Ведьма для волка

Глава 1. Смех сквозь слёзы

— Эми, звёздочка, ты не заболела? Солнце уже выше богов поднялось, а ты до сих пор не встаешь.

Мягкий голос мамы разбудил меня. Она права. Обычно, стоило рассвету коснуться моих окон, я надевала удобное платье, умывалась холодной водой и бежала на рынок, чтобы помочь папе.

А что я могла ответить? Что хочу продлить мгновение? Сегодня последний рассвет, который я встречаю в доме родителей.

— Все хорошо, мам, — успокоила я маму, приподнявшись на локтях и зажмурившись от света.

— У тебя осталось мало времени. К обеду за тобой приедут люди графа, чтобы доставить тебя в Рейвен-Холл, — напомнила мама.

Двадцать семь лун назад наше захолустье посетил граф Вэйланд с осмотром своих владений. Вот тогда-то мы и встретились. Я так и не поняла, что произошло. Говорят, представители высшей знати способны почувствовать одаренную и сделать правильный выбор, даже если дар скрыт от самой девушки.

Он подошел ко мне, когда я разворачивала ткани на прилавке. Мой отец — ткач и к нам часто наведывалась знать, потому что такие редкие ткани нельзя сыскать во всей Риории. Я, конечно, не особо удивилась, застав перед собой знатного господина в дорогой одежде и в чистых сапогах.

Вот, что выдавало этих богачей и сильных мира сего — чистая обувь. В то время как простолюдины редко позволяли себе башмаки из крепкой кожи или ткани, эти же щеголяли в высоких блестящих от воска сапогах до колен. А дамы так вообще сходили с ума, надевая похожие сапоги с торчащим из них штырем. Это изобретение называлось каблуком и позволяло маленьким аристократичным женщинам быть чуточку выше ростом.

Я же очень люблю бегать босиком по летней траве, покрытой утренней росой или кататься на льду, схватившемуся за снежную россыпь ранней весной. Ни за что не променяла бы эти ощущения на жуткую тяжелую обувь. Как будто грязь могла испачкать их достоинство, а не только ноги.

— Добрый день, милая леди, — приветствовал меня этот представитель знати.

— Я разве похожа на леди? — искренне удивилась я. Конечно, благодаря ремеслу отца, одевалась я всегда с иголочки, но мои растрепанные в разные стороны волосы и положение за прилавком едва ли делали из меня аристократку.

— Хм… — мой вопрос застал незнакомца врасплох. Он уставился на меня, как на тот редчайший батист изумрудного цвета, которым особенно гордился отец.

Я смутилась, но взгляд не отвела. Мужчина сильно отличался от деревенских жителей. И не только одеждой. Высокий рост, горделивая осанка и особый наклон головы. Будто знал о своем собеседнике все. Приятная внешность дополняла его властную натуру. Темно-каштановые волосы и серые глаза идеально сочетались друг с другом, а правильные черты лица и мягкая усмешка отчего-то заставили забиться мое сердце чаще.

Нет! Взгляда не отведу! Кто он, Нахара его возьми, такой?

— Сейчас, может быть, ты и не леди, но обязательно ею станешь, милая Эмария Торн, дочь ткача из Легрина.

Развернулся и ушел! В тот момент мне ужасно хотелось его догнать и расспросить подробнее о его пророчестве. Может, он королевский маг? До безумия любила предсказания и различные магические тайны. Любила, ага. Сейчас умираю от испуга.

Оказалось, что нас навестил сам граф Вэйланд. Он потом еще и к нам домой заявился. Переговорил о чем-то с родителями, не спуская с меня пронизывающего тяжелого взгляда, как будто я ему не отдала сдачу после покупки. Когда он уехал, меня не покидало напряжение. Что-то вот-вот произойдет!

— Это был граф Вэйланд. И он попросил твоей руки.

В тот момент я сползла по стенке. Разве люди женятся вот так? Один раз взглянул и все? Любовь всей его жизни? Конечно, я верила в любовь. Ведь мои родители поженились по обоюдному согласию. Отец долго ухаживал за мамой и уговаривал ее выйти за него замуж.

А тут — примите, распишитесь, вы невеста!

Конечно, какой бы отец отказал выдать свою дочь за графа? Конечно же, оказалось, что любовь здесь — ни при чем. Все гораздо хуже.

Много раз папу приглашали в столицу Риории — Арквест, но он не хотел покидать родные земли. И ни за что не променяет деревенский быт и чистоту на грязные улицы города, куда стекались со всей страны не только ремесленники, но и всякий сброд.

Риория переживала не лучшие времена. В лучшие времена королевство процветало под умелым руководством герцогской знати, но последняя семья прекратила свой род более ста лет назад. Власть перехватили графы, став верными сюзеренами короля. Родословная герцогов и графов почти не отличалась, кроме одного момента — в герцогских семьях рождались ведьмы и укрепляли своей силой род. Графы вынуждены были искать не пробужденных ведьм и заключать с ними брачные союзы.

Говорят, без ведьмы земля угасает. Женщины перестают рожать, земля меньше плодоносит, а мужчины болеют смертельными хворями. И если ты управляешь частью королевства, то такая ведьма позарез нужна.

У графа Вэйланда и так вроде неплохо шли дела. Зачем ему ведьма?

— Только ведьма может родить ему наследника, — объявила мама, смущая отца.

Жаль, если это на самом деле так. Граф вынужден жениться не на той, кого мог бы полюбить, а на той, кто родит ему ребенка.

Но при чем здесь я?

Глава 2. Чёрный

Запах. Я помешан на поиске запаха. Одного единственного. Я никогда не чуял его, но я точно знаю, что когда почую — узнаю. Это внутри меня, словно в крови, течёт, бурлит… как и мой гнев. Ярость порой наполняет мой разум и заставляет моё сердце биться в бешенном ритме, я готов рвать и метать, уничтожать всё, что попадается мне на пути. Я должен быть зол, чтобы не забыть.

Проснулся, потянул носом воздух. Сотни, тысячи запахов мелкими осколками вонзаются в моё сознание, которое будто водой смывало мои воспоминания и понимание, что забывал, забывал почему злость важна, что именно мне нужно помнить.

Я поднял себя с лежанки в траве, вчера был дождь, я мокрый и голодный. Смысла нет. Ничего нет. Или? Сколько времени я внутри этого проклятого замкнутого круга. Без памяти, без жизни, без цели. Снова и снова. Я втягивал воздух, бежал вперёд, хотя здесь я уже был, а значит ничего не менялось.

Затаился. Там люди. Много людей. Они устремились через лес туда, где я много раз слышал голоса, туда, где река изгибалась и отрезала мой мир от их мира. Я много раз стремился туда, но, доходя до реки, отступал. Почему? Я не знал. Мне надо было, что-то там, в самой глубине этого чуждого мне скопления человеческих жилищ, звало меня. Но звериная осторожность сильнее таинственного зова. Река сбивала с толку, сбивала со следа.

Просто день. Солнце высоко. Лес скрывал меня.

Во сне я снова слышал голос. Мягкий. Голос, который мне знаком, но я не понимал почему он есть внутри моего животного естества.

— Кэйл, вставай, вставай же, — этот маленький человеческий щенок, тянул ко мне свои смешные лапы, эти длинные, без шерсти. Обнимал меня. Я чувствовал дыхание на своём ухе. — — Брааааааатик, — тихо-тихо шепчет. — Вставааааааай! — переходит на крик и я вскочил, скалясь во тьму.

Никого. Я один.

Некоторое время нужно, чтобы прийти в себя.

Снова лёг, сон не шёл, я так устал. Почему в определённое время оставляет спокойное существование, я делался беспокойным и вот эта злость, что жила во мне достигала предела?

Меня обходили стороной мои сородичи, хотя я точно знал, что я другой. Я не такой, как они. Нет. Что-то там внутри говорило мне это. Дело не в моей странного тёмно-чёрного цвета шкуре, нет. Дело во мне самом. Или том, кто я есть на самом деле?

— Кэйл, дуралей, — снова эта. Нет уже другая. Нет та же. Агггггрх! Я запутался. Она скалилась на меня, но меня не тянуло оскалиться в ответ, наоборот, меня переполняло тепло. Вот такое, когда лежишь на солнце, отдаваясь дрёме, а тебя греют лучи светила. Ты слышишь сотни звуков, ощущаешь тысячи запахов, но ничто не тревожит тебя. Как же хорошо.

Люди возвращались. Что-то поменялось? Внутри меня взвыло безумие. Новый запах. Внутри, с ними новый запах, которого не было, когда они следовали в ту сторону.

Я вскочил и устремился к ним, забыв об осторожности и внимании. Там то, что мне нужно, то что я искал. Сколько? Нет, десятки кажется бесконечных лет. Вот оно, оно возле меня. Сердце колотилось в груди, ускоряя мой бег. Лошади всадников начали нервничать и я инстинктивно осадил себя. Нет. Нельзя. Тише-тише.

Замер, припадая ко всё ещё мокрой земле. “Ближе не надо, пусть уйдут немного,” — говорило мне моё сознание зверя, но чутьё, безумие крови подгоняло вперёд. Я сделал полукруг и последовал с ними в одном направлении.

Запах дурманил меня, я сходил от него с ума. У меня почти не было времени. Нет… нет…

“Боги, прошу вас!”

Боги? Постой. Что?

Люди остановились на привал. Я слышал других хищников во тьме, но они не подошли бы ближе и дело не в том, что там люди, а в том что здесь был я. Шерсть встала дыбом на холке, я готовился к битве и не важно кого мне нужно разорвать в клочья, но там есть то, что принадлежало мне, то, что мне необходимо, как воздух, и я это не отдам.

Я прикрыл глаза, упиваясь этим пьянящем меня ароматом. И воспоминания, знания, наполнили меня — это моя цель, это то, что жизненно необходимо. Ещё чуть-чуть, ещё немного и свершится то, чего я так долго ждал. Сотня лет, мерзких лет внутри шкуры чёрного волка: охотиться на зайцев и жрать падаль, когда внутри ненависть и попытки вспомнить себя — я не зверь. Да. Да.

Запах приближался ко мне. Что? Я вскочил в нетерпении, но вовремя опомнился и прижался телом к земле. Оно идёт ко мне, моё спасение, моя отрада. Вот-вот… Я видел в темноте двух человеческих самок. Это не то, что я ожидал увидеть или, а что я вообще ожидал увидеть? Очень большая и издающая очень противные звуки. Она странно лаяла даже для человека. Захотелось перегрызть ей глотку, чтобы она замолчала.

Я медленно двинулся в сторону, стараясь не сильно подниматься от земли. А вот и то, что я искал — это тоже человеческая самка. Тоненькая, мелкая, светлая. Её мордочка такая милая. Она вскинула голову и устремила свой взгляд прямо на меня. Не может быть, что я так близко подошёл, потерявшись от сводящего меня с ума запаха?

— Воооолк, — разорвала темноту воем вторая. — Чёрный! Чёрный волк!

Чтоб тебя! Готовился к прыжку, чтобы остановить этот раздражающий звук, но тут моя, та, вторая сорвалась с места и побежала.

Догнать… её обязательно надо догнать. Я устремился за ней, преследуя и так отчаянно молясь каким-то там странным богам.

