Вечный любовник

Пролог: Клятва в Бурю

В год 1647-й, в сердце Англии, где холмы Уилтшира покрыты вечными туманами, а древние замки стоят как молчаливые стражи забытых тайн, мир был раздираем гражданской войной. Король Карл I сражался с парламентом, кровь лилась реками, а крестьяне шептались о конце света. Замок Элдервуд, с его высокими башнями, увитыми плющом, и толстыми стенами из серого камня, возвышался над долиной как символ былой мощи. Здесь, в этом оплоте аристократии, жила леди Элеонора из рода Монтфорт, молодая вдова, чей муж пал в битве при Нейзби. Ей было всего двадцать три, но в ее зеленых глазах, цвета лесных озер, таилась мудрость веков. Волосы ее, черные как воронье крыло, ниспадали каскадом по плечам, а фигура, стройная и соблазнительная, была облачена в платья из дорогого бархата, подчеркивающие тонкую талию, полную грудь и бедра, манящие, как запретный плод в райском саду. Элеонора отвергала ухаживания местных лордов, предпочитая свободу сердца политическим альянсам. Она проводила дни в библиотеке замка, изучая древние манускрипты о алхимии и звездах, шепотом читая запрещенные книги, которые обещали секреты бессмертия души.

Все изменилось месяц назад, на грандиозном турнире в Лондоне, куда Элеонора прибыла инкогнито, скрывая лицо под вуалью. Толпа ревела, рыцари в доспехах сражались за честь и призы, пыль вздымалась под копытами коней. Там она увидела его — Рафаэля, странствующего рыцаря, чье происхождение было окутано мраком. Говорили, он родом из Испании, изгнанный за ересь, или из Италии, где изучал тайные искусства. Высокий, с плечами воина, лицом, изваянным из мрамора, и глазами, черными как бездонная ночь, он скакал на черном жеребце. Элеонора бросила ему свой шарф — алый, с вышитым гербом, — и его взгляд поймал ее в толпе, пронизывая насквозь, словно стрела. После турнира он нашел ее в саду за таверной, где она пряталась от шума. "Миледи, ваш шарф принес мне победу," — сказал он низким голосом, вибрирующим от силы. Они говорили часами: о звездах, о войне, о душах, что не умирают. Его прикосновение к ее руке обожгло, и той ночью, в тайной комнате, они впервые слились в страсти — его руки исследовали ее тело, губы жгли кожу, а она стонала, сдаваясь неизбежному.

С тех пор они встречались тайно: в лесах у замка, где шепот листвы скрывал их вздохи; в подземельях Элдервуда, где эхо усиливало стоны. Рафаэль рассказывал ей о своих странствиях — о алхимиках Праги, где он узнал о перерождении; о подземельях Рима, где древние свитки шептали о вечной любви. "Души не угасают, Элеонора," — говорил он, лаская ее. "Они ищут друг друга сквозь время." Она смеялась сначала, но его глаза убеждали — в них была вечность.

И вот, в ночь бури, когда небо раскололось молниями, словно боги гневались на смертных, а ветер выл, как стая волков, терзающих добычу, они собрались в главной зале замка. Камин полыхал, отбрасывая танцующие тени на гобелены с изображениями рыцарей и дам, на дубовый стол с картами военных кампаний. Дождь хлестал по окнам, как плети палача, а гром раскатывался о стены. Слуги попрятались, боясь стихии, и зал был их — только их.

"Рафаэль, милый," — прошептала Элеонора, ее голос дрожал, как листва на ветру. Она стояла у окна, глядя на бурю, платье из алого бархата облепило фигуру от влаги. "Мир сошел с ума. Король в плену у парламента, страна в огне. Мои братья сражаются за роялистов, а я... я боюсь потерять тебя."

Он подошел сзади, его руки обхватили талию, прижимая к себе. Запах его — дым от камина и сталь шпаги — обволакивал. "Элеонора, моя вечная," — ответил он, губы коснулись шеи, вызывая мурашки. "Война — это прах, эфемерный. Короли падают, империи рушатся но любовь наша — как звезды на небе, что сияют вечно, неподвластные бурям. Я нашел тебя в этой жизни, среди хаоса битв и интриг, и клянусь всеми силами небесными, найду в каждой последующей. Даже если смерть разлучит нас, моя душа будет блуждать, искать твою."

