Вдова Лурье: наследство

Пролог

Мирта сидит рядом, покачиваясь будто в трансе, но я и без её подсказок знаю - рядом духи. Впрочем, спокойствие собаки говорит не только о том, что они есть, но и о том, что они безобидны и не причинят вреда. Каменки - небольшой городок на окраине Союза, в нем проживает всего несколько тысяч человек, большая часть из которых глубокие старики. Неуспокоенных духов здесь больше, чем, собственно, жителей, потому я давно привыкла к призрачной ауре, свойственной всякому вымирающему городу. Немногочисленную молодежь выручает лишь близость столицы, куда можно уехать на заработки или сбежать навсегда.

Карего нет уже больше суток, Мирта, не привыкшая к столь долгим отлучкам хозяина, то и дело поглядывает на дверь. За окном льет, как из ведра, крупные капли бьют по крыше, заставляя старые водостоки вибрировать и тоскливо гудеть. От этого унылого монотонного звука просыпается жажда: заполняю стакан из маленького железного чайника, вода прогорклая и пахнет плесенью, старая колонка возле дома давно засорилась, а почистить все руки никак не доходят. Скоро комендантский час, так что свежей – из колонки у ручья – не удастся попробовать до самого утра. Похоже, нам с Миртой предстоит долгая холодная ночь в обществе призраков и хлеб с молоком в жестянке вместо нормального ужина.

Стук в дверь. Я вздрагиваю, Мирта встает на все четыре лапы и задумчиво смотрит в мою сторону.

– Кто? – спрашиваю я, прижавшись к шероховатой поверхности входной двери.

– Почта. – сообщает приглушенный голос с улицы.

Не без труда отодвигаю массивный засов, в дом врывается холод, принося с собой мелкую морось с растрепанных ветром дождевых капель. Борясь с болью в ногах, выхожу на крыльцо, чем вынуждаю позднего гостя отступить. Он пятится, стараясь не соскользнуть с мокрых ступеней.

– Доброй ночи, Мартин. – здороваюсь я, с сочувствием глядя на продрогшего почтальона. Мужчина беспокойно потирает нос.

– И тебе доброй ночи. – отзывается он, зябко ёжась и нервно переступая с ноги на ногу.

Оборачиваюсь на дверь: Мирта неподвижно сидит на пороге, растекаясь большим темным пятном по свету, идущему из глубины дома.

– Срочные новости? – уточняю я, бросая взгляд на похудевшую за день почтальонскую сумку.

– В такую погоду даже духов не видать, а? – Мартин скрипуче смеется; смех быстро переходит в сухой кашель. Откашлявшись, но так и не дождавшись ответа, мужчина запускает руку в сумку и достает толстый желтый конверт с марками Союза.

– Мужу крепкого здоровья. – бросает Мартин, передавая посылку. Я лишь киваю, вцепившись в неё обеими руками.

Спускаясь с крыльца, почтальон невнятно бормочет ругательства.

Возвращаюсь в дом и запираю дверь. На тепло тело реагирует крупной дрожью, хочется крепко зажмуриться, скидывая с себя ледяные капли и паутину холодного ветра. Мирта увлеченно обнюхивает бумагу, задевая мои пальцы мокрым шершавым носом.

Постояв так минуту-другую, я всё-таки решаюсь вскрыть конверт: внутри письмо и документы, завернутые в тонкую серебристую ткань. Лист с посланием исписан знакомым почерком: Карий пишет так же весомо и выразительно, как говорит, не узнать просто невозможно.

Большие круглые буквы складываются в слова, хотя их смысл доходит до меня далеко не сразу:

«Здравствуй, моя дорогая супруга. В этот черный день я молюсь, чтобы духи не тревожили тебя, дав вдоволь насытиться собственным горем, ведь, если ты держишь в руках это письмо, меня нет в живых или того хуже, я всё ещё жив, и мои муки продолжаются.

Я верю, что боль утраты не помешает тебе выполнить свой долг перед мужем. Марки Союза гарантируют сохранность документов, высланных вместе с письмом. Рауль поможет разобраться со счетами и закладной.

Умоляю, береги себя и не делай ничего из того, чего бы я не одобрил. Всегда и искренне твой».

1.

У витрин толпятся дети, разглядывая фарфоровых кукол и механические игрушки. Кончики их шапок задорно подпрыгивают за толстым оконным стеклом. Школьные каникулы в самом разгаре, ребятишек в торговом квартале даже больше, чем взрослых, во всяком случае, впечатление именно такое.