Глава 3. Стекло

Я держала в руке осколок стекла, задыхаясь от страха и бешеного бега. Одинокий и одичалый зверь преследовал меня через лесную чащу, и, кажется, не знал усталости. А я смотрела в его горящие янтарным огнем глаза. Так странно. Тьма сгущалась, а я все равно могла разглядеть цвет. Похоже, это последнее, что я увижу перед своей гибелью.

Все началось из-за дурной идеи моего отца взять с собой его сестру, тетушку Бри. Ей мало моих испорченных детских воспоминаний. Нужно было еще вылить дегтя в мое предполагаемое счастливое будущее.

Из-за нее мы выехали на два шага солнца позже, практически под вечер. Тетушке Бри показалось, что мы с мамой собрали слишком мало вещей, хотя граф четко дал понять — в Рэйвен-Холле меня ждет абсолютно новая жизнь. В качестве моего приданного — мой спящий дар. Тетушка подключила к сборам всю деревню, обещав им в будущем мою персональную благодать, раннюю и теплую весну каждый год, а также много здоровых детишек и отсутствия болезней у мужчин. А если кто поскромничает и от жадности спрячет дар для будущей ведьмы Эмарии, она, то есть я, нашлет проклятье.

Не знаю, что подействовало лучше — обещание благодати или насланной порчи, но теперь замок графа должен был вместить в себя пожитки всех жителей Легрина.

Всю дорогу она не замолкала, выведя из себя молчаливых стражников, охранявших целый обоз с моими вещами. Лошадей, которых прислал граф, не хватило. Папа, находясь под внушением тети Бри, раскошелился и купил старые клячи у кузнеца. Естественно, ехали мы очень медленно.

Уставшие от болтовни тети Бри стражники отъехали чуть вперед, уверенные в безопасности ближайшей дороги до Рэйвен-Холла. Моя голова раскалывалась, я уже и правда начала думать, что помереть после обряда не такая уж и плохая участь.

Тетушка Бри рьяно защищала мою честь. Видимо, собиралась меня сопровождать до самого брачного ложа с моим супругом. Вдохновившись новостями, что ее самая непутевая племянница выйдет замуж за самого графа Вэйлэнда, раздулась от гордости, как петухи на заднем дворе у соседей. Сама-то она замужем никогда не была, детей своих не было. В возрасте сорока весен оставалась старой девой.

Ее гордыне вдруг почудилось, что наш извозчик как-то “не так” посмотрел на меня. Тетушка Бри схватила один из узлов с вещами и запустила им в голову ничего не понимающего мужчины. Разразился скандал. Моя родственница заверещала так громко, что у меня зазвенело в ушах.

Боги, пусть она заткнется! Пытаясь отвлечься от перепалки с извозчиком, я с тоской уставилась в лесную тьму. Что-то сверкнуло и появилось из ниоткуда. Темная блестящая шерсть и голубоватый пар от пасти пробудили во мне отчаянный страх и желание бежать, как можно дальше.

— Воооолк, — в отличие от меня, тетушка Бри бежать не смогла, но воспользовалась своим главным оружием — неистовым воплем. — Чёрный! Чёрный волк!

Я почти не слышала ничего, кроме стука своего сердца и сбившегося дыхания. Я глотала ртом холодный воздух. Голова кружилась, но ноги мчали меня сами. Вперед, только вперед!

Ветки деревьев хлестали по лицу и цеплялись за волосы, выдирая их клочьями. Платье за короткие мгновение превращалось в лохмотья, а я бежала и бежала, гонимая бешеным зверем. Волк, но до чего же огромный! Его лапы рвали когтями землю, он рычал и злился, что никак не мог поймать добычу.

Он уже почти дотянулся до меня, но внезапно земля под ногами ушла.

— Ай! — взвизгнула я, скатываясь по каменистому обрыву. Что-то больно впивалось в меня, я пыталась зацепиться за корни деревьев, но безуспешно.

Удар смягчила река. Я плюхнулась в мелководье, промочив ноги и платье. Когда попыталась встать, подскользнулась и ушла в воду с головой.

Вот прекрасно! Если я не умерла от воплей тетушки и острых зубов зверя, то обязательно скончаюсь от холода. Весна в этом году поздняя и затяжная. Пришлось сбросить плащ, подбитый мехом — последнее, что меня могло согреть. Он намок и толку от него почти нет, а вот шансы пойти на дно вместе с ним у меня оставались.

Как же мне повезло, что я умела плавать и частенько бегала по лесным окрестностям Легрина. Матушка всегда говорила, что во мне слишком много энергии, и поэтому я из-за своей непоседливости, казалось, бывала везде и сразу. Вообще я девушка бойкая. И упади я в обморок в обозе, уже давно бы взошла на алтарь богов, посвящая им свою душу.

Я выплыла на поверхность, сплевывая воду. Услышав затяжной волчий вой где-то сверху, я наконец-то начала успокаиваться. Он отстал! Не догонит! А вода смоет и изменит мой запах. Волк меня не найдет!

Мой запал поубавился, стоило мне выйти на берег. Мокрое платье облепило меня, а холодный воздух тут же окатил ледяной волной, забравшись под кожу. В заполненных водой башмаках ноги скользили по камням, и я несколько раз упала, расцарапав ладони и разбив колени. Когда-нибудь этот ночной кошмар обязательно должен закончиться.

Вот бы проснуться!

Эта мысль меня чуть не пригвоздила к месту. Мне снился подобный кошмар много раз, но я никогда не придавала ему значения. Только… я каждый раз просыпалась, видя позади себя дикие глаза волка.

Он искал меня, даже когда я спала!

И сейчас, когда нашел и упустил, едва ли остановится. Нет, после того, что я узнала о себе, мне не показались мои умозаключения странными. Напротив. Нутром чуяла — правда! Ищет!

Глава 4. Разочарование

Я открыл глаза. В нос ударил запах. Мерзкий запах затхлости, тлена и плесени. Над собой я видел потолок. И… подожди-ка! Я поднял вверх лапу. Нет! Рука! Рука, чтоб тебя, рука! Пальцы. Потрясающе! Правда? Правда?

Вторая рука не послушалась. Я попытался поднять её, но не получилось. Какого?.. Я глянул на неё, но моё лицо уткнулось во что-то… это… волосы? Чья-то голова? Свободной рукой я ощупал то, что прижимало не только руку, но и половину моего тела.

Оно было мокрым, но тёплым… это… чтоб меня! Это человек!

Мысли осколками посыпались на меня. Я зажмурился. Ничего не могу вспомнить, кроме погони и в плече больно саднило. Ощупал себя и обнаружил что-то застрявшее у меня в теле — осколок стекла.

Так. Так.

Я снова коснулся человека, рука определённо давала мне понимание того, что это женщина. Как я оказался в этом доме, да ещё с женщиной?

— Ты больной шерстяной засранец, ты что девицу сожрать хотел? — возмутился я.

— Я? — ответил сам себе же. — Нет, я нашёл ведьму.

А? Я выбрался из-под девицы. Всмотрелся в неё. Ведьма сняла проклятие?

— Да? — спросил я у неё. Но она конечно не ответила, потому что была без сознания, а ещё её трясло и я чувствовал запах крови.

Всмотрелся в девушку. Раны на руках — два глубокий пореза, видимо от стекла, которое она хотела в меня воткнуть. Хотя нет. Воткнула же. Да.

— Ты снова человек! Здорово же!

И я хотел ответить сам себе, что да, только вот девочку жалко, совсем молоденькая и такая красивая, хоть конечно и помята основательно, но чего ещё ждать от кого-то, кто по лесу во тьме убегал от волка? Большого страшного и чёрного, как эта ночь, волка.

А? Я глянул в окно. Ночь… а я всё вижу!

Разочарование, разрывающее изнутри, заполнило меня, воспоминания, а точнее, знание, наконец, достигли моего ошарашенного происходящим разума.

— Не стал ты человеком, Кэйл… если бы стал, то ни одного проклятого выродка не рассмотрел бы. А ты видишь её прекрасно.

И я видел: светлые локоны волос, растрёпанные из платка и причёски, промокшее платье грязное и изодранное, руки в порезах и кровь… чую её кровь.

— Ох, твою, чего ты сидишь, идиот? Она же замёрзнет, заражение крови получит, помрёт! Эта та ведьма, которая тебе нужна, а ты сидишь и пялишься на неё?!

Я вскочил. Точнее, так себе это можно назвать словом “вскочил”. Из волка в человека всегда неуклюже и болезненно.

И я привык — каждую весну, чем ближе сияющий огнями праздник начала лета, я становлюсь менее подвержен чарам, которые обратили меня в волка почти сотню циклов назад. Я могу обращаться в человека, того, кем был когда-то. Время не властно надо мной, я остался таким же как был в тот день… или нет? Не знаю. Память играет со мной злую шутку. Когда я человек, то вспоминаю почти всё, но зверем внутри меня есть лишь злость, яростное желание охоты — выследить добычу, моего врага и отомстить, хотя я никак не могу вспомнить кому и за что.

Праздник приходит — единственная ночь, когда я могу стать человеком от заката и до самого рассвета, не оборачиваясь. Но после — очередной цикл в ненавистной шкуре, подгоняемый лишь гневом кипящим в моей животной крови.

Я вышел из дома.

— Кэйл, ты знаешь это место. Знаешь. Откуда?

Я осмотрелся. И вправду очень-очень знакомо. Я сделал шаг вперёд. Зрение не подводило меня в темноте — это…

— Ласта, — некогда селение, которое я прекрасно знал. — Вот там был дом пекаря, вот тут кузнеца. Кузнеца звали… звали… не помню. Но это точно Ласта. Что случилось?

Я замер в замешательстве, но потом вспомнил про девушку. Да. Точно. Надо согреть и перевязать раны. Там, воооон там, дом знахарки, старой Моран. Замер на пороге. Ребёнком бывал тут несчётное количество раз.

Зашёл внутрь. Ничего не изменилось. Остальные дома совсем плохи, но тут — Моран была ведьмой, а значит её дом остался нетронутым и в благости, да и пустил меня внутрь только потому, что знал мою кровь, другому на моём месте не поздоровилось бы.

Пройдя в большую основную комнату дома наткнулся на очень хорошо знакомое мне кресло-качалку и… скелет в женском платье в нём.

— Моран? — спросил я. Пустые глазницы потемневшего черепа смотрели, кажется, мне в самую душу. Отчего-то захотелось прикрыться, хотя за это долгое время к своей наготе уже привык. — Прости, немного без одежды. Волки штанов не носят. Но, помнится, тебя это не очень смущало, да? Не против, если я тут немного кое-что поищу — у меня там девушка, её нужно согреть и перевязать раны. Уверен, что твои заговоренные травы будут к месту. А где перевязки, я помню.

Я ухмыльнулся и в голове возникло воспоминание, как Моран перевязывала мне раны, когда я царапался или меня мяли в драках. И меня ругали за драки с местными мальчишками, потому что им нельзя было драться со мной, но я умел довести кого угодно.

