Ведьмино пророчество

Пролог

— Уходим! — Мужчина ворвался в домик. — Быстрее! Они уже рядом!

Он схватил девушку за руку и потащил на выход. Она попятилась назад, крепче прижимая узелок с едой и одеждой.

— Ричард, я боюсь.

— Урсула, прошу тебя! Пойдем!

Где-то вдалеке был слышен топот копыт и ржание лошадей. Урсула заправила непослушную кудрявую прядь черных волос и неуверенно вложила ладонь в руку Ричарда. Одной рукой он придерживал рукоять меча в ножнах, а второй крепко держал Урсулу.

Выбежав из домика, они поспешили в лес, но у самого края опушки столкнулись с всадниками. Урсула развернулась, чтобы бежать обратно: именно сейчас ее дом — самое безопасное место для нее, но всадники уже окружили их. Ричард закрывал ее собой. Всадники кружили вокруг них, сужая кольцо. Серо-голубые глаза Урсулы бегали от одного всадника к другому.

— Именем Короля Генриха Восьмого, вы арестованы за колдовство и использование черной магии! — Всадник спрыгнул с лошади.

— Прости меня, Урсула…

Ричард отпустил ее руку и дунул ей в лицо пыльцу. Урсула начала отмахиваться, но уже вдохнула порошок. Через мгновение лицо превратилось в ужасную гримасу: кривые и гнилые зубы, съеденные губы, впалый нос и пустые глазницы. Половина рта была перекрыта большим и мерзким шрамом, а от чудесных черных волос не осталось ничего: лишь редкие седые пряди свисали на лицо.

Ричард, напугавшись, отшатнулся. Но через мгновение Урсула снова изменилась: ее волосы вернули прежнюю густоту и красоту, окрасившись в огненно-рыжий, а глаза поменяли цвет, данный природой: один глаз был медового оттенка, а второй — ярко-зеленого.

— Барбаросса…

Ричард громко сглотнул и дунул новую партию пыльцы в лицо Урсулы. От страха она забыла, что ей запрещено использовать магию. Урсула раскрыла ладони и призвала огонь, но ничего не вышло. Урсула испуганно подняла глаза. А второй всадник надел ей на руки тяжелые железные кандалы.

— Это точно сдержит твою магию, ведьма! — Всадник ухмыльнулся и ударил рукой в железной перчатке по лицу, и Урсула мгновенно потеряла сознание…

***

— Молодец, сын! — Мужчина с гордостью хлопнул по плечу Ричарда. — Мы давно охотимся за ведьмами из этого ковена, но ты… Ты — самый молодой Алонза, который поймал Барбароссу! Уверен, Его Величество наградит тебя за смелость, отвагу и находчивость!

Ричард натянул улыбку и украдкой взглянул на нее. Он не мог поверить в то, что эта милая девушка оказалась ведьмой. Его Урсула оказалась ведьмой! И какой?! Клан Барбароссы был и есть один из самых сильных с ведьминской силой. Ни одно оружие Охотников не могло противостоять рыжеволосым представительницам этого ковена. Кроме Антириума Мартума. Пыльца этих семян могла блокировать силы Барбаросс.

— Это было проще простого, отец! — Ричард перевел взгляд на него, принимая маску бесчувственного злодея. — Достаточно было влюбить ее в себя, чтобы она потеряла бдительность!

Урсула пришла в себя, но была достаточно слаба сейчас, чтобы выдать себя. Она почти беззвучно застонала, однако руки самопроизвольно дернулись, от чего цепи брякнули, привлекая внимание мужчин.

— Как ты мог, Ричард? — Урсула, жмурясь от боли в висках, сдержала всхлип и снова дернула руками. — Ты ответишь за это, Алонза. Клянусь, ответишь! Реджинальд, клянусь, твой сын ответит за все!

Она попыталась снова призвать огонь, но ничего не выходило. Слишком много пыльцы она вдохнула. Через сколько вернутся силы, было неясно…

— Ведьма… — Ричард подошел ближе и наклонился к ее лицу. — Я почти совершил эту ошибку, — прошептал он. В нем боролись два чувства: любовь к ней и священный долг рода перед королевством. К сожалению, любовь уступила… Сразу же уступила, как только Ричард заподозрил ее в колдовстве. — Но успел раскрыть глаза на тебя, омерзительная тварь.

Она плюнула ему в лицо. Ричард прикрыл глаза и поднялся, вытирая лицо перчаткой. Он кинул на нее презрительный взгляд и отошел в сторону. Ричард вовсе не хотел, чтобы Урсула видела в нем разочарование, но еще больше не хотел видеть разочарование и презрение в глазах отца.