– В канцелярии подобных данных нет и никогда не было. – ворчит тучная дама за конторкой. Ее густые широкие брови нависают над маленькими бесцветными глазами, придавая ее виду еще большую враждебность.

– Должно быть, это какая-то ошибка. Прошу, проверьте ещё раз, – настаиваю я, из последних сил сохраняя самообладание.

– Нет, я совершенно точно уверена… – недовольно продолжает женщина, навалившись на хлипкую столешницу всем своим немалым весом, будто так ее слова прозвучат для меня убедительнее.

– Это очень важно. – смотря прямо в глаза ворчливой толстухе, выкладываю на конторку три монеты. Расставание с деньгами дается мне не так легко, как я пытаюсь показать.

– Хорошо, – нехотя соглашается она. - Посмотрю.

Круглое тело хозяйки скрывается за цветастыми занавесками, заменяющими дверь.

Мирта упирается мягким лбом в мою раскрытую ладонь. С приходом зимы она ещё больше обросла: на пушистой черной шерсти выделяются лишь зеленовато-желтые глаза и два белых пятнышка над ними.

– Потерпи. – шепчу я, пытаясь успокоить нас обеих. Собака лишь неуверенно водит носом.

Женщина возвращается к конторке, бросает на нас презрительный взгляд, забирает монеты и тут же прячет их в карман юбки.

– Есть один поверенный, – бормочет хозяйка, что-то напряженно выводя на листке бумаги. – Тот ещё прохвост, но дело знает. Скажи, что ты от меня.

Забираю у старухи клочок бумаги с именем и адресом, сдержанно прощаюсь и выхожу на улицу под пушистый снег, успевший застелить всю пешеходную часть проспекта. Мирта идет рядом, посапывая от морозного воздуха, и то и дело склоняет лохматую голову, чтобы обнюхать разномастные следы горожан.

«Шемор Купер, улица Мармелинов, дом 34-А» – читаю я кривой почерк толстой старухи. Указанный адрес всего в паре кварталов от магазинчика, прямо на пересечении с Торговым проспектом, что странно, если учесть, как злобная торговка отозвалась о приказчике. Прохвостам не место в этой части города – слишком дорого и престижно. Это очевидно даже мне, хоть я и не так давно в столице, чтобы запросто разбираться в подобных тонкостях. Конторы ведущих фирм города и игорные дома для самых сливок общества, посуточная аренда особняков и несколько ресторанов с безупречной репутацией – странные соседи для того, кто промышляет незаконными сделками. За пару лет Войны Домов Пауло «Кровавый» успел превратить грязную рыночную площадь, окруженную полуразрушенными старинными особняками, в место, достойное упоминаний имени его воссоздателя даже после расправы над последним.

Мирта терпеливо вышагивает рядом. На нас то и дело оборачиваются – кто-то с любопытством, но чаще с откровенной неприязнью. Собака жмется к моей ноге, пытаясь спрятаться среди многочисленных юбок. Я и сама невольно вжимаю шею в плечи. Мне все еще сложно привыкнуть к столь пристальному вниманию, переезд и без того дался нам нелегко, но люди и их неприкрытый интерес оказались особым испытанием. В Каменке нас знали все, но никому не приходило в голову пялиться на Мирту, когда та шла рядом с Карим или гуляла во дворе нашего дома. Столичные же жители буквально помешаны на чужих делах, а уж, если речь о чем-то хоть сколько-нибудь экзотическом, их жажда сплетен и новых знаний начинает походить на помешательство.

Дом тридцать четыре – невысокое старое здание из серого камня. Из украшений – лишь аляповатые балясины на узком балконе предпоследнего, третьего этажа. Мирта бросает на дом обеспокоенный взгляд и склоняет голову, давая знать, что рядом духи. Ничего удивительного, судя по виду, эти стены пережили не одно поколение взволнованных покойников и их наследников, жаждущих наживы.

Внутри дела обстоят несколько лучше: за тяжелой входной дверью просторный светлый холл, ухоженная антикварная мебель, бронзовые люстры с декоративными свечами, стеллажи с книгами и уютный кофейный запах. Даже Мирта успокаивается.

– Чем могу помочь? – нас встречает миниатюрная блондинка средних лет. Надо отдать женщине должное, присутствие собаки её ничуть не смущает. Она едва удостаивает ее взглядом.

– У меня дело к мистеру Куперу.

– К отцу или к сыну? – невозмутимо уточняет светловолосая дама.

