Ваше Сиятельство 13 (+иллюстрации)

Глава 1. Крик божественной женщины

Слова человека поначалу вызвал у Нефтис усмешку. Как же наивны бывают эти люди! Да, боги наделили их разумом, но, очевидно, наделили совсем чуть-чуть. На вопрос англичанина нимфа ответила своим вопросом:

- Ты не знаешь, что может случиться? – она приподняла левую бровь. При этом Нефтис не удивлялась сказанному бароном Милтоном - она лишь разыгрывала удивление, этакую божественную неосведомленность. – Случиться может очень многое. Самое простое: Гера вышвырнет тебя с нашего небесного мира, как вчера этого заносчивого негодяя – графа Оршанского. Уж согласись, падение с небес на землю очень неприятно. Одно дело быть среди богов, и другое в вашем ничтожном мире среди обычных людей. После того, что ты видел здесь, вернуться туда и жить там до конца недолгого человеческого века, разве это не жестокое наказание?

- Твое имя Нефтис? – уточнил Майкл, прислушиваясь к себе. Ощущение, будто нечто касается его головы и проникает в нее ненадолго прошло, но тут же снова вернулось. Даже послышался какой-то невнятный шепот. Шепот стал еще более ощутимый, хотя рядом кроме нимфы и самого Майкла возле бассейна не было.

- Да, Нефтис! Что означает: госпожа дома! Давно бы мог запомнить мое имя! - неторопливо спускаясь по ступеням, Нефтис подумала: не слишком ли пренебрежительно она ведет себя с этим ничтожеством? Если он пожалуется Величайшей, то богиня может наказать ее за такие вольности. Но синеволосая нимфа слишком не любила людей. Не любила настолько, что и порой ей было трудно сдерживаться. Сделав еще шаг, она добавила: - Раздевайся, человек, смелее! Я же сказала, нам не свойственная глупая людская стыдливость! Мне все равно, снимешь ли ты тут халат или сдерешь с себя кожу. Главное, не испачкай воду в бассейне.

- Нефтис, ты была когда-нибудь на земле? – полюбопытствовал барон. Надменность нимфы и ее неприятное отношение к миру людей задели англичанина. Ведь его родной мир был не так уж плох, и там жили близкие, дорогие ему люди.

- К счастью, нет. Нечего там делать. И глупо об этом спрашивать. Все равно что спросить, была ли я когда-нибудь по уши в грязи, - усмехалась божественная, присев на край балюстрады.

- То есть ты сейчас рассуждаешь о том, чего никогда не видела и если знаешь, то в лучшем случае лишь понаслышке. Тогда послушай меня, человека, но человека, прожившего в нижнем мире 27 лет и знающего тот мир намного лучше тебя, - барон Милтон начал неторопливо развязывать пояс халата. – Земной мир не так красив, как ваш небесный, но он намного больше, разнообразнее, и есть в нем всякое: и плохое, и хорошее. Причем последнего намного больше. Понимаешь?

- Нет! – отозвалась она. – Мне это ни к чему.

- Пусть так. Но даже если тебе это ни к чему, то постарайся следующий раз не судить о том, чего не знаешь, если не хочешь глупо выглядеть. Так, как сейчас, - Майкл развязал халат и был готов скинуть его, вместе с остатками стеснения, чтобы предстать обнаженным перед божественным солнцем и заодно перед нимфой с голубыми волосами, но в этот раз он яснее ощутил шепот, исходящий будто из его же головы. Кажется, будто кто-то произнес его имя. И, хотя голос в его сознании был совершенно безмолвным, но почему-то показался очень знакомым.

- Это я выгляжу глупо?! – зрачки Немфис расширились, и глаза ее стали черными от гнева. Да как он смел, говорить так ей! Нет, этот негодяй еще хуже графа Оршанского! Его надо определенно поскорее вернуть в нижний мир! В голове нимфы тут же завертелись мысли о том, как можно опорочить очередного любовника хозяйки.

***

Хотя дворец Геры потрясал размерами, найти Майкла Милтона я смог довольно быстро - помогла интуиция. Мое особое чутье мага почти сразу привело меня к каскаду бассейнов. Там я и увидел брата Элизабет, спускавшегося по мраморной лестнице. На какой-то миг издали мне показалось будто от Майкла исходит золотистое свечение. Я даже остановился, подумав, что Гера уже использовала на него «Камень Нового Бога» - это бы стало скорее непринятым поворотом, с пока неясными последствиями. Хотя бы потому, что и Элизабет, и Елена Викторовна тогда бы потеряли прежнего Майкла. Однако через несколько секунд я понял: Майкл по-прежнему человек, а свечение - так всего лишь падали солнечные лучи, освещая барона и причудливо отражаясь от воды в мраморной чаше. И еще такие «чудеса» были обусловлены моим восприятием, из тонкого плана.

За братом Элизабет следовала нимфа, и ее присутствие стало первой маленькой неприятностью: увести англичанина в ее присутствии станет сложнее. Неприятность покрупнее обнаружилась сразу, как только я обратился к Майклу ментально: увы, он меня не слышал. Кажется, не слышал вообще. Прежде Элизабет тоже не отличалась высокой ментальной чувствительностью, с ней все вышло намного проще – я смог очистить ее восприятие.

Оставаясь невидимым, я пронесся по дуге, облетел клумбу с яркими цветами и сияющие белизной статуи. Завис так, чтобы держаться за бароном: риск, что нимфа обнаружит меня оставался высоким, хотя на мою удачу синеволосая дамочка тоже не отличалась чувствительностью к тонкому плану.

«Майкл! Слышишь меня, Майкл?», - снова я задал прежний вопрос. Англичанин не ответил. Он увлекся разговором с нимфой. И мне ничего не оставалось, как попытаться очистить слои ментального восприятия. Как правило, большинство остается глухим к менталу из-за того, что они слишком погружается в собственные мысли; этих мыслей много, они слишком громкие, они накладываются друг на друга, звучат беспрерывно фоном. Быстро очистить хотя бы краешек восприятия удается не всегда. Однако, иного выбора не имелось, и мне пришлось очень постараться, вложиться по полной, буквально влезть в сознание Майкла. Я смог перекрыть в нем некоторые энергоинформационные потоки, разгрузить поверхностный слой. Справился я с этим на удивление быстро. Хотя в этом не столько моя заслуга, сколько способность самого Майкла – у барона было довольно цепкое, натренированное внимание.

Глава 2. Небесный Гость

Отработанная тактическая схема «Краб Ольвары» сейчас была бесполезна, особенно, если учесть, что наряду с всадниками будут атаковать гарпии. Я-то собью их кинетикой, но эти твари достаточно хитры и всегда атакуют с разных сторон. Мне удалось справиться с ними легко на террасе, где эти птички были ограничены в маневре: не могли подняться выше – мешал потолок, справа и слева их ограничивали колонны и стена. А здесь, на открытой местности у них полная вольность маневра. Первой моей мыслью было бежать в лес и дать им бой там. Только я ее тут же отклонил.

