

— То есть как не пришла?

— Она написала, что вышла на гостинке и уже бежит ко мне, но так и не появилась, ещё и телефон отключила. Я не знала, что делать, подумала, что она потом всё объяснит, когда появится. Наверное, стоило сразу вам позвонить, но я боялась Варьку подставить, вдруг у неё просто батарея села…

— Так вы не вместе? — голос Василисы опустился до шёпота, сердце сжимал страх за дочь, ведь она не могла просто так исчезнуть. — Что она ещё говорила до того, как перестала отвечать?!

— Да ничего не говорила, говорю же. Я прождала её сорок минут, даже прошлась по Невскому до гостинки по обеим сторонам, но всё было спокойно, никаких происшествий, — в голосе девушки явно слышались панические нотки. — Надо было позвонить вам, но я психанула, думала Варька опять чего-то удумала и кинула меня.

— Ладно, спасибо за звонок.

— Мне так жаль, правда, — затараторила девушка на том конце, — когда Варя придёт, пусть позвонит, не хочу думать, что из-за моего бездействия с ней что-то случилось…

— Хорошо.

Василиса нажала отбой и уставилась на своё искажённое отражение на дверце микроволновки. Двадцать лет жизни в другом мире мало изменили её внешность — она была всё так же прекрасна: длинные золотистые локоны лежали на плечах, голубые глаза в обрамлении пышных ресниц казались большими, как у ребёнка. Однако на этом всё и заканчивалось. Другой мир сделал Василису жёстче, наделил такими качествами как принципиальность, решительность, амбициозность и самостоятельность. Раньше она шагу не могла ступить без мамок-нянек, вовсю полагаясь на их помощь, здесь же пришлось справляться самой. И теперь получается, что она не справилась, не усмотрела за дочерью, которую должна была оберегать, как зеница око. Неужели Траэрн всё же нашёл её в этом мире? И если да, то, что он намерен делать?

Вопросы роем кружились в голове, но ни на один из них у Василисы не было ответа. Если Варвара попала к Морскому царю, то оставаться в этом мире больше не было смысла. Нужно возвращаться в Триседьмое царство и выручать свою дочь. Она не отдаст её Морскому царю.

Обзвонив одногруппников и коллег дочери и ни у кого её не обнаружив, Василиса прибегла к последнему способу, которым пользовалась лишь единожды за все двадцать лет жизни в этом мире. Она извлекла из тайника в шкафу холщовую сумку и вытащила несколько волшебных вещиц, прихваченных из Триседьмого царства: деревянный гребень, расшитое золотой нитью полотенце и серебряную тарелочку с небольшим сколом по ободку. Молодильных яблок под рукой не оказалось, поэтому пришлось воспользоваться обычным из «ВкусВилла» и надеяться, что качество не сильно пострадает.

Глава 3 Василиса

Жить так, как вы хотите – это не эгоизм.

Эгоизм — это когда другие должны думать

И жить так, как вы хотите.

Оскар Уайльд

Переход завершился быстро. Кокон вокруг Василисы вспыхнул разноцветными искрами и погас. Баюн спрыгнул на поросшую зелёной травой землю и, взмахнув невидимой шляпой, поклонился Василисе.

— С возвращением домой, царевна.

— Что-то я не заметила особой почтительности в доме у Ядвиги, — сыронизировала женщина, поправив сумку на плече. — Что произошло теперь?

— Так в том мире ты была обычной женщиной, пришедшей за помощью, здесь же по праву носишь титул наследницы Триседьмого царства. Своих правителей нужно уважать.

— Как же, — фыркнула Василиса, скрестив руки на груди. — Так я тебе и поверила. Вы с Ядвигой не особо обрадовались моему появлению, не надо сейчас делать вид, что счастлив меня видеть. Я здесь не для того, чтобы вспоминать былое, а ради дочери. Я пойду на всё, чтобы вернуть её обратно.

— А захочет ли она обратно? — поинтересовался Баюн негромко. — Ты думала, что будет, если она захочет здесь остаться? Всё-таки этот мир — её родной дом, тут живут её предки…

— Как будто я стану спрашивать её мнение, — отрезала Василиса, метнув на кота ледяной взгляд. — Дом Варвары находится в Санкт-Петербурге, туда она и вернётся вместе со мной. Этот мир ей чужой, как и люди, здесь живущие. Она его даже не помнит.

