Вечное красное солнце

1.1

Глава 1.1.

Небосвод занимала спокойно-красная полусфера.

Я уже осмотрела руки и ноги, а теперь ощупывала лицо. Целое, приятное. Лижущая пляж вода тоже была доброжелательной.

Мокрая юбка, чуть ниже колен. Я сидела на песке и расправляла слипшиеся складки. Обнаружился карман, в кармане – складное зеркальце. Защелка легко поддалась: верхняя створка приветствовала меня мутным стеклом, нижняя же рисовала волну голубенькими камнями.

Я дыхнула на них и принялась протирать рукавом рубашки, но это не помогло. Создавалось впечатление, что мои собственные глазки не работают. Чтобы проверить догадку, я посмотрела на море, потом на исполинское солнце, на сладко-коричневое небо, потом развернулась, ища чего-то соразмерного и конкретного.

Сзади был Рыбак. Медленно и уверенно погружая босые ступни в песок, он приближался ко мне. Рваные штаны до колена, на широченных плечах – выбеленная рубаха, как у меня, и такие же потерявшие цвет волосы. И черные глаза, которые вроде и за мной следили, и вбирали весь пейзаж целиком.

Удочку он воткнул в мягкий бархан, пустой садок бросил, и тот сложился.

— Кто тебя принес – вода или птицы?

Я машинально посмотрела вверх, ведь он сам был первым живым существом, которое я повстречала. Да и какие птицы способны поднять человека!

— Я не знаю. Очнулась уже на берегу, – осторожно сказала я. – Как тебя зовут?

— Я Рыбак.

Ответ меня не удовлетворил, но я решила повременить с настойчивостью. Очевидно, что он больше моего знает об этом месте.

— А тебя кто принес?

Он помахал головой:

— Я отличаюсь от остальных обитателей острова.

— Есть другие? А где? И сколько нас, людей? – сразу воодушевилась я.

Он печально-иронично улыбнулся и опять мотнул головой:

—Жителей не много. Есть у нас и поселок. Отряхнись, и пойдем.

Я принялась послушно бить ладонями по юбке, а Рыбак помог избавиться от песка на спине. Дальше, после толщи оранжево-золотистого пляжа, начинались заросли – с голыми кустами и со слабенькими деревцами. Между стволами чернела пышная земля.

Он взял свою удочку и поднял садок, а затем, не оглядываясь на меня, двинулся вперед.

— Когда вспомнишь, как ты сюда добралась, сразу скажи мне, – предупредил он через плечо. – От этого зависит, какую работу тебе поручим.

Вдохнув на прощанье соленый запах, я кинулась за мужчиной. Ему шлось легко, а у меня ступни зарывались слишком глубоко и взметали дуги, когда я отталкивалась. Мышцы одеревенели от усилий, и я размахивала руками, чтобы хоть как-то придать себе скорости. Даже запыхалась.

Пока я догоняла, Рыбак опустился на корточки на границе, где гладкие валуны вперемешку с галькой вели до лесочка. Он собрал несколько ровных камушков в свой садок, попробовал поднять – не порвется ли – и тогда уж воззрился на меня. И мои мучения оставили его абсолютно бесстрастным.

— Мне тяжело, – пожаловалась я, упираясь руками в колени для передышки. Ноги утонули по щиколотки.

— Да.

Вот и всё. Разве он не должен поддерживать меня? Обидненько. Я посмотрела за спину, оценивая пройденный путь. Даже не верилось, что мы покрыли такое расстояние. Ну ничего. Сложности закончились. Я выкопалась из песка, дико отряхиваясь в воздухе, и ступила на твердую землю.

— А чем у вас там люди занимаются? – спросила я больше для того, чтобы выиграть время.

— Каждый, кто попадает на остров, находит себе что-нибудь по душе, – просто сказал он. – Если тебе кажется, что это важно и руки сами тянутся, то так и должно быть.

— А если я захочу валяться и смотреть в небо?

— Значит, в этом есть смысл. Все желания, которые тобой движут, нужны для чего-то. Даже если мы их до конца не понимаем. Пойдем.

Удочкой он отодвигал тонкие веточки, то пропуская меня перед собой, то шагая быстрее, чтобы показывать путь. Деревья казались очень гибкими и в то же время прочными. Как будто такую нежность и переломить невозможно – только согнуть и завязать узлом. Травка под ногами была редкая и маленькая-маленькая, а еще мягкая как ладошки.

Скоро и поселок показался. Лес расступился, и передо мной раскинулась целая долина. Круглые и овальные хатки из добротных досок, накрытые перетянутой соломой. Протоптанные дорожки, чернеющие среди зеленого. Фигурки в ярких одеждах бродили туда-сюда. Мы ускорили шаг.