Сейчас нам остро не хватало божественной лучницы – Артемиды. Элизабет, безусловно, хороша, но выстрелы из ее «Кобры» и дротики «Стальной Правды» намного слабее стрел Арти. А на этих тварей – гарпий, по одной пуле или дротику мало. И остальное воинство, собиравшееся преследовать нас, состояло большей частью из бессмертных. Их остановить не так легко обычным человеческим оружием. И собралось их на нас троих, мягко говоря, многовато. Если бы я был один, пусть даже в физическом теле, то легко бы решил вопрос магией иллюзий и свободных астральных энергий, например «Термитами» или «Дикими Пчелами». Последние очень хорошо проредили стражей замка Faded Rose и задали жару ацтекам у храма Яотла. Но такую магию опасно использовать при Элизабет и Майкл – могут они пострадать и даже погибнуть.

Я решил, что лучшим выбором сейчас станет «Небесный Гость» - весьма серьезный, ресурсоемкий шаблон, который давно извлек из архивов, но в этой жизни пока не использовал.

«Элиз, Майкл, держаться за мной!», - распорядился я, выходя на удобную позицию, и пока активируя кинетику в обе руки.

- Краб Ольвары? – уточнила Стрельцова.

«Нет! Там сильные лучники, возможно, придется прикрывать вас щитом. Постараюсь не подпустить их на дистанцию выстрела», - пояснил я. – «Сейчас первые цели – гарпии! Постараюсь их приземлить. Ты стреляй, когда выпадает удобный момент. Стреляй и слишком не высовывайся. В общем, твои гарпии и по возможности всадники, если какие-нибудь прорвутся. Майкл, ты держись рядом с Элизабет».

- Ваше сиятельство, мне нужно оружие! Я умею стрелять, клянусь! – подал голос барон.

Я не ответил, наблюдая за летевшими к нам гарпиями.

- Элиз, дай мне хотя бы остробой! У тебя два! – выкрикнул Майкл, я не слышал его голос, но в ментальном посыле сквозило раздражение.

Майкл продолжал меня удивить. От прежней его трусости не осталось следа, и это вполне укладывалось в то, что мы успели узнать о бароне Милтоне в Уайтчепеле.

«Отставить, Майкл! Элиз стреляет метко с двух рук. У нее нет лишнего оружия! И сейчас никаких разборок и споров!», - оборвал я барона и занял боевую стойку, чуть согнув ноги в коленях, опустив ладони на уровень пояса, согнув пальцы в несжатый до конца кулак. Такая поза для меня вне физического тела не имела большого смысла, но я принимал ее в силу привычки.

Гарпии приближались быстро. Я знал, что как только они выйдут на дистанцию атаки, то их скорость возрастет двукратно. Та, что серая с редкими черными перьями стала забирать левее. Я приготовился, дожидаясь, когда дистанция станет оптимальной, чтобы атаковать этих тварей с двух рук.

«Элиз, не спеши! Сначала я их собью!», - ментально бросил я Стрельцовой, чувствуя ее нарастающее нетерпение. Теперь меня начали заботить всадники – они неслись на нас ускоряющимся темпом.

Ждать более становилось опасным, и, хотя дистанция была великовата, я ударил по гарпиям широкой волной кинетики. Правой рукой пустил волну, стараясь захватить сразу трех крылатых тварей, левой атаковал серую с редкими черными перьями. Вот ее зацепило особо жестко, перья полетели в стороны, опасная дрянь кувырком устремилась к земле. Три других словно с разгона налетели на невидимую преграду. Крайнюю слева бросило вниз, и насколько я успел разглядеть, дротик из остробоя пронзил ее крыло. С двумя оставшимися вышло сложнее: они тут же разделились, быстро меняя направление полета, устремились к нам. Целясь в самую крупную, с черным хохолком над лицом мерзкой старухи, я промазал. Лишь с третьего раза снес ней голову акцентированной кинетикой. Другая, пораженная несколькими выстрелами Элизабет, почти долетела до нас. Упала не более чем в двух десятках шагов, и поползла к Стрельцовой, волоча вывихнутое крыло, сверкая черными будто кусочки угля глазами. Я не видел, как Элизабет расправилась с ней – теперь меня заботили всадники. Успел лишь заметить, как баронесса положила сразу несколько пуль точно в морду гарпии. Выстрелы вырывая куски мяса из ее сморщенной, наполовину человеческой физиономии.

Всадники, сверкая на солнце доспехами, были метрах в ста от нас. Земля дрожала от боя копыт могучих коней. Понятия не имею, откуда они у Геры, и какой смысл держать богине в ее уединенном, практически безопасном мире тяжело вооруженных верховых. И нагрудники, и шлемы у них, похоже, были непростыми – из адамантового сплава. Такие доспехи точно не возьмут ни выстрелы из «Кобры», ни мои «Ледяные Острия». Верховых было пятеро, и на нашу удачу неслись они плотным строем, видимо не понимая, что такое иметь дело с хорошим магом, умеющим бить с дистанции.

«Элиз, броня на них непробиваемая!», - предупредил я Стрельцову, прежде чем вложиться в крепкую кинетику.

- Да, демон! – отозвалась она, и я почувствовал, что «Кобра» в ее руке дернулась о первого выстрела – всадник справа вылетел из седла. Выронил копье, еще дальше в густую траву отлетел его щит.

Молодец моя чеширская кошечка. Не знаю, куда она положила ему пулю, но вышло очень эффектно.

В этот раз с кинетикой я слишком промедлил. За то ее удар вышел более жестким: словно могучая невидимая рука бога смахнула оставшихся четверых всадников, выбила их из седел. Даже два коня полетели кувырком в траву, один точно с переломанными ногами. А вот третий, тот, что пегий, с белой гривой, понесся прямиком на нас с диким ржанием, сверкая безумным синеватыми глазами. Его не остановили выстрелы Элизабет, хотя от свинцовых плевков лопнули глазные яблоки скакуна. Майкл едва успел отскочить в сторону. Меня конь задел, даже можно сказать промчался через меня, в падении пролетел еще метров пятнадцать и там упал бездыханным.

Глава 3. Что пишет пресса

Не знаю, какими улыбками одаривал Величайшую барон Милтон, но я улыбнулся настолько мило, насколько мне позволил образ Котенка Майкла. Мне даже захотелось рассмеяться. В эту минуту, я был уверен: Гера так и не распознала, что перед ней не настоящий Майкл. Для богини нет никакой сложности видеть суть вещей и не поддаваться иллюзиям, но сейчас Геру прямо-таки трясло от злости, поэтому не могло быть и речи о тонком восприятии.

Она решительно направилась ко мне и прошипела:

- Как ты посмел!!!

- Что, дорогая? Отчего ты так взволнована? – кротко произнес я. – Ведь, чудесный день, светит солнышко, и мы вдвоем: только ты и я. Почему, ты так нервничаешь? Посмотри на эти божественные виды, - я обвел рукой зеленую долину, озеро внизу, сияющее голубизной.

- Я тебя убью! – еще злее прошипела она, сделав последние два шага разделявшие нас и схватилась за то место в джанах, где пряталась очень важная часть меня, так сказать, мой жизненный компас.

- Тише, дорогая! – я спешно перехватил ее руку, опасаясь, что она сейчас реально оторвет или раздавит мой член. И, пожалуй, пора было вскрываться, потому как Майкла она могла бы наказать со всей жестокостью. А вот меня – сто раз подумает, прежде чем делать глупости.