— Окстись, Василиса, — вздрогнул Баюн, шерсть которого вдруг встала дыбом. — Что такое ты сейчас говоришь? Девочка уже взрослая и вольна решать, где и как ей жить. Не нравится мне твоя позиция, до добра она точно не доведёт, поверь мне.

— Я забочусь о ней! Никого из вас не было рядом, пока я в одиночку поднимала её на ноги. Знаешь, каково неприспособленной к самостоятельной жизни царевне оказаться в чуждом ей мире с младенцем на руках, потому что Морской царь решил прибрать его к рукам из чувства мести? Знаешь, каково прятаться и бояться, что тебя в любой момент обнаружат? Ты не знаешь, потому что не был в такой ситуации, поэтому не тебе меня судить. А я знаю, что будет лучше для Вари, и однажды она будет мне за это благодарна.

«Не будет», — хотел ответить Баюн, но вместо этого сказал другое: — Ладно, пойдём к Яге, раз такое дело. Пусть она теперь во всём разбирается, я умываю лапы.

Кот опрометью бросился вперёд, не дожидаясь, пока Василиса последует за ним. В голове вертелась мысль, что он уже видел похожий сценарий и хорошо помнил, чем всё это закончилось. Вопреки ожиданиям Василиса пошла не в свою мать, а в бабку, которая тоже лучше знала, как жить её детям. Это привело к трагедии и затронуло судьбы многих людей. Неужели он обречён видеть это вновь или колесо событий повернулось, чтобы дать им возможность всё исправить? Колдунья говорила, что однажды этот день настанет, но он ей не поверил, посчитал, что она просто пытается втереться к нему в доверие, заполучить благосклонность. Но что если она не ошибалась, и её предсказание начало сбываться? Представить страшно, чем всё это обернётся.

— Эй, шапка меховая, откуда в тебе столько прыти? — крикнула Василиса, давно перешедшая с шага на бег. Тяжёлая сумка била по бедру, дыхание сбилось, а ноги отказывались двигаться дальше. — Притормози немного.

— Я думал, ты хочешь попасть к бабке, как можно быстрее, — буркнул Баюн, обидевшись на «меховую шапку», но всё же поубавил скорость. — К тому же скоро стемнеет, не лучшая мысль блуждать здесь ночью без разрешения.

Дальше они шли молча. Василиса смотрела по сторонам, в кои-то веки чувствуя себя на своём месте. Она любила Санкт-Петербург всей душой, но домом он ей так и не стал. Варя наоборот не представляла жизни в другом месте, предпочитая Питер остальным городам необъятной и загадочной России-матушки. Когда они перебрались в этот мир, дочери едва исполнилось два года, она не помнила ничего о Триседьмом царстве, поэтому считала Санкт-Петербург местом своего рождения. Сейчас Василиса очень жалела, что не открыла дочери правду.

— Всё, погуляли, — вывел из мыслей голос Баюна. — На этом моя роль проводника закончена, — я больше не вижу верного пути.

— То есть как? — не поняла Василиса, осматриваясь. Их окружали деревья, за которыми не было ничего, кроме других деревьев. Даже она практически выросшая в этом лесу не узнавала место, где они оказались, хотя в детстве могла ориентироваться в нём с закрытыми глазами. — Ты же всегда видел правильный путь. Куда ты нас завёл?

— Дороги не ведут более из места в место, — развёл лапами Баюн. — Видимо, Яга не желает нас видеть, раз Леший уводит в самую глубь леса. Нужно переждать какое-то время и только потом двигаться дальше. Не хочу заплутать и угодить прямиком в трясину, где нас дожидается Морской царь.

— Переждать? — повторила Василиса, сложив руки на груди. — Моя дочь в плену, а я должна ждать? Серьёзно?

