Ведьма и инквизитор

Наше время, Новый Орлеан

Во время Хэллоуина в Новом Орлеане реальность становилась тоньше бумаги, а прошлое шептало сквозь трещины в брусчатке. Воздух был густ от благовоний, джаза и чего-то древнего, что давно умерло, но никак не могло покинуть мир живых. Именно здесь, в полутемном ночном клубе на Бурбон-стрит, где свечи горели в черепах, а бармен носил серьгу в форме перевернутой пентаграммы, произошла случайная встреча двух заклятых врагов.

В такой день Элис, конечно, была в костюме ведьмы. Не в карнавальной дешевой подделке из магазина для праздников, а в платье из настоящего бархата, черного как ночь перед казнью, и остроконечной шляпе с широкими полями. Рыжие волосы огненной рекой стекали до пояса, а зеленые глаза в полумраке клуба сверкали как у кошки.

Облачиться в одежды, которые когда-то были ей как вторая кожа, она теперь могла лишь на маскарады, а в остальное время приходилось притворяться обычным человеком.

Ее звали по-разному в разные эпохи, но суть оставалась одна - ведьма, чья магия пахла пеплом и полынью. На плече у нее на серебряной цепочке висел не клатч, а небольшой гримуар в кожаной оплетке.

Стоило ей войти в клуб, как ее взгляд сразу же наткнулся на знакомую фигуру. Судьба сталкивала их раз за разом, и она давно уже перестала удивляться, если неожиданно натыкалась на этот холодный взгляд, даже если только что переехала на другой континент. Правда, в нынешней жизни это была их первая встреча, обычно она происходила намного раньше. Еще никогда прежде ни один из них не доживал до тридцати.

Он сидел у барной стойки, лицом к двери, и тоже сразу увидел ее. На нем был костюм инквизитора: черный сюртук с серебряными застежками, белоснежная рубашка, сапоги до колен. Виктор. Его звали также по-разному: брат Томас, судья фон Краус, отец Малкольм… Но глаза - всегда одни и те же - ледяные, пронизывающие, будто видят не тело, а душу, которую уже приговорили к вечному суду. Высокий блондин с чертами, будто вырезанными из мрамора. Женщины оборачивались вслед, не подозревая, что за этой красотой скрываются века боли и крови.

Она подошла, не сказав ни слова. Просто опустилась на табурет рядом, положила гримуар на стойку. Затем улыбнулась - соблазнительно, насмешливо, почти нежно.

- Выпьешь со мной?

- Нет, - кратко произнес он.

Проигнорировав ответ, она заказала у бармена два коктейля «Кровь ведьмы» и один придвинула к Виктору.

- Не будь таким букой, - она томно посмотрела на него и легонько провела рукой по плечу. - Я специально для тебя взяла безалкогольный. Помню, что ты не пьешь спиртное.

Он посмотрел на нее невыразительным взглядом. В одной из жизней он от ее яда умирал в агонии три дня, в другой обратился в камень. Он знал, что рядом с ней даже воздух может быть смертельно опасен.

В этот момент небольшой живой оркестр заиграл ритмичную мелодию. Ту самую, что играла в тысяча девятьсот тридцать девятом году, когда они впервые встретились не как инквизитор и ведьма, а как обычные люди. Он - офицер армии, она - певица в кабаре, никакой мистики. В ту короткую весну они танцевали под эту музыку. Но кончилось все тем, что он выстрелил ей в сердце, а она прокляла его род до седьмого колена.

Теперь же Виктор встал, протянул руку:

- Давай лучше потанцуем.

Элис взяла ее - пальцы соприкоснулись, и вспышка воспоминаний ударила, как молния, заставив обоих едва заметно вздрогнуть. Они вышли на площадку и закружились в танце. Шаг вперед, поворот, прикосновение - все так, как помнили. Гости восхищенно замерли, кто-то зааплодировал. Даже музыка, казалось, играла только для них.

Когда вернулись к стойке, оба дышали чаще обычного. Щеки Элис покрылись нежным румянцем, глаза Виктора потемнели.

- А помнишь, как ты впервые сжег меня, когда мне было всего пятнадцать? - прошептала она, отпивая из бокала. - Ты читал молитву, а я кричала. Ты называл это очищением. Если бы окружающие узнали, какие страшные вещи ты творил во имя веры, они бы признали тебя психопатом-маньяком и заперли в больнице для душевнобольных.

Он усмехнулся - горько, без злобы:

- А что они сделали бы с тобой, узнав, что ты уничтожала целые деревни? Что твои зелья заставляли урожай гнить на корню, а проклятия обращали детей в зверей? Ты не просто ведьма, Элис. Ты - чума в юбке.

Элис рассмеялась - звонко, словно колокольчик на ветру:

- Они бы сказали, что это средневековые предрассудки, ведь магии не существует. И все равно осудили бы инквизицию, а не ее жертв.

Он промолчал. Элис, почувствовав слабину, продолжила:

- Как тебе живется теперь, когда ты узнал, что бога, в которого ты так верил, никогда не существовало? И что так называемая святая сила - это та же самая магия? Каково осознавать, что ты такой же колдун, как и те, кого ты пытал и сжигал?

Виктор нахмурился. Ему, как и всем, кто соприкасался с мистикой, было известно о масштабном исследовании ковена викканок. Магия слабела с каждым годом, и организации по всему миру пытались понять причину. Церкви разных конфессий, школы гуру и ассоциации прорицателей десятилетиями искали ответ. И только викканки оказались достаточно мудры, чтобы признать истину и поделиться ею с другими. Они доказали, что все сверхъестественные способности берут начало не от высших сил, а от веры людей. С распространением грамотности и образования люди переставали верить в мистику, и проклятия, как и благословения, теряли силу.

- А тебе как живется в новом мире? - Виктор уклонился от ответа и задал свой вопрос. - Теперь ты не можешь превращать людей в жаб или насылать мор одним проклятием.

- Я нахожу нынешнее время удивительным. Такое облегчение - знать, что никто не попытается сжечь мой дом или забить меня камнями из-за надуманного сглаза. И даже ты не можешь, как при нашей последней встрече, выхватить револьвер и застрелить меня. Какой поразительный поворот событий! Из нас двоих злом оказался именно ты, а я - всего лишь жертва, которая изо всех сил пыталась выжить.