- Этот волшебный жезл принадлежит Артемиде - не надо его мучить, - все так же кротко произнес я, удерживая ее руку и вышел из облика Майкла. Поспешил на всякий случай активировать «Лепестки Виолы». – А ты… если тебя так тянет к этим штукам, пользуйся дохлыми червячками своих любовников.

- Где Майкл?! – жена Громовержца не разделила мое шутливое настроение и еще сильнее сдавила меня там, где мне было больно.

- Майкл… Полагаю, на пути туда, где он и должен быть. Давай поговорим спокойно, без нервов? - я все-таки освободился от хватки богини и даже погладил ее руку. – Гера, ты же сама прекрасно понимаешь, что пыталась отнять чужое. Я сейчас не про член, но про барона Милтона. И пыталась-то у кого? Ты должна понимать, что я не позволил бы этого сделать. Вот стоило ли идти со мной на такое обострение отношений? Дорогая, давай замнем эту ненужную нам склоку и останемся друзьями. К чему нам ссориться по всяким пустячкам?

- Пустякам?! Ты!.. Ты!.. – похоже, ей стало трудно подобрать слова. - Ты самый подлый, самый мерзкий из живущих! Гаденыш! Кровопийца! Как мне хочется убить тебя! Своими руками! Я хотела бы смотреть в твои глаза в твой последний миг! И чтобы этот миг был полон твоей боли и страха! – она попыталась схватить меня за горло.

- Гера, будь же благоразумна! – я удержал ее цепкие руки, даже умудрился пустить по одной из них «Капли Дождя», стараясь ее поскорее успокоить. - Ты прекрасно понимаешь, что я, умирая, не буду испытывать ни боли, ни тем более страха. Ну какой к чертям страх, если для меня смерть, такой же обыденный процесс как для тебя мытье в бассейне? Хотя я буду испытывать большое сожаление. Ты прекрасно понимаешь, что я нужен тебе. Я тебе нужен, как никто другой в этом мире. Вспомни, у нас были с тобой добрые отношения: ты мне очень помогла на вокзале Майл-Энд, помогла с Майклом. А потом, без причин у тебя испортилось настроение, и ты прогнала всех нас, не дав даже закончить ужин в твоих гостеприимных владениях. Потом ты намеренно не отвечала на мои воззвания к тебе.

Гера поджала губы, отвернулась к озеру. Видно, что супруга Громовержца понемногу успокаивалась, и я миролюбиво продолжил:

- Но, ладно, это дело былое, я не обижен. Вернемся к вопросу Майкла. Ну что для тебя барон Милтон? Перед тобой весь огромный земной мир: выбирай любого красавчика. Выбирай десяток, меняй их, играй ими. Полагаю, почти любой будет готов служить тебе так, как ты сама пожелаешь. А с Майклом с твоей стороны был нечестный ход. Заметь, мы с тобой как бы компаньоны. Раз так, зачем рушить доверие друг к другу? Учитывая наши прошлые дрязги это доверие увы непрочное. Согласна?

- Негодяй!.. – выдохнула она, но уже не так сердито. – Ты разрушил мой дворец, едва не сжег его!.. Там все поломано! Сгорела южная терраса! Ты разбил статую Макарии!

- Гера, не будь мелочной. Что для тебя несколько сломанных колонн, какая-то статуя и копоть на стенах? – вытаскивая из кармана коробочку «Никольских» я случайно нащупал бумажник, достал и его: - Хочешь, тебе дам денег на ремонт. Могу в фунтах, могу в рублях, если в разумных пределах.

- Издеваешься?! – она сверкнула темными глазами.

- Совсем немного, - я примирительно улыбнулся, я махнул банкнотами. – Не хочешь, как хочешь. Чем думать о маленькой неприятности в твоем дворце, лучше подумай, что Ключ Карен Туам уже у меня. Достался он мне не просто. Кстати, тоже методом некоторых разрушений – полагаю, герцог Уэйн недоволен. Не уподобляйся ему. Будь добрее, позитивнее, - я открыл коробочку с сигаретами - телу графа Елецкого жутко хотелось курить.

- Ты убил моих слуг! – процедила Величайшая, ее губы слегка побелели.

- Да брось ты! Там же все бессмертные – оклемаются, - я зажал губами кончик сигареты и прикурил.

- Гарпии не бессмертные – ты это должен знать. И там были люди! - Гера втянула в себя табачный дым – знаю, он ей нравился.

- Люди… Ну, извини. Я просто хотел сделать маме приятное – поскорее вернуть ее котенка, - по ее лицу и взгляду, я понял, что Величайшая почти успокоилась. Вот так… Все повернулось намного лучше, чем я думал. Все-таки я умею решать вопросы не только войной, но и миром.

Она взяла сигарету из коробочки, которую я все еще держал в руке, и вдруг насторожилась. Резко повернулась туда, где я почувствовал слабое движение на тонком плане – там начало проступать жемчужное свечение. Свет его сместился к золотистому, в нем заиграли тревожные красные блики. Я догадался: полная волнений Артемида пыталась попасть сюда из непроявленного. Моя возлюбленная богиня спешила открыть портал.

Жена Громовержца выбросила вперед ладонь, резко повела ей, и свечение начало угасать. Минуту-другую Гера делала сложные пасы руками, закрывая все возможные проникновения на свою территорию извне. Слабое свечение проступило еще раз в другом месте, потом еще, но так и не превратилось в пространственный коридор.

Глава 5. Песнь Чаш Агапы

Мой вопрос остался без ответа. И если в первые минуты Бондарева была права - я в самом деле спешил, переполненный нетерпением – то сейчас я хотел насладиться нашим долгожданным сближением сполна. Хотел сделать его таким, чтобы сполна почувствовать вкус каждого сладкого мгновения. Я повернул ее личико к себе, румянец на щеках баронессы стал для меня великолепным дополнением к удовольствию, как и ее глаза, волшебно-зеленые, почему-то не желавшие встречаться с моими. Это было трогательно и странно: ведь Наталью Петровну никак нельзя назвать робкой – она умела смотреть прямо и смело, так, что ее взгляд пробирал до позвоночника. Умела, но не сейчас.

Я опустил второе плечико ее платья, потянул завязку на декольте, выпуская на свободу молодую грудь, приятно-полную, с розовыми сосками, которые успели раздразнить мои прикосновения. Подушечкой пальца я провел по ореолу соска, давая возможность ему затвердеть. Одновременно мой боец, наполнился воинственным жаром и напрягся так, что едва не послышался треск рвущейся ткани. Наташа прикрыла глаза, затем положила ладони на мой затылок и прижала к своей груди мою голову. Я поцеловал ее, поначалу нежно и долго. Лаская сосок языком, снова нашел пальцами влажную ложбинку между ног баронессы провел по ней, вдавливая взмокшие трусики. Они до сих пор были на ней. Это не дело - их требовалось поскорее снять! Я схватился за резинку, но тут Бондарева прошептала:

- Саш… - потом произнесла громче: - Саш! Сюда кто-то идет! – она оттолкнула меня, пытаясь спрятать грудь в приспущенное платье.