Одна заметила наше прибытие и с какой-то отсутствующей улыбкой забрала у Рыбака садок. Ее незаправленная рубаха спереди была украшена линией из красных и фиолетовых ромбов, что тянулись от ворота на шнурках и до подола. Моя юбка была бордовой, а у нее – глубокого сливового цвета. И пахло от женщины свежим, горячим.

— Вот, нашел, – сказал он. – Куда, как ты думаешь?

Она достала один камень и погладила его большим пальцем. Я не смела встревать в их разговор.

— В землю. Укрепить.

— А эту куда? – ткнул Рыбак мне в локоть.

Терпение, сказала я себе. Он не хочет досадить, а помогает определить мне место. Женщина прикоснулась к моей щеке, и я смирно смотрела ей в глаза, ожидая решения.

— К тебе. Напои ее и дай поспать.

Рыбак недовольно вздохнул, сощурившись, а у меня вырвался довольный смешок. Да, может, он и не хочет со мной водиться, но придется.

— Как тебя зовут? – спросила я у женщины.

— Лок. А его можешь называть Рем, хоть он и предпочитает “Рыбак”, – улыбнулась она. – Слушайся его, он все знает.

Я хотела взять его за руку, но он уже развернулся и по тропинкам направился куда-то вглубь поселка. Я махнула новой знакомой и припустила за ним. Создавалось впечатление, что разговаривать и ждать не в его натуре. Совершенно не в его натуре.

У овального строения с плоской крышей он остановился и прислонил свою удочку к косяку. Вход был широченный, открытый. Считай, половины этой дуговой стены нет. Внутри доски были обмазаны белой и, судя по землистому запаху, еще не засохшей глиной.

Нам кивали еще две цветастые девушки, сновавшие от длинного стола в центре к полкам с емкостями. Прилегающий край изгибался, повторяя форму стены, а выступающий был прямой. Из трубочек, обрезанных под углом, в посудины медленно капало.

1.2

Глава 1.2.

Круглое жилище Рыбака имело соломенную дверь, как и хибарки, мимо которых мы проходили. Внутри – на удивление захламленное пространство. Я с трудом приспособила нашу добычу на стол, сдвинув кораллы и мотки шерсти в сторону. На полу вдоль стен развалились баулы и ящики. Единственным прибранным местом оказалась кровать с пестрым одеялом.

— Это твое, – сказал он, проследив за моим взглядом.

— А ты? – кроме двух столов и пары стульев тут ничего не было, и я недоумевала, где он сам собирается спать.

— А мне не надо. Попей и отдыхай.

Он вставил удочку в высокую кадку, в которой уже ждали своей очереди другие, и оставил меня одну. Я потерла лицо и вздохнула.

Выдает крохи, лишь бы делала по указке. А я хочу вникнуть – почему.

Мне стало жалко себя. Хоть и пришла я без ожиданий, но лучше бы кто-нибудь со мной сел и ответил на все мои вопросы. Кажется, Рыбаку и остальным людям всё известно о жизни в долине, а я одна тут как росточек, пробивающийся в скале. Мол, хочешь тут быть – пожалуйста, но за ручку тебя никто держать не станет.

Вокруг столько прелестного, интересного. Знают, занимаются. А я как сбоку. Несмотря на то, что я теперь в доме в центре поселка, никому я особо не нужна.

Откопала скромную мисочку и зачерпнула “питание”. Ой какое густое. Ой какое ароматное!.. Я аж замычала от удовольствия. Пряно-травяное там смешалось с дразнящей соленостью.

Полегчало. Я допила и набрала еще, чтобы насытиться уже на кровати. Скрестив ноги, я потягивала по глоточку, и дышалось легче.

Какие-то все плоские, бесхарактерные… Нет, одернула я себя, видела-то их мельком, вряд ли они такие простые. Разве могут те, кто создает красоту, быть заурядными? Да и приняли меня как данность. Как оторопелую потеряшку, но всё равно свою.

Рыбак Рем. Он тоже, наверное, очень хорош в своем промысле. И человек он замечательный, только чуток ошарашен моим появлением.

У них вон есть и камнеукладчики, и стекловтыкатели, и из-ручья-собиратели, и вкусно-раздаватели. Найти бы отвечателя, и тогда я окончательно успокоюсь.

Я вытянулась на кровати и позволила себе перестать думать. Положила руку на невысокое изголовье. Через окно виднелось коричневое небо. От лежания без движения мне стало прохладно, и я взяла свисающий край одеяла, чтобы замотаться в него. Выпитое обнимало меня изнутри, если так вообще можно выразиться. Я подумала, что тихо лежать под одеялком в милой хибарке – самое верное дело.

По памяти я представила, что иду от входа направо: сразу отполированный, пахнущий настоящим стол – окно, под которым непонятные связки под рогожей – второй стол-близнец. Оба большие. Можно улечься без опаски.