– Кэрол, дорогая, я… Оу, – в холле появляется молодой мужчина, судя по всему, вышеупомянутый «сын». – Не знал, что у нас посетитель.

– Полагаю, вы и есть Шемор Купер? – уточняю я.

– К вашим услугам. – он отвешивает церемонный поклон. – Кэрол, сделайте нам кофе. Прошу.

Купер делает легкий жест рукой, предлагая следовать за ним. На молодом человеке дорогой костюм, сшитый по последней моде, золотые запонки, яркий галстук и блестящие черные ботинки. Он выглядит безобидным и даже милым, что никак не согласуется с моим представлением о беспринципных дельцах. Шемор типичный молодой аристократ от бизнеса, а они все, как один, самоуверенны и амбициозны. Такой легко возьмется за мое дело.

Велю Мирте ждать в холле, собака не протестует.

Кабинет Купера похож на капитанскую каюту: подзорные трубы, морские пейзажи, макеты кораблей, большеформатные книги, огромная карта обитаемого мира на дальней стене – там, где успешная интеллигенция вешает портреты известных предков или глав Союза.

2.

Шемор Купер стоит у окна своего кабинета спиной ко мне. Сегодня на нем коричневая тройка; темные волосы аккуратно зачесаны назад, поза напряженная, создается впечатление, будто он борется с соблазном сейчас же выставить меня за дверь.

– Во-первых, Лурье – девичья фамилия, во-вторых, Эвелин – не ваше настоящее имя, кроме того, у вас есть ребенок, а у пропавшего супруга – отец, готовый оспорить завещание. И напоследок – знаком ли вам некий Рауль Женаль?

Купер оборачивается и останавливает на мне немигающий взгляд внимательных глаз.

– Это душеприказчик моего пропавшего мужа.

– Так вот, он убит. Мне есть, о чем беспокоиться?

– Он вел немало сомнительных дел. – как можно беспечнее замечаю я. Если Купер решит отказаться, мне некогда и негде искать другого адвоката.

– Ваше желание держать при себе семейные секреты объяснимо, но… Давайте начистоту, Густав Марс не был хорошим человеком. И «Карим» его прозвали не за цвет глаз, а за темные делишки. Вы уверены, что понимаете, во что ввязались?

– Я выходила замуж по любви, чего не изменит ни сомнительная репутация моего мужа, ни дурная слава о его делах, и сейчас мне крайне необходимо получить оставленное им наследство.

– Он вор и ему, вероятно, не раз приходилось убивать. Мой вам совет – бросьте это дело, если не ради себя, то ради сына.

– Я знаю о делах мужа достаточно, чтобы понимать, кто он, но это вовсе не значит, что я позволю оскорблять его или память о нем. Наши с Миртой таланты стоят в разы дороже ваших, но я приняла поставленное вами условие. Взамен прошу лишь уважать мои чувства и воздержаться от советов касательно моего ребенка. К тому же, вы недостаточно чисты перед законом, чтобы судить других людей, тем более незнакомых, за то, что и как они делают в поисках успеха и прибыли.

– Но я не убийца.

– Что не отменяет прочих ваших проступков. Предлагаю оставить эту тему и заняться делом. Иначе, зачем мы встретились?

– Необходимо оценить возможный риск…

– Мы заключили сделку. Не стоит делать вид, будто вы не знали, на что идете. Если вы тот, за кого себя выдаете, то прекратите ломать комедию.

– А как же Карл Марс? Ему удалось заручиться поддержкой адвоката одной из ведущих контор города.

– О нем можете не беспокоиться.

– У женщины в вашем положении мало шансов выиграть дело, даже при наличии столь убедительного козыря. – бросив красноречивый взгляд на лежащую у моих ног Мирту, замечает Купер.

– Вы совершаете распространенную ошибку. То, что я женщина, не делает меня слабой. Карий всегда что-то от меня скрывал, но мужья даже не подозревают, как много знают их жены. То же касается Карла. Да, он не глуп, но очень азартен, и я с готовностью подарю ему иллюзию победы, если при этом достигну собственных целей.

– Вы не просто женщина, вы очень молодая женщина… – многозначительно замечает Шемор.

– Что не мешает мне быть вдовой со всеми соответствующими правами. – напоминаю я.

– Он претендует на ту самую особенную часть наследства?

– Он на ней не сосредоточен, но интересуется, как частью всего остального.

– И что же вы планируете делать, если не секрет?

– Это только моя забота.

Купер взволнованно хмурится, но кивает.

