Ведьма, к ректору! Сборник

Ведьма, к ректору! (фэнтези)

Алисия Чарская

Ведьма, к ректору!

(фэнтези)

Собираясь на самый важный шабаш в моей жизни, я мечтала о Светлом Ковене, самом красивом студенте академии, и моей первой метле для полётов. Но всё испортил ректор!

Однажды, 31 октября, приворотное зелье выпил не тот, кому оно предназначалось!

Возрастное ограничение строго 18+
Содержит нецензурную брань.
Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

От автора
Все герои написанной мной книги совершеннолетние, они старше 18 лет.
Спасибо!

Если в Велесову ночь, ровно в полнолуние,

Дева непорочная, но уже не юная,

По заветам старой ведьмы, взяв нектар богов янтарный,

Невзирая на запреты, всё в него добавит парно:

Несколько кристаллов моря, стёртых в пыль растений жгучих,

И добавит каплю сока из "пузатиков колючих",

Сок столетнего растения, выжмет чёрные плоды,

И всё это размешает стеблем горькой лебеды.

При свечах добавит крови, взбрызнет всё плодами с юга,

И закупорит посуду, имя загадав "супруга",

Согревая сердцем склянку, в тёмный лес пойдёт одна,

И вручит сосуд мужчине, чтобы выпил всё до дна!

То с момента губ касаний, он на веки "раб" ей станет!

И исполнит все желанья, и любить не перестанет!!!

Древнее пророчество старой ведьмы Натальи (мать) Ротаненко

Глава 1. Мандраж

О, как меня колбасило весь день! Наверное, даже слепой заметил, как меня колбасило. Ректор нашей зачуханной академки точно увидел, а как увидел, так вцепился и измывался надо мной каждую минуту.

Сначала вызвал к доске, язвил и отпускал обидные шуточки моим знаниям и умению запоминать. Потом на втором уроке пары заставил за его столом проводить лабораторную работу и описывать свои действия. А на меня из-за предстоящей ночи косноязычие напало, я двух слов склеить не могла. Ректор даже не смеялся, а злился и одергивал меня, постоянно поправляя слова.

Потом взорвалась колба, и он отправил меня в кабинет. Так орал, покраснел как рак, и видимо забыл, что «в кабинет директора» — это значит в его кабинет, ректора.

Забыл…

Потому что, когда вошел и увидел там меня, даже вздрогнул.

— А ты что тут делаешь?.. А… Да.

Матвей Павлович устало завалился на ректорский стул и потер лицо, как будто я сегодня олицетворяла все проблемы, свалившиеся на бедного-бедного ректора. Вот только жалко его не было – сам виноват. Оставил бы меня в покое, не взорвала бы к чертям его лабораторию.

Для меня сегодняшний день был особенным. Точнее ночь. Восемнадцатая ночь Хэллоуина! Оу, как я ее ждала, свою инициацию! И меня с утра колбасило не просто так. Я с одной стороны трешово боялась инициации, с другой, трепетала от нетерпения вступить уже в Ковен и получить свою родненькую метлу.

Я буду летать! Наконец-то!

— Встань в угол.

— Что?!

Я ослышалась или ректор действительно произнес это?

— Я обещал тебя наказать, но ничего умнее в голову не приходит. Встань в тот угол, у книжного шкафа, постой там час и подумай над своим поведением.

— Да ладно?

— Ванеева, ты и дальше будешь пререкаться? Тогда простоишь в углу до вечера!

— Ой, мне никак нельзя, — взболтнула я и заткнулась, очень надеясь, что он не зацепится за мои поспешные слова.

— Неужели на сегодня ты еще не все свои выкрутасы вытворила?

Мотнула головой, потом кивнула, под конец вздохнула, уже боясь открывать рот в его присутствии.

— Значит, в общежитии опять незапланированная вечеринка? Господи, когда у меня будет хоть один спокойный вечер перед камином?

— Когда женитесь, — буркнула я, разглядывая видного, местами даже красивого мужчину, о котором ходили километровые слухи из-за холостячности.