Прикрепленная к стене сеть свисала бы до пола, если бы под ней не стояли ящики из грубых, но тоже настоящих досок. Прямо напротив двери еще окно. Дальше баулы и ведра, грозящиеся упасть. Моя кровать.

Я приподняла голову – что там было у меня в ногах? Опять баулы и полки с неизвестной мелочью. И вот, у входа, стоит рыбакова кадка. Не очень-то много у него личных вещей.

Я резко села – бардак же вокруг! Когда вообще везде сделаю безупречно, то и будет верное дело, да?

Пожалуй, в меня влезет еще одна порция, пока я разгребаю наваленное. Я скатилась со своего ложа, прикинула фронт работ. Выкидывать непонятное не буду, а вот расстановка…

Первым делом – столы. Я отхлебнула водички и выпутала шершавый коралл из шерсти. Рыбак принес гальку для Лок, а значит, он жителям показывает материалы. Но, учитывая, что одежда и постель уже есть, этот моток скорее забытый, чем ожидающий своей участи.

Я разобрала ткани. Некоторые куски великолепно подходили для заворачивания. Разложив отрезы на полу, в один я стала складывать морское: яркие кораллы, обломки ракушек, коллекция чешуинок в чашке с крышкой. Нашлась на подоконнике и тонкая блестящая пластина, которую положили на кусок коры. Только я взяла посмотреть поближе, как пластинка обвалилась, обнажив слоистый разлом.

— Ой, – вслух испугалась я. Положила на место и зареклась хватать хрупкое, не потыкав для ясности пальцем.

Я сцепила руки за спиной и уставилась в окно. Будто и в глаза не видела этой штуки. Отвлеклась на окрестности, вот и всё.

От дома расходились четкие дорожки. Не протоптанные, как везде, а отмерянные и прочерченные. Уж не знаю, куда вели боковые, но прямо передо мной виднелся бассейн. По глади танцевали круги, появляясь и пропадая как им вздумается.

— Ладно, – наконец сказала я себе. – Это на потом.

И вернулась к усмирению непорядка. Стол уже был чист – только бадья и мисочка, да мотки шерсти в холщовине. Я, кстати, оставила себе один, чтобы перевязывать собранное в мешочки. Кучки морского, лесного и каменного росли на полу, но я не намеревалась их закрывать, пока не переберу всю комнату.

Вперемешку с усохшими палочками валялись бледно-розовые кораллы. Они были шлифованными, приятными в руке. То ли кто-то над ними потрудился, то ли их, как гальку, море обласкало до однородности.

Послышался гул.

Я снова повернулась к окну. Что-то происходит? Не успела я подняться, как все звуки исчезли. Я осторожно шагнула – шелест юбок – мой собственный выдох.

2.1

Глава 2.1.

Небосвод занимало спокойно-красное солнце.

Его я видела прямо с кровати через отворенную дверь. И этот далекий источник тепла, и зеленушку, обрамляющую дорожку за пределами дома, и холмики своих ступней под одеялом.

А еще плетеную корзину. В нее спустилась рука и зачерпнула стекляшки.

Я села и проморгалась. Косматый лепил свои мозаики. Левой рукой он шлепал белую глину на мои стены, а правой выбирал подходящие украшения.

— Я тебя видела вчера, – быстро сказала я. – Как тебя зовут?

“Как тебя зовут”. Что это вообще. Как тебя подзывают другие? Я думаю, правильнее будет “кто ты” или “скажи свое имя”.

Рыбак же, как мне сообщила Лок, хочет, чтоб его звали по ремеслу, а не по имени. Он сам определил, кто он. А позволять другим указывать, на что откликаться, для меня противоестественно. Главное слово должно идти изнутри, а не снаружи.

— Бран – приветствую! – радостно возвестил патлач. – А тебя как?

Я аж натянула одеяло до плеч. А меня, дорогой мой друг, никто никак не называл.

— А можно спросить? Кто тебе сказал, что ты Бран?

— Так я сам знаю! – оживленно воскликнул тот.

— Точно? А может, девушки из “питания” придумали? – пропищала я, натягивая одеяло до подбородка.

— Что ты, нет. – Он обернулся, вымазанный и сияющий. – Я слышал. Есть такая вещь – божественные сны. Я оттуда узнал, а потом всем и говорю. Это очень просто. У тебя не было сна?

Мой отдых показывал мирную темень и длился совсем чуть-чуть. С другой стороны, к моему пробуждению паренек почти половину комнаты облепил прозрачными и голубенькими стекляшками.

Вопрос Брана я проигнорировала. Рыбак доходчиво показал, что иногда можно и односторонние беседы вести. Стыдно признаваться, что я какая-то ущербная.

— А почему ты тут? Я думала, это мое место.

— Так я ж не к тебе, а к стенкам, – хохотнул Бран и принялся массировать свежее покрытие. – Лежи, пей, думай. Не пугайся.

