Василиса и проклятая мельница

Глава 1

У бабушки в деревне я не была наверно лет с десяти. Тогда родители переживали сложный период. Мама рыдала от любой мелочи, а отец всё реже появлялся дома. Как назло, для взрослых конечно, наступили летние каникулы, и я постоянно путалась под ногами.

Однажды отец вовсе не пришел домой на ночь. Мама как неприкаянная ходила из угла в угол, и только бормотала:

− Мне это не нравится! Нет-нет, мне это не нравится!

В тот вечер я легла спать поздно, зачитавшись приключениями капитана Блада. Обычно мама гнала в кровать уже в десять, но на этот раз даже не ответила на мое дежурное «спокойной ночи!»

Папу я очень любила. Воскресные завтраки – это было то, что ждёшь всю неделю! Кто-то скажет: что такого? Селёдка с варёной картошкой и черный хлеб с маслом – эка невидаль! Да не в селёдке дело. Мы собирались за столом втроём, разговаривали, мама улыбалась, а папа сыпал шутками… Особым праздничным настроением был пронизан даже свет, льющийся из окна. Главное в этом воскресном завтраке было уютное чувство – всё хорошо, мы вместе!

Дернул же меня нечистый утром спросить у грустной осунувшейся мамы:

− А папа на работу ушел? Сегодня же воскресенье!

− Да чтобы он провалился, твой папа! – неожиданно громко крикнула она и резко взмахнув рукой отвесила мне звучный шлепок по щеке.

Прошло уже много лет, но ту пощёчину я запомнила, хотя мама после извинялась много раз. А ещё, к обеду приехала бабушка.

− Собирайся, Васька, ко мне в деревню поедем, − безапелляционно заявила она с порога. – А ты, Манька, не горюй. Эка невидаль, мужик загулял! Нашляется и вернётся – почти все через это проходят. Ещё умолять станет, чтобы простила, подарками завалит.

− Ненавижу! – прошипела мама. В тот момент глаза её сделались страшными, как у настоящей бабы Яги на картинке из книжки сказок. – Чтоб он в болоте сгинул со своей Элеонорой!

Красивое женское имя она выплюнула с отвращением, словно гнилую ягоду, попавшуюся в начинке пирога.

− Чтоб у них руки поотсыхали, и глаза навсегда позакатывались! Чтоб они сгорели!

С каждым новым словом голос её становился всё ниже, а последнее слово она прорычала будто затравленная и избитая цепная собака.

− А ну-ка хватит! – гаркнула моя маленькая добрейшая бабушка, которая обычно разговаривала почти шепотом. От зычного окрика задрожали стёкла в окне, а мама словно очнувшись ото сна, часто-часто заморгала глазами, из которых вдруг покатились крупные горошины слёз. – Хватит, детка, − обычным голосом повторила бабушка. – Проклятья – не шутки! Сама потом пожалеешь, как всё закончится. Потерпи, помогу беде твоей, только Василису в деревню отправлю. Там её Пелагея встретит – помнишь, подруга моя? Вы с её дочкой Настей ходили грибы и бруснику собирать.

− Как ты мне поможешь? – горько спросила мама сквозь слёзы. – Сделаешь, чтобы время вернулось на месяц назад, или так, чтобы Гришка эту гадину не повстречал?

− Нет, так не получится, − покачала головой бабушка. – Но снять морок приворотный с разума и сердца его могу. Как только откроются глаза, так он и вернётся с повинной.

− Не прощу предателя! – ещё пуще зарыдала мама. – Где шляется, пусть там и остаётся!

− А вот это зря! – спокойно ответила бабушка. – Это ты сейчас в сердцах говоришь, а потом маяться станешь, знаю. Гордость твоя дурная взыграла, задвинь её подальше! Негоже девчонку отца просто так лишать и одной век куковать оставаться… Неужто дашь сопернице так легко победу праздновать?

Тут она зыркнула на меня, стоявшую рядом разинув рот, и закончила:

− Потом поговорим. Сиди дома, пока не вернусь. Сейчас Ваську отправлю, покумекаем.

Пока мы тряслись в желтой «Киа» с чёрными шашечками на боку до вокзала, на все вопросы бабушка отвечала:

− Подрастёшь – поймёшь!

Как же меня бесил этот ответ! Такое чувство, будто я человек второго сорта, которого мановением руки задвинули на обочину и воздвигли стенку из рифлёного стекла – вроде видно что-то, но ничего не понятно. Объяснять нормально никто не собирался, лишь одни многозначительные взгляды и недомолвки.

Глава 2

Только то лето запомнилось вовсе не этим.

Впервые мне предстояла самостоятельная поездка на поезде. В купе со мной ехала женщина с двумя сыновьями младше меня, которые не могли сидеть спокойно. Они бесконечно задирали друг друга, а измученная мать одёргивала – и так до бесконечности. Встретила меня Пелагея Петровна, сыпавшая странными прибаутками, пока мы добирались до деревни, сидя на куче сена в прицепе ревущего трактора на большущих колёсах. Она провела меня в бабушкин дом, пропахший травами, увязанными в пучки, свисавшими со стен в кухне.

