Ведьмина дача

Глава 1. Поезд отправляется

Мария Ивановна мечтала о даче, кажется, с тех самых пор, как впервые увидела по телевизору передачу про шесть соток и счастливых пенсионеров, выращивающих на ухоженных аккуратных грядках сочные томаты и гигантские кабачки.

Дача ей буквально снилась: тихий шелест листвы, пение птиц по утрам, аромат свежескошенной травы и, конечно же, самый уютный в мире, пусть и не большой, и не новый домик. Проблема крылась лишь в одном – деньги. Пенсия у Марии Ивановны была скромная, а накопления таяли, как прошлогодний снег.

И вот, чудо свершилось! Соседка по лестничной клетке Люда проговорилась о распродаже участков в дачном кооперативе «Ромашка».

- Там, Машенька, такие цены, что грех не взять! Правда, места… э-э-э… специфические. На самом краю, у леса. Но зато дешево!

Специфические – это мягко сказано оказалось, но обо всем по порядку…

Уже через неделю Мария Ивановна стала счастливой обладательнице шести соток в том самом кооперативе. Радуясь удаче, она встала с утра пораньше, собрала нехитрые пожитки и отправилась взглянуть на свои новоприобретенные угодья.

Добираться пришлось сперва на автобусе до вокзала, а потом на пригородной электричке.

Благо - недолго.

Мария Ивановна вошла в вагон, и механический голос, удвоенный эхом, объявил: «Поезд отправляется. Следующая остановка - деревня Ведьмины Горки».

Мария Ивановна села на свободное местечко у входа.

Ведьмины Горки! Уже одно название наводило на мысли о чем-то необычном…

Состав разогнался, пролетел по городским окраинам, миновал лес, сбавил ход, лязгнул металлом и остановился.

Мария Ивановна кряхтя слезла по железным ступеням вниз на платформу. Перрона тут не было – лишь серела в траве одинокая бетонная плита, на которую приходилось спускаться по почти отвесной выдвижной лестнице, крепко держась за поручень.

Высадив пассажирку, поезд содрогнулся всеми вагонами, скрипнул, закрыл двери и медленно пополз в сторону кружевного железнодорожного моста, тающего в солнечной дымке вдали. Мария Ивановна огляделась. С одной стороны тянулось поле, с другой щетинился лес. Меж ними лентой лежала дорожка, возле которой кто-то вбил самодельный указатель.

«Дачи – 5 км», - лаконично значилось на нем.

Те ли это дачи, или иные, пока оставалось загадкой. В любом случае путь был один – по дороге вперед.

И Мария Ивановна пошагала по ней, тяжело переставляя нездоровые ноги. Шутка ли, протопать пешком пять километров – и это в семьдесят пять-то лет! А ведь раньше она бы и десять прошла без особых проблем. Все варикоз проклятый – в последнее время совсем одолел. Ноги обросли узлами вен и налились такой неподъемной тяжестью, будто к каждой из них привязали по пудовой гире.

Но останавливаться было нельзя.

И Мария Ивановна прибавила ходу. По пути ей попалась сучковатая палка, и она подобрала ее, чтобы опираться при ходьбе. Дочка Мила при каждой встрече убеждала начать пользоваться тростью, но Марии Ивановне трость отчего-то претила. Ей казалось, что возьми она трость – и все, ходить своими ногами уже не получится: сперва будет клюка эта распроклятая, потом и вовсе ходунки, а после них…

…в лучшем случае кресло-каталка.

- Нет, Милусь, - мотала она головой. – Я уж лучше как-нибудь сама.

- Ну, упадешь же, мам, - сердилась Мила, понимая, что пользоваться палочкой старенькую маму не заставишь.

А теперь вот Мария Ивановна сдалась.

«Милуся бы одобрила, - успокоила она себя, - тут все же далекая и долгая дорога. Все путешественники так-то с палками раньше ходили».