— Что случилось с жителями? — поинтересовался я у скелета хозяйки, пока обыскивал нужный мне шкаф. — Почему ты осталась? Хотя да, помню, ты говорила, что умрёшь там, где сидишь, и никто тебе в этом не помешает. Сбылось. А ещё, помнишь? Ты мне напророчила, что я проживу дольше твоего? Помнишь? Я тогда ещё смеялся. Тебе было сколько? Восемь десятков? Я шутил, что не может такого быть, чтобы я прожил на свете дольше тебя. Война какая заберёт. А ты, старая карга, кряхтела тогда, чтобы я помянул твоё слово. Вот он я… да. Вот ведь? Не помню, сколько мне там было, когда стал шерстяным, но сейчас на десять десятков уже старше себя того. Так что. Ты оказалась права.

Глава 6. Смерть

Впервые за то время, что я был в шкуре на меня навалилась невероятная чистота сознания. Не наполненная вопросами и болью сожаления, жаждой мести и крови, хотя я понятия не имел чьей. Не смыслом поиска следа, охоты или чего бы то ни было. Мне стало так хорошо. Я был волком, я смирился со своей участью.

Я умер.

Не очень приятное чувство, когда смерть обнимает тебя, или напротив – потрясающее чувство. Оно тем и поразительно, что с одной стороны сопротивление и страх, а с другой невообразимый покой. Как давно мне не было так спокойно?

Вот с этой девочкой было спокойно. Она была очаровательной, жаль только, что не узнал её поближе, жаль, что напугал и не попросил прощения. Я не хотел, но я не мог иначе – шкура, клыки… да. Определённого плана эмоции вызывают, что уж поделать?

Она была такой светлой, на лучик похожа. Лучик, который мог меня спасти. Солнечный зайчик. Такой – ловишь, его ловишь, а он убегает.

В моей голове послышался детский смех. А ещё бряцание оружия. От бляшек начищенных до блеска бегали солнечные зайчики и мы их ловили. Да. Нет? Как давно это было? Очень, очень давно. Невыносимо долго.

Эта светлая девочка могла стать моим зайчиком. Могла спасти меня. Я так её искал. И вот…

Она немного раздражала болтовнёй, но лишь потому что я не привык. Со мной столько времени никто не разговаривал, а тут столько слов, что я даже не сразу понял, что она вообще ко мне обращается. Однако. Ничего себе – ко мне! Я даже пытался ей ответить, но увы получился невнятный рык, который явно её напрягал.А ещё было всё равно как она меня называла, решила, что Кэйл мой хозяин. А это… а кто это? А это важно? Я точно знал, что важно, но подробностей не помнил.

Она меня “пушком” назвала. Я подумал, что она полоумная, но с другой стороны я знал, что она ведьма. А все ведьмы не в себе, да и мне не важно, главное, что она та самая, та единственная, что должна сделать для меня… что сделать? А это и не важно. Наплевать вообще. Теперь-то уж подавно.

Я уже не узнаю, что там и как, меня не посетит озарение вперемешку с гнутущей тягой к мести, и яростью, кипятящей мою кровь.

Она заставила поймать ей зайца. Пока ловил думал, что потом придётся ловить её, но она не сбежала. Почему она не сбежала? Это же даже мне, волку очевидно, а она осталась со мной. Странная.

А как она разделывала этого зайца. Рыдала почти. Точно полоумная – кто ж над зайцем плачет? Совсем.

И…

Моран-Моран, что же ты так? Ведь не должно было сработать заклинание защиты – девочка же ведьма! Или это из-за меня и моей изменённой сущности? А имеет ли это какое-то значение теперь?

Пауки… брррр! Всегда к ним с опаской относился. Говорят раньше тут таких была тьма, ведьмы лютовали. А потом ведьм становилось меньше и их старых добрых многоногих приятелей тоже.

Откуда я это знаю?

Я читал это в книгах! Таких огромных, толстенных книгах, сидя на той самой волчьей шкуре, разложив книги перед камином, что был в кабинете моего отца.

Отец был суров. Но я помню только чёрные, как смоль волосы и бороду, а ещё тёмные глаза. Нет. Тёмные глаза были у моей матери. А у отца были голубые. Он смотрел ими в самую душу, мне так казалось. Ему нельзя было врать. Отец работал за огромным столом, перебирал бумаги, писал что-то. Всё время приходили гонцы – туда-сюда. Я слушал, как отец отдавал приказы и это было такое полное для меня мира время.

А потом появилась она.

Маленькая и назойливая. С тёмными, как у меня и отца волосами, и тёмными мамиными глазами, но она тоже смотрела в душу, а ещё… ещё… ненавидел её так же сильно, как любил. Моё наказание. Моя любимая… кто? Никак не могу вспомнить её имя, хотя её назойливый ор, словно набат будит меня, даже несмотря на то, что я волк.

— Кэйл, какого ты тут валяешься? – спросила она. — Не притворяйся мёртвым! Вставай, Кэйл!

— Отстань, я умер!

— С чего вдруг?

— Меня покусали ведьмовские пауки. Один сделал во мне огромную дырку и отравил ядом.

— Тоже мне оправдание, – возмутилась она.

— Что? Это отличное оправдание!

— А как же я?

— А что с тобой?

— Ты… ты… снова забыл? Шерстяной бездарь!

— Я никогда не был бездарем! Зачем ты обзываешься?

— Потому что мне виднее.

— Вот те раз! С чего бы?

— Потому что я твоя сестра!

— Что? Кто?

— Ты… ты…

И она заплакала. Нет, она пнула меня! Я рыкнул. Какого она так делает? Зачем она меня пинает?

— Вставай! Хватит валяться! Кээээээйл!

— Да уймись! – снова рыкнул я. — Чего ты ко мне пристала? Впервые так хорошо внутри, а ты всё портишь своими плачем и пинками!

Я был готов встать и загрызть её. Что за назойливая девица! И она что? Моя сестра? Уберегите боги и защитники рода от такой сестры – монстр не иначе!

— Ты, бесполезный кусок меха! – вопила она. — Вставай! Уберегите боги от такого брата! Бестолковый, ленивый, бездарный, грубый, дуураааааак! Ну, вставай, пожалуйста, не надо умирать, я тебе не разрешила!

Глава 7. Обряд

Я не знаю, сколько времени провела рыдая в шкуру волка. Мне показалось, что вечность. Было так горько, казалось, что я потеряла кого-то такого важного для меня, очень нужного. Но это же всего лишь хищный зверь, из-за которого я здесь оказалась, среди могил и на мою голову посыпалось столько несчастий.

Но он спас меня. Спас. Пожертвовал собой, чтобы я выжила, и это знание давило на меня, уничтожало. Я не хотела его смерти! Прости меня, волк, прости меня, прошу тебя! Не умирай, не умирай!

Однако жизнь покинула его. Я чувствовала ещё тепло тела животного, но грудь не вздымалась от дыхания, а сильное сердце не билось.

— Простииииии, – прорыдала, уже не имея внутри слёз. — Не умираааай!

Я впала в состояние забытья. Мои пальцы до побелевших костяшек сжимали чёрный мех зверя. А сознание истончилось, словно кромка льда во время оттепели. Я плыла, будто во сне, сквозь непроницаемый туман, пока кожей не ощутила чье-то присутствие.

Оторвав голову от тела моего мохнатого друга, я узрела что-то невообразимо чудовищное, напугавшее бы меня до онемения и, может быть, самой смерти, но в это мгновение я была не в себе, и потому глаза видели, голова понимала, а всё остальное где-то… не здесь. Горе от потери волка оказалось сильнее любых других потрясений.

Чёрные обветшалые одежды, сверху плащ с накинутым на голову капюшоном, а внутри кости. Затхлые и тёмные, похожие на старые ветки деревьев без коры, изъеденные жучками. На меня смотрели пустые страшные глазницы.

— Ты смерть? – прошептала я, обращаясь к этому кошмару, не ожидая, конечно ответа, однако…

— Нет, – возвестил у меня в голове голос дряхлый, хриплый, еле слышный, словно его владелец простужен. И тут уже точно нужно бы испугаться. Но нет, я лишь нахмурилась.

— Нет? – взбрело в голову уточнение.

— Нет, – подтвердил голос. — Мне жаль, – и я поняла, что это женский голос. — Очень-очень жаль. Мальчик мой…

— Так это ваш волк? – спросила я, а в голове возникло имя, что я прочитала накарябанным на полу. Может не правильно прочитала?

— Это не волк, – был ответ. — А ты, разве не знаешь, что входить в дом ведьмы опасно?

— Я… нет.

— Ты же ведьма! – и в этом явно слышался упрёк и возмущение.

— Ещё нет. Точнее, я совсем недавно узнала, что я ведьма, внутри меня, говорят, есть силы, но они спят до…

— Чушь! – прервала меня она. — Ведьмами не становятся, ими рождаются. Не важно слышишь или нет, не важно умеешь или нет. Ты — ведьма. Но я понимаю, почему мои детки напали на тебя. Глупая девочка.

— Простите, – всхлипнула я, переводя взгляд на волка.

— Нечего слезами всё заливать. Вставай и возвращай его назад.

— А?

— Хочешь?

— Да, – воскликнула я, понимая наконец слова, осознавая, что могу, точнее… — Я могу его вернуть?

— Какая говорливая бедовая ведьма, – проворчал голос, смущая меня. — Не повезло тебе, мальчик.

— Простите, – я снова повинилась.

Кажется эта костлявая дама, а это ведь была дама, фыркнула.

— Чем дольше ждёшь тем сложнее будет его возвращать. Ему там хорошо, он уйдёт во тьму, и назад ты его не дозовёшься!

— Я всё сделаю! – и я правда была готова на всё. Или почти на всё. Точно не понимала. Я вообще, наверное, окончательно сошла с ума, раз разговариваю с костями в одежде, надеясь, что… смогу воскресить умершего волка?

— Тащи его на самую старую могилу, – приказала она.

— А? Но которая здесь, – я осмотрелась. Неужели мне надо обегать все эти камни и по надписям на них определить их возраст?

— Самый тёмный камень, – почему мне показалось, что она закатила глаза, как обычно делала мама, когда мы, её дети, проявляли медлительность или несообразительность?

Я встала и осмотрелась. Сгущались сумерки, и разглядеть все, что вокруг меня происходит, крайне проблематично, хотя… Вон тот камень! Да, он тут самый тёмный. Прилично далеко. Я глянула на огромного волка, поразившего меня своими размерами при свете дня. И как мне его тащить?

Вообще я не привыкла сдаваться.

И опыт у меня имелся, когда торговцы привозили сырье и ткани для ремесла моего отца. Неживой большой волк? Ха! А как насчёт недвижимого быка и огромной повозки? Это я с виду хрупкая и маленькая, а голова у меня прекрасно соображает.

— Простите, ммм, – задумалась, как лучше её назвать, чтобы не обидеть, — госпожа? Мне нужна ваша мантия.

Если бы костлявая могла поперхнуться и закашлять, то обязательно сделала бы это.

Не знаю, кто это и зачем мне пыталась помочь, но она исполнила мою просьбу, бросив предмет своего одеяния передо мной. Ее же обволокла холодная белая дымка.

Я еле-еле перетащила бездыханного волка на полотно ткани и схватилась за края, таща за собой.

С меня стекал пот, руки онемели, спина ныла, но я, сцепив зубы, терпела и продолжала тащить шерстяного к могильному камню.

Кости в белой дымке парили надо мной в полной тишине погоста. Я даже в какой-то момент подумала, что действительно потеряла рассудок. И не мудрено же. Да?