− Ты на хозяйстве, пока бабушка не вернётся, − огорошила Пелагея Петровна. – Я приходить буду, помогу, подскажу, но уж подмести пол и кашу себе сварить – это самой придётся, большая уже.

− Но как же печку растапливать? − чуть не заплакала я. – А ещё воду таскать! Я в колодец упасть боюсь!

− Вот уж, городские! Думаете у нас тут ещё как при царе Горохе? Незачем тебе у колодца ошиваться – водопровод уже лет пять как наладили! На окраине насосную станцию проезжали, видала небось? И печку незачем разжигать – летом топить не полагается, а приготовить что − газ полгода назад провели, теперь плиты у всех. Цивилизация! – веско добавила она, усмехнувшись.

Перед тем, как уйти, она достала из грохочущего старого холодильника большую бутыль молока, налила в блюдце и выставила к порогу. Туда же добавила печенье со стола.

− Вы Басика печеньем кормить собираетесь? – вытаращила я глаза.

− Нет, мышку-норушку, да лягушку-квакушку, − усмехнулась Пелагея Петровна. – Для кошки – в другой плошке. Не вздумай до завтра прибирать. Станет скучно – приходи. Мой дом дальше по улице, не забыла ещё? Я покачала головой, и она вышла, оставив меня одну.

Деревенский дом был полон непривычных звуков, иногда пугающих – то половица скрипнет, то за окном зашуршит. Как ни странно, пережить вынужденное одиночество, мне помог громадный бабушкин кот Басик, который выскочил из погреба, стоило Пелагее Петровне закрыть за собой дверь.

Задумчиво поведя головой, по размеру наверно чуть меньше моей, он подбежал к оставленному блюдцу, но лакать молоко не стал, вопросительно уставившись на меня, а потом подошел, потёрся о ноги и двинулся к ревущему старому холодильнику. Растекшись громадной черной кляксой рядом с ним, Басик начал задумчиво вылизывать заднюю лапу, хитро поглядывая на меня. Не понять намёк было сложно.

На полке громкого памятника домашних удобств семидесятых годов, кроме упомянутой бутыли с молоком, отыскался целый батон докторской колбасы, десятка три яиц, большой кусок желтого масла в вощеной бумаге и початая банка кабачковой икры. Не трудно догадаться, готовкой каши я не утруждалась. На огороде поспевали крутобокие алые помидоры, колючие огурцы, кабачки, сладкий перец – не пропадёшь!

Получив свой кусок колбасы, Басик деликатно ел его прямо на полу рядом со мной. А вечерам забрался ко мне на кровать поверх одеяла, лёг под бок и стал напевать громкую кошачью песню, от которой все страхи мигом улетучивались. Так он поступал до самого бабушкиного приезда.

Пелагея Петровна своё слово не нарушила, заглядывала. То блинчиков принесёт со сметаной, то котлет, то драников. Знакомая с прошлых приездов девочка Лиза, живущая по соседству, приходила каждый день поиграть. А через неделю вернулась бабушка.

− Всё, Василиса, помирились твои родители, − заявила она с порога. – Отправила их в круиз по Золотому Кольцу, пусть налаживают заново контакт, а ты у меня до конца лета останешься. Будем с тобой в лес ходить и варенье из вишен да слив варить.

***

Когда на мобильном высветился незнакомый номер, вначале не хотела брать трубку. Однако, сколько бы ни сбрасывала, звонили снова и снова. Наконец, решившись, я нажала на зелёную трубку на экране.

− Василиса, это ты? – раздался незнакомый девичий голос. – Василиса Ершова, правильно?

От этого голоса сжалось всё внутри в предчувствии чего-то дурного. После утвердительного ответа, девушка затараторила:

− Это Лиза, соседка Веры Семёновны, бабушки твоей! Я твой номер у неё в записной книжке нашла. Тут у нас беда… Приезжай пожалуйста!

Сердце глухо стукнуло и оборвалось куда-то в разверстую бездну, в которую неожиданно превратился обыкновенный привычный пол под ногами.

− Что с бабушкой?

− Она в районной больнице. Доктора ничего внятного не говорят. По всем показателям здорова, а в сознание никак не приходит.

− Хорошо, приеду обязательно, спасибо!

− Ты наверно сразу в больницу езжай, я тебя встречу, − пообещали в трубке. – Пока, созвонимся.

Так я, отпросившись в университете, и поставив в известность хозяйку квартиры, которую снимала, снова оказалась в стареньком доме в деревне с красноречивым названием Чахлинка.

Глава 3

Рыжеволосая Лера, с которой мы играли в детстве, когда я приезжала к бабушке, поджидала меня на остановке.

− Привет! – по-деловому поздоровалась она. – Я тебя провожу и побегу. Мне на работу надо.