Спасибо на добром слове, чего уж. Я попыталась забраться к себе в голову, чтобы найти следы “божественного”, но встретила там только бестелесное напряжение.

Где мое имя?!

Я примостилась на краю кровати и обняла теперь пустую бадью. Шумиха на улице заставила забыть о размышлениях – кто-то идет.

— Ёй! – вскинула руку Лок. Вместе с другими женщинами они заполонили мое жилище. С ведрами, корзинами, узелками…

— Ёй, – рассеянно повторила я.

Бородатый мужчина внес тумбочку и поставил ее вместо стула, отодвинув его ногой. Там сразу же появился кувшин с узким горлышком, идеальный шар из камня с темными завитушками прожилок – в ракушке, чтоб не укатился, – пузатый кожаный мешок на ремне…

Они всё шли, оставляли подарки где придется, отходили на пару шагов – и ждали, что я сделаю. Их кроткое наблюдение буквально чувствовалось кожей.

— Хватит, хватит! – воскликнула я. – Вы мне кучки потопчете!

Хибара наводнялась посетителями, скромными, но тем не менее давящими своим числом. Бран под столом безмятежно мурлыкал под нос, ему-то было удобно. Я надулась и крепче обхватила бадью-щит, куда, кстати сказать, уже опустили рубашку с вышивкой ромбами.

Лок ласково кивнула и жестами заставила остальных складывать свои подношения и уходить.

— Кин, сдвинь с пола, – попросила она бородатого.

Тот за уголки подтянул мое собранное к стене.

“Это невыносимо!” – чуть не плача возмутилась я и соскочила с кровати. Заносили доски, и Кин молоточком вбивал прорезь к прорези, соединяя полки и дверцы. Я бросилась вон. Мое местечко переделывают до того, как я вообще закончила обустройство.

Найти бы Рыбака. Это его хижина, он им скажет. А если он в море? А если он вообще выбрал себе другой дом?

Сначала я решила вернуться к дому питания. Мы с ним туда заходили, так что идея умная. Если что, смогу избавиться от пустой посудины и налегке продолжу поиски.

“Я расскажу всем, что иногда нельзя в гости,” – сложилось в голове. – “Знак сделаю. Приспособить крючок прямо на двери. Как тот, на котором сеть висит. Буду вешать тряпочку – я рада друзьям. Если нет тряпочки – извините, я занятая.”

Настроение улучшилось, и я бодро вышагивала по тропинкам. Травки вытянулись, обрамляя плотную землю, смотреть на них отрадно.

Девушки всё так же наливали водичку в ведерки. Я поставила бадью и тут заметила стены. Как блестит! Брановы стеклышки ловили свет и превращали его в лучистую радость.

— Ёй! – сказала я, повторяя приветствие Лок. – Очень красиво стало. Мне нравится!

— Очень, очень, – согласилась одна.

— Наполнить твою? – справилась другая, указав на мою посудину, где покоилась лишняя рубашка.

— Позже. Я ищу Рыбака. Он тут?

“Видно же, что нету его. Плохо спросила.”

— Не ходит сюда. Он у Энка.

— А! Отлично! Где Энк?

2.2

Глава 2.2.

Так уж и быть, – неожиданно для себя решила я, – если будет нормально отвечать – прощу его!

Рыбак своими черными глазами вбирал раскинувшийся пейзаж, извиняться за свои тайные беседы не торопился. Ах да, он же не знает, что я слышала их рассуждения о том, какая я обуза!

— Где удочка? – начала я.

На полдыхания он повернул голову и вернулся с созерцанию неменяющегося.

— Когда нужна, я ее беру. Сейчас моя цель – поговорить с тобой, – ровным тоном сказал он.

— Хмм, – надменно протянула я.

Ему надо поактивнее двигаться к цели. А то мое мысленное условие испарится.

— Это солнце, – указал он раскрытой ладонью. – Мы на острове, который улучшается и расширяется. Пляж будет наступать на море, растения будут захватывать пляж. Для долины тоже появится значительное место.

Я затаилась, чтобы не спугнуть добровольный поток информации. Энк сказал ему посмотреть на что-то. Скорее всего, Рыбак из-за этого поменял свое мнение о моем присутствии.

— Мы должны найти тебе работу по нутру. Сначала покажу тебе, как строят колонны из кораллов, как обещал…

Я сдержала улыбку. Помнит и старается! Это хорошо. Внимание мне больше нравится, чем увиливание и сомнение.

— … ручей посмотрим – он важен. А по пути домой зайдем на границу. Сама увидишь, как земля напирает на песок.

— Ты теперь всегда будешь мне объяснять? – спросила я, подбираясь ближе.

— Всего не расскажешь, – обреченно вздохнул Рыбак и даже головушку повесил. – Иногда слов нет, иногда раскрытие тайны будет иметь страшные последствия.

— Сильно страшные?