Все цвело по обе стороны пути. Бросались под ноги россыпи ромашек, глядел из-под слоя придорожной пыли подорожник, стайки львиного зева с любопытством поворачивали головки вслед незнакомке, бредущей куда-то сквозь марево первого жаркого летнего дня.

С погодой Марии Ивановне повезло.

Или не повезло.

Она боялась дождя, а выходит – зря. Солнце палило нещадно, и едва спасала от его лучей потертая походная панама, когда-то белая, а теперь серенькая, застиранная…

А вокруг бушевало лето!

Пел жаворонок, поднявшись в зенит. Справа, из-за гривы соснового леса, вырвался стремительный хищный силуэт с раздвоенным хвостом, пронесся над полем и растворился у горизонта. Мария Ивановна, щурясь от яркого солнца, проводила его взглядом.

«Коршун», - подумала она, и снова перевела взгляд на дорогу.

Пыльная и наезженная, она вилась среди зеленого моря молодых побегов. Пшеница, наверное… Спустя время созреет, и тогда все это великолепие превратится в душистый хлеб.

Мария Ивановна представила себе свежий каравай с хрустящей корочкой и невольно улыбнулась. Дача в кооперативе «Ромашка» - это, конечно, не роскошный особняк, но зато здесь, вдали от городской суеты, можно наслаждаться такими простыми радостями.

Под ногами хрустели стебельки сухой травы, а в воздухе витал густой аромат полевых растений. Бабочки, словно ожившие цветы, порхали над дорогой, изредка припадая к почти высохшим лужам. Пчелы деловито жужжали, собирая нектар.

Мария Ивановна шла медленно - опиралась на импровизированную трость и вдыхала пьянящий запах лета. Каждый шаг давался нелегко, но предвкушение скорой встречи с новым домом придавало сил. Она уже представляла, как разобьет небольшой огородик, посадит любимые помидоры и огурцы, и будет вечерами пить чай на веранде, любуясь закатом.

Вдруг впереди мелькнуло что-то яркое, рыжее как огонь.

Мелькнуло и пропало – перелетело через дорогу в пшеницу.

Мария Ивановна остановилась, сняла очки и старательно их протерла. Показалось, что ли?

Она с тревогой взглянула на небо. С севера надвигалась на беззаботную лазурь лилово-черная сердитая туча. И ветер трепал выбившуюся из собранного на затылке седого пучка сребристую прядь.

«Не попасть бы под дождь», - подумала Мария Ивановна, сняла со спины видавший виды рюкзак и заглянула в карман, где лежал свернутый в рулон дождевик.

Глава 2. Дача на краю

- А у вас какая? – спросила Мария Ивановна заинтересованно.

О последних достижениях в деле выращивания огородных культур она знала лишь в теории – из интернет-роликов. А в далеком детстве, когда были бабушка и деревня, там ведь как? Огурцы – «просто огурцы». Помидоры – «просто помидоры – соседка дала».

Что выросло – то выросло. Но всегда хорошее, вкусное.

- Томаты, перчики, капусточка всякая разная, - с гордостью перечислила Зинаида Андреевна. – Синенькие есть. Кабачки с патиссонами. Тыква.

- Ох, - осталось только руками развести. – Мне б на дачу свою новую вначале взглянуть. А уж потом… Пойду я, что ли.

- Вам туда, - махнула на прощание Зинаида Андреевна. – Вверх по улице, к самому лесу, мимо колодца. Там увидите…

- Спасибо за чай и гостеприимство. Приятно было с вами пообщаться, - поблагодарила новую знакомую Мария Ивановна. – А за рассадой зайду обязательно, как только пойму, что там у меня с огородом делается.

- Ну, будем ждать, - донеслось ей в спину.

Спустившись с крыльца, Мария Ивановна с сомнением взглянула на оставленную палку и все же взяла ее. Старуха… Старуха и есть! Нечего молодиться. Если ногам не доверяешь, лучше так, с клюкой.