— А ты, как я понимаю, хорошо в этом разбираешься? – усмехнулся он. – С моей работой мне не до семьи. Я женат на бригаде скорой помощи, помолвлен с пожарной командой и постоянно пропадаю в участке нашей предусмотрительной полиции, Ванеева. Мне некогда жениться.

— Вам даже жену искать некогда, судя по всему, Матвей Палыч.

— В угол!

Вот зря я рот открыла. Но час, проведенный в углу ректорского кабинета, пошел на пользу. Из-за смертной скуки нервное ожидание приближающейся ночи чуть отпустило, в голове стала перебирать уже известные мне факты и порядок инициации.

В общаге меня ждали наши ведьмы, инициированные от трех Ковенов. До полуночи мы приготовим приворотное зелье для жертвы, я отнесу его в общагу парней, опою какого-нибудь красавчика. Причем меня уверили, что все равно какого, лишь бы молод и красив, чтобы инициация прошла приятнее. На этом месте сестры темного и светлого Ковена многозначительно хихикали, а сестра справедливости осуждающе на них косилась. Но ни одна не рассказывала мне, что же там, на инициации, будет.

Зато я точно знала, что будет после! Один из Ковенов примет меня, как сестру, вручит мне метлу для полетов (мою первую, настоящую! Уиииии!) и я смогу применять заклинания первого уровня из бабушкиной книги.

Да! Да! Ур-р-ра! Ух, как изменится моя жизнь! Я моментально из заучки стану звездой курса. Да что там курса – всей академии! Самой звездатой звездой стану. Еще этого ректора сама в угол поставлю. На час. Ради развлечения.

Есть там такое заклинание «кабала» называется. Будет за мной таскаться, как собачий хвостик.

Я украдкой оглянулась на очень уж делового ректора и вздохнула. Заклинание то было второго уровня, а мне их откроют после девятнадцатой Велесовой ночи, когда я поверхности научусь считывать.

Когда я уже потеряла всякое терпение и надежду, Матвей Павлович вспомнил обо мне:

— Можешь идти. И заранее предупреждаю, никаких ночных выкрутасов! Чтоб ни звука, поняла?

Неуверенно кивнула.

— И другим передай.

Тут я вздохнула.

— Как будто я могу, — тихо пробурчала, сливаясь из кабинета.

— А ты смоги, Ванеева. Иначе приду – проверю.

***

Сестры… курили. В комнате в общаге! Я только дверь приоткрыла и сразу же плотно закрыла изнутри, рванула к окну, распахивая настежь, чтоб проветрить.

— Вы с ума сошли? Если меня выселят!..

— Сегодня выселят, а завтра заселят, — флегматично поведала Тёмная, сбрасывая пепел в горшочек с алоэ.

— Завтра, малышка, ты станешь полноправной младшей сестричкой Ковена, — утешила Светлая, расставляя баночки-флакончики по столу.

— А эти где?..

— Соседки? – сразу догадалась невозмутимая третья сестра из Ковена справедливости. – Зачаровали и отправили на другой этаж, чтобы под ногами не путались.

— Ну ладно. Когда начнем?

— Вот сейчас и начнем, Александра. В круг, сестры!

Они отодвинули наш маленький столик от стены, окружили его и указали мне на одно из мест.

— Приступим, я смешиваю, а ты читаешь заклинание, — распорядилась Светлая, пока Тёмня доставала блокнот с пророчеством от проматери всех ведьм.

— А ты думай, кого выберешь, — подсказала справедливая сестра.

— Я думала о светлом Ковене, хотя не знала, что мне можно выбирать…

— Не о Ковене думай, а о парне, который поможет пройти тебе инициацию!

— А-а-а! Ну… Я могу выбрать любого? Я хочу красивого, — сестра кивнула. – Хочу самого красивого! – наглела я, все-таки ведьмой не каждый день становишься.

— Любого.

Я нервно облизала губы:

Глава 2. Шабаш

— Раздевайся.

— Чего? – переспросила я.

Сестра Ковена справедливости вздохнула, как будто ей каждую ночь приходилось нянчиться в яслях:

— На инициации будешь голая.

— Как все?

— Как все инициируемые. Раздевайся, волосы распускай, все украшения снимай – положишь в эту коробочку, разувайся и проходи в комнату ожидания. Там благовония, они снимают стресс и заторможенность.