Мне тяжело было представить, что питальня обвалится, если я вдруг пойму назначение мозаик. Жители относятся к ним спокойно, никто не осаждает Брана с допросами.

— Да. Поэтому я попрошу тебя отпускать беседу, если я скажу “нельзя”.

— А ты можешь дать похожее? Не взаправдашний секрет, а выдуманный? – заканючила я. – Тогда мне легче будет отпустить.

Он уперся руками в песок по бокам и вытянул ноги, пятками продавливая ямки.

— Дело в том, что я могу только рассказывать непонятно. Врать не умею, загадка тебя запутает, а живой пример из того, как бывает, навредит.

Ладно. Мы и так договорились. Я расценила это как согласие быть моим учителем, хоть и с ограничениями.

— А какой у тебя был божественный сон? – спросила я.

Рыбак жевал травинку и глубокомысленно изучал горизонт.

— У тебя же есть имя, – не унималась я. – Даже два!

— Это не значит, что я его во сне услышал, – вяло сказал он. – У каждого свои особенности, в том числе и начальные представления о себе и окружающем мире.

Я встала перед ним, чтобы полностью быть на переднем плане. Так легко от меня не отделаешься! Не в этот раз!

— Дальше! – потребовала я, уперев руки в боки. – Можешь загадками!

Вздохнул и отвел взгляд в сторону, где покачивалась одноместная лодка. Я быстро шагнула и вложила всё свое упорство в гневный зырк. Наконец, он сдался:

— Я сразу всё знал про себя и свою природу. Считай, я из божественного сна и сформировался.

— Хорошо, – сориентировалась я, – ты исключительный! Тогда как у других это случается?

— Ты тоже исключение. Если бы тебя принесли птицы, то ты бы без вопросов работала. Если бы тебя принесло море, ты бы не проснулась так рано.

Я расслабилась и опустила руки. Интересно.

— А когда надо?

— Когда на деревьях появятся плоды. Сейчас только-только трава выросла.

— Так мне что, ходить как неприкаянной?

— Конечно, нет, – мотнул он головой.

А лучше б улыбнулся или приобнял. Твердый, как валун. Я села рядом, сцепив пальцы вокруг согнутых коленей, как он.

— Мы все стремимся к тому, чтобы наша община росла. Мы работаем, остров отстраивается, новых людей приносят птицы, они тоже работают.

— Это ясно! – перебила я. – Но как мне быть, если ко мне не обратиться?

— Я к этому и веду. Когда мы встретились, твоя одежда была мокрой. Значит, из моря. Но рано. Вместо центра города, которого еще нет, – на пляже. Я пошел к Энку – это летописец. Он много знает и дает мне советы. Потому что у него есть возможность прочитать, как обычно бывает и как бывает необычно, но тоже успешно.

Ага! Признается! Я обрадовалась и даже наклонилась вперед, заглядывая Рыбаку в лицо.

— У меня есть способность: сильно-сильно думаю и понимаю будущее. Энк показал мне много ниточек, которые вели к твоему приходу, а от прихода как от новой ниточки я посмотрел, как будет дальше. Я понятно объясняю?

Я энергично закивала. Теперь он смотрел мне в глаза, ловя мою реакцию. Показалось, что в его чертах даже мелькнул страх. Почему? Боится, что не пойму или стану дальше спрашивать?

2.3

Глава 2.3.

Хибарка встретила нас шкафом. Он доходил до потолка, приветливо пах стружкой и прятал внутренности за двумя дверцами.

Мои кучки вписались в хаос вдоль стен – все старания насмарку! Утешало то, что Рыбак уже видел и одобрил мою активную деятельность. А то мне было бы сильно горько, что я впустую старалась.

Он вроде бы не удивился подношениям и теперь оглядывался в поисках пропитания:

— Ты как себя чувствуешь? Слабость, плохое настроение? Такое может быть из-за голода.

— Да не-ет, – протянула и невинно уставилась в потолок. – Я злюсь на тебя, но это из-за тебя. Ну и капельку на жителей – за переполох.

Рыбак перестал копошиться в завалах и вопросительно мотнул мне головой:

— За что на меня? Я обычный, как положено.

Я вскользь ему улыбнулась и прошла к прикроватной тумбочке, чтобы взять шар.

— Так получилось, что я искала тебя, когда ты был у Энка. Это с ним ты разговаривал, да?

После его утвердительного кивка я продолжила:

— В его дом не войти, и я слышала ваши голоса. Ну, хотела позвать, чтоб впустили, но получилось только слушать.

Его глаза сердито зажмурились, но потом вернулись ко мне. Ждали деталей.

— Вы говорили, что есть последовательность, и ты сомневался во мне. А как раз до этого до меня дошло, что ты никак ко мне не обращаешься. Я для тебя – безымянная ошибка.