Попробовав произнести заклинание, Урсула почувствовала приток силы, а в руке загорелась маленькая искорка. Она огляделась и поняла, что никто не увидел, поэтому решила копить силы для одного, но мощного удара. Сейчас только растратит свою магию на кого-то одного и не сможет выбраться. А в комнате было не менее чем полдюжины людей.

— Говори, животное! — Реджинальд ударил ее по лицу. — Где скрывается твой ковен?

Урсула промолчала, лишь провела языком по разбитой губе. Она ухмыльнулась и посмотрела на него исподлобья. Несмотря на то, что она не была готова к предательству Ричарда, сейчас она как никогда собрана. Ничего не сможет ее заставить рассказать о местонахождении своей семьи. Желание отомстить подпитывало ее сосредоточенность.

Пытки продолжились несколько часов: ее били, обливали ледяной водой, топили… Но Урсула Барбаросса сопротивлялась, копя в себе силу, а еще ненависть и злость. Злость к Ричарду. Она только и делала, что смотрела на него исподлобья. И кричала от боли. Кричала так громко, чтобы Ричард почувствовал всю ее боль на себе. Кричала так, чтобы он запомнил ее крик на всю жизнь. Пытки были настолько невыносимыми, что хотелось просто молить о скорейшей смерти.

Глава 1

Девушка сидела за стойкой и лениво листала книгу с рецептами отваров, подперев голову кулаком. Рабочий день в лавке заканчивался, но ни один покупатель сегодня не заглянул в «Аптечную лавку бабушки Ады». Если днем лавка ничем не выделялась из похожих магазинчиков дальше по улице, то вечером приглушенный свет настольной лампы в конце стойки придавал помещению таинственности и чуточку мистики. Почти все было сделано из дерева красного дуба: стеллажи для баночек с травами и специями, стойка, покрытая темно-зеленым сукном, и даже дверь, выкрашенная в бордовый цвет.

— Бабушка! — воскликнула она. — Давай закроемся сегодня пораньше? Все равно уже никто не придет, а нам с тобой еще считаться полночи!

— А если кому-то понадобится наша помощь? — Старушка вышла в общий зал, шелестя занавесками из бусин. — Маккензи, когда же ты уже поймешь, что мы нужны людям? Лавка Адалинды МакКуигг всегда открыта для нуждающихся!

Она сняла фартук, поправила подол длинного цветастого платья свободного кроя и прошла к стойке. Адалинда посмотрела на Маккензи снизу вверх: та была почти на голову ниже внучки.

— Ба… — Маккензи цокнула языком. — Когда ты уже поймешь, что мы не в пятнадцатом веке, а люди вызывают скорую? Сомневаюсь, что кому-то мандрагора поможет от тахикардии.

— Мандрагора вовсе не от тахикардии, милая. — Адалинда щелкнула внучку по курносому носу и заправила прядь ее рыжих волос. — А помогает забеременеть женщинам! И категорически нельзя путать: только корни мадрагоры…

Маккензи ухмыльнулась и усадила бабушку на стул, чтобы заплести косу. Это был их личный ритуал: заплетать друг другу волосы перед инвентаризацией. Адалинда рассказывала внучке рецепт отвара для зачатия, перечисляя все ингредиенты по граммам. Маккензи боролась с непослушными курчавыми волосами, чередуя седые и черные пряди в колоске. Она закатила глаза и вторила бабушке, беззвучно шевеля губами.

— И не смей меня передразнивать, дорогая! Когда-нибудь тебе придется заниматься этим одной! Я не вечна, а лавка должна процветать!

Маккензи завязала резинкой волосы и поменялась с ней местами. Адалинда продолжала причитать, рассказывая ей, как важно то, чем они занимаются.

— Несмотря на вашу современную медицину, эти средства точно действенны! Не зря ими пользуются вот уже несколько сотен лет! — Адалинда сильно натянула рыжую прядь. Маккензи айкнула, сморщив нос. — Прости, Макки. И все же тебе следует начинать все это учить. Из поколения в поколение наш род занимался целительством. И ты должна это продолжить.

Маккензи решила, что стоит тактично промолчать. Всякий раз, когда бабушка заводила тему о продолжении ее дела, она быстро сворачивала диалог. Маккензи упорно не желала верить, что это работает. А гадание на картах и всякие «ведьминские штучки» в виде приворотов, отворотов и всего остального, чем она занималась в другой зале, вообще считала чистой психологией.

Возможно, где-то там и существуют магия и колдовство, но явно не в лавке трав Адалинды МакКуигг. И все же для Маккензи оставалось загадкой, почему люди довольно часто приходят к бабушке именно по «колдовской» части.

Закончив с косой, Адалинда молча постучала по плечу, дав понять, что пора заняться работой. Они начали с первого стеллажа у входа. Маккензи ходила за бабушкой с толстой тетрадью с твердой обложкой и записывала напротив каждого названия, сколько осталось, в то время как Адалинда взвешивала каждую банку с содержимым и диктовала цифры с таким важным видом, будто здесь и сейчас решаются государственные дела.