— Ага…

— Потом тебя позовут.

— А что делать надо – расскажут?

— Сама сообразишь.

Ведьма… тьфу ты, сестра ушла, а мне в одиночестве оказалось легче раздеться, не так стеснительно.

Признаться в том, что я не донесла зелье до жертвы не смогла. Поджилки до сих пор тряслись при разыгрываемых в воображении картинах:

— А где же выбранный тобой парень?

— Простите, меня на полпути перехватил ректор и отобрал зелье!

— О нет, недостойная стать сестрой, он отобрал у тебя шанс стать ВЕДЬМОЙ!

Вот как думала об этом, так дрожь волнами разбегалась по телу. Что там сестра говорила про благовония от стресса? Мне бы сейчас не нюхать, а выпить бы. И покрепче!

Время тянулось и тянулось, но свечки и ароматические палочки действительно оказались с веселящим эффектом, с бодрящим, я бы даже сказала. Угнетало только то, что меня всё не звали и не звали.

А это могло значить только одно – сестры Ковена не могут начать инициацию без опоенного мной парня. Эх, Прохоров…. А ведь у нас могло бы сегодня быть всё так волшебно: ты, я и магия между нами!

Ой, я не спросила сестер, будет ли наутро жертва помнить ритуал и как меня инициировали, но кажется теперь это уже неважно – не будет жертвы, не будет и ритуала.

И вспомнить мне нечего будет.

— Пора!

Я вздрогнула. Как? Уже? Кто-то пришел?! Прохоров? Но как?!

Три сестры были в балахонах разных цветов и с высокими капюшонами-колпаками, которые заменяли нам, ведьмам, остроконечные шляпы.

Да-да, ведьмы тоже стараются попадать в тренды, а мода не стоит на месте!

Светлый Ковен традиционно носил белые одеяния, то есть балахоны, одеяний то под ними не было, это я успела углядеть, пока мы по длинному темному коридору спускались в нижние помещения храма.

Темные сестры предпочитали черный цвет. И надо сказать, это было будоражаще. Черный стройнил и придавал таинственности.

Ковен справедливости выбрал яркий цвет – алый. Хотя в старые времена, как помню по истории, другие Ковены триады были против – красный испокон веков ассоциировался с инквизицией и епископами. Но сестры справедливости настояли, доказывая что цвет крови и очищающего огня лучше всех указывает на их миссию искать правду, быть беспристрастными и бескомпромиссными.

А по мне, им бы синий тоже подошел – все как одна ведьмы Ковена похожи на рыб, таких же невозмутимых и безэмоциональных.

Каждая из трех сестер несла факел. Одна шла впереди и двое сзади. Я чувствовала себя голой, хотя я и была голой, и под стражей. Не думают же, что я сбегу с собственной такой долгожданной инициации? Да я так рада, что её еще не отменили!

Когда мы спустились вниз, в круглое большое помещение, заполненное ведьмами трех Ковенов и теплым светом от факелов, я уже была согласна принести в жертву любого! Только бы быстрее определиться с Ковеном, стать ведьмой первого уровня и получить мою метлу! Поскорее бы!

Меня вели к центру, где стоял алтарь. За спиной сестры было не разглядеть, но там определенно кто-то возлежал.

Жертва для инициации? Может все же Прохоров Денис? Я же его имя загадала на ритуале смешивания. Вдруг внял голосу и пришел?

Понятия не имела, что происходит на инициации, но жертвы точно не погибали. Да, должна пролиться кровь на алтарь, бла-бла-бла, но ведьмы уже давным-давно никого не убивали сами. Изводили – да. Но руки не марали. Так что я подозревала, что мы уколем друг другу палец, произнесем по листочку соответствующее заклинание инициации и уроним по капельке крови на алтарь.

А потом сестра спереди отошла, открывая мне вид на алтарь.

Сердце упало.

— Матвей Павлович? – пропищала я.

Совершенно голый ректор лежал на алтаре привязанный за руки и за ноги к вбитым в пол четырем кольям.

— Ванеева! Слава богу! Звони…. 911 звони, Ванеева! Вызывай полицию, пожарных и психушку! Вызывай срочно, Ванеева!