Глава 5. Паук

Яркий свет заставил меня немного приоткрыть глаза. Едва соображая, попыталась пошевелиться, но тело меня не слушалось, а что-то тяжелое словно пригвоздило меня к старому деревянному полу. И этот запах… пальцы сами собой коснулись чего-то мягкого и теплого, похожего на лисий мех, который отец продавал вместе с тканями. Странно, я же скинула с себя плащ, чтобы не утонуть в реке.

Воспоминания о ночном кошмаре заставили меня распахнуть глаза и вскрикнуть. Волк нашел меня, а затем я попыталась его ранить, и, кажется, воткнула кусок стекла сквозь плотную густую черную шерсть. Неужели я убила здоровенного волка маленьким осколком?

Зверь лежал поперек меня, на боку. Я видела только его спину. Так, может он ранен и спит? И ему совсем нет дела до меня?

Я оттолкнулась от него, усиливая попытки выбраться из-под тяжеленной волчары, но внезапно, даже не услышала, а почувствовала тихое низкое рычание. Ясно. Отпускать он меня не собирался. Так почему же не сожрал?

— Эй, волк! А ну, слезь с меня!

Я, наверное, сошла с ума, раз решилась заговорить с волком. Да еще и в приказном тоне. До этого мое положение казалось мне куда более безопасным. Волк поднял голову и повернулся ко мне мордой. Его горячее дыхание обволакивало шею. Я поморщилась, но не могла отвести взгляд от его янтарных и теплых глаз. Я и раньше видела волков, но они были в два раза меньше. К тому же, этот волк показался мне осознанным, как будто понимал речь человека.

Волк фыркнул, зевнул, продемонстрировав размер своих зубов и снова отвернулся. Это угроза такая?

— Ну, воооолк, у меня уже ноги затекли! — простонала я, сама не понимая почему, расплакалась. — Я хочу домоооой. Слезь с меня, пожалуйстааа.

Видимо, девичьи слезы все же пробудили в этой волчаре негодование. Он полностью развернулся ко мне, окончательно придавив меня к полу. Даже руками пошевелить не могла.

— Ну, все! Мне конец! — вырвалось у меня, пока волчья морда приближалась к моему лицу.

Вопреки моим ожиданиями, волк слизнул слезы с моей щеки. Вот это да! Он меня жалеет? Что-то внутри меня резко оборвалось от сострадания волка, и я теперь по-настоящему заплакала. Навзрыд.

— Понимаешь, я жила хорошо. У меня была моя семья, а потом вдруг это замужество на мою голову! Я его видела всего два раза, волк! Как можно выйти замуж за человека, которого не знаю. Скажи, а?

Волк же слушал и облизал полностью мое лицо, чтобы я, наконец, успокоилась. Теперь мне не помешает умыться.

— А теперь еще и ты! Я каждый день после помолвки слышу и думаю — смерть, смерть, смерть. Гадая, что же со мной случится завтра? Зачем ты за мной погнался, а волк? Вот кому лучше сделал? Лежишь теперь здесь на мне, а мог бы зайца какого поймать. Или чем ты там питаешься?

Волку показалось мало обслюнявить мое лицо. Когда дело дошло до шеи, я захихикала и смогла выбраться из-под тяжелого мохнатого зверя.

И тут же поежилась от холода. Ледяное утро с заморозками взбодрило меня, да и платье все еще было влажным. Я осмотрелась — на полу лежит целая одежда и какой-то плащ. Хм. Интересно, кто это все принес?

Волк поднялся на лапы и лениво потянулся. Боги, какой же он огромный! Неужели я настолько поверила в свои силы, что побежала прочь от него? Зверь сел и посмотрел вначале на одежду, затем на меня.

— Ты хочешь, чтобы я это надела? — спросила я у него. — Я, наверное, лишилась разума, как та старуха Ёлка. Представляешь, забыла свое имя, называя себя деревом. Так и прижилась у всех. Вот и я не лучше. Разговариваю с тобой, будто ты что-нибудь понимаешь.

Волк повернул голову на бок и посмотрел на меня с грустью. Как мне показалось.

— С другой стороны, я ведь ведьма, хоть и недоделанная. Значит, мне все можно. И с тобой разговаривать тоже.

Мой собеседник заскулил. Чтобы его не расстраивать, я потянулась к одежде и заметила, что мои ладони перевязаны мотком белого ситца. Так, вчера я здорово поранила ладони, а потом и вовсе порезала стеклом. Но кровь не шла, значит раны быстро заживали. Слишком быстро.

— Так, а теперь давай поговорим, как взрослые волк и ведьма, — хмыкнула я. — Где твой хозяин? Это ведь он все принес и перевязал мне руки? Кто он? Поэтому ты меня погнал сюда? Не хотел меня жрать? Как его зовут?

Волк подскочил на лапы и зарычал. Он царапал когтями дощатый пол. Одно и то же место. Моя беспечность до добра не доведет. Вроде бы мило общались с волком, но совсем забыла, что это опасный зверь.

— Тише, Пушок. Тише, — я подняла руку в надежде его успокоить, но он аккуратно схватил зубами остаток рукава моего платья и потянул к полу. Ну, все. Конец мне за то, что назвала его Пушком.

Моя рука коснулась пола. Того места, которое волк царапал когтями. Тень падала, затемняя угол, поэтому я не сразу увидела какие-то буквы. Читать я умела. И считать тоже. Отец доверял мне работу в своей лавке с тканями. Это было необходимо, хотя другие дети в нашей семье едва алфавит выучили.

Ну, хоть за меня не стыдно будет, если попаду в семью графа. Когда попаду, мысленно поправила себя, пытаясь приободрить.

Волк мордой ткнулся мне в спину. Еще и подталкивал, негодяй шерстяной! Я вернулась к надписи.

— Так… ну и почерк. Кел, — волк рыкнул в нетерпении топнув передними лапами. — А нет, погоди. Каил… хотя… Кэйл, да?

Глава 8. Кладбище

Меня окутал всеобъемлющий покой, из которого я не хотел выбираться. Реальность и туман смешались. Я зажмурился, чтобы не пробудиться. Но нет… нет. Пение звало меня, я не мог сопротивляться ему, и в конечном итоге оно вытащило меня из тепла в холод. Я открыл глаза.

Темно. Тихо. Холодно. Встрепенулся. Последнее, что помню — схватку с огромным пауком и плач девочки, той, которая ведьма. Я вскочил на лапы и оскалился… Страх за ее жизнь странным образом парализовал меня. Я почувствовал запах её крови. Меня объял первобытный ужас. Что с ней? Где она? Вдруг она пострадала? Из-за меня, проклятого!

Но на меня сгустилась тьма ночи. Я на открытом месте – вокруг воткнутые в землю камни – зачем люди сделали это? Но не важно… рядом со мной лежала ведьма. Поняв, что опасности вокруг нет, я расслабился, подошёл к ней ближе, обнюхал. Как же вкусно она пахнет. Моё сокровище. Но запах крови меня тревожил. А ещё… я ткнул в неё носом, однако она не откликнулась. Ей ведь надо открыть глаза?

Я лег рядом и всмотрелся в её морду. Она спала? Нет? Да?

Тревога заполнила меня. Нервно встал, перебирая лапами. Кого мне позвать на помощь?

Снова ткнул в неё носом. Если с ней что-то случилось, то это плохо, очень плохо. Я точно это знаю. Тьма ночи накрыла лес и эту поляну с камнями.

Что же делать?

Я снова лёг, заскулил. Надо согреть её? Я прижался к самке сильнее и закрыл глаза.

Сознание обрушилось на меня лавиной.

Я умер! Чтоб меня! Я умер!

Я был по ту сторону. Чувствовал, как смерть обнимает меня.

И я жив? Почему?

Я оторвал голову от земли и сел. Слишком резко. Голову повело. Вокруг тьма, но я четко разобрал очертания могильных камней.

— Отличное место, Кэйл. Чего бы не помереть на кладбище?

Рядом со мной застонала девушка. И я перевёл свой взгляд на неё. Видел отлично – всё ещё волк. Но…

— О, да! Это ты вытащила меня? Забрала у смерти. Ты же не умеешь! Ведь ты пока не ведьма! – а ещё меня преследовал запах её крови. Но она цела вроде бы. Осмотрел ее – вот, ладонь, рана вскрылась, и пальцы другой руки в крови.

Девушка была ледяной.

— Ты провела обряд? Глупая. Зачем? Ты же можешь умереть! Холод тьмы заберёт тебя у меня!

Я погладил её по щеке. Какая же у нее мягкая кожа… Тревога гнала меня спасать мою ведьму, мое спасение…

Я огляделся. На глаза попался плащ. Неплохо. Ходить на двух ногах после возвращения в человеческое тело довольно сложно, но у меня не оставалось выбора. Мне просто необходимо согреть её – ведьмы после обрядов всегда слабы, а если она провела обряд жизни, да ещё не имея полной силы, представить сложно, каково ей.

Но оставалась главная проблема — я понятия не имел, сколько времени сегодня пробуду человеком. Успею ли я дотащить девушку до дома ведьмы?

Надо спешить!

Примерно сориентировавшись, потому что здесь мне знакомо всё – вот эти надгробные камни, если напрягу свою память, то вспомню, что написано на каждом. И это смех, да и только – себя не помню, а что выбито на кладбищенских валунах, знаю.

Завернув ведьму в плащ, поднял на руки и понёс в сторону селения. Она, как мне казалось, то приходила в себя, то снова теряла сознание. Лишь бы обряд не утянул её за собой в мир вечного сна. Мое сердце больно ударялось о ребра. Только бы ее не потерять!

— Потерпи, хорошо? Совсем немного, я понимаю, но надо продержаться до утра, а там станет легче. Я обещаю. Не думаю, что ты веришь мне, но я надеюсь, что не ошибаюсь. Эти знания внутри меня, рассказанные Моран и Элинор… Элинор… Я не помню кто это. А Моран — ведьма из селения, это из-за неё напали пауки. Но думаю, она не хотела. Паучья защита дома сработала на ведьму, то есть на тебя, потому что внутри тебя сила ещё не проснулась. И уверен, что, когда я волк, заклинания иначе действуют на меня. Так что… может это я виноват.

Я шёл, и не надо было говорить без умолку, конечно, но я был расстроен. Отчаяние, беспокойство и сводящая с ума тревога за жизнь девушки наполняли меня. Да, она может спасти меня. Я искал её бесконечность, как мне кажется, и вот найти, а потом так нелепо потерять… Но переживал не из-за этого всего. Она невероятно милая, и я виноват перед ней. Если бы не мохнатый я, она не попала бы в эту передрягу. С ней не случилось бы столько несчастий. Одна встреча с волком чего стоит. Сколько людей может похвастаться этим?

Полагаю не очень много. Особенно тех, кто смог пережить подобное.

Дойдя до дома, я прислушался. Тишина. Полагаю, что заклинание не сработает дважды. Правда, велика вероятность, что есть и другие охранные ведьмовские уловки. Но если не обследовать дом… как бы мне ей рассказать, что нужно делать, а чего делать нельзя? Впрочем, я и сам мало чего знал. Но главная комната в доме точно была безопасной. Волчье чутье меня никогда не обманывало.

Я почти не устал, неся свою драгоценную ношу. И даже как-то было жаль ее от себя отрывать, но нужно скорее ей помочь. Я положил девушку на небольшую широкую лавку, накрытую лоскутным одеялом. Оглянулся на кресло – скелета не было.