Кот лишь лапами развёл, как бы говоря, что в этой ситуации он такая же жертва, как она. Природное чутьё ничто по сравнению с силой Лешего или той же Яги, потому с него взятки гладки. Если Василиса так хочет дальше идти, пусть сквозь чащобу сама пробирается, останавливать не станет, но и следом не пойдёт. Баюн сел, затем лёг, вытянувшись во всю длину, будто собрался чуток вздремнуть, и закрыл глаза. Василиса чувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Её дочь похищена, сама она несколько часов добиралась до Вепсского леса, блуждала там в поисках Ядвиги, перешла границу миров, и теперь, когда практически у цели, зловредный старик не даёт ей двигаться дальше. Да какого чёрта?! Она должна ему тоже в ножки поклониться, лишь бы пройти эту часть квеста? Пусть держит карман шире! Василиса бросила сумку наземь и закричала:

Глава 4 Василиса

Судьба дарует нам в нашей жизни трёх учителей,
Трёх друзей, трёх врагов и три большие любви.
Но все двенадцать предстают в других обличьях,
И мы никогда не распознаем, пока не влюбимся,
Не бросим и не сразимся с ними.
Грегори Дэвид Робертс. Шантарам

Триседьмое царство,
23 года назад

Василиса знала свою судьбу наперёд. Единственная дочь царя Николая, наследница Триседьмого царства — она никогда не чувствовала недостатка внимания от окружающих и немногочисленной родни. Рядом постоянно находились мамки-няньки, верные наперсницы, а также вездесущая Яга с дочерью Ядвигой. Если по какой-то случайности родственницы отсутствовали, то их с лёгкостью заменял кот Баюн, редко покидающий избушку. К Баюну Василиса питала противоречивые чувства: с одной стороны, он был всего лишь котом, пусть и говорящим, с другой — именно Баюн успокаивал Василису, когда она маленькой пыталась пробудить в себе магические способности, но не добивалась успеха. Бабка лишь недовольно зыркала и цокала языком, наблюдая за безрезультатными попытками внучки овладеть волшбой, а она заливалась слезами и просила научить хоть чему-нибудь, пусть даже самой бесполезной науке. В конце концов, Яга выдала ей справочник магических трав и велела зазубрить каждую строчку, ночью разбуди ответ дать должна. На долго Василису не хватило. Поначалу она действительно взялась за зубрёжку, отважно бродила по лесу в сопровождении Баюна в поисках нужных трав, но затем забросила это занятие, посчитав его скучным.

— Какой прок от наличия у меня полыни, если я не смогу сварить мало-мальски полезное зелье? — рассуждала она вслух, растянувшись на постели, вместо того, чтобы с первым лучом солнца бежать в лес собирать цветки одуванчика, ромашку и мать-и-мачеху. — Какой прок от знаний, если я никогда не смогу применить их на практике? Пусть Яга сама свои травки ищет, мне они без надобности.

На этом её обучение закончилось, и Василиса со спокойной душой окунулась в царскую жизнь, полную беззаботного веселья и праздной лености. К бабке она теперь выбиралась редко, да та особо и не стремилась к общению. Ядвига с Баюном несколько раз во дворец заходили, чаю попить да разговор с царём Николаем поддержать. Сам царь Николай в лес никогда не ходил, с Ягой особо не контактировал, но дочери знамо дело запретить не мог — родня всё-таки, к тому же могущественная.

Лес, в котором обитала Яга с дочерью и Баюном, по праву принадлежал царю Триседьмого царства, но царь Николай вечно открещивался от этих территорий, прекрасно зная, какая чертовщина там творится. Впрочем, точно также поступали и его отец — царь Берендей, и дед — царь Владимир. Ходили слухи, что прадед Николая — царь Еремей не желал мириться с таким соседством и пытался выжить Ягу всеми способами да только не преуспел в этом, потом и вовсе сгинул в лесу вместе со всем своим отрядом. Сколько ни искали его, следов так и не нашли. Яга лишь плечами пожимала, мол за действия лесных духов не отвечает, они, хоть и нечисть, но тоже к себе уважения требуют, а раз нет его, то извините. Кто к нам с мечом, того мы кирпичом. Царевичу Владимиру тогда только тринадцать лет стукнуло, а он нежданно-негаданно царём стал. Покумекал он на досуге, взвесил всё за и против и повелел в лес без приглашения не ходить, деревьев не рубить, с уважением к незримым соседям относиться. Так с тех пор и повелось: земли царские, а царь там никаких прав не имеет. Василиса была первой царевной, кто спокойно пересекал границу, не боясь сгинуть на неведомых территориях. Во многом это была заслуга её матери — Василисы Премудрой, старшей дочери Яги.

