Ведьма из большого города

Пролог

24 года назад

Сумерки уже опустились и придали небу насыщенный фиолетово-синий оттенок, как у копировальной бумаги. Фонари горели через один. Однако несмотря на недостаточное освещение и риск споткнуться о неровности на землистой тропе, Глафира не шла, а бежала.

Она бежала так, словно от этого зависела ее жизнь. Ноги поочередно отталкивались от земли, делая мелкие, но частые шажки. Пульс стучал в ушах; отрывистое дыхание, казалось, было слышно во всём селе. Льняные волосы Глафиры, собранные с утра в аккуратную косу, выбились из прически и выглядели так, будто она уснула с ней. Передние пряди падали на лицо, вынуждая Глафиру то и дело поднимать руку, чтобы откинуть их назад.

На дворе стоял конец августа. Уже ощущалось приближение осени: вечереть стало раньше, да и вечера стали заметно холоднее. Но бегущая по селу Глафира будто не чувствовала этого. Короткие шорты, такая же короткая спортивная кофточка с капюшоном и выглядывающий из нее весьма глубокий вырез светлой майки без рукавов – вот и всё, что было на ней.

На ногах же сидели кроссовки от “Адидас”, чьи чрезмерно длинные шнурки были завязаны вокруг тонких девичьих лодыжек. Глафира с трудом успела ухватить объект желания во время очередной поездки в Москву. Даже то, что они были на размер больше и немного болтались при ходьбе, не заставило ее пожалеть о приобретении. Железный занавес упал, но заграничные джинсы и кроссовки по-прежнему разлетались как горячие пирожки.

Впрочем, сейчас Глафира не испытывала огромной радости от того, что могла себе позволить пробежаться вдоль сельских улочек в дефицитных адидасах. Горе заполнило не только ее сердце, но и все ее тело. Оно было готово выплеснуться подобно воде из закипевшего чайника, неаккуратно оставленного на плите нерасторопной хозяйкой. Часть этого горя уже успела выплеснуться со слезами, которые все еще стекали с лица Глафиры бурными горными ручейками. Однако облегчение все не приходило.

Вдруг девушка споткнулась и, едва ли не кувыркнувшись в воздухе, полетела на землю. Упав, Глафира ощутила, как засаднило колени и локти. Из-за этого слезы из ее глаз полились еще обильнее. Продолжая громко всхлипывать и срываясь на звучные рыдания, Глафира быстро вскочила на ноги и помчалась дальше. К своему дому.

Вернее, к месту, которое им когда-то было.

– Глафира! – окликнули девушку из глубины дома, когда она вбежала в деревянный дом, выкрашенный в кораллово-красный цвет, и громко хлопнула дверью. – Ты?

Глафира не ответила. Вместо этого она опрометью бросилась наверх, в свою комнату, и принялась спешно собирать вещи. Футболки, майки, шорты, юбки, шлепанцы – все летело в большую спортивную сумку. Слезы продолжали стекать по лицу Глафиры, но она упрямо заталкивала свои пожитки в сумку.

Она была твердо намерена уехать сегодня же. Последняя электричка уехала с полчаса назад, но можно же было и попутку поймать. Либо позвонить в службу такси, но для этого надо было спуститься в коридор – телефон был только там. В таком случае риск того, что мама все же убедит ее остаться хотя бы до утра, становился выше.

Ждать утра было слишком долго для Глафиры. Ни дня больше она не собиралась оставаться в этом доме и с этой женщиной, из-за которой погиб тот, кого она любила больше себя. Ее Володя. Первая и самая сильная любовь. Вряд ли кто-то когда-то сможет затмить его.

А уж если учесть, что они успели стать родителями одной маленькой девочки…

– Глафира, ты чего не отзываешься? – удивленно поинтересовалась мама, и Глафира зло обернулась к ней.

– Он умер, – с ложным спокойствием произнесла она, чувствуя, как слезы снова потекли по ее щекам. – Он умер там один, мама! Один! Слышишь?! Совсем один! Медсестра сказала, что Володя звал меня! А ты…

– Глафира, я тебя предупреждала, – тяжело вздохнула мама, а Глафира продолжила собирать сумку. – Этот секрет не только мой, но и твой. Ты меня не послушала, а теперь предъявляешь претензии… Что ты делаешь?

– Уезжаю, – буркнула Глафира, совладав наконец с капризной застежкой на молнии. Повесив сумку на одно плечо, она гневно посмотрела на мать, которая выглядела удивленной.

– Куда это?

– В Москву. – Глафира двинулась было на выход, но мать преградила ей дорогу. – Пропусти. Ты убийца. Я не хочу ничего общего иметь с убийцей.

Вопреки желанию Глафиры рассердить мать, спровоцировать ее на ссору и разрыв отношений, та выглядела спокойной. Немного грустной и уставшей, но в целом спокойной. При мысли об этом Глафиу затрясло.

– Это все твой дурацкий дар, – прошептала она, чувствуя, что едва сдерживается, чтобы не заорать на мать. – Почему ты не откажешься от него? Он же мешает!

Мама удивленно вскинула брови:

– Кому это он мешает?

– Тебе мешает! – рыкнула Глафира, крепче стискивая ремень сумки. – Если бы не он, может, папа был бы жив…

– Глафира, – мама строго взглянула на нее, – прекрати. Я не могу отказаться от дара. Если он был послан свыше именно мне…

– Я хочу отказаться от него, – заявила Глафира, продолжая воинственно глядеть на мать. – Я хочу любить и быть любимой, мама. И если дар мне в этом мешает, он мне не нужен.

Мама снова смерила ее обеспокоенным взглядом и покачала головой.

Глава 1

Выйдя из электрички на станции «Худяково», Юнона бодро шагала в сторону дома своей бабушки Агриппины. В определенный момент времени та стала ей ближе матери, а также научила выращивать и консервировать ее любимые фрукты и овощи. За это Юнона была бабушке очень благодарна.

Еще, правда, бабушка Агриппина часто спрашивала, зачем Юнона опять покрасила волосы свёклой. С момента окончания медколледжа у нее действительно были волосы темно-розового свекольного оттенка. Юнона же на бабушку не обижалась: знала, что та просто так шутила.

Сегодня у бабушки Агриппины был день рождения. По этому случаю Юнона отпросилась с работы пораньше, чтобы приехать к ней и не слишком поздно. Руки приятно охлаждал фруктовый торт, который Юнона купила для своей бабушки по пути.