Она повернулась, глаза ее блестели от слез и страсти. "Как ты можешь говорить такие вещи? Церковь учит, что души уходят в рай или ад, а перерождения — ересь, за которую жгут на кострах."

Рафаэль усмехнулся, его глаза вспыхнули, как угли в камине, полные древней мудрости. "Церковь слепа, любовь моя, как слепы фанатики, жгущие книги. В моих странствиях по Европе — от дворцов Мадрида до теней Венеции — я видел вещи, что повергли бы в шок святых отцов. Алхимики шептали о эликсирах бессмертия, астрологи читали в звездах циклы душ. Души не угасают — они перерождаются, меняют оболочки, как змея кожу, и ищут друг друга сквозь века, притягиваемые невидимыми нитями судьбы. Я обещаю: в какой бы форме ты ни явилась — крестьянкой в полях Франции, собирающей урожай под солнцем; принцессой в золотых дворцах Испании, танцующей на балах; или странницей в новых землях за океаном, где дикие леса скрывают тайны — я найду тебя. Мои глаза узнают твои в толпе, мое тело вспомнит твое прикосновение, даже если разум забудет."

Элеонора ахнула, ее сердце колотилось, как барабан войны, страх смешался с возбуждением. Буря за окном усилилась, гром расколол небо с оглушительным треском, и в зале внезапно погасли все свечи от порыва ветра через щели, оставив только пламя камина, мерцающее красным. Тени плясали вокруг них, делая сцену эпичной, как из легенд о богах, спускающихся к смертным. Она потянулась к нему, губы нашли губы в поцелуе, полном отчаяния и жара, языки сплелись в танце страсти. Его руки обхватили ее талию крепче, прижимая ближе, и она почувствовала его возбуждение — твердое, требовательное, пульсирующее через ткань камзола.

"Докажи свою клятву, Рафаэль," — прошептала она, отрываясь на миг, глаза ее горели вызовом и желанием, руки расстегивали его одежду. "Покажи, что наша любовь сильнее смерти."

Он не медлил, подхватил ее на руки, как трофей с поля битвы, и понес к огромному дубовому столу, где лежали карты военных стратегий, пергаменты с письмами и кубки с вином. Смахнул все одним мощным движением руки, вещи полетели на пол с грохотом, эхом отозвавшимся в зале. Уложил ее на холодную деревянную поверхность, платье задралось, обнажив ноги. "Клянусь кровью своей, душой своей," — прорычал он, срывая с нее платье с треском ткани, обнажая белую кожу, грудь, вздымающуюся от тяжелого дыхания, соски, напрягшиеся от холода и возбуждения. Его губы спустились к шее, зубы прикусили нежно, оставляя красный след, как метку собственности, затем ниже — к груди, язык обвел сосок, заставляя ее выгибаться и стонать.

Глава 1: Наше Время. Тени Прошлых Жизней

Элиза шла по мокрым от недавнего дождя улицам вечернего мегаполиса, чувствуя, как холодный ветер пробирается под тонкое пальто, заставляя кожу покрываться мурашками. Город пульсировал жизнью: неоновые вывески мигали рекламой гаджетов и виртуальной реальности, гудки электромобилей сливались с гулом толпы, запах мокрого асфальта смешивался с ароматом уличного фастфуда и кофе из автоматов. Но за всем этим современным хаосом скрывалась тень — ощущение, что кто-то наблюдает за ней. Не просто смотрит, а изучает каждое движение, каждую линию ее тела, как хищник в бетонных джунглях, выжидающий момента для прыжка. Это началось две недели назад, в маленьком кафе на углу, где она сидела с ноутбуком, редактируя текст для издательства. Взгляд, тяжелый и пронизывающий, словно невидимые пальцы скользнули по ее шее. Она оглянулась — никого подозрительного, только обычные посетители с телефонами в руках. Но с тех пор это повторялось: в метро во время утренней поездки, где толпа давила, а она чувствовала глаза на себе; в супермаркете среди полок с органическими продуктами, где вдруг воздух становился густым; даже в лифте ее многоквартирного дома, где зеркала отражали пустоту, но ощущение оставалось.

