Ваш город - наши правила

Пора возвращаться

– Варя, детка, тебе не надоело? – спросила мама со вздохом, появляясь на открытой веранде и присаживаясь на краешек соседнего плетеного кресла.

Вместо ответа я отхлебнула успевший остыть кофе, поставила его на столик и поплотнее завернулась в плед.

– Варвара… – пропела мама, привлекая мое внимание и помахала рукой у меня перед глазами.

– Я созерцаю, – отозвалась с ленцой, продолжая смотреть в даль.

Где-то внизу, под крутым склоном, на краю которого стоял дом, шумела река, а на противоположном берегу начинался смешанный лес, в связи с приближающейся осенью выглядевший просто потрясающе. Листва уже понемногу начинала желтеть и краснеть и изо дня в день картинка перед моими глазами менялась, в отличии от моей позы. Делать тут больше было совершенно нечего, но меня устраивало: не хотелось.

К родительнице я устремилась после закрытого громкого дела, в ходе которого получила ряд незначительных физических увечий и очередную рану на сердце, снова полюбив того, кому до меня не было совершенно никакого дела.

– Детка, ты похожа на амебу, – слегка поморщилась мама, развернув свое кресло так, чтобы видеть мое лицо не в профиль. – Ты давно в зеркало смотрелась? Щеки впали, не ешь ничего толком, заливаешься кофе и сидишь тут истуканом. Куда это годится?

– У меня отпуск, – слегка пожала я плечами, а мама продолжила гнуть свою линию:

– Две недели прошло, сколько можно отдыхать? Разучишься думать, попрут тебя из твоего управления. А тебе там, вроде, нравилось…

– Ты меня гонишь, что ли? – ухмыльнулась, поворачивая голову, а мама быстро отвела взгляд, промямлив:

– Конечно, нет, что за вздор…

– Тогда еще посижу, – ответила, пытаясь сдержать улыбку. – Подожду.

– Кого подождешь? – брякнула мама, а я резко выдернула руку из-под пледа, ткнув в нее пальцем:

– Ага! Попалась!

Мама поморщилась, но тут же заулыбалась, торопливо отворачиваясь.

– Кто он? – принялась допытываться, а она закосила под дурочку: похлопала длинными ресницами и округлилась глаза, спросив невинно:

– О чем ты, дорогая?

– Да брось, – фыркнула я, начав деловито: – Мужские тапки в коробке в прихожей, явно ношеные и явно не тобой, в чулане удочка, там же припрятана верхняя одежда, в ванной два банных халата и зарядка на второй тумбочке в твоей спальне. Он тут явно частый гость и явно хочет приехать, я слышала, как ты шушукалась вчера по телефону, когда выходила вечером снимать белье.

– Понахваталась там в своем следственном комитете, – проворчала мама, а я закатила глаза, а потом спросила удивленно:

– Не ясно только, почему ты пытаешься от меня его спрятать? Я уже взрослая девочка и вполне могу пережить тот факт, что у мамы ухажер. Или любовник. Или сожитель, без разницы.

– Уверена? – спросила она, посмотрев на меня во все свои огромные карие глаза, а я фыркнула надменно:

– Само собой. Так когда ждать дорогого гостя?

– Ну, раз так… – сказала она, доставая из кармана толстовки телефон и тут же набирая кому-то. – Приезжай. Нет, она тут. Правда, можно. Хорошо. И я тебя…

– Ого, – мое лицо слегка вытянулось, а глаза сделались еще круглее. – Прям любовь, что ли?

– Не одной тебе, – скривилась мама. – Будет завтра к вечеру. Посмотрим, какая ты понимающая.

– Звучит, как угроза, – слегка напряглась я, а она хмыкнула, переведя тему:

– А я вот что пытаюсь понять: почему молчит твой телефон? Связь тут прекрасная, на удивление.

– А я его отключила, – пожала я плечами и снова завернулась в плед. – Сваришь кофейку?

– Если только к нему в комплекте пойдет хотя бы бутерброд, – сказала она строго и поднялась.

Я дождалась, пока она скроется в доме, и повела плечами, брезгливо поморщившись: есть не хотелось совершенно. Грудь сдавливало тугим кольцом, и еда совершенно не желала проваливаться дальше, вставая поперек горла. Мама была права: похудела я за эти две недели прилично, хотя было это совершенно ни к чему. Глаза на фоне впалых скул казались неестественными, какими-то мультяшными, а вкупе с бюстом пятого размера и теперь еще более осиной талией, походила я скорее на героиню аниме.