Сегодня бабушке Агриппине исполнялось девяносто пять и Юноне хотелось побаловать любимую родственницу чем-то особенным – та нечасто ела торты.

– Бабушка, я приехала! – крикнула Юнона, скидывая кроссовки и проходя в комнату. Бабушка Агриппина сидела в кресле и смотрела куда-то в одну точку. Казалось, она совершенно не заметила ее приезда. Обычно бабушка всегда ждала ее на пороге либо сразу же откликалась на голос внучки.

Позвав бабушку еще несколько раз, Юнона всерьез забеспокоилась, когда та не ответила.

– Бабушка!

Юнона села на колени напротив старушки и сжала ее морщинистую руку. Внезапно бабушка Агриппина очнулась.

– Юнона, – немного скрипящим голосом констатировала она, встретившись глазами с той. – Пришла?

– Конечно. Куда я денусь, – улыбнулась Юнона и только собралась было сказать что-то еще, как бабушка негромко заговорила:

– Я совсем скоро умру. Поэтому слушай внимательно: ты – потомственная ведьма. И я тоже. Твоя мама тоже была бы ведьмой, если бы не отказалась от дара, но ты – мы с тобой – самые настоящие ведьмы. Мы обладаем даром исцеления. Можешь использовать его самостоятельно и при приготовлении лекарств на основе трав. Отказаться от дара можно, но тут есть правило: отказавшись от дара, вернуть ты его не сможешь.

Пока Юнона озадаченно хлопала глазами, бабушка Агриппина продолжила:

– Знаешь, почему у тебя нет отца? Он узнал, что мы с твоей мамой – ведьмы. Мужчины не могут быть с ведьмами нашего рода. Такова наша природа. Впрочем, исключение все же есть: мужчина может быть твоим женихом только в двух случаях – либо ты отказываешься от дара, либо мужчина не знает, что ты ведьма…

– Бабуль, это какая-то ерунда, – наконец отошла от потока неожиданной информации Юнона. – Ведьма, зелья, лекарства… Ну какая из меня ведьма? Я обычная девчонка со смешным именем, которая выросла в городе и пользуется благами цивилизации…

– Послушай меня внимательно, – так же негромко, но строго перебила ее бабушка, – ты можешь не верить, но однажды дар прорвется и тебе придется учиться им управлять. Это будет сложно, но ты справишься, я уверена. В шкафу на самой верхней полке и в потайном отделении, что за ней, – мои дневники и книги по использованию трав для исцеления. Если у тебя будут вопросы – обращайся к ним. Ко мне ты вряд ли успеешь обратиться. У нас осталось мало времени…

– Бабушка, кажется, ты переутомилась, – с беспокойством заметила Юнона, недоумевая, с чего вдруг бабушка начала говорить о том, что они с ней ведьмы. – Давай ты поспишь, а завтра отметим твой юбилей. Торт подождет в холодильнике до утра, это не проблема.

Бабушка Агриппина вдруг посмотрела на нее осмысленным взглядом и спустя несколько секунд раздумий сказала:

– Давай сейчас съедим по кусочку торта. Завтра меня тут не будет.

– Да ну тебя, бабуль! – внезапно начала сердиться Юнона. – С чего бы тебе тут не быть завтра? Еще на моей свадьбе погуляешь! А может, и правнуков застанешь. Я сейчас отрежу тебе кусочек торта, ты его съешь и ложись. Сама говоришь всегда, что утро вечера мудренее…

Направляясь в кухню, Юнона чувствовала, что бабушка провожала ее внимательным и в то же время каким-то задумчивым взглядом. Юнона же открыла коробку, вытащила нож из деревянной подставки и аккуратными быстрыми движениями нарезала торт на куски. Достав два блюдца, Юнона подцепила один из кусков ножом и быстро переложила его в тарелку. Сделав то же самое со своим кусочком, Юнона положила на блюдца маленькие серебристые ложечки, подхватила оба блюдца и вернулась в гостиную.

Несмотря на то, что выражение лица бабушки Агриппины было безмятежным и спокойным, Юнона сразу поняла, что что-то было не так. Поставив блюдца на комод и подойдя к бабушке, она попыталась пощупать пульс и, не найдя его, отскочила.

Бабушка была мертва.

Юнона застыла на месте, а затем медленно опустилась на колени. Желание отведать торта в честь бабушкиного девяностопятилетия моментально улетучилось, ведь если именинницы уже не было в живых – какой был смысл?

***

Когда бабушку увезли, Юнона позвонила матери. Получив грустную новость, та помолчала несколько секунд, а потом странным голосом произнесла:

– Я надеялась, хоть под сотню лет она наконец забудет об этой ерунде.

– Какой? – не поняла Юнона. Трубка вздохнула:

– О том, что мы якобы ведьмы.

Глава 2

По пути в магазин Юнона то и дело вертела головой. Ей было интересно рассмотреть, как изменилось село, в котором практически всю жизнь прожила ее бабушка. Еще вчера вечером по пути с железнодорожной станции Юнона успела заметить, что с момента ее последнего приезда год назад появилось немало новых домов.

В основном почему-то деревянные, они были похожи на старинные богатые терема. Резные ставни, различные украшения из дерева и разноцветная окраска создавала впечатление, что это не просто село в дальнем Подмосковье, а какое-то сказочное место. Солнечный погожий денек лишь усиливал это ощущение.

Как обычно неторопливо ступая вдоль дороги, Юнона с восхищением разглядывала каждый дом. Напротив некоторых она даже останавливалась, чтобы поподробнее рассмотреть и дом, и участок, если тот был заметен за забором. Параллельно с этим Юнона делала и то, что любила делать в городе – фантазировала о том, какие люди обладают каждым домом. Живет там один человек или, что вероятнее всего, семья? Насколько она большая? Чем занимается каждый ее член? Если в семье есть дети, ходят они в местную школу или ездят в ближайший город? Если ездят, то во сколько им приходится вставать каждое утро? А когда созревает урожай, помогают ли дети по хозяйству?

Будучи маленькой, Юнона завидовала местным ребятишкам, которые жили тут круглый год. Например, Лене Ерыгиной, которая вместе с ней и бабушкой Агриппиной ходила в лес и училась отличать ядовитые растения от неядовитых. Или Саше Ульянову, с которым у Юноны были вечные контры – тот частенько дразнил ее из-за имени и интересовался, куда же подевался Авось, а Юнона с подачи другой своей приезжей подруги Светы Басовой в ответ называла его серой безликой массой. А все потому что Александр – одно из самых распространенных имен в России. Было, есть и, скорее всего, будет.