− Хорошо, спасибо тебе!

Мы дошли до места за пять минут.

− Ну, я внутрь не пойду, − сказала Лера неуверенно. – Сегодня уже была.

− Да-да, спасибо ещё раз за то, что позвонила, встретила… Дальше сама разберусь.

Она взглянула немного виновато, и сделала шаг в сторону:

− Тогда я пошла?

− Да, конечно! Увидимся!

Она быстро развернулась и пошла обратно в сторону остановки.

В больнице сказали, что приезжать каждый день нет необходимости. Однако я никак не могла смириться с самим фактом, что бабушка, всегда такая живая, энергичная, лежит на кровати и никак не желает просыпаться.

− Было подозрение – инсульт, − говорил высокий доктор лет сорока с красивой проседью на висках. – Однако, диагноз не подтвердился. Инфаркта тоже нет. У неё гематома на затылке – последствия серьёзного ушиба. Возможно он вызвал отек мозга, повлекший за собой кому. Однако анализы в норме. На самом деле, − он внимательно взглянул на меня, прежде чем продолжить, − создаётся впечатление, что Вера Семёновна просто не желает просыпаться.

− Что же мне делать? Почему такое произошло? – голос сорвался в противный писк.

− Ждать, − просто ответил врач. – В наше время наука многое исследовала, но всё-таки не до конца. А почему… Если не ошибаюсь, её нашли во дворе, рядом с домом. Возможно она просто оступилась, упала и ударилась головой.

Большего от него так и не удалось добиться. Сидя на остановке в ожидании автобуса, я решила позвонить маме. Трубку долго не брали, а потом она ответила немного недовольным голосом человека, которого внезапно оторвали от очень важного занятия:

− Привет! Что ты хотела? Только быстро, у меня тут небольшой аврал образовался.

Мама работала проводницей на железной дороге, так что аврал у неё был постоянно. Я не стала разводить экивоков, сразу приступая к делу.

− Привет, бабушка в больнице. За ней нужен присмотр, не постоянно, но…

− Ты же знаешь, у меня работа! – оборвала мама. – А что с ней?

Мы так привыкли, что бабушка никогда не жалуется, не болеет и не требует к себе внимания. Из-за этого мама, похоже, никак не могла осознать происходящего. Я пересказала слова врача, а потом пожаловалась:

− Мам, я отпросилась в университете на неделю. Дольше никак не могу остаться. Ты же скоро из рейса! Может, подменишь меня?

− Что? Да подождите! – проговорила она будто издалека, явно больше не слушая меня. – Всё, Василиса, потом поговорим, я работаю! – быстро проговорила она и её голос сменился короткими гудками.

С непониманием уставившись на экран, с которого задорно подмигивал накачанный парень с кошачьими ушами в стиле анимэ, я глубоко вздохнула и пожав плечами положила телефон в сумку. Потом так потом. Просидев с полчаса, но так и не дождавшись даже тени автобуса, я решила отправиться пешком – благо, идти минут сорок, не больше.

Места вокруг Чахлинки красивейшие – лес, широкая речка под странным названием Бриза́, длинные зелёные луга… Не удержавшись, набрала на обочине ярких васильков с ромашками и ещё какими-то незнакомыми розовыми цветами. Гнетущее настроение после посещения больницы понемногу исправлялось.

Спускаясь с высокого холма, я разглядела вдалеке разномастные деревенские дома – вот и Чахлинка! Чуть поодаль, ближе к лесу взгляд привлекала старая, если не сказать старинная мельница, примостившаяся на берегу широкого ручья, впадавшего в Бризу. Сколько раз бывала здесь на каникулах, а её не помнила. Мельница не казалась заброшенной – каменный фундамент выглядел крепко и устойчиво, добротные деревянные стены недавно подновляли, лопасти не крутились, но не вызывало сомнения – они тут же придут в движение, стоит запустить механизм и дать жерновам работу. На фоне окружающего пейзажа мельница выглядела очень живописно. Рядом примостилось два небольших амбара – наверняка для зерна и готовой муки.

Неожиданно дверь одного из амбаров отворилась и оттуда вышел мужчина в темных штанах и яркой красной рубашке. Лицо его разглядеть не получалось – слишком далеко. Мужчина остановился, словно услыхав что-то, подбоченился, глянул в мою сторону, и прислонил руку ко лбу козырьком, заслоняясь от солнца.

Интересный какой, промелькнуло в голове. Наверняка реконструктор. А может, кино снимают о Древней Руси, или сказку? Я оглянулась в поисках камер и съемочной группы. Вокруг – ни души. Лишь яркое голубое небо, грунтовка под ногами и далеко-далеко пылящий колёсами голубой грузовик с зелёным кузовом, издалека кажущийся игрушкой.

Реконструктор отнял от глаз руку и поманил. Не то чтобы я боялась незнакомых мужчин, но внутри неприятно ёкнуло, а ноги сами ускорили шаг.