— Вот те раз, – выдохнул я. — Отлично, Моран. Твоих рук дело?

Глава 9. Крест

Белые всполохи света врывались в мое сознание. Я словно тонула в теплом вязком болоте и никак не могла выбраться наружу. Мне не хотелось в нем оставаться, но с каждым шагом солнца я тонула глубже. Спустя время я устала сопротивляться. Мое тело расслабилось и поплыло в глубь темноты.

Я услышала, как скулит волк. Смешной такой. Большой черный волчара, а ведет себя как грустный щенок. Подумаешь, моя жизнь. Кому она нужна? Моей семье? Графу? Они прекрасно знали обратную сторону моего дара — я могу не принять его и умереть. В конечном счете, они уже простились со мной заранее.

Мне моя жизнь нужна, да. Но ради чего? Подумаешь, умру на двадцать восемь лун раньше обряда…

Опять этот скулеж. Это хорошо, конечно, но он не давал мне расслабиться и успокоиться. Упокоиться. Что нужно этому волку?

Ну, конечно… я. В этом мире оставалось живое существо, которое нуждалось во мне. Странно. Вроде взрослая особь и не привыкшая к человеку. Зачем ему я?

“Нужна!” — услышала я отчаянный рык у себя в голове. Похоже, даже умирая, я сходила с ума.

— Ты выживешь, волк! — обрадовалась я. — Знаю…

И нет, мне не жаль своей жизни, которую я отдала в обмен на жизнь гордого и статного зверя, сумевшего броситься наперерез опасности. Он принес себя в жертву, а я точно не смогла бы жить дальше зная, что кто-то умер ради меня.

Да и разве кто-то? Смешно, наверное, но мой шерстяной друг казался мне близким и родным, намного ближе, чем некоторые люди… и я обещала найти его хозяина…

— Я здесь… слышишь? — тихий мужской голос шелестел где-то рядом. Незнакомый и в то же время родной. Мне ужасно хотелось увидеть владельца этого голоса и снова поплыла наверх к свету.

Сильные руки схватили меня и вытащили из болота. Я затряслась от озноба, но все равно попыталась открыть глаза. Я хочу посмотреть на него! Кто он?

— Видишь меня? — спросил он.

Я хотела! Очень хотела увидеть его. Но не могла. Тьма и холод поглощали меня, отнимая последние силы. Правда… Что это?

Его руки. Грубая ладонь коснулась моего лица.

— Знаешь, как долго…

Что долго? Что? Понять бы. Как же я туго соображала…

Я четко увидела длинный старый шрам в виде креста на его ладони. Это единственное, что я хорошо запомнила. И я надеялась, что узнаю его по этому шраму, если нам доведется еще хоть раз встретиться.

— Я ищу тебя…

Он говорил и говорил, но я почти не слышала. Только своим телом ощущала тепло, исходившее от него. Я пыталась, честно пыталась ответить ему, но тело обессилело, а мое сознание угасло.

Я проснулась от прикосновения чего-то мокрого к моему лицу. Руки касались мягкой шерсти. Волк! Решил меня разбудить, облизывая. Я дернулась, чтобы избежать проявления нежности зверя и оттолкнулась от него. Зря.

Полетела вниз и больно ударилась об пол. Это разбудило меня гораздо быстрее, чем утренние умывания от шерстяного.

— Нахара тебя подери, Пушок! — проворчала я, потирая ушибленную поясницу. Огляделась. Тот самый дом и комната, где ещё вчера сидел скелет с опасной штукой в костлявых пальцах. Я было вскочила на ноги, но они подкосились из-за слабости. Хорошо, что стояла рядом широкая лавка. Кажется, на ней я и спала до этого. Упала на нее поперек.

— Не вздумай меня облизывать, — пригрозила я, разгадав желание волка. Тот вильнул хвостом и сел напротив меня.

И я позволила себе рассмеяться. Мне было так хорошо! Я жива. И шерстяной тоже. Мы вроде бы даже почти здоровы. Потрепаны маленько, но это ничего…

Но кого-то не хватало.

Я вспомнила то ли полусон, то ли полуявь. Мужские руки и тихий шелестящий, но приятный голос. Где он?

— Ночью меня сюда отнёс Кэйл, да? Твой хозяин?

Глупо, наверное, разговаривать с волком, ожидая от него ответа. Но он попытался. Что-то провыл и резво покрутился вокруг себя.

— Отведи меня к нему, — попросила я. Но волк толкнул меня своей мордой в плечо.

— Так ты не знаешь, где он? Серьезно? — я погладила его по голове, радуясь, что мой друг жив и здоров. — Опять пропал?

Я кое-как слезла с лавки и выпрямилась. Вспомнила обряд и свою костлявую наставницу. Кажется, это ее дом.

Но я ощутила изменения. И исходили они не от дома, нет. Во время обряда я соприкоснулась с колдовскими силами, находившимися внутри меня. Как я сделала это ещё до положенного срока? Ведьмами не становятся…

Я видела мерцающее сияние, исходившее от дома. Необычно, но я не пугалась, хотя и поразилась своей способностью. Ведь глаза видели все так же, как обычно, но вот этот свет… он прорывался в мою голову, проходил сквозь меня и выходил обратно. И я чувствовала — этот дом не причинит мне вреда.

— Красота, — прошептала я. Попробовала посмотреть также на волка. Но тот был обычным волком. Разве что грязным после всех наших приключений. У меня в животе заурчало. Понятно, почему голова кружится. Сколько дней я не ела? Неизвестно ещё, сколько времени я была без сознания. Пойму только ночью по луне.

Я прошла на кухню, где в прошлый раз оставила кролика. Сейчас о нем напоминали лишь следы запекшейся крови на разделочном столе.

Глава 10. Святой

Нет-нет, снова… грррррх! Я уставился на свои, чтоб меня утащили жители нижнего мира, но… лапы!

Одна из шуток бытия – в это время, перед праздником костров, когда мне дарована эта потрясающая, но ни разу не радующая меня возможность стать снова человеком, порой перевоплощения не происходит, а вот сознание проясняется, точнее сознание зверя уходит, перетаскивая меня, Кэйла, в… волка конечно.

И вот… как некстати – почти словил проклятого кролика, но тут стал собой, то есть человеком и добыча ушла. Я с досадой выругался, но получилось, что выругался. И как мне теперь быть? Я вздохнул.

Правда, смекалка человека конечно пошла на пользу, да и надо сказать, что в шкуре я брожу уже достаточно долго, так что смог порадовать свою ведьму куропаткой.

Вернулся… и… ох, Кэйл… Кэйл, какого ты таращишься на нагую девицу? Ты совсем стыд потерял, пока бродишь шерстяным? Где твоё воспитание? Манеры где? Тебя же не в лесу воспитывали, по которому ты рыскаешь уже столько времени! Ты воспитывался… где? Не помню, но вот бесцеремонно рассматривать обнажённых девушек тебя точно не учили! Даже если они очень красивые…

Внутри сжалось от тоски по себе обычному, и воспоминания о том, какая у неё нежная кожа… и эта картина – такая невероятная! Светлые влажные волосы, глаза эти красивые, такие, что готов смотреть в них вечность. Или это просто потому что она моё сокровище? Но, не будь дураком, нет – меня тянуло к ней, внутри щемило тягой, хотелось так много сказать, так много объяснить и извиниться, но я не мог отвести взгляд.

Она смутилась и взяла тряпку, и что б меня, нутро зверя взвыло от опасности, сам не понял, что это, но попытался остановить её, получилось так, словно не хотел, чтобы она от меня закрывалась – потрясающе! Однако тряпка рассыпалась иглами. Всё правильно увидел.

Понял, что у этой крошки не будет пока шанса понять, что тут к чему – она просто не чувствует колдовство. Значит буду помогать. А там… стало интересно, сколько ещё дней мне ждать до костров. Ей-то проще, она ориентируется во времени, а я просто живу вспышками сознания, нахожусь и теряюсь, нахожусь и теряюсь.

День прошёл так уютно, я ощутил себя человеком и определённо не хотел, чтобы сознание снова становилось волчьим, пусть мысли и спутаны, но быть человеком в шкуре намного приятнее, чем быть просто зверем, теряя нити бытия и понимая. Девочка нашла колдовские книги, она хотела найти Кэйла, хотела, чтобы я нашёл своего хозяина, считала, что это он ей помог, а не я… а мне так хотелось, чтобы она поняла, что Кэйл это я. Но с другой стороны — что мне это даст? Она решит помочь мне? Станет более усердно учиться? С чего вдруг?

Моя тяга к ней понятна, а вот её ко мне – это смешно, какая тяга, Кэйл? Ты просто шерстяная тварь, вполне так милая может быть, но будь честен с собой. Ты не милый. Ты чудище – огромный монстр, которого даже свои стороной обходят, да и не твои они. Определённо.

Девочка уснула, а я сел и всмотрелся в её спокойное от сна лицо.

“Если мой хозяин явится”...

Я вздохнул.

Встал и оставил её наедине со сном. Вышел в тьму ночи – надо бы в таком вот виде изучить селение. А то волк видит всё глазами хищника, но сейчас я не хищник и я могу увидеть больше, чем зверь.

Селение было заброшено – но сожжённые дома, заросшие тропы, поросль кустарника во дворах говорили, что сюда никто не забредал уже очень давно. Да, травы было не много, сошедший снег, грязь от него, но людского запаха не было и в помине. Сожжённые дома были со стороны… не помню, но оттуда не могла прийти беда. Или могла, но её не ждали? Нападение. Я порыскал в домах, принюхался, кое-где пришлось порыть землю, но сомнений во мне не было – я нашёл наконечники стрел. Древки истлели, но вот они, поржавевшие от времени, когда-то острые, несущие увечья и смерть кусочки металла.

На Ласту напали. Дом ведьмы был единственным нетронутым здесь строением. Нетронутым нападением и временем. Заклятия скрыли.

Моран была сильной ведьмой, седьмой в своём роде, как я знал. Скорее всего она защитила какое-то количество людей, потому что здесь не было костей, а значит жители смогли похоронить тех, кто пал во время нападения, а такие явно были. В доски некоторых домов въелась кровь, я чуял её, несмотря на столько времени, а значит её было много. Нет, пиршество дикого зверья я тоже не исключал, но что-то тогда должно было остаться, а тут – нет, ничего нет, значит похоронили. И ушли.

Ведьма осталась. Зачем? Точнее я понимал, потому что Моран была упёртой, порой невозможно было её переупрямить. Элинор пыталась, но… о… Элинор… сестра.

— Эй, Пушок, ждёшь хозяина? – я дёрнул головой, потому что не заметил как девушка подошла ко мне со спины. Сидел на огромном камне, что был своего рода крыльцом для входа в дом и всматривался во тьму. — Или охраняешь меня?

— Да, уж, – ответил я.

— Пушок? – она присела на корточки рядом со мной. — Грустишь?

— Ещё бы.

— Ты рыкаешь, словно отвечаешь мне, – заметила она, и её рука легла мне на голову, потрепала ухо. Она делала это так открыто, но при этом всё же словно боялась, точнее не так. Она не боялась, она сначала не боялась, а потом внезапно вспоминала, что я волк и напрягалась. Вот.