– Коль скоро необходимое имущество не принадлежит ни вашему мужу, ни кому-либо другому, а закон обойти всё равно придется, предлагаю оформить его на вас. Это моя альтернатива вашему таинственному плану по укрощению свекра. Если самая необходимая вам часть наследства будет являться вашей собственностью, у Марса не найдется оснований оспаривать право на неё.

– Действовать придется очень осторожно, - замечаю я. – Иначе вы рискуете вызвать у него ещё больший интерес.

– Сделаем в лучшем виде. Воспользуйтесь собственным замечанием об иллюзии победы. Если я правильно представляю ход ваших мыслей: отвлечь его на что-то другое – прекрасный способ избежать лишнего внимания.

– Вы очень проницательны.

– В таком случае, сместите акцент. Он будет желать того, чего больше всего желаете вы.

– Сделаем в лучшем виде. – его же словами отвечаю я. Купер улыбается – вполне искренне, насколько я могу судить. - А с духом, что не дает покоя вашему отцу, лучше пообщаться в самое ближайшее время, ибо Купер-старший очевидно нездоров.

– Миссис Марс… – начинает Шемор, но тут же умолкает.

– Подумайте о моих словах. И зовите меня Эвелин, я возьму это имя официально сразу, как разберусь с наследством.

– Как скажете, Эвелин. Оформление документов начнем завтра же, – сообщает Купер, уверенно кивая в подтверждение собственных слов. - Однако, меня съедает любопытство, что же это за особенная вещь, которую вы так стремитесь заполучить? По документам из необычного проходит лишь пустующий склад в южной части города.

– Это не столько вещь, мистер Купер, сколько возможность воспользоваться ею. Мой супруг владеет ячейкой в городском банке, но ключ от неё находится в шкатулке, которая, в свою очередь, хранится в сейфе одного из складских помещений южного причала, на владение которым мне и требуются документы.

3.

Карий всегда учил, что полезнее силы лишь бдительность. Этот нехитрый урок помогал мне множество раз, пригодился он и теперь – я соскальзываю по гладкой ткани внутренней юбки собственного платья и тут же оказываюсь на полу. Сила удара миссис Купер такова, что край стола влетает в спинку кресла. Ещё чуть-чуть, и я, без сомнения, лишилась бы головы. Крепко жмурюсь, пытаясь определить, куда делась призрачная миссис. Мирта смотрит на женщину в упор, заставляя ту нервно сжимать и разжимать кулаки. Глядя на мир глазами собаки, невольно чувствую её возбуждение, её животную страсть, её желание разорвать обидчицу в клочья.

На запястьях и шее миссис Купер тонкие опоясывающие синяки – следы веревок. Шемор упоминал непростые обстоятельства смерти мачехи, и теперь, кажется, кое-что прояснилось. Причастен ли Купер-старший к гибели жены? Не потому ли эта в высшей степени милая дама так настойчиво преследует печального вдовца? Или, быть может, её смерть – месть пасынка за несчастное детство?

Следующий бросок женщины-духа так же стремителен, как и предыдущий – на этот раз её цель Мирта. Собака с диким визгом отскакивает в сторону, разрывая нашу связь. Я неловко выбираюсь из-под стола, прислушиваюсь и осматриваюсь, но в комнате пусто и тихо, лишь Мирта распласталась на ковре огромным черным пятном. Проверить, в сознании ли она, не успеваю – запах лимона достигает моего носа раньше, чем это делает миссис Купер. Легко уклоняюсь, вытягивая из поясных ножен короткий клинок. Несмотря на моё проворство, дух успевает зацепить плечо, место скользящего удара взрывается жгучей болью. В глазах темнеет, делаю несколько неловких шагов назад и снова осматриваюсь – миссис Купер нигде нет. Мирта медленно поднимается на ноги, адресуя невидимому врагу свой самый убедительный оскал. Проследив за её взглядом и продолжая действовать вслепую, делаю широкий выпад и чувствую, как нечто касается моей руки со сжатым в ней ритуальным клинком. Отскакиваю в сторону и пригибаюсь, закрывая глаза. Мирта медленно подбирается к миссис Купер, волосы женщины разметались по плечам, в боку зияет дыра, клочья туманной субстанции свисают с её краев – мне всё-таки удалось задеть противницу. Мгновенно выставляю вперед руку, предупреждая её новый бросок. Призрачная дама натыкается на клинок, ранение сопровождается сильнейшим движением воздуха – меня буквально вжимает в расположенный за спиной стеллаж. Открываю глаза и понимаю, что у стеллажа лежит Мирта, а меня саму пригвоздило к столу, торец столешницы больно впивается в спину.