В моей группе учился Мишка Авдеев, тоже реконструктор, только интересовался он темой Великой Отечественной войны. Со своей группой энтузиастов он шил одежду, сверяясь с историческими фотографиями. Ременные бляхи тех времён, значки отличия и пуговицы на гимнастёрки они покупали на блошином рынке у чёрных копателей. Разговаривать с Мишкой можно было обо всём, но стоило завести тему Великой Отечественной, как в глазах его загорался лихорадочный блеск, а лицо мигом преображалось, словно подсвеченное изнутри неугасимым вечным огнем. Он был настоящим кладезем исторической информации. В общем там было всё всерьёз. Тут похоже, тоже, но несколько по-другому.

Дорогие читатели!

Хочу представить новую историю в рамках нашего моба от Ксении Винтер:

НЕПОКОРНАЯ ИЗБРАННИЦА ТЁМНОГО

Глава 4

− Эй, девица! – окликнул мужчина. – Откуда такая? Али заплутала?

Его низкий раскатистый голос разнёсся эхом по округе. Вот уж точно, энтузиаст, даже говорит так заковыристо! Грубить не хотелось, тем более ничего дурного он мне не сказал.

− Добрый день! Нет, всё в порядке, я домой, в Чахлинку иду.

− Добрый, добрый, − мужчина прищурил один глаз, внимательно уставившись на меня другим, явно что-то прикидывая. – Давно в деревне живёшь? Я тебя там не видал.

− На самом деле я в Ельнинске живу, а в Чахлинку по делу приехала.

Сильно откровенничать с незнакомцем не хотелось, но и врать тоже.

− Что ж за дело у тебя? – мужчина отставать явно не собирался.

− Срочно вызвали, родственнице плохо стало. А вы здесь ролевую игру затеяли? Ждёте, когда остальные участники подтянутся?

Я давно уяснила, что лучший способ избежать лишних вопросов, начать их задавать самой. Мужчина поднял бровь, становясь очень похожим на притягательного злодея из фильма.

− В толк не возьму, о чём ты?

− Да так, ни о чём, − неопределённо махнула я рукой. – До свидания!

− Ну, коли ты так настаиваешь, непременно свидимся. Родственницу твою, случаем, не Верой Ступаловой кличут?

Холодный ветерок пробежал у меня между лопаток – откуда ему взяться в тёплый летний день? Зябко дернув плечами, вернула ему прямой взгляд:

− Вера Семёновна Ступалова, да так мою бабушку зовут. А вы знаете её?

− Вот, думал, знаю, − как-то недобро усмехнулся мужчина. – Оказывается, не совсем. Ты Ирина, верно?

− Нет, Василиса. Ирина – моя мама. А вас как звать? – разозлилась я. Вот привязался! Спрашивает-спрашивает, а о себе ни слова.

− Мельник я, − без улыбки ответил мужчина. – Другое имя тебе пока знать не обязательно.

Вдруг с крыши мельницы вспорхнул неестественно громадный ворон и слетел прямо на привычно протянутую руку Мельника.

– А его вот Хазарин звать − когда-то воином был, очень лютым. Пока дядька мой его не проучил – зарубил в бою, а тело воронам скормил. Очень уж силён был Хазарин – душа его отказалась в чертоги Кощеевы уходить, вот и вселилась в одного из воронов, который его телом бренным лакомился. Но и дядька непрост − раз сбежать хотел, наложил на него вериги, чтобы служил семье нашей тысячу лет.

− Интересная легенда, − кивнула я. – Наверняка ваш дрессированный ворон сильно украшает игру, колорита добавляет. Рада была с вами пообщаться, но мне правда пора иди.

Если Мельник и хотел еще чего-то добавить, я больше его не слышала, чуть не бегом припуская по дорожке в сторону Чахлинки. Лишь скрипучие крики Хазарина неслись мне вслед. Среди нечленораздельного карканья послышалось: «Беги! Беги без оглядки!» Ужасно захотелось оглянуться – чего это он там разбушевался? Вроде спокойно сидел… Голова сама стала поворачиваться, но тут под ногу подвернулся неизвестно откуда взявшийся камешек. Раскинув руки, я по инерции пробежала несколько шагов и замерла в нелепой позе. Теперь обернуться хотелось просто непреодолимо – смеётся ли надо мной слишком хорошо вошедший в образ Мельник?

Вороньи крики стихли. В воздухе повисла неестественная, натянутая паутиной тишина. Казалось, шевельнёшься − оборвётся, потянув за собой весь знакомый устойчивый, такой привычный мир, уступая место потустороннему ужасу. Холодок, продолжавший бродить между лопаток, превратился в ледяной озноб, прошивший тело от макушки до пят.

Глава 5

Так и не решившись оглянуться, я бросилась вперед ещё быстрее, навстречу знакомой улице, с вьюнками, оплетавшими заборчики по сторонам, яркими пятнами львиного зева и лаем потревоженных собак. Как-то незаметно день склонился к закату, наполнившему воздух непередаваемым оранжево-розоватым сиянием, в котором лица прохожих казались моложе и милее.