Помнила Юнона и спокойного Олега Чайкина. Тот был немного постарше и нечасто появлялся на улице, но если выходил гулять с сельскими ребятами, то большую часть времени все равно проводил где-то в своих мыслях. Юнона всегда считала Олега наиболее интересным и рассудительным собеседником, но так и не осмелилась первая начать с ним разговор.

Зато другая подруга, Инна Шевякова, которую все почему-то называли Нюсей, времени зря не теряла и активно подкатывала ко всем мальчишкам в компании. Разумеется, это вызывало неприязненные взгляды со стороны девчонок. В том числе со стороны Юноны, которую представители противоположного пола всегда обделяли вниманием.

Юнона с грустью подумала о том, что сейчас-то они все такие же взрослые, как она. Небось тоже переехали в город или вообще в мегаполис вроде Москвы или Санкт-Петербурга и не вспоминают об этом крошечном населенном пункте.

Она же с тоской думала о том, что тех соседей, которых она знала, когда была маленькой, здесь уже нет, наверное. А когда вынырнула из размышлений, Юнона удивленно приподняла брови. Она и не заметила, как дошла до небольшого магазинчика.

Он располагался в деревянной избе, похожей на новые домики, и был очень похож на магазины у дома в ее московском детстве. Снаружи висел большой круглый логотип “Кока-Колы”, а внутри располагались горизонтальные холодильники, прилавки со всякой всячиной, продуктовые весы в форме веера на рукоятке и цве́та “номерных” вагонов метро. На стенах обычно висели полки с другим товаром. На самых верхних таких полках стояли крупные копии упаковок соков популярных марок и старенькое радио, которое передавало какую-нибудь зажигательную мелодию.

Совсем позабыв о том, что она сейчас не в Москве, а в дальнем Подмосковье, Юнона зашла в магазин энергично пританцовывая. Лишь когда ее глаза встретились с ошарашенным взглядом паренька лет двенадцати, Юнона ощутила, как щеки, словно яблоки в августе, наливаются горячим румянцем.

Хотя… Может, это солнце просто нагрело ей лицо, а из-за магазинной прохлады она почувствовала это только сейчас?

Продавщица, женщина лет тридцати, сидела за прилавком и читала какой-то журнал. Однако подняв на мгновение глаза, тут же откинула прессу в сторону и деловито поднялась.

– Доброе утро! – как можно любезнее поздоровалась она, и голос показался Юноне смутно знакомым. – Слушаю вас.

– Я… А-а-а… Можно я сначала посмотрю, что у вас есть? – зарделась Юнона еще больше, а сама в это время пыталась понять, знакома ей все-таки продавщица или нет.

Та же смотрела на нее так, будто в магазин только что не Юнона зашла, а принцесса Диана. В мыслях Юноны невольно проскользнул намек на то, что молодая женщина за прилавком ей все-таки знакома. Память же никак не желала подбрасывать ей имя или хотя бы образ из детства-отрочества.

– Конечно можно, – отозвалась продавщица таким тоном, будто Юнона спросила, точно ли дважды два равняется четырем.

Повернувшись к пареньку, который все еще был здесь, женщина немного раздраженно спросила:

– Макар, ты выбрал?

Парнишка затравленно посмотрел на нее, на Юнону и затем вздохнул.

– Я вот это хочу, – показал он на шоколадное яйцо, – но… Теть Инн, а вы можете в долг дать? Я отдам, честное слово!

– Макар, – закатила глаза продавщица, а Юнона теперь во все глаза глядела на нее в попытках увидеть знакомые черты, – я тебе уже дала один раз в долг. Ты до сих пор его не оплатил. Пока не вернешь этот долг, нового не получишь! И вообще…

– Инна? – осмелилась прервать ее тираду Юнона, и продавщица удивленно посмотрела на нее. – Шевякова? Это ты?

Глава 3

Вынырнув из сна, который ощущался как что-то тягучее, Юнона принялась успокаивать разошедшееся сердце. После нескольких мгновений колебаний она поднялась, подошла к окну и выглянула в него, чтобы посмотреть, есть ли на участке что-то или кто-то, помешавшее ее сну.

Ночь казалась спокойной и тихой. Даже сверчки не стрекотали, а издалека не слышался гул проезжающего мимо поезда. Сколько Юнона себя помнила, если она не спала, то всегда слышала дуновение легкого ветерка, стрекот ночных насекомых либо звук поезда, который следовал мимо их спящего села куда-нибудь на юг или запад страны.

Вдохнув свежего ночного воздуха, не заполненного выхлопными газами и мелкой дорожной пылью, Юнона неожиданно почувствовала приятную легкость во всем теле. Едва она выдохнула, это ощущение усилилось и ей захотелось весело засмеяться от переполняющей ее радости.

Мозгом же Юнона задавала себе вопрос: а чему она так радовалась? Ей же наоборот казалось, что она хочет спать, но не может из-за того, что ее сердце бьется слишком быстро. Как будто приснилось что-то нехорошее.

Развернувшись было к кровати, Юнона вдруг опустила взгляд на стол. На нем лежала книга в бордовой обложке, которую она хотела изучить, но не успела – из-за необходимости сделать легкую уборку, затянувшуюся до вечера. Потом же Юнона сидела в саду и дышала приятным воздухом, наполненным медовым ароматом каких-то очень душистых цветов.

Подойдя на негнущихся ногах к столу, Юнона только протянула руку, чтобы раскрыть книгу, как откуда ни возьмись налетел порыв ветра – такой силы, что смог поднять кожаную обложку и немаленькое количество страниц.

Юнона с судорожным вздохом бросилась было обратно к окну, чтобы захлопнуть его, но тут же оторопела: ветер был явно не оттуда. Все же приблизившись снова к оконному проему, Юнона заметила, что цветы и листва на деревьях совсем не колыхались от потока воздуха. Даже самого слабого. На улице был полнейший штиль.

Юнону пробил озноб. Ее сердце снова забилось быстрее. Что за чертовщина? Что здесь происходит?

Появилось предчувствие, что это может быть оно – пробуждение ведьминского дара, но Юнона упорно гнала от себя эту мысль. Ну какая она ведьма?! Она современная девушка, которая выросла в большом городе, имея персональный компьютер и мобильный телефон.