Но не прошло и получаса, как они услышали колокольчик, означающий, что кто-то пришел. Маккензи вздохнула и прошла к стойке. Она надеялась, что сегодняшний день войдет в историю: не было ни дня, чтобы магазинчик закрылся без единого покупателя.

— Добрый вечер! Что вас интересует? — Маккензи широко улыбнулась, от чего едва заметные ямочки появились на щеках.

— Здравствуйте! — Широкоплечий парень улыбнулся в ответ, оглядывая помещение. — Мне нужен Анриум Мартум и перемолотый цветок жасмина.

Маккензи кивнула и повернулась к стеллажу длинной во всю стену. Она ловко забралась на стремянку и искала глазами нужные ингредиенты.

— И как вы не путаетесь в таком огромном количестве порошков и семян. — Парень стучал пальцами по стойке.

— За долгое время ко всему привыкаешь. — Маккензи спустилась и коротко улыбнулась. Она заправила выбившуюся прядку кудрявых волос за ухо. — Сколько? — спросила она, поднимая глаза на покупателя. Он непонимающе свел брови, словно не понимал, что от него требуется. — Сколько грамм нужно?

— Простите… — Парень усмехнулся и слегка стукнул ладонью по лбу. — По пятьсот грамм, пожалуйста.

— Уверены? — Маккензи поставила на весы крафтовый пакетик. — Мартума нужно не так много.

— Да, — сухо и немного грубовато ответил он. — Прошу прощения. — Парень взъерошил каштановые волосы на затылке, виновато закусив губу. — Я с запасом. Путешествую по Штатам. Вот только с Майами вернулся.

— Как скажете. — Маккензи опустила глаза на весы и вскинула бровь. Она не понимала, зачем он врет: цвет лица и рук говорил о том, что во Флориде он не был за прошедшие пару неделю точно. Но ей было все равно. Да и хорошенькая сумма сейчас появится в кассе, так что пусть болтает что хочет. Маки почувствовала на себе прожигающий взгляд покупателя. — Я бы посоветовала вам не глазеть так на девушек. — Она улыбнулась и мимолетно взглянула на него. — А то вас можно посчитать за маньяка. — Маккензи облокотилась ладонями о стол. — Предвещая ваш вопрос, скажу, что да, мои глаза привлекают чужое внимание. Но это обычная гетерохромия. В двадцать первом веке пора бы уже перестать людям так реагировать. — Она протянула два пакетика. Незнакомец взялся за бумагу, касаясь ее пальцев. Она продолжала держать пакеты, чтобы привлечь его внимание. — И да. Я знаю, что они красивые. — Маккензи поджала губы и вскинула бровь.

Глава 2

Ричард бесшумно крался по лесу. Держа арбалет перед собой, он выслеживал оленя. Не то чтобы ему прям уж была по душе охота, однако завтра Алонзы празднуют День Посвящения в Охотники, в родовом доме будет почти вся семья. Ричарда готовили в Охотники на ведьм с самого детства. Однако, несмотря на безупречную подготовку, он волновался перед завтрашним вечером. Поэтому и отправился на охоту, чтобы отвлечься.

Ричард передвигался так тихо, словно и вовсе не ступал по земле. Кровь шумела в ушах. Он прислушивался к каждому шороху. Заметив животное, Ричард сглотнул и медленно опустился на землю. Облокотился о бревно и вздохнул, чтобы сосредоточиться и прицелиться.

Олень не чувствовал опасности и угрозы: северо-западный ветер уносил запах человека в противоположную сторону. Животное мирно поедало траву и ягоды с невысоких кустов.

Ричард уже хотел было нажать на курок, как получил удар чем-то тяжелым по голове. А через мгновение звонкий и оглушающий свист спугнул оленя, птицы взмыли к небу.

— Какого дьявола тебя сюда принесло?! — послышался женский голос.

Ричард скривился и застонал. Из глаз посыпались искры, а затылок ужасно болел. Подняв голову, он увидел перед собой девушку с копной черных кудрявых волос. Она смотрела на него сверху вниз, недовольно подбоченившись.

— За что?! — Ричард поднялся на ноги, потирая затылок. — Ты спугнула мою добычу!

— На это и был расчет, — ответила девушка и язвительно улыбнулась. — Мало того, что хотел убить детеныша, так еще и отравить людей пытался?!

— Ты что мелешь, девка? — Ричард, оправившись от удара, схватил ее за запястье и потянул на себя.

— Твоя «добыча» наелась болиголова дурманного, а я виновата?! — Она со злостью выдернула руку.