Бабушка Нина, помнится, свою называла «клюшкой». Смешно даже…

Вскинув на плечи рюкзак, она пошагала с перекрестка по дачной, «ромашкинской» улице, оставив позади длинную полосу «ведьминогорковских» изб.

Дачи жили своей бурной жизнью, пестрели новенькими оградами из разноцветного профлиста. Слева за высоким синим забором кто-то громко ругался, кажется, из-за неправильно подключенного насоса. Справа из-за сетки-рабицы тянулись к солнцу кусты черной смородины, усыпанные еще зелеными ягодами. Мальчишка лет десяти с чумазым лицом и ссадиной на коленке деловито поливал их из лейки. Завидев Марию Ивановну, он смущенно кивнул и спрятался за куст.

Дальше улица сужалась, заборы становились ниже, а дачи – скромнее. Вот покосившийся домик с выцветшей краской, увитый хмелем. На крыльце под навесом дремлет рыжий кот. А вот – аккуратный газон, на котором стоят облупившиеся от времени садовые гномики и пластиковые аисты из масс-маркета.

Чем дальше Мария Ивановна уходила от перекрестка, тем ухабистее становилась дорога, а дачи заброшеннее. Некоторые участки заросли бурьяном в человеческий рост, и сквозь него едва проглядывали покосившиеся домики.

«Неужели и моя такая же?» – с тревогой подумала Мария Ивановна.

Глянул из кустов бузины колодец. Блеснул на солнце гладкий бок эмалированного белого ведра, прикованного к рыжей от сырости цепи.

Под ноги густо потек мох.

Мария Ивановна прошла по уложенным в низинке с вечной грязью доскам-мосткам на противоположную сторону небольшого овражка, что пересекал путь.

Вот и дача ее новая…

Точнее, то, что от нее осталось.

Покосившийся забор упал на лапы старых елей, заботливо подставленные с лесной стороны. Через бреши уже пробилась в сад буйная растительность. Острые стрелки хвощей, дикая малина и молодая поросль черемухи.

Домик стоял, съежившись, под сенью огромных, разросшихся груш-дичек. Облупившаяся краска, выбитые стекла, провисшая крыша – больно смотреть.

Мария Ивановна с трудом открыла скрипучую калитку – скорее остатки ее, - и вошла на участок.

Сад…

Казалось, природа решила взять реванш за все годы человеческого вмешательства. Кусты крыжовника и смородины переплелись в непроходимые заросли, сливы и вишни, давно не знавшие ухода, тянули корявые, замотанные серыми клочьями лишайника ветви к небу - словно молили о помощи. Под ногами хрустели сухие прутья и мягко чвакали прошлогодние недогнившие листья. В воздухе витал густой, терпкий аромат прели, плесени и грибницы.

С трудом продравшись сквозь заросли жимолости, Мария Ивановна подошла к домику, ступила на ступеньку, да чуть не рухнула. Прогнившая древесина развалилась под ногой мягко, как кусок слоеного пирога.

Треснула с болью в звуке половица веранды.

Все сырость проклятая…

Дверь, что вела внутрь домика, висела на одной петле. Заглянув за нее, Мария Ивановна вздохнула. Пыль, свалявшаяся от влажности в тугие серые комочки, паутина в брильянтах осевшего конденсата, раздутый слой пожелтелых обоев на стенах, пятна мокрых разводов на потолке – картина печальная.

В углу ютилась старая, сломанная кровать, а на полу валялись обрывки газет и журнал «Работница» за 1989 год. С обложки улыбалась молодая женщина в желтой кепке и на роликовых коньках. Перед собой она катила детскую коляску. Ниже белая надпись обещала скорое вступление в «век скоростей»…

В крошечной прихожей, перерастающей в комнату, пахло затхлостью и мышами. Сквозь щель в стене пробивались тонкие лучики солнца, подсвечивая танцующие в воздухе пылинки. Они казались маленькими призраками, по непонятной причине застрявшими в этом забытом всеми месте.