Да, ей всегда нравилось проводить время на природе, в лесу, но кому это не нравится? Кто не любит дышать свежим чистым воздухом, пропитанным запахами хвои, травы и шишек? Неужели кто-то всерьез откажется набрать в кулечек немного дикой малины, которая была не менее вкусной, чем домашняя, но обладала гораздо более ярким ароматом? Юнона была уверена, что ее любовь к времяпрепровождению на природе разделяют многие, но это совершенно не значит, что они тоже ведьмы или колдуны.

Глубоко вздохнув, Юнона снова повернулась к лежащей на столе книге. И обомлела.

На страницах проступил текст, который светился красивым золотисто-зеленым оттенком. Свечение было таким ярким, что привыкшей к темноте Юноне потребовалось несколько секунд, чтобы наконец распознать написанное.

«С днем рождения, наследница! Прими дар исцеления в качестве подарка от всей женской половины твоего рода! Мы надеемся, что ты пронесешь этот дар через всю жизнь, будешь пользоваться им разумно, а ближе к своему угасанию передашь его своей наследнице: дочери или племяннице. Береги дар как зеницу ока. Не играй с ним. Используй на благо людей. И самое главное – если влюбишься, не позволяй своему возлюбленному видеть свое колдовство. Ни под каким предлогом.»

Юнона продолжала большими глазами смотреть на буквы, которые выглядели как обычный книжный текст – разве что светящийся в темноте. Стиль изложения был вполне современным, что вызвало у нее улыбку: кажется, эта волшебная книга идет в ногу со временем. Продуманно!

– Спасибо, – шепнула Юнона, совершенно не зная, что тут еще можно сказать. – Я не подведу. Обещаю.

Текст погас, но книга так и осталась раскрытой. Склонившись над ней, Юнона вдруг задумалась. У нее было столько вопросов по поводу своего приобретения, но ей совершенно некому было их задать. Бабушки больше нет, а мама категорически не хочет иметь ничего общего с магией.

– Интересно, – протянула Юнона, убирая за ухо прядь волос и садясь на краешек стула. – Что я должна сделать, чтобы использовать этот дар? Заклинание какое-то сказать? Или… – Она шутливо взмахнула рукой, как волшебницы из мультиков ее детства. – Как-то вот так сделать?

Неожиданно для нее в книге снова что-то засветилось так ярко, что Юноне пришлось зажмуриться и закрыть лицо руками. Спустя несколько мгновений она осторожно приоткрыла один глаз и убрала с него руку.

В книге появился новый текст – такой же золотисто-зеленый, светящийся в темноте.

«Тебе нужно полностью сконцентрироваться на объекте, на который ты намереваешься направить свой дар, и прочитать одно из заклинаний. Настоятельно рекомендуем тебе их выучить. Но будь осторожна, наследница: если ты концентрируешься слишком сильно, ты рискуешь утратить огромную часть энергии. Восстановление занимает обычно около суток, но в зависимости от многих факторов оно может продлиться и дольше. Рекомендуем не заниматься лечением более 1 человека, более 3-х деревьев или животных либо более 5-ти маленьких животных в день. Что касается снадобий, для них тебе потребуется всего лишь щепотка волшебства. Если переборщишь, то рискуешь превратить лекарство в яд. Будь очень осторожна с этим, дорогая наследница! Если тебя раскроют, ты рискуешь лишиться сразу всего дара и упасть замертво – из-за внезапной потери большого количества энергии и жизненной силы, частью коей и является дар исцеления.»

Глава 4

Юная ночная гостья сидела на деревянном табурете и наслаждалась зеленым чаем с мелиссой. На предложение Юноны добавить мёда для более сладкого вкуса девочка согласилась. Юнона также дала ей мягкий и теплый плед, чтобы продрогшая до костей девчушка быстрее согрелась и имела меньше шансов заболеть.

Сама же Юнона расположилась на полу в гостиной. Теплый верхний свет заливал комнату и книжки, унаследованные от бабушки. Сейчас они лежали перед Юноной, которая аккуратно просматривала каждую страничку в попытках найти ту самую картонку, свидетельствующую о том, что перед ней – справочник заклинаний. Она также с усилием прощупывала страницы на случай, если какая-то из них окажется из картона или более плотной бумаги, чем стандартная, пожелтевшая от времени.

Юнона успела просмотреть таким образом две записные книги, прежде чем услышала легкое покашливание со стороны кухни, прилегающей к гостиной.

– А вы скоро? – с внезапной деликатностью поинтересовалась девочка, не забывая с любопытством разглядывать ее. – Просто мне надо домой. Мама может увидеть, что меня нет, и разболеться еще больше.

Юнона почувствовала себя виноватой, хотя особых причин на то не было. Не она же заставляла девочку тут оставаться.

– Я… Постараюсь побыстрее, – выдавила Юнона и принялась активнее перетряхивать оставшиеся книги.

Когда она практически потеряла надежду, из последней неожиданно выпала небольшая картонка. Юнона подхватила ее, повертела в пальцах и заметила записи, созданные по единому алгоритму: кириллическая буква, тире, символ.

Вновь подтянув к себе книгу с шифром, Юнона издала тихий победный клич: это оно! Она нашла!

С горящим от радостного возбуждения взглядом Юнона повернулась к девочке, взгляд которой чувствовала на себе все это время.

– Сейчас все будет, – пообещала Юнона, будучи не способной сдержать улыбку.

Девочка продолжала смотреть на нее с долей скепсиса, отчего Юноне было немного некомфортно. Чтобы хоть как-то снять напряжение, витающее между ними с самого прихода девочки к ее дому, Юнона спросила:

– Как тебя зовут, кстати?

Девчушка вдруг почему-то смутилась. Впрочем, Юнона не стала на нее давить – сама в ее возрасте была застенчивой девочкой.

– Наташа, – наконец негромко произнесла девчонка и снова подняла на нее взгляд. – А вас?

– Юнона, – со спокойной улыбкой откликнулась Юнона и начала помечать карандашом расшифровку символов прямо в справочнике. – Меня правда так зовут.

– А я знаю, – неожиданно отозвалась Наташа, и Юнона с удивлением взглянула на нее. – Агриппина Юлиановна часто о вас рассказывала.

– Правда? – вскинула брови Юнона и снова вернулась к книгам. – И что же она рассказывала?