Ключа от дома у меня не было. Недоумённо постояв перед знакомой калиткой, я перешла дорогу и постучала в железные воротца, выкрашенные в яркий цвет зелёнки. Пелагея Петровна словно дожидалась прямо за нею – не успела я отвести руку, как раздался её звонкий голос:

− Сейчас-сейчас! Иду-у!

С противным лязгом защёлка отодвинулась и в образовавшейся щели показалось лицо бабушкиной подруги. Сколько же я её не видела? Под большими прежде синими, а сейчас свинцово-серыми глазами пролегли целые сети морщинок. Округлое лицо заострилось и сморщилось, напоминая изюминку. Русые волосы поредели и обрели неопределённый оттенок. Лишь мудрая улыбка осталась прежней.

− Василиса! Здравствуй! – моментально узнав, она с юной прытью выскочила за ворота и крепко обняла меня. – Так выросла, прямо не узнать. Девушка-красавица! Вот горе-то стряслось с Верой!

Тут она спохватилась, пропуская меня во двор:

− Что же это я! Ты же за ключом, верно? Проходи скорее.

Я послушалась, а хозяйка немного замешкалась у порога, оглядываясь во все стороны. Только рядом с домом Пелагеи Петровны давящее ощущение опасности отступило. Я тоже любопытно выглянула из-за ворот – с этого места мельницу заслоняли густые кроны разросшихся яблонь.

− Пойдём, − Пелагея Петровна наконец вошла и закрыла за собой ворота на вновь противно лязгнувшую щеколду. – Сейчас покормлю тебя. Наверняка ничего из еды не купила?

Я покачала головой − не до того как-то было. Перед глазами вновь всплыло восковое бабушкино лицо, больничная койка, капельница.

− Мне бы чаю или кофе просто…

Только в этот миг осознала, насколько устала и проголодалась. Не удобно только… Соседка лишь отмахнулась от меня и повела за собой в просторную недавно отделанную кухню.

− Знаю я эти ваши, − она неопределённо покрутила рукой. – В городе у себя будешь чайком пробавляться. Сейчас борща налью, садись.

Оставив возражения, я плюхнулась на узкий диванчик у массивного обеденного стола.

− Скоро уже мои мужики с работы придут, − говорила Пелагея Петровна, наливая алый борщ в глубокую фарфоровую миску. – Петьку моего помнишь? Нет, он когда ты приезжала, на заработках был. А Серёжу? На сколько он тебя старше? – она посчитала на пальцах. – Да лет на десять. Петька женат был, но вот развелись год назад. Внучек у меня, Ванечка, в этом году в школу пойдёт. Серёжа так и не обзавёлся семьёй пока. У меня сейчас живут все трое. Старшие сейчас на работе, а Ванька-шалопай куда-то на велосипеде умотал. Ну, ничего, скоро вернётся, есть захочет.

На самом деле, мне сейчас совсем не хотелось встречаться с «мужиками» соседки. Слишком насыщенный день. Сейчас бы посидеть спокойно, привести мысли в порядок.

Пелагея Петровна продолжала тараторить о своих ненаглядных – я слушала вполуха. Ваня вчера с велосипеда свалился, колено разбил… Серёжа забор чинил…

− Вот я болтуха, − снова всплеснула руками соседка. – Доктор-то тебе что про Веру сказал? Чего с ней?

− Ничего определенного не сказал. В коме. Когда очнётся – не известно. Ушиб и…

− Нам он то же самое говорил, − нетерпеливо прервала Пелагея Петровна. – Я думала, может, тебе чего нового скажет.

− Нет, − я покачала для верности головой, откладывая ложку. Борщ был очень вкусным, но слишком жирным на мой вкус. Бабушкина подруга от широты души положила туда две столовые ложки густой сметаны, по консистенции больше похожей на творог. – А скажите пожалуйста, кто у вас на мельнице? Я тут мимо шла…

Глаза Пелагеи Петровны резко забегали, она беспокойно бросила взгляд на открытое окно и только потом спросила:

− Какой-такой мельнице?

− Старой, за деревней, на берегу ручья стоит. Рядом с лесом, − её реакция меня очень удивила.

− Нет у нас никакой мельницы, − ответила соседка. − Отродясь не бывало.

Такого вопиющего обмана я стерпеть никак не могла.

− Она у самого леса стоит, на ручье. Если выйти за ворота, её даже от вашего дома видно!

− Ты, детка, в ту сторону даже не гляди! − Пелагея Петровна нервным движением задернула шторы.

Глава 6

− Ты, детка, в ту сторону даже не гляди! − Пелагея Петровна нервным движением задернула шторы. – То такое место нехорошее… Ой! А вдруг Ванька туда подался? Любопытный пацанёнок до ужаса!

Она подскочила и рванулась к дверям, позабыв обо мне.