Ричард повернулся в сторону полянки. И правда… Практически все поле усеяно маленькими зонтиками этого растения. И как он сам не заметил? Он повернулся к ней, а та смотрела на него со вскинутыми бровями, мол, и где спасибо?

— Спасибо. — Ричард виновато опустил глаза.

Он действительно мог отравить всю семью. Болиголов дурманный действует на людей ужасным способом: сначала парализует все тело, а затем — органы, и человек умирает в муках и страданиях, сгорая за пару часов. Странно, но это растение совершенно не действует на животных, разве что как снотворное. Ричард поймал себя на мысли, что его олененок уже, наверное, лежит и спит на какой-нибудь полянке.

— Да уж не за что! — Она недовольно свела брови и направилась прочь.

— Как тебя зовут-то, Чернобурка? — с издевкой спросил Ричард, идя за ней. А что еще делать? Все равно нужно выходить из леса и идти на рынок за мясом.

Девушка явно его игнорировала. Она увеличила шаг в надежде, что сможет скрыться. Ричард усмехнулся: она всерьез думает, что своими маленькими шажочками сможет оторваться от него? Ему потребовалось не больше десяти шагов, чтобы нагнать ее и дышать в затылок.

— А ты смелая, Чернобурка! — Ричард шел слегка позади. — Одна в чаще леса… Не страшно, Чернобурка?

Девушка держала подол платья и шла все быстрее. Она чуть ли не задыхалась от возмущения и скорости ходьбы, но все надеялась оторваться от него. Ричард понимал, что раздражает ее таким прозвищем, но она так забавно злится! Еще там, на поляне, он понял, что она занимается травами: талию охватывал ремень с большой сумой, из которой торчали стебли и листья растений.

— Черн…

— Еще раз назовешь меня Чернобуркой!.. — Девушка за доли секунды прижала его к дереву и приставила маленький нож к шее. — И я выпущу тебе кишки! — Она сильнее надавила лезвием, и капелька крови покатилась по шее.

Ричард удивленно раскрыл глаза: и как у нее только сил хватило? Еще мгновение назад она казалась ему такой маленькой и хрупкой, что тяжело было представить, как она вообще тащит свою битком набитую сумку.

— Ладно, прости. — Ричард поднял руки перед собой в знак примирения. — Согласен, неудачная шутка.

Девушка еще несколько секунд прожигала его взглядом, а затем убрала нож от шеи и отошла. И пока копошилась в сумке и укладывала нож, она не заметила ловушку, наступив на нее.

— Осторожно! — прокричал Ричард.

Все произошло за доли секунды: он, услышав хруст, потянул девушку на себя. Еловые ветки, аккуратно замаскированные под листву, рухнули вниз, и буквально в дюйме от них появилась яма с кольями внизу. Девушка испуганно посмотрела вниз, а затем на него. Она ведь действительно могла упасть туда…

— С-спасибо… — тихо сказала она и отстранилась.

— Ну, — Ричард неловко откашлялся и тоже сделал шаг от нее, — мы квиты.

Не сговариваясь, они обошли яму и пошли дальше, уже внимательно смотря под ноги. Оба молчали и шли на достаточно большом расстоянии друг от друга.

— Урсула, — сказала она. — Меня зовут Урсула.

— Забавно, — усмехнулся Ричард. Урсула непонимающе повернулась к нему. — Ну ведь Урсула означает медведица, а ты чуть не попала в капкан для медвед… — Он заметил, что та смотрит на него настороженно и с явным недоверием. — Ладно, прости. Что-то не удается мне сегодня шутить. Ричард, — и протянул ей руку.

— Да уж я заметила. — Урсула тихо рассмеялась и ответила на жест. Шершавая большая ладонь мягко сжала ее руку. — Видимо, на этой тропинке наши пути разойдутся…

Глава 3

Неприятный осенний дождь бил большими каплями по лобовому стеклу. Маккензи вела старенький «фольцваген», именуемый в народе «жук», а сама пыталась собраться с мыслями. Слишком многое произошло за последние несколько часов. Ведьма… Она — ведьма! Несмотря на то, что она чувствовала наполняющую ее силу, новая для нее реальность все же пока не укладывалась в голове.

Дорога из Корка до Уотерфорда[1]. занимала не более двух часов, однако прошедший час для Маккензи казался вечностью. Да и из-за дождя невозможно было ехать быстрее. Благо, трасса была пустой. Вопросы пчелиным роем гудели в голове.

— Ба, — тихо позвала ее Макки. Та молча повела головой. — Он правда может нас убить?

— Если прошел обряд Посвящения, то да. — Адалинда смотрела в окно и кусала кожу вокруг большого пальца. — Существует пророчество. Последний истинный Охотник, убив ведьму, возродит свой род.

— И почему ты считаешь, что убить должен именно он и именно меня? — спросила Маккензи, посмотрев на бабушку в зеркало заднего вида.