Я повернулся, по привычке перевел часть внимания на тонкий план, хотя в этом не было смысла: все стало ясно в следующий миг - сюда шла Афина. Через несколько частых ударов моего сердца Воительница появилась из-за кустов. Без брони, в легкой одежде из белого, полупрозрачного шелка с золотым пояском, охватывавшим ее талию.

- Астерий, вижу, ты занят важным делом, – еще издали насмешливо сказала богиня. – Может, будешь так мил, уделишь время мне?

- Да, дорогая, - я встал, успев выразить Бондаревой сожаление взглядом.

- Как я понимаю, наша грибная прогулка на этом закончена? – Наташа все-таки спрятала свою великолепную грудь и, надув губы, занялась застежками.

- Минутку, Арета. Признаться, не ожидал, - редко мне доводилось бывать в таком глупейшем положении, как сейчас. Мои джаны были растянуты наполовину и предательски оттопырились. В душе было смятение и маленькое возмущение. Правда, непонятно на кого. Светлоокая вряд ли намеренно выбрала именно такой момент для появления. Все же хорошо, что пришла именно она, а не Артемида.

- Так, граф? – переспросила Бондарева, не получив ответа свой вопрос, заданный минуту назад.

- Что «так»? – не понял я, сделав было шаг к Афине, обернулся к баронессе.

- Ясно. Ты даже не соизволил услышать меня, - штабс-капитан обиженно отвернулась. – Я спросила: наша прогулка на сегодня закончена? Скажи прямо, чтобы я не строило иллюзий относительно тебя.

- Наташ, ну прости, - я наклонился к баронессе, хотел было поцеловать ее в губы, но она отвернулась. – Пожалуйста, не сердись. Очень неприятно вышло, мне жаль. Вернись пока во дворец, позже найду тебя.

- Спасибо за заботу, граф. Не стоит себя утруждать вниманием к какой-то баронессе. Иди, у тебя же есть богини, - она встала, слегка оттолкнув меня.

И когда я от нее уходил, до меня донеслось сердитое:

- Богиня еще, блять!..

Пожалуй, это был второй случай, когда Бондарева выражала эмоции вовсе не дворянской речью. Увы, Наталья Петровна обиделась. Обиделась всерьез, и в эту минуту я ничего не мог изменить. Не объясняться же с ней сейчас припав на колено, в то время как меня ждет дочь Зевса.

- Астерий, какой же ты неугомонный, - улыбнулась мне Афина. – Только не подумай, будто я пришла специально, чтобы тебе все испортить. Тот, который виконт Бабский, сказал, что ты ищешь меня по очень важному делу. Настолько важному, что от этого зависит, как долго вы задержитесь в гостях у Арти. Меня этот вопрос тоже волнует. Я поспешила и вот я здесь.

- Спасибо, Арета. Действительно искал, говорил Бабскому, - согласился я, пытаясь украдкой справиться с застежкой на джанах и стараясь погасить волны жуткой неловкости, поднимавшиеся во мне. – Дело такое… Понимаешь… Очень важно сообщить кому-нибудь ответственному в Москве, что наша операция успешно завершена и все мы живы, здоровы. Есть опасения, что нашим людям в Лондоне могут поставить задачу искать нас, а это очень рискованно. Для них рискованно – британцы наверняка будут такое ожидать от нашей агентуры. В общем, нужно поскорее сообщить. Лучше, если князю Ковалевскому, графу Варшавскому или самому цесаревичу.

- Я это уже сделала, Астерий. После похорон императора, навестила цесаревича. Он молится теперь Артемиде и мне. Скажу по секрету, мне даже чаще. Я немножко тщеславная – ты же знаешь, - она рассмеялась. – А внимание будущего императора мне приятно. И еще по моей просьбе Гермес сообщил князю Ковалевскому, что Ключ у тебя и ты в безопасности. Да, застегнись ты спокойно, - Афина рассмеялась, видя мои неловкие попытки незаметно для нее застегнуть брюки. - Прогуляемся? Артемиды нет. До полудня точно не будет. А раз так, то ты сейчас полностью мой, если не возражаешь, - голубые глаза богини, игриво покосились на меня.

- Как я могу тебе возразить! О прогулке с небесной красавицей маг-Астерий может только мечтать, - я взял дочь Зевса под руку. Сказав это, я ни капли не кривил душой: Арета всегда привлекала меня особо. Она восхищала не только красотой, но и приятным для меня характером, умом и необычной проницательностью. Допустим, я только сегодня утром подумал, что о результатах нашей лондонской миссии нужно известить Варшавского или кого-нибудь повыше, а Светлоокая уже сделала это. Хотя ей не должно быть дела до наших проблем, пока кто-то не начнет усердно просить ее перед алтарем.

Глава 4. Грибная прогулка

К ужину я опоздал. Возвращался с гор, когда уже стемнело – пришлось пустить светляка, который подсвечивал тропу. Когда я добрался до дворца Артемиды и поднялся на террасу, меня встретила только Стрельцова, шепнула, что переживала за меня и сказала, что я должен обязательно услышать историю Майкла. Должен, так должен. Я не сомневался, что история будет интересной и сам хотел получить ответы на многие накопившиеся вопросы, проверить свои догадки. Все-таки Майкл Милтон из малозаметного молодого человека как-то неожиданно для меня превратился в человека очень видного, интерес к которому проявляют боги.

Я прошел в конец террасы, где мы собирались в последнее время в гостеприимном дворце богини. Афины за столом не было, а вот Артемида и госпожа штабс-капитана сидели у дальнего края, о чем-то говорили и даже не смотрели в мою сторону. Надо понимать, я в немилости. С Охотницей все понятно: я задел ее самолюбие – надулась. А Бондарева-то чего? Не обратил должного внимания, как она виляет бедрами и не пошел за ней? Дуйтесь, милые дамы, дальше. Я молча положил себе в тарелку два куска остывшего мяса, немного салата, отойдя от стола подальше, сел прямо на балюстраду. Там и принялся утолять голод, созерцая восходящую из-за леса луну и потянувшиеся за ней облака. Тут же ко мне присоединился барон Милтон и принялся рассыпаться в благодарностях, за то, что мы для него сделали.

- Майкл, ладно, успокойся с этим. Сделали то, что должны были, - сказал я, пожевывая кусочек жестковатой и пряной оленины. – Давай лучше свою историю по порядку, но не затягивая лишними подробностями. Вот мне особо интересно, как ты сбежал от людей Уэйна. И как жилось тебе в Уайтчепеле. Ты там с местной бандой связался что ли? Мафиози, - я усмехнулся, видя, что барон не понимает смысл последнего слова, но пояснять его не стал.

- Все по порядку, ваше сиятельство! Надолго не задержу! – Майкл, устроился удобнее на широких перилах, придвинулся ко мне ближе и начал вещать.

Стрельцова присела на балюстраду с другой стороны и положила голову мне на плечо. Интересно было бы сейчас видеть лицо Артемиды, но я сидел к богине спиной. Слышал лишь, что она вскоре ушла, и ментальная волна ее острого недовольства меня весьма проняла.

Не скрою, рассказ Майкла меня очень удивил. Я скурил три сигареты, пока его слушал. Часто перебивал, расспрашивая об интересных деталях, например, о том, как барон побеждал свой страх и об убийстве некого Джозефа Тайрона. Когда Майкл закончил свою длинную и непростую историю, наступила тишина. Мы остались втроем – рядом на террасе не было никого. Разве что откуда-то издали доносился голос Бабского и смех служанок Артемиды.