— Я отвечаю, – отозвался я.

— О, правда?

Глава 11. Черная тушь

— Как думаешь, что здесь произошло? — поинтересовалась я у волка, бредя с ним по забытым временем улочкам.

Он в своей манере что-то проскулил и остановился посреди основной дороги.

Вообще странная складывалась ситуация. Волк и я, недоведьма, в затерянной деревушке посреди леса. Я по-всякому прикидывала, что это может быть за деревня, но поскольку никогда не слышала об этом месте, то даже представить не могла, где я нахожусь.

Деревню со всех сторон окружал лес и река. Как-будто жители поселились здесь в своем узком мирке, но и здесь их нашли.

Целый день я убирала дом почившей костлявой ведьмы. Привлекла к этому занятию Пушка, хоть он и отговаривал меня, то и дело таская меня за подол старого платья. Он находил ловушки, перетаскивал в зубах вещи с места на место, пока я тщательно отмывала дом от пыли. Работы предстояло еще много, а я ужасно устала. Есть только мясо, поставляемое к моему столу большим черным волком, уже не могла. Перед сумерками на закате решила прогуляться и поискать что-нибудь съестное. Волк, как я и ожидала, последовал за мной.

Я перестала себя мучить вопросами о нем. Привязался дикий лесной зверь особого крупного размера, ну что ж поделать. Может ведьм все животные любят? Пушок и правда особенный. Смотрел так необычно и осмысленно, и любил, когда я его глажу и обнимаю. Скоро лапу начнет давать по просьбе.

Я хмыкнула, покосившись на волка, думая, что он идет следом, но он вдруг остановился и уселся. Завыл, вздернув морду к небу.

Юмор мне, конечно, помогал не свихнуться и не впасть в отчаяние, но теперь весь ужас произошедшего наконец-то дошел до меня.

Позади волка распростерлась брошенная и наполовину сожженная деревня. Миг, и очертания изменились. Черная, опаленная горем и огнем, земля заиграла зелеными красками листвы. Где только что сидел волк, стоял колодец с водой для жителей. Из дома кузнеца выбежала маленькая девочка, взвизгнув и смеясь, явно затевая какую-то шалость. Следом за ним выбежал мальчик постарше, видимо, опомнившись, что маленькая сестренка устроила побег. По дороге шла пара, судя по одежде, из местной знати. Все прохожие здоровались с ними, а они в ответ кивали с особым достоинством.

— Папа! — закричала девчонка-егоза, а этот статный мужчина раскрыл ей объятия. Она запрыгнула на него, а отец счастливо рассмеялся, прижимая ее к себе.

— Кэйл, негодник, опять упустил Элинор? — проворчала женщина, судя по всему, мать этих детей. Но за ее словами не таились злоба или недовольство. Маленькая девчонка со своим характером наверняка умудрялась устроить своей семье “сладкую” жизнь.

— Береги свою сестру, Кэйл, — поучительно сказал отец. — Она наше сокровище.

Жуткий вой волка заставил меня очнуться. Пелена спала с моих глаз. Яркое солнечное видение рассыпалось в пыль. Реальность с холодной выжженной деревней обрушилась на меня.

Из глаз текли слезы, а я все никак не могла их остановить. Что здесь произошло? Какой ужас коснулся этих счастливых людей? И Кэйл… явно отсюда. Но что с ним? И он ли за мной ухаживал, пока я была без сознания? Сколько ему лет? На вид, трагедия с деревней случилась не меньше сотни лет назад — уже давно никто не носил такой одежды, я видела подобную только у мамы в книгах, что в нашей семье хранили как сокровища, для дела были важны знания из них. Да и от полуразрушенных домов, что были сейчас вокруг меня, мало что осталось.

Ноги из-за непосильного горя перестали меня держать. Я рухнула. Земля притягивала меня. Шептала, манила, вела за собой… к себе… Я легла на нее грудью, прижимаясь ладонями к холодной почве со следами вымощенной булыжниками дороги. Камни то тут, то там, как останки былой эпохи, напоминали, что здесь когда-то жили люди.

Холод. Мрачный, могильный тянул из меня жизнь. Моя кожа теряла тепло и глаза закрывались сами собой.

“Очнись!” — прошелестел знакомый голос у меня в голове. Я встрепенулась. Кэйл?

Оттолкнувшись от земли я села. Передо мной стоял волк и всматривался, клянусь, всматривался в мое лицо, а словно в саму душу. Я не знаю, сколько прошло времени. Тьма давно сгустилась над нами. Едва зародившийся и растущий месяц на звёздном небе слабо освещал пространство.

Может, оно и к лучшему, что я не видела в подробностях ужас и горечь, окружающие нас с Пушком. Страшное прошлое оставалось в настоящем, немым укором напоминая о трагедии.

— Так странно. Кэйл был здесь? — спросила я волка, потерев плечи. Холодно. Нужно бы вернуться в дом.

Волк наклонил голову, озадаченный вопросом. Ясно, ответа не жди.

— Ты сочтешь меня сумасшедшей, хотя что ты, я уже такая. И скелеты меня колдовству учат, и пауки с волками меня преследуют. А я держусь и делаю вид, что все хорошо. Но вот забавно, я и правда не переживаю. Чую, что нужна здесь. Правда, Пушок.

Я поднялась на ноги, а волк продолжал буравить меня взглядом. Молчал.

— Мне привиделся Кэйл. Представляешь? — отряхнувшись, тихо рассмеялась происходящей со мной нелепости. — Глупости какие-то. Не знаю, воображение само нарисовало мне, как он бежит за девочкой. Эли… Элинор, кажется.

Пушок взвыл, перебирая лапами. Я закрыла уши ладонями. Его вой рвал на части мою душу.

— Прекрати! — вскрикнула я.

Но… волк не выл. Он по-прежнему смотрел на меня. Тяжело да. Но не выл и не скакал передо мной. Что происходит? Видимо, я уже начала сходить с ума.

Глава 12. Крылья

После того сна, точнее нет, после того как упала посреди селения, а потом и какого-то жуткого напугавшего её сна, маленькая ведьма стала потерянной и тихой. Она перестала задорно говорить с волком, а это странное "Пушок" произносила совсем грустно и без радости.

Она бормотала себе под нос, всё больше погружаясь в книги, совсем прекратила есть, мясо словно надоело ей, несмотря на то, что я очень старался притаскивает не только зайцев и куропаток. В последний раз принёс трёх перепелов! Гордый собой, положил ей под ноги, но она, погружённая в свои занятия с заметками Моран и её родни, даже не взглянула толком. Сказала рассеянное слово благодарности, потрепал уши и всё…

Но даже волк понимал, а человек внутри тем более!

Ей было не по себе, плохое место, плохое. Ведьма среди такого будет страдать – слишком много беды, горя и смерти в этом месте. Но куда деться?

Уже несколько раз я думал о том, чтобы привести к ней помощь. Даже переходил невидимую границу, переступая туда, где обитал раньше, но в итоге возвращался назад, понимая, что я в шкуре хищника ничего не смогу поделать.

С другой стороны – её должны искать. Должны. Я просто могу найти тех, кто ищет и заставить меня преследовать, привести к ней, и я понимал, даже в шкуре зверя понимал, что это может стоить мне жизни, но она не протянет здесь долго.

Видения, судя по всему, пугающие и рвущие её изнутри настигали, в самые простые моменты, она пропадала в них и, не умея выбраться, рисковала остаться внутри этого пугающего сна на яву, где вокруг неё, возможно, всё наполнялось красками прошлого.

Я был не прав, оставаясь с ней здесь, но вероятность потери, разрывала на части. Внутри словно разрасталась зияющая пропасть. В человека я не оборачивался, сознание оставалось внутри волка и я бесконечно далёк от того, чтобы объясниться с ней. Рассказать, что нельзя пропускать через себя силы прошлого, не надо пытаться понять, потому что рано, рано ей в это лезть! Она может утонуть.

Но эта упрямая девица всё пыталась узнать из книг про свою силу. Читала про обряды и заговоры, заклятия и травяные сборы, и можно ли говорить с животными. Искала, что может быть между мной и ею. Мне оставалось лишь вздыхать, глядя на её тревожащие меня попытки стать ведьмой и найти связь. Да я сам не знал, что происходит между нами.

Я, человек, тянулся к этой девочке, но одёргивал себя, потому что нельзя – она такая чистая, хрупкая, хоть и пытается казаться боевой и бодрой, неунывающей, но, тем не менее, слабая, в сравнении со мной, нежная.

Конечно, на меня оказывало влияние и то, что сознание человека в теле волка всё же подвластно влиянию инстинкта зверя, а потому её голос, её запах… сводящий с ума запах… Для волка она стала драгоценностью, он готов на всё лишь бы защитить, потому что эта малышка-ведьма была смыслом его бесконечных поисков. И потому я не мог понять, а что испытываю я – человек?

Мужчина, который столько времени скитался один, сходя с ума от того, что говорить было не с кем, просто не с кем… а уж прикоснуться к кому-то – тёплая кожа под пальцами… Тяга испепеляла. Дело не в том, что она моя ведьма, а в том, что она женщина, очень красивая, очень…

Она хмурилась озадаченно, попадала в неприятности даже когда просто дом убирала, а мне хотелось обнять, защитить, ощутить тепло. Она трепала за ухом волка, и понятно, что когда это был шерстяной, то он просто радовался ласке, но когда это был я – Кэйл… что только в голову не лезло.

Да, если я возьму и ткнусь в неё носом, оближу лицо, положу голову на колени, она ничего такого и не подумает – это ж волк в самом деле…

Пушок… пфффф…

Но меня так не воспитывали, так было нельзя. Мужское внутри меня бунтовало, я уже с трудом сдерживал себя и порой, конечно, несмотря на воспитание и внутренний призыв к приличиям, тем не менее позволял зверю класть голову ей на колени, прося немного ласки от её рук.

Что до сна… Но волку было проще.

На этот раз я смог поймать рыбу! Конечно, извозился весь, намок, и понимал, несмотря ни на что, понимал — в таком виде лезть на постель неприемлемо!

Хотя моё сокровище была вымотанной и бледной, бледнее чем обычно, такая… не знаю. До всего этого она была белочкой, а теперь она стала словно нерасторопная хворая утка, что оказалась на берегу и не может взлететь.

И ночные видения одолевали её, выматывали. Мне казалось, что могу защитить от них, но врага же не видно, куда нападать, что делать? Зато каждый раз, когда она скулила во сне, моё присутствие рядом успокаивало, а сейчас… мокрый, грязный. Но хоть рыбе она обрадовалась.

Я вздохнул и устроился в коридоре, напротив входной двери. Надо смотреть за входом, чтобы оттуда не пришла беда. Я чуял эту беду, ждал её. Ведьма снова беспокойно спала, и я слышал, как она неровно дышит. Я волновался за неё.

Закрыл глаза, и видел перед собой свою прелесть — такую светлую. Волосы забраны наверх, эта штука, что люди носили вместо шкуры, платье, да? Тоже светлое, такое – цвета неба, и цвета её красивых глаз. Особенная. У неё за спиной выросли крылья, как у куропаток, перепёлок, дятлов, тетеревов… только белые. Слепящие.

Моё сокровище.