— Потому что это напророчила наш предок. Урсула Барбаросса. Пятьсот лет назад она прокляла своего возлюбленного, Ричарда Алонзу, на вечную жизнь. И спасти его сможет только последний из его рода. А избавиться от проклятия ведьмы можно только убив ту самую ведьму или ее потомка.

— То есть среди нас ходит пятисотлетний человек?! — Да уж… У Маккензи сегодня прямо день открытий. — Боюсь представить, как он выглядит…

— Как сорокалетний мужчина, — ответила Адалинда. — Несмотря на его бессмертие, он стареет. Пусть и в тысячу раз медленнее.

— За что она его прокляла?

— За то, что он предал ее. — Адалинда придвинулась ближе. — Ричард лично привел ее к своему отцу и Королю. Урсулу пытали, унижали и приговорили к смерти.

— Почему она не сбежала? — Чем больше Маккензи получала ответов, тем больше появлялось вопросов. — Она же могла что-нибудь наколдовать и просто сбежать.

— Существует еще одно проклятие: если ведьма рожает дитя от Охотника, то год после рождения она не имеет права использовать магию. Иначе ее же сила убьет ее. А Урсула как раз родила от Ричарда девочку. — Адалинда посмотрела в окно. — Здесь направо поверни. Алонзы не знали этого, поэтому использовали Анриум Мартум снова и снова. Порошок из этих семян блокирует наши силы. А также это единственное средство, которое способно явить наш облик всем без нашего желания. Да и после использования порошка Мартума даже магические оковы действуют на нас.

— И что же, Урсула так просто умерла? Как же она тогда прокляла его? — Макки свернула.

— Ковен помог ей. Урсула была в отчаянии. Она хотела спасти дочь и отомстить. Отомстила… — с сарказмом буркнула Адалинда. — Так отомстила, что еще и всех нас затянула в это болото. — Она вздохнула. — В общем, она спалила живьем всю деревню.

Маккензи сглотнула, но промолчала. Если это пророчество, почему тогда бабушка считает, что Урсула обрекла их на смерть? Значит, это проклятие? Но зачем проклинать своих же? Что-то явно не складывалось…

— А…

— Приехали. — Адалинда почти на ходу открыла дверь.

Маккензи остановилась у неприметного здания. Она оглядела его через лобовое стекло. Выцветавшая вывеска «Ветеринарная клиника» болталась от ветра. Тусклый свет фонаря едва освещал тропинку к входу. Макки вышла из машины. То ли она уже так настроилась, то ли это просто ветер стал промозглым, то ли действительно от этого здания веяло могильным холодном, но Маккензи дрожала как осиновый лист.

— Пойдем. — Голос Адалинды прозвучал как приговор.

Маккензи поймала себя на мысли, что надо бы искоренить в себе чрезмерную впечатлительность. Хотя как тут избавишься? Каждую минуту новые открытия! Она пошла за бабушкой, а сама вся сжалась, словно ждала, что из-за какого-нибудь угла выскочат вурдалаки, черти и прочая нечисть.

Но никто не выскочил. Только ветер подвывал и словно подгонял в спину. Маккензи разочаровано усмехнулась собственной глупости: и ведь всего на минуту поверила, а страху нагнала, словно и правда за ней гналась стая волков.

— Арко́рувт[2]. — Адалинда щелкнула пальцами, и замок в двери повернулся.

Толкнув дверь, она вошла внутрь, а Маккензи за ней. В общем зале, именуемом «ресепшеном», было темно. Хотя это было не совсем так: была такая кромешная тьма, что невозможно было увидеть свои руки. Однако Адалинда так хорошо ориентировалась в пространстве, что Макки едва поспевала за ней.

Адалинда свернула налево и прошла до конца коридора. Не успела она войти в другое помещение, как тут же послышались гавканье и шипение. Маккензи чуть было не взвизгнула и отшатнулась. Она так сильно испугалась, что готова была поклясться, как видела сверкающие в темноте глаза кошек и собак. Однако через мгновение животные затихли. Где-то даже были слышны тихие и жалобные поскуливания.

— Почему они замолкли? — спросила Макки, когда они подошли к следующей двери.

— Потому что я так приказала, — ответила Адалинда и подошла к пустой стене. — Волкирри…[3]

Лицо ее изменилось. В темноте Маккензи показалось, что седые редкие волосы бабушки буквально светились. Она укусила себя за запястье и брызнула кровью на стену. Через мгновение часть стены исчезла, открывая новый коридор. Адалинда вернула человеческий облик и обернулась.

— Ну чего стоишь? Пойдем.

Макки на ватных ногах шла за бабушкой. Сколько всего она уже видела и сколько всего предстоит узнать… Коридор был не слишком широким, так что они шли друг за другом. С каждым шагом Адалинды свечи в настенных канделябрах вспыхивали, словно были политы бензином. И Маккензи вздрагивала всякий раз, как свеча загоралась.