- Ты большой молодец, - произнес я, понимая, что Майкл и Элиз, ждут от меня реакции. – Я убеждался много раз: в земной жизни труднее всего победить не сильного врага, а самого себя. Собственные страхи, губительные привычки и коварный эгоизм – вот они самые стойкие наши противники. Я восхищен тобой, мой друг! Думаю, твоя сестра тоже восхищена и теперь гордится тобой.

- Ваше сиятельство, вы сказали очень приятные, громкие слова, но, наверное, у вас обо мне сложилось слишком хорошее мнение. Страхи по-прежнему бродят вокруг меня. Вот сегодня добавился новый, - Майкл замолчал, подбирая слова. – Как меня примет Елена Викторовна и примет ли теперь вообще? Сейчас это самый главный страх. Я не представляю, что будет, когда она узнает о Синди и о… Гере. Здесь невозможно оправдаться.

- Она не узнает. Не надо ей об этом говорить. Чего греха таить, моя матушка – женщина своенравная и весьма ревнивая. Зачем ее беспокоить столь необязательными сведеньями? – я снова достал коробочку «Никольских» - сигарет, увы, осталось мало. – Ни я, ни тем более Элизабет ей об этом не скажем. Главное не проболтайся сам. Мы, барон, живем в счастливом мире, где мужчинам позволено, чуть больше, чем женщинам. Посему не вижу в этом «больше» особого греха. Однако следует понимать, какая женщина может принять наши вольности, а какая испытает при этом горькую обиду. Я хочу, чтобы ты очень постарался не обижать Елену Викторовну; проявил усердие, чтобы сделать ее жизнь счастливой, насколько это возможно. Если ты любишь ее, то такое усердие будет приятно тебе самому.

- Спасибо вам, Александр Петрович! – барон Милтон с жаром вцепился в мою руку, сжал ладонь так, что я почувствовал – в этом интеллигенте и недавнем хлюпкие вполне имеется физическая сила. – Есть еще кое-что, - сказал он, морщась от табачного дыма, который тянулся к нему от моей сигареты. – Гера хотела сделать из меня бога с помощью тех камней, о которых вы говорили. Поначалу я думал, что это шутка, и такое невозможно, но потом начал понимать, что Величайшая говорит об этом серьезно. Я много размышлял над этим. Бессмертие – это так соблазнительно!

- Да, это очень соблазнительно. Большинство из людей готовы заложить за бессмертие душу. Только они не понимают главного: бессмертна именно душа. Смерть отбирает у людей не только тело, но и память: у кого больше, у кого меньше, чаще всего она отбирает всю память. Вот где кроется истинный ключ к бессмертию и настоящей свободе, если суметь разобраться с этой людской проблемой. Гера мне тоже предлагала стать богом. Нетрудно догадаться, что я ей ответил, - я стряхнул пепел с кончика сигареты. – Так что тебя мучает, Майкл? То, что ты лишился божественных прелестей, которые сулила Величайшая?

- Простите, Александр Петрович, но для меня все слишком сложно. Я заблудился в своих мыслях и желания. Стыдно признать… - он вздохнул, словно взвешивая, стоит ли говорить это. Все-таки сказал: - Если бы вы не выдернули меня из дворца Величайшей так решительно и сразу; если бы не обстоятельства нашего безумного бегства, то я, возможно, еще бы размышлял, уйти мне с вами от Геры или нет. Вот, что очень скверно. Сам себя осуждаю за малодушие, за сомнения, которых еще много. Ведь быть богом – это огромный соблазн. Просто невероятный соблазн жить рядом с такой богиней как Гера. Ведь я практически сдался ей.

Глава 6. Милый дом

Закончив разговор с Афиной, Охотница решительно и быстро подошла ко мне. У нее был столь боевой вид, что я подумал: Арти сейчас набросится на меня, но вместо этого она сказала:

- Астерий! Может хватит на меня дуться?! Ты как обиженный мальчишка!

Я даже рот открыл от неожиданности. Какой же интересный поворот! Вчера она выразила глубочайшую обиду, сама демонстративно надулась, а сегодня в этом обвиняет меня?! О, женщины!

- Вчера ты накричал на меня, как на служанку, топал ногами, ругался, а сегодня еще делаешь вид, что очень обижен и еще не хочешь со мной говорить?! – продолжила Разящая в Сердце.

- Но, дорогая. Вспомни, все было немного не так, - попытался возразить я. Меня трудно сбить с толка, однако Артемиде такое удалось. Как она ловко перевернула все с ног на голову, что меня в первые мгновения оторопь взяла. – Я напомню, началось с того…

- Извинись, Астерий. Ты же мужчина, - перебила меня Афина и, украдкой подмигнув мне и улыбаясь, подкатила глаза к небу. Этим она как бы показала, что понимает странность подруги точно так же, как ее понимаю я, но самое разумное сейчас уступить Арти.

Ах, ну да, я – мужчина. А мужчина перед женщиной почти всегда не прав, даже если он прав – так сложилось почти во всех известных мне мирах. Это забавно и даже приятно для тех мужчин, которые держатся за серьезные принципы, но готовы уступить любимой женщине в вопросах не слишком важных.

- Прости, дорогая, я был не прав. Правда, ногами я не топал, и не кричал, и не ругался, но все равно прости, - сказал я, для убедительности припал на одно колено и поцеловал руку Арти. Тут же добавил: - Но ты же понимаешь, что в случаях, когда требуется мужская решительность, ты должна меня слушать?

- Давай не будем об этом, Астерий! Ну зачем нам ссориться по всяким пустякам? Я думаю, что правильнее будет, если слушать меня будешь ты. Потому, что нас здесь двое, - Артемида взяла мою руку и положила на свой живот, намекая о нашем ребенке. – Чувствуешь, численный перевес на моей стороне. На этом прекратим спорить, просто поцелуй меня и забудем вчерашнее. У меня было тяжелое утро. Пожалуйста, сделай так, чтобы хотя бы этот день и вечер стали легкими и приятными.

Я повиновался. Исполнить такое повеление божественной госпожи вполне совпадало и с моим желанием. Но если Арти решила, что она такой простой уловкой может управлять мной, то это очень зря.

- Ты скучал по мне? – спросила Артемида, когда наши губы разъединились. – Или Афина тебе не давала? Признавайся, Астерий! Ты же знаешь, что от меня трудно что-то скрыть.

За эти недолгие минуты, которые прошли после возвращения Небесной Охотницы, я успел изрядно поволноваться. Вот, что мне ответить ей сейчас? Сказать правду, что скучать у меня как бы не было времени? Я схитрил, повернулся к Афине и, ловя взгляд Светлоокой, произнес:

- Афина, ты правда не давала мне скучать?

- Арти, ну зачем ты так? И я, и Астерий помнили о тебе, - пришла на помощь Воительница. - Мы вместе решили, что как бы нас сильно не влекло друг к другу, ты всегда будешь для меня самой любимой моей подругой, а для Астерия самой любимой женщиной на небесах. Может, вернемся во дворец? – предложила она. – Здесь становится жарко.