Василиса знала историю знакомства родителей не понаслышке. Её передавали из уст в уста, ведь никогда прежде безродная ведьма не становилась царицей. В детстве Василиса забиралась к отцу на колени и просила рассказать об их с мамой встрече, а отец тяжко вздыхал (всякий раз, когда разговор касался покойной жены) и пускался в запутанное повествование, о том, как нашёл на болоте говорящую лягушку и принёс домой. Лягушка оказалась заколдованной Кощеем Бессмертным девицей, а расколдовать её сможет только настоящий царевич. Потом они поженились и жили недолго, но счастливо. На этом отец обычно снова вздыхал, передавал Василису мамкам-нянькам и уходил предаваться грустным воспоминаниям. По крайней мере, так говорили мамки-няньки, ведя её по длинным коридорам.

Грустным воспоминаниям отец предавался постоянно, поэтому в жизни Василисы его становилось всё меньше и меньше. Да, он любил свою дочь, но никак не участвовал в её жизни. Ей хотелось внимания, она добивалась его капризами и шалостями. Ей хотелось любви, она получала её через подарки и новые платья. Ей хотелось, чтобы отец был рядом, замечал её успехи, хвалил, видел, какой она стала, но этого не случалось. В лучшем случае, он мимоходом трепал Василису по волосам, в худшем — смотрел со своей стороны стола в трапезной и будто не узнавал. Василиса в свои шестнадцать оказалась лишена не только матери, но и отца, а это сильнейший удар для любого ребёнка, ставшего сиротой при живом родителе.

Василиса сбежала из дворца, когда поняла, что иначе привлечь внимание отца у неё не получается. Она даже записку оставила, знала, что мамки-няньки поднимут вой и бросятся к царю всем своим многочисленным составом, а ему не останется ничего, как снарядить людей на поиски и прочесать дом за домом, деревню за деревней. Василиса потирала ладони, предвкушая, как они будут волноваться за неё, как побегают в надежде поскорее её найти. Она даже не собиралась сильно прятаться, решив остаться на виду. В деревне как раз началась ярмарка, приуроченная ко дню весеннего равноденствия. Самое время совместить приятное с полезным: заставить отца вспомнить о наличии у него дочери, помучить противных мамок-нянек, наказать боярышень, приставленных к ней в услужение, и посмотреть, как живут простые люди. Однажды Василиса займёт трон Триседьмого царства, ей придётся с ними взаимодействовать. Лучше начинать с малого.

Глава 5 Василиса

Василисе снился кошмарный сон. Она видела его стабильно пару раз в месяц, а, проснувшись, долго не могла прийти в себя. Тело содрогалось от ужаса, лоб покрывался испариной, страх окутывал липкой паутиной, а в горле вставал невероятных размеров ком, не позволяющий ни вдохнуть не выдохнуть. Василиса дрожащими руками откидывала одеяло и, пошатываясь, брела в комнату Вари, удостовериться, что дочь мирно спит в своей постели. Как обычно Варя лежала на боку, обхватив мягкую игрушку в виде моркови руками и ногами, длинные каштановые волосы разметались по подушке, а маска для сна сползла на шею. Василисе очень хотелось подойти к дочери и коснуться её плеча, удостовериться, что это правда она, а не морок, но сдерживала этот порыв, чтобы ненароком не разбудить. Она знала, какой будет реакция, если Варя проснётся и увидит мать в своей комнате посреди ночи. Они это проходили много раз, повторять не хотелось.

На этот раз Варю во время шторма похищал огромный кальмар, а Василиса ничем не могла помочь. Она кричала, но не слышала своих слов, отважно бросалась в воду, но волны безжалостно отбрасывали её обратно на берег, а затем кальмар исчезал из виду, унося с собой Варвару. Ветер хлестал Василису по лицу, слёзы катились по щекам, но бороться со стихией у неё не было ни сил, ни возможности. Оставалось смотреть на бушующее море и понимать, что защитить дочь ей не удалось. Впрочем, как всегда. Василиса открыла глаза и села на постели. Сердце стучало в районе горла, а её саму охватил страх. Первым порывом было мчаться в комнату Варвары, но она понимала, что реальность оказалась хуже снов. Сон хотя бы заканчивался, действительность оставалась неизменной.