Да и телефон нужно было бы включить, тут она тоже права. Как минимум, справиться о здоровье друга и коллеги, получившего ранение в плечо. И узнать новости о Полякове, хоть он и не пожелал более со мной общаться, первым делом заявив мне об этом в палате, едва пришел в себя. Этому тоже не повезло: пуля попала в кость, штопали всю ночь.

Мысли о нем снова отозвались лютой тоской и бутерброд, который вынесла мама в самый неподходящий момент, вызвал бурю негативных эмоций.

– Не хочу, – заявила капризно и отодвинула тарелку подальше.

– Варвара, – нахмурилась мама, а я отрицательно мотнула головой:

– Не буду.

– Боль утихнет, детка, – сказала она ласково. – Вернешься на работу, снова окунешься в привычные заботы, уверена, дел там невпроворот. Отвлечешься.

– А что, если он умер? – спросила то, что вертелось в голове.

– Ты же сказала, операция прошла успешно, он очнулся. Парень молодой, пуля в плече ему не помеха, тем более что ее извлекли, – заявила она уверенно, пожалуй, даже слишком, а потом добавила: – Но можно и уточнить.

Достала мой телефон из своего кармана и удалилась, положив его рядом с чашкой ароматного кофе. Я выбрала напиток и вновь устремила свой взгляд вдаль, но то и дело косилась на столик.

– Да чтоб вас… – проворчала недовольно и схватила телефон, тут же включив его.

Через пару минут без перерыва начали сыпаться уведомления и сообщения, я тяжело вздохнула и молча смотрела на него, пока он, наконец-то, не замолчал. За две недели моего молчания успели отметиться все. Все, кроме одного…

Повздыхав, я прочитала сообщения, которые были, в основном, от Гоши, устыдилась и набрала его номер, но ответить он не пожелал. Наверное, обиделся… Вторым на очереди был Алексей, я замешкалась, но все равно позвонила.

Неласковый приём

Проснулись мы поздно, все в той же позе, а потом долго не могли размять затекшие конечности, подтрунивая друг над другом.

– Сплю рядом с тобой, как убитый, – покачал головой Гоша, доставая из сумки зубную щетку с пастой. – Знай, если когда-нибудь меня накроет бессонница, я приду спать в твою постель и мне совершенно пофиг, кто в ней будет еще.

– Если так пойдет и дальше, то рядом со мной будет спать с десяток котов, – скривилась в ответ, а Гоша лукаво улыбнулся и поспешил выйти.

Появилось чувство, как будто он чего-то не договаривает, но спрашивать было бы нечестно: кто я ему такая, чтобы устраивать допрос с пристрастием?

Днем мы вышли на улицу на длинной остановке, вернулись с початками горячей кукурузы, и я впервые за две недели поела с удовольствием, попутно строя догадки по делу одна другой фантастичнее. Гоша улыбался, я приободрилась, но едва мы ступили на родную землю, испытала такой прилив отчаяния, как будто снова очутилась в той самой палате, где Поляков сообщил мне, что я ему не нужна даже в качестве друга. С этим последним делом все получили, что хотели: он тот самый треклятый участок, моя бывшая большая любовь Роман Заславский умудрился оттяпать себе весьма приличный и преуспевающий ресторанный бизнес за совершенно смешные деньги, а я избавилась-таки от своего болезненного наваждения. Кто ж знал, что я вновь наступлю на те же грабли… правда, эти, похоже, чугунные, ибо выбранный объект никогда не интересовался мной даже с примитивной точки зрения. Я ненамеренно представала перед ним топлес как минимум дважды, а в ответ слышала лишь шутку, сказанную между делом.

– Не кисни, – сказал Гоша бодрым голосом и забрал у меня из рук сумку.

Едва мы вышли из здания вокзала, я увидела служебную машину и скучающего Семена на водительском месте, нервно постукивающего пальцами по рулю. Гоша открыл багажник, укладывая наши вещи, а Семен вышел и заключил меня в объятия, а потом отстранился и оглядел как Гоша, сурово сведя брови к переносице.