– Что вы медсестрой работаете, – охотно принялась перечислять Наташа. – Что вы в Москве с мамой живете. Что вы природу любите. И что… вы никогда не влюблялись.

На мгновение пальцы, сжимающие карандаш, застыли над справочником. Юнона ощутила, как при очередном, пусть даже и безобидном напоминании о ее невостребованности на брачном рынке все внутри нее задрожало.

Как же ей хотелось быть нормальной! Например, вместо сидения за учебниками бегать на свидания с парнями – причем с такими, которых мама с бабушкой бы не одобрили. Хотелось Юноне и прогулять как-нибудь школу – хотя бы однажды, – чтобы провести время вдвоем с симпатичным ей мальчиком. Получить какой-нибудь маленький, но милый сердцу презент по поводу четырнадцатого февраля или Восьмого марта – тоже.

Однако время для подростковой первой любви было безнадежно упущено. И как бы Юноне ни хотелось верить в то, что она не одна в школьные годы интересовалась учебой больше, чем общением с противоположным полом, как бы ни хотелось думать о том, что она еще достаточно молода, чтобы встретить своего возлюбленного, – ей казалось, что она так и останется на всю жизнь одинокой. Особенно с учетом того, какой волшебный дар ей достался…

Впрочем, Юнона не стала ничего говорить Наташе по этому поводу. Девочка еще маленькая. Вряд ли она хотела намеренно ее уязвить.

Просто бабушке Агриппине никак не давало покоя, что Юнона готова была всю свою юность просидеть за учебниками, вот и жаловалась соседям про то, как же несправедлива судьба к ее внучке. А родные Наташи, которым наверняка тоже не удалось избежать участи выслушать сожаления по поводу того, что у Юноны никак не получалось встретить хорошего парня, наверняка и рассказали об этом Наташе.

Расшифровав заклинание, Юнона прикрыла глаза и принялась мысленно соединять его буквы.

“Мята зелёная, малина варёная, подсластите вы боль, уничтожьте ее. Мёд золотой, оставь холостой, но с сердцем целым и надеждой простой.”

– Вау! – невольно выдохнула Юнона и в ответ на изумленный взгляд Наташи добавила: – Сейчас точно все будет. Еще чаю?

Наташа кивнула, и Юнона сначала налила немного заварки в небольшую керамическую чашечку, стоявшую перед девочкой. Затем – добавила горячей воды, которая сейчас уже по температуре была ближе к теплой.

Налила Юнона и себе чаю – в широкую чашку с довольно низкими бортиками, к стенке которой был прилеплен объемный цветок. Бабушка Агриппина сделала эту чашку сама, когда несколько лет назад приезжала к ним с мамой в гости.

Глава 5

– Юнона Васильна, вы уверены?

Юнона кивнула, смущенная взглядом главврача Людмилы Алексеевны, которая, наклонив вбок свою коротко стриженную блондинистую голову, смотрела на нее как на идиотку.

В принципе, может, она и правда была идиоткой. Потому что только настоящие идиоты согласятся бросить работу в московской больнице ради того, чтобы попробовать устроиться в медучреждение в райцентре. Именно попробовать – Юноне никто пока не гарантировал трудоустройства, но она уже подала заявление об увольнении по собственному желанию.

“Медсестры везде нужны, – успокаивала себя Юнона, выходя из здания больницы, в котором провела целых пять лет в качестве медработника. – Не пропаду”.

Вернувшись домой, она принялась собирать вещи. Пока вытаскивала одежду из шкафа, Юнона то и дело окидывала взглядом комнату, в которой жила с самого детства. Несмотря на то, что они с мамой не были особо близки, она позволяла Юноне самой выбирать обстановку.

Ремонт в комнате, принадлежащей Юноне, прошел длительный путь от розовых обоев и кровати с полупрозрачным розовым пологом до стен без обоев – просто с нарисованными на них деревьями, кустарниками и растениями – и потолка, раскрашенного в голубой цвет и испещренного облаками самой причудливой формы.

Комната видела многое. Например, как мама впервые прочитала ей сказку на ночь. Или как к маленькой Юноне впервые в жизни пришли гости – девочки из ее группы детского сада. Видела она и то, как под маленькой елочкой, которая ежегодно появлялась в спальне Юноны, в первый раз оказались новогодние подарки. Первую домашнюю работу, переживания после первой ссоры с подружками, а затем из-за невзаимной влюбленности – все это комната тоже видела.

Здесь же были и первые нежные чувства к вымышленным персонажам из книг и кино. Первый смех такой силы, что казалось: еще немного – и живот разорвется. Были здесь и слезы после ссоры с мамой по поводу ее нежелания отпускать Юнону в летний лагерь. Многое было.

И сейчас, будучи готовой покинуть родные пенаты, Юнона понимала, что оставить прошлое позади ей будет очень непросто. Слишком прикипела она к нему, хоть там и было немало недопониманий, ссор, насмешек и других не самых приятных моментов.

Мама была на работе, поэтому Юнона решила оставить записку перед тем, как покинет квартиру. В последний раз окинув комнату взглядом, она наконец вышла. Ключи от квартиры Юнона бросила в почтовый ящик. Как и написала своей маме в записке, которую прикрепила к холодильнику магнитиком из Парижа. Однажды ей его привезла школьная подружка, с которой они перестали общаться, едва разошлись по профессиональным учебным заведениям. Как и со всеми остальными, впрочем.

Сев в электричку, Юнона принялась копаться в сумке в поисках справочника заклинаний. По дороге домой она успела расшифровать несколько заклинаний, но по сравнению с общим объемом это была мизерная часть. Поэтому Юнона собиралась заниматься этим в любое свободное время. Тем более что ее до сих пор очень беспокоил вопрос, помогла ли незаколдованная мазь Нине Сергеевне. Вряд ли искреннего желания достаточно для скорейшего выздоровления.

За расшифровкой время пролетело незаметно. Уже шагая мимо красивых деревянных домиков в сторону похожего, но более старинного, Юнона почувствовала, что дышать стало легче. Огромный камень каких-то чужих ожиданий и представлений о правильности, который все это время, оказывается, лежал на ее плечах, внезапно упал. Спина невольно выпрямилась, настроение поднялось, а вера в лучшее – вернулась.

Несмотря на утрату самого близкого и родного человека, Юнона чувствовала, что опора по-прежнему с ней. Она – в оставшемся от бабушки доме. В книге с многочисленными рецептами бабушкиных блюд. В ее огороде, который обильно плодоносил, чем надо было поскорее воспользоваться, пока урожай не пропал. И наконец, самая крепкая опора осталась в деятельности. Той, которую Юнона практиковала уже несколько лет. И той, которую унаследовала всего лишь несколько дней назад.