Его голова упала набок с каким-то высокомерным выдохом, и затряслась вправо-влево: отрицает и снисходительно утешает:

— Вовсе я… у Энка характер – как туннель. Надо четко и ясно излагать факты. Тебе в лицо я так не сказал бы, но для него пришлось без прикрас делиться моими опасениями.

— Ты меня опасаешься? – удивилась я и даже перестала перекатывать шар в руках.

— “За тебя”. Как предвидеть трудности без их признания?

Ой, ну какой умный. Я снова вернулась к вроде бы прощенной обиде. Что я могу признать, так это его черствость, дарованный ему второй шанс – и еще один виток моего недовольства. Как будто я должна забыть про себя и полностью погрузиться в его причины! Извините, от этого мои боли не исчезнут!

Чего с ним спорить, если он считает себя центром мира. Вместо этого я вернулась к событиям после визита к Энку:

— Потом я решила к вам не заходить, пошла гулять в лес. Хотела выйти к морю, а там нашла тебя. Мы поговорили, и я простила тебя, потому что ты сознался и стал лучше. – Я помедлила, собираясь с мыслями: – А теперь ты снова хуже, потому что ждешь от меня понимания, а сам, со своей стороны, понимания не предлагаешь.

Я вертела шар в руках, привыкая к тому, как вес перекатывается с одной стороны ладони на другую, и следила за произведенным на Рыбака эффектом. Ему точно стало тесно в хибарке, потому что он направил свой взгляд на улицу, через окно.

— Дело в том, что жители – существа переменчивые, – глаза встретились с моими, прощупывая, слежу ли я за его мыслью. – Сейчас такие эмоции, потом сякие эмоции. Когда я хотел спросить у Энка совета, у меня было волнение. Он дал мне ясность, и благодаря этому я хладнокровен и вижу, куда нам с тобой двигаться.

У меня напряглись плечи в молчаливом протесте. Как это вообще относится к тому, что я сказала? Я ему про белое, он мне про черное.

“Я побью тебя по твоим же правилам,” – напыжилась я и спросила:

— Почему недовольный, если я колеблюсь так же, как и ты? Ты изменился – ладно, хорошо. Но я-то тоже не в одном состоянии сижу!

Тут меня проняло – он же сейчас не объясняет про настроения! Он оправдывается! Я даже покраснела: теперь получается, что это я пропускаю мимо ушей важное. Бедняжка отбивается от моего осуждения.

— Да. Да, всё так, – кивнул он. – Даже скала подвержена влияниям изнутри и извне. Надо брать во внимание динамику. И мою, и твою, и твердого камня.

— Я больше не злюсь, – запоздало буркнула я.

Хотелось добавить, что до меня дошло. Ну сходил, ну сказал кому-то другому про меня – сейчас-то мы в мире и согласии. Почти. Его неловкость ощущалась в воздухе, хоть я и простила его.

— Давай подготовим тебя для работы.

От резкой смены темы я замерла. А он уже отцепил от удочки тонкий крючок, продел в него леску, отложил на пустующую ракушку.

Холщовый мешочек был извлечен из-под завалов и выпотрошен туда же. Переливающиеся голубым и фиолетовым пластинки – размером почти с ноготь на моем мизинце.

Чешуйки. Я глубоко и, кажется, шумно, вдохнула.

— Дай руку, – потребовал он, деликатно подтолкнув меня на кровать.

Рыбак опустился на колени между моих ног, я протянула ему правую. Шар оставила лежать на одеяле.

— Вдох сделай, – недовольно сказал он. – Это просто, но ты должна быть как будто на вершине.

Ответом ему была спутанная гримаса: мои ноздри раздулись, верхняя губа приподнялась, чуть обнажая зубы, а шея подалась вперед. На чем?!

— Да не так! – раздраженный голос стал глухим. – Набери побольше воздуха, у тебя грудина поднимется.

3.1

Глава 3.1.

В небе всё еще висит теплое красное солнце.

Вокруг бассейна лежит утоптанный песок – как рамка толщиной в две моих ступни. Бортики выложены узорами из многоугольников: белый фон и синие круги с точками внутри. Очень чистые, не тронутые даже капельками воды. Которая, кстати, ждала покойной поверхностью.

Рыбак, разжившийся широкополой шляпой, за предплечье подвел меня и выдал такую же. Я собрала волосы в пучок на самой макушке, чтобы не вывалились, и аккуратно надела ее.

— Мы прячемся от влияний сверху и сможем входить в поток снизу, – сказал он, помогая мне опуститься. Для мягкости я подоткнула юбку под коленями.

— Есть три этапа, – продолжил он, держа ладонь над водной гладью. – Первый – это отринуть свою личность, чтобы быть одинаковой. Потому что, по сути, так и есть. Все мы существуем, чтобы с нами что-нибудь происходило.