− Постойте, Пелагея Петровна! Не было там никакого мальчика, когда я мимо проходила. Только мужчина какой-то в красной рубашке, с черными волосами, такими же длинными, как у меня. Еще ворон у него…

− Ты говорила с ним? – резко обернулась Пелагея Петровна подруга.

− Да так, ничего особенного. Он меня расспрашивать стал, кто такая, куда иду…

− Дура ты дура! – неожиданно вспылила соседка. – Говорили тебе в детстве, с незнакомцами не разговаривать?

Я поднялась из-за стола и направилась к дверям.

− Спасибо за борщ, но мне пора.

− Ишь, обиделась! – затараторила она. − А нечего глупости делать! Не ходи больше туда, а ещё лучше, поезжай-ка домой. Без тебя управимся. Я за Верой пригляжу, пару раз в неделю буду в больницу к ней наведываться…

− Как-нибудь разберусь, не маленькая. До свидания!

Жалея, что вообще задержалась у неё, я прошагала мимо. Надо было просто ключ взять, а не рассусоливать и борщ трескать. Тугая защелка на воротах никак не хотела поддаваться. Пришлось потянуть за неудобный язычок изо всей силы. С противным лязганьем защёлка поддалась, прищемив мне палец. Тряся рукой от боли, я выскочила на улицу и рванула через дорогу к бабушкиному дому. Вот так приём! Забавная у бабушки подруга − то признавать не желает, что мельница есть, а потом ещё и нотации читает.

В бабушкином доме висела напряжённая тишина. Такая бывает перед самой грозой, когда вот-вот сверкнёт молния и разверзнутся хляби небесные.

− Басик, Басик! – не задумываясь позвала я, а потом спохватилась: столько времени прошло, жив ли?

− Мау! – ещё как жив. А огромный какой! Чёрный кот размером со спаниеля, никак не меньше, появился из погреба. Точно у него в роду мэй-куны водились.

− Ты опять в погребе спал? – пожурила я его. Странно, но в присутствии кота у меня моментально отлегло от сердца. Даже обида на Пелагею Петровну улетучилась без следа. – Поглядим, что у бабули в холодильнике завалялось.

Кот заинтересовался, подтягиваясь поближе. Кусок варёной колбасы, явно пролежавший не один день, «задохнулся» в пакете. Когда я с сомнением предложила его Басику, он скорчил недовольную мину и отодвинулся.

− Прости, друг, но больше ничего нет − огурец ты есть не станешь. Завтра уже схожу в магазин, куплю нам с тобой чего-нибудь.

Обиженно мяукнув, кот развернулся и потрусил обратно к открытому люку.

− Ты куда? – удивилась я.

Меня с детства пугала тёмная пасть погреба, ощетинившаяся скрипучими деревянными зубами-ступенями. Оттуда всегда несло сырой землёй, а самый яркий свет фонарика не мог охватить всего помещения, отвоёвывая у темноты то банки солений, выстроившиеся на деревянных полках у стены, то ящики с овощами, то кольца вяленых колбас, подвешенных к потолку. Подозреваю, именно эти колбасы и манили Басика, неизменно возвращавшегося в излюбленное подземелье. В детстве бабушка боролась с моими страхами, исправно посылая в подпол за банкой огурцов или картошкой. Она стала делать это так часто, что я попросту начала скрывать свой страх, делая вид, что мне всё равно.

На самом деле, он никуда не делся даже сейчас. Как же хотелось опустить крышку! Но закрыть там Басика? Нет, на такую подлость я не способна.

− Кис-кис! – неуверенно позвала, заглядывая в прохладную влажноватую тьму. – Иди сюда!

Кот был непрост и на провокацию не поддался. Шесть часов… Может, местный магазин ещё не закрылся? Тяжело вздохнув, я подхватила сумку и отправилась в центр.

Да, цивилизация однозначно добралась до Чахлинки, захлестнув небольшую, в общем-то, деревеньку с головой. Примерно через три дома от бабушкиного, начиналось асфальтовое покрытие, а в центре, на месте небольшого белённого домика высилось здание из стекла и бетона – самый настоящий супермаркет.

От радости я тут же накупила сосисок и молочного, не забыв прихватить коробку кошачьего корма. Бабушка Басика им не баловала, но вдруг коту понравится? Представляя его довольную морду, я шагала по дороге, помахивая пакетом. Навстречу мне шёл тот самый Мельник, только теперь одет он был вполне современно, в темные джинсы и белую рубашку. Волосы его едва достигали мочек ушей − похоже, вживаясь в образ, он надевал парик.

Мимолётно улыбнувшись, я хотела пройти мимо, но не получилось.

− Вот и свиделись. Прогуливаешься, Василиса? – спросил он, приостанавливаясь.

− Не совсем. Оказывается, дома кота кормить нечем. Вот, в магазин зашла.

Я вновь попыталась пройти, но Мельник словно невзначай заступил мне путь.

− А покажешь?

− Что? – не поняла я.

− Кота покажешь? – доброжелательно улыбнулся он.