И снова новая дверь. Макки шумно выдохнула: они на шабаш ведьм приехали или просто двери открывать?!

— Это не шабаш, а экстренное собрание. — Адалинда дернула ручку.

— Да как…

— Повторяю еще раз: я чувствую твои эмоции и понимаю, что ты думаешь. Ты слишком явно проявляешь эмоц…

— Ну наконец-то! — воскликнула женщина.

Глава 4

— Бабушка, пожалуйста! — с мольбой в голосе прохрипела Маккензи, едва сдерживая слезы. — Ты не убийца! — Она присела рядом с ней и схватила ее за запястье. Одинокая слеза скатилась по правой щеке. — Если ты сделаешь это, то только закрепишь подтверждение, что все ведьмы — зло. Я буду так думать… — Макки понимала, что это глупая и детская манипуляция, однако нужно было попробовать. — А ты не зло. — Она буквально выдернула кинжал из хватки бабушки и сжала ее ладонь.

Адалинда тяжело вздохнула и сдалась. Ей действительно не хотелось поступать именно так, однако Алонзы теперь не успокоятся. Во всяком случае, Виктор точно. Теперь уже пора задуматься не о ритуале сокрытия, а о переезде в целом…

— Мы же пом… — Маккензи запнулась и встала вслед за бабушкой. — Ты же поможешь Эрику?

Адалинда заметила, что щеки внучки запунцевали при упоминании этого парня. Она закатила глаза: это не только не входило в ее планы, но и в целом недопустимо! И Адалинда уже придумала план, как уберечь внучку от общения с этим гаденышем…

— Помогу, — бросила она с ехидством и закатила глаза. — Но на этом все!

Маккензи закусила губу, чтобы не улыбнуться. Да, она находила Эрика симпатичным, но не более того. Однако его поступок заставил посмотреть на него иначе. Еще никто не защищал ее от пуль. Правда, и стреляли в нее впервые, но… Маккензи была восхищена его поступком. Если верить бабушке (да и отец Эрика — Виктор, кажется, — доказал ее слова), то они — злейшие враги друг другу, а он спас ее и получил пулю сам. Для Маккензи это значило намного больше, чем несчастный букетик на первом свидании.

Адалинда и Макки вошли в лавку. Эрик так и лежал без сознания. Адалинда присела рядом с ним и подняла его веки.

— Какая прелесть! — Она широко и победно улыбнулась. — Значит, наш малыш еще не прошел Каррамирацию…

Маккензи сглотнула и посмотрела на Эрика: склеры глаз окрасились в черный цвет. Цвет был настолько насыщенным, что казалось, будто смотришь в непроглядную бездну.

— Что такое Каррамирация? — Макки с опаской смотрела на бабушку. Та все продолжала улыбаться. Маккензи даже показалось, что она улыбается совсем не по-доброму…

— Церемония Посвящения в Охотники. — Адалинда еще раз посветила в глаза и кивнула, словно убеждала саму себя. — Так, ладно. Пора начинать. У нас не так много времени. — Она обошла его и встала за головой. — Ну? Чего стоим?

— А что делать?

— Бери его за ноги и понесли! — недовольно ответила Адалинда. — Или ты думала, мы быстренько его телепортируем?

— Я думала, мы здесь…

— Его папаша вот-вот очнется, — Адалинда раздраженно выдохнула, — а вытаскивать пулю и снимать заклятие вечного сна — не быстрые процессы. Давай отнесем его в комнату.

Маккензи покосилась на лежащего на улице Виктора и вздрогнула. Встречаться с этим человеком не было ни малейшего желания. Она кивнула, закрыла входную дверь и взяла Эрика за ноги.

Они шли в малую комнату. Адалинда кряхтела и причитала что-то себе под нос, а Маккензи лишь молча жевала губу, стараясь не концентрироваться на тяжести. В малой комнате была дверь, ведущая в подвал. Там Адалинда хранила запасы. В дальнем углу стояла небольшая кровать.

— Тяжелый, зараза! — выдохнула Адалинда и вытерла пот со лба, когда они положили его на кровать. — Как будто на убой откармливали… — Она щелкнула пальцами, и тусклый свет загорелся в помещении. — Хотя, может, и на убой! — Она залилась звонким смехом под недовольным взглядом Маккензи: та сразу смекнула, о чем говорит бабушка. — Ладно. Мальчику совсем плохо. Давай-ка поторопимся.

— Какие наши действия?

— Ты пока соберешь необходимые ингредиенты для него, — Адалинда кивнула в сторону Эрика, — а я быстренько сварю «Чертовку» уже на бо́льший срок. Подай мне ту книгу. Я найду нужный рецепт.