– Как таранка, – сказал Гоша возмущенным тоном, а Семен уточнил:

– Ты заплутала и две недели бродила по окрестностям питаясь грибами и мхом?

– Да хватит вам, – вздохнула, понуро опустив голову.

– Заедем перекусить, – буркнул, открывая мне дверцу.

– Я не голодная, – промямлила в ответ, а он повысил голос, повторив:

– Заедем перекусить, – и с силой захлопнул дверь, а я едва успела убрать вторую ногу. – Какие-то у вас в семье свободные нравы, – принялся ворчать, едва сел за руль. – У меня если мелкая не жрет, сразу получает по шапке и как минимум месяц ходит, как шелковая. И брокколи нам в радость, и морковь, и даже суп, лишь бы снова не схлопотать.

– Я уже большая девочка, – скривилась и показала ему язык, когда он кинул взгляд в зеркало.

– Я вижу, – хохотнул в ответ, пристраиваясь в плотный поток машин. – Так, Варвара Васильевна, дело – дрянь. Как само по себе, так и в совокупности с отягчающими обстоятельствами в твоем худющем лице, – начал без перехода. – Документы готовы, я расстарался. Фото из прошлого паспорта, но, глядя на тебя, оно и к лучшему. Напомни отдать. Тихоновой побегаешь, я правильно все понял?

– Правильно, – закивала в ответ, руки зачесались, а я спросила заискивающе: – Семен, а где документики-то, а? Страсть как хочется посмотреть.

– Потерпишь, – ответил ехидно, – это тебе за побег.

– Капитуляция, – сказала со вздохом, – в силу совершенной бесперспективности дальнейших военных действий.

– Ты даже не попробовала, – повел он плечом, а я скривилась:

– И так все понятно. И не будем об этом.

Мужчины притихли, Гоша, судя по всему, вообще задремал, а я таращилась в окно, рассматривая пассажиров проезжающих по соседству машин до самого кафе. В меня практически силой впихнули салат и десерт, я трижды подавилась, а с последним кусочком заявила обиженно:

– Это насилие.

– Это – забота, – поправил меня Семен и отвез домой.

Вообще, перед самым отъездом выяснилось, что дома у меня теперь два. Досталась мне не только номинально земля в центре города, но и квартира недалеко от вокзала и в паре домов от жилища Гоши. Вполне реальная, двухкомнатная, только героем выступил один одинокий дедок, нашедший на старости лет отдушину в нашем с ним общении. Сам он плотно окопался на даче, поближе к земле, как он выразился, потому как час его уже близок. На самом деле, не слишком-то он и торопился, я проверяла его медицинскую карту, но от щедрого подарка не отказалась. Теперь следовало выбрать, где жить, потому как на свою зарплату помощника следователя я и без двойной коммуналки еле свожу концы с концами.

Сейчас я стояла на пороге своей первой квартиры и возилась с ключами, боясь войти. Там, внутри, я останусь наедине со своими тараканами в голове.

Постояв еще пару минут, я волевым движением открыла дверь и сделала шаг, как будто не в родное жилище, а с края обрыва возле маминого дома. Впрочем, сравнение так себе: там, хотя бы, красиво, и лететь до столкновения с водной гладью было бы приятно. Меня же встретил затхлый запах и унылые обои в мелкий цветочек.

Я поставила сумку на пол, стянула кроссовки и пошла в комнату, но через три шага остановилась и вернулась в коридор, уставившись на белый лист бумаги формата А4, подсунутый под раму зеркала. С видимой стороны он был девственно чист, я аккуратно приподняла его и заглянула на другую сторону, а потом нахмурилась и отошла на пару шагов назад, таращась на совершенно пустой лист бумаги.

Одно я знала наверняка: я его туда не совала, даже в бреду, это, как минимум, странно. Но он был там, и кто-то его оставил. И явно преследовал какую-то цель. Как будто это о чем-то должно мне сказать, но в голове было также пусто, как и на пресловутой бумаге.

Я достала телефон и набрала Гошу, спросив с ходу:

– Ты ко мне на квартиру не заходил?

– Нет, – ответил напряженно, – в чем дело? Тебя ограбили?

– Мог бы и зайти, цветы полить, – ответила ехидно, сама не понимая, зачем умалчивать наличие пустого листика.