- Да, идемте. Я слышала, что Астерий решил пробыть у меня в гостях еще два дня. Всего два дня – это так мало, тем более для нас двоих, - Артемида переглянулась с подругой. – Я хочу, чтобы эти немногие дни были приятны нам всем.

- Два дня, для нас четверых, - исправил я богиню, положив ладонь на ее живот, где был наш ребенок.

Конечно, Артемида все знала о том, что случилось между мной и ее сестрой. Это я понял еще по пути ко дворцу. Арти и Арета перешептывались, когда я немного отстал, чтобы вытряхнуть из обуви камешек, и до меня долетела часть их разговора. После обеда мы вместе плескались в бассейне: вышло это еще менее скромно, чем прошлый раз – Артемида позволила мне куда больше вольностей.

Под вечер, когда уже опускались сумерки, я все-таки нашел удобное время и отправился на поиски Бондаревой. Нашел ее сначала ментально не без помощи Бабского: Наташа была где-то у начала ущелья, примерно в километре от дворца богини. Поспешил туда, чтобы успеть до темноты. Застал я штабс-капитана возле тонкого ручейка, стекавшего с каменного уступа. Наташа практиковала там магию холода, которой я ее недавно обучил.

Я остановился в полусотне шагов, наблюдая за менталисткой. Перед правой ладонью баронессы появилось голубое свечение, расходившиеся в стороны бледной короной. Добившись приемлемой температурной разности, Бондарева резко выбросила руку вперед, направляя холодный поток на струйку ручья, тут же превращая ее в лед.

- Наташ, пойдем ко дворцу. Уже поздно, скоро стемнеет, - сказал я, подходя к ней сзади.

- Уйдите от меня, корнет! Сама разберусь, когда мне следует вернуться! – ответила она, не поворачиваясь.

- Наташ, ну прости. Нехорошо вышло. Просто дурное стечение обстоятельств, - я попытался ее обнять.

- Не смей меня трогать! Больше никогда не смей даже прикасаться! – она ловко вырвалась из моих рук, применив прием ухода от захвата – такие тренировали в «Грифоне». Предостерегающе выставила руки перед собой. Тут же воздух вокруг ее ладоней засветился морозной синевой. Дохнуло холодом.

- Ты многому научилась. Наташ, ты восхищаешь своими талантами. Давай, покажу тебе базовые упражнения по кинетике? – предложил я, не обращая внимания на ее магическую угрозу.

- Правда? Снова за поцелуй? Или теперь ставки повыше: сначала пожелаешь меня дрыгнуть? – ехидно спросила баронесса.

- Дорогая, зачем ты так? Ты же прекрасно понимаешь, в произошедшем не было моей вины. Просто неудачное стечение обстоятельств. Пожалуйста, не сердись, - я взял ее руки, от которых по-прежнему исходил опасный холод – пришлось потерпеть.

- Какая я дура! Ну зачем я тебе это позволила! Повелась, как безвольная девчонка! Ненавижу себя! – она поджала губы, и я почувствовал, что Бондарева сейчас заплачет.

Глава 7. Я - симбиоз

Стрельцова мне почти как жена. Ей сложно отказать, и безусловно, я бы донес ей все, что думал о Ленской в последние дни. Донес, но потом. Потом, потому что не хотел спешить; не хотел делать поспешных выводов; и потом потому, что не хотел сегодня трогать эту неприятную тему. Зачем нам капелька негатива в этот радостный для всех день?

- Саш, ты же ее любишь. Объясни, почему ты отодвигаешь ее теперь на самое последнее место? Только потому, что Ленская до сих пор не сказала Денису Филофеевичу, что она – твоя женщина? – Элизабет, при всей своей мягкости по отношению ко мне, умеет быть настойчивой.

- Давай договоримся так: сегодня больше ни слова о Ленской, и желательно завтра тоже. А потом, после того как я побываю во дворце, можно будет о ней немного поговорить. Если ты сама пожелаешь этого разговора. Лиз, - кажется я впервые назвал так, Стрельцову, - просто поверь мне на слово, у меня есть веские причины на такое отношение к Светлане.

- Я немножко страдаю, когда ты с ней не ладишь, - тихо сказала баронесса, и сказала она это как-то так, что ее английский акцент проступил яснее, чем обычно. – Хорошо, сегодня больше ни слова о Свете. Ты хочешь, чтобы я завтра тоже пошла во дворец?

- Конечно. Я хотел, чтобы мы появились там всей нашей «лондонской» командой, но Бондарева отказалась. Надеюсь, ты не будешь сопротивляться? Тебе это полезно. Многие из кожи лезут, чтобы лишний раз появиться перед будущим императором, под любым предлогом как-то проявить себя во дворце. Можешь даже пофлиртовать там немного, завести полезные знакомства. Да, кстати... – я повернулся к письменному столу и включил коммуникатор: ведь следовало известить Варшавского о нашем возвращении и согласовать время нашего завтрашнего визита.

- Меня перестали интересовать другие мужчины. Я же говорила, во мне будто что-то сломалось после виконта Уоллеса. Хотя… Не знаю, я пока сама себя не очень понимаю, - она помолчала несколько минут, пока я, сидя в кресле, настраивал терминал коммуникатора. Затем положила руки мне на плечи и сказала: - Демон, мне грустно.

- Отчего, дорогая? – я сдвинул бронзовый рычажок на терминале и надел на голову управляющий обруч, чтобы было удобнее переходить по разделам информационной сети.

- Оттого, что мы будем теперь видеться реже, - баронесса обняла меня и прошептала в ухо: - и теперь будем спать в разных постелях. Я хочу снова в спецоперацию с тобой. Хочу, чтобы наша спецоперация длилась всю жизнь.

- Лиза, - чуть повернув голову, я хотел поймать ее губы своими, но поймал лишь ее крашенные в пепельный цвет волосы. – Она и так будет длиться всю жизнь. С небольшими перерывами. Нужно же иногда хлебнуть и прелестей обыденной жизни. Подожди минутку, отчитаюсь перед Варшавским.

Экран засветился, из мутного объема проступила заставка Всеимперской информационной сети. У каждого она была своя. На моей Багряный Имперский дворец и часть Кремлевской крепостной стены. Имперский флаг на шпиле дворца был приспущен – траур по Филофею Алексеевичу. Левее высоко в небо поднимались башни: Вторая Имперская, Китай-Городская и Басманный Причал. Внизу экрана проступила надпись: «Здравия, ваше сиятельство! 12 часов 27 минуты в столице Российской империи. Сегодня 24 июня 4 347 года от Перунова Торжества. 8 день траура по императору Филофею Алексеевичу».

Я сосредоточился, быстро переключаясь между нужными разделами сети. Зашел в закрытые контакты. Через несколько секунд на экране появилось суровое лицо графа Варшавского. Не знаю, отчего Елисей Иванович для собственного представления выбрал именно это фото, ведь на самом деле он человек вполне добродушный, хотя в работе весьма серьезный. Еще через минуту пустые строки, разграниченные тонкими линиями, начали заполняться текстом моего сообщения. Оно было кратким – все подробности уже при личной встрече, сейчас я ограничился лишь сжатым отчетом и дополнил его важным для себя: «Елисей Иванович, эхос! Мой эйхос надо бы, а то Ольга Борисовна очень недовольна, когда я вне сети! Вы же понимаете, насколько опасно недовольство моей невесты для империи», - последние слова я дополнил улыбкой.