С миссис Купер покончено, воздух в комнате дрожит, создавая потеки – вещи расплываются перед глазами, словно отраженные в кривых зеркалах.

Поток силы схлынул, и теперь я сижу на полу, не в силах подняться. Рядом лежит Мирта, прижавшись мордой к моей ноге.

­­– Всемилостивые духи! – восклицает Зоя, замирая у распахнутой двери кабинета. – Ты цела?

– Плечо.

– Неужели Арчи? – недоверчиво уточняет пожилая женщина, уверенно направляясь ко мне. В глазах Зои недобрый блеск, окажись где-то поблизости ныне навсегда упокоенная миссис Купер, ей определенно несдобровать. Зоя умеет наказать обидчика, кем бы тот ни был.

Отрицательно качаю головой, морщась от прикосновения холодных пальцев к поврежденному плечу.

– Надо бы залечить, – Зоя цокает, бесцеремонно ощупывая рану, и добавляет, вставая с колен. – Платье жаль, такой удачный крой.

Зоя помогает мне подняться, и мы обмениваемся улыбками.

– А ты не шевелись, – велит женщина, обращаясь к и без того неподвижной собаке. – Заслужила награду.

Мирта заинтересованно вскидывает морду.

Мы с Зоей покидаем кабинет, оставив царящую в нем разруху до лучших времен. В гостиной нас догоняет приглушенный звук, исходящий со второго этажа. Обе безошибочно узнаем отчаянный детский плач.

– Я схожу. – вызывается Зоя.

– Всё в порядке. – заверяю я, успокаивающе касаясь её руки. Женщина качает головой и продолжает путь в сторону гостиной.

Поднявшись в детскую и успокоив маленького сына, я устраиваюсь на кровати рядом с ним и поддаюсь отупляющей усталости, сковывающей всё мое тело. Глажу ладонью узкую спину мальчика, напеваю под нос незатейливый мотив, опасаясь, что страшное сновидение вернется, и ребенок вновь заплачет. Вскоре ко мне приходит сон без снов.

Просыпаюсь незадолго до рассвета, на мне всё тоже платье, рана не болит, лишь глухо ноет в ответ на соприкосновение с простынями. Питер спит, свернувшись комочком и подсунув под щеку маленькую ладошку. Всякий раз, видя расслабленное сном открытое лицо сына, испытываю щемящую нежность и невыразимый страх, что потеряю его. С момента рождения Питера и по сей день за мной неотступно следуют тени его возможных будущих горестей, порой буквально выворачивая душу наизнанку.

Осторожно, чтобы не потревожить ребенка, выбираюсь из постели, разминаю затекшие мышцы и спускаюсь на первый этаж. Зоя суетится на кухне, ворчит на служанок, раздавая указания относительно завтрака.

– Духи в свидетели! Ты отвратительно выглядишь! – восклицает Зоя, с необычайной прытью уводя меня прочь. – Говорю это, всячески приукрашая истину. Жаль, что не решилась тебя будить. Не пристало хозяйке появляться перед служанками в столь удручающем виде.

–С каких пор ты страдаешь подобными предрассудками? – притворно изумляюсь я, послушно следуя за женщиной.

– С тех самых, – неопределенно бормочет Зоя, буквально вталкивая меня в банную. – Приведи себя в порядок, я пока подыщу приличное платье, а то как бы твой адвокатишка не сбежал от такой красоты.

4.

В первое мгновение кажется, будто в кабинете следователя не намного теплее, чем на улице, но вскоре один из жандармов разжигает камин, и становится несколько легче. Гостей здесь сегодня определенно не ждали. Секретарь – милая круглолицая дама преклонных лет – суетится возле меня, пытаясь обеспечить хотя бы видимость комфорта, что, признаться, внушает оптимизм – в её понимании я, вероятно, не отношусь к числу жестоких убийц, даже несмотря на подозрения и предписание об аресте, иначе гнить мне в камере, дожидаясь визита следователя.

– Прошу простить за ожидание. – в кабинет входит незнакомый мужчина, высокий и худощавый до крайности. В чертах его лица – сухих и ломких – нет ни тени вины, он не сожалеет о своем опоздании, и извинение - лишь формальность, – Старший следователь Алексо Цер.

Алексо протягивает руку. Я отвечаю на рукопожатие – ладонь мужчины большая и теплая, несмотря на нездоровую худобу её обладателя.