Мария Ивановна осторожно вошла в комнату, стараясь не наступать на особо скрипучие половицы. Под ногами что-то хрустнуло. Оказалось - осколок зеркала, покрытый слоем пыли.

Рукав предусмотрительно накинутой толстовки стер пыль. В мутном отражении мелькнуло изборожденное морщинами старческое лицо, уставшее, но с искоркой надежды в глазах.

«Все старее и старее выгляжу», - подумала Мария Ивановна.

Любоваться собой отчего-то не хотелось.

В центре помещения застыл покосившийся стол, на котором валялись остатки чьего-то обеда – ржавая вилка, обглоданная кость и позеленевшая от времени корка хлеба. Возле остатков сего немудреного пира, посылая привет иной эпохе, стояла керосиновая лампа с разбитым стеклом.

Соседняя комната выглядела еще плачевнее. Здесь, судя по всему, когда-то была кухня. Ржавая газовая плита с отвалившейся дверцей духовки жалась к стене. Рядом – покосившийся шкафчик, из которого выпали старые кастрюли и сковородки, покрытые пятнами ржавчины. На полу - обрывки клетчатой клеенки.

Все в прах…

В углу, под окном, Мария Ивановна заметила груду старого тряпья. Она приподняла за край то, что когда-то, по всей видимости, было лоскутным пледом, и ахнула. Под ним обнаружилась старая швейная машинка «Зингер». Дореволюционная – на черном фоне величаво разлегся меж двух острых башен масонский сфинкс...

Глава 3. Самый дальний угол сада

На пороге «Незабудки» возник темный мужской силуэт.

Топ-топ. Пробухали по чистому полу грязные сапоги, оставив на светлой плитке бурые пятна. Тень наползла на веселый прилавок с разноцветным мороженым и спелыми фруктами.

Незнакомец был неприятен с виду: суровое, обветренное лицо, злой взгляд, костюм с полосками, как у бандита из девяностых… и какая-то общая недружелюбность.

Он небрежно кивнул продавщице и окинул Марию Ивановну оценивающим взглядом с ног до головы.

- А это еще кто? – пробасил, не представляясь и не здороваясь.

Голос его был резким, словно скрип несмазанной двери.

Мария Ивановна возмущенно вскинула голову и произнесла твердым голосом:

- Меня зовут Мария Ивановна. И я здесь теперь живу.

- А я председатель «Ромашки». Ефим Петрович Берестов. – Он поморщился. - Ивановна, значит… И откуда такая взялась? В списках вас нет. - Подошел ближе, заполняя пространство едким запахом дешевого табака. - Что, решили тут прикупить себе земельку на старость глядя, пенсионерка вы наша?

Была в этом какая-то отвратительная ирония. Этот пугающий человек был первым из местных жителей, кто не понравился Марии Ивановне совершенно. Все предыдущие новые знакомые вели себя приветливо и мило, а этот…

Сущий хам!

- Я купила дачу, – ответила Мария Ивановна, чувствуя, как внутри поднимается раздражение. – В этом кооперативе.

- Купили, значит, – протянул Берестов, словно пробуя слова на вкус. - А зачем вам понадобилась такая, с позволения сказать, дача? Тут ведь одни развалины остались. Небось, думали, что дешево отделаетесь?

Все его слова, даже вроде бы безобидные на первый взгляд, отчего-то звучали, как угрозы. Но Марию Ивановну не так просто было запугать.

- Мне нравятся эти места, – сказала она с невозмутимым видом, не собираясь оправдываться за покупку или как-то объяснять свой поступок.

Еще не хватало!

Ефим Петрович усмехнулся, и усмешка эта не несла ничего хорошего.

- Нравятся, говорите? Ну-ну… А кто вам продал? Небось, опять какой-нибудь местный алкаш, которому деньги на бутылку срочно понадобились? - Председатель подошел ближе, и Мария Ивановна почувствовала резкий запах перегара. - Вы хоть знаете, что это за земля? Тут всякое бывало...

Мария Ивановна почувствовала, как ее терпение начинает иссякать.