Ночью сны становились ее мучителями. Они были яркими, почти осязаемыми, как фрагменты забытого фильма или виртуальной реальности. В них появлялся мужчина — высокий, с широкими плечами, темными волосами, падающими на лоб, и глазами цвета надвигающейся грозы, полными неукротимой силы. Он не говорил ни слова, просто приближался медленно, шаг за шагом, и ее тело реагировало мгновенно: сердце колотилось, кожа горела, а между бедер разливалось тепло, которое заставляло ее извиваться во сне. Иногда сны смешивались с образами прошлого — буря, замок, алый шарф, — но она отгоняла их как бред от переутомления. Она просыпалась в поту, простыни спутанные, дыхание тяжелое, пальцы сами тянулись вниз, ища облегчения от этой необъяснимой тоски. "Это всего лишь сон," — повторяла она себе, глядя в потолок своей маленькой квартиры с видом на городские огни, но эхо его прикосновений оставалось на коже целый день, как невидимый шрам. Чтобы отвлечься, она звонила подругам, ходила на йогу, но ничего не помогало — тень нарастала.

На следующий вечер, возвращаясь из офиса, где она работала редактором в издательстве, специализирующемся на исторических романах, Элиза почувствовала это снова. Толпа у входа в метро бурлила, люди толкались, спеша на поезда, проверяя смарт-часы и наушники. Но сквозь хаос она увидела его. Он стоял неподвижно, как статуя среди потока, не мигая, его взгляд поймал ее, как крючок. Высокий, в черном пальто, которое подчеркивало его атлетическую фигуру, с плечами, говорящими о скрытой мощи, возможно, от занятий в зале или на боевых искусствах. Его губы чуть изогнулись в улыбке — не теплой, приветливой, а хищной, обещающей что-то темное и неизбежное. Элиза замерла на месте, воздух вокруг стал густым, трудно дышать, словно он высасывал кислород из ее легких одним своим присутствием. Она отвернулась резко, толкаясь сквозь толпу, и поспешила вниз по эскалатору, но ощущение его глаз на своей спине жгло, как поцелуй раскаленного железа. "Кто он? Почему я боюсь и... желаю этого?" — думала она, сжимая сумку так сильно, что побелели костяшки пальцев. Дома она включила сериал, пытаясь отвлечься, но мысли возвращались к нему, смешиваясь с отрывками снов.

Но сон пришел неизбежно, как прилив. В этот раз он был ближе: его дыхание теплым потоком касалось ее шеи, руки обхватили талию, прижимая к твердому телу. "Ты моя," — шептал он голосом, низким и вибрирующим, как далекий гром. Элиза таяла в его объятиях, не в силах сопротивляться, ее тело изгибалось, отвечая на каждое движение, стон вырывался сам. Проснувшись, она села в постели, дрожа, и коснулась себя, пальцы скользнули по влажной коже, двигаясь быстрее, представляя его. Облегчение пришло быстро, оргазм накрыл волной, но он было пустым, лишь усиливая тоску по тому, кого она не знала. "Это не может быть реальностью," — прошептала она в пустоту комнаты, но в глубине души знала: что-то надвигается, и оно не отпустит ее просто так. На следующий день она даже пошла к психотерапевту, рассказала о снах и ощущении преследования, но специалист списал все на стресс от работы и одиночества. "Попробуйте медитацию" — посоветовал он, но Элиза знала: это не поможет.

Чтобы развеяться, она пошла на выставку исторических артефактов в музее — ее работа требовала вдохновения. Там, среди витрин с манускриптами 17 века, она почувствовала взгляд снова. Он стоял у экспоната с рыцарским доспехом, глаза на ней. Она убежала, но дома сны стали ярче, с элементами прошлого — буря, клятва, — пугая и завораживая.