Маккензи проследила за взглядом бабушки. На одной из полок длинного стеллажа стояла книга, обтянутая кожей бордового цвета. Она взяла ее и покрутила в руках. Тяжелая… Обложка была пустой: ни названия, ни картинки. Странно, зачем на книге ремешки? Она дернула кожаный ремешок, но… ничего не получилось. Книга не открывалась! Она едва не сломала ноготь, пока пыталась расковырять два ремешка.

— Ты наигралась? Могу теперь я? — Адалинда смотрела на внучку словно на нашкодившего ребенка.

— А ты не роняла на нее клей? — Маккензи все пыхтела, дергая края застежек в разные стороны. — Не открывается!..

Адалинда выдохнула и протянула руку. Макки отдала книгу с таким видом, мол, давай, попробуй! Адалинда положила книгу на стол и взяла в руки клинок.

— Ну конечно! — Маккензи всплеснула руками. — Ножом и я смогла бы расковырять! — Ей даже в голову не пришло, что нож берется для других целей…

Адалинда пропустила язвительный комментарий мимо ушей и полоснула клинком по ладони, приняв истинный облик. Макки зажмурилась и закусила губу. Не то чтобы она боялась вида крови, просто за последние несколько часов она столько раз видела, как бабушка режет себя, что становилось дурно.

Адалинда сжала ладонь, и капли упали на ремешки. Кровь зашипела, а на местах капель появился дымок. Ремешки сами отлетели от обложки, а книга открылась, пролистав несколько пожелтевших старых страниц.

— Ого… — восторженно прошептала Маккензи. — Это… Это гримуар?

— Да, но мы называем «поваренной книгой», — ответила Адалинда и пролистала несколько страниц, вернув человеческое лицо.

— «Поваренная книга»? — недоверчиво переспросила Макки. — Ну, — она задумчиво выпятила губы, — главное, с настоящей поваренной книгой не перепутать. — И усмехнулась: лично ей эта шутка показалась вполне сносной.

— Здесь собраны все рецепты зелий и заклятий, созданные барбаросскими ведьмами. — Адалинда провела рукой по одной из страниц, а Маккензи услышала нотки гордости. — Страницы уже поизносились и стали хрупкими, так что будь осторожна.

— Почему нельзя напечатать? — без какой-либо усмешки спросила Макки.

— Ты еще скажи перевести все в электронный формат! — возразила Адалинда. Ее вид был настолько оскорбленным, что Маккензи показалось, будто еще чуть-чуть, и бабушка перекрестится, как фанатичная католичка. — Прелесть этой книги в том, что она создавалась веками. Конечно, у многих есть копия, но эта книга… — Она разгладила замявшийся уголок, а голос чуть ли не дрожал от восхищения. — Эта книга что ни на есть оригинал. Так, ладно. Время поджимает. — Адалинда перевернула несколько страниц. — Собери все из этого списка. А потом я скажу, что делать.

Глава 5

— Вы очнулись, — прошептала девушка, словно пропустила вообще все, что он сказал. — Надо баб…

Не успела она подскочить со стула, как Эрик поймал ее за руку. Она сглотнула и опустила глаза на руку. Ее вид говорил о том, что она сейчас в замешательстве, и Эрик понял, что колкие шуточки про ведьм сейчас не уместны. Он тут же отпустил ее.

— Простите. — Эрик свел брови и посмотрел в сторону. — Что случилось?

— Вы были ранены. Ваш отец стрелял, и… — Она неловко пожала плечами. — Спасибо, что спасли меня. Если бы не вы…

Эрик почему-то вспомнил их диалог у выхода из лавки.

… — Так, ковбой! — Она игриво рассмеялась. — Раз ставки повышаются, предлагаю сыграть в игру: я называю несколько фактов о тебе. И если я ошибусь хоть в одном, я скажу свое имя. Идет?..

Он едва сдержал ухмылку.

— Теперь-то я заслужил узнать твое имя? — спросил Эрик, заметив, что ее щеки вспыхнули. — Полагаю, полученная мною пуля — вполне достойная плата?

— Даже слишком высокая… — Она жевала губу и опустила виновато глаза. Несколько секунд помолчала, а потом тихо сказала: — Маккензи.

— Маккензи, значит. — Эрик улыбнулся и кивнул. — Эрик. — Он протянул ей руку. — Эрик М…

— Эрик Алонза. Охотник на ведьм.

Маккензи, не ответив на жест, вскинула бровь и откинулась на спинку стула. Он удивился. Значит, все-таки ведьма… Едва ощутимый страх застрял где-то в горле и только сейчас он понял, что все это время сильно хотел пить. Он скосил взгляд к стакану с водой.

— Хочешь пить? — Вроде и спросила она довольно обычно, но Эрику послышалась устрашающая и угрожающая интонация.