Ее, пожалуй, мощнейшая опора заключалась в помощи людям. Традиционными средствами или народной медициной, включающей в себя щепотку доброго, светлого волшебства.

Совсем недавно Юнона как раз задумалась о том, что работа медсестрой станет тяжелее с возрастом, когда захочется семью и детей или хотя бы отдельное жилье. В перерывах между перевязками, сбором материала на анализ, контролем за приемом лекарств Юнона даже прикидывала в уме, в какую более прибыльную сферу могла бы податься.

Сейчас же она была твердо уверена: помогать людям – ее призвание. И ее место именно тут, в отдаленном от столицы райцентре. Денег здесь было меньше, зато жизнь текла медленнее. Да и самой жизни тут точно было больше, чем в душных каменных джунглях. Деревянные дома, плодовые деревья, запах костра, раздающиеся в отдалении звуки гитары и смех, яркие цветы даже вдоль дороги – все это доказывало: жизнь здесь есть. Да еще какая!

Ветерок трепал прядки волос, выскочившие из слабо заплетенной косы. Юнона привычным движением откинула их за спину. Вдруг сзади раздалась резкая трель велосипедного звонка. Инстинктивно замерев, Юнона немного повернула голову назад, и мимо нее тут же резво пронесся мальчишка на велосипеде. Когда он обернулся, то встретился с ней глазами. Но Юнона лишь пожала плечами и продолжила свой путь.

Подойдя к перекрестку, сбоку она услышала несколько громких и звонких мальчишеских голосов, которые что-то возбужденно обсуждали. Юнона подняла голову и заметила стайку парнишек лет десяти-двенадцати, направлявшихся прямо ей навстречу. Столкновение было бы неизбежно, если бы Юнона не отскочила правее.

Глава 6

Похороны бабушки прошли довольно спокойно. Юнона сообщила о них только Нине Сергеевне. Та передала информацию еще парочке соседей, с которыми хорошо общалась и которые состояли с бабушкой Агриппиной в дружеских соседских отношениях. Бабушку проводили в последний путь на местном кладбище.

После Юнона и нанесшие ей визит соседи разместились в гостиной дома, который по завещанию теперь должен был отойти Юноне и ее матери. Впрочем, Юнона была уверена, что мама откажется от наследства. Несмотря на то, что этот дом можно было бы выгодно продать благодаря начавшемуся недавно активному развитию инфраструктуры, маме определенно не хотелось хоть как-то сталкиваться с бабушкой Агриппиной.

Пока Юнона была маленькой, ее мама еще как-то сдерживалась. Знала, что внучке нужна бабушка, а бабушке – внучка. Да и какие-никакие родственные чувства, наверное, все-таки оставались. Однако чем дальше, тем чаще мама с бабушкой ссорились и реже виделись. В один из предпоследних визитов бабушки Агриппины в Москву они почти не общались. Мама даже выходных или отпуска не взяла, чтобы побыть со своей родительницей. Уходила на работу рано, а когда возвращалась – сразу закрывалась в своей спальне.

На новость о кончине своей матери мама Юноны отреагировала весьма холодно. На приглашение на похороны она также не ответила. Юнона ожидала такого исхода, но все равно немного расстроилась. Чтобы скрыть это, она хлопотала по хозяйству с невиданным ранее усердием. Угостив соседей яблочным компотом, сваренным по бабушкиному рецепту, Юнона принялась слушать их сбивчивые попытки рассказать о своих каких-то воспоминаниях, связанных с бабушкой Агриппиной.

– Ох, как вспомню, как мы по грибы ходили, – блаженно прикрыла глаза тетя Вера из самого первого дома, который находился на въезде в село. – Раннее утро, лес, тишина… И только мы с Агриппиной идем грибы собирать. Как она умело определяла, какие съедобные, а какие нет! Диву даюсь! Живу здесь побольше Агриппины, а с грибами до сих пор не лажу… Как же я теперь без нее найду съедобные?

– А мне она лекарство без аллергенов подобрала, – вздохнула Галина Староверова из третьего дома. – Всю жизнь растительные компоненты сыпь аллергическую вызывают. Уж не знаю каким образом, но Агриппине удалось нейтрализовать негодницу…

– А моего Макарку-то она от отравления спасла! – напомнила Татьяна Васильевна из дома под номером двадцать восемь. – Я как увидела, что он бледный, сразу спросила, чего ел. А он ответил – грибы. Ну я и побежала сразу к Агриппине. А она мне быстро-быстро отвар приготовила. И внучек-то мой за один день буквально на поправку пошел. Потом, конечно, получил по ушам за то, что без меня по грибы ходил, но жив же остался? Остался… И даже без последствий! Магия, не иначе!

– Эх, Агриппина-Агриппина, – печально протянула тихим голоском Нина Сергеевна и, залпом выпив компот, добавила: – Как же мы без тебя теперь?

Юнона тоже сделала глоток компота. Он показался ей немного кислым, но и повод к его употреблению тоже был таким. “Все-таки надо побольше сахара класть”, – подумала Юнона, а сама вновь оглядела соседей, которые обратили все внимание на дядю Витю из тридцать седьмого дома. Сосед взял условный микрофон в свои руки, чтобы рассказать о том, какую пользу бабушка Агриппина принесла ему.

Одним ухом слушая излияния дяди Вити на тему того, как бабушка своими отварами спасла его от алкоголизма, Юнона мысленно прикидывала, кому из соседей в ближайшие дни может потребоваться помощь в виде снадобья, мази или целебного отвара. Мысленно посовещавшись с собой, она решила все-таки сделать кое-какие заготовки. В селе многие жители пожилые, а значит, нужно быть готовой действовать быстро. Чтобы не получилось, как в ту ночь, когда Наташа пришла за снадобьем, а Юноне пришлось бродить по темному саду в поисках нужного ингредиента.

– …Юнона! – вдруг услышала она мужской возглас. Очнувшись от размышлений, Юнона подняла глаза и заметила, что все сидевшие за столом соседи смотрели на нее.

Понимая, что не слышала ничего из того, что они говорили после риторического вопроса Нины Сергеевны, она ощутила, что краснеет.