Она скалилась мне, но я точно знал, что люди так проявляют своё внимание, нежность. Протянула мне руку, и я пошёл к ней. Запах дурманил, заставлял забывать обо всём на свете.

Глава 13. Кровь

Пушок меня беспокоил.

Нет, не в том смысле, что я испытываю переживания за него или он причиняет мне неудобство. Его присутствие рядом, его слишком разумное поведения окончательно забрали мой покой после вчерашней ночи.

Он защитил меня от кошмара. И был ли это кошмар?

Ко мне словно тянулись чужие руки, а я не могла сопротивляться. Они почти касались меня. Каждую ночь. Но волк всегда успевал вовремя. Я видела, как он появляется в моем сне и разрывает зубами эти холодные костлявые черные пальцы. Потом я ненадолго просыпалась. Волк в эти моменты лежал рядом, согревая меня. Я зарывалась лицом в его мягкий мех и снова засыпала. Без сновидений.

Сегодня я проснулась с довольно твердой мыслью — так продолжаться не может. Своей ведьминской сущностью я ощущала притаившееся зло, темные чары, что будто искали меня. В момент, когда я погрузилась в видения, касаясь земли, впитавшей кровь, огонь и страдания, я перешагнула какую-то черту. И теперь все, что раньше было спрятано от меня, стремилось меня покусать, исцарапать, изранить и забрать на ту сторону. А там лишь оцепенение, холод и смерть.

Если волк, как мне казалось, наполнен магией, то явно не всесилен, иначе бы сам нашел своего хозяина.

Кэйл…

Пушок прибежал с охоты. Вчера, смешной, поймал мне рыбу. Даже представить не могу, как он это сделал и сколько ему понадобилось времени.

Сегодня он не изворачивался, явно не желая оставлять меня надолго.

— Кролик, — я не удержалась и закатила глаза от досады. Вот что угодно, но только не кролик! Аппетит пропал окончательно.

Пушок почесал задней лапой свою морду. Озадаченно?

Последнее время меня с завидным постоянством беспокоила мысль, что это не просто волк, наполненный магией. Действительно, куда уж проще? Я с большим трудом и до постоянной головной боли изучала записи старой ведьмы и её предков. Я наталкивалась на животных в книгах — они как отражение магии, что-то то вроде спутника души и силы ведьмы. Живя бок о бок с волком, я решила, что он, вероятно, именно такой зверь. Но даже я понимала, что спутник не может не найти своего хозяина. Это же глупо — потерять того, кого оберегаешь.

Я всмотрелась в зверя.

— Ты ничего от меня не скрываешь, а? — встав из-за стола, присела перед ним на корточки, заглядывая в большие янтарные глаза. И нет, он вел себя не как зверь. Иначе наши гляделки невозможно объяснить. — Кто ты?

Ответом мне послужило недовольное ворчание. Если бы я только понимала, что он мне пытается сказать.

— Наверное, это просто мое безумие, — засомневалась я разом во всех своих догадках. И в том, что это просто обученный человеком зверь, и в том, что спутник, и…

Потому что если это не волк, то… кто?

Пушок положил свою морду мне на плечо. Эта зверюга могла бы меня сожрать без каких-либо сложностей, но он берег меня, защищал, согревал и кормил. Его забота трогала меня.

— Если бы я только могла понять тебя. Если бы только могла помочь… — шептала я, обнимая волка, по-прежнему надеясь, что найду способ поговорить с ним, понять его, или увидеть больше.

Могильный мрак уже окружил меня. В моем сознании крепла мысль — мертвецы не отпустят меня. Во мне появилось пугающее меня саму спокойствие. Смирение, что я здесь останусь навсегда и совсем скоро присоединюсь к погибшим жителям деревни.

Но раз удача меня окончательно покинула вместе с желанием жить, нужно собрать остатки воли и помочь хотя бы своему волку. Ведь он много делает для меня. Я уйду, а он снова останется один. Непонятым, брошенным и что-то вечно ищущим.

— Дай мне какой-то знак, Пушок, – попросила я, всматриваясь в него. Ну, получилось же у меня увидеть прошлое, может и сейчас получится. Ведьмин взгляд какой-нибудь, неужели невозможно? — Помоги мне понять, пожалуйста. У нас мало времени.

Волк в ответ только проскулил.

— Знаешь, я не могу разделывать кролика, — грубо посетовала я. У меня не было сил подбирать слова и распинаться перед волком. — Съешь его сам. И принеси мне рыбу, — я сама удивилась от своей наглости, но мне нужно было побыть одной. Разобраться в записях Моран. Вдруг я что-то упустила? — Не знала, что здесь водится форель. Мне она понравилась. Поймаешь?

И этот огромный хищник встрепенулся, ткнул в меня носом, не обратив внимания на мою грубость и наглость. Схватил зубами дохлого кролика и выбежал из дома.

Я уставилась ему вслед – все оставшиеся сомнения сейчас разом отпали. Это не волк.

Раз это не-волк, то кто? Неужели человек?

А что если… Кэйл? Сам Кэйл?

Нет-нет! Это какой-то бред. Я никогда не слышала, чтобы люди жили в шкуре волка. Но… проклятье? Крест на руке?

Но ведь это мог быть всего лишь сон.

— А ну соберись, Эмария Торн, — приказала я сама себе и встала, похлопав себя по щекам. Больно. Я еще жива. Пока жива. Нужно торопиться.

Пока волк был занят делом, я вернулась к записям старой Моран. Но если до сего момента корпела над ними, усердно, искала, пыталась понять, то сейчас на меня нашла обреченная злость. Старая бесполезная ведьма! Зачем только вела записи? Чтобы их никто не мог прочитать? Ничего нужного мне. Травушки-муравушки, заговоры, снадобья, ничего серьезного и важного. Я столько дней потратила на изучение, я чувствовала себя только хуже, волк становился все умнее и осмысленнее, и никакого выхода из этой ситуации. Никакого!

Глава 14. Кот

Я стоял в воде и, замерев, ждал, когда рыба подплывёт достаточно близко, чтобы можно было схватить. Но эта зараза никак не желала делать это, а прыгать на более дальнее расстояние, я знал, что бесполезно. И так стояние в воде раздражало, да и надо сказать, что для купания было рановато, ну и не нравилось мне это, совсем уж, если честно. Но моя прелесть хотела рыбу, значит я…

— Эй, мохнатый, – позвал меня кто-то, совсем неестественно, как-то даже не знаю… может показалось, я слегка повёл ухом, но взгляд был обращён на добычу, которая вот-вот подплывёт ко мне и…

— Ловить рыбу потому что эта мелкая дурёха захотела. Самоотверженный малый, – снова проговорило нечто, но… рыба-рыба же! Вот она!

Я сделал выпад, весь промок, но поймал. Поймал!

Теперь можно было посмотреть туда, где слышал странный голос. Но…

— Поймал? Молодец. Только, если ты не пошевелишь своими четырьмя конечностями, Эмарии она будет без надобности.

Я опешил. Там, где я слышал голос, сидел… кот! Белый, выделялся на фоне темного, пока ещё не отдавшегося полностью буйству зелени, леса.

— Чего ты вылупился на меня, шерстяной? Там ведьма сейчас помрёт. Была у меня как-то такая почти… бедовая, но они все того немного, с придурью. Ни разу не встречал нормальную, – и это точно, совершенно точно говорил кот! Рыба в моей пасти трепыхнулась и я выронил её, потому что… что? Кот. Говорит?

Нет… он говорит, что ведьма, что "помрёт"? Моя ведьма? Моя прелесть? Что происходит?

Рыба конечно же уплыла, а я оскалился, шерсть встала дыбом, прижался к поверхность воды, готовый напасть, зарычал с угрозой.

— Ох, а ты ещё дурнее, чем она. Вы подходите друг другу. Ты идёшь спасать её или нет?

— Ты кто? – спросил я, но конечно не надеясь на понимание.

— А что не понятно? Кот, – ответил мне кот. Ответил? Он меня понимает? — Уж точно не рыба.

— Ты меня понимаешь?

— Дурень! Конечно! – вздохнул кот, а я продолжая скалится, склонил голову на бок. Кажется я окончательно сошёл с ума. — Ты идёшь спасать ведьму? Ещё немного повыясняем, кто здесь кто, и она точно помрёт. Решили – я кот, ты волк. Всё? За мной иди!

И белый поднялся на лапы, легко оттолкнулся от земли, там где сидел, перепрыгнул на корень дерева, потом дальше на ветку.

— Догоняй, бестолочь! – крикнул он и… а я рванул за ним. Чем быстрее я бежал, тем быстрее передвигался кот.

— Ты что вообще такое? – спросил я, на бегу, потому что хоть оно и говорило, что “кот”, но ни разу это был не кот. Я повёл носом и убедился, ещё там, стоя в реке, чувствовал от него запах не другого зверя, а моей прелести. И чего-то холодного, магического, такой тонкий аромат доносился из дома старой ведьмы.

— Я призванный дух, – возвестил кот, а я уже ожидал заметки по поводу "очевидно кот" и недалёкости моего ума.

— Призванный кем?

— Ведьмой, говорящей шерсти клок, кем ещё? – ответило это наглое создание.

— Откуда мне знать. Она ничего не умеет, только попадает в неприятности, – рыкнул я.

— Да с этим у неё порядок. Завидный.

— Она тебя призвала и теперь что? Где она? Мы вообще куда бежим? — и я врылся всеми четырьмя ногами в землю, останавливаясь. Дом ведьмы в другом направлении от того, куда вёл меня этот магический зверь.

И мысль, что он уводит меня прочь от моей ведьмы, чтобы ей стало хуже, или быть может… не знаю. Но подозрение, что он лжёт въелось в меня, сроднилось с шерстью.

Я оскалился, готовый напасть.

— Ты с ума сошёл, Пушок? – кот остановился, уселся на ветку. Обращение меня отрезвило, но…

— Я не сдвинусь с места, пока ты не объяснишь мне, что происходит! – прорычал я.

— Ты ещё сожри меня, – заметил кот не без пренебрежения. Но потом вздохнул, видя мою злость, недоверие, не знаю что. — Пока ты ждёшь, Эмария летит в пропасть навстречу духам прежних ведьм. Эту бестолочь можешь вытащить ты, потому что всего-то надо убрать её из места силы, пропитанного кровью. И…

— Кто такая Эмария? – спросил я. — Твоя ведьма?

Мысли, что он не о моей прелести говорит меня не отпускала. Может это дух какой-то другой ведьмы, а может она и померла давно, а он застрял тут. Теперь просит всех о помощи.

— Ох, ТВОЯ ведьма! – возвестил кот. — Ты что не знаешь как зовут девчонку?

— Что? – я опешил, замер в недоумении.

— Так. Эмария, Эмария Торн, ведьма, точнее одни слёзы, а не ведьма. Такая растяпа и растрёпа, светловолосая, с глазищами голубыми, как небо, неугомонная бедовая дурочка-девочка! – проговорил кот, описывая моё сокровище.

Видимо на морде у меня отразилось изумление смешанное с пониманием, что наконец узнал её имя. Эмария… Эмария Торн. Моя прелесть теперь обрела имя.

— Слышь, волчара, – позвал кот в нетерпении и встал. — Она в храме и я веду тебя туда.

— В храме? — и мне стало страшно, вот теперь действительно, потому что, если на улице Ласты ей стало плохо, что с ней случится в храме залитом кровью невинных и уничтоженном людской тягой к разрушению?