Закончив с отчетом, я повернулся к Стрельцовой:

- Элиз, ты же понимаешь, что сегодня я все внимание уделю Ольге. Надеюсь, встретиться с ней вечером.

- А я надеюсь, что не только вечером, но еще и ночью. Желаю, чтобы ты проснулся завтра с ней в одной постели, - Стрельцова присела мне на колени. – Тем более у нее нет повода упрекать тебя за госпожу Бондареву.

Я пожал плечами и улыбнулся: повода как бы нет, но он более, чем есть, если знать подробности. Как говорили в одном из миров: «дьявол в деталях». Именно так: если бы Ольга знала по каким причинам ее «лицензия» не использована, то вряд ли бы обрадовалась. Пока я сам не знал, как сложится моя близкая встреча с Ковалевской. Не поверите, но я волновался, как мальчишка, и мне очень нравилась эта прекрасная неопределенность и свежие эмоции в предвкушении предстоящего.

Пока еще у нас было время до обеда, я освободил свой вещмешок. Ключи Кайрен Туам – и подлинный и подделку - временно убрал в сейф. С хранением этих важнейших для империи штуковин еще предстояло определиться. Таблички Панди, ту часть, которая осталась у меня, я оставил на столе, намереваясь, если будет время, немного поработать с ними. Хотя для меня содержание этих табличек ценности не представляло. Ведь перевод Свидетельств Лагура Бархума я почти закончил. Я уже представлял, о каких «острых пирамидах» на Шри-Ланке идет речь, понимал, где примерно находятся пещеры Конца и Начала и хотел сверить тексты моего перевода и то, что начертано на Табличках Панди. Быть может, почерпну какие-нибудь важные для себя детали.

Пока я был занят, моя чеширская кошечка устроилась в кресле перед терминалом и просматривала странички с новым стрелковым оружием. Элизабет – одна из немногих известных мне женщин, которым всерьез интересно оружейная тема. И когда я уже закрыл сейф, из говорителя раздался торжественный голос дворецкого:

Глава 8. Все боятся Ковалевскую

Вот такие дела, едва я вернулся домой, а порог уже оббивают посланники императорской канцелярии по каким-то крайне срочным вопросам.

- Александр Петрович… - дворецкий вопросительно глянул на меня, полагая, что я слышал обращение гостя.

- Оль, здесь подождешь или проводить в столовую? – спросил я, отпуская ее руку.

- Здесь. Надеюсь, он не испортит наш сегодняшний вечер? – встревоженно сказала Ковалевская. – Если тебя вызывают, ты никуда не поедешь. Я Денису наберу – пусть разберется с ними.

- Думаю, обойдемся без помощи Дениса, - я подмигнул ей и направился к гостю в строгом черном костюме.

- Здравия, ваше сиятельство! – приветствовал он, когда я подошел. Гость показал серебряный жетон на кожаной подложке и представился: – Платон Егорович Краевский, из императорской канцелярии. Ваше сиятельство, мы могли бы переговорить наедине? У меня есть кое-что для вас, - он потряс небольшим свертком, который держал в левой руке. – Очень важное!

- Надеюсь, разговор не долгий? – уточнил я и оглянулся на Ковалевскую. – А то моя дама рассердится. Княгиня очень не любит, когда я оставляю ее без внимания.

- Так я отчасти как раз по этому вопросу. Полон заботы о ней, - с улыбкой ответил императорский посланец, и его слова меня весьма удивили.

Каким боком здесь может появляться кто-либо по вопросам, касающимся Ольги Борисовны?! Ковалевская, наверное, слышала нашу беседу и насторожилась.

- Задержу не более чем на несколько минут, - добавил Краевский. – Самое удобное, если мы выйдем на улицу. Прекрасная погода вполне располагает к доверительной беседе.

- Александр Петрович! – тут же понял Денис, забеспокоившись о моей безопасности. – Позвольте мы с Иваном там же в сторонке покурим?

- Не беспокойтесь, - я махнул ему рукой и, на всякий случай активировав «Усы Тигра» и магический щит, направился к входной двери.

Когда мы вышли, Краевский отвел меня шагов на десять от порога, там негромко сказал:

- Извиняюсь, но я не из канцелярии. Видите ли, работа у нас такая, что приходится врать. Но врать во благо империи, - скривив губы, он усмехнулся. – К вам я по заданию Варшавского Елисея Ивановича. Сам понимаете, говорить при посторонних не велено, поэтому вот так: со враньем и явлением фальшивых жетонов.

- Великолепно. Заинтриговали еще в доме, теперь еще более. Так что там за срочность? Я же отписался Елисею Ивановичу в сети. Полагаю, завтра должна состояться наша с ним встреча, - сказал я, подумав, что Варшавский мог до сих пор не увидеть мое сообщение.

- Вот именно потому, что вы отписались и еще по некоторым соображениям. Это вот держите, - он передал мне сверток. – Сейчас открывать не надо, поскольку все мы спешим, потом посмотрите. Встреча с Елисеем Ивановичем у вас назначена на завтра – точное время будет определено чуть позже и доведено до вас отдельно, потому как оно зависит не от Варшавского, а от Дениса Филофеевича – у цесаревича будет эта встреча. И пожелание прийти вам со всеми участниками лондонской операции. Это не обязательное условие, но уж постарайтесь, приведите своих. Возможно, будет награждение, но я подробностей не знаю, и этих нюансов не касаюсь. Да, кстати, если Ольга Борисовна соизволит, то ей тоже на встрече у цесаревича будут очень рады.

Пока я не совсем понимал, что заставило императорского конфидента по особым поручениям прислать ко мне столь срочно своего человека. Еще с прошлого раза я отметил, что граф Варшавский – человек с необычным складом ума, в лучшем смысле этих слов. Его решения бывают оригинальными и неожиданными.

- Теперь о самом важном, - продолжил Краевский. – Есть сведенья, что люди герцога Уэйна еще вчера утром проникли в Россию через Польшу. Вероятно, они уже в Москве. К сожалению, нашим службам пока не удается найти их. Вы же понимаете, их целью будете вы, возможно, ваша семья, и безусловно Ключ Карен Туам. Вот поэтому такая спешка. Нужно как можно скорее решить вопрос с безопасностью Ключа и, конечно, же вас, Александр Петрович. Вас и вашей семьи. О безопасности Ольги Борисовны тоже проявлена надлежащая забота. По распоряжению цесаревича наши люди направились к князю Ковалевскому.

- Все это и хорошо, и тревожно. Впрочем, иначе не могло и быть. Я про людей Уэйна. Конечно же герцог, как и вся британская верхушка с произошедшим не пожелают смириться, и будут стараться всеми силами вернуть Ключ и нам отомстить, - ответил я. Мысли о подобном меня беспокоили еще до начала нашей лондонской миссии. Но моя безопасность – это дело десятое: уж я как-нибудь сам за себя. Безопасность своего дома и мамы я подумывал укрепить, усилив охрану с привлечением пары толковых магов, и очень хорошо, что этим озаботился Варшавский или даже сам цесаревич. Вообще, Денис Филофеевич очередной раз меня приятно удивляет. Как он находит на все это время?! Как может держать в голове нужны многих, важных для него людей, да и по сути всех огромной страны?! Все эти мысли во мне очень мелькнули и быстро ушли. Я продолжил: - Что касается Ключа, вы, Платон Егорович, особо не беспокойтесь. Пока Ключ при мне, я отвечаю за его сохранность.