Мне это совершенно не понравилось. Я нахмурилась, борясь с желанием топнуть ногой, но промолчала. Повозмущаюсь, когда Рыбак закончит.

— Второй, – он пошлепал по воде, – просишься в поток. Если ваши различия ушли, то ты не встретишь сопротивления. И, наконец, третий.

Рука погрузилась до запястья, и его вмиг посиневшие ногти стали разрезать появившееся течение. Я сморгнула – ведь бассейн был неподвижен! – и нагнулась заглянуть Рыбаку в лицо. Оно расправилось в безучастном равновесии.

Вдруг между его бровями образовалась морщинка, а губы едва заметно сжались. Его обычно блуждающий взгляд сузился.

— Тэсса, – позвал он. – Не отвлекайся.

От руки расходились дуги, создавая волны и ударяя их о бортики. Я наслаждалась мелодичным плеском, пока Рыбак не заговорил снова:

— Третий этап подчиняет поток твоей воле. Он тебе доверяет и будет следовать за твоей силой.

— Дай попробую! – пихнула я его плечом и опустила руку в воду.

Разбалансированный наставничек с трудом удержался, чтобы не нырнуть в бассейн, а я утопила свою концентрацию в остаточных волнах. И работу поделаю, и недовольную мину держу вне поля зрения. От усердия я сопела и пыхтела, но, к сожалению, безрезультатно.

— Ну! – потребовала я вслух. – Вода! Давай-давай!

Спиной я угадывала, что Рыбак выпрямился и с насмешкой наблюдает за моими потугами. Какой тонкокожий и злорадный!

И правда, обернувшись, я обнаружила скрещенные на груди руки и приподнятый уголок рта. Прежде чем он успел поправить меня, я сказала:

— Ах да! Первый этап. Сейчас-сейчас.

Настройка над водной гладью оставила меня в замешательстве. Движения копирую – внутри по-прежнему… а действительно, что у меня внутри?

Любопытство. Смятение. Ожидание, которое ворочается и нетерпеливо толкает мышцы, подталкивая к действия. Во мне столько всего шевелится, что сосредоточиться невозможно.

Я запретила себе думать об этом. Вода-вода-вода-вода. Я – вода.

Чешуйки дремали.

— Почему у тебя сразу получилось? – уныло спросила я. – Ты волшебный, да?

— Да, если тебе так проще.

— Что значит, если мне?.. Говори прямо!

Требует от меня результатов, а кормит загадками. Можно вообще пустить всё на самотек раз ясности мне не предлагают!

Рыбак опустился на корточки подле меня, а я бросила мучиться и села, скрестив ноги под юбкой.

— Я выполнял эту работу много-много раз. У тебя, наверное, нет нужной привычки. Поэтому трудно.

— Рассказать, почему мне трудно? Этот твой этап – злой. И сам ты, поди, главная ошибка острова, – выпалила я.

И сразу пожалела. Я всего лишь хотела сказать, что это не по-людски – от себя отказываться. И, если у него такой фокус получается, то и природа у него непохожая, волшебная.

Назвав меня аномалией, он поставил меня в хвосте привычного строя. Я же изобразила его самым плохим, у которого и права на место в строю нет.

Тишина сгустила воздух. Отдаленный шум поселка ее никак не разбавлял.

— Расскажи мне без головоломок, – тихонько попросила я. – Ты очень хороший. Просто у меня из-за неясностей выходит скверно.

— Помнишь, я предупреждал, что иногда нельзя вдаваться в детали? – сказал он. – Вот сейчас один из таких моментов. Давай я тебе нарисую.

В голосе была усталость и, кажется, огорчение. Во всяком случае, прежняя энергия и командирский тон пропали.

На песке между нами вычертил круглые мордашки с глазами-точками и радостными ртами. Первая была заключена в круг, вторая – во вьющуюся линию.

— Они разные, так? – постучал по изображениям. – Каждый держится за себя. А теперь представь, что вот это исчезает, и они видят, что суть у них одна.

Он сгладил окружности, сведя их к безграничным лицам.

— Отлично, только у меня не стирается! – я поелозила ладошками по своим скулам и выжидающе посмотрела на Рыбака.

— Но идея-то ясна! – прикрикнул он на меня, теряя самообладание. – Чего сложного?! У всех единое ядро, надстройки варьируются! Никто не срывает с тебя твои личностные качества, Тэсса. Они вернутся, когда ты справишься с заданием!

3.2

Глава 3.2.

Я запредельно вывернула голову к потолку и скосила глаза, демонстрируя свое удивление. Сам разговаривай с рыбами! Вслух я этого, конечно, не сказала. Обижать спасителей не рекомендуется. Тем более, как показывает опыт, мой дружок справляется с эмоциями через раз.

— Не делай такое лицо, – сразу сказал он. Я встала смирно, комически распахнув глаза.

Часть меня знала, что стоит прекратить дурачиться, а другая наслаждалась производимым эффектом.