— Не помешало бы. — Эрик сглотнул. Не то чтобы он впервые столкнулся с ведьмой, просто сейчас был не в самой выигрышной позиции.

Маккензи едва слышно усмехнулась и, взяв стакан со стола, протянула ему. Эрик брать не спешил. Что-то буквально кричало в его голове, что не стоит пить из этого стакана. Или это просто паранойя?

Она, увидев, что тот колеблется, закатила глаза и с ноткой раздражения выдохнула. Маккензи перелила часть воды в другой стакан и выпила до дна.

Только она хотела сказать что-то язвительное, как за спиной раздался голос.

— Правильно делаешь, что боишься пить из рук ведьмы, сынок. — Адалинда стояла у самого дальнего стеллажа, облокотившись о него плечом. Эрик выпрямился. — Только ведьмы не убивают тех, кого спасли. Во всяком случае сразу.

Адалинда улыбнулась, а Эрик сглотнул: что-то подсказывало ему, что улыбка эта отнюдь не добрая. Еще секунду назад он считал, что от Маккензи прямо-таки разит опасностью, однако с приходом старушки подозрения пали на нее. От «бабушки Ады» буквально сквозило угрозой.

— Да не бойся ты. — Адалинда подошла к внучке и встала за ее спиной.

— Почему вы спасли меня? — Эрик не сразу понял, что произнес это вслух.

— Да, почему мы спасли его? — Адалинда опустила глаза на внучку. — Ах да, она спасла тебя, потому что ты ради нее подставился под пули. Но не думай, что все забыто, и мы теперь лучшие друзья, Алонза!

Маккензи не могла отделаться от чувства, словно ее отчитывают, как пятилетку за провинность. Однако возразить бабушке почему-то не смела.

— Я не… — Эрик замолк под взглядом Адалинды. — Так ты спасла меня? — тихо спросил он и перевел взгляд на Макки.

— Вообще-то, это сделала бабушка.

— Что с моим отцом? — отважился спросить Эрик.

— Думаю, уже дома, — ответила Адалинда и прошла к столу. — Ночку провел в полицейском участке.

— Что-о-о? — Эрик вскочил с кровати и тут же сел, застонав от боли в ключице.

— А ты думал, можно палить направо и налево в моей лавке только потому, что я — ведьма? — Адалинда усмехнулась, принюхавшись к содержимому в миске. — Нет, сынок, это так не работает. Надеюсь, Виктор посидел и хорошенько подумал.

Эрик недовольно свел брови, но промолчал. Конечно, его злило, что отец был в полиции. Но отчасти старушка права: отец не имел права заявляться сюда и уж тем более стрелять в них.

— На вот. — Адалинда протянула плоскую круглую коробочку. — Здесь мазь. Мажь ключицу вокруг раны два раза в день. Быстрее затянется.

— Спасибо, — тихо ответил Эрик и принял баночку.

— Ну раз оба представителя, так сказать, участников чудо-пророчества здесь, — решила перевести тему Маккензи, — то, может, обсудим?

— Урсула прокляла Рич…

— Это я уже слышала, — перебила Макки бабушку и встала со стула. — Почему именно он должен убить именно меня?

— Пророчество гласит, что только последний Охотник способен спасти Ричарда от проклятия бессмертия. — Адалинда облокотилась на стол. — А Эрик — как раз последний из рода Охотников.

— Технически я еще не Охотник.

— Формально — да. — Адалинда закатила глаза, но кивнула. — Ты не Охотник, пока не пройдешь Каррамирацию.

— Тогда с чего ты решила, что именно он — тот самый?

— Потому что пятьсот лет уже в следующем году. — Адалинда пожала плечами, мол, это же так очевидно! — А Эрик — единственный сын Виктора. Да и остальные Алонзы Церемонию с треском провалили.

Адалинда ехидно улыбнулась, а Эрик удивился ее осведомленностью о делах его семьи.

— Чудненько. — Маккензи хлопнула себя по ногам и поджала губы. — С убийцей разобрались. А с жертвой как быть?

— Ты родилась в день рождения Урсулы. Ты единственная, кто не поддавался и не поддаешься заклинанию Монсеррат. Через год тебе так же двадцать пять, как и ей. — Адалинда перечисляла все пункты, отгибая пальцы. — Ну и, наконец, главный пункт: ты — последняя Барбаросса. Разрушить наше проклятие можно только убив последнюю.

— Даже если останется еще сотня, родившихся до меня? — спросила Маккензи, а Адалинда кивнула. — А что за заклинание? Манс…

— Мон-сер-рат, — по слогам повторила Адалинда. — С помощью него мы меняем цвет волос и глаз.

— Но зачем Урсула сделала это? Она разве не понимала, что так только навредит своим же? — Маккензи всплеснула руками, выражая злость и негодование.