Глава 15. Заклинание и заклятие

— Весело тут у вас.

Я подскочила от неожиданности, услышав чей-то голос возле себя. Зря я прогнала волка… Кэйла. Как бы я не разозлилась на него сейчас, с ним я чувствовала себя в безопасности.

Повернула голову на звук наглого голоса. И… со мной говорил кот! Большой такой белый котяра!

— А ты еще кто такой? — выдавила я из себя вопрос. И во мне бушевал не страх. Нет. Ярость! Волколюди, котоволки, ой, тьфу ты… Как же надоели мне эти новые знакомства!

— Я твой фамильяр, — протянул кот. — Странно, что ты не поняла это сама.

Действительно, каждый день сталкиваюсь с говорящими котами. Могла бы и догадаться.

— Фами… кто? — на самом деле я хорошо расслышала, просто захотелось побесить этого пушистого.

— Помощник ведьмы. Вообще-то рановато ты призвала меня. Ты не прошла обряд еще, — кот прищурился своими зелеными глазищами и лизнул мохнатую лапу. — Хотя, наполовину прошла. Да вот не завершила толком. И толпа мертвяков за стенами этого дома хотят тебя уговорить лечь и помереть. Не так ли?

— Знаешь, кот. Я не испытываю восторга от того, что происходит со мной. Еще тридцать лун назад я жила себе и бед не знала. А теперь то волки, то коты. И духи мертвых дышат в спину.

— Вообще-то у меня есть имя, — сважничал кот, зацепившись за начало моей фразы. Видимо, остальное его не беспокоило. — Корнелиус.

— Буду звать тебя Снежком. Пушок у меня уже есть.

— Ну и ведьма же мне попалась в лапы, — кот вздохнул и свернулся калачиком на моей подушке. Намеревался спать, морда хитрая!

Может, оно и к лучшему. Все же у меня больше случилось потрясение из-за Кэйла. Кот он как-то… не чужой мне. Не вызывал у меня опасений и злости.

А вот Кэйл… убила бы! Злилась на него так сильно, что попадись он мне на глаза… ух, не сдобровал бы!

И причина вовсе не в том, что он пялился на меня, когда я вытиралась после купания. Хотя и это тоже… Но… я считала Кэйла кем-то особенным и уж точно не волком. Когда я увидела его глубокие синие глаза — такие невозможно спутать, что-то всколыхнулось внутри меня. Я смогла с ним поговорить. Недолго, всего мгновение! Его глубокий шелестящий голос. Тепло исходившее от его тела, завернутого в лоскут ткани. Мои руки произвольно касались его, восхищаясь мягкостью его кожи, куда приятнее даже чем волчий мех.

Чувства к нему смущали меня. Мне хотелось прижиматься к нему и никуда не отпускать. Что это со мной? Сердце колотилось как сумасшедшее. И разве я вправе думать о нем как… о мужчине?

Я покраснела. Знала это. Щеки вспыхнули. Я подняла замерзшие ладони к лицу, чтобы саму себя и свои мысли остудить.

Что это со мной?

Признаюсь, я испытывала страшное разочарование. Я потеряла друга. Мой Пушок, верный хранитель, превращался в молодого и крепкого мужчину. И разве я смогу теперь обнимать волка во сне, сражаясь с кошмарами? А вдруг он превращался в человека… Кэйла, пока я спала?

Стыд и ярость перемешались с любопытством и томлением. Узнай Вэйланд, что я тут столько дней и ночей — о боги! — болталась с волколюдом, или как там его… в общем мне поплохело и я плюхнулась на кровать. Схватила кота, прижала его к себе и разревелась от бессилия.

Парни в Легрине не увивались за мной. Многие считали меня слегка ненормальной. А тетушка Бри, когда я и мои друзья ещё были детьми, пустила слух, что если меня кто-то из мальчиков поцелует, то вместо носа образуется пятак! В тот момент мне было горестно, но как-то выросла я, не думая о парнях и замужестве. Никто на праздниках урожая даже не украл мимолётный поцелуй у меня, хотя мои подруги наперерез тараторили об этом. Тала, одна из них, вышла замуж вскоре после праздника и уже ходит с беременным животом.

И вот же беда на мою голову! Вначале за графа сосватана. Потом загнана в заброшенную деревню волком, на деле незнакомым мне мужчиной. Живу с ним, быт строю. И вполне вероятно, что меня ждёт репутация падшей женщины, а в действительности я даже нецелованная. Невинная.

Да, я не аристократка, плюхающаяся в обморок от любой правды. И что происходит между мужчиной и женщиной, я представление имела. И тем опаснее мне находиться рядом с Кэйлом. Хотя… знала что он не причинит мне вреда. Уверенна.

— Понравился? — спросил Снежок, заглядывая в самую глубь моих мыслей. Тех самых, что я сама для себя раскрывать не хотела.

— Угу, — ответила я, сдаваясь. И дело даже не в его человеческом облике, хотя в тот краткий миг я не могла отвести взгляда от Кэйла. В полутьме я разглядела хмурую линию бровей и суровые черты. Напряжённые губы о чём-то говорили, а я не хотела слушать. Тёмные короткие волосы с упавшей на лоб прядью подчёркивали глубокий синий цвет глаз. Он был похож на воина. И отпрыска славного рода, ценящего мир и благополучие больше сражений.

Не понимала откуда у меня такие мысли. Они неслись из меня сами. На лёгких и невесомых ощущениях.

Понравился мне Кэйл своей заботой обо мне. Никто никогда прежде, даже родители, не находились рядом, когда хотелось кого-то обнять. Что я люблю есть? Уверена, что никто из моих близких не догадывался. А с Кэйлом даже в волчьем обличье хотелось немного побыть собой, слегка покапризничать и побурчать, и он всегда предугадывал мое настроение. Я могла плакать и смеяться, даже одновременно, разговаривать о всякой чепухе и пытаться заниматься тем, отчего у самой мурашки по спине пробегали.

Глава 16. Оружие

Было стыдно показаться на глаза Эмарии. Притащил под дверь три рыбины и смотался, устроившись на ночлег в одном из домов напротив, лег в дверях, чтобы не терять из виду и прийти на помощь, если что-то случится.

Бестолочь! Понятно, что она разозлилась. Ты бы сам сожрал любого, кто стал бы на неё пялиться.

— Лежишь? – поинтересовался знакомый, полный надменности голос. — Скулишь?

— Чего тебе надо? – огрызнулся я.

— А чего ты хотел?

— Ничего я не хотел. Так получилось, – оправдываться я не желал, тем более перед кем… перед духом-хранителем в виде огромного белого вредного кота.

— А она там исстрадалась вся, – заметил кот и меня кольнуло виной.

— Скажи ей, что мне жаль, – рыкнул я и тут понял… — Подожди, ты же можешь говорить с ней? Она тебя понимает?

— Я её фамильяр, конечно, шерсти кусок.

Как же хотелось пнуть его, но я сдержался.

— Передай ей, что мне жаль. И то, что я тебя просил до того как она в себя пришла, — попросил я.

— Сам ей скажи, – отмахнулся от меня кот.

Из дома ведьмы вышла Эмария, увидела рыбу и кажется глянула в мою сторону, или нет, она на кота посмотрела – эта штука светилась изнутри, а меня, сливающегося чёрным мехом с тьмой полуразрушенного дома девушка видеть не могла. Но она прошла до калитки.

— Иди в дом, – приказала она. Коту наверное. Я замер.

Моё сокровище поставила руки в боки, повела головой, недовольно нахмурила лоб, потом вдохнула, чтобы снова сказать, но запнулась, выдохнула:

— Кэйл, я тебя вижу, – произнесла она твёрдо. — Иди в дом, нечего там лежать.

Я не пошевелился.

— Скажи ей, чтобы не переживала за меня, и мне не хочется её смущать. И уж тем более у меня нет проблем со сном под открытым небом, чем бы я там на самом деле не был, но всё же я зверь…

— Он не хочет идти, – кот исчез и возник возле девушки. — Ему и так норм, говорит, что теперь это его конура.

— Я этого не говорил, – возразил я.

— Неужели? – промурчал кот. — По мне так и сказал. Весь из себя зубастый страшный волчара.

— Смотри, как бы не съел…

— Замолчите! – повысила голос моя прелесть. — Оба! Это раздражает. Уверена, что ты передаёшь слова коверкая их, — она ткнула пальцем в кота. — А ты просто встань и иди в дом, немедленно, — в меня она тоже ткнула. — Живо!

Я подчинился. С огромным трудом прошмыгнул мимо неё и зашел в дом.

Сел в дверях и заметил с радостью, что рыбу Эмария всё же забрала.

— Иди туда, – приказала она мне, указывая в комнату, понимая, что дальше дверей я не пойду. — Кэйл, мне надо поговорить. Или мне здесь с тобой говорить?

Я вздохнул и нехотя прошёл в комнату, но, тем не менее, сел недалеко от выхода.

— Я знаю, как сделать так, чтобы ты стал человеком, – сказала девушка садясь на пол напротив меня, чтобы наши взгляды были на одном уровне, видимо, да только всё равно я был выше.

Я недовольно повёл головой, поискал глазами кота.

— Скажи ей, что не надо. Я же просил её и тебя просил тоже ей это передать, – проговорил, когда нашёл эту наглую белую мордень сидящим на столе.

— Прости, но она упрямая, как коза, – ответил дух.

— Ты кого только что козой обозвал? – отреагировала Эмария. — На себя посмотри! Даже не настоящий!

Кот фыркнул, но как был надменным и безразличным к происходящему, так и остался.

— Я знаю, что ты против, – сказала моё сокровище, поворачиваясь ко мне. — Но полагаю, что помочь тебе могу только я, так что… я приняла решение и я не изменю его. Я очень хочу тебе помочь, хотя очень зла на тебя и расстроена. И ты очень плохо повёл себя и вообще… и я…

— Прости, – повинился я, понимая, что скулю, останавливая её, но она же не понимает, что я там пытаюсь сказать. И чего ругается, если я ответить не могу, точнее могу, но…

— Мне надо выговорится, – пояснила она, потом прикусила губу и всмотрелась в меня. — Потому что я обижена и зла. И потому что может не получится.

Было ли мне до этого дело? Нет, правда, нет. Я просто хотел, чтобы с ней всё было в порядке. Пусть я всю жизнь рядом с ней проведу вот так, в шкуре, но она будет в порядке. И я впервые подумал так. Почему? Не знаю. Но рядом с ней мне хорошо. Нашёл, что искал, но не только в этом дело. Чувство тепла её рук, взгляда, голоса… мне так не хватало этого, и внутри что-то говорило, что дело не в том, что наконец-то кто-то со мной поговорил, нет, дело в том, что это была именно она, Эмария.

Не совсем понимал, что происходит, но не зацикливался на этом. Тревога, что она навредит себе, творя заклинание, хотя всё ещё не стала действительно ведьмой, меня не отпускала, сжимая с силой, до боли. Откуда я знал, что ей нельзя этого делать? Понятия не имею, но это знание жило во мне, как и многие другие, которые я, видимо, забыл, но они всплывали в мыслях, или зажигались яркими огоньками, как всполохами.

— Скажи ей, что я не согласен, – твёрдо произнёс я.