– Что ж, – следователь усаживается напротив, он заметно превосходит меня в росте, так что, глядя на него, приходится запрокидывать голову, – Хозяйка дома, в котором проживаете вы и ваш малолетний сын, утверждает, будто является свидетелем вашего пребывания в её особняке на протяжении всей прошедшей ночи. Из её показаний следует, что вы крайне утомились и проспали до самого рассвета, ни на минуту не покидая спальни.

– Так и есть, – подтверждаю я. Перед внутренним взором предстает встревоженное лицо Зои, держащей за руку Питера, в свою очередь, совершенно спокойного и даже веселого. Уверена, приход жандармов показался моему сыну безобидным приключением.

Видимо, всё то время, что я просидела в этом кабинете, тщетно пытаясь согреться, старший следователь общался с Зоей на предмет моего возможного алиби. Кому женщина перепоручила ребенка, остается загадкой. Думать о чем-то, кроме Питера, удается с большим трудом.

– У вас с мистером Марсом имелось одно важное нерешенное дело, речь идет о наследстве, оставленном вашим мужем. Если мои данные верны, вы и ваш свёкор так и не пришли к согласию. – голос следователя какой-то неживой, он подобен шороху бумаги или шебаршению крыс, но никак не обычной человеческой речи.

– Слушанье должно состояться завтра утром. – сообщаю я.

– Это мотив. – замечает Цер, многозначительно приподнимая бровь.

– Завещание составлено в мою пользу.

– Сперва пропадает ваш муж, его тело, к слову, так до сих пор и не нашли, потом вы решаете объявить его умершим и получить наследство и немалое, и как-то совершенно случайно буквально накануне слушанья, на котором мистер Марс готовится оспорить завещание, ваш визави умирает насильственной смертью. И это не говоря о таинственной гибели душеприказчика вашего пропавшего супруга. Не слишком ли много совпадений?

– В чьей именно смерти вы пытаетесь меня обвинить? Карла Марса или всех разом? – уточняю я, а сама думаю – в каком ужасе, должно быть, пребывает моя собака, оставшись на попечении слуг, – И чем, по-вашему, мне не угодил бедняга Женаль?

– Знал что-то такое, чего знать не должен. – Цер совершенно невозмутим.

– Хотя бы предположите для порядка, за какие такие знания я, по вашему мнению, прикончила безобидного, в общем-то, человека.

– Вы, если не ошибаюсь, общаетесь с духами?

– Да.

– И вам, в таком случае, ничего не стоит натравить на кого-то неуспокоенную душу?

– Вы плохо представляете, как это работает. – холодно замечаю я, поражаясь, какими невеждами бывают люди, даже те, у кого есть доступ к самым уникальным знаниям.

– Говоря по правде, вообще не представляю. – честно признается Алексо, чем вызывает мое искреннее недоумение. – Обычно я не имею дел с такими... как вы.

– Надеюсь, вы понимаете, что доказать контакт с духом, а в моем случае его отсутствие, решительно невозможно?

– Бессмысленное замечание и несправедливое злорадство, – бросает следователь, вставая, – Вы подтвердили, что в ночь убийства находились дома, тому есть свидетель, но это не отменяет факта, что у вас имелись мотив и возможность совершить преступление чужими руками, если подобная терминология уместна по отношению к духам.

– Вы ошибаетесь. – поднимаясь со стула вслед за мужчиной, уверяю я.

– Нам как раз предстоит это выяснить. И сядьте. Я не закончил.

– Нет, вы закончили. – голос раздается из-за моей спины, я мгновенно оборачиваюсь.

– Какого мятежного духа?! – неожиданно взрывается Цер.

– Прошу пропустить меня к задержанной. – неприязненно косясь на жандарма, мешающего пройти в кабинет следователя, заявляет Шемор Купер.

– Кто вы такой? – огрызается жандарм, после чего адресует старшему следователю вопросительный взгляд.

– Я адвокат миссис Марс. – раздраженно отвечает Шемор.

– Аферист и убийца. – зло добавляет Алексо Цер. На его худощавом лице выражение предельной неприязни. Кажется, Купер со следователем давние знакомые. Как же нужно вести дела, чтобы, будучи еще таким молодым, снискать подобную славу?

– Прежде чем бросаться подобными обвинениями, найдите хоть одно доказательство, хотя бы одного свидетеля, поймайте за руку, наконец. – спокойно замечает Шемор. – Эвелин, вы в порядке?