Я не могла отвести глаз от ректора, дергающего путы, напрягающего рельефное гибкое тело и раскачивающего своим внушительным отростком.

Тут такая ситуация, а он возбужден!

С ума сойти, я видела голого ректора!

Твою же мать! Он сам пришел?

Боже… Матвей Палыч же выпил зелье…

Сквозь шоковое состояние до меня стало доходить, что моей жертвой на инициации станет сам ректор. И я попятилась!

Вот тут стало ясно, зачем две сестры стояли у меня за спиной. Светлая вложила мне в руки кинжал:

— Держи, малышка, и удачи тебе с этим жгучем парнем.

— Да уж, размер ты выбрала внушительный, совсем себя не пожалела, — добавила Темная и подтолкнула меня к Матвею Павловичу.

— Я, что, должна его убить? – упавшим голосом спросила я, с жалостью напоследок любуясь извивающимся беспокойным ректором.

— Ванеева! Брось нож, поранишься еще! Срочно вызывай психушку. И полицию… Ванеева, ты что… Александра?.. Саша, очнись! Что ты делаешь?!

— Нет, детка, кинжал пригодится, чтобы освободить его от пут…

— Тогда он убежит.

— Не сразу. Сначала возьмет тебя. Садись на него сверху и начинай ритуал инициации. Сегодня он лишит тебя девственности, и ты окропишь алтарь своей кровью!

Нож выпал у меня из рук.

Лишусь девственности с ректором? Я к такому не готова… Он к такому не готов!

— С чего начинать? – шепчу я, не сводя взгляда с ошалевшего моим ответом ректора.

— Кровь подскажет, — шепчет в спину сестра и отходит к стене.

Теперь в центре только я и распятый на алтаре, несогласный и сопротивляющийся ректор. И мы оба голые.

Глава 3. Инициация

В ушах громко застучали барабаны. Откуда?

Я оторвалась от развратного зрелища между своих ног и плывущим взглядом огляделась вокруг. Не было никаких барабанов, даже их стук в ушах затих.

И тут я снова охнула от еще одного прикосновения языка Матвея Павловича в запрещенном месте.

— Ч-что вы делаете? – задыхаясь, выдавила я, заворожено разглядывая, как перекатывается его кадык, пока он смачно вылизывает мне там.

В ушах опять оглушающее били барабаны: бум-бум-бум! Стало трудно дышать, ноги задрожали, колени разъехались, и я почти села на лицо ректора. Чем он бессовестно воспользовался, воткнув язык «в туда»!

Я взвилась, отползая от его рта, натыкаясь на торчащий колом член, совершенно о нем забыв. Ну что за преподаватель такой – он даже инициацию грозится сорвать! Сунуть язык туда! Это каким надо быть извращенцем?!

— Возьми его губами, — шепчет со спины Матвей Павлович и приподнимает бедра, упираясь головкой в мой подбородок.

— Чего-о?

Сам извращенец и меня такой сделать хочет. Ну уж нет!

Я почти сползла с алтаря, когда услышала хлопок главной сестры и она начала читать по книге заклинаний. Ректор сзади выгнулся, снова поддав бёдрами и протяжно застонал, а я вспомнила, из-за чего здесь нахожусь.

— Матвей Павлович?..

Он не реагировал, полузакрытые глаза были мутными, зачарованными. Вырываться он перестал с первого же прикосновения, тогда я и вспомнила о выданном мне кинжале. Да, теперь путы можно разрезать.

— Ладно, я вас освобожу, но не пытайтесь сбежать. И язык в неприличные места не суйте…

Тут я подумала, что мне скорее понравилось, чем шокировало, так что я исправилась:

— Но если это надо для дела, то лижите. Я потерплю.

Веревки повисли, а руки ректора моментально обвились вокруг моей талии, он сел сам и посадил меня на бедра лицом к лицу. Атмосфера между нами сразу же изменилась.

Никакой дымки в глазах Матвея Павловича не осталось, они сияли лихорадочным блеском. Он тяжело дышал и прижимал меня к своему телу, так тесно, что я чувствовала пульсацию зажатого между нами члена.