− Кот как кот, самый обычный, чего его глядеть? – от абсурдности ситуации я начала впадать в ступор. – А вы где своего ворона потеряли?

− Ох, − картинно вздохнул мужчина, − его даже если захочешь, не потеряешь. Тут он, летает где-то.

− Вы простите, я сегодня устала немного. В следующий раз поговорим, − я боком протиснулась между ним и оградой чьего-то дома.

− Коль просишь, поговорим непременно! – мне показалось, глаза мужчины ярко сверкнули зелёным в лучах неумолимо убегавшего за горизонт солнца. Во второй раз за сегодня я убегала от этого красивого мужчины, молясь, чтобы он за мной не увязался.

Глава 7

Любая женщина на моём месте наверняка растаяла бы от его внимания. Честно говоря, я тоже испытывала такое искушение, вот только всё время не покидало чувство какой-то неправильности или нереальности происходящего.

Добежав бодрой рысцой до своей калитки я, как назло, замешкалась с замком. Ну не желал ключ попадать в скважину и всё тут!

− Тебе помочь, девица?

Я вздрогнула, оборачиваясь. Да, он стоял рядом, ничуть не запыхавшись, даже улыбался сочувственно.

− Вы меня преследуете? – как ни старалась, в голосе всё равно прозвучали нотки испуга. – Сама справлюсь, спасибо!

Мельник поднял руки:

− Всё-всё! Не мешаю.

Калитка наконец поддалась.

− Вас к себе не зову, − недружелюбно буркнула я, закрывая дверцу перед его носом.

− А я тебя приглашаю. Заглянешь на мельницу? Там много чего интересного есть, − продолжал он говорить из-за невысокого забора. Но я уже не слушала, со всех ног топая к дому.

Басик ждал у двери. Таким я не видела его никогда: шерсть дыбом, хвост – трубой! «У-у-уа-а-у-у-!» − протяжно завыл он, заглядывая мне за спину.

− Да, там этот… Мельник, − кивнула я, закрывая дверь и на всякий случай задвигая засов. – Вот уж надоедливый тип!

«М-уу-а?» − вопросительно глянул на меня кот.

− Нет, не ты, − нервно хохотнула я. – Идём на кухню, я тебе сосиску дам.

Кот немедленно успокоился и потрусил впереди, показывая дорогу на случай, если я вдруг забыла, где у бабушки кухня. Пока снимала с сосиски целлофановую шкурку, подглядывала из-за занавески – улица опустела. Облегчённо вздохнув, сунула Басику вожделенную еду и пока он утробно мурлыча наслаждался, погладила по пушистой чёрной спине.

***

Ночью приснился кошмар. Я бежала, пряталась в лабиринте, отмахивалась от царапающих веток, пытавшихся меня ухватить и задержать, а потом откуда-то снизу выскочил знакомый черноволосый мужчина, с сияющими как две автомобильные фары глазами. От неожиданности я уселась там, где стояла.

Сон казался до ужаса реальным – руки чувствовали шероховатость и холод земли, а многострадальная пятая точка – все бугорки и камешки.

− Идё-о-о-м со мно-о-о-й! – протяжно затянуло это чудо замогильным голосом. – Я-я-я научу-у-у тебя-я-я!..

Чему научит, понять так и не смогла, потому что в этот самый момент сверху спикировал ворон, а с его спины свалился Басик, и тут же впился когтями в лодыжку.

Ещё не до конца проснувшись, лёжа в кромешной темноте, я уже во второй раз чуть не умерла от страха – в ногах копошилось что-то большое, мохнатое и ещё более чёрное. Придушенно пискнув, попыталась столкнуть его на пол, но получила в ответ возмущённое: «М-р-р-я-я-я!» и новый удар когтей.

Подсветив телефоном, в голубоватом тусклом свете разглядела недовольную морду с прижатыми ушами.

− Басик, прости! – пробормотала я, переводя дух. – Знал бы ты, как меня напугал!

Кот подозрительно щурился, словно проверяя глубину раскаяния. Наверняка я пнула его во сне, а он отплатил тем, что вцепился в ногу. Среди непривычной тишины чётко различался какой-то непонятный звук. Будто что-то скрипело и позвякивало, а ночная птица добавляла к этому свой отрешённый голос: «уть! уть!»

Поворочавшись с боку на бок, я всё-таки встала и пошла на кухню. Через полузадёрнутые шторы пробивался яркий лунный свет. Полнолуние? В городе не следишь за луной. Лишь изредка, поднимая вечером глаза к небу, почти удивляешься, заметив тонкий серп молодого месяца, или большой желтый шар с зеленоватым ореолом.

В деревне луна оказалась огромной, голубоватой, с чётко видной перевёрнутой «девой с коромыслом», выведенной кратерами и морями. Залюбовавшись, не сразу обратила внимание на хорошо видную отсюда мельницу, со всех сторон подсвеченную желтыми огнями. Её лопасти быстро крутились, хотя никакого ветра не было и в помине. Ручей, поняла я, это его воды вращают сейчас жернова, а лопасти ветряка крутятся по инерции.