Дверь отворилась, и в избу вошла Яга. В руке она держала корзинку, полную трав, собранных в лесу на рассвете. Василиса смотрела, как она ставит поклажу на пол, а затем садится за стол, где уже благодаря волшебной скатерти появились различные угощения. Как же давно она наблюдала эти чудеса и теперь не могла поверить, что видит их вновь.

— Иди к столу, внучка, — позвала Василису Яга, — а после поговорим, я же вижу, ты о многом спросить хочешь.

Василиса послушно перебралась на лавку, на ходу заплетая длинные волосы в косу. Вчера они так и не поговорили. Яга заварила крепкий чай с листьями смородины и мяты, после которого Василису сморил крепкий сон, продлившийся до самого утра. Сейчас она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей, словно бабушка своим колдовством убрала годы, наполненные тоской по дому и страхом за судьбу дочери. Впрочем, двадцать лет скитаний по другому миру не спасли Варвару от преследователя, — он так или иначе вышел на их след и забрал дочь в подводное царство.

Завтракали они молча, — Яга не любила разговоров во время приёмов пищи. Только начав есть, Василиса поняла насколько голодна. Положив на хлеб ломоть сыра, она медленно жевала, в голове гоняя множество вопросов, которые хотела задать бабушке. Они не виделись с тех пор, как Ядвига открыла ей портал и отправила в другой мир с наказом беречь Варю. С того дня много воды утекло, а Яга совсем не изменилась. Впрочем, то же самое можно было сказать и о самой Василисе. Да, она стала старше, мудрее, но внешне вполне могла сойти за старшую сестру своей дочери. Многие так и считали, а узнав правду, сильно удивлялись, что у столь молодой женщины такая взрослая дочь.

— Варю мы забрать не сможем, — сказала Яга прямо, едва Василиса отодвинула от себя пустую тарелку. — Договор есть договор и заключён он по всем правилам. Отец твой пообещал Морскому царю, что отдаст того, кто первый его на пороге встретит. За тебя он был спокоен. Ты с мужем жила в Тричетвёртом царстве и не собиралась возвращаться, поэтому Николай согласился на сделку. Надо ж было тебе приехать домой за седмицу до его возвращения. Так ещё и не одной, а с малолетним ребёнком.

— Ты прекрасно знаешь, почему я вернулась, — отозвалась Василиса, подперев подбородок кулаком. — Мужа моего, князя Игоря, ведьма околдовала. Позабыл он меня, позабыл любовь нашу большую и пошёл за ней, как бык на заклание, — на этих словах Яга вскинула бровь, но промолчала, поэтому Василиса уже без пафоса чуть тише договорила: — Куда бы я с дочерью пошла? Вот и вернулась в Триседьмое, чтобы на попечение отца да мамок-нянек Варю оставить. Что мне теперь делать, ба? Совсем одна я осталась.

— Ты глупостей-то не говори! — грохнула по столу Яга. — В любом договоре можно лазейку найти. Было бы желание. Да, попала твоя девка к Траэрну, но спасти её можно. И нужно.

— Ты ж только что сказала, что мы не сможем...

— Это мы с тобой, а вот какой-нибудь добрый молодец вполне. Есть ли у твоей дочери бравый жених али поклонник? Царевич, купеческий сын или дурак на худой конец. Тот, кто не побоится отправиться за ней в подводное царство и сразиться с Морским царём.

— Откуда? — всплеснула руками Василиса. — У неё и друзей-то особо не было, а ты про парней говоришь. Да если и был кто, Варька бы мне всё равно не сказала, не было у нас с ней близких отношений. Я ведь каждый шаг контролировала, хотела всё знать о её жизни, а в итоге потеряла. Не удивлюсь, если у Траэрна ей будет лучше, чем с родной матерью, — она давно от меня сбежать хотела. Мечты сбываются, о чём тут говорить?

— Да-а, милая, наворотила ты дел, — отозвалась Яга, призадумавшись. — Но, если дочь свою вернуть хочешь, придётся нам добра молодца найти и на подвиг его направить.

«Будто это так просто сделать, — хотела съязвить Василиса. — Вышла за порог и нашла царевича, который за незнакомой княжной к Морскому царю пойдёт». А в награду что? Золото да каменья, на большее рассчитывать не придётся. Руку дочери и полцарства она обещать не сможет. На такое не только царевич даже дурак не согласится. Вот и жди от них подвигов.