Рыбак пошурудил завалы. Я упомянула, что бадья возвращена на питальню. Он согласился, что там ей и место. Я выразила сомнение, что это должно быть нашей первой остановкой – я не голодна.

— Ты поддаешься импульсам и вообще чуть не потонула, – бросил он, направляясь к выходу. – Почему бы тебе не облегчить мне работу и не следовать указаниям без возражений?

Я моментально вытянулась по струнке и сжала кулачки, выражая готовность слушаться. Это напряжение сожрало, как оказалось, последние силы, и я медленно сползла на пол.

— Тэсса! – воскликнул Рыбак и бросился обратно ко мне, подхватывая меня под лопатки и колени.

— Я буду хорошей, обещаю, – прошелестела я.

Веки тяжелые. Руки ленивые.

Он выругался – к сожалению, я не разобрала слов. Пнул дверь и понес меня по улочкам.

Сквозь ресницы я подмечала изменения. Травки стали высокими, почти по колено, хибарки – шире, жители – быстрее. Они шмыгали туда-сюда без продыху, мелькая цветастыми одеждами.

Как они знали, что надо принести мне подарки? Вот сидела бы я после купания, промокшая и неадекватная! Спросила Рыбака, но он еще не отошел от раздражения. Или что он там чувствует.

— Я им сказал. Держись за меня и прижмись нормально, а то твой вес вперед заваливается.

Я сразу обвила руку вокруг его шеи, меняя свое положение. Спрашивать охота отпала. Напрочь.

Опять я какая-то обуза. Ему неудобно со мной.

Я ж не просилась к нему жить! И вовсе он не обязан меня носить. Или вытаскивать из бассейнов. Или объяснять. Я сама всё пойму, просто мне нужно время.

— Давай я сама дойду. Сил хватит.

Я прижала подбородок к груди, чтобы он не видел моего лица. Поколебалась и сложила руки на животе, готовясь к тому, что он меня опустит на землю.

— Уже близко, – настоял он. – Держись давай.

Я насупилась и ухватилась за плечо. Злой, злой, злой. Вот дойдем – и я убегу.

В конце тропинки показалась питальня, и в землю перед ней были вкопаны булыжники. Покатые, широкие и крепкие – как Лок и хотела. Я невольно порадовалась. Самое главное место должно иметь лучшую дорогу!

— Лавку сделайте, – приказал Рыбак, входя в помещение. Ему пришлось взять маленькую плошку и скармливать мне жижу прямо у него в объятиях. А мне в ответ пришлось поудобнее устроиться.

Девушки ускорились и заполняли бадью как заведенные. Захотелось их подбодрить:

— Ёй! У вас стало красиво. Стеклышки на стенах блестят.

— Это да, – согласилась одна.

— Кувшины новые, – поддержала другая.

Подходящий момент соскользнуть на пол. Рыбак отпустил меня, и я поохала над посудинами, которые также включали чаши в загнутыми краями и высокие баночки из прозрачного стекла. Девушки радушно делились своим восторгом.

— Возьми! – предложили мне две сложенные друг в друга чашечки, и я передала их Рыбаку.

Он настороженно смотрел на меня. Были б у него ушки на макушке, они б стояли торчком.

“Отвлекись, ну!”

Я попила еще и вернулась к стекляшкам в глине.

— Я не видела сзади. Покажи? – я взяла девушку за руку и повела за дом. Она смутилась, и я сбила ее с толку: – Я Тэсса. Как твое имя?

— Ина.

Что еще спросить?

— Ты живешь с подругой?

— Да, она Ви. Но нас много жителей в доме, – улыбчиво сказала она.

— А тут нет мозаик! – наигранно удивилась я, созерцая внешнюю стену. – Позовешь Ви? Мы вместе посмотрим.

Хоть Ина и не поняла зачем, она оставила меня одну. Я рванула по тропинке.

Ничего, если девушки растеряются. Лишь бы Рыбак не сразу понял.

Булыжники сменились освоенной землей, и я замедлилась. Лес темнел где-то вдалеке, вряд ли я смогу там затеряться.

Соломенная дверь круглой хибарки открылась, оттуда вышел мужчина. Я затормозила на расстоянии – он ушел – я скользнула внутрь. Поди найди меня среди однотипных домов!

По всему периметру шли полки – в центре круглый пуфик. Этот житель не собирал тканей, под которыми можно укрыться. Но и выходить обратно не вариант.

Я стянула юбку и уселась за пуфом так, чтобы от двери меня не было видно, и накрылась ею с головой. Как кто войдет в дверь – задержу дыхание, чтобы ни одно трепыхание не выдало меня.

Понятно, что Рыбак меня найдет не сразу. Сначала походит по улицам, будет звать. Может, и у прохожих выспрашивать. И только потом примется заглядывать в дома. Последовательность.