Я лишь на секунду закрыла глаза, прислушиваясь к мерному постукиванию, чётко различимому среди общей тишины. Всего лишь взмах ресниц, и вот уже иду по дороге, заливаемая лунным светом. Снова сон? Босые ноги колют острые камешки, а стук всё ближе. Точно сплю! Так не бывает – за слепящим лунным светом не виден окружающий пейзаж.

Вновь в ногу больно впиваются кошачьи когти.

− Басик, − бормочу я, − отстань!

Дорогие друзья!

Приглашаю в славянскую новинку Анастасии Гудковой и Лады Орфеевой

Глава 8

− Здравствуй, Василиса, − знакомый голос, но ничего не разглядеть в лунном свете. – В гости пришла? Проходи, поговорим, как хотела. А ты – брысь! Домовой должен дома сидеть, дозор нести, да за хозяйством приглядывать, а не за хозяевами по Навьему царству шастать!

Неожиданно сонный дурман исчез, будто и не бывало. Я, босая, в ночной рубашке, стояла прямо на земле, к ногам испуганно жался шипящий Басик, рядом стоял Мельник – в чёрной вышитой серебром рубашке, с тёмными спускающимися к локтям волосами.

− Ну что, признала? – в лунном свете сквозь бледную кожу красивого лица проступали кости черепа. За спиной скрипела, вращая лопастями, мельница.

− Я сплю? Ведь это сон, правда? – голос сорвался в противный писк.

− Знавал я одного философа, − спокойно ответил Мельник. – Так он утверждал, что сон – это жизнь, а настоящая жизнь с людьми как раз и происходит во сне. Жаль, больше мы с ним не пересекались. Интересно узнать, подтвердил ли он свою теорию, уснув навсегда?

Он осторожно взял меня за руку и потянул в сторону деревянного дома рядом с мельницей.

− Тебе самой как кажется? – спросил он через плечо.

− Точно сплю, − ответила я. – Потому что если это не так, то получается я, полуголая и босая, прямо по улице сама пришла в дом к незнакомому мужчине.

− В жизни бывает всякое, − пожал плечами Мельник. – Раз уж пришла, проходи. Мне работники всегда нужны.

Он провёл меня в маленькую комнатушку с деревянными стенами и окошком, у которого стояла узкая кровать, покрытая тканым вручную покрывалом.

− Тут твоё место будет, а утром с остальными познакомишься. А домового обратно отправь – не место ему тут, точно говорю!

− Мне Вера голову открутит, − раздался плаксивый голос откуда-то снизу. – За то, что внучку не уберёг!

Опустив глаза, я с удивлением обнаружила сидящего на полу мужичка с мохнатой чёрной бородой, одетого в какое-то серое тряпьё – просторную рубаху без ворота и широкие штаны.

− Не гони меня! – канючил мужичок. – Я пригожусь!

− Ладно, − махнул рукой Мельник. – Только попробуйте с Хазарином сцепиться, или гвалт устроить – мигом вышибу!

− Что ты! Я смирный! – от приторно умильного выражения лица мужичка мне стало противно. Говорят: «врать не умеет» − точно про него.

− Вот и поглядим, − отрезал Мельник. – А пока дай своей Василисе отоспаться – завтра её работать весь день.

− Что? – захлопала я глазами.

− Отдыхай, говорю! – Мельник вышел и плотно притворил за собой дверь.

− Эй, я вам в работницы не нанималась! – запоздало возмутилась я, и побежала вслед за ним… Точнее попыталась, но ничего не вышло – дверь была заперта.

− Ложись уж, непутёвая, − сказал мужичок, который и не думал никуда деваться. – А я постерегу.

− Ты кто такой вообще? Откуда взялся? – напустилась я на него.

− Так это… Басей меня звать. Ты сама меня вечером сосиской кормила. Забыла, что ли? Вкусная, кстати была. Я бы ещё не отказался, да вот только они дома в холодильнике остались.

Нет, нет, нет! Боле дурацких снов мне ещё не снилось! Зажмурившись, я покачала головой, а когда открыла глаза, на полу уже сидел громадный чёрный кот.

***

Нахальный солнечный лучик краснотой пробивался сквозь сомкнутые веки. От него становилось жарко и щекотно. Я повернулась на бок, но прямо в нос ткнулось что-то настолько щекотное и волосатое, что спать дальше стало совершенно невозможно!

Открыв глаза, не удержалась от вскрика: в паре сантиметров от носа расположилась хитрая кошачья морда.

− Басик! Как тебе не стыдно!

Против ожидания, кот не сбежал, как обычно, а вдруг необъяснимо… «поплыл», смазываясь по контурам тела, как старая фотография, оставленная забывчивым хозяином на солнце. Всего лишь миг, и вместо кота рядом со мной на одеяле сидит маленький коренастый мужичок из сна!