- Надеюсь у вас надежный сейф и Ключ там, - заметил Краевский.

- Он там, где надо, - ответил я и улыбнулся.

- Грамотный ответ, - рассмеялся посланник Варшавского.

- Как быть с Ключом – решим завтра с Елисеем Ивановичем или самим цесаревичем – у меня на этот счет есть соображения, и я их позже выскажу. Далее, как я понимаю, вы мне желаете предложить усиление охраны моего скромного особняка? – я покосился на стоявший в нескольких шагах от нас серый «Буцефал»: в нем находилось четверо пассажиров и один из них точно был сильным магом – уж это я прочувствовал и один менталистом с еще пока неясными мне талантами.

Глава 9. Страшный рык барона Рыкова

Золотистый свет… Почти сразу я понял в чем дело.

Боясь разбудить Ольгу, осторожно, но быстро встал. Накинув халат, поспешил к двери. Когда приоткрыл створку двери, портал за моей спиной только обозначился.

- Тс-с!.. – я погрозил пальцем встревоженному Ахмету.

- Сингалка сработала! – хриплым и не слишком тихим шепотом доложил он. За его спиной возникла физиономия одного из Клочковых: то ли Володя, то ли Слава. Они слишком похожи - перепутать легко.

- Нормально все. Это ко мне - гости, - успокоил их я. Здесь мне следовало как-то объяснить бдительным стражам, кто может таким образом пробираться ко мне, что вызвал возмущения на тонком плане. В голову не пришло ничего лучшего, чем сказать: - Духи. Знакомые духи. В общем не парьтесь.

- Чего? – не понял Клочков, не спеша вернуть двадцатизарядную «Нежность» в кобуру.

Увы, что такое «не париться» - он понимает несколько не так. У меня иногда такое бывает, что мое сознание еще остается краешком в том мире, который я недавно покинул.

- Не парься – значит, не беспокойся, - пояснил я. – В общем, это ко мне особые гости. Утром обсудим, - сказал я и закрыл дверь.

Когда повернулся, увидел Афину. Она оставалась в тонком теле, не переходя в земное и сказала беззвучно: «Хайре, дорогой!».

«Хайре! Что-то случилось?», - я хотел обнять ее, но лишь прикоснулся к ее бедрам, которые не чувствовал.

«Ничего. Просто хотела тебя видеть. Думала, ты один. Извини, не надо было мне появляться», - богиня глянула на Ковалевскую, к счастью не проснувшуюся, даже после стука в дверь и моего не такого уж тихого разговора с охранниками.

«Знаешь, как приятно, когда о тебе думает сама богиня? Жаль, Арета, ты не можешь этого знать – для этого нужно быть человеком», - ментально произнес я и спросил: - «Если бы я спал один, то ты бы вышла в земное тело?».

«Да…», - она улыбнулась с легким озорством.

«И осталась бы здесь до утра?», - подшучивая, спросил я, понимая при этом, что богиня скажет «нет».

«Да», - к моему удивлению ответила она, но тут же исправилась: – «Может быть, Астерий. Я бы хотела, но сам понимаешь, оборвать связь со своим миром на несколько часов для меня непросто. Да, у меня гораздо меньше храмов, чем у Арти, меньше влияния и меньше забот – все равно, не могу быть здесь долго».

«У тебя меньше храмов и меньше забот, зато у тебя больше свободы», - заметил я, прекрасно понимая причины привязанности богов к верхнему миру.

«Да, со свободой у меня дела намного лучше, чем у Арти. Я к ней привыкла и теперь сомневаюсь, желаю ли я променять ее на божественное влияние», - беззвучно сказала Воительница. – «За эти тысячи лет я начала ценить свободу и во многом понимаю причины, отчего ты так упрямо не хочешь, чтобы Камень Нового Бога использовали на тебя».

«Арти знает, что ты здесь?», - спросил я, прислушиваясь к шелесту листвы за окном: вроде в него вплетались чьи-то голоса.

«Нет. Зачем ей говорить все? Хотя она много нам позволяет. Позволяет почти все», - светлые глаза богини блеснули женским лукавством, - «При этом она все равно ревнует к тебе. Не буду тебя отвлекать - исчезну. Ты высыпайся. Похоже кого-то снова ждут беспокойные дни», - она сделала шаг назад, и полностью не свернувшийся портал, проявился яснее.

«Постой! Ты появишься еще, когда я буду один?», - я попытался схватить ее за руку, но схватил лишь воздух.

«Люблю тебя!», - она улыбнулась и исчезла, оставив меня в приятнейшем недоумении. Таком, что я долго не мог уснуть.

Мы проснулись около девяти оттого, что мама постучала в дверь. Я мигом вскочил, набрасывая халат, открыл дверь.

- Саш, почему не спустился на завтрак? – спросила графиня, а через миг увидела, что на моей кровати лежит кто-то еще и сказала: - Ну-ка иди сюда!

Я примерно представлял, что сейчас будет. Елена Викторовна не упустит возможности, провести воспитательную работу со мной. Хорошо, хоть не начала высказывать прямо в моей комнате.

- Сильно взрослый, да?! – негромко, но резко сказала Елена Викторовна, отводя меня дальше по коридору. – Кто у тебя там в этот раз?! Ленская? – сердито произнесла она. – У тебя сама дочь Бориса Егоровича в невестах, а ты!..

Мама не исправима и на редкость упряма. У нее действительно серьезный пунктик в уме, где отпечаталось, что я еще ребенок, и она должна меня воспитывать, за меня все решать. То, что именно я решаю весьма непростые проблемы для нее, да и всей империи, это как бы не аргумент. Нет, она точно неисправима.

- Мам, пожалуйста, не надо шума на пустом месте. У меня там… - я глянул на Майкла, выглянувшему из покоев графини и снова мои глаза встретились со строгими глазами Елены Викторовны. Объяснять ей в очередной раз, что я – не младенец, не было смысла. Я поменял тактику: вместо того, чтобы бороться за свои юные права, используя убеждение и взывая к здравому смыслу, просто обнял ее, поцеловал в щеку и сказал: - У меня там Ольга. Ольга Ковалевская – моя невеста, которую ты особо уважаешь и любишь. Ей-то, надеюсь, можно? И если что, Оле папа разрешил ночевать у меня.

- Правда? Борис Егорович разрешил? – успокаиваясь, она недоверчиво глянула на меня.

- Правда разрешил. Только об этом Татьяна Степановна не знает. Для нее Оля занимается важными делами на благо империи. Но это же действительно так! – я улыбнулся, искреннее уверенный в своей правоте.

- Обманщики еще, ты с Борисом Егоровичем! Вы, мужчины, очень коварны! – теперь ее возмущение было скорее шутливым. – Идите с Олей завтракать. Если бы знала, что она у нас, подождали бы вас в столовой.

- Сейчас в ванную, потом завтракать. Как у тебя с Майклом? – задержал я ее вопросом.