- Я купила дачу у Мальцевых, - холодно сообщила она. – Очень приличные молодые люди оказались. А то, что все там старое – ничего страшного. Я труда не боюсь. Все починю и исправлю.

Услышав про Мальцевых, Ефим Петрович заметно оживился.

- У молодежи… этой? И что же? Они продали вам? – уточнил он недоверчиво. – Вроде как не планировали? Сколько же вы им заплатили?

- Это мое дело, - отрезала Мария Ивановна.

- Ваше дело, говорите? – Председатель пожевал желтые губы, его глаза сузились. - Ну, посмотрим, как долго это ваше дело будет оставаться вашим. У нас тут свои порядки, знаете ли. И чужаков мы не очень-то жалуем.

Он бросил на Марию Ивановну последний, полный подозрения взгляд и, не сказав больше ни слова, вышел из магазина.

В помещении повисла напряженная тишина.

Мария Ивановна проводила Берестова взглядом, чувствуя, как напряжение медленно отступает. В жизни она видала всякое, разных агрессивных и неадекватных людей. Будь она помоложе, может, и расстроилась бы, но сейчас… Сейчас нападки вредного председателя показались сущей ерундой.

Разберемся!

И не таких злыдней колючих видала.

Мария Ивановна глубоко вздохнула, прижимая к себе теплую булку. Этот председатель, конечно, был не из приятных... Но что он мог ей сделать? Она законно купила свою дачу, заплатила деньги. А подозрительность этого… Ефима Петровича, и его намеки теперь только подогревали интерес к новоприобретенному участку.

«Чужаков мы не очень-то жалуем», – пробормотала Мария Ивановна себе под нос, вспоминая грубые слова. Ну что ж, она и не собиралась долго оставаться тут чужой. И если этот кооператив «Ромашка» действительно скрывал какие-то тайны, то Мария Ивановна была готова их раскрыть.

Азарт проснулся внутри. Будто в сериал попала интересный, полный интриг, со своими злодеями и героями.

Она снова повернулась к продавщице, которая, казалось, заледенела после прихода председателя и дар речи потеряла. Лицо бледное, а глаза лихорадочно блестят.

- С вами все в порядке? – спросила Мария Ивановна, стараясь придать голосу как можно больше уверенности. – У вас руки трясутся… Вам плохо?

Продавщица вздрогнула и громко всхлипнула.

- Простите, - шепнула она. – Это ужас какой-то… Всегда он вот так. Нахамит. Ни одного доброго слова… Как с пустым местом…

- Понятно, – кивнула Мария Ивановна. – Вы его не бойтесь.

- Ох… - Продавщица тяжело выдохнула и заломила руки. – Да как не бояться? Он же магазин закроет, если ему что скажешь поперек…

- Ну, все равно… - Мария Ивановна не придумала, как еще можно поддержать эту милую приветливую женщину. – Как вас зовут, кстати? А то и не познакомились. Нехорошо как-то…

- Ася. – Продавщица улыбнулась. – Ася Цветкова. А вы – Мария Ивановна?

- Да.

- Вот и отлично. – Асино круглое лицо просияло. – Вы с утра приходите. До десяти. У нас скидки большие для пенсионеров. А я вам еще по своей личной сделаю…

- Большое спасибо. – Мария Ивановна шагнула к холодильнику с мясом. – Мне бы курочки еще. Ежам, говорят, отварную можно давать понемногу?

- Ежам? – удивилась Ася.

- Да, - пришлось объясниться. – Пришли ко мне на участок. Целая семья. Хорошие такие!

- Да, они милые. И всяких паразитов огородных подъедают, - улыбнулась продавщица. – А знаете что? У нас тут целый отдел есть специальный для животных. Сейчас на дачи многие с питомцами приезжают, вот и открыла. И кого только не привозят! Собак, кошек – это понятно. А еще попугаев, черепах, морских свинок и шиншилл всяких. И даже удава!

- Настоящего удава?

- Да. Белого такого. Специально выведенного.