— Я не знаю что делать, — растерянно прошептала и тут же вскрикнула, когда ректор забрал из моих рук нож и потянулся к скованным путами ногам.

Уйдет. Он меня тупо разыграл и сейчас сбежит!

Но вскрикнула еще раз, когда окончательно освободившийся Матвей Павлович вдруг резко меня развернул и подмял под себя.

— Расслабься, я знаю, что ты хочешь!

Откуда? Я ему про метлу ничего не говорила! Или говорила?

Но ректор-извращенец вспомнил совсем о другом желании. Он привстал и, покрывая меня мелкими поцелуями, особенно мне понравились в соски, спустился губами вниз, снова к тому месту, которое совсем недавно жадно вылизывал.

— Опять вы, Матвей Павлович? – обреченно спросила я, привстав на локтях. – Вы точно в курсе, как девушек девственности лишать надо? Или я у вас первая?

— Расслабься, Ванеева, — усмехнулся ректор, и я руку готова отдать на отсечение, что на секунду с него слетело зачарование!

Но я привыкла слушаться Матвея Павловича – в угол, так в угол, расслабиться, значит расслабиться. И при первом же прикосновении его языка, протяжно выдохнула и вцепилась руками в колья по обе стороны алтарного камня.

Удары барабанов возобновились, чётче стало слышно речитативное зачитывание заклинаний от главной сестры, но внимание сосредоточилось на ошеломительных ощущениях между ног…

Если только не думать, что это неправильно, не вспоминать, что в моей письке зарылся ртом мужчина, не офигевать, что это не просто мужчина, а мой ректор, то…

Божечки, как же это хо-р-ро-шо!

Я разомлела от влажных скользящих прикосновений, от мужских, слишком откровенных поползновений. То как Матвей Павлович дотрагивался до бёдер, раскрывал пальцами складочки, засовывал язык глубоко внутрь.

Приятно, будоражаще и так стыдно…

Я вдруг поняла, что в ушах бьют не барабаны, а мое сердце. И вообще, всё вдруг стало чувствоваться иначе, острее, ярче, надломнее.

Губы сохли от частого хриплого дыхания, все чаще я не могла сдержать стонов, когда мужчина внизу выводил круги вокруг моей ядерной точки. Та, которая «джи» наверное. Не сразу поняла, что зарылась пальцами в волосы ректора и ерошу их, то надавливая на его затылок и делая прикосновения более глубокими, то отталкивая, когда не остается сил терпеть это мучение.

Ох, черт, теперь я лучше понимаю, почему об инициации молчат, не рассказывают, что там будет происходить в момент рождения ведьмы.

— Ма-а-мочки-и-и! – Взвилась я, когда ректор губами сдавил мою точку «джи» и всё скопившееся внизу живота напряжение опоясывающими судорогами стало разматываться, подкидывая меня от нестерпимых, сладких, продолжительных спазмов.

Я орала? Это я? Ору?!

— Ковен справедливости отказывается от ведьмы.

Вдруг отчетливо пронесся чистый бесстрастный голос, вытащивший меня из омута наслаждения.

Как отказывается? Зачем? Почему?!

— Матвей Павлович, вы что-то неправильно делаете! – в ужасе запричитала я, отталкивая его осоловевшую физиономию от себя. – Надо что-то другое. Девственность же! Я еще с ней. Поторопитесь!

Он сел на колени, странно вытер губы рукой, обхватил меня за лодыжки и потянул, заставив снова опрокинуться на камень.

— Хватит уже лизать, кот похотливый! Сделай меня ведьмой, уже! Сделай хоть что-нибудь!

— Ты готова? – томно растягивая слова уточнил ректор.

— Готова, давно готова! Я восемнадцать лет жду-недождусь…

И заткнулась, придавленная его телом. А дальше произошло то, к чему я готова совсем не была!

Почувствовав совсем другое давление между ног, я напряглась.

— Расслабься, — сдавленно прошептал Матвей Павлович.

— Не могу, вы же давите!

— Раздвинь ноги шире…

— Господи, лучше бы вы языком лишили…

— Ты про девственность? – хохотнул он, снова становясь обычным Матвеем Павловичем.