А до того молчавший Александр Петрович Староверов, муж Галины, вдруг мягко произнес:

– Да, Юнона Васильна наверняка станет достойной наследницей дела Агриппины.

– Да какая она тебе Юнона Васильна! – вмиг разбушевалась тетя Вера и воинственно уставилась на него. – Нечего молодую девчонку тут старить! “Юнона Васильна”, – передразнила она Александра Петровича, скорчившего гримасу в ответ, и ласково взглянула на Юнону. – Просто Юнона, думаю, будет хорошо. Правда, моя дорогая?

Юнона кивнула. Ей не хотелось подкидывать дров в и без того мощное пламя негодования соседки, которая была близкой подругой ее бабушки и многое вложила в Юнону.

Будучи маленькой, Юнона фантазировала, что тетя Вера – ее бабушка по отцовской линии. Ведь, по рассказам бабушки, родители познакомились здесь, на одной из сельских дискотек. Папа жил в райцентре и приехал сюда к другу на день рождения. Посидев немного у него, они решили пойти в местный клуб. А там – мама со своими подружками. Так и познакомились.

Когда Юнона гостила у бабушки, тетя Вера частенько заглядывала к ним. В основном, конечно же, ради бабушки, но и для Юноны она приносила то горсточку земляники, то домашний морс, то пачку рулетиков из сельского магазина, в котором сейчас работала Инна Шевякова.

Предшественницей старой подруги была продавщица, которую все называли исключительно по отчеству. И как бы Юнона ни старалась, она так и не смогла вспомнить, как звали Иннокентьевну, полную румяную женщину с волнистыми пористыми волосами, которые она – по словам бабушки Агриппины – все время красила в рыжий.

Глава 7

Юнона открыла глаза, когда озорной солнечный луч упал прямо на лицо и начал попытки приподнять ей веки. Как малыш, который будит свою маму.

Малыш… При этой мысли Юнона вскочила как ошпаренная и понеслась к кастрюле, стоящей на плите.

Вчера вечером к ней заходила девушка. Представившись Нюрой, она попросила приготовить снадобье, которое помогло бы ей не только успешно забеременеть, но и выносить, а затем родить.

– У меня уже пять выкидышей было, – шептала Нюра, глядя на Юнону во все свои огромные васильковые глаза. – Не понимаю, что происходит. Врачи разводят руками. Говорят, анализы в норме, все хорошо. А мама сказала, это значит, что мы с Сережей несовместимы. Но как мы можем быть несовместимы, если мы так любим друг друга?

Юнона оставила этот вопрос без ответа. Девушке в горе совсем ни к чему было слышать, что такое действительно случается и никак не связано с наличием или отсутствием чувств. Резонно рассудив, что там, где бессильна традиционная медицина, на помощь вполне может прийти народная, Юнона поставила себе цель отыскать нужный рецепт и заклинание-катализатор.

Поэтому едва Нюра, успокоенная и с поселившейся в сердце надеждой, отправилась домой, Юнона села за справочники и дневники бабушки. Ей по-прежнему оставалось перевести несколько заклинаний, которые были более длинными, чем первые. Но из-за желания соседей познакомиться и поболтать времени на освоение дара оставалось крайне мало.

Да еще и работа медсестрой отнимала силы. Несмотря на то, что Юнона устроилась в больницу в райцентре всего лишь две недели назад, она уже начала сомневаться в правильности своего решения. Медсестер там было немало, но все-таки не хватало. Тем не менее главврач Олег Александрович нередко предлагал поработать побольше – обязательно с оплатой этих сверхурочных часов. Он не заставлял, но каким-то образом умел убеждать.

В одно из своих внеочередных дежурств Юнона невесело подумала о том, что раз у нее был дар исцеления, то у Олега Александровича вполне мог оказаться дар убеждения. Кто знает: вдруг в этой местности бабушка Агриппина была не единственной ведьмой.

Несмотря на свою занятость в больнице, остаток свободного времени Юнона проводила за приготовлением отваров и мазей. Ту самую мазь для суставов, которую она должна была приготовить на замену незаколдованной и отданной некоторое время назад Нине Сергеевне, пришлось готовить в течение целых суток. Они же в свою очередь включали в себя немало препятствий, которые нужно было преодолеть.

Сначала Юнона должна была сходить в лес за крапивой. Затем – попробовать найти змеиный яд. Этого значимого компонента нигде не оказалось, поэтому Юноне пришлось приготовить его замену из ягод калины и ежевики вместе с петрушкой. За ягодами нужно было выйти в лес. Набрав нужных плодов, Юнона направилась было к выходу, но чуть не заблудилась. А когда добралась до дома, наконец принялась готовить мазь.

После того, как та остыла, настало время для магии. Сеанс колдовства напрочь лишил и без того уставшую Юнону сил. Не успела она завинтить крышку на баночке с готовой мазью, как ноги из последних сил отнесли ее в гостиную. Плюхнувшись на диван, Юнона приняла лежачее положение и крепко заснула.

Получив свое лекарство в то же утро, Нина Сергеевна сухо поблагодарила и поспешила уйти. А Юнона с грустью думала о том, что ей нужно было поскорее осваивать знахарско-колдовское ремесло. Нельзя же заставлять пациентов ждать!

Впрочем, смесь для Нюры получилось сделать быстрее. Ягоды лесной земляники и голубики уже лежали в холодильнике. Их оставалось сварить, после чего нужно было добавить ромашку и чабрец. И, конечно же, прочесть заклинание – разумеется, с подобающей концентрацией. Вновь проведя практически всю ночь за приготовлением снадобий, Юнона восстанавливала ресурсы на диване в гостиной.

“Нехорошо, – думала она, когда на следующий день проснулась от боли в затекшей шее. – Если я не буду достаточно отдыхать, моя концентрация меня подведет и я точно набедокурю”.

Нюра пришла за снадобьем ближе к полудню. Перелив его в банку, Юнона добавила:

– Обязательно оденьтесь потеплее перед тем, как пить. Иначе не сработает.

– Хорошо, – покорно кивнула Нюра и снова подняла на нее глаза. – Но… это правда поможет?

Юнона на мгновение впала в ступор. Она не знала, поможет это или нет. Поэтому сказала только:

– Должно помочь. Но если не получится – возвращайтесь. Поищем еще что-нибудь.

Лицо Нюры посветлело:

– Спасибо вам огромное! Кстати, вот. – Она протянула ей десяток куриных яиц в самодельном деревянном лотке, похожем на те, в которых яйца продавались в магазине. – Это вам. Наши, домашние. Сережины родители сказали передать вам в благодарность за то, что помогаете нам. Они очень хотят внука… ну или внучку.

Юнона действительно приняла подарок с благодарностью. Вот только заминка Нюры ей не понравилась. Поэтому когда радостная девушка крепко сжала в руках банку со снадобьем и уже направилась к калитке, Юнона вновь окликнула Нюру.

– Если вам нужен ребенок конкретного пола, – с неловкостью произнесла она, глядя в добрые и немного наивные синие глаза юной девушки, – сразу говорю: тут я бессильна.

На мгновение Нюра погрустнела, но потом кивнула.

– Ничего страшного. Главное – чтобы здоровенький.

Глава 8

Август заканчивался. Отовсюду чувствовался терпкий аромат созревших яблок, налившихся соком настолько, что уже начали потихоньку падать с деревьев. Все еще жаркие лучи летнего солнца запустили процесс гниения, который добавлял липкую духоту к немного кислой сладости, пропитавшей, казалось бы, все село Худяково.

По утрам воздух уже ощущался значительно прохладнее, чем раньше. Да и ночь как будто стала чуть-чуть длиннее… Юнона, которая уже несколько недель вставала ни свет ни заря, чтобы ехать на работу, практически сразу заметила, что несмотря на пробуждение в одно и то же время, ей стало труднее заставить себя встать. Особенно если учесть, что практически все свободное время она тратила на освоение магии и приготовление снадобий.

Юнона прекрасно отдавала себе отчет в том, что отдых был жизненной необходимостью. Тем более когда работаешь с людьми, часто видишь их боль и страдания и невольно подпитываешься этой негативной энергией.

Без качественного отдыха хотя бы один день в неделю риск заполучить повышенное давление раньше срока увеличивался. И хотя Юнона знала, какие средства – будь то лекарственные или народные – могли помочь смягчить эту проблему, ей все равно хотелось как можно дольше оставаться здоровой, бодрой и энергичной.

Когда несколько дней назад Юнона отнесла отвар, понижающий давление, домой к супругам Староверовым, дверь ей открыл Александр Петрович.

– Галочка чего-то совсем расклеилась, – посетовал он, отсчитывая деньги и протягивая их Юноне. – Раньше еще держалась, а сейчас…

– Она работает? – аккуратно поинтересовалась Юнона, кивая в знак благодарности и убирая заработанное в потайной карман маленькой сумочки, висевшей через плечо.

Александр помотал головой:

– Лет десять уже на пенсии.

– А спит хорошо? – тут же поинтересовалась Юнона. Брови Александра взлетели:

– Да вроде не жалуется. А что?

– А чем она занимается? Чем питается? – снова спросила Юнона и уточнила: – Образ жизни очень влияет на здоровье. И порой достаточно изменить именно его, чтобы почувствовать себя лучше и повысить качество жизни. Галина Ильинична ест жирное? Или, может быть, острое?

Александр взглянул на нее, как побитый щенок, и нехотя признался:

– Она работает в огороде. Много. И как правило именно в полдень. Не знаю почему. Это лучше у Галочки спросить. Хотя я миллион раз ей говорил, что работа может и подождать… Да и вообще, она встает часов в шесть утра, но почему-то начинает работать только тогда, когда солнце поднимется.

Неодобрительно покачав головой, Юнона попросила:

– Я поговорю об этом с Галиной Ильиничной. Она сейчас дома?

– Дома, только… нехорошо ей, – понизил голос Александр. – Снова давление поднялось. Не пойму: то ли из-за того, что снова поработала и устала, то ли потому что сын объявил, что расторг помолвку…

Юнона еле сдержала улыбку.

– В таком случае могу понять Галину Ильиничну. Ну что ж, тогда можете дать ей зе… отвар прямо сейчас. Но обязательно проследите, чтобы Галина Ильинична отдыхала. Иначе никакого эффекта не будет!

Александр состроил несчастное выражение лица:

– Ну не запирать же мне ее на замок, Юнона Васильна!

– Почему? Если понадобится, можно и запереть, – отозвалась Юнона и вмиг посерьезнела. – Александр Петрович, это серьезно. Если Галина Ильинична так и продолжит работать под палящим солнцем, это только усугубит ситуацию. Пожалуйста, передайте ей: пусть она придет ко мне сразу, как ей станет лучше. Например… завтра. Часов в шесть вечера. Я буду уже дома и смогу уделить ей время.

Александр смерил ее взглядом светлых голубых глаз и покачал головой:

– Эх, Юнона Васильна! Ваши бы рекомендации да вам в уши… Вы же совершенно не щадите себя. Сначала в больнице работаете, потом еще и с нами возитесь… Когда же вы отдыхаете?

– Лучший отдых – это смена деятельности, – улыбнулась Юнона, но лицо соседа оставалось серьезным. – Александр Петрович, не переживайте за меня. Мне всего двадцать пять. А помощь вам только добавляет мне энергии.

“Лжешь как дышишь, Юнона”, – усмехнулся внутренний голос, и Юнона раздраженно отмахнулась от него. Когда она снова встретилась глазами с Александром, тот махнул рукой и снова поблагодарил ее.

Когда Юнона практически подошла к своему участку, то увидела, что рядом с воротами ее дома стояла серебристая иномарка. А прислонившись к ней спиной стояла Вероника – та самая посетительница, после которой Юнона чувствовала себя не очень хорошо.

Она уже пыталась найти в бабушкиных дневниках и записях какое-то упоминание физических симптомов, которые испытывала при каждом визите Вероники, но то ли у бабушки их не было, то ли Юнона просто не дошла еще до нужного описания.

При виде Вероники, которая тоже ее заметила и лениво, вразвалочку направилась в ее сторону, Юнона ощутила, что внутри нее все задрожало. Пальцы крепче вцепились в сумочку, но, сделав вдох, Юнона выдохнула. Постаравшись сглотнуть как можно незаметнее, она двинулась навстречу Веронике.

Сегодня женщина выглядела еще бледнее, чем обычно. И это была точно не природная бледность – скорее, такая, словно Вероника совсем недавно узнала что-то ужасное. Ее пшеничные волосы, обычно собранные в низкий пучок или закрепленные заколкой в низкий хвост, теперь топорщились во все стороны как старая мочалка. Как будто Вероника не успела расчесаться при выходе из дома и как встала, так и поехала.